ПРАВОСЛАВНО–ДОГМАТИЧЕСКОЕ

БОГОСЛOBIE

МАКАРІЯ,

МИТРОПОЛИТА МОСКОВСКАГО И КОЛОМЕНСКАГО.

ТОМЪ II.

ИЗДАНІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Наздани на основании Апостол и Пророк, сущу краеуголну самому Иисусу Христу.

Еф. 2, 20.

Да увеси, како подобает в дому Божии жити, яже есть Церковь Бога жива, столп и утверждение истины.

1 Тим. 3, 15.

Возлюбленнии, не всякому духу веруйте, но искушайте духи, аще от Бога суть.

1 Іоан. 4, 1.

ПРАВОСЛАВНО–ДОГМАТИЧЕСКОГО БОГОСЛОВИЯ

ЧАСТЬ II.

О БОГЕ–СПАСИТЕЛЕ И ОСОБЕННОМ ОТНОШЕНИИ ЕГО К ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ РОДУ.

(ΘЕОΛОГІА ΟΙΚΟΝΟΜΙΚΗ)

§ 122.

Связь с предыдущим, важность предмета, учение о нам Церкви и разделение учения.

Доселе мы находились, так сказать, во святилище православно–догматического Богословия; теперь вступаем в самое Святое Святых. Христианская религия есть не только религия, но именно религия восстановленная. Догматы о Боге в самом себе и в Его общем отношении к мiру и человеку, которые прежде мы изучить старались, принадлежат Христианству, вообще как религии, и имели бы место в религии первобытной, если бы человек сохранил ее: потому что и Адам знал не другого Бога, как Бога истинного, след. триипостасного Бога–Творца и Промыслителя, которому обязан был повиноваться и воздавать надлежащее почитание, — в чем и выражалась с его стороны первобытная религия. Теперь мы будем излагать догматы, принадлежащие Христианству, собственно как религии восстановленной, — догматы о Боге–Спасителе и об особенном, сверхъестественном отношении Его к падшему человеку, догматы такие, которые не могли иметь места в религии первобытной, и составляют самое средоточие и сущность проповеди евангельской. Мы проповедуем Христа распята (1 Кор. 1, 23); не судих видети что в вас, точию Иисуса Христа, и сего распята (— 2, 2), говорил св. апостол Павел, желая обозначить главнейший предмет христианского благовестия.

Важность этих догматов возвышается для нас еще от особенной их к нам близости. Прежде, при свете Откровения, мы созерцали Бога, как Существо высочайшее, с Его бесконечными совершенствами, в Его неприступной Троице; созерцали Бога–Творца и Промыслителя, общего для всех тварей, а в числе прочих и для нас. Теперь узрим Бога, приближающегося к нам до самой крайней степени, и приискренне приобщающегося нашей плоти и крови (Евр. 2, 14); будем видеть Его, преимущественно как Бога нашего, как нашего Воссоздателя, нашего Промыслителя, нашего Искупителя и Мздовоздаятеля, который, если простирает дарованные нам блага и на другие твари, то распростирает только чрез нас.

Главнейшие черты православного учения об этом, столь важном и столь близком к нам, предмете содержатся в последних десяти членах никеоцареградского символа, и изложены так:

«(Верую во единаго Господа И. Христа, Сына Божия единороднаго…) нас ради человек, и нашего ради спасения, сшедшаго с небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася; распятаго же за ны при понтийстем Пилате, и страдавша и погребенна; и воскресшаго в третий день по писанием; и восшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца; и паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже царствию не будет конца» (чл. III–VII).

«(Верую) и в Духа Святаго, Господа животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго Пророки. Во едину святую, соборную и апостольскую Церковь. Исповедую едино крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века. Аминь» (чл. VIII–XII).

Здесь представляется великое дело нашего спасения с двух сторон: во–первых, как дело, исключительно принадлежащее Богу–Спасителю, совершившему его чрез своего единородного Сына, воплотившегося и пострадавшего на кресте, воскресшего и вознесшегося на небеса, и седящего одесную Отца (чл. III–VI); и во–вторых, как дело, усвояемое Богом–Спасителем человеку, при соучастии самого человека, верующего, исповедующего, чающего, — усвояемое чрез Церковь, чрез крещение и другие таинства благодатию животворящего Духа, и за усвоение или неусвоение которого Господь приидет некогда судити живых и мертвых и воздать каждому по заслугам в жизни будущего века (чл. VII–XII). Другими словами: здесь излагается учение — I) о Боге–Спасителе в самом себе, как совершившем наше спасение, и — II) о Боге–Спасителе в Его особенном отношении к человеческому роду.

ОТДЕЛ I.

О БОГЕ–СПАСИТЕЛЕ.

Бог бе во Христе мiр примиряя Себе. 2 Кор. 5, 19.

§ 123.

Состав отдела.

В св. Писании и в учении православной Церкви дело нашего спасения усвояется и Богу вообще, как дело общее всех Лиц пресвятой Троицы; и — в особенности Сыну Божию, Господу нашему Иисусу Христу, который для совершения этого дела сходил на землю, воплотился, пострадал и умер на кресте. Потому и Спасителем нашим иногда называется Бог вообще^[1], иногда же, в теснейшем смысле, Сын Божий, Господь Иисус^[2]. На этом основании, и при раскрытии учения о Боге–Спасителе, скажем: I) о Боге, как Спасителе нашем вообще, поколику в деле нашего спасения участвовали все Лица пресвятой Троицы, и — II) о Господе нашем Иисусе Христе в особенности, как самом Начальнике и Совершителе нашея веры и спасения (Евр. 2, 10; 12, 2).

ГЛАВА I.

О БОГЕ, КАК СПАСИТЕЛЕ НАШЕМ ВООБЩЕ.

§ 124.

Необходимость Божественной помощи для восстановления человека при возможности к тому со стороны человека.

1) Три великих зла совершил человек, не устояв в первобытном завете с Богом: а) бесконечно оскорбил грехом своего бесконечно–благого, но и беспредельно–великого, беспредельно–правосудного, Создателя, и чрез то подвергся вечному проклятию (Быт. 3, 17–9; снес. 27, 26); б) заразил грехом все свое существо, созданное добрым: помрачил свой разум, низвратил волю, исказил в себе образ Божий; в) произвел грехом гибельные для себя последствия в собственной природе и в природе внешней^[3]. Следовательно, чтобы спасти человека от всех этих зол, чтобы воссоединить его с Богом и соделать снова блаженным, надлежало: а) удовлетворить за грешника бесконечной правде Божией, оскорбленной его грехопадением, — не потому, чтобы Бог искал мщения, но потому, что никакое свойство Божие не может быть лишено свойственного ему действия: без выполнения этого условия человек навсегда остался бы пред правосудием Божиим чадом гнева (Еф. 2, 3), чадом проклятия (Гал. 3, 10), и примирение, воссоединение Бога с человеком не могло бы даже начаться; б) потребить грех во всем существе человека, просветить его разум, исправить его волю, восстановить в нам образ Божий: потому что, и по удовлетворении правде Божией, если бы существо человека оставалось греховным и нечистым, если бы разум его оставался во мраке и образ Божий искаженным, — общение между Богом и человеком не могло бы состояться, как между светом и тьмою (2 Кор. 6, 14); в) истребить гибельные последствия, произведенные грехом человека в его природе и в природе внешней: потому что, если бы и началось, если бы и состоялось воссоединение Бога с человеком, последний не мог бы сделаться снова блаженным, пока или чувствовал бы в самом себе или испытывал бы совне эти бедственные последствия.

Кто же мог выполнить все означенные условия? Никто, кроме единого Бога.

Для выполнения первого условия, т. е. для удовлетворения правде Божией за грех человека, требовалась столько же бесконечно–великая умилостивительная жертва, сколько бесконечно оскорбление, причиненное человеком Богу, сколько бесконечна сама вечная правда. Но такой жертвы не мог принесть никто из людей: ибо все люди до единого всецело заражены грехом, и след. все и всецело находятся под клятвою Божиею. А потому что бы ни принес каждый из них, за себя ли или за других, какие бы ни совершил действия, какие бы ни претерпел лишения и страдания, — все это не могло бы быть угодным Богу, не могло бы умилостивить Его: брат не избавит: избавит ли человек? не даст Богу измены за ся, и цену избавления души своея (Пс. 48, 8)^[4]. Такой бесконечно–великой жертвы не мог принести Богу за человека никто и из высших сотворенных духов, если бы и захотел: с одной стороны потому, что жертва сотворенного духа и даже всех их вместе, в чем бы ни состояла она, по самой их ограниченности, не может иметь бесконечной цены; а с другой — и потому, что все доброе творят сотворенные духи не сами собою, но при помощи благодати Божией^[5], и след. все их самопожертвования на пользу человека принадлежали бы не им одним, и не могли бы иметь заслуги в очах правды Божией. Такую умилостивительную жертву за грехи человека, вполне достаточную для удовлетворения бесконечной правде, мог обрести и принес один только высочайшепремудрый и всемогущий Бог^[6].

Для того, чтобы выполнить второе условие, именно — потребить грех во всем существе человека, просветить его разум, исправить волю, восстановить в нам образ Божий, — требовалось не менее, как воссоздать человека: ибо грех не есть в нас что–либо внешнее, напротив, он проник всю нашу природу, заразил своим ядом все наши силы, низвратил способности; он повреждает каждого из нас в самом семени и корени, — потому что во грехе мы все зачинаемся, во грехе и рождаемся. Но воссоздать человека, без сомнения, никогда не мог ни сам человек, больной, немощный, лишенный благодати Божией, ни кто–либо из ангелов, которых могущество ограничено. Воссоздать и очистить человека от грехов мог только Тот, Кто его создал в начале, и Кто сказал о Себе: Аз есмь, Аз есмь, заглаждаяй беззакония (Ис. 43, 25; снес. Пс. 102, 3)^[7].

Наконец, чтобы уничтожить самые следствия, произведенные грехом человека в его природе и в природе внешней, уничтожить болезни, страдания, смерть, уничтожить то расстройство и суету, которой тварь подверглась не волею, но за повинувшаго ю (Рим. 8, 20), необходимо воссоздать уже не одного только человека, но и всю природу, как очевидно из самого свойства означенных следствий. Тем более, следов., не могли выполнить это последнее условие ни человек, ни какой–либо ангел, а мог выполнить один только Бог^[8].

2) Но будучи не в состоянии восстать собственными силами и выполнить все те условия, какие необходимо выполнить для этой цели, падший человек сохранил однакож в себе возможность быть восстановленным Божественною силою. Чрез грехопадение он исказил в себе образ Божий, составляющий в нас основание для религии; но не изгладил, не уничтожил его в себе, и след. не потерял способности к воссоединению с Богом. Помрачил свой разум; но не до такой степени, чтобы он соделался неспособным к узнанию и принятию даже готовой, сообщаемой свыше истины. Низвратил свою волю, и наклонил ее ко злу; но не до того, чтобы она стала совершенно злою и не желала добра, не любила его^[9]. С другой стороны, соделавшись чрез грехопадение решительно безответным пред судом правды Божией, падший человек оказался однакож не недостойным Божией милости. Он самовольно нарушил заповедь своего Творца, заповедь легкую, хотя имел все побуждения и все средства исполнить ее; но нарушил по искушению от диавола, а не по какому нибудь упорству, не по преднамеренному и ожесточенному противлению воле Божией, как пал сам диавол. Согрешил наш праотец; но потом безропотно понес определенное ему Богом наказание, и всю многовековую жизнь свою провел в покаянии. Последующая история рода человеческого представляет, что как ни далеко мало–помалу уклонились люди от истины и правды; но чувство религии никогда в них не истреблялось: они искали Бога, хотя, по слепоте своей, большею частию не умели найти Его; старались служить и благоугождать Ему, хотя, по той же причине, не надлежащим образом; старались умилостивлять Его за свои беззакония и примиряться с Ним различными жертвоприношениями, омовениями и другими средствами, хотя и не могли достигнуть своей цели. Прекрасно уподобляет св. Макарий египетский падшего человека, бессильного восстать собственными силами, однакож жаждущего и способного, при помощи свыше, восстать, младенцу, ищущему своей матери. «Несправедливо, говорит великий подвижник, мнение некоторых: будто человек совершенно мертв и неспособен ни к чему доброму. Младенец, хотя ничего не может сделать и сам придти к матери, но он движется, кричит и плачет, ища матери. Мать сжаливается над ним и радуется, что он ищет ее с таким усилием и плачем. И хотя дитя не может дойти до нее; зато она сама подходит к нему, побуждаясь любовию к дитяти, берет его на руки, прижимает к груди, и кормит с великою нежностию: так делает и человеколюбивый Бог с обращающеюся к Нему и ищущею Его душою»^[10]. Так, скажем с своей стороны, поступил Бог и со всем родом человеческим, павшим, но искавшим Его и имевшим способность к восстанию.

§ 125.

Средство, избранное Богом для восстановления или искупления человека и значение этого средства.

Бог нашел для восстановления человека такое средство, в котором милость и истина Его сретостеся, правда и мир облобызастася (Пс. 84, 11), в котором проявились совершенства Его в высшей степени и в полном согласии. Средство это состоит в следующем:

Второе Лицо пресвятой Троицы, единородный Сын Божий, добровольно восхотел соделаться человеком, принять на себя все грехи человеческие, претерпеть за них все, что определила праведная воля Божия, и таким образом удовлетворить за нас вечной правде, изгладить наши грехи, уничтожить самые последствия их в нас и в природе внешней, т. е. воссоздать мiр. В Слове Божием это великое дело изображается под образом завета между Богом Отцом и Богом Сыном, который, отходя в мiр, говорил ко Отцу: жертвы и приношения не восхотел еси, там же совершил ми еси. Всесожжений о гресе не благоволил еси. Тогда рех: се иду: в главизне книжней написася о мне, еже coтвopитu волю твою, Боже (Евр. 10, 6–7; снес. Пс. 39, 7–9).

Средство, самое достойное Бога и Его совершенств! Здесь проявилась Его бесконечная благость: тако бо возлюби Бог мiр, яко и Сына своего единороднаго дал есть, да всяк веруяй в онь, не погибнет, но имать живот вечный (Иоан. 3, 16). Проявилась Его бесконечная правда, когда для удовлетворения еe потребовалась такая чрезвычайная, изумительная жертва: смерть Богочеловека, Егоже предположи Бог очищение верою в крови Его, в явление правды своея, за отпущение прежде бывших грехов (Рим. 3, 25). Проявилась Его бесконечная премудрость, которая обрела, таким образом, способ примирить в деле искупления человека вечную правду с вечною благостию, удовлетворить той и другой и спасти погибшего, — способ, о котором никакой ум сотворенный никогда не мог бы и помыслить, и который потому называется по преимуществу Божиею премудростию, в тайне сокровенною (1 Кор. 3, 7), тайною сокровенною от век и от родов (1 Кол, 1, 26). Проявилось Божественное всемогущество, которое в состоянии было сочетать в одно лицо Богочеловека, два, бесконечно расстоящие между собою, естества, Божеское и человеческое, и сочетать неслитно, непреложно и нераздельно. Или послушаем, как богословствует об этом св. Иоанн Дамаскин: «Здесь открываются, говорит он, вместе — и благость и премудрость, и правда и все могущество Божие. Благость видна в том, что Бог не презрел немощей собственного создания, но умилосердился над падшим, и простер ему руку. Правда видна в том, что, когда человек был побежден, Бог не другого кого делает победителем мучителя, и не силою похищает человека у смерти; но кого некогда смерть поработила себе грехом, того Благий и Правосудный снова сделал победителем, и, что казалось весьма трудным, спас подобное подобным. Премудрость видна в том, что Бог нашел наилучший способ отвратить великое затруднение. Ибо, по благоволению Бога и Отца, единородный Сын, Слово Божие, Бог, сый в лоне Бога и Отца (Иоан. 1, 18), единосущный Отцу и Святому Духу, предвечный, безначальный — Тот, Кто был в начале, был у Бога и Отца, Бог сый, во образе Божии сый (Филип. 11, 6), преклоняет небеса и сходит: т. е. неуничижаемую высоту Свою неуничижительно уничижает, и нисходит к рабам своим несказанным и непостижимым снисхождением (ибо сие означает слово — схождение). Будучи совершенным Богом, становится Он совершенным человеком, и совершается из всего нового новейшее и единственное новое под солнцем (Еккл. 1, 10), в чем обнаруживается бесконечное могущество Божие. Ибо что важнее сего — Бог соделался человеком? И Слово плоть бысть непреложно от Духа Св. и Марии св. Приснодевы и Богородицы. Слово делается посредником между Богом и человеками. Единый человеколюбец, зачатый в непорочном чреве св. Девы не от хотения, или вожделения, или совокупления мужеского, или от похотливого рождения, но от Св. Духа, и по образу первого бытия Адамова, бывает послушлив Отцу; принятием на Себя от нас нашего естества врачует наше преслушание, и служит для нас образом послушания, без которого невозможно спастися»^[11]. Также богословствовали св. Григорий Богослов^[12], св. Василий великий^[13], св. Григорий нисский^[14] и другие^[15].

Но, называя избранное Богом средство для нашего искупления вполне согласным с Его совершенствами, св. Отцы и учители Церкви не утверждали, чтобы это чрезвычайное средство было безусловно–необходимо для цели, и чтобы Всамогущий иначе не в состоянии был спасти человека: мог Он и иначе спасти нас; но из всех возможных к тому средств Он избрал самое лучшее. Мысль эту раскрывают:

Св. Афанасий великий: «Бог, и совершенно не приходя в мiр, мог только сказать слово, и таким образом разрешить клятву. Но должно смотреть на то, что полезно людям, а не о том думать, что вообще возможно для Бога»^[16].

Св. Григорий Богослов: «Для нас стал Он (Сын Божий) человеком и принял зрак раба, за наши беззакония веден был на смерть. Так поступал Спаситель, который, как Бог, мог спасти единым изволением. Но Он соделал то, что для нас важнее и наиболее нас пристыжает, стал нам подобострастным и равночестным»^[17].

Блаж. Августин: «Для опровержения тех, которые говорят: ужели у Бога не было другого способа к избавлению людей от бедствий смертности. когда Он восхотел, чтобы единородный Его Сын, совечный Ему Бог, стал человеком, восприяв человеческую душу и тело. и, соделавшись смертным, вкусил смерть, — для опровержения таких людей недостаточно только сказать, что способ, которым благоволил Бог спасти нас чрез ходатая Бога и человеков, человека Иисуса Христа, есть способ хороший и сообразный с Божественным достоинством, но надобно показать, что были и другие способы возможны для Бога, власти Коего все подчинено, а только не было и не могло быть другого способа более пригодного (convenientiorem) для уврачевания нашей немощи»^[18].

Блаж. Феодорит: «Весьма легко было для Него и без воплощения совершить спасение людей, и одною волею разрушить владычество смерти, и совершенно потребить источник смерти — нечестие… Но Он восхотел показать не могущество свое, но правду (τό δίκαιον) промышления»^[19].

Св. Лев: «Праведно милосердие Господа: ибо тогда, как для искупления рода человеческого были у Него неизреченно многие средства, Он избрал преимущественно это средство»^[20].

Св. Иоанн Дамаскин: «Он сделался человеком для того, чтобы побежденное победило, Всамогущий мог исторгнуть человека из под власти мучителя и всемогущею Своею властию и силою; но тогда мучитель имел бы предлог жаловаться, что он победил человека, но потерпел насилие от Бога. Потому милосердый и человеколюбивый Бог, восхотев самого падшего явить победителем, делается человеком, дабы восстановить подобное подобным»^[21].

Если же некоторые из св. Отцов и учителей Церкви говорили, что воплощение и смерть Сына Божия были необходимы для искупления человека, и что иначе невозможно было спасти его; то говорили о необходимости не безусловной, а только условной, выражая мысль, что коль скоро сам Бог избрал это средство, — значит, счел его нужным и лучшим из всех возможных, так что всякое другое средство, сравнительно с ним, было бы уже недостаточно для цели^[22].

§ 126.

Участие всех Лиц пресвятой Троицы в деле искупления, и почему воплотился для сего именно Сын?

I. Впрочем, хотя для искупления нашего избрано было, как наилучшее средство, воплощение Сына Божия, но в этом великом деле принимали участие и Отец, и Святой Дух. Такая мысль — а) сама собою вытекает из догмата, что все Лица пресв. Троицы единосущны, имеют единое Божество, единое хотение, и нераздельны во всем, кроме личных свойств; а потому и невозможно, чтобы какое либо из Них действовало только от Себя, без всякого участия двух других^[23]; б) очевидна из тех мест Писания, где Спасителем нашим называется вообще Бог, совершающий наше спасение чрез И. Христа в Духе Святом, каковы, например, слова Апостола: егда благодать и человеколюбие явися Спаса нашего Бога, не от дел праведных, ихже сотворихом мы, но по своей его милости спасе нас, банею пакибытия и обновления Духа Святаго, Егоже излия на нас обильно, Иисус Христом Спасителем нашим (Тит. 3, 4–6). В частности св. Писание представляет следующее отношение Бога Отца и Бога Духа Святого к делу воплощения и искупления, совершенного Сыном Божиим.

1) Сын Божий приходил в мiр и воплотился от пресв. Девы: и об Отце говорится, что Он посла в мiр Сына своего (Иоан. 10, 36) в подобии плоти греха (Рим. 8, 3), раждаема от жены (Гал. 4, 4); а о Духе Святом предвозвещено было пресв. Деве: Дух Святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя: там же и раждаемое свято, наречется Сын Божий (Лук. 1, 35)^[24].

2) Сын Божий крестился, вступая в должность своего общественного служения: и се отверзошася ему небеса, и виде Духа Божия, сходяща яко голубя, и грядуща на него. И се глас с небесе глаголя: сей есть Сын мой возлюбленный, о нам же благоволих (Мат. 3, 16. 17).

3) Сын Божий проповедывал, проходя свое общественное служение, — и в тоже время свидетельствовал: мое учение несть мое, но пославшаго мя (7, 16); Аз от себе не глаголах: но пославый мя Отец, той мне заповедь даде, что реку и что возглаголю (Иоан. 12, 49); а о Св. Духе сказал еще пред началом своей проповеди: Дух Господен на мне, еюже ради помаза мя благовестити нищим, посла мя исцелити сокрушенныя сердцем: проповедати плененным отпущение, и слепым прозрение: отпустити сокрушенныя во отраду. проповедати лето Господне приятно (Лук. 4, 18. 19).

4) Сын Божий творил чудеса для доказательства божественности своего учения и своего посольства, — и говорил: Отец, во мне пребываяй, той творит дела (Иоан. 14, 10; снес. 25), а также: аще ли аз о Дусе Божии изгоню бесы, убо постиже на вас царствие Божие (Матф. 12, 28)^[25].

5) Сын Божий, для искупления нас, умер на кресте плотию своею: и Апостол учит, что Отец Сына своего не пощаде, но за нас всех предал есть его (Рим. 8, 32), и, в другом месте, что Христос Духом святым себе принесе непорочна Богу (Евр. 9, 14).

6) Сын Божий воскрес плотию своею в третий день по смерти, по свидетельству св. Павла (Рим. 8, 38; 14, 9), — и тот же Апостол пишет: аще ли Дух воскресившаго Иисуса от мертвых живет в вас, воздвигий Христа из мертвых, оживотворит и мертвенная телеса ваша, живущим Духом его в вас (Рим. 8, 11; снес. 1 Кор. 15, 15; Сол. 1, 10; Еф. 1, 8).

II. Почему же воплотился именно Сын Божий для совершения нашего спасения, а не Отец и не Дух Святый, хотя и Они участвовали в сам деле: эта тайна Божества. На основании, однакож, того, что открыто нам о божеских Лицах и деле нашего искупления, св. Отцы и учители Церкви находили воплощение второго Лица пресв. Троицы наиболее сообразным с свойствами Его —

1) Как Сына. «Отец есть Отец, а не Сын, говорит св. Иоанн Дамаскин, — Сын есть Сын, а не Отец; Дух есть Дух Святый, а не Отец и не Сын; ибо личное свойство неизменяемо. Иначе как бы оно пребыло личным свойством, если бы изменялось и сообщалось? Посему Сын Божий делается Сыном человеческим, чтобы личное свойство пребыло неизменяемым. Будучи Сыном Божиим, Он соделался Сыном человеческим, воплотившись от святой Девы, и не оставив свойства, составляющего отличительный признак Сына»^[26]. Так же рассуждали св. Григорий Богослов^[27], Геннадий массилийский^[28] и другие^[29]. Как такого Лица, чрез (δία) которое все сотворено и в частности сотворен человек (Иоан. 1, 3). Св. Афанасий, приведши изречение Апостола: подобаше ему, егоже ради всяческая и имже всяческая, приведшу многи сыны в славу, начальника спасения их страданми совершити (Евр. 2, 10), делает замечание: «эти слова означают, что не другому приличествовало избавить людей от происшедшей порчи, как Богу–Слову, тому самому, который сотворил их в начале»^[30]. Или вот слова св. Льва, папы римского: «в непостижимом единстве Троицы, у которой все дела и советы совершенно общи, восстановление рода человеческого принял на себя собственно Сын, чтобы тот же самый, кем вся быша, и без кого ничто же бысть, еже бысть (Иоан. 1, 3), кто созданного из персти земной человека одушевил вдуновением разумной жизни, — тот же самый и восстановил нашу падшую природу в еe прежнее достоинство, и чего был создателем, того же явился и воссоздателем»^[31]. Мысли, встречающиеся также у св. Златоуста, св. Кирилла александрийского и блаж. Августина^[32].

2) Как вечного Слова, которое одно могло возвестить нам о Боге (Иоан. 1, 1. 18). «Иначе, пишет св. Ириней, мы и не могли научиться, что свойственно Богу, если бы Учитель наш, ипостасное Слово, не соделался человеком: не другой кто мог возвестить нам об Отце, как только Его собственное Слово»^[33].

3) Как образа Божия (Евр. 1, 3), по которому создан человек. «Что надлежало делать Богу, спрашивает св. Афанасий, или что нужно было, как не восстановить в человеке то, что по образу, дабы чрез это люди опять могли познавать Его? А это как могло совершиться, если бы не пришел на землю сам образ Божий, Спаситель наш И. Христос? Люди того не могли сделать: потому что все созданы только по образу. Не могли и ангелы: ибо и они не суть образы. Посему и явилось само Слово Божие, чтобы, будучи образом Отца, могло оно воссоздать человека, созданного по образу»^[34].

Во всем этом ясно раскрывается мудрое соответствие всех действий Божиих. Как сотворил все Отец чрез Сына в Духе Святом; как промышляет о всем чрез Сына же в Духе Святом^[35]: так и воссоздать нас благоволил чрез того же самого Сына в Духе Святом. Соответствие, очевидно, основывающееся на самом порядке Лиц единосущной Троицы.

§ 127.

Побуждение к делу искупления и цель пришествия на землю Сына Божия.

I. Почему триипостастный Бог благоволил искупить нас, причина этому одна: Его бесконечная любовь к нам грешным. Составляет, говорит св. Апостол, свою любовь к нам Бог, яко еще грешником сущым нам, Христос за ны умре (Рим. 5, 8), и в другом месте: Бог, богат сый в милости. за премногую любовь свою, еюже возлюби нас, и сущих нас мертвых прегрешенми, сооживи Христом…; да явит в вецех грядущих преселное богатство благодати своея благостынею на нас о Христе Иисусе (Еф. 2, 4. 5. 7). В частности здесь проявилась бесконечная любовь: а) Бога Отца: о сам явися любы Божия в нас, яко Сына своего единороднаго посла Бог в мiр, да живи будем им (1 Иоан. 4, 9; снес. Иоан. 3, 16); б) Бога Сына, который сам свидетельствовал: больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Иоан. 15, 13), и действительно возлюби своя сущыя в мiре, до конца возлюби их (Иоан. 13, 1), и за них положил душу свою; в) Бога Духа Святаго: зане тем (Сыном) имамы приведение обоя во едином Дусе ко Отцу (Еф. 2, 18), и: по своей его милости спасе нас, банею пакибытия, и обновления Духа Святаго (Тит. 3, 5). Оттого все дело нашего искупления называется делом милости и благодати: благодатию есте спасени, чрез веру, и сие не от вас, Божий дар (Еф. 2, 8); явися благодать Божия спасительная всем человеком (Тит. 2, 11). Св. Отцы и учители Церкви единодушно признавали причиною пришествия в мiр Искупителя бесконечную любовь Божию к людям^[36]. «Сын Божий, седящий одесную Отца, говорит, например, св. Златоуст, восхотел и решился по всему быть братом нашим. Для сего Он, оставив ангелов и высшие силы, пришел к нам и воспринял нас…; воспринял плоть нашу только по человеколюбию, чтобы помиловать нас: нет другой причины такого строительства, кроме этой одной»^[37]. «О новое смешение! О чудное растворение! — восклицает св. Григорий Богослов, — Сый начинает бытие; Несозданный созидается; Необъемлемый объемлется чрез разумную душу, посредствующую между Божеством и грубою плотию; Богатящий обнищеваетъ — обнищевает до плоти моей, чтобы мне обогатиться Его Божеством; Исполненный истощается — истощается не надолго в славе Своей, чтобы мне быть причастником полноты Его. Какое богатство благости!»^[38].

II. Что же касается до цели посольства и пришествия в мiр Сына Божия: ее ясно указывает св. Церковь, когда научает нас исповедывать: «нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес». И св. Писание подтверждает, что Сын Божий приходил на землю, действительно, не для какой–либо другой цели, а собственно для того, чтобы спасти нас (Лук. 19, 10), т. е. а) чтобы удовлетворить за нас правде вечной: егоже предположи Бог очищение верою в крови его, в явление правды своея, за отпущение прежде бывших грехов (Рим. 3, 25); б) чтобы очистить нас от грехов: иже дал есть себе за ны, да избавит ны от всякаго беззакония (Тит. 2, 14); в) чтобы избавить нас от смерти и власти диавола: понеже убо дети приобщишася плоти и крови, и той приискренне приобщися тех же, да смертию упразднит имущего державу смерти, сиречь диавола: и избавит сих, елицы страхом смерти чрез все житие повинни беша работе (Евр. 2, 14. 15); г) чтобы воссоединить нас с Богом: да вси едино будут: яко же ты, Отче, во мне и аз в тебе, да и тии в нас едино будут (Иоан. 17, 21); д) чтобы просветить наш разум, помраченный грехом: аз на сие родихся, и на сие приидох в мiр, да свидетельствую истину, и всяк, иже есть от истины, послушает гласа моего (Иоан. 18, 37); аз свет в мiр приидох, да всяк веруяй в мя во тьме не пребудет (12, 46); е) чтобы исправить нашу волю, удобопреклонную ко греху, и научить ее добрым делам: явися благодать Божия спасительная всем человеком, наказующи нас, да отвергшеся нечестия и мiрских похотей, целомудренно и праведно и благочестно поживем в нынешнем веце (Тит. 2, 11. 12); того бо есмы творение, создани во Христе Иисусе на дела благая, яже прежде уготова Бог, да о них ходим (Евр. 2, 10), и след. — ж) чтобы научить нас снова достойно славословить Бога: прежде нарек нас во усыновление Иисус Христом в него, по благоволению хотения своего, в похвалу славы благодати своея, еюже облагодати нас и возлюбленнем (Еф. 1, 5. 61, яко быти нам в похваление славы его прежде уповавшим во Христа (— 12), и з) даровать нам живот вечный: тако возлюби Бог мiр, яко и Сына своего единороднаго дал есть, до всяк веруяй в онь не погибнет, но имать живот вечный (Иоан. 3, 16).

Эту же цель пришествия на землю Сына Божия исповедывали единогласно св. Отцы и учители Церкви: а) св. Ириней: «если бы не надлежало спасти плоть, Слово Божие никогда бы не соделалось плотию»^[39]; б) св. Афанасий: «мы послужили поводом к Его пришествию; наше преступление столько возбудило человеколюбие Слова, что Оно низошло к нам и Господь явился между людьми; мы были причиною Его воплощения, и для нашего спасения Он вочеловечился и родился в человеческой плоти»^[40]; в) св. Григорий Богослов: «какая причина тому, что Бог ради нас приемлет человечество? Та, чтоб все мы были спасены. Ибо какой быть иной причине?»^[41]; г) св. Иоанн Златоуст: «будучи Богом, Он не для чего–либо другого принял нашу плоть и соделался человеком, как для спасения человеческого рода»^[42]; д) св. Василий великий: «домостроительство Бога и Спасителя нашего о человеке есть воззвание из состояния падения и возвращение в общение с Богом из состояния отчуждения, произведенного преслушанием; для того пришествие Христово во плоти, предначертания евангельских правил жизни; для того страдания, крест, погребение, воскресение, чтобы человек, спасаемый чрез подражание Христу, восприял древнее оное сыноположение»^[43]; е) блаж. Августин: «не было никакой причины к пришествию Христа Господа, кроме той, чтобы спасти грешников; истреби болезни, уничтожь язвы, и — не нужна медицина»^[44]; ж) св. Григорий великий: «если бы Адам не согрешил, не нужно было бы Искупителю воспринимать нашу плоть»^[45]. Тоже утверждали: Дидим александрийский^[46], Амвросий^[47], Макарий великий^[48], Лев великий и другие^[49].

Таким образом совершенно опровергается ложное учение пелагиан и других неправомыслящих, будто Сын Божий пришел бы на землю и воплотился бы даже в том случае, если бы человек не пал^[50].

§ 128.

Вечное предопределение искупления, и почему не скоро пришел на землю Искупитель?

I. Судя по тому, что Бог благоволил спасти нас единственно по своей благости, вечной и бесконечной, а с другой стороны, по тому, что, как всеведущий, Он от века предвидел наше падение и степень падения, можем заключать, что искупление нас предопределено было от века. И Слово Божие подтверждает эту истину со всею очевидностию. Обнимая мыслию все дело нашего искупления, св. Апостолы свидетельствуют: глаголем премудрость Божию, в тайне сокровенную, юже предъустави Бог прежде век в славу нашу (1 Кор. 2, 7); или: да скажется ныне началом и властем на небесных Церковию многоразличная премудрость Божия: по предложению век, еже сотворити о Христе Иисусе Господе нашем (Еф. 3, 10. 11). Говоря, в частности, об Искупителе Господе Иисусе, называют Его агнцем непорочным, предъуведенным убо прежде сложения мiра, явльшимся же в последния лета нас ради (1 Петр. 1, 19. 20), агнцем, преданным на смерть нарекованным советом и проразумением Божиим (τή ωρισμένη βουλη καί προρώσει τού Θεού έκδοτον) (Деян. 2, 23; снес. 4, 27. 28), агнцем, заколенным от сложения мiра (Апок. 13, 8). Говоря, наконец, об нас, за которых пострадал Искупитель, выражаются, что Бог избра нас в нам прежде сложения мiра, быти нам святым и непорочным пред ним в любви (Еф. 1, 4), избрал нас от начала во спасение во святыни Духа и веры истины (2 Сол. 2, 13), и что Он спас нас и призвал званием святым, не по делом нашим, но по своему благоволению и благодати данней нам о Христе Иисусе прежде лет вечных (2 Тим. 1, 9).

II. Если так, если Всеблагий еще от века, и след. до падения нашего определил искупить нас: то почему же не вдруг Он благоволил и исполнить свое предопределение, как только мы пали? Почему послал Он на землю Сына своего уже в последок дний (Евр. 1, 2)?

Ответом на этот вопрос служит все Божественное домостроительство, бывшее до пришествия Искупителя. Св. Отцы и учители Церкви, углубляясь в планы сего домостроительства, представляли следующие частные причины позднего явления в мiр Сына Божия:

1) Надлежало, чтобы люди, в продолжение веков, опытно дознали и, сколько возможно, сильнее почувствовали всю глубину своего падения и свое нравственное бессилие, и тем охотнее возжелали Божественной помощи, тем усерднее приняли ее, когда она будет подана (Рим. 8, 3): ибо Бог не мог спасти людей против их воли и желания. «В продолжение веков, пишет св. Григорий Богослов, были два знаменитые преобразования жизни человеческой, называемые двумя заветами. Одно вело от идолов к Закону, а другое — от Закона к Евангелию… Но с обоими заветами произошло одно и тоже. Что именно? Они вводились не вдруг, не по первому приему за дело. Для чего же? Нем нужно было знать, что нас не принуждают, а убеждают. Ибо что непроизвольно, то и непрочно, как поток или растение ненадолго удерживаются силою. Добровольное же и прочнее, и надежнее. И первое есть дело употребляющего насилие, а последнее собственное наше. Первое свойственно насильственной власти, а последнее — Божию правосудию. Посему Бог определил, что не для нехотящих должно делать добро, но — благодетельствовать желающим»^[51].

2) Надлежало, чтобы зараза греха, глубоко проникшая природу человеческую, мало–помалу вышла вся наружу, чтобы эта нравственная болезнь человечества созрела вполне и достигла последней степени своего развития, и тогда–то уже явился небесный Врач душ телес для еe всецелого и совершенного исцеления: идеже бо умножися грех, говорит Апостол, преизбыточествова благодать (Рим. 5, 20) «Возжелавший для истребления зла принять жизнь человеческую, рассуждает св. Григорий нисский, ожидал (что было необходимо), пока грех, посеянный врагом, даст все свои отпрыски, и после того уже, как говорит Евангелие, Он поднес секиру к самому корню (Мат. 3, 10). И как искуснейшие врачи, в то время, когда горячка еще внутри разжигает тело, и мало–помалу усиливается от болезненных причин, уступают болезни, не позволяя больному подкреплять себя какою–либо пищею, доколе болезнь не достигнет крайней степени, и начинают употреблять свое искусство тогда уже, когда болезнь, обнаружившись вполне, не будет более распространяться: так и Врач болящих душ медлит, пока болезнь греховная, которою заразилось человеческое естество, не открылась во всей полноте, так, чтобы ничто не утаилось и не осталось неисцеленным»^[52].

3) Надлежало предварить людей о пришествии на землю такого чрезвычайного Посланника Божия, каков Искупитель, и сообщить им мало–помалу сведения о всех обстоятельствах Его чудесного явления, жизни и смерти, чтобы, когда явится, тем безошибочнее они могли узнать Его; надлежало также постепенно приготовить их к усвоению такого высокого учения, какое имел принести Искупитель, и которое без этого предварительного пособия они не способны были бы усвоить. «Господь знал, говорит блаж. Августин, когда Ему подобало явиться. Прежде, чрез длинный ряд времен и лет, о Нем нужно было предвозвещать: ибо немаловажное что–либо имело явиться. Долго нужно было о Нем предвозвещать, всегда Его ожидать. Чем более великий являлся Судия, тем многочисленнейший ряд провозвестников предшествовал Ему»^[53]. А св. Василий великий рассуждает так: «Домостроитель нашего спасения, подобно глазу человека, выросшего во тме, вводит нас в великий свет истины после постепенного к нему приобщения; потому что щадит нашу немощь. В глубине богатства Своей премудрости и в неисследованных судах разумения предначертал Он для нас это легкое и к нам применимое руководство, приучая сперва видеть тени предметов и в воде смотреть на солнце, чтоб, приступив вдруг к зрению чистого света, мы не омрачились. На таком же основании измышлены Закон, имый сень грядущих благ (Евр. 10, 1), и предображения у Пророков — эти гадания истины для обучения очей сердечных, чтобы удобным для нас сделался переход от них к премудрости, в тайне сокровенной»^[54].

4) Надлежало грешному человечеству предварительно пройти долгий ряд очищения и освящения в сонме патриархов и всех святых мужей ветхого Завета, чтобы явиться наконец в Марии неискусобрачной на той степени чистоты и святости, на которой оно могло соделаться вместилищем Святейшего святых, Бога–Слова. «Давно, говорит один древний учитель Церкви, еще прежде сложения мiра, предопределено было воплощение Бога; но даже до пресвятой Марии не обреталось достойного вместилища (εργαστήριον) для воплощения. А когда обрелось оно, то и воплотился Господь»^[55]. «Удивлятися кто может, пишет и один из позднейших учителей православия, яко по преступлении Адамовом нескоро прииде Слово Божие на землю воплотитися, и спасти падший род человеческий, даже до полушестые тысящи лет. Ни едина на земле обретеся таковая дева, яже бы была чиста не точию телом, но и духом. Та едина обретеся первая и последняя таковая, яже сугубыя ради чистоты своея, телесныя, глаголю, и душевныя, сотворися достойна быти церковию, и храмом Духа Святаго»^[56].

Короче: надлежало сперва разными способами и в разных отношениях приготовить род человеческий к приятию от века предопределенного Искупителя, а потом–то уже явиться Искупителю.

Бесконечно–Премудрый так действительно и поступил.

§129.

Приготовление Богом рода человеческого к принятию Искупителя и вера в Него во все времена.

Это приготовление Богом рода человеческого к принятию Искупителя представляет два великие периода: период первый — от Адама до отца верующих, Авраама (ок. 3448 лет); период второй — от Авраама до самого пришествия Искупителя (ок. 2060 лет).

В первый, наиболее обширный, период приготовлял Бог весь род человеческий одинаким образом.

1) Как только пали наши прародители, обольщенные змием, Бог — а) изрек им обетование, что семя жены сотрет главу сего змия (Быт. 3, 15), т. е. что имеющий родиться от жены Искупитель (Гал. 4, 4) разрушит дела диавола (1 Иоан. 3, 8), и избавит род человеческий от всех гибельных следствий падения (Евр. 2, 14); а с тем вместе б) установил жертвоприношения, в прообраз той великой жертвы, которую имел принести Мессия на Голгофе за грехи всего мiра (Евр. 9, 26; 10, 11. 12)^[57]. Со времени этого первоевангелия о Мессии, возвещенного еще в раю, и установления жертв, указывавших на Его страдания и смерть, спасительная вера в Господа Иисуса уже непрерывно существовала в человеческом роде. По этой вере, Адам нарек имя жене своей: жизнь (Быт. 3, 20), хотя и слышал приговор Судии: земля еси и в землю отъидеши (— 19); по этой вере, Ева нарекла своего первенца Каина: стяжах человека Богом (Быт. 4, 1); по этой, без сомнения, вере, ипостасная Премудрость Божия, как свидетельствует премудрый и как исповедует св. Церковь, первозданного отца мiру единаго созданнаго сохрани, и изведе его от греха его (Прем. 10, 1)^[58]: ибо несть иного имени под небесем, данного в человецех, о нам же подобает спастися нам (Деян. 4, 12), кроме имени Иисус–Христова.. Сею верою потом множайшую жертву Авель паче Каина принесе, еюже свидетельствован бысть быти праведник (Евр. 11, 4). Сею верою Енох преложен бысть не видети смерти; и не обреташеся, зане преложи его Бог: прежде бо преложения его свидетельствован бысть, яко угоди Богу (— 5). Сею же, без сомнения, верою в грядущего Мессию водились Енос, Мафусал, Лемех, Ной и все другие патриархи и праведники, о которых говорится, что они уповали призывати имя Господа Бога (Быт. 4, 26), что они угодили Богу (— 6, 9), обрели благодать пред Господем (— 8): ибо без веры в Искупителя невозможно угодити Богу (Евр. 11, 6).

1) Средствами, какие Бог употреблял тогда для сохранения и распространения между людьми как вообще истинной веры и благочестия, так в особенности первоевангелия о Мессии и правильного понятия о знаменовании жертв, были преимущественно следующие: а) откровения; с этою целию Он иногда являлся сам и беседовал с людьми (Быт. 4, 6–15; 6, 13–22; 8, 16; 9, 9–12), а иногда сообщал людям дар пророчества, например: Еноху (Иуд. 14) и Ною (Быт. 9, 26. 27); б) чудеса, каковы: преложение Еноха, послужившего образом покаяния родом (Сирах. 44, 15), смешение языков (Быт. 11, 1–10), всемирный потоп (—гл. 7); и в) то долгоденствие, которым благословлял Бог патриархов: они жили обыкновенно более сами, осьми и девяти веков, так что, не смотря на два слишком тысящелетия, протекшие от Адама до всемирного потопа, первоевангелие, слышанное Адамом в раю, могло перейти в мiр послепотопный во всей своей первобытной свежести и неповрежденности. Ибо Ной, живший до потопа около 600 лет, мог беседовать с Енохом, сыном Сифовым, а отец Ноя, Лемех, мог беседовать с самим Сифом. Таким образом каждый в то время мог принимать наставления в истинной вере и предания о Мессии из самых верных источников, а по вере в Мессию получать и спасение.

Но когда, несмотря на все эти средства со стороны Бога, несмотря на всемирный потоп, которым наказал Бог людей за их крайнее нечестие, несмотря на вновь повторенные Им обетования, в лице Ноя, для всего рода Человеческого, люди мало–помалу уклонились от своего Создателя, и идолопоклонство покрыло почти всю землю: тогда Бог, для сохранения истинной веры в Него и в обетованного Мессию, из среды всех людей избирает одного Авраама, воспитывает в нам отца верующих, вступает с ним и со всем его потомством в особый завет (Быт. 17, 7–9), и начинается новый период приготовления рода человеческого к принятию Искупителя.

В этот второй период иначе Бог приготовлял избранный свой народ, Иудеев, и иначе язычников: первых — преимущественно способом сверхъестественным, последних — преимущественно способом естественным.

I. Для приготовления Иудеев Бог употреблял:

1) Обетования и пророчества о Мессии. И высочайше премудрый сообщал их народу своему с мудрою постепенностью, применительно к обстоятельствам времени, чтобы свет ведения о грядущем Спасителе был доступнее для очей веры. Так, сначала Мессия предвозвещается, как семя или потомок Авраама, Исаака и Иакова, о котором (семени) благословятся вся племена земная (Быт. 12, 3; 18, 18; 22, 16 -18; 26, 4; 28, 14), как Примиритель и чаяние языков (Быт. 49, 10); потом изображается великим Пророком, подобным Моисею (Втор. 18, 15–18), Помазанником и Царем (Пс. 2), Царем вечным и священником по чину Мельхиседекову (Пс. 109); еще далее — Еммануилом, который родится от Девы (Ис. 7, 14), Богом крепким (— 9, 6), агнцем, вземлющим грехи мiра (53), установителем нового завета (Иез. 34, 23–31; Дан. 9, 24–27). Вместе с тем открываемы были мало–помалу время будущего пришествия Мессии (Быт. 49, 9–10; Дан. 9, 24–27; Агг. 2, 6–10; Мал. 3, 1); колено, из которого Он имел произойти (2 Цар. 7, 16; Ис. 11, 1— 3; Иер. 23, 5. 6); место, где имел родиться (Мих. 5, 2), и все даже малейшие обстоятельства Его рождения (Пс. 71, 10–11; Ис. 11, 1–3), жизни (Ис. 9, 1. 2; 26, 19; 35, 3–6; Зах. 9, 9), смерти (Пс. 84, 11. 12; 40, 10; 93, 21; 68, 22; Зах. 11, 12. 13; 12, 10; Ис. 53, 7) и воскресения (Пс. 70, 20; Осии 6, 3)^[59], так, что когда действительно пришел на землю Мессия, внимательные Иудеи по этим признакам не могли не узнать Его.

2) Прообразования. Здесь бесконечная Благость, нисходя к немощи человека, облекала высокие свои обетования и пророчества о Мессии в чувственные образы, чтобы тем сильнее напечатлеть их в памяти народа и всегда представлять их как бы пред его глазами. К числу таких прообразований относились:

а) Некоторые происшествия и обстоятельства из жизни частных лиц, например: приношение Исаака в жертву, указывавшее на крестную смерть и воскресение Мессии (Иоан. 8, 56); священство Мелхиседека, прообразовавшее вечное священство Христово (Евр. 5, 6. 7); могущество и величие царствования Давидова и Соломонова, прообразовавшие могущество и славу дарства Христова (2 Цар. 7, 13. 14; Иер. 33, 14–18); пребывание пророка Ионы во чреве китове три дни и три нощи, знаменовавшее трехдневное пребывание Мессии в сердце земли (Мат. 12, 40).

б) Происшествия и обстоятельства из жизни всего народа иудейского, особенно во дни Моисея (1 Кор. 10, 11; Рим. 10, 4), каковы: исшествие Израильтян из Египта, агнец пасхальный, бывший образом Мессии во многих отношениях (Исх. 12, 46; снес. Иоан. 19, 36; 1 Кор. 5, 7), переход чрез Чермное море, манна, вода из камня, медный змий, прообразовавший Мессию, распятого на кресте и спасающего верующих в Него от вечной смерти (Иоан. 3, 14).

в) Весь закон обрядовый, данный Богом чрез Моисея, и прообразовавший своими многочисленными жертвоприношениями, очищениями, окроплениями, празднествами, священством — события новозаветные: сень бо имый закон грядущих благ, свидетельствует св. Апостол, а не самый образ вещей (Евр. 10, 1; снес. Кол. 2, 17). К числу наиболее поучительных установлений этого закона относились: а) обрезание всех детей мужеского пола, знаменовавшее внутреннее обрезание и оправдание верою в грядущего Мессию, имевшего родиться без мужа (Рим. 2, 28–29; 4, 11), и б) вхождение первосвященника в Святое Святых однажды в год для кропления кровию на очистилище: это священнодействие служило прообразом единой очистительной жертвы за грехи мiра, которую имел принести Мессия, а вместе и вознесение Его на небо (Евр. 9, 11. 12. 24).

3) Закон не только обрядовый, но и нравственный, и гражданский. Апостол называет вообще закон пестуном во Христа (Гал. 3, 24). И действительно, закон обрядовый вел ко Христу, как уже замечено, тем, что прообразовал события новозаветные, и своими жертвами указывал Иудеям на жертву Христову (Евр. 10, 1). Закон нравственный — тем, что своими высокими и подробными предписаниями, которых Иудеи, вследствие первородного греха, не в состоянии были исполнить, ясно обнаруживал пред ними их греховность: законом бо познание греха (Рим. 3, 20), приводил их в сознание своего бессилия и возбуждал в них сильнейшее желание Искупителя, — что с такою силою исповедал св. Павел. Евреин от Еврей, соделавшийся Христианином; вемы, яко закон духовен есть: аз же плотян есмь, продан под грех… Не еже бо хощу, доброе, сие творю: но еже ненавижду, злое, сие содеваю. Аще ли еже не хощу, сие творю, хвалю закон, яко добр. Ныне же не ктому аз сие содеваю, но живый во мне грех… Окаянен аз человек; кто мя избавит от тела смерти сея? — Благодарю Бога моего Иисус Христом Господем нашим (Рим. 7, 14–17. 24. 25)^[60]. Наконец, закон гражданский вел ко Христу тем, что, угрожая за нарушение почти каждой нравственной заповеди смертию (Исх. 21, 15. 23–25; 31, 14; 22, 16–17; Втор. 13, 5–10; 15, 16; 17, 2–5; 19, 16–21; 21, 18–21; 27, 16 и друг.), И таким образом держа Иудеев постоянно в страхе под игом работы (Гал. 5, 1), заставлял их еще племеннее желать, чтобы скорее пришел на землю Избавитель, и закон духа жизни о Христе Иисусе свободил их от закона греховнаго и смерти (Рим. 8, 2).

При пособии всех означенных средств, Иудеи и со времен Авраама, как до Авраама, веровали в грядущего Мессию, и этою верою оправдывались и спасались: мысль, которую непререкаемо подтверждает апостол Павел, говоря об Аврааме, Исааке, Иакове, Иосифе, Моисее, Давиде, Самуиле и о многих других, иже верою победиша царствия, содеяша правду, получиша обетования (Евр. 11, 8–40; снес. Деян. 15, 11; Рим. 4, 10–25; Гал. 2, 15. 16). Этими средствами Иудеи, действительно, были приготовлены к принятию Мессии, как засвидетельствовал опыт. Едва только явился предтеча Христов, Иоанн Креститель, на Иордане с своею проповедию: Иудеи прислали спросить его, не он ли Христос (Иоан. 1, 19–27)? Когда Иоанн отвечал, что он только предтеча Мессии, и начал возглашать: покайтеся, приближибося царствие небесное…, грядет креплий мене во след мене (Матф. 3, 2; Марк. 1, 7), этим словам верили все, и исхождаше ко Иоанну вся иудейская страна, и иерусалимляне: и крещахуся вси во Иордане реце от него, исповедающе грехи своя (Марк. 1, 5). Когда Иисуса, еще младенца, по закону Моисееву, принесли во храм поставити пред Господем, Его встретил здесь старец Симеон, чаявший утехи Израилевы (Лук. 2, 25), и Анна пророчица возвестила о Нем всем, чающим избавления во Иерусалиме (— 38).

Когда Христос вступил в должность общественного учителя: необыкновенное стечение народа повсюду сопутствовало Ему, и многие признавали Его за обетованного Мессию (Иоан. 6, 14; Мат. 14, 38), мнози вероваша в Него (Иоан. 7, 31). Когда Христос в последний раз входил во Иерусалим: народи предходящии ему и вследствующии зваху глаголюще: осанна Сыну Давидову: благословен грядый во имя Господне: осанна в вышних (Мат. 21, 9). Благословенно грядущее царство во имя Господа, Отца нашего Давида (Марк. 11, 10). И если иудейские старейшины и книжники, по зависти и ненависти, если многие из народа, по обольщению и слепоте, не уверовали во Христа и даже предали Его на смерть: за то лучшая часть всего Израиля, — все те, которые, воистину, были чадами Авраама, отца верующих, — с радостию приняли обетованного Мессию и уверовали в Него, когда, по проповеди Апостолов, обращались к Нему целыми тысячами (Деян. 2, 41; 4, 4), — и первая Церковь Христова на земле была из Иудеев.

I. Язычников, за их нечестие и отпадение от веры, хотя Бог, по законам правды, не удостаивал того покровительства и особенного руководства, каких удостаивал избранный народ свой, Израиля; но, по бесконечной благости, и им не несвидетельствована себе остави (Деян. 14, 17), и их приготовлял мало–помалу к познанию и принятию великой тайны спасения. Средствами к тому служили:

1) Закон естественный. Пред язычниками всегда была открыта книга природы, возвещавшая им все, что можно знать человеку о Боге: еже возможно разумети о Боге, говорит Апостол, яве есть в них: Бог бо явил есть им. Невидимая бо его от создания мiра творенми помышляема видима суть, и присносущная сила его и Божество (Рим. 1, 19–20). В сердцах язычников всегда оставалось написанным дело законное, спослушествующей им совести, возвещавшее им нравственные обязанности (Рим. 2, 15). Но так как, разумевше Бога, язычники не яко Бога прославиша или благодариша, но осуетишася помышлении своими (Рим. 1, 21); так как они измениша славу нетленного Бога в подобие образа тленна человека и птиц и четвероног и гад (— 23), и премениша истину Божию во лжу, и почтоша и послужиша твари паче Творца (— 25): то и предаде их Бог в неискусен ум, mвopumu неподобная: исполненных всякия неправды, блужения, лукавства, лихоимания, злобы: исполненных зависти, убийства, рвения, лсти, злонравия (— 28. 29), и омрачися неразумное их сердце (— 21), и глаголющеся быти мудри, объюродеша (— 22). Сколько ни силился разум человеческий, в продолжение веков, найти Божественную истину и исправить нравы людей; но не достигал своей цели. Все изобретенные им религиозные учения вскоре обличались в своей недостаточности и разрушались. Многочисленные системы философские быстро сокрушались одни другими, более и более теряли к себе доверие, и обращались, наконец, в науку сомнения или неверия. Нравственные правила философии и гражданские законодательства не исправляли человеческих нравов; напротив, нечестие видимо усиливалось в мiре: дошло до того, что просвещеннейшие из народов древности, Греки и Римляне, олицетворили и обоготворили почти все человеческие страсти и пороки, и думали служить своим богам различными злодеяниями и непотребствами. Все это естественно должно было приводить язычников в сознание своего умственного и нравственного бессилия, а вслед за тем побуждать и мало–помалу утверждать в них желание помощи свыше, предрасполагать их к принятию сей помощи. И опыт показал, что лучшие из языческих мудрецов сознавали бессилие человеческого разума в деле Богопознания и бессилие человеческой воли в деле благочестия, и учили ожидать помощи только от Бога^[61]. В этом–то смысле древние учители Церкви и называли философию путеводительницею ко Христу, приготовлявшею язычников к принятию Его^[62].

2) Остатки первобытного откровения и религии. Истины веры в в особенности обетования об Искупителе, данные в начале для всего человечества, переходя от отцов к детям, от предков к потомкам чрез устное наставление, должны были распространиться между всеми народами, как бы ни далеко впоследствии они уклонились в нечестие и идолопоклонство. И хотя эти истины, смешавшись с новыми верованиями языческих народов, мало–помалу не могли не потерять своей первоначальной чистоты и целости, не могли не исказиться; но и в искаженном виде все же они поддерживали и сохраняли в язычниках предания о происхождении и первобытном состоянии человека или золотом веке^[63], о падении прародителей в раю^[64], и что всего важнее — предание об Искупителе рода человеческого и ожидание Его пришествия^[65].

3) Сношение язычников с избранным народом Божиим, которому вверены быша словеса Божия и все обетования и пророчества о Мессии (Рим. 3, 2). Такие сношения начались еще со времен Авраама, Исаака и Иакова, которые, переходя с места на место, и, по разным обстоятельствам, имея сношение с разными племенами, могли производить на них благотворное влияние и примером своей жизни, и исповеданием истин веры (Быт. гл. 23–36). Потом пребывание Евреев в Египте среди многочисленного народа, их славное исшествие из Египта, чудесный переход чрез Чермное море, торжественное вступление в обетованную землю, истребление или покорение нечестивых ее обитателей, затем многократные победы над языческими народами во времена судей, а равно порабощения этим народом, также не могли оставаться без влияния на язычников, как можно видеть из примеров (Навин. 2, 9–11; 5, 1; Руф. 1, 16). В последующее время, при царях, Евреи, по разным случаям, как то, по случаю путешествий, мореплавания, войн, пленений и торговли, входили в сношения почти со всеми народами древнего мiра: с Халдеями, Египтянами, Сириянами, Мидянами, Персами, Греками и Римлянами (3 Цар. 9, 26–28; 10, 22; 2 Парал. 8, 17–18; 9, 10. 11 и др.). По разделении еврейского царства на иудейское и израильское, чем более приближалось время пришествия Мессии, тем более открывались благоприятные обстоятельства, способствовавшие к подобным сообщениям избранного народа с народами языческими. Разумеем: плен ассирийский и рассеяние Израильтян по отдаленным странам востока между язычниками; потом седмидесятилетнее пребывание Иудеев в плену вавилонском, а наконец, по возвращении Иудеев из вавилонского плена, новые порабощения и рассеяния их по разным странам трех частей старого света^[66]. Таким образом свет истинной веры от избранного народа мог распространяться различными путями и на другие народы, и мало–помалу приготовлять их к принятию Искупителя. А потому и сказал св. Афанасий: «не для одних Иудеев дан был закон, не для одних Иудеев посылаемы были Пророки; но хотя посылались они к Иудеям и терпели от Иудеев, однакож для всей вселенной служили священным училищем к познанию Бога и к устроению духовной жизни»^[67].

4) Перевод свящ. книг еврейских на греческий язык, сделанный слишком за два столетия до явления Мессии, и сделавшийся с тех пор доступным ученым язычникам. И древние учители Церкви, согласно с свидетельствами самих язычников^[68], решительно утверждали, что многие из языческих мудрецов и философов «пользовались книгами Моисеевыми, черпали из источника писаний пророческих»^[69]. А знакомясь сами с религиозными верованиями и чаяниями Иудеев, эти мудрецы могли знакомить и других с теми же верованиями и чаяниями, и чрез то подготовлять их к уразумению имевшей вскоре открыться тайны спасения.

Должно присовокупить, что исчисленные средства приготовления язычников к принятию Искупителя не были для них бесплодны. И, во–первых, известно из св. Писания, что и вне избранного народа Божия не недоступно было людям спасение, по вере в грядущего Мессию, как подтверждают: сказания книги Бытия о Мелхиседеке (Быт. 15, 18 и след.), история Иофора, священника мадиамского, тестя Моисеева (Исх. гл. 2–4. 18), и история Иова авситидийского, изображенная в его книге. Припомним также историю Валаама, пророчествовавшего о Мессии (Числ. гл. 22–24); слова молитвы Соломоновой по освящении храма (3 Цар. 8. 41. 42), из которых можно предполагать, что уже при Соломоне были поклонники истинного Бога Израилева и вне пределов Израиля; сказание о Неемане, сирийском военачальнике, с благоговением к Богу Израилеву искавшем помощи у Его пророка (4 Цар. 5, 1 и след.), и сказание о пророке Ионе, который самим Богом был послан в нечестивый город, Ниневию, и своею проповедию обратил жителей к покаянию (Ион. гл. 1 и след.). Во–вторых, известно, что, когда настало время пришествия Мессии, Его ожидали не только Иудеи, но и языческие народы, и это ожидание издревле распространено было на всем востоке^[70]. Наконец, известно, что Христос–Спаситель, во дни своего общественного служения, иногда встречал в язычниках такую веру, какой не обретал в самих Иудеях (Мат. 8. 10), и что проповедию Апостолов быстро насаждена была Христова Церковь во всех странах языческого мiра (1 Петр. 1, 1; Рим. 10, 18; 15, 19).

§ 130.

Нравственное приложение догмата.

1) Размышляя внимательно о необходимости Божественной помощи для восстановления падшего человечества, — о том, что человек–грешник сам собою не в силах ни удовлетворить за себя правде Божией, ни изгладить в себе греха, ни уничтожить гибельных последствий греха, научимся смирению: ибо все мы естеством чада гнева (Еф. 2, 3); все в беззакониях зачинаемся; во грехах рождаемся; все бедны, жалки, немощны, и равно имеем нужду в Божественной помощи для нашего возрождения и освящения, равно нуждаемся в ней для восстановления нас после каждого из наших личных грехопадений, которые так часты.

2) Представляя потом, как Господь Бог действительно явил свою высокую помощь для искупления падшего человечества, как это искупление еще от века было определено, как в нам участвовали все Лица Пресв. Троицы, и участвовали единственно по своей бесконечной благости и любви к нам грешным, научимся воздавать за столь великую любовь нашего Господа взаимною любовию: возлюбим его, яко той первее возлюбил есть нас (1 Иоан. 4, 19), а вместе научимся памятовать и другое наставление Апостола: возлюбленнии, аще сице возлюбил есть нас Бог, и мы должны есмы друг друга любити (— 11).

3) Наконец, соображая благоговейною мыслию, какое необычайное средство избрал Бог для нашего искупления, почему воплотился для сего именно Сын Божий, почему Он пришел на землю уже в последок дний (Евр. 1, 2), и как к принятию Его приготовлял Триипостасный Иудеев и язычников в продолжение веков, научимся благоговеть пред Его бесконечною премудростию, и из глубины души восклицать с Апостолом: о глубина богатства и премудрости и разума Божия! Яко неиспытани судове его, и неизследовани путие его (Рим. 11, 33).

ГЛАВА II.

О ГОСПОДЕ НАШЕМ ИИСУСЕ ХРИСТЕ В ОСОБЕННОСТИ.

§ 131.

Связь с предыдущим и состав учения.

Еще от вечности, и следовательно прежде, нежели мы получили бытие и пали, Всеведущий и Всеблагий уже определил спасти нас чрез своего единородного Сына. Потом, как только совершилось падение наших праотцев, Он начал приготовлять род человеческий к принятию Спасителя всеми средствами, естественными и сверхъестественными. Наконец, когда исполнилось предопределенное время, егда прииде кончина лета, посла Бог Сына своего (единороднаго ), рождаема от жены, бываема под законом, да подзаконныя искупит (Гал. 4, 4. 5), явился Господь наш Иисус Христос, и действительно совершил наше спасение.

Эта последняя, кратко выраженная, мысль о Господе нашем Иисусе Христе, раскрытием которой отселе мы должны заняться, видимо слагается из двух частей: I) из мысли о самом Лице Господа Иисуса, т. е. о таинстве воплощения, и II) из мысли о совершении Им нашего спасения, т. е. о таинстве искупления.

ЧЛЕН I.

О ЛИЦЕ ГОСІІОДА ИИСУСА ХРИСТА, ИЛИ О ТАИНСТВЕ ВОПЛОЩЕНИЯ.

§ 132.

Важность и непостижимость догмата, краткая история его, учение о нам Церкви и состав учения.

Учение о Лице Господа нашего Иисуса Христа составляет один из важнейших и непостижимейших догматов Христианства. Важность этого догмата понятна из того, что Господь Иисус есть самый Начальник нашей веры (Евр. 12, 2), Святитель исповедания нашего (Евр. 3, 1), и несть иного имене под небесем даннаго в человецех, о нам же подобает спастися нам (Деян. 4, 12). Непостижимость — засвидетельствовал св. Апостол, когда сказал: велия есть благочестия тайна: Бог явися во плоти (1 Тим. 3, 16).

Вследствие такой важности этого догмата очень естественно, если во все времена, с первых дней Христовой Церкви, им особенно занимались размышляющие Христиане; а вследствие непостижимости его — очень естественно то, что все, позволявшие себе мудрствовати о нам паче, нежели подобает мудрствовати (Рим. 12, 3), и силившиеся уразуметь и объяснить его по своим понятиям, впадали в заблуждения и ереси. За исключением догмата о пресвятой Троице, ни один догмат христианский не подвергался стольким пререканиям и искажениям со стороны еретиков, и не был столько защищаем пастырями Церкви, как догмат о Лице Богочеловека. Чтобы удобнее обнять все эти многочисленные заблуждения, от которых издревле православная

Церковь старалась предохранять истину, еще блажен. Августин подразделял их на три главные класса: на заблуждения — а) касательно Божества Иисуса Христа; б) касательно Его человечества, и в) касательно соединения в Нем того и другого^[71].

1) Заблуждения касательно Божества Иисуса Христа подразделяются, в свою очередь, на три частнейшие.

Первое и самое древнее из них принадлежит тем, которые совершенно отвергали Божество во Иисусе Христе, и считали Его простым человеком: так учили — в век апостольский Керинф и Евион, обличенные еще св. Иоанном Богословом, написавшим против них свое Евангелие^[72]; во втором веке — Карпократ, Феодот и Артемон с последователями, обличенные Иринеем, Тертуллианом и другими^[73]; в третьем веке — Павел самосатский, обличенный двумя антиохийскими соборами (в 264 и 270 г.)^[74]. Этой же ереси, многократно осужденной древнею Церковию, держатся в новейшие времена социниане и рационалисты.

Второе заблуждение — тех, которые, хотя не считали Иисуса Христа простым человеком, и говорили, что в Нем воплотился Сын Божий, но утверждали, что это Сын Божий, не рожденный от Бога, а сотворенный, — совершеннейший из всех сотворенных духов, но не имеющий естества Божеского: ересь ариан, полуариан и других арианских толков, торжественно осужденная на первом вселенском Соборе (в 326 г.), и опровергнутая во всех подробностях знаменитейшими учителями Церкви четвертого и пятого столетий^[75].

Третье, наконец, заблуждение допускало, что во Христе Иисусе воплотился действительно сам Бог, но не Бог Слово, единородный Сын Божий, а Бог Отец или вся св. Троица, понимаемая, как единое Божеское Лицо, под тремя именами и в трояком проявлении: ересь патрипассиан и антитринитариев, многократно осужденная во втором и третьем веке^[76].

2) Заблуждения касательно человечества Иисуса Христа можно подразделить также на три вида.

Одни из еретиков заблуждали касательно плоти Иисуса Христа. Многие, считая недостойным Божества, чтобы оно облеклось в какую либо вещественную оболочку, учили, что Господь Иисус вовсе не имел плоти, что Его тело было только мнимое, призрачное, от чего и сами получили название докетов^[77]: ересь эта возникла еще во дни Апостолов, и обличена была св. Иоанном Богословом в двух первых его посланиях (1 Иоан. 4, 2. 3; 2 Иоан. 7), потом усилилась и распространилась между многочисленными сектами гностическими^[78]. Некоторые же, именно: апеллиане, валентиниане и манихеи, если и допускали, что Христос имел действительное тело, не призрак, — не признавали, однакож, этого тела подобным нашему, человеческим, а считали его или за тело какое–то небесное, духовное, с которым Господь только прошел чрез утробу Девы, не заимствовав от нее ничего^[79]; или хотя и за тело вещественное, впрочем тончайшее нашего, и составленное из сущности мiра, и след. также не заимствованное от Девы^[80]. Вслед за св. Иоанном Богословом, против этих еретических мнений писали: Игнатий Богоносец, Ириней, Мелитон, Тертуллиан, Климент александрийский и многие другие учители древней Церкви^[81]; однакож и доселе нечто подобное о плоти И. Христа мудрствуют квакеры и анабаптисты^[82].

Другие еретики заблуждали касательно души И. Христа, утверждая, что Христос или вовсе не имел человеческой души, которую заменяло в Нем Его Божество^[83], или, если и имел душу, то одну только низшую, чувственную, а не имел человеческого разума (νοϋς) или духа (πνεύμα)^[84]. Против этого лжеучения в обоих его видах, которое наиболее старался распространить Аполлинарий с своими последователями^[85], Церковь изрекла свой приговор на соборах: александрийском (в 362 г.), римском (в 373 г.) и константинопольском — первом, втором вселенском (в 381 г.), — не упоминаем уже о частных учителях, опровергавших то же лжеучение^[86].

Третьи заблуждали касательно рождения И. Христа по человечеству, проповедуя, будто Он родился не сверхъестественным образом от пресв. Девы Марии, а родился, как простой человек, от Иосифа и Марии: ересь Керинфа, Карпократа и других иудействовавших гностиков^[87], обличенная с самого появления своего учителями Церкви: Игнатием Богоносцем, Иринеем, Тертуллианом, Кириллом иерусалимским и другими^[88], и потом торжественно осужденная в самом символе второго вселенского Собора, где исповедуется Сын Божий воплотившимся «от Духа Свята и Марии Девы». В ближайшие к нам времена ересь эта снова, поднята из праха рационалистеми.

1) Наконец, заблуждений касательно соединения во Иисусе Христе двух естеств, Божеского и человеческого, известно четыре: заблуждения несториан, евтихиан, монофелитов и адопциан.

Несторий, бывший константинопольский патриарх (в V в.), с своими последователями совершенно разделял два естества во И. Христе — до того, что допускал в Нем два лица, и учил:

«Бог Слово ипостасно не соединялся с естеством человеческим и не рождался от Девы Марии, а родился от нее простой человек–Христос, с которым Бог Слово соединен был только внешним образом, нравственно, — в котором обитал, как во храме, как прежде обитал в Моисее и других пророках, и который, следовательно, был только Богоносец (θεοφόρος), а не Богочеловек, равно как пресв. Дева — только Христородица (χριστοτόκοζ), а не Богородица»^[89]. Это лжеучение, прежде всего обличенное св. Кириллом александрийским, потом собором римским, под председательством папы Целестина, а потом собором александрийским, под председательством того же св. Кирилла, наконец торжественно осуждено было в 431 г. третьим Собором вселенским, бывшим в Ефесе^[90].

Евтихий, архимандрит одного из константинопольских монастырей (в V в.), вооружась против ереси Несториевой, впал в противоположную крайность, и совершенно сливал во Христе два естества, так что признавал в Нем не только одно Лицо, но и одно естество, от чего последователи этого еретика и назывались монофизитами (от μόνος один и φυσις естество): ибо человечество, учил он, во Христе поглощено Божеством, при ипостасном соединении, и утратило все, свойственное естеству человеческому, кроме видимого образа; а потому во Христе явилось и жило на земле собственно Слово, под видом только плоти, и Божество Слова и страдало, и было погребено, и воскресло^[91]. Это лжеучение, не раз возникавшее и прежде Евтихия^[92], но только усиленное и распространенное Евтихием, который защищал его с особенным упорством и дерзостию, торжественно осуждено было Собором халкидонским, четвертым вселенским^[93].

Сущность ереси монофелитской (μόνος — один и θέλημα — воля, хотение), возникшей около 630 г., которую справедливо можно считать дальнейшим развитием монофизитской, состояла в том, будто во И. Христе, хотя и два естества, но одна воля, одно действование. Эта ересь, произведшая в Церкви величайшие волнения и увлекшая патриархов: константинопольских — Сергия и Пирра, римского — Онория, александрийского — Кира и многих других, торжественно осуждена была (в 680 г.) на шестом вселенском Соборе, константинопольском III^[94].

Наконец, лжеучение адопциан, выродившееся из начал несторианизма к концу VIII века, утверждало, будто Иисус Христос по человеческому своему естеству есть Сын Богу Отцу не собственный, а благодатный, усыновленный (adoptivus), очевидно, предполагая разделение во И. Христе двух естеств на два лица. Виновниками этого лжеучения были два испанские епископа — Феликс и Елипанд (ок. 783 г.); но из Испании оно вскоре распространилось по всей Церкви западной, и осуждено многими поместными соборами в Галлии, Германии и Италии^[95].

Посреди всех этих многочисленных ересей касательно Лица Господа Иисуса, православная Церковь от дней апостольских постоянно защищала и раскрывала одно и тоже учение, которое с особенною силою выразила на четвертом вселенском Соборе в следующих словах: «Последующе божественным Отцем, все единогласно поучаем исповедывати единаго и тогожде Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенна в Божестве и совершенна в человечестве: истинно Бога и истинно человека, тогожде из души и тела: единосущна Отцу по Божеству, и единосущна тогожде нам по человечеству: по всему нам подобна, кроме греха: рожденна прежде век от Отца по Божеству, в последние же дни тогожде, ради нас и ради нашего спасения, от Марии Девы Богородицы, по человечеству: единаго и тогожде Христа, Сына, Господа, единороднаго, во двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемаго, (никако же различию двух естеств потребляемому соединением, паче же сохраняемому свойству коегождо естества, во едино лице и во едину ипостась совокупляемаго): не на два лица рассекаемаго или разделяемаго, но единаго и тогожде Сына, и единороднаго Бога Слова, Господа Иисуса Христа, якоже древле Пророцы о Нем, и якоже Сам Господь Иисус Христос научи нас, и якоже предаде нам символ Отец наших»^[96].

Отсюда видно, что все учение православной Церкви о Лице Господа Иисуса состоит из двух главных положений: I) из того, что во Христе Иисусе два естества, Божеское и человеческое, и II) из того, что эти два естества в Нем составляют единую ипостась.

I.

О ДВУХ ЕСТЕСТВАХ ВО ИИСУСЕ ХРИСТЕ.

§ 133.

Господь Иисус имеет естество Божеское и есть именно Сын Божий.

В этой истине удостоверяемся: I) из писаний о Мессии ветхозаветных, II) из учения Христа–Спасителя о самом Себе, III) из учения о Нем св. Апостолов, IV) из учения и верования мужей апостольских и всей Церкви.

I. В ветхом Завете Мессия называется:

1) Сыном Божиим, рожденным от вечности из существа Отча. В Псалме 2–м, который все св. Апостолы (Деян. 4, 24–28; 13, 32–34; Евр. 1, 5; 5, 5) и сами древние Иудеи^[97] относят к Мессии, Мессия свидетельствует о Себе: Господь рече ко мне: Сын мой еси ты, аз днесь родих тя (ст. 7), т. е. родил или рождаю вечно. В Псалме 109–м, также относимом и св. Апостолами (Деян. 2, 34–36; Евр. 1, 13; 7, 17. 21. 24. 25) и древними Иудеями^[98] к Мессии, сам Бог говорит к Нему: из чрева, т. е. из существа Моего, прежде денницы, т. е. прежде всякого времени, родих тя (ст. 3). Пророк Михей, предсказывая, что Мессия имеет произойти из Вифлеема, присовокупил, что Он имеет и другое происхождение — вечное: исходи его из начала от дней века (Мих. 5, 2), — а это пророчество также относимо было к Мессии всею церковию иудейскою (Матф. 2, 4–6; Иоан. 7, 42).

2) Господом, Богом (Адонаи, Елогим) и даже Иеговою, именем, исключительно усвояемым одному Богу. Таковы, например: а) слова псалма 44–го: престол твой, Боже, в век века: жезл правости, жезл царствия твоею; возлюбил еси правду, и возненавидел еси беззаконие: сего ради помаза тя, Боже, Бог твой елеем радости паче причастник твоих (ст. 8), — относимые к Мессии и Апостолом (Евр. 1, 7–9) и древними Иудеями^[99]; б) слова 109–го псалма: рече Господь Господеви моему: седи одесную мене (ст. 1), которые относит к Мессии сам Христос–Спаситель (Мат. 22, 41–46); в) пророчество Малахии: се аз посылаю ангела моего, и призрит на путь пред лицем моим: и внезапу приидет в церковь свою Господь, егоже вы ищете, и Ангел завета, егоже вы хощете: се грядет, глаголет Господь Вседержитель (Мал. 3, 1), которое также относит к Мессии сам Спаситель (Мат. 11, 10. 11); г) пророчество, двукратно повторенное Иеремиею: се дние грядут, глаголет Господь, и восставлю Давиду восток праведный, и царствовати будет царь, и премудр будет, и сотворит суд и правду на земли. Во днех ею спасется Иуда, и Израиль пребудет в надежди, и сие имя ему, имже нарекут его, Господь (Иегова) праведен наш (Иер 23, 5. 6; снес. 33, 15. 16), — пророчество, которое единодушно относили к Мессии древние Иудеи^[100].

II. Соответственно ветхозаветным пророчествам, и сам Христос Спаситель, явившись на землю, учил о Себе, как о истинном Сыне Божием, как о Боге. Из многочисленных примеров этого учения укажем на некоторые.

1) Беседуя с Никодимом, князем иудейским, о духовном возрождении, Спаситель сказал между прочим: никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын человеческий, сый на небеси… Тако бо возлюби Бог мiр, яко и Сына своею единороднаго дал есть, да всяк веруяй в онь, не погибнет, но имать живот вечный… Веруяй в онь, не будет осужден: а не веруяй, уже осужден есть, яко не верова во имя единороднаго Сына Божия (Иоан. 3, 13. 16. 18). Здесь — а) в первых словах Спаситель ясно приписывает себе вездеприсутствие, такое свойство, которое никому из сотворенных существ принадлежать не может; б) затем называет себя Сыном Божиим единородным (μονογενής), без сомнения, в смысле собственном, т. е. рожденным от существа Божия, имеющим Божеское существо: ибо этому Сыну принадлежит вездеприсутствие — Божеское свойство; в) наконец, свидетельствует, что без веры в Него, как именно единородного Сына Божия, который вездеприсущ, невозможно для людей спасение.

2) Изрекая пред архиереями, книжниками и старцами иудейскими (Марк. 11, 27) притчу о винограде, который насади человек, и огради оплотом, и предаде делателем (— 12, 1. 2), и разумея под этим Отца небесного, который насадил Церковь свою в народе иудейском, и предал ее им, вождям народа, Спаситель сказал, что сначала господин винограда, в известное время, посылал к делателям рабов своих, одного за другим, для принятия от плода винограда (— 2). Но когда делатели одних из посланных биша и прогнали с бесчестием, а других даже убиша (3–5); тогда господин решился послать к ним самого сына своего: еще убо единаго сына им возлюбленнаго своего, посла и того к ним последи, глаголя, яко усрамятся сына моего. Они же тяжателе реша в себе, яко сей есть наследник: приидите убием его, и наше будет наследствие. И емше его, убиша, и извергоша его вон из винограда (6–8). Таким противоположением между рабами, т. е. Пророками, которых прежде Бог посылал к Иудеям, и Собою, как единым Сыном Божиим, возлюбленным, как наследником Отца, Господь наш до очевидности выразил, что Он называл себя Сыном Божиим не в смысле переносном, а собственном.

3) Когда Спаситель исцелил расслабленного, и Иудеи искаху его убити, зане сия творяше в субботу (Иоан. 5, 16), Он как бы в оправдание свое отвечал им: Отец мой доселе делает и аз делаю (— 17). Этот ответ, в котором Господь Иисус усвояет себе равенство с Богом Отцом по праву и по власти, в таком точно смысле поняли и Иудеи, и сего ради паче искаху его убити, яко не токмо разоряше субботу, но и Отца своего (ίδιον) глаголаше Бога, равенся творя Богу (— 18). Тогда Иисус не только не заметил Иудеям, что они понимают Его неправильно, напротив продолжал: аминь, аминь глаголю вам, не может Сын творити о себе ничесоже, аще не еже видит Отца творяща: яже бо Он творит, сия и Сын такожде творит (— 19). Якоже бо Отец воскрешает мертвые и живит, тако и Сын, ихже хощет, живит. Отец бо не судит никомуже, но суд весь даде Сынови: да вси чтут Сына, якоже чтут Отца. А иже не чтет Сына, не чтит Отца, пославшаго его (— 21, 22. 23). Якоже бо Отец имать живот в себе, тако даде и Сынови живот имети в себе (— 26). Здесь Спаситель усвояет себе такую же точно самостоятельную власть творить чудеса, такое же Божеское почтение, такую же самобытность, какую и Богу Отцу. Мало сего: чтобы еще более убедить Иудеев в истинности своих слов, и следов. в истинности своего Божества, Он указывает им далее на сторонние о Нем свидетельства: а) на свидетельство Иоанна Крестителя, который назвал Его Сыном Божиим, пришедшим с небесе, и сущим над всеми (— 32. 33; снес. 3, 31–36); б) на свидетельство своих чудесных дел, ихже ин никтоже сотвори (— 36; снес. 15, 24); в) на свидетельство Отца небесного, сказавшего о Нем: сей есть Сын мой возлюбленный, о немже благоволих (— 37; снес. Мат. 3, 17), и г) на свидетельство ветхозаветных писаний: испытайте писаний, яко вы мните в них имети живот вечный, и та суть свидетельствующая о мне (— 39).

4) Другой подобный случай представился вскоре. Когда Спаситель пришел однажды в иерусалимский храм, и Иудеи, обступив Его, настоятельно спрашивали: доколе души наша вземлеши? аще ты еси Христос, рцы нам не обинуяся (Иоан. 10, 24): тогда Он, отвечая им, между прочим, сказал: Аз и Отец едино есма (— 29). Эти слова до того раздражили вопрошавших, что они взяша камение, да побиют его, присовокупляя: о добре деле камение не мещем на тя, но о хуле, яко ты, человек сый, твориши себе Бога (— 30. 33). Однакож, и в настоящий раз Спаситель не только не заметил Иудеям, что Он вовсе не называет себя Богом, как они думают, — напротив, стал еще доказывать эту мысль, наименовав себя прямо Сыном Божиим, нераздельным со Отцем: егоже Отец святи и посла в мир, вы глаголете, яко хулу глаголеши, зане рех: Сын Божий есмь. Аще не творю дела Отца моего, не имите ми веры: аще ли творю, аще и мне не веруете, делом моим веруйте: да разумеете и веруете, яко во мне Отец, и аз в нам (36–38). Искаху убо, продолжает Евангелист, паки яти его: и изыде от рук их (— 39).

5) Третий, подобный же, но еще более разительный случай был пред кончиною Спасителя. Его, связанного, привели на судилище к Пилату. Здесь, по выслушании многих лжесвидетелей на Иисуса, архиерей, наконец, встал и торжественно вопросил Его: заклинаю тя Богом живым, да речеши нам, аще ты еси Христос Сын Божий (Матф. 26, 63; снес. Марк. 14, 61), — и Иисус, нимало не колеблясь, отвечал: Аз есмь, и узрите Сына человеческого, одесную седяща силы, и грядуща со облаки небесными (Марк. 14, 62). Тогда архиерей растерза ризы своя, глаголя, яко хулу глагола: что еще требуем свидетелей? се ныне слышасте хулу его. Что вам мнится? оны же отвещавше, реша: повинен есть смерти (Мат. 26, 66. 66). И приведши потом Иисуса к Пилату, Иудеи сказали ему: мы закон имамы, и по закону нашему должен есть умрети, яко себе Сына Божия сотвори (Иоан. 19, 7). Таким образом истину своего Божества Спаситель не поколебался подтвердить самою своею смертию.

6) Прибавим к сему, что Он приписывал Себе, кроме вездеприсутствия (Иоан. 3, 13; Мат. 18, 20; 28, 20) и самобытности (Иоан. 5, 26), о которых мы уже сказали, и другие Божеские свойства: а) вечность: аминь, аминь глаголю вам: прежде даже Авраам не бысть, аз есмь (Иоан. 8, 68); и ныне прослави мя ты, Отче, у тебе самого славою, юже имех у тебе, прежде мiр не бысть (— 17, 5); б) всемогущество: овцы моя гласа моего слушают, и аз знаю их, и по мне грядут. И аз живот вечный дам им, и не погибнут во веки, и не восхитит их никтоже от руки Отца моего. Аз и Отец едино есма (Иоан. 10, 27 — 29); в) ведение, равное ведению Бога Отца: вся мне предана суть Отцем моим: и никтоже знает Сына, токмо Отец: ни Отца кто знает, токмо Сын, и емуже аще волит Сын открыти (Мат. 11, 27; Иоан. 10, 16).

ІII. Как учил о Себе Христос Спаситель: так же потом учили о Нем и ученики Его, по вдохновению от Духа Святого. Например:

1) Св. евангелист Матфей, изображая чудесное зачатие Спасителя, относит к Нему пророчество Исаии: се дева во чреве приимет, и родит сына, и нарекут имя ему Еммануил, еже есть сказаемо: с нами Бог (1, 23; Ис. 7, 14).

2) Св. евангелист Марк начинает свое Евангелие словами: зачало евангелия Иисуса Христа, Сына Божия (1, 1), и потом, повествуя о крещении Спасителя, говорит: и абие восходя от воды, виде разводящася небеса, и Духа, яко голубя, сходяща нань: и глас бысть с небесе: ты еси Сын мой возлюбленный, о немже благоволих (— 10. 11).

3) Св. евангелист Лука приводит пророчественные слова ангела к Захарии о имевшем родиться сыне его Иоанне, предтече Спасителя: и многих от сынов Израилевых обратит ко Господу Богу их: и той предъидет пред ним духом и силою Илииною (1, 16. 17).

4) Св. Иоанн Богослов начинает свое Евангелие словами: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово. Сей бе искони к Богу. Вся тем быша, и без него ничто же бысть, еже бысть (Иоан. 1, 1–3). Т. е. прямо называет Слово Богом, представляет Его существующим от начала или от вечности, отличным от Отца и сотворившим все существующее. Далее пишет: и Слово плоть бысть, и вселися в ны, и видехом славу его, славу яко единородного от Отца, исполнь благодати и истины… яко закон Моисеом дан бысть; благодать же и истина Иисус Христом бысть (— 14. 17). Т. е. свидетельствует, что это Слово есть именно единородный Сын Бога Отца, что Оно воплотилось и есть не кто другой, как И. Христос. Еще далее: Бога никтоже виде нигдеже: единородный Сын, сый в лоне Отчи, той исповеда (— 18). Т. е. показывает, что И. Христос есть единородный Сын в смысле собственном, как существующий в самом лоне Отца. А оканчивая свое Евангелие, делает замечание, что и целию его писания было — доказать Божество И. Христа: сия же писана быша, да веруете, яко Иисус есть Христос Сын Божий, и да верующе, живот имате во имя Его (— 20, 31). Тот же Апостол в начале первого послания своего называет Христа Спасителя словом животным (1 Иоан. 1, 1), и животом вечным, иже бе у Отца и явися нам (— 2), а в заключение послания говорит: вемы, яко Сын Божий прииде, и дал есть нам свет и разум, да познаем Бога истиннаго: и да будем во истиннем Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и живот вечный (— 5, 20), именуя здесь истинным Сыном Божиим и истинным Богом Того, кого прежде назвал животом вечным. Наконец, в Апокалипсисе неоднократно приводит слова являвшегося ему Спасителя: Аз есмь алфа и омега, начало и конец, первый и последний (1, 10. 12. 17. 18; 2, 8; 22, 12. 13), и выражается, что Христос есть князь царей земных (1, 5), царь царем и Господь господем (19, 16).

5) Св. Иуда апостол, изображая еретиков, говорит: привнидоша неции человецы, древле предуставленнии на сие осуждение, нечестивии, Бога нашего благодать прелагающии в скверну, и единаго Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа отметающиися (ст. 4).

6) Св. апостол Павел называет Спасителя в своих посланиях: Богом, явившимся во плоти (1 Тим. 3, 16), Господом славы (1 Кор. 2, 8), Богом великим (Тит. 2, 11–13), Богом благословенным (Рим. 9, 4. 5), Сыном Божиим собственным (ίδιον) (Рим. 8, 32), иже, во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу (Фил. 2, 6); усвояет Ему Божеские свойства: вечность (Евр. 13, 8), неизменяемость (— 1, 10–12), всемогущество (Евр. 1, 3; Фил. 3, 21), и говорит: тем создана быша всяческая, яже на небеси, и яже на земли, видимая и невидимая, аще престоли, аще господствия, аще нaчaла, аще власти: всяческая тем и о нам создашася (Кол. 1, 16. 17); той есть прежде всех, и всяческая в нам состоятся (Кол. 1, 17; снес. Евр. 1, 3)^[101].

IV. Вслед за Христом Спасителем и св. Апостолами единодушно учили о Божестве Его и все учители Церкви с самого начала Христианства. Приведем несколько^[102] свидетельств:

1) Мужей апостольских.

Св. Игнатий Богоносец в послании к Траллианам пишет: «остерегайтесь таковых (еретиков). И будете вы безопасны от них, если не станете надмеваться и отторгать себя от Бога — Иисуса Христа, и от епископа, и от заповедей апостольских»^[103]. В послании к ефесским Христианам: «Расторгнут всякий узел неправды; низложено невежество; разорено древнее царство явлением Бога в образе человеческом (Θεού άνθρωπίνως) для новой, вечной жизни»… «Все вы до одного, при содействии благодати, соединяетесь во единой вере и во едином И. Христе, по плоти происходящем от рода Давидова, Сыне человеческом и Сыне Божием»^[104]. В послании к римской Церкви: «Игнатий, называемый и Богоносцем, помилованный благосердием вышнего Бога и И. Христа, единороднаго Сына Его, Церкви возлюбленной, просвещенной волею Того, которому угодно все, что учинено по любви И. Христа, Бога нашего — желаю радоваться высочайшею и непорочною радостию во Иисусе Христе, Боге нашем»^[105].

Св. Поликарп в послании к Филиппийцам приветствует их словами: «Поликарп, и с ним пресвитеры Церкви Божией, находящейся в Филиппах: милость и мир от Иисуса Христа — Бога Вседержителя, Господа и Спасителя нашего, да умножится вам»^[106].

Муж апостольский, известный как сочинитель послания к Диогнету, говорит: «Сам (Бог) предал Сына своего на искупление нас, святого за беззаконных, невинного за виновных, праведного за неправедных, нетленного за тленных, бессмертного за смертных. Ибо что другое могло прикрыть грехи наши, как не Его праведность? Кто другой мог оправдать вас, беззаконных и нечестивых, кроме одного Сына Божия?…»^[107].

2) Отцов и учителей второго и третьего века:

Св. Иустин мученик говорит: «словами: сотворим человека по образу нашему и по подобию…, и сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его (Быт. 1, 26. 27), Слово Божие указывает на Сына Божия, внушая нам, что Его надобно именовать Богом»^[108].

Св. Ириней свидетельствует, что в его время вся Церковь веровала: «и во единого Христа Иисуса, Сына Божия, воплотившегося для нашего спасения, и в Духа Святого, который чрез Пророков предвозвестил и рождение от Девы, и страдание, и воскресение из мертвых, и во плоти вознесение на небо возлюбленного Иисуса Христа, Господа нашего, а также и пришествие Его с небес во славе Отчей, чтобы возглавить всяческая (Еф. 1, 10), да пред Иисусом Христом, Господом нашим и Богом, Спасителем и Царем, по благоволению Отца невидимого, преклонится всяко колено небесных, земных и преисподних^[109].

Св. Ипполит, ученик св. Иринея: «Для нас Бог всяческих соделался человеком, чтобы, пострадав способною к страданию плотию, искупить весь род наш, преданный смерти, и вместе чудодействуя бесстрастным Божеством посредством плоти, возвести нас к бессмертной и блаженной жизни»^[110].

Св. Дионисий александрийский: «Не было времени, когда бы Бог не был Отцем, — и я исповедую, что Христос имеет вечное бытие, как Слово, и Премудрость, и сила. Бог Отец есть вечный свет, никогда не начинавшийся, никогда и не престающий: потому есть вечное пред Ним и с Ним, безначальное и приснорождающееся от Него сияние, проявляющее Его… Поелику Отец вечен, то вечен и Сын, как свет от света»^[111].

Св. Мефодий патарский — а) в слове о Симеоне и Анне: «Дева без мужа родила Первенца, единороднаго от Отца Сына, родила, говорю, Того, который в вышних без матери просиял из сущности единого Отца»^[112]; б) в слове в неделю Ваий: «Благословен грядый во имя Господне, — Бог истинный во имя Бога истинного, Вседержитель от Вседержителя, Сын во имя Отца, Царь истинный от истинного Царя, имеющий царство, как и Родивший Его, вечное и предвечное!… Итак страшись, еретик, уничтожать царство Христово, чтобы не нанесть поругания и Родившему Его. А ты, верующий, с верою приступи ко Христу, истинному Богу нашему»^[113].

Припомним, наконец, что в третьем веке был Собор в Антиохии, защищавший догмат о Христе Иисусе, как истинном Сыне Божием, истинном Боге, против лжеучения Павла самосатского (в 289), а в четвертом веке — Собор в Никеи, первый вселенский, защищавший и утвердивший догмат об истинном Божестве и единосущии Господа Иисуса Христа, Сына Божия, с Богом Отцем против Ария (в 325 г.).

§134.

Господь Иисус имеет естество человеческое и есть именно Сын Девы Марии.

Будучи совершенным Богом, Христос Спаситель есть вместе совершенный человек, и единосущный Отцу по Божеству, единоcущен нам по человечеству, как Сын Пресв. Девы Марии (правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 38).

1. Эта истина раскрыта в св. Писании с величайшею подробностию, и очевидна:

1) Из обетований и пророчеств о Мессии, бывших в ветхом Завете. Здесь Мессия называется семенем жены (Быт. 3, 16), семенем Авраам а (— 12, 2. 3; 22, 18), Исаака (26, 4) и Иакова (28, 14), жезлом и цветом от корене Иессеова (Ис. 11, 1–3), потомком Давидовым (Иер. 23, 5. 6); предвозвещаются — образ Его рождения от Девы (Ис. 7, 14), место рождения (Мих. 5, 2), обстоятельства его жизни (Пс. 71, 10. 11; 77, 2; Ис. 35, 3–6; Зах. 9, 9) и смерти (Ис. 53, 3–10; Пс. 21, 8. 9 и др.).

2) Из родословий Христа Спасителя, представленных в книгах нового Завета евангелистами Матфеем и Лукою. Первый излагает это родословие в линии, нисходящей от Авраама, и начинает словами: книга родства Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамля. Авраам роди Исаака… и проч.; а оканчивает словами: Иаков же роди Иосифа, мужа Мариина, из неяже родися Иисус, глаголемый Христос (Мат. 1, 1. 2. 16). Последний — в линии восходящей до Адама, и начинает: бе Иисус яко лет тридесят, начиная, сый, яко мним, сын Иосифов, Илиев, Матфатов… и проч.; а оканчивает:… Каинанов, Еносов, Сифов, Адамов, Божий (Лук. 3, 23. 38).

3) Из сказания евангелистов об обстоятельствах рождения И. Христа. Евангелисты повествуют:

а) Как ангел благовествовал Пресв. Деве: не бойся Мариам: обрела бо еси благодать у Бога. И се зачнети во чреве, и родиши Сына, и наречеши имя ему Иисус (Лук. 1, 30. 31).

б) Как ангел вразумлял Иосифа, обручника Девы Марии: Иосифе, сыне Давидов, не убойся прияти Мариам жены твоея: родшеебося в ней — от Духа Свята. Родит же Сына, и наречеши имя ему Иисус (Мат. 1, 20. 21).

в) Как потом действительно родила Пресв. Дева, по прошествии обычного времени чревоношения: бысть же, егда быша тамо (в Вифлееме), исполнишася дние родити ей: и роди Сына своего первенца, и повит его, и положи его в яслех: зане не бе им места во обители (Лук. 2, 7)^[114].

г) Как вифлеемские пастыри, по наставлению от ангела, приидоша во град Давидов, и обретоша Мариамь же и Иосифа, и младенца лежаща во яслех (Лѵк. 2, 16), а равно и волхвы с востока, по указанию необычайной звезды, пришедше в храмину, видеша отроча с Мариею материю ею, и падше поклонишася ему (Мат. 2, 11).

д) Как, по исполнении осьми дней от рождения, Он был обрезан, и нарекоша имя ему Иисус, нареченное ангелом прежде даже не зачатся во чреве (Лук. 2, 21).

е) Как, по исполнении дней очищения матернего, вознесоста его во Иерусалим поставити пред Господем, и как здесь старец Симеон приял на руки свои Божественного Младенца и благословил Бога (— 22. 28).

4) Из всей последующей евангельской истории о земной жизни И. Христа. Здесь читаем, что Господь Иисус, как человек, еще во дни младенчества должен был, по устроении Промысла, удалиться из Вифлеема во Египет, вместе с материю своею и Иосифом, чтобы избегнуть угрожавшей Ему смерти (Мат. 2, 13. 14); как человек, постепенно растяше и крепляшеся духом (Лук. 2, 40); как сын Мариин, бе повинуяся ей и еe обручнику (Лук. 2, 51); как человек, крестися от Иоанна во Иордане (Марк. 1, 9), и Иоанн потому только узнал Его между другими людьми, приходившими креститься, что узрел Духа Божия, сходяща и пребывающа в нам (Иоан. 1, 32. 33). Видим, потом, что Господь Иисус, вступив в должность своего служения, обходил грады и веси с спасительною проповедию, и всюду был признаваем за истинного человека, ни разу не встречал надобности удостоверять кого–либо в истине своего человечества; что Он принимал иногда участие в учреждениях (Лук. 5, 29), был на браке в Кане галилейской (Иоан. 2, 1–11), возлежал на вечери в доме Лазаря (Иоан. 12, 2), в доме Закхея (Лук. 16, 5–8); что Он ежегодно приходил в Иерусалим на праздник пасхи, я сам совершал пасху с учениками своими, по закону обрядов (Мат. 26, 17 и др.). Наконец, евангелисты изображают с величайшею подробностию страдания нашего Господа, говорят о Его смерти, погребении, воскресении и вознесении на небеса, — все о таких событиях, которые решительно были бы невозможны, если бы Он не имел человеческого естества.

5) Из наименований Иисуса Христа в св. Писании. Он сам называл Себя: а) человеком: ныне, сказал он однажды Иудеям, ищете мене убити, человека, иже истину вам глаголах, юже слышах от Бога (Иоан. 8, 40), и б) весьма часто — Сыном человеческим, например: лиси язвини имут, и птицы небесныя гнезда: Сын же человеческий не имать где главы подклонити (Мат. 8, 20; снес. 11, 19; 18, 11; 20, 28; Марк. 8, 31; 9, 12; Лук. 22, 48; Иоан. 3, 13; 5, 27 и др.). Св. Апостолы так же называют Его: человеком (1 Тим. 2, 5; 1 Кор. 15, 21. 47; Деян. 17, 31), мужем (Деян. 17, 31), другим Адамом (1 Кор. 15, 46. 47. 49).

6) В частности из того, что Иисусу Христу усвояет Слово Божие истинное, а не призрачное, человеческое тело, со всеми его частями, свойствами и отправлениями.

а) Усвояет тело. Так говорится, что одна благочестивая жена предвари помазати тело Его на погребение (Марк. 14, 8), что Он грехи наша сам вознесе на теле своем на древо (1 Петр. 2, 24), что, по смерти Его, Иосиф аримафейский, приступль к Пилату, проси телесе Иисусова, и приемь тело, обвит е плащаницею чистою, и положи е в новем своем гробе, егоже изсече в камени (Мат. 27, 58–60); что даже по воскресении своем, когда тело Его уже было в виде прославленном, Господь, явившись ученикам, сказал: осяжите мя и видите: яко дух плоти и кости не имать, якоже менв видите имуща (Лук. 24, 39), а потом глагола Фоме: принеси перст твой само, и виждь руце мои: и принеси руку твою, и вложи в ребра моя: и не буди неверен, но верен (Иоан. 20, 27)^[115].

б) Усвояет части тела: главу (Мат. 27, 29–30), руки и ноги (Иоан. 12, 3; Лук. 24, 39), персты (Иоан. 8, 6), голени (— 19, 33) и ребра (— 34; 20, 27–30), плоть и кровь (Деян. 20, 28; Евр. 2, 14).

в) Усвояет свойства и отправления телесные. Тело Иисусово: было обрезано (Лук. 2, 21), имело нужду в пище и питии (Мат. 4, 2; 21, 18; Лук. 4, 2; Иоан. 19, 28), подвергалось усталости (Иоан. 4, 6), требовало успокоения и сна (Марк. 4, 38; Мат. 8, 24), способно было к болезненным ощущениям и страданию (Лук. 22, 41–44; Иоан. 19, 34. 35), вкусило смерть, было погребено и воскресло (Мат. 27, 40–61 и др.).

7) Наконец, из того, что Иисусу Христу усвояется в св. Писании и другая половина человеческого существа, душа или дух с еe силами, свойствами, проявлениями.

а) Усвояется душа или дух. Прискорбна есть душа моя до смерти (Мат. 26, 38), сказал сам Господь ученикам своим в саду гефсиманском. Равным образом и евангелисты, повествуя о крестной смерти Его, между прочим, замечают: Иисус же паки возопив гласом велиим, испусти дух (Мат. 27, 60); или: и возглашь гласом велиим Иисус, рече: Отче в руце твои предаю дух мой: и сия рек, издше (Лук. 23, 46); или: егда же прият оцет Иисус, рече: совершишася: и преклонь главу, предаде дух (Иоан. 19, 30; снес. 1 Кор. 16, 45)^[116].

б) Усвояются силы души, именно: аа) человеческий ум, как видно из слов евангелиста: Иисус же преспеваше премудростию и возрастом (Лук. 2, 52), и еще прежде: отроча же растяше и крепляшеся духом, исполняяся премудрости (— 40). бб) человеческая воля, как показывает молитва Иисусова в саду гефсиманском: Отче мой, аще возможно есть, да мимоидет от мене чаша сия: обаче же не якоже аз хощу, но якоже ты (Мат. 26, 39; 22, 42).

в) Усвояются свойства и проявления души. Повествуется, например, что Иисус иногда радовался духом (Лук. 10, 21; Иоан. 11, 15), иногда возмущался духом (Иоан. 11, 33; 12, 27; 13, 21), что Он изъявлял особенную любовь к детям и негодование к тем, которые возбраняли им приближаться к Нему (Марк. 10, 13. 10), имел ревность по славе Божией, иногда сопровождавшуюся справедливым гневом (Иоан. 2, 14–17; Мат. 21, 12. 13; 23, 28), что Он скорбел и тужил при мысли о страданиях и смерти (Мат. 26, 37. 38; Лук. 22, 42–45), и во днех плоти своея, моления же и молитвы к могущему спасти его от смерти, с воплем крепким и со слезами принес, и услышан быв от благоговеинства (Евр. 5, 7).

II. Побуждаемые многочисленными и разнообразными заблуждениями еретиков касательно человеческой природы Иисуса Христа, св. Отцы и учители Церкви, в охранение православного догмата, очень часто рассуждали об этом предмете. Они —

1) Доказывали действительность вообще человеческого естества во И. Христе. И для сего пользовались не только ясными свидетельствами св. Писания, но и здравыми соображениями разума при свете Слова Божия, раскрывая преимущественно ту мысль, что нашему Спасителю непременно надлежало быть истинным человеком. Надлежало:

а) Как нашему Ходатаю или посреднику между Богом и людьми (1 Тим. 2, 5). «Посредник должен быть в сродстве с тем и другими, говорит один из вселенских учителей, чтоб быть ему посредником. Если Он будет иметь сродство только с Одним, а с другими нет: то не может быть посредником. Если бы Он не имел естества, единого со Отцом: не был бы посредник, но чуждый. Как надлежало Ему иметь естество человеческое, потому что Он пришел к людям: так надлежало иметь и Божеское естество, потому что пришел от Бога. Будучи только человеком, Он не был бы посредником: ибо посредник должен быть в ближайшем отношении к Богу. Равно и будучи только Богом, не был бы посредником; ибо не могли бы приближаться к Нему те, за которых Он посредствует»^[117].

б) Как нашему Учителю и Просветителю (Лук. 4, 18. 19; Иоан. 8, 11). «Мы не иначе могли познать Бога, соображает св. Ириней, как чрез вочеловечившееся Слово Божие, и не иной кто мог возвестить нам об Отце, как только ипостасное Слово Его (Рим. 11, 34. 35). Не иначе, говорю, мы могли научиться, как видя Просветителя своего очеми нашими, и принимая слово Его слухом нашим, дабы, стараясь быть подражателями дел, исполнителями наставлений Его, сделались способными вступить в общение с Ним и заимствовать преспеяние от совершенного, который выше всех условий и ограничений»^[118]. Подобным же образом рассуждал и св. Кирилл иерусалимский: «поелику человек мог слышать только от подобного ему лица; то Спаситель принял на себя подобное ему естество, дабы удобнее научить людей»^[119].

в) Как нашему Искупителю и Восстановителю (Гал. 3, 13; Евр. 7, 22). «Мы не могли бы получить нетление, и бессмертие, если бы не соединились с нетленным и бессмертным. Но как мы могли соединиться с нетленным и бессмертным, если бы нетленный и бессмертный не соделался прежде тем, что и мы, дабы тленное наше поглощено было нетлением и смертное наше — бессмертием»^[120]?.. «Господь соделался сыном человеческим, чтобы как род наш подвергся смерти чрез человека побежденного, так и опять получили мы жизнь чрез человека–Победителя; и как смерть получила над нами победу чрез человека, так чрез человека же и мы получили победу над смертию»^[121] … «Воссоединение не могло бы совершиться, если бы не были уничтожены смерть и тление. Посему Господь не без причины восприял смертное тело, но для того, чтобы в Себе совершенно уничтожить смерть, и обновить людей, созданных по образу»^[122].

2. Доказывали, в частности, что Христос воспринял на Себя истинное, действительное человеческое тело, а не призрак. Отрицать подлинность тела Христова, несмотря на все свидетельства о нам самого Спасителя и Апостолов, говорили защитники православного учения, и утверждать, будто Сын Божий только казался имеющим нашу плоть, а не имел ее — а) значит подозревать Его во лжи и обмане, — Его, который есть самая истина^[123]; б) значит признавать за призрак и обман всю Его земную жизнь и дела^[124]; в) значит считать странными и не имеющими никакого значения все Его наставления нам, чтобы мы следовали стопам Его путем креста и страданий^[125]; г) значит, вообще, ниспровергать самые основания исторической веры, и вводить сомнение и недоверие к тому, что представляется чувствам^[126]; д) значит, наконец, отвергать истину смерти Христовой и нашего спасения: «Он (Сын Божий) истинно не искупил нас кровию своею, если истинно не соделался человеком»^[127]. «Призрак не мог пострадать, — след. разрушено все дело Божие»^[128]. «Если все, о чем повествует Евангелие, именно — голод, жажда, гвозди, прободение ребра, смерть, — было не действительно, а только мнимо: то и тайна домостроительства спасения есть призрак и обман, и Христос был мнимым, а не действительным человеком, и мы спасены мнимо, а не действительно»^[129].

3. Доказывали, что Христос воспринял, вместе с телом, и истинную человеческую душу, разумную и свободную, вопреки заблуждению еретиков, будто всю душу, или, по крайней мере, ум во Христе заменяло Его Божество. Главнейшие из этих доказательств были следующие:

а) Человек пал всецело — и телом, и душою; потому и Спасителю надлежало воспринять не только тело, но и душу человека, чтобы всецело спасти его. «Обретает (Христос), что погибало, и возлагает на рамена свои овцу погибшую, а не одну кожу овцы. Для того, чтобы воссоединить с Божеством всего человека Божия, совершенного по душе и телу, Он ничего не оставил в природе нашей, чего бы не воспринял на Себя: ибо сказано: что Он искушен был по всяческим разве греха (Евр. 4, 15). А душа сама по себе не есть грех, но соделалась причастною греху до нерассудительности. Посему, чтобы освятить ее, Христос воспринимает ее на Себя, и посредством воспринятого начатка сообщает освящение всему человечеству»^[130].

б) Душа и ум по преимуществу виновны в падении человека: их–то преимущественно и надлежало воспринять Спасителю, чтобы спасти. «Ему нужны были, говорит Григорий Богослов, как плоть ради осужденной плоти, и душа ради души, так и ум ради ума, который в Адаме не только пал, но, как говорят врачи о болезнях, первый был поражен. Ибо что приняло заповедь, то и не соблюло заповеди; и что не соблюло, то отважилось и на преступление; и что преступило, то наиболее имело нужду в спасении; а что имело нужду в спасении, то и воспринято. Следовательно, воспринят ум»^[131]. Подобную же мысль излагает св. Кирилл александрийский: «так как человек обольщен был весь и весь подпал греху; но прежде тела принял обольщение ум (ибо сперва согласие ума предначертывает грех, а потом уже тело изображает оный в действии): то справедливо и Господь Христос, желая восстановить падшее естество, простирает руку ко всем (частям его) и восстановляет лежащее, — то есть, и плоть, и ум, который создан по образу Создавшего»^[132].

в) Душа разумная и служит тем посредствующим началом, чрез которое Бог, чистейший Дух, соединился в человеке с грубою плотию. «Необъемлемый объемлется чрез разумную душу, посредствующую между Божеством и грубою плотию»^[133]. «Ум соединяется с умом, как с ближайшим и более сродным, а потом уже с плотию, при посредстве ума между Божеством и дебелостию»^[134].

г) Если бы Христос не воспринял человеческой души, или еe разума, а воспринял только тело или душу неразумную: Он не был бы человеком, а низшим человека. «Но говорят: вместо ума достаточно Божество… Божество с одною плотию еще не человек, а также и с одною душою, или с плотию и душою, но без ума, который преимущественно отличает человека»^[135]. «Утверждаем, что вся сущность Божества соединилась со всем человеческим естеством. Бог Слово, создавший нас в начале, не отверг ничего, дарованного Им нашему естеству, но принял на Себя все: тело, разумную и словесную душу, и их свойства. Потому что живое существо, не имеющее одной из сих частей, или одного из сих свойств, уже не человек»^[136].

д) «Если воспринятое естество не имело ума человеческого, то вступивший в брань с диаволом — был сам Бог; Бог же был и одержавший победу. Если же Бог победил, то я, как нисколько не содействовавший этой победе, не получаю от нее никакой пользы, не могу даже и радоваться о ней, как гордящийся чужими трофеями»^[137].

4) Доказывали, что Христос воспринял человеческое естество именно от пресв. Девы Марии, и след. единосущное нам, а не принес свыше. Вот что говорят об этом, например:

Св. Ириней: «Для чего Бог не воспринял персти земной, но позаимствовал для себя естество от Марии? Для того, чтобы не иное было естество Его, и не иное — то, которое надлежало спасти, но чтобы Он явился точно таким же, сохраняя сходство»^[138].

Св. Кирилл иерусалимский: «Веруй, что единородный Сын Божий, ради грехов наших, нисшел с небес на землю, приняв на Себя подобное нашему человечество, и родившись от Святой Девы и Святого Духа. Не в виде и призраке, но истинно совершилось вочеловечение Его; не прошел Он чрез Деву так, как чрез канал, но истинно воплотился от Нее; действительно ел, как мы, и действительно пил, как мы. Ибо ежели вочеловечение есть призрак: то и спасение будет мечта»^[139].

Св. Григорий Богослов: «Если кто говорит, что Христос, как чрез трубу, прошел чрез Деву, а не образовался в Ней божески вместе и человечески, божески, как родившийся без мужа, человечески, как родившийся по закону чревоношения: то он безбожен… Если кто говорит, что плоть сошла с неба, а не от земли и не от нас; да будет он анафема»^[140].

Св. Иоанн Златоуст: «Что точно (Христос) произошел по плоти от Девы, это ясно показал Евангелист словами: рождшеебося в ней (Мат. 1, 20. 21), и Павел словами: раждаемаго от жены (Гал. 4, 4). От жены, говорит он, заграждая уста тем, которые утверждают, будто Христос прошел чрез Марию, как бы сквозь некоторую трубу. И если это справедливо: то нужна ли была и девическая утроба? Если это справедливо: то Христос не имеет с нами ничего общего; напротив, плоть Его различна с нашею, не одинакого с нею состава. Как же назвать Его тогда происшедшим от корене Иессеева? жезлом? Сыном человеческим? цветом? как и Марию назвать матерью? Как сказать, что Христос произошел от семени Давидова, воспринял зрак раба, что Слово плоть бысть? Почему же Павел сказал Римлянам: от нихже Христос по плоти, сый над всеми Бог (9, 5)? Из этих слов и из многих других мест Писания видно, что Христос произошел от нас, из нашего состава, из девической утробы»^[141].

§ 135.

Господь Иисус родился по человечеству сверхъестественным образом, и Пресв. Матерь Его есть Приснодева.

Впрочем, хотя Христос–Спаситель произошел от нас по плоти, воспринял единосущное нам естество человеческое, но произошел не так, как происходят все люди, а сверхъестественным образом: Он воплотился и вочеловечился «от Духа Свята и Марии Девы», так что Пресв. Матерь Его и до рождества, и в рождестве, и даже по рождестве Его пребыла Девою, и есть Приснодева (Правосл. испов. ч. 1, отв. на вопр. 39).

I. Господь Иисус воплотился от Духа Свята и Марии Девы, и Пресв. Матерь Его пребыла Девою до рождества и в рождестве Его. Эта истина известна:

1) Из пророчества Исаии о рождении Мессии: се Дева во чреве зачнет, и родит сына, и наречеши имя ему Еммануил (7, 14). Достоверность пророчества и отношение его к Мессии, кроме того, что видна из самого содержания пророчества и случая, по которому оно произнесено, ясно засвидетельствована Евангелистом (Мат. 1, 23). Между тем здесь предвозвещается, что и зачнет, и родит Еммануила (с нами–Бога) именно Дева (алма), Дева чистая, непорочная^[142].

2) Из благовещения Ангела о рождении издревле обетованного и предвозвещенного Мессии. Будучи послан от Бога к Пресвятой Деве Марии, небесный вестник благовестил Ей, что Она зачнет и родит Сына Вышнего: не бойся Мариам: обрела бо еси благодать у Бога. И се зачнеши во чреве, и родиши сына, и наречеши имя ему Иисус. Сей будет велий и сын Вышняго наречется (Лук. 1, 30–32). Когда же Дева выразила недоумение: како будет сие, идеже мужа не знаю (— 34); ангел отвечал, что девство еe сохранится, что она зачнет и родит без мужа сверхъестественным образом: Дух святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя: темже и рождаемое свято, наречется Сын Божий (— 35). И в доказательство возможности такого чуда для Бога, указал на пример сродницы еe, Елисаветы, которая, несмотря на свою старость и неплодство, зачала, однакож, по воле Его, во чреве своем, и присовокупил вообще: не изнеможет у Бога всяк глагол (— 36. 37). После чего и изрекла Пресв. Дева: се раба Господня, буди мне по глаголу твоему (— 38).

3) Из повествования Евангелиста о действительном зачатии и рождении Мессии. Это повествование Евангелист начинает так: обрученней бывши матери его Марии Иосифови, прежде даже не снитися има, обретеся имущи во чреве от Духа Свята (Мат. 1, 18). Затем продолжает, что, когда Иосиф, не проразумевая еще таинства, восхоте тай пустити ю (— 20), явился ему во сне ангел и сказал: Иосифе, сыне Давидов, не бойся прияти Мариамь жены твоея: рождшеебося в ней от Духа есть свята. Родит же сына, и наречеши имя ему Иисус: той бо спасет люди своя от грех их (— 20. 21). Заметив потом, что сие все бысть, да сбудется реченное от Господа пророком, глаголющим о рождении Еммануила от Девы (— 22. 23), заключает: восстав же Иосиф от сна, сотвори, якоже повеле ему ангел Господень и прият жену свою. И не знаяше ея, дондеже роди сына своего первенца, и нарече имя ему Иисус (— 24. 25).

4) Из постоянного верования всей Христовой Церкви. Это верование свое она выразила, во–первых, в древних Символах, употреблявшихся в ней от начала, которые прямо говорят о девственном зачатии и рождении Господа Иисуса от Девы Марии, по наитию на нее Духа Святого^[143]; а потом торжественно засвидетельствовала на Соборах вселенских. Так, второй вселенский Собор поместил в самом символе своем слова: «верую в Сына Божия, воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы», — в символе, который с того времени сделался неизменным образцом веры для всех веков. На третьем вселенском Соборе, в заключение его, произнесено было торжественное слово. где, между прочим, находится такое славословие Богородице: «Ты — венец девства! Ты Матерь и Дева!… И кто из людей в состоянии достойно восхвалить всепетую Марию? О чудо! Она — и Матерь и Дева»!^[144]. Догмат четвертого вселенского Собора, который научает исповедывать Сына Божия, рожденного от Отца по Божеству, родившимся ради нас «от Марии Девы Богородицы по человечеству», мы уже видели.

5) Из единогласного учения частных пастырей и учителей Церкви: а) св. Игнатия Богоносца: «от князя века сего сокрыто было девство Марии, еe рождение, также и смерть Господня, — три громкие таинства, которые в тишине Божией совершились»^[145]; б) св. Иустина: Сила Божия, нашедши на Деву, осенила ее и Деву сущую соделала плодоносящею»^[146]; в) св. Иринея: «Он (Сын Божий) родился от Девы»…^[147]; «Он родился от Девы Давидовой»^[148]; г) св. Григория нисского: «одна и та же и Матерь, и Дева: ни девство не воспрепятствовало ей родить, ни рождение не нарушило девства»^[149]; д) св. Амвросия: сказавшая слова: се раба Господня, буди мне по глаголу твоему, и после того, как зачала во чреве, Дева, и после того, как родила, Дева: ибо и Пророк (Ис. 7, 14) возвестил не только то, что зачнет Дева, но и то, что родит Дева»^[150]. Также учили: св. Мефодий^[151], Евсевий^[152], Амфилохий^[153], Григорий Богослов, Иоанн Златоустый^[154], Ефрем сирианин^[155], Лев великий^[156], Августин^[157], Кирилл александрийский^[158] и другие^[159].

И не только так учили, но нередко старались раскрывать, что такой чудесный способ рождения Мессии и возможен, и весьма приличен: в доказательство или объяснение возможности указывали на всемогущество Божие^[160] и на некоторые другие подобного рода чудесные случаи, например, на купину, которая горела, но не сгорала^[161], на то, что Спаситель, по воскресении своем, мог войти к ученикам своим сквозь заключенные двери^[162]. А, излагая мысли о благоприличии этого образа рождения Мессии, говорили: «как первозданный Адам имел телесный состав свой из земли невозделанной и девственной (Быт. 2, 5), и был создан рукою Божиею, именно Словом Божиим, коим вся быша (Иоан. 1, 3): так и для того, чтобы возглавить в Себе Адама, Бог Слово сам родился от девственной Марии. и по истине избрал для Себя такое рождение, какое нужно бьгло для восстановления Адама»^[163]. Или: «чрез деву Еву пришла смерть: чрез Деву же, или лучше, из Девы долженствовала явиться и жизнь, дабы как ту прельстил змей, так и сей благовестил Гавриил»^[164]. Или еще: «прилично было Тому, кто вступил в жизнь человеческую для приведения всех к непорочности, родиться от послужившей его рождению Непорочной: ибо неискусобрачная обыкновенно называется и непорочною»^[165].

II. Пресв. Матерь Господа Иисуса пребыла Девою навсегда и по рождестве Его. Указание на эту истину св. Отцы и учители Церкви находили:

1) В словах пророка Иезекииля о восточных вратах храма. показанного ему Богом в видении: и сия бяху затворенна, говорит пророк, — и рече Господь ко мне: сия врата заключенна будут, и не отверзутся, и никтоже пройдет ими: яко Господь Бог Израилев внидет ими, и будут заключенна (Иез. 44, 1–3). В таинственном смысле, по разуму Отцов, врата эти знаменовали пренепорочную Деву Марию, которая пребыла заключенною, т. е. пребыла в чистом и ненарушенном девстве навсегда, не только до рождества, и в рождестве Спасителя, но и по рождестве, — чрез которую Он только один, Господь Бог наш, вошел в мiр сей, и не входил уже никто более^[166].

2) Еще яснее в словах самой преблагословенной Девы к ангелу–благовестнику: како будет сие, идеже мужа не знаю (Лук. 1, 34). Надобно помнить, что такой вопрос предложила пресв. Дева в то время, когда была уже обручена Иосифу (Лук. 1, 34). Чтож бы означали слова Еe, если бы Она еще до обручения не изрекла обета Богу сохранить девство свое навсегда, и если бы не для того только была обручена Иосифу, чтобы он оставался стражем Еe девства? В противном случае, быв обручена Иосифу, как будущему мужу своему, Она не могла бы сказать: идеже мужа не знаю. А если несомненно, что пресв. Дева дала пред Богом обет всегдашнего девства: то быть не может, чтобы Она и не сохранила своего обета навсегда, особенно после того, как удостоилась соделаться Материю Сына Божия^[167].

