(15-го марта 1904 года).
Прибывъ сего числа въ Ляоянъ, я вступилъ въ командованіе Высочайше ввѣренною мнѣ Манчжурскою арміею.
Государь Императоръ, ввѣряя мнѣ командованіе Манчжурскою дѣйствующею противъ японцевъ арміею, удостоилъ 12-го февраля сего года рескриптомъ, который оканчивается слѣдующими словами:
"Напутствуя васъ на Дальній Востокъ въ дѣйствующую армію, поручаю вамъ передать Моимъ доблестнымъ войскамъ Мой Царскій привѣтъ и Мое благословеніе".
"Да хранитъ васъ Господь".
Передавая войскамъ арміи привѣтъ и благословеніе обожаемаго Держаннаго Вождя русской арміи, выражаю твердую увѣренность, что всѣ чины Манчжурской арміи, чувствуя на себѣ Царскія молитвы и благословеніе и подкрѣпляемые молитвами всей Россіи, выполнятъ во всѣхъ случаяхъ предстоящія илъ тяжелыя задачи вполнѣ самоотверженно и съ непоколебимымъ мужествомъ, по славному примѣру отцовъ и дѣдовъ вашихъ.
Приказъ этотъ прочесть во всѣхъ ротахъ, батареяхъ и сотняхъ (эскадронахъ).
Подписалъ: командующій арміею,
генералъ-адьютантъ Куропаткинъ.
16-го мар.
ВСЕПОДДАННѢЙШАЯ ТЕЛЕГРАММА
генералъ-адьютанта Куропаткина
отъ 16-ю марта.
Всеподданнѣйше доношу Вашему Императорскому Величеству только-что полученное донесеніе генерала Мищенко, посланное имъ 15-го марта, въ 10 часовъ вечера: три дня мелкими разъѣздами до Чондчжю вызывали японскую кавалерію на движеніе къ намъ, но ихъ разъѣзды при встрѣчахъ тотчасъ же поворачивали и уходили въ Чондчжю. Узнавъ, что четыре ихъ эскадрона стоятъ въ пяти верстахъ за Чонджю, 14-го марта передвинулся къ Ноосану, а 15-го съ 6 сотнями въ 10 час. 30 мин. дня пошли къ Чондчжю. Какъ только наши дозоры подошли къ городу, противникъ изъ-за стѣнъ открылъ огонь. Быстро спѣшивъ двѣ сотни, заняли высоту, вплоть прилегающую къ городу; съ 600 шаговъ завязался бой. Въ городѣ находились въ засадѣ около роты пѣхоты и эскадронъ. Наши сотни были усилены еще тремя сотнями, взявшими японцевъ въ перекрестный огонь. Несмотря на это и наше командующее положеніе, японцы упорно держались, и только послѣ получасового ожесточеннаго огня они почтя прекратили огонь, попрятались по фанзамъ, выставивъ въ двухъ мѣстахъ флаги Краснаго Креста. Вскорѣ по дорогѣ изъ Касана показались три эскадрона, шедшіе почти карьеромъ со стороны Касана въ городъ; двумъ ихъ нихъ удалось вскочить въ городъ, третій же подъ залпами нашихъ сотенъ въ безпорядкѣ повернулъ назадъ: видно было, какъ валились люди и лошади. Послѣ этого еще цѣлый часъ наши сотни разстрѣливали японцевъ въ городѣ, не давая возможности имъ выбраться изъ улицъ и фанзъ и развить огонь. Черезъ полтора часа послѣ начала боя по Касанской дорогѣ показались наступающія бѣгомъ четыре роты. Я приказалъ подать коноводамъ, и всѣ сотни, подъ прикрытіемъ одной сотни, въ полномъ порядкѣ шагомъ прошли по лощинѣ и вытянулись за горой въ походную колонну, имѣя впереди раненыхъ. Разбитые эскадроны, очевидно, не были въ состояніи быстро занять оставленную нами высоту, а пѣхота опоздала. Отрядъ, охранявшій сзади, покойно дошелъ до Куаксана, гдѣ сдѣлалъ привалъ на 2 часа для перевязки раненыхъ, и въ 9 часовъ вечера достигъ Ноосана. Я полагаю, что японцы понесли значительныя потери людьми и лошадьми, но, къ сожалѣнію, у насъ тяжело ранено три офицера: штабсъ-капитанъ Степановъ, поручикъ Андреевко въ грудь и корнетъ Базилевичъ въ животъ. Серьезно раненъ сотникъ Шильниковъ въ руку и подъ лопатку, но остался въ строю. Казаковъ убито трое, ранено 12, изъ нихъ пятеро тяжело. Генералъ Мищенко свидѣтельствуетъ объ отличномъ поведеніи въ бою начальниковъ, офицеровъ и казаковъ, въ особенности третьей сотни Аргунскаго полка, подъ командою подъ-эсаула Красностанова, и о выдающейся храбрости раненыхъ офицеровъ.
16-го мар.