3) Свящ. предание действительно и подтверждает, что пренепорочная Богородительница сохранила обет своего девства до конца. На основании этого предания, св. Церковь, со времен самих Апостолов, постоянно исповедывала ее Девою в своих Символах, постоянно исповедывали ее Девою и все частные пастыри Церкви и все верующие, так что, по свидетельству св. Епифания, имя Девы соделалось как бы собственным именем Марии^[168]. На основании этого предания, очень часто именовали ее Приснодевою (άειπαρθένος, semper virgo), Присноотроковицею (άείπαις), как видно из писаний: св. Ипполита^[169], Афанасия великого, Епифания, Кесария и многих других^[170]; как видно из правил и определений самих вселенских Соборов. Так во 2–м определении пятого вселенского Собора читаем: «если кто не исповедует двух рождений Бога Слова, — первого — предвечного, не во времени, бесплотного рождения от Отца, и второго рождения в последок дней сего же Бога Слова, сшедшего с небес и воплотившегося от Святой, преславной Богородицы и Приснодевы Марии: да будет анафема»^[171]. А в первом правиле шестого вселенского Собора, между прочим, говорится следующее: «двумя стами богоносных Отец (на ефесском Соборе) изложенное учение, яко несокрушимую благочестия державу, согласием запечатлеваем, единого Христа Сына Божия и воплотившегося проповедуя, и бессеменно родившую Его, непорочную Приснодеву исповедуя собственно и истинно Богородицею»^[172].

4) Кроме того, верование Церкви в приснодевство Богоматери обнаружилось преимущественно по случаю появления еретиков. дерзнувших учить, будто пресв. Дева, по рождении от Нее Спасителя, имела и других детей от Иосифа^[173]. Такое учение, как только возникало оно, пастыри Церкви называли безумием^[174], святотатством^[175], богохульством^[176], ересью^[177], и не раз торжественно осуждали на соборах поместных^[178]. В опровержение же его, между прочим, замечали: а) невозможно, чтобы Сын Божий избрал для себя Матерью ту, которая, родив Его сверхъестественным образом, неискусобрачно, восхотела потом нарушить свое девство^[179]; б) невозможно, чтобы «родившая Бога и из последовавшего за тем опытно познавшая чудо решилась иметь общение с мужем»^[180]; в) невозможно это и со стороны Иосифа, мужа праведнаго (Мат. 1, 19), особенно после того, как удостоился он быть таинником и свидетелем сверхъестественного рождения от обрученной ему пренепорочной Девы Спасителя мiру^[181]; г) потому–то Спаситель, умирая на кресте, и поручил Ее одному из учеников своих, сказав ему: се мати твоя, а Ей: се сын твой (Иоан. 19, 26. 27), чего, конечно, не сделал бы, если бы Она имела у себя мужа или других родных детей^[182]. Обращаясь к самим основаниям лжеучения, которые еретики думали находить в Слове Божием, защитники православного догмата говорили:

а) Из слов Евангелиста: прежде даже не снитися има (Мат. 1, 18), и потом: и не знаяше ея, дондеже роди Сына своего (— 25), — вовсе не следует, будто Иосиф в последующее время перестал быть хранителем Еe девства. Евангелист говорит только о том, что было до рождения Спасителя от Пресв. Девы, а не о том, что было после. Не следует — точно так же, как и из слов Господа Саваофа Иудеям: Аз есмь, и дондеже состареетеся, Аз есмь (Ис. 46, 4), не следует, будто после Он перестал быть; как из слов свящ. Бытописателя о ковчеге: не возвратися вран, дондеже изсяче вода от земли (Быт. 8, 7), не следует, будто после он возвратился^[183].

б) Из наименования И. Христа первенцем Пресв. Девы (Мат. 1, 25; Лук. 2, 7) так же нельзя заключать, будто после Него рождались от Нее и другие: имя первенца в св. Писании означает не только того, после которого рождались другие дети, но и того, прежде которого никто не рождался, и закон требовал посвящения Богу всякого первенца перворожденного, вскоре после его рождения, когда еще не могло быть известным, будут ли другие дети после него у родителей, или не будут (Исх. гл. 13 и 34; Лев. 28; Числ. 8)^[184].

в) Если в св. Писании упоминается о братиях и сестрах И. Христа (Мат. 12, 46–48, 9; Марк. 6, 3; Иоан. 2, 17; 7, 3 и др.): отсюда еще не следует, чтобы это были дети Пресв. Девы Марии. Ибо в св. Писании братьями иногда называются только сродники, в смысле свойства, например, названы братьями Авраам и Лот (Быт. 13, 8), тогда как Лот был собственно сыном брата Авраамова, Аррана (слич. Быт. 12, 4. 5; 14, 14–16), — названы братьями Иаков и Лаван, тогда как Иаков был сыном сестры Лавановой, Ревекки, жены Исаака (слич. Быт. гл. 28 и 29 с 36. 37). В таком же смысле надобно принимать и наименование братьев Господних, т. е. в значении только близких сродников, а не братьев единоутробных: это были дети мнимого мужа Пресв. Девы Иосифа от первой жены его^[185].

§ 136.

Господь Иисус есть человек безгрешный.

Отличаясь от нас по человечеству сверхъестественным образом рождения от Девы, Христос Спаситель отличается от нас, по человечеству, еще тем, что Он совершенно непричастен никакому греху (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 38).

1) Слово Божие учит, во–первых, что Господь непричастен греху первородному:

а) Когда представляет слова ангела благовестника пресв. Деве: Дух Святый найдет на тя, и сила Вышнего осенит тя: темже и рождаемое свято, наречется Сын Божий (Лук. 1, 35). Отсюда видно, что хотя Господь Иисус зачался от Девы, дщери человеческой, но от Девы, в которой душа и тело, по выражению песни церковной, были предочищены Духом Святым^[186]; зачался от Девы силою и действием того же Святого Духа, а потому и родился совершенно чистым и святым: мысль, которую ясно проповедывали св. Отцы Церкви, например:

Св. Кирилл иерусалимский: «сей самый Дух Святый сошел на святую Деву Марию. Ибо когда Христос единородный должен был родиться, сила Вышнего осенила Ее, и Дух Святый, нашедши на Нее, освятил Ее, дабы возможно было Ей приять Того, чрез которого все произошло. Не нужно мне говорить о сам много, чтобы научить тебя, что нескверно и чисто сие рождение»^[187].

Св. Григорий Богослов: «хотя чревоносит Дева, в которой душа и тело предочищены Духом (ибо надлежало и рождение почтить, и девство предпочесть); однако же происшедший есть Бог и с воспринятым от Него (человеческим естеством) — единое из двух противоположных — плоти и Духа, из которых один обожил, а другая обожена… Таково мое слово о новом рождении Христовом! Здесь нет ничего позорного; потому что позорен один грех. А во Христе не имеет места позорное; потому что его (человечество И. Христа) создало Слово, а не от человеческого семени стал Он человеком. Но из плоти пречистой, неневестной Матери, которую предварителъно очистил Дух, исшел самозданный Человек, принял же очищение ради меня»^[188].

Св. Ефрем Сирин. «Христос родился от естества, подвергшегося нечистоте и имеющего нужду в очищении Божиим посещением. Как молния проникает все, так и Бог. И как молния озаряет сокровенное, так и Христос очищает и сокровенное естество. Он очистил и Деву, и потом родился, дабы показать, что, где Христос, тем проявляется чистота во всей силе. Очистил Деву, предуготовив Духом Святым; и потом утроба, став чистою, зачинает Его. Очистил Деву при еe непорочности; почему, и родившись, оставил Девою»^[189].

Св. Иоанн Дамаскин: «По согласии св. Девы, Дух Святый, по слову Господню, возвещенному Ей ангелом, сошел на Нее, очистил Ее и даровал Ей способность, как принять в себя Божество Слова, так и родить. Тогда приосенил Ее, как бы божественное семя, Сын Божий, единосущный Отцу, ипостасная премудрость и сила вышнего Бога, и из пречистых и девственных Еe кровей образовал себе начаток нашего состава, плоть, оживленную душею словесною и разумною, но образовал не из семени, а творчески, Святым Духом»^[190].

б) Когда свидетельствует, что Бог посла Сына Своего только в подобии плоти греха (Рим. 8, 3), и след. выражает мысль, что Сын Божий, хотя воспринял на Себя плоть, по существу подобную той, какую имеют все люди, порабощенные греху, но не плоть греховную, в которой рождаются, живут и умирают они, — воспринял плоть человеческую, но чистую от греха и растления^[191].

2) Слово Божие учит, во–вторых, что Господь Иисус совершенно чист от всякого греха личного. Он сам вопрошал врагов своих: кто от вас обличает мя о гресе (Иоан. 8, 46)? И ученикам своим сказал пред наступлением своих страданий: грядет бо сего мiра князь, и во мне не имать ничесоже (— 14, 30). Св. Апостолы также единогласно свидетельствуют, что Он явися, да грехи наша возмет, и греха в нам несть (1 Иоан. 3, 5); что Он греха не сотвори, ни обретеся лесть во устех его (1 Петр. 2, 22); что Его, не ведевшаго греха, Бог по нас грех сотвори, да мы будем правда Божия о нам (2 Кор. 5, 21); что мы искуплены честною кровию яко агнца непорочна и пречиста Христа (1 Петр. 1, 18); или говорят: не имамы бо архиерея, не могуща спострадати немощем нашим, но искушена по всяческим по подобию, разве греха (Евр. 4, 16); таков бо нам подобаше архиерей, преподобен, незлобив, бессквернен, отлучен от грешник, и вышше небес бывый (Евр. 7, 26); ходатая имамы ко Отцу Иисуса Христа праведника (1 Иоан. 2, 1).

3) Последуя столь ясному учению Слова Божия, св. Церковь неизменно веровала, что Господь Иисус, единосущный нам по человечеству, по всему нам подобен, кроме греха, как выразились в своем догмате Отцы халкидонского Собора, и как еще прежде исповедывали единодушно — все еe пастыри и учители: Иустин^[192], Ириней^[193], Климент александрийский^[194], Ипполит^[195], Дионисий александрийский, Евсевий, Афанасий великий, Иаков низибийский, Иоанн Златоустый, Григорий нисcкий^[196], Августин^[197] и другие^[198]. И эту безгрешность Христа Спасителя Церковь издревле понимала не в том только смысле, что Он совершенно чист от греха прародительского и всякого произвольного, но и в том, что Он даже не может грешить^[199] что Он свободен от всяких чувственных пожеланий или поползновений ко греху, свободен от всякого внутреннего искушения^[200]. А потому когда Феодор мопсюетский осмелился, между прочим, утверждать, будто Господь Иисус не был изъят от внутренних искушений и борьбы страстей^[201], пятый вселенский Собор (в 553 г.) осудил это лжеучение, как одно из важнейших^[202]. В объяснение такой, всецелой, безусловной–безгрешности Христа Спасителя учители Церкви указывали на то, что естество человеческое в Нем не отдельно существует, а ипостасно соединено с естеством Божеским^[203].

II.

Ο ЕДИНСТВЕ ИПОСТАСИ ΒΟ ИИСУСЕ ХРИСТЕ.

§ 137.

Действительность соединения во Христе двух естеств во единую ипостась.

Исповедуя во Христе Иисусе, Господе нашем, два естества, Божеское и человеческое, мы вместе исповедуем, что в Нем одно Лицо, что два естества в Нем соединены в единую ипостась Бога Слова: ибо «веруем, что Сын Божий… воспринял на Себя в собственной ипостаси плоть человеческую, зачатую в утробе Девы Марии от Святого Духа, и вочеловечился» (посл. Восточн. патриарх. о прав. вере чл. 7), и что, следовательно, человечество Его не имеет в Нем особой личности, не составляет особенной ипостаси, а воспринято Его Божеством в единство Его Божеской ипостаси. Или скажем словами св. Иоанна Дамаскина: «Ипостась Бога Слова воплотилась, восприняв от Девы начаток нашего состава — плоть, одушевленную словесною и разумною душою»; так что Сама стала ипостасию плоти… Одна и та же Ипостась Слова, сделавшись ипостасию двух естеств, не допускает ни одному из них быть безъипостасным, равно не позволяет им быть и разноипостасными между собою; и не бывает ипостасию то одного естества, то другого, но всегда пребывает Ипостасию обоих естеств нераздельно и неразлучно… Плоть Бога Слова не получила самостоятельной ипостаси, и не стала ипостасию, разною от Ипостаси Бога Слова, но в ней получив ипостась, стала, лучше сказать, принятою в Ипостась Бога Слова, нежели самостоятельною ипостасию»^[204]. Это значит, что Господь наш Иисус Христос есть единое Божеское Лицо, единично сознающее Себя в двойстве своих естеств, Божеского и человеческого, есть истинный Еммануил, Богочеловек.

I. Св. Писание представляет самые твердые основания сей истины. Оно учит: 1) что во Христе Иисусе, при двух естествах, Божеском и человеческом, едина Ипостась, единое Лицо, и — 2) что эта Ипостась есть именно Ипостась Слова или Сына Божия, которая, восприяв на Себя и соединив в Себе естество человеческое с Божеским, пребывает нераздельно единою Ипостасию того и другого естества.

1) Первую мысль св. Писание проповедует:

а) Когда одного и того же И. Христа, как определенное Лицо, называет и Богом и человеком, и Сыном Божиим и Сыном человеческим, и представляет с свойствами естества Божеского и с свойствами естества человеческого: это мы уже видели.

б) Еще яснее — когда одному и тому же И. Христу приписывает иногда, как Богу, свойства человеческие, а иногда, как человеку, свойства Божеские, говоря, например, что Иудеи, аще быша разумели, не быша Господа славы распяли (1 Кор. 2, 8), — что они убили Начальника (άρχηγόν, перво–виновника) жизни (Деян. 3, 15), — что Господь Бог стяжал Церковь кровию своею — διά τού αίματος τού ΐδίον (Деян. 20, 28; снес. Рим. 5, 10; Евр. 5, 8); или свидетельствуя, что никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе, Сын человеческий, сый на небеси (Иоан. 3, 13), — что этот Сын человеческий, родившийся в царствование кесаря римского Августа, существовал, однакож, прежде даже Авраам не бысть (Иоан. 8, 58). Места такого рода необходимо предполагают, что два естества в Иисусе Христе не разделены между собою, а действительно соединены во едину Ипостась: иначе нельзя было бы того, что принадлежит в Нем человечеству, усвоять Его Божеству, и наоборот, нельзя было бы назвать кровь Его, как человека, собственною кровию Его, как Бога, и с другой стороны, Божеские Его свойства — вездеприсутствие, вечность, приписать Ему, как Сыну человеческому^[205].

в) Наконец — с совершенною ясностию, когда говорит, что И. Христос, Господь наш, есть един, единое Лицо, единая Ипостась, точно так, как един Бог Отец, первое Лицо, первая Ипостась св. Троицы: нам един Бог Отец, из негоже вся, и мы у него: и един Господь Иисус Христос, имже вся, и мы тем (1 Кор. 8, 6). Един Господь, едина вера, едино крещение. Един Бог и Отец всех, иже над всеми и чрез всех и во всех нас (Еф. 4, 5. 6). Итак — не два Христа, не две во Христе ипостаси!

8) Вторая мысль, что во Иисусе Христе Ипостась Слова или Сына Божия, восприяв на Себя естество человеческое и соединив его в Себе с естеством Божеским, пребывает нераздельно единою Ипостасию обоих естеств, выражается в тех особенно местах Писания, где идет речь о воплощении Сына Божия, о Его рождении, о Его пришествии на землю. Так: —

а) Св. Иоанн евангелист благовествует: Бог бе Слово… И Слово плоть бысть, и вселися в ны, и видехом славу его, славу, яко единороднаго от Отца, исполнь благодати и истины… Закон Моисеом дан бысть: благодать же и истина Иисус Христом бысть (Иоан. 1, 1. 14. 17). Здесь видимо изображается Лице или Ипостась Бога–Слова, и говорится, что сия–то Ипостась стала плотию или вочеловечилась^[206], что Она–то во плоти обитала между людьми под именем Иисуса Христа, и что Она, по воплощении или вочеловечении, осталась во Иисусе Христе, Богочеловеке, тою же самою, единою и неизменившеюся Ипостасию Единородного от Отца (см. подобную мысль: 1 Иоан. 1, 1–9; 5, 20). «Выражение: Слово стало плотию, значит, что самая Ипостась Слова без всякого превращения стала Ипостасию плоти», — замечает св. Иоанн Дамаскин^[207].

б) Св. апостол Павел пишет об Иисусе Христе: иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу: но себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек (Фил. 2, 6. 7). Этими словами весьма раздельно проповедуется, во–первых, мысль о совершенном единстве Ипостаси во Иисусе Христе: ибо, если бы во Христе было две отдельные ипостаси, Апостол не мог бы сказать, что Тот же самый, который находится во образе Божии, или имеет естество Божеское, принял зрак раба; Тот же самый, который не почитает хищением быти равен Богу, образом обретеся якоже человек, и что Он себе умалил, сделавшись человеком. А во–вторых, проповедуется, что этою единою ипостасию обоих естеств во Христе осталась неизменно Его Ипостась Божественная: так как, по слову Апостола, именно во образе Божии сый принял на Себя зрак раба, т. е. воспринял в единство своего Лица естество человеческое, и Он–то себе умалил, в подобии человечестем быв, Он–то обретеся, якоже человек^[208].

в) В другом послании апостол Павел говорит: егда прииде кончина, лета, посла Бог Сына своего (единородного), раждаемого от жены, бываема под законом: да подзаконныя искупит (Гал. 4, 4). «Не сказал: чрез жену, — повторим вслед за св. Кириллом александрийским и св. Иоанном Дамаскиным, — но от жены. Этим божественный Апостол дал разуметь, что сей самый родившийся от Девы человек есть единородный Сын Божий и Бог, и сей самый Сын Божий и Бог есть Тот, который родился от Девы, — родился же по плоти, поколику и стал человеком; не вселился в созданного наперед человека как в пророка, — но Сам существенно и истинно сделался человеком: т, е. в своей Ипостаси дал ипостась плоти, одушевленной душою словесною и разумною, сам стал для нее Ипостасию»^[209].

г) В третьем послании тот же Апостол, перечисляя преимущества иудеев, между прочим, выражается: ихже отцы, и от нихже Христос по плоти, сый над всеми Бог благословен во веки (Рим. 9, 5)^[210], и еще прежде называет того же Иисуса Христа Сыном Божиим, бывшим от семене Давида по плоти (— 1, 3). Мысль ясная, что человечество во Иисусе Христе не получило особой ипостаси, не составляет самостоятельной личности, а воспринято Божеством в единство Его божеской ипостаси, так что Он, и по вочеловечении, остается там же самым Сыном Божиим, второю Ипостасию св. Троицы, каким был до воплощения (см. подобные же места 1 Тим. 3, 16; Кол. 2, 9 и др.).

I. Верование всей Церкви, что во Христе Спасителе, при двух естествах, едина ипостась, и ипостась Божеская, прежде всего можно видеть во всех еe древних Символах, начиная с так называемого апостольского: здесь один и тот же Господь наш И. Христос исповедуется Сыном Божиим единородным, Богом от Бога, нас ради человек сшедшим с небес, воплотившимся от Духа Свята и Марии Девы, распятым и погребенным, воскресшим и вознесшимся на небеса, и сидящим одесную Отца^[211]. А потом с особенною ясностию это верование свое Церковь раскрыла на двух вселенских Соборах, ефесском и халкидонском, по случаю ересей Несториевой и Евтихиевой. Ефесский Собор, между прочим, одобрил и принял в основание своего учения об ипостаси Христовой послания св. Кирилла александрийского к Несторию, из коих в одном оно излагается так: «мы учим, что Слово, ипостасно соединив с собою плоть, оживленную душею разумною, неизреченно и непостижимо сделалось человеком, стало именоваться Сыном человеческим…; мы говорим, что хотя естества, сочетанные в истинное соединение, различны, но един Христос, един Сын из обоих естеств, и не так, как будто бы различие естеств исчезло по причине сего соединения; напротив, утверждаем, что Божество и человечество составили единую ипостась Господа И. Христа, посредством неизреченного и неизъяснимого совокупления сих различных естеств во единство»^[212]. В частности ефесский Собор принял и одобрил двенадцать догматических глав или анафемств того же святителя александрийского, писанных к еретику Несторию. Здесь во второй главе читаем: «кто не исповедует, что Слово, сущее из Бога Отца, ипостасно соединилось с плотию, и есть вместе с плотию один Христос, то есть, один и тот же есть и Бог и человек: тот да будет анафема». В третьей главе: «кто в едином Христе разделяет ипостаси по соединении, соединяя их союзом (συναφεία) только достоинства, важности и власти, а не лучше союзом естественного соединения (κατ ένωσιν φυσικήν): тот да будет анафема». В четвертой: «кто выражения, находящиеся в писаниях евангельских и апостольских и сказанные о Христе либо священными писателями, либо Им самим о себе, различает так, что одни из них приписывает человеку, отдельно от Слова Божия разумеваемому, а другие, как Богоприличные одному только Слову, сущему от Бога Отца: тот да будет анафема». В пятой: «кто дерзает называть Христа богоносным человеком, а не лучше Богом истинным, как Сына единого и естественного; поелику Слово соделалось плотию и подобно нам приобщилось крови и плоти: тот да будет анафема»^[213]. Собор же халкидонский, как мы видели, в своем вероопределении научает исповедывать «единого и того же Христа, Сына, Господа, единородного, во двух естествах… познаваемого…, не на два лица рассекаемого или разделяемого, но единого и того же Сына и единородного Бога Слова».

ІII. Из частных учителей довольно привести свидетельства тех касательно излагаемого догмата, которые жили и учили прежде ефесского и халкидонского Соборов. Таковы — свидетельства:

a) св. Игнатия Богоносца: «един врач плотский и духовный, рожденный и нерожденный, во плоти явившийся Бог, в смерти истинная жизнь, и от Марии и от Бога. сперва причастный страданию, а потом непричастный страданию, Иисус Христос, Господь наш»^[214]; б) Тертуллиана: «мы зрим двоякое естество не смешанное, но соединенное во едином лице Бога и человека Иисуса»^[215]; в) св. Афанасия великого: «(Христос) совершенный Бог и совершенный человек, единый до единой Ипостаси, и из двух и в двух естествах»^[216]; г) св. Ефрема Сирина: «одного и того же исповедую совершенным Богом и совершенным человеком, в двух естествах, ипостасно или лично соединенных, познаваемых нераздельно, неслиянно и неизменно, облекшимся в плоть, одушевленную словесною и разумною душею и соделавшимся нам подобострастным во всем, кроме одного греха; один и тот же есть… Бог и человек, в том и другом совершенный, Один в два естества, и в двух Один»^[217]; д) св. Григория Богослова: «мы не отделяем в Нем (во Христе) человека от Божества, но учим, что один и тот же прежде не человек, но Бог и Сын единородный, предвечный, не имеющий ни тела, ни чего–либо телесного, а наконец и человек, восприятый для нашего спасения, подлежащий страданию по плоти, бесстрастный по Божеству, ограниченный по телу, неограниченный по духу; один и тот же — земный и небесный, видимый и умопредставляемый, вместимый и невместимый, чтобы всецелым человеком и Богом воссоздан был всецелый человек, падший под грех»^[218]; е) блаж. Августина: «Иисус Христос Сын Божий есть и Бог и человек; Бог: потому что есть Слово Божие, а Бог бе Слово (Иоан. 1, 1); человек: потому что в единство лица Словом восприняты душа разумная и плоть», и далее: «един Сын Божий и тот же сын человеческий; един сын человеческий я тот же Сын Божий; не два Сына Божии, Бог и человек, но един Сын Божий; Бог без начала, человек с известного начала, Господь наш Иисус Христос»^[219].

IV. И здравый разум, на основании богословских начал, не может не заметить, что ересь Несториева, разделявшая Иисуса Христа на два лица, совершенно ниспровергает таинство воплощения и таинство искупления. Если Божество и человечество во Христе не соединены во едину ипостась, а составляют два отдельные Лица; если Сын Божий соединялся со Христом–человеком только нравственно, а не физически, и обитал в Нем, как прежде в Моисее и Пророках: то воплощения вовсе и не было, и нельзя сказать: Слово плоть бысть; или: посла Бог Сына своего, раждаемаго от жены. Ибо выходит, что Сын Божий не рождался от жены, не воспринимал на Себя плоти человеческой, а только совне стал присущим человеку–Христу, родившемуся от жены. С другой стороны, если за нас пострадал и умер на кресте не Сын Божий, своею плотию, воспринятою Им в единство своей Ипостаси, но пострадал и умер простой человек–Христос. имевший только нравственное общение с Сыном Божиим: то не могло совершиться и наше искупление, — потому что человек, как бы он свят ни был, по самой своей ограниченности, не в состоянии принести достаточное удовлетворение бесконечной правде Божией за грехи всего человеческого рода. А подрывая таинство воплощения и таинство искупления, ересь Несториева подрывала тем самым и все здание христианской веры.

§ 138.

Образ ипостасного соединения во Христе двух естеств.

Каким образом два естества во Иисусе Христе, Божеское и человеческое, несмотря на всю их разность, соединились во едину ипостась; как Он, будучи совершенным Богом и совершенным человеком, есть только одно Лицо: это, по слову Божию — велия благочестия тайна (1 Тим. 3, 16), и следовательно, недоступно для нашего разума. Но сколько доступна тайна сия для нашей веры, на основании того же слова Божия, св. Церковь учит нас, что два естества в нашем Спасителе соединились:

1) с одной стороны — неслитно (άσυγχύτως) и неизменно, или непреложно (άτρεπτως), вопреки лжеучению монофизитов, сливавших во Христе два естества в одно, или допускавших в Нем преложение Божества в плоть; II) а с другой стороны — нераздельно (αδιαιρετως) и неразлучно (άχωρίστως), вопреки заблуждению несториан, разделявших во Христе естества, и других еретиков, отвергавших, чтобы они соединены были постоянно и непрерывно (см. Догм. Собора халкидон.).

I. Два естества во Христе соединились — а) неслитно, т. е. не слились и не смешались между собою так, чтоб из них составилось некоторое новое — третье естество, а пребывают оба в Лице Спасителя, как два различные естества; б) неизменно или непреложно, т. е. ни Божеское естество не изменилось в человеческое, ни человеческое не преложилось в Божеское, но то и другое остаются целыми в Лице Спасителя (Правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 38). Эта истина о совершенной целости и различии двух естеств во Иисусе Христе, и по ипостасном соединении их между собою, видна:

1) Из всех тех свидетельств св. Писания, нами уже рассмотренных, в которых Иисусу Христу приписываются Божеское естество, Божеские свойства, Божеские действия, и Он называется совершенным Богом; а с другой стороны, приписываются человеческое естество, человеческие свойства, человеческие действия, и Он представляется совершенным человеком. Но если бы Божество и человечество во Христе слились или смешались между собою: тогда Он не был бы ни совершенным Богом, ни совершенным человеком, и нельзя было бы Ему приписывать ни Божеского естества, ни человеческого; а надлежало бы приписывать какое–то новое естество, составившееся из слияния или смешения обоих, с новыми свойствами и отличиями^[220]. Равным образом, если бы в Ипостаси Христовой или Божество преложилось в человечество, или человечество изменилось в Божество, будучи поглощено последним: тогда И. Христу можно было бы приписывать только одно какое либо из этих двух естеств, оставшееся целым, а отнюдь и не другое, упразднившееся и потерявшее свои качества.

2) Из определений и свидетельств — а) всех тех Соборов, вселенских и поместных, и учителей Церкви, которые защищали и доказывали, против многочисленных еретиков, истинное Божество И. Христа^[221]; б) всех Соборов и учителей Церкви, которые защищали и доказывали, против еретиков, истинное человечество И. Христа^[222]; в) наконец, из ясного вероопределения Собора халкидонского, непосредственно против монофизитов, о неслитном и непреложном соединении обоих естеств во Иисусе Христе, равно как и из свидетельств всех тех учителей Церкви, которые писали об этом догмате во время или после халкидонского Собора^[223]. Впрочем, и до халкидонского Собора св. Отцы и учители Церкви не менее ясно исповедывали во Христе два целые и различные естества, без всякого смешения или преложения. Например:

Св. Ипполит: «Бог Слово ради нас соделался истинным человеком, кроме греха…, ради нас принял на Себя ограниченность естественной плоти, но не потерпев превращения. И будучи одного и того же естества со Отцем, не стал чрез истощание тождественным с плотию; но остался так же совершенно неограниченным, как был прежде восприятия плоти, и посредством плоти совершил Божеством свойственное Божеству. Чрез двоякое действование, Божеское и человеческое, Он явил Себя тем и другим, и беспредельным Богом, и ограниченным человеком, вполне сохраняющим в Себе то и другое естество, с принадлежащим каждому естеству действованием, или, что тоже, с существенным каждому свойством»^[224].

Св. Афанасий великий: «Христа должно признавать совершенным Богом и совершенным человеком, не так, впрочем, будто Божеское совершенство (или совершенное естество) превратилось в человеческое совершенство, — что нечестиво; и не так, чтобы два совершенства (совершенные естества) были исповедуемы разделенными, что чуждо благочестия…; но в смысле бытия полного, дабы один и Тот же был — то и другое, совершен по всему, Бог и человек»^[225].

Св. Ефрем Сирин: «Божество и плоть пребывают в одной ипостаси и в одном Лице нераздельно и неслиянно… Кто разделяет в нам естества, тот отделен будет от царства Его; и кто сливает их, тот лишен будет жизни Его»^[226].

Св. Василий великий: «умоляю… отстать от нелепого мнения…, будто сам Бог превратился в плоть и не Адамово принял смешение от Девы Марии, но собственным своим Божеством преложился в вещественную природу. Это нелепое учение весьма легко опровергнуть. Но поелику хула очевидна сама собою, то думаю, что для боящегося Господа достаточно и одного напоминания. Ибо если превратился, то и изменился. Но да не посмеем сего и сказать, и подумать; потому что Бог сказал: Аз есмь, и не изменяюся (Малах. 3, 6). Притом, какая нам польза в вочеловечении, если не наше тело, соединенное с Божеством, преодолело державу смерти? Не чрез превращение Себя самого составил Он собственное тело свое, происшедшее в Нем как бы от огустения Божеского естества. Да и как необъятное Божество заключилось в объем малого тела, если только превращено все естество Единородного?»^[227].

Св. Исидор Пелусиот: «смотрите, чтобы кто вас не совратил, но стойте, как непоколебимое основание. Ибо Бог воплотившийся не преложился, не слиялся, не разделился, но есть единый безначальный и вечный Сын, и до воплощения, и по воплощении, равно покланяемый от нас»^[228].

3) Наконец, и из соображений здравого разума. На основании своих естественных начал, он никак не может допустить: а) ни того, чтобы Божеское и человеческое естества слились или смешались во Христе, и составили новое, третье естество, потерявши свои свойства: потому что Божество неизменяемо, и слияние или смешение двух совершенно простых существ, души человеческой и Божества, невозможно, а тем более — физически невозможно слияние грубой плоти человеческой с простейшим Божеством^[229]; б) ни того, чтобы или Божеское естество превратилось в человеческое, или человеческое — в Божеское: первое противно неизменяемости и беспредельности Божией, последнее ограниченности человеческой^[230]. А на основании начал откровенного или христианского Богословия, разум должен сказать, что только при неслиянном и непреложном соединении двух естеств во Иисусе Христе, только при совершенной их целости, могло совершиться великое дело нашего искупления: ибо пострадать за нас на кресте Спаситель мог только своим человечеством, а сообщить бесконечную цену Его страданиям могло только Его Божество. Следовательно, признавать во Христе слитие или превращение двух естеств в одно значит ниспровергать таинство нашего искупления^[231].

I. Два естества соединялись во Христе нераздельно и неразлучно. Нераздельно в том смысле, что хотя они пребывают во Христе совершенно целыми и различными, со всеми своими свойствами, но не существуют отдельно, не составляют двух особых лиц, соединенных только нравственно, как учил Несторий, а соединены во едину ипостась Богочеловека: эта истина нами уже раскрыта. Неразлучно — в том смысле, что, соединившись во едину ипостась Спасителя с минуты зачатия Его во утробе пресв. Девы, естества сии никогда уже не разлучались и не разлучатся: соединение их есть непрерывное. Оно, как, в частности, раскрывали эту истину учители древней Церкви, в опровержение возникавших еретических мнений, —

1) Началось в самую минуту зачатия Спасителя во утробе пресвятой Девы (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 38). Ибо пророк предсказал, что Дева и зачнет, и родит Еммануила, т. е. Богочеловека (Ис. 7, 14); а Ангел благовестил Ей, что Она зачнет во чреве и родит Того, который наречется: Сын Божий (Лук. 1, 31. 35). Так же учили: а) св. Григорий Богослов: «если кто говорит, что в Деве сперва образовался человек, и потом присоединился Бог: да будет осужден; ибо это значит не рождение Бога признавать, но избегать рождения»^[232];

б) св. Кирилл александрийский: «не должно думать, что сперва родился от св. Девы обыкновенный человек, и потом низшло на него Слово; но говорим, что Слово в самой утробе соединилось с естеством человеческим и родилось плотию»^[233];

в) блаж. Феодорит: «соединение естеств во Иисусе Христе последовало в самом зачатии», и далее: «если соединение совершилось во время зачатия, очевидно, что человечество не лишилось своего естества после соединения»^[234]; г) св. Прокл: «Евангелист не говорит, что Слово вселилось в человека уже совершенного, но что Оно стало плотию, нисшедши до самого зачатия естества и до самого начала рождения: ибо как человек, естественно рождающийся, не тотчас уже бывает совершенно готовым к действованию, но сперва самый зародыш естества делается плотию, потом, с течением времени, мало–помалу получает силы, образующие органы чувств и действования: так и Бог Слово, нисшедши к самому началу и корню рождения человеческого, сперва соделался плотию, не преложившись однакоже в плоть, — да не будет;—ибо Божество выше всякого преложения»^[235]; д) св. Иоанн Дамаскин: «Божие Слово соединилось не с такою плотию, которая прежде сама по себе уже существовала; но, вселившись в утробу св. Девы, без ограничения собственной Ипостаси, из чистых кровей Приснодевы образовало плоть, одушевленную душою словесною и разумною, и восприяв начатки человеческого состава, само Слово соделалось Ипостасию плоти, так что она стала вместе и плотию, и плотию Бога Слова, и плотию одушевленною, словесною и разумною»^[236].

2) Не расторгалось даже в минуты страданий Спасителя на кресте (Правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 46). Ибо если бы Божество Его, как утверждали некоторые еретики, разлучалось в те минуты от Его человечества и оставляло Его: в таком случае нельзя было бы сказать, вместе с Апостолом, что Иудеи Господа славы распяли (1 Кор. 2, 8); что мы, врази бывше, примирихомся Богу смертию Сына его (Рим. 5, 10); что Господь Бог стяжал Церковь кровию своею (Деян. 20, 28). И эту еретическую мысль единодушно отвергали св. Отцы Церкви, например, Афанасий великий^[237], Григорий нисский, блаж. Феодорит^[238], Иоанн Дамаскин. Последний именно говорит: «хотя Христос умер, как человек, и святая душа Его разлучилась с пречистым телом; однакоже Божество пребыло неразлучно с обоими, т. е. с душою и телом. И таким образом одна ипостась не разделилась на две ипостаси: ибо и душа и тело с самого начала равно имели бытие в Ипостаси Слова. Хотя во время смерти и разлучились они между собою, однакоже каждое из них не перестало иметь единую Ипостась Слова; так что одна Ипостась Слова была Ипостасию и Слова, и души и тела. Ибо ни душа, ни тело никогда не имели собственной ипостаси, кроме Ипостаси Слова; Ипостась же Слова всегда одна, а не две. Таким образом Ипостась Христа всегда одна. И хотя душа разлучилась с телом по месту: однакоже была соединена (с ним) ипостасно чрез Слово»^[239].

3) Не расторгалось по воскресении Спасителя и по вознесении на небо, и не расторгнется никогда (Правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 56). Ибо Слово Божие удостоверяет, что Он воскрес плотию своею, в которой и являлся ученикам своим (Иоан. 20, 26–27); что во плоти Он вознесся на небеса, как Сын человеческий (Иоан. 6, 62; снес. Лук. 24, 50. 51); во плоти снова явится Он, Сын человеческий, чтобы судить живых и мертвых (Матф. 25, 31). «Если кто говорит, читаем у св. Григория Богослова, что теперь отложена Им (Спасителем) плоть, и Божество пребывает обнаженным от тела, а не признает, что с восприятым человечеством и теперь пребывает Он, и придет; то да не зрит таковый славы Его пришествия! Ибо где теперь тело, если не с Восприявшим оное? Оно не в солнце, как пустословят манихеи, положено, чтобы прославиться бесславием: оно не разлилось и не разложилось в воздухе, как естество голоса, и излияние запаха, и полет не останавливающейся молнии. Иначе, как объяснить то, что Он был осязаем по воскресении (Иоан. 20, 27), и некогда явится тем, которые Его прободали (Иоан. 19, 37)? Божество само по себе невидимо»^[240].

§ 139.

Следствия ипостасного соединения двух естеств во Иисусе Христе: а) по отношению к Нему самому.

Из ипостасного соединения двух естеств во Иисусе Христе вытекают следствия: а) по отношению к Нему самому, б) по отношению к Пресв. Деве — Матери Его и в) по отношению к Пресв. Троице.

Следствия первого рода суть:

I. Общение во Иисусе Христе свойств обоих Его естеств^[241]. Оно состоит в том, что в лице И. Христа каждое Его естество передает свойства свои другому, и именно — свойственное Ему по человечеству усвояется Ему, как Богу, а свойственное по Божеству усвояется Ему, как человеку. Говорится, например, в св. Писании, что Господь Бог стяжал Церковь кровию своею (Деян. 20, 28), что Он, аще и Сын бяше, обаче навыче от сих, яже пострада, послушанию (Евр. 5, 8), что мы примирихомся Богу смертию Сына его (Рим. 5, 10; снес. 8, 32; 1 Петр. 3, 18; 1 Кор. 2, 8; Гал. 2, 20), или: второй человек — Господь с небесе (1 Кор. 15, 47); никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе, Сын человеческий, сый на небеси (Иоан. 3, 13 и др.). Равным образом и в писаниях отеческих и в церковных песнях очень нередко встречаются выражения о Христе: «Бог пострадал, Творец и Царь веков вкусил смерть», или: «предвечный Младенец» и под.^[242]. Это потому, что Божество и человечество не составляют во Христе двух особых лиц, а соединены нераздельно и неразлучно во едину Ипостась; потому, что одна и та же Ипостась Бога Слова пребывает во Христе всецело и нераздельно Ипостасию и естества Его Божеского, и естества человеческого. «По тесному соединению, — говорит св. Григорий нисский, воспринятой плоти и воспринявшего Божества, взаимно во Христе перелагаются имена, так что человеческое называется Божеским и Божеское человеческим»^[243]. Что касается до Ипостаси (И. Христа), говорит также св. Иоанн Дамаскин, когда даем ей наименование, заимствованное или от обоих естеств, или только от одного естества; в обоих случаях приписываем ей свойства того и другого естества Ибо Христос, так как имя сие выражает оба естества, называется и Богом и человеком, и созданным и несозданным, подлежащим и неподлежащим страданию. Также, когда Он относительно к одному только из естеств именуется Сыном Божиим и Богом: тогда приемлет свойства соединенного с Божеством естества, или плоти, и называется Богом страждущим и Господом славы распятым (Деян. 26, 23), не поколику Он Бог, но поколику Бог и человек. Равно, когда называется человеком и Сыном человеческим, приемлет Он свойства и славу Божеского естества, и именуется предвечным младенцем, безначальным человеком, не поколику Он младенец и человек, но поколику, будучи предвечным Богом, стал напоследок младенцем. Таково взаимное сообщение свойств, по которому каждое естество передает свойства другому, по причине тождества Ипостаси и взаимного проникновения естеств. Посему можем говорить о Христе: сей Бог наш на земли явися, и с человеки поживе (Варух. 3, 36–38); и также: сей человек не создан, не подлежит страданию, беспределен»^[244] ·

Должно, однакож, помнить, что такое взаимное общение свойств Божеского и человеческого естества во Христе имеет место только тогда, когда оба естества рассматриваются, как неразрывно соединенные во единой Ипостаси Христовой. Но не имеет места, и не может быть допущено, когда они рассматриваются, каждое порознь, вне единства Ипостаси. Т. е. никак нельзя приписывать Божеству Спасителя свойств человеческой Его природы, и человечеству — свойств природы Божеской: потому что оба естества остаются во Христе совершенно целыми и различными, как соединившиеся в Нем, по выражению вселенского Собора, неслитно в непреложно·, и, следовательно, ни Божество не обратилось в человечество, не получило свойств его, а сохраняет свои свойства; ни человечество не обратилось в Божество, не получило свойств Его, а сохраняет свои свойства. «Посему, говоря о Божестве Его (Господа Иисуса), не приписываем Ему свойств человечества; ибо не говорим, что Божество подвержено страданию, или создано. А также плоти, или человечеству, не приписываем свойств Божества; ибо не говорим, что плоть или человечество не созданы… Утверждаем же, что два естества и по соединении сохраняются в одной сложенной Ипостаси, т. е. в одном Христе; что они действительно суть те же, и удерживают в себе свои естественные свойства; и что, как соединены без слияния, так различаются между собою и исчисляются без разделения»^[245]. Короче, надобно помнить, с одной стороны, что во Христе Иисусе едина Ипостась и два естества соединены нераздельно и неразлучно, — и в этом смысле признавать в Нем общение свойств; а с друтой стороны, что в Нем — два естества, соединенные неслитно и непреложно, — и в этом смысле не допускать между естествеми общения свойств^[246].

II. Обожение человеческого естества во Иисусе Христе. Обожение не в том смысле, будто человечество во Христе превратилось в Божество, потеряло свою ограниченность и получило, вместо свойств человеческих, свойства Божеские; а в том, что, быв воспринято Сыном Божиим в единство Его Ипостаси, оно приобщилось Божеству Его, стало едино с Богом Словом, и чрез это приобщение Божеству возвысилось в своих совершенствах до самой высшей, возможной для человечества, степени, не преставая, однакож, быть человечеством. Или, воспользуемся и здесь словами богомудрого учителя Церкви, изложившего весь вообще догмат о Лице Спасителя нашего с наибольшею ясностию: «должно знать: о плоти Господа говорится, что она обожена, стала едино с Богом, и Богом — не по преложению, или превращению, или изменению, или слиянию естества. Одно из естеств, говорит Григорий Богослов, обожило, другое обожено, и осмелюсь сказать, стало едино с Богом; и помазавшее сделалось человеком, а помазанное Богом. И сие не по изменению естества, но по соединению промыслительному о спасении, т. е. ипостасному, по которому плоть неразлучно соединилась с Богом Словом, и по взаимному проникновению естеств, чему подобное видим и в раскалении железа огнем. Ибо как исповедуем вочеловечение без изменения и превращения; так равно утверждаем, что и плоть обожена таким же образом. Как Слово от того, что стало плотию, не оставило своего Божества, и не лишилось свойственных Ему боголепных совершенств; так и плоть, быв обожена, не изменилась в своем естестве или в своих естественных свойствах. Ибо и по соединении как естества остались несмешанными, так и свойства их неприкосновенными. Плоть Господня обогатилась Божественными силими по причине теснейшего или ипостасного соединения с Словом, не потеряв ничего из естественных своих свойств; ибо плоть не собственною силою творила Божественные дела, но силою соединенного с нею Слова; потому что Слово чрез плоть обнаруживало свои собственные действия. Так раскаленное железо жжет не потому, чтобы оно получило от природы силу жечь, но потому что оно получает такое свойство от соединения с огнем. Посему одна и та же плоть, сама по себе, была смертна, а по ипостасному соединению со Словом животворна. Подобным образом говорим, что и воля обожена, не потому, чтобы естественное движение изменилось: но потому, что она соединилась с Его Божественною и всесильною волею, и сделалась волею вочеловечившегося Бога»^[247]. Следовательно не должно понимать обожение человеческого естества во Христе так, будто оно лишилось своей ограниченности и, действительно, получило какие–либо бесконечные Божеские совершенства, сделалось, например, всемогущим, бесконечно–премудрым, вездесущим^[248] и самобытным: это значило бы, что человечество во Христе изменилось в своем естестве и в своих естественных свойствах; значило бы, что оно или слилось с Божеством, или преложилось в Божество, а не обожилось только. Если и человеческий ум во Христе соделался бесконечно–премудрым и всеведущим: то он ничем не отличается от ума Его Божеского, и во Христе не два ума, Божеский и человеческий, а один. Если и человеческая воля во Христе всемогуща и получила все свойства воли Божией: то первая ничем не отличается от последней, и во Христе не две воли, а одна. Если, вообще, и человеческое естество во Христе вездесуще, и имеет все прочие совершенства Божии: то оно ничем не отличается от естества Божеского, и во Христе не два естества, а одно. Иное дело — говорить, что Христос, как единое Лицо, как Богочеловек, и всеведущ, и всемогущ, и вездесущ, и имеет все Божеские свойства: это совершенно истинно, по единству Ипостаси^[249]. Иное также дело — говорить, что человеческое естество во И. Христе возвысилось во всех своих совершенствах, до самой последней, возможной для него, степени, приняло от Божества все, что только способно было принять, не переставая быть человечеством, обогатилось всякою премудростию, благодатию^[250], святостию^[251] и животворящею силою^[252]: и это совершенно истинно по теснейшему ипостасному соединешю естеств, и по способности человечества принять от Божества означенные свойства в определенной мере. Но совсем другое дело — утверждать, будто самое человечество И. Христа, рассматриваемое вне единства Его Ипостаси, действительно, обогатилось и обладает собственно Божескими свойствами: это противно учению о неслиянности и непреложности двух естеств во Христе, противно и ограниченности человеческой природы. «Как плоть, — спрашивает св. Иустин мученик, по соединении с Божеством, стала обожена?» И отвечает: «без сомнения так, что, и быв воспринята в ипостась Божеского естества, осталась человеческою плотию, соделавшеюся нетленною и бессмертною по причине соединения с Словом. Итак плоть пребывает плотию, и отнюдь плоть не есть Бог, но соделалась причастна Божеского достоинства (а не естества Божеского), по благоволению самого Слова»^[253]. И Отцы VІ–го вселенского Собора в изложении сего догмата, между прочим, говорят: «как всесвятая и непорочная Его (И. Христа) плоть, с обожением, не уничтожилась, но осталась в своем собственном пределе, и с тем, что она есть сама по себе: так не уничтожилась, с обожением, и человеческая Его воля, но осталась целою»^[254].

I. Иисусу Христу, как единому Лицу, как Богочеловеку, подобает единое, нераздельное Божеское поклонение и по Божеству и по человечеству, — потому именно, что Божество и человечество соединены в Нем нераздельно; потому, что человечество Его, хотя пребывает человечеством, но воспринято Им в единство Его Божеской Ипостаси, и есть собственное человечество Бога Слова. Такое нераздельное Божеское поклонение И. Христу, Богочеловеку —

1) Ясно проповедует св. Писание. Сюда относятся: а) слова самого Спасителя: Отец бо не судит никомуже, но суд весь даде Сынови: да вси чтут Сына, якоже чтут Отца; а иже не чтит Сына, не чтит Отца, пославшаго Его (Иоан. 5, 22. 23); б) слова св. апостола Павла о Спасителе: темже и Бог его превознесе, и дарова ему имя, еже паче всякого имене, — да о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних (Фил. 2, 9. 10); в) свидетелъство св. Иоанна Богослова: и видех, и слышах глас ангелов многих окрест престола и животных и старец: и бе число их тысяща тысящеми, глаголюще гласом велиим: достоит есть агнец заколенный прияти силу, и богатство, и премудрость, и крепость, и честь, и славу, и благословение. И всяко создание, еже есть на небеси, и на земли, и под землею, и на мори, яже суть, и сущая в них, вся слышах глаголющыя: седящему на престоле и агнцу благословение, и честь, и слава, и держава во веки веков (Апок. 5, 11–13). См. также Матф. 28, 17; Деян. 7, 13. 14; Евр. 1, 6; 2, 6–9; 1 Кор. 15, 27; Еф. 2, 6.

2) Единогласно проповедывали св. Отцы и учители Церкви. Например: а) св. Афанасий: «хотя плоть сама по себе есть часть из творений; но она соделалась плотию Бога, и мы, когда покланяемся сей плоти, то не отделяем ее от Слова, равно как, покланяясь Слову, не отделяем Его от плоти»^[255]; б) св. Епифаний: «итак, никто да не речет Единородному: сложи плоть, чтобы я поклонился Тебе, но да поклоняется Единородному вместе с плотию Его, Несозданному вместе с храмом святым, который воспринял Он, пришедши в мiр»^[256]; в) св. Иоанн Златоуст: «поистине, велико, удивительно и изумительно то, что наша плоть восседит на небесах, и приемлет поклонение от ангелов, архангелов, серафимов и херувимов»^[257]; г) блаж. Феодорит: «исповедуя два естества, мы поклоняемся единому Христу, и приносим Ему единое поклонение»^[258], и в другом месте: «мы и по воплощении поклоняемся единому Сыну Божию, Господу нашему И. Христу, и иначе мудрствующих признаем нечестивыми»^[259]; д) св. Кирилл александрийский, а вместе и все Отцы ефесского Собора, одобрившие его анафемства против Нестория: «кто дерзает говорить, что воспринятому человеку (т. е. человеческому естеству в лице Христовом) должно поклоняться, вместе с Богом Словом, вместе с Ним прославлять Его и вместе называть Богом, как иного с иным (потому что прибавленный предлог σύν — с — всегда заставляет это думать, т. е. различать иного от иного), а не лучше чтит Еммануила единым поклонением и воздает ему единое славословие; поелику Слово соделалось плотию: тот да будет анафема»^[260]; е) св. Иоанн Дамаскин: «один есть Христос, совершенный Бог и совершенный человек. Ему поклоняемся, равно как Отцу и Духу, единым поклонением с пречистою плотию Его. Не отвергаем поклонения плоти; ибо ей воздается поклонение в единой Ипостаси Слова, которое сделалось Ипостасию для плоти; но не служим твари, — ибо поклоняемся плоти, не как простой плоти, но как плоти, соединенной с Божеством; потому что два естества соединились в одно Лицо и одну Ипостась Бога Слова. Я боюсь касаться горящего угля: потому что с деревом соединен огонь. Поклоняюсь обоим естествам Христовым вкупе: потому что с плотию соединено Божество»^[261].

IV. Во И. Христе — две воли и два действования: догмат, естественно вытекающий из учения о неслитном и непреложном соединении двух естеств во И. Христе, но нарочито рассмотренный, по случаю ереси монофелитов, на шестом вселенском Соборе, и торжественно выраженный в следующих словах: «и две естественные воли или хотения в Нем, и два естественные действия, неразлучно, неизменно, нераздельно, неслиянно, по учению св. Отец наших, такожде проповедуем: два же естественные хотения не противные, да не будет, якоже нечестивии еретицы рекоша, но Его человеческое хотение, последующее и не противостоящее, или противоборствующее, паче же и подчиняющееся Его Божественному и всемогущему хотению»^[262]. Здесь — 1) засвидетельствована действительность двух воль и двух действований во И. Христе, и — 2) показано их взаимное отношение.

1) Действительность двух воль и двух действований во Христе, или действительность того, что в Нем, вопреки лжеучению монофелитов, не одна только воля Божеская, но остается целою и воля человеческая:

а) Видна из св. Писания. Так, сам Спаситель говорил о Себе: снидох с небесе, не да творю волю мою, но волю Пославшаго мя (Иоан. 6, 38), и в саду Гефсиманском молился ко Отцу: Отче, аще возможно есть, да мимоидет от мене чаша сия; обаче, не якоже аз хощу, но якоже ты (Мат. 26, 39), не моя воля, но твоя да будет (Лук. 22, 42). Различая в обоих этих случаях волю свою от воли Отца, и подчиняя первую последней, Господь Иисус указывал, без сомнения, на свою волю человеческую: потому что Божеская Его воля неразлична от воли Отца, а одна и та же с нею^[263]. Апостол Павел свидетельствует о Спасителе, что Он смирил себе, послушлив быв до смерти, смерти же крестныя (Фил. 2, 8; снес. Евр. 5, 8), — это смирение и послушание можно приписывать также одной воле Его человеческой^[264]. Евангелисты неоднократно упоминают об обнаружениях воли Его собственно человеческой, например: даша ему пити оцет с желчию смешен: и вкуш, не хотяше numu (Матф. 27, 34; 26, 17; снес. Марк. 6, 48; 7, 24; 9, 30; Иоан. 1, 43; 7, 1)^[265].

б) Постоянно была приписываема и исповедуема в Церкви и прежде шестого вселенского Собора. Истину эту проповедывали:

а) св. Ипполит: «чрез двоякое действование, Божеское и человеческое, Он (Господь Иисус) явил Себя тем и другим, и беспредельным Богом и ограниченным человеком, вполне сохраняющим в себе то и другое естество, с принадлежащим каждому естеству действованием»^[266]; б) св. Афанасий при изъяснении слов Спасителя — Мат. 26, 39: «здесь являет Господь две воли: человеческую, свойственную плоти, и Божескую, свойственную Богу; человеческая, по немощи плоти, молит отклонить страдание, а Божеская желает страдания»^[267]; в) св. Григорий нисский при изъяснении тех же слов: «итак иная в Нем воля человеческая и иная Божеская»^[268]; г) Севериан при изъяснении тех же слов: «показывает две воли, одну Божескую, а другую человеческую»^[269]. Подобные же замечания при изъяснении означенного места находим у св. Амвросия^[270] и св. Иоанна Златоустого^[271].

в) Не может не быть признана и здравым разумом по следующим соображениям, высказанным еще св. защитниками православного догмата против монофелитов:

«Поелику Христос имеет два естества — способные хотеть, потому что разумны — ибо все, одаренное разумом, способно хотеть и свободно; то говорим, что Христос имеет два хотения, или две естественные воли… Поелику во Христе два естества; то необходимо признать в Нем и два действования. Ибо в ком естества различны, в том различны и действования; и в ком действования различны, в том различны и естества. И наоборот, в ком естество одно, в том и действование одно; и в ком действование одно, в том и сущность одна, по учению Богоносных Отцов. Итак, необходимо одно из двух: или, признавая во Христе одно действование, признавать в Нем и одну сущность, или, держась истины и исповедуя в Нем, по учению Евангелия и Отцов, две сущности, по тому же учению исповедывать также и два действования. Христос, как единосущный Богу и Отцу по Божеству, должен быть равен Ему и по действованию, а также, как единосущный нам по человечеству, должен быть нам равен и по действованию»^[272].

«Если скажем, что в Господе одно только действование: то оно будет или Божеское или человеческое, или ни то, ни другое. Если Божеское: то принуждены будем признать Его только Богом, не имеющим нашего человеческого естества. Если человеческое: то признаем Его только человеком, что богохульно. Если же действование Его ни Божеское, ни человеческое: то Он ни Бог, ни человек, не единосущен ни Отцу, ни нам»^[273].

«Если действование Владыки Христа одно: то оно будет или сотворенное, или не сотворенное. Среднего между ними действования нет, так как нет и среднего естества. Если оно сотворенное: то покажет во Христе одно сотворенное естество. Если не сотворенное: то будет признаком одной не сотворенной сущности. Ибо все естественное должно быть сообразно во всем с своим естеством. Действование, сообразное с естеством, не есть что–нибудь отвне привходящее; и очевидно, что естество без сообразного с ним действования не может ни существовать, ни быть познаваемо. Каждое существо тем, что действует, выражает свое естество; и это есть непременный закон»^[274].

«Если одно действование во Христе: то одним и там же действованием производимы будут и Божеские и человеческие дела. Но ничто существующее в естественном своем состоянии не может производить действий противных. Так, например, огонь не может вместе согревать и охлаждать; вода — делать влажным и сушить. Как же Тот, кто по естеству Бог и по естеству стал человеком, творил чудеса и терпел страдания одним действованием?»^[275].

Должно присовокупить, что, не имея воли человеческой, Христос не мог бы соделаться, ради нас, послушным Богу даже до смерти, смерти же крестныя (Фил. 2, 8), не мог бы добровольно потерпеть за нас страдания своим человеческим естеством, и след. не мог бы удовлетворить за нас правде Божией, и заслужить для нас спасение^[276]. Следовательно ересь монофелитская подрывала самую возможность нашего искупления.

2) Отношение же двух волей и двух действований во И. Христе объясняется из общего учения православной Церкви об образе соединения в Нем двух естеств во едину Ипостась, с одной стороны, неслитного и непреложного, а с другой, нераздельного и неразлучного. Чтобы яснее и безошибочно представлять эту истину: вот несколько главнейших положений касательно ее, высказанных св. Отцами Церкви, и изложенных св. Иоанном Дамаскиным в его Богословии:

Первое: «Как два естества Его (И. Христа) составляют одну Ипостась: то говорим, что один и тот же и желает, и действует естественно — по обоим естествам, из которых, и в которых, и которые — Христос Бог наш»^[277].

Второе: «Поелику Христос есть один, и хотящий по обоим естествам один и тот же: то мы должны сказать, что предмет Его хотения (θελητον) есть один, не потому, что Он хотел только того, чего хотел естественно, как Бог (ибо Божеству не свойственно хотеть — есть и пить, и т. п.); но потому, что хотел и того, что существенно человеческой природе, без противоречия произвола и сообразно с свойством обоих естеств»^[278].

Третье: «Как признаем в Нем два естества соединенные и одно другое проникающие, и вместе не отвергаем их различия, но и исчисляем их, и признаем нераздельными; так точно признаем соединение и различие воль и действований, и исчисляем их, и не вводим разделения. Как плоть и обожена, и не потерпела изменения в своем естестве: так воля и действование и обожены, и не выступили из своих пределов… Во Христе — Божеству Его свойственно Божественное и всесильное действование; а человечеству Его человеческое. Произведением действования человеческого было, например, то, что Он взял девицу за руку и поднял, а Божеского — то, что возвратил ей жизнь»^[279].

Четвертое: «Не говорим, что во Христе действования раздельны, и естества действуют отдельно одно от другого; но утверждаем, что каждое из них совокупно с другим, с участием другого производит то, что ему свойственно. Ибо И. Христос и человеческие дела совершал не как только человек, потому что был не просто человек; и Божеские дела не как только Бог, потому что был не просто Бог, но вместе Бог и человек… Божественные знамения творило Божество, но не без плоти; и уничижительное производила плоть, но не отдельно от Божества. Ибо и со страждущею плотию было соединено Божество, которое само не страдало, но делало страдания спасительными: и с действующим Божеством Слова был соединен святый ум, который разумел и знал, что́ совершалось»^[280].

Пятое: «Он естественно имел хотение и как Бог, и как человек; впрочем человеческая воля следовала и подчинялась (Божеской) Его воле, не действуя по собственному расположению, но желая только того, чего хотела Божеская Его воля. Когда же Божеская воля попускала; тогда человеческая воля естественно подвергалась тому, что́ свойственно ей. Так, когда она отрицалась от смерти, а Божеская Его воля соизволяла на сие, и попускала; тогда естественно отрицалась от смерти, и находилась в борении и страхе. Когда же Божеская Его воля восхотела, чтобы человеческая Его воля избрала смерть, тогда страдание Его соделалось произвольным: потому что Он добровольно предал Себя на смерть не только как Бог, но и как человек»^[281].

Шестое: «Он один и тот же, будучи и Богом и человеком, хотел и Божескою и человеческою волею. Потому две воли Господа различались между собою не произвольным расположением, но естественными силами. Ибо Божеская Его воля была безначальна и вседейственна, всегда сопровождаема могуществом и бесстрастна. А человеческая Его воля и началась во времени, и имела естественные и неукоризненные немощи»^[282].

Седьмое: «Все равно, сказать ли: Христос действует по каждому из своих естеств, — или сказать: каждое естество во Христе действует с участием другого. Таким образом Божеское естество участвует в действиях плоти, потому что, по благому соизволению Божеской воли, допускает плоти страдать и действовать, как ей свойственно; и еще потому, что действование плоти без всякого сомнения спасительно, а это происходит не от человеческого. действования, но от Божеского. Плоть же участвует в действиях Божества Слова: потому что Божеские действия совершаются чрез тело, как чрез орудие; и еще потому, что действующий Божески и вместе человечески есть один и тот же»^[283].

Осьмое: «Богомужное (или Богочеловеческое — θεανδρική) действование означает то, что, по вочеловечении Бога, и человеческое Его действование было Божеское, т. е. обоженное и не непричастное Божеского Его действования, и Божеское действование Его было не непричастно человеческого Его действования, но каждое совершалось с участием другого»^[284].

§ 140.

б) — По отношению к Пресв. Деве, Матери Господа Иисуса.

Следствие ипостасного соединения двух естеств во И. Христе по отношению к Пресв. Деве, Матери Его, состоит в том, что Она есть, воистину, Богородица (Правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 40; Простр. Хр. Катих. о чл. III). Ибо Она родила Того, который, будучи истинным Богом, в самое мгновение зачатия в утробе Еe, воспринял в единство своей Ипостаси естество человеческое, так что и в воплощении от Нее был, и, по воплощении, неизменно остается единым Божеским Лицом, каким от века существовал до воплощения. Иначе: Она родила Господа Иисуса, не по Божеству Его, а по человечеству, которое, однакож, с самой минуты Его воплощения, стало нераздельно и ипостасно соединено в Нем с Божеством Его, с самой минуты Его воплощения было обожено Им^[285], и соделалось собственным Божескому Лицу Его, так что и зачатие, и пребывание в утробе Девы в продолжение определенного времени чревоношения, и рождение от Нее — принадлежали собственно Божескому Лицу Его. Еще иначе: Она «родила не простого человека, но Бога истинного, и не просто Бога, но Бога во плоти, не с небеси принесшего тело, и прошедшего чрез Нее, как чрез канал, но принявшего от Нее плоть, единосущную нам, которая в Нем самом получила Ипостась»^[286]. Посему и св. Писание научает нас исповедывать Ее Богородицею, и св. Церковь всегда именовала и исповедывала Ее Богородицею.

1) Еще Пророк предсказал, что Дева во чреве приимет и родит Бога с нами — Еммануила, т. е. Бога, воспринявшего в единство своей Ипостаси наше естество (Ис. 7, 14; снес. Мат. 1, 23). И Архангел благовестил Ей, что Она зачнет во чреве и родит Сына, который наречется Сын Божий (Лук. 31, 35). Если же Пресв. Дева, как говорили эти провозвестники, и зачнет и родит Бога во плоти или Сына Божия: то Она справедливо будет и именоваться Богородицею.

2) Действительно, едва только Она обретеся имущи во чреве от Духа Свята (Матф. 1, 18), и когда еще носила во утробе своей предвечного Младенца, благочестивая Елисавета, при свидании с Нею, торжественно исповедала Ее Материю Господа, или, что тоже, Богородицею. И бысть, повествует Евангелист, яко услыша Елисавет целование Мариино, взыграся младенец во чреве ея; и исполнися Духа свята Елисавет: и возопи гласом велиим, и рече: благословенна ты в женах и благословен плод чрева твоего. И откуду мне сие, да приидет мати Господа моего ко мне (Лук. 1, 41–43). И важно здесь особенно то, что праведная Елисавета нарекла преблагословенную Деву Матерью Господа не сама от себя, а исполнившись Духа Свята, и след. по Его внушению, — нарекла еще прежде рождения от Нее Богомладенца (Правосл. Исп. ч. 1, отв. на вопр. 41).

3) Св. апостол Павел пишет: егда прииде кончина лета, посла Бог Сына своего, раждаемого от жены (Гал. 4, 4); и в другом месте: исповедуемо велия есть благочестия тайна: Бог явися во плоти (1 Тим. 3, 16). А таким образом прямо выражает мысль, что от Пресв. Девы Марии родился именно единородный Сын Божий или Бог во плоти, и след. Она, поистине, есть Богородица.

4) Вслед за св. Апостолами исповедывали эту истину мужи апостольские и последующие учители Церкви второго и третьего века, нередко называя Пресв. Деву буквально Богородицею. Таковы: а) св. Игнатий Богоносец: « Бог наш И. Христос был во чреве Марии, по устроению Божию, от семени Давидова, но вместе и от Духа Святого; Он родился и крестился, дабы тем освятить воду»^[287]; б) св. Ириней: «для того, чтобы возглавить в Себе Адама, Бог Слово сам родился от девственной Марии, и по истине воспринял на Себя такое рождение, какое нужно было для восстановления Адама»^[288]; в) Ориген, о котором историк Сократ (V в.) замечает: «Ориген в первом томе толкований на послание ап. Павла к Римлянам входил в изъяснение того, почему св. Дева именуется Богородицею (Θεοτόκος), и написал о том пространное толкование»^[289]; г) св. Дионисий, с собором других пастырей александрийских, писавший к Павлу самосатскому: «скажи, почему ты называешь Христа отличным человеком, а не Богом истинным и, наравне с Отцем и Св. Духом, от всей твари поклоняемым, воплотившимся от св. Девы Богородицы Марии?»^[290]; д) св. Александр, епископ александрийский, живший к концу третьего и в начале четвертого века: «знаем воскресение из мертвых, которое первоначально явил на себе Господь наш И. Христос, восприявший истинно, а не призрачно, тело от Богородицы Марии, и при исполнении веков пришедший к роду человеческому для истребления греха»^[291].

5) Единодушно и многократно исповедывали Пресв. Деву Марию Богородицею Отцы и учители Церкви четвертого века. Например: а) св. Афанасий великий: «цель и свойство св. Писания состоят в том, чтобы научить нас двум истинам о Спасителе: что Он от века — был и есть Бог Сын, будучи Сыном, сиянием и премудростию Отца, и что Он, в последок дний (Евр. 1, 1), ради нас, восприняв плоть от Девы Богородицы Марии, соделался человеком»^[292]; б) св. Ефрем Сирин: «кто отрицает, что Мария родила Бога, тот не увидит славы Божества Его»^[293]; в) св. Кирилл иерусалимский в слове на Сретение Господне: «ныне небесный Жених с Богоматерию, брачным Своим чертогом, приходит во храм»^[294]; г) св. Григорий Богослов: «если кто не признает Марии Богородицею, то он отлучен от Божества»^[295]; д) св. Григорий нисский, — жалуясь на некоторых Христиан, уклонившихся от Церкви, говорит: «за что ненавидят нас, и что значат эти новые жертвенники, воздвигаемые в противоположность нашим? Или мы возвещаем другого Иисуса?… или дерзает кто–либо из нас св. Деву Богородицу называть человекородицею (άνθρωποτόκον), как некоторые из них называют Ее с потерею всякого благоговения»^[296]? Нельзя здесь не припомнить, что Юлиан отступник укорял в свое время Христиан, между прочим, и за то, что они не переставали именовать Марию Богородицею^[297]: так, значит, был укоренен и повсеместен этот обычай в четвертом веке.

6) В пятом веке торжественно исповедала пресв. Деву Марию Богородицею вся Церковь на третьем вселенском Соборе, по случаю ереси Несториевой, приняв и утвердив, между прочим, следующие слова св. Кирилла александрийского: «кто не исповедует, что Еммануил есть истинный Бог, а потому и святая Дева — Богородица: ибо Она плотски родила Слово Божие, соделавшееся плотию: тот да будет анафема»^[298]. В тоже время блаж. Феодорит, несмотря на прежние дружественные отношения свои к Несторию, открыто свидетельствовал: «первою степенью нововведений Нестория было мнение, будто св. Деву, от которой заимствовал плоть и родился по плоти Бог Слово, не должно признавать Богородицею, а только Христородицею, — тогда как древние и древнейшие провозвестники истинной веры, по преданию апостольскому, учили именовать и исповедывать Матерь Господа Богородицею »^[299]. Равным образом и еще более приверженный к Несторию Иоанн, епископ антиохийский, в дружественном письме к нему, убеждая его прекратить начатое прение касательно имени Богородицы, сознавался: «имя это никто из церковных учителей не отвергал; напротив, многие, и притом достоуважаемые, пользовались им, а те, которые не пользовались им, не укоряли пользовавшихся»… И далее: «если по причине сего рождения (Гал. 4, 4) именуется у Отцов Дева Богородицею, как и действительно именуется, то не вижу никакой надобности входить в споры и нарушать мир Церкви. Мы не подвергаемся никакой опасности, когда говорим и мудрствуем так, как издревле говорили и мудрствовали в Церкви Божией богомудрые учители»^[300]. Лучших свидетелей истины, более беспристрастных в настоящем случае, желать нельзя. А показывать, что и после ефесского Собора православная Церковь исповедывала и исповедует пресв. Деву Марию Богородицею, было бы излишне.

Что же касается до имени — Христородица, которое давал пресв. Деве Несторий: то оно, скажем вместе с учителями Церкви, во–первых, неопределенно и недостаточно: ибо имя Христа–помазанника принадлежит не одному Еммануилу, родившемуся от Девы, но и людям, получившим помазание от Духа Святого (Пс. 104, 15; 1 Цар. 10, 10; 16, 13 и др.), даже всем Христианам (1 Иоан. 2, 20–27; Деян. 10, 44–46). Следовательно тот не погрешил бы, кто захотел бы сказать, что и матери людей, получивших помазание в утробе матерней, — Христородицы. Между тем, как пресв. Дева Мария родила Христа, не человека только, помазанного от Духа Святого, но Христа— Бога нашего. След. Ей мало одного названия Христородицы: Она есть вместе, поистине, Богородица^[301]. А во–вторых, несмотря на такую неопределенность имени — Христородица, оно могло бы быть принято и усвояемо пресв. Деве, если бы понималось в смысле православном, именно в том, что пресв. Дева родила Христа — Бога воплотившегося: в этом случае Христородица значила бы тоже, что и Богородица, как Христос значит — Бог во плоти. Но с тех пор, как нечестивый Несторий дал имени — Христородица смысл еретический, и начал учить, что пресв. Дева не есть Богородица, а только Христородица, потому что родила Христа — простого человека, с которым Бог соединился потом одним нравственным образом, — с тех пор имя это, по справедливости, отвергается православною Церковию, как оскорбительное для Богоматери^[302].

§ 141.

в) По отношению к пресв. Троице.

Наконец, из догмата об ипостасном соединении двух естеств во Иисусе Христе вытекают следующие истины относительно пресв. Троицы, направленные против еретических мнений:

I. Воплотилась не вся пресв. Троица, но воплотился только один Сын Божий, второе Лицо пресв. Троицы: Слово плоть бысть (Иоан. 1, 1). Ибо хотя Божеское естество у всех трех Божеских Лиц едино и нераздельно, но Они различны между Собою, как Лица, и Божеское естество существует не вне Их Ипостасей, а «всецело (хоть и нераздельно) пребывает в каждой из Ипостасей Божества: все в Отце, все в Сыне, все в Духе Святом, — потому и Отец есть совершенный Бог, и Сын совершенный Бог, и Дух Святый совершенный Бог»^[303]. След., когда воплотился Сын и соединил в Своей Ипостаси два естества, — Божеское и человеческое, не значит, будто бы вместе воплотились и Отец и Дух Святый: ибо не самое естество Божеское, общее для всех Их, непосредственно воплотилось, а воплотилась именно вторая Ипостась пресв. Троицы, имеющая Божеское естество. Не говорим, будто Божество, понимаемое безлично, соединилось с человечеством, а «утверждаем, что Божество соединилось с человечеством в одной из своих Ипостасей…; что, при вочеловечении одного из Лиц св. Троицы, Бога Слова, Божие естество в одной из своих Ипостасей все и всецело соединилось со всем человеческим естеством…, и что Отец и Дух Святый ни в каком другом отношении не участвовали в воплощении Бога Слова, разве только благоволением и хотением»^[304]. Здесь, без сомнения, для нас величайшая тайна (1 Тим. 3, 16): мы не в состоянии понять, как воплотился один Сын Божий, соединив в Лице своем всецело естество Божеское с человеческим, когда первое есть единое и нераздельное у всех Лиц пресв. Троицы. Но мы научены веровать, что Отец, Сын и Св. Дух, при всем единстве и нераздельности их естества, суть три различные и самостоятельные Лица, и что каждый из Них есть совершенный Бог, хотя не три Бога, а один Бог. А потому совершенно возможно, хоть и совершенно непостижимо для нас, воплощение одного Божеского Лица без других двух.

II. Отношение второго Лица Пресв. Троицы к другим Лицам ни мало не изменилось чрез Его воплощение: и по воплощении Бог Слово остается там же самым Сыном Божиим, каким был прежде; и по воплощении Он есть именно Сын Богу Отцу естественный, а не усыновленный. Ибо хотя Он соделался человеком, но человечество в Нем не имеет отдельного бытия и не составляет особого лица, которое бы могло быть усыновлено, а напротив, человечество воспринято в Нем Божеством в совершенное и нераздельное единство Его Божеской Ипостаси, так что Он и теперь пребывает единым, нисколько не изменившимся Божеским Лицом, каким был от века. Следовательно, если Он от века был и именовался Сыном Бога Отца, собственно как Лицо, а не по естеству, общему для всех трех Лиц Божества: то и теперь, при двух естествах, ипостасно соединившихся в Нем, Он остается там же Сыном Божиим, и, след., Сыном истинным, естественным, а не усыновленным. Истина, весьма известная:

1) Из св. Писания. Здесь Бог Слово, и по воплощении, называется: а) Сыном Божиим единородным: Cловo плоть бысть, и вселися в ны, и видехом славу его, славу яко единороднаго от Отца (Иоан. 1, 14); тако возлюби Бог мiр, яко и Сына своего единороднаго дал есть, да всяк, веруяй в онь, не погибнет, но имать живот вечный (Иоан. 3, 16); б) Сыном Божиим истинным: вемы, яко Сын Божий прииде, и дал есть нам свет и разум, да познаем Бога истиннаго, и да будем во истиннем Сыне его Иисусе Христе (Иоан. 5, 20); в) Сыном Божиим собственным, а не усыновленным: Бог, говорит Апостол, своего (τού ίδίου, т. е. собственного) Сына не пощаде, но за нас всех предал есть его (Рим. 8, 32). Все эти места, как показывает самое их содержание, относятся к И. Христу — Богочеловеку.

2) Из учения вселенской Церкви. Так, в догмате четвертого вселенского Собора она научает нас исповедывать «единого и тогожде Христа, Сына, Господа, единородного…, не на два лица разделяемого или рассекаемого, но единого и тогожде Сына и Единородного, Бога Слова, Господа И. Христа, якоже древле пророцы о Нем, и якоже сам Господь Иисус Христос научи нас, и якоже предаде нам символ Отец наших». И еще прежде Отцы третьего вселенского Собора утвердили следующее исповедание, заимствованное из писаний св. Афанасия великого: «исповедуем Его (И. Христа) Сыном Божиим и Богом по Божескому естеству (κατά πνεύμα), и сыном человеческим по плоти…; не двух сынов, одного истинного и достопоклоняемого Сына Божия, а другого, родившегося от Марии, человека не достопоклоняемого, и только по благодати, подобно нам, усыновленного Богу, — но единого Сына, сущего от Бога, как сказано, единого Сына Божия и Бога, Того самого, который напоследок дней по плоти родился от Марии… ибо Тот, кто родился от Марии, есть истинный Сын Божий и Бог по естеству»^[305].

3) Из свидетельств частных учителей Церкви, например:

а) св. Григория Богослова: « в начале бе, у Бога бе и Бог бе: третие бе, самым числом подтверждаемое, Тот, который бе, истощил, а то, чем не бе, воспринял, не составив чрез сие двоих, но благоволив из двух соделаться единым: потому что Бог есть то и другое, и принявшее и принятое, два естества, во едино стекшиеся, но не два Сына (да не бесчестится ложным толкованием сие срастворение!)»^[306]; б) Илария: «многие и из нас суть сыны Божии; но не таков сей Сын, глаголавший: Отче, прослави Сына твоего (Иоан. 17, 1); ибо Он есть истинный и собственный Сын по рождению, а не по усыновлению (non adoptione), по истине, а не по имени только, по Божескомѵ рождению, а не по сотворению»^[307]; в) св. Григория нисского: «разглашают (аполлинаристы), будто некоторые, последуя учению кафолической Церкви, чтут двух Сынов, одного Сына по естеству, а другого соделавшегося Сыном впоследствии по усыновлению (κατά θέσιν); не знаю, от кого они слышали это…»^[308]; г) св. Прокла константинопольского: «един есть Сын: ибо, поклоняясь единосущной Троице, мы не привносим в Нее четвертого по числу…; не иной есть Христос, и не иной Бог, Бог Слово: ибо Божеское естество не знает двух сынов…; мы исповедуем единого и того же Сына и вечным, и воплотившимся в последние дни, не привнося ничего подложного в естество Его: ибо нет ничего лишнего на престоле Божественном»^[309]; д) св. Иоанна Дамаскина: «не вношу четвертого лица в Троицу, да не будет; но исповедую единое Лицо Бога–Слова и плоти Его. Троица пребыла Троицею и по воплощении Слова… Плоть Бога–Слова не получила самостоятельной ипостаси, и не стала ипостасию, разною от Ипостаси Бога Слова; но, в ней получив Ипостась, стала, лучше сказать, принятою в Ипостась Бога–Слова, нежели самостоятельною ипостасию. Потому она и не остается безъипостасною, и не вводит в Троицу иной ипостаси»^[310].

В этих последних словах отеческих не только ясно высказана мысль, но и объяснение мысли, каким образом, и по воплощении Сына Божия, Троица пребыла Троицею, и отношение Сына к двум другим Божеским Лицам не изменилось.

§ 142.

Нравственное приложение догмата о таинстве воплощения.

Догмат о таинстве воплощения —

1) Утверждает в нас веру. Ибо говорит нам, что Начальник нашей веры есть не человек только, но вместе и Бог: и следовательно все, что Он ни возвестил нам, чему ни заповедал веровать, все это, как бы ни казалось непостижимым, несомненно истинно и непреложно.

2) Оживляет и укрепляет в нас надежду. Ибо если Отец небесный своего Сына не пощаде, но за нас всех предал есть его: како убо не и с ним вся нам дарствует? (Рим. 8, 32). Если сам Сын Божий соделался нашим Искупителем и изрек нам сладостнейшие обетования: Он ли их не исполнит?

3) Воспламеняет в нас любовь к Богу, представляя нам ту бесконечную любовь, какую показал Он к нам грешным в деле воплощения, и особенно показал Сын Божий, благоволивший воспринять на Себя ради нас наше человеческое естество.

4) Научает и возбуждает нас прославлять всеми силами своего существа пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, которая удостоилась послужить страшному таинству вочеловечения Бога Слова, и таким образом соделалась как бы виновницею нашего спасения.

5) Научает и возбуждает нас уважать в себе достоинство человеческой природы и не уничижать ее грехами, когда сам Сын Божий благоволил воспринять ее в единство своей Божеской Ипостаси; уважать и себя и других людей, когда сам Богочеловек удостоил наименовать нас своею братиею (Пс. 21, 23; Матф. 12, 49).

6) Наконец, представляет нам в воплотившемся Сыне Божием совершеннейший образец для подражания, соответственно Его собственным словам: образ дах вам, да якожс аз сотворих вам, и вы творите (Иоан. 13, 15).

ЧЛЕН II.

О СОВЕРШЕНИИ ГОСПОДОМ ИИСУСОМ ХРИСТОМ НАШЕГО СПАСЕНИЯ ИЛИ О ТАИНСТВЕ ИСКУПЛЕНИЯ.

§ 143.

Каким образом Господь Иисус совершил наше спасение?

Пришедши на землю, чтобы спасти нас (Мат. 18, 11), Господь Иисус сам благоволил называть свой великий подвиг, чрез который Он, действительно, спас нас, служением человеческому роду: Сын человеческий не прииде, говорил Он, да послужат ему, но послужити, и дати душу свою избавление за многих (Мат. 20, 28; Марк. 10, 45). В чем состояло это служение Его, — показывает самое Его имя Мессии или Христа, помазанника, — имя, которое издревле в Церкви Божией давалось только лицам, помазанным от Духа Святого: пророкам (3 Цар. 19, 16), первосвященникам (Исх. 30, 30), царям (1 Цар. 10, 1; 16, 13), и которое, в преимущественном смысле, усвоено Ему, нашему Господу, как помазанному, по человечеству, от Бога елеем радости паче причастник своих (Ис. 61, 1; Пс. 44, 8; Лук. 4, 18–20; Деян. 10, 38)^[311], и как совместившему в одном Лице своем, в превосходнейшей степени, все три означенные вида помазания, и пророческого, и первосвященнического, и царского^[312]. Он спас нас: а) как пророк, давши нам свет и разум, да познаем Бога истиннаго, и да будем во истиннем Сыне его Иисусе Христе (1 Иоан. 5, 20); б) как первосвященник, принесши самого Себя в жертву за грехи мiра, и таким образом удовлетворив за нас Правде Божией; в) как царь, разрушив державу смерти и ада, и приявши от Отца всяку власть на небеси и на земли (Мат. 28, 18), да даст нам живот вечный (Иоан. 17, 2). Т. е. Господь Иисус совершил наше спасение чрез тройственное свое служение человеческому роду: пророческое, первосвященническое и царское.

I.

О ПРОРОЧЕСКОМ СЛУЖЕНИИ ИИСУСА ХРИСТА.

§ 144.

Понятие о пророческом служении Иисуса Христа и истина сего служения.

Служение ветхозаветных пророков состояло, вообще, в том, чтобы, по вдохновению свыше, возвещать людям волю Божию (Агг. 1, 13), и наставлять их, вразумлять, укреплять в истинной вере и благочестии (4 Цар. 17, 13; Иер. 25, 4). Соответственно тому и служение Господа Иисуса, как величайшего из пророков, которого ветхозаветные пророки были только провозвестниками и прообразами, выразилось в том, что Он возвестил людям, во всей возможной полноте и ясности, волю Божию о спасении мiра (Иоан. 1, 18; 9, 16–18), и преподал им новый, совершеннейший закон веры и благочестия, спасительный для всего человеческого рода (Лук. 4, 18–21).

1) Об этом служении И. Христа ясно предсказано было в ветхом Завете. Еще Моисею, чрез которого дан был древний закон Израильтянам, сам Бог изрек о новом, будущем законодателе, Мессии: пророка восставлю им от среды братии их. якоже тебе: и вдем слово мое во уста его, и возглаголет им, якоже заповедаю ему: и человек той, иже не послушает словес его, елика возглаголет пророк оный во имя мое, аз отмщу от него (Втор. 18. 18. 19)^[313]. Потом псалмопевец взывал к Богу от лица Мессии: повем имя твое братии моей: посреде церкви воспою тя (Пс. 21, 23). Закон твой посреде чрева моего. Благовестих правду церкви велицей се устнем моим не возбраню: Господи, ты разумел еси, правду твою не скрых в сердце моем, истину твою и спасение твое рех, не скрых милость твою и истину твою от сонма многа (Пс. 39, 10. 11). Спустя несколько времени, пророк Исаия свидетельствовал также от лица Мессии: Дух Господен на мне, егоже ради помаза мя благовестити нищим, посла мя исцелити сокрушенные сердцем, проповедати пленником отпущение, и слепым прозрение, нарещи лето Господне приятно (Ис. 61, 1.2, Лук. 4, 18).

2) Это служение признавал существенным служением своим сам Христос–Спаситель. Аз на сие родихся, говорил Он, и на сие приидох в мiр, да свидетельствую истину; и всяк, иже есть от истины, послушает гласа моего (Иоан 18, 37). А потому: а) называл Себя светом мiру: Аз свет в мiр приидох, да всяк веруяй в мя во тьме не пребудет (Иоан. 12, 46; снес. 8, 12; 9, 5); б) единственным учителем и наставником: вы глашаете мя учителя и Господа: и добре глаголете: есмь бо (Иоан. 13, 13); вы же не нарицайтеся учители: един бо есть ваш учитель, Христос (Мат. 23, 8); ниже нарицайтеся наставницы: един бо есть наставник ваш, Христос (— 10); в) проповедуя в одном месте, свидетельствовал: яко и другим градовом благовестити ми подобает царствие Божие: яко на сие послан есмь (Лук. 4, 43); и — г) окончивши свое проповедание, изрек ко Отцу: Аз прославих тя на земли, дело соверших, еже дал еси мне, да сотворю…; явих имя твое человеком…; глаголы, ихже дал еси мне, дах им: и тии прияша, и разумеша воистинну, яко от тебе изыдох, и вероваша. яко ты мя послал еси (Иоан. 17, 4. 6. 8).

3) Св. Апостолы также называли Господа Иисуса учителем и наставником (Лук. 9, 49; сн. Иоан. 13, 13); пророком, который был силен словом и делом пред Богом и всеми людьми (Лук. 24, 19); светом истинным, иже просвещает всякаго человека, грядущаго в мiр (Иоан. 1, 9), и свидетельствовали: вемы, яко Сын Божий прииде, и дал есть нам свет и разум, да познаем Бога истиннаго: и да будем во истинным Сыне его Иисусе Христе (1 Иоан. 5, 20); или: Бога никтоже виде нигдеже: единородный Сын, сый в лоне Отчи, той исповеда (Иоан. 1, 18).

4) Св. Отцы и учители Церкви, кроме того, что, последуя Слову Божию, единогласно исповедывали Господа Иисуса великим пророком и учителем^[314], — доказывали вместе, что пророческое служение было существенно необходимым для Его цели, что иначе Он и не мог спасти людей, сидящих во тьме и сени смертной, которые, следовательно, прежде всего ожидали в Нем Просветителя. Мысль эту раскрывали, например:

Св. Кирилл иерусалимский: «Так напрасно ли, — спрашивает он, изобразивши состояние языческого Богопочтения, — напрасно ли Сын Божий сошел с неба для того, чтобы исцелить толикую рану? Ужели напрасно пришел Сын, пришедши для того, чтобы познан был Отец? Видишь ли ты, что подвигло Единородного сойти с престола, сущего одесную Отца? Отец был презираем; надлежало Сыну отвратить заблуждение сие: ибо надлежало, чтобы Тот, кто сотворил все, все принес Владыке всего: надлежало исцелить рану. Ибо что было хуже той болезни, как поклоняться камню вместо Бога?»^[315].

Св. Афанасий великий: «Поелику во всей вселенной господствовало идолослужение и безбожие, и во всех помрачилось познание о Боге: то кто мог вселенную научить ведению Отца? Человек, скажешь ты? Но люди не могли ни обойти всей подсолнечной, ни своими силами совершить такого предприятия, ни заслужить доверия у всех в таком деле, ни сами собою устоять против обольщения и обмана демонов. Когда души всех были поражены и возмущены демонским обманом и идольскою суетою: то каким бы образом один какой–либо человек мог склонить на свою сторону сердца и умы тех людей, коих он и видеть не может? Кого не видишь: как того можешь вразумить в истине? Не скажет ли кто, что природа может вразумить людей? Но если бы природа могла это сделать, то не было бы столь великих зол в человеческом роде. Природа существовала, и однакож люди не имели верного познания о Боге. Кто же для сего был необходим, как не Бог Слово, который видит и душу и ум человека, всем управляет в природе и чрез нее открывает Отца? Подлинно Тому, Кто, посредством своего промысла и управления вселенною, учит об Отце своем, Тому самому надлежало и обновить сие учение»^[316].

Св. Кирилл александрийский: «Поистине нуждались в премудрости и просвещении те, которые заблудились, — которые, по крайнему неразумию, поклонялись твари вместо Творца, называли богеми древа и камни. Для того и воплотилось Слово, и внушало им, говоря: Дух Господен на мне, егоже ради помаза мя благовестити нищим, посла мя исцелити сокрушенные сердцем, проповедати плененным отпущение и слепым, прозрение (Лук. 4, 18). Ибо таковы были болезни народов. Но чрез Него они уврачевались: потому что обогатились от Него премудростию и получили просвещение»^[317].

§ 145.

Как совершил Господь Иисус свое пророческое служение, и сущность Его проповеди.

Пророческое служение Свое человеческому роду Господь совершил двояким образом. Сначала — непосрсдственно, когда, достигнув тридцатилетнего возраста жизни (Лук. 3, 23), Он вступил в должность общественного Учителя, и около трех с половиною лет до самой своей кончины обходил грады и веси земли иудейской и всюду благовествовал евангелие царствия (Мат. 9, 35). Потом — посредством учеников своих, которых сам же предварительно избрал (Лук. 6, 13), и нарочито приготовил к делу учительства; которых, кроме того, по вознесении своем на небо, облек силою свыше (Лук. 24, 49), и которые, по заповеди Его (Марк. 16, 15), пронесли учение Его по всей земле, возвестили всем народем (Рим. 10, 18), и устно и письменно предали Церкви на все времена (2 Сол. 2, 15).

Это учение объемлет собою все существо религии восстановленной, и состоя из двух частей: закона веры и закона деятельности^[318], всецело направлено к одной великой цели — спасению человека.

Сущность закона веры сам Христос выразил в следующих словах: тако возлюби Бог мiр, яко и Сына своего единороднаго дал есть, да всяк, веруяй в онь, не погибнет, но имать живот вечный (Иоан. 3, 16), или: се есть живот вечный, да знают тебе единаго истиннаго Бога, и егоже послал еси Иисуса Христа (17, 3). И соответственно тому, в частности, учил:

1) О Боге высочайшем и совершеннейшем Духе (Мат. 5, 45; Иоан. 4, 24), едином по существу (Марк. 12, 29), но троичном в Лицах (Мат. 28, 19), самобытном (Иоан. 5, 26), вездесущем (Иоан. 4, 21–23), всеблагом (Мат. 19, 17), всемогущем (Мат. 19, 26), Творце и Промыслителе вселенной (Мат. 6, 26–29), который отечески печется о всех своих тварях, в особенности же о человеческом роде (Лук. 12, 7).

2) О самом Себе, как единородном Сыне Божием, пришедшем в мiр для примирения и воссоединения человека с Богом (Иоан. 3. 16; 17, 21), о своих спасительных страданиях, смерти и воскресении (Мат. 12, 40; 16, 21).

3) Наконец о человеке падшем, поврежденном (Иоан. 3,7), и о средствах, как он может восстать и усвоить себе спасение, может возродиться (Иоан. 3, 5), освятиться (Иоан. 17, 11. 17), воссоединиться с Богом чрез своего Искупителя (Иоан. 14, 6. 20), и таким образом достигнуть вечно–блаженной жизни за гробом (Иоан. 3, 16).

Сущность закона деятельности, сообразно с законом веры, Христос выразил в двух главных заповедях:

1) В заповеди о самоотвержении. Иже хощет по мне ити, говорил Он, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по мне грядет (Марк. 8, 34). Заповедь, очевидно, направленная к искоренению в нас самого начала всякого греха — гордыни или самолюбия (Сир. 10, 15), след. к очищению наст. от всякой скверны плоти и духа (2 Кор. 7, 1), к отложению нами, по первому житию, ветхаго человека, тлеющаго в похотех прелестных (Еф. 4, 22), который никогда не внидет в царствие Божие (Иоан. 3, 5)^[319]. И это самоотвержение, по слову Господа, должно обнаруживаться в том: а) чтобы мы оставили прежний, порочный образ жизни и покаялись во всех своих грехах (Мат. 3, 2); б) чтобы мы охотно отказывались от всяких предметов мiра, хотя бы они были для нас столько же дороги, как собственный наш глаз, или рука, или нога, если только приметим, что они соблазняют нас и влекут ко грехам (Мат. 5, 29–31); в) чтобы даже оставляли дом свой, отца, матерь и семейство, если увидим, что иначе невозможно нам отстать от нечестия и достигнуть спасения (Марк. 10, 29; Лук. 14, 26); г) чтобы мы старались не согрешать не только делом, но даже мыслию И словом (Мат. 5, 28; 12, 36).

2) В заповеди о любви к Богу и ближним (Мат. 22, 37–39), — заповеди, имеющей целию укоренить в нас, вместо прежней, греховной, семя новой жизни, святой и богоугодной (Иоан. 13, 84); привнести в нас союз нравственного совершенства (Кол. 8, 14), и чистых, обновленных, действительно, воссоединить нас с Богом (Иоан. 17, 21). Изображая свойства любви к Богу, Господь учил, что она — а) должна быть самая искренняя, полная и совершенная (Лук. 10, 27); б) должна выражаться в повиновении воле Божией, в исполнении заповедей (Иоан. 14, 15. 21); в) всегда иметь в виду славу Божию (Мат. 5, 16) и г) простираться до того, чтобы мы готовы были, ради имени Божия, погубить самую свою душу (Марк. 8, 35). Равным образом, изображая свойства любви к ближним, учил, чтобы мы — а) любили всех людей, не только друзей, но и самых врагов (Мат. 5, 44–48); б) не обижали ближних не только делом, но даже словом и мыслию (Мат. 5, 22; 7, 1. 2. 12); в) сами великодушно переносили все оскорбления и прощали за все обиды не только до седьми крат, но до седьмидесяти крат седмерицею (Мат. 5, 38. 39; 6, 14; 18, 22); г) всегда были милосерды к своим ближним и помогали им в нуждах (Мат. 5, 36. 42; Лук. 6, 35), и д) были готовы, в потребных случаях, положить самую душу свою за други своя (Иоан. 15, 13).

А чтобы возбудить людей к принятию и исполнению того и другого закона, закона веры и деятельности, Господь Иисус указывал им: а) с одной стороны — на те величайшие бедствия и муки вечные, от которых всеблагий Бог предопределил избавить род человеческий чрез Своего единородного Сына, и которым неизбежно подвергнутся все грешники, если не последуют Его учению (Мат. 25, 41; Лук. 13, 28); б) с другой — на те величайшие и вечные блага, которые уготовал Отец небесный, также ради заслуг своего возлюбленного Сына, для всех праведников, следующих Его учению (Мат. 19, 28. 29; 25, 34)^[320]; в) наконец — на ту беспредельную и, в высшей степени, трогательную любовь Божию к нам грешным, которая явилась в деле искупления нашего от вечных бедствий и дарования нам вечного блаженства (Иоан. 3, 16. 17; 15, 9. 13–15).

§ 146.

Иисус Христос преподал закон новый, совершеннейший, взамен закона Моисеева.

Этот закон веры и деятельности, преподанный Христом Спасителем и всецело направленный к спасению человека, есть закон новый, совершеннейший закона Моисеева или ветхозаветного, и заменил его собою.

1) Есть закон новый. В чем убеждаемся:

а) из пророчества Иеремии: се дние грядут, глаголет Господь, и завещаю дому Израилеву, и дому Иудину завет нов, не по завету, егоже завещах отцем их, в день, в оньже емшу ми за руку их, извести я от земли Египетския (Иер. 31, 31. 32), т. е. не по завету синайскому, ветхозаветному. Что здесь идет речь о новом законе, данном Богом чрез Христа Спасителя, свидетельствует св. апостол Павел (Евр. 8, 6–13), и согласно утверждали учители Церкви^[321].

б) Из слов самого Господа Иисуса: заповедь новую даю вам, да любите друг друга, якоже возлюбих вы (Иоан. 13, 34), — новую по высоте и преизбытку той любви, какая заповедуется (якоже возлюбих вы), хотя заповедь о любви к ближним была известна и в ветхом Завете (Лев. 19, 18).

в) Наконец — из того, что в учении Христовом встречаем, действительно, законы новые, каких не было в ветхом Завете. Так (— самый важный член веры!) Христос научил нас, что именно Он есть издревле обетованный Мессия (Иоан. 5, 39; Лук. 24, 27), единородный Сын Божий, воплотившийся для нашего спасения (Иоан. 3, 16), — и вслед затем: а) обязал всех веровать в Него: се есть дело Божие, да веруете в того, егоже посла он (Иоан. 6, 29); веруйте в Бога, и в мя веруйте (— 14, 1); веруяй в мя, имать живот вечный (6, 47); б) обязал любить Его и исполнять Его заповеди: будите в любви моей (Иоан. 15, 9); аще любите мя, заповеди моя соблюдите (14, 15); в) обязал воздавать Ему Божеское поклонение: да вси чтут Сына, якоже чтут Отца; иже не чтит Сына, не чтит Отца пославшаго его (Иоан. 5, 23). Таковы же законы Его: а) о совершении и необходимости для всех людей таинства крещения (Марк. 16, 16; Иоан. 3, 5), которое Он установил вместо ветхозаветного обрезания (Кол. 2, 11. 12) ; б) о совершении и необходимости для всех таинства Евхаристии (Иоан. 6, 53— 58), которое установил вместо ветхозаветных жертв и приношений (Мат. 16, 28; 1 Кор. 11, 25); в) о нерасторгаемости брака, по всякой вине, кроме случаев особенных, тогда как в ветхом Завете, по жестокосердию Иудеев, дозволено было им это (Мат. 19, 3–9; Марк. 10, 2–9); г) об учреждении новозаветной иерархии (Лук. 6, 13; Еф. 4, 11), вместо священников ветхозаветных, бывших из колена Левиина по чину Ааронову. А прелагаему священству, как утверждает Апостол, по нужди и закону пременение бывает (Евр. 7, 12).

2) Есть закон, совершеннейший закона Моисеева, ветхозаветного. Ибо:

а) Моисеев закон служил только приготовлением к евангельскому, был пестуном во Христа (Гал. 3, 24). Тем — одна сень грядущих благ, а в евангельском законе предлагается самый образ вещей (Евр. 10, 1); тем — только обетования о Мессии, пророчества, прообразования; здесь показывается самое исполнение обетований, пророчеств и прообразований^[322].

б) В евангельском законе несравненно полнее и яснее раскрыты важнейшие истины веры: о таинстве Пресв. Троицы, о таинстве воплощения, искупления, возрождения, освящения нас благодатию Духа Святого, и о жизни загробной, о которых в ветхом Завете были только намеки.

в) В евангельском законе, и особенно в нагорной беседе Спасителя, гораздо полнее и возвышеннее, нежели в ветхом, изображены истины нравственные и добродетели, каковы: благодушное перенесение и прощение обид, любовь ко врагам, самоотвержение и смирение, сыновняя преданность Богу, как всеблагому Отцу, целомудрие не только телесное, но и духовное (Матф. гл. 5–7; 11, 29), взаимная любовь Христиан по высочайшему образцу любви к ним самого Спасителя (Иоан. 13, 34) и др.

«Закон возбраняет, пишет св. Григорий Богослов, совершение грехов, а нам обращаются в вину и причины, почти как действия. Закон говорит: не прелюбы сотвориши (Матф. 5, 27). А ты не имей и вожделения, не возжигай страсти любопытным и внимательным воззрением. В законе сказано: не убиеши (21). А ты не только не мсти за удар, но даже отдай себя в волю биющему. Столько последнее любомудреннее первого!… Закон говорит: не совокупляй дом к дому, и село к селу (Ис. 5, 8), убога насильствуя (Иезек, 22, 29). А ты отдай с готовностию и приобретенное правдою, обнажи себя для нищих, чтобы с легкостию взять тебе крест и обогатиться невидимым»^[323].

г) Наконец, в евангельском законе предложены и гораздо высшие, чистейшие побуждения человеку к исполнению воли Божией, нежели в законе Моисеевом. Последний, по крайней мере, понимаемый буквально, ограничивался, в этом случае, обетованием благ временных (Исх. 20. 12; Лев. 26, 3; Втор. 28, 2), тогда как евангельский закон указывает преимущественно и даже исключительно на блага вечные, духовные, на жизнь загробную (Мат. 5, 1–12 19. 20; 19, 28. 29; 25, 34).

«Здесь обещается уже, говорит св. Иоанн Златоуст, не земля текущая медом и млеком, не маститая старость, не многочадие, не хлеб и вино, ни стада овец и волов; но небо и блага небесные, усыновление и братство с Единородным, соучастие в наследии, в славе и царствовании, и другие бесчисленные награды»^[324]. С другой стороны, нравственный Моисеев закон, как неразрывно соединенный с гражданским, угрожая за нарушение почти каждой из десяти заповедей смертию, или другою казнию, возбуждал человека к добру более страхом, так что Иудеи, по выражению Апостола, находились под игом работы (Гал. 5, 1), и водились духом рабства. Напротив, евангельский закон, чисто нравственный и религиозный, возбуждает человека к добру, по преимуществу, любовию (Иоан. 3, 16–17; 15, 9. 13–15): не приясте, говорит Апостол Христианам, сравнивая их с Иудеями, духа работы паки в боязнь: но приясте духа сыноположения, о немже вопием: Авва Отче (Рим. 8, 15); темже уже неси раб, но сын: аще ли сын, и наследник Божий Иисус Христом (Гал. 4, 7).

3) Заменил собою закон Моисеев. Об этом заменении закона Моисеева, собственно обрядового и гражданского, законом новым, совершеннейшим, евангельским —

а) Предсказано было еще в ветхом Завете. Например, в следующих словах Божиих с Иудеям: и в вас затворятся двери, и не возгнетите огня олтареви моему туне: несть воля моя в вас, глаголет Господь Вседержитель, и жертвы не прииму от рук ваших. Зане от восток солнца и до запад имя мое прославися во языцех, и на всяком месте фимиам приносится имени моему, и жертва чиста (Малах. 1, 10. 11). Здесь, очевидно, изображается, как и замечали св. Отцы и учители Церкви, упразднение ветхозаветных жертв, и след. закона, по которому приносились они только в иерусалимском храме, и установление, взамен их, иной, чистой жертвы, а след. и иного закона, по которому будет приноситься она во всех странах мiра^[325]. См. также Иер, 31, 31–35; Дан. 9, 27 и след.

б) Ясно засвидетельствовал словом и делом Христос Спаситель. Он, хотя Сам подчинялся закону Моисееву (Лук. 2, 21. 23, 89; 22, 9–16)^[326], и был под законом, да подзаконныя искупит (Гал. 4, 5), но в тоже время премудро приготовлял отменение этого закона: а) когда называл Себя господином и субботы (Мат. 12, 8; Иоан. 5, 17)^[327]; б) когда изрек жене Самарянке: жено, веру ми ими, яко грядет час, егда ни в горе сей, ни во иерусалимех поклонитеся Отцу…, грядет час, и ныне есть, егда истиннии поклонницы поклонятся Отцу духом и истиною: ибо Отец таковых ищет поклоняющихся ему (Иоан. 4, 21. 23); в) когда, наконец, на последней вечери, установляя таинство Евхаристии, сказал: сия чаша, новый завет моею кровию, яже за вы проливается (Лук. 22, 20; снес. Исх. 24, 8).

в) Засвидетельствовали также св. Апостолы, хотя и они, по примеру Спасителя, действовали в отменении закона Моисеева с мудрою постепенностию, пока, наконец, торжественно не совершили сего на Соборе иерусалимском (Деян. 15, 28). Подробнейшее раскрытие мысли о заменении закона Моисеева Христовым представлено в посланиях св. Павла к Римлянам, Галатам, Ефесеям и Евреям, где ясно утверждает Апостол: несмы под законом, но под благодатию (Рим. 6, 14); о Христе Иисусе ни обрезание что может, ни необрезание, но вера любовию поспешествуема (Гал. 5, 6).

Должно присовокупить, что отменение обрядового и гражданского закона Моисеева Христом Спасителем было неизбежно. Обрядовый закон, как имевший смысл только прообразовательный, естественно, потерял свое значение, когда, с пришествием Мессии, исполнился: на что сень, когда явился самый образ вещей? (Евр. 10. 1)^[328]. А кроме того, обрядовый закон был неразрывно связан с иерусалимским храмом, точно так, как гражданский применен к одному народу иудейскому и Палестине; след. ни тот, ни другой не могли иметь приложения вне Иерусалима и Палестины, не могли соделаться общими и обязательными для всех народов^[329]. Между тем, Христос пришел возвестить Евангелие царствия для всех людей и на все времена. Один нравственный закон Моисеев, как основывающийся на самой нравственной природе человека, и как совершенно сходный, по существу своему, и даже тождественный с законом Христовым (Втор. 6, 5; Марк. 12, 30), мог соединиться с последним и сохранить в нам свое значение. «Как матери, говорит блаж. Феодорит, — только что родившихся младенцев кормят грудью, потом легкою пищею, и наконец, когда они сделаются отроками или юношеми, дают им пищу твердую: так и Бог всяческих, время от времени, давал людям совершеннейшее учение. Но, при всем том, мы уважаем и ветхий Завет, как матерние сосцы, только не берем оттуда мека; ибо для совершенных излишне меко доилицы, хотя они и должны уважать ее, потому что от ней они получили воспитание. Так и мы, хотя и не соблюдаем теперь обрезания, субботы, жертвоприношений, окроплений; но, при всем том, почерпаем из ветхого Завета другую пользу: ибо он совершенным образом научает нас и благочестию, и вере в Бога, и любви к ближнему, и воздержанию, и справедливости, и мужеству, и, сверх того, представляет для подражания примеры древних святых»^[330].

§ 147.

Иисус Христос преподал закон для всех людей и на все времена.

1) Преподал закон для всех людей, а не для одних Иудеев. Истина эта предвозвещена была в ветхом Завете. Так, у пророка Исаии сам Бог говорит Сыну своему, Мессии: се дах тя в завет рода, во свет языком, еже быти тебе во спасение, даже до последних земли (49, 6); дах тя в завет рода, во свет языков, отверсти очи слепых, извести от уз связанныя, и из дому темницы, и седящыя во тьме (42, 6. 7). Как только родился Христос и, по исполнении дней очищения для Пресв. Девы, принесен был в храм, праведный Симеон, приняв на руки Божественного Младенца, назвал Его светом во откровение языков (Лук. 2, 32). Вступивши в должность общественного учителя, Христос Спаситель свидетельствовал о Себе: Аз есмь свет мiру (Иоан. 8, 12); аз свет в мiр приидох, да всяк, веруяй в мя, во тьме не пребудет (12, 46), и в тоже время называл самих учеников своих, только что избранных, солию земли (Матф. 5, 13), светом мiра (— 14). Проходя грады и веси иудейские, говорил: и ины овцы имем, яже не суть от двора сего: и тыя ми подобает привести; и глас мой услышат: и будет едино стадо, и един пастырь (Иоан. 10, 16). Наконец, совершивши свое великое дело на земле, сказал, по воскресении, ученикам своим: дадеся ми всяка власть на небеси и на земли; шедше убо, научите вся языки (Матф. 28, 18. 19); шедше в мiр весь, проповедите евангелие всей твари (Матф. 16, 15). И Апостолы, действительно, исшедше, проповедаша всюду, Господу поспешетвующу, и слово утверждающу последствующими знаменьми (— 20).

2) Преподал закон на все времена. Ибо Христос — а) посылая учеников своих научить вся языки, присовокупил: и се аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Матф. 28, 20), и след. имел ввиду не современные только Ему языки, но и все будущие поколения людей на земле; б) давая там же ученикам своим обетование о Св. Духе, выразился: и аз умолю Отца, и иного утешителя даст вам, да будет с вами в век (Иоан. 14, 16); в) в числе признаков скорой кончины мiра поставил тот, что проповестся тогда евангелие царствия по всей вселенней, во свидетельство всем языком (Матф. 24, 14), и — г) окончание своего домостроительства и сеяния доброго семени на земле соединил с самою кончиною мiра, когда явится Он во славе судить живых и мертвых и воздать каждому по делам (Матф. 13, 24–43). Св. Апостолы также проповедывали, что Христос вчера и днесь, тойже и во веки (Евр. 13, 8), что завет Его — завет вечный (— 20), и что Ему подобает царствовати, дондеже положит вся враги под ногама своима (1 Кор. 15, 25).

Св. Отцы и учители Церкви называли, потому, закон Христов (в противоположность закону Моисееву, который дан был только на время и одному народу иудейскому) законом всемирным, верою кафолическою^[331], как закон, предназначенный для всех людей и для всех времен, и как веру, с самого начала распространившуюся по лицу всей земли^[332]. В таком назначении евангельского закона легко убеждаемся и из одной мысли о благости Творца, который, без сомнения, всем человеком хочет спастися, и в разум истины приити (1 Тим. 2, 4). А закон Христов есть единый спасительный, чрез который возможно достигнуть жизни вечной.

§ 148.

Иисус Христос преподал закон единый спасительный, и следов. необходимый для достижения жизни вечной.

Эту важнейшую истину —

1) Со всею очевидностию засвидетельствовал сам Христос Спаситель — а) когда говорит: аз есмь путь, и истина, и живот: никтоже приидет ко Отцу, токмо мною (Иоан. 14, 6); се есть живот вечный, да знают тебе единаго истиннаго Бога, и егоже послал еси, Иисуса Христа (17, 3); веруяй в Сына, имать живот; а иже не верует в Сына, не узрит живота, но гнев Божий пребывает на нам (3, 36; снес. 16–18); аз есмь дверь: мною аще кто внидет, спасется (10, 9); аз от себе не глаголах: но пославый мя Отец, той мне заповедь даде, что реку и что возглаголю. И вем, яко заповедь его живот вечный есть (12, 49. 60), и б) когда, повелевая Апостолам: шедше в мiр весь, проповедите евангелие всей твари, присовокупил: иже веру имет и крестится, спасен будет: а иже не имет веры, осужден будет (Марк. 16, 15. 16).

2) Засвидетельствовали потом св. Апостолы, когда — а) учили о Христе: основания инаго никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Иисус Христос (1 Кор. 3, 11), и несть ни о едином же ином спасения: несть бо инаго имене под небесем, данного в человецех, о немже подобает спастися нам (Деян. 4, 11. 12); или: вемы, яко Сын Божий прииде, и дал есть нам свет и разум, да познаем Бога истиннаго, и да будем во истиннем Сыне его Иисусе Христе: сей есть истинный Бог и живот вечный (1 Иоан. 5, 20); б) называли учение Христово — благовествованием спасения нашего (Еф. 1, 13), словом, могущим спасти души наша (Иак. 1,21), силою Божиею, которая есть во спасение всякому верующему, иудеови же прежде и Еллину (Рим. 1, 16), и — в) заповедали Христианам: аще ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. 1, 8); всяк преступаяй, и не пребываяй во учении Христове, Бога не имать: пребываяй же во учении Христове, сей и Отца и Сына имать. Аще кто приходит к вам, и сего учения не приносит, не приемлите его в дом, и радоватися ему не глаголите (2 Иоан. 9, 10).

3) Исповедывали единогласно все св. Отцы и учители Церкви, называя закон евангельский спасительным учением, спасительным догматом^[333], и утверждая, что без веры во И. Христа, без веры во все преподанное Им учение невозможно спастися никому, нигде и никогда^[334].

II

Ο ПЕРВОСВЯЩЕННИЧЕСКОМ СЛУЖЕНИИ ИИСУСА ХРИСТА

§ 149.

Связь с предыдущим, понятие о первосвященническом служении Иисуса Христа, истина сего служения и превосходство.

Как Пророк, Христос–Спаситель только возвестил нам о спасении, но еще не совершил самого спасения: просветил наш разум светом истинного Боговедения, засвидетельствовал о Себе, что Он есть истинный Мессия, пришедший на землю взыскати и спасти погибших (Матф. 18, 11); объяснил и то, каким образом Он спасет нас, каким образом мы можем усвоять себе Его заслуги, и указал нам прямой путь к животу вечному. Но самым делом Он спас нас от греха и от всех следствий греха, самым делом заслужил для нас живот вечный чрез служение свое первосвященническое. Это служение нашего Спасителя состояло в том, что Он, соответственно служению ветхозаветных первосвященников, которых главная обязанность была — приносить дары же и жертвы о гресех (Евр. 5, 1), принес самого Себя в умилостивительную жертву за грехи мiра, и таким образом примирил нас с Богом, избавил нас от греха и его следствий, приобрел нам вечные блага.

Истину первосвященнического служения нашего Спасителя —

а) провозгласил еще в ветхом Завете сам Бог устами пророка Давида, говоря к Мессии: ты, иерей, во век, по чину Мелхиседекову (Пс. 109, 4); б) засвидетельствовал Христос Спаситель, относя к Себе этот пророчественный Псалом, в котором назван Он вечным иереем по чину Мелхиседекову (Матф. 22, 44; Марк. 12, 36; Лук. 20, 42); в) наконец, с подробностию раскрыл св. апостол Павел в послании к Евреям. Здесь он —

1) Ясно и многократно называет И. Христа первосвященником, Святителем, Архиереем. Например: Христос не себе прослави быти первосвященника, но глаголавый к нему. Сын мой ecи ты, аз днесь родих тя: якоже и инде глаголет: ты еси священник во век, по чину Мелхиседекову (Евр. 5, 5. 6); разумейте посланника и Святителя исповедания нашего Иисуса Христа (3, 1); имуще убо архиерея велика прошедшаго небеса, Иисуса Сына Божия, да держимся исповедания (4, 14. 16).

2) Объясняет, почему Он назван первосвященником по чину Мелхиседекову. Это — а) потому, что Мелхиседек был не только священник Бога вышнего, но вместе и царь салимский, — царь правды и мира, и таким необыкновенным сочетанием двух высоких служений прообразовал Христа, необыкновенного Первосвященника–царя (Евр. 7, 2); б) — потому, что Мелхиседек (так как в св. Писании не упоминается ни о роде его, ни о начале и конце жизни, ни о предшественнике и преемнике) представлял собою образ Христа, Сына Божия, который пребывает священник выну (— 3); в) наконец, — потому, что, прияв десятину от самого Авраама и благословив его, Мелхиседек священник, в лице Авраама, благословил и всех, находившихся в чреслех его, сынов Левииных, священников ветхозаветных, и от всех их приял десятину, — а как, без всякого прекословия, меньшее от большего благословляется: то и предизобразил собою священство Христово, превосходнейшее священства левитского, ветхозаветного (— 4–10)^[335].

3) Показывает превосходство священства Христова пред священством ветхозаветным, левитским, бывшим по чину Ааронову. Превосходство — в том, что — а) ветхозаветное священство, как учрежденное на время, не было утверждено клятвою: а священство Христово, как неотменяемое и вечное, укреплено клятвою Бога (7, 20. 21); б) ветхозаветные священники, как люди, умирали, и потому их священство было переходящее от одного лица к другому: а Христос, занеже пребывает во веки, непреступное имать священство (— 23. 24); в) ветхозаветные священники, как люди–грешники, приносили жертвы и за свои и за людские грехи: Христос, как совершенно безгрешный, принес жертву только за грехи мiра (— 26. 27); г) священники по чину Ааронову приносили жертвы по вся дни, и жертвы, которые только прообразовали очистительную жертву, а не сами собою очищали грехи (— 10, 1–11): Христос только единою принес самого Себя в истинную, очистительную жертву за грехи мiра, и единым приношением совершил есть во веки освящаемых (10, 12. 14; снес. 7, 27; 9, 12–14. 26).

Последуя столь ясному учению Слова Божия, св. Отцы и учители Церкви согласно исповедали истину священства Христова. Например:

а) — Св. Поликарп: «Бог и Отец Господа нашего И. Христа и сам вечный Первосвященник, Сын Божий, И. Христос — да устроит вас в вере и истине, во всякой кротости и незлобии, терпении и великодушии, снисходительности и целомудрии»^[336]; б) св. Григорий Богослов: «Он был жертва, но и Архиерей; жрец, но и Бог; принес в дар Богу кровь, но очистил весь мiр; вознесен на крест, но ко кресту пригвоздил грех»^[337]; «Он — Мелхиседек (Евр. 7, 3), как рожденный без матери по естеству высшему нашего, и без Отца — по естеству нашему, как не имеющий родословия по горнему рождению, ибо сказано: род его кто исповест? (Ис. 53, 8); как царь Салима, то есть мира, как царь правды, и как приемлющий десятину от патриархов, которые мужественно подвизались против лукавых сил»^[338]; в) св. Епифаний: «Он называется Архиереем, — потому что в теле своем принес самого Себя в жертву Отцу за род человеческий; сам священник, сам и жертва, Он принес Себя, священнодействуя за весь мiр»^[339]; и в другом месте: «Он принес в жертву самого Себя, чтобы, чрез принесение совершеннейшей и живой жертвы за весь мiр, упразднить жертвоприношение ветхозаветное; сам жертва, сам жертвоприношение, сам жертвенник, сам Бог, сам человек, сам царь, сам первосвященник, сам овца, сам агнец, соделавшийся всем ради нас»^[340]. Подобным же образом рассуждали и другие учители Церкви^[341].

§ 150.

Как совершил Господь Иисус свое первосвященническое служение?… Состояние его истощания.

Для того, чтобы, действительно, послужить умилостивительною жертвою Богу за грехи человечества и избавить нас от всех гибельных следствий греха, Христос Спаситель благоволил выполнить, за нас два условия, понести двоякий крест.

I. Так как люди, в лице своих прародителей, не исполнили воли Божией, не послушались заповеди своего Творца, и след. пали самоволием и гордостию; так как и каждый из последующих их грехов был новым преступлением воли Божией, новым преслушанием, новым выражением самоволия: то Христос–Богочеловек, чтобы удовлетворить за все эти грехи человеческие вечной Правде, благоволил, взамен их, сам исполнить за людей, во всей целости и широте, волю Божию, явить в Себе совершеннейший образец послушания ей, и смирить, уничижить Себя ради нас до последней степени. Жертвы и приношения не восхотел еси, сказал Он Отцу своему, входя в мiр, тело же совершил ми еси. Всесожжений и о гресе не благоволил еси. Тогда рек: се иду: в главизне книжней написася о мне, еже сотворити волю твою, Боже (Евр. 10, 5–7). И вслед за тем, Он, иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся, якоже человек; смирил себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Фил. 2, 6–8). Это первый крест, подъятый за нас нашим Спасителем, крест Его вольного самоотвержения ради нас, Его глубочайшего смирения, Его безусловного послушания и покорности воле Божией.

II. Так как люди своим первым преступлением в раю и всеми последующими своими грехами справедливо заслужили гнев Божий, подверглись проклятию и другим многочисленным бедствиям и страданиям, неизбежным исчадиям греха: то Христос–Богочеловек, чтобы избавить людей от всех этих бедствий и страданий, благоволил воспринять с людей на самого Себя весь гнев Божий, соделаться по нас клятвою (Гал. 3, 13), и потерпеть за нас все, чего мы достойны были за свои беззакония. Сей грехи наши носит, говорит о Нем пророк, и о нас болезнует, и мы вменихом его быти в труде, и в язве от Бога, и во озлоблении. Той же язвен бысть за грехи наша, и мучен бысть за беззакония наша, наказание мiра нашего на нам: язвою его мы исцелехом. Вси, яко овцы, заблудихом: человек от пути своего заблуди, и Господь предаде его грех ради наших (Ис. 63, 4–6). Это второй крест нашего Спасителя, крест Его вольных страданий, Его неизобразимых болезней, мучений и скорбей, которые вкусил Он ради нас грешных.

Таким образом, первосвященническое служение И. Христа объемлет собою всю Его земную жизнь с минуты зачатия Его во утробе Матери до крестной смерти, от первых слов Его ко Отцу: се иду, еже сотворити волю твою, Боже, до последнего: совершишася! Отче, в руце твои предаю дух мой (Иоан. 19, 30; Лук. 23, 46). Во все это время, которое обыкновенно называется состоянием уничижения или истощания нашего Спасителя, Он постоянно нес на Себе свой сугубый крест, крест самоотвержения, смирения, послушания, и крест страданий и скорбей. Во все это время Он постоянно был умилостивительною жертвою Богу за наши грехи. В частности, первосвященническое служение нашего Спасителя:

1) Началось в самом Его пришествии в мiр и в воплощении: — а) пришествие Его в мiр было уже послушанием, покорностию воле Отца, которому Он сказал: жертвы и приношения не восхотел еси; тело же совершил ми еси…; се иду, еже сотворити волю твою, Боже (Евр. 10, 5–7); б) в воплощении Он бесконечно Себя истощил, или умалил, по выражению Апостола, когда, будучи Богом, зрак раба приял, в подобии человечестем быв, и образом обретеся, якоже человек (Фил. 2, 7); и — в) как только воплотился, Он воспринял уже на Себя грехи мiра, соделался клятвою по нас, и стал ведый терпети болезнь (Ис. 53, 3)^[342].

2) Продолжалось во всю Его земную жизнь от рождения до смерти. Вся эта жизнь была — единый, непрерывный подвиг Его смирения, послушания воле Божией, страданий и скорбей. Родился Он от Матери, Девы пречистой и святейшей, но бедной и безвестной, и притом родился в вертепе и был положен в яслях. Чрез несколько дней, подчиняясь закону Моисееву, терпит болезнь обрезания, и здесь уже со беззаконными вменися (Ис. 53, 12). Вскоре подвергается гонению от Ирода, бежит во Египет, делается невинною виною смерти многих тысяч младенцев. По возвращении из Египта, поселяется в самом незначительном городке — Назарете, и около тридцати лет остается в совершенной неизвестности для мiра, живя в доме мнимого отца своего, древодела, и разделяя с ним труды его. Пред вступлением в должность общественного Учителя, Он, Господь и Владыка мiра, идет принять крещение от одного из рабов своих, Иоанна, чтобы исполнить всяку правду (Матф. 3, 15), и снова вменяется со беззаконными; добровольно терпит сорокодневный пост и даже искушение от диавола. По вступлении, около трех с половиною лет, Он творит дело служения своего, но не по своей воле, а по воле Отца, свидетельствуя: снидох с небесе, не да творю волю мою, но волю пославшаго мя Отца (Иоан. 6, 38); мое брашно есть, да сотворю волю пославшаго мя, и совершу дело его (— 4, 34); да разумеет мiр, яко люблю Отца, и якоже заповеда мне Отец, тако творю (14, 31). Проповедует, но проповедует то, что повелел Ему Отец: мое учение несть мое, но пославшаго мя Отца (Иоан. 7, 16); аз от себе не глаголах: но пославый мя Отец, той мне заповедь даде, что реку и что возглаголю (12, 49). Исполняет Сам закон Моисеев, который для других пришел заменить новым, совершеннейшим. Заботится о просвещении соотечественников, обходя с проповедию их грады и веси, — а Сам не имать, где главы подклонити (Мат. 8, 20). Благодетельствует, всем своим учением и чудесеми (Деян. 10, 38), — а Сам терпит от других только зло: Его учению не веруют; Его чудеса приписывают силе веельзевула; Его самого преследуют тайною завистию, ненавистию, клеветами, укоризнами, и не раз покушаются даже лишить жизни. В кругу даже собственных двенадцати учеников, с которыми обращался ближайшим образом, Он видит и терпит постоянно своего будущего предателя. И весь этот многотрудный подвиг жизни нашего Спасителя был именно подвигом Его первосвященнического служения; все это истощание Его имело целию наше вечное спасение. Иже во днех плоти своея, свидетельствует Апостол о Спасителе, моления же и молитвы к могущему спасти его от смерти, с воплем крепким и со слезами принес, и услышан быв от благоговеинства, аще и Сын бяше, обаче навыче от сих, яже пострада, послушанию: и совершився бысть всем послушающым его виновен спасения вечнаго: наречен от Бога первосвященником, по чину Мелхиседекову (Евр. 5, 7–10)^[343].

3) Наконец, совершилось вполне в Его крестной смерти, с еe предшествовавшими и сопровождавшими обстоятельствами. Ибо здесь достигли уже самой высшей степени и смирение нашего Спасителя, и Его послушание воле Божией, и Его страдания и скорби. Здесь Он явился, по истине, бесчестным и умаленным паче всех сынов человеческих (Ис. 53, 3): здесь испил Он за нас уже всю чашу гнева Божия (Иоан. 18, 11), и потерпел самые болезни адовы (Ис. 53, 12). Здесь, как первосвященник, Он, действительно, заклал Себя на древе крестном в умилостивительную жертву Богу за грехи мiра, и искупил нас своею честною кровию (1 Петр. 1, 19), так что Его воплощение и вся земная жизнь служили только приготовлением и как бы постепенным восхождением Его к этому великому жертвоприношению. А потому–то и в Слове Божием и в учении Церкви (Правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 47) представляется —

§ 151

В особенности смерть Иисуса Христа, как искупительная за нас жертва.

1) Эта важнейшая истина была предвозвещена в прообразованиях и пророчествах ветхозаветных. Так медный змий, повешенный Моисеем, по повелению Божию, в пустыне, и спасавший от смерти всех, которые, быв укушены смертоносными змиями, взирали на него, — предзнаменовал, что тако подобает вознестися Сыну человеческому, да всяк, веруяй в онь, не погибнет, но имать живот вечный (Иоан. 3, 14. 15; снес. Числ. 21, 8. 9). Кровь всех жертвенных животных, которые закалались для очищения людей от грехов, и, в частности, кровь агнца пасхального, предохранившая первенцев израильских от меча ангела смерти во Египте; кровь козляя или тельчяя, с которою входил первосвященник однажды в год во Святое Святых для кропления на очистилище за грехи всего народа, — все это ясно указывало народу Божию, что для истинного очищения от грехов всего человеческого рода употреблена будет кровь агнца, заколенного от сложения мiра (Евр 9, 11. 12. 24; 10, 11. 12; 1 Кор. 5, 7; Апок. 5, 12). А из пророчеств ветхозаветных довольно припомнить здесь главное и яснейшее, изреченное пророком Исаиею о Мессии: той язвен бысть за грехи наша, и мучен бысть за беззакония наша, наказание мiра нашего на нам: язвою его мы исцелехом. Вси яко овцы заблудихом: человек от пути своего заблуди, и Господь предаде его грех ради наших. И той, зане озлобен бысть, не отверзает уст cвоих, яко овча на заколение ведеся (53, 5–7); ради беззаконий людей моих ведеся на смерть (— 8). Предана бысть на смерть душа его, и со беззаконными вменися, и той грехи многих вознесе, и за беззакония их предан бысть (— 12; снес. Дан. 9, 24; Пс. 21, 17. 18)

2) Эту истину провозгласил св, Иоанн предтеча, когда, видя грядущего к нему Иисуса для принятия крещения, сказал в слух всех: се агнец Божий, вземляй грехи мiра (Иоан. 1, 29). Называя Его агнцем, выражает мысль о Его невинности и готовности на смерть; агнцем Божиим, знамен ует, что Он посвящен и приятен Богу; агнцем, вземлющим грехи мира, указывает на агнцев, которые закалаемы были за грехи людские в ветхом Завете, и исповедует, что новозаветный агнец будет заклан за грехи всего человечества.

3) Эту истину многократно засвидетельствовал сам Христос Спаситель. Говоря о цели своего пришествия на землю, Он выразился: Сын человеческий не прииде, да послужат ему, но послужити и дати душу свою избавление за многих (Мат. 20, 28). Именуя Себя единым истинным пастырем словесных овец, сказал: пастырь добрый душу свою полагает за овцы (Иоан. 10, 11 ), — аз есмь пастырь добрый (— 14), и душу мою полагаю за овцы (15). Предвозвещая Иудеям об учреждении таинства тела и крови своей, между прочим, заметил: аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки; и хлеб, егоже аз дам, плоть моя есть, юже аз дам за живот мiра (Иоан. 6, 51). А при самом установлении этого спасительного таинства, преподавая ученикам хлеб, сказал: сие есть тело мое, еже за вы ломимое (Лук. 22, 19), и преподавая потом чашу, изрек: сия есть кровь моя новаго завета, яже за многия изливаема во оставление грехов (Мат. 26, 28). Наконец, вкусивши, действительно, смерть за грехи мiра, отверзе, по воскресении, ученикам своим ум разумети писания и рече им: яко тако писано есть, и тако подобаше пострадати Христу, и воскреснути от мертвых в третий день, и проповедатися во имя его покаянию, и отпущению грехов во всех языцех (Лук. 24, 46. 47).

4) Эту истину благовестили св. Апостолы. Ап. Иоанн, упомянув о совете, данном Иудеям Каиафою касательно И. Христа: уне есть нам, да един человек умрет за люди, а не весь язык погибнет (Иоан. 11, 50), присовокупляет: сего же о себе не рече: но архиерей сый лету тому, прорече, яко хотяше Иисус умрети за люди; и не токмо за люди, но да и чада Божия расточенная соберет во едино (— 51. 52). И в послании своем говорит: кровь Иисуса Христа очищает нас от, всякого греха (1 Иоан. 1, 7); а в Апокалипсисе передает, как двадесять и четыре старца, падши пред агнцем, поют ему песнь нову, глаголюще: достоин еси прияти книгу, и отверсти печати ея; яко заклался, и искупил еси Богови нас кровию своею от всякаго колена и языка и людей и племен (5, 9; сн. 1, 5). Апостол Петр заповедует христианам: со страхом жития вашего время жительствуйте, ведяще, яко неистленным сребром или златом избавистеся от суетнаго вашего жития, отцы преданнаго, но честною кровию, яко агнца непорочна и пречиста Христа (1 Петр. 1, 17–19). Зане и Христос пострада по нас, нам оставль образ, да последуем стопам иже грехи наша сам вознесе на теле своем на древо, да, от грех избывше, правдою поживем: егоже язвою исцелесте (2, 21. 24). Зане и Христос единою о гресех наших пострада, праведник за неправедики, да приведет ны Богови (3, 18). Но чаще всех других повторяет эту истину в своих посланиях ап. Павел: предах бо вам исперва, еже и приях, яко Христос умре грех наших ради, по писанием (1 Кор. 15, 3); Христос возлюбил есть нас, и предаде себе за ны приношение и жертву Богу в воню благоухания (Еф. 5, 2); Христос единою принесеся, во еже вознести многих грехи (Евр. 9, 28); иже предан бысть за прегрешения наша, и воста за оправдание наше (Рим. 4, 25); егоже предположи Бог очищение верою в крови его, в явление правды своея, за отпущение прежде бывших грехов (3, 25).

5) Эту истину всегда содержала св. кафолическая Церковь, как видно: а) из никео–цареградского Символа, где она научает нас веровать: «и во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия…, нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес…, распятаго же за ны…; б) из символа Афанасиева, где говорится: «един есть Христос пострадавый спасения нашего ради », и — в) из свидетельств еe учителей, каковы были:

Мужи апостольские: а) св. Варнава: «будем веровать, что Сын Божий не мог пострадать, как только за нас…; за наши грехи восхотел Он принесть в жертву сосуд духа»^[344];

б) св. Климент римский: «будем взирать на Господа Иисуса Христа, которого кровь дана за нас…; будем взирать внимательно на кровь Христа, и рассуждать, как многоценна кровь Его пред Богом, когда, быв пролита для нашего спасения, всему мiру приобрела благодать покаяния»^[345]; в) Игнатий Богоносец: «Христос умер за вас, чтобы, веруя в смерть Его, вы спаслись от смерти»^[346]; г) св. Поликарп: «Он претерпел за грехи наши самую смерть…; все претерпел за нас, чтобы нам жить в Нем»^[347].

Учители второго и третьего века: a) св. Иустин мученик: «(Христос), по воле Отца, соделался человеком ради спасения верующих в Него, и подвергся уничижению и страданиям, чтобы смертию и воскресением победить смерть»^[348]; б) св. Ириней: «Христос искупил нас кровию своею, и предал душу свою за наши души, и плоть свою за нашу плоть»^[349]; в) Тертуллиан: «Христос благоволил от плоти родиться во плоти, чтобы рождением своим преобразовать наше рождение, и своею смертию разрушить нашу смерть»^[350]; г) св. Киприан: «Христос даровал вам эту благодать, сообщив нам дар своего милосердия, победив смерть крестом своим, искупив верующего ценою своей крови, примирив человека с Богом Отцем, оживотворив небесным возрождением»^[351].

Учители четвертого века: а) Евсевий кесарийский: «до смерти простерлось Его строительство, чему не одну, а многие причины найдет каждый, желающий исследовать: первая — та, чтобы получить Ему господство над мертвыми и живыми; вторая — та, чтобы, пострадав за нас, и быв за нас клятвою, очистить грехи наши; третья, чтобы совершить божественное жертвоприношение, и за весь мiр принесть великую жертву сущему над всеми Богу»^[352]; б) св. Григорий Богослов: «Христос именуется избавлением (1 Кор. 1, 30), как освобождающий нас содержимых под грехом, как давший Себя за нас в искупление, в очистительную жертву за вселенную»^[353]; в) Иларий: «Он искупил нас, когда предал Себя за грехи наши; искупил нас своею кровию, своим страданием, своею смертию, своим воскресением»^[354]; г) св. Амвросий: «не могла искупить нас кровь пророков, не искупил нас Петр или Павел; один тот мог искупить нас своею смертию, кто и Бог есть и человек, чего никогда не в состоянии был бы сделать простый человек»^[355]; д) св. Ефрем Сирин: «за нас пострадал бесстрастный Владыка, за нас распят единый безгрешный…; за нас нечестивых предан смерти Христос Спаситель наш»^[356]; е) Василий великий: «что может человек найти столько ценное, чтобы дать в искупление души своей? Но нашлось одно равноценное всем людям вместе, что и дано в цену искупления души нашей: это святая и многоденная кровь Господа нашего И. Христа, которую Он пролил за всех нас»^[357].

Излагая, таким образом, мысли свои об искупительной за нас смерти Христовой, древние учители Церкви нередко пытались, по возможности, объяснить и то, почему Спаситель наш умер за нас на кресте, а не другою смертию. Главнейшие из этих объяснений можно видеть в следующих словах св. Афанасия. «Если кто и из наших, не по любви к спорем, но по желанию узнать истину, спросит: «почему Господь претерпел не другую какую либо смерть, а крестную?» Тот пусть ведает, что сия именно, а не иная какая–либо смерть, могла быть спасительною для нас и ее–то претерпел Господь для нашего спасения. Ибо, если Он пришел для того, чтобы самому на Себе понесть бывшую на нас клятву; то каким бы иным образом соделался Он клятвою, если бы не понес смерти, бывшей под клятвою? А такая смерть и есть крестная: ибо написано: проклят всяк, висяй на древе (Гал. 3, 13). Во–вторых, если смерть Господа есть искупление всех, если ею разрушается средостение преграды и совершается призвание языков (Еф. 2, 14): то каким бы образом Он призвал нас к Отцу, если бы не распялся на кресте? Ибо только на кресте можно умереть с распростертыми руками. Итак, вот почему надлежало Господу претерпеть крестную смерть, и на кресте распростреть свои руки, чтобы одною рукою привлечь к Себе древний народ, другою — язычников, и таким образом обоих их соединить в Себе самом. Об этом и сам Он предсказал, когда хотел доказать, какою смертию имел искупить всех: аще вознесен буду, вся привлеку к Себе (Иоан. 12, 32). И еще: враг рода нашего — диавол, ниспадши с неба, блуждает здесь по воздушной области, владычествует над подобными ему по непокорности демонами, и посредством их, то обольщает призраками тех, которые вдаются в обман его, то старается всячески сделать какое либо препятствие тем, которые устремляются горе; так говорит о нам апостол Павел, называя его князем власти воздушныя, действующим ныне в сынех противления (Еф. 2, 2). Посему Господь пришел для того, чтобы низложить диавола, очистить от него воздух, и открыть нам свободный путь к небесам, как сказал Апостол, чрез завесу, т. е. плоть свою (Евр. 10, 21); а сие сделать Он мог не иначе, как токмо чрез смерть. Но чрез какую же другую смерть, как не чрез такую, которая бы совершилась на воздухе, т. е. на кресте? Ибо только распинаемый на кресте умирает на воздухе. Итак, не без причины Господь претерпел крестную смерть: быв вознесен на крест, Он очистил воздух от козней диавола»^[358].

§ 152.

Подробнейшее изображение в Слове Божием нашего искупления смертию Иисуса Христа.

Чтобы яснее представить великое дело нашего искупления, совершенное смертию Христовою, Слово Божие изображает его в разных частях, указывая, с одной стороны, от каких зол избавил нас Господь, а с другой, какие блага приобрел нам.

1) Мы были грешники, и потому нечисты пред Богом: Христос очистил нас от грехов своею кровию. Кровь Иисуса Христа, Сына его (Божия), очищает нас от всякаго греха (1 Иоан. 1, 7); аще бо кровь козляя и тельчая, и пепел юнчий кропящий оскверненныя освящает к плотстей чистоте: кольми паче кровь Христова, иже Духом Святым себе принесе непорочна Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, во еже служити нам Богу живу и истинну (Евр. 9. 13–14; слич. Лук. 24, 47; Тит. 2, 11–14; Евр. 1, 2; Апок. 1, 5).

2) Мы были виновны пред Богом и находились под Его клятвою, терпели наказание: Христос искупил нас в от виновности за грехи, и от клятвы или наказаний, принесши правде Божией кровь свою в цену избавления за нас. Сын человеческий не прииде, да послужат ему, но послужити, и дати душу свою избавление (λύτρον — цену, выкуп) за многих (Матф. 20, 28). О немже имамы избавление (άπολύτρωσιν, искупление) кровию его, и оставление грехов (Кол 1, 14; снес. Еф. 1, 7). Со страхом жития вашего время жительствуйте, ведяще, яко не истленным сребром и златом избавистеся (έλυτρώθητε искупились) от суетнаго вашего жития, отцы преданнаго, но честною кровию яко агнца непорочна и пречиста Христа (1 Петр. 1, 17–19). Христос ны искупил есть от клятвы законныя, быв по нас клятва (Гал. 3, 13. Слич. 1 Кор. 6, 20; 7, 28; Гал. 1, 4; 1 Тим. 2, 5. 6; Тит. 2, 14).

3) Мы были враги Богу по грехам своим: Христос примирил нас с Ним своею смертию. В нам благоизволи (Бог) всему исполнению вселитися; и тем примирити всяческая в себе, умиротворив кровию креста его, чрез него, аще земная, аще ли небесная. И вас иногда сущих отчужденных и врагов помышленми в делех лукавых, ныне же примири в теле плоти его смертию его представити вас святых, и непорочных, и неповинных пред собою (Кол. 1, 19–22). Врази бывше примирихомся Богу смертию Сына, его, множае паче, примирившеся, спасемся в животе его (Рим. 5, 10; снес. 2 Кор. 5, 19; Еф. 2, 16).

4) Мы были рабами греха (Рим. 6, 20), пленниками диавола (2 Тим. 2, 26; Иоан. 12, 31), осуждены на смерть (Быт. 3, 19): Христос освободил нас от рабства греху, избавил от власти диавола, спас от смерти своею смертию. Иже дал есть себе за ны, да избавит ны от всякаго беззакония, и очистит себе люди избранны, ревнители добрым делом (Тит. 2, 14). Понеже дети приобщишася плоти и крови, и той приискренне приобщися тех же, да смертию упразднит имущаго державу смерти, сиречь, диавола, и избавит сих, елицы страхом смерти чрез все житие повинни беша работе (Евр. 2, 14. 15). Истребив еже на нас рукописание ученми, еже бе сопротивно нам, и то взят от среды, пригвоздив е на кресте; совлек начала и власти, изведе позор дерзновением, победив их на нам (Кол. 2, 14. 15). Якоже о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут (1 Кор. 15, 22).

Спасши, таким образом, нас от греха и всех гибельных следствий греха своею смертию, Господь Иисус стяжал для нас в тоже время величайшие блага.

5) Он установил своею кровию новый завет и воссоединил нас с Богом. И сего ради новому завету ходатай есть, да смерти бывшей, во искупление преступлений, бывших в первом завете, обетование вечнаго наследия приимут званнии (Евр. 9, 15; снес. 12, 24). Ныне о Христе Иисусе, вы (язычники), бывшии иногда далече, близ бысте кровию Христовою… Зане тем имамы приведение обои во едином дусе ко Отцу (Еф. 2, 13. 18).

6) Он усыновил нас Богу и соделал присными Ему. Егда прииде кончина лета, посла Бог Сына своего (единороднаго), рождаемаго от жены, бываема под законом, да подзаконные искупит, да всыновление восприимем (Гал. 4, 4. 5). Темже убо ктому несте странни и пришелъцы, но сожителе святым и приснии Богу (Еф. 2, 19; снес. 2 Петр. 1, 4).

7) Он даровал нам своею смертию средства быть праведными и святыми. Иже грехи наша сам вознесе на теле своем на древо, да от грех избывше, правдою поживем (1 Петр. 2, 24). Христос возлюби церковь, и себе предаде за ню, да освятит ю, очистив банею водною в глаголе, да представит ю себе славну церковь, не имущу скверны, или порока, или нечто от таковых, но да будет свята и непорочна (Еф. 5, 25–27). И вас иногда сущих отчужденных и врагов помышленми в делех лукавых, ныне же примири в теле плоти его смертию его представити вас святых и непорочных, и неповинных пред собою (Кол. 1, 21. 22; снес. Тит. 2, 14).

8) Он приобрел для нас своею смертию живот вечный, вечную славу. Якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако подобает вознестися Сыну человеческому, да всяк, веруяй в онь, не погибнеш, но имать живот вечный (Иоан. 3, 14. 15). Аще бо врази бывше примирихомся Богу смертию Сына его, множае паче примирившеся спасемся в животе его (Рим. 5, 10). Подобаше бо ему, егоже ради всяческая и имже всяческая, приведшу многи сыны в славу, начальника спасения их страданми совершити (Евр. 2, 10).

Соответственно всем таким действиям, проивведенным для нас смертию нашего Господа, Он сам называется в св. Писании: Иисусом, т. е. Спасителем (σωτήρ), потому что спас, избавил нас от греха и от всех следствий греха (Мат. 1, 21; Лук. 2, 11; Тит. 2, 13, 14; Деян. 5, 31); Ходатаем или посредником (Μεσίτης), потому что примирил и воссоединил нас с Богом (1 Тим. 2, 5; Евр. 8, 6; 9, 15; 12, 24); Архиереем или первосвященником (Άρχιερεύς), потому что принес Себя за нас в жертву на кресте, и заслужил для нас этою умилостивительною жертвою избавление от всех зол и вечные блага (Евр. 2, 17; 4, 14; 5, 9. 10 и др.); Споручником (Έγγυος) нового завета (Евр. 7, 22), потому что смертию своею уплатил долг наш пред Богом за наши грехи, истребив еже на нас рукописание ученми, еже бе сопротивно нам, и то взят от среды, пригвоздив е на кресте (Кол. 2, 14).

§ 153.

Раскрытие самого способа нашего искупления смертию Иисуса Христа.

Вся тайна нашего искупления смертию И. Христа состоит в том, что Он, взамен нас, уплатил своею кровию долг и вполне удовлетворил Правде Божией за наши грехи, которого мы сами уплатить были не в состоянии; иначе, — взамен нас, исполнил и потерпел все, что только требовалось для отпущения наших грехов. Возможность, вообще, такого заменения одного лица другим пред судом Правды Божией, такой уплаты нравственного долга одним лицом вместо другого или других, необходимо должна быть признана здравым смыслом: а) когда на эту замену есть воля Божия и согласие самого верховного Законодателя и Судии; б) когда лице, принявшее на себя уплатить долг вместо других неоплатных должников, само не состоит пред Богом в таком же долгу; в) когда оно добровольно решается исполнить все требования долга, какие только предложит Судия, и — г) когда, наконец, действительно, принесет такую плату, которая бы вполне удовлетворила за долг. Все эти условия, которые мы заимствовали с примера нашего Спасителя и только обобщили, совершенно выполнены в Его великом подвиге ради нас. И —

1) Господь Иисус потерпел за нас страдания и смерть по воле и с соизволения своего Отца, нашего верховного Судии. Для того Он, Сын Божий, и приходил на землю, чтобы творить не свою волю, но волю пославшаго его Отца (Иоан. 6, 38); тем только и занимался, в продолжение всей своей земной жизни, чтобы исполнить волю Отца (Иоан. 4, 34). Наконец, когда, приближаясь к смерти, посреди величайших своих страданий, в саду гефсиманском молился ко Отцу: Отче мой, аще возможно есть, да мимоидет от мене чаша сия (Матф. 26, 39), немедленно присовокупил: обаче, не якоже аз хощу, но якоже ты (— 39), не моя, но твоя воля да будет (Лук. 22, 42). И вслед затем, действительно, испил за нас всю чашу гнева Божия на кресте. С другой стороны, Слово Божие ясно учит, что сам Отец Сына своего не пощаде, но за нас всех предал есть его (Рим. 8, 32); сам Бог предположи его очищение верою в крови его, в явление правды своея, за отпущение прежде бывших грехов (— 3, 25), сам Бог в Нем благоизволи всему исполнению вселитися, и тем примирити всяческая в себе, умиротворив кровию креста его, чрез него, аще земная, аще ли небесная (Кол. 1, 19. 20).

2) Господь Иисус потерпел страдания и смерть за наши грехи, сам будучи совершенно безгрешен и невинен, и, следовательно, будучи совершенно свободен пред Богом от этого нравственного долга. Его, неведевшаго греха, говорит Апостол, Бог по нас грех сотвори, да мы будем правда Божия о нам (2 Кор. 5, 21). Таков бо подобаше нам архиерей, преподобен, незлобив, бессквернен отлучен от грешник, и вышше небес бывый·, иже не имать по вся дни нужды, якоже первосвященницы, прежде о своих гресех жертвы приносити, потом же о людских; сие бо сотвори единою, себе принес (Евр. 7, 26. 27). Он Духом Святым себе принесе непорочна Богу (9, 14), пострадал праведник за неправедники, да приведет ны Богави (1 Петр. 3, 18), и потому–то искупил ны есть от клятвы законныя, быв по нас клятва (Гал. 3, 13).

3) Господь Иисус потерпел за нас страдания и смерть совершенно добровольно, — от чего и могли оне быть угодными небесному Судии. Сего ради мя Отец любит, говорит Христос Спаситель, яко аз душу мою полагаю, да паки прииму ю. Никто же возмет ю от мене: но аз полагаю ю о себе; область имем положити ю, и область имем паки прияти ю (Иоан. 10, 17. 18). И потом, когда настало время, действительно, положить душу за овцы, Он добровольно пришел в Иерусалим, хотя наперед знал, что будет здесь предан, поруган и распят (Матф. 20, 18); добровольно пришел в сад гефсиманский, хотя предвидел, что туда же явится за Ним Иуда предатель с сообщниками (26, 30. 31); добровольно предался в руки слуг архиерейских, хотя в состоянии был при этом одним словом своим: аз есмь повергнуть всех на землю (Иоан. 18, 6), и хотя мог бы, если бы захотел, иметь в защиту Себя более дванадесяти легионов ангелов (Матф. 26, 53). Св. Апостолы так же учили, что Христос грехи наша сам вознесе на теле своем на древо (1 Петр. 2, 24), что Он возлюбил есть нас, и предаде себе за ны приношение и жертву Богу в воню благоухания (Еф. 5, 2), возлюби церковь, и себе предаде за ню (— 25).

4) Господь Иисус своими страданиями и смертию принес за нас Правде Божией плату, не только совершенно полную и удовлетворительную за долг наш, но и преизбыточествующую, и, таким образом, не только искупил нас от греха, но и приобрел нам вечные блага.

а) Господь Иисус принес плату полную и совершенно удовлетворительную за долг наш. Этот долг наш пред Богом состоял в том, что мы не исполнили воли Его, которую должны были исполнить, и непослушанием своим бесконечно оскорбили своего Создателя, и вслед за тем осуждены были Им на страдания и смерть, которая есть неизбежное следствие греха и справедливое возмездие за грех, по слову Писания: грех содеян раждает смерть (Иак. 1, 15); оброцы греха смерть (Рим. 6,23; снес. Быт. 2, 17). Но Господь Иисус всецело и совершенно исполнил за нас волю Божию в продолжение всей своей земной жизни и особенно в крестных страданиях и смерти, когда Его самоотвержение, смирение, послушание воле Отца достигли самой высшей степени (Фил. 2, 8); всецело и совершенно благоугодил за нас нашему Создателю; всецело и совершенно потерпел за нас и все те страдания и смерть, какие мы заслуживали за все наши грехи. Ибо хотя Он страдал и умер за нас по человечеству, но это человечество и во время страданий было нераздельно соединено с Его Божеством, и есть собственное человечество Бога Слова. Хотя Он страдал и умер один за весь род человеческий, заключающий в себе миллионы людей; но Он есть Божеское Лицо, с которым не только все люди, но и все твари в совокупности не могут сравниться по достоинству. Хотя он исполнял за нас волю Божию, и был послушлив в продолжение только тридцати трех с половиною лет, и хотя пострадал и умер за нас однажды; но и такое послушание воле Божией, и такие страдания и смерть Его, как Лица Божеского, без сомнения, в состоянии заменить собой все неисчислимо многократные наши непослушания воле Божией, все бесчисленные виды наших страданий и смерти, временных и вечных. Бог не мог остаться неудовлетворенным такою жертвою за наши грехи: потому что и удовлетворявший был Бог (Евр. 5, 8–10; 9, 27. 28; 10, 12. 14). Мысли эти выражали и раскрывали многие св. Отцы и учители Церкви, например:

Муж апостольский, написавший послание к Диогнету; «Бог собственного Сына предал в выкуп (λοτρον) за нас, Святого за беззаконных, Праведного за неправедных, Невинного за виновных, Нетленного за тленных, Бессмертного за смертных. Ибо что другое могло прикрыть грехи наши, как не Его праведность?

Кто другой мог оправдать нас беззаконных, кроме одного Сына Божия»^[359]?

Св. Ириней: «В первом Адаме мы прогневали (Бога), не исполнив Его заповеди; а во втором Адаме снова примирились с Ним, быв послушны даже до смерти. Ибо не другому кому мы были должниками, как Тому, чью заповедь преступили в начале»^[360].

Св. Кирилл иерусалимкий; «мы были врагами по причине греха; и Бог определил смерть грешнику. Чему же из двух надлежало быть: по правосудию ли надлежало умертвить, или по человеколюбию нарушить определение? Но примечай премудрость Божию: Он сохранил и истину определения, и силу человеколюбия. Вознес Христос грехи на теле на древо, да смертию его мы от грех избывше, правдою поживем» (1 Петр. 2, 24)^[361]. «Не удивляйся тому, что мiр весь искуплен: ибо Тот, кто умер за мiр, не был простый человек, но Сын Божий Единородный. Грех одного человека, Адама, мог нанести смерть мiру. Если же единого прегрешением (Рим. 5, 17) смерть воцарялась в мiре: — то не паче ли правдою Единого жизнь воцарится? И если тогда за вкушение от древа изгнаны из рая: то не удобнее ли ныне посредством древа Иисусова войдут верующие в рай? Если первосозданный из земли нанес всемирную смерть: то Создавший его из земли не может ли принести жизни вечной, сам будучи жизнь? Если Финеес, умертвивши в ревности студодействующего человека, прекратил гнев Божий (Числ. 25, 8): то Иисус, не другого умертвивши, но сам Себя отдавши за искупление, ужели не может угодить гнева на людей» (2 Тим. 2, 6)?^[362].

Св. Афанасий великий: «так как надлежало, наконец, всем людям уплатить свой долг (а долг состоял в том, что все люди повинны были смерти, что преимущественно и было причиною пришествия Иисуса Христа на землю): посему Он, доказав свою Божественность делами своими, принес наконец и жертву за всех людей, предав на смерть храм своего тела, дабы чрез это, с одной стороны, сделать всех неповинными и свободными от древнего преступления, с другой — явить Себя победителем смерти, и нетление собственного своего тела соделать начатком всеобщего воскресения… Смерть была необходима; непременно надлежало быть смерти за всех людей, потому что надлежало быть уллате общего долга, лежавшего на всех людях. На сей конец, Слово, по природе своей бессмертное, восприяло плоть смертную, дабы ее, как свою собственную плоть, принесть в жертву за всех людей, и дабы плотию претерпеть за всех смерть»^[363].

Св. Григорий Богослов: «за каждый наш долг воздано особо Тем, кто превыше нас; и открылось новое таинство — человеколюбивое Божие смотрение о падшем чрез непослушание. Для сего рождение и Дева, для сего ясли и Вифлеем; рождение вместо создания, Дева вместо жены, Вифлеем вместо едема, ясли вместо рая, малое и видимое вместо великого и сокровенного… Для сего Иисус приемлет крещение и свидетельство свыше, для сего постится, бывает искушаем и побеждает победившего. Для сего изгоняются демоны, исцеляются болезни, и великое дело проповеди поручается малым, и совершается ими… Для сего древо за древо и руки за руку; руки, мужественно распростертые, за руку, невоздержно простертую; руки пригвожденные за руку своевольную; руки, совокупляющие во едино концы мiра, за руку извергшую Адама. Для сего вознесение на крест за падение, желчь за вкушение, терновый венец за худое владычество, смерть за смерть»^[364].

Так же рассуждали: Климент александрийский^[365], Амвросий^[366], Григорий нисский^[367], Иоанн Златоуст^[368], Августин^[369] и другие^[370].

б) Господь Иисус принес за нас плату преизбыточествующую. Ибо как бы ни были велики и многочисленны грехи всего рода человеческого, но все же они ограничены и по природе своей, и по числу; а самоотвержение, страдания и смерть И. Христа, Лица Божеского и беспредельного, должны иметь бесконечную цену, во всех отношениях, пред судом вечной Правды. И следовательно, как ни велико, как ни необъятно оскорбление, причиненное грехами нашими величеству высочайшего Существа; но удовлетворение, принесенное за них Иисусом Христом, несравненно больше. А потому Он не только совершенно уплатил за нас долг бесценною кровию своею, но и купил за нее, приобрел для нас вечные блага. Эту истину ясно проповедует св. Апостол, говоря: не якоже прегрешение, тако и дар: аще бо прегрешением единаго мнози умроша, множае паче благодать Божия и дар благодатию единаго человека Иисуса Христа во многих преизлишествова… Аще бо единаго прегрешением смерть царствова единым, множае паче избыток благодати и дар правды приемлюще, в жизни воцарятся единем Иисус Христом (Рим. 5, 15. 17; снес. 8, 32). Проповедывали и св. Отцы:

Св. Кирилл иерусалимский: «немаловажен был Умерший за нас; не чувственный был Агнец; не простой был человек; не ангел только был, но Бог вочеловечившийся. Не столь важно было беззаконие грешников, сколько важна была правда Умершего за них. Не столько мы согрешили, сколько сделал правды Положивший за нас душу свою; положивший, когда восхотел, и опять, когда восхотел, принявший ее»^[371].

Св. Иоанн Златоустый: «представь, что заимодавцу задолжал кто–нибудь десятью оволами, и он ввергает в темницу не только самого должника, но даже жену его, детей и слуг; но приходит другой, и не только вносит те десять оволов, но еще дарит десять тысяч талантов золота, ведет узника в царский дворец, сажает на самом почетном месте, осыпает его почестями и отличиями; тогда давший в заем десять оволов позабудет о них и думать. Точно так случилось с нами! Христос заплатил гораздо больше, нежели чем мы были должны; Его уплата в сравнении с долгом тоже, что безмерное море в сравнении с малою каплею. Итак не сомневайся, человек, видя такое богатство благ; не любопытствуй знать, как потушена искра смерти и греха, когда на нее пролито целое море благодатных даров»^[372].

Потому–то мы и веруем, что страдания и смерть нашего Спасителя имеют значение не только выкупа за нас и уплаты долга^[373], но и значение величайших заслуг пред судом вечной Правды, ради которых Бог вся нам царствует (Рим. 8, 82). Или, скажем словами православного катихизиса: «Его (т. е. Иисуса Христа) вольное страдание и крестная смерть за нас, будучи бесконечной цены и достоинства, как безгрешного и Богочеловека, есть и совершенное удовлетворение правосудию Божию, осудившему нас за грех на смерть, и безмерная заслуга, приобретшая Ему право, без оскорбления правосудия, подавать нам грешным прощение грехов, и благодать для победы над грехом и смертию» (о чл. IV, стр. 54, Моск. 1840).

§ 154.

Обширность искупительных действий смерти Христовой.

Жертва, принесенная за нас Христом Спасителем на кресте, есть жертва всеобъемлющая. Сила еe и действия простираются:

1) На всех людей. Так учил сам Спаситель, говоря, что Он пришел взыскати и спасти погибшего (Мат. 18, 11; снес. 9, 13), — а таковы были все люди; что Он даст плоть свою за живот мiра (Иоан. 6, 51), и что тако возлюби Бог мiр, яко и Сына своего единородного дал есть, да всяк, веруяй в он, не погибнет, но имать живот вечный (3, 16), Так учили и св. Апостолы, называя Иисуса Христа:

а) Ходатаем за всех. Сие бо добро и приятно пред Спасителем нашим Богом, иже всем человеком хощет спастися, в разум истины приити. Един бо есть Бог, и един ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус, давый себе избавление за всех (1 Тим. 2, 3–6; снес. Рим. 3, 28–30).

б) Спасителем мiра. Той есть очищение о гресех наших, не о наших же точию, но и о всего мiра (1 Иоан. 2, 2). И мы видехом и свидетельствуем, яко Отец посла Сына Спасителя мiру (— 4, 14).

в) Умершим за всех людей. Аще един за всех умре, то убо вси умроша. Христос же за всех умре, да живущии не ктому себе живут, но умершему за них и воскресшему (2 Кор. 5, 14. 15; снес. Евр. 9, 9). Якоже единаго прегрешением во вся человеки вниде осуждение: такожде и единого оправданием во вся человеки вниде оправдание жизни (Рим. 5, 18; снес. Кол. 1, 20; Еф. 1, 10; 3, 13–22).

Так же учили и св. Отцы и учители Церкви: Климент римский, Иустин, Климент александрийский, Евсевий^[374], Златоуст^[375], Григорий Богослов, Василий великий, Амвросий, Исидор пелусиот^[376], Феодорит^[377], Августин и другие^[378]. Приведем слова некоторых: а) св. Макария великого: «Господь благоволил в пришествии своем пострадать за всех»^[379]; б) св. Григория нисского: «Первосвященник и посланник нашего исповедания, преподобный, незлобивый, нескверный, непричастный нечистоте, или какому–либо помышлению, телесно принесся Богу и Отцу за всех людей…; как священник по чину Мелхиседекову, Он самого Себя принес Отцу в выкуп не за одного Израиля, но за все народы, и стал Первосвященником исповедания всех людей»^[380]; в) св. Афанасия великого: «за весь мiр добровольно предал Он тело свое, чтобы смертию своего тела умертвить имеющего державу смерти, диавола»^[381].

Если же в св. Писании иногда говорится, что Господь дал душу свою избавление только за многих (Мат. 20, 2), или вознес на крест грехи многих (Евр. 9, 28; снес. Мат. 26, 28; Лук. 22, 20): то надобно помнить, во–первых, что, при выражении этой истины на свящ. языке, слово многие употребляется в значении всех, как часть вместо целого, например, у Апостола: якоже единаго прегрешением во вся человеки вниде осуждение: такожде и единого оправданием во вся человеки вниде оправдание жизни. Якоже бо ослушанием единаго человека грешни быша мнози, сице и послушанием единого праведни будут мнози (Рим. 5, 18. 19; снес. стих. 12. 15; Евр. 2, 9. 10; Ис. 53, 6. 12). А во–вторых известно, что хотя Христос умер за всех, и всем человеком хощет спастися, и в разум истины приити (1 Тим. 2. 4), но не все веруют в Него, не все усвояют себе совершенное Им спасение, и, действительно, спасаются только многие (Мат. 20, 16). Св. Иоанн Златоустый, при изъяснении слов Апостола: Христос единою принесеся, во еже вознести многих грехи (Евр. 9, 28), замечает: «почему же сказал — многих, а не всех? Потому что не все уверовали. Он (Христос) с своей стороны умер за всех, что бы спасти всех: эта смерть вполне соответствовала погибели всех; но не всех истребила грехи, потому что сами не хотели»^[382].

2) На все грехи. Это подтверждает Слово Божие, когда говорит, что Христос избавил нас:

а) вообще от всякого греха: иже дал есть себе за ны, да избавит ны от всякаго беззакония (Тит. 2, 14); кровь Иисуса Христа Сына его очищает нас от всякаго греха (1 Иоан. 1, 7), — и в частности:

б) от греха первородного: якоже бо ослушанием единаго человека грешни быша мнози, сице и послушанием единаго праведни будут мнози (Рим. 5, 19; снес. 1 Кор. 15, 45).

в) от всех грехов прежних: егоже предположи Бог очищение верою в крови его, в явление правды своея, за отпущение прежде бывших грехов (Рим. 3, 25; снес. Деян. 13, 38. 39; Евр. 9, 15).

г) от всех грехов будущих: чадца моя, сия пишу вам, да не согрешаете: и аще кто согрешит, ходатая имамы ко Отцу, Иисуса праведника. И той очищение есть о гресех наших, не о наших же точию, но и всего мiра (1 Иоан. 2, 1. 2). Аще исповедаем грехи наша, верен есть и праведен, да оставит нам грехи наша, и очистит нас от всякия неправды (1, 9).

Эту истину единодушно проповедывали и учители Церкви, например: а) св. Иоанн Златоуст: «что дарованные (И. Христом) блага многочисленнее истребленных зол, и истреблен не один первородный грех, но и все прочие грехи, это сказал Апостол словами: дар же от многих прегрешений в оправдание (Рим. 5, 16)», — и далее: «благодатию истреблен не один первородный грех, но и все прочие грехи; даже не только истреблены грехи, но и дарована нам праведность; и Христос не только исправил все то, что повреждено Адамом, но все сие восстановил в большей мере и в высшей степени»^[383]; б) Иларий: «Он (Христос) искупил всех людей от всех их беззаконий»^[384].

3) На все времена, т. е. от самого начала падения человеческого до кончины мiра. Посему–то — а) Христос называется, с одной стороны, агнцем, заколенным в очах Божиих от сложения мiра (Апок. 13, 8); а с другой — первосвященником вечным (Евр. 7, 21), который не имел нужды множицею страдати от сложения мiра, но единою в кончину веков, во отметание греха, жертвою своею явися (9, 26), и единем приношением совершил есть во веки освящаемых (10, 14). Равным образом — б) и искупление, Им совершенное, называется вечным: Христос пришед архиерей грядущих благ, ни кровию козлею ниже телчею, но своею кровию, вниде единою во святая, вечное искупление обретый (9, 11. 12); в) и священство Его — непреходящим: сей, занеже пребывает во веки, непреступное имать священство, темже и спасти до конца может приходящих чрез него к Богу, всегда жив сый, во еже ходатайствовати о них (7, 24. 25; снес Рим. 8, 34).

Как понимать это ходатайство за нас Христа Спасителя на небеси, — объясняют:

Св. Григорий Богослов: «ходатайствовать значит здесь (Евр. 7, 25) предстательствовать (πρεσβέβειν) за нас в качестве посредника, как и о Духе говорится, что Он ходатайствует у нас (Рим. 8, 26)… Так и ходатая имамы Иисуса (1 Иоан. 2, 1), не в том смысле, что Он унижается пред Отцом и рабски припадает: да будет далека от нас такая подлинно рабская и недостойная Духа мысль! Несвойственно и Отцу сего требовать, и Сыну терпеть сие, да и несправедливо думать так о Боге»^[385].

Бл. Феофилакт болгарский: «некоторые под изречением: ходатайствовать о нас понимали то, что И. Христос имеет на Себе тело (а не отложил его, как пустословят манихеи): это самое и есть ходатайство и предстательство Его пред Отцем. Ибо, взирая на сие, Отец воспоминает о той любви к человекам, ради которой Сын Его принял тело, и склоняется к милосердию и милости»^[386].

4) На весь мiр вообще. Хотя Христос Спаситель умер собственно за падший род человеческий, почему и называется ходатаем Бога и человеков (Тим. 2, б); но так как целию Его искупительной жертвы было потребить не только грех, но и все следствия греха, а следствия грехопадения простирались на весь мiр; то и следствия искупления простерлись на весь мiр, как духовный, так и вещественный.

По отношению к мiру духовному следствием падения наших прародителей было то, что грех, расторгший союз наш с Богом, существом святейшим, расторг неизбежно союз наш и с святыми ангелами (Матф. 25, 31), и положил непроницаемое средостение между небом и землею, так что чистые и светоносные обитатели мiра горнего не могли уже иметь общения с седящими во тьме греховной и сени смертной (Матф 4, 16): ибо кое причастие правде к беззаконию, или кое общение свету ко тьме? (2 Кор 1, 14). Христос разрушил своим крестом это средостение, примирил небо с землею, воссоединил ангелов и человеков под единою главою своею во единую Церковь Божию. В нам, говорит Апостол, благоизволи Бог всему исполнению вселитися: и тем примирити всяческая к себе, умиротворив кровию креста его, чрез него, аще земная, аще ли небесная (Кол 1, 19 20); в нам положи возглавити всяческая, яже на небесех и яже на земли (Еф 1, 10), и, по совершении Им дела искупления, даде того главу выше всех церкви, яже есть тело его, исполнение исполняющаго всяческая во всех (— 22. 23). А людям, уверовавшим во Христа, говорится: приступисте к сионстей горе, и ко граду Бога живаго, Иерусалиму небесному, и тмем ангелов, торжеству, и церкви первородных на небесех написанных, и судии всех Богу, и духом праведник совершенных, и к ходатаю завета новаго Иисусу (Евр. 12, 22–24).

По отношению к мiру вещественному, или, по крайней мере, к земной природе грех человеческий произвел то, что земля проклята в делех человека (Быт. 3, 17), суете тварь повинуся не волею, и даже до ныне совоздыхает и соболезнует с нами (Рим. 8, 20. 22). Вследствие искупления, совершенного И. Христом, снимается и с земли проклятие, и вся тварь освободится от суеты и от воздыханий: это вполне должно последовать уже тогда, когда окончательно совершится обновление человечества, и откроется слава сынов Божиих. Потому–то, как свидетельствует Апостол, чаяние твари откровения сынов Божиих чает. Суете бо тварь повинуся не волею, но за повинувщаго ю на уповании: яко и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих (Рим. 8, 19–21).

Тогда упразднится последний враг всех земнородных — смерть; неизбежно кончится работа истления; тогда земля, и яже дела на ней сгорят (2 Петр. 3, 10), и явится новое небо и новая земля, в нихже будет жить одна правда (— 13).

Не простирается только и никогда не прострется искупительная сила смерти Христовой на один мiр духов злобы, которые так глубоко пали, так глубоко укоренились во зле, так упорно враждуют на Бога и ожесточились против Него, что уже не могут покаяться, неспособны к восстановлению, недостойны помилования^[387]. Они только блюдутся на день суда и открытия гнева Божия (Иуд. 6); для них уготован огнь вечный (Матф. 25, 47). Мнение древних гностиков, маркионитов и оригенистов, распростиравших действия искупления на самих ангелов падших, опровергали учители Церкви^[388], и торжественно осудила вся Церковь на пятом вселенском Соборе^[389].

§ 155.

Следствие крестных заслуг И. Христа по отношению к Нему самому: состояние Его прославления.

Великий подвиг нашего искупления, который совершил Господь Иисус своими страданиями и смертию, как подвиг Его свободный, как подвиг Лица Божеского, имеет, пред судом вечной Правды, значение величайшей заслуги не только по отношению к Нему самому, нашему Искупителю. Он добровольно подчинил Себя воле Отца, определившего спасти мiр кровию своего вочеловечившегося Сына; добровольно прошел весь путь истощания; добровольно, вместо предлежащия ему радости, претерпе крест, о срамоте нерадив (Евр. 12, 2): за все это, вслед за состоянием Его истощания, настало для Него состояние прославления или славы (Иоан. 7, 39; 12, 16), — прославления не по Божеству, которое всегда было славно, и только во днех плоти (Евр. 5, 7) скрывало славу свою под покровом плоти, но по самому человечеству, воспринятому Им в единство Его Божеской Ипостаси, которое до смерти, по истине, было умалено (бесчестно), и не имело ни доброты, ниже славы (Ис. 53, 2. 3). Об этом всецелом прославлении нашего Спасителя, как Богочеловека, вследствие Его заслуг —

1) Ясно возвестил сам Он, когда, приближаясь к смерти, между прочим, воззвал я Отцу: Отче, прииде час: прослави Сына твоего…; аз прославих тя на земли, дело соверших, еже дал еси мне, да сотворю. И ныне прослави мя ты, Отче, у тебе самого славою, юже имех у тебе прежде мiр не бысть (Иоан. 17, 1. 4. 5); и когда, по воскресении, явившись двум ученикам своим, шедшим в Еммаус и недоумевавшим о смерти Учителя, воскликнул: о несмысленная и косная сердцем еже веровати о всех, яже глаголаша пророцы. Не сия ли подобаше пострадати Христу, и внити в славу свою (Лук. 24, 25. 26; снес. Иоан. 10, 17)?

2) Ясно засвидетельствовали и св. Апостолы. Ап. Петр сказал Иудеям: Бог Авраамов и Исааков и Иаковль, Бог отец наших, прослави отрока своего Иисуса, егоже вы предасте (Деян. 3, 13); и в послании своем пишет, что пророки предвозвестили о спасении нашем, прежде свидетельствуя о Христовыхг страстех, и о славах, яже по сих (1 Петр. 1, 11). Ап. Павел, изобразив, как Христос, будучи истинным Богом, добровольно себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек, смирил себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя, непосредственно присовокупляет: темже (διό) и Бог его превознесе, и дарова ему имя, еже паче всякого имене: да о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисполних (Фил. 2, 7–10). А в другом послании говорит, что видим Иисуса, именно за приятие смерти, славою и честию венчанна (Евр. 2, 9).

В чем состоит это прославление нашего Спасителя, видно отчасти из приведенных свидетельств. В том, что Он, уже как Богочеловек, вошел в ту самую славу, которую, как Бог, имел у Отца, прежде мiр не бысть (Лук. 24, 26; Иоан. 17, 1); в том, что Его, и по человечеству, Отец, воскресив от мертвых, посади одесную себе превыше всякаго начальства и власти и силы и господства, и всякаго имене, именуемаго не точию в веце сам, но и во грядущем, и вся покори под нози его (Еф. 1, 21. 22; снес. 1 Кор. 15, 27); в том, что Он, воз-

возшед на небо, покоршымся ему ангелом и властем и силам (1 Петр. 3, 22), и во образе человеческом приемлет от всех небесных, земных и преисподних такое же точно поклонение, какое по Божеству своему имел от века (Фил. 2, 10; Апок. 5, 11–14).

Началось это полное и всецелое прославление И. Христа воскресением Его из мертвых, когда самое тело Его преобразилось и соделалось телом славы (Фил. 3, 21), и когда Он сказал Апостолам: дадеся ми всяка власть на небеси и на земли (Матф. 28, 18). Затем последовало вознесение Его с плотию на небеса, где покорились Ему все ангелы Божия (1 Петр. 3, 22; Евр. 1, 6). Затем — седение одесную Отца во всей Божеской славе (Еф. 1, 21. 22; 1 Кор. 15, 27), в которой Он некогда явится всему мiру судить живых и мертвых (Матф. 16, 27; 19, 28; 24, 30), и в которой пребудет во веки веков купно со Отцем и Св. Духом (Лук. 1, 33).

§ 156.

Отношение первосвященнического служения И. Христа к Его служению пророческому.

Хотя главнейшею целию первосвященнического служения И. Христа, т. е. всего Его истощания и в особенности крестной смерти, было совершить наше искупление; но, вместе с тем, Он прошел все это истощание и для других целей, скрывающихся в Его служении пророческом. Именно:

1) Он смирил Себя, послушлив был даже до смерти, между прочим, для того, чтобы научить вас примером собственной жизни высочайшим добродетелям евангельским, которые проповедывал словом. На эту цель неоднократно указывал Он сам: научитеся от мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Матф. 11, 29); образ дах вам, да якоже аз сотворих вам, и вы творите (Иоан. 13, 15); аще кто хощет по мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по мне грядет (Матф. 16, 24); сия есть заповедь моя, да любите друг друга, якоже возлюбих вы (Иоан. 15, 12). Указывали и св. апостолы:

а) св. Иоанн: о сам познахом любовь, яко он по нас душу свою положи, — и мы должны есмы по братии души полагати (1 Иоан. 3, 16); б) св. Петр: Христос пострада по нас, нам оставль образ, да последуем стопам его (1 Петр. 2, 21); в) св. Павел: молю вас, подобни мне бывайте, якоже аз Христу (1 Кор. 4, 16).

2) Он умер и для того, чтобы своими страданиями и смертию окончательно ниспровергпуть ложные понятия Иудеев, не чуждые самим Его ученикам о Мессии, как земном царе, славном завоевателе, и показать правильный смысл о Нем ветхозаветных пророчеств. А потому, явившись по воскресении двум ученикам своим, еще державшимся этих мнений, воскликнул: о несмысленная и косная сердцем еже веровати о всех, яже глаголаша пророцы. Не сия ли подобаше пострадати Христу, и внити в славу свою? И начен от Моисеа и от всех пророк, сказаше има от всех писаний, яже о нам (Лук. 24, 26–27). Равным образом, явившись всем ученикам, отверзе им ум, разумети писания, и рече им: яко тако писано есть, и тако подобаше пострадати Христу, и воскреснути от мертвых (— 45. 46).

3) Он умер также с целию упразднить окончательно закон Моисеев, служивший средостением между Иудеями и язычниками, и запечатлеть кровию своею новый закон или завет, принесенный Им с неба для всего человеческого рода. Той есть мир наш, говорит Апостол, сотворивый обоя (иудеев и язычников) едино, и средостение ограды разоривый: вражду плотию своею, закон заповедей ученми упразднив, да оба созиждет собою вo единаго новаго человека, творя мир: и примирит обоих во едином теле Богови крестом, убив вражду на нам (Еф. 2, 14–16). Сего ради новому завету ходатай есть, да смерти бывшей во искупление преступлений, бывших в первом завете, обетование вечнаго наследия приимут званнии. Идеже бо завет, смерти нужно есть вноситися завещающаго (Евр. 9, 15. 16). И сам Спаситель сказал: сия есть кровь моя нового завета (Матф. 26, 28).

4) Он умер, наконец, чтобы торжественно засвидетельствовать пред всеми самою смертию истину своего учения, которое проповедывал, умер, как исповедник, как мученик бож. истины. Ты ли убо еси Сын Божий, вопрошали Его архиереи, и книжники, и старцы иудейские, производя суд над Ним пред Его смертию, и Он, не колеблясь, отвечал им: вы глаголете, яко аз есмь (Лук. 22, 70; сн. Матф. 26, 63). Ты ли еси царь иудейск, спрашивал Его потом Пилат, и Иисус так же смело отвечал ему: ты глаголеши, яко царь есмь аз, присовокупив: аз на сие родихся, ина сие приидох в мiр, да свидетельствую истину (Иоан. 18, 33. 37). За эти–то две мнимые вины, в которых обвиняли нашего Искупителя слепотствующие Иудеи, и от которых Он не захотел отказаться, Его и осудили на смерть. Почему Он и называется у св. ап. Павла свидетельствовавшим при понтийстем Пилате доброе исповедание (1 Тим. 6, 13), а в Апокалипсисе св. Иоанна свидетелем верным и истинным (1. 5; 3, 14).

III.

О ЦАРСКОМ СЛУЖЕНИИ ИИСУСА ХРИСТА.

§ 157.

Связь с предыдущим, понятие о царском служении Иисуса Христа и истина сего служения.

Как пророк, Господь Иисус возвестил нам тайну спасения; как первосвященник, — совершил наше спасение, искупив нас от греха, области сатанины (Деян. 26, 181 и от вечной смерти, и заслужив для нас царство небесное и вечное блаженство. Но при том и другом служении необходимо еще было Ему иметь могущество царя, чтобы, с одной стороны, в доказательство божественности своего благовестия совершить ряд знамений и чудес, — без чего люди не могли бы уверовать в Него; а с другой, чтобы действительно разрушить область диавола — ад, действительно победить смерть и отверзть нам вход в царство небесное. Потому–то нашему Искупителю предопределено было, вместе со служениями пророческим и первосвященническим, еще третье служение — царское. Служение это состоит в том, что Господь Иисус, царь вечный по Божеству, будучи помазан Духом Святым в царя и по человечеству в самом воплощении (Лук. 1, 32–35; Деян. 10, 37. 38), употреблял и употребляет свое царское могущество и власть на великое дело нашего спасения.

Истина царского служения нашего Спасителя весьма ясно засвидетельствована в Слове Божием.

1) Он родился царем и облеченным властию. Отроча родися нам, взывает пророк Исаия, сын и дадеся нам, егоже началство бысть на раме его: и нарицается имя его велика совета ангел, чуден, советник, Бог крепкий, властелин, князь мира, отец будущаго века… И велие начальство его, и мира его несть предела на престоле Давидове, и на царстве его, исправити е, и заступити его в суде и правде, от ныне и до века (Ис. 9, 6. 7; снес. Лук. 1, 32. 33; Матф. 2, 2).

2) Он был царем и имел царскую власть во дни своего уничижения. Ибо сам усвоял Себе тогда имя царя, как видно из обвинения, взведенного на Него Иудеями (Матф. 27, 11. 37; Марк. 15, 1. 31), и как, действительно, Он подтвердил то пред Пилатом (Иоан. 18, 37). Усвоял Себе и власть царя, как показывают слова молитвы Его ко Отцу: Отче, прииде час: прослави Сына твоего, да и Сын твой прославит тя. Якоже дал еси ему власть всякия плоти, да всяко, еже дал еси ему, даст им живот вечный (Иоан. 17, 1. 2). Самим делом показал Себя царем, когда входил во Иерусалим, соответственно древнему пророчеству: радуйся зело, дщи Сионя, проповедуй, дщи иерусалимля: се царь твой грядет тебе праведен и спасаяй, той кроток, и всед на подъяремника и жребца юна (Зах. 9, 9; снес. Иоан. 12, 15; Матф. 21, 5), и когда принимал торжественные приветствия от народа: осанна сыну Давидову, благословен грядый во имя Господне, царь Израилев (Матф. 21, 9; Иоан. 12, 13).

3) Наконец, во всей славе и могуществе Он явился царем в состоянии своего прославления, когда уже сказал ученикам: дадеся ми всяка власть на небеси и на земли (Матф. 28, 18), и когда Бог, действительно, посадил Его одесную себе на небесных, превыше всякаго начальства, и власти, и силы, и господства, и всякаго имене, именуемого не точию в веце сам, но и во грядущем; и вся покори под нозе его (Еф. 1, 21. 22).

Царское достоинство и служение И. Христа всегда исповедывала и св. Церковь в самом своем Символе — словами: «и царствию Его не будет конца». Исповедывали и учители Церкви, в частности:

Св. Ириней: «(Дух Святый) чрез пророков предвозвестил и рождение от Девы, и страдание, и воскресение из мертвых, и во плоти вознесение на небо возлюбленного Христа Иисуса, Господа нашего, а также и пришествие Его с небес во славе Отчей, чтобы возглавить всяческая (Еф. 1, 10) и воскресить всякую плоть всего человечества, да пред И. Христом, Господом нашим и Богом, Спасом и Царем, по благоволению Отца невидимого, преклонится всяко колено небесных и земных и преисподних »^[390].

Св. Мефодий патарский: «Писание усвояет Сыну царственную честь не так, как бы она дана была Ему отвне, или имела начало, или могла получить приращение, — удались сия мысль! — но в том емысле, что честь эта принадлежит Ему и по естеству, и потому, что Им во истину приобретена (ίδιόκτητον)»^[391].

Св. Григорий нисский: «именем Христа собственно и прежде всего обозначается Его держава (κράτος)»^[392]. «Имя Христа, если переложить его на более ясное и удобопонятное слово, означает царя: так как св. Писание показывает этим именем, по некоторому особенному употреблению, царское достоинство»^[393].

Св. Зинон веронский: «сей царь есть Тот самый, коего пришествие предвозвестили пророки, который по плоти родился во времени, который высок на высоких и смирен на земли, — Творец веков и сын Девы, который бессмертен сам в Себе, но благоизволил умереть человеком… Он есть Тот, кому по воскресении дана от Бога власть на небеси и на земли (Матф. 28, 18); однако эта власть новая только для нового имени Его (Филип. 2, 9); ибо Он сам говорил еще до воскресения: аз прославих тя на земли, дело соверших, еже дал еси мне, да сотворю: и ныне прослави мя ты, Отче, у тебе самого славою, юже имех у тебе прежде мiр не бысть (Иоан. 17, 4. 5)»^[394].

Блаж. Августин: «Христос помазан быть и царем, и первосвященником. Как царь, Он вел брань за нас; как первосвященник — принес Себя за нас в жертву»^[395].

Блаж. Феодорит: «слова: аз же поставлен есмь царь от него (Пс. 2, 6) относятся к человечеству И. Христа: ибо, как Бог, Он имеет царство по всей природе; а как человек, Он приемлет определенное царство»^[396].

§ 158.

В каких действиях выразилось царское служение Иисуса Христа? Его чудеса.

Главные действия, в которых выразилось царское служение И. Христа, суть: во–первых, все чудеса, которые совершал Он в доказательство своего божественного посольства и истины своего учения, и в которых проявлял царскую власть свою как над всею природою, так, в частности, над адом и над смертию; во–вторых, Его нисшествие во ад и победа над адом; в–третьих, Его воскресение и победа над смертию; в–четвертых, Его вознесение на небеса, которым отверз Он нам вход в царство небесное.

1) Господь Иисус совершал свои чудеса в доказательство своего Божественного посольства и истины своего учения. Об этом говорит Он сам: аще не творю дела Отца моего, не имите ми веры: аще ли творю, аще и мне не веруете, делом моим веруйте (Иоан. 10, 37. 38); дела бо, яже даде мне Отец, да совершу я, та дела, яже аз творю, свидетельствуют о мне, яко Отец мя посла (Иоан. 5, 36; снес. 14,11; 15, 24). Говорили также св. Апостолы, например, ап. Петр в речи своей к Иудеям: послушайте словес сих: Иисуса Назорея, мужа от Бога извествованна в вас силами и чудесы и знамении, якоже сотвори тем Бог посреде вас, якоже и сами весте, сего нарекованным советом и проразумением Божиим предана приемше, руками беззаконных пригвождше убисте (Деян. 2, 22–23), — и ап. Павел в послании к Евреям: како мы убежим, о толицем нерадивше спасении; еже зачало приемше глаголатися от Господа, слышавшими в нас известися: сосвидетельствующу Богу знаменми же и чудесы, и различными силами, и Духа Святаго разделенми, по своей ему воли (2, 3. 4).

2) Господь Иисус проявлял в чудесах своих власть над всею природою. Так, Он претворил воду в вино (Иоан. 2, 1–11), ходил по водам (Матф. 14, 26), одним словом укротил бурю морскую (Лук. 8, 24; Матф. 8, 23–27); одним словом, или одним прикосновением своим исцелял всякие болезни (Матф. 9. 20–23; 14, 35. 36). давал зрение слепым (Марк. 10, 46–52), слух глухим, язык немым (Матф. 9, 32–35; 12, 22; Лук. 11, 14), исцеление прокаженным (Матф. 8, 1–5); немногими хлебами и рыбами напитая однажды пять, в другой раз четыре тысячи человек, кроме жен и детей (Матф. гл. 14. 15).

3) — проявлял власть свою над силами ада. Это — во всех тех многочисленных случаях, когда одним повелением своим изгонял духов нечистых из людей (Марк. 1, 25; 5, 8; 9, 25; Лук. 8, 32. 33), и когда сами бесы, узнавая в Нем Сына Божия, трепетали Его могущества и власти над ними, и взывали: что нам и тебе, Иисусе Сыне Божий; пришел еси само прежде времене мучити нас (Матф. 8. 29; Марк. 3, 11; 5, 7). Вследствие всех таких действий, видимо направленных к разрушению дел диавола в роде человеческом, Христос Спаситель еще во дни служения своего на земле, когда семьдесят учеников, возвратившись с проповеди, с радостию говорили Ему: Господи, и беси повинуются нам о имени твоем, заметил им в ответ: видех сатану, яко молнию с небесе спадша (Лук. 10, 17. 18). Об этой царственной власти и силе Господа нашего над духами злобы еще во дни Его земной жизни, свидетельствовал и ап. Петр пред новообратившимися язычниками: вы весте глагол бывший по всей Иудеи, наченшийся от Галилеи, по крещении, еже проповеда Иоанн: Иисуса иже от Назарета, яко помаза его Бог Духом Святым и силою, иже пройде благодетельствуя и исцеляя вся насилованныя от диавола, яко Бог бяше с ним (Деян. 10, 37. 38).

4) — проявлял власть свою над смертию. Ибо — а) воскресил сына вдовы наинской одним прикосновением к одру умершего и повелением: юноше, тебе глаголю, востани (Лук. 7, 14 и след.); б) воскресил дочь Иаира, начальника синагоги, прикосновением и словом: отроковице, востани (Лук. 8, 49); в) воскресил четверодневного мертвеца, Лазаря, велегласным воззванием: Лазаре, гряди вон (Иоан. гл. 11).

Таким образом и во дни истощания нашего Спасителя, когда Он совершал преимущественно свое служение пророческое и служение первосвященническое, чудеса Его показывали уже, что Он есть вместе и Царь вселенной, Победитель ада и смерти.

§ 159.

Нисшествие И. Христа во ад и победа над адом.

Но все действия, в которых Господь Иисус являл власть свою над духами злобы еще на земле, можно назвать только предначатками Его победы над адом. Самым же делом Он победил и разрушил ад, когда, упразднив смертию своею имущаго державу смерти, сиречь диавола (Евр. 2, 14), снисшел во ад с душою своею, яко Бог, чтобы благовестить пленникам адовым о спасении, и извел оттуда всех ветхозаветных праведников в светлые обители Отца небесного (Правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 49; простр. Хр. катих. о чл. 5).

I. Учение о том, что Господь Иисус, действительно, сходил во ад душою своею и Божеством в то время, как тело Его находилось во гробе, и сходил именно с целию проповедать там о спасении —

1) Есть учение апостольское. Св. Петр в речи своей к Иудеям, приведши слова Псалмопевца: не оставиши души моея во аде, ниже даси преподобному твоему видети истления, заметил, что Давид, как пророк, предсказал в этих словах о воскресении Христове, яко не оставися душа его во аде, ни плоть его виде истления (Деян. 2, 27. 31). А в одном из посланий выражает мысль свою еще яснее, говоря: Христос единою о гресех наших пострада, праведник за неправедники, да приведет ны Богови, умерщвлен убо быв плотию, ожив же духом: о немже и сущым в темнице духовом сошед проповеда (1 Петр. 3, 18. 19). Здесь уже раздельно изложен догмат Церкви, что тогда, как тело Спасителя пребывало мертвым, Он живым духом своим сходил в темницу к духам, чтобы им проповедать: такое противоположение мертвой плоти Спасителя живому духу и такая цель снисшествия Его к находившимся в темнице (έν φυλακή) духам совершенно ниспровергают догадку, будто под темницею надобно разуметь гроб и под сошествием в нее Спасителя — погребение его во гробе^[397]. Св. Павел так же пишет в послании к Римлянам: да не речеши в сердцы твоем: кто взыдет на небо, сиречь Христа свести; или кто снидет в бездну (είς τήν άβυσσον), сиречь Христа от мертвых возвести (10, 6. 7). Здесь бездна, в которой находился Христос по смерти, противополагается небу, и говорится, что точно так же никто из людей не мог снизойти в эту бездну, чтобы извести из нее Христа, как никто не мог взойти на небо, чтобы свести оттуда Христа. След. под бездною нельзя разуметь гроба Христова, в который снизойти могли многие, и который странно было бы противополагать, как какую–то недосягаемую глубину, недосягаемой высоте небесной, — а остается разуметь, сообразно с более ясным свидетельством ап. Петра, темницу или ад, в который, по смерти, Христос, действительно, нисходил духом своим (снес. Еф. 4, 9. 10). Кстати припомнить древнее свидетельство и об одном из семидесяти апостолов, Фаддее, который, будучи послан, по воле Господа, к эдесскому властителю Авгарю, сказал ему, между прочим: «собери мне всех своих граждан, и я возвещу им слово Божие…; я скажу им о пришествии Иисуса, как оно совершилось.., и о том, как Он смирил Себя и умер, как распят был и сошел во ад, сокрушил ограду, от века неразрушимую, потом воскрес и совоздвиг мертвых, почивавших от начала мiра, как сошел один, а восшел к своему Отцу с великим множеством людей». Это свидетельство, заимствованное Евсевием из архивов Эдессы, он возводит ко временем самого Авгаря^[398].

2) Было всегда содержимо Церковию. Доказательство тому находим отчасти в некоторых из древних еe символов, например, аквилейском и других, где стоит член о сошествии И. Христа во ад^[399]; но гораздо более в писаниях еe древних учителей^[400]. Во втором веке истину эту выражали: а) св. Ириней: «нисходит Господь в преисподняя земли, благовествуя и тем пришествие свое и отпущение грехов тем, которые веруют в Него, — а уверовали в Него все, ожидавшие Его, т. е. все, предвозвещавшие Его пришествие, и служившие Его распоряжениям, праведники, пророки и патриархи»^[401]; или: «три дня Он пребывал тем, где находились умершие, и нисходил к ним, чтобы извлечь и спасти их»^[402]; б) Тертуллиан: «Христос Бог, умерши, как человек, и будучи погребен, по писаниям, исполнил и тот закон, что, подобно всем людям умиравшим, сошел во ад; и не прежде восшел на высоту небес, как уже нисшел в преисподняя земли, чтобы тем соделать спутниками себе патриархов и пророков»^[403]. В третьем веке: в) Климент александрийский: «Господь сходил во ад не для чего–либо иного, как для того, чтобы проповедать евангелие»^[404]; г) Ориген: «Сын Божий для спасения мiра нисходил даже во ад, и воззвал оттуда первозданного»^[405]; д) Лактанций: «после того, как, исполняя волю Божию, (Господь Иисус) открыл людям истину, Он подвергся и смерти, чтобы победить и разрушить ад»^[406]. В четвертом веке — е) св. Епифаний: «распинается на кресте, погребается, сходит во ад Божеством своим и душою, пленяет плен»^[407]; ж) св. Василий великий: «ясно (Давид) пророчествует (Пс. 48, 16) о сошествии во ад Господа, который вместе с другими душами избавил и душу самого пророка, чтобы она не оставалась во аде»^[408]; з) св. Григорий Богослов: «погребается, но восстает, нисходит во ад, но возводит из него души»^[409]; и) св. Златоуст: «представь, каково слышать, как Бог с небес и царских восстав престолов, нисходил на землю и в самый ад, ополчался на брань»^[410]. Вообще в четвертом веке, по случаю ереси аполлинариевой, верование Церкви касательно сошествия И. Христа во ад обнаружилось во всей своей силе и непоколебимости. Аполлинарий отвергал во Христе бытие человеческой души; учители Церкви, в опровержение еретика, едннодушно спрашивали его: «чем же Христос сходил во ад, когда тело Его находилось во гробе, а Божеством Он вездесущ?», — очевидно предполагая общеизвестным между Христианами и несомненным это нисшествие^[411]. Сами даже ариане, чтобы освободиться от подозрения в ереси аполлинариевой, вносили иногда догмат о сошествии И. Христа во ад в свои вероисповедания^[412].

I. Что Господь Иисус своим нисшествием во ад разрушил ад, и извел из него всех ветхозаветных праведников: и этому всегда веровала св. Церковь.

Первую мысль проповедует св. Апостол, говоря: возшед на высоту пленил еси плен, и даде даяния человеком. А еже, взыде, что есть, точию яко и сниде прежде в долнейшыя страны земли; сшедый, той есть и возшедый превыше всех небес, да исполнит всяческая (Еф. 4, 8–10). И потом, вслед за св. Апостолом, проповедывали и учители Церкви, например: — а) св. Иоанн Златоуст: «ад пленен сошедшим в него Господом, упразднен, поруган, умерщвлен, низложен, связан»^[413];

б) св. Григорий Богослов: «отразил Он жало смерти, сокрушил мрачные затворы унылого ада, даровал свободу душем»^[414]; в) Евсевий кесарийский: «Он пришел для спасения душ, бывших в аде и многие веки ожидавших Его пришествия, и, нисшедши, врата медные сокрушил, вереи железные сломил, и прежде связанных в аде извел на свободу»^[415].

Последнюю мысль о изведении из ада Христом Спасителем собственно одних уверовавших в Него, одних ветхозаветных праведников (Зах. 9, 11), ясно проповедывали, после св. Иринея и Тертуллиана, которых свидетельства мы уже видели^[416], — Св. Кирилл иерусалимский: «Он положен был в каменном гробе истинно, как человек; но ради Его расселись камни от страха; сошел в подземные места, дабы и оттуда освободить праведных. Ибо хотел ли бы ты, скажи мне, чтобы живые наслаждались благодатию тогда, как большая часть из них неправедны; а те, кои от Адама долговременно заключены были, не получили свободы? Пророк Исаия велегласно столь многое предвозвестил о Нем; не пожелал ли бы ты, чтобы Царь, сошедши, освободил провозвестника? Тем был Давид и Самуил, и все пророки, и самый Иоанн, который говорит чрез посланных; ты ли еси грядый, или иного чаем (Матф. 11, 3)? Не пожелал ли бы ты, чтобы Он, сошедши, освободил их?»^[417].

Св. Епифаний: «Божество Христа вместе с душею Его сходило во ад, чтобы извести во спасение тех, которые прежде скончались, именно святых патриархов»^[418].

Св. Кассиан: «Проникши во ад, Христос сиянием своей славы рассеял непроницаемый мрак тартара, разрушил медные врата, сокрушил железные вереи, и святых пленников, содержавшихся в непроницаемом мраке адском, из плена возвел с Собою на небеса»^[419].

Св. Григорий великий: «Гнев Божий, по отношению к душем праведников, прошел с пришествием нашего Искупитедя: ибо их освободил из темниц ада Ходатай Бога и человеков, когда сам нисходил туда, и возвел к радостям райским»^[420].

Должно присовокупить, что если некоторые из древних иногда выражали мысль, будто Христос извел из ада не одних ветхозаветных праведников, а многих других или даже всех пленников адовых, то выражали ее только в виде гадания, предположения, мнения частного^[421].

§ 160.

Воскресение И. Христа и победа над смертию.

Как ад разрушил Христос собственно своим нисшествием во ад, хотя и прежде являл свою царственную власть над силами ада: так и смерть победил Он собственно своим воскресением от смерти, хотя и прежде не раз показывал свое могущество над нею. Это раскрывает св. Апостол, говоря: Христос воста от мертвых: начаток умершым бысть. Понеже бо человеком смерть бысть, и человеком воскресение мертвых. Якоже бо о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут. Кийждо же во своем чину, начаток Христос, потом же Христу веровавшии в пришествии его (1 Кор. 16, 20–23)^[422]. Чтобы понять, каким образом, вследствие воскресения Христова, воскреснем некогда и все мы и довершится полная победа над смертию, — надобно взять во внимание, что, по учению Слова Божия, мы чрез веру во Христа и чрез приобщение св. таинствам Его становимся причастниками Христу (Евр. 3, 14), едино со Христом (Иоан. 6, 26; 15, 4. 5), а в Нем и причастниками Его жизни. Потому–то и учил Он сам: аз есмь воскрешение, и живот: веруяй в мя, аще и умрет, оживет (Иоан. 11, 25). Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе: аще кто снест от хлеба сего, жив будет во веки, и хлеб, егоже аз дам, плоть моя есть, юже аз дам за живот мiра (6, 51). Ядый мою плоть, и пияй мою кровь, имать живот вечный, и аз воскрешу его в последний день (— 54). Ядый мою плоть, и пияй мою кровь, во мне пребывает, и аз в нам (— 56). Равным образом и св. Павел учил касательно таинства крещения: елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27), и в другом месте: или неразумеете, яко елицы во Христа Иисуса крестихомся, в смерть его крестихомся; спогребохомся убо ему крещением в смерть… Аще же умрохом со Христом, веруем, яко и живи будем с ним: ведяще, яко Христос воста от мертвых, ктому уже не умирает: смерть им ктому не обладает (Рим. 6, 3. 4. 8. 9). По причине такого единения со Христом, в некотором смысле, мы уже с Ним воскресли (Кол. 3, 1), точно так, как некогда в праотце нашем Адаме все мы согрешили и подверглись смерти (Рим. 5, 12–19).

Что же касается до действительности воскресения Христова: то она выше всякого сомнения. Предвозвещенное еще Псалмопевцем (Пс. 15, 10; Деян. 2, 29–31), предъизображенное трехдневным пребыванием Ионы во чреве китове (Матф. 12, 39. 40), многократно предсказанное самим Христом Спасителем (Матф. 16, 4. 21; 17, 9. 23; 20, 17–19; 26, 31; Иоан. 2, 19; 10, 17), событие это засвидетельствовано всеми Апостолами–очевидцами: к ним являлся воскресший Жизнодавец в продолжение сорока дней; с ними имел продолжительные беседы, изъясняя им писания и открывая тайны царствия своего; пред ними вкушал Он пищу и питие; им позволял осязать руки, и ноги, и ребра свои; пред их же глазами и вознесся на небо (Матф. гл. 28; Марк. гл. 16; Лук. гл. 24; Иоан. гл. 20. 21; 1 Кор. 15, 1–8). Особенную силу этому свидетельству Апостолов сообщают: а) та чудная нравственная перемена, которая внезапно совершилась в них, по воскресении Спасителя, — то изумительное мужество, с каким выступили они на всемирную проповедь о своем Учителе и явились пред сонмами Иудеев и язычников; то необычайное самоотвержение, с каким понесли они, ради имени Христова, всякие труды, потерпели всякие гонения, вкусили самую смерть; б) чудные успехи их проповеди как между Иудеями, так и между язычниками, которые обращались ко Христу целыми тысячами, и также решались терпеть за имя Его все виды мучений и смерти; в) наконец, те бесчисленные чудеса, которые повсюду совершали Апостолы во имя Христово, и которыми всего яснее подтверждали пред всеми истину своей проповеди (Деян. гл. 3. 4. 5 и др.).

Догмат о воскресении Христовом Церковь исповедует в самом своем Символе (снес. прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 52); всегда проповедывали и учители Церкви^[423].

§ 161.

Вознесение И. Христа на небеса и отверстие для всех верующих в Него царства небесного.

До пришествия на землю Сына Божия, небо было как бы заключено для земнородных, и хотя в дому Отца небесного обители многи суть (Иоан. 14, 2. 3), в них, однакож, не обреталось места для грешных потомков Адама; самые праведники ветхозаветные, по смерти, сходили душами своими во ад (Быт. 37, 35). Но после того, как явился во плоти Господь наш, и примирил Бога с человеками, небо с землею; после того, как своим нисшествием во ад, освободил оттуда ветхозаветных праведников, и воскресши из мертвых, начаток умершим бысть, — Он, наконец, торжественно вознесся на небеса с воспринятым Им естеством человеческим и, таким образом, отверз для всех людей свободный вход в царство небесное.

Истину эту выразил сам Он, когда, беседуя с учениками об отшествии своем к Отцу, сказал: иду уготовати место вам. И аще уготовлю место вам, паки прииду и поиму вы к себе: да, идеже есмь аз, и вы будете (Иоан. 14, 2. 3). И далее: уне есть вам, да аз иду; аще бо не иду аз, Утешитель не приидет к вам (16, 7). Потом со всею ясностию раскрыл св. ап. Павел в разных местах своих посланий. В одном месте он говорит, что Христос не в рукотворенная святая вниде, но в самое небо, ныне да явится лицу Божию о нас (Евр. 9, 24); в другом прямо называет Его нашим предтечею на небеса (6, 20); в третьем выражается, что как Бог совоскресил нас со Христом, так точно и спосади на небесных во Христе Иисусе (Еф. 2, 6), по вознесении Его на небеса; в четвертом, что мы наследницы Богу, снаследницы же Христу (Рим 8, 17); в пятом дает наставление: аще убо воскреснусте со Христом, вышних ищите, идеже есть Христос одесную Бога седя. Горняя мудрствуйте, а не земная. Умросте бо, и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе (Кол. 3, 1–3). Действительность же вознесения И. Христа на небо:

1) Предвозвещена была еще в ветхом Завете, например, в словах Псалмопевца: восшел еси на высоту, пленил еси плен, приял еси даяния в человецех (Пс. 67, 19; снес. Еф. 4, 8–10).

2) Затем, предсказана самим Спасителем: узрите, сына человеческаго восходяща, идеже бе прежде (Иоан. 6, 62). Изыдох от Отца, и приидох в мiр: и паки оставляю мiр, и иду ко Отцу (16, 28).

3) Засвидетельствована Апостолами: Господь, говорит ев. Марк, по глаголании его к ним (ученикам), вознесеся на небо и седе одесную Бога (Марк. 16, 19; снес. Лук. 24, 50. 51; Деян. 1, 9).

4) Всегда была содержима и исповедуема православною Церковию в словах Символа: «(верую во И. Христа) восшедшаго на небеса и седящаго одесную Отца».

§ 162.

Окончится ли царское служение И. Христа?

Как единородный Сын Божий, воспринявший в единство своей Божеской Ипостаси человеческое естество, Господь Иисус, вошедши в славу свою, юже имел у Отца прежде мiр не бысть (Иоан. 17, 5), навсегда пребудет в этой вечной славе, навсегда останется Царем неба и земли, купно со Отцем и Св. Духом, покланяемым и прославляемым от всея твари: и в этом смысле царствию его не будет конца (Лук. 1, 33). Но царское служение Его, как нашего Искупителя, спасению рода человеческого, начатое им на земле и продолжаемое на небеси, будет иметь конец, когда т. е. вполне оно совершится, приведением всех истинно верующих ко спасению: и в этом отношении подобает ему царствовати, дондеже положит вся враги под ногама своима (1 Кор. 15, 25). А это последует тогда, когда последний враг испразднится смерть (— 26), воскреснут все мертвецы (Иоан. 5, 25), обновятся небо и земля (2 Петр. 3, 6. 7. 13), — и Он, явившись во всей славе своей, произведет всемирный суд, скажет, как Царь сущим одесную его: приидите благословеннии Отца моего, наследуйте уготованное вем царствие от сложения мiра (Матф. 25, 34), и предаст царство Богу и Отцу (1 Кор. 15, 24), да будет Бог всяческая во всех (— 28).

Так именно смотрели на царское достоинство и служение И. Христа св. Отцы и учители Церкви. Например:

Св. Григорий Богослов: «Сын именуется царствующим, — в одном смысле, как Вседержитель и Царь хотящих и не хотящих; а в другом, как приводящий нас к покорности, и подчинивший своему царствию тех, которые добровольно признают Его Царем. И царствию Его, если разуметь оное в первом значении, не будет конца; а если разуметь во втором, будет ли какой конец? — Тот, что нас спасенных примет под руку свою (ибо покорившихся нужно ли еще приводить к покорности?); а потом восстанет судяй земли (Пс. 93, 3) и отделит спасаемое от погибающего; потом станет Бог посреди богов спасенных, чтоб рассудить и определить, кто какой достиг славы и обители»^[424].

Св. Иоанн Златоуст: «что значит: егда предаст царство (1 Кор. 15, 24)? Писание знает два царства Божия: одно по усвоению, а другое по творению. Христос царствует над всеми, и язычниками и Иудеями, и демонами и противниками, по праву творения; царствует над верными и добровольно Ему повинующимися, по праву усвоения. Об этом царстве говорится, что оно получает начало… Cie–то царство Он и предаст Отцу»^[425].

Св. Зенон веронский: «Апостол Павел (1 Кор. 15, 24) говорит о временном вочеловечившегося Бога царстве, по окончании которого сей приидет и сотворит суд живым и мертвым; что подтверждает самая связь речи, в которой говорится, что Христос должен царствовать со святыми своими до тех пор, пока не прекратит всякое начальство, всякую власть и силу, пока не низложит всех врагов под ноги свои, пока не истребится последний враг — смерть (1 Кор. 15, 24–26). Но евангелист Лука (1, 34) и Соломон (Прем. 3, 4–8) разумели первоначальную власть, в которой имея непрерывное от века и до века участие, Сын никогда не получал царства от Отца, и никогда не будет передавать его Отцу»^[426].

§ 163.

Нравственное приложение догмата о таинстве искупления.

1. Господь Спаситель наш, как Пророк —

a) Даровал нам закон веры и благочестия: мы должны принять этот закон, подчиниться ему и осуществить его в своей деятельности, — иначе он не принесет нам никакого плода и останется для нас чуждым.

б) Даровал закон новый, совершеннейший ветхозаветного: мы должны, приняв его, заботиться о том, чтобы ходить во обновлении жизни (Рим. 6, 4), и чтобы правда наша преизбыточествовала пред правдою не только книжников и фарисеев (Матф. 5, 20), но и самих праведников ветхозаветных^[427]. Будите убо вы, заповедал нам наш Законодатель, объясняя дух своего закона, совершени, якоже Отец ваш небесный совершен есть (— 48).

в) Даровал закон, единый спасительный для всех людей: мы должны более всего дорожить этим бесценным сокровищем и блюсти его со всем усердием до самой своей кончины.

2. Господь Спаситель наш, как Первосвященник —

а) Принес самого Себя в искупительную жертву за нас — грешных: при мысли о сам прежде всего да научимся повергаться пред бесконечно–милосердым к нам Господом в чувствах совершеннейшей благодарности и любви.

б) Совершил наше спасение крестом и на кресте: отсюда наша непреложная обязанность благоговейно чествовать это священное орудие нашего спасения, ради пострадавшего на нам Богочеловека; чествовать всеми способами, какие, по преданию от св. Апостолов, доселе соблюдает и заповедует нам православная Церковь, и, с верою в сердце, всегда и везде употреблять крестное знамение для нашей духовной пользы, освящать им все свои начинания и дела, ограждаться им от всех соблазнов и искушений (Правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 50).

в) Избавил нас своею крестною смертию от греха со всеми его гибельными последствиями и приобрел для нас освящение и живот вечный: да не царствует убо грех в мертвеннем нашем теле, во еже послушати его в похотех его; ниже да представляем уды наша оружия неправды греху, но да представляем себе Богови; да, таким образом, свобождшеся от греха, порабощшеся же Богови, имамы плод наш во святыню: кончину же, жизнь вечную (Рим. 6, 12. 13. 22).

г) Путем страданий и креста вошел в славу свою: и нам оставил образ, да последуем стопам его (1 Петр. 2, 21), и нам заповедал: иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю: а иже погубит душу свою мене ради и евангелия, той спасет ю (Марк. 8, 35).

д) Вознесшись на небеса, непрестанно ходатайствует о нас: аще убо кто из нас согрешит, будем твердо помнить, что мы ходатая имамы пред Богом, Иисуса Христа праведника (1 Иоан. 2, 1), и с искренним раскаянием во грехах, будем притекать к Нему в несомненной надежде, что Он спасти до конца может приходящих чрез него к Богу (Евр. 7, 25); будем притекать к Нему с молитвою и вообще во всех своих нуждах, памятуя слова Его: еже аще что просите от Отца во имя мое, то сотворю…; и аще чесо просите во имя мое, аз сотворю (Иоан. 14, 13. 14).

3. Господь Спаситель наш, как Царь — а) Победил ад и связал крепкаго, т. е. диавола со всеми его аггелами (Матф. 12, 29; 2 Петр. 2, 4): итак, да не страшимся нападений нашего исконного врага, но, возмогая во Господе и в державе крепости его, да вступаем смело в брань с началами, и властями, и мiродержителями тьмы века сего, духами злобы поднебесной (Еф. 6, 10. 12), и с дерзновением повторяя в сердце слова св. Павла: вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе (Фил. 4, 13).

б) Победил смерть и разрушил еe державу: да не страшимся же смерти, одушевляемые сладостнейшею надеждою, что грядет некогда час, егда мертвии услышат глас Сына Божия, и, услышавше, оживут (Иоан. 5, 25), что Он преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы его (Фил. 3, 21); что подобает тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в бессмертие (1 Кор. 15, 53).

в) Своим вознесением на небеса отверз нам вход в царство небесное: итак с верою, надеждою и любовию да течем на предлежащий нам подвиг, взирающе на начальника веры и совершителя Иисуса (Евр. 12, 1. 2), да идеже ныне Он, и мы будем (Иоан. 14, 3).

ОТДЕЛ II.

О БОГЕ СПАСИТЕЛЕ В ЕГО ОСОБЕННОМ ОТНОШЕНИИ К ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ РОДУ.

Дадеся ми всяка власть на небеси и на земли. Шедше убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам: u се аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Матф. 28, 18–20).

Иже веру имет u крестится, спасен будет: а иже не имет веры, осужден будет. (Марк. 16, 16).

§ 164.

Связь с предыдущим и предмет настоящего отдела.

Сын Божий, соделавшись человеком, совершил наше спасение. Как Пророк, Он возвестил нам тайну спасения, и указал прямой путь от смерти в живот; как Первосвященник, искупил нас от греха и всех казней за грех и заслужил для нас вечные блага; как Царь, подтвердил рядом чудес истину своего благовестия, разрушил державу смерти и ада, и отверз нам вход в царство небесное. Но нужно еще, чтобы это великое дело, совершенное за нас и для нас Сыном Божиим, было усвоено нами и соделалось, так сказать, нашею собственностию: иначе оно останется чуждым для нас, и Господь Иисус не будет еще нашим Спасителем. Нужно, в частности: а) чтобы мы, действительно, очистились от грехов, от которых Он искупил нас, и из грешников соделались праведниками, или освятились; нужно — б) чтобы, вслед за тем, действительно, освободились от всех гибельных следствий греха, временных и вечных, и получили вечное блаженство. К этим–то двум целям, к этому–то усвоению нам спасения и направлена теперь вся деятельность нашего Спасителя, выражающая Его особенное отношение к падшему роду человеческому (§ 51). И —

1. Господь Иисус употребляет все средства к тому, чтобы мы освятились, из грешников соделались праведниками, из чад гнева сынами Божиими, чтобы мы отложили, по первому житию, ветхаго человека, тлеющаго в похотех прелестных, и облеклись в новаго человека, созданнаго по Богу в правде и в преподобии истины (Еф. 4, 22. 24): это совершается для лиц частных в продолжение всей их земной жизни, а для всего рода человеческого будет совершаться до самой кончины мiра.

2. Господь Иисус, вдруг по смерти каждого из людей, судя по тому, воспользовался или не воспользовался умерший дарованными ему прежде средствами к освящению себя, освобождает или не освобождает его от справедливого наказания за грехи, и удостаивает или не удостаивает вечного блаженства, а при кончине мiра произведет суд всеобщий и окончательно воздаст всем по заслугам.

Таким образом, особенное отношение к нам Бога Спасителя, отличное от того, какое имеет Он ко всем другим своим созданиям, как Творец и Промыслитель, выражается в двух главных Его действиях: I) Он есть наш Освятитель; II) Он есть наш Судия и Мздовоздаятель.

ГЛAВA I.

О БОГЕ, КАК ОСВЯТИТЕЛЕ.

§ 165.

Понятие об освящении, участие всех Лиц Пресв. Троицы в деле освящения и исчисление средств или условий к освящению.

Под именем освящения (άγιασμός, δικαιοσίνη, sanctificatio, justificatio) разумеется действительное усвоение нам заслуг Христовых, или такое дело, в котором всесвятый Бог, при известных условиях с нашей стороны, действительно, очищает нас от грехов, оправдывает и соделывает освященными и святыми (1 Кор. 1, 1; 2 Кор. 1, 2). И сими убо нецыи бесте, писал св. апостол Павел коринфским Христианам, исчислив разные виды грешников, но омыстеся, но освятистеся, но оправдистеся, именем Господа нашего Иисуса Христа, и Духом Бога нашего (1 Кор. 6, 11). Это освящение, по словам древних учителей веры, составляет как бы главизну нашего спасения, завершая его собою, так что последнее без первого было бы еще неконченным^[428].

II. В деле освящения нашего участвуют все Лица Пресв. Троицы: Отец, Сын и Святый Дух. Отец, которому молился Сын еще во дни служения своего на земле о верующих в Него; Отче святый…, святи их во истину твою (Иоан. 17, 11. 17), и о котором писал потом Апостол Христианам: сам и Бог мiра да освятит вас всесовершенных во всем (1 Сол. 5, 23). Сын, который для того и предал Себя за Церковь, да освятит ю, очистит банею водною в глаголе: да представит ю себе славну церковь, не имущу скверны или порока, или нечто от таковых, но да будет свята и непорочна (Еф. 5, 26. 27), — и, действительно, бысть нам премудрость от Бога, правда же и освящение (1 Кор. 1, 30). Дух Святый, который потому и называется в преимущественном смысле святым (1 Кор. 8, 6; 12, 3 и др.), что все освящает^[429] ·, называется также Духом святыни (Рим. 1, 4), совершающим святыню в нас (1 Петр. 1, 2; 2 Сол. 2, 13). Вообще же мысль об участии всех Лиц Пресв. Троицы в деле нашего освящения выражает св. Апостол, когда говорит: разделения дарований суть, а тойжде Дух: и разделения служений суть, а тойжде Господь: и разделения действ суть, а тойжде есть Бог, действуяй вся во всех (1 Кор, 12, 4–6); или: благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и общение Святаго Духа со всеми (2 Кор. 13, 13). И еще: егда благодать и человеколюбие явися Спаса нашего Бога, не от дел праведных, ихже сотворихом мы, но по своей его милости спасе нас банею пакибытия, и обновления Духа Святаго, егоже излия на нас обильно Иисус Христом, Спасителем нашим, да оправдившеся благодатию его, наследницы будем по упованию жизни вечныя (Тит. 3, 4–7). Ту же мысль выражали и св. Отцы Церкви, например: Св. Василий великий: «Блаженный Павел, пиша к правоверующим, в одном месте сказал: благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами (2 Кор. 13, 13). Ибо, когда все действуется Богом чрез Иисуса Христа в Духе, неотлучным вижу действование Отца и Сына и Святого Духа. Посему–то все святые — храмы Бога и Сына и Духа Святаго; в них живет единое Божество, единое Господство и единая Святость Отца и Сына и Святаго Духа, чрез единую святыню крещения»^[430]. И в другом месте: «Дух во всяком действовании соединен и неразделен с Отцом и Сыном; вместе с Богом, который производит разделение действ, и с Господом, который производит разделение служений, сопребывает и Святый Дух, который полновластно домостроительствует в раздаянии дарований по достоинству каждого. Ибо сказано: разделения дарований… » и проч.^[431].

Св. Афанасий великий: «Блаженный Павел не разделяет Троицы, напротив учит о единстве Еe, когда, говоря Коринфянам о духовных дарах, возводит все к единому Богу Отцу, как главе, следующим образом: разделения дарований суть, а тойжде Дух: и разделения служений суть, а тойжде Господь: и разделения действ суть, а тойжде есть Бог, действуяй вся во всех (1 Кор. 12, 4–6). Ибо что разделяет Дух каждому, то подается каждому от Отца чрез Слово: все, принадлежащее Отцу, принадлежит и Сыну; потому и дарования, подаваемые от Сына в Духе, суть вместе дарования Отца. Равным образом, когда Дух в нас пребывает, тогда и Слово, давшее нам Духа, в нас пребывает, а в Слове и Отец, и исполняется сказанное: приидем к нему (Я и Отец) и обитель у него сотворим (Иоан. 14, 23). Ибо где свет, тем и сияние, а где сияние, тем вместе и действие его и благотворность. Этому научает тот же Павел во втором послании к Коринфянам словами: благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и общение Святаго Духа со всеми (13, 13). Благодать и дар, подаваемый Троицею, дается от Отца чрез Сына в Духе Святом. Ибо как благодать подается нам от (έκ) Отца чрез (διά) Сына; так и сообщение нам даяния возможно только в (έν) Духе Святом. Приявши его, мы имеем и любовь Отца, и благодать Сына, и общение самого Духа»^[432].

В частности, как в св. Писании, так и в писаниях учителей Церкви —

1. Отец представляется источником нашего освящения. От Него Спаситель первоначально ниспослал на землю Духа Святого: и аз умолю Отца, говорил Христос ученикам пред вознесением своим на небеса, и иного Утешителя даст вам, да будет с вами в век (Иоан. 14, 16); Утешитель же, Дух Святый, егоже послет Отец во имя мое, той вы научит всему (— 26); егда приидет Утешитель, егоже аз послю вам от Отца, Дух истины, иже от Отца исходит, той свидетелъствует о мне (15, 26). От Него же, Отца, прежде всего, производят Апостолы и все последующие раздаяния благодатных даров верующим: благодать вам и мир от Бога, Отца нашего, и Господа Иисуса Христа (Рим. 1, 7; 1 Кор. 1, 3; 2 Кор. 1, 2; Гал. 1, 3; Еф. 1, 2; Кол. 1, 3 и др.); или: благодать, милость, мир от Бога Отца нашего, и Xpиcma Иисуса Господа нашего (1 Тим. 1, 2; 2 Тим. 1, 2; Тит. 1, 4), — выражались обыкновенно Апостолы в своих благожеланиях Христианам^[433]. В сам–то смысле должно понимать и слова Христовы: никтоже может приити ко мне, аще не Отец, пославый мя, привлечет его (Иоан. 6, 44).

2. Дух Святой представляется совершителем нашего освящения. Явившись на землю, вскоре по вознесении Спасителя на небеса, чтобы усвоить нам дело спасения, Дух Святый с тех пор выну пребывает в Церкви (Иоан. 14, 16), возрождает грешников в таинстве крещения (Иоан. 3, 5), сообщается верующим в благодатных дарованиях, как Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия, Дух страха Божия (Ис. 11, 2. 3), обитает в нас, как в храмах своих (1 Кор. 6, 19), способствует нам в немощех наших (Рим. 8, 26), производит в нас плоды духовные: любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание (Гал. 5, 22) и все другие, так что никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1 Кор. 12, 3)^[434].

3. Сын представляется виновником нашего освящения. Он заслужил для нас все благодатные дарования Духа Святого своею крестною смертию. А потому, если Дух ниспослан от Отца на землю: то не иначе, как по ходатайству Сына (Иоан. 14, 16), во имя Сына (— 26), и никогда бы не был ниспослан, если бы Сын не совершил на кресте дела нашего искупления, и, вследствие своих заслуг, не был прославлен (Иоан. 7, 39). Потому же Сын изображается раздаятелем Духа Святого всем верующим и жаждущим воды живы (Иоан. 7, 37. 38), и благодать Духа называется обыкновенно благодатию Господа нашего И. Христа (Рим. 16, 24; 1 Кор. 16, 23; 2 Кор. 13, 13; Гал. 6, 18; Фил. 4, 23; 2 Сол. 3, 18), или благодатию Христовою (Гал. 1, 6; 2 Кор. 12, 9), благодатию, данною о Христе Иисусе (1 Кор. 1, 4; 2 Тим. 1, 9), и сам Дух Святый — Духом Христовым (Рим. 8, 9), Духом Сына (Гал. 4, 6). Потому же говорится, что именно Христос крестит нас Духом Святым (Матф. 3, 16), что Христос, как вечный Первосвященник, совершив единым приношением себя в жертву во веки освящаемых (Евр. 10, 14), непрестанно ходатайствует за нас на небеси (8, 25), и ниспосылает нам вся божественныя силы, яже к животу и благочестию (2 Петр. 1, 3), что обитание в нас Духа Святого есть обитание самого Христа (Рим. 8, 9. 10; снес. 2 Кор. 13, 5; Гал. 2, 20)^[435], что без Христа мы не можем творити ничесоже (Иоан. 15, 5), и что Он именно есть святяй нас Духом Святым^[436], а мы оcвящаемии (Евр. 2. 11; снес. 10, 29; 13, 12), или освященные о Христе Иисусе (1 Кор. 1, 2).

4. Для того, чтобы мы могли усвоить себе заслуги нашего Спасителя и, действительно, освятились, Он — 1) основал на земле благодатное царство свое, Церковь, как живое орудие, чрез которое совершает наше освящение; 2) сообщает нам в Церкви и чрез Церковь благодать Духа Святого, как силу, освящающую нас; и 3) учредил в Церкви таинства, как средства, чрез которые сообщается нам благодать Св. Духа.

ЧЛЕН I.

О СВ. ЦЕРКВИ, КАК ОРУДИИ, чрез которое совершает ГОСПОДЬ ВАШЕ ОСВЯЩЕНИЕ.

§ 166.

Разные смыслы слова: церковь; смысл, в каком будет излагаться здесь учение о ней, и точки зрения на предмет.

Имя Церкви Христовой^[437] употребляется в разных, более или менее обширных, смыслах.

Самый обширный из них есть тот, по которому Церковию Христовою называется общество всех разумно–свободных существ, т. е. и ангелов и людей, верующих во Христа–Спасителя и соединенных в Нем, как единой главе своей. В таком смысле понимает слово — Церковь св. Апостол, когда говорит, что Бог, в смотрение исполнения времен, положил возглавити всяческая о Христе, яже на небесех и яже на земли в нам: посадив его одесную себе на небесных, превыше всякого начальства и власти и силы и господства, и всякаго имене именуемаго, не точию в веце сем, но и во грядущем. И вся покори под нозе его: и того даде главу выше всех церкви, яже есть тело его, исполнение исполняющаго всяческая во всех (Еф. 1, 10. 20–23; см. также Евр. 12, 22. 23; Кол. 1, 18–20).

Такое же употребление этого слова встречается иногда у древних учителей Церкви^[438], и в самых песнях церковных, например, в следующей: «Тя, неизреченно соединившаго с небесным, Христе, земная, и едину Церковь совершивша ангелов и человеков, непрестанно величаем»^[439]. И если возьмем во внимание, что и все небесные Силы, без сомнения, веруют во И. Христа, как истинного Богочеловека, примирившего мiр Богу, и, кроме того, служат орудиями Его для устроения Церкви земной, в служение посылаются за хотящих наследовати спасение (Евр. 1, 14): то изложенный смысл понятия о Христовой Церкви для нас еще более уяснится. Впрочем, должно заметить, что в таком значении это слово употребляется весьма редко.

По второму, менее обширному и более употребительному, смыслу, Церковь Христова объемлет собою собственно людей, исповедывавших и исповедующих веру Христову, всех до единого, когда бы они ни жили, и где бы ныне ни находились, еще ли на земле живых, или уже в стране умерших.

В первом отношении, т. е. в отношении ко времени, членами Церкви Христовой признаются все веровавшие и верующие во И. Христа, как те, которые жили до пришествия Спасителя, так и те, которые жили и живут по Его пришествии. Начало Хр. Церкви полагается еще в раю, когда правосудный и премилосердый Судия изрек нашим несчастным праотцем сладостное обетование, что Семя жены сотрет главу змия, и когда, вслед за тем, началась вера в этого будущего Избавителя (Простр. Христ. Катих. о чл. IX, стр. 76, М. 1840). Продолжение Церкви — распростирается чрез весь ряд веков до скончания мiра. И она, обыкновенно, разделяется на Церковь ветхозаветную (Деян. 7, 38), состоящую из церкви патриархальной и подзаконной, и Церковь новозаветную. Справедливость этого понятия о христианской Церкви неоспорима, когда известно, что вера во Христа, действительно, началась не со времени только Его пришествия, а со времени первого о Нем обетования, что для сего–то собственно еще древле и давал Господь людям обетования, пророчества и прообразования, для сего дал и закон, который был пестуном во Христа (Гал. 3, 24), и что верующие в Него никогда на земле не оскудевали. Св. апостол Павел, исчисливши всех древних от начала мiра, которые свидетельствовани быша в вере (Евр. 11, 2) и верою получиша обетования, содеяша правду и проч. (— 33), наконец заключает, что Начальником и Совершителем этой веры их был тот же самый Господь наш Иисус (Евр. 12, 2). Посему–то и св. Отцы очень нередко замечали в своих сочинениях, что под именем христианской Церкви должно разуметь не одних верующих по рождестве Спасителя, но и бывших прежде. Так св. Златоуст, объясняя слова Апостола: едино тело, един дух… (Еф. 4, 4), спрашивает: «а что же такое едино тело?.. Все верующие, какие только существуют во вселенной, существовали и будут существовать. Равно и те, которые до пришествия Христова угодили Богу, суть едино тело. Почему? Потому что и они знали Христа»^[440]. Блаж. Августин говорит: «под Церковию не разумейте одних тех, которые начали быть святыми по пришествии и рождении Господа; к Церкви принадлежат и все святые, какие только когда либо были»^[441]. Тоже самое утверждают и другие древние учители^[442]. «Начало еe (Церкви) в раи положи», — читаем также в одном из чинопоследований церковных^[443].

Обращая внимание на состояние людей, верующих во И. Христа, находятся ли они еще на земле, или уже переселились в мiр иной, членами Церкви Христовой равно признают и первых и последних: ибо эта перемена состояния ощутительна в глазах наших, а Господь Бог несть Бог мертвых, но живых: вси бо тому живи суть (Лук. 20, 37 и 38). Впрочем, из скончавшихся принадлежат к Церкви Христовой только те, во–первых, которые, соблюдши на земле веру, получили уже на небе венец правды, егоже уготова Бог всем, любящим его (2 Тим. 4, 8), — и очевидно, что эти люди суть самые живые члены тела Христова^[444]. А во–вторых — скончавшиеся в вере и покаянии, которые, хотя не успели сами принести плодов, достойных покаяния, и не прияли небесных наград, но имеют надежду достигнуть вечного блаженства, по молитвам Церкви: ибо и эти люди имеют веру во Христа, и примирились с Ним чрез покаяние; значит отнюдь не отторгнуты от тела Церкви, которая потому за них молится^[445]. Но не принадлежат к Церкви те из умерших, которые сами отторгли себя от нее еще при жизни, вовсе потерявши или исказивши в себе веру во Христа, и, умерши нераскаянно, лишили себя даже молитв Церкви (1 Иоан. 5, 16)^[446]. В рассматриваемом нами отношении общеизвестно разделение Церкви Христовой на воинствующую или странствующую и на торжествующую^[447]. Первым именем называется Церковь земная, которая, не имея зде пребывающаго града (Евр. 13, 14), и руководствуя в этой стране пришельствия духовных чад своих в горнее отечество, ведет непрерывную брань со врагами их спасения (1 Петр. 5, 8. 9; Иоан. 5, 4; Еф. 6, 11. 12). Последнее название обыкновенно дают Церкви небесной, заключающей в себе тех Христиан, кои совершили уже свое земное течение, окончили свою брань со врагами спасения, и торжествуют теперь победу над ними вместе со Христом–победителем смерти и ада вкупе со св. ангелами (2 Тим. 4, 7; Евр. 12, 22. 23; Апок. 3, 21; 12, 11. 12). Очевидно, что Церковь торжествующая есть уже, так сказать, плод Церкви воинствующей: сия последняя родила, воспитала и привела наконец к цели всех тех, которые служат ныне членами первой. Посему–то обе эти Церкви отнюдь не должно смешивать (Послан. восточн. патриарх. о прав. вере чл. 10). Церковь воинствующая называется еще царством благодати или благодатным царством Христовым, а торжествующая — царством славы.

Наконец, в смысле еще более тесном, но самом общеупотребительном и обыкновенном, Церковь Христова означает собственно одну лишь Церковь новозаветную и воинствующую или благодатное царство Христово. «Веруем, как и научены верить, — говорят первосвятители Востока в своем послании о православной вере, — в так именуемую, и в самой вещи таковую, то есть, едину, святую, вселенскую, апостольскую Церковь, которая объемлет всех и повсюду, кто бы они ни были, верующих во Христа, которые, ныне находясь в земном странствовании, не водворились еще в отечестве небесном» (чл. 10). В сам–то смысле будем принимать Церковь и мы, при настоящем изложении учения о ней^[448].

Чтобы это изложение было, по возможности, раздельнее, рассмотрим Церковь: 1) со стороны более внешней, и именно со стороны еe происхождения, пространства и цели; 2) со стороны более внутренней ( более: так как внешней и внутренней стороны Церкви совершенно разделить нельзя), и скажем о составе и внутреннем устройстве Церкви; 3) наконец, как следствие из всего предыдущего, представим точное понятие о самом существе Церкви и еe существенных свойствах.

I.

О ПРОИСХОЖДЕНИИ, ПРОСТРАНСТВЕ И ЦЕЛИ ЦЕРКВИ.

§ 167.

Основание Церкви Господом Иисусом Христом.

Пришедши на землю для спасения людей, и принесши с Собою для них спасительное учение, Господь Иисус желал, чтобы люди, приняв новую веру, содержали ее не в отдельности друг от друга, а составили для сего определенное, религиозное общество; сам непосредственно положил начало этому обществу, и потом, посредством учеников и апостолов, распространил и утвердил его во всех пределах земли. Почему мы веруем и исповедуем, что «нет другого основания Церкви, кроме единого Христа, по слову Апостола: основания бо инаго никтоже может положити, паче лежащаго, еже есть Иисус Христос (1 Кор. 3, 11)» (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 85).

1) Желание основать из последователей своих единое общество Спаситель выражал неоднократно, например: а) после того, как апостол Петр, от лица всех апостолов, исповедал Его Сыном Божиим: на сам камени (т. е. исповедании), сказал тогда Господь наш, созижду церковь мою, и врата адова не одолеют ей (Матф. 16, 18); б) в притче о добром пастыре — словами: Аз есмь пастырь добрый, и знаю моя, и знают мя моя…, и ины овцы имем, яже не суть от двора сего, и тыя ми подобает привести, и глас мой услышат, и будет едино стадо и един пастырь (Иоан. 10, 14. 16); в) в молитве к Отцу небесному: да вси едино будут, якоже ты, Отче, во мне, и аз в тебе, да и тии в нас едино будут (Иоан. 17, 21). С мыслию об основании своего благодатного царства на земле Он начал первую свою проповедь людям, как повествует евангелист Матфей: оттоле начат Иисус проповедати и глаголати: покайтеся, приближися бо царство небесное (Матф. 4,17). С тою же точно проповедию посылал Господь по Иудеи и учеников своих: идите, сказал Он им, ко овцем погибшим дому Израилева; ходяще же проповедуйте, глаголюще, яко приближися царствие небесное (Матф. 10, 6–8). И как часто вообще Он беседовал к людям об этом царствии Божием и в притчах и не в притчах (Матф. 13, 24. 44–47; 22, 2; 25, 1; Лук. 9, 11; 10, 11; 17, 21; 21, 31 и др.)!

2) Но чего желал Христос, то и совершил. Он сам положил начало и основание для Церкви своей, когда избрал себе первых двенадцать учеников, которые, веруя в Него, находясь под Его властию, составляли единое общество под единою главою (Иоан. 17, 13), и образовали первую Его Церковь; когда, с другой стороны, сам установил все, что нужно для образования из последователей Его определенного общества. Именно:

а) учредил чин учителей, которые бы распространили Его веру между народами (Еф. 4, 11. 12); б) установил таинство крещения для принятия в это общество всех тех, которые уверуют в Него (Матф. 28, 19; Иоан. 3, 3; 4, 1; Марк. 16, 15); в) таинство евхаристии для теснейшего соединения членов общества между собою и с Ним, как главою (Матф. 26, 26–28; Марк. 14, 22–24; Лук. 22, 19. 20; 1 Кор. 12, 23–26); г) таинство покаяния для примирения и нового соединения с Ним и Церковию тех членов, кои нарушают Его законы и уставы (Матф. 28, 15–18); равно как и все прочие таинства (Матф. 18, 18; 28, 19; 19, 4–6; Марк. 6, 13 и др.). Посему–то еще во дни общественного служения своего Господь говорил о Церкви своей, как уже существовавшей (Матф. 18, 17). Но собственно Христос основал, или водрузил церковь свою только на кресте^[449], где Он стяжал ее, по выражению Апостола, кровию своею (Деян, 20, 28). Ибо только на кресте Господь собственно искупил нас и воссоединил с Богом, — без чего Христианство не имело бы никакого значения; только после крестных страданий Он вошел в славу свою (Лук. 24, 26), и мог ниспослать ученикам своим Духа Святого (Иоан. 7, 39), Наставника на всяку истину, только вошед в славу свою, торжественно изрек им: дадеся ми всяка власть на небеси и на земли, шедше убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа… (Матф. 28, 18–20). А если бы Христос не воссоединил нас с Богом своею смертию, и путем креста не вошел в славу свою и не даровал апостолам Духа Святого, Церковь Христова не могла бы утвердиться на земле, и все прежние начатки еe изгладились бы незаметно.

3) Облеченные силою свыше (Лук. 24, 46), св. апостолы, вследствие Божественного посольства, исшедше проповедаша всюду, Господу споспешствующу и слово утверждающу последствующими знаменми (Марк. 16, 20). И — а) из верующих в разных местах старались составлять общества, которые именовали церквами (1 Кор. 1, 2; 16, 19); б) заповедывали этим верующим иметь собрания для слушания Слова Божия и возношения совокупных молитв (Деян. 2, 42. 46; 20, 7); в) увещавали их блюсти единение духа в союзе мира, — представляя им, что они все образуют единое тело Господа Иисуса, коего суть только разные члены, имеют единаго Господа, едину веру, едино крещение (Еф. 4, 3. 4; 1 Кор. 12, 27), и вси от единаго хлеба причащаются (1 Кор. 10, 17), т. е. имеют все и для внутреннего и для внешнего единства; г) наконец, повелевали им не оставлять своего собрания, под опасением отлучения от Церкви и вечной погибели (Евр. 10, 24. 25). Таким образом, по воле и при содействии Спасителя, который сам непосредственно положил основание для Церкви своей, она насаждена потом во всех концах вселенной.

Излишне было бы приводить здесь еще свидетельства о сам самой Церкви христианской, которая, со времени происхождения своего до настоящих дней, всегда веровала и утверждала, что она основана именно И. Христом: это истина, совершенно общеизвестная; это событие, несомненно подтверждаемое не только христианскою, но и всеобщею историею человеческого рода.

§ 168.

Пространство Церкви Христовой: кто принадлежит и кто не принадлежит к ней.

Основавши Церковь свою, Христос Спаситель предуказал и еe пространство или объем. Этот объем Церкви можно рассматривать в двух отношениях: а) судя по еe назначению и б) в ее действительности.

I. В первом смысле Церковь Христова должна обнять собою не один какой–либо народ, подобно Церкви ветхозаветной, а все народы, весь род человеческий. Истина, которую открывал Господь всему роду человеческому еще древле в обетованиях патриархем (Быт. 22, 17; 28, 14); потом всему народу иудейскому в многочисленных пророчествах и прообразованиях (Пс. 2,7. 8; 71, 8–11; Ис. 2, 2. 3; 9, 6. 7; 42, 4–7; 49, 6; Мих. 4, 1; Зах. 9, 10; Мал. 1, 11 и др.); наконец, со всею ясностию изрек сам непосредственно, когда, явившись на земле исполнить древние обетования, прообразы и пророчества, заповедал ученикам своим: шедше в мiр весь, проповедите евангелие всей твари (Марк. 16, 15); шедше научите вся языки (Матф. 28, 19). И след. членами Церкви Христовой обязаны быть все люди, которых только слуха когда–либо достигнет евангельская проповедь. Обязаны все: ибо все равно призваны, по самой природе своей, в религиозный союз с Богом^[450]. И значит, когда этот союз ими нарушен, и когда, для восстановления его, сам Господь предлагает людям единственное средство в вере христианской (§§ 147. 148), они, и самим своим естеством, и властию Бога, обязываются принять предлагаемое средство, чтобы им пользоваться. Вот почему и присовокупил Спаситель к заповеди своей Апостолам о проповеди евангелия всей твари следующие слова: иже веру имет и крестится, спасен будет; а иже не имет веры осужден будет (Марк. 16, 16); иже аще, не приимет вас, ниже послушает словес ваших, исходяще из дому, или из града того, отрясите прах ног ваших; аминь глаголю вам: отраднее будет земли Содомстей и Гоморрстей в день судный, неже граду тому (Матф. 10, 14. 15).

II. Все люди обязаны быть членами Церкви Христовой; но не все суть ея члены на самом деле. Аще кто не родится водою и духом, сказал Спаситель, не может внити в царствие Божие или Церковь (Иоан. 3, 5). След. действительно принадлежат к Церкви Христовой толъко те, которые уже, по слову Апостола, единым духом ѳо едино тело крестились, аще иудеи, аще еллини (1 Кор. 12, 13; снес. Деян. 2, 41). Напротив, не принадлежат к ней — а) ни иудеи, ни магометане, ни язычники, которые не приняли еще благовестия и крещения Христова. Не принадлежат даже — б) те, которые, будучи уже оглашены благовестием, и принявши его, еще не сподобились крещения. «Оглашенный еще чужд верующему», — замечает св. Иоанн Златоустый^[451]. «Доколе ты оглашенный, говорит также св. Григорий Богослов одному, отлагавшему креститься, — дотоле стоишь в преддверии благочестия; а тебе должно взойти внутрь, пройти двор, видеть Святая, проникнуть взором во Святая–Святых, быть с Троицею»^[452]. И еще Тертуллиан укорял еретиков за то, что они не различали оглашенных от крестившихся^[453].

Относительно же уже вошедших в Церковь чрез дверь крещения мы — «веруем, что члены кафолической Церкви суть все, и притом одни верные, т. е. несомненно исповедующие чистую веру Спасителя Христа (которую прияли мы от самого Христа, от апостолов и святых вселенских Соборов), хотя бы некоторые из них и были подвержены различным грехам. Ибо, если бы верные, но согрешившие, не были членами Церкви, то не подлежали бы еe суду. Но она судит их, призывает к покаянию и ведет на путь спасительных заповедей: а потому, не смотря на то, что подвергаются грехам, они остаются и признаются членами кафолической Церкви, только бы не сделались отступниками, и держались кафолической и православной веры» (Посл. вост. патриарх. о прав. вере, чл. II). Т. е. — к Церкви Христовой принадлежат все православно–верующие, не одни только праведники, но вместе и грешники^[454]. Так учил об этом сам Начальник нашей веры и Совершитель, уподобляя Церковь свою то вечери, в которой принимают участие и добрые и злые (Мат. 22, 2. 13); то полю, на котором, по воле домовладыки, купно растут до жатвы и пшеница, и плевелы (Мат. 13, 24. 30); то стаду, в котором находятся овцы и козлища (Мат. 25, 33); то неводу, вверженному в море, и извлекающему оттуда хорошие и худые рыбы (Мат. 13, 47); то десяти девам, из коих пять были мудрые, а пять — юродивые (Матф. 25, 1 и след.). С этою–то целию Он и установил в Церкви таинство покаяния, в котором грешники очищали себя от грехов (Иоан. 20, 22. 23), и научил нас молиться ко Отцу, иже есть на небесех: остави нам долги наша (Матф. 6, 12)^[455].

Так же точно учили и поступали св. Апостолы. В велицем дому, пишет св. Павел, не точию сосуди злати и сребряни суть, но и древяни и глиняни (2 Тим. 2, 20). Аще речем, яко греха не имамы, свидетельствует другой Апостол пред всею Церковию христианскою, себе прелщаем и истины несть в нас (1 Иоан. 1, 8)^[456], и продолжает: чадца моя, сия пишу вам, да не согрешаете: и аще кто согрешит, ходатая имамы ко Отцу Иисуса Христа праведника (— 2, 1). Апостол Иаков дает заповедь Христианам: исповедайте убо друг другу согрешения, и молитеся друг за друга, яко да исцелеете (5, 16). Сами Церкви апостольские не чужды были недостатков, или некоторых членов, впадавших в прегрешения, как видно из писаний апостольских (1 Кор. 1, 10; 4, 18. 21; 6, 6; Фил. 2, 21; 3, 18. 19; 2 Сол. 2, 14; 3, 6; 1 Иоан. 1, 8–10; 2, 1. 12).

В частности, известно, что к Церкви коринфской принадлежал даже кровосмеситель, пока Апостол не повелел отлучить его. Принадлежал, это видно из упрека Апостола Коринфянам: отнюд слышится в вас блужение…; и вы разгордесте, и не паче плакасте, да измется от среды вас содеявый дело cиe (1 Кор. 5, 1. 2). Это же необходимо предполагается повелением отлучить его (— 4. 5): что и отлучать от Церкви того, кто не принадлежит к ней?..

Так точно постоянно учили и учители древней Церкви, очень нередко препираясь касательно этого предмета с еретиками, например: а) св. Киприан: «не должна соблазняться вера и любовь наша, когда видим в Церкви плевелы, и это не дает нам права самим удаляться от Церкви»^[457]; б) св. Амвросий: «всех освещает всеблагий (Христос), и желает не отвергнуть легко согрешающаго, но исправить, не исключить из Церкви упорного, но смягчить»^[458]; в) блаж. Феодорит: «не из одних только совершенных состоит вся Церковь Божия, но заключает в себе и тех, которые предаются беспечности, ведут жизнь неумеренную, и служат порочным удовольствиям»^[459]; г) блаж. Иероним: «ковчег Ноев был образом Церкви; как в ковчеге находились животные всякого рода: так и в Церкви находятся люди всех племен и всякой нравственности; как тем были — барс и козлища, волк и агнцы: так и здесь есть праведные и есть грешные, т. е. употребляются сосуды златые и сребряные вместе с деревянными и глиняными»^[460]; д) блаж. Августин: «если ковчег прообразовал собою Церковь; то сами видите отсюда, как необходимо, чтобы она содержала в себе, посреди этого потопа века сего, обоего рода животных, и врана и голубя. Кто же враны? Те, которые ищут своих си. А голуби? Те, которые ищут, яже о Христе Иисусе… И злые и добрые находятся в Церкви кафолической»^[461]. Такое учение излагали: Ориген, Пациан, Феодор гераклийский, Григорий великий и другие^[462].

1) Но есть предел, который если преступят грешники, то или «видимым действием церковной власти, или невидимым действием суда Божия, как мертвые члены, отсекаются от тела Церкви» (Простр. Хр. катих. о чл. IX, стр. 74, М. 1840). Так, не принадлежат уже к Церкви Христовой:

а) Отступники от христианской веры, которые, совершенно отвергшись ее, снова соделались язычниками или вообще иноверцеми, и, по выражению Апостола, попрали Сына Божия, скверну возмнили кровь заветную, еюже освятились, и укорили Духа благодати (Евр. 10, 29)^[463].

б) Еретики, которые хотя не отреклись совершенно от христианской веры, но отвергают и низвращают ее в основных еe догматах. Аще мы, или ангел с небесе, говорит Апостол Галатам о превращающих благовествование Христово, аще кто благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (1, 7. 8). Еретика человека, заповедует тот же Апостол ученику своему, епископу Титу, по первом и втором наказании отрицайся, ведый, яко развратися таковый, и согрешает, и есть самоосужден (Тит. 3, 10. 11): так не заповедал бы Апостол пастырю поступать с теми, которые еще принадлежат к его стаду. От нас изыдоша, но не беша от нас, пишет Апостол Иоанн о еретиках, которых называет антихристами, аще бы от нас были, пребыли убо быша с нами (1 Иоан. 2, 19). Посему–то, с самых времен апостольских, отлучены были от Церкви Керинфиане, Евиониты и другие еретики^[464]; а потом отлучаемы были на Соборах и все прочие еретики, появлявшиеся в последующее время. Это же несомненно предполагается теми правилами Соборов, которыми повелевалось снова принимать покаявшихся еретиков в недра Церкви^[465]. Подтверждается единодушным учением св. Отцов и учителей Церкви, которые называли еретиков, вслед за св. Апостолом, антихристами^[466], отвергшимися от Христа^[467], недостойными самого имени Христиан^[468], подобными язычникам^[469].

в) Отщепенцы или раскольники, которые, хотя не искажают догматов Веры, но не покоряются церковной власти, и чрез то самовольно отделяются от Церкви. Справедливость этой мысли видна из слов Спасителя: аще (кто) церковь преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь (Матф. 18, 17); из правил первого вселенского Собора, которыми повелевалось принимать в Церковь кафаров или новациан, возвращавшихся в еe недра, — а кафары были только раскольники^[470]; из 33–го правила собора лаодикийского, которым запрещалось с раскольниками даже молиться^[471]; и из учения св. Отцов, например:

Св. Киприана: «ты должен знать, что епископ в Церкви, и Церковь в епископе, и не находящиеся в единении с епископом, не находятся и в Церкви, и что напрасно обольщают себя те, которые, не имея мира с священниками Божиими, думают найти для себя бесчестное общение у некоих, когда Церковь кафолическая едина, неразделима и нераздробима, но повсюду соединена и скреплена узами согласующихся между собою пастырей»^[472]. И в другом месте: «противящийся Церкви и отделяющийся от ней может ли надеяться быть членом Церкви, когда блаж. Павел, рассуждая о сам предмете, и показывая таинство единства, говорит: едино тело, един дух, якоже и звани бысте во едином уповании звания вашего: един Господь, едина вера, едино крещение, един Бог (Еф. 4, 4)»^[473]?

Св. Иоанна Златоуста: «говорю и свидетельствую, что раздирать Церковь не меньшее зло, как и впасть в ересь»^[474].

Св. Василия великого: «в ней (Церкви) содержит и сочетавает каждый член в единомыслии с другим единая и истинно единственная Глава, которая есть Христос. А если между членами нет единомыслия, не сохраняется союз мира, не соблюдается кротость в духе, находятся же разделение, распря и зависть: то очень дерзко было бы назвать таковых членами Христовыми, или сказать, что они под управлением Христовым»^[475].

Блаж. Августина: «крещен ли кто крещением Христовым и вне Церкви, от еретиков или или от раскольников, — не должно отвергать таинства истины, его освятившего, когда перейдет он в недра Церкви»^[476].

г) И, вообще, все те, которых Церковь, по данной ей от Господа власти вязать и решить, находит нужным отлучать от общества верующих (Матф. 18, 17. 18), как поступаст она доселе^[477], и как видно из еe древних правил^[478] и свидетельств еe древних учителей. Например: а) св. Киприана: «гордые и упорные умерщвляются мечом духовным, когда извергаются из Церкви: потому что вне еe они жить не могут, — когда един есть дом Господень и никому невозможно спасение, как только в Церкви»^[479]; б) св. Василия великого: «церковные уставы обличенных в тяжких грехопадениях отлучают от прочего тела, да не мал квас все смешение повредит (1 Кор. 5, 6). Посему, согласно с волею благого Бога — отнимать беззаконных от народа. Ибо беззаконные не войдут со святыми во Святая, потому что лопата в руце Господней (Мат. 3, 12). Но те, которые ныне, как беззаконные, отлучены от народа, спокойно переносят с ними случившееся, не помышляя, что это есть образ того, что постигнет их на страшном суде Божием. А сколько вредно не отделять беззаконных от общения со святыми членами Христовыми, сие выразил Апостол, укоряя Коринфян за то, что они не плакали, да измется от среды их содеявый дело таковое (1 Кор. 5, 2)»^[480]; в) блаж. Иеронима: «прелюбодей, любодей, человекоубийца и другие беззаконники бывают отлучаемы от Церкви чрез пастырей, — а еретики сами произносят на себя приговор, добровольно удаляясь от Церкви»^[481].

Чтобы правильнее судить о раскрытых нами положениях касательно еретиков и раскольников, надобно знать, что ересь и что раскол, и какие здесь разумеются еретики. О ереси и расколе дают нам следующие понятия древние учители Церкви:

а) Св. Василий великий: «иное нарекли древние ересию, иное расколом, а иное самочинным сборищем, — еретиками назвали они совершенно отторгшихся и в самой вере отчуждившихся; раскольниками — разделившихся в мнениях о некоторых предметах церковных и о вопросах, допускающих уврачевание; а самочинными сборищами — собрания, составляемые непокорными пресвитерами или епископами и ненаученным народом»^[482].

б) Блаж. Иероним: «между ересию и расколом, по моему мнению, то различие, что ересь состоит в низвращении догмата, а раскол также отлучает от Церкви по причине несогласия с епископом (propter episcopalem dissensionem). След., эти две вещи по происхождению могут казаться различными в известных отношениях; но в основании нет раскола, который бы не имел чего–либо общего с какою–либо ересию по восстанию против Церкви»^[483].

в) Блаж. Августин: «еретики, ложно умствуя о вере, символе и о Боге, нарушают самую веру, а раскольники неправедными своими толками отторгаются от братской любви, хотя веруют тому же, чему и мы»^[484].

Когда же говорим, что еретики и раскольники не принадлежат к Церкви, — разумеем не тех из них, которые держатся ереси или раскола в тайне, стараясь казаться принадлежащими к Церкви, и наружно исполняя еe уставы; или — увлекаются еретическими и раскольническими заблуждениями по невежеству и без всякой злонамеренности и упорства: ибо очевидно, что они ни сами видимо не отлучили еще себя от общества верующих, ни отлучены властию Церкви, — хотя, быть может, и отлучены уже сокровенным от нас и от них судом Божиим^[485]: таковых людей всего лучше предоставлять суду Того, который ведает самые помышления человеческие, и испытует сердца и утробы. Но разумеем еретиков и раскольников явных, которые уже отделились от Церкви или отлучены ею, и след. еретиков и раскольников намеренных, упорных и потому в высочайшей степени виновных. Против них–то собственно направлены были изречения св. Отцов и учителей Церкви, приведенные нами выше.

§ 169.

Цель Христовой Церкви и данные ей для цели средства.

I. Цель, для которой основал Господь Церковь свою, есть освящение людей–грешников, а затем воссоединение их с Богом. Эту цель ясно указал св. Павел, когда изрек о Спасителе: той дал есть овы убо апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святых…, — в созидание тела Христова, дондеже достигнем вси в соединение веры и познания Сына Божия, в мужа совершенна, в меру еозраста исполнения Христова (Еф. 4, 11–13). Но столько же очевидна эта цель — а) из отношения Церкви к вере: если христ. Церковь есть общество людей, содержащих христианскую веру, а вера христианская дана нам собственно для того, чтобы мы соделались святыми, и достигли вечного живота и блаженства в Боге (Еф. 1, 4; Марк. 16, 16; Иоан. 3, 16. 16. 18. 36); то не другая может быть и цель Церкви; б) из того, что Церковь основана самим И. Христом: а единственною целию пришествия Его на Землю было наше спасение (Иоан. 3, 16); след. и все, что ни делал Он на земле, могло клониться лишь к тому, чтобы взыскати и спасти погибших (Матф. 18, 11 и др.); в) наконец из того, что, пред вознесением своим на небо, посылая Апостолов для насаждения Церкви во всем мiре, Он передал им и всем их преемникам свое Божественное посольство, принятое Им от Отца: якоже посла мя Отец, и аз посылаю вы (Иоан. 20, 21), и таким образом поручил им как бы продолжать, при Его содействии, тоже самое дело (Иоан. 4, 34), для которого приходил сам, — а оно состояло именно в освящении грешного рода человеческого (Еф. 5, 26. 27; Тит. 2, 14), в избавлении его и от тех бедствий, которым подвергся он чрез первое и все последовавшие грехопадения (Матф. 20, 28; Евр. 2, 11. 14. 16 и др.).

II. Нетрудно теперь определить и средства, которые даровал Господь Церкви своей для достижения этой цели. Они, во–первых, должны соответствовать цели, т. е. освобождению людей от помянутых бедствий, освящению грешников и приведению их к вечному блаженству; во–вторых, должны быть те же самые, какие употреблял наш Искупитель.

Первое бедствие падшего человека есть ослепление его ума, забвение истин первобытной веры, любви и надежды, и, вслед затем, неведение пути для возвращения к Богу. Посему, пришедши в мiр, Искупитель является прежде всего пророком (Матф. 24, 19), или учителем (Марк. 4, 38; Матф. 19, 16), проходит грады и веси, учит на сонмищах, и проповедует евангелие царствия (Матф. 9, 35; Марк. 6, 6; Лук. 13, 22), утверждая, что Он на cиe и послан есть (Лук. 4, 43), на cиe и изыде (Марк. 1, 38). Посему и Церкви своей Он дал овы апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители (Еф. 4, 11), и заповедал им преподавать людям учение, и именно то учение, которое проповедывал сам (Матф. 28, 19. 20), которое пронесли потом по всей земле св. Апостолы, и, по вдохновению от Духа Святого, заключили в письмена, и устно предали навсегда Церкви^[486].

Второе бедствие человека–грешника есть его виновность пред Богом, по которой, даже узнавши путь для возвращения к Отцу небесному, грешник не осмелился бы идти, или не мог бы придти по этому путя к вожделенной цели. Соответственно такой потребности, Искупитель наш благоволил соделаться первосвященником или архиереем (Евр. 4, 15; 5, 1), принести самого Себя в жертву за грешный род человеческий (Евр. 7, 26–28), и, таким образом, примирить нас Богови своим крестом. убив вражду на нам (Еф. 2, 16). А в Церкви своей установил св. таинства (Матф. 28, 19; Лук. 22, 19; Иоан. 20, 21; 1 Кор. 11, 24; Матф. 16, 19 и др.) и вообще священнодействия, посредством которых она усвояла бы людям Его крестные заслуги, сообщала им спасительную благодать, освящала их, и созидала в жилище Божие Духом (Еф. 2, 22). Учредил также и чин священнослужителей или строителей таин Божиих (1 Кор. 4, 1), когда преподал св. Апостолам власть и силу (Лук. 22, 19; Иоан. 20, 22) совершать таинства (Матф. 28, 19; Лук. 22, 12; Иоан. 20, 22) и другия священнодействия (Матф. 9, 38; 24, 20; снес. Иак. 5, 14); а Апостолы передали эту власть и силу своим преемникам (1 Кор. 2, 12. 16; 1 Тим. 2, 1. 2).

Наконец, последнее бедствие падшего человека есть его нравственное бессилие, по которому он, и узнавши путь к воссоединению с Богом, и получив дерзновение и все благодатные средства шествовать сим путем, может останавливаться на нам, угашая в себе духа благодати (1 Сол. 5,19), может уклоняться надесно и налево, или даже — обращаться вспять (Лук. 9, 62). В этом отношении для людей–грешников нужны верные руководители, которые бы в точности определяли их шествие законами и правилами, наблюдали бы за ними постоянно, и возбуждали бы их наградами и наказаниями. Господь Иисус, как Искупитель человеков, вполне удовлетворил и этой их нужде частию уже тем, что преподавал им разные законы для управления их ко спасению (Матф. 6, 5. 6; 16, 17; Иоан. 14. 1; 15, 9–12), указывал побуждения (Матф. 5, 2–12), подвергал грешников суду своему духовному, и прощал грехи (Лук. 5, 23. 24; 7, 48. 49). Но особенно — тем, что учредил на земле Церковь свою, как самое благоустроенное общество, для руководствования людей к животу вечному. В этом обществе Он учредил духовное управление и управителей, каковыми были в начале св. апостолы, облеченные Им властию пасти церковь (Иоан. 21, 15–17), и, вследствие того, вязать и решить (Матф. 16, 19; 18, 18; Иоан. 20, 22. 23), миловать послушных, и отсекать от Церкви непокорных (Матф. 18, 17); а потом, соделались преемники апостолов, приявшие от них ту же Богодарованную власть пасти Церковь (Деян. 20, 28; 1 Петр. 5, 2. 3), и управлять ею (1 Тим. 5, 19. 20. 22; Тит. 1, 5; 2, 1. 3). Посему–то справедливо называется Господь Пастыреначальником (1 Петр. 5, 4) и Царем своего благодатного царства (Иоан. 18, 36. 37).

Если же, таким образом, для достижения высочайшей цели Церкви, И. Христос даровал ей три существенные и необходимые средства: то отсюда само собою открывается и цель еe ближайшая, которая состоит именно в соблюдении и надлежащем употреблении всех этих средств. Т. е. Церковь предназначена и потому обязана: а) сохранять драгоценный залог спасительного учения веры (1 Тим. 6, 20; 2 Тим. 1, 12–14), и распространять это учение посреди народов; б) сохранять и употреблять во благо людей Божественные таинства и вообще священнодействия; в) сохранять Богоучрежденное в ней управление, и пользоваться им сообразно с намерением Господа.

§ 170.

Необходимость принадлежать к Церкви Христовой для достижения спасения.

Необходимое следствие из учения о главнейшей и посредствующей цели Христовой Церкви, есть учение о том, что вне этой Церкви спасения нет. Ибо для спасения требуется со стороны человека:

1) Вера во И. Христа, примирившего нас с Богом: несть бо иного имене под небесем данного в человецех, о немже подобает спастися нам (Деян. 4, 12); и еще прежде сказал сам Спаситель: веруяй в Сына, имать живот вечный, а иже не верует в Сына, не узрит живота, но гнев Божий пребывает на нам (Иоан. 3, 36). Но истинное учение Христово и о Христе сохраняется и проповедуется только в Церкви Его и Церковию, без чего не может быть и истинной веры (Рим. 10, 17).

2) Участие в св. таинствах, чрез которые подаются нам вся божественные силы, яже к животу и благочестию (2 Петр. 1, 8). Ибо сказано: аще кто не родится свыше, не может видети царствия Божия (Иоан. 3, 3); аще не снесте плоти Сына человеческого, ни пиете крови его, живота не имате в себе (Иоан. 6, 53) и проч. Но и Богоучрежденные таинства и надлежащее совершение их можно найти только в Христовой Церкви.

3) Наконец добрая, благочестивая жизнь: не всяк глаголяй ми, Господи, Господи, внидет в царствие небесное: но творяй волю Отца моего, иже есть на небесех (Матф. 7, 21); аще хощеши внити в живот, соблюди заповеди (Матф. 19, 17). Но для успеха в такой жизни слабый человек имеет нужду в надежном руководительстве, и, часто падая во грех, — в очищении себя от грехов и примирении себя с Богом, — без чего опять невозможна ни добрая жизнь, ни спасение. А это надежное руководительство, вместе с Божественным правом отпущать людям грехи, существует также только в Церкви Христовой.

Совершенно понятны должны быть, после сего, изречения Спасителя, утверждающие рассматриваемую нами истину: иже не имет веры…, осужден будет (Марк. 16, 16); не веруяй в Сына уже осужден есть (Иоан. 3, 18); аще кто церковь преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь (Матф. 18, 17). Также — изречения св. Апостолов, которые называют еретиков учителями лживыми, иже вносят ереси погибели…, приводяще себе скору погибель (2 Петр. 2, 1), прельстителями, имже мрак тьмы во веки блюдется (Иуд. 13), людьми само осужденными (Тит. 3, 11). Наконец — изречения св. Отцев и древних учителей Церкви:

Св. Игнатия Богоносца: «не обольщайтесь, братия моя, — кто следует творящему раскол, тот не наследует царствия Божия»^[487]. Св. Иринея: «в Церкви, как говорит Писание, Бог положил апостолов, пророков, учителей (1 Кор. 12, 28) и всякое другое делание духовное, коего лишены все, кои не приходят в Церковь, но сами себя удаляют от истинной жизни своими худыми мыслями, и еще худшими поступками. Ибо где Церковь, тем и Дух Божий, и где Дух Божий, тем и Церковь и всякая благодать: ибо Дух есть истина. Посему те, кои непричастны Его, не питаются сосцеми матерними для получения жизни, и в теле И. Христа не находят для себя обильнейшего источника, но ископывают себе на земле кладенцы сокрушенные, и из лужи пьют гнилую воду, удаляясь от веры Церкви, дабы не быть к ней приведенными, и отвергая Духа, дабы не просветиться Им»^[488]. «В ней (в Церкви) для целого мiра показан один путь ко спасению. Ибо ей вверен свет Божий и Божия премудрость, чрез которую она спасает всех людей»^[489]. Феофила антиохийского: «мiру, волнуемому и обуреваемому от грехов, Бог даровал собрания, разумею — святые церкви, в которых, как в безопасных пристанях при островах, сохраняется учение истины, к которым прибегают желающие спастися»^[490]. Св. Киприана: «всякий, отделяющийся от Церкви, присоединяется к жене незаконной, и делается чуждым обетований Церкви; оставляющий Церковь Христову, лишает себя наград, предопределенных Христом. Он чужд для ней, он непотребен ей, он враг ее. Не имеющий материю Церкви, не может иметь Отцом своим Бога. Если бы кто–нибудь спасся из находившихся вне ковчега Ноева; то и находящийся вне Церкви мог бы также спастись. Господь в научение наше говорит: иже несть со мною, на мя есть, и иже не собирает со мною, расточает (Матф. 12, 30)». Далее: «какие жертвы думают приносить питающие ненависть к священникам? Ужели они думают быть со Христом, собираясь вне Церкви Христовой? Сии люди, хотя бы предали себя смерти за исповедание имени Христова, грех их не омоется и самою кровию. Неизгладимая и тяжкая вина разделения не очищается даже страданиями. Находящийся вне Церкви не может быть мучеником; оставляющий Церковь, имеющую царствовать, не может сподобиться царствия»^[491]. И еще: «вне Церкви нет спасения…»^[492]. Блаж. Иеронима: «говорим, что всяк спасающийся спасается в Церкви»^[493], «кто удаляется от Церкви, тот немедленно умирает от язвы»^[494]. Блаж. Августина: «никто не достигает спасения и вечной жизни, кроме того, кто имеет главою Христа; а иметь главою Христа может лишь тот, кто находится в Его теле, которое есть Церковь»^[495]. Кто не между членами Христовыми, тот не может иметь христианского спасения»^[496]. «Всякий, отделившийся от общения с Церковию, хотя бы жизнь его была достойна похвалы, за то одно беззаконие, что отторгся от единения со Христом, не будет иметь жизни, но гнев Божий пребывает на нам»^[497]. Блаж. Феодорита: «к нам спасение приходит чрез Церковь; а находящиеся вне Церкви не получают вечной жизни»^[498]. Вообще, по учению древних пастырей христианских:

1) Вне Церкви нет ни слышания^[499], ни разумения Слова Божия^[500]; нет истинного Богопочтения^[501]; не обретается Христос^[502], не сообщается Дух Святый^[503]; смерть Спасителя не доставляет спасения^[504]; нет трапезы тела Христова^[505]; нет плодотворной молитвы^[506]; не может быт ни спасительных дел^[507], ни истинного мученичества^[508], ни высокой девственности^[509] и чистоты^[510], ни душеполезного поста^[511], ни благословения Божия^[512].

2) А в Церкви, напротив, благоволение и благодать Божия^[513]; в Церкви обитает триединый Бог^[514]; в Церкви познание истины^[515], познание Бога и Христа^[516], преизобилие благ духовных^[517]; в Церкви истинные, спасительные догматы^[518], истинная, от апостолов происходящая, вера^[519], истинная любовь^[520], и прямый путь к вечной жизни^[521].

II.

О СОСТАВЕ И УСТРОЙСТВЕ ЦЕРКВИ.

§ 171.

Общий взгляд на это устройство.

Определив объем Церкви своей, указав ей цель и дав необходимые средства для цели, Господь Иисус дал ей вместе определенное устройство, которым вполне обеспечивается и облегчается достижение этой цели. Устройство Церкви состоит в том, что — а) она разделяется, по составу своему, на две существенные части: паству и Богоучрежденную иерархию, поставленные в известном отношении между собою; б) иерархия подразделяется на свои три существенные, отличные одна от другой, и связанные между собою, степени; в) паства и иерархия подчинены верховному судилищу Соборов, и — г) наконец, все стройное тело Церкви, образующееся из столь разных я премудро расположенных между собою членов, имеет единую главу в самом Господе И. Христе, оживляющем ее пресв. Духом своим.

§ 172.

Паства и Богоучрежденная иерархия с их взаимным отношением.

I. Не трудно показать, вопреки мнению некоторых неправомыслящих^[522], что разделение членов Церкви на два упомянутые класса ведет свое начало от самого Спасителя. Неоспоримо, что сам Господь учредил в Церкви своей особое сословие людей, составляющее собою иерархию, и что этих–то собственно людей, и только их одних, Он уполномочил распоряжать теми средствами, какие даровал Он Церкви для еe цели: т. е. уполномочил быть в ней учителями, священнослужителями и духовными управителями, а отнюдь не предоставил сего безразлично всем верующим, повелевши им, напротив, только повиноваться пастырям (Правосл. испов. ч. 1, отв. на вопр. 109; посл. восточн. патриарх. о прав. вере чл. 10; простр. Хр. Катих. о чл. IX).

1. Читая св. Евангелие, содержащее в себе историю жизни и действий нашего Спасителя, мы видим:

а) Что Он сам непосредственно и из всех своих учеников набрал именно двенадцать, которых назвал своими апостолами. Егда бысть день, повествует св. Лука, призва (Иисус) ученики своя: и избра от них дванадесяте, ихже и апостолы нарече (Лук. 6, 13), и потому говорил к ним: не вы мене избрасте, но аз избрах вас (Иоан. 15, 16).

б) Что им–то одним Он дал заповедь и власть учить все народы, совершать для них св. таинства, и управлять верующих ко спасению (Матф. 28, 19; Лук. 22, 19; Матф. 18, 18).

в) Что Он преподал эту власть св. апостолам точно также, как сам приял от Отца: дадеся ми всяка власть…; шедше убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца, и Сына, и, Святаго Духа (Матф. 28, 18. 19); якоже посла мя Отец, и аз посылаю вы, и сие рек, дуну, и глагола им: приимите Дух Свят, имже отпустите грехи, отпустятся им: и имже держите, держатся (Иоан. 20, 21. 22. 23).

г) Что к этим двенадцати Он сам же непосредственно присовокупил еще семьдесят определенных учеников, которых послал на то же великое дело (Лук. 10, 1 и след.).

д) Что, передавая своим дванадесяти ученикам свое небесное посольство, Он желал, дабы от них непосредственно перешло оно и на их преемников, а от сих последних, переходя из рода в род, сохранялось в мiре до самого скончания мiра. Ибо Он, сказав апостолам: шедше в мiр весь, проповедите евангелие всей твари (Марк. 16, 15), непосредственно присовокупил: и се аз c вами есмь во вся дни до скончания века (Матф. 28, 20). Следов., в лице апостолов Он послал на то же дело, и обнадежил своим присутствием всех их будущих преемников, и в точном смысле сам дал Церкви не только апостолы, пророки и благовестники, но и пастыри и учители (Еф. 4, 11).

е) Наконец, что, облекши таким образом своих св. апостолов божественною властию, Он, с другой стороны, весьма ясно и со страшными угрозами обязал всех людей и будущих Христиан принимать от апостолов учение и таинства, и повиноваться их гласу. слушаяй вас, мене слушает: и отметаяйся вас, мене отметается: отметаяйся же мене, отметается пославшаго мя (Лук. 10, 16). Шедше в мiр весь, проповедите евангелие всей твари. Иже веру имет и крестится, спасен будет: а иже не имет веры, осужден будет (Марк. 16, 15. 16; снес. Мат. 10, 14; 18, 15–19).

Вот потому–то, даже когда Господь вознесся на небеса, только по Его указанию, причтен бысть к единонадесяти апостолом, на место отпадшего Иуды, Матфий (Деян. 1, 26); и только, по гласу самого Духа Святого, отделены Варнава и Савл на дело, на неже призвал и х Искупитель наш (Деян. 13, 2; снес. 9, 15).

2. Еще яснее открывается такое намерение Господа из действий апостолов, водившихся Духом Его. Действия эти двух родов, и равно относятся к подтверждению рассматриваемой нами истины.

Действия первого рода следующие:

а) Св. апостолы сами постоянно удерживали за собою то право, и проходили те обязанности, которые собственно им завещал Господь (Деян. 5, 42; 6, 1–5; 1 Кор. 4, 1; 5, 4. 5; 9, 16), несмотря ни на какие препятствия со стороны врагов, силившихся отнять у них это божественное право (Деян. 4, 19; 5, 28. 29).

б) Распространяя евангелие, и основывая в разных местах многочисленные церкви, на вся эти церкви апостолы рукополагали пресвитеры, а где находили нужным, и епископы (Деян. 14, 23; 20, 28)^[523]. И этим–то, нарочито избранным, лицем, как своим неместникем и преемникам (Тит. 1, 5), чрез таинственное рукоположение передавали ту божественную власть, которую сами прияли от И. Христа, удостоверяя их, что их поставляет в Церкви сам Дух Святый (Деян. 20, 28). В частности же, этим только освященным лицем передавали собственное право и обязанность учить Христиан (1 Тим. 6, 20; 2 Тим. 1, 16; 4, 2; Тит. 2, 1. 13), священнодействовать (1 Кор. 2, 12. 16; 1 Тим. 2, 1. 2), и пасти стадо Христово (Деян. 20, 28; 1 Петр. 5, 12).

в) Наконец, св. апостолы непосредственно избранным и рукоположенным ими епископам заповедали передавать, чрез таинственное рукоположение, свою божественную власть и иным, нарочито избранным и приготовленным, людям (2 Тим. 2, 2; Тит. 1, 16); подробно описывали те особенные свойства, коими должны отличаться эти, призываемые на столь высокое служение, люди (1 Тим. 3, 1–10; Тит. 1, 6 и след.); постановляли особые правила суда над ними (1 Тим. 6, 19), и повелевали награждать тех, кои оказывались прилежащими добре к своей должности (1 Тим. б, 22; 6, 17; Тит. 1, 5).

Из других действий апостолов видно, что —

а) Людям, не облеченным законного властию священнодействовать, они строго запрещали восхищать себе эту власть. Како проповедят, аще не послани будут? спрашивает великий учитель языков (Рим. 10, 15), еда вси апостоли, еда вси пророцы, еда вси учители? (1 Кор. 12, 29). И ответствует в другом послании: никтоже сам себе приемлет честь, но званный от Бога, якоже и Аарон, так что даже и Христос не себе прослави (не сам присвоил себе славу) быти первосвященника, но глаголавый к нему: Сын мой еси ты, аз днесь родих тя (Евр. 5, 4. 5).

б) А всех вообще верующих обязывали и увещавали: повинуйтеся наставником вашим, и покоряйтеся; тии бо бдят о душах ваших (Евр. 13, 17); молим вы, братие, знайте (уважайте) труждающихся у вас и настоятелей ваших о Господе, и наказующих вы, и имейте их по преизлиха в любви за дело их (1 Сол. 5, 12. 13).

3. Нисходя ко временем, последовавшим непосредственно за веком апостольским, мы усматриваем:

а) Что в Церкви Христовой постоянно существовало особенное сословие пастырей, которым все прочие верующие обязаны были повиноваться. Эту мысль ясно высказывают мужи и ученики апостольские, без сомнения, хорошо знавшие волю своих наставников, как то: св. Климент римский^[524], св. Игнатий^[525], а потом и последовавшие пастыри: св. Ириней^[526]. св. Киприан^[527], Евсевий^[528], Григорий Богослов^[529], Златоуст^[530], Амвросий^[531] » Иероним^[532], Августин^[533] и др.

б) И что пастыри, составлявшие это особое сословие, всегда производили свою власть от самого И. Христа, называли себя преемниками апостолов, представителями в Церкви самого Спасителя. Вот, например, — слова: св. Климента римского: «получив совершенное предведение, апостолы поставили вышеупомянутых (т. е. епископов и диаконов), и вместе преподали правило, чтобы, когда одни почиют, их служение восприняли на себя другие, испытанные мужи»^[534]. Св. Игнатия Богоносца: «епископы поставлены во всех концах земли, по воле И. Христа»^[535]. Св. Иринея: «мы можем наименовать тех, которых апостолы поставили церквам епископами, и преемников их даже до нас, кои ничему такому не учили, и ничего такого не знали, что вымышляют еретики. Ибо если апостолы знали сокровенные тайны, которые открывали только совершенным, а не и всем другим; то тем более они сообщали эти тайны лицам, которым поручали самые церкви: поелику апостолы хотели, чтобы те, которых они оставляли своими преемниками, передавая им собственное служение учительства, были весьма совершенны и неукоризненны во всех отношениях»^[536]. Св. Киприана: «мы преемники апостолов, правящие Церковь Божию тою же властию»^[537]. Св. Амвросия: «епископ представляет собою Лицо Христа и есть неместник Господа»^[538]. Блаж. Иеронима: «у нас место апостолов занимают епископы»^[539].

II. После этого уже очевидно, какое должно быть взаимное отношение составных частей Церкви Христовой. Пастыри обязаны учить своих пасомых (1 Тим. 6, 20; Тит. 2, 1. 13); совершать для них священнодействия (1 Кор. 2, 12 16; 1 Тим. 2, 1. 2); духовно управлять словесным стадом (Деян. 20, 28; 1 Петр. 5, 1. 2). Пасомые обязаны слушаться учения своих пастырей (Лук. 10, 16; 1 Сол. 5, 12, 13); пользоваться их священнодействиями (Марк. 16, 15. 16), и повиноваться их духовной власти (Евр. 13, 17). Посему хотя в Слове Божием церковию иногда называется собственно паства, отличаемая от пастырей, которым поручена в смотрение (Деян. 20, 28; 1 Тим. 3, 5), а иногда приписывается это имя одним пастырям (например: в следующей речи Спасителя: аще согрешит к тебе брат твой, иди и обличи его между тобою…, аще же не послушает их, повеждь церкви; аще же и церковь преслутает, буди тебе, якоже язычник и мытарь; аминь бо глаголю вам: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси: и елика аще разрешите́ на земли, будут разреше́на на небесех — (Матф. 18, 15–19)^[540]: однако, в строгом смысле, Церковь Христова образуется только из соединения обеих этих церквей, из которых первая называется подчиненною, а последняя священноначальствующею; и где есть одна паства или вообще верующие, но нет Богоучрежденной иерархии, и она отвергается, тем нет Церкви (Посл. восточн. патриарх. о пр. вере чл. 10). Ибо как сам Господь восхотел, чтобы верующие в Него составили Церковь: так сам же Господь учредил в Церкви своей и иерархию, и, по воле Его, учить людей вере, освящать их св. таинствеми, и вести их ко спасению имеют право одни пастыри. След., без законных пастырей Христиане — без освящения… Эту мысль с особенною силою старались внушить верующим древние учители, например: св. Игнатий Богоносец: «без них (т. е. епископа, пресвитеров и диаконов) церковь не именуется, — в чем, как я убежден, и вы согласны»^[541]; Тертуллиан: «без епископа нет Церкви»^[542]; св. Ипполит: «ни епископ да не превозносится пред диаконами или пресвитерами, ни пресвитеры — пред народом: потому что из тех и других состоит тело Церкви»^[543]; св. Киприан: «Церковь составляет народ, соединенный с священником, и стадо, покорное своему пастырю; посему ты должен знать, что епископ в Церкви и Церковь во епископе, и, таким образом, кто не в единении с епископом, тот и не в Церкви»^[544]; св. Григорий Богослов: «как в теле иное начальствует и как бы председательствует, а иное состоит под начальством и управлением: так и в Церквах…. Бог постановил, чтобы одни, для кого сие полезнее, словом и делом направляемые к своему долгу, оставались пасомыми и подначальными; а другие, стоящие выше прочих по добродетели и близости к Богу, были пастырями и учителями к совершению Церкви, и имели к другим такое же отношение, какое душа к телу и ум к душе, дабы то и другое, недостаточное и избыточествующее, будучи, подобно телесным членам, соединено и сопряжено в один состав, совокуплено и связано союзом Духа, представляло одно тело, совершенное и истинно достойное самого Христа — нашей Главы»^[545]. Посему–то общества Христиан, самовольно выходивших из повиновения епископу и пресвитерам, и без них совершавших свои богослужения, древние учители считали недостойными имени Церкви, и называли — еретическими, скопищеми отщепенцев, злонамеренных, зловредных и т. под.^[546].

§ 173.

Три Богоучрежденные степени церковной иерархии и их различие между собою.

Эти три степени Богоучрежденной иерархии суть: первая и высшая — степень епископа; вторая и подчиненная — степень пресвитера или священника; третья и еще низшая — степень диакона (Простр. Хр. Катих. о священстве, стр. 96, М. 1840).

I. Богоучрежденность в Церкви степени епископской и превосходство еe не только пред диаконскою (о чем никто не спорит), но и пред пресвитерскою, чему противоречат некоторые из вольнодумцев^[547], мы усматриваем:

1) Из св. Писания. Хотя несомненно, что названия пресвитера и епископа, сообразно с буквальным значением этих слов^[548], Апостолы естественно могли употреблять, и, действительно, употребляли^[549] иногда безразлично, усвояя по временем то и другое как епископам, так и пресвитерам^[550] и даже самим себе (1 Петр. 5, 1; 2 Иоан. 1; 3 Иоан. 1): однакож, некоторым из этих лиц они предоставляли особенное преимущество и власть рукополагать других пресвитеров (Тит. 1, 5; 1 Тим. 5, 22), судить их (1 Тим. 5, 19), награждать их (— ст. 17), — преимущество и власть, явно возвышавшие тех, кому даны были они от апостолов, пред простыми священниками, которым, по свидетельству истории, особенно первое из помянутых прав никогда не принадлежало. «Невозможно, замечает св. Епифаний, чтобы епископ и пресвитер были одно: Божественное Писание научает, кто есть епископ и кто — пресвитер, говоря Тимофею: старца (пресвитера) не укоряй… Для чего бы нужно было наставление, чтобы епископ не укорял пресвитера, если бы первый не имел преимущества пред последним? Посему и еще говорит: на пресвитера хулы не приемли, разве при двою или триех свидетелех»^[551]. Впрочем, так как обоюдность названия епископа и пресвитера, встречаемая в св. Писании, не позволяет нам самим непосредственно из него определить строго и непререкаемо, в каком смысле разумели эти слова св. Апостолы; то всего естественнее обратиться здесь к мужем апостольским. Они жили и даже трудились вместе с самими апостолами, были их ближайшими учениками и, конечно, знали образ их мыслей.

2) Мужи апостольские не оставляют в нас ни малейшего сомнения касательно богоучрежденности и высокой важности епископского сана. На них, св. Климент римский говорит: «проповедуя по селам и городам, (апостолы) первых верующих, по духовном испытании, поставляли в епископы и диаконы для тех, которые примут веру», и перенося имена чинов ветхозаветной иерархии на иерархию новозаветную, замечает: «первосвященнику (т. е. епископу) свое дано служение, священникам (пресвитерам) свое назначено место, и на левитов (так называет он диаконов) свои возложены должности»^[552]. А св. Игнатий Богоносец выражается еще яснее: а) в послании к Ефесеям: «епископы поставлены во всех концах земли по воле Иисуса Христа»^[553]; б) в послании к Смирнянам: «последуйте все епископу, как И. Христос Отцу, и пресвитерам, как апостолам, а диаконов почитайте, как заповедь Божию (ώς Θεού έντολήν)»^[554]; в) в послании к Магнезианам: «молю вас, совершайте все в мире Божием, под председательством епископа, вместо самого Бога, пресвитеров, вместо собора апостолов, и диаконов, мне любезнейших, которым поручено служение (διακονία) И. Христа»^[555]; г) в послании к Траллианам: «прилично каждому из вас, особенно же пресвитерам доставлять сладостное успокоение епископу во славу Отца, И. Христа и апостолов»^[556].

3) Это же самое учение встречаем потом и у пастырей второго и третьего века, как–то: а) св. Иринея: «все противники церковного учения явились несравненно позже тех епископов, которым апостолы вверили церкви»^[557]; б) у Тертуллиана: «совершать крещение имеет право первосвященник (summus sacerdos), который есть епископ, затем (dehinc) уже пресвитеры и диаконы, но не без уполномоченности (auctoritate) от епископа»^[558]; в) у Оригена: «от меня (пресвитера) более требуется, нежели от диакона, от диакона более, нежели от мирянина; но от того, кто содержит в руках своих церковное начальство над всеми нами, потребуется несравненно более»^[559]; и других^[560].

4) Наконец, то же учение находим постоянно не только у частных пастырей всех последующих веков, но и в определениях целых Соборов, например, никейского, вселенского первого (см. прав. 18) и лаодикийского (прав. 56. 57), так что, когда в четвертом веке явился Аэрий, и начал учить, будто епископ не имеет никакого преимущества пред пресвитером: то, по свидетельству Епифания и Августина, всею Церковию был признан за еретика^[561].

5) Новым, осязательнейшим доказательством Божеского происхождения и преимущества епископской власти служат древнейшие списки первых епископов разных апостольских Церквей, бывшие еще для древних ревнителей православия орудием против еретиков. «Мы можем, говорит св. Ириней, перечислить тех, кои от апостолов поставлены епископами в церквах, и преемников их даже до нас», и, действительно, перечисляет в преемственном порядке римских епископов с самого начала римской церкви почти до конца второго века^[562]. «Пусть покажут, говорит другой учитель Церкви, обращаясь к еретикам, начала своих церквей, и объявят ряд своих епископов, который бы продолжался с таким преемством, чтобы первый их епископ имел своим виновником или предшественником кого–либо из апостолов, или мужей апостольских, долго обращавшихся с апостолами. Ибо церкви апостольские ведут свои списки (епископов) именно так: смирнская, например, представляет Поликарпа, поставленного Иоанном, римская — Климента, рукоположенного Петром; равно и прочие церкви указывают тех мужей, которых, как возведенных на епископство от самих апостолов, имели они у себя отраслями апостольского семени»^[563]. Евсевий сохранил древние списки Егезиппа, где предлагается преемственный ряд епископов церкви коринфской, римской и иерусалимской, а сам, на основании других памятников, передает такие же списки епископов всех знаменитейших церквей^[564]. Из этого очевидно, что древние не только отличали епископов от пресвитеров, но что первых только и почитали преемниками апостольскими, давая им, таким образом, полное предпочтение пред последними.

I. Богоучрежденность в Церкви власти пресвитерской видна, во–первых, из того, что апостолы сами рукополагали пресвитеры на вся церкви (Деян. 14, 23), и повелевали епископам устроять по всем градом пресвитеры (Тит. 1, 5). А во–вторых, из свидетельств древних учителей, например: а) св. Игнатия Богоносца, который говорит, что «пресвитеры учреждены по воле Иисуса»^[565]; б) св. Иринея, по словам которого «пресвитеры благоволением Отца чрез преемство епископства получили непреложное дарование истины»^[566]; в) блаж. Иеронима: «апостолы по всем провинциям поставляя пресвитеров и епископов»^[567] и других.

Отличие же пресвитерского сана от епископского мы уже видели из многих свидетельств, показывающих превосходство последнего пред первым^[568]. К ним можно присовокупить еще; а) правила апостольские, — 15; «аще кто пресвитер, или диакон, или вообще находящийся в списке клира, оставив свой предел, во иный отъидет, и совсем преместяся. в другом жити будет без воли епископа своего: таковому повелеваем не служити более, и наипаче, аще своего епископа, призывающего его к возвращению, не послушал»; 31: «аще который пресвитер, презрев собственного епископа, отдельно собрания творити будет, и олтарь иный водрузит, не обличив судом епископа ни в чем противном благочестию и правде: да будет извержен, яко любоначальный»; 39: «пресвитеры и диаконы без воли епископа ничего да не совершают: ибо ему вверены людие Господни, и он воздаст ответ о душах их»; б) так же — правила собора лаодикийского — 66: «не подобает пресвитерам прежде входа епископа входити и сидети в олтаре, но с епископом входити, кроме случая, когда епископ немощен или в отсутствии»; 57: «пресвитерам ничего творити без воля епископа» (сн. двукр. собор. прав. 13 и 14).

III. Богоучрежденность в Церкви чина диаконского ясно предполагается в посланиях св. апостола Павла. Приветствуя церковь филиппийскую, вместе с служителями ее он пишет: всем святым о Христе Иисусе сущым в Филиппех, с епископы и диаконы: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа (1, 1. 2), и след. к служителям Церкви относит епископов и диаконов. Также — в первом послании к Тимофею, изображая качества лиц, вступающих на церковные степени, говорит о епископе и диаконах (3, 2. 8)^[569]. То же подтверждают мужи апостольские: а) св. Климент римский: «вышеупомянутых служителей (т. е. епископов и диаконов) поставили апостолы»^[570]; б) св. Игнатий: «диаконам, сим служителям таин И. Христа, должно оказывать всевозможное угождение, — поелику они не яств и пития служители, но служители Церкви Божией»^[571]; в) св. Поликарп: «диаконы должны быть непорочны пред Его правдою, так как служители Божии во Христе, а не человеческие», — и далее: «должно покоряться пресвитерам и диаконам. как Богу и Христу»^[572]. А вслед за мужеми апостольскими — и последующие учители: Иустин мученик^[573], Тертуллиан^[574], Климент александрийский^[575], Киприан^[576], Амвросий^[577] и другие^[578]. Равным образом и мысль, что степень диаконская отлична от епископской и пресвитерской, и есть низшая между ними, видна, во–первых, из слов св. апостола Павла, который ясно отличает в своих посланиях диаконов от епископов (а под этим именем, как выше замечено, нередко разумелись тогда и священники), и именует диаконов уже после епископов (1 Тим. 3, 2. 8; Фил. 1, 1. 2). Во–вторых, подтверждается свидетельством мужей апостольских и всей древней Церкви. Например, св. Игнатий говорит, что «диакон подчинен епископу и пресвитерам по благодати и закону И. Христа»^[579]. Оптат поставляет диаконов на третьей степени священства, а пресвитеров на второй^[580]. В правиле 18–м первого вселенского Собора ясно говорится, что «диаконы суть служители епископа и низшие пресвитеров, и что ниже сидети посреде пресвитеров позволено диаконам»; точно так же в правиле 20–м собора лаодикийского читаем: «не подобает диакону сидети в присутствии пресвитера, но с повелением пресвитера сести».

IV. Из всего, доселе сказанного о Богоучрежденности и различии степеней церковной иерархии, следует, что их не меньше, как три: епископская, пресвитерская и диаконская; но нужно заметить, что их, не больше. Ибо кроме того, что в св. Писании упоминаются только эти три степени, если исключить служения чрезвычайные, бывшие только на время^[581], древние христианские писатели ясно перечисляют не больше, как только эти три степени иерархии. Укажем на слова:

Св. Игнатия Богоносца: «потщитеся, возлюбленнии, повиноваться епископом, пресвитером и диаконом, иже бо сим повинуется, слушает Христа, учредившего их; а иже противляется им, противляется Христу Иисусу; противляяйся же Сыну не узрит жизни, но гнев Божий пребывает на нам»^[582].

Климента александрийского: «существующие в Церкви степени епископов, пресвитеров и диаконов, по моему мнению, суть подобия ангельского чина»^[583].

Оригена: «Павел говорит к правителям и начальникам церквей, т. е. к тем, которые судят находящихся в Церкви, именно — к епископам, пресвитерам и диаконам»^[584].

Евсевия кесарийского: «три чина: первый чин предстоятелей, второй — пресвитеров, а третий — диаконов»^[585].

Подобные же изречения встречаем: у Тертуллиана^[586], Ипполита^[587], Оптата^[588], Оригена^[589], Иеронима^[590] и других.

§ 174.

Отношение степеней церковной иерархии между собою и к пастве.

Отношение этих чинов иерархии между собою и к пастве состоит в том, что епископ в своей частной церкви или епархии есть местоблюститель Христов (Правосл. испов. ч. I, отв. на вопр. 85)^[591], и след. главный начальник как над всею подведомственною ему иерархиею, так и над паствою (Посл. восточн. патриарх. о прав. вере чл. 10)^[592]. Ибо он один, как увидим далее, приял от апостолов исключительное право рукополагать для своей церкви всех низших пастырей, так что последние получают свои права и духовную власть по отношению к пастве уже от него, и вся паства, пользующаяся смотрением этих пастырей, освящается чрез их посредство также от него. В частности же —

Епископ, во–первых, есть главный учитель в своей церкви и для простых верующих и для самых пастырей (Посл. восточн. патриарх. о пр. вере чл. 10). Это показывают: а) послания св. апостола Павла к Тимофею епископу, которому Апостол с особенною силою заповедывал: внимай себе и учению (1 Тим. 4, 16; сн. 6, 12); проповедуй слово, настой благовременне и безвременне, обличи, запрети, умоли, со всяким долготерпением и учением (2 Тим. 4, 2–5); заповедывал вместе, чтобы он приготовлял и научал вере и будущих учителей (2 Тим. 2, 2); чтобы он наблюдал за пресвитерами, как проходят они свое учительское служение, и с ревностию подвизающихся в слове сподоблял сугубой чести (1 Тим. 6, 17); б) правила апостольские, из коих 58–е гласит: «епископ: нерадящий о причте и о людях, и не учащий их благочестию, да будет отлучен; аще же останется в сам нерадении и лености, — да будет извержен»; в) постановления апостольские, где заповедуется епископу наблюдать, чтобы в Церкви сохранялась чистота и истина^[593]; г) правила последующих Соборов, повелевающие, чтобы «предстоятели церквей по вся дни, наипаче же во дни воскресные, поучали весь клир и народ словесем благочестия» (трульск. прав. 19). Вот почему древние апологеты Христианства утверждали против еретиков, что истинное предание и учение Христово сохранилось в Церкви от самих апостолов, и именно чрез непрерывное преемство епископов^[594].

Пресвитеры, получая от епископа всю свою власть, чрез таинственное рукоположение, от епископа же приемлют и власть учительства (Посл. восточ. патриарх. о пр. вере чл. 10) по отношению к своим пасомым, которую и обязываются употреблять со всем тщанием и усердием (1 Тим. 5, 17; правил. св. апост. 58). Впрочем, и после сего, как показывают те же слова св. Апостола (1 Тим. 5, 17) и 39–е правило апостольское, пресвитеры, как во всем, так и в преподавании учения, постоянно подлежат надзору и суду своего архипастыря^[595]. Епископ имеет право, в случае нужды, и вовсе запретить пресвитеру проповедывать, как, по свидетельству Сократа и Созомена, поступил епископ александрийский в своей пастве по случаю ереси ариевой^[596].

И диаконы могут, по воле епископа, быть допускаемы к проповеданию, как и допускались в первенствующей Церкви, по примеру св. перводиаконов — Стефана (Деян. 6, 8) и Филиппа (8, 5. 35), особенно для поучения оглашенных^[597]. Впрочем, эта обязанность, как тогда не считалась существенною и постоянною обязанностию диаконов, так и ныне не считается.

Епископ, во–вторых, по силе Духа, есть первый священнодействователь и совершитель св. таинств в своей частной церкви (Посл. восточ. патриарх. о пр. вере чл. 10). Некоторые священнодействия, как в древности, так и ныне, исключительно предоставлены ему. Так, он один имеет право — рукополагать во священника и в прочие чины церковные, на основании Слова Божия (Тит. 1, 5; 1 Тим. 5, 22), правил св. апостол^[598] и св. Соборов^[599], и по единодушному учению св. учителей Церкви, которые называли это право самым важным преимуществом епископа пред священниками^[600] и говорили: «чин епископов преимущественно назначен для рождения отцев: ибо ему принадлежит умножать в Церкви отцев (духовных); другой чин (пресвитерский), который не может раждать отцев; он раждает Церкви банею пакибытия детей, но не отцев или учителей. Как же возможно, чтобы пресвитер поставлял пресвитера, когда для поставления его не имеет никакого права хиротонии? Или каким образом пресвитер может быть назван равным епископу?»^[601]. Равным образом, один только епископ имеет право освящать миро и жертвенник или антиминс, что также видно из правил соборных^[602], и, вообще, учения православной Церкви^[603]. Что же касается до прочих таинств, то и они, хотя уже не исключительно предоставлены были на совершение епископу, однакож, могли быть совершаемы в подвластной ему церкви, только с его согласия и позволения (что, при малости тогдашних частных церквей, или епархий, было совершенно удобно)^[604].

Священник также имеет власть совершать таинства и вообще священнодействия (кроме исключительно принадлежащих епископу) (Иак. 5, 14; снес. апост. правил. 31, 47, 49; Соб. никейск. 18); но получает эту власть от своего архипастыря при своем рукоположении (Посл. восточн. патриарх. о пр. вере чл. 10). Затем, и в прохождении этой своей обязанности подлежит непрестанному надзору, власти и суду своего архипастыря (апостол. прав. 39 и др.). В частности, при самом совершении некоторых таинств, вполне зависит от него; не может, например, совершать таинства миропомазания без св. мира, которое освящается только архиереем; не может тайнодействовать евхаристию без жертвенника или антиминса, который также освящается только епископом.

Диакону не дано права совершать св. таинства и вообще священнодействия^[605]. След. и здесь служение его, по выражению Дионисия ареопагита, есть только вспомогательное, а не совершительное самым делом^[606]. Диаконы суть только служители таин Христовых^[607], слуги епископства^[608], и, вообще, только способники и сослужители пресвитерам^[609].

Епископ, наконец, есть главный правитель в своей частной церкви (Деян. 20, 28; снес. Посл. вост. патриарх. о пр. вере чл. 10). Прежде всего, он имеет власть над подчиненною ему иерархиею и клиром. Все священно и церковнослужители обяааны повиноваться его постановлениям, и без его разрешения ничего в церкви не совершать^[610], подлежат его надзору и суду (1 Тим. 5, 19), вследствие которого он может подвергать их разным наказаниям^[611]. Кроме клира, духовной власти епископа подлежит и вся вверенная ему паства. Он обязан наблюдать за исполнением в его епархии божественных законов и церковных заповедей^[612]. Он же «особенно и преимущественно имеет власть вязать и решить» (Посл. восточн. патриарх. о пр. вере чл. 10), по правилам св. апостолов, св. Соборов^[613], и по единодушному свидетельству древних учителей Церкви^[614]. Посему–то с такою силою мужи апостольские и внушали всем верующим повиноваться епископу^[615].

Пресвитеры также имеют власть решить и вязать и, вообще, пасти порученное им стадо Божие (1 Петр. 5, 1. 2); но эту власть они получают уже от своего архипастыря чрез таинственное рукоположение (Послан. вост. патриарх. о прав. вере чл. 10). А некоторые избранные допускаются, по воле епископа, и вообще нести с ним бремя церковного управления^[616]; даже образуют при нам с сею целию постоянный собор^[617]. Но, по древнему выражению, они служат при этом только вместо очей у епископа^[618], и сами по себе, без его согласия, ничего не могут делать.

Диаконы же не прияли от Господа права вязать и решить, и след. сами по себе не имеют никакой духовной власти над верующими. Но диаконы могут быть оком и ухом епископов и пресвитеров^[619], равно как руками предстоятелей, с их согласия, для совершения дел церковных^[620].

После всего сказанного совершенно становятся понятными высокие имена и выражения, которые обыкновенно прилагаются к епископам, как то: что они одни, в строгом смысле, суть преемники апостолов^[621]; что на епископах Церковь держится, как на своих подпорах^[622]; что епископ есть «живый образ Бога на земле, и, по священнодействующей силе Духа Святаго, обильный источник всех таинств вселенской Церкви, которыми приобретается спасение; а потому столько необходим для Церкви, сколько дыхание для человека, солнце для мiра» (Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 10); что в епископе средоточие верующих, находящихся в его епархии^[623]; что он даже частная глава своей духовной области (Прав. испов. чл. 1, отв. на вопр. 85); что, наконец, как говорит Киприан, «епископ в церкви, а церковь (ему подчиненная) в епископе, и кто не в общении с епископом, тот и не в Церкви»^[624].

§ 175.

Средоточие церковной власти.

Узнав, таким образом, что средоточие духовной власти над каждою частною церковию заключается в еe епископе, от которого проистекают для нее и учение, и священнодействия, и управление, мы легко уже, на основании предыдущего, можем определить, где искать средоточия духовной власти и над несколькими частными церквами вместе, и потом над всею Церковию Христовою.

Если, во–первых, в церковной иерархии нет степени выше степени епископской; если епископы все равно суть преемники апостолов, и как апостолы прияли от Господа и имели одинаковую честь и власть^[625], так и преемники их имеют одинаковое достоинство, где бы ни обитали, в Риме ли, или Константинополе, или Александрии, или еще где^[626]: то само собою следует, что над епископом может иметь власть только собор епископов. Посему–то, по правилам св. апостол и св. соборов вселенских и поместных, только от собора епископов епископ приемлет рукоположение^[627]; только собору епископов принадлежит и духовный суд над ним^[628].

Если, во–вторых, каждая частная церковь подчинена только своему епископу: то, значит, несколько частных церквей могут подлежать распоряжениям только всех своих епископов в совокупности или собору поместному. С сею–то целию еще св. апостолы узаконили: «дважды в году да бывает собор епископов, и да рассуждают они друг с другом о догматах благочестия, и да разрешают случающиеся церковные прекословия» (пр. апост. 37). А вслед за тем, Соборы вселенские и поместные также издавали правила, чтобы дела, касающиеся нескольких частных церквей, были решаемы только собором их епископов^[629].

Если, наконец, повторим опять, каждая церковь в особенности вверена своему епископу: то, значит, Церковь Христова вообще, совмещающая в себе все частные, как Церковь вселенская, неоспоримо вверена всем вообще епископам, как говорит св. Иоанн Дамаскин в четвертом письме своем к Африканцем (см. Посл. вост. патриарх. о пр. вере чл. 10). И, следовательно, средоточие духовной власти для Церкви вселенской — во вселенских Соборах (Простр. хр. катих. о чл. VIII, стр. 79, М. 1840). Эту великую истину ясно выразили сами св. Апостолы, когда, по случаю происшедших между новыми Христианами недоумений касательно обрезания и некоторых обрядов, желая постановить правила для всей, бывшей в то время Церкви Христовой, решили дело соборне (Деян. 15, 28). С тех пор, как только открылась возможность созывать вселенские Соборы, на них решались окончательно все дела, касавшиеся всей Церкви, как свидетельствует история этих Соборов; выше власти Соборов вселенских никакая другая власть не признавалась в делах веры, и безусловно покоряться решениям и узаконениям вселенских Соборов почиталось непременным долгом и для всех верующих и для самих пастырей^[630].

Вследствие такого устройства вселенской Церкви Христовой естественно происходит совершенное еe единство, когда все частные паствы, покоряясь своим пастырям, так сказать, сосредотачиваются каждая в своем епископе; а епископы безусловно покоряются одним и там же узаконениям вселенских Соборов и в своем учении, и в своих священнодействиях, и в своем управлении.

Из этого, без всяких новых доказательств, видно, что право заседать на соборах, как поместных. так и вселенских, и право решать на них церковные дела принадлежит исключительно одним епископам, как главам частных церквей^[631]; а пресвитеры. во всем зависящие от своих местных архипастырей, могут, только с их согласия, быть допускаемы на соборы, и то лишь как советники, или помощники, или поверенные от них^[632], и могут занимать только вторые места^[633]. Точно также могут быть допускаемы даже диаконы^[634], которые пред лицом епископов должны стоять^[635]. Посему–то у св. Отцов соборы обыкновенно назывались собраниями епископов. Второй вселенский Собор, называет символ веры, составленный на первом, верою 318 св. Отцов (столько именно и было на Соборе епископов); трулльский Собор вероопределения всех прежних вселенских Соборов называет исповеданием или верою св. Отец–епископов, по числу их, на тех соборах заседавших (прав. 1).

§ 176.

Глава Церкви — Господь Иисус.

Но вверив видимое управление своею Церковию епископам, которые дарованною им властию связуют всех верующих во единый союз внешний, Господь Иисус невидимо сам держит кормило правления Церкви, как истинная ее Глава, и оживляя ее единою и тою же спасительною благодатию Св. Духа, соединяет всех членов Церкви союзом внутренним (Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 85; посл. восточн. патр. о Прав. вере чл. 10).

Первая мысль, утверждающая, что Господь сам невидимо управляет Церковию и есть еe Глава, — открывается:

1) Из того, что Он, передавая пред вознесением своим божественную свою власть в Церкви св. апостолам, а в лице их и всем будущим их преемникам, обещался пребывать с ними во вся дни до скончания века (Матф. 28), — пребывать, без сомнения, для того, чтобы руководить их на их высоком поприще, содействовать им, управлять ими. И след. избрал их только видимыми орудиями своего благодатного действия на верующих.

2) Из того, в частности, что хотя власть учительства Он поручил апостолам и их преемникам; но верховным учителем, невидимо чрез них поучающим верующих, повелел называть одного Себя (Матф. 23, 28), и потому сказал: слушаяй вас, мене слушает: и отметаяйся вас, мене отметается (Лук. 10, 16). Равным образом, хотя власть совершать священнодействия для освящения верующих поручил церковным пастырям; но верховным первосвященником, который всегда жив сый, во еже ходатайствовати о нас, может спасти до конца приходящих чрез него к Богу (Евр. 7, 24. 25), остается сам, и сам невидимо совершает чрез пастырей св. таинства: сам невидимо предстоит и приемлет покаяние грешника, исповедующего грехи свои пред священником; сам есть приносяй и приносимый в таинстве евхаристии^[636]. Тоже должно сказать относительно церковного управления, которое хотя видимо поручено пастырям, но сосредоточивается невидимо в Господе, как царе благодатного царства (Иоан. 18, 36) и пастыреначальнике (1 Петр. 5, 4).

3) Наконец, из ясных мест св. Писания, где И. Христос прямо называется Главою Церкви, а Церковь Его телом. Например: и той есть глава телу церкве (Кол. 1, 18); и того даде главу выше всех церкви, яже есть тело его (Еф. 1, 22. 23); муж глава есть жены, якоже и Христос глава церкви, и той есть Спаситель тела (5, 23; см. также 4, 11–16; Кол. 2, 19; 1 Кор. 10, 17; 12, 12; Рим. 12, 4. 5). Так же учили и древние знаменитые пастыри: а) св. Василий великий: «в ней (в Церкви) содержит и сочетавает каждый член в единомыслии с другим единая и истинно единственная глава, которая есть Христос»^[637]; б) св. Григорий Богослов: «один Христос — одна глава Церкви»^[638]; в) блаж. Феодорит: «Христос Господь занимает место главы, а верующие в Него место тела»^[639], и другие^[640].

Справедливость же второй мысли, — той именно, что Господь оживляет Церковь своею божественною благодатию, очевидна уже из первой: ибо если Христос есть, действительно, Глава Церкви, а она тело Его, то как же возможно, чтобы Он не проникал ее своею силою? Это и подтверждает св. Апостол, когда говорит о Спасителе: и того даде главу выше всех церкви, яже есть тело его, исполнение исполняющаго всяческая во всех. (Еф. 1, 23); и далее: истинствующе в любви да возрастим в него всяческая, иже есть глава Христос: из негоже всe тело составляемо и счиневаемо приличне, всяцем осязанием подаяния, по действу в мере единыя коеяждо части, возращение тела творит в создание самого себе любовию (4, 15. 16). Кроме того, мысль сия утверждается на обетовании Спасителя ниспослати, на землю всесвятаго Духа, который бы пребыл в Церкви во век (Иоан. 14, 16. 17), — обетовании, действительно исполнившемся в свое время (Деян. 2, 2). С тех пор, этот всесвятый Дух, Дух Христов, нисходит, во–первых, на всех христианских пастырей в таинстве священства, и облекает их силою и властию, постоянно в них обитающею (2 Тим. 1, 14), — учить, священнодействовать и пасти духовное стадо. Нисходит, во–вторых, на всех верующих в таинстве крещения, где возрождает их и соделывает живыми членами таинственного тела Христова; — в таинстве миропомазания, где сообщает им силы для укрепления и постепенного возрастания в жизни духовной, а затем — и во всех прочих таинствах. Нисходит, в–третьих, на всех верующих, пастырей и пасомых, или справедливее — постоянно почиет на них (пока они остаются того достойными) своими духовными дарами, как Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия, Дух страха Божия (Ис. 11, 2. 3); постоянно приносит в них (если они не противятся) свои духовные плоды — любовь, радость, мир, долголготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание (Гал. 5, 22. 23) и все прочие добродетели. Нисходит, наконец, на некоторых верующих в своих особенных, чрезвычайных дарованиях, и одному дает слово премудрости, другому слово разума, иному дарование исцелений, иному действия сил, иному пророчество·, одному рассуждение духовное, иному роди языков, другому же сказания языков (1 Кор. 12, 7–11). Всего же яснее и осязательнее мы усматриваем соединение Христа с Церковию и со всеми еe членами в таинстве евхаристии: здесь каждый Христианин приискренне приобщается плоти и крови Христовой, а с ними приемлет в себя всего Христа, и каждый, после того, может сказать, по примеру Апостола: живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20). От сего–то происходит совершенное единение верующих как со Христом — Главою Церкви, из негоже все тело, составы и соузы подаемо и снемлемо, растит возращение Божие (Кол. 2, 19), так и между собою: ибо все они оживляются одним и там же Духом (1 Кор. 12, 10), живут одним и там же Христом, и мнози суще, подлинно, eдино суть тело (1 Кор. 12, 12).

III.

О СУЩЕСТВЕ И СУЩЕСТВЕННЫХ СВОЙСТВАХ ЦЕРКВИ.

§ 177.

Понятие о существе Церкви и исчисление еe существенных свойств.

Как следствие из всего, доселе изложенного учения о Церкви, еe происхождения, пространстве и цели, еe составе и внутреннем устройстве вытекают полное понятие о самом существе Церкви и учение о еe существенных свойствах.

Понятие о всецелом существе Церкви можно выразить так: Церковь есть общество православно верующих и крестившихся в И. Христа (§ 168), Им самим основанное непосредственно и посредством св. апостолов (§ 167), Им же самим оживляемое и ведомое к животу вечному (§§ 176. 169) видимо — посредством духовных пастырей: чрез учение, священнодействия и управление (§§ 172. 169), а вместе невидимо — посредством вседействующей благодати всесвятого Духа (§ 176).

Существенные свойства Церкви исчислены в никео–цареградском Символе, где она называется: единою, святою, соборною и апостольскою.

§ 178.

Церковь — единая.

I. Церковь едина:

1) По своему началу и основанию. Господь Иисус желал создать только одну церковь (Матф. 16, 15), и, изображая ее в притчах, говорил только об одном стаде, об одном овчем дворе (Иоан. 10, 16), об одной виноградной лозе (15, 1–7), об одном царстве небесном на земле (Матф. 13, 24. 47). И сам же, по учению апостольскому, соделался единственным основанием Церкви (1 Кор. 3, 11) и краеугольным кемнем (Еф. 2, 20).

2) По своему устройству, внешнему и внутреннему. Внешнему, вследствие которого верующие разделены на пастырей и пасомых. Первые обязаны преподавать одно и тоже Божественное учение, совершать одни и те же Божественные таинства, держаться в управлении одних и тех же Божественных законов; последние обязаны принимать учение от своих пастырей, пользоваться от них освящением, покоряться их духовному управлению: отсюда неизбежно должно проистекать и между пастырями и между всеми пасомыми единство веры, упования и любви (Еф. 4, 3. 4). Внутреннему, по которому Господь Иисус, проникая и животворя единою и тою же благодатию всех до единого верующих в Него, соединяет их в самом Себе, как истинной Главе Церкви (Еф. 5, 23), — так что верующие, при этой двойственной связи, действительно, суть едино тело и един дух (Еф. 4, 4). Но если, по слабости и злоупотреблению некоторых членов Церкви, мы не видим на опыте такого совершенного единства ее, которому бы надлежало происходить из самого еe устройства, — то все еще она остается единою —

3) По своей цели. Цель эту выразил Христос Спаситель в молитве к Отцу небесному: да вси едино будут: якоже ты, Отче, во мне, и аз в тебе, да и тии в нас едино будут… Аз в них, и ты во мне, да будут совершени в едино (Иоан. 17, 21. 23). И соответственно тому, даровал Церкви пастырей и учителей в созидание тела Христова, дондеже достигнем вси в соединение веры (Еф. 4, 12. 13). К сей–то цели, к сему–то всецелому единению верующих и между собою и с Господом Иисусом Церковь и ведет всех своих членов.

II. Св. Отцы и учители Церкви единогласно учили о единстве Церкви, как ее существенном свойстве. Вот, например, изречения:

Св. Климента римского: «к чему у вас распри, негодования, несогласия, разделения и брань? Не един ли у нас Бог и един Христос, и един Дух благодати, излиянный на нас, и едино звание во Христе? Для чего мы раздираем и расторгаем члены Христовы, восстаем против собственного тела, и до такого доходим безумия, что даже забываем, что мы друг другу члены»^[641]?

Св. Иринея: «хотя Церковь рассеяна по всей вселенной до конец земли, но от апостолов и учеников их прияла веру во единого Бога, Отца вседержителя…, и во единого Иисуса Христа, Сына Божия, воплотившегося ради нашего спасения, и в Духа Святого, чрез пророков провозвестившего домостроительство спасения… Прияв такую проповедь и такую веру, Церковь, как мы сказали, хотя и рассеяна по всему мiру, тщательно сохраняет ее, как бы обитая в одном доме; одинаково верует сему, как бы имея одну душу и одно сердце, и согласно проповедует о сам, учит и передает, как бы имея единые уста. Хотя в мiре бесчисленные наречия; но сила предания одна и та же. Не иначе веруют и не иначе проповедуют церкви, основанные в Германии, в Иверии, между Кельтами, не иначе — основанные на востоке, в Египте, Ливии и в самой средине мiра (т. е. иерусалимская и другие, находящиеся в Палестине, по тогдашнему мнению Христиан). Но как солнце, это творение Божие, в целом мiре одно и тоже: так одна и та же проповедь истины сияет везде и просвещает всех людей, желающих приити в познание истины»^[642].

Тертуллиана: «всякого рода вещь должна быть оцениваема по своему началу. Итак столько и такое множество церквей воставляют одну первую Церковь, основанную апостолами, от которой все. Все они первые и все апостольские, когда все показывают одно и то же единство, и когда есть между ними общение мира и наименование братства, и взаимное гостеприимство»^[643].

Климента александрийского: «истинная Церковь, подлинно древняя, есть одна… Ибо как один Бог и один Господь: то и истинное достоинство выражается единством во образ единого Начала. Итак единая Церковь, которую ереси усиливаются рассечь на многие, уподобляется (единством) природе Единого. Мы называем древнюю кафолическую Церковь единою по еe существу, по понятию о ней, по еe началу и превосходству»^[644].

Св. Киприана: «епископство одно, и каждый из священнослужителей может сделаться его участником. Церковь также одна, хотя члены еe с распространением веры сделались очень многочисленны: подобно тому, как лучей солнца хотя и много, но светило одно; ветвей на дереве много, а дерево одно, утвержденное на корне; или, хотя из одного источника течет много потоков, и образуется обильный разлив воды, но в начале сохраняется единство. Отними луч солнца от его начала, отнятый не может существовать сам собою; отломи ветвь от дерева, отломленная не может уже расти; пресеки ручей, текущий из источника, пресеченный иссохнет. Равным образом Церковь, сияющая светом Господним, хотя по всему земному кругу распространяет лучи свои; но однакож светило, разливающее всюду свет свой, одно, и единство тела чрез то не нарушается. Обремененные плодами ветви свои она распростирает по всей земле, потоки еe текут на далекое пространство; при всем том, постоянно пребывает один источник, одно начало, одна мать, обильная преспеянием духовного плодотворения»^[645] ·

Так же учили: Игнатий Богоносец^[646], Иустин^[647], Евсевий^[648], Иларий^[649], Епифаний^[650], Иероним^[651], Августин^[652], Феодорит^[653].

ІII. Несправедливо думают разделить единую Церковь Христову на две половины, на церковь видимую и невидимую, когда церковь сия, по самому существу своему, и видима и невидима, есть тело и дух (Простр. христ. катих. о чл. IX). Видима: ибо — а) состоит из видимых членов — людей, и заключает в себе не только праведников, которые для нас неведомы, но и грешников; б) имеет видимую иерархию с ее видимым устройством; в) осязаемо для внешних чувств проповедует и исповедует веру Христову, совершает священнодействия и руководствует верующих к благочестию и спасению. Невидима: ибо — а) имеет невидимую Главу — самого Господа Иисуса; б) невидимо оживляется, и освящает всех благодатию Святого Духа; в) имеет в своих недрах св. Божиих человеков, которых видит и знает один Господь, яко сущия своя (2 Тим. 2, 19). Такое несправедливое разделение неразделимой Церкви Христовой измыслено неправомыслящими^[654] для собственного успокоения, будто бы довольно принадлежать к церкви невидимой, т. е. к числу святых или избранных Божиих, чтобы получить спасение, хотя бы мы и не принадлежали к церкви видимой. Но принадлежать к первой тому, кто не принадлежит к последней, невозможно: ибо только в сей последней можно возродиться и освятиться в таинстве крещения; можно получить божественные силы, яже к животу и благочестию, в таинстве миропомазания; можно действительно соединиться со Христом в таинстве евхаристии. Только здесь — в видимой церкви сохраняется и проповедуется истинное учение Христово законно–рукоположенными пастырями и, следовательно, только здесь возможна правая вера (снес. § 170).

§ 179.

Церковь — святая.

Церковь свята:

1) По своему началу и основанию: ктому несте странни и пришелцы, писал к Ефесеям св. Апостол, н о сожителе святым и приснии Богу, наздани бывше на oсновании апостол и пророк, сущу краеугольну самому Иисусу Христу: о немже всяко создание составляемо растет в церковь святую о Господе (Еф. 2, 19–21).

2) По своему назначению. Явившись на земле, чтобы основать Церковь, Иисус Христос себе предаде за ню, да освятит ю, очистив банею водною в глаголе: да представит ю себе славну церковь, не имущу скверны или порока, или нечто от таковых, но да будет свята и непорочна (Еф. 5, 25–27); или, как говорится в другом месте: дал есть себе за ны, да избавит ны от всякаго беззакония, и очистит себе люди избранны, ревнители добрым делом (Тит. 3, 14), да представит нас святых и непорочных и неповинных пред собою (Кол. 1, 22).

3) По своему устройству. Глава еe есть всесвятый Господь Иисус (Евр. 7, 26); в ней выну пребывает всесвятый Дух со всеми, освящающими нас, благодатными дарами (Рим. 8, 14–17); она имеет освященную от Господа иерархию — пастырей и учителей, которые прияли от Него силу к совершению святых (Еф. 4, 12); преподает святое и святящее людей Слово Божие (Иоан. 17, 17–19); совершает святые и освящающие нас таинства (Еф. 5, 26 и пр.); руководствует нас к святости и благочестию своим управлением (Гал. 1,6–9; 1 Кор. 11,20–22); состоит из членов, омытых банею водною и освященных (1 Кор. 6, 11; Евр. 10, 10; Деян. 20, 32), из которых, притом, одни и по жизни святы и служат постоянным храмом Св. Духа (1 Кор. 6, 19), а другие, хотя подвержены грехопадениям и провождают жизнь порочную, но кроме того, что призваны и обязаны быть святыми (Рим. 1, 7; 1 Петр. 1, 15. 16), непрестанно еще призываются к тому пастырями, и действительно обретают для себя освящение в таинстве покаяния и затем в таинстве евхаристии.

Из древних учителей, которые также единодушно признавали это свойство Церкви^[655], приведем изречения некоторых: Св. Ермы: «мощною силою своею (Бог) создал свою святую Церковь, которую и благословил^[656]. Из ничего создал все существующее и умножил ради святой своей Церкви»^[657].

Св. Кирилла иерусалимского: «поелику название Церкви употребляется в различных случаях, как например, о народе, бывшем на зрелище ефесском, написано: и сия рек, распусти собравшийся народ (церковь) (Деян. 19, 40), и так как по праву и по истине можно назвать церковию лукавнующих сборища еретиков, т. е. маркионитов, манихеев и других: то символ Веры в предосторожность теперь научает тебя так: и во едину, святую, соборную Церковь, дабы ты оных скверных сборищ убегал, а пребывал бы в святой, вселенской Церкви, в которой ты и возродился… Не спрашивай просто, где Церковь? но — где вселенская Церковь? Ибо сие собственно имя сей святой и всеобщей нашей матери Церкви, которая есть невеста Господа нашего Иисуса Христа, единородного Сына Божия»^[658] Св. Кирилла александрийского: «святым градом (пророк) называет Церковь: ибо она освятилась не служением по закону, — ничто же бо соверши закон (Евр. 7, 19), но соделавшись сообразною Христу и причастницею божественного естества чрез общение Св. Духа, которым и запечатлены мы в день избавления (Еф. 4, 30), омывшись от всякой скверны и освободившись от всякой нечистоты»^[659].

Соответственно этому свойству Церкви древние пастыри называли ее: раем^[660], Божиим домом^[661], Божиею дщерию^[662], досточтимым телом^[663], невестою Христовою^[664], Христовым венцом^[665], святою Божественною оградою^[666], полнотою благодати^[667] и подобн.

§ 180.

Церковь — соборная.

I. Соборною, кафолическою или вселенскою Церковь называется и есть:

1) По пространству. Она предназначена обнимать собою всех людей, где бы они ни обитали на земле. Ветхозаветная Церковь ограничивалась одним народом иудейским, и богослужение еe было привязано к одному месту (Пс. 75, 2. 3; 147, 8. 9): Христос–Спаситель, разорив средостение ограды, разделявшей Иудеев и язычников, примиривши обоих во едином теле Богови крестом своим (Еф. 2, 14. 16), повелел св. апостолам проповедывать свое евангелие всей твари (Марк. 16, 15), научить спасительной вере вся языки (Матф. 28, 19), и распространить ее даже до последних земли (Деян. 1, 8). След., для названия Церкви вселенскою в этом отношении не требуется необходимо, чтобы она действительно обнимала весь мiр и всех людей до единого. Она могла распространиться только постепенно, и вот уже распространяется в продолжении 18 веков все более и более; могла также и может иногда, по случаю ересей и притеснений от врагов, сокращаться в своих пределах; но, при всем том, всегда была и будет Церковию вселенскою, по своему предназначению^[668]. Посему–то кафолическою называли Церковь еще во времена апостолов и вообще в три первые века, хотя тогда она не была столь обширною, какою явилась в IV, V и в последующие столетия, когда св. Отцы, именуя ее кафолическою, указывали уже на еe повсеместность. Так кафолическою называется она: а) у св. Игнатия Богоносца: «где Христос Иисус, тем и кафолическая Церковь»^[669]; б) в окружном послании смирнской церкви о мученичестве св. Поликарпа: Церковь Божия в Смирне церкви Божией в Филадельфии и всем повсеместным обителям святые и кафолические Церкви: Бог Отец и Господь наш И. Христос да умножит вам милость, мир и любовь»…, или: «он (Поликарп), терпением победив беззаконного начальника, а таким образом восприяв венец нетления, веселится ныне с апостолами и всеми праведниками, славит Бога и Отца, и благословляет Господа нашего, вождя душ и телес наших и пастыря вселенской, кафолической Церкви»^[670]; в) в древней литургии, помещенной в апостольских постановлениях: «о святой кафолической и апостольской Церкви помолимся»^[671]; г) у св. Иринея: «Церковь, по всей вселенной до пределов земли рассеянная, приняла от апостолов и учеников их сию веру»^[672]; д) у св. Кирилла иерусалимского: «Церковь соборною называется потому, что находится по всей вселенной от концев земли до концев ея»^[673]; е) у блаж. Феодорита: «Церковь одна по всей земле и на море, — почему мы и говорим в молитве: о святой и единой, кафолической и апостольской Церкви, сущей от пределов и до пределов вселенной»^[674]; ж) у блаж. Августина: «по–гречески называется Церковь кафолическою, потому что она распростирается по всему мiру»^[675].

2) По времени. Церковь предназначена приводить к вере во Христа всех людей и существовать до скончания века. Это следует из того, что Господь, посылая апостолов и их преемников проповедывать евангелие всей твари, обещался пребыть с ними для сего до скончания века (Матф. 28, 20), обещался также ниспослать им Духа Святого, который будет с ними во век (Иоан. 14, 16); и еще из слов св. Павла, что таинство евхаристии имеет совершаться в Церкви, дондеже Господь паки приидет на землю (1 Кор. 11, 26). В сам смысле Церковь обыкновенно называется неоскудеваемою, на основании слов Спасителя: созижду церковь мою, и врата адовы не одолеют ей (Матф. 16, 18), — свойство, которое всегда приписывали ей и древние христианские учители. Например: а) св. Иоанн Златоуст: «не оставляй Церкви, ибо ничего нет могущественнее Церкви…; она никогда не состаревается и всегда процветает, — почему Писание, показывая твердость и непоколебимость ее, называет ее горою»^[676]; б) св. Амвросий: «царство Церкви пребудет во веки, потому что нераздельна вера, одно тело»^[677]; в) блаж. Августин: «Церковь пребудет на сей земле не на краткое время, но до конца века…; Церковь не будет побеждена, не искоренится, не уступит никаким искушениям, доколе не настанет конец мiра»^[678].

3) По своему устройству. Учение Церкви может быть принято всеми людьми, образованными и необразованными, где бы и когда бы они ни обитали, — не будучи связано, подобно религиям языческим и даже самой иудейской, ни с каким гражданским устройством (Иоан. 18, 36) и следовательно ни с каким определенным местом и временем. Богослужение Церкви также может быть совершаемо, по предсказанию Господа, не в Иерусалиме только, но повсюду (Иоан. 4, 21), и быть внятным и назидательным для всех. Иерархическая в ней власть отнюдь не усвоена, как было в церкви иудейской, одному определенному колену определенного народа, а может сообщаться от одного города, или лучше, от одной частной церкви другой, от одних иерархов другим, из рода в род до скончания века. Спасительная благодать Святого Духа, сообщаемая Церковию людям, сильна освящать и спасать всех самых закоренелых грешников. Изображая это, св. Кирилл иерусалимский говорит: «Церковь соборною называется потому, что находится по всей вселенной от концов земли до концов ее, что повсеместно и в полноте преподает все то учение, которое должны знать люди, учение о вещах видимых и невидимых, небесных и земных, что весь род человеческий приводит к истинной вере, начальников и подчиненных, ученых и простых людей, и что повсеместно врачует и исцеляет все роды грехов, душою и телом содеваемых, имеет в себе всякий вид совершенства, являющегося в делах, словах и во всяких духовных дарованиях»^[679].

II. Церковь вселенская, обнимающая собою всех истинных Христиан, и видимо вверенная вообще епископам, делится обыкновенно на церкви частные, заключающие в себе верующих той или другой страны, и подчиненных власти нескольких епископов или одного. В сам–то смысле говорится: церковь греческая, русская, валашская и проч., или частнее: церковь константинопольская, александрийская, антиохийская и иерусалимская, находящаяся под властию того или другого патриарха с зависящими от него епископами; или еще частнее: Церковь киевская, московская, с. — петербургская и под., управляемая одним архипастырем. Можно делить церковь частную даже по приходам, вверенным одному или нескольким священникам, приявшим законную власть над ними от своего епископа.

III. Особенное преимущество Церкви кафолической или вселенской состоит в том, что она в делах веры «никак не может погрешать, ни обманывать, ни обманываться; но, подобно божественному Писанию, непогрешительна и имеет всегдашнюю важность» (Посл. восточн. патриарх. о прав. вере чл. 2. 12), — преимущество, о котором довольно уже было сказано нами в своем месте^[680].

§ 181.

Церковь — апостольская.

Церковь есть апостольская:

1. По своему началу. Апостолы первые прияли власть распространять христианскую веру, и, проповедуя ее повсюду (Марк. 16, 20), основали много частных церквей: иерусалимскую (Деян. 2, 22; 4, 4), антиохийскую (— 28, 16), коринфскую (— 18, 1), ефесскую (— 19, 1), римскую (— 28, 16), константинопольскую, александрийскую и другие, которые соделались потом матерями для всех последующих частных церквей, и доныне существующих. Посему–то, по выражению Слова Божия, хотя краеугольный камень Церкви есть сам Господь; но она наздана и на основании апостол (Еф. 2, 21), и стена сего таинственного града Божия имеет оснований дванадесят, на коих начертаны имена дванадесяти апостолов агнчих (Апок. 21, 14).

2) По своему устройству. Иерархия Церкви ведет свое начало от самих апостолов чрез непрерывное преемство епископов, истинных преемников апостольских; учение свое она заимствует из писаний и преданий апостольских, сохраняемых ею во всей целости и неприкосновенности; совершает богослужение, последуя во всем этим же самым писаниям и преданиям апостольским; правит верующими, по правилам св. апостолов и другим их преданиям, в ней сохраняющимся. Это преемство иерархов истинной Церкви от самих апостолов, а вслед затем, сохранение в ней истинного учения веры, истинных священнодействий и управления, с особенною силою любили раскрывать древние учители христианские против еретиков своего времени, как несомненный признак истины. Например:

Св. Ириней: «кто хочет знать истину, тот во всякой церкви может усмотреть апостольское предание, возвещенное во всем мiре; и мы можем наименовать тех, коих апостолы поставили церквам епископами, и преемников их даже до нас, кои ничему такому не учили, и ничего такого не знали, что вымышляют еретики»^[681]. «Все противники церковного учения явились несравненно позже тех епископов, которым апостолы вверили церкви; и потому они, будучи слепы в рассуждении истины, принуждены скитаться по различным путям; а след. и семена учения их рассеиваются без всякого согласия и порядка. Напротив, предстоятели Церкви, обходя всю вселенную, твердо блюдут предание апостольское и показывают нам, что все имеют одну и ту же веру, все исповедуют одного и того же Отца и признают одну и ту же цель воплощения Сына Божия, одни и те же дарования духовные, руководствуются одними и теми же правилами, и одним и там же законом в управлении и чиноположениях церковных, ожидают одного и того же пришествия Господня и чают спасения всего человека, т. е. спасения его души и тела. И таким образом учение Церкви истинно и постоянно, потому что в ней для целого мiра показан один путь ко спасению»^[682].

Тертуллиан: «у нас и у них (апостольских церквей) одна и та же вера, один и тот же Бог, тот же Христос, та же надежда, то же таинство омовения, словом, мы одна Церковь»^[683]. «Пусть покажут (еретики) начала своих церквей, и объявят ряд своих епископов, который бы продолжался с таким преемством, чтобы первый их епископ имел своим виновником или предшественником кого–либо из апостолов, или мужей апостольских, долго обращавшихся с апостолами. Ибо церкви апостольские ведут свои списки (епископов) именно так: смирнская, например, представляет Поликарпа, поставленного Иоанном, римская — Климента, рукоположенного Петром, равно и прочие церкви указывают тех мужей, которых, как возведенных на епископство от самих апостолов, имели они у себя отраслями апостольского семени»^[684].

Блаж. Августин: «Церковь от времен самих апостолов чрез известнейшие преемства епископов, продолжающиеся даже до наших дней и имеющие продолжаться на все последующие времена, сохраняет и приносит Богу жертву хвалы в таинстве тела Христова»^[685].

Блаж. Иероним: «в той Церкви должно пребывать, которая, будучи основана апостолами, существует даже до сего дня»^[686].

§ 182.

Нравственное приложение догмата.

1. Господь Иисус основал Церковь свою для того, чтобы она возрождала людей и воспитывала их к животу вечному. Итак, наше отношение к ней должно быть отношением детей к своей матери: мы обязаны любить Христову Церковь, как свою духовную мать; обязаны повиноваться ей во всем, как своей духовной матери. В частности, Господь Иисус:

2. Поручил Церкви сохранять и преподавать людям свое небесное учение: наш долг принимать из уст Богопоставленной наставницы это спасительное учение и разуметь его точно так, как разумеет она, постоянно наставляемая от Духа Святого.

3. Поручил Церкви совершать для освящения людей таинства и вообще священнодействия: наш долг с благоговением пользоваться совершаемыми ею спасительными таинствеми и всеми другими священнодействиями.

4. Поручил Церкви руководить и утверждать людей в благочестивой жизни: наш долг беспрекословно покоряться внушениям такой руководительницы и свято исполнять все церковные заповеди (Правосл. испов. ч. 1, отв. на вопр. 87–95).

5. Сам учредил в Церкви иерархию или священноначалие, положил различие между пасомыми и пастырями и указал каждому определенное место и служение: долг всех членов Церкви, пастырей и пасомых, быть именно тем, к чему кто призван, и твердо памятовать, что мы имеем дарования по благодати данней нам различна (Рим. 12, 6), и что единому комуждо нас дадеся благодать по мере дарования Христова (Еф, 4, 7).

6. Церковь Христова, к которой мы принадлежим, есть едина: будем же заботиться о том, чтобы блюсти нам единение духа в союзе мира, и представлять собою, действительно, едино тело, един дух (Еф. 4, 3. 4).

7. Церковь Христова есть святая: да послужит это для нас постоянным побуждением предохранять себя от всякой скверны греховной и утверждать сердца наша непорочна во святыни, (1 Сол. 3, 13), чтобы быть нам живыми членами святого тела. которого глава сам Святейший святых, Христос.

8. Церковь Христова есть соборная или кафолическая, предназначенная обнимать весь мiр, просветить и освятить все языки: сообразно с этим свойством нашей духовной матери, научимся обнимать всех людей своею христианскою любовию и быть готовыми — служить всем, благотворить ближним и дальним.

9. Церковь Христова есть апостольская: да стоим же твердо в вере, надежде и любви христианской, под руководством такой наставницы, наздани бывше на основании апостол и пророк, сущу краеуголну самому Иисусу Христу (Еф. 2, 20).

ЧЛЕН II.

О БЛАГОДАТИ БОЖИЕЙ, КАК СИЛЕ, КОТОРОЮ ГОСПОДЬ ОСВЯЩАЕТ НАС.

§ 183.

Общее понятие о благодати Божией и еe виды; понятие о благодати, освящающей человека–грешника, и ее подразделения.

I. Под именем благодати Божией вообще разумеется все то, что дарует Господь тварям своим без всякой, с их стороны, заслуги (Рим. 11, 6; 1 Петр. 5, 10). А потому благодать Божию разделяют: на естественную и сверхъестественную. К естественной относятся все дары Божии тварям естественные, каковы: жизнь, здоровье, разум, свобода, внешнее благосостояние и под. К сверхъестественной — все дары, сообщаемые Богом тварям сверхъестественным образом, в дополнение к дарам природы, — когда, например, Он сам непосредственно просвещает разум разумных существ светом своей истины, и подкрепляет волю их своею силою и содействием в делах благочестия. Эта последняя благодать, т. е. сверхъестественная, подразделяется еще на два вида: на благодать Бога Творца, которую Он сообщает нравственным тварям своим, пребывающим в состоянии невинности: сообщал человеку до его падения, и доселе сообщает ангелам добрым; и на благодать Бога Спасителя, которую Он даровал и дарует собственно падшему человеку чрез Иисуса и во И. Христе (Тит. 3, 4).

Впрочем, и в последнем отношении слово: благодать имеет разные смыслы. Благодатию, во–первых, называется самое пришествие на землю Сына Божия, Его воплощение и все великое дело нашего искупления, совершенное Им без всяких, с нашей стороны, заслуг: весте, говорит апостол, благодать Господа нашего Иисуса Христа, яко вас ради обнища богат сый, да вы нищетою его обогатитеся (2 Кор. 8, 9), и в другом месте: егда благодать и человеколюбие явися Спаса нашего Бога, не от дел праведных, ихже сотворихом мы, но по своей его милости спасе же банею пакибытия и обновления Духа Святаго (Тит. 3, 4. 5; снес. 2, 11). Во–вторых — называются чрезвычайные дарования, которые даются Богом разным членам Церкви, также без всякой с их стороны заслуги, на пользу Церкви, для еe распространения, созидания, благоустроения, каковы: дар проповедания слова Божия на разных языках, дар чудотворений, пророчеств и проч. (1 Кор. 12, 4–11; Матф. 7, 22. 23): единому коемуждо нас, замечает тот же св. апостол, дадеся благодать по мере дарования Христова (Еф. 4, 7). Наконец, называется благодатию особенная сила, или особенное действие Божие, сообщаемая нам ради заслуг нашего Искупителя, и совершающая наше освящение, т. е. ст. одной стороны, очищающая нас от грехов, обновляющая и оправдывающая пред Богом, а с другой — утверждающая и возращающая нас в добродетели для жизни вечной. В сам–то последнем смысле благодать и составляет собственно предмет догматического о ней учения.

II. В изложенном понятии об освящающей нас благодати заключаются три частнейшие. Она — а) есть особенная сила, особенное действие Божие в человеке, как видно из слов самого Господа к апостолу Павлу: довлеет ти благодать моя: сила бо моя в немощи совершается, и за тем из слов св. Павла: сладце убо похвалюся паче в немощех моих, да вселится в мя сила Христова (2 Кор. 12, 9), и в других местах: емуже бых служитель по дару благодати Божия, данные мне по действу силы его (Еф. 3, 7); в немже и труждаюся и подвизаюся по действу его, действуемому во мне силою (Кол. 1, 29). Или: разделения дарований суть, а тойжде Дух: и разделения служений суть, а тойжде Господь: и разделения действ суть, а тойжде есть Бог, действуяй вся во всех (1 Кор. 12, 4–6). Подаяй убо вам Духа, и действуяй силы в вас, от дел ли закона, или от слуха веры (Гал. 3, 5)? Могущему же паче вся творити по преизбыточествию, ихже просим или разумеем, по силе действуемей в нас, тому слава в церкви о Христе Иисусе, во вся роды века веков, аминь (Еф. 3, 20. 21). Она — б) даруется нам туне, ради заслуг И. Христа, как учит тот же апостол: вси согрешиша, и лишени суть славы Божия: оправдаеми туне благодатию его, избавлением, еже о Христе Иисусе (Рим. 3, 23. 24; снес. 6, 16). Не от дел праведных, ихже сотворихом мы, но по своей его милости спасе нас банею пакибытия и обновления Духа Святаго, егоже излия на нас обильно Иисус Христом Спасителем нашим (Тит. 3, 3). Идеже умножися грех, преизбыточествова благодать: да якоже царствова грех во смерть, такожде и благодать воцарится правдою в жизнь вечную Иисус Христом Господем нашим (Рим. 5, 20. 21). Да оправдившеся благодатию его, наследницы будем по упованию жизни вечныя (Тит. 3, 7). Да совершит вы (Бог) во всяком деле блазе, сотворити волю его, творя в вас благоугодное пред ним, Иисус Христом (Евр. 13, 21). Благодатию Господа Ииуса Христа веруем спастися (Деян. 15, 11).

Эта освящающая благодать, для большей отчетливости в учении об ней, подразделяется еще на частнейшие виды. Называется внешнею, поколику действует на человека совне, чрез внешние средства, каковы: Слово Божие, проповедь Евангелия, чудеса и под.; и внутреннею, поколику действует непосредственно в caмом человеке, истребляя в нам грехи, просвещая разум, возбуждая и направляя его волю к добру. Называется преходящею, когда производит частные впечатления на душу человека и содействует ему в частных добрых делах; и постоянною, когда обитает постоянно в душе человека и соделывает его праведным и угодным пред Богом. Называется предваряющею или предшествующею, поколику предшествует всякому доброму делу, призывает и побуждает к нему человека; и сопутствующею или содействующею, поколику сопутствует всякому доброму делу. Называется достаточною, поколику преподает человеку всегда достаточную силу и удобство действовать к своему спасению, хотя и не сопровождается самим действием со стороны человека; и действенною, когда сопровождается самим действием человека и приносит в нам спасительные плоды.

§ 184.

Краткий обзор ложных мнений о догмате, учение православной Церкви и состав этого учения.

Догмат об освящающей человека–грешника благодати подвергался весьма многим искажениям со стороны неправомыслящих и еретиков.

I. Одни из них заблуждали и заблуждают, в большей или меньшей степени, касательно необходимости для человека благодати. Сюда относятся: пелагиане, полупелагиане, социниане и рационалисты.

Пелагиане, явившиеся в начале V–го века в западной Церкви, учили: «так как Адам чрез свое грехопадение нимало не повредил своей природы, и след. потомки его рождаются без всякой естественной порчи и прародительского греха, то они и могут одними естественными своими силами достигать нравственного совершенства и не нуждаются для сего в сверхъестественной Божией помощи и силе»^[687]. Таким образом, совершенно отвергая необходимость Божеств. благодати для освящения человека–грешника и преспеяния его во благочестии, пелагиане, однакож, по свойственной еретикам хитрости, не хотели казаться явными противниками церковного догмата, и смягчали свои мысли. Они допускали благодать, говорили о ней; но разумели под именем ее: а) естественные силы человека, разум и свободу, дарованные ему туне (gratia naturalis); б) закон, данный Богом чрез Моисея (gratia legis); в) учение и пример И. Христа (gratia Christi); г) отпущение грехов и какое–то внутреннее просвещение от Духа Святого, содействующее только к более легкому исполнению нравственного закона, который, впрочем, по их словам, человек может, хотя не с такою удобностию, исполнять и одними собственными силами (gratia Spiritus Sancti)^[688]. Против Пелагия с его последователями прежде всех восстал блаж. Августин, и написал, в опровержение их, весьма многие сочинения. Восстали также и другие пастыри Церкви, и как на востоке, так и на западе, в самое короткое время было более двадцати соборов, единодушно осудивших эту ересь^[689] Защитники истины единогласно утверждали: а) что человек, падший и рождающийся с прародительским грехом, не может сам собою творить духовного добра без помощи благодати Божией; б) что под нею надобно разуметь не одни естественные силы человека, закон Моисеев, учение и пример И. Христа — пособия внешние, но сверхъестественную силу Божию, внутренно сообщаемую душе человека; в) что эта благодать не состоит только в отпущении прежних грехов, но подает действительную помощь не творить новых грехов; г) не только просвещает разум и сообщает ему познание о том, что должно делать и чего уклоняться, но подает и силы к исполнению познанного и вливает в сердце любовь; д) не облегчает только исполнение для нас божественных заповедей, которые будто бы мы можем исполнять и сами собою, хотя с неудобством, но служит таким пособием, без которого мы вообще не в состоянии исполнять закона Божия и творить добра, содействующего к нашему спасению^[690]. В настоящее время учение православной Церкви, направленное против лжеучения пелагиан, можем видеть в трех следующих правилах принимаемого ею, в числе девяти поместных, карфагенского Собора, бывшего против Пелагия: «аще кто речет, яко благодать Божия, которою оправдываются в Иисусе Христе Господе нашем, действительна к единому токмо отпущению грехов уже содеянных, а не подает сверх того помощи, да не содеваются иные грехи: таковый да будет анафема. Яко благодать Божия не только подает знание, что подобает творити, но еще вдыхает в нас любовь, да возможем и исполнити, что познаем» (прав. 125). «Аще кто речет, яко та же благодать Божия, яже о Иисусе Христе Господе нашем, вспомоществует нам к тому токмо, чтобы не согрешати, поелику ею открывается и является нам познание грехов, да знаем, чего должно искати, и от чего уклоняться, но что ею не подается нам любовь и сила к деланию того, что мы познали должным творити: таковый да будет анафема. Ибо… то и другое есть дар Божий, и знание, что подобает творити, и любовь к добру, которое подобает творити» (прав. 126). «Аще кто речет, яко благодать оправдания нам дана ради того, дабы возможное к исполнению по свободному произволению удобнее исполняли мы чрез благодать, так как бы и не прияв благодати Божией, мы хотя с неудобством, однако могли и без нее исполнити Божественные заповеди: таковый да будет анафема. Ибо о плодах заповедей не рек Господь: без Мене неудобно можете творити, но рек: без мене не можете творити ничесоже (Иоан. 15, 5)» (прав. 127).

Полупелагиане, появившиеся в Галлии около 427 года, допускали бытие в людях первородного греха; но, утверждая, что этот грех весьма мало повредил духовные силы человека, учили, будто человек сам собою способен до некоторой степени возвышаться в добродетели, так что — а) начало веры зависит собственно от него, б) от благодати же зависит только утверждение и преспеяние его в вере и добрых делах, и — в) последующее за тем пребывание его в вере до конца жизни зависит также от него, а не от благодати^[691]. Таким образом полупелагиане принимали как бы в половину лжеучение пелагиан: разногласили с ними в том, что признавали необходимость благодати, по крайней мере, для утверждения и преспеяния человека в вере и для совершения спасительных дел веры; а соглашались в том, что отвергали необходимость благодати для начала веры в человеке и для пребывания его в вере до конца жизни. Обличителями полупелагиан были: блаж. Августин, Проспер, Фульгенций, Целестин, папа римский, и несколько поместных соборов в Галлии, бывших в пятом веке^[692]. Главная мысль, которую раскрывали они против опровергаемого заблуждения, была мысль о благодати, так называемой, предваряющей или предшествующей, от которой зависит самое начало нашей веры, и без которой человек не может ни предпринять, ни совершить ничего истинно–доброго^[693]. Ныне раздельное изображение этой мысля, направленной против полупелагиан, можем находить в послании восточных патриархов о православной вере, где читаем: «(св. Писание) учит, что верующий спасается верою и делами своими, в вместе с тем представляет Бога единственным виновником нашего спасения: поелику, то–есть, Он предварительно подает просвещающую благодать, которая доставляет человеку познание Божественной истины и учит его сообразоваться с нею (если он не противится), и делать добро, угодное Богу, дабы получить спасение, не уничтожая свободной воли человека, но предоставляя ей повиноваться или не повиноваться еe действию» (чл. 3). И еще: «чтобы, возродившись, человек мог делать добро духовное (ибо дела веры, будучи причиною спасения и совершаемы сверхъестественною благодатию, обыкновенно называются духовными), для сего нужно, чтобы благодать предваряла и предводила, как сказано о предопредельных, так что он не может сам по себе творить дел, достойных жизни по Христе, а только может желать или не желать действовать согласно с благодатию» (чл. 14).

Социниане и рационалисты возобновили древнее заблуждение пелагиан, и простерли его до самой последней степени. Отвергая бытие в человеке первородного греха и какой–либо порчи, и вслед за тем признавая, что человек способен одними естественными своими силемн избегать зла и творить добро, они отвергают потребность вообще всякого сверхъестественного пособия человеку для духовной жизни, и не принимают даже той пелагианской мысли, что благодать, по крайней мере, облегчает для нас исполнение нравственного закона, который мы можем исполнять без еe пособия не с таким удобством. А потому осуждение древней Церкви, произнесенное на пелагиан, тем более падает на их новейших последователей.

II. Другие заблуждали и заблуждают касательно всеобщности благодати и отношения еe к свободе человека.

Всеобщность благодати отвергают все так называемые предестинациане, т. е. верующие, что Бог от века предопределил (praedestinavit), по безусловной своей воле, одних из людей к вечному спасению и славе, а других к вечному осуждению, и потому сообщает спасительную благодать свою не всем, но только одним предопределенным ко спасению. Это лжеучение возникло еще во втором веке между гностиками^[694]; усилилось в пятом веке в Африке и Галлии, и обличаемо было Проспером, Иларием, Августином и папою Целестином^[695]; проповедуемо было в средние века под именем учения Августинова^[696]; наконец, достигло последнего своего развития в новейшие времена у калвинистов, которые внесли его даже в свои исповедания^[697], и янсенитов^[698].

Об отношении благодати к свободе человека ложно учат те же самые калвинисты и янсениты. Утверждая, что, по безусловному предопределению Божию, благодать сообщается одним предопределенным ко спасению, и след. сообщается для того, чтобы непременно освятить их и привести ко спасению, эти сектанты естественно уже допускают и ту мысль, что благодать имеет в предопределенных силу и действительность непреоборимую, так что они неизбежно исполняют нравственные законы^[699]. Правда, желая сохранить понятие о свободе человека, янсениты замечают, что непреоборимая благодать не насильно нудит его к добру, а привлекает посредством препобеждающего услаждения (delectatio victrix), разливаемого ею в человеческой душе, пред которым все земные влечения и привязанности бессильны^[700]; но таким образом нисколько не ограждается и не спасается свобода человека.

Против того и другого из изложенных калвинистических заблуждений православная Церковь выразила свой голос на иерусалимском соборе 1672 года в исповедании, сделавшемся потом у нас известным под именем послания восточных патриархов о православной вере. Здесь говорится: «Веруем, что всеблагий Бог предопределил к славе тех, которых избрал от вечности: а которых отвергнул, тех предал осуждению, не потому впрочем, чтобы Он восхотел таким образом одних оправдать, а других оставить и осудить без причины: ибо это несвойственно Богу, общему всех и нелицеприятному Отцу, который хощет всем человеком спастися и в познание истины npииmu (1 Тим. 1, 4); но поелику Он предвидел, что одни хорошо будут пользоваться своею свободною волею, а другие худо: то посему одних предопределил к славе, а других осудил. О употреблении же свободы мы рассуждаем следующим образом: поелику благость Божия даровала Божественную и просвещающую благодать, называемую нами также предваряющею, которая, подобно свету, просвещающему ходящих во тме, путеводит всех: то желающие свободно покоряться ей (ибо она споспешествует ищущим ее, а не противящимся ей), и исполнять еe повеления, необходимо нужные для спасения, — получают посему и особенную благодать, которая, содействуя, укрепляя и постоянно совершенствуя их в любви Божией, т. е. в тех благих делах, которых требует от нас Бог (и которых требовала также предваряющая благодать), оправдывает их, и делает предопределенными: те, напротив, которые не хотят повиноваться и следовать благодати, и потому не соблюдают заповедей Божиих, но, следуя внушениям сатаны, злоупотребляют своею свободою, данною им от Бога с тем, чтобы они произвольно делали добро, предаются вечному осуждению. Но, что говорят богохульные еретики, будто Бог предопределяет или осуждает, нисколько не взирая на дела предопределяемых или осуждаемых, это мы почитаем безумием и нечестием» (чл. 3).

III. Третьи, наконец, заблуждают в рассуждении следствий, производимых благодатию в человеке, т. е. в рассуждении самого освящения ею человека. Заблуждения эти принадлежат протестантам и касаются, во–первых, существа освящения, совершаемого благодатию в человеке, и во–вторых — условий освящения со стороны человека.

О существе освящения (sanctificatio) или оправдания (justificatio), понимаемого в смысле обширном, протестанты утверждают, что оно состоит — а) не в том, будто благодать Божия внутренним образом действует в человеке, и действительно, с одной стороны, очищает его от всех грехов, а с другой — соделывает обновленным, праведным, святым; б) но в том, что, по благоволению Бога, только внешним образом прощаются и не вменяются человеку грехи, хотя на самом деле они в нам остаются, и только внешним образом вменяется ему праведность Христова. Таково учение и лютеран^[701], и реформатов^[702].

Учение православной Церкви — совсем другого рода. Говоря о плодах таинства крещения, в котором собственно и совершается благодатию наше оправдание и освящение, Церковь проповедует: «Во первых, сие таинство уничтожает все грехи: в младенцах первородный, а в возрастных и первородный и произвольный. Во–вторых, воссозидает человека и возвращает ему ту праведность, которую он имел в состоянии невинности и безгрешности» (Правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 103). И в другом месте: «нельзя говорить, что крещение не разрешает от всех прежних грехов, но что они хотя и остаются, однако же не имеют уже силы. Учить таким образом есть крайнее нечестие, есть опровержение веры, а не исповедание ее. Напротив всякий грех, существующий или существовавший прежде крещения, уничтожается и считается как бы не существующим, или никогда не существовавшим. Ибо все образы, под которыми представляется крещение, показывают очистительную его силу, и изречения свящ. Писания касательно крещения дают разуметь, что чрез него получается совершенное очищение, что видно из самых названий крещения. Если оно есть крещение Духом и огнем; то явно, что оно доставляет очищение совершенное, ибо Дух очищает совершенно. Если оно есть свет, то всякая тьма прогоняется им. Если оно есть возрождение, то все ветхое мимоходит: а это ветхое есть ни что иное, как грехи. Если крещаемый совлекается ветхого человека, то совлекается и греха. Если он облекается в Христа, то на самом деле ставовится безгрешным посредством крещения» (Посл. восточн. патриарх. о прав. вере, чл. 16).

Касательно же условий оправдания или освящения со стороны человека протестанты учат: как только грешник, пришедши в сознание своей греховности и совершенного бессилия исполнить нравственный закон Евангелия, и устрашенный тяжестию своей виновности, уверует твердо, что он примирен с Богом чрез И. Христа, — тотчас, по вере его, которая одна оправдывает, вменяются ему заслуги Христовы, и он объявляется праведным и невинным, хотя на самом деле не становится таковым. С того времени Бог совершает в человеке все добрые дела, во свидетельство его веры, но без участия самого человека, для которого это участие, по совершенному бессилию его, невозможно^[703].

Вопреки этого лжеучения православная Церковь исповедует: «веруем, что человек оправдывается не просто одною верою, но верою, споспешествуемою любовию, т. е., чрез веру и дела. Признаем совершенно нечестивою мысль, будто вера, заменяя дела, приобретает оправдание о Христе: ибо вера в таком смысле могла бы приличествовать каждому, и не было бы ни одного не спасающегося, — что, очевидно, ложно. Напротив, мы веруем, что не призрак только веры, а сущая в нас вера чрез дела оправдывает нас во Христе. Дела же почитаем не свидетельством только, подтверждающим наше призвание, но и плодами, которые соделывают веру нашу деятельною, и могут, по божественному обетованию, доставить каждому заслуженную мзду, добрую или худую, смотря по тому, что он соделал с телом своим» (Посл. восточн. патр. о прав. вере, чл. 13;снес. чл. 9).

IV. Соответственно трем, показанным нами, видам заблуждений относительно благодати, против которых так явственно направлено учение православной Церкви, мы изложим это учение в трех частных отделах, и именно скажем: I) против пелагиан, полупелагиан и других их единомысленников — о необходимости благодати для освящения человека; II) против кальвинистов и янсенитов — о всеобщности благодати и отношении еe к свободе человека; ІII) против протестантов вообще — о существе и условиях самого освящения человека благодатию Божиею.

I.

О НЕОБХОДИМОСТИ БЛАГОДАТИ БОЖИЕЙ ДЛЯ ОСВЯЩЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА.

§ 185.

Части учения.

По качеству и количеству еретических заблуждений, опровергаемых учением православной Церкви о необходимости благодати, и след. для раздельнейшего уразумения самого этого учения, оно должно быть изложено в следующих частях: 1) благодать, как сверхъестественная сила и непосредственная помощь Божия, необходима вообще для освящения и спасения человека–грешника (против пелагиан); 2) необходима, в частности, для его веры и самого начала веры, т. е. для самого обращения грешника к вере

Христовой (против полупелагиан); 3) необходима для его добродетели, по обращении (против пелагиан); 4) необходима для его пребывания в вере и добродетели христианской до конца жизни (против полупелагиан).

§ 186.

Необходимость благодати для освящения человека вообще.

Благодать Божия необходима для освящения человека–грешника вообще, т. е. для того, чтобы грешник мог выдти из своего греховного состояния, соделаться истинным Христианином и, таким образом, усвоить себе заслуги Искупителя, иначе — мог обратиться, очиститься, оправдаться, обновиться и потом подвизаться во благочестии и достигнуть вечного спасения. Эту истину —

I. Со всею ясностию возвестил сам Христос Спаситель, когда говорил: а) об Отце: никтоже может приити ко мне, аще не Отец пославый мя привлечет его (Иоан. 6, 44); б) о Св. Духе: аще кто не родится водою и Духом, не может внити в царствие Божие (Иоан. 3, 5); и в) о самом Себе: якоже розга не может плода сотворити о себе, аще не будет на лозе: тако и вы, аще во мне не пребудете. Аз есмь лоза, вы же рождие, и иже будет во мне и аз в нам, той сотворит плод мног: яко без мене не можете творити ничесоже (Иоан. 15, 4. 5). Из первых слов видно, что, без непосредственного содействия Бога Отца, невозможно самое обращение человека к Христианству; из вторых, что без непосредственного возрождения силою Духа Святого невозможно вступление обращающегося человека в царствие Божие или в Церковь Христову; наконец — из третьих, что, и по вступлении человека в Церковь Христову, он не может приносить никаких плодов христианских, не может творити ничесоже, если не пребудет на лозе — И. Христе, и не будет питаться, подкрепляться и возрастать Его непосредственною животворящею силою (снес. Иоан. 6, 53).

II. Со всею ясностию проповедывали и св. Апостолы. Так, св. ап. Павел, говоря в разных местах об обращении людей к спасительной вере Христовой, об очищении их от грехов и оправдании, выражается: не от дел праведных, ихже сотворихом мы, но по своей его милости спасе нас банею пакибытия и обновления Духа Святаго: егоже излия на нас обильно, Иисус Христом Спасителем нашим, да, оправдившеся благо–датию его, наследницы будем по упованию жизни вечныя (Тит. 3, 5–7; снес. 2 Тим. 1, 9). Вси согрешиша, и лишени суть славы Божия: оправдаеми туне благодатию его, избавлением, еже о Христе Иисусе (Рим. 3, 23. 24), — о немже имамы избавление кровию его, и оставление прегрешений, по богатству благодати его (Еф. 1, 7). Сущих нас мертвых прегрешенми, сооживи Христом: благодатию есте спасени (2, 5); благодатию есте спасени чрез веру; и сие не от вас, Божий дар (— 8). В других местах, говоря о действиях евангельской проповеди в людях и приносимых ею плодах, пишет. например, к Филипписеям: благодарю Бога моего… о общении вашем в благовествование, от первого дне даже и до ныне: надеявся на сие истое, яко начный дело благо в вас, совершит е, даже до дне Иисус Христоса (1, 5. 6); или к Коринфянам: кто есть Павел, ктоже ли Аполлос, но точию служителие, имиже веровасте, и комуждо, якоже Господь даде; аз насадих, Аполлос напои, Бог же возрасти. Темже ни насаждаяй есть что, ни напаяяй, но возращаяй Бог (1 Кор: 3, 5–7). Здесь осязательно различает Апостол внешнюю благодать Божию, т. е. учение евангельское, от внутренней благодати, или непосредственного действия Божия в людях, и представляет это последнее совершенно необходимым для успехов благовестия (сн. 1 Сол. 1, 5). Наконец, в третьих местах изрекает такие наставления или благожелания уже принявшим евангельскую проповедь и соделавшимся Христианами: со страхом и трепетом свое спасение содевайте. Бог бо есть действуяй в вас, и еже хотети и еже деяти о благоволении (Фил. 2, 12. 13). Бог же мира, возведый из мертеых пастыря овцем великаго кровию завета вечнаго, Господа нашего Иисуса Христа, да совершит вы во всяком деле блазе, сотворити волю его, творя в вас благоугодное пред ним» Иисус Христом (Евр. 13, 20. 21). И след. свидетельствует, что, без внутреннего сверхъестественного содействия Божия, мы не можем ни восхотеть, ни совершить ничего доброго.

III. Всегда содержала и исповедывала св. Церковь, как показывают:

1) Свидетельства еe древних учителей. Например: а) св. Иринея: «как дикая маслина, если не будет привита, остается бесплодною для владельца, по своему дикому свойству, и как бесплодное древо посекается и в огнь бросается: так и человек, пока не приимет чрез веру привития Духа, продолжает быть тем, чем был прежде; будучи плоть и кровь, он не может наследовать царствия Божия, как говорит Апостол — 1 Кор. 15, 50»^[704]; б) св. Киприана: «день и ночь мы молимся о том, чтобы освящение и оживление, которое приемлется (sumitur) от благодати Бога, сохранилось в нас под Его покровом»^[705]. в) св. Ипполита: «то, чрез что святые соделались чистыми, даровал им Бог Сын, — потому и говорят они, что от исполнения его мы вси прияхом»^[706]; г) св. Кирилла иерусалимского: «великий Предстатель и Раздаятель даров во всем мiре одному дарует чистоту, другому всегдашнее девство, иному расположение к милостыне, другому любовь к нищете, иному силу изгонять противных духов; и как свет одним стремлением луча озаряет все: так и Дух Святый просвещает имеющих очи… В Нем имеют нужду человеки, Илия, и Елисей, и Исаия; в нам имеют нужду ангелы, Михаил и Гавриил»^[707]; д) св. Иоанна Златоустого: «знал (апостол), что спасает нас благодать»^[708]; е) св. Макария великаго: «как тело без души мертво, и ничего не может делать: так и душа, без небесной души, без Божественного Духа, мертва для царствия, и без Духа Святого не может совершить ничего, угодного Богу»^[709]; и в другом месте: «если душа не получит в сам мiре духовного освящения посредством твердой веры и молитвы; если не соделается причастною Божественного естества, и не приимет благодати, при содействии коей могла бы исполнять все заповеди свято и неукоризненно: то останется неспособною к царствию небесному»^[710]; ж) блаж. Августина: «благодать Божия чрез Господа нашего И. Христа (что всегда содержала истинная вера и кафолическая Церковь) преставляет малых и взрослых от смерти первого человека в живот второго человека, не только потребляя грехи, но и вспомоществуя могущим уже пользоваться свободным своим произволением, чтобы они не грешили и жили праведно, — так что, без еe помощи, мы не могли бы иметь никакого благочестия и праведности ни в делах, ни в самих желаниях»^[711]. И в другом месте: «тот, кто желает произнесть исповедание веры, согласное с истинною, должен исповедать касательно благодати, нимало не колеблясь, что без нее человек совершенно не может сделать ничего доброго, относящегося к благочестию и истинному оправданию»^[712].

2) Определения соборов, бывших на Пелагия. Так, собор диоспольский (в 415 г.) осудил следующий член лжеучения Пелагиева: «благодать Божия и помощь не подается для каждого (добраго) действия, но состоит в свободном произволении, или в законе и учении (евангельском)»^[713]. А собор аравсийский II (в 529 г.) постановил: «если кто утверждает, что для очищения нас от грехов Бог ожидает нашего изволения, а не исповедует, что самое изволение очиститься происходит в нас чрез излияние Св. Духа и Его содействие, — тот противится Духу Святому» (прав. IV). И далее: «если кто утверждает, что человек может, по силам своей природы, помышлять, как должно, или избирать нечто доброе, относящееся к вечному спасению, и соглашаться на принятие спасительной, т. е. евангельской проповеди без просвещения и внушения от Духа Святого, — тот обольщается духом еретическим» (прав. VII)^[714]. Не упоминаем уже об определениях Собора карфагенского, которые мы привели выше.

3) Еe молитвословия и песнопения. Здесь так часто Церковь испрашивает нам благодатной помощи свыше для подвигов веры и благочестия, так часто славословит Духа Святого, просвещающего, обновляющего и укрепляющего нас своими разнообразными дарованиями, так громогласно исповедует пред Богом наши немощи и бессилие совершить что–либо доброе, без Его непосредственного содействия^[715], — что одни эти песнопения и молитвы, раздающиеся в Церкви от лет древних, составляют сами по себе убедительнейшее доказательство еe неизменного верования в необходимость для нас Божественной помощи^[716].

IV. Здравый разум, со своей стороны, может сказать, на основании богословских начал, что если человек, как существо ограниченное, не имеющее живота в себе, имел нужду в благодати Божией еще до своего падения, как имеют в ней нужду и доселе все чистые сотворенные духи^[717]: не тем ли более она необходима человеку теперь в состоянии его падения? И тогда он не мог жить без нее духовно, как без духовной пищи и воздуха: как же признать это возможным теперь? Тогда ему, еще чистому и неповрежденному, надлежало только творить добро; а теперь, слабому и всецело поврежденному, ему надлежит предварительно очиститься от грехов, уврачевать свои нравственные болезни, и потом бороться непрестанно со врагами спасения, и, при такой–то борьбе, творить добро. «Природа человеческая, заметили еще Отцы второго аравсийского собора, хотя бы пребывала в той непорочности, в какой создана, никак не сберегла бы сама себя без помощи своего Создателя. А потому, если не могла она без благодати Божией сохранить здравия, которое получила: то как может без благодати Божией возвратить то, что потеряла»^[718]?

§ 187.

Необходимость благодати для веры и для самого начала веры, или для самого обращения человека к Христианству.

Благодать Божия, необходимая вообще для освящения и спасения человека, необходима, в частности, для его веры и самого начала веры в Господа Иисуса.

I. Так учил Христос–Спаситель. Когда Иудеи, слушая беседу Его о том, что Он есть хлеб сшедый с небесе (Иоан. 6, 40. 41), начали роптать и говорить: не сей ли есть Иисус сын Иосифов, егоже мы знаем отца и матерь: како убо глаголет сей, яко с небесе снидох (— 42), и след. не веровали ни Его божественному происхождению, ни Его проповеди, — Он заметил им: не ропщитe между собою. Никтоже может приити ко мне, аще не Отец пославый мя привлечет его, и аз воскрешу его в последний день. Есть писано во пророцех: и будут вси научени Богом: всяк слышавый от Отца и навык, приидет ко мне (— 43–45). Когда, вслед за тем, продолжая свою беседу, Он услышал, что мнози даже от ученик его реша: жестоко есть слово сие, и стали роптать и блазниться (— 60. 61), Он и им заметил: суть от вас нецыи, иже не веруют: но сего ради рех вам, яко никтоже может приити ко мне, аще не будет ему дано от Отца моего (— 64. 65). Когда, наконец, один из ближайших учеников Его — Петр, от лица всех дванадесяти, исповедал Его: ты еси Христос, сын Бога живаго (Матф. 16, 16), — отвещав Иисус рече ему: блажен еси Симоне вар Иона, яко плоть и кровь не яви тебе, но Отец мой, иже на небесех (— 17). Если же для того, чтобы придти к Иисусу и уверовать в Него, недостаточно слышать одно Его учение, а необходимо еще внутреннее, непосредственное привлечение к Нему от Отца; если живая вера и исповедание самого апостола Петра, постоянно внимавшего учению своего Господа, названа следствием внутреннего просвещения от Отца: то значит, что без благодати Божией мы не можем ни начать, ни продолжать своей веры в нашего Искупителя.

II. Так учили и Апостолы. Св. Павел выражает это в разных своих посланиях. Римлянам он дал такое наставление: глаголю благодатию, давшеюся мне, всякому сущему в вас не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати: но мудрствовати в целомудрии, коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры (12, 3). Коринфянам писал: никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1 Кор. 12, 3), и объяснил им, что это — именно Бог рекий из тмы свету возсияти, иже воссия в сердцах наших, к просвещению разума славы Божия о лице Иисус Христове (2 Кор. 4, 6). Ефесеям выражает благожелание: да Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, даст вам духа премудрости и откровения, в познание его: просвещенна очеса сердца вашего, яко уведети вам, кое есть упование звания его, и кое богатство славы достояния его во святых, и кое преспеющее величество силы его в нас верующих по действу державы крепости его (1, 17–19), присовокупляя: благодатию есте спасени чрез веру: и сие не от вас, Божий дар (2, 8). Филипписеям свидетельствовал: вам даровася, еже о Христе, не токмо еже в него веровати, но и еже по нам страдати (1, 29); Бог бо есть действуяй в вас, и еже хотети и еже деяти о благоволении (2, 13). Т. е. по словам учителя языков: а) веру и меру веры разделяет нам Бог (Рим. 12, 3), так что она всецело есть дар Божий (Еф. 2, 8; Фил. 1, 29); б) без благодати Духа Святого мы не можем даже назвать Иисуса Господом, и след. даже начать веровать в Него (1 Кор. 12, 3), тем более, что и еже хотети Бог есть действуяй в нас (Фил. 2, 13); в) Он производит в нас начало веры, даруя нам духа премудрости и откровения в познание его, просвещая очеса сердца нашего, яко уведети нам, кое есть упование звания его (Еф. 1, 17. 18), или, что тоже, возсиявая с сердцах наших, к просвещению разума славы Божия о лице Иисус Христове (2 Кор. 4, 6); — и г) вслед за тем, если мы соделываемся и пребываем верующими: то также по действу в нас державы крепости его (Еф. 1, 19). В книге Деяний апостольских св. Лука повествует о некоей жене — Лидии, порфиропродательнице, что Господь отверзе ей сердце внимати глаголемым от Павла, вследствие чего она приняла проповедь Апостола, уверовала во Христа и крестилась (Деян. 16, 15). След., кроме внешней проповеди евангелия, без которой невозможно уверовать в Господа Иисуса, необходимо еще внутреннее содействие Божие, которое бы предварительно отверзло сердце неверующего к принятию и уразумению проповеди, и так. образом послужило бы к самому началу и зарождению в нам веры.

III. Так учили св. Отцы и учители древней Церкви. Например:

Св. Варнава: «Он (Бог) обрезал наши ушеса, чтобы, услышав слово, мы уверовали»^[719].

Св. Иустин: «многим людям, не получившим благодати разумения, показались эти (христианские) догматы неразумными и недостойными Бога»^[720]. «Так Он открыл нам все, что только чрез благодать Его уразумели мы от Писаний»^[721]. «Думали ли вы когда–либо, что мы не могли бы уразуметь содержащегося в Писании, если бы не прияли благодати к уразумению по воле Бога, желающего сего?»^[722].

Св. Григорий чудотворец: «хочет ли кто познать Бога из творения, или уразуметь из божест. Писаний, — без премудрости Его он ничего не может узнать о Нем или услышать. И призывающий правильно Бога призывает чрез Сына, и приходящий к Нему истинно чрез Христа приходит, а придти к Сыну невозможно без Духа: ибо Дух и оживляет и освящает все^[723].

Св. Василий великий: «как скоро, при содействии просвещающей силы, устремляем взор за красоту образа Бога невидимого, и чрез нее возводимся к превосходящему всякую красоту созерцанию первообраза; неотлучно соприсутствует при сам Дух ведения, который любозрителям истины в Себе самом подает тайнозрительную силу к созерцанию образа, и не вне Себя показывают его, но в Себе самом вводит в познание. Ибо как никтоже знает Отца, токмо Сын (Матф. 11, 27); так никтоже может рещи Господа Иисуса, точию о Духе Святом (1 Кор. 12, 3). Ибо не сказано: Духом (διά πνεύματος), но: в Духе (έν πνεύματι). И: Дух есть Бог: и иже кланяется ему, в духе и истине достоит кланятися (Иоан. 4, 24); как написано: вo свете твоем, т. е. в просвещении Духа, узрим свет (Псал. 35, 10), — свет истинный, иже просвещает всякаго человека грядущаго в мiр (Иоан. 1, 9). Посему Дух в Себе показывает славу Единородного, и в Себе сообщает истинным поклонникам поклонникам ведение Бога. Поэтому путь благоведения от единого Духа, чрез единородного Сына, к единому Отцу»^[724].

Св. Иоанн Златоуст: «блажен еси Симоне вар Иона, яко плоть и кровь не яви тебе, но Отец мой, иже на небесех (Матф. 16, 17). Здесь Господь внушает как бы следующее: не маловажное дело вера в Меня, но для нее необходимо влечение свыше»^[725]. «Ты ничего не имеешь от себя, но все получил от Бога… Имеешь, потому что получил, не то или другое, но все, что имеешь. Все добрые действия не твои, но от благодати Божией. Укажешь ли даже на веру? И она зависела от призвания»^[726]. «Чтобы величие благодеяний не надмило тебя, смотри, как он (Апостол) смиряет тебя: благодатию, говорит, есте спасени чрез веру. Затем, чтобы не стеснилось свободное изволение, упомянул и о том, что здесь нашего. А далее и это упразднил и сказал: и сие не от нас. И вера, говорит, не от нас. Ибо если бы не пришел (Христос), если бы не позвал нас: как мы могли бы уверовать?.. Итак, и вера не наша, но дар Бога»^[727]. «Он вложил в нас веру, Он даровал начало»^[728]. «Необходимо водительство духа, чтобы взойти на высоту веры»^[729], — «исповедующий (Христа) исповедует не собственною силою, но будучи вспомоществуем благодатию свыше»^[730].

Со времени появления ереси пелагиан, а потом полупелагиан, учители Церкви начали излагать тоже учение еще с большею раздельностию. Вот как, например, излагают его:

Отцы Собора аравсийского II: «Если кто говорит, что как приращение, так и начало веры, и самое расположение к ней, по которому мы веруем в Оправдающаго нечестива и приступаем к возрождению в таинстве крещения, бывают в нас не по дару благодати, т. е. чрез внушение от Духа Святого, направляющего волю нашу от неверия к вере, от нечестия к благочестию, а бывают естественно: таковый показывает себя противником апостольских догматов» (прав. V).

Кассиан на Филипп. 1, 29: «И здесь засвидетельствовал (апостол), что и начало обращения и веры нашей, и перенесение страданий, даруется нам от Бога… Не прилежное чтение, но Бог просвещает слепых»^[731].

Блаж. Августин: «Об этом предмете, который мы теперь с намерением защищаем против новых еретиков, Церковь никогда не молчала в своих молитвах, хотя прежде и не считала нужным рассуждать о нам в беседах, пока никто из противников не побуждал ее к тому. Ибо когда Церковь не молилась за неверных и врагов своих, чтобы они уверовали? Когда кто из верующих имел друга, сродника, супругу — неверующих, и не просил им от Господа разума в послушание вере Христовой?.. Как с этими молитвами, так и с этою верою, Церковь и родилась, и возрастала, и возрастает. Церковь не молилась бы, чтобы дарована была неверным вера, если бы не верила, что Бог обращает к Себе сердца людей, отвратившихся от Него и противящихся Ему»^[732]. И в другом месте: « Кто прежде даде ему, и воздастся ему; яко из того, и тем, и в нам всяческая (Рим. 2, 35. 36). След., от кого же, если не от Него, и самое начало нашей веры?… Апостол говорит: вам даровася, еже о Христе, не токмо еже веровати в него, но и еже по нам страдати (Филипп. 1, 29). То и другое называет даром Божиим: ибо и то и другое, говорит, вам даровася. Не сказал: даровася вам, чтобы вы полнее и совершеннее веровали в Него, но вообще — еже веровати в него. И о самом себе не сказал, что он получил милость Божию, чтобы быть более верным, но чтобы быть верным (1 Кор. 7, 25): ибо знал, что не он дал прежде Богу начало своей веры, а Бог уже воздал ему ее приращение, но что Тот же соделал его и верным, кто соделал Апостолом»^[733].

Проспер: «Не должно отвергать, что доброе изволение, по которому человек обращается к Богу, есть собственность человека, но должно исповедывать, что оно зачалось по внушению от Бога. Ибо если никтоже благ, токмо един Бог: какое будет благо, которое не имеет благого Виновника?»^[734].

Фульгенций: «Если, по мнению их (полупелагиан), нам принадлежит хотение веровать, прежде нежели начнет вспомоще

ствовать нам благодать Божия: то она несправедливо называется благодатию, потому что дается человеку не даром, а воздается его доброму хотению»^[735].

IV. Размышляя о состоянии человека падшего, каким он является вне Христианства, в язычестве, иудействе и магометанстве, не можем не признать на основании одних соображений даже естественного разума, что необходимо особенное Божественное содействие такому человеку, чтобы он возымел искреннее желание обратиться к вере христианской. Наибольшая часть людей, каковы все младенцы и почти целые народы, погруженные в крайнее невежество, вовсе неспособны рассуждать, и, след., не в состоянии сами собою ни понять недостатков своей веры, ни оценить достоинства веры Христианской, чтобы решились принять ее. Другие, хотя способны размышлять более или менее, но будучи воспитаны в началах иной веры, языческой, иудейской или магометанской, естественно предубеждены против Христианства, так что проповедь о Христе распятом, и сама по себе необычайная и поразительная, неизбежно должна казаться им соблазном или безумием (1 Кор. 1, 23). А в тоже время, будучи душевны, оставаясь с прародительским грехом, и заглушив сердце и смысл свой еще новыми, произвольными грехами, неспособны понимать и вообще высокой проповеди евангельской, яже Духа Божия: душевен человек, свидетельствует Апостол, не приемлет, яже Духа Божия: юродство бо ему есть и не может разумети, зане духовне востязуется (1 Кор. 2, 14). Необходимо потому, кроме внешней, евангельской проповеди, чтобы сердца подобных людей были возбуждены и расположены к пониманию и усвоению еe особенным, внутренним Божественным действием, необходима предваряющая благодать, о которой говорит сам Бог: се стою при дверех и толку: аще кто услышит глас мой, и отверзет двери, вниду к нему (Апок. 3, 20), и которая отверзла бы умы этих людей к принятию небесного света веры.

V. Чтоже касается до некоторых мест Писания, на которые издревле указывают полупелагиане в подтверждение своих мыслей: места эти нимало им не благоприятствуют. Указывают например:

1) На слова: обратитеся ко мне, глаголет Господь сил, и обращуся к вам (Зах. 1, 3). Но здесь не только не отвергается, напротив предполагается предваряющая благодать Божия, или сверхъестественное действие Всевышнего, которым собственно Он и зовет нас: обратитеся ко мне, и о котором пророк Иеремия взывал к Нему от лица Израиля: обрати мя, и обращуся, яко ты еси Господь Бог мой (Иер. 31, 18).

2) На слова: просите и дастся вам (Матф. 11, 9). И здесь не отвергается действие предваряющей благодати, а выражается только, чтобы мы и сами, повинуясь ей, просили Господа о своих нуждах. Ибо в другом месте говорится: сице Дух способствует нам в немощех наших: о чесом бо помолимся, якоже подобает, не вемы, но сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными (Рим. 8, 26).

На слова: человеку предложение сердца: и от Господа ответ языка (Притч. 16, 1). Но отсюда нельзя заключать, чтобы это самое предложение сердца, зависящее от человека, совершалось в нам без влияния на него предваряющей благодати, особенно когда в других местах Писания ясно говорит нам сам Спаситель: никтожв может приити ко мне, аще не Отец, пославый мя, привлечет его (Иоан. 6, 44); или: без мене не можете творити ничесоже (15, 5).

1) На примеры — сотника, о котором засвидетельствовал Господь: аминь глаголю вам: ни во Израили толики веры обретох (Матф. 8, 10); разбойника покаявшегося на кресте, и под. Но нельзя ничем доказать, чтобы все эти обращения ко Христу совершились без действия предваряющей благодати. Напротив, на основании ясного учения Слова Божия о невозможности такого обращения, мы решительно вправе утверждать вместе с Отцами второго аравсийского Собора: «должно несомненно веровать, что столь удивительная вера и разбойника, которого Господь воззвал с Собою в рай, и Корнелия сотника, к которому послан был ангел Господень, и Закхея, удостаившегося принять у себя самого Господа, зависела не от природы их, но от изобилия дарованной им Божественной благодати»^[736].

§ 188.

Необходимость благодати для добродетели человека, по обращении его к Христианству.

Будучи необходимою для самого обращения человека к Христианству, для его веры и начала веры, благодать Божия остается необходимою для человека и по обращении, чтобы он мог исполнять закон евангельский, творить дела, достойные жизни по Христе.

I. В св. Писании истина эта раскрыта со всею подробностию. Припомним, во–первых, три изречения, равно обращенные к возрожденным, которые мы уже приводили: а) изречение Спасителя: аз есмь лоза, вы же рождие, и иже будет во мне, и аз в нам, той сотворит плод мног: яко без мене не можете творити ничесоже (Иоан. 15, 5); б) изречение Апостола к Филипписеям: Бог есть действуяй в вас, и еже хотети и еже деяти о благоволении (2, 13); и в) изречение того же апостола к Евреям: Бог мира… да совершит вы во всяком деле блазе, сотворити волю его, творя в вас благоугодное пред ним, Иисус Христом (13, 21). А с другой стороны вознем во внимание —

а) что в обратившихся к христианству, возрожденных и оправданных, обитает, по свидетельству Писания, Дух Божий, — что они Им водятся; Он им вспомоществует. Не весте ли, яко храм Божий есте, говорит Апостол, и Дух Божий живет в вас (1 Кор 3, 16; снес. 6, 19; Рим. 8, 9)? Елицы бо Духом Божиим водятся, сии суть сынове Божии (Рим. 8,14). И Дух способствует нам в немощех наших (26).

б) что добродетели возрожденных в Писании называются плодами Духа: плод духовный есть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 22). В частности от Духа производятся: аа) христианская надежда: Бог упования да исполнит вас всякия радости и мира в вере избыточествовати вам во уповании, силою Духа Святаго (Рим. 15, 13); бб) любовь: любы Божия излияся в сердца наша Духом Святым, данным нам (5, 5); вв) самая молитва: о чесом бо помолимся, якоже подобает, не вемы, но сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными (8, 26)^[737].

II. Истину, нами рассматриваемую, единогласно проповедывали и св. Отцы и учители Церкви, как то:

Св. Ириней: «как сухая земля, не получая влаги, не приносит плода: так и мы, бывшие прежде иссохшим древом, никогда не могли бы приносить плодов жизни без благодатного дождя свыше… Посему необходима нам роса Божия, чтобы мы не сгорели и не сделались бесплодными»^[738].

Св. Григорий Богослов: «поелику есть люди, так высоко думающие о своих заслугах, что все приписывают себе самим, а не Тому, кто их сотворил и умудрил, — не Подателю благ; то слово Божие учит таковых, что нужна Божия помощь и для того, чтобы пожелать добра; тем паче самое избрание должнаго есть нечто божественное, дар Божия человеколюбия. Ибо надобно, чтобы дело спасения зависело как от нас, так и от Бога. Посему сказано: ни хотящаго, т. е. ни одного хотящего, ни текущаго только, но и милующаго Бога. Потом, поелику и самое хотение от Бога, то справедливо Апостол все приписал Богу»^[739].

Св. Иоан Златоуст: «убедим самих себя, что, хотя бы мы тысячи раз употребляли старание, мы никогда не возможем творить добрых дел, если не будем пользоваться влечением свыше»^[740]. «Ибо душа наша недостаточна для добродетелей, если мы не пользуемся этою (божественною) помощию. И дабы вы знали, что душа недостаточна для добродетелей, — и что я говорю: для добродетелей? — недостаточна даже для того, чтобы могла разуметь преподаваемое учение, Апостол говорит: душевен человек не приемлет яже Духа Божия (1 Кор. 2, 14)»^[741].

Блаж. Августин: «как телесный глаз, хотя совершенно здоровый, не может видеть без помощи света: так и человек, хотя бы совершенно оправданный, не может жить праведно, если не будет вспомоществуем свыше вечным светом правды»^[742].

То же учение находим у Илария, Ефрема Сирина^[743], Кирилла александрийского^[744], Льва великого^[745] и других^[746].

III. Впрочем, говоря, что человек, обратившийся к Христианству, не может сам собою творить добрых дел, без помощи благодати Божией, мы разумеем собственно добро духовное, которое заповедуется законом евангельским, соделывает человека духовным и служит к его вечному спасению, — разумеем дела веры Христианской, достойные жизни по Христе. Но не отвергаем, что человек, как до обращения, так и по обращении к закону евангельскому, может и сам собою, в некоторой степени, исполнять требования естественного закона, не изгладившегося в его совести, и след. творить добро естественное (Рим. 2, 14. 15), пользуясь остатком своих сил умственных и нравственных, поврежденных падением, однакож не уничтоженных^[747], — творить добро, которое, как ни слабо оно и незначительно, ни в каком случае не должно быть названо злом, и, след., хотя не в состоянии служить к нашему спасению, но не может служить и к нашему осуждению. Мысли эти, вопреки заблуждениям протестантов, обстоятельно излагают первосвятители Востока в 14 члене своего послания о православной вере: «Веруем, говорят они, что человек, падший чрез преступление, уподобился бессловесным скотам, т. е., помрачился и лишился совершенства я бесстрастия, но не лишился той природы и силы, которую получил от преблагого Бога. Ибо, в противном случае, он сделался бы неразумным, и, след., не человеком: но он имеет ту природу, с которою сотворен, и природную силу, свободную, живую, деятельную, так что он по природе может избирать и делать добро, убегать и отвращаться зла. А что человек по природе может делать добро, на это указывает и Господь, когда говорит, что язычники любят любящих их, и весьма ясно учит ап. Павел (Рим. 1, 19), и в других местах, где говорит, что языцы, закона не имуще, естеством законная творят. Отсюда очевидно, что сделанное человеком добро не может быть грехом: ибо добро не может быть злом. Будучи естественным, оно делает человека только душевным, а не духовным, и одно без веры не содействует ко спасению, однакоже не служит и к осуждению: ибо добро, как добро, не может быть причиною зла. В возрожденных же благодатию оно, будучи усиливаемо благодатию, делается совершенным и соделывает человека достойным спасения. Хотя человек, прежде возрождения, может по природе быть склонным к добру, избирать и делать нравственное добро: но чтобы, возродившись, он мог делать добро духовное (ибо дела веры, будучи причиною спасения и совершаемы сверхъестественною благодатию, обыкновенно называются духовными), — для сего нужно, чтобы благодать предваряла и предводила, так что он не может сам по себе творить дел, достойных жизни по Христе, а только может желать или не желать действовать согласно с благодатию».

§ 189.

Необходимость благодати для пребывания человека в вере и добродетели христианской до конца жизни.

Если без благодати Божией человек не может ни уверовать, ни веровать во Христа, ни творить дел, достойных жизни по Христе; то само собою следует, что не может человек, без содействия благодати Божией, и пребыть в христианской вере и благочестии до конца жизни. Потому–то —

1. Господь Иисус молил Отца небесного о самих своих апостолах: Отче святый, соблюди их во имя твое (Иоан. 17, 11), — святи их во истину твою (— 17), и в частности молил о Петре: аз молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя (Лук. 22, 32), а всех нас научил молиться: Отче наш… не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго (Матф. 16, 13; снес. 26, 41).

1. Св. Апостолы — а) свидетельствовали, что и возрожденные могут падать и даже нередко согрешают, без благодати Божией: аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем и истины несть в нас (1 Иоан. 1, 8); аще речем, яко не согрешихом, лжа творим его, и слова его несть о нас (— 10); много бо согрешаем вси (Иак. 3, 2). А потому — б) весьма часто выражали благожелание, чтобы сам Бог сохранил и утвердил верующих в вере и благочестии до конца. Например: сам же Бог мира да освятит вас всесовершенных (во всем): и всесовершен ваш дух и душа и тело непорочно в пришестие Господа нашего Иисуса Христа да сохранится (1 Сол. 5, 23). Бог же всякия благодати, призвавый вас в вечную свою славу о Христе Иисусе, мало пострадавшыя, той да совершит вы, да утвердит, да укрепит, да оснует (1 Петр. 5, 10), — да совершит вы во всяком деле блазе, сотворити волю его, творя о вас благоугодное пред ним, Иисус Христом (Евр. 13, 21). Или: сем же Господь наш Иисус Христос и Бог и Отец наш... да утешит сердца ваша и да утвердит во всяком слове и деле блазе (2 Сол. 2, 16). И еще: да даст вем (Бог), по богатству славы своея, силою утвердитися Духом его во внутреннем человеце (Еф. 3, 16; снес. Рим. 15, 13; Кол. 1, 9—11). Что бы значили все подобные молитвенные благожелания Апостолов, если бы возрожденные могли сами собою пребывать твердыми в христианской жизни, без содействия свыше? Наконец, Апостолы — в) и прямо учили, что Христиане, если соблюдаются и могут соблюдаться в благочестии до конца жизни, то именно силою Божиею. Так, св. Петр писал верующим: иже силою Божиею соблюдаеми есте чрез веру во спасение, готовое явитися во время последнее (1 Петр. 1, 5); св. Иуда: могущему сохранити вы без греха, и без скверны, и поставити пред славою своею непорочных в радости, единому премудрому Богу и Спасу нашему, Иисусом Христом, Господем нашим, слава и величие, держава и власть прежде всего века, и ныне, и во вся веки (24. 25); св. Павел: (Бог) начный дело благо в вас, совершит е, даже до дне Иисус Христова (Фил. 1, 6), и в другом месте: свидетельство Христово известися в вас: яко вам не лишитися ни во едином даровании, чающым откровения Господа нашего Иисуса Христа, иже и утвердит вас даже до конца неповинных в день Господа нашего Иисуса Христа (1 Кор. 1, 6–8).

2. Св. Церковь всегда молила и молит Господа, чтобы Он сам сохранял верующих в вере и благочестии до конца жизни. «Благия во благости соблюди», произносит, например, священнодействующий в одной из молитв за литургиею Василия великого (во время задостойника). «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию», или: «прочее время живота в мире и покаянии скончати у Господа просим», — слышится ежедневно в диаконской эктении. На такое моление Церкви указывал против полупелагиав еще блаж. Августин и земе–чал: «Церковь молит, чтобы верующие пребывали твердыми, — значит, Бог дает им твердость даже до конца»^[748].

3. Учителя Церкви ясно излагали это еe верование:

Св. Василий великий: «Всякая душа препобеждается непреложными догматеми, будучи утверждаема благодатию в непоколебимой вере во Христа»^[749]. «И о праведнике необходима молитва, чтобы его преднамеренная правота и непревратность воли была исправляема под руководством Божиим, чтобы он даже и по немощи не уклонялся никогда от правила истины, и чтобы враг истины не мог растлить его превратными учениями»^[750].

Св. Григорий богослов: Течешь ли, подвизаешься ли, все имеешь нужду в Дающем венец. Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии его: и аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегущий его (Пс. 126, 1). Знаю, говорит он, что не от легких в бегу зависит бег, не от сильных — война, не от ратоборцев — победа, и пристань не во власти искусных пловцов; но от Бога и победу устроить и ладию ввесть в пристань»^[751].

Св. Иоанн Златоуст: «Это всецело дело Божие — утвердить и подкреплять нас так, чтобы мы не падали и не уклонялись на распутия»^[752].

Св. Келестин–пат: «Никто, даже из обновленных благодатию крещения, не способен к отражению напастей диавола и преодолению похотей плоти, если чрез ежедневную помощь, от Бога не получит твердости (perseverantiam) в добродетели»^[753].

4. В этой истине убеждаемся и посредством собственного размышления. Довольно обратить внимание, во–первых, на то, что и возрожденные, пока они находятся на земле, не свободны от искушений внутренних и внешних, напротив, должны вести непрерывную брань со врагами спасения, — мiром, плотию и диаволом (1 Иоан. 2, 16. 16; Гал. 5, 16. 17; Еф. 6, 12); а находясь постоянно среди многочисленных соблазнов, преследуемые, в особенности, невидимым, хитрейшим и сильнейшим супостатом, который, яко лев, рыкая, ходит, иский кого поглотити (1 Петр. 5, 8), могут иногда и падать, если будут предоставлены одним собственным силам. И, во–вторых, — на многократные опыты, представляемые церковною историею, того, как, действительно, иногда даже высокие праведники падали, и падали весьма глубоко, обольщаясь своею собственною праведностию. Посему–то не другому кому–либо, а самим возрожденным Апостол заповедал быть облеченными во вся оружия Божия, чтобы возмощи им стати противу кознем диаволъским, и пред началом этой заповеди сказал: прочее, братие моя, возмогайте о Господе, и в державе крепости его (Еф. 6. 10); а в заключение присовокупил: всякою молитвою и молением молящеся на всяко время духом (— 18). Т. е. выразил мысль, что и возрожденным, даже когда они облечены во вся оружия для борьбы со врагами спасения, необходиио постоянно молиться Богу о помощи, и что они вообще могут возмогать, во время борьбы, только о Господе и в державе крепости его.

II.

О ВСЕОБЩНОСТИ БЛАГОДАТИ И ОТНОШЕНИИ ЕЕ К СВОБОДЕ ЧЕЛОВЕКА.

§ 190.

Части учения.

Вопреки заблуждениям калвинистов и янсенитов, будто Бог дарует благодать свою только некоторым людям, которых Он безусловно предопределил к праведности и вечному блаженству, и потому дарует благодать непреодолимую, православная Церковь учит — а) что благодать Божия простирается на всех людей, а не на одних предопределенных к праведности и вечному блаженству; б) что предопределение Божие одних к вечному блаженству, других к вечному осуждению, не безусловно, а условно, и основывается на предведении того, воспользуются ли они, или не воспользуются, благодатию; в) что благодать Божия не стесняет свободы человека, не действует на нее непреодолимо, и — г) что, напротив, человек деятельно участвует в том, что совершает в нам и чрез него благодать Божия (Посл. восточн. патр. о прав. вере, чл. 3).

§ 191.

Благодать Божия простирается на всех людей, а не на одних предопределенных к праведности и вечному блаженству.

Эта истина видна:

1) Из тех мест св. Писания, где говорится, что Бог есть равно Отец всех людей, иудеев и язычников (Матф. 6, 9; 7, 11; 1 Кор. 8, 6; Еф. 4, 6; Рим. 3, 29. 30), что Он благ всяческим (Пс. 144, 9), и всем человеком хощет спастися и в разум истины приити (1 Тим. 2, 4). Если же Он, как всеблагий, отечески желает всем человекам спастися: то, без сомнения, Он всем им подает или готов подать и свою божественную благодать, без которой никто из грешников спастися не может.

2) Из мест Писания, утверждающих, что Христос Спаситель дал плоть свою за живот мiра (Иоан. 6, 61), дал себе избавление за всех (1 Тим. 2, 6), умер за всех (2 Кор. 5, 15; Евр. 2, 9), и есть очищение о гресех наших, не о наших же точию, но и о всего мiра (1 Иоан. 2, 2). Если же Христос умер за всех людей: то, несомненно, для всех их Он стяжал своею смертию и спасительную благодать. Если Он есть очищение о гресех всего мiра: значит, всему мiру Он и действительно подает спасительную благодать, без которой невозможно очищение грешника.

3) Из свидетельств Писания, что Господь основал благодатное царство свое на земле для всех людей, повелел научить вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Св. Духа (Матф. 28, 19; Марк. 16, 15; снес. Рим. 10, 18; 1 Кор. 9, 22; 10, 32. 33), и в тоже время сам внутренно призывает к Себе каждого человека: се стою при дверех и толку: аще кто услышит глас мой и отверзет двери, вниду к нему, и вечеряю с ним, и той со мною. Побеждающему дам сести со мною на престоле моем, якоже и аз победих, и седох со Отцем моим на престоле его (Ап. 3, 20. 21). Для чего ж бы и проповедать Евангелие всей твари, научать вся языки, призы–вать в благодатное царство всех людей, если не для всех их предопределена, не всем даруется благодать Божия?

4) Из свидетельств Писания, что Бог, дарующий благодать свою праведникам для совершения добра (Иоан. 15, 5; Гал. 5, 22), дарует и грешникам для обращения их к добру, и не желает ничьей погибели. Живу аз, глаголал Адонаи Господь еще в ветхом завете, не хощу смерти грешника, но еже обратитися нечестивому от пути своего, и живу быти ему (Иез. 33, 11; снес. 18, 23 ). Приидите ко мне, говорил потом явившийся в мiр Спаситель, вси труждающиися и обремененнии, и аз упокою вы (Матф. 11, 28), не приидох бо призвати праведники, но грешники на покаяние (Матф. 9, 13; 18, 11); тако несть воля пред Отцем вашим небесным, да погибнет един от малых (18, 14). Долготерпит Господь на нас, учили и св. Апостолы, не хотя, да кто погибнет, но да вси в покаяние приидут (2 Петр. 3, 9; снес. Рим. 2, 4). Что ж бы значили все эти изречения, если бы Господь действительно не подавал грешникам своей благодатной помощи, когда без благодати невозможно никому ни обратиться (1 Кор. 12, 3; Фил. 2, 13), ни придти ко Христу (Иоан. 6, 44), ни живу быти (Иоан. 16, 4–8)?

5) Из постоянного верования и действования православной Церкви, которая всегда призывала грешников к покаянию, всегда совершала для них таинство покаяния, и всегда учила, что в этом таинстве им даруется благодать Божия, очищающая их от грехов и соделывающая их способными к воссоединению, в таинстве Евхаристии, со Христом–источником всякой благодати.

6) Наконец, из учения учителей Церкви:

Св. Климента римского: «Воззрим на кровь Христа, и посмотрим, сколь драгоценна пред Богом кровь Его, которая, быв пролита для нашего спасения, всему миру принесла благодать покаяния. Пройдем все веки, и узнаем, что Господь во все веки желавшим обратиться к Нему давал время на покаяние. Ной проповедывал покаяние, и внявшие ему спаслися. Иона предрек ниневитянам погибель, но раскаявшиеся в своих грехах умилостивили Бога молитвами, и получили спасение, хотя были далеки от Бога. Служители благодати Божией, по вдохновению Духа Св., говорили о покаянии; и сам Господь всего мiра говорил о покаянии с клятвою: живу аз, глаголет Господь, не хощу смерти грешника, но покаяния (Иез. 33, 2)»^[754].

Св. Иоанна Златоустого: «Если (Христос) просвещает всякого человека, грядущего в мiр (Иоан. 1, 9): каким образом люди пребывают без освящения? Он действительно просвещает всякого. Но если некоторые, заключая добровольно очи ума своего, не хотят принимать лучей сего света: то пребывание их во тьме зависит не от естества света, а от несчастия тех, которые по своей воле лишают себя дара. Ибо благодать излилась на всех…, и нежелающие пользоваться таким даром должны, по справедливости, самим себе вменять свое ослепление»^[755].

Св. Амвросия: «Он, как таинственное солнце правды, взошел для всех, пришел для всех, пострадал для всех, воскрес для всех… Если же кто не верует во Христа: тот сам лишает себя всеобщего благодеяния»^[756].

Блаж. Августина: «не посла Бог Сына своего в мiр, да судит мiрови, но да спасется им мiр (Иоан. 3, 17). Итак, что до Врача: Он пришел исцелить больного; и сам себя погубляет тот, кто не хочет исполнять повелений Врача. Пришел Спаситель в мiр: почему и назван он Спасителем мiра, если не потому, что цель Его спасти мiр, а не судить мiрови? Не хочешь исцелиться от Него? Сам будешь своим судиею»^[757].

Излишне присовокуплять, что и здравый разум при одной мысли о Боге, бесконечно благом и правосудном, не может не согласиться, что Он равно желает спастися всем грешникам, и что, если необходима им для этого благодать, Он подает или готов всегда подать ее также всем.

§ 192.

Предопределение Божие одних к вечному блаженству, других к вечному осуждению, условно, и основывается на предведении того, воспользуются ли, или не воспользуются они благодатию.

Если же в Слове Божием говорится, что Бог одних предопределил к вечной славе (Рим. 8, 29), других к вечному осуждению (Иуд. 4): это не значит, будто Он не всем человеком хощет спастися, не всем дарует свою благодать и предопределил то и другое без всякой причины, по одной безусловной воле своей. А значит только, что Бог, желающий всем спастися и всем подающий благодать, так как от вечности предвидел, кто захочет и кто не захочет воспользоваться Его благодатию: то сообразно с этим и предопределил одних ко спасению, других к погибели. Ибо —

1. Семо же Слово Божие весьма часто проповедует, что вечная судьба каждого из нас по смерти, вечная слава или вечное мучение, будут воздаянием за наши дела в настоящей жизни, что всем явитися нам подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2 Кор. 5, 10; св. 1 Кор. 3, 8), что Бог воздаст коемуждо по делом его овым убо по терпению дела благаго, славы и чести и нетления ищущим, живот вечный: а иже по рвению противляются убо истине, повинуются же неправде, ярость и гнев (Рим. 2, 6–8; снес. Матф. 16, 27), что спасутся именно те, которые уверуют во Христа (Иоан. 3, 36; 6, 47), соделаются причастниками Его благодати в таинствах (Иоан. 3, 5; 6, 54) и, при помощи ее, будут творить волю Отца, иже есть на небесех (Матф. 7, 21); а иже не имет веры в Сына, осужден будет (Марк. 16, 16); иже не возродится водою и духом и не сотворит воли Отца небесного, не внидет в царствие Божие (Иоан. 3, 5; Матф. 7, 21). Как же согласить все эти места св. Писания с учением его о вечном предопределении Божием, если не согласимся, что Бог предопределил одних к вечному блаженству, других к осуждению, не по безусловной воле своей, а под условием их собственных дел, добрых или злых, которые Он, всеведущий, без сомнения, от вечности предвидел?

2. Есть другие места Писания, в которых и прямо выражается, что предопределение Божие условно. Так, сам Спаситель изображает будущий приговор свой за всемирном суде следующим образом: тогда речет царь сущим одесную его: приидите благословеннии Отца моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мiра. Взалкахся бо, и дасте ми ясти: возжадахся, и напоисте мя: странен бех, и введосте мене: наг, и одеясте мя: болен, и посетисте мене: в темнице бех, и приидосте ко мне (Матф. 25, 34–36). Потом речет и сущим ошуюю его: идите от мене проклятии в огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его. Взалкахся бо, и не дасте ми ясти: возжадахся, и не напоисте мне: странен бех, и не введосте мне: наг, и не одеясте мене: болен, и в темнице, и не посетисте мне (— 41–43). Не ясно ли отсюда видно, что если Бог одним уготовал от сложения мiра царствие, а другим огнь вечный, то не потому, будто одних возлюбил, а других возненавидел без всякой причины. но потому, что одни оказались достойными царствия, а другие — огня вечного, по собственным делам своим, которые Бог от сложения мiра видел и знал, как уже совершившиеся, не будучи ограничен временем? (см. также 2 Петр. 1. 10; 2 Тим. 2, 20; Рим. 8, 17; 1 Кор. 9, 27).

3. Св. Апостол Павел ясно учит, что предопределение Божие основывается на предведении, свидетельствуя: ихже предуведе (Бог), тех и предустави, сообразных быти образу Сына своего…, а ихже предустави, тех и призва: а ихже призва, сих и прослави (Рим. 8, 29. 30). Не просто предуставил, говорит Апостол, но предуставил потому, что предвидел; — чьи заслуги предвидел, тех и предопределил, или, как выражается блаженный Иероним, «о ком знал Бог, что они будут сообразны Сыну Его в жизни, тех и предопределил быть сообразными Ему в самой славе»^[758].

4. Св. Отцы и учители Церкви, особенно восточные, согласно разумели, что предопределение Божие совершается под условием человеческих заслуг, наперед известных Богу. Например: а) св. Ириней: «Бог, все предвидящий, всякому уготовал достойные жилища; тем, которые ищут света чистого и стремятся к нему, обильно дарует сей свет; другим же, которые отвращаются и бегают его, и потому как бы сами себя ослепляют, Он предуготовил соответственный отвращающимся света мрак, и таким образом подвергает их достойному наказанию»^[759]; б) Иларий: «кого предвидел (Бог), того и предопределил»^[760]; «итак, избрание не есть дело безразличного суда, но сделано различие по оценке заслуги»^[761]; в) св. Иоанн Златоуст — от лица небесного Судии (Матф. 25, 34–44); «прежде нежели вы стали существовать, это уже было для вас уготовано и устроено от Меня; ибо Я знал, что вы будете таковыми (добрыми или худыми)»^[762]; и в другом месте: «Бог предопределил нас не по любви только, но и за добродетель нашу; ибо если бы это зависело от одной любви, то всем должно бы спастися (потому что Бог всех любит); если же от одной добродетели нашей, то излишне было бы пришествие И. Христа и все то, что Им устроено для нашего спасения»^[763]; г) св. Амвросий: «Бог не прежде предопределил, как предузнал; чьи заслуги предвидел, тем и награду предопределил»^[764]; д) блаж. Августин: «должно непоколебимо держаться того правила, известного из божественных Писаний, что грешники, прежде нежели явились в мiр, были предуведены в своих беззакониях, но не предопределены к тому (т. е. к беззакониям); наказание же было предопределено им, потому что они были предуведены»^[765]; е) блаж. Феодорит: «чье расположение предвидел, тех свыше и предопределил, а, предопределивши, и призвал»^[766]; ж) Геннадий, патриарх константинопольский: «грешники бывают отвержены Богом, прежде нежели родятся, — не потому, чтобы Бог от вечности восхотел отвергнуть их, но поелику знал от вечности, что они сами отвергнут и соделают бесполезными все Его попечения о них»^[767]. Подобным образом учили — Иустин мученик, Ориген, Евсевий, Иероним, Кирилл александрийский, Григорий великий и другие^[768].

5. Правда есть в св. Писании места, которые, по–видимому, благоприятствуют учению о безусловном предопределении Божием. Таковы:

а) Слова Апостола: (Бог) избра нас в нам (во Христе) прежде сложения мiра, быти нам святым и непорочным пред ним в любви (Еф. 1, 4), — и след. избрал не потому, что предвидел нашу святость и добрые дела, а для того, чтобы мы еще соделались святыми, избрал не по заслугам нашим, а по одной своей воле. Но здесь и в других подобных местах (2 Сол. 2, 13; 1 Кор. 2, 7) разумеется избрание или предопределение не к славе (Матф. 25, 34), которое, как мы видели, несомненно бывает по предведению заслуг каждого человека; а избрание, предопределение, призвание к благодати во Христе Иисусе, которое действительно бывает не по заслугам человеческим, а для обращения людей к вере и добрым делам, и зависит от одной бесконечной благости и милосердия Божия (2 Тим. 1, 9). И это призвание к благодати во Христе Иисусе относится не к некоторым только людям, которые непременно спасутся, а распростирается на весь род человеческий. Апостол говорит: Бог избрал нас (Еф. 1, 4), призвал нас (2 Тим. 1, 9), или избрал вас (2 Сол. 2, 13), и след. разумеет всех Христиан, к которым писал и между которыми, без сомнения, не все же до единого были избранные или святые в собственном смысле. А в других местах тот же Апостол свидетельствует: явися благодать Божия, спасительная всем человеком, наказующи нас, да отвергшеся нечестия и мiрских похотей, целомудренно и праведно и благочестно поживем в нынешнем веце (Тит. 2, 11. 12); или: един ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус, давый Себе избавление за всех (1 Тим. 2, 5. 6).

б) Слова св. Апостола об Исаве и Иакове, что еще не родшымся им, ни сотворшым что благо, или зло, Бог уже сказал матери их: яко болий поработает меньшему…, Иакова возлюбих, Исава же возненавидех. И последующие за тем слова: Моисеови глаголет: помилую, егоже аще помилую, и ущедрю, егоже аще ущедрю… Темже убо егоже хощет, милует: а егоже хощет, ожесточает (Рим. 9, 11–13. 15. 18). Но, во–первых, во всей девятой главе, как и во всей догматической части послания к Римлянам, Апостол говорит собственно о призвании людей к благодати или оправданию во Христе Иисусе (9, 30–32), и доказывает вопреки Иудеев, что призвание и оправдание зависят не от дел их закона, по которым Иудеи только самим себе усвояли право быть сынами царства Мессии, исключая из него всех язычников, но зависят от милости Всевышнего, который, будучи совершенно свободен в раздаянии своих даров и распределении различных участей людям (что и показал на примере Исава, Иакова, Иудеев при Моисее, и Фараона), действительно и призвал к оправданию во Христе по одной своей милости, не точию от иудей, но и от язык (9, 24), — так что без этой милости ничего не могли бы сделать сами люди^[769]. Во–вторых, говоря, что Бог раздает свои дарования людям по одной своей милости и назначает одним ту, другим другую участь, совершенно свободно и еще прежде рождения их, Апостол однакож не только не отвергает мысли, что Бог поступает в этом случае на основании своего предведения действий человеческих, напротив необходимо предполагает ее: ибо учит, что и в этом случае Бог поступает по правде (9, 14), и что если Он ожесточает и казнит некоторых людей, то именно тех, которые сами, подобно Фараону, соделали себя сосудами гнева, и казнит уже по многом долготерпении (9, 22). «Почему, спрашивает св. Златоуст при изъяснении девятой главы послания к Римлянам, один (Иаков) любим, а другой (Исав) ненавидим? Почему один служит, а другой принимает услуги? Потому, что один был порочен, а другой добр; но когда еще и не родились они, один был почтен, а другой осужден. Еще до рождения их Бог сказал: яко болий поработает меньшему. Почему же Бог сказал это? Потому что Он не ждет, как человек, окончания дела, дабы видеть, кто добр, кто нет; а, напротив, прежде сего знает, кто порочен и кто нет». И несколько далее: «главным намерением блаженного Павла было, посредством всего им сказанного, научить, что один Бог знает достойных, а из людей никто; и хотя многие воображают о себе, что знают, впрочем часто ошибаются в своем заключении. А знающему тайны сердца совершенно известно, кто достоин венцов, и кто наказания и мучения. Посему Он многих, которые, по мнению людей, добры, изобличив, наказал, и многих, которые были почитаемы порочными, увенчал и засвидетельствовал, что они не таковы. Он произносит приговор не по отзыву рабов, но по собственному строгому и беспристрастному суду; Он не дожидается окончания дела, чтобы одного признать достойным, а другого нет… Посему и сказал: Иакова возлюбих, Исава же возненавидех. Что сие справедливо, ты знаешь по последствию; но Бог совершенно то знал и прежде исполнения; Он требует не только явления дел, но свободной воли и непорочных чувствований»… И еще далее: «Фараон был сосудом гнева, то есть, человеком, который своим жестокосердием восплеменяет гнев Божий. Многократно испытав на себе Божие долготерпение, он не сделался лучшим, но пребыл неисправимым. Посему Апостол назвал его не только сосудом гнева, но и совершенным в погибель, то есть, приготовленным на погибель, впрочем от самого себя и по собственной своей воле. Как Бог ничего не оставил служившего к его исправлению: так сам он ничего не опустил служившего к его погибели и к тому, чтобы сделать его неизвинительным. Впрочем, Бог, и сие предвидя, показал много долготерпения; ибо желал привести его в раскаяние. А если бы не хотел сего, не терпел бы столько времени. Поелику же Фараон не захотел воспользоваться Божиим долготерпением и покаяться, но уготовал себя на гнев; то Бог употребил его на исправление других, дабы чрез наказание его сделать других тщательнее, и тем показать свое могущество»^[770].

6. Учение о безусловном предопределении Божием противно и здравому разуму. Он убежден, что Бог правосуден, и след. не может, без всякой причины, одних предопределить к вечному блаженству, а других к вечному осуждению. Убежден, что Бог бесконечно благ, и след. не может, без всякой причины, осудить кого–либо к вечной погибели. Убежден, что Бог бесконечно премудр, и, след., не может, даровав человеку свободу, стеснять ее своим безусловным предопределением и отнимать всю нравственную цену у еe действий.

§ 193.

Благодать Божия не стесняет свободы человека, не действует на нее непреодолимо.

Хотя Бог есть действуяй в нас, и еже хотети, и еже деяти о благоволении (Фил. 2, 14), и без благодати Его мы не можем ни предпринять, ни совершить ничего истинно доброго: однакоже эта сила Божия, действуя в нас и чрез нас, нимало не стесняет свободы нашей, не влечет ее к добру неопреодолимо. Потому–то —

1. Людям и заповедуется в св. Писании, чтобы они отверзали сердца свои к принятию благодати и не ожесточали их против еe действий. Се стою, говорит Спаситель, при дверех и толку: аще кто услышит глас мой, и отверзет двери, вниду к нему, и вечеряю с ним, и той со мною (Апок. 3,20). Днесь аще глас, его услышите, не ожесточите сердец ваших, повторяли свящ. писатели в ветхом и новом Завете (Пс. 94, 7. 8; Ис. 55, 3; Евр. 3, 7; 4, 7). Что ж бы значили все эти изречения, если бы человек не мог противиться благодати, если бы она действовала на него непреодолимо?

2. Слово Божие, действительно, и свидетельствует, что люди могут противиться благодати, и противиться упорно, несмотря на все еe меры. Что сотворю еще, говорил сам Бог в ветхом Завете о народе израильском, что сотворю еще винограду моему, и не сотворих ему… (Ис. 5, 4); прострох руце мои весь день к людем не покоряющимся и противу глаголющим, иже не ходиша путем истинным, но в след грехов своих (65, 2). И аз изберу поругания их, и грехи их воздем им: яко звах их, и не послушаша мене: глаголах, и преслушаша, и сотвориша злое предо мною, и, яже не хотех, избраша (66, 4; снес. 65, 12; Притч. 1, 24; Иерем. 7, 13). Жестоковыйнии и необрезаннии сердцы и ушесы, воскликнул и в новом Завете об иудеях св. мученик Стефан, вы присно Духу Святому противитеся, якоже отцы ваши, тако и вы (Деян. 7, 51). Потщимся убо, убеждает Христиан св. апостол Павел, указывая на этот жалкий пример иудеев, внити в покой (Божий), да не кто в ту же притчу противления впадет (Евр. 4, 11).

3. Вообще в свящ. книгах, как всякому известно, содержится бесчисленное множество увещаний, обетований, угроз для возбуждения человека к добродетели. Какая же цель всех этих увещаний, обетований и угроз, если благодать действует на человека необходимо, так что он и не может не творить добродетели, когда его влечет к тому сила Божия?

4. Св. Отцы и учители Церкви единогласно проповедывали, что человек свободно действует в избрании и совершении добрых дел и не стесняется Божиею благодатию. Укажем для примера на слова: а) св. Иустина: «что мы произошли в начале, это не наше было дело; но чтобы мы последовали Ему (Богу), посредством разумных сил, коими Он одарил нас, избирая то, что Ему приятно, к сему Он убеждает нас и ведет к вере»^[771]; б) св. Иоанна Златоустаго: «Бог не принуждает никого; но если Он хочет, а мы не хочем, то спасение наше невозможно, не потому, чтобы бессильно было хотение Его, но потому, что Он принуждать никого не хочет»^[772]; в) св. Григория Богослова: «человеческая воля не всегда следует, но весьма часто противоречит и противоборствует воле Божией»^[773]; г) св. Василия великого: «Дух в каждом из удобоприемлющих Его пребывает, как ему одному присущий, и всем достаточно изливает всецелую благодать, которою наслаждаются причащающиеся, по мере собственной своей приемлемости, а не по мере возможного для Духа»^[774]; д) св. Макария египетского: «природа человеческая способна к принятию и добра и зла, божественной благодати и противной силы, но принуждена к тому быть не может»^[775]. «Без согласия воли человеческой сам Бог ничего не производит в человеке, хотя и мог бы, по причине свободы, которою одарен человек»^[776]. «Самим Апостолам, совершенным в благодати, благодать не воспретила бы делать что–либо по своему желанию, если бы они захотели и противного благодати, хотя они грешить не могли, потому что не превозносились, будучи озарены таким светом и удостоены такой благодати»^[777]. «И от совершенных Господь требует воли души на служение Духу, так чтобы воля и благодать согласовались между собою: ибо говорит Апостол: Духа не угашайте (1 Сол. 5, 10)»^[778].

5. Здравый разум с своей стороны не может не заметить, что, если благодать Божия стесняет свободу человека и влечет ее насильно к добру, в таком случае отнимается у человека всякое побуждение к добродетели, отнимается всякая заслуга у его добрых действий, и вообще подрывается вся его нравственность, и всему этому виною — сам Бог! Можно ли допустить такие мысли? Правда, разум не в состоянии объяснить, каким образом могущественная сила Божия, действуя на человека, оставляет неприкосновенною его свободу, и определить с точностию их взаимное отношение^[779]; но тем не менее тайна эта должна быть для нас выше всякого сомнения, когда мы имеем столько оснований верить, что человек не только не лишается свободы при влиянии на него благодати, но деятельно участвует в еe действиях, совершаемых в нам и чрез него.

§ 194.

Человек деятельно участвует в том, что совершает в нём и чрез него благодать Божия.

1. В св. Писании очень раздельно изображается, что все дело освящения человека от начала до конца есть дело благодати Божией и вместе самого человека. Так говорится: а) об обращения человека: обрати мя, и обращуся (Иер. 31, 18), а с другой стороны: обратитеся ко мне, глаголет Господь сил, и обращуся к вам (Зах. 1, 3); или: приближитеся Богу, и приближится сам (Иак. 4, 8); примиритеся с Богом (2 Кор. 5, 20); б) о последовании Христу: никтоже может приити ко мне, аще не Отец, пославый мя, привлечет его (Иоан. 6, 44), а с другой стороны: иже не приимет креста своего, и в след мене грядет, несть мене достоин (Матф. 10, 38; сн. 19, 21); в) о возрождении: аще кто не родится водою и Духом, не может внити во царствие Божие (Иоан. 3, 5), и вместе: покайтеся, и да крестится кийждо вас во имя Иисуса Христа во оставление грехов: и приимете дар Святаго Духа (Деян. 2, 38); г) об обновлении; и дам им сердце ино, и дух нов дам им, и исторгну каменное сердце от плоти их, и дам им сердце плотяно, яко да в заповедех моих ходят, и оправдания моя сохранят и сотворят я (Ез. 11, 19. 20), и вместе: отвержите от себе вся нечестия ваша, имиже нечествовасте ко мне: и сотворите себе сердце ново, и дух нов, и сотворите вся заповеди моя (Ез. 18, 31; снес. Иак. 4, 8); д) о соединении со Христом: будите во мне и аз в вас (Иоан. 15, 4), и далее: иже будет во мне, и аз в нам, той сотворит плод мног (— 5).

2. Ту же истину выражает св. Писание, когда свидетельствует, что от свободы человека зависит: а) быть добрым или злым: аще хощете, и послушаете мене, благая земли снесте; аще же не хощете, ниже послушаете мене, мечь вы пояст (Ис. 1, 19. 20); б) последовать Христу: аще кто хощет по мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по мне грядет (Матф. 16, 24); в) стремиться к высшему совершенству: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим: и имети имаши сокровище на небеси: и гряди в след мене (Матф. 19, 21).

3. Наконец, та же истина выражается и в местах Писания, где добрые дела человека: а) называются его собственными: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела (Матф. 5, 16); тверди бывайте, непоступни, избыточествующе в деле Господни всегда, ведяще, яко труд ваш несть тощ пред Господем (1 Кор. 15, 68; снес. 1 Сол. 1, 3; Евр. 6, 10); б) вменяются ему в заслугу: блюдите себе, да не погубите, яже делаете добрая, но да мзду совершенну восприимете (2 Иоан. 8); кийждо же свою мзду примет по своему труду (1 Кор. 3, 8). Иже аще напоит единаго от малых сих чашею студены воды, токмо во имя ученика, аминь глаголю вам, не погубит мзды своея (Матф. 10, 42). Подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох. Прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он праведный судия: не токмо же мне, но и всем возлюбльшим явление его (2 Тим. 4, 7. 8; снес. Матф. 5, 12; 1 Кор. 4, 5; 15, 58; Апок. 22, 15).

4. Св. Отцы и учители Церкви проповедывали:

Св. Кирилл иерусалимский: « Дело Божие насаждать и орошать, а твое приносить плод; дело Божие ниспосылать благодать, а твое принимать и сохранять. Не презирай благодати потому, что дается она туне, но, получив, сохраняй благоговейно»^[780].

Св. Григорий Богослов: «Добродетель не дар только великого Бога, почтившего свой образ; потому что нужно и твое стремление. Она не произведение твоего только сердца; потому что потребна превосходнейшая сила. Хотя и очень острое зрение, однакоже видит зримые предметы не само собою и не без великого светила, которое освещает мои глаза и само видно для глаз. И к преуспеянию моему нужны две доли от великого Бога, именно: первая и последняя, а также одна доля и от меня. Бог сотворил меня восприимчивым к добру, Бог подает мне и силу, а в середине и текущий на поприще. Я не очень легок на ногу, но не без надежды на награду напрягаю свои мышцы в бегу; потому что Христос мое дыхание, моя сила, мое чудное богатство»^[781].

Св. Иоанн Златоуст: «В нашей воле находится, по получении свыше благодати, творить добро или зло»^[782]. «Бог отверзает сердца, желающие (познать истину)… О жене говорится порфиропродальнице, ейже Господь отверзе сердце, внимати глаголемым от Павла (Деян. 16, 14). След., отверсть сердце было дело Божие, а внимать — дело самой жены, так что это было вместе и делом Божиим, и человеческим»^[783].

Св. Василий великий: «человеческие намерения в рассуждении доброго не совершатся без помощи свыше, а помощь свыше не снизойдет на того, кто не прилагал о сам старания. Напротив того к совершению добродетели должно соединиться то и другое — и человеческое усердие, и помощь, по вере приходящая свыше»(^[784].

Св. Макарий египетский: «Бог повелевает, чтобы человек сначала познал добро умом, познав, возлюбил его и волею совершал добро. Но силу действовать уму, перенести труд и совершать дело, это дарует благодать хотящемѵ и верующему»^[785].

Блаж. Феодорит: «Апостол назвал даром Божиим и еже веровати, и еже славно страдати (Фил. 1, 29), не отвергая участия свободного изволения (человеческого), но научая, что изволение само по себе, лишенное благодати, не может совершить ничего доброго. Ибо то и другое необходимо: и наша готовность или желание действовать и Божие содействие. И как не имеющим этого желания не довольно одной благодати Духа, так, с другой стороны, одно желание, не подкрепляемое благодатию, не может собрать богатства добродетелей»^[786].

Св. Григорий великий: «Верховная Святость прежде делает нечто в нас без нас, дабы, когда последует и наше свободное изволение, совершить вместе с нами то добро, которого мы пожелали»^[787]. «Таким образом, при предшествующей благодати и последующей доброй воле, то, что есть дар всемогущего Бога, становится нашею заслугою»^[788].

5. Обратимся ли к собственному опыту и истории: найдем новое подтверждение излагаемой истины. Непосредственное сознание и ближайшее наблюдение за собою удостоверяют нас: а) что мы, возрожденные водою и духом, не чувствуем в себе никакого принуждения со стороны благодати, когда решаемся совершить и совершаем доброе дело; напротив, совершенно свободно из многих добрых действий избираем и совершаем известное, и часто, еще не окончивши его, оставляем по своей воле; б) что добрые дела совершаются нами не без труда, не без особенных усилий и участия с нашей стороны, и для этого мы должны подвизаться иногда даже до крови (Евр. 12, 4), ведя непрестанную брань, при благодатной помощи, со врагами нашего спасения; в) что, наконец, нередко после многих подвигов, после продолжительного упражнения в благочестии, мы снова возвращаемся на прежний путь нечестия и пороков, вопреки голосу божественной благодати. А история св. подвижников христианских представляет нам разительные примеры и того, каких великих трудов стоило для них постепенное преспеяние в добродетели, и того, как иногда, даже достигши высших степеней нравственного совершенства, человек может впадать в грех.

III.

О СУЩЕСТВЕ И УСЛОВИЯХ САМОГО ОСВЯЩЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА БЛАГОДАТІЮ БОЖИЕЮ.

§ 195.

Части учения.

Отвергая заблуждение протестантов, которые под именем оправдания или освящения человека благодатию разумеют одно прощение человеку грехов, хотя на самом деле они в нам остаются, и одно внешнее вменение ему праведности Христовой, хотя на самом деле он не делается праведным, а условием к оправданию и освящению признают одну только веру со стороны человека, православная Церковь учит: а) что освящение человека состоит в том, что он действительно очищается от грехов благодатию Божиею и при помощи ее соделывается праведным и святым; б) что вера есть только первое условие со стороны человека для его освящения, и, след., спасения, но — в) что, кроме веры, требуются для этого от человека и добрые дела (Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 103; Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 9. 13. 16).

§ 196.

Освящение человека состоит в том, что он действительно очищается от грехов благодатию Божиею и соделывается праведным и святым.

I. Справедливость этой мысли. а вместе и несправедливость той, будто, при оправдании и освящении человека, ему только прощаются грехи и только внешним образом вменяется праведность Христова, тогда как за самом деле он остается во грехах, очень раздельно представляет св. Писание, —

1) Когда говорит — а) о цели страданий Христа Спасителя: Христос возлюби Церковь, и себе предаде за ню, да освятит ю, очистив банею водною в глаголе: да представит ю себе славну Церковь, не имущу скверны или порока, или нечто от таковых, но да будет свята и непорочна (Еф. 5, 26–27); б) о плодах Его крестной смерти: кровь Иисуса Христа Сына Его очищает нас от всякаго греха (1 Иоан. 1, 7), и той очищение есть о гресех наших, не о наших же точию, но и о всего мiра (— 2, 2); в) о предъизбрании в Христе: якоже избра нас (Бог) в нам, прежде сложения мiра, быти нам святым и непорочным пред ним в любви (Еф. 1, 4). Как же понимать эти изречения, если вся цель домостроительства Божия во Христе ограничивается тем, чтобы грехи наши были только прощены нам ради заслуг Искупителя, а не истреблены в нас?

2) Когда выражается о христианах, действительно усвоивших себе искупление, совершенное Спасителем, что они: а) очистились от грехов чрез покаяние и обращение ко Христу: покайтеся убо и обратитеся, да очиститеся от грех ваших (Деян. 3, 19); аще кровь козлия и телчая, и пепел юнчий, кропящий оскверненыя, освящает к плотстей чистоте, кольми паче кровь Христова, иже Духом Святым себе принесе непорочна Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, во еже служити нам Богу живу и истинну (Евр. 9, 13. 14; снес. Ис. 1, 18; Деян. 15, 9; 1 Сол. 5, 23); б) вновь родились от Св. Духа и составляют во Христе новую тварь: по своей его милости (Бог) спасе нас, банею пакибытия, и обновления Духа Святаго, егоже излия на нас обильно, Иисус Христом Спасителем нашим, да оправдившеся благодатию его, наследницы будем по упованию жизни вечныя (Тит. 3, 3–7; снес. Иоан. 3, 5. 7); восхотев бо породи нас словом истины, во еже быти нам начаток некий созданием его (Иак. 1, 18); аще кто во Христе, нова тварь (2 Кор. 5, 17; снес. Гал. 6, 15; Еф. 2, 10); в) омылись, освятились, оправдались: и сими (т. е. великими грешниками) нецыи бесте, но омыстеся, но освятистеся, но оправдистеся именем Господа нашего Иисуса Христа, и Духом Бога нашего (1 Кор. 6, 11); г) совлеклись ветхаго человека с деяньми его и облеклись в новаго человека, созданнаго по Богу в правде и преподобии истины (Кол. 3, 9. 10; Еф. 4, 22–24); д) соделались сынами Божиими, непричастными греху: елицы прияша его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя его, иже не от крове, ни от похоти плотския, ни от похоти мужеския, но от Бога родишася (Иоан. 1, 12. 13); всяк рожденный от Бога греха не творит, яко семя его в нам пребывает: и не жжет согрешати, яко от Бога рожден есть (1 Иоан. 3, 9); е) причастниками божественного естества: яко вся нам божественныя силы его, яже к животу и благочестию, подана разумом призвавшаго нас славою и добродетелию: имиже честная нам и великая обетования даровашася, да сих ради будете божественнаго причастницы естества, отбегше, яже в мiре, похотныя тли (2 Петр. 1·, 3. 4). Эти места Писания нельзя было бы с точностию изъяснить, если бы допустить, что освящение человека состоит в одном отпущении ему грехов, в одном внешнем вменении ему праведности Христовой.

3) Когда, наконец, свидетельствует, что в людях возродившихся, очистившихся от грехов, соделавшихся причастниками божественного естества, обитает — а) Бог–Отец: о сам разумеем, яко в нам пребываем, и той в нас, яко от Духа своего дал есть нам (1 Иоан. 4, 13; снес. 3, 24); б) Бог Сын: аз во Отце моем, и вы во мне, и аз в вас (Иоан. 14, 20; снес. Рим. 8, 10); в) Бог Дух Святый: не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас (1 Кор. 3, 16; снес. 6, 19). Невозможно, чтобы Святейший святых обитал в людях, в которых целы остаются грехи, хотя и прощены им: кое бо причастие правде к беззаконию; или кое общение свету ко тъме (2 Кор. 6, 14. 15)?

I. Св. Отцы и учители Церкви полагали оправдание и освящение человека в действительном очищении его от грехов и сообщении ему праведности и святости. Так, например, говорят:

Св. Варнава апостол: «обновивший нас во оставлении грехов сообщил нам другой образ (τύπον), так что мы имеем душу младенческую, и Он как бы вновь создал нас»…^[789].

Св. Василий великий: «Дух — не тварь, но образ святости Божией и источник святыни для всех. Мы призваны во святыни Духа, как учит Апостол (2 Сол. 2, 13). Он нас обновляет, и снова творит образами Божиими; банею пакибытия и обновления Духа Святого усыновляемся мы Богу. Тварь, причащающаяся Духа, опять нова»^[790]. «Освоение же Духа с душею есть не местное сближение (ибо бестелесное может ли приблизиться телесным образом?), но устранение страстей, которые привзошли в душу впоследствии от привязанности еe к телу, и отдалили ее от сродства с Богом. Посему, кто очистился от сремоты, какую произвел себе грехом, возвратился к естественной красоте, чрез очищение как бы возвратил древний вид царскому образу, тот единственно может приблизиться к Утешителю»^[791].

Св. Григорий Богослов: «Он (Дух Св.) созидает в духовном возрождении; в чем да уверит тебя сказанное, что никто не может видети или получить царствие, аще кто не родится свыше Духом (Иоан. 3, 3. 5), и от первого рождения, которое есть тайна ночи, не очистится дневным и светлым воссозданием (Пс. 138, 16), каким воссозидается каждый в отдельности»^[792]. «Благодать и сила крещения не потопляет мiра, как древле, но очищает грех в каждом человеке, и совершенно измывает всякую нечистоту и скверну, привнесенную повреждением»^[793].

Св. Иоанн Златоуст: « священники иудейские имели власть очищать проказу телесную, или точнее, отнюдь не очищать, а только свидетельствовать очистившихся… Сии же (священники христианские) прияли власть не телесную проказу, но нечистоту души, не свидетельствовать, когда она очистится, но совершенно очищать (απαλλάττεіν παντελώς)»^[794].

Св. Макарий египетский: «душа, которую Дух, уготовляющий ее Себе в престол и жилище, удостоит приобщиться Его света, и осияет красотою неизреченной Его славы, становится вся светом, вся лицом, вся оком; не остается в ней ни одной части, которая бы не была исполнена духовных очей, т. е. не остается в ней ничего темного, но вся она делается светом и духом»…^[795]. «Люди, всецело соединенные с Духом Божиим, делаются подобными самому Христу, сохраняя в себе постоянно силы Духа, и являя для всех духовные плоды: ибо когда Духом они соделаны внутри чистыми и непорочными, — то невозможно, чтобы вне себя приносили они плоды злые; но всегда во всем являются у них плоды Духа»^[796].

Св. Кирилл александрийский: «воображается в нас Христос (Гал. 4, 19), когда Дух Святый сообщает нам некий божественный образ чрез освящение в оправдание. Так, именно так напечатлевается в душах ваших образ ипостаси Бога Отца (Евр. 1, 3), — т. е. когда Дух Святый преобразует вас чрез освящение»^[797].

III. Учение, будто оправдание и освящение человека состоит в одном отпущении ему грехов, а не очищении их, и в одном внешнем вменении человеку праведности Христовой, не сообразно:

1) С понятием о Боге. Думать, что Бог, в деле оправдания человека, только прощает ему грехи, а не действительно очищает их, значит предполагать, будто Бог или не может, или не хочет очистить человека–грешника своею всесильною благодатию. Но то и другое равно недостойно Бога. И если бы Всевидящий признавал оправданных и освященных святыми, тогда как они на самом деле не святы; если бы Он не считал их грешниками, когда они остаются во грехах, — то следовало бы, что Он не истинен.

2) С понятием о нашем Восстановителе, И. Христе, как новом Адаме, как Главе Церкви. Слово Божие учит нас, что Христос есть новый Адам (1 Кор. 15, 45), и что как от первого Адама распространились на всех потомков его грех и смерть, так точно и от второго Адама распространяются на всех, рождающихся от Него (1 Иоан. 2, 29), праведность и жизнь (Рим. 5, 15–19). Но грех и смерть от первого Адама сообщились всем потомкам его действительно и заразили самую природу нашу; след. так же действительно сообщаются нам и от второго Адама праведность и жизнь и очищают самое естество наше. Равным образом Слово Божие учит, что Бог даде того (И. Христа) главу выше всех Церкви, яже есть тело его, исполнение исполняющего всяческая во всех (Еф. 1, 22. 23), и что все мы, верующие в Него, составляем живые члены тела Его (Еф. 5, 30). Но из главы естественно и действительно разливается жизнь во все члены тела; след. невозможно, чтобы и от Господа Иисуса так же естественно и действительно не сообщалась Его жизнь, праведность и святость всем, истинно верующим в Него.

3) С понятием об искуплении или восстановлении. Восстановление человека есть не что иное, как возведение его в первобытное состояние, в каком он находился до падения. Но до падения человек был действительно невинен, праведен и свят. След., в такое же точно состояние ему надлежит возвратиться и чрез восстановление. Иначе, если восстановленные и оправданные по прежнему остаются во грехах, без праведности и святости, а только получают прощение грехов и совне прикрываются праведностию Христовою: в таком случае восстановления собственно нет, и оно — один призрак или восстановление кажущееся^[798].

§ 197.

Вера есть первое условие со стороны человека для его освящения и след. спасения.

Благодать Божия, совершающая наше освящение, хотя простирается на всех людей, но не действует на них против их воли, — и самым делом освящает человека–грешника, а вслед затем спасает его, только при известных с его стороны условиях. Первое из этих условий есть вера.

1. Под именем веры вообще здесь разумеется свободное принятие и усвоение человеком, всеми силами души, тех истин, которые Бог благоволил открыть нам во Христе для нашего освящения и спасения^[799]. Верою же называется это принятие и усвоение — потому, что откровенные истины, большею частию, непостижимы для нашего разума и недоступны для знания, а могут быть усвояемы только верою. Такое понятие о вере вытекает:

а) из слов Спасителя, который, посылая учеников своих на всемирную проповедь, сказал им: шедше в мiр весь, проповедите Евангелие всей твари, и непосредственно присовокупил: иже веру имет (т. е. кто примет и усвоит все то, что будет проповедано) и крестится, спасен будет: а иже не имет веры, осужден будет (Марк. 16, 16. 16); б) из слов св. Иоанна Богослова, который, оканчивая свое Евангелие, заметил; многа же и ина знамения сотвори Иисус пред ученики своими, яже не суть писана в книгах сих; сия же писана быша, да веруете, яко Иисус есть Христос Сын Божий, и да верующе, живота имате во имя его (Иоан. 20, 30. 31); в) из слов других апостолов, котjрые самое Откровение Божие или все христианское учение называют верою (Гал. 1, 23; Рим. 1, 5; Деян. 6, 7; 24, 24), законом веры (Рим. 3, 27), а последователей этого учения — верными (Еф. 1, 1; 1 Кор. 7, 14; 1 Тим. 4, 12. 16), верующими (Рим. 3, 22; 1 Кор. 2, 21). И так как в откровении соответственно трем главным силам души человеческой: уму, воле и чувству, которыми откровение должно быть принято и усвоено, содержатся троякого рода истины: догматические, нравственные и обетования, то и вера Христианина проявляется в трех частных видах: а) как вера в теснейшем смысле, которою приемлются и усвояются истины догматические; б) как любовь, которою приемлются и усвояются истины нравственные, и в) как надежда, которою приемлются и усвояются обетования. Потому и св. Апостол, определяя сущность веры, которою водятся Христиане в своем земном странствовании, выразился: ныне же пребывает вера, надежда, любы, три сия (1 Кор. 13, 13)^[800].

2. Вера, понимаемая в смысле общем, существенно необходима для нашего освящения и спасения, по свидетельству Слова Божия. Она есть первое условие со стороны человека:

а) Для вступления его в царство благодати Христовой: иже веру имет и крестится, спасен будет: а иже не имет веры, осужден будет (Марк. 16, 16).

б) Для принятия человеком Св. Духа: сие хощу уведети от вас, от дел ли закона Духа приясте, или от слуха веры (Гал. 3, 2)? Подаяй убо вам Духа, и действуяй силы в вас, от дел ли закона или от слуха веры; якоже Авраам верова Богу, и вменися ему в правду. Разумейте убо, яко сущии от веры, сии суть сынове Авраамли (— 5–7). Да в языцех благословение Авраамле будет о Христе Иисусе, да обетование Духа приимет верою (— 14).

в) Для оправдания и очищения человека от грехов благодатию Св. Духа: мыслим верою оправдатися человеку, без дел закона (Рим. 3, 28). Понеже един Бог, иже оправдит обрезание от веры, и необрезание верою (— 30; снес. Гал. 2, 16). Оправдившеся убо верою, мир имамы к Богу Господем нашим Иисус Христом, имже и приведение обретохом верою в благодать сию, в нейже стоим (Рим. 5, 1. 2). Оправдаеми туне благодатию его, избавлением, еже о Христе Иисусе, егоже предположи Бог очищение верою в крови его (Рим. 8, 24. 25). Сердцеведец Бог свидетелъствова им (ветхозаветным), дав им Духа Святаго, якоже и нам: и ничто же рассуди между нами же и онеми, верою очищ сердца их (Деян. 15, 9).

г) Для пребывания и преспеянии в духовной жизни и благочестии: правда Божия в нам (в верующем) является от веры в веру, якоже есть писано: праведный же от веры жив будет (Рим. 1, 17; снес. Гал. 3, 11; Евр. 10, 38). Споспешницы есмы вашей радости, верою бо стоите (2 Кор. 1, 24). Неверием отломишася, ты же верою стоиши (Рим. 11, 20).

д) Для благоугождения Богу: без веры невозможно угодити Богу (Евр. 11, 6). Всяко, еже не от веры, грех есть (Рим. 14, 23).

е) Для достижения вечного спасения: измада священная писания умееши, могущая тя умудрити во спасение, верою, яже о Христе Иисусе (2 Тим. 3, 15). Благодатию бо есте спасени чрез веру (Еф. 2, 8).

3. Точно также Слово Божие учит, что для освящения и спасения человека–грешника необходимы в частности:

а) Вера в теснейшем смысле, которою мы усвояем догматические истины Откровения, каковы: истина о бытии Бога, о Его единстве по существу и троичности в Лицах, об И. Христе, как нашем Искупителе, и другие. Без веры невозможно угодити Богу: веровати же подобает приходящему к Богу, яко есть, и взыскающим его мздовоздаятель бывает (Евр. 11, 6). Се есть живот вечный, да знают тебе единого истиннаго Бога, и егоже послал еси Иисус Христа (Иоан. 17, 3). Шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Матф. 28, 19); иже веру имет и крестится, спасен будет, а иже не имет веры, осужден будет (Марк. 16, 16). Веруяй в Сына имать живот вечный: а иже не верует в Сына, не узрит живота, но гнев Божий пребывает на нам (Иоан. 3, 36; снес. 6, 29; 8, 24; 1 Петр. 1, 8). И мы во Христа Иисуса веровахом, да оправдимся от веры Христовы (Гал. 2, 16; снес. Рим. 10, 9; Иоан. 3, 16).

б) Любовь, которою мы усвояем себе истины Откровения нравственныя, а именно любовь к Богу вообще, к Господу Иисусу и к ближним. Аще имем всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имем, ничто же есмь (1 Кор. 13, 2). О Христе бо Иисусе ни обрезание что может, ни необрезание, но вера, любовию поспешествуема (Гал. 5, 6). Бог любы есть, и пребываяй в любви, в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает (1 Иоан. 4, 16; снес. Матф. 22, 37; Лук. 7, 47). Аще кто не любит Господа Иисуса Христа, да будет проклят (1 Кор. 16, 22; снес. Матф. 10, 37; Иоан. 13, 34). Мы вемы, яко преидохом от смерти в живот, яко любим братию: не любяй бо брата, пребывает в смерти (1 Иоан. 3, 14).

в) Надежда, которою мы усвояем божественные обетования. Возлюбленнии, ныне чада Божия есмы, и не у явися, что будем: вемы же, яко егда явится, подобни ему будем: ибо узрим его, якоже есть. И всяк, имеяй надежду сию нань, очищает себе, якоже он чист есть (Иоан. 3, 2. 3). Упованием бо спасохомся (Рим 8, 24). Христос, якоже Сын в дому своем: еюже дом мы есмы, аще дерзновение и похвалу упования даже до конца известно удержим (Евр. 3, 6; снес. 6. 11. 12). Да держим исповедание упования неуклонное: верен бо есть обещавый (Евр. 10, 23).

4. Св. Отцы учители Церкви единогласно признавали как веру вообще, так и в частности веру, надежду и любовь, существенно необходимыми для освящения и спасения человека. Например:

Св. Климент римский: «мы, по воле Божией во Христе Иисусе призванные, оправдаемся не сами собою и не своею мудростию, или разумом, или благочестием, или делами, в чистоте сердца нами совершаемыми, но верою, которою Вседержитель Бог всех от начала века оправдывал»^[801]. «Высота, на которую возводит любовь, неизреченна. Любовь сопрягает нас с Богом; любовь покрывает множество грехов (1 Петр 4, 2);… любовию все избранные Божии достигли совершенства, без любви нет ничего благоугодного Богу»^[802].

Св. Поликарп: «Вникая в них (в послания св. Павла), вы можете получить назидание в данной вам вере, которая есть матерь всем вам, будучи сопутствуема надеждою, и направляема любовию к Богу, ко Христу и к ближнему. Кто в сих пребывает: тот исполнил заповедь правды. Ибо кто имеет любовь, тот далек от всякого греха»^[803].

Св. Василий великий: «Это совершенная и всецелая похвала о Боге, когда человек не превозносится своею праведностию, но знает, что он не имеет праведности истинной, и оправдан одною верою во Христа»^[804]. «Ни одно дело не может быть совершено надлежащим образом без благочестивой веры во Христа»^[805]. «Она (любовь) силою своею объемлет и приводит в действие всякую заповедь»^[806].

Св. Григорий Богослов: «Исповедуй Иисуса Христа, и веруй, что Он воскрешен из мертвых; и ты спасешься. Ибо оправдание и — веровать только, совершенное же спасение — исповедывать и к познанию присовокуплять дерзновение»^[807].

Св. Иоанн Златоуст: «Сказав, что мiр стал виновен пред Богом, что все согрешили и что невозможно спастися иначе, как чрез веру, Апостол старается доказать, что спастися таким образом нимало непостыдно, а напротив весьма славно»^[808]. «Апостол доказывает, что вера не только не излишня, но так необходима, что без нее невозможно спастися»^[809]. «Дабы ты знал, какое сердце должен иметь верующий, Апостол сказал; и хвалимся упованием славы Божией. Ему надобно быть не только несомненно уверенным в даровавных ему благах, но и будущие почитать как бы уже дарованными. Ибо хвалиться можно тем, что уже имеешь в руках. Поелику же надежда на будущие блага столь же тверда и несомненна, как и надежда на дарованные блага: то Апостол говорит, что мы хвалимся также и надеждою на будущее»^[810].

Св. Кирилл иерусалимский: «отпущение грехов равно дается всем, причастие же Святого Духа даруется по мере веры каждого»^[811]. «Если мы сохраним такову веру, то невинны будем пред Богом, и украсим себя всеми родеми добродетелей… Вера толикую имеет силу, что не один только верующий спасается, но спасаются и другие за веру других»^[812]. «Корень всякого доброго дела есть надежда воскресения. Ибо ожидание награды укрепляет душу к доброй деятельности»^[813].

Так же учили: св. Игнатий Богоносец^[814], св. Ириней^[815], св. Амвросий^[816], св. Макарий египетский^[817] ), св. Кирилл александрийский^[818], блаж. Феодорит^[819], блаж. Августин^[820] и другие^[821].

5. Необходимость веры для нашего освящения и спасения понятна и по соображениям разума. Без веры мы не можем усвоить себе истин божественного Откровения; след., не будем знать ни того, что сделал Бог для нашего спасения, ни того, что обязаны сделать мы. А таким образом и Откровение, вместе со всем домостроительством спасения, останется для нас чуждым, и мы будем чужды Откровению и спасению. Веруя во Христа Спасителя и откровенное слово Его, мы, так сказать, отверзаем душу свою для всех спасительных действий Божиих в нас; а не веруя, мы заключаем самих себя для этих действий и отталкиваем божественную помощь. Потому–то, хотя вера возбуждается в нас предваряющею благодатию и по началу своему есть дар Божий, но как только она породится в нас, при нашем свободном согласии, она становится с нашей стороны самым первым орудием для действительного принятия в души наши спасительной благодати или всех божественных сил, яже к животу и благочестию (2 Петр. 1, 3); самым первым условием для нашего возрождения, освящения и спасения благодатию.

6. Достоинство же веры и вменяемость еe понятна из того, что, хотя вера зачинается в нас по предваряющей благодати Божией, но затем зависит и от нас, как свободное послушание гласу благодати, зовущей нас ко Христу, свободное подчинение нашего разума и всех сил души откровенным истинам и всему, установленному Богом, порядку нашего освящения, свободное предание себя водительству Христову. «Естественное рождение, говорит блаж. Феодорит, не имеет нужды в соучастии рождаемого; но рождение веры требует согласия и рождающего, и рождаемого. Ибо хотя бы проповедующий истинно веровал; но если слушающий примет проповедь его без веры, в таком случае не будет соответствия проповеднику»^[822]. А св. Иоанн Златоуст говорит о самом достоинстве веры в деле вашего спасения следующее: «(св. апостол Павел) доказал, что спасение чрез веру гораздо в большей мере имеет все то, чем могло хвалиться и обнадеживать себя спасение посредством дел. Хвалящийся делами будет выставлять собственные труды; а кто вменяет себе в честь, что верует в Бога, тот выставляет гораздо лучший предлог к похвале; потому что славит и величит Господа. По вере в Бога призвав истинным то, чего не открыла природа видимых вещей, он доказал тем искреннюю любовь к Богу, и торжественно провозвестил силу Его; а сие означает самое благодарное сердце, любомудрый образ мыслей и высокий ум. Не красть, не убивать есть дело самое обыкновенное, но поверить, что Бог силен совершить невозможное, на это потребен великий дух, крепко приверженный к Богу, — это служит знаком истинной любви. Хотя исполняющий заповеди чествует тем Бога; но гораздо более чествует тот, кто умудряется верою. Первый покорен Богу, а последний приобрел о Боге надлежащее понятие, прославил и почтил Его более, нежели сколько можно почтить делами. Первая похвала принадлежит самому подвижнику; а последняя прославляет Бога и всецело Ему принадлежит… Как дела требуют силы, так и вера. В делах разделяет труд нередко и тело, а вера есть дело единой души; и поелику никто не разделяет с нею подвигов, то и труд еe значительнее… Как веровать свойственно душе возвышенной и великой: так неверие служит признаком души неразумной, грубой, унизившейся до несмыслия вьючных скотов»^[823].

§ 198.

Кроме веры, для освящения и спасения человека, требуются от него еще добрые дела.

Впрочем, как ни велико достоинство веры, обнимающей собою, в обширном смысле, и надежду, и любовь, — и хотя вера эта есть самое первое условие для усвоения человеком заслуг Христовых; но одна она еще недостаточна для цели. По одной вере может человек получить оправдание и очиститься от грехов в таинстве крещения, когда он только–что вступает в царство благодати Христовой; может потом принимать благодатные дары чрез прочие таинства Церкви. Но чтобы он мог, по вступлении в благодатное царство, сохранить приобретенную им в крещении праведность я чистоту; чтобы он мог воспользоваться дарованиями Духа Святого, которые будет получать чрез прочие таинства; чтобы он мог укрепиться в христианской жизни и постепенно возвышаться в христианской святости; мог, наконец, по совершении земного поприща, явиться оправданным и освященным на страшном суде Христовом, — для этого, кроме веры, требуются еще добрые дела, т. е. такие дела, в которых вера, надежда и любовь, обитающие в душе христианина, выразились бы внешним образом, как в своих плодах, и которые служили бы точным исполнением воли Божией, преподанной нам в законе евангельском.

1. В слове Божием ясно проповедуется —

а) Что одна вера без дел недостаточна для спасения человека. Это засвидетельствовали — аа) сам Христос Спаситель: не всяк глаголяй ми: Господи, Господи, внидет в царствие небесное; но творяй волю Отца моего, иже есть на небесех (Матф. 7, 21; снес. 26, 27); бб) апостол Иаков: от дел оправдается человек, а не от веры единыя (Иак. 2, 24); вв) апостол Иоанн: глаголяй, яко познах его, и заповеди его не соблюдает, ложь есть, и в сам истины несть (1 Иоан. 2, 4); гг) апостол Павел: не слышателие закона праведни пред Богом, но творцы закона, сии оправдятся (Рим. 2, 13).

б) Что христианин обязан показывать свою веру, надежду и любовь в добрых делах. Вера, аще дел не имать, мертви есть о себе…, покажи ми веру твою от дел твоих… Якоже тело без духа мертво есть, тако и вера без дел мертва есть (Иак. 2, 17. 18. 26). Всяк, имеяй надежду нань (на Господа Иисуса), очищает себе, якоже он чист есть (1 Иоан. 3, 3). Имея заповеди моя, и соблюдаяй их, той есть любяй мя (Иоан. 14, 21). Чадца моя, не любим словом, ниже языком, но делом и истиною (1 Иоан. 3, 18).

в) Что люди для того и призываются в царство благодати Христовой, чтобы творить добрые дела. Того бо есмы творение создани во Христе Иисусе на дела благая, яже, прежде уготова Бог, да в них ходим (Еф. 2, 10). Явися благодать Божия, спасительная всем человеком, наказующи нас, да отвергшеся нечестия и мирских похотей, целомудренно и праведно и благочестмо поживем в нынешнем веце: ждуще блаженнаго упования и явления славы великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа: иже дал есть себе за ны, да избавит ны от всякаго беззакония, и очистит себе люди избранны, ревнители добрым делом (Тит. 2, 11–14).

г) Что, наконец, не по вере только, а по делам воздаст Господь людям в жизни будущей. Приити бо имать Сын человеческий во славе Отца своего со ангелы своими: и тогда воздаст комуждо по деянием его (Матф. 16, 27; снес. 25, 34–36). Кийждо, еже аще сотворит благое, сие приимет от Господа (Еф. 6, 8), иже воздаст комуждо по делом его (Рим. 2, 6). Всем бо явитися нам подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2 Кор. 5, 10; снес. 9, 6). Или не весте, яко не праведницы царствия Божия не наследят (1 Кор. 6, 9; снес. Гал. 5, 19. 20; Евр. 12, 14).

2. В писаниях св. Отцев и учителей Церкви та же истина излагается не с меньшею ясностию. Укажем на слова:

Св. Климента римского: «Итак, — спрашивает он, сказав, что мы оправдаемся верою, — что нам делать, братия? Не отстать ли от добродетели и любви? Онюдь нет, не дай Господь, чтоб мы это сделали; напротив, со всем усилием и готовностию поспешим совершать всякое доброе дело… Добрый работник смело получает хлеб за труд свой; нерадивый же и беспечный не смеет и взглянуть на нанявшего его. И нам надлежит быть ревностными в добродетели, ибо все от Него. Так говорит нам Пророк: се Господь, и мзда его пред лицем его, воздати комуждо по делу его (Ис. 40, 10). Сим побуждает Он нас всем сердцем обратиться к Нему и ни в каком добром деле не быть беспечными и нерадивыми»^[824]. И в другом послании: «Он и сам говорит: иже исповест мя пред человеки, исповем его и аз пред Отцем моим (Мат. 10, 32). Вот и возмездие нам за исповедание Того, чрез кого спасены. Но чем исповедуем Его? Тем, если исполняем глаголы Его и не оказываем преслушания Его заповедям, почитая Его не только устами, но и всем сердцем, и всею мыслию… Мы не должны довольствоваться только тем, чтобы называть Его Господом: сие не спасет нас, потому что Он сам говорит: не всяк глаголяй ми: Господи, Гостди, спасется, но творяй правду (Матф. 7, 21), Посему, братия, будем исповедывать Его делами своими, хранением взаимной любви, не прелюбодеянием, не клеветою друг на друга, не завистию, но воздержанием, милосердием, добротою сердца; нам надобно быть сострадательными друг к другу, а не сребролюбивыми. Сими–то делами должны мы исповедывать Бога, а не противными им»^[825].

Св. Кирилла иерусалимского: «Образ богопочтения заключается в сих двух принадлежностях, в точном познании догматов благочестия и в добрых делах; догматы без добрых дел не благоприятны Богу, не приемлет Он и дел, если они основаны не на догматах благочестия. Ибо что пользы — знать хорошо учение о Боге, и постыдно любодействовать? С другой стороны, что пользы — быть так, как должно, воздержну, и нечестиво богохульствовать»^[826].

Св. Василия великого: «Многократно замечали мы, что дела каждого и плоды душевные именуются чадами. Ибо сказано: спасется чадородия ради, аще пребудет в вере и любви и во святыни с целомудрием (1 Тим. 2, 16). Ибо и душа спасется, как жена невдавшегося в обман жениха, когда с помощию слова плодопринесет чада — добрые дела, если только пребудет в благом навыке и не омрачится какими–либо последующими грехами»^[827].

Св. Григория Богослова: «Как дело без веры не приемлется, потому что многие делают добро ради славы и по естественному расположению: так и вера без дел мертва (Иак. 2, 26)… Итак покажите веру от дел, покажите плодородие земли вашей: точно ли ненапрасно я сеял»^[828].

Св. Иоанна Златоустого: «Умоляю вас, будем прилагать великое старание о том, чтобы нам пребывать твердыми в истинной вере и вести жизнь добродетельную. Ибо ежели мы с верою не соединим достойной жизни; то подвергнемся жесточайшему наказанию… И сам Христос в Евангелии подтвердил тоже, когда сказал, что некоторые люди, изгонявшие бесов и пророчествовавшие, осуждены будут на казнь. Да и все притчи Его, как то: притча о девах, о неводе, о тернии, о древе, не приносящем плода, требуют, чтобы мы были добродетельны на деле. О догматах Господь редко рассуждает (ибо верить оным не трудно), но о жизни добродетельной очень часто, или лучше сказать, всегда: ибо на поприще оной предстоит всегдашняя брань, а посему и труд. И что я говорю о совершенном пренебрежении добродетели? Даже нерадение о малейшей части оной подвергает великим бедствиям. Так небрежение о подаянии милостыни ввергает небрегущего о сам в геенну… Я еще гораздо более скажу: не только пренебрежение одной какой–либо добродетели заключает для нас небо; но хотя бы мы и исполнили оную, но не с должным тщанием и ревностию, и сие производит такие же следствия»^[829]. «Ни крещение, ни отпущение грехов, ни звание, ни участие в таинствах, ни священная трапеза, ни вкушение тела (Господня), ни приобщение крови и ничто другое из таковых не возможет принести нам пользы, если мы не будем иметь жизни правой и дивной, и чистой от всякого греха»^[830]. «Вера без дел есть, так сказать, один призрак без жизни»^[831].

Блаж. Феодорита: «Вера для спасения недостаточна, но необходимы и дела для совершенства»^[832]. «Нем нужна не одна вера, но добрая деятельность»^[833]. «Главизна и истинное основание добрых дел есть познание о Боге и вера в Него: ибо что глаз в теле, то для души вера в Бога и познание о Нем. Но также и вера нуждается в деятельной добродетели, как глаз в руках и ногах и других членах тела»^[834].

Излишне было бы приводить свидетельства многих других учителей Церкви, которые единогласно повторяют ту же истину, как то: св. Игнатия богоносца, св. Варнавы, св. Иринея, св. Феофила антиохийского, Климента александрийского, Евсевия кесарийского, св. Григория нисского^[835], св. Исидора Пелусиота^[836], св. Амвросия, блаж. Иеронима, блаж. Августина, св. Иоанна Дамаскина^[837].

3. Несправедливо ссылаются неправомыслящие на некоторые места Писания, в которых говорится, по–видимому, противное, например: уведевше же, яко не оправдится человек от дел закона, но токмо верою Иисус Христовою, и мы во Христа Иисуса веровахом, да оправдимся от веры Христовы, а не от дел закона: зане не оправдатся от дел закона всяка плоть (Гал. 2, 16). Мыслим верою оправдитися человеку, без дел закона (Рим. 3, 28). Не делающему, верующему же во оправдающего нечестива, вменяется вера его в правду (4, 5). Благодатию бо есте спасени чрез веру: и сие не от вас, Божий дар (Еф. 2, 8). Надобно помнить, что св. Павел в своем учении об оправдании —

а) Имеет в виду тех, которые думали оправдаться пред Богом делами закона, без веры во Христа Спасителя, т. е. язычников, хвалившихся своими добрыми делами, совершаемыми при свете закона естественного, и особенно иудеев, полагавшихся на свои добрые дела, сообразные с законом Моисеевым. И, следовательно, утверждая напротив, что человек–грешник, будет ли он иудей или язычник, оправдывается только верою во И. Христа, Искупителя мiра, оправдывается туне, благодатию Божиею, а не по своим делам и заслугам, св. Апостол разумеет собственно дела, совершаемые человеком в язычестве или иудействе, без веры во Христа–Спасителя и до обращения к этой вере, а отнюдь не те дела, которые совершаются человеком по обращении к Христианству, которые и основываются на вере, и освящаются верою, и суть как бы естественные плоды еe и проявления.

б) В частности, говоря против иудеев, разумеет дела не нравственного закона, но преимущественно обрядового, в исполнении которого не могли участвовать язычники, и вследствие которого иудеи только одним себе усвояли право на оправдание, исключая язычников. Так, сказав против иудеев: мыслим верою оправдатися человеку, без дел закона, Апостол непосредственно продолжает: или иудеев Бог токмо, a нe и языков; ей и языков. Понеже един Бог, иже оправдит обрезание от веры, и необрезание верою (Рим. 3, 28–30).

в) Под именем оправдания разумеет то оправдание, какое получает каждый грешник, язычник и иудей, при самом обращении к Христианству в таинстве крещения и которое действительно даруется нам только по вере во Христа, еще не открывшейся в делах закона; но не то оправдание, которого желает удостоиться каждый христианин, уже по совершении своего земного подвига, пред лицом небесного Судии, иже, по свидетельству того же Апостола, воздаст комуждо по делом его (Рим. 2, 6).

г) под именем веры, оправдывающей без дел закона, совершаемых человеком в язычестве или иудействе, разумеет не холодное согласие рассудка, но веру живую, сопровождающуюся любовию. О Христе бо Иисусе ни обрезание что может ни необрезание, но вера, любовию поспешествуема (Гал. 5, 6).

д) Скажем, наконец, вообще; что св. Павел не отвергает добрых дел, которые следуют за верою во Христа и из нее рождаются, напротив считает их необходимыми для христиан, — об этом свидетельствуют все его послания, где так часто он убеждает верующих обучать себе ко благочестию (1 Тим. 4, 7), богатитися в делех добрых (6, 18 ), избыточествовать и плодоносить во всяком деле благе (2 Кор. 9, 8; Кол. 1, 10; снес. Гал. 6, 10; 2 Сол. 2, 17; Тит. 3, 1; Евр. 13, 21), присовокупляя: всем бо явитися нам подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2 Кор. 5, 10).

4. Творить добрые дела мы не иначе можем, как при содействии божественной благодати, почему они и называются плодами Св. Духа (Гал. 5, 22). Но так как в совершении добрых дел необходимо участие и нашей свободной воли; так как чрез это свободное участие в добрых делах мы выражаем свою веру, любовь и надежду на Бога; так как это участие стоит для нас нередко великих подвигов и трудов (Лук. 13, 24; 2 Кор. 6, 4–6; 2 Тим. 3, 12) в борьбе со врагами нашего спасения — мiром, плотию и диаволом: то Господь Бог благоволит вменять нам наши добрые дела в заслугу. И, во–первых, по мере преспеяния нашего в благочестии при содействии благодати, Он благоволит приумножать в нас духовные дарования (Матф. 25, 21. 28. 29)^[838], чтобы с помощию их мы могли восходить от силы в силу, от славы в славу (2 Кор. 3, 18). А во–вторых, обетовал праведникам: радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех (Матф: 5, 12). Кийждо свою мзду приимет по своему труду (1 Кор. 3, 8).

§ 199.

Нравственное приложение догмата.

1. Благодать совершенно необходима для нашего спасения, так что, без помощи ее, мы не можем ни обратиться к Богу, ни веровать во Христа–Спасителя, ни совершать истинно добрых, духовных дел: научимся же в чувствах собственной немощи и бессилия смирять себя пред Богом и людьми; научимся со смирением молить Господа о даровании нам этой спасительной силы, со смирением хранить ее в себе, со смирением пользоваться ею, памятуя слова Апостола: Бог гордым противится, смиренным же дает благодать (1 Петр. 5, 5).

2. Благодать даруется нам туне, ради заслуг нашего Искупителя: итак, благодарение Богу. Благодателю нашему, да будет всегда и в сердце, и на устах, и во всей жизни нашей, о неисповедимем его даре (2 Кор. 9, 15)! Благодарение Богу Отцу, подающему нам своего всесвятого Духа (Матф. 7, 11); благодарение Господу Иисусу, стяжавшему для нас кровию своею столь великие, неоцененные дары; благодарение Духу Святому, обильно изливающемуся в сердца наша и плодоносящему в нас для жизни вечной!

3. Благодать распростирается на всех людей, а не на одних только предопределенных к вечной славе, не на одних праведников. А посему, как бы ни глубоко мы пали, как бы ни были тяжки и многочисленны грехи наши, не будем никогда отчаиваться в своем спасении; напротив, поспешим только обратиться к Отцу небесному, который долготерпит на нас, не хотя, да кто погибнет, но да вси в покаяние приидут (2 Петр. 3, 9); воззовем о благодатной помощи к Господу Иисусу, приходящему в мiр призвати не праведники, но грешники на покаяние (Матф. 9, 13), и не престанем молить из глубины души Духа Святого: «Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша».

4. Благодать, как ни могущественна и действенна, не стесняет нашей свободы, не влечет нас к добру непреодолимо, а только призывает нас к покаянию и обращению к Богу, возбуждает к благочестивой жизни, вспомоществует нам во всем добром, освящает и спасает нас, когда мы не противимся ей, повинуемся ей и деятельно участвуем в том, что она совершает в нас и чрез нас. Научимся же внимать голосу благодати, следовать еe внушениям, пользоваться силами, которые она сообщает нам, творить добро, к которому она возбуждает нас, в совершении которого помогает нам, которое сама даже производит в нас.

5. Освящение человека благодатию состоит в том, что она действительно очищает грешника от грехов, и соделывает его совершенно непорочным и невинным, каким вышел из рук Творца наш праотец Адам: какая же великая обязанность и побуждение для всех освященных, т. е. для всех христиан, хранить себя от всякой скверны плоти и духа, и блюсти дарованную им повинность посреди всех искушений!

6. Для освящения и, в след за тем, для спасения человека благодатию Божиею требуются со стороны самого человека два существенные условия: вера и добрые дела. Да приступаем же со истинным сердцем во извещении веры к престолу благодати, да держим исповедание упования неуклонное, и да разумеваем друг друга в поощрении любви и добрых дел (Евр. 10, 22–24), памятуя твердо, что без веры невозможно угодити Богу (Евр. 11, 6), и что вера без дел мертва есть »(Иак. 2, 26).

ЧЛЕН III.

О ТАИНСТВАХ ЦЕРКВИ, КАК СРЕДСТВАХ, ЧРЕЗ КОТОРЫЕ СООБЩАЕТСЯ НАМ БЛАГОДАТЬ БОЖИЯ.

§ 200.

Учение православной Церкви о таинствах, краткий обзор ложных мнений о догмате, и состав члена.

I. Главные черты православного учения о таинствах суть следующие:

1) «Таинство есть священное действий, которое под видимым образом сообщает душе верующего невидимую благодать Божию, будучи установлено Господом нашим, чрез которого всякий из верующих получает Божественную благодать» (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 99)^[839]. След., — существо таинств Церковь полагает в том, что это суть священнодействия, действительно сообщающие верующему благодать Божию, что они «не суть только знаки обетований Божиих, а суть орудия, которые необходимо действуют благодатию на приступающих к оным» (Посл. восточн. патриарх. о прав. вере, чл. 15). А существенными принадлежностями каждого из таинств — считает: а) Божественное установление таинства, б) какой–либо видимый или чувствам подлежащий образ, и — в) сообщение таинством невидимой благодати душе верующего.

2) «Таинств седмь: крещение, миропомазание, причащение, покаяние, священство, брак, елеосвящение. В крещении человек таинственно рождается в жизнь духовную; в миропомазании получает благодать, духовно взращающую и укрепляющую; в причащении питается духовно; в покаянии врачуется от болезней духовных, то есть, от грехов; в священстве получает благодать духовно возрождать и воспитывать других посредством учения и таинств; в браке получает благодать, освящающую супружество и естественное рождение и воспитание детей; в елеосвящении врачуется и от болезней телесных, посредством исцеления от духовных» (Простр. Хр. Катих. о чл. 10)».$1Ни менее, ни более сего числа таинств в Церкви не имеем» (Посл. восточн. патриарх. о прав. вере чл. 15).

3) «Для совершения таинства требуются три вещи (πράγματα): приличное вещество, как то: вода для крещения, хлеб и вино для Евхаристии, елей и другие, сообразные с таинством; во–вторых, священник, законно рукоположенный, или епископ; в третьих, призвание Святого Духа и известная форма слов, посредством которых священник освящает таинство силою Святаго Духа, изъявляя намерение освятить оное» (Прав. испов. ч. I, отв. на вопр. 100). «Но отвергаем, как чуждое Христианского учения, то мнение, что совершенство таинства имеет место во время действительного употребления (напр. снедения и т. п.) земной вещи (т. е. освящаемой в таинстве): будто вне употребления, освящаемая в таинстве вещь, и по освящении остается простою вещию… Таким же образом мы считаем крайне ложным и нечистым то учение, будто несовершенством веры нарушается целость и совершенство таинства» (Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 15).

I. В противоположность этому учению Православной Церкви некоторые из неправомыслящих как в древние, так особенно в новейшие времена ложно учили и учат:

1) О существе таинств. По Лютеру, это суть простые знаки божественных обетований для возбуждения веры во Христа, отпушающего грехи^[840]. По Калвину и Цвинглию — знаки Божественной благодати, которыми удостоверяется избранный в полученной им вере и Божественных обетованиях, или еще более удостоверяет всю Церковь в своей вере, нежели удостоверяется сам^[841]. Социниане и арминиане видят в таинствах одни внешние обряды, которыми отличаются Христиане от иноверцев^[842]. Анабаптисты считают таинства аллегорическимя знаками духовной жизни^[843]. Сведенборгиане — символами взаимного соединения между Богом и человеком^[844]. Квакеры и наши духоборцы, отвергая совершенно видимую сторону таинств, признают их только за внутренние, духовные действия небесного света^[845]. Все эти и другие подобные понятия о таинствах разных протестантских сект, при всем своем различии, сходны в том, что равно отвергают истинное понятие о таинствах. как внешних священнодействиях, действительно сообщающих верующим благодать Божию, и возрождающих, обновляющих и освящающих ею человека.

2) О числе таинств. Как бы не довольствуясь одним низвращением истинного понятия о существе и действенности таинств, протестантство простерло святотатственную руку и на то, чтобы сократить число таинств, и хотя вначале протестанты показали немало разногласия в этом деле^[846], но наконец согласились признавать за таинства, разумеется каждая секта в своем смысле, только два: Крещение и Евхаристию^[847]. Из наших раскольников так называемые беспоповцы, хотя не отрицают, что таинств установлено семь, но довольствуются только двумя, говоря; «довольно по нужде и двух — Крещения и Покаяния; без прочих обойтись можно»^[848].

3) Об условиях для совершения и действенности таинств. По учению Лютера для совершения таинства вовсе не требуются законно поставленный священник или епископ, таинства могут быть совершаемы всяким клириком или мирянином, мужчиною и женщиною, и сохраняют свое значение и силу, как бы ни были совершены, хотя бы без всякого намерения (intentione) совершить, даже с насмешкою или мимически^[849]. Целая половина наших раскольников, составляющих беспоповщину, также предоставляют совершать таинства простым мирянам; а другая половина, под именем поповщины, предоставляют это хотя священникам, но священникам или запрещенным, или даже лишенным сана, и во всяком случае бежавшим из православной Церкви и отвергшимся от нее для соединения с раскольническою сектою^[850]. С другой стороны древние донатисты, потом в веке XII валденсы и албигенсы, с XIV последователи Виклефа вдались в противоположную крайность, утверждая, что для совершения и действенности таинств требуется не только законно поставленный священнослужитель, но именно священнослужитель благочестивый, и что таинства, совершенные порочными служителями алтаря, не имеют никакого значения^[851]. Наконец реформаты и лютеране измыслили учение, что действительность и действенность таинств зависят не от достоинства и внутреннего расположения совершителя таинств. а от расположения и от веры лиц, приемлющих таинства, так что таинство бывает таинством и имеет свою силу только во время самого принятия и употребления его с верою, а вне употребления, или в случае принятия без веры, не есть таинство и остается бесплодным^[852].

I. Чтобы видеть, в возможной ясности и полноте, всю справедливость православного учения о таинствах и несправедливость исчисленных здесь ложных мнений, мы раскроем сначала учение о каждом таинстве порознь, обращая внимание, где нужно, и на частные заблуждения относительно того или другого таинства, здесь не исчисленные; а потом, на основании этих частностей, сделаем уже общие замечания о таинствах, в опровержение общих касательно их, указанных здесь, заблуждений.

I.

О ТАИНСТВЕ КРЕЩЕНИЯ.

§ 201.

Место таинства крещения в ряду прочих таинств, понятие о крещении и его разные названия.

1. Крещение занимает первое место в ряду седми таинств православной Церкви: потому что оно служит для людей как бы дверию в самую Церковь, по слову Спасителя: аще кто не родится водою и духом, не может внити в царствие Божие, т. е. в царство благодати, а за тем в царство славы (Иоан. 3, 5), — и, след., служит вместе дверью ко всем другим таинствам, которые сохраняются и законно совершаются только в Церкви. Посему таинство это всегда было преподаваемо людям и доселе преподается прежде прочих, и тот, кто еще не сподобился крещения, никогда не мог и не может соделаться причастником какого–либо другого из таинств церковных^[853].

2. Под именем Крещения разумеется такое таинство, в котором человек грешник, родившийся с наследственною от прародителей порчею, вновь рождается водою и духом (Иоан. 3, 5); или раздельнее — такое таинство, в котором грешник, оглашенный верою Христовою, при троекратном погружении его в воду, во имя Отца и Сына и Св. Духа, очищается благодатию Божиею от всякого греха и соделывается новым человеком, оправданным и освященным (Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 102). Таким образом, благодать Божия, доселе только призывавшая грешника к вере Христовой и возбуждавшая в нам веру, здесь в первый раз таинственно изливается на самое существо человека, и совершенно очищает его, освящает, воссозидает.

3. Соответственно этому, таинство Крещения издревле называемо было разными именами. Так — а) по видимой стороне своей оно называлось: банею или купелию^[854], свящ. источником^[855], иногда просто — водою^[856]; б) по невидимым действиям и знаменованию: — просвещением^[857], благодатным даром^[858], возрождением^[859], освящением^[860], печатию во Христе^[861], печатию Христианства^[862], печатию веры^[863]; в) по тому и другому вместе: — купелию таинственною^[864], купелию спасительною^[865], купелию покаяния и познания^[866], купелию или банею пакибытия (Тит. 3, 5) и возрождения^[867], купелию жизни^[868], водою жизни вечной^[869], источником Божественным^[870], таинством воды^[871], таинством нового рождения^[872], и под.

§ 202.

Божественное установление таинства Крещения.

Божественное установление таинства Крещения несомненно. Для подтверждения этой истины не станем указывать на крещение Иоанново, хотя и оно было с небеси (Марк. 11, 30): потому что Иоанново крещение служило только прообразом крещения Христова (Матф. 3, 11; Марк. 1, 8; Лук. 3, 16), только приготовляло, и притом одних Иудеев, к принятию Мессии и Его царства (Матф. 3, 1. 2; Лук. 1, 16; 3, 3); было только крещением покаяния (Марк. 1, 4; Деян. 19, 4), и не возрождало благодатию Св. Духа, так что крестившиеся Иоанновым крещением должны были впоследствии креститься еще крещением Христовым (Деян. 19, 2–6)^[873]. Не станем указывать и на крещение самого Христа Спасителя от Иоанна, хотя Господь здесь, как говорит св. Златоуст, «исполнив крещение иудейское, отверз двери и Крещению Церкви новозаветной»^[874], хотя своим нисшествием в струи Иорданские Он освятил естество вод для освящения ими всего человечества^[875], и хотя здесь видим уже, что на крестившегося Иисуса сошел Дух Святый, подобно тому, как нисходит возрождающая благодать Его на каждого из верующих в христианском таинстве^[876]. Не станем, наконец, указывать на крещение, которое совершали ученики Господа Иисуса еще во дни Его земной жизни; потому что и оно, по замечанию св. Златоуста, ничем не было отлично от крещения Иоаннова^[877], совершалось современно с ним, а не заменило его собою (Иоан. 4, 1. 2), относилось к одним Иудеям (3, 22. 23); и след., подобно Иоаннову, только приготовляло их чрез покаяние к принятию явившегося Мессии и ко вступлению в Его благодатное царство (Матф. 10, 7). Все это были только предуказания на христианское таинство Крещения, прообразы его и как бы предначатки.

Самым же делом Господь установил таинство Крещения уже по воскресении своем, когда, искупив нас своею бесценною кровию и стяжав ею право раздавать верующим дары Св. Духа (Иоан. 7, 39; 2 Петр. 1, 3; 1 Кор. 1, 4), торжественно сказал ученикам своим: дадеся ми всяка власть на небеси и на земли. Шедше убо, научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам: и се аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мат. 28, 18–20); иже веру имет и крестится, спасен будет; а иже не имет веры, осужден будет (Марк. 16, 16; снес. Посл. вост. патр. о прав. вере чл. XV). Здесь является уже Крещение, как таинство для всех людей, а не для одних Иудеев, как учрежденное навсегда до скончания века, а не на время, и как необходимое условие для вечного спасения, а не для приготовления только к благодатному царству Мессии. С этих пор св. апостолы, как только сами облеклись силою свыше (Лук. 24, 49), начали постоянно совершать таинство Крещения и очищать, возрождать в нам верующих благодатию Св. Духа: покайтеся, сказал св. Апостол Петр в тот же день Иудеям, внимавшим его проповеди, и да крестится кийждо вас во имя Иисуса Христа во оставление грехов: и приимете дар Святаго Духа (Деян. 2, 38). И действительно, тогда же крестилось и приложилось к Церкви Христовой около трех тысяч (— 41). Вскоре св. Филипп крестил евнуха (Деян. 8,38), св. Петр — Корнилия сотника с его семейством и другими (10, 47. 48), св. Павел — Лидию (16, 15), стража темничного с его домашними (— 33), Криспа со всем его домом и многих из Коринфян (18, 8), некиих учеников в Ефесе, крестившихся прежде крещением Иоанновым (19, 1–5), и т. д. От св. апостолов прияла таинство Крещения св. Церковь, которая с того времени неизменно совершала и совершает это таинство для всякого, кто только желает соделаться ее чадом и в ней достигнуть вечного спасения.

Так смотрели на установление христианского таинства Крещения и на отношение к нему крещения Иоаннова древние учители и св. Отцы Церкви. Например:

Тертуллиан: «В деяниях апостольских находим, что крестившиеся Иоанновым крещением не прияли Духа Святаго, даже

не слышали о Нем (Деян. 19)… Это было крещение покаяния, как бы предначатие (quasi candidatus) имевшего последовать отпущения и освящения во Христе. Ибо если Иоанн проповедывал крещение покаяния во оставление грехов: то разумелось будущее оставление, — так как покаяние предшествует, а оставление последует, и это–то значило приготовлять путь… Крестили ученики Иисусовы, как служители, подобно Иоанну Предтече, и там же Иоанновым крещением, а не другим. Ибо другого нет, кроме установленного впоследствии Христом, которое не могло тогда быть преподаваемо учениками: потому что не исполнилась еще слава Господа, не устроилась сила купели (efficatia lavacri) чрез страдание и воскресение… До страдания и воскресения Господа для спасения была одна (nuda) вера. Но когда вера эта умножилась верою в рождение, страдание и воскресение Его, тогда дарованы — полнота таинству, запечатление Крещения, как бы одежда веры, которая прежде была обнаженною и не имела силы без своего закона. А теперь закон крещения (погружения) дан, форма предписана: шедше, сказал Господь, научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Матф. 28, 19). Определение, этому закону сделанное: аще кто не родится водою и Духом, не может внити во царствие Божие (Иоан. 3, 5), обязало веру к необходимости Крещения. С тех пор все верующие крещаются»^[878].

Св. Василий великий: «Иоанн проповедывал крещение покаяния; и к нему выходила вся Иудея. Господь проповедует крещение сыноположения; и кто из возложивших на Него упование не будет повиноваться? То крещение предначинательное, а это совершительное; то удаление от греха, а это — присвоение Богу»^[879].

Св. Григорий Богослов: «Крестил Моисей; но в воде; а прежде сего во облаце и в мори (1 Кор. 10, 1); и сие имело прообразовательный смысл, как разумеет и Павел. Морем прообразовалась вода, облаком — Дух, манною — хлеб жизни, питием — Божественное питие. Крестил и Иоанн, уже не по–иудейски, потому что не водою только, но и в покаяние (Матф. 3, 11); однакоже не совершенно духовно, потому что не присовокупляет: и духом. Крестит и Иисус, но Духом: в сам совершенство»^[880].

Св. Иоанн Златоуст: «Почему, спросишь, Господь не крестил сам? Еще прежде сказал Иоанн: той вы крестит Духом Святым и огнем (Матф. 3, 11). Но Духа Он еще не давал, — потому и не крестил. А крестили только ученики, желая привлечь многих к спасительному учению… Если же кто спросит, что большего имело крещение учеников Христовых пред Иоанновым? Мы скажем: ничего. Ибо то и другое крещение было равно без благодати Духа, и причина крестить у обоих была одна — приводить ко Христу крещающихся»^[881]. «Что было с Пасхою, то же происходит и с крещением. Ибо как тем Иисус Христос, совершив ту и другую пасху, одну отменил, а другой дал начало: так и здесь, исполнив крещение иудейское, отверз двери к крещению Церкви новозаветной. Как тем в одной вечери, так здесь в одной реке — и тень начертал и истину представил. Ибо только сие крещение имеет благодать Святого Духа; крещение же Иоанново не имело сего дара. Посему–то ничего подобного не случилось при крещении других людей; совершилось сие только с Тем, кто имел преподать сей дар, дабы ты кроме вышесказанного познал и то, что не чистота крещающегося, но сила Крестившегося произвела сие. Тогда и небеса отверзлись, и Дух Святый снисшел»^[882].

Св. Кирилл александрийский: «Как закон Моисеев служил некоторым приготовлением к будущим благам и духовному богопочтению, заключая в себе сокровенную истину: так и крещение Иоанново, относительно к крещению Христову, содержит в себе приготовительную силу»^[883].

Такое же учение излагают: св. Кирилл иерусалимский^[884], св. Афанасий^[885], блаж. Августин^[886], блаж. Иероним^[887], св. Иоанн Дамаскин и другие^[888].

§ 203.

Видимая сторона таинства Крещения.

Видимую сторону собственно таинства Крещения (которая со всеми обстоятельствами изображена в чинопоследовании этого таинств а) составляет троекратное погружение крещаемого в воду, с произнесением слов: «крещается раб Божий во имя Отца и Сына и Св. Духа» (Простр. хр. Катих. о крещении). Здесь, в частности, различаются: а) вещество таинства — вода, б) действие при самом совершении таинства — троекратное погружение крещаемого в воду, и в) слова, произносимые во время этого действия.

1) Веществом для таинства Крещения должна быть вода, чистая, естественная (Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 103). Ибо на это вещество для Крещения указал сам Спаситель словами: аще кто не родится водою и Духом, не может внити в царствие Божие (Иоан. 3, 5). В воде совершали крещение св. Апостолы: якоже идяху путем, свидетельствует книга деяний апостольских о св. Филиппе и каженике, приидоша на некую воду, и рече каженик: се вода! что возбраняет ми креститися?… И повеле cmamu колеснице: и снидоста оба на воду, Филипп и и каженик: и крести его (8, 36. 38). Равным образом и св. Петр, когда на слушавших слово его язычников внезапно излился Дух Святый, сказал: еда воду возбранити может кто, еже не креститися сим, иже Дух Святый прияша, якоже и мы; повеле же им креститися во имя Иисус Христово (10, 47. 48). В воде всегда совершала крещение и св. Церковь, как видно из бесчисленных свидетельств еe пастырей и учителей, например: а) св. Иустина: «кто убедится и поверит, что учение наше и слова истинны, и кто обещается, что может жить таким образом, тех учат, чтобы они с молитвою и постом просили Бога об отпущении прежних грехов, и мы с ними молимся и постимся; потом приводятся они нами туда, где есть вода, и возрождаются там же образом, каким сами мы возродились, т. е. омываются они тогда водою во имя Отца всех и Владыки Бога, и Спасителя нашего Иисуса Христа, и Духа Святаго»^[889];

б) св. Кирилла иерусалимского. «так как человек состоит из двух частей, из души и тела; то и очищение двоякое, бестелесное для бестелесного, а телесное для тела: вода, т. е. очищает тело, а Дух душу запечатлевает, чтобы нам приступить к Богу с сердцем окропленным, и телом омытым водою чистою»^[890]; в) св. Григория Богослова: «поелику мы состоим из двух естеств, то есть из души и тела, из естества видимого и невидимого; то и очищение двоякое, именно: водою и Духом; и одно приемлется видимо и телесно, а другое, в тоже время, совершается нетелесно я невидимо; одно есть образное, а другое истинное и очищающее самые глубины»^[891]; г) Василия великого: поелику в крещении предложены две цели, истребить тело греховное, чтобы оно не приносило уже плодов смерти, ожить же Духом и иметь плод во святыне; то вода изображает собою смерть, принимая тело как бы во гроб, а Дух сообщает животворящую силу, обновляя души наши из греховной мертвенности в первоначальную жизнь»^[892]; д) блаж. Августина: «что есть крещение Христово? Купель воды с произнесением слов (in verbo); отними воду, — нет крещения; отними слова, — нет крещения»^[893]; е) св. Иоанна Дамаскина: «Он (Господь) заповедал нам возрождать водою и Духом при наитии на воду Св. Духа, по молитве и призыванию. Ибо как человек состоит из двух частей, души и тела; то Господь дал нам и двоякое очищение, т. е. водою и Духом. Духом, чтобы обновить в нас образ и подобие (Божие); водою, чтобы благодатию Духа очистить тело от греха и избавить от тления. И вода здесь представляет образ смерти, а Дух подает залог жизни»^[894]. Посему совершенно несправедливы и те, которые отвергали всякое вещество в таинстве Крещения^[895], и те, которые, вслед за Лютером, признают годным веществом для крещения не одну воду, но всякую жидкость^[896].

2) Крещение должно быть совершаемо чрез троекратное погружение крещаемого в воду. Чрез троекратное: по правилу св. апостолов^[897] и по учению древних учителей Церкви, — во имя трех Лиц Пресв. Троицы^[898], равно как в воспоминание смерти, погребения и воскресения Господа Иисуса Христа^[899], — и Церковь не признавала действительным крещение евномиан и других еретиков, крестивших только единым погружением^[900]. — Чрез погружение: потому что — а) чрез погружение крестился сам Христос от Иоанна (Матф. 3, 16; снес. Марк. 1, 5; Иоан. 3, 23); б) чрез погружение крестили св. Апостолы (Деян. 8, 37. 38); в) крещение представляется в Писании точным подобием всемирного потопа, егоже воображение (άντιτυπον), по словам св. Петра, ныне и нас спасает крещение (1 Петр. 3, 19–21); банею водною, в которой Господь очищает нас (Ефес. 5, 26; Тит. 3, 5), и как бы гробом, в котором мы спогребаемся Христу в смерть (Рим. 6. 4; снес. Кол. 2, 12): все такие названия, которым только тогда будет соответствовать это таинство, когда будет совершаемо чрез погружение. Наконец — г) чрез погружение, по сознанию даже самих иномыслящих^[901], совершалось таинство это в древней Церкви, как несомненно свидетельствуют — св. Дионисий Ареопагит^[902], Тертуллиан^[903], св. Василий великий^[904], св. Григорий нисский и другие^[905].

Что же касается до окропления и обливания, как обыкновенно совершается ныне крещение в церкви западной: то в древности этот образ совершения таинства допускался только в виде исключения из правила, в случаях крайности, преимущественно для тяжких больных, возлежавших за одре (для так называвшихся клиников от κλίνη — одр), которых нельзя было крестить чрез погружение^[906]. И — замечательно — даже в третьем веке, этот образ крещения подвергался еще пререканию со стороны некоторых, так что св. Киприан, для устранения недоумений, нарочито писал, что таинство Крещения не теряет своей силы и при таком способе совершения^[907]. А потому и православная Церковь доныне, хотя также допускает обливание или окропление при совершении крещения, как не уничтожающие силы таинства^[908], но допускает только в крайних случаях — в виде исключения из общего правила.

3) Крещение должно быть совершаемо во имя Пресв. Троицы, с произнесением слов: «крещается раб Божий… во имя Отца и Сына и Св. Духа». Ибо во имя Отца и Сына и Святаго Духа заповедал крестить вся языки сам Господь Спаситель (Матф. 28, 19). И вследствие столь ясной и определенной заповеди так, а не иначе, всегда совершала крещение св. Церковь с самого своего начала. Об этот свидетельствуют: а) правила апостольские: «аще кто, епископ или пресвитер, крестит не по Господню учреждению, во имя Отца и Сына и Св. Духа, да будет извержен» (прав. 49); б) св. Иустин мученик и Тертуллиан,которых слова мы уже привели выше^[909]; в) Ориген: «спасительное крещение должно быть не иначе совершаемо, как только во имя (auctoritate) всей высочайшей Троицы, т. е. чрез призывание (cognominatione) Отца и Сына и Св. Духа»^[910]; г) св. Киприан: «сам Христос повелел крестить во имя всей Троицы вместе»^[911]; д) св. Афанасий: «кто отделяет что–либо от Троицы, и крещается в единое имя Отца, или в единое имя Сына, или во Отца и Сына без Духа, — тот ничего не получает…, ибо достижение (τελείωσις) в Троице»^[912]; е) св. Василий великий: «вера и крещение суть два способа спасения, между собою сродные и нераздельные. Ибо вера совершается крещением, а крещение основополагается верою, а та и другое исполняется одними и теми же именами. Как веруем в Отца и Сына и Святого Духа, так крестимся во имя Отца и Сына и Святого Духа. И как предшествует исповедание, вводящее во спасение, так последует крещение, запечатлевающее собою наше согласие на исповедание»^[913]. Свидетельствуют так же — св. Григорий нисский, св. Амвросий, св. Кирилл александрийский^[914], блаж. Иероним^[915], блаж. Августин^[916] и другие.

Относительно же тех мест св. Писания, в которых упоминается о крещении вo Христа (1 Кор. 1, 2. 13), или во имя И. Христа (Деян. 2, 38; 8, 16; 10, 48; 19, 5), надобно заметить, что эти места, по толкованию учителей Церкви, вовсе не показывают, будто Крещение когда–либо совершалось или должно совершаться не во имя св. Троицы. Ибо —

а) Выражение: креститься во Христа — значит только креститься крещением, установленным от И. Христа, крещением не Иоанновым или другим каким–либо, а христианским, во имя св. Троицы. «Креститься во Иисуса Христа, говорит именно св. Евлогий александрийский, значит креститься по заповеди и преданию Христа Иисуса, т. е. во Отца и Сына и Св. Духа»^[917]. И действительно, в книге деяний апостольских замечено, что некоторые, крестившиеся прежде во Иоанново крещение и неприявшие даров Св. Духа, крестились потом, чтобы сподобиться этих даров, во имя Господа Иисуса (19, 4. 5), — что, очевидно, можно понимать так: крестились крещением христианским.

б) Выражением: креститься во имя И. Христа не только не отрицается, напротив, предполагается имя и Отца и Св. Духа, которое, у всех Лиц пресвятой Троицы, по отношению к Их существу и Божеству, есть едино и нераздельно. «Никого, пишет св. Василий великий, да не вводит в обман у Апостола то, что, упоминая о Крещении, нередко умалчивает он о имени Отца и Святого Духа, и никто не должен заключать из сего, что не надобно соблюдать призывания имен. Сказано: елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27); и еще: елицы во Христа крестистеся, в смерть его крестистеся (Рим. 6, 3). Это потому, что наименование Христа есть исповедание всего; оно указывает и на помазующего Бога, и на помазанного Сына, и на помазание — Духа, как учит нас Петр. в Деяниях: Иисуса, иже от Назарета, егоже помаза Бог Духом Святым (Деян. 10, 38)»^[918]. Или, как разумеет другой древний учитель Церкви: «храня истину веры Христовой, и зная, что единое есть имя Троицы, он (св. апостол Петр) справедливо поступил и в том случае, когда сказал, что несть иного имене под небесем, даннаго в человецех, о немже подобает спастися нам, кроме имени Христа (Деян. 4, 12), и в том, когда, научая креститься во имя И. Христа, крестил во единое имя Отца и Сына и Св. Духа. Ибо в Троице, где — всецелое единство по естеству, нет никакой естественной разности в имени»^[919]. Замечательны также слова св. Иоанна Дамаскина: «хотя Божественный Апостол говорит, что мы во Христа и в смерть его крестимся (Рим. 6, 5); однакож не разумеет, что таково должно быть призывание при Крещении; а хочет показать, что Крещение есть образ смерти Христовой. Ибо в Крещении троекратным погружением означается тридневное Господне пребывание во гробе. А креститься во Христа, значит креститься, веруя в Него; но веровать во Христа невозможно, не научившись исповедывать Отца и Сына и Св. Духа. Ибо Христос есть Сын Бога живого, помазанный от Отца Духом Святым… Какие должны быть слова призывания, тому сам Господь научил учеников своих, сказав: крестяще их во имя Отца и Сына и Св. Духа (Мат. 28, 19)»^[920].

Совершая всегда Крещение, по ясной заповеди Спасителя, во имя Отца и Сына и Св. Духа, св. Церковь всегда осуждала тех, которые отступали от этого богопреподанного чина, как то: а) безъименных еретиков, крестивших во имя трех Отцев, или трех Сынов, или трех Утешителей^[921]; б) многих гностиков и евномиан, крестивших в смерть Христову^[922]; в) маркозиан, крестивших во имя неведомого Отца всех вещей, — истины, матери всего существующего, — Христа, нисшедшего на Иисуса, чтобы соединиться с Ним и совершить вместе с Ним чудеса и искупление^[923]; г) евномиан, крестивших во имя Творца, или во имя Бога — несотворенного и Сына сотворенного, и Духа — освятителя, сотворенного чрез Сына^[924] и под.

§ 204.

Невидимые действия таинства Крещения и его неповторяемость.

I. Но в то самое время, как оглашенный св. верою видимо погружаем бывает в водах Крещения, с произнесением слов: «крещается раб Божий… во имя Отца и Сына и Св. Духа», — благодать Божия невидимо действует на все существо крещаемого, и —

1) Возрождает его, или воссозидает, как засвидетельствовал сам Христос Спаситель в беседе с Никодимом. Отвеща Иисус, и рече ему: аминь аминь глаголю тебе, аще кто не родится свыше, не может видети царствия Божия. Глагола к нему Никодим: како может человек родитися стар сый? еда может второе внити во утробу матере своея, и родитися? Отвеща Иисус: аминь аминь глаголю тебе, аще кто не родится водою и Духом, не может внити в царствие Божие. Рожденное от плоти, плоть есть, и рожденное от Духа, дух есть (Иоан. 3, 4–6). Почему и св. Павел называет крещение банею пакибытия — παλιγγενεσίας (Тит. 3, 5).

2) Очищает от всякого греха, оправдывает и освящает. Это видно — а) из той же беседы Спасителя с Никодимом, где ясно выражается, что как до Крещения мы бываем плотию, будучи рождены от плоти, т. е. имеем от самих своих родителей наследственную греховную нечистоту, препятствующую нам войти в царствие Божие: так точно в таинстве Крещения, родившись от Духа, мы становимся духом, и, значит, чистыми от прародительского греха, или плотской нечистоты, — вследствие чего и входим в царствие Божие. Видно — б) из слов св. апостола Петра: покайтеся, и да крестится кийждо вас во имя Иисуса Христа во оставление грехов (Деян. 2, 38); и нас спасает крещение, не плотския отложение скверны, но совести благи вопрошение у Бога (1 Петр. 3, 21); в) наконец, из свидетельства св. апостола Павла: Христос возлюби церковь и себе предаде за ню, да освятит ю, очистив банею водною в глаголе: да представит ю себе славну церковь, не имущу скверны или порока, или нечто от таковых, но да будет свята и непорочна (Еф. 5, 25–27), — где банею водною в глаголе, т. е. с произнесением известиых слов, называется именно таинство Крещения^[925], — и из другого свидетельства: и сими (грешниками) нецыи бысте, но омыстеся, по освятистеся, но оправдистеся именем Господа нашего Иисуса Христа, и Духом Бога нашего (1 Кор. 6, 11). Таким образом Крещение уничтожает все грехи: в младенцах первородный, а в возрастных и первородный и произвольные, и возвращает человеку ту праведность, которую он имел в состоянии невинности и безгрешности (Прав. испов. ч. 1, отв, на вопр. 103; снес. Посл. восточ. Патр. о прав. вере чл. 16).

3) Соделывает чадом Божиим и членом тела Христова — Церкви. Вси бо вы, говорит св. Апостол христианам, сынове Божии есте верою о Христе Иисусе. Елицы бо во Христа крестистеся, во Христа облекостеся… вси бо вы едино есте о Христе Иисусе (Гал. 3, 26. 27. 28). И в другом месте: ибо единымо Духом мы вси во едино тело крестихомся, аще Иудеи, аще Еллини, или раби, или свободни: и вси единым Духом напоихомся (1 Кор. 12, 13; снес. Деян. 2, 41; Рим. 6, 3–5).

4) Спасает от вечных наказаний за грехи и соделывает наследниками вечной жизни. Иже веру имет, сказал Спаситель, и крестится, спасен будет: а иже не имет веры, осужден будет (Марк. 16, 16). И не от дел праведных, ихже сотворихом мы, но по своей его милости спаce нас банею пакибытия (т. е. крещением) и обновления Духа Святаго, егоже излия на нас обильно, Иисус Христом, Спасителем нашим, да оправдившеся благодатию его, наследницы будем по упованию жизни вечныя (Тит. 3, 5–7; снес. 1 Петр. 3, 21).

Все эти действия благодати в таинстве Крещения нераздельны между собою. Возрождая человека, она тем самым очищает его от всякого греха, оправдывает и освящает. Очищая от грехов, тем самым спасает от вечных наказаний за грехи. А оправдывая пред Богом и освящая, тем самым соделывает чадом Божиим, членом тела Христова и наследником жизни вечной.

Точно также о невидимых действиях таинства Крещения единогласно учили св. Отцы и учители Церкви:

Св. Варнава: «Крещение преподается во оставление грехов. Мы входим в воду отягченными грехами и нечистотою, а выходим из воды плодоносящими в сердце страх и надежду»^[926].

Св. Иустин: «Должно стараться, чтобы вы познали, каким путем можете достигнуть отпущения грехов и получить надежду наследия благ обетованных. Другого пути к сему нет кроме того, чтобы, познав Христа и омывшись крещением во оставление грехов, начали потом жить безгрешно»^[927].

Климент александрийский: «Будучи погружаемы (в воду), мы просвещаемся; просвещаясь, усыновляемся Богу; усыновляясь, становимся совершенными и чрез то бессмертными: аз рех, говорит, бози есте и сынове Вышнего еси (Пс. 81, 6). Равным образом называется это действие: благодатию, просвещением и купелию, — купелию, чрез которую мы омываемся от грехов; благодатию, которою отпускаются нам наказания за грехи; просвещением, по которому мы взираем на святый и спасительный свет, т. е. ясно созерцаем Божественное…»^[928].

Св. Кирилл иерусалимский: «Великая вещь — Крещение. Оно есть пленных искупление, грехов отпущение, смерть греха, возрождение души, одежда светлая, святая, нерушимая печать, колесница на небо, утешение райское, царствия ходатайство, дар усыновления»^[929].

Св. Василий великий: «Крещение — искупление пленных, прощение долгов, смерть греха, пакибытие души, светлая одежда, неприкосновенная печать, колесница на небо, предуготовление царствия, дарование сыноположения»^[930].

Св. Григорий Богослов: «Благодать и сила Крещения не потопляет мiра, как древле, но очищает грех в каждом человеке, и совершенно измывает всякую нечистоту и скверну, привнесенную перворождением… Вспомоществуя первому рождению (Крещение Духом), из ветхих делает нас новыми, из плотских, каковы мы ныне, богоподобными, разваряя без огня и воссозидая без разрушения»^[931]. «Купель дает отпущение грехов соделанных, а не содеваемых… Крещение, изглаждая грехи, не уничтожает заслуг… Итак будем креститься, чтобы победить; приобщимся очистительных вод, которые омывают лучше иссопа, очищают паче законной крови, которые священнее, нежели пепел юнчий, кропящий оскверненные (Евр. 9, 15), имеющий силу только на время очищать тело, а не истреблять совершенно грех»^[932].

Св. Иоанн Златоуст: «Всех очищает благодатное Крещение: будет ли женоподобный, или блудник, или идолослужитель, или другой какой великий грешник, и хотя бы совмещал в себе всякое зло человеческое, — погрузивщись в купель вод, он выходит из Божественных вод чище лучей солнечных. Выходя из сей купели, становится не только чистым, но святым и праведным. Ибо Апостол сказал не только: омыстеся, но и освятистеся и оправдистеся (1 Кор. 6, 11)… Крещение не просто отпущает нам грехи, не просто очищает нас от беззаконий, но так, как бы мы вновь родились: ибо оно вновь творит нас и образует»^[933].

Подобные же изречения можно находить у Феофила антиохийского^[934], Амвросия^[935], Григория нисского^[936], Августина^[937], Феодорита^[938] и многих других^[939].

II. Вследствие таких действий, производимых таинством Крещения в душах верующих, православная Церковь, последуя Слову Божию (Еф. 4, 6), научает нас исповедывать «едино Крещение», — едино в том смысле, что Крещение преподается каждому человеку только однажды, и если совершено правильно, ни для кого повторяться не может (Простр. Хр. Катих. о крещ. ). Ибо таинство это в собственном смысле рождает нас в жизнь духовную (Иоан. 3, 5). Но как для жизни естественной каждый человек может родиться только однажды, так точно — и для жизни духовной; как при естественном рождении каждый из нас получает от природы определенный вид, образ, остающийся с нами навсегда, — так точно и при духовном нашем рождении, таинство Крещения полагает на каждого неизгладимую печать, которая остается на крестившемся всегда, хотя бы он после Крещения наделал тысячу грехов или даже отвергся самой веры (Посл. восточн. Патр. о прав. вере чл. 16).

Об этой неизгладимой печати, полагаемой Крещением на каждого человека, единогласно говорят, вместе с Постановлениями апостольскими^[940], древние учители Церкви: Ерма^[941], Климент александрийский^[942], все, присутствовавшие на первом карфагенском Соборе^[943], св. Кирилл иерусалимский^[944], св. Иоанн Златоуст^[945], блаж. Иероним^[946], блаж. Августин^[947] и другие^[948]. Вслед за тем учители древней Церкви проповедывали и о неповторяемости Крещения^[949]. Для примера укажем на слова: а) Тертуллиана: «в другой раз креститься не должно»^[950]; б) св. Иоанна Златоустого: мы спогреблись Ему (Христу) Крещением в смерть, — след. как невозможно, чтобы Христос в другой раз был распят; так невозможно и в другой раз креститься…»^[951]; в) св. Ефрема Сирина: «Господь заповедал ученикам своим, чтобы только единократно очищали водами грехи человеческой природы»^[952]; г) блаж. Феодорита: «как однажды Он потерпел страдание; так и нам можно только однажды приобщиться Ему в страдании, — а мы спогребаемся Ему и совосстаем с Ним чрез Крещение; след. не должно нам вторично принимать Крещения»^[953]; г) св. Иоанна Дамаскина: «мы исповедуем едино Крещение во оставление грехов и в жизнь вечную. Ибо Крещение знаменует смерть Господню, и мы чрез Крещение погребаемся с Господом, как говорит Божественный Апостол (Рим. 6, 4; Кол. 2, 12). Посему как однажды умер Господь, так однажды должно и креститься; креститься же, по слову Господа, — во имя Отца и Сына и Св. Духа (Матф. 28, 19), научаясь сим исповедывать Отца и Сына и Св. Духа. Итак все, которые, быв крещены во имя Отца и Сына и Св. Духа и научены исповедывать одно Божие естество в трех Ипостасях, снова перекрещиваются, все таковые снова распинают Христа, по словам Божественного Апостола (Евр. 6, 4–6)»^[954]

Посему–то все, даже крещенные еретиками, если только были крещены правильно во имя Пресв. Троицы, по древним правилам церковным^[955], не были перекрещиваемы вновь, когда они приходили к православной Церкви, и не перекрещиваются ныне, — а были присоединяемы и присоединяются к ней чрез возложение рук^[956], или чрез таинство Миропомазания^[957]. Вновь же было преподаваемо Крещение и преподается только тем, которые крещены прежде неправильно, не во имя Пресвят. Троицы, но по Господню установлению, и которые след. вовсе не сподобились благодати этого таинства^[958].

§ 205.

Необходимость крещения для всех; крещение младенцев; крещение кровию.

I. Судя по благодатным действиям таинства Крещения, естественно заключать, что оно необходимо для всякого, кто только желает очиститься от грехов, соделаться чадом Божиим, достигнуть вечного спасения. И эту необходимость:

1) Засвидетельствовал сам Христос Спаситель, когда сказал: аще кто не родится водою и Духом, не может внити в царствие Божие (Иоан. 3, 5). Иже веру имет и крестится, спасен будет: а иже не имет веры, осужден будет (Марк. 16, 16). Слова так ясны и определенны, что не требуют никакого истолкования.

2) Засвидетельствовали св. Апостолы. Св. Петр, после того, как многие из слышавших его первую проповедь умилились сердцем и вопрошали его и прочих Апостолов: что сотворим, мужие братие, отвечал: покайтеся, и да крестится кийждо вас во имя Иисуса Христа во оставление грехов; и приимете дар Святаго Духа (Деян. 2, 37. 38). И — вообще считал Крещение столько необходимым для всякого, что преподавал его даже тем, которые до Крещения удостаивались получить дары Св. Духа (Деян. 10, 45–48). Равным образом св. Павел, говоря о великом деле нашего спасения, совершенном Господом, выражается, что Христос предаде себе за Церковь, да освятит ю, очистив банею водною в глаголе (Еф. 5, 25. 26), и что Он спасе нас именно банею пакибытия и обновления Святаго Духа (Тит. 3, 5), т. е. признает таинство Крещения существенно–необходимым условием для усвоения нам спасения.

3) Единодушно признавали и исповедывали св. Отцы и учители Церкви. Из многочисленных свидетельств^[959] укажем на слова:

Св. Кирилла иерусалимского: «когда сойдешь ты на воду; то не простую воду представляй себе, но от действия Святого Духа ожидай спасения. Ибо без того и другого невозможно тебе достигнуть совершенства. Не я говорю сие, но Господь Иисус Христос, имеющий в сам деле власть. Он говорит: аще кто не родится свыше, и присовокупляет слова: водою и Духом, не может внити в царствие Божие (Иоан. 3, 5). Ни тот, кто крещается водою, но не удостоен Духа, не имеет совершенной благодати; ни тот, кто хотя бы добр был по делам, но не получил запечатления водою, не войдет в царствие небесное. Слово дерзновенно, но не мое; ибо так определил Иисус. И вот доказательство в Божественном Писании: Корнилий был муж праведный, удостаившийся видения ангельского; молитвы его и милостыни представляли на небе пред Богом прекрасный столп. Пришел Петр, и Дух излился на верующих, и начали говорить на других языках и пророчествовать; впрочем Писание говорит, что, и после сей духовной благодати, Петр повелел им креститься во имя Иисуса Христа, дабы, по возрождении души верою, посредством воды прияло благодать и тело»^[960].

Св. Василия великого: «почему мы христиане? Всякий скажет: по вере. А каким образом спасаемся? Таким, что возрождаемся, именно же, благодатию, подаваемою в Крещении. Ибо чем иначе спастись»^[961]?

Св. Амвросия: «никто не входит в царство небесное иначе, как только через таинство Крещения»^[962]. «В крест Господа Иисуса верует и оглашенный, которым и сам знаменуется; но если он не будет крещен во имя Отца и Сына и Св. Духа, то не может получить отпущения грехов и сподобиться дара духовной благодати»^[963].

Геннадия массилийскаю: «Веруем, что только для крещенных открыт путь спасения»^[964].

II. Если же, таким образом, Крещение необходимо для всех людей, как единственная дверь в царствие Божие: то это таинство должно быт преподаваемо не только взрослым людям, но и младенцем, вопреки лжеучению некоторых сектантов (анабаптистов и друг.). Ибо —

1) И младенцы способны к царствию Божию, к освящению от Духа Святого. Оставите детей, говорил Спаситель ученикам своим, и не возбраняйте им приити ко мне: таковых бо есть царство небесное (Матф. 19, 14; снес. 18, 3; Марк. 10, 15; Лук. 18, 15). Бывали случаи, когда Бог освящал и исполнял младенцев Духом Святым еще от чрева матернего, например Иеремию (Иер. 1, 5), Иоанна Предтечу (Лук. 1, 15. 41).

2) И младенцы не чужды прародительского греха, и не иначе могут очиститься от него и войти в царствие Божие, как только чрез Крещение. Известно изречение Спасителя: аще кто не родится водою и Духом, не может внити в царствие Божие; рожденное от плоти плоть есть (Иоан. 3, 5; снес. Рим. 5, 12. 18)^[965].

3) В ветхом Завете обрезание, чрез которое Израильтяне вступали в завет с Богом, совершаемо было, по повелению Его, и над младенцами (Быт. 17, 12). Но обрезание ветхозаветное было прообразом таинства Крещения, чрез которое мы вступаем в завет с Богом в новом Завете (Кол. 2, 11. 12; Гал. 3, 26–29). След., если в ветхом Завете сам Бог признавал и младенцев способными ко вступлению в завет с Ним: то почему же лишать их этого блага в новом Завете?

4) Св. Апостолы иногда крестили целые семейства, например, дом Лидии (Деян. 16, 14. 15), дом Стефанинов (1 Кор. 1, 16), и весь дом некоего стража (Деян. 16, 30–39). Но никто не может утверждать, чтобы в этих семействах были одни только взрослые, и вовсе не было детей, младенцев, ни того, чтобы дети, ежели были, оставлены были без крещения.

Св. Отцы и учители Церкви оставили несомненные свидетельства, что Крещение всегда было и должно быть совершаемо и над младенцами, а некоторые даже прямо называли это преданием апостольским. Вот как, например, говорят:

Св. Ириней: «(Христос) пришел спасти чрез Себя всех, — всех, разумею тех, которые возрождаются чрез Него для Бога: младенцев, и детей, и отроков, и юношей, и старцев»^[966].

Ориген: «Церковь приняла предание от Апостолов преподавать крещение и младенцем»^[967], «Младенцы крещаются во оставление грехов… Так как чрез таинство Крещения очищаются скверны рождения: то крещаются и младенцы»^[968].

Св. Киприан: «Если и великим грешникам, которые прежде много грешили против Бога, когда они уверуют, даруется отпущение грехов, и никому не возбраняется Крещение и благодать; тем более не должно возбранять сего младенцу, который, едва родившись, ни в чем не согрешил, кроме того, что, произшедши от плоти Адама, восприял (contraxit) заразу древней смерти чрез самое рождение, и который тем удобнее приступает к принятию отпущения грехов, что ему отпущаются не собственные, а чужие грехи. И потому, возлюбленный брат, на Соборе нашем состоялось такое определение: от Крещения и благодати Бога, ко всем милосердного, благого и снисходительного, никого нам не должно устранять, — что надобно держать и соблюдать как по отношению ко всем, так особенно, полагаем, по отношению к новорожденным младенцем, которые заслуживают преимущественное наше участие и милосердие Божие»^[969].

Св. Григорий Богослов: «У тебя есть младенец? — Не давай времени усилиться повреждению; пусть освящен будет в младенчестве и с юных ногтей посвящен Духу. Ты боишься печати, по немощи естества, как малодушная и маловерная мать? Но Анна и до рождения обещала Самуила Богу, и по рождении вскоре посвятила, и воспитала для священной ризы, не боясь человеческой немощи, но веруя в Бога»^[970].

Отцы Собора карфагенского (в 418 г.): «Кто отвергает нужду Крещения малых, новорожденных от матерней утробы детей, или говорит, что хотя они и крещаются во отпущение грехов, но от прародительского Адамова греха не заимствуют ничего, что надлежало бы омыти банею пакибытия (из чего следовало бы, что образ Крещения во отпущение грехов употребляется над ними не в истинном, но в ложном значении), тот да будет анафема. Ибо реченное Апостолом: единем человеком грех в мiр вниде и грехом смерть: и тако смерть во вся человеки вниде, в немже вси согрешиша (Рим. 5, 12), подобает разумети не иначе, разве как всегда разумела кафолическая Церковь, повсюду разлиянная и распространенная. Ибо, по сему правилу веры, и младенцы, никаких грехов сами собою содевати еще не могущие, крещаются истинно во отпущение грехов, да чрез пакирождение очистится в них то, что они заняли от ветхого рождения» (правило 124).

Блаж. Августин: «Это (крещение младенцев) Церковь всегда имела, всегда содержала; это прияла она от веры предков; это соблюдает она постоянно даже до конца»^[971].

Подобные же свидетельства — в постановлениях апостольских, у св. Дионисия Ареопагита, Климента александрийского, Исидора Пелусиота, Амвросия, Иоанна Златоустого и других^[972].

III. Впрочем, как ли необходимо таинство Крещения для всех людей, младенцев и взрослых, но бывают случаи особенные, когда оно, по верованию православной Церкви, может быть заменяемо другим, чрезвычайным крещением, — крещением кровию или мученичеством^[973]. Это тогда, когда кто–либо, еще не успев креститься водою и Духом, подвергается гонениям за веру Христову, проливает за нее кровь свою и вкушает самую смерть, и таким образом крестится тем самым крещением, каким крестился Христос (Матф. 20, 22. 23).

1) Чтобы понять силу и действенность этого чрезвычайного способа Крещения, припомним: а) слова Спасителя: всяк, иже исповесть мя пред человеки, исповем его и аз пред Отцем моим, иже на небесех (Матф. 10, 32); б) другие слова: иже аще хощет душу свою спасти, погубит ю: а иже погубит душу свою мене ради и евангелия, той спасет ю (Марк. 8, 35; снес. Матф. 10, 30; 16, 25); блажени изгна́ни правды ради: яко тех есть царствие небесное (Матф. 5, 10); в) наконец, третьи слова: отпущаются греси еe (жены грешницы) мнози, яко возлюби много (Лук. 7, 47); любяй мя возлюблен будет Отцем моим (Иоан. 14, 21); болъши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя. Вы друзи мои есте, аще творите, елика аз заповедаю вам (15, 13. 14). А во время Крещения кровию, мученики действительно исповедуют Христа пред человеки, погубляют душу или жизнь свою ради Его и евангелия, терпят гонение правды ради, и свидетельствуют самую полную и величайшую любовь к Нему, — любовь до смерти.

2) Св. Отцы и учители Церкви единогласно приписывали такую силу и важность Крещению кровию. Например:

Св. Киприан: «Да будет известно, что оглашенные (которые подвергаются мученичеству) не лишаются таинства Крещения: ибо крещаются славнейшим и величайшим Крещением крови, о котором и Господь говорил, что Он имеет креститься иным крещением (Матф. 20, 22). А что крестившиеся своею кровию и освятившиеся страданием достигают совершенства и получают благодать Божественного обетования, свидетельствует тот же Господь во Евангелии:^[974].

Св. Кирилл иерусалимский: «Кто не примет Крещения, тот спасения не имеет, кроме только мучеников, которые и без воды получают царство небесное. Ибо Спаситель, искупляя вселенную крестом и быв пронзен в ребро, извел из него кровь и воду, дабы одни во времена мира крестились водою, другие во время гонений крестились собственною кровию. Да и мученичество Спаситель назвал крещением, говоря: мо жете ли пити чашу, юже аз пию, и крещением, имже аз крещаюся, креститися (Марк. 10. 38)»^[975]?

Св. Василий великий: «Иные, в подвигах за благочестие, действительно, а не подражательно, прияв смерть за Христа, не имели уже нужды для своего спасения в символе–воде, крестившись собственною кровию»^[976].

Св. Григорий Богослов: «Знаю и четвертое крещение — крещение мученичеством и кровию, которым крестился и сам Христос, которое гораздо достоуважительнее прочих, поколику не оскверняется новыми нечистотами»^[977].

Не приводим свидетельств Оригена^[978], Тертуллиана^[979], Евсевия кесарийского^[980], Амвросия^[981], Иоанна Златоустого, Дидима александрийского, Августина^[982], Иоанна Дамаскина^[983] и других^[984].

§ 206.

Кто может совершать Крещение и что требуется от крещаемых?

I. Власть совершать таинство Крещения, преподанная в начале Спасителем св. Апостолам (Матф. 28, 19; Марк. 16, 16). издревле была усвояема и усвояется в Церкви только преемникам Апостолов — епископам, а чрез них и пресвитерам. Это видно: а) из правил апостольских, в которых где ни упоминается о совершителях таинства Крещения, везде именуются только епископ и пресвитер, например: «епископ или пресвитер, аще по истине имеющего Крещение вновь крестит: да будет извержен» (прав. 47); или: «аще кто, епископ, или пресвитер, крестит не по Господню учреждению… да будет извержен» (прав. 49), и еще: «аще кто, епископ, или пресвитер, совершит не три погружения… да будет извержен» (прав. 50)^[985]; б) из апостольских постановлений: «мы не предоставляем власти крестить прочим клирикам, как то: чтецам, певцам, привратникам или служителям, а только епископам и пресвитерам при служении им диаконов»^[986]; в) наконец, из свидетельств св. Отцов и учителей Церкви, например: св. Игнатия Богоносца: «без епископа (т. е. независимо от епископа, не получив от него права) непозволительно ни крестить, ни совершать вечерю любви»^[987]; Тертуллиана: «преподавать крещение имеет право первосвященник, который есть епископ; потом — пресвитер с диаконами, но не без дозволения епископа ради чести Церкви»^[988], и других^[989].

Диаконам дозволялось иногда крестить, по примеру св. Филиппа–диакона (Деян. 6, 5; 8, 12. 13. 38); но дозволялось только в случаях крайней нужды, за отсутствием епископа и пресвитера^[990]. А самим диаконам право крестить никогда не принадлежало — «диакон… не совершает Крещения», — говорится в постановлениях апостольских^[991]. «Диаконам, по чиноположению церковному, не предоставлено совершать какого–либо таинства, а только служить при совершении», — замечает так же св. Епифаний^[992].

Равным образом, в случаях крайней нужды, дозволялось крестить и мирянам^[993], как и ныне дозволяется (Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 102; Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 16), не только мужчинам, но и женщинам^[994]. Но во всяком другом случае это строго запрещалось, особенно женщинам^[995]. Если бы женщинам можно было крестить, говорили некоторые учители Церкви, то И. Христос принял бы Крещение от пресв. Матери своей, а не от Иоанна Предтечи^[996]. И обычай дозволять женщинам крестить, даже не в случаях нужды, существующий доныне у некоторых из наших раскольников, называли злоупотреблением, явившимся первоначально у еретиков маркионитов^[997].

II. От тех, которые приступают к таинству Крещения, если они взрослые, требуются:

1) Вера. Это можно видеть из самой заповеди Спасителя Апостолам: шедше научите вся языки, крестяще их… (Матф. 28, 19); шедше в мiр весь, проповедите евангелие всей твари. Иже веру имет и крестится, спасен будет (Марк. 16, 16). Посему Апостолы прежде всего старались везде научить людей вере, и потом одним только уверовавшим преподавали Крещение. Так, по сошествии Св. Духа на Апостолов, св. Петр сперва предложил поучение собравшимся людям, и те, иже любезно прияша слово его, крестишася (Деян. 2, 11). Так и в Самарии, егда вероваша Филиппу благовествующу, яже о царствии Божии о имени Иисус Христове, крещахуся мужи же и жены (8, 12). Так и при обращении каженика св. Филипп сперва отверз уста своя и благовестил ему Иисуса, а потом сказал: аще веруеши от всего сердца твоего, мощно ти есть креститися, и, по исповедании кажеником веры, действительно, крестил его (8, 35–38). То же случилось при обращении Корнилия сотника (10, 34–48), при обращении Лидии со всем домом (30–34), Криспа (18, 8) и других. Посему и пастыри Церкви, с самого начала ее, от всякого, приступающего к Крещению, прежде всего требовали веры^[998], и с этою целию старались предварительно огласить его евангельскою проповедию, наставить в истинах веры, испытать в них, и тогда–то уже преподавали Крещение^[999]. Посему же и доселе в Церкви, по древнему чиноположению, всякий приступающий к этому таинству, должен произнесть вслух исповедание или символ веры.

2) Покаяние. Покайтеся, говорит св. апостол Петр слышавшим его проповедь, и да крестится кийждо вас во имя Иисуса Христа во оставление грехов: и приимите дар Святаго Духа (Деян. 2, 38); покайтеся и обратитеся, да очиститеся от грех ваших (3, 19). Покаяния требовала всегда и Церковь устами своих пастырей от приступающих к таинству Крещения^[1000], и пред самым совершением таинства повелевала им, как и ныне повелевает, торжественно отрекаться от диавола и от всех дел его, т. е. от всех грехов, от всей прежней порочной жизни^[1001].

Что же касается до младенцев, которые сами неспособны еще ни иметь, ни свидетельствовать своей веры и покаяния пред Крещением: то они крещаются по вере родителей и восприемников, которые от лица их произносят и исповедание веры и отречение от диавола и всех дел его, обязываясь вместе пред Церковию воспитать крещаемых детей в вере и благочестии, когда они будут приходить в возраст (Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 103; простр. хр. Катих. о Крещении). Этот обычай Церкви св. Дионисий Ареопагит производит прямо от Апостолов: «Божественным нашим наставникам, говорит он, изволися (έδοζεν) допускать к Крещению и младенцев под тем священным условием, чтобы естественные родители дитяти поручали его кому–либо из верующих, который бы хорошо наставил его в предметах Божественных, и потом заботился о дитяти, как отец, указанный свыше (θείος), и как страж его вечного спасения. Этого–то человека, когда он даст обещание руководить отрока в благочестивой жизни, заставляет иерарх произносить отречения и свящ. исповедание»^[1002]. За тем о восприемниках при Крещении младенцев упоминают — Тертуллиан^[1003], Августин^[1004] и другие^[1005].

II.

Ο ТАИНСТВЕ ΜИΡΟΠΟΜΑ3АНИЯ.

§ 207.

Связь с предыдущим, место таинства Миропомазания в ряду прочих, понятие об этом таинстве и его названия.

Чрез Крещение мы рождаемся в жизнь духовную, и чистыми от всякого греха, оправданными и освященными вступаем в благодатное царство Христово. Но как в жизни естественной человек, едва только родится в мiр, уже имеет нужду в воздухе, свете и других внешних пособиях и силах, для поддержания своего бытия, для постепенного укрепления себя и возрастания: так точно и в духовной жизни, вдруг по рождении человека свыше, ему необходимы благодатные силы Духа Святого, которые бы служили для него и духовным воздухом, и светом, я при пособии которых он мог бы не только поддерживать свою новую жизнь, но и постепенно укрепляться в ней и возрастать. Эти–то божественные силы, яже к животу и благочестию (2 Петр. 1, 3), и подаются каждому, возродившемуся в Крещении, чрез другое таинство Церкви, чрез таинство Миропомазания. Почему Церковь православная издревле соблюдает обычай преподавать это таинство непосредственно после Крещения и даже в связи с ним^[1006], так что Миропомазание в ряду других таинств церковных, по порядку совершения их, занимает второе место.

Миропомазание есть такое таинство, чрез которое преподается крестившемуся Дух Святый; или, полнее и раздельнее, сообщаются Христианину, при помазании частей тела его освященным миром, с произнесением слов: «печать дара Духа Святаго», благодатные силы, необходимые для укрепления и возрастания его в жизни духовной.

Соответственно такому существу своему, Миропомазание издревле называемо было разными именами, выражающими или внешнюю его сторону, или внутренние действия на человека, или то и другое вместе. В первом отношении оно называлось иногда руковозложением: потому что первоначально совершаемо было Апостолами чрез возложение рук на крестившихся (Деян. 8, 14–16); а чаще — помазанием^[1007], таинственным помазанием^[1008], таинством помазания^[1009], помазанием спасения^[1010]: потому что от дней же апостольских начало совершаться чрез помазание крестившихся освященным миром. Во втором — даром Духа^[1011], таинством Духа^[1012]. символом Духа^[1013], утверждением^[1014], совершением^[1015]: потому что сообщает дары Духа Святого, утверждающие и усовершающие нас в жизни духовной. В последнем — печатию^[1016], печатию Господнею^[1017], печатию духовною^[1018], печатию жизни вечной^[1019]: потому что, при запечатлении частей тела освященным миром, запечатлевает вместе елеем радости (Псал. 44. 8). т. е. Духом Святым, все силы души человека.

§ 208.

Божественное установление таинства Миропомазания, его отдельность от Крещения и самостоятельность.

Хотя Миропомазание издревле совершается в православной Церкви в связи с Крещением, непосредственно после него: тем не менее Миропомазание есть особое Богоустановленное таинство, отдельное от Крещения. В этом убеждаемся и из св. Писания, и из св. Предания.

1. Евангельская История свидетельствует, что Христос–Спаситель имел намерение и обетовал даровать верующим в Него Духа Святого. В последний день великий праздника, говорит св. Иоанн Богослов, стояше Иисус и зваше глаголя: аще кто жаждет, да приидет ко мне и пиет. Веруяй в мя, якоже рече писание, реки от чрева его истекут воды живы. Сие же рече о Дусе, егоже хотяху приимати верующии во имя его: не у бо бе Дух Святый, яко Иисус не у бе прославлен (Иоан. 7, 37–39). Здесь, очевидно, речь о таких дарах Духа Святаго, которые предлагаются, и след. необходимы вообще верующим в Господа Иисуса, а не о дарованиях чрезвычайных, которые сообщаются только некоторым из верующих для особых целей (1 Кор. 12, 29 и дал.), — хотя и не упоминается, чрез какое видимое посредство будут преподаваемы всем верующим необходимые для них дары Св. Духа.

2. Книга Деяний апостольских повествует, что Апостолы, после того, как И. Христос был уже прославлен, действительно, преподавали верующим в Него Духа Святого, и преподавали именно чрез возложение рук. Таков, например, был случай следующий: слышавше, иже во Иерусалиме апостоли, яко прият Самария слово Божие, послаша к ним Петра и Иоанна. Иже сошедше, помолишася о них, яко да примут Духа Святаго. Еще бо ни на единаго их бе пришел, точию крещени бяху во имя Господа Иисуса. Тогда возложиша руце на ни, и прияша Духа Святаго (Деян. 8, 14–17). Отсюда совершенно ясно: а) что Духа Святого апостолы преподавали верующим не чрез крещение (в котором верующие только возрождаются или воссозидаются от Духа мгновенно, не приемля Его в себя навсегда), а чрез возложение рук на крестившихся; б) что чрез это возложение Апостолы преподавали верующим дары Духа Святого, необходимые всем, приявшим Крещение, а не дарования чрезвычайные, сообщаемые только некоторым; в) что это возложение рук, соединенное с молитвою к Богу о ниспослании на крестившихся Св. Духа, составляло особенное тайнодействие, отдельное от Крещения, — и г) наконец, что это таинство, отдельное от Крещения, имеет Божественное установление: потому что Апостолы во всех своих словах и действиях при распространении Евангельского учения были вдохновляемы Духом Святым, который наставлял их на всяку истину и воспоминал им все, что заповедал им Господь Иисус (Иоан. 14, 26; 16, 13). Подобное же читаем и о св. апостоле Павле: рече Павел (ученикам Иоанновым): аще убо Дух Свят прияли есте, веровавше? они же реша к нему: но ниже аще Дух Святый есть, слышахом. Рече же к ним: во что убо крестистеся; они же рекоша: во Иоанново крещение. Рече же Павел: Иоанн убо крести крещением покаяния, людем глаголя, да во грядущаго по нам веруют сиреч во Христа Иисуса. Слышавше же, крестишася во имя Господа Иисуса. И возложшу Павлу на ни руце, прииде Дух Святый на ни (Деян. 19, 2–6).

3. Наконец, сами св. апостолы в посланиях своих, которые явились после книги их Деяний, напоминая верующим о приятии ими даров Св. Духа, наставляющего их в истинах веры и утверждающего в благочестии, выражаются, что они прияли эти дары именно чрез помазание. И вы помазание имате от Святаго, и весте вся, писал св. апостол Иоанн, — и вы еже помазание приясте от него, в вас пребывает, и не требуете, да кто учит вы: но яко то само помазание учит вы о всем, а истинно есть, и несть ложно: и якоже научи вас, пребывайте в нам (1 Иоан. 2, 20. 27). Равным образом и св. Павел говорит: извествуяй (βεβαίων, утверждающий) нас с вами во Христа и помазавий (χρίσας) нас Бог, иже и запечатле (σφοαγισάμενος) нас и даде обручение Духа в сердца наша (2 Кор. 1, 21. 22). Нельзя отвергать, что Апостолы говорят здесь преимущественно о внутреннем действии таинства, чрез которое преподается Дух Святой; но с другой стороны, естественно думать, что для выражения этого внутреннего действия они, желая быть понятными христианам, употребили слова, заимствованные от общеизвестиого внешнего действия, служившего видимым знаком первого^[1020]; и нельзя не приметить, что Апостолы даже прямо указывают на это внешнее действие: и вы еже помазание приясте… помазавый нас Бог…, иже и запечитле…, — как и объясняли оба приведенные текста древние учители Церкви^[1021]. Если же так; то следует заключить одно из двух: или св. Апостолы, преподавая верующим Духа Святого чрез возложение рук, вместе с тем и нераздельно употребляли и другой видимый знак — помазание, о котором только умолчано в книге Деяний апостольских; или, что гораздо вероятнее, совершая первоначально таинство чрез возложение рук, сами же св. Апостолы вскоре заменили этот видимый знак, по наставлению от Духа истины, другим видимым священнодействием — миропомазанием крестившихся. Но в том и другом случае следует, что употребление мира в этом таинстве имеет происхождение Божественное.

4. Св. Отцы и учители Церкви не оставляют ни малейшего сомнения в действительности и Божественном происхождении рассматриваемого нами таинства. Таковы, из живших в три первые века:

Св. Дионисий Ареопагит. Изложив священнодействие таинства Евхаристии, он ясно говорит; «есть и другое, равносильное сему (т. е. Евхаристии) священнодействие, которое наставники наши (т. е. Апостолы) именуют таинством мира»^[1022], и затем подробно раскрывает, как совершается самое освящение мира, как преподается Миропомазание крестившимся, какие имеет действия в них, и замечает: «это совершительное помазание миром преподает удостаившемуся святейшего таинства возрождения — излияние Богоначального Духа»^[1023].

Св. Феофил антиохийский: «Имя Христа значит помазанника, — имя приличное, приятное и отнюдь не заслуживающее насмешки… Мы потому называемся христианами, что помазываемся Божественным елеем»^[1024].

Тертуллиан: «Вышед из купели, мы помазываемся благословенным помазанием, по древнему чину, как обыкновенно помазываемы были на священство елеем из рога… Телесно совершается на нас помазание, но духовно плодоносит, как и в самом Крещении телесно действие, когда погружаемся в воду, но духовны плоды, когда очищаемся от грехов. За тем возлагается рука, призывающая и низводящая чрез благословение Св. Духа»^[1025].

Климент александрийский. Говоря о последователях еретика Василида и их лжеучении, он выражается, что в этой фаталистической системе «нет более ни благословенного Крещения, ни блаженного запечатления»^[1026], и, таким образом, ясно отличает таинство запечатления или Миропомазания от Крещения, и поставляет наравне с ним.

Св. Киприан. В одном из писем своих он говорит: «крестившемуся необходимо еще быть помазанным, чтобы, приняв хрисму, т. е. помазание, он мог быть помазанником Божиим и иметь в себе благодать Христову»^[1027]. В одном письме, доказывая, что недостаточно возлагать только руки на еретиков, обращающихся в недра Церкви, но надобно их крестить, пишет: «ибо тогда только они могут вполне освятиться и соделаться сынами Божиими, если возродятся тем и другим, таинством — si utroque sacramento nascantur»^[1028], — т. е. не только отделяет руковозложение или Миропомазание от Крещения, но равно называет то и другое таинством. В третьем письме свидетельствует, что как апостолы Петр и Иоанн, по молитве, чрез возложение рук низвели на Самарян Св. Духа, так и в Церкви с этих пор все крещающиеся, по молитве предстоятелей, чрез возложение их рук приемлют Св. Духа и запечатлеваются Божественною печатию^[1029].

Папа Корнилий. Сказав, что еретик Новат крестился во время болезни своей только чрез окропление, он продолжает: «выздоровевши, он не принял прочего, что, по уставу Церкви, должен был принять, именно он не запечатлен от епископа; а не приняв этого, как он мог получить Св. Духа?»^[1030]. Значит, запечатление или Миропомазание считалось и тогда отдельным от Крещения; совершение Миропомазания над крещенным требовалось уставом Церкви, и только этому таинству была усвояема сила преподавать Св. Духа^[1031].

К этим древнейшим свидетельствам о таинстве Миропомазания можно присовокупить еще свидетельства Отцов и учителей Церкви четвертого века, например:

Св. Кирилла иерусалимского: «Потом (узнаете вы), как вы получили от Господа очищение грехов банею водною в глаголе (Еф. 5, 26)…, и как вам дарована печать дара Духа Святого, и о тайнах нового завета, совершаемых на жертвеннике»^[1032]. Так же в другом месте: «помазанными вы соделались, когда прияли тождеобразие Святаго Духа; и все на вас образно, то есть в подобии, совершилось, потому что вы образ Христа. Он, омывшись в реке Иордане, и преподав от пота своего Божественного благоухание водам, восшел от них; и было на Него существенное наитие Святаго Духа, когда на подобном подобное опочивало. Так и вам, когда вышли вы из купели священных вод, преподано помазание, сообразное тому, которым Христос помазался…». «Смотри, не почитай оного мира простым. Ибо как хлеб в Евхаристии, по призывании Святаго Духа, не есть более простой хлеб, но тело Христово: так и святое сие миро не есть более простое, ниже, если бы кто сказал, обыкновенное по призывании: но дар Христа и Духа Святаго, присутствием Божества Его бывающий действительным. Оным знаменательно помазуются твое чело и другие орудия чувств. И когда видимым образом тело помазуется, тогда Святым и животворящим Духом душа освящается»^[1033].

Св. Григория Богослова: «Если предоградишь себя печатию, обезопасишь свою будущность лучшим и действительнейшим пособием, ознаменовав душу и тело миропомазанием и Духом, как древле Израиль нощною и охраняющею первенцев кровию и помазанием (Ис. 12. 13): тогда что может тебе приключиться?»^[1034].

Отцов лаодикийского Собора: «подобает просвещаемым по крещении быти помазуемым помазанием небесным, и быти причастниками царствия Божия» (прав. 48). И еще: «обращающихся от ереси, то есть новатиан, или фотиан, или четыренадесятников, как оглашенных, так и верных по их мнению, приимати не прежде, как проклянут всякую ересь, особенно же ту, в которой они находились, и тогда уже глаголемые у них верные, по изучении символа веры, да будут помазаны святым миром, и тако причащаются святых таин» (прав. 7).

То же учение находим у св. Ефрема Сирина, который называет Миропомазание таинством спасения^[1035], у св. Амвросия медиоланского^[1036], св. Иоанна Златоустого^[1037], св. Кирилла александрийского^[1038], блаж. Августина, который также называет его таинством^[1039], блаж. Феодорита^[1040], Вигилия тапсийского^[1041], Евфимия Зигабена^[1042] и других.

5. Достойно особенного замечания и то, что Миропомазание считается в числе Богоучрежденных таинств не только в Церкви восточной–православной и отделившейся от нее с девятого века Церкви римской, но и в таких обществах, которые отступили от православия еще в древние времена, как то: у армян^[1043], яковитов^[1044], несториан^[1045] и других^[1046].

§ 209.

Видимая сторона таинства Миропомазания.

Видимая сторона таинства Миропомазания состоит в том, что крестившимся, по молитве к Богу о ниспослании на них Св. Духа, крестообразно помазываются разные части тела освященным миром, с произнесением слов: печать дара Духа Святаго. Итак здесь, в частности, различаются:

I. Молитва к Богу о ниспослании на крестившихся Св. Духа, предваряющая самое Миропомазание. Эта молитва доныне произносится в Церкви: а) по примеру св. апостолов Петра и Иоанна, которые, будучи отправлены в Самарию для низведения на крестившихся Св. Духа, пред самым совершением тайнодействия, помолишася о них, да приимут Св. Духа (Деян. 8, 15); и б) затем по примеру древней Церкви, как свидетельствуют св. Киприан и св. Амвросий^[1047], и Постановления апостольские, в которых сохранился даже образец молитвы, произносившейся тогда пред совершением Миропомазания^[1048].

II. Вещество, употребляемое для совершения этого таинства, — освященное миро. Касательно его заметим:

1) Употребление мира при совершении таинства Миропомазания, несомненно, ведет свое начало от самих Апостолов. Ибо —

а) на это есть ясные намеки в св. Писании, нами уже рассмотренные (1 Иоан. 2, 20; 2 Кор. 1, 21. 22); б) преемники Апостолов, приявшие от них такие строгие завещания хранить и устные и письменные их предания (1 Тим. 6, 20; 2 Сол. 2, 15), никак не осмелились бы самовольно допустить перемену в таком важном деле, каково совершение таинства, и вместо возложения рук избрать новый видимый знак для низведения на верующих даров Св. Духа; в) если бы даже кто из древних пастырей и решился сделать такую важную перемену: она не могла бы остаться без замечаний со стороны других блюстителей апостольского предания, и во всяком случае не могла бы сделаться общепринятою в Церкви вселенской. Между тем как употребление мира в рассматриваемом таинстве является повсеместным и на востоке и на западе с первых веков Христианства, — и никто из древних не замечает, чтобы это началось в Церкви только с известного времени или введено таким–то. Наконец — г) св. Дионисий Ареопагит, как мы видели, говорит, что сами св. Апостолы назвали это таинство таинством мира^[1049], и, след., сами ввели употребление мира. Почему же угодно было Апостолам, или, точнее, Духу Святому, заменить возложение рук, которое употребляли они первоначально, действием миропомазания: об этом, так как нам ничего не открыто, можем составлять только гадания. Из книги Деяний апостольских видно, что низводить на крестившихся Св. Духа могли одни Апостолы (Деян. 8, 12–18): это и было для них удобно при самом начале Христианства, когда крестившихся было еще не так много. Но вскоре, с чрезвычайным распространением св. веры, когда стали обращаться к ней во всех странах мiра, ни сами Апостолы, ни их непосредственные преемники — епископы не могли являться повсюду, чтобы вдруг, по Крещении, низводить на всех крестившихся, чрез возложение рук, Св. Духа. А потому, может быть, и изволилось Духу Святому, обитавшему в Апостолах, заменить возложение рук апостольских на крестившихся, другим более удобным, действием миропомазания, — так, чтобы освящение мира было совершаемо самими Апостолами и после них преемниками их — епископами, а помазание освященным миром крестившихся предоставлено было и всем пресвитерам. Именно же миро, а не другое вещество, могло быть избрано в этом случае потому, что и в ветхом завете помазание миром употребляемо было, как видимое средство для низведения на людей даров Св. Духа (Исх. 28, 41; 1 Цар. 16, 13; 3 Цар. 1, 39; 19, 16)^[1050].

2) Употребление мира при совершении таинства Миропомазания всегда считалось существенно необходимым, а отнюдь не возложение рук, отдельное от действия Миропомазания. Ибо, во первых, древние Соборы, вселенские и поместные, упоминая ясно об этом таинстве, говорят только о помазании миром, вовсе умалчивая о возложении рук, каковы были; второй и шестой вселенские, разрешившие принимать в Церковь некоторых еретиков чрез совершение над ними таинства Миропомазания^[1051], и поместный лаодикийский, подтвердивший совершать это таинство над всеми верующими тотчас после их крещения^[1052]. Во-вторых, наибольшая часть учителей Церкви, особенно восточные, упоминают также только об одном употреблении мира в этом таинстве, совершенно умалчивая о руковозложении^[1053], например: св. Кирилл иерусалимский посвятил целую беседу на объяснение новокрещенным таинства Миропомазания (Поуч, тайновод. 3), и однакож ни слова не сказал о возложении рук. В–третьих, если в некоторых частных церквах, преимущественно западных, как видно из свидетельства их пастырей^[1054], до некоторого времени вместе с миропомазанием соединяемо было и возложение рук, как и доселе соединяется в церкви римской^[1055]: то можно думать, что это последнее пастыри Церкви удерживали по местам, только как обряд, освященный примером Апостолов, а не как существенную принадлежность таинства. Ибо, например, св. Киприан, который в одном месте упоминает и о миропомазании и вместе о возложении рук при совершении этого таинства, в другом ясно говорит, что собственно необходимо всякому крестившемуся принять хрисму или помазание, чтобы он мог иметь в себе благодать Христову^[1056]. Наконец, сами же первосвященники запада, Иннокентий 3–й^[1057] и Евгений 4–й^[1058], равно как и целый поместный собор западных епископов, бывший в Маинце в 1549 году^[1059], открыто свидетельствуют, что место возложения рук со времен самих Апостолов заступило помазание миром, которое следовательно одно и остается существенно необходимым в таинстве^[1060].

III. Самое действие таинства — крестообразное помазание известных частей тела освященным миром. Так совершалось это действие издревле: об обычае помазывать св. миром крестообразно ясно упоминают св. Амвросий^[1061] и блаж. Августин^[1062]. О помазании св. миром чела, ушей, ноздрей и персей подробно говорит св. Кирилл иерусалимский^[1063]. О помазании чела, глав, ужей, ноздрей и уст свидетельствуют второй и шестой вселенские Соборы^[1064]. О помазании вообще чувств и членов тела говорит св. Ефрем Сирин^[1065]. Таким образом запечатлеваются св. миром все главнейшие части тела человека, как органы всех сил и способностей его души, и совокупно укрепляются благодатными силами обе части его состава. Замечательно, что и в древних обществах неправославных, существующих на востоке, как то: у яковитов, коптов и армян, совершается Миропомазание не на одном только челе, как поступает ныне Церковь римская^[1066], но и на других частях человеческого тела^[1067].

IV. Слова, произносимые при помазании св. миром известных частей тела: печать дара Духа Святаго. Эти слова видимо заимствованы из известного изречения св. Апостола (2 Кор. 1, 21. 22), и употребляются в Церкви при совершении таинства Миропомазания издревле. Указания на них можно видеть у св. Кирилла иерусалимского^[1068], а прямые свидетельства об употреблении их — у Астерия, епископа емасийского, жившего в четвертом веке^[1069], и в седьмом правиле тогда же бывшего второго вселенского Собора. Здесь читаем: «присоединяющихся к православию и к части спасаемых из еретиков приемлем по следующему чиноположению и обычаю… Приемлем, запечатлевая, то есть помазуя св. миром, во–первых чело, потом очи, и ноздри, и уста, и уши, и запечатлевая их, глаголем: печать дара Духа Святаго». И, что особенно заслуживает внимания, не говорят Отцы: мы определяем или повелеваем произносить при Миропомазании слова: печать дара Духа Святаго, а только приводят их, как общеизвестные и давно уже употреблявшиеся при совершении этого таинства, по чиноположению и обычаю. Тоже повторяют и Отцы шестого вселенского Собора (в прав. 95).

§ 210.

Невидимые действия таинства Миропомазания и его неповторяемость.

I. Главное невидимое действие таинства Миропомазания состоит в том, что оно сообщает верующим Св. Духа. В Крещении мы только очищаемся от грехов и возрождаемся силою Св. Духа, но не удостаиваемся еще приять Его в себя и соделаться Его храмами: чрез Миропомазание преподается нам Дух Святый со всеми Его благодатными дарами, необходимыми для жизни духовной (Прав. Испов. ч. I. отв. на вопр. 105). Это совершенно ясно из повествования св. Луки: слышавше, иже во Иерусалиме Апостоли, яко прият Самария слово Божие, послаша к ним Петра и Иоанна. Иже сошедше, помолишася о них, яко да приимут Духа Святаго. Еще бо ни на единого их бе пришел, точию крещени бяху во имя Господа Иисуса. Тогда возложиша руце на ни, и прияша Духа Святаго (Деян. 8, 14–17; снес. 19, 6). Это же, как мы видели, единогласно проповедывали древние учители Церкви: Дионисий Ареопагит^[1070], Тертуллиан^[1071], Киприан^[1072]; папа Корнилий, Кирилл иерусалимский, Амвросий, Кирилл александрийский, Феодорит^[1073] и другие^[1074].

Но так как даров Св. Духа, в каких Он сообщается верующим чрез таинство Миропомазания^[1075], по исчислению пророка Исаии, седмь: Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия и, наконец, Дух страха Божия (Ис. 11, 2. 3), из которых три преимущественно относятся к просвещению разума. а четыре — к наставлению и утверждению воли в добре (Прав. Испов. ч. I, отв. на вопр. 73–80): то, в частности, говорится, что таинство Миропомазания —

1) Сообщает нам благодать Духа, просвещающую и вразумляющую нас в истинах веры. И вы помазание имате от Святаго и весте вся, писал христианам св. апостол Иоанн. И вы еже помазание приясте от него, в вас пребывает, и не требуйте, да кто учит вы: но яко то само помазание учит вы о всем, и истинно есть, и несть ложно: и якоже научи вас, пребывайте в нам (1 Иоан. 2, 20. 27). «Сие помазание, наставлял также св. Кирилл иерусалимский новопросвещенных чад Церкви, сохраните непорочно; ибо оно само учит вы о всем (1 Иоан. 2, 27), если в вас пребудет, как ныне слышали вы блаженного Иоанна говорящего, и много о сам помазании любомудрствующего»^[1076].

2) Сообщает нам благодать Духа, утверждающую и возращающую нас в благочестии. На это указывает св. апостол Павел, говоря: извествуяй (βεβαίων, утверждающий) нас с вами во Христа, и помазавый нас Бог, иже и запечатле нас, и даде обручение, Духа в сердце наша (2 Кор. 1, 21. 22; 4, 30). Указывал своим слушателям и св. Кирилл иерусалимский: «вы помазаны на персях, да облекшеся в броня правды, станете противу кознем диавольским (Еф. 6,14. 17). Ибо как Христос по крещении и по наитии Святого Духа, исшед, победил супостата (Матф. 4, 1 и далее): так и вы, по святом Крещении и по таинственном Миропомазании, облекшеся во все оружие Святого Духа, стали против силы супостата, и оную побеждаете, восклицая: вся могу о укрепляющем мя Христе (Фил. 4, 13)»^[1077].

Надобно присовокупить, что Апостолы чрез возложение рук, т. е. чрез таинство Миропомазания сообщали иногда верующим и чрезвычайные дары Св. Духа, каковы: дар языков и пророчества (Деян. 19, 8). Но это были действия таинства Миропомазания необыкновенные, соответственно потребностям первенствующей Церкви, а не действия постоянные, соединенные с самым его существом: и в первенствующей Церкви чрезвычайные дарования сообщаемы были не всем, а только некоторым (1 Кор. 12, 29. 30), — между тем как возложение рук или Миропомазание считалось необходимым для всех крестившихся, чтобы они могли получить Св. Духа (Деян. 8, 17).

II. Так как таинство Миропомазания знаменует или запечатлевает нас «печатию дара Духа Святаго»^[1078] (Еф. 1, 13; 4, 30; 2 Кор. 1, 29), и так как извествуяй (утверждающий) и помазывающий нас Бог, иже и запечатлевает нас и дает чрез это таинство обручение Духа в сердца наша (2 Кор. 1, 22), верен пребывает: отрещися бо себе не может (2 Тим 2, 13): то таинство Миропомазания, подобно таинству Крещения, всегда считалось^[1079], и ныне считается неповторяемым (Правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 105). Разность только в том, что Крещение, если оно совершено правильно, не повторяется ни для кого, хотя бы кто даже отрекся имени Христова, и потом обратился вновь к православной Церкви; а Миропомазание для отрекшихся имени Христова повторяется в случае обращения их к православию (Правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 105).

Что же касается до священнодействия, когда православная Церковь помазует св. миром благочестивейших Государей при венчании их на царство, соответственно тому, как помазываемы были Цари елеем святым в Церкви ветхозаветной, по повелению самого Бога (Пс. 88, 21; 1 Цар. 10, 1; 15, 3. 12. 13), — от чего и назывались Христами Его или помазанниками (1 Царств. 12, 3. 5; 24, 7 и др.): то это не есть повторение таинства Миропомазания, чрез которое сообщаются всем верующим благодатные силы, необходимые собственно в жизни духовной. Но — есть только иный, высший степень сообщения даров Св. Духа, потребных для особенного, чрезвычайно–важного, указываемого самим Богом (Дан. 4, 22. 29), служения царственного. И прия Самуил рог со елеем, повествуется о миропомазании на царство царя Давида, и помаза его посреде братии его. И ношашеся Дух Господень над Давидом от того дне и потом (1 Царств. 16, 13). Известно, что не повторяется и таинство Священства; однако оно имеет свои степени, и рукоположение вновь и вновь совершает священнослужителей для высших служений: так и миропомазание Царей на царство есть только особый, высший степень таинства, низводящий сугубый Дух на помазанников Божиих^[1080]. Самые молитвы, читаемые при этом великом священнодействии, указывают на особенные дары, какие испрашивает православная Церковь Богоизбранному Монарху. «О еже помазанием всесвятого мира прияти Ему с небесе, — возглашает, между прочим, протодиакон, — к правлению и правосудию силу и премудрость, Господу помолимся». И первосвятитель, совершающий таинство, взывает потом: «Господи, Боже наш, Царь царствующих и Господи господствующих, яже чрез Самуила пророка избравый раба своего Давида и помазавый его в царя над людом Твоим Израилевым! Сам и ныне услыши можение нас недостойных…, и верного раба Твоего великаго Государя… помазати удостой елеем радования, одей Его силою с высоты…, посади Его на престоле правды, огради Его всеоружием Святого Твоего Духа, укрепи Его мышцу…, покажи Его известного хранителя святыя Твоея кафолическия Церкви догматов...»^[1081].

§211.

Кому принадлежит право совершать таинство Миропомазания, над кем и когда оно должно быть совершаемо?

I. По учению православной Церкви, власть совершать таинство Миропомазания принадлежит не только епископам, но и пресвитерам, с тем только различием, что первые имеют право освящать самое миро для таинства, а последние могут миропомазывать только миром, освященным от епископа (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 105)^[1082]. Так было издревле.

1) Издревле право освящать миро для таинства принадлежало одним епископам. Это видно из правил Собора карфагенского (318 г,), где читаем: «совершения мира да не творит пресвитер» (прав. 6), и из правил других последующих Соборов и учителей Церкви^[1083].

2) Равным образом издревле власть совершать самое таинство Миропомазания была усвояема и епископам, как преемникам Апостолов, которые непосредственно совершали это таинство (Деян. 8, 14–17; 18, 6), и пресвитерам, как приемлющим ее, чрез рукоположение от епископа, вместе с властию вообще совершать все таинства, кроме одного священства. Например, в Постановлениях апостольских говорится: «о крещении, епископ или пресвитер, мы уже прежде сказали и теперь скажем…, — сперва ты помажешь святым елеем, потом крестишь водою, наконец запечатлеешь миром»^[1084]. Св. Амвросий неоднократно свидетельствует что помазание миром совершается священником, и по молитве священника изливается Дух Святый^[1085]. А св. Иоанн Златоуст и блаж. Иероним единогласно выражаются, что епископ (по отношению к священнодействиям) ничем другим не отличается от пресвитера, как только одною хиротониею, т. е. властию совершать таинство священства^[1086]. Кроме того известно, что во всех обществах христианских–неправославных издревле существующих на востоке, Миропомазание преподается и епископами и пресвитерами^[1087].

Несправедливо потому учение римской Церкви, будто право совершать таинство Миропомазания принадлежит одним епископам, и не принадлежит пресвитерам^[1088]. В подтверждение этого учения ссылаются^[1089]:

а) На тот случай, упоминаемый в Писании, что хотя св. Филипп крестил Самарян, однакож для преподания им Св. Духа чрез возложение рук приходили нарочито сами св. апостолы Петр и Иоанн (Деян. 8. 14–16). Но надобно помнить, что св. Филипп был не пресвитер, а диакон, и след., если он не совершал таинственного рукоположения на крестившихся, это не значит, будто не совершали того и не имели права совершать и пресвитеры^[1090]; равным образом и из того, что Апостолы раз и два, как упоминается в Писании (Деян. 8, 14–16; 19. 4. 7), совершали сами непосредственно таинство Миропомазания, не следует, будто они только одни совершали его и всегда, будто не совершали и не могли совершать его тогда же в других местах как епископы, так и пресвитеры.

б) На слова св. Киприана и св. Златоуста, что и в их время, по примеру Апостолов, совершение Миропомазания предоставлено было только предстоятелям Церквей, praepositis, κορυφαίοις^[1091]. Но под именем предстоятелей могли разуметься как епископы, так и пресвитеры, из которых каждый есть действительно предстоятель в своей частной церкви или приходе, — тем более, что оба св. Отца в означенных местах противопоставляют предстоятелей диаконам, которые и в их время, подобно диакону Филиппу, не могли совершать таинства Миропомазания. Для пояснения мысли св. Златоуста надобно припомнить другие слова его, что епископы ничем не преимуществуют пред пресвитерами, как только одною хиротониею, т с. властию совершать таинство священства^[1092]

в) На свидетельство блаж. Иеронима, который говорит, что епископы имеют обычай посещать малые города своей епархии для преподания даров Св. Духа тем, которые крещены от пресвитеров и диаконов. Но тот же учитель непосредственно продолжает, что это делается более для чести священства, нежели по необходимости закона, и что, если бы только по молитве епископа нисходил Дух Святый, то надлежало бы оплакивать тех, которые, быв крещены пресвитерами и диаконами в оковах, крепостях, или отдаленных местах, скончались прежде, чем были посещены епископами^[1093]. Известен также вопрос блаж. Иеронима: «что, кроме одной хиротонии, совершает епископ чего бы не совершал пресвитер?»^[1094].

Должно присовокупить еще следующие замечания:

г) Нет ничего удивительного, если в первоначальные времена Христианства совершение таинства Миропомазания, в некоторых местах, усвоялось преимущественно епископам: тогда и совершение других таинств, именно Крещения и даже Евхаристии, усвоялось, по местам, преимущественно епископам, а пресвитерам только с позволения епископов^[1095]. Все это было весьма и естественно и удобно в тогдашних обстоятельствах, когда члены церквей, составлявших епископии, не так были многочисленны, и пределы епархий нередко ограничивались одним городом или селением. Однакож, отсюда сами паписты не выводят заключения. будто в первые века пресвитеры вовсе не имели права совершать таинств Крещения и Евхаристии: зачем же выводят, будто они не имели и не должны иметь права совершать только таинство Миропомазания?…

д) Сама римская Церковь, усвояя власть конфирмации одним епископам, не раз однакож находила нужным разрешать совершение этого таинства и простым священникам^[1096]. И ныне все разногласие состоит в том, что православная Церковь предоставляет право совершать Миропомазание, как и другие таинства, кроме священства, всем вообще пресвитерам раз навсегда при самом рукоположении их в священный сан^[1097]; а римская разрешает миропомазывать только некоторым пресвитерам, и то не при рукоположении их, но уже впоследствии времени, по требованию обстоятельств, и называет епископов постоянными совершителями (ministri ordinarii) этого таинства, а пресвитеров — чрезвычайными (extraordinarii)^[1098].

е)Самые римские богословы несогласны между собою в том, по праву ли Божественному, или только по праву церковному, принадлежит одним епископам власть совершать Миропомазание, и лучшие из этих богословов следуют последнему мнению^[1099]. А таким образом сами же показывают непрочность установления своей Церкви, усвоившей означенную власть одним епископам.

II. Православная Церковь совершает таинство Миропомазания над всеми вообще крестившимися во имя Пресв. Троицы, и притом непосредственно после их Крещения (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 105). И это совершенно согласно:

1) С примером св. Апостолов. Так, св. Павел, крестив некоторых во Ефесе, тотчас же преподал им Св. Духа чрез таинственное возложение на них рук (Деян. 19, 5. 6), и в послании к Ефесеям заповедует им не оскорблять Св. Духа, которым они знаменались в день избавления, т. е. в самый день Крещения (Еф. 4, 30). Равно и другие Апостолы, как только услышали, что св. диакон Филипп крестил Самарян, которым по сану своему не мог преподать Св. Духа чрез возложение рук, немедленно послали в Самарию Петра и Иоанна для совершения над крестившимися этого таинства (Деян. 8, 14–17).

2) С примером всей древней Церкви. Об этом свидетельствуют: а) Тертуллиан: «вышед из купели, мы помазываемся благословенным помазанием…»^[1100]; б) Собор лаодикийский: «подобает просвещаемым по крещении быть помазанным помазанием небесным, и причастниками быти царствия Божия» (прав. 48); в) св. Кирилл иерусалимский: «вам, когда вы вышли из купели священных вод, преподано помазание, сообразное тому, которым Христос помазался»^[1101], и многие другие учители Церкви^[1102]. Сами римские писатели сознаются, что, в продолжение двенадцати веков, Миропомазание преподаваемо было крестившимся непосредственно после Крещения даже в римской Церкви, — не только на всем востоке^[1103].

След., Церковь эта уклонилась от истины, когда с ХIII века начала отделять совершение Миропомазания от Крещения, и ныне учит в своем Катихизисе, что миропомазывать крещенных младенцев должно не раньше, как по достижении ими отроческого возраста, т. с между 7–ю я 12–ю годами их жизни, для того, чтобы они могли приступить к этому таинству с полным сознанием и с достаточными сведениями в основных истинах веры^[1104]. Но если следовать такому умствованию, то следовало бы и крещение младенцев отлагать до того же сознательного возраста. И, однакож, сама римская Церковь крестит младенцев по вере и обетам за них восприемников их и родителей: от чего же она лишает младенцев в продолжение нескольких лет даров Св. Духа, необходимых для укрепления в жизни духовной?

III.

О ТАИНСТВЕ ЕВХАРИСТИИ ИЛИ ПРИЧАЩЕНИЯ.

§ 212.

Связь с предыдущим, понятие о таинстве Евхаристии, его превосходство и разные названия.

Чрез таинство Крещения мы вступаем в благодатное царство Христово чистыми, оправданными, возрожденными для жизни духовной. В таинстве Миропомазания приемлем в себя благодатные силы, необходимые для нашего укрепления и возрастания в жизни духовной. Наконец, в таинстве Евхаристии мы удостаиваемся для той же высокой цели вкушать спасительную пищу и питие — пречистую плоть и кровь нашего Господа Иисуса, и приискренне соединяемся с самим источником живота (Пс. 35, 10). Потому Церковь православная издревле имеет обычай, вслед за Крещением и Миропомазанием, преподавать новым чадам своим и таинство Евхаристии^[1105], чтобы таким образом при самом вступлении их в благодатное царство сообщить им всю полноту благодатных даров, необходимых для новой жизни, не преставая, впрочем, и во все последующее время призывать верующих к сему спасительному таинству.

Евхаристия есть такое таинство, в котором Христианин, под видом хлеба и вина, причащается истинного тела и истинной крови своего Спасителя. Это таинство превосходит все другия, как говорится в православном Исповедании (ч. 1, отв. на вопр, 106). Превосходит:

1) Преизбытком таинственности и непостижимости. В прочих таинствах непостижимо собственно то, что под известным видимым образом невидимо действует на человека благодать Божия, а самое вещество таинств, например, в Крещении — вода, в Миропомазании — св. миро, остается неизменным. Здесь, напротив, изменяется самое вещество таинства: хлеб и вино, сохраняя один вид свой, чудесно претворяются в истинное тело и кровь нашего Господа, и потом уже, будучи приняты верующими, невидимо производят в них свои благодатные действия.

2) Преизбытком любви к нам Господа и чрезвычайным величием дара, преподаваемого в этом таинстве. В других таинствах Господь Иисус сообщает верующим в Него те или другие частные дары спасительной благодати, сообразно с существом каждого таинства, — дары, которые Он приобрел для людей своею крестною смертию. Здесь же Он предлагает в снедь верным самого Себя — собственное тело и собственную кровь, и верующие, соединяясь здесь непосредственно с своим Господом и Спасителем, соединяются, таким образом, с самим источником спасительной благодати.

3) Наконец — тем, что все другие таинства суть только таинства, спасительно–действующие на человека; а Евхаристия есть не только непостижимейшее и спасительнейшее из таинств, но вместе и жертва Богу, — жертва, которая приносится Ему за всех, живущих и умерших, и умилостивляет Его (Прав. Испов. ч. I, отв. на вопр. 107; Посл. восточн. Патр. о правосл. вере чл. 17).

Таинство Евхаристии издревле называлось и называется разными именами, и — а) Евхаристиею (εύχαριστία), т. е. благодарением: потому что, при установлении этого таинства, Господь, прием хлеб и благодарив (εύχαριςτήσας), преломи (1 Кор. 11, 24), и потом прием чашу, также благодарив или хвалу воздав (εύχαριστήσας), даде ученикам (Матф. 26, 27); б) вечерею Господнею (1 Кор. 10, 17. 21), таинственною и божественною^[1106]: потому что установлено за тайною вечерею Господа с учениками; в) трапезою Господнею (1 Кор. 11, 20), Христовою, священною, таинственною^[1107]: потому что предлагает в спасительную пищу тело и кровь Господа Иисуса; г) таинством алтаря^[1108]: потому что совершается в алтаре на св. престоле; д) хлебом Господним, Божиим, небесным, насущным^[1109], также чашею страшною, таинством чаши^[1110]: по веществу, употребляемому в этом таинстве; е) чашею благословения (1 Кор. 10, 16): по образу освящения св. даров^[1111]; ж) телом Христовым, Господним, спасительным, святым^[1112], и кровию Христовою, честною^[1113]: потому что, под видом хлеба и вина, преподает истинное тело и кровь Христову; з) причащением, общением^[1114]: потому что, приобщаясь этого таинства, все мы делаемся едино с Господом Иисусом и между собою; и) чашею жизни, спасения^[1115]: по благодатным действиям в нас; и) тайнам и, тайнами святыми, божественными, страшными, пренебесными^[1116]: по самому существу и преизбытку непостижимости для нас; к) жертвою святою, таинственною^[1117]: потому что действительно служит умилостивительною жертвою Богу, и под…

§ 213.

Божественное обетование о таинстве Евхаристии и самое его установление.

Желая приготовить людей к принятию столь великого и страшного таинства, какова Евхаристия, Христос Спаситель еще задолго до установления ее благоволил изречь торжественно обетование о ней, показать ее сущность, силу, необходимость; а потом–то уже, когда пришло время, действительно установил это спасительное таинство. Историю обетования о нем подробно излагает св. Иоанн Богослов; историю самого установления передают три остальные Евангелиста и св. Апостол Павел.

1) Св. Иоанн прежде всего рассказывает случай, по которому Господь благоволил изречь обетование о таинстве своего тела и крови. Однажды у моря Тивериадского Он сотворил великое чудо: пятью хлебами и двумя рыбами напитал около пяти тысяч человек (Иоан. 6, 1–13). Видевшие это чудо до того были поражены им, что невольно стали восклицать: сей есть воистину Пророк, грядый в мiр (— 14), и, увлекаясь своими ложными понятиями о земном царстве Мессии, хотели приити, да восхитят его и сотворят его царя (— 15). Богочеловек, пришедший на землю, не да послужат ему, но послужити (Матф. 20, 28), немедленно удалился в гору один, а потом ночью, соединившись с учениками своими, плывшими на корабле в Капернаум, чудесно перешел с ними на другую сторону Тивериадского моря (— 16–23). Но народ, чудесно напитанный Иисусом, неотступно искал Чудотворца, и также на кораблях последовал за Ним в Капернаум (23–25). Тогда–то Господь, разумея, что иудеи следуют за Ним не потому, что видели знамение, а потому, что яли хлебы и насытились, и ясно высказав об этом иудеям (— 26), восхотел возвести внимание их от пищи тленной к другой, высшей, нетленной пище, и изрек обетование о таинстве Евхаристии^[1118].

Делайте не брашно гиблющее, но брашно пребывающее в живот вечный, еже Сын человеческий вам даст: сего бо Отец знамена Бог (— 27), — так начал Христос это обетование пред сонмищем иудеев.

Когда же они сказали: кое убо ты твориши знамение, да видим и веру имем тебе, и напомнили о том, что Моисей в доказательство своего Божественного посольства дал им в пустыне хлеб с небесе или манну (— 30. 31)^[1119]: тогда Иисус отвечал: аминь, аминь глаголю вам, не Моисей даде вам хлеб с небесе; но Отец мой даст вам хлеб истинный с небесе (— 32), и на воззвание их: Господи, всегда даждь нам хлеб сей (— 34), еще с большею ясностию выразил обетование об Евхаристии, говоря: аз есмь хлеб животный: грядый по мне, не имать взалкатися: и веруяй в мя, не имать вжаждатися никогдаже (— 35).

Когда, наконец, пораженные этими словами, иудеи начали роптать: яко рече: аз есмь хлеб, сшедый с небесе, и глаголаху. не сей ли есть Иисус сын Иосифов, егоже мы знаем отца и матерь·, како убо глаголет сей, яко с небесе снидох (— 41. 42), — Иисус уже со всею ясностию засвидетельствовал: аминь, аминь глаголю вам: веруяй в мя, имать живот вечный. Аз есмь хлеб животный. Отцы ваши ядоша манну в пустыни, и умроша. Сей есть хлеб, сходяй с небесе, да, аще кто от него яст, не умрет. Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во век. И хлеб, егоже аз дам, плоть моя есть, юже аз дам за живот мiра (47–51). Иудеи снова стали спорить между собою и говорили: како может сей нам дати плоть свою ясти (— 59)? — и Иисус снова повторил им с совершенною ясностию: аминь, аминь глаголю вам, аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крови его, живота не имате в себе. Ядый мою плоть, и пияй мою кровь, имать живот вечный, и аз воскрешу его в последний день. Плоть бо моя истинно есть брашно, и кровь моя истинно есть пиво. Ядый мою плоть, и пияй мою кровь, во мне пребывает, и аз в нам. Якоже посла мя живый Отец, и аз живу Отца ради: и ядый мя, и той жив будет мене ради. Сей есть хлеб сшедый с небесе: не якоже ядоша отцы ваши манну, и умроша: ядый хлеб сей, жить будет во веки (53–58).

Многие из учеников, следовавших за Иисусом, услышав это чудное обетование о страшном таинстве, сказали: жестоко есть слово сие: кто может его послушати (— 60)? — и тогда же удалились от Него навсегда (— 66). Но истинные Его ученики, обанадесять, приняли с верою слово сие, и устами Петра исповедали: Господи, к кому идем; глаголы живота вечнаго имаши. И мы веровахом, и познахом, яко ты еси Христос, Сын Бога живаго (— 68. 69). И опыт показал, что, когда впоследствии Господь установлял таинство Евхаристии, никто из них не выразил недоумения, никто не обращался с вопросом к Иисусу, — что они действительно были приготовлены к принятию столь великого таинства.

2) Установить таинство Евхаристии Господу угодно было посреди самых важных обстоятельств. Приближалась иудейская Пасха — величайший из ветхозаветных праздников, прообразовавший собою искупительного Агнца, заколенного в предопределении Божием от сложения мира (Ап. 13, 8). Вместе с тем приближался, наконец, и час, когда Ему, Агнцу Божию, вземлющему грехи мира (Иоан. 1, 29), надлежало действительно быть заклану на жертвеннике крестном. В это–то время, днем ранее того, как собирались праздновать Пасху иудеи, Господь посылает двух учеников своих в Иерусалим приготовить место и все нужное для празднования Пасхи. А в самую ночь, в нюже предан бываше (1 Кор. 11, 23), со всеми обанадесятью приходит в иерусалимскую горницу, приготовленную сообразно с Его волею. Здесь, возлегши с учениками своими, Он прежде всего совершает ветхозаветную пасху (Лук. 22, 15); затем умывает ноги ученикам, научая их смирению и взаимной любви (Иоан. 13, 3–15), снова предсказывает им о своих приближающихся страданиях, указывает самого предателя (Матф. 26, 21–25; Лук. 22, 16–27), и, наконец, установляет таинство Евхаристии.

Ядущим же им, повествует св. евангелист Матфей, прием Иисус хлеб, и благословив, преломи, и даяше учеником, и рече: приимите, ядите: сие есть тело мое. И прием чашу, и хвалу воздав, даде им глаголя: пийте от нея вси: сия бо есть кровь моя, новаго завета, яже за многия изливаема, во оставление грехов (26, 26–28; снес. Марк. 14, 22–24). Или, как пишет св. апостол Павел к Коринфянам: аз бо приях от Господа, еже и предах вам, яко Господь Иисус в нощь, в нюже предан бываше, прием хлеб и благодарив, преломи, и рече: приимите, ядите: сие есть тело мое, еже за вы ломимое: сие творите в мое воспоминание. Такожде и чашу, по вечери, глаголя: сия чаша, новый завет есть в моей крови: сие творите, елижды аще пиете, в мое воспоминание (1 Кор. 11, 23–25; снес. Лук. 22, 19. 20).

Таким образом в одно и тоже время Господь и заключил ветхозаветную прообразовательную пасху, и учредил новозаветное бескровное жертвоприношение, истинную пасху, которая должна совершаться, в воспоминание Его, до скончания мiра. И все это совершил в ту самую ночь, когда был предан на крестные страдания и смерть!

§ 214.

Видимая сторона таинства Евхаристии.

Обращая внимание на видимую или чувствам подлежащую сторону таинства Евхаристии, различаем: 1) вещество, употребляемое для таинства: хлеб и вино; 2) священнодействие, во время которого совершается таинство, и 3) в особенности ту важнейшую часть священнодействия, те слова, при которых бывает самое преложение хлеба и вина в тело и кровь Христову.

I. Веществом для таинства Евхаристии служат хлеб и вино. Хлеб должен быть пшеничный, чистый, квасной; а вино — виноградное, чистое, во время приношения растворяемое водою (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 107).

1)  Хлеб должен быть пшеничный, какой обыкновенно употреблялся иудеями во дни Иисуса Христа, установившего таинство Евхаристии, и какой Церковь употребляла всегда для этого таинства^[1120]. Должен быть чистый как по веществу, из которого приготовляется, так и по способу приготовления: того требует самое величие и святость таинства. Должен, наконец, быть квасной, а не опресночный, какой обыкновенно употребляют латиняне для таинства Евхаристии^[1121]. Ибо —

а) На квасном хлебе, а не на опресночном совершил первоначально таинство Причащения сам Христос Спаситель^[1122]. Неоспоримо, что Он установил это таинство прежде праздника иудейской пасхи (Иоан. 13, 1): потому что на другой день был судим (Иоан. 18, 28), предан на смерть (19, 14) и даже снят со креста (Иоан. 19, 31), когда иудеи только что готовились к празднованию пасхи. След., установил в такое время, когда в домах иудейских употреблялся еще хлеб квасной, а не опресночный. Именно Христос установил таинство Причащения в 13–й день месяца Нисана к вечеру, — с чем соглашаются и лучшие из римских писателей^[1123], а иудеям закон предписывал начинать празднование пасхи и затем употребление опресноков только с вечера 14–го Нисана^[1124], так что первый из седми дней опресночных^[1125], начинавшийся по пасхе, с которого иудеи должны были изъять всякий квас из домов своих и употреблять одни опресноки, был уже 15–й день Нисана^[1126]. Из того, что Христос пред установлением Евхаристии, хотя и прежде иудеев, однакож совершил пасху с учениками своими (Матф, 26, 17–20; Марк. 14, 12–16; Лук. 22, 7. 8), строго не следует, будто Он вкушал тогда же и опресноки. Ибо, во–первых, по закону, сначала снедаем был агнец пасхальный или пасха, а за тем уже следовало вкушение опресноков, продолжавшееся семь дней (Исх. 12, 8; Лев. 23, 5. 6), — и очень могло быть, что Спаситель, вкусивши только с учениками своими ветхозаветной пасхи или агнца пасхального, который собственно и был прообразом Его искупительной жертвы, след., и таинства Евхаристии, непосредственно затем установил новозаветное таинство своего тела и крови. А во–вторых, так как Христос, будучи Господином субботы и всех ветхозаветных праздников, совершил пасху днем раньше того^[1127], когда предписано было совершать ее Евреям, и когда начиналось между ними употребление опресноков: то Он мог совершить ее и не на опресноках, а на хлебе квасном. Впрочем, если даже допустить, что Христос вместе с агнцем пасхальным вкушал опресноки: отсюда еще несправедливо выводить заключение, будто на опресноках Он совершил и Евхаристию, когда в домах употреблялся еще хлеб квасной; напротив, естественно думать, что, совершивши ветхозаветную пасху, которая теперь оканчивалась, на опресноках, Господь тогда же установил таинство нового завета (Марк. 14, 24) на новом веществе, на хлебе квасном^[1128]. В этом убеждают нас Евангелисты, когда свидетельствуют, что Христос, прием именно хлеб — άρτος, и благословив, преломи, и даяше учеником, и рече: приимите ядите: сие есть тело мое (Матф 26, 26; Марк. 14, 22; Лук. 22, 19), т. е. хлеб поднявшийся, вскисший (άρτος ОТ αίρω, поднимаю), как поянимали это слово, согласно с общим употреблением^[1129], сами Апостолы и Спаситель^[1130], а не хлеб бесквасный, который, в отличие от квасного, обыкновенно назывался только опресноком, άζυμον — ИЛИ если иногда и хлебом, άρτος, то непременно — опресночным — άζυμος (Числ. 6, 19; Суд. 6, 20)^[1131].

б) На квасном хлебе совершаема была Евхаристия в дни Апостолов. Ибо — аа) хлеб этот постоянно называется άρτος–ом, а не опресноком (Деян. 2, 42. 46; 20, 7; 1 Кор. 10, 16; 11, 20); бб) в Евхаристии участвовали тогда и все новообратившиеся к Христу иудеи (Деян. 2, 22. 41. 42. 46), — а иудеи, которым закон предписывал употреблять опресноки только семь дней в году и больше никогда, не согласились бы принимать таинство на опресноках по вся дни (Деян. 42, 46), пока Апостолами не было решено, как смотреть христианам на обрядовый закон Моисеев (Деян. гл. 15); вв) употребление опресноков предписано было Богом в законе Моисеевом; но Апостолы, определивши на иерусалимском Соборе, что именно из того закона должно остаться обязательным для Христиан, и что потерять силу, не заповедали Христианам употребления опресноков (Деян. 15, 23–30); след., употребление их не было принято для Церкви Христовой, и должно прейти, как тень законная.

в) На квасном хлебе постоянно совершаема была в Церкви Христовой Евхаристия и во все последующее время. Ибо — аа) вещество для таинства, как известно, обыкновенно заимствовалось из приношений народа, который, без сомнения, приносил во храмы из домов своих хлеб обыкновенный, квасной: так как он предназначался вместе и для вечерей любви и для вспомоществования бедным (1 Кор. 11, 21. 22); бб) никто из древних не называет хлеба, на котором совершалась Евхаристия, прямо опресноком; напротив, писатели называют его хлебом, обыкновенно употреблявшимся^[1132], или иногда прямо квасным^[1133]; вв) св. Епифаний упоминает даже, как об особенности еретиков–евионитов, придерживавшихся закона Моисеева, что они совершали Евхаристию на опресноках и на одной воде^[1134], и тем ясно показывает, что Церковь поступала иначе; гг) некоторые из самих западных беспристрастных писателей, римских и протестантских, охотно сознаются и доказывают, что до десятого или даже до одиннадцатого века не было вовсе употребления опресноков в Церкви^[1135], хотя другие и силятся доказать противное^[1136].

2) Другим веществом для таинства Евхаристии, вместе с хлебом пшеничным и квасным, должно быть вино, вопреки мнению некоторых лжеучителей^[1137], и вино виноградное. Ибо, на виноградном вине совершил таинство Евхаристии сам Христос Спаситель. Преподав ученикам своим чашу и сказав им: пийте от нея вси: сия бо есть кровь моя новаго завета, Он непосредственно присовокупил: глаголю же вам, яко не имем пити отныне от сего плода лознаго, до дне того, егда е пию с вами ново во царствии Отца моего (Матф. 26, 27–29). На виноградном же вине, по примеру Спасителя, всегда совершала это таинство св. Церковь, — что видно из свидетельств Иринея^[1138], Киприана^[1139]; Златоуста^[1140], Собора карфагенского и других^[1141]. И так как в Палестине употреблялось обыкновенно красное виноградное вино (Быт. 49, 11; Втор. 32, 14), и на таком, конечно, вине совершил таинство Господь Иисус: то и Церковь издревле употребляет для Евхаристии красное виноградное вино, тем более, что оно самим видом своим изображает для чувственных очей кровь Христову.

Это вино, предназначаемое для Евхаристии, как и хлеб, должно быть чистым, сколько возможно: того требует величие и святость таинства. Должно быть растворяемо водою: потому что — а) и Христос, как свидетельствует предание^[1142], при учреждения Евхаристии употребил вино, растворенное водою, какое обыкновенно и употреблялось в Иудее^[1143]; б) и св. Церковь, последуя примеру Спасителя, всегда употребляла такое же вино, воспоминая вместе, что, во время крестных страданий Господа, из прободенного ребра Его изыде кровь и вода (Иоан. 19, 34). Древние учители Церкви — Иустин^[1144], Ириней^[1145], Киприан^[1146], Григорий нисский, Амвросий и другие^[1147], древние Соборы — карфагенский^[1148], трульский, и древние чины литургии^[1149] единогласно свидетельствуют об этом.

II. Священнодействие, во время которого совершается таинство Евхаристии, и без которого не может быть совершено, есть Литургия. В ней три части: первая — проскомидия или приношение, когда приготовляется вещество для таинства, так названная от обычая древних Христиан приносить во храм хлеб и вино для Евхаристии; вторая — литургия оглашенных, во время которой приготовляются к таинству Христиане и позволялось присутствовать даже оглашенным; третья — литургия верных, во время которой происходит совершение таинства и могут присутствовать одни только верные. Место и образ совершения Литургии, во всех ее частях, подробно определены в правилах и чинопоследованиях Церкви.

III. Самое важное действие в последней части Литургии составляют: а) произнесение слов, сказанных Спасителем при установлении таинства: приимите, ядите: сие есть тело мое…; пийте от нее вси: сия бо есть кровь моя нового завета… (Матф. 26, 26–28), и потом — б) призывание Св. Духа, или молитва к Богу Отцу о ниспослании Св. Духа на св. дары, и благословение их (Простр. Христ. Катих. об Евхар.). По чину литургии св. Иоанна Златоустого это действие происходит так:

Когда лик начинает петь Серафимскую песнь, священнодействующий молится;

(Тайно) «С сими и мы блаженными силами, Владыко человеколюбче, вопием и глаголем: свят еси и пресвят, Ты, и единородный Твой Сын, и Дух Твой Святый. Свят еси и пресвят, и великолепна слава Твоя, иже мiр Твой тако возлюбил еси, якоже Сына Твоего единороднаго дати, да всяк веруяй в Него не погибнет, но имать живот вечный. Иже пришед, и все еже о нас смотрение исполнив, в нощь, в нюже предаяшеся, паче же Сам себе предаяше за мiрский живот, прием хлеб во святые своя, и пречистыя, и непорочные руки, благодарив, и благословив, освятив, преломив, даде святым своим учеником и Апостолом, рек:»

(Возглашая и указывая десною рукою на дискос) «приимите, ядите, сие есть тело мое, еже за вы ломимое во оставление грехов».

(Тайно, когда лик поет: аминь ) «Подобне и чашу по вечери, глаголя»:

(Возглашая и указывая рукою на потир) «пийте от нее вси, сия есть кровь моя новаго завета, яже за вы и за многие изливаемая, во оставление грехов».

(Тайно, когда лик поет: аминь ) «Поминающе убо спасительную сию заповедь, и вся, яже о нас бывшая: крест, гроб, тридневное воскресение, на небеса восхождение, одесную седение, второе и славное паки пришествие»,

(Возглашая) «твоя от твоих Тебе приносяще, о всех и за вся».

(Тайно, когда лик поет: Тебе поем ) «Еще приносим ти словесную сию и бескровную службу, и просим, и молим, и милися деем, ниспосли Духа твоего Святаго на ны, и на предлежащия дары сия».

(Возвышая глас и произнося троекратно): «Господи, иже пресвятаго Твоего Духа в третий час Апостолом Твоим ниспославый, Того, Благий, не отъими от нас: но обнови нас молящихтися» (между тем, как диакон читает стихи: сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица твоего, и Духа твоего Святаго не отъими от мене).

(Продолжая там же гласом, когда диакон указывает на св. хлеб и говорит: благослови, Владыко, святый хлеб ): «И сотвори убо хлеб сей честное тело Христа Твоего». (Когда диакон, сказав — аминь, произносит: благослови, Владыко, святую чашу ): «А еже в чаши сей честную кровь Христа Твоего». (И наконец, когда диакон, сказав — аминь, и указывая на обоя святая, произносит: благослови, Владыко, обоя ): «Преложив Духом Твоим Святым» (диакон: аминь, аминь, аминь).

Отсюда видно — а) что слова Спасителя: приимите, ядите…, пийте от нея вси…, произносимые священнодействующим, с указанием на св. дары, потом призывание на св. дары Духа Святого и самое благословение их составляют одно непрерывное и нераздельное действие; б) что означенные слова Христовы воспоминаются собственно в молитве, обращенной к Богу, и воспоминаются, как заповедь Спасителя последователям Его (1 Кор. 11, 23–25), и — в) что на основании сей–то заповеди (воспоминающе убо сию спасительную заповедь) священнослужитель дерзает, от лица всех верующих, обращаться с молитвою к Богу Отцу о ниспослании на св. дары Духа Святого и о преложении Им хлеба и вина в тело и кровь Христову. Таким образом, приписывая словам Господа, произнесенным Им при установлении таинства Евхаристии, всю важность, как спасительной заповеди, по которой служители алтаря дерзают и без которой никогда не осмелились бы приступать к священнодействию столь великого и страшного таинства, православно–кафолическая Церковь вместе с тем «верует и мудрствует^[1150] совершатися в божественной Литургии пресуществлению тела и крове Христовы наитием и действием Св. Духа чрез призывание архиерейское или иерейское в словесех Богу Отцу молительных: сотвори убо хлеб сей честное тело Христа твоего, а еже в чаши сей честную кровь Христа твоего, преложив Духом твоим Святым»^[1151]. Так и всегда веровала Церковь Христова, по преданию самих св. Апостолов. Это видно:

1) Из еe древних литургий, каковы: литургия св. апостола Иакова, брата Господня; литургия, изложенная в Постановлениях апостольских, и литургия св. Василия великого. Во всех их, как и в литургии Златоустовой, слова Спасителя, сказанные при установлении Евхаристии, воспоминаются в молитве, обращенной к Богу, и притом с ясным прибавлением заповеди Христовой: сие творите в мое воспоминание (Лук. 22, 19), а непосредственно за тем следует призывание Духа Святого на предлежащие дары для освящения их и преложения. В литургии св. апостола Иакова это изложено следующим образом: «Посему (т. е. по заповеди Христовой: сие творите в мое воспоминание ) и мы грешные, поминая Его (Спасителя) животворящие страдания, спасительный крест…, приносим Тебе, Владыко, сию страшную и бескровную жертву, моляся… Помилуй нас, Боже, по великой Твоей милости, и ниспосли на нас и на предлежащии дары сии Св. Твоего Духа, Господа животворящаго, сопрестольнаго Тебе Богу Отцу и единородному Твоему Сыну, соцарствующаго, единоcущнаго, совечнаго…, — сего всесвятаго Твоего Духа, Владыко, ниспосли на нас и предлежащие дары сии, дабы, пришед, святым, и благим, и славным своим наитием, освятил хлеб сей и сотворил святым телом Христа Твоего, и чашу сию — честною кровию Христа Твсего»^[1152]. В Постановлениях апостольских; «Посему (т. е. по той же заповеди Спасителя) воспоминая страдание Его, и смерть, и воскресение из мертвых…, приносим Тебе, Царю и Богу, по заповеди Его (κατά τήν αύτού διάταξιν), хлеб сей и чашу сию, благодаря Тебя чрез Него за то, что Ты удостоил нас предстоять пред Тобою и служить Тебе, и молим Тебя, Боже вседовольный, воззри милостиво на предлежащие пред Тобою дары сии, благоволи о них в честь Христа Твоего, и ниспошли на жертву сию Св. Духа Твоего, свидетеля страданий Господа Иисуса, да сотворит хлеб сей телом Христа Твоего, и чашу сию — кровию Христа Твоего…»^[1153]. В литургии же св. Василия великого хлеб и вино, даже после того, как над ними произнесены слова Спасителя: приимите, ядите…, и — пийте от нея вси…, ясно называются только вместообразными (αντίτυπα) тела и крови Христовой, т. е. представляющими один образ их, а еще не преложившимися в тело и кровь Господа: «предложше вместообразная святаго тела и крове Христа твоего, Тебе молимся, и Тебе призываем: Святе святых, благоволением Твоея благости, приити Духу Твоему Святому на ны и на предлежащия дары сия, и благословити я, и освятити, и показати^[1154] ». Затем следует молитва: «Господи, иже пресвятаго Твоего Духа… » и самое благословение св. даров с произнесением известных слов.

2) Из свидетельств еe древних учителей, восточных и западных. Например:

Св. Иринея: «Как земной хлеб, чрез призывание на него Бога, уже не есть обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из земного и небесного: так и тела наши, приобщаясь Евхаристии, уже не суть тленны, но имеют надежду воскресения»^[1155].

Оригена: «Благоугождая Творцу всяческих, мы с благодарением за полученные благодеяния и с молитвою вкушаем принесенные хлебы, соделавшиеся чрез молитву телом святым и освящающим тех, кои пользуются им с добрым расположением»^[1156].

Св. Кирилла иерусалимского: «Хлеб и вино Евхаристии, прежде святого призывания поклоняемой Троицы, были простым хлебом и вином; по совершении же призывания хлеб соделывается телом Христовым, а вино бывает кровиюХристовою»^[1157]. «Хлеб в Евхаристии, по призывании Святого Духа, не есть более простой хлеб, но тело Христово»^[1158]. «После сего (т. е. после Серафимской песни) освятив себя духовными сими песнями, молим человеколюбца Бога, да ниспошлет Святого Духа на предлежащие дары, да сотворят хлеб убо тело Христово, а вино кровь Христову. Ибо всеконечно то, чего коснется Дух Святый, освящается и прелагается»^[1159].

Св. Василия великого: «Слова призывания, при преложении хлеба Евхаристии и чаши благословения, кто из святых оставил нам письменно? Ибо мы не довольствуемся теми словами, о коих упомянул Апостол или Евангелие, но и прежде и после оных произносим и другие, как имеющие великую силу в таинстве, приняв их от неписанного учения»^[1160].

Блаж. Августина: «Телом и кровию Христа мы называем собственно то, что, будучи заимствовано от плодов земли и освящено таинственною молитвою, благочестно приемлем ко спасению душ в память Господня за нас страдания, что, будучи делом рук человеческих по своему видимому образу, не иначе освящается в великое таинство, как только невидимым действием Духа Святаго »^[1161]. «В этих словах (1 Тим. 2, 1) предпочитаю разуметь то, что вся, или почти вся, Церковь повторяет: прошения (precationes) мы возносим при совершении таин, прежде нежели находящееся на трапезе Господней начнет быть благословляемо; а моления (orationes), когда благословляется, и освящается, и отделяется для разделения»^[1162].

Св. Прокла константинопольского: «После вознесения на небеса Спасителя нашего, Апостолы, прежде нежели рассеялись по всей вселенной, единодушно собираясь, пребывали в ежедневных молитвах и, обретая утешение в таинственном священнодействии тела Господня, совершали Литургию с продолжительнейшими песнопениями… Таковыми–то молитвами они испрашивали нашествия Святого Духа, дабы божественным Его явлением явить и показать предложенные в священнодействии хлеб и вино, с водою соединенное, самым телом и кровию Спасителя нашего Иисуса Христа, что таким же образом совершается и поныне, и будет совершаться до скончания века»^[1163].

Cв. Иоанна Дамаскина: «Как хлеб чрез ядение, а вино и вода чрез питие естественным образом прелагаются (μεταβάλλονταί) в тело и кровь ядущего и пиющего, и делаются не другим телом, отличным от прежнего его тела: так и хлеб предложения, вино и вода, чрез призывание и наитие Св. Духа, сверхъестественно претворяются (ϋπερφυώς μεταποιούνται) в тело и кровь Христову, и составляют не два тела, но одно и тоже»^[1164]. То же учение находим: у св. Григория нисского^[1165], Иеронима^[1166], Амвросия, Феодора гераклийского, Феофилакта болгарского^[1167] и у всех последующих православных писателей Востока^[1168].

§ 215.

Невидимое существо таинства Евхаристии: а) действительность присутствия И. Христа в сам таинстве.

Мы веруем, что в то самое время, когда священнослужитель, совершающий, по заповеди Спасителя, таинство Евхаристии, призывая Духа Святого на предложенные дары, благословляет их с молитвою к Богу Отцу: сотвори убо хлеб сей честное тело Христа твоего, а еже в чаши сей честную кровь Христа твоего, преложив Духом твоим Святым, хлеб и вино действительно прелагаются в тело и кровь Христовы наитием Духа Святаго, — так что, хотя и после сего мы видим хлеб и вино на св. трапезе, но в самом существе, невидимо для чувственных очей, это суть истинное тело и истинная кровь Господа Иисуса, только под видами хлеба и вина. «Веруем, говорят первосвятители Востока, что в сам священнодействии присутствует Господь наш Иисус Христос, не символически, не образно (τυπικώς, είκονικώς), не преизбытком благодати, как в прочих таинствах, не одним наитием, как это некоторые Отцы говорили о крещении, и не чрез проникание хлеба (κατ έναρτισμόν, per impanationem), так, чтобы божество Слова входило В предложенный для Евхаристии Хлеб существенно (ύποστατικώς), как последователи Лютера довольно неискусно и недостойно изъясняют: но истинно и действительно, так что, по освящении хлеба и вина, хлеб прелагается, пресуществляется, претворяется, преобразуется в самое истинное тело Господа, которое родилось в Вифлееме от Приснодевы, крестилось во Иордане, пострадало, погребено, воскресло, вознеслось, седит одесную Бога Отца, имеет явиться на облаках небесных; а вино претворяется и пресуществляется в самую истинную кровь Господа, которая, во время страдания Его на кресте, излилась за жизнь мiра. Еще веруем, что по освящении хлеба и вина остаются уже не самый хлеб и вино, но самое тело и кровь Господня, под видом и образом хлеба и вина» (Посл. чл. 17). В этих словах православная Церковь ясно исповедует: а) действительность присутствия И. Христа в таинстве Евхаристии, и — б) самый образ присутствия. Действительность присутствия — вопреки заблуждениям вольнодумцев, древних^[1169] и новых^[1170], в особенности реформатов, которые учат, что Христос вовсе не присутствует в таинстве Евхаристии, что хлеб и вино, и по освящении, остаются простым хлебом и вином, а служат только символами и образами или знаками тела и крови Христовой потолику, поколику во время вкушения нами этих хлеба и вина мы внутренно, духовным образом, приобщаемся чрез веру телу и крови Христовым, как пище духовной^[1171]. Образ присутствия, именно чрез преложение или пресуществление хлеба и вина в тело и кровь Господа: — это вопреки разноглагольствиям лютеран, будто Христос, хотя действительно присутствует в таинстве Евхаристии, но только чрез проницание хлеба и вина (рег impanationem), остающихся во всей своей неизменности, и чрез невидимое сопребывание с ними своим телом и кровию (рег consubstantiationem)^[1172], а не чрез преложение хлеба и вина в тело и кровь Его.

Учение православной Церкви о действительности присутствия И. Христа в таинстве Евхариcтии имеет непоколебимые основания как в св. Писании, так и в св. Предании. — Сюда относятся:

I. Слова обетования Христова о таинстве Евхаристии (Иоан. 6, 27–68), которые необходимо должно понимать в буквальном, а не в каком–либо переносном смысле^[1173]. Ибо —

1) В буквальном смысле поняли их сами иудеи, к которым обращена была беседа Спасителя. Когда они услышали от Него: аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки, — и хлеб, егоже аз дам, плоть моя есть, юже аз дам за живот мира (— 51), то начали спорить между собою, недоумевая о возможности такого чуда: пряхуся же между собою жидове, глаголюще: како может сей нам дати плоть свою ясти (— 52)? Чтож бы значила эта пря иудеев, если бы они поняли слова Спасителя не буквально?

2) Христос Спаситель не только ничем не показал иудеям, что они понимают Его изречение неправильно, как поступал Он в других случаях (Иоан. 3, 3–5; 4, 32; 5, 13; 8, 21, 32. 40; 11, 11; 16, 18. 22; Матф. 16, 6; 19, 24); напротив, еще с большею силою и раздельностию продолжал свою речь в том же самом смысле: аминь, аминь глаголю вам, аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крови его, живота не имате в себе. Ядый мою плоть, и пияй мою кровь, имать живот вечный, и аз воскрешу его в последний день. Плоть бо моя истинно есть брашно, и кровь моя истинно есть пиво (— 53–55)^[1174]. Замечательно здесь в частности: а) то, что ответ свой иудеям Господь начинает словами: аминь, аминь, которые обыкновенно употреблял для показания самого сильного, твердого и непререкаемого уверения в истине; б) то, что вкушение плоти и крови своей Он предлагает людям, как положительную заповедь, безусловно необходимую для получения ими жизни вечной: аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крови его, живота не имате в себе. Ядый мою плоть и пияй мою кровь, имать живот вечный (— 53. 54); но свойство такой великой и важнейшей заповеди требовало, чтобы она была выражена просто и удобопонятно для всех людей, и след., в смысле буквальном; в) наконец, изречение: плоть бо моя истинно есть брашно, и кровь моя истинно есть пиво (— 55). Прибавление слова: истинно (αληθώς), с одной стороны свидетельствует о совершенном тожестве между предметами, о которых здесь говорится, а с другой ясно показывает, что иудеи, соблазнявшиеся обетованием Спасителя дать им плоть свою ясти, не ошибались в разумении слов Его, и что Он истинно обетовал им вкушение своей плоти и крови.

3) Точно так поняли эти слова и находившиеся между иудеями ученики Иисуса, вследствие чего многие из них, поражаясь мыслию — вкушать плоть и кровь своего Учителя, с ропотом говорили: жестоко есть слово сие: кто может его послушати (— 60)? И Господь, чтобы убедить их в возможности такого чудесного вкушения, указал на другое чудо, на свое будущее вознесение, на которое Он указывал только в редких случаях, как на самое сильное доказательство своей божественной власти в деле учения и истинности своей проповеди (Иоан. 1, 50. 51; Матф. 26, 13. 64). Ведый же Иисус в себе, яко ропщут о сам ученицы его, рече им: сие ли вы блазнит? Аще убо узрите Сына человеческаго восходяща, идеже бе прежде (Иоан 6, 61. 62)?

4) В буквальном смысле разумели слова обетования Христова о таинстве Евхаристии и все древние учители Церкви: Климент александрийский, Тертуллиан, Киприан, Евсевий кесарийский^[1175], Григорий нисский, Василий великий, Иоанн Златоуст, Епифаний, Макарий^[1176], Амвросий, Кирилл александрийский, Августин, Феодорит, Леонтий иерусалимский, Иоанн Дамаскин и другие^[1177], также — целые вселенские Соборы: ефесский и константинопольский II^[1178].

5) Выражение: «есть плоть», когда оно употребляется в переносном смысле, на языке св. Писания всегда и везде означает: «причинять другому большое зло, наносить жестокую обиду, особенно же злословить и клеветать» (Пс. 26, 2; Иов. 19, 22; Мих. 3, 3; Гал. 5, 15), и другого значения не имеет. След., если слова обетования Христова о таинстве Евхаристии принимать в переносном смысле, — то oни будут означать следующее: ядый мою плоть, т. е. причиняющий мне величайшее зло, имать живот вечный! И наоборот: аще не снесте плоти Сына человеческаго, т. е. если не будете наносить Eму жестоких обид, злословить и поносить Его, живота не имате в себе!… Кто не отвратится от подобного сочетания мыслей?

6) Принимать эти слова Христовы в переносном смысле и утверждать, как утверждают реформаты, будто Господь беседовал тогда с иудеями собственно «о духовном вкушении Его и соединении с Ним чрез веру», несправедливо, наконец, и потому, что Христос говорит здесь своим слушателям о пище совершенно новой, какой они еще не вкушали, и обещает дать ее им еще в будущем: хлеб, егоже аз дам, плоть моя есть, юже аз дам за живот мiра (— 51). А в числе слушателей Господа находились тогда и ученики Его, не только дванадесять, но и многие другие (— 60. 67), которые, следовательно, уже веровали в Него и чрез веру уже приобщались духовного с Ним единения.

I. Повествование трех Евангелистов, Матфея, Марка и Луки об установлении таинства Евхаристии. Все они свидетельствуют, что Господь Иисус на последней вечери, взяв хлеб, благословил, преломил и, раздавая его ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть тело мое, еже за вы ломимое: сие творите в мое воспомининие, — и взяв чашу с вином, и воздав над нею хвалу Богу, подал ее ученикам, говоря: пийте от нея вси: сия бо есть кровь моя новаго завета, яже за многие изливаема во оставление грехов (Матф. 26, 26; Марк. 14, 22; Лук. 22, 19). Отступать и здесь от буквального смысла слов Спасителя, — в которых Он с такою ясностию свидетельствует, что под видами хлеба и вина в таинстве Евхаристии преподаются Его истинное тело и Его истинная кровь, — нет ни малейшего основания; напротив, все заставляет принимать их в смысле буквальном. И —

1) Достоинство самого Спасителя. Допустить с вольнодумцами, что Господь, говоря ученикам своим: сие есть тело мое…, и сия есть кровь моя…, хотел собственно выразить мысль: «это есть символ или знак моего тела, и это есть символ моей крови», не значит ли допустить вместе, что Он неточностию своего выражения ввел в заблуждение и Апостолов, и чрез них всю Церковь, которая, как увидим, всегда принимала означенные слова в смысле прямом, буквальном, и потому всегда видела в Евхаристии истинное тело и истинную кровь своего Господа, а отнюдь не символы Его тела и крови?

2) Обстоятельства, посреди которых Христос произнес эти слова. Он произнес их пред одними избранными учениками своими, Которые удостоились от Него слышать: вы друзи мои есте (Иоан. 15, 14. 15); произнес в то время, когда, по сознанию самих учеников, Он уже ни о чем не беседовал с ними в притчах, а глаголал прямо, не обинуяся (Иоан. 16, 29); произнес в последние часы пред своими страданиями и смертию. Но если когда естественно всякому открывать друзьям душу свою и говорить пред ними прямо и ясно, — то по преимуществу пред своею кончиною.

3) Значение Евхаристии. Установляя ее, Господь установлял величайшее таинство нового завета, которое заповедал совершать во все времена (Лук. 22, 19. 20). Но и важность таинства, необходимого для нашего спасения, и свойство завета или завещания, и свойство заповеди равно требовали, чтобы при этом речь была употреблена самая ясная и определенная, которая бы не повела ни к каким недоразумениям или обману в столь важном деле.

4) Отношение этих слов Спасителя к тем, какие произнес Моисей при утверждении ветхого завета. Установляя великое таинство в знамение и утверждение нового завета между Богом и новым Израилем, Господь Иисус, преподавая ученикам своим чашу, сказал: сия есть кровь моя новаго завета, — подобно тому, как и Моисей в утверждение ветхого завета между Богом и народом израильским, взяв кровь и окропляя ею народ, говорил: сия есть кровь завета, егоже завеща к вам Бог (Евр. 9, 20; Исх. 24, 8). Но Моисей несомненно проливал тогда действительную кровь тельчую (Исх. 24, 5), которая прообразовала искупительную кровь Агнца, закланного за грехи мiра на жертвеннике крестном. След., и Иисус Христос преподал ученикам в чаше завета истинную, действительную кровь свою.

III. Учение св. апостола Павла об Евхаристии, которое он выражает преимущественно в двух местах послания к Коринфянам.

В первом месте, предостерегая коринфских христиан от общения с язычниками в их идоложертвенных трапезах, он говорит: братия моя возлюбленная, бегайте от идолослужения. Яко мудрым глаголю: судите вы, еже глаголю. Чаша благословения, юже благословляем, не общение ли крове Христовы есть? Хлеб, егоже ломим, не общение ли тела Христова есть? Яко един хлеб, едино тело есмы мнози: вси бо от единаго хлеба причащаемся… Яже жрут языцы, бесом жрут, а не Богови: не хощу же вас общников быти бесом. Нe можете чашу Господню питu и чашу бесовскую: не можете трапезе Господней причащатися и трапезе бесовстей (1 Кор. 10, 14–17. 20. 21). Здесь, очевидно, Апостол представляет Христианам за несомненное и общеизвестное, что, приобщаясь чаши Господней, они приобщаются крове Христовы, и приобщаясь хлебу или трапезе Господней, приобщаются телу Христову, и при этом призывает их самих во свидетели: яко мудрым глаголю: судите вы, еже глаголю (— 15).

Во втором месте Апостол сначала передает сказание об установлении таинства Евхаристии, и передает теми же самыми словами, и, след., в таком же буквальном смысле, как передают Евангелисты. Аз приях от Господа, еже и предах вам, яко Господь Иисус в нощь, в нюже предан бываше, прием хлеб, и благодарив, преломи, и рече: приимите, ядите: сие есть тело мое, еже за вы ломимое: сие творите в мое воспоминание. Такожде и чашу, по вечери, глаголя: сия чаша, новый завет есть в моей крови: сие творите, елижды аще пиете, в мое воспоминание (1 Кор. 11, 23–26). А потом присовокупляет: темже, иже аще яст хлеб сей, или пиет чашу Господню недостойне, повинен будет телу и крови Господни. Да искушает же человек себе, и тако от хлеба да яст и от чаши да пиет. Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая тела Господня (27–29). Можно ли прямее и яснее сказать, что под видами хлеба и вина в Евхаристии Христиане приобщаются телу и крови Господней?

IV. Учение о таинстве Евхаристии св. Отцев и учителей Церкви, начиная со времен апостольских. Например:

Св. Игнатия Богоносца: «Они (докеты) удаляются от Евхаристии и молитвы, не исповедуя, что Евхаристия есть плоть нашего Спасителя Иисуса Христа, пострадавшая за грехи наши, которую Отец воскресил по благости»^[1179].

Св. Иустина мученика: «Мы приемлем сие (Евхаристию) не как простой хлеб, и не как простое питие: но, каким образом Иисус Христос–Спаситель наш, воплотившись Словом Божиим, имел для спасения нашего и плоть и кровь, таким же образом, научены мы, и пища сия, над которою произнесено благодарение молитвою Слова Его, по преложении питающая нашу кровь и плоть, есть плоть и кровь того же воплотившегося Иисуса Христа»^[1180].

Св. Иринея: «Как они (еретики) могут признавать, что хлеб, над которым совершено благодарение, есть тело Господа, и сия чаша есть чаша крови Его, если не признают, что Он Сын Творца мiра»^[1181]? «Если и растворенная чаша и приготовленный хлеб приемлют Слово Божие и бывает Евхаристия тела и крови Христовой, которыми питается и поддерживается существо плоти нашей: то как говорят, что та плоть, которая питается телом и кровию Господа и есть член Его, не участвует в даровании Божием, которое есть жизнь вечная»^[1182]?

Макария Магниса, иерусалимского пресвитера († 266): «(В Евхаристии) не образ тела и не образ крови, как некоторые ослепленные возглашали, но воистину тело и кровь Христова»^[1183].

Св. Кирилла иерусалимского: «Когда сам Христос объявил и сказал о хлебе: сие есть тело мое; после сего кто уже осмелится не веровать? И когда сам уверил и сказал о чаше: сия есть кровь моя; кто когда усумнится и скажет, что сие не кровь Его? Он в Кане галилейской некогда воду претворил в вино (Иоан. 2, 1, 10), сходное с кровию: и не достоин ли веры, когда вино в кровь претворяет? Если зван быв на брак телесный, совершил Он сие преславное чудо: не паче ли сынем брачным (Матф. 9, 15) даровав свое тело и кровь свою в наслаждение, требует исповедания нашего? Почему со всякою уверенностию приимем сие, как тело и кровь Христову. Ибо во образе хлеба дается тебе тело, а во образе вина дается тебе кровь, дабы, приобщився тела и крови Христа, соделался ты Ему стелесным и скровным. Ибо таким образом бываем и Христоносцеми, когда тело и кровь Его сообщится нашим членам. Так, по словам блаженного Петра, бываем Божественнаго естества причастницы (2 Петр. 1, 4)… Итак хлеб и вино (в Евхаристии) не разумей простыми: ибо овые тело суть и кровь Христова, по изречению Владыки. Ибо, хотя чувство тебе и представляет сие, но вера да утверждает тебя, Не по вкусу рассуждай о вещи, но от вер ы будь известен без сомнения, что ты сподобился тела и крови Христовы»^[1184].

Св. Иоанна Златоустого: «Сколь многие ныне говорят: желал бы я видеть лице Христа, образ, одежду, сапоги! Вот ты видишь Его (в Евхаристии), прикасаешься к Нему, вкушаешь Его. Ты желаешь видеть одежды Его; а Он дает тебе не только видеть Себя, но и касаться, и вкушать. и принимать внутрь. Итак никто не должен приступать с небрежением, никто с малодушием, но все с племенною любовию, все с горячим усердием и бодростию Почему должно всегда бодрствовать. Ибо не малое предлежит наказание тем, которые недостойно приобщаются. Подумай, сколько много ты негодуешь на предателя и на тех, кои распяли Христа. Итак, берегись, чтоб и тебе не сделаться виновным против тела и крови Христовой. Они умертвили всесвятое тело; а ты принимаешь оное нечистою душою после толиких благодеяний. Ибо недовольно было для Него того, что Он соделался человеком, был заушен и умерщвлен; но Он еще сообщает Себя нам, и не только верою, но и самым делом соделывает нас своим телом. Сколь же чист должен быть тот, кто наслаждается сею жертвою! Сколь чище всех лучей солнечных должны быть — рука, раздробляющая сию плоть, уста, наполняемые духовным огнем, язык, обагряемый страшною кровию! Помысли, какой чести ты удостоен? какою наслаждаешься трапезою? На что с трепетом взирают Ангелы и не смеют воззреть без страха, по причине сияния, отсюда исходящего, тем мы питаемся, с тем сообщаемся и делаемся одним телом и одною плотию со Христом. Кто возглаголет силы Господни, слышаны сотворит вся хвалы Его (Пс. 105, 2)? Какой пастырь питает овец собственными членами? Но что я говорю, пастырь? Часто бывают такие матери, которые новорожденных младенцев отдают другим кормилицем. Но Христос не потерпел сего. Он питает нас собственною кровию и чрез сие соединяет нас с Собою»^[1185].

Св. Амвросия: «И это тело, которое мы совершаем, есть от Девы: зачем спрашиваешь здесь о порядке естества в теле Христовом, когда свыше естества сам Господь родился от Девы? Истинная была плоть Христа, которая распята, которая погребена; след., воистину сие есть таинство той самой плоти»^[1186].

Св. Софрония иерусалимского: «Итак. пусть никто не думает, будто святая сия суть образы (αντίτυπα) тела и крови Христовой, но да верует, что предлагаемые хлеб и вино прелагаются в тело и кровь Христа»^[1187].

Св. Иоанна Дамаскина: «Ужели Он (Бог–Слово) не может хлеб соделать своим телом, а вино и воду своею кровию? Онт, сказал в начале: да прорастит земля былие травное (Быт. 1, 11), и земля, возбуждаемая и укрепляемая Божиим повелением, будучи даже доныне орошаема дождем, производит свои прозябения. Так и здесь Бог сказал: сие есть тело мое; сия есть кровь моя; сие творите в мое воспоминание; — и по Его всесильному повелению так бывает, и будет до того времени, когда придет; ибо так сказано: дондеже приидет (1 Кор. 11, 26). И для сего нового делания, чрез призывание, делается дождем осеняющая сила Святого Духа. Ибо как Бог все, что ни сотворил, сотворил действием Св. Духа; так и ныне действием Св. Духа совершается то, что превышает естество, и чего нельзя постигнуть, разве одною только верою. Како будет сие, говорит св. Дева, идеже мужа не знаю? Дух Святый найдет на тя, и сила Всевышняго осенит тя (Лук. 1, 34. 35), отвечает ей архангел Гавриил. И ныне, если ты спрашиваешь: каким образом хлеб делается телом Христовым, а вода и вино — кровию Христовою? отвечаю тебе и я: Дух Святый нисходит и совершает то, что превыше слова и разумения. Хлеб же и вино употребляются потому, что Бог знает человеческую немощь, которая многого с неудовольствием отвращается, когда оно не утверждено обыкновенным употреблением. Итак Бог, по обычному своему снисхождению, чрез обыкновенное по естеству совершает вышеестественное… Поелику люди обыкновенно в пищу употребляют хлеб, в питие воду и вино, Бог с сими веществами соединил свое Божество и сделал их своим телом и кровию, чтобы чрез обыкновенное и естественное мы участвовали в вышеестественном». И далее: «хлеб и вино суть не образы тела и крови Христовой, — да не будет! — но самое обоженное тело Господа (τεθεωμένον). Ибо сам Господь сказал: сие есть тело мое, а не образ тела; сия есть кровь моя, а не образ крови… Если же некоторые и называли хлеб и вино вместообразными (образами — άντίτυπο) тела и крови Господней, как, например, Богоносный Василий в литургии: то называли так сие приношение (προσφοράν) не по освящении, но до освящения»^[1188].

Так же учили: св. Ипполит, Климент александрийский, Тертуллиан, Киприан, Дионисий александрийский, Иларий, Григорий нисский^[1189], Василий великий, Епифаний, Исидор Пелусиот, Иероним, Августин^[1190], Феодорит, Кирилл александрийский, Лев великий^[1191], Феофилакт^[1192] и другие^[1193].

V. Учение о таинстве Евхаристии целых вселенских Соборов. Так —

На первом вселенском Соборе присутствовавшие отцы исповедали: «на божественной трапезе мы не должны просто видеть предложенный хлеб и чашу, но возвышаясь умом, должны верою разуметь, что на свящ. трапезе лежит Агнец Божий, вземляй грехи мира (Иоан. 1, 29), приносимый в жертву священниками, и, истинно приемля честное тело и кровь Его, должны веровать, что это знамения нашего воскресения»^[1194].

На третьем вселенском Соборе единодушно принято и одобрено послание св. Кирилла александрийского к Несторию, писанное от целого поместного Собора александрийского, где между прочим говорится: «возвещая смерть по плоти единородного Сына Божия, т. е. Иисуса Христа, и исповедуя воскресение Его и вознесение на небеса, мы совершаем в церквах бескровное жертвоприношение, и таким образом приступаем к благословенным тайнам и освящаемся, причащаясь святого тела и честной крови Спасителя всех нас — Христа, и принимая не как обыкновенную плоть, — да не будет, — и не как плоть человека, освященного и соединившегося со Словом по единству достоинства, но как воистину животворящее и собственное тело самого Слова. Ибо Он (И. Христос), как Бог, будучи жизнию по естеству. когда стал едино с собственною плотию, то соделал ее животворящею. И потому, хотя Он говорит нам: аминь, аминь глаголю вам: аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крови его, однако мы должны почитать ее не за плоть человека, во всем подобного нам (каким бы образом плоть человека по природе своей могла быть животворящею?), но воистину за собственную плоть Того, который ради нас соделался и назван, сыном человеческим»^[1195].

Отцы седьмого вселенского Собора в обличение еретиков свидетельствовали: «никто из труб Духа, т. е. св. Апостолов и достославных отцов наших, бескровную жертву нашу, совершающуюся в воспоминание страдания Бога нашего и всего домостроительства Его, не, называл образом (είκονα) тела Его. Ибо они не принимали от Господа так говорить и возвещать, а слышали Его благовествующего: аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крови его, живота не имате в себе; также: ядый мою плоть и пияй мою кровь во мне пребывает и аз в нам, и еще: приимите, ядите, сие есть тело мое…, а не сказал: приимите, ядите образ тела моего… Итак ясно, что ни Господь, ни Апостолы, ни Отцы бескровную жертву, приносимую священниками, никогда не называли образом, но самим телом и самою кровию (άλλά αΰτό σώμα και αΰτό αίμα). И хотя прежде, нежели совершится освящение, некоторым из св. Отцов казалось благочестивым называть сии вместообразными (άντίτυπα); но по оcвящении они суть тело и кровь Христовы, и так веруются»^[1196].

§ 216.

б) Образ и следствия присутствия И. Христа в таинстве Евхаристии.

На основании доселе изложенного учения о действительности присутствия Иисуса Христа в таинстве Евхаристии определяются самый образ и следствия Его присутствия. И —

I) Если это присутствие, как мы видели, состоит в том, что по освящении св. даров в Евхаристии находятся и преподаются верующим уже не хлеб и вино, а истинное тело и истинная кровь Господа: то значит, Он присутствует в сам таинстве не так, будто только проницает (по лжеучению лютеран) хлеб и вино, остающиеся в целости, и только сопребывает с ними, в них, под ними (in, cum, sub pane) своим телом и кровию, но так, что хлеб и вино прелагаются, пресуществляются, претворяются в самое тело и самую кровь Его (Прав. Исп. ч. 1, отв. на вопр. 56; Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 17). Ибо иначе хлеб и вино не могут соделаться истинным телом и истинною кровию Христовыми, как чрез преложение или претворение самого существа хлеба и вина в существо тела и крови Христовой, т. е. чрез пресуществление.

1. К подтверждению этой истины служат те же самые места св. Писания, которые мы только что рассмотрели. Изрекая обетование об Евхаристии, Господь между прочим сказал: Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки. И хлеб, егоже аз дам, плоть моя есть, юже аз дам за живот мiра (Иоан. 6, 51). При установлении Евхаристии, прияв хлеб, сказал: сие есть тело мое, и, прияв чашу с вином, сказал: сия есть кровь моя. Св. Павел писал к коринфским Христианам: чаша благословения, юже благословляем, не общение ли крове Христовы есть? хлеб, егоже ломим, не общение ли тела Христова есть (1 Кор, 10, 16)? Темже, иже аще яст хлеб сей, или пиет чашу Господню недостойне, повинен будет телу и крови Господни (11, 27).

Во всех этих местах ясно и прямо называются самый хлеб — телом Христовым и самое вино — кровию Христовою, а нимало не выражается, будто вместе с хлебом, или в хлебе, или под хлебом сопребывает тело Господне. Не, сказал Христос: в хлебе, егоже аз дам, плоть моя есть, а сказал: хлеб, егоже аз дам, плоть моя есть; не сказал: в сам, или вместе с сим, или под сим, есть тело мое; в сам есть кровь моя, — а сказал: сие есть тело мое, сия есть кровь моя. Но хлеб и вино, повторяем, не иначе могут соделаться телом и кровию Господа, как только чрез преложение, претворение, пресуществление.

2. Во всех древних литургиях, начиная с литургии св. апостола Иакова, и употребляющихся не только в Церкви православной, но и в обществах неправославных, как то: у несториан, евтихиан, армян, сирийцев–яковитов и в Церкви римской, находится молитва к Богу Отцу пред освящением св. даров, чтобы Он преложил, пременил, претворил Духом Святым хлеб в честное тело И. Христа, а вино в честную кровь Его^[1197]. Такое полное согласие всех древних литургий и в столько важном предмете учения о таинстве Евхаристии неоспоримо свидетельствует, что таково именно было предание Апостольское о сам предмете, и так всегда веровала о сам св. кафолическая Церковь.

3. Св. Отцы и учители Церкви также выражались, что в таинстве Евхаристии хлеб и вино прелагаются, изменяются, преобразуются, претворяются в тело и кровь Христовы^[1198], или соделываются, становятся, бывают телом и кровию Христовою. Вот, в доказательство, слова:

Св. Кирилла иерусалимского: «Он (Христос) в Кане галилейской некогда воду претворил в вино (Иоан. 2, 1. 10), сходное с кровию: и не достоин ли веры, когда вино прелагает (μεταβαλός) в кровь»^[1199]? «По совершении призывания хлеб соделывается или бывает (γίνεται) телом Христовым, а вино кровию Христовою»^[1200].

Св. Григория нисского: «по истиние думаю и верую, что и ныне хлеб, освящаемый словом Божиим, претворяется (μεταποιείσθαι) в тело Бога Слова»^[1201].

Св. Амвросия: «Мы всякий раз, когда принимаем тайны, которые чрез таинство священной молитвы преобразуются (transfigurantur) в плоть и кровь, возвещаем смерть Господню»^[1202]. «Покажем, что сие не то, что природа образовала, но то, что благословение освятило, и что сила благословения более, нежели сила природы: ибо благословением и сама природа изменяется (mutatur)»^[1203].

Феодора гераклийского. «Сие есть, сказал Христос, тело мое, и сия — кровь, дабы ты не подумал, что они суть только образ, но что хлеб есть самое тело Господне, а вино — кровь, претворяемые (μεταποιούμενοι) в плоть и кровь нашего Господа неизреченным действием Св. Духа»^[1204].

Св. Иоанна Дамаскина: «Самый хлеб и вино претворяются в тело и кровь Божию. Если же ты спросишь, каким образом сие бывает: то довольно тебе услышать, что сие совершается Св. Духом так же, как Господь и от святой Богородицы составил Себе и в Себе плоть Духом Святым. И мы ничего не знаем более: знаем только, что слово Божие истинно, действенно и всесильно, но образ (претворения) неисследим. При сам можно еще сказать и то, что как хлеб чрез ядение, а вино и вода чрез питие естественным образом прелагаются (μεταβάλλονται) в тело и кровь ядущего и пиющего, и делаются не другим телом, отличным от прежнего его тела: так и хлеб предложения, вино и вода, чрез призывание и наитие Св. Духа, сверхъестественно претворяются (ύπερφυώς μεταποιούνται) в тело и кровь Христову, и составляют не два тела, но одно и тоже»^[1205].

Блаж. Феофилакта: «Помни, что хлеб, который мы вкушаем в таинстве, не есть образ (αντίτυπον) тела Господня, но есть самая плоть Господа… Ибо хлеб, таинственными словами, чрез таинственное благословение и наитие Св. Духа, претворяется (μεταποιείται) в плоть Господа»^[1206]. «Хлеб не есть образ тела Господня, но прелагается (μεταβάλλεται) в самое тело Христово»^[1207].

Евфимия Зигабена: «Не сказал Господь; это суть символы (σύμβολα) тела моего и крови моей, но — это суть тело мое и кровь моя… Ибо как сверхъестественно обожил Он воспринятую плоть, так неизреченно претворяет (μεταποει) и сия (хлеб и вино) в самое животворящее тело Его и в самую честную кровь Его»^[1208].

Для доказательства же и объяснения возможности такого претворения хлеба и вина силою Божиею в тело и кровь Христову древние пастыри указывали на всемогущество Творца^[1209] и на особенные дела Его всемогущества: на сотворение мiра из ничего^[1210], на таинство воплощения^[1211], на чудеса, упоминаемые в св. книгах, в частности — на претворение воды в вино^[1212] и на то, как в нас самих хлеб и вино или вода, принимаемые нами в пищу, неведомо для нас, пресуществляются в наше тело и кровь^[1213].

Впрочем, надобно помнить, что «словом пресуществление не объясняется образ, которым хлеб и вино претворяются в тело и кровь Господню: ибо сего нельзя постичь никому, кроме самого Бога, и усилия желающих постичь сие могут быть следствием только безумия и нечестия; но показывается только то, что хлеб и вино, по освящении, прелагаются в тело и кровь Господню не образно, не символически, не преизбытком благодати, не сообщением или наитием единой божественности Единородного, и не случайная какая–либо принадлежность хлеба и вина прелагается в случайную принадлежность тела и крови Христовой, каким–либо изменением или смешением, но, как выше сказано, истинно, действительно и существенно, хлеб бывает самым истинным телом Господним, а вино самою кровию Господнею» (Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 17).

II) Хотя хлеб и вино в таинстве Евхаристии претворяются собственно в тело и кровь Господа; но Он присутствует в сам таинстве не одним телом своим и кровию, но всем существом, т. е. и душею своею, которая нераздельно соединена с Его телом, и самым божеством своим, которое ипостасно и нераздельно соединено с Его человечеством: посему–то и выразился Спаситель: ядый мою плоть и пияй мою кровь, во мне пребывает, и аз в нем. Якоже посла мя живый Отец, и аз живу Отца ради: и ядый мя, и той жив будет мене ради (Иоан. 6, 56. 57). Равным образом и св. Отцы учили, что «мы всецело вкушаем самого Агнца»^[1214], что «Он весь вселяется во всех нас по благости своей»^[1215], и замечали: «сие таинство называется Причащением, потому что чрез оное мы делаемся причастниками божества Иисусова. Оно называется еще общением, и действительно есть общение, потому что чрез оное сообщаемся со Христом, делаемся причастниками Его плоти и божества»^[1216].

III) Хотя тело и кровь Господа раздробляются в таинстве Причащения и разделяются; но собственно это бывает только с видами хлеба и вина, в которых тело и кровь Христовы и видимы и осязаемы быть могут, а сами в себе они совершенно суть целы и нераздельны. Ибо Христос всегда один и неразделим: нераздельно соединены в Нем божество с человечеством; нераздельно соединены в Нем человеческая душа с телом; нераздельным и всегда целым остается и Его тело вместе с кровию, как тело живое, которое, востав от мертвых, ктому уже не умирает (Рим. 6. 9), тело прославленное (1 Кор. 15, 43), духовное (— 44), бессмертное. А потому мы веруем, что в каждой части — до малейшей частицы — предложенного хлеба и вина находится не какая–либо отдельная часть тела и крови Господней, но тело Христово всегда целое и во всех частях единое, и в каждой части — до малейшей частицы — присутствует весь Христос по существу своему, т. е. с душою и божеством, или совершенный Бог и совершенный человек (Посл. вост. патр. о прав. вере чл. 17). Эту веру свою Церковь вселенская издревле выражала и выражает в чинопоследованиях литургии, когда говорит: «раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и неразделяемый, всегда ядомый и николиже иждиваемый, но причащающиеся освящаяй».

IV) Равным образом, хотя таинство Евхаристии совершалось и совершается в бесчисленных местах вселенной; но тело Христово всегда и везде одно, и кровь Христова всегда и везде одна, и повсюду в сам таинстве всецело присутствует один и тот же Христос, совершенный Бог и совершенный человек. Ясно исповедуют эту истину первосвятители православного Востока в следующих словах: «хотя в одно и тоже время бывает много священнодействий по вселенной, но не много тел Христовых, а один и тот же Христос присутствует истинно и действительно, одно тело Его и одна кровь во всех отдельных церквах верных. И это не потому, что тело Господа, находящееся на небесах, нисходит на жертвенники, но потому, что хлеб предложения, приготовляемый порознь во всех церквах, и по освящении, претворяемый и пресуществляемый, делается одно и тоже с телом, сущим на небесах. Ибо всегда у Господа одно тело, а не многие во многих местах: посему–то таинство сие, по общему мнению, есть самое чудесное, постигаемое одною верою, а не умствованиями человеческой мудрости» (Посл. о прав. вере чл. 17).

V) Если хлеб и вино чрез таинственное освящение пресуществляются в истинное тело и кровь Христа Спасителя: то значит, со времени освящения св. даров Он присутствует в этом таинстве постоянно, т. е. присутствует не только при самом употреблении и принятии таинства верующими, как утверждают лютеране, но и до употребления, и после употребления: ибо хлеб и вино, пресуществившись в тело и кровь Христову, уже не прелагаются в прежнее свое естество, а остаются телом и кровию Господа навсегда, независимо от того, будут ли, или не будут они употреблены верующими (Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 17). Посему–то сам Спаситель, при установлении таинства Евхаристии, подавая ученикам таинственный хлеб, сказал: сие есть тело мое — прежде нежели ученики от него вкусили, и подавая таинственную чашу, изрек: сия есть кровь моя — прежде нежели ученики от нее пили. Посему же, с другой стороны, православная Церковь — а) издревле имеет обычай совершать в известные дни Литургию на преждеосвященных дарах в той непоколебимой уверенности, что дары сии, и по употреблении тех, какие освящены были вместе с ними на прежней Литургии, остаются истинным телом и кровию Христовою^[1217]; б) издревле также имеет обычай хранить освященные дары в священных сосудах для напутствования этими дарами умирающих, как истинным телом и кровию Христовою^[1218]. Известно еще, что в древней Церкви существовал обычай отсылать освященные дары чрез диаконов Христианам, не бывшим во храме при освящении и употреблении таинства Евхаристии^[1219], исповедникем, заключенным в темницах^[1220], и кающимся^[1221], — что верующие нередко приносили св. дары из храмов в домы свои, брали с собою в путешествия^[1222], а подвижники несли эти дары с собою в пустыни, для приобщения, в случаях нужды, телу и крови Господней^[1223].

VI) Если хлеб и вино в св. и животворящих тайнах суть истинное тело и истинная кровь Господа Иисуса: то сим тайнам надлежит воздавать ту же честь и Боголепное поклонение, какими мы обязаны самому Господу Иисусу (Прав. исп. ч. 1, отв. на вопр. 56. 107). Ибо человеческое естество всецело воспринято Им в единство Его Божеской ипостаси, нераздельно соединено с Его Божеским естеством, и есть собственное человечество Бога Слова, — так что в лице Богочеловека обоим естествам Его, и человечеству и божеству, подобает единое, нераздельное Божеское поклонение. Эту истину, непосредственно вытекающую из догмата о ипостасном соединении двух естеств во И. Христе, всегда содержала и исповедывала св. Церковь, как видно из свидетельств еe учителей. Например:

Св. Иоанна Златоуста: «Сие тело волхвы почтили, когда оно еще лежало в яслях; мужи, не знающие благочестия и иноплеменные, оставив отечество и дом, предприняли долгий путь и, пришед, поклонились с великим страхом и трепетом. Итак, будем подражать хотя иноплеменникам, мы — граждане небесные! Они увидели (Христа) в яслях и в вертепе, и ничего такого не видели, что ты теперь видишь, и однакож подошли с великим трепетом, — а ты видишь Его не в яслях, но на жертвеннике…, не просто видишь сие самое тело, как они, но и знаешь его силу и все домостроительство спасения, знаешь все, что совершено чрез него, быв тщательно научен всем тайнам»^[1224].

Св. Амвросия, который при изъяснении слов Псалмопевца: поклоняйтеся подножию ногу его, яко свято есть (Пс. 98, 5), замечает: «под именем подножия разумеется земля, а под именем земли — плоть Христова, которой и ныне мы Боголепно поклоняемся (adoramus) в тайнах, и которой поклонялись Апостолы в Господе Иисусе»^[1225].

Блаж. Августина: «Никто не вкушает сей плоти(Христовой), если прежде не воздаст ей Божеского поклонения»^[1226].

Св. Иоанна Дамаскина: «Не отвергаем поклонения плоти, ибо ей воздается поклонение в единой Ипостаси Слова, которое соделалось Ипостасию для плоти; но не служим твари, — ибо поклоняемся плоти, не как простой плоти, но как плоти соединенной с божеством; потому что два естества соединились в одно лицо и одну Ипостась Бога Слова. Я боюсь касаться горящего угля, потому что с деревом соединен огонь. Покланяюсь обоим естествам Христовым вкупе; потому что с плотию соединено божество»^[1227].

§ 217.

Кто может совершать таинство Евхаристии; кто — причащаться сему таинству и в чем должно состоять приготовление к нему?

1. Власть совершать таинство Евхаристии, по учению православной Церкви, принадлежит только епископам, как преемникам Апостолов, а чрез епископов сообщается и пресвитерам (Прав. исп. ч. 1, отв. на вопр 107; Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 17). Ибо — а) только Апостолам, и следовательно, в лице их, только преемникам их Христос преподал эту власть, когда, установив святейшее таинство, заповедал им: сие творите в мое воспоминание (Лук. 22, 19; 1 Кор. 11, 24. 25), и — б) только епископы и пресвитеры от дней самих Апостолов постоянно пользовались этою властию в Церкви. Свидетели тому не только частные учители: св. Дионисий Ареопагит^[1228], св. Иустин^[1229], Тертуллиан^[1230], св. Василий великий, св. Златоуст, Иларий, Епифаний, Иероним и другие^[1231], — но и целые Соборы: никейский 1–й^[1232], анкирский (прав. 1), неокесарийский (прав. 9), гангрский (прав. 4) и лаодикийский^[1233].

Диаконам эта власть никогда не предоставлялась^[1234]. Они должны были только присутствовать и служить епископам или пресвитерам при совершении ими таинства Евхаристии^[1235], а по совершении могли разделять верующим тело Христово^[1236] и подносить им чашу для приобщения^[1237]. Мирянам же не только совершать, но и преподавать себе таинство Евхаристии в присутствии епископа, пресвитера и диакона запрещено^[1238].

2. Приступать к трапезе Господней и причащаться телу и крови Христовой могут все православные христиане, и только они одни, как лица, которые вступили уже чрез дверь Крещения в Церковь, соделались и остаются еe чадами, и след., наследниками всех благ, предлагаемых Господом в Церкви. Един хлеб, едино тело есмы мнози, писал св. Апостол коринфским Христианам, вси бо от единого хлеба причащаемся (1 Кор. 10, 17; снес. 11, 20. 33). «Пища сия, свидетельствовал также св. мученик Иустин, называется у нас Евхаристиею (благодарением); и никому другому не позволяется принимать ее, как только тому, кто верует, что учение наше истинно и омылся омовением в оставление грехов и в возрождение, и живет так, как предал Христос»^[1239]. А потому никогда не допускались и не допускаются к таинству Евхаристии: а) все те лица, которые еще не вступили чрез дверь Крещения в Церковь, не соделались еe чадами, именно: язычники, иудеи, магометане и оглашенные; б) лица, которые хотя вступили в Церковь чрез Крещение, но отпали от нее чрез отречение от веры, чрез ересь и раскол, или за какие–либо другие тяжкие грехи подверглись церковному запрещению. Кроме многочисленных правил соборных и отеческих^[1240], доказательством этой мысли служит самый состав литургий, во время которых совершается таинство Евхаристии. Известно, что все древние литургии, после проскомидии, состоят из двух частей: из литургии оглашенных, на которой позволялось присутствовать для слушания церковных чтений и поучений не только оглашенным и кающимся, находившимся под запрещением или епитимиею, но и раскольникам, и еретикам, и даже неверным^[1241]; и из литургия верных, на которой могли присутствовать только одни православные Христиане, и на которой собственно и совершается и преподается таинство Евхаристии.

Что же касается до самих верных: то, по правилу Церкви, не только одних взрослых, но «и малых младенцев веры ради тех, кои приносят их, подобает сподобляти святых таин, в освящение душ и телес их, и в восприятие благодати Господни»^[1242]. И это правило, доныне соблюдаемое православною Церковию, и отвергаемое римскою^[1243], — а) издревле было соблюдаемо во всей Церкви кафолической, по свидетельству книги апостольских Постановлений^[1244], и учителей Церкви: Дионисия Ареопагита, Киприана^[1245], Августина^[1246], папы Иннокентия І–го^[1247], Василия киликийского, Евагрия^[1248] и других^[1249]; б) было соблюдаемо в самой Церкви римской не только в девятом^[1250], но и в двенадцатом веке^[1251].

3. Впрочем, призывая всех верных чад своих к трапезе Христовой, св. Церковь не иначе допускает их к святейшему таинству, как после предварительного их приготовления, последуя заповеди Апостола: да искушает человек себе, и тако от хлеба да яст, и от чаши да пиет. Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая тела Господня (1 Кор. 11, 28. 29). Приготовление это состоит в искреннем испытании верующими и очищении своей совести от грехов посредством таинства покаяния, и вместе — в посте и молитвах, сообразно чинопоследованиям Церкви^[1252].

§ 218.

Необходимость причащения Евхаристии, и именно под обоими видами, и плоды таинства.

I. Причащаться телу и крови Господней есть существенная и необходимая обязанность каждого Христианина. Это видно:

1) Из слов Спасителя, которые изрек Он еще при обетовании о таинстве Евхаристии: аминь, аминь глаголю вам: аще не снесте плоти Сына человеческого, ни пиете крови его, живота не имате в себе. Ядый мою плоть и пияй мою кровь, имать живот вечный (Иоан. 6, 53. 54). Т. е. как для того, чтобы вступить в царство благодати Христовой, необходимо человеку возродиться водою и Духом в таинстве Крещения (Иоан. 3, 5): так точно для укрепления и возрастания в благодатной жизни, за которою должен последовать живот вечный. необходимо Христианину питаться животворною пищею в таинстве Евхаристии. И хотя каждый, будет ли младенец, или взрослый, возродившийся водою и Духом, но не успевший, за скорою и внезапною кончиною, причаститься телу и крови Господней, может, по чистоте своей и невинности, удостоиться царства небесного (Матф. 11, 14)^[1253], — однакож тот, кто, после крещения своего, остается в живых между членами земной Церкви Христовой, и по нерадению ли, или упорству, пренебрегает питаться сею спасительною пищею, без сомнения, не наследует живота вечного (Иоан. 6, 53).

2) Из ясной заповеди Спасителя при установлении Евхаристии. Св. Апостол Павел повествует об этом так: Господь Иисус в нощь, в нюже предан бываше, прием хлеб, и благодарив, преломи, и рече: приимите, ядите: сие есть тело мое, еже за вы ломимое: сие творите в мое воспоминание. Такожде и чашу по вечери, глаголя: сия чаша, новый завет есть в моей крови: сие творите, елижды аще пиете, в мое воспоминание (1 Кор. 11, 23–25). И затем непосредственно присовокупляет: елижды бо аще ясте хлеб сей, и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете, дондеже приидет (— 26). А таким образом свидетельствует, что повеление Господа приобщаться телу и крови Его относится не к одним Апостолам, но относится и ко всем верующим.

3) Из примера св. Апостолов и первенствующих Христиан, которые, свято соблюдая эту заповедь Спасителя, по вся дни терпяху единодушно в церкви…, во общении и преломлении хлеба (Деян. 2, 42. 46; снес. 1 Кор. 10, 17; 11. 20).

4) Из учения и действий православной Церкви, которая внушает чадам своим приступать к трапезе Господней, как можно чаще, и повелевает всем четыре раза, в известные четыре поста года, или, по крайней мере, однажды в год непременно очистить исповедию свою совесть и приобщиться св. тайнам (Прав. испов. ч. 1. отв. на вопр. 90).

II. «Причащаться же сему таинству как духовные, так и мирские люди должны под обоими видами хлеба и вина» (Прав. исп. ч. 1, отв. на вопр. 107), вопреки лжеучению римской Церкви, возбранившей мирянам вкушать от чаши Господней^[1254]. Ибо —

1) Христос Спаситель установил таинство Евхаристии под обоими видами нераздельно: под видом хлеба и под видом вина, и как, преподавая ученикам своим хлеб, повелел: приимите, ядите: сие есть тело мое; так же точно, и преподавая чашу, заповедал: пийте от нея вси: сия бо есть кровь моя (Матф. 26, 27. 28). След., если все Христиане, духовные и миряне, должны причащаться таинству Евхаристии (чему учит и Церковь римская), а к существу Евхаристии, по установлению Господа, равно относятся оба евхаристические вида, и если сам Христос повелел приобщаться сему таинству под обоими видами вместе: то лишать мирян чаши Господней значит удостаивать их не вполне величайшего таинства и нарушать заповедь Божию. Напрасно — а) утверждают латиняне, что и под одним видом мирянам преподается вполне таинство Евхаристии: ибо где тело Христово, тем и кровь^[1255]. Такое умствование неуместно, когда положительно знаем, что Господу угодно было установить Евхаристию не под одним видом хлеба, чтобы под этим видом вместе с телом своим преподавать верующим и кровь, но под двумя видами так, чтобы под видом хлеба преподавалось именно тело Его, а под видом вина кровь Его. Притом, если для мирян достаточно причащаться Евхаристии под одним видом: почему же это недостаточным считается для пастырей? Напрасно — б) говорят, что если бы Христос имел намерение установить в Евхаристии только таинство, для преподавания верующим своей плоти и крови, то Он установил бы его под одним видом хлеба; но Господь восхотел установить вместе Евхаристию, и как жертву, и потому установил ее под двумя видами отдельными, под видом хлеба и под видом вина, соответственно своему телу, страдавшему на кресте, и крови, истекшей тогда вместе с водою из прободенных ребр Его.^[1256]. Нет, из евангельской истории известно, что Господь установил Евхаристию и как таинство под двумя видами: потому что как вид хлеба употребил именно для преподания верующим своего тела, так же точно и вид вина употребил именно для преподания им своей крови, сказав: пийте от нея вси: сия бо есть кровь моя… Наконец, напрасно — в) защищают себя тем, что повеление Господа о чаше: пийте от нея вси — относилось собственно к одним Апостолам, и след., к их преемникам — пастырям, а не ко всем верующим^[1257]. Действительно, это повеление, на тайной вечери, как и повеление вкушать тело Господне, относилось непосредственно к одним Апостолам; но одни Апостолы и составляли тогда общество верующих, и не все то, что говорил Христос одним Апостолам, относилось всегда к ним одним, напротив многое относилось и относится ко всем Христианам (см. Иоан. гл. 14–17). След., и здесь надобно еще решить, в каком смысле заповедь Господа о вкушении Его тела под видом хлеба и за тем Его крови под видом вина относилась к Апостолам, — собственно ли только как к Апостолам, или вообще как к верующим. Сами Апостолы и решили это со всею очевидностию, приняв заповедь в смысле последнем. Ибо —

2) Апостолы, руководимые Духом Святым, к себе самим и к преемникам своим относили только повеление Господа совершать таинство Евхаристии в Его воспоминание; а заповедь причащаться Евхаристии под обоими видами относили ко всем верующим. почему и преподавали это таинство всем под обоими видами, и повелевали приобщаться всем под обоими видами. Да искушает себе человек, — говорит св. апостол Павел, который предал нам об Евхаристии именно то, что приял от Господа, — да искушает себе человек, и тако от хлеба да яст и от чаши да пиет. Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не рассуждая тела Господня (1 Кор. 11, 28. 29. 24–27). И еще прежде, убеждая тех же Христиан удаляться от вкушения идоложертвенных, писал: судите вы, еже глаголю: чаша благословения, юже благословляем, не общение ли крове Христовы есть? Хлеб, егоже ломим, не общение ли тела Христова есть?… Не можете чашу Господню пити и чашу бесовскую: не можете трапезе Господней причащатися и трапезе бесовстей (1 Кор. 10, 15. 16. 21). Новым доказательством мысли. что Апостолы относили заповедь Господа причащаться Евхаристии под обоими видами ко всем Христианам, духовным и мирским, и всем преподавали и заповедали преподавать св. Тайны под обоими видами служит —

3) Пример древней Христовой Церкви, которая, без сомнения, как во всем, так и в преподавании столь великого таинства, могла неуклонно последовать только наставлению, принятому непосредственно от св. Апостолов. Достоверные свидетели: Иустин^[1258], Ириней^[1259], Тертуллиан^[1260], Киприан^[1261], Кирилл иерусалимский, Иоанн Златоуст и другие^[1262], единогласно показывают, что от начала во всем христианском мире Евхаристия была преподаваема всем верующим не под одним, но под двумя видами. Мало того: есть свидетельства, и свидетельства самих пап, что приобщение некоторых Христиан одному телу Спасителя и неприобщение крови Его считалось великим поруганием святыни, разделением единого таинства, и было строго запрещаемо. Например, папа Лев великий (V в.) в одном из слов на св. четыредесятницу говорил своим слушателям о таких Христианах: «недостойными устами они приемлют тело Христово, но совершенно уклоняются крови нашего искупления. Для того мы сообщаем об этом к сведению вашей святости, чтобы такие люди были открыты нам по указанным признакам, и по обличении их святотатственного притворства, как обнаруженные и известные, были отлучены церковною властию от общества святых»^[1263]. Равным образом папа Геласий в том же веке писал: «мы открыли, что некоторые, довольствуясь только святою частию св. тела, воздерживаются от чаши св. крови. Не знаю, каким суеверием научаются они так ограничивать себя; но без всякого сомнения, они или должны всецело принимать тайны, или вовсе не быть допускаемы к ним: потому что разделение одного и того же таинства не может быть без великого поругания святыни»^[1264].

4) Сами римские писатели сознаются, что в продолжение первых двенадцати веков, как Церковь восточная, так и западная преподавала Евхаристию всем Христианам под обоими видами^[1265]. Только в оправдание свое замечают, что тогда не существовало причин, какие впоследствии побудили западную Церковь воспретить чашу Господню мирянам^[1266]. А между тем, при рассмотрении этих причин, оказывается, что они существовали и в прежние века Христианства^[1267]. Еще присовокупляют, что сама Церковь западная «никогда не запрещала употребления чаши никаким положительным декретом, пока в 15–м веке неспокойные и возмутительные люди не стали укорять ее за это в величайшем заблуждении и нарушении Божественной заповеди»^[1268]. Но такое оправдание скорее служит новым укором в заблуждении.

5) Как на главные опоры, в защиту своего нововведения, латиняне указывают —

а) На то, что Церковь, и западная и восточная, издревле совершает в известные дни года литургию преждеосвященных даров, когда будто бы преподается Евхаристия под видом одного хлеба^[1269]. Но известно, что и на этой литургии Евхаристия преподается под обоими видами вместе: ибо в преждеосвященных дарах, на которых литургия совершается, по чину Церкви православной–восточной, тело Господа бывает напоено Его кровию.

б) На то, будто больным умирающим, для напутствования их, Церковь всегда преподавала Евхаристию под одним видом хлеба; будто в первые века Христианства нередко верующие приносили св. дары с собою в домы, другие брали их с собою в путешествия, а пустынники — в пустыни, и приобщались также под одним только видом хлеба^[1270]. Но Церковь православная употребляла и употребляет для напутствования больных дары, так называемые, запасные, в которых тело Христово бывает напоенное кровию. В таком же виде могли получать тело Христово из рук пастырей Церкви и другие Христиане, и брать его с собою для приобщения в домы, в путешествия, в пустыни. И след., если где–либо упоминается, что этим Христианам и больным преподаваемо было тело Христово, — отсюда еще не следует, будто они приобщались Евхаристии под одним видом хлеба, а не под обоими вместе. С другой стороны, есть ясные свидетельства, что и больные пред смертию были приобщаемы в домах своих под обоими евхаристическими видами^[1271], и Христиане, бравшие с собою св. дары в путешествия, в пустыни, имели эти дары также под обоими видами^[1272]. Если даже и допустить, что иногда больные, или другие Христиане, приобщались Евхаристии, по чему–либо, только под одним видом хлеба или вина: то это должно признать за случаи частные, чрезвычайные, за исключения из правила, а отнюдь не за правило.

в) Наконец, на обычай Церкви преподавать св. тайны младенцем только под видом вина^[1273]. Но известно, что православная Церковь приобщает младенцев под видом вина из чаши, в которой виды хлеба и вина, или что тоже, тело и кровь Христовы бывают уже соединены и как бы срастворены между собою. Притом такое приобщение младенцев допускается вследствие совершенной необходимости, пока они не соделаются способными к принятию и тела Христова под видом хлеба.

III. Спасительные плоды или действия таинства Евхаристии, если только мы приобщаемся ему достойно, суть следующие:

1) Оно приискренне соединяет нас с Господом: ядый мою плоть, засвидетельствовал Он сам, и пияй мою кровь, во мне пребывает, и аз в нам (Иоан. 6, 56), так что, причастившись тела и крови Христа, мы делаемся, по выражению св. Отцев, стелесниками Его, скровными ему, Христоносцами, причастниками Божественного естества^[1274].

2)Оно питает наше тело и душу, и способствует укреплению, возвышению, преспеянию нашему в жизни духовной: плоть бо моя, сказал Спаситель, истинно есть брашно, и кровь моя истинно есть пиво; далее: якоже посла мя живый Отец, и аз живу Отца ради: и ядый мя, и той жив будет мене ради (Иоан. 6, 55. 57). Если и обыкновенная здоровая пища, принимаемая телом, питая его, естественно подкрепляет и врачует его ослабевшие силы, сообщает ему новые соки и содействует дальнейшему возрастанию или продолжению его жизни: тем более должно ожидать подобных спасительных плодов не только для тела, но преимущественно для души, от пищи божественной, приемлемой нами достойно в таинстве Евхаристии. Питаясь этою чудесною пищею, мы непосредственно соединяемся со Христом, источником всякого живота и благодати, и раздаятелем всех духовных дарований, яже к животу и благочестию (2 Петр. 1, 3). Св. Отцы и учители Церкви, в частности, учили, что Евхаристия, как спасительная пища: а) питает и подкрепляет наше тело^[1275], а вместе — б) питает^[1276], подкрепляет^[1277], оживляет нашу душу^[1278]; в) способствует к уврачеванию наших духовных болезней и очищению грехов^[1279]; г) освящает нас^[1280]; д) соделывает нас твердыми в подвигах благочестия, страшными и неодолимыми для врагов нашего спасения^[1281].

3) Наконец, это таинство, принимаемое нами достойно, служит в нас залогом нашего будущего воскресения и вечноблаженной жизни. Ядый мою плоть, сказал Спаситель, и пияй мою кровь, имать живот вечный, и аз воскрешу его в последний день…, ядый хлеб сей, жив будет во веки (Иоан. 4, 54. 58). И св. Отцы говорили: «(Евхаристия) есть врачество для бессмертия, предохранительное средство, чтобы не умереть, но чтобы всегда жить в Иисусе Христе»^[1282]. «Тела наши, приемлющие Евхаристию, уже не суть тленны, но имеют надежду воскресения в жизнь вечную»^[1283]. Мы вкушаем тело Христово, чтобы могли соделаться причастниками жизни вечной»^[1284].

Должно однакож помнить, что все означенные спасительные плоды святейшая Евхаристия приносит только для тех Христиан, которые приступают к ней с надлежащим приготовлением и приобщаются ей достойно. А дерзающим приступать без надлежащего приготовления и приобщаться недостойно, это недостойное вкушение тела и крови Господней послужит только к большему осуждению. Так учит св. Апостол, свидетельствуя: иже аще, яст хлеб сей, или пиет чашу Господню недостойне, повинен будет телу и крови Господни… Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая тела Господня (1 Кор. 11, 27. 29). Так же учит и св. православная Церковь, и потому всегда заботится предварительно приготовить чад своих к достойному причащению тела и крови Христовой, а недостойных, известных ей, не допускает к сему таинству (Посл. восточ. Патр. о прав. вере, чл. 17).

§ 219.

Евхаристия, как жертва: а) истинность или действительность сей жертвы.

Веруя и исповедуя, что святейшая Евхаристия есть истинное таинство, православная Церковь верует также и исповедует, вопреки заблуждениям протестантов^[1285], что Евхаристия есть вместе истинная, действительная жертва, — т. е. что в Евхаристии тело и кровь нашего Спасителя как, с одной стороны, предлагаются в снедь людям, так, с другой, приносятся за людей в жертву Богу (Прав. Исп. ч. 1, отв. на вопр. 107).

1) Эту истину преподал сам Христос Спаситель. Еще в пророчественной беседе своей об установлении Евхаристии, сказав о ней, как о таинстве и спасительной для людей пище: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки, Господь непосредственно присовокупил: и хлеб, егоже аз дам, плоть моя есть, юже аз дам за живот мiра (Иоан. 6, 51), и тем ясно выразил, что таинство это будет вместе иметь значение умилостивительной жертвы Богу. Точно так же, при действительном установлении Евхаристии, сказав ученикам своим, когда предлагал им благословенный хлеб: приимите, ядите: сие есть тело мое, присовокупил: еже за вы ломимое, и сказав, когда предлагал благословенную чашу: пийте от нее вси: сия бо есть кровь моя новаго завета, присовокупил: яже за вы и за многие изливаемая во оставление грехов. Кроме того, самым отделением крови от плоти своей в таинстве Евхаристии указывая на свои крестные страдания по плоти и пролияние крови, истекшей из ребр Его, дал ясно разуметь, что это таинство, совершающееся в воспоминание искупительного жертвоприношения на Голгофе, и само есть жертвоприношение.

2) Эта истина видна и из учения св. Апостолов. Св. Павел, в предостережение коринфских Христиан от участия в языческих идоложертвенных, писал; видите Израиля по плоти: не ядущии ли жертвы общницы олтареви суть? Что убо глаголю? яко идол, что есть? или идоложертвенное, что есть? Но зане, яже жрут языцы, бесом жрут, а не Богови: не хощу же вас общников быти бесом. Не можете чашу Господню пити и чашу бесовскую: не можете трапезе Господней причащатися и трапезе бесовстей (1 Кор. 10, 18–21). Противополагая здесь трапезу или олтарь христианский трапезе или олтарю языческому, на котором действительно приносились язычниками жертвы, хотя нечистые и богопротивныя, учитель языков, очевидно, предполагает, что и на христианской трапезе в таинстве тела и крови Господней совершается истинное, действительное жертвоприношение Богу. В другом послании своем, отклоняя верующих во Христа от жертвоприношений иудейских, потерявших свое значение и силу с пришествием Мессии, тот же Апостол писал: имамы олтарь (θυσιαστήριον — жертвенник), от негоже не имуть власти ясти служащии сени (Евр. 13, 10; снес. 1 Кор. 10, 18), и таким названием и противоположением олтаря или жертвенника новозаветного ветхозаветному, на котором действительно иудеи приносили свои жертвы и от которого потом вкушали, снова засвидетельствовал, что и на христианском жертвеннике приносится Богу истинная жертва, преподаваемая в снедь одним только верным.

3) Об этой новозаветной жертве предвозвещено было иудеям еще в ветхом завете чрез пророка Малахию. — Несть воля моя в вас, глаголет Господь Вседержитель, и жертвы не прииму от рук ваших. Зане от восток солнца и до запад имя мое прославися (прославится) во языцех, и на всяком месте фимиам приносится (будет приноситься) имени моему, и жертва чиста: зане велие имя мое (будет) во языцех, глаголет Господь Вседержитель (Малах. 1, 10. 11). Здесь, очевидно, речь о жертве новой, чистой, Богоугодной, повсеместной. Какая же это жертва? Нельзя, без сомнения, разуметь под нею жертв иудейских, к которым ясно выражается здесь же неблаговоление Божие, и которые приносились только в определенном месте; ни тем более — жертв языческих, которые ни в каком смысле, по духу всего Писания, не могут быть названы чистыми и Богоугодными. Нельзя разуметь и жертвы духовной, о какой говорит Псалмопевец (Пс. 60, 19): потому что такого рода жертву и прежде всегда приносили Богу люди добрые, благочестивые, — между тем в пророчестве предрекается о жертве новой, какой след., прежде не было, о жертве видимой или внешней, которая противополагается иудейским жертвам и имеет заменить их собою. Нельзя даже разуметь ту чистейшую Богоугодную жертву, которую принес на кресте Господь Спаситель за грехи всего мiра: потому что жертва сия принесена в одном месте, на Голгофе, — а Пророк предрекает о жертве чистой, которая будет приноситься на всяком месте. Остается, вслед за св. Отцами^[1286], разуметь под этою жертвою собственно святейшую Евхаристию, как жертву, поистине, новую (1 Кор. 11, 25. 26), жертву чистую и Богоугодную, которая приносится на всяком месте.

4) Так всегда смотрела на таинство тела и крови Господней св. кафолическая Церковь, по преданию от самовидцев и служителей Слова. Это видно, во–первых, из всех еe литургий, где она, совершая Евхаристию, торжественно исповедует пред Богом, что приносит Eму на св. жертвеннике словесную и бескровную жертву о всех и за вся^[1287]. Во–вторых, из свидетельств вселенских Соборов, как то: а) никейского I: «на свящ. трапезе лежит Агнец Божий, вземляй грехи мира (Иоан. 1, 29), приносимый священниками в жертву бескровную»^[1288]; б) ефесского: «мы совершаем в церквах бескровное жертвоприношение, и таким образом приступаем к таинственным благословенным тайнам, и освящаемся, причащаясь святого тела и честной крови Христа, искупившего всех»^[1289]; в) трулльского: «понеже уведали мы, что в различных церквах, по некоему усилившемуся обычаю, виноград к алтарю приносится, и священнослужители, соединяя оный с бескровною жертвою приношения, сим образом обоя купно разделяют народу: того ради необходимым признаем, да никто из священнослужителей впредь сего не творит, но да преподают народу едино приношение, во оживотворение и грехов отпущение»^[1290]; г) никейского II: «ни Господь, ни Апостолы, ни Отцы бескровную жертву, приносимую священниками, никогда не называли образом, но самым телом и самою кровию»^[1291]. Наконец, видно из бесчисленных свидетельств св. Отцев и учителей Церкви, например:

Св. Игнатия Богоносца: «Старайтесь пользоваться, одною Евхаристиею: ибо одна плоть Господа нашего И. Христа и одна чаша по единству крови Его, один жертвенник (ίν θυσιαστήριον), как и один епископ»^[1292].

Св. Иустина мученика: «Мы приносим во имя Его все жертвы, которые заповедал приносить Иисус Христос, т. е. в Евхаристии хлеба и чаши. Сии–то. жертвы, приносимые Христианами на всяком месте, Бог, приемля, свидетельствует, что они благоугодны Eму… (Малах. 1, 10)»^[1293].

Св. Иринея: «(Иисус Христос) научил новому приношению нового завета, которое Церковь, приняв от Апостолов, по всему мiру приносит Богу…, что так предъизобразил Малахия, один из двенадцати Пророков: несть воля моя в вас и проч. (Малах. 1, 10. 11), ясно показывая чрез это, что хотя первый (т. е. иудейский) народ перестанет приносить жертвы Богу, но будет приноситься Eму жертва на всяком месте, и притом чистая, и имя Его будет прославляться между язычниками»^[1294].

Св. Ипполита: «После вознесения Его (И. Христа) мы, принося, по установлению Его, чистую и бескровную жертву, рукоположили епископов, пресвитеров и диаконов, числом семь»^[1295].

Св. Киприана: «Кровь Христова не приносится, если нет в чаше вина, и освящение жертвы Господней совершается неправильно, если наше приношение и жертва не будут соответствовать страданию… Ибо если И. Христос, Господь и Бог наш, сам есть верховный Священник Бога и Отца, и первый принес самого Себя в жертву Отцу, и заповедал творити сие в воспоминание о Нем: то значит тот священник истинно совершает дело Христа (via Christi fungitur), который подражает тому, что совершил Христос, и тогда приносит в Церкви истинную и полную жертву Богу Отцу, когда приносит так, как приносил сам Христос»^[1296].

Св. Григория нисского: «Располагающий все своею властию… не ожидал определения Пилата, но неизреченным образом священнодействия, невидимым для людей, принес самого Себя в приношение и жертву за нас, сам священник и вместе агнец Божий, вземляй грех мiра. Когда это? Когда только Он дал тело свое в пищу (ученикам): тогда ясно показал, что жертвоприношение агнца уже совершилось»^[1297].

Св. Иоанна Златоустого: «Итак, что же? Не приносим ли мы жертвы каждый день? Приносим, совершая воспоминание смерти Его. И эта жертва одна, а не многие. Как одна, а не многие? Так,… мы всегда Того же приносим: не ныне одно овча, а завтра другое, но всегда тоже, — следственно одна и жертва. Ужели потому, что она приносится во многих местах, многие и Христы? Никак. Но один Христос, и здесь всецелый, и там всецелый, — одно тело. Как приносимый во многих местах, Он есть единое тело, а не многие тела; так одна и жертва»^[1298].

Таковы же свидетельства: Тертуллиана^[1299], Евсевия кесарийского^[1300], Василия великого^[1301], Дидима александрийского^[1302], Амвросия^[1303], Иеронима^[1304], Августина^[1305], Феодорита^[1306], Кирилла александрийского^[1307] и других^[1308].

§ 220.

б) Отношение сей жертвы к жертве крестной и свойства.

I. Жертва, приносимая Богу в таинстве Евхаристии, по существу своему, совершенно одна и та же с жертвою крестною. Ибо и ныне на жертвенниках Церкви приносится тот же самый Агнец Божий, который принесен был за грехи мiра на кресте, — та же самая пречистая плоть, которая страдала на кресте, та же самая пречистая кровь, которая излиялась тогда. И ныне невидимо совершает это таинственное жертвоприношение тот же самый вечный Первосвященник, который совершил и жертвоприношение крестное. Как тогда, так и теперь, один и тот же и приносяй, и приносимый^[1309], и жертва и Архиерей^[1310], один и тот же Искупитель мiра — Христос. «Первосвященник наш, говорит св. Иоанн Златоуст, принес жертву, очищающую нас; ту же жертву, которая тогда принесена, приносим и мы ныне: она не истощается. Сие бывает в воспоминание тогда бывшего: сие творите, заповедал, в мое воспоминание. Не иную жертву, но ту же, какую тогда принес Первосвященник, всегда приносим мы, или более совершаем воспоминание той жертвы»^[1311]. Так же учили св. Григорий нисский, блаж. Феодорит и другие^[1312].

Но, по образу и обстоятельствам жертвоприношения, евхаристическая жертва отличается от жертвы крестной. На кресте Господь Иисус видимо принес свое пречистое тело и свою пречистую кровь в жертву Богу: в Евхаристии Он приносит их под видами хлеба и вина. Тем Он непосредственно — Сам, как Первосвященник, совершил искупительное жертвоприношение: здесь, хотя невидимо совершает его также Сам, но видимо посредством пастырей Церкви. Там жертва принесена чрез действительное заколение Агнца, жертва кровавая, — ибо Господь Иисус действительно пострадал, пролиял кровь свою и вкусил смерть по плоти: теперь, когда Он, востав от мертвых, ктому уже не умирает, и смерть им ктому не обладает (Рим. 6, 9), теперь жертва приносится в Евхаристии чрез таинственное преложение или пресуществление Духом Святым хлеба и вина в тело и кровь Христову (Лук. 22, 19. 20), — без страданий, без пролиянии крови, без смерти, и потому называется жертвою безкровною и безстрастною^[1313], хотя и приносится в воспоминание страданий и смерти божественного Агнца. Крестною жертвою совершено искупление всего человечества и удовлетворена правда Божия за грехи всего мiра: а жертва бескровная умилостивляет Бога только за грехи тех людей, за которых приносится и собственно усвояет плоды жертвы голгофской людям, которые способны принять их и усвоить. Наконец, жертва крестная принесена за род человеческий только однажды на Голгофе: а бескровное жертвоприношение, со времени установления его, совершалось, совершается и будет совершаться во спасение людей до второго пришествия Господа (1 Кор. 11, 25. 26), по всем странам мiра, на бесчисленных жертвенниках. Вообще, сравнивая крестную жертву с жертвою бескровною, можем выразиться, что первая служит как бы семенем или корнем, а последняя древом, которое произросло от этого семени, всецело утверждается на этом корени, питается из него живительными соками, и таким образом произращает спасительные плоды жизни, — так что обе жертвы и нераздельны между собою, составляют собственно одну жертву, и вместе различаются между собою. Это одно и то же благодатное древо жизни, насажденное Богом на Голгофе, но наполняющее таинственными ветвями своими всю Церковь Божию и питающее своими спасительными плодами всех, ищущих жизни вечной.

II. Будучи, по существу своему, истинною жертвою Богу, святейшая Евхаристия по своим свойствам есть жертва не только хвалебная и благодарственная, но и умилостивительная, приносимая за всех, живущих и умерших (Посл. восточ. Патр. о прав. вере чл. 17).

Она есть жертва хвалебная и благодарственная. Эти свойства бескровной жертвы ясно указал сам Спаситель при установлении ее, когда, прияв хлеб, прежде всего хвалу воздав и благодарив, преломи и затем преподал ученикам своим, говоря: сие есть тело мое… (Лук. 22, 19. 20; 1 Кор. 11, 23. 24). Так точно и доныне в православной Церкви священнодействующий бескровную жертву, по чину литургии св. Василия великого и св. Иоанна Златоустого, прежде освящения Даров на жертвеннике воспоминая в тайной молитве своей великие дела Божии — создание человека из небытия, многоразличное попечение о нам после падения и домостроительство спасения его чрез Иисуса Христа, прославляет и благодарит Бога Отца, единородного Сына Его, Спасителя мiра, и Всесвятого Духа^[1314]. Равным образом и все Христиане, присутствующие во храме, когда на св. трапезе возносится Богу бескровная жертва, взывают к Нему: Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим, Господи… С такими же хвалениями и благодарениями совершалось приношение бескровной жертвы и всегда от дней самих св. Апостолов, как показывают древнейшие литургии — св. апостола Иакова и помещенная в Постановлениях апостольских^[1315], и свидетельствует св. мученик Иустин: «По окончании молитв, говорит он, мы приветствуем друг друга лобзанием. Потом к предстоятелю братии приносятся хлеб и чаша воды и растворенного вина: он, взяв сие, воссылает именем Сына и Духа Святого хвалу и славу Отцу всех, и особенное приносит Eму благодарение за то, что Он удостоил нас сего. Когда он совершит молитвы и благодарения, весь присутствующий народ возглашает: аминь »^[1316].

Евхаристия есть вместе жертва умилостивительная за живых и умерших. Ибо она, как мы видели, по существу своему, совершенно тождественна и нераздельна с жертвою крестною; а крестная жертва, без всякого сомнения, принесена в умилостивление Бога за грехи всех людей. Кроме того, и это свойство бескровной жертвы ясно указал сам Спаситель при установлении ее. Преподавая ученикам тело свое, Он именно сказал: еже за вы ломимое, и преподавая свою кровь, присовокупил: яже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов. Посемуто от начала Христианства бескровная жертва была приносима Церковию за спасение всех, живущих и умерших. Это видно из чинопоследований всех литургий, начиная с литургии св. апостола Иакова^[1317], в которых нередко жертва сия и прямо называется жертвою умилостивления, или умилостивительным жертвоприношением^[1318]. Видно также из свидетельств древних учителей христианских, например: а) Тертуллиана, который говорит о приношении еe за живых^[1319] и умерших^[1320]; б) св. Киприана, который упоминает о приношении еe за умерших^[1321]; в) св. Кирилла иерусалимского, который, кроме того, что ясно называет ее жертвою умилостивительною^[1322], столько же ясно исповедует: «мы приносим Христа, закланного за наши прегрешения, умилостивляя за них (умерших) и за нас человеколюбца Бога»^[1323]; г) св. Иоанна Златоустого, у которого, между прочим, читаем: «не напрасно делаем мы поминовения об отшедших пред божественными Тайнами и, приступая, уколяем за них предлежащего Агнца, вземшего грех мiра, но чтобы отселе было им какое либо утешение, не напрасно предстоящий пред жертвенником, на котором совершаются страшные Тайны, взывает о всех, во Христе почивших и о совершающих поминовение о них. Если бы не было за них поминовений издревле, от времен апостольских; то и сего не говорили бы. Наше служение не забава, — да не будет! — но совершается по устроению Духа… Да не обленимся помогать отшедшим и приносить за них молитвы: ибо предлежит общая для всего мiра очистительная жертва. Посему с дерзновением молим мы тогда о вселенной и произносим имена почивших наряду с мучениками, исповедниками и священниками»^[1324].

Нужно при этом сделать два замечания.

Первое: если православная Церковь, принося бескровную жертву, воспоминает, и притом прежде всего, и о Святых Божиих прославленных, о праотцах, пророках, апостолах, мучениках, исповедниках, и даже о самой преблагословенной Богородице, — то воспоминает не с тою целию, чтобы умилостивлять к ним Бога, а с тою, чтобы их молитвами и предстательством усилить свои моления пред Ним о живых и умерших. Потому священнодействующий, оканчивая воспоминание Святых, присовокупляет: «ихже молитвами посети нас, Боже, и помяни всех усопших о надежде воскресения живота вечнаго»^[1325]. И св. Кирилл иерусалимский говорит: «поминаем и прежде почивших, сперва патриархов, пророков, апостолов. мучеников, чтобы по их молитвам и предстательствам Бог принял наше моление»^[1326].

Второе: так как бескровная жертва имеет силу умилостивлять и приклонять к нам Бога, — то, естественно, она сильна испрашивать нам у Бога и разные блага, и следовательно, будучи умилостивительною, есть вместе просительная или ходатайственная. Посему св. Церковь, совершая бескровное жертвоприношение, не только молит Бога о помиловании за грехи и о спасении живых и умерших, но испрашивает у Него разнообразных даров, духовных и телесных, благопотребных для человека в жизни: «По совершении духовной жертвы бескровного служения, свидетельствует св. Кирилл иерусалимский, мы, при той же самой жертве умилостивительной, молим Бога о всеобщем мире церквей, о благосостоянии мiра, о царях, о воинах и сподвижниках, о находящихся в немощах, об утомляемых трудами, и вообще о всех, требующих помощи, молимся мы все и сию приносим жертву»^[1327]. Известно также, что св. Церковь в особенных обстоятельствах, общественных или частных, соединяет с священнодействием бескровной жертвы и особенные моления, например, по случаю бездождия, губительной болезни, нашествия неприятелей и под.

IV.

О ТАИНСТВЕ ПОКАЯНИЯ.

§ 221.

Связь с предыдущим, понятие о таинстве покаяния и его разные названия.

В трех спасительных таинствах Церкви, доселе нами рассмотренных, преподается человеку все обилие духовных дарований, необходимых для того, чтобы он мог соделаться Христианином и, соделавшись, преуспевать в христианском благочестии и достигнуть вечного блаженства. Крещение очищает грешника от всех его грехов, первородного и произвольных, и вводит в царство благодати Христовой. Миропомазание сообщает ему Божественные силы для укрепления и возрастания его в благодатной жизни. Евхаристия питает его Божественною пищею и соединяет с самим источником жизни и благодати. Но так как, совершенно очистившись от всех грехов в купели крещения, человек не освобождается от следствий прародительского греха и наследственной порчи, каковы: в душе — удобопреклонность к злу, а в теле болезни и смерть (§§ 91. 93); так как и после крещения, будучи уже Христианином, он снова может грешить, даже очень часто (1 Иоан. 1, 8. 10), может подвергаться болезням, иногда очень тяжким, приближающим к могиле: то всеблагому Господу угодно было установить в Церкви своей еще два таинства, как два спасительные врачевства для немощных еe членов: таинство покаяния, врачующее наши немощи духовные, и таинство елеосвящения, простирающее свои спасительные действия и на немощи наши телесные. Скажем сперва о первом из этих таинств, а потом о последнем.

Покаяние, понимаемое в смысле таинства^[1328], есть такое священнодействие, в котором пастырь Церкви, силою Духа Святого, разрешает кающегося и исповедующегося Христианина от всех грехов, совершенных им после крещения, так что Христианин снова делается невинным и освященным, каким он вышел из вод крещения. Соответственно этому древние учители Церкви называли таинство покаяния разрешением^[1329], исповедью^[1330], примирением^[1331], вторым крещением^[1332], второю доскою после кораблекрушения^[1333] и под.

§ 222.

Божественное установление и действительность таинства покаяния.

I. Таинство покаяния Господь установил по воскресении своем, когда, явившись ученикам своим, собранным вместе, кроме одного Фомы, торжественно сказал им: мир вам: и сие рек, дуну, и глагола им: приимите Дух Свят. Имже отпустите грехи, отпустятся им; и имже держите, держатся (Иоан. 20, 21–23). Из этих слов видно, что — а) сам Господь преподал Апостолам, а след., и их преемникам, Божественную власть свою отпущать или не отпущать грехи людям; б) отпущать или не отпущать именно Духом Святым, т. е. Его невидимою силою и действием, и — в) без сомнения, выражать эту власть видимым образом в каком–либо действии. Значит, покаяние является действительным таинством со всеми свойствами истинных таинств (§ 200). Кроме того Христос Спаситель еще прежде двукратно изрек обетование об этом таинстве, — в первый раз, когда сказал Апостолу Петру, исповедавшему Его от лица всех Апостолов Сыном Божиим: дам ти ключи царства небеснаго: и еже аще свяжеши на земли, будет связано на небесех: и еже аще разрешиши на земли, будет разрешено на небесех (Матф. 16, 19); в другой, когда засвидетельствовал пред всеми Апостолами, как еe предстоятелями: аще (кто) и церковь преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь. Аминь бо глаголю вам: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси: и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех (Матф. 18, 17. 18).

II. Со времен св. Апостолов таинство покаяния постоянно существовало в Церкви и еe пастыри всегда пользовались Богодарованным правом вязать и решить. Так в правилах Апостольских говорится: «аще кто, епископ или пресвитер, обращающегося от греха не приемлет, но отвергает: да будет извержен из священнаго сана. Опечаливает бо Христа, рекшаго: радость бывает на небеси о едином грешнице кающемся» (прав. 52). В Апостольских Постановлениях, с одной стороны, предстоятелям Церкви весьма ясно напоминается, что им–то предоставлена от Бога власть вязать и решить^[1334], и предлагаются многочисленные наставления, как судить различные виды грехов^[1335], как поступать с кающимися^[1336]; а с другой стороны, заповедуется верующим чтить своих духовных отцев: «потому что они прияли от Бога власть жизни и смерти, власть судить грешников и осуждать на смерть вечного огня, кающихся же разрешать от грехов и возвращать к жизни»^[1337]. Не с меньшею ясностию свидетельствуют об этом и древние учители Церкви, например:

Св. Киприан: «И по вере более и по страху лучше те, которые не сделали никакого важного преступления, а только лишь помыслили о нам, исповедают однакож это с сокрушением и в простоте пред иереями Божиими, раскрывают совесть свою, полагают пред ними бремя души своей, ищут спасительного врачевства, хотя малым и неопасным ранам… Прошу вас, возлюбленнейшая братия, да исповедуем каждый свой грех, доколе согрешивший находится еще в сей жизни, когда исповедь его может быть принята, когда удовлетворение и отпущение, совершаемое священниками, угодно пред Господом»^[1338].

Св. Афанасий великий: «Как человек, крещаемый от человека, т. е. священника, просвещается благодатию Духа Святого; так и исповедующий в покаянии грехи свои приемлет оставление их чрез священника благодатию И. Христа»^[1339].

Св. Василий великий: «Исповедывать грехи необходимо пред теми, кому вверено домостроительство таинств Божиих»^[1340]. «Гораздо благоприличнее (для инокини) и безопаснее такая исповедь, которая бывает при старице пред пресвитером, способным предложить благоразумный способ покаяния и исправления»^[1341].

Св. Иоанн Златоуст: «Обитают еще на земле (священники), а допущены распоряжать небесным, получили такую власть, какой не дал Бог ни Ангелам, ни Архангелам. Ибо не Ангелам сказано: елика аще свяжете на земли… Имеют власть вязать и начальствующие на земле, но только одни тела; а сия власть касается самой души и восходит до неба, ибо что священники определяют долу, то Бог утверждает горе, и Владыка согласуется с мнением своих рабов»^[1342].

Такое же учение о таинстве покаяния излагают: Тертуллиан^[1343], Лактанций, Григорий нисский, Амвросий, Иероним, Августин, Кирилл александрийский^[1344], папа Лев^[1345] и другие^[1346].

§ 223.

Кто может совершать таинство покаяния, и кто приступать к нему?

1. Из представленных свидетельств св. Писания и св. Предания уже видно, что власть совершать таинство покаяния сообщена была вначале Господом одним Апостолам (Матф. 18, 18; Иоан 20, 21; снес. 1 Кор. 12, 28; 2 Кор. 5, 18. 20), а от Апостолов перешла к их преемникам в Церкви, епископам и пресвитерам (Тит. 1, 7)^[1347], но так, что священнослужители бывают только видимыми орудиями при совершении таинства, которое невидимо совершает чрез них сам Бог. Ибо сказано: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси: и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех (Матф. 18, 18). В подтверждение этого можно привести и другие свидетельства древних учителей, например:

Фирмилиана, епископа Кесарии каппадокийской (233 г.): «Власть отпущать грехи дарована Апостолам и Церквам, которые основали они, будучи посланы от Христа, и епископам, которые наследовали им по преемству»^[1348].

Св. Амвросия: «Кто может отпущать грехи, кроме одного Бога, который также отпущает их чрез тех, кому дал власть отпущать?»^[1349]. И в другом месте; «право сие предоставлено одним священникам»^[1350]. В третьем: «люди совершают только служение во отпущение грехов, но не показывают какой–либо собственной власти. Ибо не в свое имя отпущают, а во имя Отца, и Сына, и Св. Духа; они просят, Бог дарует; человеческое здесь послушание, а щедродательность принадлежит верховной власти»^[1351].

Св. Иоанна Златоустого: «Отец весь суд дал Сыну (Иоан. 5, 22): теперь вижу, что Сын весь суд сей отдал священникам… Священники иудейские имели власть очищать тело от проказы, или лучше, не очищать, а только свидетельствовать очищенных (Лев. гл. 14)…; но священники нового завета получили власть не свидетелями быть очищенных, а очищать, притом не проказу тела, но скверну души»^[1352].

Лациана, епископа испанского (ок. 370 г.): «Ты говоришь: один Бог может отпущать грехи? Справедливо. Но и то, что совершает Он чрез священников, есть Его же власть»^[1353].

Св. Льва, папы римского: «Ходатай Бога и человеков, человек Господь Иисус Христос даровал предстоятелям Церкви власть, чтобы они и преподавали освящение покаяния кающимся, и чрез дверь примирения допускали их, очищенных спасительным удовлетворением, к приобщению св. Таин. Но в этом деле непрестанно участвует Сам Спаситель»^[1354].

Вообще древние учители Церкви утверждали, что разрешает грехи в таинстве покаяния Сам Христос^[1355], или Дух Святый^[1356], а на земле видимыми органами этой власти, после св. Апостолов, служат епископы^[1357] и пресвитеры^[1358].

2. Приступать к таинству покаяния могут одни только Христиане, которые после того, как очистились от всех грехов в таинстве крещения, снова согрешают, и имеют нужду в новом средстве к очищению своей совести. Но не могут приступать к этому таинству не–христиане: они должны прежде воспользоваться первым христианским таинством, в котором разрешаются все грехи человеческие, и чрез него, как чрез дверь, вступят в Церковь Христову, чтобы иметь право пользоваться прочими еe таинствами. Это учение, общеизвестное из постоянной практики Церкви, ясно выражали еe древние учители, например: а) Св. Кирилл александрийский: «двумя способами, по моему мнению, отпущают или удерживают грехи люди, облеченные Духом: во–первых, когда одних допускают к крещению, оказывающихся достойными того по образу жизни и по испытании в вере, а некоторых, еще не соделавшихся того достойными, не допускают я не приобщают Божественной благодати; во–вторых, когда в другой раз разрешают или не разрешают грехи, подвергая запрещениям согрешающих чад Церкви, и прощая кающихся»^[1359]; б) блаж. Августин: «грех… если он совершен оглашенным, омывается крещением; а если совершен крестившимся, врачуется покаянием»^[1360].

§ 224.

Что требуется от приступающих к таинству покаяния?

Но для того, чтобы приступающий к таинству покаяния мог действительно получить отпущение грехов, от него требуются, по учению православной Церкви (Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 112 и 113; Простр. катих. о покаянии), следующие условия:

1. Сокрушение о грехах. Это необходимо по самому существу покаяния: кто истинно кается, тот не может не сознавать всей тяжести своих грехов и их гибельных последствий, не может не чувствовать своей виновности пред Богом, своего недостоинства, не может не скорбеть сердцем, не сокрушаться, — и тем, где нет истинного сокрушения о грехах, тем нет и истинного покаяния, а одно только наружное. Посему–то еще в ветхом завете сам Бог, призывая людей к покаянию, требовал от них, как существенного условия при этом, сокрушения о грехах: обратитеся ко мне всем сердцем, в посте и в плачи и в рыдании, и расторгните сердца ваша, а не ризы ваша, и обратитеся ко Господу Богу вашему (Иоил. 2, 12. 13; снес. Пс. 50, 19). Равным образом и в новом завете Христос Спаситель, желая показать пример истинного покаяния в притчах о блудном сыне и о мытаре, изображает, с каким глубоким самоосуждением и сокрушением о грехах своих первый возвращался к отцу своему и взывал: отче, согреших на небо и пред тобою: и уже несмь достоин нарещися сын твой, сотвори мя яко единаго от наемник твоих (Лук. 15, 18. 19), — и с каким смирением и сокрушенным сердцем присутствовал во храме Божием последний (т. е. мытарь), издалеча стоя, не хотяше ни очию возвести на небо: но бияше перси своя, глаголя: Боже, милостив буди мне грешному (Лук. 18, 13). Св. Отцы и учители Церкви единогласно признавали сокрушение о грехах самою существенною и необходимою принадлежностию покаяния.

«Вы, братие возлюбленнейшие, писал св. Киприан,… каясь и сокрушаясь рассмотрите ваши грехи; сознайте тягчайшую вину своей совести, откройте очи сердца к уразумению вашего преступления… Чем больше мы согрешили, тем более мы должны оплакивать»^[1361].

«Если плач Петра, — внушал также своим слушателям св. Златоуст, — изгладил столь великий грех, то как тебе не загладить греха, если будешь плакать? Ибо отречься от своего Господа — было преступление не малое, но великое и весьма важное, — и однакож слезы загладили грех. Плачь же и ты о грехе своем, только плачь не просто и не для вида, но горько, как (плакал) Петр; изведи потоки слез из самой глубины души, чтобы Господь, умилосердившись, простил тебе прегрешение»^[1362].

«Кто даст, — взывал св. Григорий Богослов, — главе моей или веждям текущий источник, чтобы потоками слез очистить мне всякую скверну, сколько должно оплакав грехи? Ибо для смертных и для душ очернившихся самое лучшее врачевство слезы, обгоревший пепел и безопасное на земле вретище»^[1363].

«Кающиеся должны, — учил св. Василий великий, — горько илакать и прочее, что свойственно покаянию, изъявлять от сердца»^[1364]. «Покаяние требует, чтобы человек сперва возопил в себе и сокрушил сердце свое, потом стал добрым примером для других, а для сего соделал себя слышимым, и объявил образ покаяния»^[1365].

Что же касается до свойств сокрушения о грехах: то надобно заботиться, чтобы оно проистекало не из страха только наказаний за грехи, не из представлений вообще одних гибельных для нас последствий от них в настоящей и будущей жизни, а преимущественно из любви к Богу, которого волю мы нарушили, из живейшего сознания, что мы оскорбили грехами своего величайшего Благодетеля и Отца, явились неблагодарными пред Ним, соделались недостойными Его^[1366]. Печаль первого рода без последней была бы только печаль рабская, а не сыновняя, печаль собственно по нас самих, а не по Бозе, и хотя могла бы, как следствие страха Божия, соделаться для нас началом премудрости, т. е. началом нашего обращения от нечестия к добродетели, но не была бы еще совершенна и вподне душеспасительна^[1367]. Только последнего рода печаль, как печаль по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает (2 Кор. 7, 10). Только любовь к Богу, одушевляющая сокрушающегося о грехах своих грешника, привлекает на него полное благоволение Божие и отпущение грехов (Лук. 7, 48; 1 Петр. 4, 8)^[1368].

2. Твердое намерение впредь исправить свою жизнь. Это есть необходимое следствие сокрушения о грехах, так что истинно сокрушаться об них, сокрушаться не из страха только наказаний, но вместе из любви к Богу, и в тоже время не чувствовать в себе искреннего желания и решимости исправить свой образ жизни — совершенно невозможно. И в слове Божием от кающегося непременно требуется это желание и решимость. Проповедник покаяния, Иоанн Предтеча, видев многи фарисеи и саддукеи грядущие на крещение его, рече им: рождения ехиднова, кто сказа вам бежати от будущаго гнева? Сотворите убо плод достоин покаяния (Матф. 3, 7. 8). Св. Апостол Петр в речи своей к иудеям сказал: покайтеся и обратитеся, да очиститеся от грех ваших (Деян. 3, 19). В Апокалипсисе Ангелу Ефесской Церкви было заповедано: помяни, откуду спал еси, и покайся, и первая дела сотвори: аще же ни, гряду тебе скоро, и двигну светильник твой от места своего, аще не покаешися (2, 5). Ту же истину возвещали и учители Церкви, например:

Св. Василий великий: «Не тот исповедует грех свой, кто сказал: согрешил я, и потом остается во грехе; но тот, кто по слову Псалма обрел грех свой и возненавидел (Пс. 53, 3). Какую пользу принесет больному попечение врача, когда страждущий болезнию крепко держится того, что разрушительно для жизни? Так нет никакой пользы от прощения неправд делающему еще неправду, и от извинения в распутстве — продолжающему жить распутно… Премудрый Домостроитель нашей жизни хочет, чтобы живший во грехах, и потом дающий обет восстать к здравой жизни, положил конец прошедшему, и после содеянных грехов сделал некоторое начало, как бы обновившись в жизни чрез покаяние»^[1369]. «Кающимся недостаточно ко спасению одно удаление от грехов, но потребны им и плоды достойные покаяния»^[1370].

Св. Амвросий: «кто приносит покаяние, тот не только должен омывать грех свой слезами, но покрывать прежние прегрешения лучшими делами, чтобы грех ему не вменялся»^[1371].

3. Вера во Иисуса Христа и надежда на Его милосердие. Ибо о сам вси пророцы свидетельствуют, оставление грехов прияти именем его всякому верующему в онь (Деян. 10, 43), и несть иного имене под небесем данного в человецех, о немже подобает спастися нам (4, 12). Он один примирил нас с Богом своею крестною смертию (Рим. 5, 1. 2; 8, 24. 25), один есть вечный наш Первосвященник, темже и спасти до конца может приходящих чрез него к Богу, всегда жив сый, во еже ходатайствовати о нас (Евр. 7, 25). След., без веры во Христа Спасителя и надежды на Него, как бы ни было глубоко наше сокрушение о грехах и твердо наше намерение исправить свою жизнь, мы никогда не удостоились бы получить от Бога отпущение грехов (снес. §§ 153. 197).

4. Устное исповедание грехов пред священником^[1372]. Необходимость этого исповедания сама собою очевидна из того, что разрешить грехи в таинстве покаяния должен священник, а чтобы разрешить или не разрешить какие–либо грехи, надобно наперед знать их. И так как сам Господь даровал пастырям Церкви Божественную власть вязать и решить (Иоан 20, 22. 23), и, без сомнения, не с тою целию, чтобы они вязали и решили по безотчетному произволу, но чтобы, напротив, отпускали грехи именно тем, кому можно отпустить, судя по свойству их раскаяния и по степени их грехов, а не отпускали тем, которые окажутся недостойными прощения, по своей ли нераскаянности или по тяжести своих преступлений: то исповедание грехов пред пастырями Церкви в таинстве покаяния, необходимо предполагаемое Богодарованною им властию вязать и решить, справедливо должно считать учреждением Божественным.

В Церкви постоянно существовало и соблюдаемо было это учреждение. Св. Ириней повествует, как некоторые жены, увлеченные в ересь и нечестие гностиками, при своем возвращении в Церковь, исповедали (εξωμολογήσαντο) и грехи свои и заблуждения, — а другие, не желая подвергнуться этому испытанию, впали в отчаяние^[1373]. Тертуллиан вооружается против тех, которые, из ложного стыда, не хотели исповедывать грехов своих, и замечает, что можно укрыться от людей, но от Бога нельзя, что лучше быть разрешенным открыто, нежели осужденным втайне, и что не исповедающие грехов своих погибнут точно так же, как погибает больной, из стыда не открывающий болезни своей врачу, который бы мог исцелить его^[1374]. Св. Киприан в одном месте жалуется на некоторых священников, дерзавших допускать к свящ. трапезе людей, которые впали в тяжкие преступления, но не исповедали их, не раскаялись^[1375]; в другом восхваляет искренность и чистосердечие, с какими многие верующие открывали совесть свою пред священниками, исповедывали пред ними духовные раны свои, и просили спасительного врачевания^[1376]; в третьем умоляет Христиан исповедывать грехи свои в настоящей жизни, пока еще возможно получить разрешение их от священника^[1377]. Столько же ясно говорил в третьем веке об этом исповедании грехов Ориген. У него читаем, например: «есть еще отпущение грехов, хотя тяжкое и трудное, чрез покаяние, когда грешник омывает слезами ложе свое (Пс. 6, 7), и бывают ему слезы хлебом день и ночь (Пс. 41, 4), и когда он не стыдится открыть свой грех пред священником Господним и просит у него врачевства»^[1378]. Или: «если согрешили мы, то должны говорить: беззаконие мое познах, и греха моего непокрых, рех: исповем на мя беззакония моя Господеви (Пс. 31, 5). Если сделаем это и откроем свои грехи не только Богу, но и тем, кои могут врачевать язвы и грехи наши, то изгладит наши грехи говорящий: се отъях, яко облак, беззакония твоя и, яко примрак, грехи твоя (Ис. 44, 22)»^[1379]. В четверхом веке тоже самое проповедывали: св. Василий и св. Афанасий великие, — свидетельства их мы уже видели^[1380], — св. Амвросий^[1381], св. Иаков низибийский^[1382] и св. Григорий нисский. Последний внушает кающемуся: «пролей предо мною горькие и обильные слезы, да и я соединю мои слезы с твоими; в соучастника и общника твоей скорби прими священника, как отца… Священник столько сокрушается о грехе того, кого имеет по вере вместо сына, сколько скорбел Иаков, узрев одежду Иосифа… Почему на родившего тебя в Боге ты должен полагаться более, нежели на родивших тебя по телу. Смело показывай ему свои сокровенности; открывай ему тайны духа, как тайные раны врачу: он позаботится и о твоем здравии»^[1383]. Не находя нужным приводить свидетельства других, последующих писателей о рассматриваемой нами истине^[1384], заметим, что несомненное подтверждение еe представляют правила целых Соборов, поместных и вселенских, определяющие обстоятельства исповеди, образ, время, место и проч. Так, второе правило лаодикийского Собора гласит: «впадающих в различные согрешения, и пребывающих в молитве, исповедании и покаянии, и от злых дел совершенно обращающихся, после того, как по мере согрешения дано им время покаяния, ради милосердия и благости Божией, вводити в общение»^[1385]. В 102 правиле Собора трулльского читаем: «приявшие от Бога власть решити и вязати, должны рассматривати качество греха и готовность согрешившего ко обращению, и тако употребляти приличное недугу врачевание, дабы, не соблюдая меры в том и в другом, не утратить спасения недугующего».

§ 225.

Видимая сторона таинства покаяния, невидимые его действия и их обширность.

Когда, таким образом, кающийся Христианин, с искренним сокрушением о своих грехах, с твердым намерением впредь исправить свою жизнь, с живою верою во Христа Спасителя и надеждою на Него, приходит к пастырю Церкви и исповедует пред ним свои беззакония: служитель Божий внимает исповеданию, и именем Господа Иисуса разрешает, отпускает, прощает все грехи истинно кающегося. Следовательно:

1. К видимой стороне таинства покаяния относятся существенные действия: а) исповедание грехов, которое произносит кающийся Христианин пред священнослужителем, и — б) разрешение грехов, произносимое священнослужителем, по выслушании исповеди. Это разрешение, по чину православной Церкви, выражает священнослужитель в следующих словах: «Господь и Бог наш Иисус Христос. благодатию и щедротеми своего человеколюбия, да простит ти, чадо, вся согрешения твоя, и аз недостойный иерей, властию Его, данною мне, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во имя Отца и Сына и Св. Духа. Аминь».

2. Невидимые, благодатные действия таинства покаяния суть:

а) непосредственное — отпущение грехов и оправдание (Иоан. 20, 23; снес. Лук. 18, 13. 14; Езек. 18, 21; Иоил. 2, 31), и вслед за тем — б) примирение с Богом (Лук. 15, 17–24; снес. Рим. 5, 1. 2; 2 Кор. 5, 19), в) освобождение от вечных наказаний за грехи и надежда на вечное спасение (Лук. 19, 7–9; 23, 42. 43). Мысль об этих действиях, которую мы уже не раз встречали в изречениях отеческих, прежде приведенных, ясно выражают также:

Св. Василий великий: «Оскверненный каким–нибудь грехом, хотя в настоящее время теряет чистоту, но в будущем не лишается надежды очищения чрез покаяние»^[1386]. «Если обнажим грех исповедию, то сделаем его сухим троскотом, достойным того, чтобы пояден был очистительным огнем^[1387].

Св. Иоанн Златоуст: «Плотские родители никакой не могут оказать помощи детям своим, когда сии оскорбят какого–нибудь знаменитого и сильного человека; но священники примиряют духовных чад своих не с вельможами, не с царями, а с раздраженным Богом»^[1388]. «Согрешил ты? Войди в церковь, и загладь свой грех. Сколько бы ты ни падал на площади, — всякий раз встаешь: так сколько раз ни согрешишь, — покайся во грехе, не отчаивайся; согрешишь в другой раз, в другой раз покайся, чтобы по нерадению совсем не потерять тебе надежды на обещанные блага. Ты в глубокой старости, и — согрешил? — войди (в церковь), покайся: здесь врачебница, а не судилище; здесь не истязуют, но дают прощение в грехах»^[1389].

Cв. Лев, папа Римский: «Многоразличное милосердие Божие до того снисходит падениям человеческим, что не только чрез благодать крещения, но и чрез врачевство покаяния восстановляется надежда жизни вечной, и те, которые не соблюли дара возрождения, осуждая самих себя собственным приговором, достигают отпущения грехов, хотя по устроению Божественной благодати, не иначе могут удостаиваться этой милости Божией, как только по предстательству священников… Весьма полезно и необходимо, чтобы виновность грехов прежде последнего дня была разрешаема священническою молитвою»^[1390].

3. Должно знать, что невидимые действия благодати в таинстве покаяния, по своей обширности и могуществу, простираются на все беззакония человеческие, и нет греха, который бы не мог быть прощен людям, если только они искренно в нам покаются и исповедают его с живою верою в Господа Иисуса и надеждою на Его заслуги. Не приидох бо призвати праведники, но грешники на покаяние (Матф. 9, 13; 18, 11); несть воля пред Отцем вашим небесным, да погибнет един от малых… (18, 14), — говорил Спаситель, — и, как ни велико было грехопадение ап. Петра, простил и его, когда он истинно покаялся. Долготерпит Господь на нас, учили также св. Апостолы, не хотя, да кто погибнет, но да вси в покаяние приидут (2 Петр. 3, 9). Аще кто согрешит, ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа праведника. И той очищение есть о гресех наших, не о наших же точию, но и о всего мiра (1 Иоан. 2, 1. 2). Аще исповедаем грехи наша, верен есть и праведен, да оставит нам грехи наша, и очистит нас от всякия неправды (— 1, 9). И известно, что св. Петр призывал к покаянию даже тех иудеев, которые распяли истинного Мессию (Деян. 2, 28. 37. 38), и потом призывал Симона волхва. родоначальника всех еретиков (Деян. 8, 22); а св. Павел разрешил и покаявшегося кровосмесителя, подвергнув его предварительно только временному отлучению (2 Кор. 2, 7). Если же в Слове Божием упоминается о хуле на Духа Святого, которая не отпустится человеком (Матф. 12, 31), и о грехе смертном, о прощении которого не заповедано даже молиться (1 Иоан. 5, 16): то надобно помнить, что под именем первой разумеется упорное противление очевидной истине Божией^[1391], совершенное неверие^[1392] и нераскаянность^[1393], а под именем последнего также жестоковыйное восстание на благочестие и истину, и упорное пребывание в неисправлении^[1394]. След., в том и другом случае предполагается только нравственная невозможность отпущения грехов, — невозможность со стороны самих грешников, а не со стороны благодати. А коль скоро и в этих грехах грешники искренно раскаются: они получат прощение от Бога. «Ибо, говорит св. Златоуст о хуле на Св. Духа. и сия вина была отпущена раскаявшимся. Многие из тех, которые изрыгали хулы на Духа, впоследствии уверовали, и все им было отпущено»^[1395]. Равным образом Отцы седьмого вселенского Собора говорят о возможности прощения грехов смертных: «грех к смерти есть, когда некие, согрешая, в неисправлении пребывают. Горше же сего то, когда жестоковыйно восстают на благочестие и истину, предпочитая мамону послушанию пред Богом, и не держася Его уставов и правил. В таковых нет Господа Иисуса, аще не смирятся, и не изтрезвятся от своего грехопадения. Подобает им паче приступати к Богу, и с сокрушенным сердцем просити оставления греха сего и прощения, а не тщеславитися даянием неправедным. Ибо близ Господь сокрушенных сердцем (Пс. 33, 19)» (правил. 5).

Св. православная Церковь ясно выразила это верование свое в возможность отпущения всех грехов чрез таинство покаяния, когда, во–первых, осудила монтанистов, утверждавших, будто она не имеет власти разрешать в покаянии некоторых грехов тяжких, каковы: идолослужение, человекоубийство, плотская нечистота; во–вторых, осудила новациан, которые сначала отнимали у Церкви власть сию по отношению к одним отпадшим от веры во время гонений, а потом и по отношению ко всем грехам смертным^[1396] и даже простительным^[1397]; наконец, когда на соборах определила правила, по которым, хотя грешники подвергаются разным, иногда весьма тяжким, епитимиям за свои грехи, но, после надлежащего исполнения епитимий, непременно удостаиваются разрешения своих грехов, как бы велики они ни были^[1398].

§ 226.

Епитимии, их происхождение и употребление в Церкви.

1. Под именем епитимий (επιτίμια) разумеются запрещения или наказания (2 Кор. 2, 6), которые, по правилам церковным, священнослужитель, как духовный врач, определяет некоторым из кающихся Христиан для уврачевания их нравственных болезней (Всел. Соб. VI, прав. 102). Таковы, например, известнейшие роды епитимий: пост особенный сверх положенного для всех, ежедневное хождение во храм на все службы церковные, молитва домашняя, соединенная с определенным числом поклонов, раздаяние милостыни, путешествия к св. местам, отлучение от причастия св. таин на большее или меньшее время (Прав. исп. ч. 1, отв. на вопр. 113). Епитимии назначаются не всем, а только некоторым кающимся Христианам: именно тем, которым, по тяжести ли и качеству их грехов, или по свойству покаяния, оказываются нужными эти духовные врачевства для совершенного их исцеления (св. Григ. нисск. прав. 5).

2. Власть налагать епитимии на некоторых кающихся и как бы связывать их на время своими запрещениями Церковь получила от самого Господа вместе с тем, как получила от Него власть и отпущать грехи. Ибо Господь сказал св. Апостолам, а след., и их преемникам, не только: елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех, но и: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси (Матф. 18, 18),·— не только: имже отпустите грехи, отпустятся им, но вместе: и имже держите, держатся (Иоан. 20, 23). Св. Апостолы, действительно, и пользовались этою властию. Так св. Павел, услышав о появившемся между коринфскими Христианами кровосмеснике, и желая его уврачевать, подвергнул беззаконника самой строгой епитимии, повелел отлучить его от Церкви, предать таковаго сатане во измождение плоти, да дух спасется (1 Кор. 5, 1–5), — и потом, когда епитимия произвела спасительное действие и виновный покаялся, простил его и заповедал Коринфянам снова принять покаявшегося в церковное общение (2 Кор. 2, 6–8).

3. Св. Церковь, по преемству от св. Апостолов, также употребляла епитимии с самого начала своего существования. Это известно:

а) Из свидетельств св. Иринея, Тертуллиана, Киприана^[1399] и постановлений Апостольских^[1400].

б) Из чина общественного покаяния, существовавшего в древней Церкви. По этому чину кающиеся подразделялись на четыре класса, из которых каждый стоял под особенною епитимиею: на класс плачущих, которые не имели права присутствовать при общественном Богослужении, и находились распростертыми на паперти церковной и с плачем просили входивших в храм молиться за них Богу; на класс слушающих, которым дозволялось входить в притвор церковный и участвовать в слушании св. Писания и поучений, пока совершалась литургия оглашенных; на класс коленопреклоненных, входивших в самый храм и присутствовавших при богослужении несколько долее, но обыкновенно стоявших на коленах у дверей храма; и на класс купностоящих, которые стояли вместе с верными в продолжении всей литургии, но не могли участвовать с ними в причащении св. Христовых таин^[1401].

в) Из многочисленных правил, соборных и отеческих, касательно разного рода епитимий, их свойств, степеней, перемен и под.^[1402].

§ 227.

Значение епитимий.

Епитимии, хотя, по существу своему, суть наказания, но, по значению, наказания только исправительные, врачебные, отеческие (παιδεία), точно такие, о каких говорит Апостол: егоже любит Господь, наказует (παιδεύει) (Евр. 12, 6), и в другом месте: от Господа наказует (παιδευόμεθα), да не и с мiром осудимся (1 Кор. 12, 32). А отнюдь не наказания в собственном смысле (τιμωρία), как учит римская Церковь, которые будто бы должен временно понести кающийся грешник, чтобы удовлетворить за грехи свои оскорбленной правде Божией^[1403]. Короче: епитимии — врачевства от грехов, а не вознаграждения, не удовлетворения за грехи вечной правде^[1404].

I. В доказательство первой мысли, определяющей истинное значение епитимий, призываем во свидетели:

1) Св. Апостола Павла. Он, как мы видели, наложил тяжкое наказание на коринфского кровосмесника, которое сам же назвал епитимиею, — повелел отлучить такового от Церкви, предати сатане во имождение плоти… с какою же целию? Да дух спасетися (1 Кор. 5, 1–5). И потом, как только заметил, что епитимия произвела в грешнике скорбь, раскаяние, тотчас снял ее (2 Кор. 2, 7). След., Апостол наказывал не для того, чтобы собственно наказать и чрез наказание удовлетворить правде Божией, а чтобы исправить, и когда врачевство благотворно подействовало, отнять его, именно потому, чтобы дальнейшее употребление его, как уже излишнего, вместо пользы, не причинило только вреда больному, да не како многою (чрезмерною) скорбию пожерт будет таковый (2 Кор. 2, 7)^[1405].

2) Правила св. Соборов, вселенских и поместных, и св. Отцов. Из этих правил с непререкаемою ясностию видно: а) что. древние учители церкви если считали епитимии за наказания, то за наказания только исправительные, и прямо называли их духовными врачевствами; б) что, налагая епитимии на грешников, не о том заботились, липе бы только справедливо наказать, одного больше, другого меньше, по мере преступлений каждого, для надлежащего удовлетворения правде Божией за грехи, а чтобы именно приспособить епитимии, как врачевства, к свойству и степени духовных болезней; в) что единственною целию епитимий пред Богом и пред Церковию признавали не какое–либо удовлетворение правде Божией за грехи а только уврачевание грешников, предохранение их от грехов на будущее время; г) что, потому, не дожидались непременно, пока грешник понесет сполна определенное ему наказание, и таким образом удовлетворит правде Божией, а, напротив, если замечали благотворное влияние этих наказаний на грешника, уменьшали их, сокращали время епитимий или даже совсем снимали их; д) что, наконец, епитимии налагали не за все грехи, а только за некоторые важнейшие, и след., вовсе не считали епитимий за удовлетворения правде Божией: иначе такого удовлетворения, хотя в различной степени, надлежало бы требовать за каждый грех, большой или малый. Вот некоторые извлечения из означенных правил:

«Приявшие от Бога власть вязать и решити должны рассматривати качество греха, и готовность согрешившего ко обращению, и тако употребляти приличное недугу врачевание, дабы, не соблюдая меры в том и в другом, не утратити спасения недугующего. Ибо не одинаков есть недуг греха, но различен и многообразен, и производит многие отрасли вреда, из которых зло обильно развивается, и далее распространяется, доколе не будет остановлено силою врачующего» — (VI всел. прав. 102; снес. I всел. пр. 12; Анкир. пр. 5; Карфаген. 52).

«Почему духовное врачебное искусство являющему подобает, во–первых, рассматривати расположение согрешившего и наблюдати, к здравию ли он направляется, или, напротив, собственными нравами привлекает к себе болезнь, и како между тем учреждает свое поведение: и аще врачу не сопротивляется, и душевную рану чрез приложение предписанных врачевств заживляет: в таком случае по достоинству возмеревати ему милосердие» (там же; снес. Васил. вел. прав. 3).

«Ибо у Бога и у приявшего пастырское водительство все попечение о том, дабы овцу заблудшую возвратити, и уязвленную змием уврачевати. Не должно ниже гнати по стремнинам отчаяния, ниже опускати бразды к расслаблению жизни и к небрежению: но должно непременно, которым–либо образом, или посредством суровых и вяжущих, или посредством более мягких и легких врачебных средств, противодействовати недугу, и к заживлению раны подвизатися: и плоды покаяния испытывати и мудро управляти человеком, призываемым к горнему просвещению» (там же).

«Как в телесном врачевании цель врачебного искусства есть едина, возвращение здравия болящему, а образ врачевания различен: ибо по различию недугов к каждой болезни прилагается приличный способ лечения: так и в других болезнях, по множеству и разнообразию страстей, необходимым делается многообразное целебное попечение, которое соответственно недугу производит врачевание…. Посему хотящий приложить приличное врачевство к недугующей части души, должен, во–первых, рассмотреть, в которой части произошла болезнь; потом к страждущей, по приличию, прилагать врачевство так, чтобы не было, по незнанию врачевательного способа, подаваемо врачевство единой части, когда болезнь находится в другой» (Григор. нисск. Прав. 1).

«Во всяком роде преступления, прежде всего смотреть должно, каково расположение врачуемого, и ко уврачеванию достаточным почитати не время (ибо какое исцеление может быти от времени?), но произволение того, который врачует себя покаянием» ( Григор. нисск. прав. 8). «Для проходящих покаяние ревностнее, и житием своим показующих возвращение ко благому, позволительно устрояющему полезное в церковном домостроительстве, сократити время слушания и скорее приводити оных к обращению: подобно сократити время и сего, и скорее допустити до приобщения, сообразно с тем, как он собственным испытанием дознает состояние врачуемого» (— прав. 4). «По усмотрению обращения сократится для него продолжение епитимии, так что, вместо девяти, за каждый степень покаяния положатся или осмь, или седмь, или шесть, или токмо пять лет, аще великостию покаяния упреждает он время, и ревностию в исправлении себя превосходит тех, кои в продолжительное время менее деятельно очищают себя от скверн Таким образом, аще будет истинное обращение, но да не соблюдается число лет, но с сокращением времени да ведется кающийся к возвращению в Церковь и к причастию святых Таин» (— прав. 5, снес. I всел. прав. 12; Васил. вел. пр. 74).

«Много бывает от раздражения греховных дел и всяких зол. Но отцем нашим угодно было о иных из них не входити во многую подробность, и не признали они требующим многого попечения врачевание всех согрешений, от раздражения происходящих. Писание возбраняет не токмо легкую рану, но и всякое злоречие или хуление (Кол. 3, 8; Еф. 4, 31), и все подобное от раздражения происходящее: но они токмо противу зло-

деяния убийства положили предохранение в епитимиях» (— прав. 5).

А чтобы понять, каким образом епитимии могут служить врачевствеми против духовных болезней, — для этого надобно взять во внимание следующее:

а) Епитимии, как наказания церковные, естественно смиряют гордость грешника, научают его глубже сознать свою виновность пред Богом и пред Церковию, возбуждают в нам ненависть ко грехам и желание исправиться. И след., епитимии указывают кающимся Христианам определенное поприще для дальнейшего упражнения и большего укрепления всех тех благих чувствований и намерений, какие имеют кающиеся во время самого покаяния, и которые должны послужить началом в деле их исправления. Припомним только четыре степени кающихся, существовавшие в древней Церкви.

б) Епитимии, большею частию, состоят из каких–либо благочестивых упражнений, которые прямо бывают направлены против известных страстей и пороков грешника, и потому непосредственно способствуют к искоренению их. Так, человеку невоздержному и сластолюбцу назначается епитимиею воздержание, пост; скупому или хищнику — раздаяние милостыни^[1406]; рассеянному и гоняющемуся за мирскими удовольствиями — частое хождение в церковь, чтение св. Писания, домашняя молитва и под. Очевидно, что чем более каждый из этих грешников будет с благим расположением выполнять назначенную ему епитимию, тем более он будет отвыкать от прежних своих слабостей и наклонностей, и приобретать противоположный навык.

в) Епитимии, как наказания церковные, поражая одних грешников, вразумляют и устрашают других, и тем предохраняют их от подобных грехов, способствуют к исправлению нравов между членами Церкви, и вместе к ограждению еe канонов и постановлений против своеволия и непослушания заблуждающих чад^[1407].

I. Несправедливо учение римской Церкви, будто епитимии суть наказания в собственном смысле, хоть и временные, которые должен потерпеть кающийся, чтобы принести за грехи свои некоторое удовлетворение правде Божией. Это —

1) Противно Христианскому учению об удовлетворении правде Божией и об оправдании грешника. Слово Божие учит, что полное и совершенное удовлетворение правде Божией за все грехи рода человеческого принес однажды навсегда Христос Спаситель; что Он потерпел всю тяжесть страданий, каким должны были подвергнуться грешники за свои беззакония (Ис. 53, 5; Рим. 3, 25; Кол. 1, 20; 1 Петр. 2, 24; 1 Иоан. 2, 2), И соделался вечным первосвященником, который спасти до конца может приходящих чрез него к Богу, всегда жив сый, во еже ходатайствовати о них (Евр. 7, 25) (§ 153). Учит с другой стороны, что для оправдания грешников пред Богом, т. е. для усвоения ими искупительных заслуг Христа Спасителя, требуются от самих грешников два условия: во–первых, покаяние и вера: покайтеся и веруйте во евангелие (Марк. 1, 15; Деян. 2, 38), — и мы во Христа Иисуса веровахом, да оправдимся от веры Христовы (Гал. 2, 16; Рим. 8, 24. 25; 10, 9); и во–вторых, как свидетельства и плоды покаяния и веры, добрые дела: от дел оправдается человек, а не от веры единыя (Иак 2, 24); о Христе бо Иисусе ни обрезание что может, ни необрезание, но вера любовию поспешествуема (Гал. 5, 6; Матф. 7, 21); не слышателие бо закона праведни пред Богом, но творцы закона (сии) оправдятся (Рим. 2, 13) (§§ 197. 198). Исполнением этих условий, которыми усвояются заслуги И. Христа, человек–грешник может действительно умилостивлять Бога и удовлетворять Eму; не в том однакож смысле, будто бы покаяние, вера и добрые дела человека имели пред Богом значение искупительной жертвы сами по себе, а в том единственно, что ими усвояются нам готовые заслуги нашего Искупителя, вполне удовлетворившего за нас правде Божией. Но утверждать, чтобы еще сами грешники кающиеся, кроме живой веры и добрых дел, необходимых для усвоения заслуг Спасителя, должны были претерпевать какие–либо наказания собственно для удовлетворения правде Божией за свои грехи, значит выражать одно из двух: или то, что Спаситель недостаточно пострадал за грешников, что удовлетворение, принесенное Им за грехи всего мiра, еще неполно и надобно восполнять его страданиями самих кающихся грешников; или то, что вера и добрые дела человека недостаточны для усвоения ему заслуг Спасителя…

Иначе, значит ниспровергать христианское учение об искуплении и оправдании.

Если же св. Иоанн Креститель требовал от кающихся грешников плодов достойных покаяния (Матф. 3, 8)^[1408]: то под этими плодами разумелись отнюдь не наказания для удовлетворения правде Божией за прежние грехи, а добрые дела, которые бы свидетельствовали об искренности раскаяния грешников, и которые, повторим, действительно могут умилостивлять и в известном смысле удовлетворять Бога. Иоанн Креститель, как сам он объясняет свое требование, именно внушал кающимся переменить свой прежний порочный образ жизни, исполнять впредь свои обязанности и действовать благочестиво (Лук. 3, 8–15). Равным образом, если говорится в Писании, что Ниневитяне, после проповеди пророка Ионы, всеобщим постом и горькими слезами заслужили себе прощение от Бога (Ион. 3, 10), что Навуходоносору заповедано было искупить грехи свои милостынями (Дан. 4, 24), и что вообще милостыня очищает от греха и избавляет от смерти (Тов. 4, 10)^[1409]: то никак нельзя утверждать, будто все означенные средства имели цену в очах небесного Судии сами по себе, как удовлетворения Его правде, а не потому единственно, что они служили пред Ним и могут служить живыми свидетельствами искреннего раскаяния грешников и плодами их обращения к Богу. В чем и выражаться истинному раскаянию человека, как не в слезах, не в воздыханиях, не в молитве, не в посте, не в милостынях и других благочестивых действиях? Сам Господь подтвердил это, когда сказал: обратитеся ко мне всем сердцем вашим, в посте, и в плачи и в рыдании. И расторгните сердца ваша, а не ризы ваша, и обратитеся ко Господу Богу вашему: яко милостив и щедр есть, долготерпелив и многомилостив, и раскаявайся о злобах (Иоил. 2, 12. 13). Богу приятно собственно истинное раскаяние грешника, выражающееся в посте, молитве, милостынях и под.^[1410], и Он прощает в этом случае грехи единственно по своей бесконечной благости к кающимся, а отнюдь не по своей правде, которая будто бы удовлетворяется означенными действиями. Такою ли ничтожною ценою могли удовлетворять Ниневитяне и Навуходоносор за все грехи свои бесконечной правде?

2) Противно понятию о правде Божией. Если, как веруют и латиняне, ей принесена уже вполне достаточная и даже преизбыточествующая жертва за все грехи мiра Христом Спасителем (Гал. 3, 13 и др.), а между тем требуется еще, чтобы и грешники кающиеся не только веровали в Спасителя для усвоения себе Его заслуг (Рим. 3, 26), и приносили плоды достойные покаяния, но сами претерпевали, по крайней мере, временные наказания за грехи свои для удовлетворения вечной правде: то значит, она за одни и те же грехи наказывает два раза, приемлет двукратное удовлетворение. Если, во–вторых, действительно необходимы, по суду вечной правды, такие удовлетворения и со стороны самих кающихся грешников: то, без сомнения, со стороны всех грешников и за все грехи, хотя в различной степени, соответственно различию грехов, — а между тем латиняне учат, что такие наказания временные назначаются вечною правдою только некоторым грешникам, более виновным, тогда как другим прощаются в покаянии и грехи и всякое наказание. Если, наконец, — скажем опять, — необходимы такие удовлетворения правде Божией и со стороны самих грешников кающихся: то, без сомнения, необходимы и тогда, когда грешники в первый раз ищут себе очищения от грехов в таинстве крещения, и тогда, когда желают очиститься в другой раз в купели покаяния, хотя в последнем случае удовлетворения должны быть больше, потому что и кающиеся виновнее. А между тем латиняне учат, что в крещении Бог прощает грешникам и все грехи и всякое наказание, не требуя от них никакого удовлетворения; требует же удовлетворения только в таинстве покаяния от грешников–христиан, как более виновных, и прощая им грехи и вечные наказания за грехи, не всегда прощает наказания временные^[1411]. Иное дело утверждать, что грешник, и получивши отпущение грехов в таинстве покаяния, должен еще принести плоды, достойные покаяния, должен очистить себя от всякой скверны плоти и духа и исправить свой образ жизни, и что для этой цели Бог может посылать и налагать на грешника разные наказания, сам ли непосредственно или чрез пастырей Церкви. Но это уже будут наказания врачебные, имеющие целью нравственную пользу самих наказываемых.

Напрасно указывают латиняне в доказательство своего учения на примеры Адама (Прем. 10, 1; Быт. 3, 10), Моисея, Аарона (Числ. 20, 11. 12. 24; Втор. 32, 49) и особенно Давида (2 Цар. 12, 13), которым хотя Бог простил грехи, но и определил временные наказания^[1412]. Почему все эти наказания мы назовем действиями грозного Судии, требующего возмездия за оскорбление Его правды, а не действиями милосердного Отца, который, прощая своего преступного сына, если и наказывает его, то единственно для его же собственного исправления, для предохранения его впредь от подобных преступлений, или, по крайней мере, для примера другим детям? Должно помнить, что св. Писание строго различает между наказаниями, которыми Бог поражает нечестивых, и наказаниями, какие посылает Он на верных Eму и обращающихся к Нему всем сердцем: первые представляет оно действиями гнева Божия и правды, требующей удовлетворения (Иер. 23, 19; Рим. 1, 18 и др.); последние — наказаниями отеческими (παιδεϋματα), врачебными, посылаемыми только для исправления людей, для удержания их от зла хотя страхом наказаний, для укрепления в добре и подобных целей (1 Кор. 11, 32; Евр. 12, 6–8; 1 Петр. 1, 6. 7; Иак. 1, 12). Аз, ихже аще люблю, говорит сам Господь, обличаю и наказую (παιδεύω), и тут же показывает цель этих наказаний: ревнуй убо и покайся (Апок. 3, 19). Потому и св. Павел, вместе с Соломоном (Притч. 3, 11), наставляет верных не пренебрегать наказаниями Божиими: сыне мой, не пренемогай наказанием Господним, ниже ослабей, от него обличаем (Евр. 12, 5).

3) Противно учению всей древней Церкви. Есть весьма много правил соборных и отеческих касательно епитимий, — и ни в одном из них они не называются удовлетворениями за грехи, а только врачевствеми от грехов, как мы уже видели^[1413]. Тоже самое учение излагали отцы Церкви и в своих частных писаниях. Например, один из вселенских учителей, св. Иоанн Златоуст, так много рассуждавший о покаянии, со всею ясностию проповедует —

а) Что Бог отпущает грехи и Христианам кающимся, т. е. грехи, совершенные после крещения, без всяких наказаний. «Блудный сын представляет собою образ падших после крещения; а что он означает падших после крещения, видно вот откуда: он называется сыном, а сыном никто не может назваться без крещения. Он и жил в доме отеческом, и получил долю во всем отеческом имуществе, а прежде крещения нельзя воспользоваться отеческим достоянием, ни получить наследство. Таким образом все это указывает нам на сословие верных… Когда же блудный сын, ушедши на чужую сторону и дознавши опытом, как гибельно удаление из дома отеческого, возвратился, — отец не позлопамятствовал, но принял его с распростертыми руками. Отчего же так? От того, что он был отец, а не судья. И вот уже ликования и пиршества, и праздники, и светел и радостен стал весь дом! Что говоришь? это ли плата за порок? Не за порок, человек, но за возвращение (в дом); не за грех, но за покаяние; не за худые дела, но за исправление. И что еще больше, — когда старший сын огорчился этим, отец и его ласково успокоил, говоря: ты всегда со мною еси, а сей изгибл бе, и обретеся, мертв бе, и оживе (Лук. 15, 31. 32). Когда, говорит, нужно спасти погибавшего, то тут время не суда и строгого исследования, но только человеколюбия и прощения. Ни один врач, вместо того, чтобы дать лекарство больному, не подвергает его взысканиям и наказанию за беспорядочную жизнь… Итак, зная, что (Бог) не только не отвращается от обращающихся, но и принимает их не хуже добродетельных; что не только не подвергает наказанию, но и Сам идет отыскивать заблудших и, найдя их, радуется (о них) более, чем о тех, которые были в безопасности, не будем ни отчаиваться о грехах, ни излишне надеяться на добрые дела».

И в другой беседе: «Божественное Писание говорит: глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися (Ис. 43, 26): скажи грех, чтобы разрешить грех. Для этого не нужны ни труд, ни многословие, ни денежная издержка, ничто другое подобное: скажи слово, откройся в грехе, и скажи: я согрешил»^[1414].

б) Что чрез покаяние и самоосуждение мы можем, если захочем, освобождаться не только от вечных, но и от временных наказаний, и Бог подвергает нас последним только тогда, когда мы сами не хочем каяться, притом — с целию уврачевать нас от грехов. « Аще быхом себе разсуждали, говорит Апостол, не быхом осуждени были (1 Кор. 11, 31). Не сказал: если бы мы наказывали себя и терпели за вину (εί έκολάζομεν εαυτούς, εί έτιμαρούμεθα), но только: если бы мы захотели сознать грехи, осудить самих себя и исповедать беззакония, — то мы освободились бы и от здешнего (καί τής ένταύθα) и от будущего наказания (τιμωρίας). Ибо осуждающий себя вдвойне умилостивляет Бога: и тем, что сознает грехи, и тем, что становится менее склонным ко греху на будущее время, А поелику мы не хотим сделать и сего легкого, как следовало бы сделать: то, не желая осудить нас с мiром, но щадя нас, Бог наказывает нас здесь, где и наказание временно, и велико утешение, — так как возможно и очищение от грехов, и остается сладостная надежда, которая облегчает настоящее. Посему, желая вместе утешить слабых, а других сделать ревностнее, (Апостол) и говорит: судими же от Господа наказуемся^[1415]. Не сказал: подвергаемся казни (κολαζομεθα); не сказал: поражаемся, как преступники (τιμωρούμεθα), но наказуемся, как дети (παιδευόμεθα). Ибо это бывает более увещанием, нежели обвинением, более врачевством, нежели наказанием, более исправлением, нежели биением»^[1416].

в) Что весь долг пастырей–духовников состоит в том, чтобы врачевать грешников от грехов наказаниями и другими мереми, а не собственно казнить за грехи. «Христианам преимущественно пред всеми запрещается — насилием исправлять падающих во грехи. Мірские судии великую оказывают власть над людьми, преступающими законы, и удерживают их от преступлений, против воли их. Но в Церкви должно обращать на лучший путь жизни не притеснением, а убеждением. Да и законы не дали нам такой власти, чтобы запрещать грешникам грешить; но если бы и дали, мы ни в каком случае не можем воспользоваться ею: поелику Бог награждает только тех, которые воздерживаются от греха свободно, а не по принуждению. Посему требуется много искусства на то, чтобы немощные, повинуясь убеждениям, произвольно согласились принять врачевство от священников, и еще более, чтобы и благодарили их за врачевание. Ибо если кто, быв связан, разорвет узы и предастся бегу (а всякий, имея свободу, может это сделать), тот увеличит для себя зло. Если презрит слова, подобно железу рассекающие; таковым презрением прибавит себе новую рану, и причина к врачевству обратится в причину тягчайшей болезни. А с принуждением и против желания больного никто не может лечить его. Что же делать? Если снисходительно поступить с тем, кого должно подвергнуть лечению жестокому, и не разрешать глубже раны тому, кто имеет нужду в сам: то рана частию заживет, а частию нет… Почему пастырю надобно иметь много благоразумия и много очей, дабы отвсюду обозревать состояние души. Ибо как многие приходят в ожесточение и отчаиваются в своем спасении потому, что не могут переносить жестокого врачевания; так напротив есть и такие, кои, не быв достойно наказаны за грехи, приходят в небрежение, становятся развращеннее, и грешат с большею смелостию. Итак долг священника есть: ничего не оставлять без испытания, но при строгом исследовании всего избирать средства, согласные с состоянием душ, дабы старание не осталось без успеха»^[1417].

г) Что, наконец, молитва, милостыня и другие благочестивые упражнения, назначаемые грешникам в качестве епитимий, суть только разные пути покаяния, разные целительные средства для уврачевания язв духовных. «Сказали мы, что есть многие и различные пути покаяния, чтобы легко было для нас спасение… Ты грешник? Войди в церковь, скажи: я согрешил, и — загладишь грех. В пример представили мы и Давида, который согрешил, и загладил грех. Потом предложили и другой путь, т. е. плач о грехе, и говорили: какой это труд? Не нужно ни потратить денег, ни пройти длинный путь, ни сделать что–либо другое подобное, а надобно только поплакать о грехе… Затем указали мы и третий путь покаяния, и представили из Писания фарисея и мытаря, — то есть, что фарисей, надменно похвалившись, лишился праведности, а мытарь, показав чувство смирения, вышел с плодом праведности и, не употребив никакого труда, сделался праведным, — дал слова, а получил дела. Теперь пойдем дальше, и представим четвертый путь покаяния. Какой же это путь? Это милостыня, царица добродетелей, весьма скоро возводящая людей на самое небо, наилучшая защитница»^[1418]. «Но есть для тебя и другой путь покаяния, также весьма удобный, чрез который можешь освободиться от грехов. Молись каждый час, не изнемогай в молитве, и неленостно умоляй человеколюбие Божие, а Бог не отвратится от постоянно молящегося, но простят тебе грехи твои и исполнит прошения твоя»^[1419]. «Перечти же, сколько целительных средств для уврачевания твоих язв, прикладывай все их одно за другим непрестанно: самоуничижение, исповедание, непамятозлобие, благодарение за посылаемые на тебя скорби, вспомоществование бедным деньгами и вещами, наконец непрестанную молитву… Итак будем ли мы достойны какого–либо извинения, когда, имея столько путей, возводящих на небо, и столько средств для уврачевания язв душевных, полученных после крещения, остаемся в сих язвах»?^[1420].

Правда, некоторые из древних учителей на западе, каковы Тертуллиан, Киприан, Амвросий и Авгуcтин, иногда называли епитимии удовлетворениями^[1421]; но не в том смысле, будто епитимии служат сами по себе какою–либо искупительною ценою или жертвою за грехи для Божественного правосудия, а в том, что они, как отеческие наказания, возбуждают в грешниках истинное раскаяние, которым умилостивляется Отец небесный; и как благочестивые упражнения представляют кающимся поприще и случай выразить и засвидетельствовать пред Богом всю истинность и глубину своего раскаяния, которое одно собственно и удовлетворяет Его^[1422]. Так, Тертуллиан, говоря о необходимости исповеди, совершавшейся в первенствующей Церкви всенародно, и предписывавшей грешникам разные степени епитимии, выражается: «удовлетворение соразмеряется с исповедию (в означенном смысле), от исповеди рождается раскаяние, раскаянием умилостивляется Бог»^[1423]. Св. Киприан увещевал падших: «обратимся к Господу всем сердцем, и выражая раскаяние во грехе истинными скорбями, будем молить милосердие Бога. Да повергнется пред Ним душа, да удовлетворит Eму сокрушение (illi moestitia satisfaciat), да возложится на Него вся надежда. Как мы должны просить Его, Он сам сказал: обратитеся ко мне всем сердцем вашим, в посте и в плачи и в рыдании, и расторгните сердца ваша, а не ризы ваша (Иоил. 2, 12). Обратимся к Господу всем сердцем: грех и оскорбление Его умилостивим о посте и в плачи и в рыдании, как Он сам увещевает… Приносите полное покаяние, докажите скорбь сокрушающейся и рыдающей вашей души… Тем пребывает покаяние, которое удовлетворяет, а кто отвергает покаяние во грехе, тот заключает дверь удовлетворения»^[1424]. Точно также и блаж. Августин, вслед за св. Амвросием^[1425], говорит, что кающийся грешник удовлетворяет Бога за грехи свои собственно слезами покаяния, жертвою сокрушенного и смиренного сердца^[1426].

§ 228.

Несправедливость учения римской Церкви об индульгенциях.

С падением учения римской Церкви об епитимиях, как временных наказаниях для удовлетворения правде Божией, неизбежно уже падает и учение означенной Церкви об индульгенциях (послаблениях или снисхождениях). Главные черты этого учения следующие: I) в таинстве покаяния Бог, отпуская кающимся грехи и вечные наказания за грехи, не всегда отпускает наказания временные, которые, будут ли наложены духовником (в епитимиях), или даже не наложены, непременно должны быть понесены грешником, здесь ли на земле, или за гробом в чистилище, для удовлетворения правде Божией; II) но так как человек слаб и силы его недостаточны для такой цели, то эти временные наказания могут быть снимаемы с него и заменяемы в очах вечной Правды преизбыточествующими заслугами Христа Спасителя и Святых, составляющими сокровищницу Церкви; III) влаcть делать эти заменения и таким образом освобождать грешников не только живых, но и умерших, от временных наказаний, т. е. власть давать индульгенции, принадлежит Церкви^[1427].

I. Несправедливость первой мысли мы уже видели: она противна Христианскому учению об удовлетворении правде Божией и оправдании грешника, противна учению всей древней Церкви, противна даже здравому понятию о правде Божией и прощении или отпущении грехов. Здесь остается только сказать:

1) Если епитимии не суть временные наказания, которые будто бы должен понести кающийся грешник для удовлетворения правде Божией: то нет нужды и снимать их, или точнее, нет нужды заменять их пред Богом преизбыточествующими заслугами Христа Спасителя и Святых. И след., учение об индульгенциях построено на песке.

2) Если, напротив, епитимии суть только наказания отеческие, имеющие целию уврачевание духовных болезней: то они, как врачевства, могут быть снимаемы, или ослабляемы, или заменяемы другими врачевствами собственно по состоянию врачуемых, как и предписывают правила св. Соборов и как доселе поступает православная Церковь. А снимать епитимии без внимания к нравственному состоянию врачуемых, давать индульгенции грешникам без разбора, исправились ли они или вовсе не исправились, значит злоупотреблять властию ко вреду самих же грешников.

3) Если действия епитимий, как наказаний врачебных, ограничиваются пределами настоящей жизни, когда грешники могут еще уврачеваться и исправиться, а не простираются в жизнь загробную^[1428]: то давать индульгенции в пользу умерших, для освобождения их из предполагаемого чистилища, совершенно излишне.

4) Снимать наказания можно только те, которые наложены на кого–либо; но снимать с грешника наказания, не наложенные на него, или и наложенные, только не нами, а самим Богом, например, в предполагаемом чистилище: это, с одной стороны, странно, с другой — противозаконно.

I. В рассуждении второй мысли должно заметить:

1) Заслуги Спасителя действительно бесконечны и составляют неистощимое сокровище благодати, оправдывающей и спасающей грешников. Но эти заслуги могут быть усвояемы и вменяемы людям только под условием их веры, истинного раскаяния во грехах и добрых дел, плодов веры и покаяния, или, по крайней мере, твердого намерения исправиться и впредь жить свято (§§ 197. 198), как и поступают пастыри православной Церкви при разрешении грешников в таинстве покаяния (§ 224). Но вменять заслуги Спасителя грешникам без исполнения означенных условий со стороны самих грешников, освобождать их, в силу этих заслуг, от наказаний за грехи, хоть и временных, которым однакож подвергает грешников сам Бог по свой правде, короче — давать людям индульгенции дело совершенно незаконное.

2) Заслуги Святых, как бы ни были велики, никогда нельзя считать сверх должными, преизбыточествующими, ненужными для них самих, и вменять другим людям, грешникам для оправдания их в очах правды Божией. Ибо, во–первых, все подвиги Святых не вполне принадлежат им, а совершались при помощи благодати Божией, и сами имеют цену пред судом вечной Правды от заслуг Христовых. Во–вторых, заповедь закона Евангельского, ведущая в живот, широка зело (Пс. 118, 96), так что, сколько бы ни исполнял ее человек, в ней всегда много будет оставаться такого, что еще им не исполнено. Будите совершени, якоже и Отец ваш небесный совершен есть (Матф. 5, 48): вот цель, к которой призываются и должны стремиться Христиане! Потому–то и такие мужи, каков был св. Апостол Павел, не почитали себя вполне совершенными и говорили: аз себе не у помышляю достигша: единоже задняя убо забывая, в предняя же простираяся, со усердием гоню к почести вышняго звания о Христе Иисусе (Фил. 3, 13. 14). Совершить что–либо сверх должное значило бы достигнуть высшего совершенства нежели какого требует вера Христова. В–третьих, надобно помнить, что в дому Отца небеснаго обители многи суть (Иоан. 14, 2). Умирает младенец вскоре после своего крещения, чистый и невинный: для него известная степень блаженства; умирает взрослый человек, успевший показать веру свою от дел и принести благие плоды: для него другая награда; отходит к Богу подвижник, проведший всю жизнь в трудах постничества и целомудрия, произвольной нищеты и глубочайшего самоуничижения: для такого человека еще иная, высшая степень блаженства. Следовательно, какие бы кто ни совершил добрые дела, какие бы ни оказал заслуги на земле, — за все эти заслуги будет должная, соответственная награда, и они никак не могут быть названы ненужными, излишними, бесполезными для самих праведников. В–четвертых, из того, что Бог щадил и всегда готов щадить грешников ради праведников (Быт. 18, 33; Исх. 33, 32. 33), не следует заключать^[1429], будто Он щадил и щадит первых за излишние заслуги последних, удовлетворяясь этими заслугами, и вменяя их грешникам, а не по другой причине. Праведники суть истинные, возлюбленные чада Его и други (Иоан. 15, 14. 15); все пути их для Него угодны (Пс. 1. 6); все желания их пред Ним благи (Притч. 11, 23); все их прошения и молитвы Eму приятны (Притч. 15. 29). Вот по этой-то любви к своим угодникам, и особенно по их ходатайству и мольбам, какие воссылают они к престолу Его за других, нередко с такою силою, что сами, как Моисей и Павел, желают быть лишенными царствия Божия ради ближних (Исх. 32, 32; Рим. 9, 3), Господь и щадит грешников, — щадит преступных чад своих по мольбам возлюбленных, истинно Eму благоугодивших; щадит, очевидно, по бесконечной своей благости к тем и другим, а не по правосудию, которое будто бы удовлетворяется за грехи первых преизбыточествующими заслугами последних.

3) В частности — по отношению к епитимиям. Пусть было бы даже справедливым, что есть преизбыточествующие заслуги Святых, и что эти заслуги, вместе с заслугами Спасителя, могут быть вменяемы грешникам для освобождения их от наказаний, определенных правдою Божиею; но так как епитимии не суть наказания, налагаемые на грешников для удовлетворения правде Божией, а суть целительные средства для уврачевания их духовных болезней: то и нельзя заменять епитимий означенными заслугами, несправедливо давать ради этих заслуг индульгенции грешникам и снимать с них духовные врачевства прежде, нежели они окажут благотворные действия.

I. Последнюю свою мысль латиняне основывают — а) на словах Спасителя, сказанных Апостолу Петру: и еже аще разрешиши на земли, будет разрешено на небеси (Матф. 16, 19), и б) на примере древней Церкви^[1430]. На это дадим ответ:

1) Правда, Апостол Петр, как и другие Апостолы и все пастыри Церкви (Матф. 18, 18; Иоан. 20, 22. 23), получили Божественную власть разрешать грешников, освобождать их от грехов и от наказаний за грехи. Но —

а) Не иначе, как во имя или в силу заслуг одного только Иисуса Христа, от которого они и прияли эту власть, и который, преподавая ее, сказал им: якоже посла мя Отец, и аз посылаю вы…, приимите Дух Свят, имже отпустите грехи, отпустятся им: и имже держите, держатся (Иоан. 20, 21–23). О заслугах же угодников Божиих здесь нет ни малейшего намека. След., разрешать грешников, и на основании каких–то сверх должных заслуг праведников, пастыри Церкви вовсе не имеют власти.

б) Не иначе, как только в таинстве или чрез таинство покаяния, и след., при известных условиях со стороны самих кающихся. Ибо, во–первых, на показанных словах Спасителя собственно и основывается таинство покаяния, по сознанию самих латинян; а во–вторых, разрешать грешников от грехов и от наказаний пастыри Церкви могут только благодатию Духа Святого (приимите Дух Свят, имже отпустите…), которая сообщается вообще чрез таинства и, в частности, для разрешения кающихся Христиан, чрез таинство покаяния. След., разрешать от грехов или от наказаний за грехи тех, которые не приступали к таинству покаяния, или и приступали, но без должных условий и истинно не раскаялись, давать индульгенции всем просящим без разбора — пастыри Церкви не имеют власти.

в) Тем более пастыри Церкви не вправе давать индульгенций в пользу умерших и разрешать их от грехов и от наказаний за грехи в (мнимом) чистилище своею властию, когда умершие не могут уже приступать к таинству покаяния и исполнять условий, требуемых от кающихся. Ныне и сами латиняне сознаются, что Церковь не может простирать своей разрешительной власти на души умерших, и что в заповеди Спасителя: еже аще разрешиши на земли, будет разрешено на небеси, слово — на земли должно быть относимо как к разрешающему, так и к разрешаемым^[1431]. А потому право своего первосвященника давать индульгенции и в пользу находящихся в чистилище основывают только на следующем умствовании: «все молитвы за умерших, приношение бескровной Жертвы, милостыни и другие благие дела полезны для умерших: почему же не могут быть полезны для них преизбыточествующие заслуги Иисуса Христа и Святых, прилагаемые к ним per modum suffragii, в качестве предстательства, т. е. чрез предложение этих заслуг папою Богу?»^[1432]. Так, заслуги Спасителя могут оказывать благотворное действие и на умерших, по бесконечной благости Божией: в силу этих заслуг полезны умершим и молитвы, воссылаемые за них живущими, и милостыни, и особенно приношение бескровной Жертвы. Но отсюда следует только, что и римский епископ подобно всем другим пастырям Церкви, в силу заслуг Спасителя, может и обязан молиться за умерших, особенно при совершении литургии, уповая на милосердие Божие и предоставляя власти самого Бога внимать или не внимать этим молитвам, разрешать или не разрешать грешников от наказания, а вовсе не следует, чтобы папа имел право давать, по своему усмотрению, индульгенции на освобождение из чистилища душ христианских.

2) Указывая на пример древней Церкви, римские учители утверждают^[1433]: а) «Апостол Павел дал индульгенцию грешнику и освободил его от временного наказания». Но св. Павел, как мы уже замечали, наложил на этого грешника епитимию собственно для его нравственного уврачевания, да дух спасется, а не для удовлетворения правде Божией, и снял врачевство, когда оно оказало свое действие и грешник истинно раскаялся (2 Кор. 2, 6. 7). Следовательно, здесь индульгенция в смысле римском вовсе не могла иметь места.

б) «Во дни Тертуллиана и Киприана Церковь нередко по ходатайству мучеников и исповедников прощала отпадших от веры, освобождала их от епитимий или наказаний, ими заслуженных, и таким образом являла свою власть давать индульгенции». Правда, предстоятели тогдашних Церквей много уважали св. страдальцев, и из уважения к их предстательству иногда принимали отпадших; но отнюдь не потому, что вменяли последним преизбыточествующие заслуги первых: ибо, и при ходатайстве мучеников, необходимым условием для прощения грешников было их раскаяние и исправление. «Может Господь, говорит св. Киприан, подробно рассуждавший об этом предмете, может милостиво прощать, по молитвам мучеников чрез посредство священников, но только кающемуся, трудящемуся, просящему^[1434], — тому, кто будет творить молитвы от всего сердца, плакать истинным плачем и слезами покаяния, преклонять Господа к помилованию постоянными добрыми делами»^[1435]. И вместе с тем св. Отец многократно увещавает падших, чтобы они не полагались на предстательство мучеников, а сами обращались к Богу всем сердцем, сами умоляли Его, умилостивляли Его искренним раскаянием и исправлением жизни^[1436], что без этого условия мученики ничего не могут для них сделать, не могут, как рабы, отпустить того, чем оскорблен сам Владыка^[1437], не могут и нравственно, вопреки воле Божией и Евангелию, ходатайствовать за кого–либо недостойного^[1438], и что их ходатайство приемлется, когда оно справедливо, и может быть исполнено священником согласно с волею Божиею^[1439]. С другой стороны — просит самих мучеников и исповедников обращать внимание на собственные заслуги каждого грешника, с осторожностью взвешивать его намерения, оценивать род и качество грехов^[1440], и ходатайствовать только за истинно кающихся и умилостивляющих Бога^[1441]. След., когда древняя Церковь прощала грешников по ходатайству мучеников и исповедников, то уважала собственно свидетельство последних, как людей вполне достойных еe веры об истинности раскаяния и обращения первых, а не потому прощала, будто вменяла преизбыточествующие заслуги св. Страдальцев грешникам.

в) «Древняя Церковь, налагая на грешников епитимии или временные наказания, нередко облегчала их, т. е. давала индульгенции, как видно из правил Собора анкирского и других». Но почему облегчала? Единственно по нравственному состоянию кающихся, — потому, что, смотря на епитимии, как на духовные врачевства, находила нужным и полезным для врачуемых или ослабить, или переменить, или увеличить, или и вовсе снять врачевство, — а отнюдь не по какому–либо вменению грешникам заслуг праведников. Довольно прочитать правило означенного анкирского Собора: «епископы да имеют власть, испытав образ обращения, человеколюбствовати, или большее время покаяния приложити. Паче всего да испытуется житие, предшествовавшее искушению и последовавшее за оным, и тако да размеряется человеколюбие» (прав. 5; снес. 7). То же самое подтверждают Собор никейский 1–й^[1442], св. Василий великий^[1443], св. Григорий нисский^[1444] и другие^[1445]. И замечательно, что в древности делалось снисхождение кающимся грешникам не вдруг, по наложении на них епитимий (как, напротив, было и теперь иногда бывает в церкви римской, особенно в юбилейные торжества, когда даются разрешения от наказаний даже прежде, нежели они будут наложены), а после продолжительного времени, в которое грешник успевал довольно испытать тяжесть своей вины и наказания и раскаяться^[1446]. Равным образом замечательно, что древние Соборы и Отцы, когда угрожала смерть находившимся под запрещением, разрешали их от церковного наказания, допускали к таинству причащения, а, по миновавии опасности, снова заставляли их нести прежде положенную епитимию^[1447]. Несомненный знак, что древняя Церковь смотрела на епитимии, не как на удовлетворения правде Божией, которые могли бы быть удобно заменены заслугами Спасителя и Святых, а как на меры исправительные, от которых освобождало одно условие — действительное исправление грешника.

Не имея, таким образом, ни малейшего основания ни в св. Писании, ни в св. Предании, как догмат римской Церкви, индульгенции оказываются вредными по отношению к христианской жизни: они подрывают истинное раскаяние во грехах, без разбора отнимают у грешников целительные средства, необходимые для уврачевания их духовных болезней, и, обольщая народ легкостью примирения с Богом и Церковью, способствовали и могут способствовать всеобщей порче нравов^[1448]. Не упоминаем уже о разных злоупотреблениях римской иерархии, бывших и всегда возможных при раздаянии индульгенций^[1449].

V.

О ТАИНСТВЕ ЕЛЕОСВЯЩЕНИЯ.

§ 229.

Связь с предыдущим, понятие о Елеосвящении и его названия.

Таинство покаяния, как благодатное врачевство, предназначено для всех Христиан, но только для исцеления одних болезней их духовных. Таинство елеосвящения есть другое спасительное врачевство, предназначенное для Христиан, больных по самому телу, и имеющее целию врачевать не одни болезни их духовные, но и телесные.

Такое понятие об елеосвящении дает нам православная Церковь, когда говорит: «Елеосвящение есть таинство, в котором, при помазании тела елеем, призывается на больного благодать Божия, исцеляющая немощи душевные и телесные» (Простр. хр. катих. ч. 1, чл. 10).

Это таинство издревле называлось и называется в православной Церкви елеем^[1450], святым елеем^[1451], елеем, соединенным с молитвою^[1452]; в нашем отечестве — елеосвящением, елеопомазанием, иногда, в просторечии, соборованием в соответствие тому, что совершается обыкновенно собором пастырей. Названия, данные елеосвящению собственно в римской Церкви, каковы: последнее помазание^[1453], таинство отходящих или умирающих^[1454], суть позднейшего происхождения и, как увидим, не совсем точны.

§ 230.

Божественное установление таинства Елеосвящения и его действительность.

I. О таинстве Елеосвящения со всею ясностию говорит в св. Писании св. апостол Иаков, когда, наставляя Христиан: злостраждет ли кто в вас; да молитву деет: благодушествует ли кто; да поет, непосредственно продолжает: болит ли кто в вас; да призовет пресвитеры церковныя, и да молитву сотворят над ним, помазавше его елеем, во имя Господне. И молитва веры спасет болящаго, и воздвигнет его Господь: и аще грехи сотворил есть, отпустятся ему (Иак. 5, 14. 15). Из этих слов равно открывается и божественное установление елеосвящения и действительность его, как таинства.

1. Божественное установление. Ибо, с одной стороны, очевидно из связи речи, что апостол говорит об елеопомазании не как о чем–то новом, чего прежде не знали Христиане, а только указывает им на это врачебное средство, как уже на существовавшее и общеизвестное между ними, которым и заповедует пользоваться в случае болезней. С другой же стороны, несомненно, что св. Апостолы ничего не проповедывали сами от себя (Гал. 1, 11. 12), но учили только тому, что заповедал им Господь Иисус (Матф. 28, 20), и что внушал Дух Божий (Иоан. 16, 13); известно, что они называли себя слугами Христовыми и только строителями, а не установителями таин Божиих (1 Кор. 4, 1). След., и Елеосвящение, заповедуемое здесь св. апостолом Иаковом Христианам, как таинственное врачевство от болезней телесных и душевных, заповедано самим Господом нашим И. Христом и Духом Божиим. Когда именно установил Господь это таинство, в Писании не находим: так как многое, чему учил и что совершил Он на земле, не предано письмени (Иоан. 21, 25). Но всего естественнее думать, что это таинство, как и два другие (крещение и покаяние), чрез которые даруется отпущение грехов, Господь установил уже по воскресении своем, когда дадеся Eму всяка власть на небеси и на земли (Матф. 28, 18), и когда Он деньми четыредесятьми являлся Апостолам и глаголал им, яже о царствии Божии (Деян. 1, 3), т. е. об устроении своей св. Церкви, существеннейшую часть которого и составляют таинства.

2. Действительность, как таинства. Ибо, кроме Божественного установления — первой необходимой черты всякого христианского таинства, Елеосвящению усвояются в представленных словах Апостола и две остальные черты: чувственный знак — помазание больных елеем с молитвою, и соединенное с этим чувственным знаком сверхчувственное действие благодати — отпущение грехов и исцеление болезней. Предполагать же, как предполагают неправомыслящие^[1455], будто св. Иаков говорит здесь об обыкновенном врачебном средстве от болезней, или о чрезвычайном даре исцелений, совершенно несправедливо.

Несправедлива первая мысль: потому что — а) какова бы ни была целительная сила елея, все же нельзя назвать его всеобщим врачевством от болезней, а св. Апостол говорит вообще: болит ли кто в вас, да…; б) помазать больного елеем, как обыкновенным врачевством, всего естественнее могли бы домашние его, или друзья, или всякий врач, к которому Писание не воспрещает обращаться (Сирах. 38, 1–5), а св. Апостол заповедует именно: да призовет пресвитеры церковныя…; в) вслед за тем целительная сила приписывается Апостолом не одному елею, но преимущественно молитве священнослужителей: да молитву сотворят над ним, помазавше его елеем во имя Господне, и молитва веры спасет болящаго, и воздвигнет его Господь; г) наконец, вместе с исцелением болезни соединяется отпущение грехов: и аще грехи сотворил есть, отпустятся ему, чего, без сомнения, никакое естественное врачевство даровать не может.

Несправедлива и последняя мысль. Ибо — а) дар чудесных врачеваний никогда не был привязан к определенному чувственному знаку, как известно из истории Спасителя и Апостолов (Иоан. 5, 8–9; Лук. 4, 40; Марк. 16, 18; Деян. 3, 6; 28, 8. 9), а св. Иаков указывает на один определенный знак — елей; б) обладавшие этим чрезвычайным даром могли только врачевать болезни, но не имели власти отпущать грехи, предоставленной от Спасителя одним Апостолам и их преемникам, а св. Иаков соединяет здесь с уврачеванием от болезней отпущение грехов; в) чрезвычайпыми дарами, след., и даром исцелений, обладали в век апостольский верующие всякого звания и состояния (1 Кор. 12, 7–12 и др.); потому за чудесным уврачеванием от болезней и надлежало бы обращаться собственно к тем лицем, которые обладали этим даром, какого бы звания они ни были, а св. Иаков заповедует для совершения елеопомазания призывать только пресвитеров церковных… Явно, что здесь речь не о чудесном целении, но об одном из священнодействий церковных, которые действительно, по учению Апостолов, могли совершать не все верующие (Евр. 5, 4), но только избранные служители Церкви (Еф. 4, 11. 12) и в частности пресвитеры (Деян. 20, 17. 18).

II. Не должно быть ни малейшего сомнения в том, что от дней апостольских таинство елеопомазания совершалось в Церкви: ибо Церковь не могла забыть, а тем более нарушить заповедь, так ясно преподанную Апостолом и столько спасительную для верующих. Но сохранились и некоторые свидетельства древних учителей, которые или только упоминают об елеосвящении, на основании слов св. апостола Иакова, или некоторыми чертами указывают на елеосвящение, как на особое тайнодействие, или даже прямо называют его таинством.

К числу первых принадлежат свидетельства:

Оригена. Перечислив разные средства к отпущению грехов, каковы: крещение, мученичество, племенная любовь к Богу и под., он продолжает: «есть ещѳ седьмое, впрочем тяжкое и трудное, отпущение грехов чрез покаяние, когда грешник омывает слезами ложе свое, и бывают ему слезы хлеб день и нощь (Пс. 41, 4), и когда он не стыдится исповедать грех свой пред священником Господним и просить врачевства, по слову сказавшего: исповем на мя беззаконие мое Господеви, и ты оставил еси нечестие сердца моего ». И вслед за тем присовокупляет: «в сем исполняется и то, что сказал апостол Иаков: болит ли кто в вас, да призовет пресвитеры церковныя и да возложат на него руки^[1456], помазавше елеем во имя Господне. И молитва веры спасет болящаго, и воздвигнет его Господь, и аще грехи сотворил есть, отпустятся ему (Иак. 5, 14. 15)»^[1457]. Ориген как бы не отделяет здесь елеосвящения от покаяния и говорит об одном непосредственно после другого; но это, без сомнения, потому, что и в древности елеосвящение совершалось, как доныне совершается, после покаяния и вслед за ним как бы нераздельно.

Св. Златоуста. Сравнивая священников, как духовных отцов, с плотскими родителями, он говорит: «эти не могут защитить детей своих и от телесной смерти, даже не всегда могут изгнать из тела их вторгнувшуюся болезнь: те, напротив, часто спасали болезненные души, долженствовавшие погибнуть, то подвергая их кроткому наказанию, то удерживая при самом начале от падения, не только учением и наставлением, но и помощию молитв. Ибо они имеют власть отпущать грехи не только тогда, когда возрождают нас, но и после, как сказано: болит ли кто в вас, да призовет пресвитеры церковныя, и да молитву сотворят над ним, помазавше его елеем во имя Господне. И молитва веры спасет болящего, и воздвигнет его Господь, и аще грехи сотворил есть, отпустятся ему (Иак. 5, 14. 15). Судя по связи речи и потому, что о таинстве покаяния, о власти священников вязать и решить, Святитель сказал несколько прежде и со всею обстоятельностию, для чего и привел слова — Иоан. 20, 23; Матф. 18, 18, — можем заключать, что здесь он говорит именно о таинстве елеосвящения, совершаемом только для больных^[1458].

Св. Кирилла, иерусалимского. Вооружаясь против волшебства, он дает такое наставление: «когда у тебя подвергнется болезни какая–либо часть тела, и если ты веришь в сии слова: Господь, Саваоф и другие, усвояемые Бож. Писанием Богу, как свойственные Его природе: тогда ты произноси эти слова, воссылая за себя молитвы. Ты поступишь гораздо лучше, нежели они (т. е. обращающиеся к волхвованию): ибо будешь воздавать славу не духам нечистым, но Богу. При этом я напомню тебе еще слова Божественного Писания: болит ли кто в вас, да призовет пресвитеры церковныя, и да молитву сотворят над ним, помазавше его елеем во имя Господа… и проч.»^[1459]. Замечательно, что св. Отец только напоминает об елеопомазании, как средстве, к которому должны обращаться Христиане в случае болезней, и след., предполагает это средство известным и действительно употреблявшимся в Церкви.

К свидетельством второго рода, более ясным, относятся слова:

Виктора, антиохийского пресвитера (V в.), который, изъясняя Евангельское повествование об Апостолах: и мазаху маслом многи недужныя, и изцелеваху (Марк. 6, 13), замечает: «о чем апостол Иаков говорит в своем каноническом послании, то не различествует от настоящего: ибо он пишет: болит ли кто в вас… Елей и болезни исцеляет, и бывает причиною света и веселия. Потому елей, употребляемый для помазания, знаменует и милость от Бога, и исцеление болезни, и просвещение сердца. Ибо все совершает молитва, как всякому известно, а елей служит только символом совершающегося»^[1460].

Цезария, также писателя V века. В одном слове своем он так наставляет Христиан: «всякий раз, когда постигнет какая–либо болезнь, пусть больной примет тело и кровь Христову и помажет тело свое, чтобы исполнились на нам слова Писания: болит ли кто… Видите, братие, кто в болезни прибегает к Церкви, тот удостаивается получить и здравие тела, и отпущение грехов»^[1461].

Наконец прямо называют елеосвящение таинством:

Иннокентий I, папа римский (V в.). Отвечая на вопрос: как понимать слова апостола Иакова: болит ли кто в вас… и проч., он говорит: «их, без сомнения, должно разуметь о верующих больных, которые могут быть помазываемы св. елеем хрисмы или помазания». И вслед за тем решая другой вопрос, может ли епископ совершать это помазание, продолжает: «нет причины сомневаться в возможности для епископа того, что несомненно может совершать пресвитер. О пресвитерах у Апостола сказано потому, что епископы, будучи удерживаемы занятиями, не ко всем больным могут ходить… Проходящим (церковное) покаяние нельзя сообщать этого помазания: потому что оно есть таинство. Ибо кому воспрещаются прочие таинства: как можно дозволить только одно?»^[1462].

Св. Григорий Двоеслов. В книге таинств он излагает самый чин елеосвящения со всеми молитвами и свящ. песнями. Здесь, при помазании больного св. елеем, священник между прочим говорит: «помазую тебя св. елеем во имя Отца и Сына и Св. Духа, да не скрывается в тебе дух нечистый…, но да обитает сила Христа Бога и Св. Духа, чтобы ты чрез совершение сего таинства (mysterii), — чрез помазание св. елеем и нашу молитву, силою св. Троицы уврачеванный, удостоился получить прежнее и совершенное здравие»^[1463].

Должно присовокупить, что таинство елеосвящения содержат в числе прочих таинств не только латиняне, отделившиеся от православной Церкви с девятого века, но и несториане и монофизиты^[1464], отлученные от нее еще третьим и четвертым вселенскими Соборами в пятом столетии.

§ 231.

Кому и кем может быть преподаваемо таинство Елеосвящения?

В тех же самых словах, которыми св. апостол Иаков засвидетельствовал Божественное установление таинства елеосвящения, вместе с его действительностью, он ясно указал и лица, которым может быть преподаваемо это таинство, и самых совершителей таинства.

1. О лицах первого рода св. Иаков выразился: болит ли (ασθενεί) кто в вас…, и далее: молитва веры спасет болящаго (κάμνοντα). След., таинство елеосвящения предназначено для Христиан только больных, и больных тяжело, страждущих, изнемогающих, как показывают употребленные Апостолом слова^[1465]. Но с другой стороны, было бы крайностью разуметь здесь одних умирающих или таких больных, которые находятся уже при самой кончине: ибо представленные слова Апостола, и по общему употреблению их на греческом языке, и по употреблению в св. Писании (Матф. 10, 8; 25, 36–39; Лук. 4, 40; 7, 10; 9, 2; Иоан. 4, 46; 5, 3; 11, 1 и др.), означают не одних умирающих, но вообще тяжко больных, след., и таких, которые имеют надежду на выздоровление. Потому несправедливо поступает Церковь римская, когда преподает таинство елеосвящения в виде напутствия только таким больным, которые находятся уже при смерти, почему и называет его последним помазанием, таинством отходящих или умирающих: обычай, явившийся, по сознанию самих латинян, не ранее двенадцатого века^[1466].

2. Совершителями таинства елеосвящения Апостол прямо называет пресвитеров: да призовет пресвитеры церковныя… Это, без сомнения, не значит, чтобы совершать елеосвящение не имели власти епископы, непосредственные преемники Апостолов, и по преимуществу раздаятели даров благодати; но св. Иаков упоминает об одних пресвитерах потому, как заметил папа Иннокентий I, что «епископы, будучи удерживаемы другими занятиями, не ко всем немощным могут ходить»^[1467]. Число пресвитеров для совершения елеопомазания, по древнему чину православной Церкви, обыкновенно назначается седмеричное^[1468]. Но так как это число у Апостола не определено и не относится к существу таинства: то иногда, по обстоятельствем, таинство совершалось и большим числом священников, и меньшим — до трех и до одного^[1469]. Церковь римская отступила и здесь от Церкви православной, предоставляя право освящать елей для таинства елеосвящения одним епископам^[1470], без всякого основания, тогда как Апостол вообще говорит при елеосвящении о пресвитерах церковных, даже не упоминая об епископах.

§ 232.

Видимая сторона таинства Елеосвящения и его невидимые, благодатные действия.

I. Видимую сторону таинства елеосвящения св. Апостол обозначает словами: да молитву сотворят над ним, помазавше его елеем во имя Господне. Т. е. сюда относятся:

1) Помазание больного елеем или древяным маслом. Елей этот предварительно освящается священнослужителями пред самым совершением таинства. И за тем они седмикратно, один за другим, помазуют болящего в виде креста на челе, ноздрях, ланитах, устах, персях и руках с обеих сторон.

2) Молитва веры, произносимая священнослужителями, при самом помазании больного. Она, по чину православной Церкви, читается так: «Отче святый, врачю душ и телес, пославый единороднаго Твоего Сына, Господа нашего И. Христа, всякий недуг исцеляющаго и от смерти избавляющаго, исцели и раба Твоего (имярек) от обдержащия его телесные немощи и оживотвори благодатию Христа Твоего» и проч.

II. Невидимые, благодатные действия елеосвящения суть:

1) Исцеление немощей телесных. Для больных телом собственно предназначено таинство елеопомазания: потому уврачевание телесных болезней и составляет самый первый благодатный плод этого таинства, как и говорит Апостол: болит ли кто в вас, да призовет…, и потом: и молитва веры спасет (σώσει) болящаго и воздвигнет (έγερεϊ) его Господь (Иак. 5, 14. 15). Не всегда бывает это действие от елеосвящения? Правда. Но — а) иногда действительно бывает, и больной мало–помалу выздоравливает совершенно и восстает с одра болезни. Еще чаще — б) опасно больной получает, по крайней мере, временное облегчение от болезни или подкрепление и возбуждение к перенесению ее, — а это есть также цель таинства елеосвящения: потому что глагол — εγείρω означает не только — воздвигаю, но и возбуждаю, одушевляю, подкрепляю^[1471]. Иногда же — в) приемлющие таинство елеосвящения не получают от него уврачевания болезней, может быть, потому же, почему и приемлющие таинство евхаристии, вместо спасительных от него плодов, только суд себе ядят и пиют (1 Кор. 11, 29), — т. е. по своему недостоинству, по отсутствию живой веры в Господа Иисуса, по жестокосердию. Наконец — г) желать или требовать, чтобы всякий раз, как только человек удостаивается елеосвящения, он исцелялся от своих болезней, значило бы требовать, чтобы он вовсе не умирал: а это противно самому плану нашего восстановления, по которому нам необходимо сложить с себя это греховное, мертвенное тело, чтобы со временем, по ту сторону гроба, облещися в бессмертное. Посему, приступая к таинству елеосвящения, всякий болящий должен всецело предаваться в волю Господа, который лучше нас знает, кому полезнее ниспослать исцеление от болезни и продолжить жизнь, и кому благовременно прекратить ее (Прем. 4, 11).

2) Исцеление немощей душевных. Сказав о первом, непосредственном действии елеосвящения на больного — уврачевании его болезней телесных, св. Иаков присовокупляет: и аще грехи сотворил есть, отпустятся ему. Этим условным выражением: аще грехи сотворил есть — Апостол, очевидно, предполагает, что больной прежде елеосвящения уже воспользовался другим очистительным средством от грехов — таинством покаяния: иначе представить больного безгрешным Апостол не мог (1 Иоан. 1, 8. 10). И доселе в православной Церкви каждый, приступающий к таинству елеосвящения, предварительно очищает себя от грехов чрез исповедание их пред отцом духовным^[1472]. Но так как во время тяжкой болезни, когда обыкновенно обращаются к таинству елеосвящения, человек не всегда способен, изнемогая телом и душою, принести истинное, совершенное раскаяние во грехах и вообще выполнить те условия, какие требуются от кающегося для получения разрешения от грехов; так как некоторые грехи, по немощи, он может исповедать не вполне, а другие и вовсе не исповедать по забвению; так как некоторые, особенно тяжкие грехи, и после исповеди могут сильно беспокоить совесть болящего: то милосердый Господь, собственно для такого рода больных, даровал еще особое врачевство к уврачеванию их немощей душевных в таинстве елеосвящения. Здесь за изнемогающего больного предстает пред Господом целый собор Его служителей, и молитвою веры от лица всей Церкви умоляет Его, премилосердаго, даровать немощному отпущение прегрешений и очистить совесть его от всякой скверны. «Молимся Тебе, взывают они между прочим, и просим в час сей: услыши моление наше и приими е, якоже кадило, приносимое Тебе, и посети раба Твоего, а аще что согреши словом, или делом, или помышлением, или в нощи, или во дни, или под клятву священническую, или своему проклятию подпаде…: Тебе просим и Тебе вси молим, ослаби, остави, прости, Боже, презирая беззакония его и грехи, и яже в ведении и неведении бывшие от него»… и проч.^[1473]. Таким образом отпущение грехов чрез таинство елеосвящения, назначенного собственно для тяжко больных, есть не что иное, как восполнение отпущения грехов в таинстве покаяния, — восполнение не по недостаточности самого покаяния для разрешения всех грехов, а по немощи больных воспользоваться этим спасительным врачевством во всей его полноте и спасительности.

Что же касается до учения римских католиков, которые смотрят на елеосвящение, преимущественно, как на предсмертное напутствие больного, укрепляющее его душу против ужасов смерти^[1474]: то учение это совершенно произвольно. Ни в заповеди св. апостола Иакова об елеосвящении, ни в чине елеосвящения, употребляющемся издревле в православной Церкви, ни в древнем чине самой Церкви западной, как он изложен у папы Григория великого, нет ни малейшего намека о предсмертном напутствии больного, а говорится только об исцелении его от болезней, об отпущении ему грехов. Мало того: общеизвестно, что древняя Церковь вселенская считала таким предсмертным напутствием для верующих не таинство елеосвящения, как в позднейшее время стала считать Церковь римская, но именно таинство тела и крови Господней с предшествующим ему таинством покаяния. Доказательство — в правилах св. Соборов^[1475] и св. Отцов^[1476]. Если же и можно когда–либо назвать таинство елеосвящения этим именем (как иногда оно и у нас называется): то в одних только тех случаях, когда Господу не угодно бывает воздвигнуть больного с одра болезни, и он вскоре умирает. Но и в этих случаях таинство елеосвящения может быть названо как бы предсмертным напутствием для больного не само по себе и не по существу своему, а потому, что обыкновенно преподается больному вместе с таинством покаяния и таинством Евхаристии, которые в собственном смысле и составляют напутствие к загробной жизни.

VI.

О ТАИНСТВE БРАКА.

§ 233.

Связь с предыдущим; брак, как установление Божие, и его цель; понятие о браке, как таинстве, и его названия.

1. Три таинства православной Церкви: крещение, миропомазание, причащение — предназначены для всех людей, чтобы каждый мог соделаться Христианином и потом преуспевать в христианском благочестии и достигнуть вечного спасения. Два другие таинства: покаяние и елеосвящение — предназначены для всех Христиан, как два спасительные врачевства, одно от болезней душевных, а другое от болезней телесных и вместе душевных. Но есть еще два таинства, учрежденные Господом, которые если не предназначены и необязательны для всех людей, если не необходимы для каждого из членов Церкви непосредственно, зато необходимы для целей Церкви вообще, для ее существования и процветания. Это — а) таинство брака, сообщающее известным лицам благодать к естественному рождению детей, будущих чад Церкви; и — б) таинство священства, сообщающее также особым лицам благодать к сверхъестественному рождению чад Церкви и воспитанию их для жизни вечной^[1477].

2. Брак можно рассматривать с двух сторон: как закон природы или установление Божие, и как таинство новозаветной Церкви, освящающее ныне, до падении человека, этот закон. Имея ввиду изложить учение о браке собственно в последнем смысле, мы однакож находим нужным, для раздельности понятий, предварительно сказать несколько слов о браке, как установлении Божием, и его цели.

Брак есть несомненно установление Божие, есть закон, положенный Творцем в самом устройстве человека, и потом утвержденный и раскрытый в сверхъестественном откровении. Свящ. бытописатель, излагая историю происхождения первых людей, свидетельствует: и сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его: мужа и жену сотвори их. И благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполните землю (Быт. 1, 27. 28). Говоря далее о происхождении, в частности, первой жены и о приведении еe к Адаму, повествует: и созда Господь Бог ребро, еже взя от Адама, в жену, и приведе ю ко Адаму. И рече Адам, просвещенный Духом Божиим (Матф. 19, 4–6): се ныне кость от костей моих, и плоть от плоти моея: сия наречется жена, яко от мужа своего взята бысть сия. Сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей: и будет два в плоть едину (2, 22–24). Все это было при самом начале мiра во дни невинности человека. После потопа, хотя род человеческий находился уже в состоянии падения, Бог однакож снова утвердил закон брака своим благословением точно так же, как и в начале: и благослови Бог Ноя, и сыны его, и рече им: раститеся и множитеся и наполните землю (Быт. 9, 1; снес. 7). В законе, данном чрез Моисея, находим строгие постановления, ограждающие неприкосновенность брачного союза, как установленного и благословенного Богом (Лев. 20, 10; Втор. 7, 14; 22, 22; 28, 11; снес. Малах. 2, 14–16). В новом завете эту истину подтвердил сам Христос Спаситель, когда на вопрос фарисеев, по всякой ли вине можно разводиться с женою, отвечал: несте ли чли, яко сотворивый искони, мужеский пол и женский сотворил я есть; и рече: сего ради оставит человек отца своего и матерь: и прилепится к жене своей, и будета оба в плоть едину. Якоже к тому неста два, но плоть едина: еже убо Бог сочета, человек да не разлучает (Матф. 19, 4–6). И еще прежде — когда почтил своим присутствием брачное торжество в Кане Галилейской и даже совершил здесь свое первое чудо (Иоан. 2, 1 и дал.). Ту же истину засвидетельствовали и св. Апостолы. Св. Павел в одном месте говорит: несоздан бысть муж жены ради… Обаче ни муж без жены, ни жена без мужа, о Господе. Якоже бо жена от мужа, сице и муж женою: вся же от Бога (1 Кор. 11, 9. 11. 12). В другом замечает: вдаяй браку свою деву, добре творит (— 7, 38). В третьем осуждает лжеучителей, которые из презрения к браку возбраняли женитися (1 Тим. 4, 1–3). Вслед за св. Апостолами Божественное установление и святость брака проповедывали и защищали св. Отцы и учители Церкви: Ириней, Климент александрийский, Мефодий, Тертуллиан, Иоанн Златоустый, Августин и многие другие^[1478], против последователей Менандра^[1479], Сатурнина, Карпократа, Василида^[1480], Маркиона^[1481], против енкратитов^[1482], манихеев^[1483] и других еретиков^[1484], отвергавших брак, производивших его от диавола и называвших состоянием, недостойным Христианина.

Цель Божественного установления брака двоякая. Во первых, умножение и сохранение человеческого рода, как видно из слов самого Бога, благословившего первозданную чету: мужа и жену сотвори их, повествует Моисей, и благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся и наполните землю (Быт. 1, 27. 28). В этой цели брака заключается и та, чтобы рождать и умножать чад для Церкви Божией^[1485], в состав которой призваны от начала все люди или весь род человеческий (§ 168). Во–вторых, взаимное вспомоществование супругов в прохождении настоящей жизни: и рече Бог: не добро быти человеку единому, сотворим ему помощника по нему (Быт. 2, 18)^[1486]. И сотворил Бог первую жену Еву из ребра Адама, чтобы, при таком единстве природы, они тем сильнее чувствовали в себе взаимную любовь и старались жить нераздельною жизнию (Быт. 2, 22–24). К этим двум целям брака, после падения человека, присоединилась еще третья, именно — служить обузданием возникших в человеческой природе греховных похотений и врачевством против беспорядочных влечений чувственности. Добро человеку, говорит Апостол, жене не прикасатися·, но блудодеяния ради кийждо свою жену да имать (1 Кор. 7, 1.2). И далее: глаголю же безбрачным и вдовицем, добро им есть, аще пребудут, якоже и аз. Аще ли не удержатся, да посягают: лучше бо есть женитися, нежели разжизатися (— 8. 9). Цель эту ясно указывали и древние учители Церкви^[1487].

3. Чтобы освятить, возвысить и укрепить закон брака, который сам по себе свят и чист по своему происхождению от Бога и по своим целям, но вследствие расстройства человеческой природы подвергся зловредному влиянию греха и многочисленным искажениям со стороны людей, предавшихся чувственности, — Господь Иисус благоволил установить в Церкви своей особое таинство, — таинство брака. Под именем этого таинства разумеется такое священнодействие, в котором лицам брачущимся, по объявлении ими пред Церковию обета взаимной супружеской верности, преподается свыше чрез благословение священнослужителя Божественная благодать, освящающая их брачный союз, возвышающая его в образ духовного соединения Христа с Церковию, и потом содействующая им к благословенному достижению всех целей брака. У нас это таинство называется еще Венчанием, по тем венцем, какие при совершении его бывают возлагаемы на главы жениха и невесты; у Греков и Латинян — и некоторыми другими именами^[1488].

§ 234.

Божественное установление таинства брака и его действительность.

Когда и как Господь установил таинство брака, — тогда ли, когда присутствовал на браке в Кане Галилейской (Иоан. 2, 1–11)^[1489], или когда, по поводу известного вопроса фарисеев, раскрывал истинное понятие о браке и сказал: еже убо Бог сочета, человек да не разлучает (Матф. 19, 3–12)^[1490], или уже по воскресении своем, когда деньми четыредесятьми являлся ученикам своим, и глаголал им, яже о царствии Божии, т. е. о том, что относилось к устроению Его Церкви (Деян. 1, 3), — Евангелия не упоминают: так как и ина многа, яже сотвори Иисус, не суть писана в книгах сих (Иоан. 20, 30; 21, 26). Но частию из писаний апостольских, а еще более из свящ. Предания мы несомненно убеждаемся, что таинство брака существовало в Церкви с самого еe происхождения, и след., ведет свое начало от самого Иисуса Христа.

I. В писаниях апостольских находим ясные немеки на существование таинства брака в Церкви апостольской. Так —

1) В послании к Ефесеям св. апостол Павел, излагая обязанность супруги–Христианки, говорит: жены, своим мужем повинуйтеся, якоже Господу: зане муж глава есть жены, якоже и Христос глава церкве…, якоже церковь повинуется Христу, такожде и жены своим мужем во всем (5, 22–24). Затем, излагая обязанности супруга–Христианина, продолжает: мужие, любите своя жены, якоже и Христос возлюби церковь, и себе предаде за ню (— 25). Наконец, желая объяснить самое основание этих супружеских обязанностей, указывает на существо супружеского союза и на то значение, какое он получил в Христианстве; сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину. Тайна сия велика есть: аз же глаголю во Христа и во Церковь (— 31. 32). Т. е. св. Апостол заповедует, чтобы жены христианские точно так же и в той же мере повиновались мужьям своим, как Церковь повинуется Христу, а мужья в такой же мере любили своих жен, в какой Христос возлюбил Церковь, — по тому именно, что супружеский союз их знаменует собою союз Христа с Церковию, и в этом отношении есть тайна и тайна великая. Если так: то, во–первых, спрашивается; что же могло соделать в Христианстве брачный союз двух лиц тайною и тайною великою, что могло дать ему такое глубокое значение, могло возвысить брак до образа союза Христа с Церковию? Не предположивши особого таинства или священнодействия в новозаветной Церкви, чрез которое освящается и запечатлевается брачный союз благодатию Христовою, мы не найдем удовлетворительного на это ответа. С другой стороны, если брачный союз двух лиц в Христианстве есть действительно, по самому существу своему, таинственный образ союза Христа с Церковию; а союз Христа с Церковию, без всякого сомнения, исполнен благодати и святости (Иоан. 1, 14; Еф. 5, 25): то необходимо предположить, что и брачный союз в Христианстве бывает освящаем и исполняется благодатию Христовою чрез какое–либо тайнодействие. Наконец, к тому же заключению приходим, когда обращаем внимание на обязанности, какие заповедует Апостол христианским супругам в рассматриваемом нами месте — повиноваться мужу в такой степени, в какой Церковь повинуется Христу, и любить жену в такой мере, в какой Христос возлюбил Церковь: этого не могли бы исполнить ни жена, ни муж, если бы, при самом вступлении в супружеский союз, не получали свыше особой благодати чрез известное таинство.

2) В другом своем послании св. апостол Павел, рассуждая о состоянии девственном и состоянии брачном, между прочим говорит: жена привязана есть законом, в елико время живет муж ея: аще же умрет муж ея, свободна есть, за негоже хощет, посягнути: точию о Господе (1 Кор. 7, 39). Вы–ражение: точию о Господе — естественно приводит к мысли, что брак христианский еще при Апостолах, в отличие от других брачных союзов, заключался о Господе, или во имя Господа, т. е. был делом веры и Церкви, и след., освящался и запечатлевался ими чрез какое–либо видимое священнодействие.

II. Св. Отцы и учители Церкви, блюстители апостольского предания, не оставляют никакого сомнения в этой истине. Свидетельства их можно разделить на два класса: в одних христианский брак представляется делом веры и Церкви, которое совершается и освящается при соучастии священнослужителей, чрез их благословение; в других — даже прямо называется таинством, сообщающим благодать.

Свидетельства первого рода представляют:

Св. Игнатий Богоносец: «подобает женящимся и выходящим замуж, чтобы союз их совершался по благословению епископа, — да будет брак о Господе, а не по вожделению»^[1491].

Св. Василий великий: «Мужие, любите жены (Еф. 5, 25), хотя вы чужды были друг другу, когда вступали в брачное общение! Сей узел естества, сие иго, возложенное с благословением, да будут единением для вас, бывших далекими»^[1492]!

Св. Григорий Богослов: «Если ты еще не сопрягся плотию: не страшись совершения; ты чист и по вступлении в брак. Я на себя беру ответственность; я сочетатель, я невестоводитель»^[1493].

Св. Амвросий: «Если самый брак должен быть освящаем покровом (velamine) и благословением священническим: то как может быть брак тем, где нет согласия веры»^[1494].

Собор карфагенский IV (398 г.): «Жених и невеста, когда имеют быть благословляемы от священника, да приводятся родителями своими или споручниками, — а, приняв благословение, да пребывают в ту ночь, из уважения к этому благословению, в девстве»^[1495].

Так же — Тертуллиан^[1496], Климент александрийский^[1497], папа Сириций^[1498] и папа Иннокентий I^[1499].

Свидетельства второго рода находим:

У Тертуллиана, который поставляет брак наряду с таинствами — крещением, миропомазанием и евхаристией в следующих словах: «Диавол, стараясь низвратить истину, подражает в языческих мистериях самим даже божественным таинствам: он и крестит некоторых, как своих последователей, обещая им очищение грехов чрез купель, и запечатлевает потом на челе воинов своих, и торжественно совершает приношение хлеба…, и даже поставляет верховного жреца при браке»^[1500].

У св. Иоанна Златоустого. Восставая против срамных песней и празднований, бывающих обыкновенно при браках, он говорит: «Зачем бесчестишь всенародно честное таинство брака? Все это надобно отвергнуть и учить дочь стыдливости с самого начала, и позвать священников, и чрез молитвы и благословения заключить союз супружества, чтобы умножалась любовь жениха и сохранялось целомудрие невесты, а всего более, чтобы в дом тот вошли дела добродетели и изгнаны были из него все коварства диавола, и чтобы они (супруги), соединяемые благодатию Божиею, провождали жизнь приятную»^[1501].

У св. Амвросия: «Мы признаем, что владыка и охранитель супружества есть Бог, который не потерпит, чтобы оскверняемо было чужое ложе. И кто сделает это, тот согрешит против Бога: ибо нарушит Его закон, изменит Его благодати. А так как согрешает против Бога, то и лишается участия в небесном таинстве»^[1502].

У св. Зенона веронийского: «Любовь супружеская двух людей чрез достоуважаемое таинство сочетавает в плоть едину»^[1503].

У блаж. Августина: «В нашем (христианском) браке более имеет силы святость таинства, нежели плодородие матери»^[1504]. «В Церкви предлагается не только союз брачный, но и таинство»^[1505].

Прибавим, что, кроме православной Церкви, брак считают в числе таинств не только римские Христиане, но и уклонившиеся от православия издревле, каковы: копты, армяне, марониты, абиссинцы, несториане^[1506], и тем ясно свидетельствуют, что в древней вселенской Церкви вера в таинство брака была всеобщею, повсеместною.

§ 235.

Видимая сторона таинства брака и невидимые действия.

I. К видимой стороне таинства брака относятся два существенные действия. Это, во–первых, торжественное свидетельство жениха и невесты пред лицом Церкви о том, что они вступают в брачный союз по добровольному взаимному согласию и сохранят супружескую верность до конца жизни. А во–вторых, торжественное благословение их брачного союза священником, когда он, возлагая венец на главу жениха, возглашает: «венчается раб Божий… рабе Божией… во имя Отца и Сына и Св. Духа »; потом возлагая венец на главу невесты, повторяет: «венчается раба Божия… рабу Божию… во имя Отца и Сына и Св. Духа», и наконец произнося краткую молитву к Богу: Господи Боже наш, славою и честию венчай я»^[1507], троекратно благословляет их обоих вместе.

II. Невидимые действия благодати, сообщаемой чрез таинство брака брачущимся, состоят вообще в том, что она соделывает, по выражению Апостола, самый союз их тайною великою, поколику соделывает его образом таинственного союза Христа с Церковию: тайна сия велика есть, говорит Апостол, аз же глаголю во Христа и во Церковь (Еф. 5, 32). И, следовательно, — в том, что благодать сия в частности —

1) Освящает и, так сказать, одухотворяет брачный союз двух лиц: ибо свят и духовен союз Христа с Церковию. Посему Апостол и говорит о христианском браке: честна женитьба и ложе нескверно (Евр. 13, 4), и заповедует христианским супругам: сия есть воля Божия, святость ваша, хранити себе самех от блуда: и ведети комуждо от вас свой сосуд стяжавати во святыни и чести (1 Сол. 4, 3. 4). Равным образом св. Златоуст, напоминая заповедь Апостола, чтобы супруг–христианин любил свою жену, а супруга–христианка боялась своего мужа (Еф. 5, 33), присовокупляет: «ибо каждый из них приял свое. Таков брак, бывающий о Христе, брак духовный и рождение духовное, не от кровей, не от болезней, подобно рождению Исаака, о котором говорит Писание: и престаша Сарре бывати женская (Быт. 18, 11). И брак не от страсти, не от тел, но весь духовный, потому что душа при этом соединяется с Богом союзом неизреченным, какой Он только один ведает: почему и сказано: прилепляяйся Господеви, един дух есть с Господем (1 Кор. 6, 17). Видишь, как заботится (Апостол), чтобы и плоть соединилась с плотию, и дух с духом»^[1508].

2) Скрепляет брачный союз двух лиц узами нерасторжимыми: ибо нерасторжим и вечен союз Христа с Церковию (Матф. 28, 20). И о христианском–то браке должно разуметь по преимуществу: еже Бог сочета, человек да не разлучает (Матф. 19, 6), — сочета не законом только брака, который (закон) Он даровал людям еще в начале и подтверждал в ветхозаветном откровении, но преимущественно своею благодатию, которую сообщает брачущимся чрез особое новозаветное таинство.

3) Наконец, содействует христианским супругам в продолжение всей жизни свято исполнять взаимные обязанности друг к другу, по высокому образцу святейшего союза Христа с Церковию. При этом только становятся понятными и удобоисполнимыми заповеди св. Апостола, чтобы муж и любили своя жены, якоже и Христос возлюби Церковь, и себе предаде за ню (Еф. 6, 25), а жены повиновались своим мужем во всем, якоже Церковь повинуется Христу (— 24). Подражать такому высокому образцу было бы не по силам человеку, если бы они не подкреплялись особою благодатию Божиею. Содействуя же в исполнении взаимных обязанностей христианским супругам, в продолжение всей их жизни, эта благодать тем самым уже содействует им и к достижению всех целей брачного союза, т. е. к благословенному рождению детей — будущих чад Церкви, к взаимному вспомоществованию во всем добром и к предохранению себя от связей незаконных или неблагословенных (§ 233).

§ 236.

Кто может совершать таинство брака, и что требуется от приступающих к этому таинству?

I. Власть совершать таинство брака, как и все другие таинства, с самого начала Христианства принадлежала пастырям Церкви, епископам и пресвитерам. Об этом, как мы видели, говорит еще св. Игнатий Богоносец, потом — Тертуллиан^[1509], и далее упоминают или даже ясно свидетельствуют: св. Василий великий, св. Григорий Богослов, св. Иоанн Златоустый^[1510], св. Амвросий^[1511], папы Сириций и Иннокентий^[1512], и целый собор пастырей, бывший в Карфагене^[1513]. К ним можно присовокупить еще: св. Тимофея александрийского^[1514], св. Феодора Студита, св. Никифора и Фотия, константинопольских патриархов^[1515] и т. д.

II. Лица, приступающие к таинству брака, по правилам православной Церкви:

1) Должны быть оба веры христианской. Ибо без веры во Христа нет в человеке и приемлемости для благодати Божией, сообщаемой чрез таинства (§ 197), и вообще пользоваться духовными дарами, какие предлагаются в царстве благодати Христовой, могут одни те, которые вступили уже в это царство чрез дверь крещения (Иоан. 3, 5). Посему брак с не верными (не христианами) Христианам запрещен (IV вселенск. Соб. прав. 14; VI вселенск. 72).

2) Должны быть веры православной, если не оба, то, по крайней мере, одно, т. е. жених или невеста. Иначе, как может быть принято с искреннею верою благословение Божие от служителя православной Церкви, когда нет веры к самой Церкви, раздаятельнице даров благодати? Но если хотя одно лицо из брачущихся православно: то ради этого одного низводится благословение Божие на союз брачущихся, так как оба они, по Слову Божию, становятся тогда в плоть едину (Матф. 19, 5). Низводится, однакож, под тем условием, чтобы неправославное лице никаким образом не касалось впредь веры лица православного, и чтобы имеющие произойти от них дети были воспитаны в православной вере (Соб. лаод. прав. 10. 31; IV всел. прав. 14; VI всел. пр. 72).

3) Должны находиться вне известных степеней родетва плотского и духовного, определенных правилами Церкви (VI всел. пр. 63. 54; неокесар. 2; Васил. вел. 23. 78. 87; Тимоф. 11).

4) Должны иметь взаимное добровольное согласие на вступление в брак. Это вытекает из самого существа брачного союза: оставит человек, сказал Господь, отца своего и матерь, и будета оба в плоть едину (Матф. 19, 5). Такое соединение двух лиц возможно только по силе свободной воли, движимой любовию, а отнюдь не по принуждению. Потому Церковь всегда торжественно вопрошает жениха и невесту пред самым их венчанием: по благому ли и непринужденному произволению вступают они в супружество. И только получив утвердительный ответ, благословляет их союз^[1516].

§ 237.

Свойства христианского брака, освящаемого таинством.

Свойства христианского брака, освящаемого таинством, суть: а) единичность, т. е. христианский брак есть союз только одного мужа и одной жены, и б) нерасторжимость.

1. Христианство решительно запрещает многоженство (πολυγαμία) и освящает таинством только союз двух лиц, одного мужа и одной жены (μονογαμία). Ибо таков первоначальный закон брака, положенный Творцом в самой природе человека, и тогда же выраженный праотцем рода человеческого, по вдохновению свыше. И сотвори Бог человека, повествует свящ. бытописатель, мужа и жену сотвори их (Быт. 1, 27). И далее: и созда Господь Бог ребро, еже взя от Адама, в жену, и приведе ю ко Адаму. И рече Адам: се ныне кость от костей моих, и плоть от плоти моея: сия наречется жена, яко от мужа своего взята бысть сия. Сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей: и будета два в плоть едину (2. 22–24; снес. Матф. 19, 4–6). Этот закон подтвердил и объяснил сам Христос Спаситель, когда сказал: сотворивый искони, мужеский пол и женский сотворил я есть, и рече: сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будета оба в плоть едину. Якоже ктому неста два, но плоть едина (Матф. 19, 4. 5). На этот же закон ясно указывал Христианам и св. апостол Павел, говоря: кийждо свою жену да имать… жена своим телом не владеет, но муж: такожде и муж своим телом не владеет, но жена (1 Кор. 7, 2. 4), и внушая христианским супругам, что их союз таинственно образует собою союз Христа с Церковию (Еф. 5, 23 и след.). Так учили потом об этом законе брака и все св. Отцы и учители Церкви^[1517].

Впрочем, запрещая иметь двух и многих жен, или мужей, в одно и тоже время, св. вера не возбраняет супругам вступать в другой брак в случае смерти кого–либо из них, хотя и отдает преимущество пред таким браком честному вдовству. Глаголю безбрачным и вдовицем, пишет св. Апостол, добро им есть, аще пребудут, якоже и аз. Аще ли не удержатся, да посягают: лучше, бо есть женитися, нежели разжизатися (1 Кор. 7, 8. 9). И затем: жена привязана есть законом, в елико время живет муж ея: аще же умрет муж ея, свободна есть, за ис негоже хощет посягнути: точию о Господе. Блаженнейша же есть, аще тако пребудет (— 39. 40; см. также Рим. 7, 2. 3; 1 Тим. 5. 14). Равным образом и св. Отцы никогда не возбраняля желающим вступать во второй брак^[1518]; но только видели в этом, на основании приведенных слов Апостола, одно снисхождение к человеческой немощи и недостаток христианского совершенства^[1519]. Потому и положили в своих правилах, чтобы вступающие во второй брак иногда несли церковное покаяние, как не соблюдшие воздержания, свойственного Христианам^[1520], чтобы самый брак сей совершался с меньшею церковною торжественностью, с отменением некоторых свящ. обрядов. употребляемых при первом браке^[1521], и чтобы второбрачные не были допускаемы к степеням церковной иерархии (1 Тим. 3, 3. 12; Тит. 1, 6)^[1522]. Что касается до третьего брака: то он, по там же правилам отеческим, хотя есть нечистота в Церкви, но лучше любодеяния, и потому дозволяется, только с епитимиею, большею против епитимии для двоебрачных; а четвертый брак, как многоженство, совершенно запрещается^[1523].

2. Второе свойство христианского брака — нерасторжимость также определяется из первоначального закона о браке, положенного Творцом в самой природе человека и объясненного Христом Спасителем. Когда фарисеи спросили Его: аще достоит человеку пустити жену свою по всякой вине, — Он отвечал: несте ли чли, яко сотворивый искони мужеский пол и женский сотворил я есть; и рече, сего ради оставит человек отца своего и матерь: и прилепится к жене своей, и будета оба в плоть едину. Якоже ктому неста два, но плоть едина: еже убо Бог сочета, человек да не разлучает. Когда Eму возразили, что Моисей заповедал отпускать жену и давать ей книгу распутную, — Господь сказал: Моисей по жестокосердию вашему повеле вам пустити жены ваша: из начала же не бысть тако (Матф. 19, 3–8; снес. Марк. 10, 2–9). Когда вслед за тем о том же спросили Его ученики, Он заметил: иже аще пустит жену свою, и оженится иною, прелюбы творит на ню: и аще жена пустит мужа, и посягнет за иного, прелюбы творит (Марк. 10, 11. 12; снес. Лук. 16, 18). Учение Господа о нерасторжимости брака проповедывали и св. Апостолы: оженившимся, пишет апостол Павел, завещаваю, не аз, но Господь, жене от мужа не разлучатися. Аще ли же и разлучится, да пребывает безбрачна, или да смирится с мужем своим: и мужу жены не отпущати (1 Кор. 7, 10. 11). И в другом месте: мужатая жена живу мужу привязана есть законом: аще ли же умрет муж ее, разрешится от закона мужескаго. Темже убо живу сущу прелюбодейца бывает, аще будет мужеви иному (Рим. 7, 2. 3). При столь ясном учении самого Спасителя и Его Апостола о нерасторжимости брака даже до смерти кого–либо из супругов, очень естественно, что и все учители Церкви единогласно возвещали ту же истину, например: св. Иустин мученик, Климент александрийский, св. Василий великий, св. Иоанн Златоустый, св. Епифаний, св. Кирилл александрийский и многие другие^[1524].

Один только случай указал Спаситель, когда позволяется расторжение брака. Это неверность, измена супружескому союзу кого–либо из супругов: иже аще пустит жену свою, разве словесе прелюбодейна, и оженится иною, прелюбы творит (Матф. 19, 9): всяк отпущаяй жену свою, разве словесе любодейнаго, творит ю прелюбодействовати (— 5, 32). И правила св. Соборов и св. Отцев также указывают только на один этот случай, дозволяющий расторжимость брака, хотя вместе с тем замечают, что даже в сам случае союз супругов может сохраниться в силе чрез их примирение и оставаться нерасторжимым^[1525].

VII.

О ТАИНСТВЕ СВЯЩЕНСТВА.

§ 238.

Связь с предыдущим; священство, как особое Богоучрежденное служение в Церкви (иерархия) и его три степени; понятие о священстве, как таинстве.

Излагая доселе учение о таинствах, мы о каждом из них замечали, что оно может быть совершаемо и преподаваемо верующим только пастырями Церкви, епископами и пресвитерами. Но для того, чтобы люди могли соделываться пастырями Христовой Церкви и получать власть совершать таинства, Господь учредил еще особое таинство, — таинство священства.

Священство понимается в двояком смысле: как особое сословие людей, особое служение в Церкви, известное под именем иерархии (священноначалия), и как особое священнодействие, чрез которое посвящаются и поставляются люди в это служение. В первом смысле священство мы уже рассматривали, и видели:

а) что сам Господь учредил иерархию, или чин пастырей^[1526], которых одних только уполномочил быть учителями в Церкви, священнодействователями и духовными управителями, а отнюдь не предоставил сего всем верующим (§ 172); б) что в этой иерархии три существенные, Богоучрежденные степени: первая и высшая — степень епископа, архиерея; вторая и подчиненная — степень пресвитера, иерея, священника; третья и еще низшая — степень диакона (§ 173), и — в) что все эти три степени иерархии поставлены в определенном отношении между собою и к пастве, и имеют определенное участие в общем их служении для Церкви (§ 174). Теперь скажем о священстве, как о таинстве.

Под именем священства, как таинства, разумеется такое священнодействие, в котором, чрез молитвенное возложение рук архиерейских на главу избранного лица, низводится на это лицо Божественная благодать, освящающая и поставляющая его на известную степень державной иерархии, и потом содействующая ему в прохождении его иерархических обязанностей. Называется еще это таинство рукоположением^[1527], таинственным рукоположением^[1528], возведением в (священный) сан^[1529], благословением пресвитерства^[1530], таинством святительским^[1531].

§ 239.

Божественное установление и действительность таинства священства.

I. Божественное установление таинства священства видно из действий св. Апостолов, которые сами, по наставлению от Духа Святого, воспоминавшего им все, что заповедал Господь Иисус (Иоан. 14, 26), совершали это таинство, и чрез возложение рук возводили на все три степени иерархии. Так, о рукоположении в сан епископа упоминает св. апостол Павел, заповедуя ученику своему Тимофею, епископу ефесскому: не неради о своем даровании, живущем в тебе, еже дано тебе бысть пророчеством с возложением рук священничества (1 Тим. 4, 14), и в другом послании: воспоминаю тебе возгревати дар Божий, живущий в тебе возложением руку моею (— 1, 6). О рукоположении в сан пресвитерский читаем в книге Деяний апостольских, повествующей, что апостолы Павел и Варнава, когда проходили с проповедию малоазийские города Листру, Иконию, Антиохию, то рукополагали им пресвитеры по вся церкви (14, 23). О рукоположении в сан диаконский читаем в той же свящ. книге, где говорится о первых седми диаконах: ихже поставиша пред апостолы, и помолившеся возложиша на ня руце (6, 6). Посему–то св. апостол Павел свидетельствует, что сам Господь дал Церкви своей не только апостолы, пророки, благовестники, но и пастыри и учители к совершению святых, в дело служения (Еф. 4, 11. 12), и прощаясь с пастырями ефесской церкви, сказал: внимайте себе и всему стаду, в немже вас Дух Святый постави епископы пасти церковь Господа и Бога (Деян. 20, 28). Из всех этих мест, взятых в совокупности, раскрывается и та истина, что священство есть действительное таинство. Ибо оно имеет не только божественное происхождение, но и особый чувственный знак — руковозложение, и чрез этот знак низводит на избранных особое дарование, особый дар Божий, так что они поставляются в свой сан самим Духом Святым; след., имеет все существенные признаки таинства.

II. Свидетели апостольского предания, св. Отцы и учители Церкви то изображают рукоположение, как таинство, говоря о невидимой благодати, сообщаемой чрез него лицем избранным, то даже прямо называют его таинством. Таковы, например:

Св. Василий великий: «отступившие от Церкви уже не имели на себе благодати Святого Духа. Ибо оскудело преподаяние благодати, потому что пресеклось законное преемство. Ибо первые отступившие получили посвящение от отцев, и, чрез возложение рук их, имели дарование духовное»^[1532].

Св. Иоанн Златоуст. На Деян. гл. 6, ст. 6: «Смотри, как точен дееписатель. Не говорит — как, но просто, что рукоположены были (седмь диаконов) с молитвою (εχειροτονήθησαν διά προσευχής): ибо Это и есть рукоположение (χειροτονία). Возлагает руку человек, а все делает Бог, и Его рука касается главы рукополагаемого, если он рукополагается, как должно»… И далее на ст. 8: «смотри, как один из седми был превосходнейший и имел первенство. Ибо хотя рукоположение было общее, но сей получил большую благодать. Прежде он не творил знамений, но уже тогда, как сделался известным; откуда видно, что недовольно одной благодати, но требуется и рукоположение, чтобы было приращение Духа. Хотя и прежде они были полны Духа, но имели Его от крещения»^[1533].

Св. Лев великий: «кроме важности обычая, который, как знаем, дошел до нас чрез апостольское предание, и св. Писание открывает, что когда, по повелению Св. Духа, Апостолы посылали Павла и Варнаву проповедывать Евангелие язычникам, тогда постившеся и помолившеся, возложиша руки на ни (Деян. 13, 3), да научимся, с каким благоговением должны стараться и дающие и приемлющие, чтобы таинство толикаго благословения не совершалось небрежно. Посему благочестивое и достохвальное окажешь повиновение апостольским уставем, если этот образ поставления священников сохранишь и по церквам, над которыми Госводь поставил тебя начальником»^[1534].

Отцы халкидонского Собора: «аще который епископ за деньги рукоположение учинит, и непродаваемую благодать обратит в продажу, и за деньги поставит епископа, или хорепископа, или пресвитера, или диакона, или иного коего от числящихся в клире, или произведет за деньги во иконома, или екдика, или паремонария, или вообще в какую–либо церковную должность, ради гнусного прибытка своего: таковый, быв обличен, яко на сие покусился, да будет подвержен лишению собственной степени»^[1535].

Блаж. Августин. Говоря о неповторяемости священства, против донатистов, он рассуждает: «не представляется никакой причины, почему тот, кто не может терять самого крещения, может терять право преподавать (крещение). Ибо то и другое есть таинство: то и другое преподается человеку чрез некоторое освящение, первое — когда он крещается, второе — когда он рукополагается»^[1536].

Достойно также замечания, что все христианские секты, существующие на Востоке и еще древле уклонившиеся от православия, единодушно признают священство одним из таинств Церкви^[1537].

§ 240.

Видимая сторона таинства священства, его невидимые действия и неповторяемость.

I. Видимую сторону таинства священства составляет рукоположение, соединенное с молитвою.

1) Рукоположение. Об этом свидетельствует св. Писание, которое говорит, что чрез рукоположение с самого начала совершалось посвящение и в сан епископа (1 Тим. 4, 14; 2 Тим. 1, 5), и в сан пресвитера (1 Тим. 5, 22; Тит. 1, 5), и в сан диакона (Деян. 6, 6). Свидетельствуют правила св. Апостол^[1538] и так называемые апостольские постановления^[1539]. Свидетельствуют вселенские и поместные Соборы: никейский 1–й (пр. 4 и 19), анкирский (прав. 13), антиохийский (пр. 10), халдиконский (пр. 6), карфагенский (прав. 36. 59. 100) и другие. Свидетельствуют, наконец, св. Отцы и учители Церкви порознь, упоминая в частности о поставлении чрез рукоположение в сан епископский^[1540], в сан пресвитерский^[1541], в сан диаконский^[1542].

2) Соединенные с молитвою. Так поступали сами св. Апостолы: помолившеся, они рукоположили первых седмь диаконов (Деян. 6, 6); помолившеся, рукополагали по вся церкви пресвитеры (14, 23). О молитве при рукоположении, в которой призывался Дух Святой на рукополагаемого, упоминают древние учители Церкви^[1543]. Эта молитва употребляется в православной Церкви и доселе, и читается так: «Божественная благодать, всегда немощная врачующи и оскудевающая восполняющи, проручествует такого–то благоговейнейшаго иподиакона в диакона (или диакона во пресвитера): помолимся убо о нам, да приидет на него благодать всесвятаго Духа»^[1544].

I. Невидимое действие таинства священства состоит в том, что чрез него, по молитве, действительно сообщается рукополагаемому божественная благодать, соответствующая его будущему служению, благодать священства. О ней, как мы уже видели,

а) ясно говорит св. апостол Павел епископу ефесскому Тимофею: не неради о своем даровании, живущем в тебе, еже дано тебе бысть пророчеством с возложением рук священничества (I Тим. 4, 14); воспоминаю тебе возгревати дар Божий, живущий в тебе возложением руку моею (2 Тим. 1, 6);

б) говорят, как о благодати непродаваемой — отцы халкидонского Собора (пр. 2), как о даровании духовном — св. Василий великий^[1545], как о приращении духа — св. Иоанн Златоустый^[1546]. Теперь послушаем еще свидетельства:

Св. Иоанна Златоуста: « воспоминаю тебе возгревати дар Божий, т. е. благодать Духа, которую получил ты для предстоятельства в Церкви, для знамений, для всего служения. Ибо от нас зависит погашать или возгревать ее»^[1547]. И в другом месте: «если кто размыслит, сколь важно то, чтобы, будучи еще человеком, обложенным плотию и кровию, присутствовать близ блаженного и бессмертного естества; то увидит ясно, какой чести удостоила священников благодать Духа. Ими совершается жертвоприношение, совершаются и другие высокие служения, относящиеся к достоинству и спасению нашему. Еще живут и обращаются на земле; а поставлены распоряжать небесным, и получили власть, которой не дал Бог ни Ангелам, ни Архангелам»^[1548].

Св. Григория нисского: «Сила слова соделывает и священника важным и досточтимым, отделяя его чрез новое благословение от сообщества многих. Быв вчера и прежде одним из простого народа, вдруг является он наставником, предстоятелем, учителем, совершителем сокровенных таинств, — и это делает, нимало не изменившись по телу или виду. Но, оставаясь по видимому там же, чем и был, он преобразился в невидимой душе к лучшему невидимою некоторою силою и благодатию»^[1549].

Св. Амвросия: «Кто дает благодать епископства, Бог, или человек? Без сомнения ответишь: Бог. Но Бог дает ее чрез человека. Человек возлагает руки, а Бог изливает благодать; священник возлагает смиренную десницу, а Бог благословляет всемощною десницею; епископ посвящает в сан, а Бог сообщает достоинство»^[1550].

Надобно заметить, что благодать священства хотя одна, но сообщается чрез таинство в различной степени: в меньшей степени диакону, в большей пресвитеру, еще в большей епископу, соответственно самому служению их в Церкви, так что, по силе полученных чрез рукоположение дарований, епископ есть и главный учитель, и первый священнодействователь, и главный правитель или архипастырь в своей частной церкви; пресвитер, получая всю власть свою чрез рукоположение от епископа, имеет власть учить, священнодействовать и духовно управлять только в своем приходе и в зависимости от епископа; а диаконы суть только способники и сослужители епископам и пресвитерам в их служении Церкви, сами же по себе не имеют власти ни учить, ни священнодействовать, ни управлять (см. §»174).

II. Благодать священства, сообщаемая чрез рукоположение, хотя в различной степени, диаконам, пресвитерам и епископам, и облекающая их известною мерою духовной власти, обитает в душе каждого из них неизменно: почему ни епископ, ни пресвитер, ни диакон в другой раз не рукополагаются в тот же сан, и таинство священства считается неповторяемым. На первую мысль указывает св. апостол Павел, когда двукратно напоминает епископу Тимофею о его даровании, живущем в нам (1 Тим. 4, 14), о даре Божием, живущем в нам (2 Тим. 1, 6). Последняя мысль раскрывается:

В 68 правиле св. Апостолов: «аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, приемлет от кого–либо второе рукоположение: да будет извержен от священного чина и он, и рукоположивый».

В 36 правиле Собора карфагенского: «на пресвитеров, или диаконов, обличенных в некоем тяжком грехе, неизбежно удаляющем от священнослужения, не возлагати рук, яко на кающихся, или яко на верных мирян, и не попускати им креститися вновь, и восходити на степень клира».

В 59 правиле того же Собора: «по данному нам поручению предлагаем и сие, определенное на Соборе, бывшем в Капуе, яко не позволительно быти перекрещиванию или перепоставлению».

Вообще Церковь постоянно держалась правила: ни в каком случае не повторять рукоположения, равно как и крещения, если только то и другое совершены правильно, хотя бы и в обществах неправославных. Посему не повторяла рукоположения даже над священнослужителями, обращавшимися к православию из некоторых сект раскольнических, как то: из общества кафаров^[1551] и донатистов^[1552], и ныне не повторяет над обращающимися от Церкви римской. Потому же Собор римский осудил Доната за вторичное рукоположение епископов и пресвитеров, падших во время гонений, как несогласное с постановлениями вселенской Церкви^[1553]; св. Василий великий обличал за такое же повторение рукоположения Евстафия севастийского, замечая, что этого никто и из еретиков не осмеливался еще делать^[1554]; а некоторые обличали в том же ариан^[1555]. Только рукоположение, совершенное неправильно и незаконно, какое преподавалось у еретиков, Церковь признавала недействительным, и положила заменять новым законным рукоположением, если кто из обращающихся к православию священнослужителей окажется того достойным^[1556]. Так поступала она в древности над арианами, павлианами^[1557] и вообще над всеми, рукоположенными от самозванных епископов, которые сами были воставлены незаконно^[1558]; а ныне так поступает над обращающимися от протестантства. Впрочем, и в этом случае таинство рукоположения не повторяется, а совершается собственно в первый раз: потому что прежнее рукоположение было не истинное, а только мнимое.

§ 241.

Кто может совершать таинство священства, и что требуется от приступающих к нему.

I. По учению Православной Церкви, власть рукополагать в свящ. степени принадлежит только непосредственным преемникам Апостолов, епископам (Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 10). И это учение —

1) Основывается на свящ. Писании. Свящ. книги представляют, что Апостолы только сами рукополагали в степени иерархии и предоставили это епископам. Рукополагали сами в сан епископа (2 Тим. 1, 6), в сан пресвитера (Деян. 14, 22 23), в сан диаконский (— 6, 6). Предоставили это епископам: св. Павел писал к епископу критскому Титу: сего ради оставих тя в Крите, да недокончанная исправиши и поставиши по всем градом пресвитеры, якоже тебе аз повелех (Тит. 1,5), и заповедал епископу ефесскому Тимофею: руки скоро не возлагай ни на когоже, ниже приобщайся чужим грехом (1 Тим. 5, 22). А о таких случаях, где бы таинство рукоположения совершено было кем–либо другим, вовсе не упоминается в Слове Божием^[1559].

2) подтверждается правилами св. Апостолов и св. Соборов.

Первое и второе правило св. Апостолов повелевают: «епископа да поставляют два или три епископа. Пресвитера и диакона и прочих причетников да поставляет един епископ» (снес. Карфаг. Соб. пр. 60).

В 19–м правиле первого вселенского Собора, между прочим, говорится: «аще которые (из павлиан) в прежнее время к клиру принадлежали: таковые, явясь беспорочными, по перекрещении, да будут рукоположени епископом кафолическия церкви».

Девятое правило собора антиохийского гласит.: «каждый епископ имеет власть в своей епархии, и да управляет ею, с приличествующею каждому осмотрительностию, и да имеет попечение о своей стране, состоящей в зависимости от его града, и да поставляет пресвитеров и диаконов» (снес. халкид. Соб. прав. 2).

3) Раскрывается в так называемых Постановлениях апостольских и писаниях св. Отцов и учителей Церкви. В Постановлениях апостольских говорится; «постановляем, чтобы епископ был рукополагаем тремя епископами, или, по крайней мере, двумя…, пресвитер и диакон — одним епископом, как и прочие клирики, и чтобы ни пресвитер, ни диакон не рукополагали клириков из народа»^[1560]. И в других местах: «не должно пресвитеру совершать рукоположение клириков^[1561]; пресвитер возлагает руку (χειροτιθεί), но не совершает таинства рукоположения (ού χειροτονεί)»^[1562]. Из св. Отцов и учителей Церкви весьма ясно выражают эту истину:

Св. Златоуст: «Что сказал Апостол об епископах, то же усвояет и пресвитерам. Одним правом рукоположения (τή χειροτονία μονή) возвышаются епископы, и только этим, кажется, преимуществуют пред пресвитерами»^[1563].

Св. Епифаний: «Чин епископов преимущественно назначен для рождения отцев: ибо ему принадлежит умножать в Церкви отцев. Другой чин (пресвитерский) не может рождать отцев, а рождает Церкви банею пакибытия детей, но не отцев или учителей. Как же возможно, чтобы пресвитер поставлял пресвитера, когда для поставления его не имеет никакого права хиротонии?»^[1564].

Блаж. Иероним: «Что совершает епископ, за исключением одного рукоположения, чего бы не совершал пресвитер?»^[1565].

Известно также о св. Афанасие александрийском, как он, доказывая, что обвинитель его Исхира не есть священник, указывал именно на то, что Исхира был рукоположен не епископом, но простым священником Калуфом^[1566].

II. Лица, приступающие к таинству священства —

1) Должны быть Христиане и Христиане православные: так как предназначаются быть пастырями православной Церкви. Посему Собор никейский определил: священнослужителей, обращавшихся к православию из секты павлиан, в которой и крещение и рукоположение совершались неправильно, не прежде рукополагать в церковные степени, если окажутся того достойными, как после предварительного их нового, истинного крещения (прав. 1). А на карфагенском соборе было принято, чтобы ищущие свящ. степеней не только сами были православны, но и всех в доме своем еще до рукоположения своего соделали православными Христианами^[1567].

2) Должны быть люди, испытанные в слове веры и в житии, сообразном правому слову (лаодик. Соб. прав. 12): якоже Божии строители (Тит. 1 7), которые призываются учить других вере словом и житием (1 Тим. 3, 2; 4, 12). Посему в законоположении Церкви постановлено: а) ищущий священнического достоинства должен знать св. Писание и церковные правила, чтобы самому исполнять их, и наставлять в них вверенную паству (VII всел. Соб. прав. 2); б) от языческого жития недавно пришедшего и вообще новообращенного (1 Тим. 3, 6), или от порочного образа жизни обратившегося, не должно поспешно производить в епископа или пресвитера, но по надлежащем испытании (Апост. пр. 80; 1 всел. Соб. пр. 2. 9; лаодик. Соб. пр. 3); в) мирянин или монах должны восходить на высоту епископства не иначе, как по испытании в низших церковных степенях (Двукр. 17; Сард. 10).

3) Должны быть, если избираются в сан епископа, свободными от уз брака; если же избираются в сан пресвитера или диакона, то могут, по желанию, находиться и в брачном состоянии.

Правило Церкви о безбрачии епископов имеет свое начало в предании апостольском. Хотя нет никакого сомнения, что в первые века Христианства иногда поставляемы были на епископскую степень и люди, находившиеся в супружестве (1 Тим. 3, 2. 4; Собор. карфаген. пр. 3. 4 и др.); но уже из правил св. Апостол видно, что епископам, как и другим лицом свящ. сана, дозволялось удаляться от брака, только бы они удалялись ради подвига воздержания, а не по причине гнушения браком (пр. 51), — что проповедывали тогда некоторые лжеучители (1 Тим. 4, 1–3)^[1568]. Вследствие сего в Церкви образовался обычай, по которому в епископский сан избираемы были преимущественно лица, не связанные браком и отличенные подвигами девства и воздержания^[1569]; а если я избирались из женатых пресвитеров, то большею частию прерывали брачный союз с женами, по рукоположении во епископа, — хотя этот обычай ни в IV, ни в V веке не имел еще силы закона^[1570]. В VI веке император Юстиниан, утверждая правила церковного благочиния, подтвердил своим законом и тот обычай, который называет он древним и отеческим, чтобы во епископы избираемы были лица монашествующие, или, если из белого духовенства, то не имеющие жен, или по крайней мере детей, дабы, после рукоположения, беспрепятственнее могли оставлять своих прежних супруг^[1571]. Наконец в VII веке, когда оказалось, что этот утвержденный обычай в некоторых местах был нарушаем, св. шестой вселенский Собор постановил следующее правило: «дошло до сведения нашего и то, что в Африке, и в Ливии, и в иных местах некоторые из тамо сущих боголюбезнейших предстоятелей (епископов), и по совершившемся над ними рукоположении, не оставляют жити купно с своими супругами, полагая тем претыкание и соблазн другим. Имея убо великое тщание, дабы все устрояти к пользе порученных паств, признали мы за благо, да не будет отныне ничего такого. Сие же глаголем не ко отложению, или превращению апостольского законоположения, но прилагая попечение о спасении и о преуспеянии людей на лучшее, и о том, да не допустим какого–либо нарекания на священное звание. Ибо глаголет божественный Апостол: вся во славу Божию творите, беспреткновени бывайте Иудеем, и Еллином, и церкви Божией, якоже и аз во всем всем угождаю, не иский своея пользы, но многих, да спасутся. Подражатели мне бывайте, якоже и аз Христу (1 Кор. 10, 31–33; 11, 1). Аще же кто усмотрен будет сие творящий, да будет извержен» (прав. 12). С того времени в православной Церкви сделалось постоянным законом избирать в епископский сан только не связанных узами брака.

Что касается до лиц, избираемых на низшие степени иерархии, на степень пресвитера и диакона: то им, последуя Слову Божию (1 Тим. 3, 2. 4. 12), православная Церковь никогда не возбраняла вступать в брак, только бы они вступали прежде своего рукоположения (Ап. прав. 26; неокесар. 1; I всел. 3; VI всел. 3. 6), и никогда не требовала от них безбрачия, как обязанности их звания, или как обета. Напротив, на основании апостольских правил, она строго запрещала священнослужителям разрывать свое законное супружество даже под видом благочестия (пр. 5), равно как строго осуждала тех мирян, которые рассуждали о пресвитере, находящемся в супружестве, будто недостоит от него причащатися (Гангр. 4 и др.). И когда на первом вселенском Соборе некоторые предлагали ввести в Церковь новый закон о безбрачии для всех вообще священнослужителей: то один из знатнейших членов Собора, св. Пафнутий, епископ египетский, сам девственник и строгий подвижник, убедил всех присутствующих отцов, чтобы не возлагали тяжкого ига на мужей посвященных, не для всех удобоносимого, и что довольно, если, по древнему преданию Церкви, только вступившие уже на свящ. степени не будут вступать в брак, а те, которые пояли себе жен до рукоположения, отнюдь не оставляли бы их после^[1572]. Этого древнего предания вселенской Церкви держалась до конца четвертого века и Церковь римская^[1573]. Но с конца четвертого^[1574], особенно же в пятом^[1575] и шестом веке^[1576], в ней являются уже правила, требовавшие совершенного безбрачия или оставления жен не только от пресвитеров и диаконов, но даже от иподиаконов, — правила, с одной стороны, произвольные и противные духу древних уставов Церкви, а с другой — своею строгостию подававшие слабым священнослужителям повод к соблазнительной жизни. Вследствие сего VI вселенский Собор постановил: «поелику мы уведали, что в римской Церкви, в виде правила, предано, чтобы те, которые имеют быти удостоены рукоположения во диакона, или пресвитера, обязывались не сообщатися более со своими женами: то мы, последуя древнему правилу апостольского благоустройства и порядка, соизволяем, чтобы сожитие священнослужителей по закону и впредь пребыло ненарушимым, отнюдь не расторгая союза их с женами, и не лишая их взаимного в приличное время соединения. И тако, аще кто явится достойным рукоположения в иподиакона, или во диакона, или во пресвитера, таковому отнюдь да не будет препятствием к возведению на таковую степень сожитие с законною супругою: и от него во время поставления да не требуется обязательства в том, что он удержится от законного сообщения с женою своего: дабы мы не были принуждены сим образом оскорбить Богом установленный и Им в Его пришествии благословенный брак: ибо глас Евангелия вопиет: еже Бог сочета, человек да не разлучает (Матф. 19, 6); и Апостол учит: брак честен и ложе нескверно (Евр. 13, 4); такожде: привязался ли еси жене, не ищи разрешения (1 Кор. 7, 27). Знаем же, что и в Карфагене собравшиеся, имея попечение о чистоте жизни священнослужителей, положили, чтобы иподиаконы, прикасающиеся священным таинствам, и диаконы, и пресвитеры, в свои урочные времена, воздерживались от сожительниц своих. Таким образом, и от Апостолов преданное, и от самой древности соблюдаемое, и мы подобно да сохраним, зная время всякой вещи и наипаче поста и молитвы. Ибо предстоящим олтарю, в то время, когда приступают к святыне, подобает быти воздержными во всем, да возмогут получити от Бога в простоте просимое. Аще же кто, поступая вопреки апостольским правилам, дерзнет кого–либо из священных, то есть, пресвитеров, или диаконов, или иподиаконов, лишати союза и общения с законною женою: да будет извержен. Подобно и аще кто, пресвитер, или диакон, под видом благоговения, изгонит жену свою: да будет отлучен от священнослужения, а пребывая непреклонным, да будет извержен» (прав. 18). Римские первосвященники этого не послушались; напротив, в последующие века еще с большею строгостию начали подтверждать свои узаконения о безбрачии всего духовенства^[1577], распространив их в XII столетии даже на низших церковнослужителей^[1578]. Но тем показали в себе только явных нарушителей древне–вселенского церковного законоположения.

VIII.

ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О ТАИНСТВАХ.

§ 242.

Предметы этих замечаний.

На основании учения православной Церкви о каждом таинстве порознь, нами раскрытого, удобно уже сделать общие замечания о таинствах, соответственно тем заблуждениям неправомыслящих, которые касаются всех таинств, и именно — сказать: а) о существе таинств, б) о седмеричном числе таинств, в) об условиях для совершения и для действенности таинств (§ 200). Ко всему этому, но принятому нами плану, мы присовокупим нравственное приложение всего догмата о таинствах.

§ 243.

О существе таинств.

Таинства не суть только знаки божественных обетований для возбуждения веры в людях, не суть простые обряды, отличающие Христиан от не–христиан, не суть одни символы духовной жизни и тому подобное, как мудрствуют неправомыслящие (§ 200); а суть священнодействия, которые под видимым каким–либо образом действительно сообщают верующим невидимую благодать Божию, — суть «орудия, которые необходимо действуют благодатию на приступающих к оным» (Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 15).

1) В этом удостоверяют нас все те места св. Писания, нам уже известные, где говорится о плодах какого–либо таинства. Говорится, например: a) о таинстве крещения: аще, кто не родится водою и Духом, не может внити в царствие Божие (Иоан. 3, 5); или: Христос возлюби церковь, и себе предаде за ню, да освятит ю, очистив банею водною в глаголе (Еф. 5, 25), и еще; и сими (грешниками) нецыи бесте, но омыстеся, но освятитеся, но оправдистеся именем Господа нашего Иисуса Христа, и Духом Бога нашего (1 Кор. 6, 11); б) о таинстве миропомазания: тогда возложиша руце на ни, и прияша Духа Святаго. Видев же Симон, яко возложением рук апостольских дается Дух Святый, принесе им сребро, глаголя: дадите и мне власть сию, да, на негоже аще положу руце, приимет Духа Святаго (Деян. 8, 17–19); в) о таинстве евхаристии: аще кто снест от хлеба сего, жив будет во веки…, ядый мою плоть, и пияй мою кровь, имать живот вечный, и аз воскрешу его в последний день (Иоан. 6, 51. 54); г) о таинстве священства: не неради о своем даровании, живущем в тебе, еже дано тебе бысть пророчеством с возложением рук священничества (1 Тим. 4, 14; снес. 2 Тим. 1, 6), и проч. Здесь, очевидно, выражается мысль, что самая вода в крещении, при невидимом наитии Св. Духа, возрождает человека, очищает и омывает его от грехов; самое возложение рук или помазание миром в миропомазании низводит на человека благодатные дары; самое тело и кровь Христовы в евхаристии доставляют человеку бессмертие; самое рукоположение в таинстве священства сообщает рукополагаемому особое дарование, — что вообще каждое из таинств, по самому существу своему, необходимо действует на человека благодатию, когда только ему преподается.

2) Тоже самое учение единогласно выражают св. Отцы и учители Церкви в своих свидетельствах о плодах таинств. Довольно здесь, — так как эти свидетельства мы излагали уже в своем месте, — привести или припомнить только некоторые из них. Например:

Св. Кирилла иерусалимского: «Приступи ко крещению не так, как к воде простой, но как к духовной благодати, с водою даруемой»^[1579]. И еще: «смотри, не почитай оного мира простым. Ибо как хлеб в евхаристии, по призывании Святого Духа, не есть более простой хлеб, но тело Христово: так и святое сие миро не есть более простое, ниже, если бы кто сказал, обыкновенное по призывании: но дар Христа и Духа Святаго, присутствием Божества Его бывающий действительным. Оным знаменательно помазуются твое чело, и другие орудия чувств. И когда видимым образом тело помазуется, тогда Святым и Животворящим Духом душа освящается»^[1580].

Св. Григория нисского: «Вода есть хотя не что иное, как вода, но обновляет человека духовным возрождением, когда благословляет ее свыше благодать. Если же кто, колеблясь и сомневаясь, представит мне затруднение, непрестанно спрашивая и повторяя, каким образом вода возрождает (πώς ύδωρ αναγεννά)…, — я справедливо скажу ему: объясни мне образ рождения по плоти, и я объясню тебе силу возрождения по душе»^[1581].

Св. Афанасия великого: «Как человек, крещаемый от человека, т. е. священника, просвещается благодатию Духа Святаго; так и исповедующий в покаянии грехи свои приемлет оставление их чрез священника благодатию И. Христа»^[1582].

Св. Иоанна Златоуста: «В крещении чрез чувственную вещь — воду сообщается дар, а духовное действие состоит в рождении и возрождении, или обновлении»^[1583].

Св. Василия великого: «Хорошо и преполезно каждый день приобщаться и принимать святое тело и кровь Христову; потому что сам Христос ясно говорит: ядый мою плоть, и пияй мою кровь, имать живот вечный (Иоан. 6, 54). Ибо кто сомневается, что непрестанно быть причастником жизни не иное что значит, как жить многообразно?»^[1584].

Св. Амвросия: «Кто дает благодать епископства, Бог или человек? Без сомнения ответишь: Бог. Но Бог дает ее чрез человека. Человек возлагает руки, а Бог изливает благодать; священник возлагает смиренную десницу, а Бог благословляет всемощною десницею; епископ посвящает в сан, а Бог сообщает достоинство»^[1585].

3) Припомним также, что от начала своего православная Церковь имела обычай, сохраняющийся доныне, преподавать крещение, миропомазание и причащение самым младенцам. Если же таинства суть только простые знаки, предназначенные для возбуждения веры в людях, которая одна спасает, а не суть орудия, необходимо действующие на людей спасительною благодатию Божиею; то спрашивается: какую пользу могли и могут приносить младенцам три означенные таинства, и с какою целию преподавала и преподает их св. Церковь?

А почему таинства имеют такую силу, — на это ответ один: так угодно было Господу. Он сам установил известные священнодействия, как видимые орудия для сообщения людям невидимых даров своей благодати; Сам научил, как совершать эти священнодействия, чтобы, при правильном совершении их, люди действительно получали благодатные дарования, — и воля Его исполняется: таинства, совершаемые согласно с установлением Спасителя, необходимо действуют на людей спасительною благодатию.

§ 244.

О седмеричном числе таинств.

Таинств церкви не менее и не более, как седмь: крещение, миропомазание, причащение, покаяние, священство, брак, елеосвящение (Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 15). Ибо —

1. Каждое из этих таинств, каж мы видели, ясно утверждается на св. Писании; каждому усвояются в Писании все свойства истинного таинства, т. е. Божественное установление, видимый или чувственный знак и невидимое благодатное действие на человека. Если же в Писании не сказано прямо, что таинств именно седмь^[1586]: то точно так же не сказано, что таинств два, или три, или одно. О седмеричном числе таинств мы знаем из другого Божественного источника, из свящ. Предания, сохраняющегося в Церкви.

2. Не только Церковь православная, но и Церковь римская, отделившаяся от нее в IX–XI веке, и все общества несториан и монофизитов, существующие на востоке с пятого столетия, единогласно признают в своих чинопоследованиях церковных и совершают седмь таинств^[1587]. Чем же объяснить такое удивительное согласие Христиан, разномыслящих между собою, если не тем одним, что оно утверждается на апостольском предании?^[1588]. Позаимствовать друг у друга эти священнодействия, или некоторые из них, означенные Христиане не могли по взаимной неприязни, и действительно не заимствовали, — как показывают многие разности в самых их чинопоследованиях каждого из таинств^[1589].

3. Раскрывая, в частности, эту мысль о постоянном, всеобщем веровании Христиан касательно седми таинств Церкви, скажем, что оно несомненно существовало:

а) в XVI веке, когда явилась реформация, и протестанты первые дерзнули отвергнуть пять таинств, оставив у себя только крещение и евхаристию. Верование это ясно выразили тогда константинопольский патриарх Иеремия в своих письмах виртембергским богословам^[1590], филадельфийский митрополит Гавриил, написавший особое сочинение о седми таинствах^[1591], и на западе, кроме многих частных писателей, целый собор тридентинский^[1592].

б) в XV веке. О седми таинствах писал в самом начале этого века св. Симеон солунский^[1593], и с флорентийского собора (1438–1440) писал папа Евгений IV к армянам^[1594].

в) в XIV веке: как показывают император константинопольский Иоанн Палеолог (1355) в своем исповедании веры^[1595], Мануил Калека, родом грек (1360)^[1596], и собор армянский, бывший в 1342 году^[1597].

г) в ХІII веке. О седмеричном числе таинств говорили в то время константинопольский иеромонах Иов (1270)^[1598], западные схоластики: Фома Аквинат, Бонавентура, Александр Галенс^[1599] и Собор лондонский, бывший в 1237 году^[1600].

д) В XII веке: как видно из поучений Оттона, проповедывавшего христианскую веру в Померании в 1124 году^[1601], и из сочинений схоластиков: Гюгона Викторина^[1602] и Петра Ломбарда^[1603], которые все ясно учили о седми таинствах.

е) Прежде XI и даже прежде IX века. Ибо сохранились некоторые чинопоследования седми таинств греческие и латинские, которые восходят гораздо далее XI века^[1604], и патриархи константинопольские Михаил Келулларий и Фотий, хотя обличали латинян за некоторые отступления в образе совершения таинств, ни разу однакож не укоряли их (латинян) за умножение или сокращение числа таинств.

ж) Прежде V века: потому что, как мы уже замечали, общества несториан и монофизитов, отделившиеся от Церкви православной в V веке, содержат у себя доселе, согласно с нею, седмь таинств.

4. Если св. Отцы и учители древней Церкви нигде не говорят прямо, подобно св. Писанию, что таинств седмь, нигде нарочито не излагают учения о всех седми таинствах; то надобно припомнить, для объяснения этого, о существовавшем тогда в Церкви обычае охранять таинства молчанием (disciplina arcani), как свидетельствует св. Василий великий. Сказав в каноническом послании к Амфилохию, что, кроме писанных догматов и проповеданий, есть в Церкви и такие, которые приняты от апостольского предания по преемству в тайне, св. отец указывает в подтвержденіе своих слов именно на некоторые частности в чинопоследованиях таинств евхаристии и крещения, и затем спрашивает: «из какого (все это) взято писания? Не из сего ли необнародываемого и неизрекаемого учения, которое отцы наши сохранили в недоступном любопытству и выведыванию молчании, быв здраво научены молчанием охраняти святыню таинства? Ибо какое было бы приличие, писанием оглашати учение о том, на что непосвященным в таинство и воззрение непозволительно»^[1605]? Впрочем, не рассуждая в своих писаниях нарочито, вследствие этого благочестивого обычая^[1606], о всех таинствах в совокупности, св. Отцы и учители древней Церкви нередко упоминают при случае, согласно с предположенною целию, то об одном, то о другом, то о третьем таинстве, и, по снесении свидетельств их вместе, оказывается, что они несомненно признавали все седмь таинств, доселе сохраняющихся в Церкви Так — а) о таинстве крещения говорят, как мы видели, апостол Варнава, Иустин мученик, Тертуллиан, Кирилл иерусалимский, Василий великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и многие другие (§§ 202–206); б) о таинстве миропомазания — Дионисий Ареопагит, Феофил антиохийский, Тертуллиан, Климент александрийский, Киприан, папа Корнилий, Ефрем Сирин. Собор лаодикийский, Кирилл иерусалимский и другие (§§ 208–211); в) о таинстве Евхаристии — Игнатий Богоносец, Иустин мученик, Ириней, Ипполит, Дионисий александрийский и весьма многие другие учители Церкви, равно как и целые соборы, вселенские и поместные (§§ 214–220); г) о таинстве покаяния — правила и так называемые постановления апостольские, Тертуллиан, Киприан, Афанасий великий, Иоанн Златоустый, Амвросий, Григорий нисский, Иероним, Кирилл александрийский и целые соборы (§§ 222–225); д) о таинстве елеосвящения — Ориген, Иоанн Златоустый, Виктор антиохийский, Цезарий, папа Иннокентий 1–й, Кирилл александрийский и другие (§§ 230–232); е) о таинстве брака — Игнатий Богоносец, Тертуллиан, Иоанн Златоустый, Василий великий, Григорий Богослов, Амвросий, Августин и другие (§§ 234–236); ж) о таинстве священства — правила св. Апостолов, Василий великий, Иоанн Златоустый, Григорий нисский, Амвросий, отцы халкидонского собора, папа Лев великий и другие (§§ 239–241).

После этого не должно соблазняться тем, если некоторые древние учители, по требованию нужды. или сообразно с избранною ими целию, или по другим причинам, говорят в своих писаниях то о двух,^[1607], то о трех^[1608], то ο четырех^[1609] таинствах, умалчивая о прочих. Выводить отсюда, как выводят протестанты, будто древняя Церковь признавала только два таинства (почему же не три, или не четыре?) — Крещение и Евхаристию, совершенно несправедливо, когда известно, что другие учители Церкви в тоже время или еще прежде упоминают и о всех остальных таинствах^[1610]; когда известно, что даже те же самые учители, называя поименно Крещение и Евхаристию, иногда указывают при этом и на другие такие же таинства^[1611], и в различных местах своих сочинений ясно говорят о каждом из седми таинств порознь^[1612].

Заметим также, что слово: таинство (μυστήριον, sacramentum) иногда употреблялось у древних христианских писателей, как и у нас употребляется, в смысле более обширном. Потому неудивительно, если некоторые из них, весьма впрочем немногие, иногда называют таинствами чин пострижения монашеского, молитвы, возносимые за умерших, и под. Но в строгом смысле ни означенный чин, ни молитвы за умерших никогда в Церкви не признавались таинствами, в каком принимала она только седмь таинств^[1613].

5. Почему же таинств седмь, ни больше, ни меньше, причина этому скрывается в воле Установителя таинств, Господа Иисуса. Мы можем только, вслед за другими, находить здесь соответствие седми дарам Св. Духа (Ис. 11, 2. 3), сообщающегося верующим чрез седмь таинств Церкви; седми хлебам, чудесно насытившим целые тысячи людей (Матф. 15, 36–38); седми светильникам златым, посреди которых удостоился видеть тайнозритель Сына человеческого (Апок. 1, 12, 13); седми звездам, которые держал тогда в деснице своей Господь Иисус (— 16); седми печатям, которыми запечатана была книга, виденная затем Пророком в деснице Божией (Апок. 5,1); седми трубам, которые, по распечатании таинственной книги, даны были седми ангелам, стоявшим пред Богом (8, 1. 2) и под.^[1614]. С другой стороны ясно представляется, что эти седмь таинств, чрез которые сообщается благодать Св. Духа, соответствуют всем потребностям христианской жизни человека и потребностям самой Церкви. Так чрез крещение человек рождается в жизнь духовную, христианскую; чрез миропомазание получает силы, необходимые для укрепления в новой жизни; в евхаристии находит всегда Божественную пищу и питие для постоянного возрастания в той же жизни. Но так как, соделавшись Христианином, человек может согрешать и подвергаться немощам, — покаяние представляет ему врачевство от болезней душевных; елеосвящение — врачевство вместе и от болезней телесных. В тоже время таинство брака освящает благодатию союз христианских супругов, для поддержания, чрез естественное рождение детей, и постоянного распространения Христовой Церкви; таинство священства дает Церкви пастырей и учителеи и строителей таин Божиих, для руководства всех Христиан к вечной жизни^[1615].

§ 245.

Об условиях для совершения и действенности таинств.

I. Для законного совершения таинств и их действенности требуются:

1) Законно рукоположенный пресвитер, или епископ. Ибо — а) только пресвитерам и епископам, как преемникам Апостолов, предоставил Господь Божественную власть свою сообщать людям благодатные дарования чрез установленные Им священнодействия; б) не только простые миряне и клирики, но и диаконы, занимающие низшую степень самой Богоучрежденной иерархии, не получили этой власти и не имеют права совершать ни одного из таинств, кроме особенных случаев, касающихся таинства крещения; в) для того, чтобы даже епископы и пресвитеры могли с дерзновением приступать к совершению столь великих священнодействий, и преподавать чрез них людям Божественную благодать, они сами предварительно освящаются чрез особое таинство священства и приемлют особенные дарования Св. Духа: все это мы уже видели, когда рассматривали каждое таинство порознь, и в частности таинство священства (§§ 206. 211. 217. 223. 231. 236. 239–241). След., равно ошибаются и последователи Лютера, когда учат, будто совершать таинства может всякий Христианин, принадлежащий и не принадлежащий к иерархии, и наши раскольники, как беспоповцы, предоставляющие у себя совершение таинств простым мирянам, даже женщинам, так и поповцы, предоставляющие это священникам запрещенным или даже лишенным сана (§ 200).

2) Законное, т. е. по Богопреданному чину, священнодействие таинств. Ибо, как мы видели, — а) сам Господь, установитель таинств, избрал для каждого таинства определенное вещество или видимый знак; б) сам указал для каждого таинства определенный образ совершения его; и в) сам определил, чтобы именно чрез этот видимый знак, при этом образе совершения, сообщались в каждом таинстве известные дары Духа Святого. След., тогда только каждое таинство и будет таинством, и будет благодатно действовать на человека, когда будет совершаемо по воле Господа Иисуса, согласно с Его установлением: это само собою очевидно. А так как совершение каждого таинства согласно с волею Господа Иисуса возможно только под условием, если совершители таинств, существа разумные и свободные, будут иметь внимание к тому, что и как они совершают, и желание совершить священнодействие установленным образом: то естественно от пастырей Церкви, пресвитера и епископа, при совершении таинств, требуется намерение совершить то или другое таинство по Богопреданному чину (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 100)^[1616].

II. Но несправедливо, с другой стороны, думали и думают некоторые неправомыслящие, — а) будто для совершения и действенности таинств необходим не только законно рукоположенный священнослужитель, но священнослужитель благочестивый, так что таинства, совершенные порочными служителями олтаря, не имеют никакого значения; или б) будто действительность и действенность каждого таинства зависит от веры лиц, его приемлющих, так что оно бывает таинством и имеет свою силу только во время самого принятия его и употребления с верою, а вне употребления, или в случае принятия без веры, не есть таинство и остается бесплодным (§ 200).

1) Несправедливо первое. Ибо благодатная сила таинств зависит собственно от заслуг и воли Христа Спасителя, который сам невидимо и совершает их; а пастыри Церкви суть только служители Его и видимые орудия, чрез которые Он преподает таинства людям. Той вы крестит Духом Святым (Иоан. 1, 33), сказал Иоанн предтеча об Иисусе Христе, хотя Христос видимо не крестил сам, а чрез учеников своих, по свидетельству Евангелия (Иоан. 4, 2). Темже, замечает св. Апостол, ни насаждаяй есть что, ни напояяй, но возращаяй Бог (1 Кор. 3, 7). Сам Христос, говорили также древние учители и защитники православия, силою Св. Духа, невидимо преподает людям крещение^[1617], сам разрешает их от грехов^[1618], сам рукополагает в св. степени^[1619], сам освящает св. дары на святом жертвеннике^[1620]. И вслед за тем единогласно утверждали против еретиков, что благодатная сила таинств не зависит от нравственного достоинства или недостоинства совершителей таинств. Вот, например, слова:

Св. Григория Богослова: «К очищению тебя всякий достоин веры, только бы был он из числа получивших на сие власть, не осужденных явно и не отчужденных от Церкви. Не суди судей ты, требующий врачевания; не разбирай достоинства очищающих тебя; не делай выбора, смотря на родителей. Хотя один другого лучше, или ниже, но всякий выше тебя. Рассуди так: два перстня, золотой и железный, и на обоих вырезан один и тот же царский лик, и обоими сделаны печати на воску. Чем одна печать отлична от другой? — ничем. Распознай вещество на воску, если ты всех премудрее. Скажи: который оттиск железного, и который золотого перстня? И отчего он одинаков? Ибо хотя вещество различно, но в начертании нет различия. Так и Крестителем да будет у тебя всякий. Ибо хотя бы один превосходил другого по жизни, но сила крещения равна, и одинаково может привести тебя к совершенству всякий, кто наставлен в той же вере»^[1621].

Св. Иоанна Златоуста: «Случается, что миряне живут в благочестии, а священники в неправде, и потому чрез них не надлежало бы совершаться ни крещению, ни приношению тела Христова, если бы благодать искала везде только достойных. Но ныне Господь обыкновенно действует и чрез недостойных, и благодать крещения ни мало не оскорбляется жизнию священника… Говорю это, чтобы кто–либо, строго рассматривая жизнь священника, не стал соблазняться в рассуждении им совершаемого в таинствах. Ибо человек ничего не привносит от себя в предлагаемое, во все это есть дело силы Божией, и Бог–то освящает вас в таинствах»^[1622].

Св. Исидора пелусиота: «Ничто не теряет приемлющий (свящ. таинства), если бы преподавший оказался и недостойным, и не бесплодным он пользуется таинствами, хотя бы священник всех людей влек с собою к нечестию»^[1623].

Блаж. Августина: «Богу всегда принадлежит благодать, Богу — и таинство, а человеку — одно служение. Если он хорош, то согласуется с Богом, действует с Богом; если — худ, то чрез него совершает Бог видимую форму таинства, а сам дарует невидимую благодать»^[1624]. «Не думайте, будто от нравов и действий людей зависят божественные таинства: они святы от того, кому принадлежат»^[1625].

Блаж. Феофилакта болгарского: «действует благодать и чрез недостойных, так что мы освящаемся и чрез недостойных иереев»^[1626].

Для объяснения этих мыслей указывали на то. что и чрез сухой, безжизненный канал может передаваться живнтельная влага, что доброе семя принесет свой плод, будет ли брошено в землю чистыми или нечистыми руками, что солнечный луч, протекая и нечистые среды, не делается от того нечистым^[1627].

2) Несправедливо и мнение второе, полагающее силу и действительность таинств в совершенной зависимости от веры и расположения лиц, приемлющих таинства. Ибо — а) как мы видели, Господу угодно было установить таинство так, чтобы в каждом таинстве с известным видимым знаком существенно было соединено известное дарование Св. Духа, и чтобы каждое таинство, когда только оно совершается правильно, необходимо действовало на человека благодатию (§ 243). Видели также, — б) что св. кафолическая Церковь издревле преподавала крещение, миропомазание и причащение самим младенцам, в полном убеждении, что эти таинства спасительно действуют на младенцев, хотя они не имеют еще веры (§§ 205. 211. 217). Видели — в) и то, что св. дары в таинстве Евхаристии, по освящении на жертвеннике, остаются истинным телом и истинною кровию нашего Господа, как до принятия их верующими, так и после, хотя бы вовсе не были преподаны верующим (§ 216). Теперь заметим еще, вместе с первосвятителями Востока, что если бы, например, таинство Евхаристии совершалось собственно во время приобщения ему Христиан с живою верою, а не прежде приобщения и не независимо от веры приобщающихся, в таком случае недостойно приобщающийся не ел бы и не пил бы в суд себе, не разсуждая тела Господня (Кор. 11, 29): потому что он приобщался бы простого хлеба и вина (Посл. о прав. вере чл. 15).

От приступающих к таинствам, без всякого сомнения, требуются вера и надлежащее приготовление по уставу Церкви; но не для того, чтобы таинства соделались таинствами и могли действовать благодатию, а чтобы принятие таинств было достойное, чтобы оно не обратилось в суд или осуждение недостойно приемлющим, и чтобы действия принятой благодати были вполне спасительными и плодоносными в душах верующих.

§ 246.

Нравственное приложение догмата о таинствах.

Догмат о таинствах Церкви может иметь самое благотворное влияние на нравственность Христианина.

I. Будем ли мы размышлять о таинствах вообще: здесь можем поучаться:

1) По отношению к Богу — вере, надежде и любви. Вере, если обратим внимание на то, что она есть первое и необходимейшее условие, с которым мы должны приступать к каждому из таинств. Надежде, если размыслим внимательно, что в каждом из таинств нам обетован от Господа какой–либо благодатный дар, и мы удостаиваемся видеть действительное исполнение этих обетований. Любви, когда представим с благоговением, какие великие блага дарует нам Господь в каждом из таинств, и дарует единственно по своей бесконечной к нам благости.

2) По отношению к ближним — взаимному единению и братской любви. Ибо все мы единем Духом во едино тело крестихомся; все потом единем Духом напоихомся (1 Кор. 12, 13); все от единаго хлеба причащаемся (— 10, 17); все единою благодатию очищаемся от грехов в таинстве покаяния; для всех нас одни и те же благодатные дары предлагаются и в прочих таинствах. Посему мы, воистину, должны быть едино тело, един дух (Еф. 4, 4): нам ли не заботиться, чтобы терпеть друг другу любовию и блюсти между собою единение. духа в союзе мира (— 2, 3)?

3) По отношению к самим себе — смирению и святости. Ибо таинства ясно напоминают нам, с одной стороны, наше грехопадение и нравственную немощь восстать и исправиться собственными силами, а с другой — наше возрождение, обновление, освящение благодатию Божиею, и первым естественно возбуждают нас смиряться, а последним обязывают нас блюсти дарованную нам от Господа святость, пользоваться благодатными силами, нам сообщенными, и постепенно преуспевать в благочестии.

II. Будем ли. в частности, размышлять о каждом таинстве порознь: мы найдем для себя такие же нравственные уроки.

1) Приступая к таинству крещения, мы торжественно произнесли пред Богом и Церковию великие обеты отвергнуться диавола и всех дел его, сочетаться Христу и жить для Него одного; в самом крещении мы очистились от всех грехов, облеклись во Христа, соделались чадами Божиими и призванными к жизни вечной: Может ли совесть наша при воспоминании об этом не сознать и не почувствовать всей высоты тех обязанностей, какие мы тогда на себя приняли, и всей ответственности нашей пред Богом и Его вечною правдою, если не исполним данных нами обетов и окажемся недостойными нашего призвания?

2) В таинстве миропомазания мы сподобились принять в себя Духа Святого с Его благодатными дарами, необходимыми для утверждения и возрастания нашего в жизни духовной: не значит ли это, что мы тогда обязались не угашать в себе Духа (1 Сол. 5, 15), возгревать в себе Его дарования (2 Тим. 1, 6), водиться Духом (Рим. 8, 14), ходить не по плоти, а по Духу (Рим. 8, 1), приносить плоды духовные, каковы: любовь.: радость мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 22)?

3) В таинстве евхаристии нам предлагается самое пречистое тело и самая пречистая кровь нашего Господа, и мы удостаиваемся принять в себя всего Христа–Богочеловека: с каким же вниманием и благоговением мы должны приготовляться к столь великому и страшному таинству; с каким благоговением, верой и любовию приступать к нему, с какою любовию и заботливостью — хранить потом в себе бесценный дар, залог нашей вечной жизни и спасения!

4) Приходя к таинству покаяния с сокрушением о грехах, нами соделанных, и получая разрешение грехов от отца духовного, мы каждый раз приносим Господу обет и твердое намерение исправиться и впредь жить благочестиво: да будет же этот обет всегда пред очами нашими и да возбуждает он нас творить плоды достойные покаяния (Матф. 3, 8).

5) Чрез таинство елеосвящения люди больные и умирающие не только очищаются от грехов, но нередко воздвигаются Господом с одра болезни и смерти: кому же после того должна быть посвящена вся жизнь их, как бы вновь дарованная, если не исцелившему их Господу, и чем она должна быть, если не непрерывною Eму благодарностию?

6) При совершении таинства брака сочетавающиеся произносят пред Богом и церковию обеты взаимной верности и любви, и получают благодатные силы для достойного прохождения своих новых обязанностей — семейственных; воспоминание о том и другом да послужит для супругов постоянным уроком, как им вести себя по отношению друг к другу и вместе по отношению к детям, какими благословил их Бог.

7) Чрез таинство священства лица избранные возводятся на особенное служение в Церкви и получают особенную благодать быть учителями веры, строителями таин Божиих, пастырями духовного стада Христова: какое, высокое призвание и вместе какая ответственность!.. Как твердо должны памятовать пастыри слова Спасителя: вы есте соль земли, вы есте свет міра (Матф. 5, 13. 14), и затем наставление Апостола: образ буди верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою (1 Тим. 4, 12)! С каким вниманием к себе и ко всему стаду должны пасти Церковь Господа и Бога, юже стяжа кровию своею (Деян. 20, 28)! С какою неутомимою ревностию должны совершать то великое дело, от которого зависит и их собственное спасение и спасение ближних, вверенных их духовному водительству!

ГЛАВА II.

О БОГЕ, КАК СУДИИ И МЗДОВОЗДАЯТЕЛЕ.

§ 247.

Связь с предыдущим, понятие о Боге, как Судии и Мздовоздаятеле, и состав церковного о сам учения.

1. Для полного восстановления и спасения падшего человека надлежало совершить три великие дела: а) примирить грешника с Богом, которого он бесконечно оскорбил своим грехопадением; б) очистить грешника от грехов и соделать его праведным и святым; в) освободить грешника от самих казней за грехи и даровать ему, соответственно его святости, заслуженные им блага (§ 124). Первое дело совершил Господь Бог сам — без нашего участия, когда ниспослал на землю своего единородного Сына, который. воплотившись и приняв на себя грехи всего человеческого рода, принес за них своею смертию совершеннейшее удовлетворение вечной Правде, и таким образом не только искупил нас от грехов и от наказаний за грехи, но и стяжал нам дары Св. Духа и вечное блаженство (§ 153). Второе дело совершает Господь Бог при нашем участии. Он основал на земле свою св. Церковь, как живое и постоянное орудие для нашего очищения от грехов и освящения; ниспосылает нам в Церкви и чрез Церковь благодать Св. Духа, как действительную силу, очищающую нас от грехов и освящающую; учредил в Церкви различные таинства для сообщения нам разнообразных даров этой спасительной благодати соответственно всем потребностям нашей духовной жизни: и от нас зависит воспользоваться или не воспользоваться предлагаемыми нам от Бога средствами освящения. Даровав их нам, Он вместе с тем назначил определенный период времени, в продолжение которого мы можем пользоваться ими: для лиц частных этот период продолжается до самого конца их земной жизни, а для всего рода человеческого будет продолжаться до самой кончины міра. Наконец третье дело совершает Господь Бог уже по окончании второго, совершаемого Им при нашем участии: Он является тогда Судиею людей, правосудно взвешивающим, воспользовались ли или не воспользовались они дарованными им на земле средствами к их очищению от грехов и освящению. и достойны ли или недостойны освободиться от наказаний за грехи и получить блаженство; является вслед за тем праведным Мздовоздаятелем, назначающим людям определенную участь каждому по заслугам.

2. Как в деле нашего искупления участвовали все Лица Пресвят. Троицы, хотя собственно и непосредственно Искупителем нашим был Сын Божий, принявший на себя естество наше и вкусивший за нас смерть (§ 126); как в деле нашего освящения участвуют также все Лица Пресв. Троицы, хотя собственно и непосредственно совершает наше освящение своею благодатию Бог Дух Святой (§ 165): так точно и в деле суда над нами, в деле мздовоздаяния нам участвует вся Пресв. Троица. Эта мысль — а) вытекает, как следствие, из догмата о том, что Лица Пресв. Троицы единосущны, имеют единое Божество, единое хотение и, различаясь только личными свойствами, нераздельны во всем, — почему и невозможно, чтобы Одно из Них действовало только от Себя, без всякого участия Двух других; — б) подтверждается св. Писанием, которое говорит, например, о Боге вообще: Бога бойся, и заповеди его храни, яко сие всяк человек: яко все творение приведет Бог на суд о всяком погрешении, аще благо и аще лукаво (Еккл. 12, 13. 14), и в другом месте: без веры невозможно угодити Богу: веровати же подобает приходящему к Богу, яко есть, и взыскающим его мздовоздаятель бывает (Евр. 11, 6; снес. 12, 23); и еще: лета убо неведения презирая Бог, ныне повелевает человеком всем всюду покаятися: зане уставил есть день, в оньже хощет судити вселенней в правде, о муже, егоже предустави, веру подая всем, воскресив ею от мертвых (Деян. 17, 30. 31). Но собственно и непосредственно, нареченный от Бога, судия живым и мертвым есть Сын Божий, Господь наш И. Христос (Деян. 10, 42): Eму область даде Отец суд творити (Иоан. 5, 27); чрез Него судит Бог тайная человеком (Рим. 2, 16); Он же, Сын человеческий, приити имать во славе Отца своего со Ангелы своими: и тогда воздаст комуждо по деянием его (Матф. 16, 26. Снес. 19, 28; 24, 30; 2 Кор. 5, 10; 2 Тим. 4, 1; Иуд. 14; Апок. 1, 7), как исповедует в самом символе своем и св. Церковь^[1628], исповедывали в своих писаниях и учители Церкви^[1629]. «Судия есть Христос, говорит, например, св. Кирилл иерусалимский, Отец бо не судит никомуже, но суд весь даде Сынови (Иоан. 5. 22). Отец не лишает себя власти, Он судит чрез Сына. И так по изволению Отца судить будет Сын, ибо не иное изволение Отца, а иное Сына, но одно и то же»^[1630].

3. Излагая учение о Боге, как Судии и Мздовоздаятеле, православная Церковь различает двоякий суд Божий, двоякое мздовоздаяние: во–первых, суд частный, который совершает Господь над каждым человеком порознь вдруг по смерти его, и следующее за тем мздовоздаяние еще неполное, неокончательное, и, во–вторых, — суд всеобщий, который совершит Господь торжественно над всем родом человеческим при кончине міра, и который заключит мздовоздаянием уже полным, решительным, вечным (Прав. Испов. веры ч. 1, отв. на вопр. 58–61). Таким образом, это учение разделяется на две половины, из которых каждая подразделяется на две части.

ЧЛЕН I.

О БОГЕ, КАК СУДИИ И МЗДОВОЗДАЯТЕЛЕ ДЛЯ КАЖДОГО ЧЕЛОВЕКА ПОРОЗНЬ.

I.

О ЧАСТНОМ СУДЕ.

§ 248.

Обстоятельство, предваряющее частный суд: смерть человека.

Частный суд, как учит православная Церковь, бывает для человека вдруг по смерти его, которая, таким образом, является существенным обстоятельством, предваряющим этот суд (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 61). Учение о самой смерти, по частям нами уже изложенное прежде (§§ 90. 93), здесь довольно представить в следующих главных чертах:

1. Смерть человека есть разлучение души его от тела, и называется в св. Писании разными именами, как то: исходом (Лук. 9. 31; 2 Петр. 1, 15; Евр. 13, 17), концем (Матф. 10, 22; 24, 13; 1 Кор. 1, 11; Евр. 13, 6), изведением души из еe темницы (Пс. 141, 8), разрешением от уз тела (Фил. 1, 23), отшествием (2 Тим. 4, 6), успением (Деян. 13, 26) и под. При этом разлучении двух составных частей человека тело его, как персть, возвращается в землю, якоже бе, а дух возвращается к Богу, иже даде ею (Еккл. 12, 7), и остается всегда живым и бессмертным (§ 81).

2. Причина смерти человека заключается в его грехопадении (Быт. 2, 17; 3, 19). Ибо Бог созда человека в неистление (Прем. 3, 23), и, для постоянного освежения его телесных сил, для поддержания его жизни навсегда, даровал ему в начале древо жизни (Быт. 2, 9). Но так как чрез непослушание воле Божией он соделался недостойным пользоваться плодами благодатного древа (Быт. 3, 22); так как грех, действие противозаконное и противоестественное, внес в тело человеческое разрушительное начало болезней и изнеможения: то неизбежным следствием и оброком греха и была смерть человека (Быт. 3, 22) (§§ 92. 93).

3. Будучи следствием и оброком греха наших прародителей, распространившегося от них на все их потомство, смерть необходимо соделалась общим уделом всего рода человеческого: единем человеком грех в мір вниде, и грехом смерть, и тако смерть во вся человеки вниде, в немже вси согрешиша (Рим. 5, 12; 1 Кор. 15, 22; Пс. 88, 49). Примеры Еноха и Илии, равно как тех, о которых сказал Апостол: вси не успнем (т. е. не умрем), вси же изменимся: вскоре. во мгновении ока, в последней трубе (1 Кор. 15, 51. 52; снес. 1 Сол. 4, 16; 1 Тим. 4, 5), составляют только исключение из правила, а не опровергают всеобщности закона смерти.

4. Смерть есть предел, которым оканчивается время подвигов для человека и начинается время воздаяния, так что, по смерти, невозможно нам ни покаяние, ни исправление жизни. Эту истину выразил Христос Спаситель своею притчею о богатом и Лазаре, из которой видно, что тот и другой, немедленно по смерти, получили воздаяние, и богатый, как ни мучился во аде, не мог, чрез покаяние, освободиться от своих страданий (Лук. 16, 26). Выразил потом — св. апостол Павел, когда писал о самом себе: подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох: прочее убо соблюдается мне венец правды (2 Тим. 4, 7. 8), и когда наставлял Христиан: се ныне время благоприятно, се ныне день спасения (2 Кор. 6, 2); темже убо, дондеже время имамы, да делаем благое ко всем (Гал. 6, 10). Ясно проповедывали — св. Отцы и учители Церкви, например:

Св. Кирилл иерусалимский: «Когда говорится: не мертвии восхвалят тя, Господи, — то сим показывается, что время покаяния и отпущения грехов ограничивается только сею жизнию, в течении которой получившие оное восхвалят Тебя; а окончившие жизнь во грехах после смерти своей уже не возмогут хвалить Тебя подобно тем, которые получат благодеяние: они

должны будут плакать: ибо хваление прилично благодарящим, а плач наказуемым»^[1631].

Св. Василий великий: «Настоящее время есть время покаяния и отпущения грехов, а в будущем веке праведный суд воздаяния». И еще: «по отшествии из сей жизни нет уже времени для добрых дел, потому что Бог по долготерпению своему, время настоящей жизни определил на делание нужного для угождения Богу»^[1632].

Св. Григорий Богослов: «Лучше здесь подвергнуться вразумлению и очищению, нежели претерпеть истязание там, когда настанет время наказания, а не очищения. Ибо как выше смерти поминаяй здесь Бога (о чем прекрасно любомудрствует Давид), так для отшедших отсюда нет исповедания и исправления во аде (Пс. 6, 6); потому что Бог ограничил время деятельной жизни здешним пребыванием, а тамошней жизни предоставил исследование сделанного»^[1633].

Св. Иоанн Златоуст: «Только настоящая жизнь есть время для подвигов, а после смерти суд и наказание. Ибо сказано: во аде же кто исповестся тебе (Пс. 6, 5)»^[1634]. «Пока мы находимся в настоящей жизни, для нас еще возможно избежать наказания чрез исправление себя. А когда отойдем в жизнь другую, напрасно уже будем оплакивать свои грехи»^[1635].

Феодор гераклийский: «По смерти нет времени для покаяния»^[1636].

Блаж. Феофилакт болгарский: «Смотри, на земле можем заглаждать грехи свои. Но после того, как отойдем от земли, уже не можем более сами собою посредством исповеди изгладить грехов своих; ибо дверь заключена бывает»^[1637]. «В настоящем веке можно что нибудь сделать и исполнить; но в будущем связываются все деятельные силы души; и невозможно сделать ничего доброго в удовлетворение за грехи»^[1638]. «После отшествия от сей жизни, не время каяться и делать»^[1639].

§ 249.

Действительность частного суда.

Учение о том, что, по смерти человека, бывает для него суд, называемый частным в отличие от всеобщего, имеющего быть при конце міра, —

1) Известно было еще в Церкви ветхозаветной. Премудрый сын Сирахов говорит в одном месте: удобно есть пред Богом, в день смерти, воздати человеку по делом его. Озлобление времене забытие творит сладости, и в скончание человека открытие дел его (Сир. 11, 26. 27). Еслиже удобно есть пред Богом в самый день смерти воздавать людям по заслугам; если, по воле Его, и действительно бывает открытие человеку дел его при самой кончине, а не отлагается это до всеобщего суда: то необходимо допустить, что бывает для человека вдруг по смерти его и суд частный. Иначе с какою целию в это время открываются человеку все дела его? Что значит это самое открытие? И для чего замечает Премудрый, что в самый день смерти удобно Богу воздать человеку по делам его?…

2) Со всею ясностию выразил в новом Завете св. апостол Павел, когда сказал: лежит человеком единою умрети, потом же суд (Евр. 9, 27). Апостол, очевидно, не полагает никакого промежутка между смертию и судом, и след., разумеет не всеобщий суд, а частный.

3) Ясно проповедывали св. Отцы и учители Церкви. Например:

Св. Григории Богослов, упомянув в одном месте о кончине царя Констанция, замечает, что он переселился из здешней жизни, «принесши, как сказывают, бесполезное раскаяние при последнем издыхании, когда всякий бывает искренним судиею самого себя, по причине ожидающего там судилища»^[1640].

Св. Иоанн Златоуст внушал своим слушателям: «Никто из живущих на земле, не получив разрешения в грехах, по переходе в будущую жизнь, не может избежать истязания за оные. Но как здесь преступники из темниц приводятся на суд в оковах: так, и по отшествии из сей жизни, все души приведутся на страшный суд, обремененные различными узами грехов»^[1641]. «По отшествии из здешней жизни, мы предстанем на страшный суд, отдадим отчет во всех делах своих; и — если пребывали во грехах, то подвергнемся истязанию и казни; а если решимся хотя мало внимать себе, то удостоимся венцов и благ неизреченных: зная сие, заставим молчать противомыслящих, а сами вступим на путь добродетели, да с упованием, приличным Христианину, предстанем на оный суд, и получим обетованные нам блага»^[1642]. И еще: « Уготовляй на исход дела твоя, и уготовися на путь (Притч. 24, 27). Если ты у кого похитил что–либо, возврати, и скажи подобно Закхею: возвращу четверицею похищенное (Лук. 19, 8). Если ты поносил кого, если сделался врагом кому–либо, примирися до судилища. Все разреши здесь, чтобы тебе без скорби увидеть оное судилище. Доколе мы здесь, дотоле имеем добрые надежды: а как отойдем туда, — уже не властны будем покаяться и смыть с себя грехи. Посему должно приготовляться непрестанно к исходу отсюда. Ибо что, если Господу угодно будет позвать нас вечером? что если завтра?»^[1643].

Блаж. Августин называет «справедливейшим и весьма спасительным верование, что души бывают судимы, как только исходят из тел, прежде нежели явятся на тот суд, где они будут судимы уже в телах воскресших»^[1644].

Св. Димитрий ростовский: «Нам, православным Христианам, довлеет комуждо на всяк день и на всяку нощь чаяти неизвестного часа кончины жизни своея, и ко исходу быти готову: то нам страшный суд комуждо свой, прежде общего всем суда страшного»^[1645]. «Суд есть двоякий: особенный и общий. Особенный суд всяк человек, умирая, имеет; ибо тогда увидит все дела своя»^[1646]. «Мы чаем по вся дня и нощи и на всяк час пришествия к нам Господня, но еще не того страшного пришествия, имже приидет судити живых и мертвых и воздати комуждо по делам его; еще не того на всяк час чаем времени, в неже (по словеси Петра апостола) небеса с шумом мимоидут, стихии же сожигаемы раззорятся, земля же и, яже на ней, дела сгорят (2 Петр. 3, 10), но чаем кождо своего смертнаго часа, в оньже суд Божий приидет пояти душу от тела, в кий час комуждо свое особое бывает о содеянных истязание; того часа на всяк час ожидаем, якоже сам Господь, оберегая нас, в Евангелии учит: будите готови, яко, в оньже час не мните, Сын человеческий приидет (Лук. 12, 40)»^[1647].

4) Удобопонятно и для здравого разума. Он не может согласиться, чтобы состояние душ, от смерти до всеобщего суда, оставалось безразличным, неопределенным^[1648]. Ибо каким представлять это состояние? Бессознательным? Но как возможно оно для души, по природе сознающей себя? И если даже возможно, то с какою целию оно может быть допущено премудрым Промыслом? — Или сознательным? В таком случае, как может душа сознавать себя, не находясь в определенном положении? И что это будет за существование? Следовательно, необходимо допустить определенную участь для каждой души вдруг по смерти человека; необходимо предположить суд частный, которым участь эта должна определиться.

§ 250.

Изображение частного суда: учение о мытарствах.

Как происходит частный суд, — св. Писание не излагает. Но образное представление этого суда, основанное преимущественно на свящ. Предании и согласное с св. Писанием, находим в учении о мытарствах (τελώνια), издревле существующем в православной Церкви.

I. Сущность учения о мытарствах можно видеть в слове св. Кирилла александрийского о исходе души, которое обыкновенно печатается при одной из книг церковных — «Следованной Псалтири»^[1649]. Позаимствуем из него главнейшие черты.

«При разлучении души нашей с телом, предстанут пред нами, с одной стороны, воинства и силы небесные, с другой — власти тьмы, злые миродержители, воздушные мытареначальники, истязатели и обличители наших дел… Узрев их, душа возмутится, содрогнется, вострепещет, и в смятении и в ужасе будет искать себе защиты у ангелов Божиих; но, и будучи принята святыми ангелами, и под кровом их протекая воздушное пространство и возносяся на высоту, она встретит различные мытарства (как бы некие заставы или таможни, на которых взыскиваются пошлины), кои будут преграждать ей путь в царствие, будут останавливать и удерживать еe стремление к оному. На каждом из сих мытарств востребуется отчет в особенных грехах. Первое мытарство — грехов, совершаемых посредством уст и языка… Второе мытарство — грехов зрения… Третье мытарство — грехов слуха… Четвертое мытарство — обоняния… Пятое мытарство — всех беззаконий и мерзких дел, учиненных посредством рук. К дальнейшим мытарствам относятся прочие грехи, как то: злоба, ненависть, зависть, тщеславие и гордость… Кратко сказать, каждая страсть души, всякий грех подобным образом будут иметь своих мытарей и истязателей… При этом будут присутствовать и божественные силы, и сонм нечистых духов; и как первые будут представлять добродетели души, так последние — обличать еe грехи, учиненные словом или делом, мыслию или намерением. Между тем душа, находясь среди их, будет, в страхе и трепете, волноваться мыслями, пока, наконец, по своим поступкам, делам и словам, или быв осуждена, заключится в оковы, или, быв оправдана, освободится (ибо всякий связывается узами собственных грехов). И если за благочестивую и богоугодную жизнь свою она окажется достойною, то ее восприимут ангелы, и тогда она уже небоязненно потечет к царствию, сопровождаемая святыми силами… Напротив, если окажется, что она проводила жизнь в нерадении и невоздержании: то услышит оный страшный глас: да возмется нечестивый, да не видит славы Господней (Ис. 26, 10)…; тогда оставят ее ангелы Божии, и возмут страшные демоны…; и душа, связанная неразрешимыми узами, низвергнется в страну мрачную и темную, в места преисподние, в узилища подземные и темницы адские»^[1650].

Отсюда очевидно: а) что мытарства представляют собою неизбежный путь, которым совершают свой переход от временной жизни к вечному жребию все человеческие души, как злые, так и добрые; б) что на мытарствах, во время этого перехода, каждая душа, в присутствии ангелов и демонов, без сомнения, пред оком всевидящего Судии, постепенно и подробно истязуется во всех еe делах, злых и добрых; в) что вследствие этих истязаний, этого подробного отчета каждой души в ее прежней жизни, души добрые, оправданные на всех мытарствах, возносятся ангелами прямо в райские обители, а души грешные, задержанные на том или другом мытарстве, обвиненные в нечестии, влекутся, по приговору невидимого Судии, демонами в их мрачные обители^[1651]. И, следовательно, мытарства — это не что иное, как частный суд, который совершает над человеческими душами невидимо сам Господь Иисус посредством ангелов, допуская к тому и клеветников братии нашея (Апок. 12, 10), злых духов, — суд, на котором припоминаются душе и беспристрастно оцениваются пред нею все еe дела, и после которого определяется ей известиая участь^[1652].

II. Это учение о мытарствах, изложенное св. Кириллом александрийским, существовало в Церкви и прежде св. Кирилла и после — во все последующие века.

1) Прежде св. Кирилла александрийского оно весьма часто встречается, как учение общеизвестное, в писаниях св. Отцов и учителей особенно четвертого века^[1653]. Например:

У св. Ефрема Сирина: «Когда приближаются владычные силы, когда приходят страшные воинства, когда божественные изъятели (έκσπηλεύται) повелевают душе переселиться из тела, когда, увлекая нас силою, отводят в неминуемое судилище; тогда, увидев их, бедный человек… весь приходит в колебание, как от землетрясения, весь трепещет… Божественные изъятели, появ душу, восходят по воздуху, где стоят начальства, власти и миродержители противных сил. Это — злые наши обвинители, странные мытники (τελώναι), описчики (λογοθέται), данщики (φορολογοι); они встречают на пути, описывают, осматривают и вычисляют грехи и рукописания сего человека, грехи юности и старости, вольные и невольные, совершенные делом, словом, помышлением. Великий там страх, великий трепет бедной душе, неописуема нужда, какую потерпит тогда от неисчетного множества тьмами окружающих еe врагов, клевещущих на нее, чтобы не дать ей взойти на небо, поселиться во свете живых, вступить в страну жизни. Но святые ангелы, взяв душу, отводят ее»^[1654].

У св. Афанасия великого: «В некую нощь глас свыше прииде к нему (Антонию) глаголющ: Антоние, востани, изыди и виждь. И востав изыде: и возвед к небеси очеса, виде некоего долга и страшна, головою до облак досяжуща: виде же других, аки крылатых, хотящих к небеси восходити, но той, протязая руце свои, возбраняше им восход, и овы низлагаемы от него бяху и повергаемы на землю, овии же, небрегуще о нам, прелетоваху дерзновенно, о яковых скорбяше той, скрежеща зубы своими. И паки ко Антонию глас бысть: разумей видимое, и нача просвещенным сердцем разумети, яко то восход душ есть, диаволе же возбранение, еже удержаваше себе грешников: святых же восхитити и удержати не можаше»… И еще: «св. Антоний, находясь некогда в состоянии, подобном обмиранию, зряшеся на воздух несом быти. Возбраняху же пути воздушнии беси и не даяху проити мимо; ангелы же, противящеся им, истязоваху вины удержания. Они же от рождения Антониева грехи его изобрести нуждахуся»^[1655].

У св. Макария великого: «Когда человеческая душа исходит из тела, совершается великое некое таинство. Ибо, если она виновна во грехах: то приходят полчища демонов, злые ангелы и темные силы, берут сию душу и увлекают ее на свою сторону. Сему никто не должен удивляться. Ибо, если человек, будучи еще жив, находясь еще в сам мире, покорился, предался и поработился им: то не более ли они будут обладать им и порабощать его, когда он выйдет из сего міра? Что касается до другой лучшей части людей, то с ними происходит инаким образом. То есть, при святых рабах Божиих еще и в сей жизни находятся ангелы, духи святые окружают их и хранят. А когда души их разлучатся с телом, то лики ангелов принимают их в свое общество, в светлую жизнь, и таким образом приводят их к Господу»^[1656].

У св. Иоанна Златоустого: «Если мы, отправляясь в какую нибудь чужую страну или град, требуем путеводителей: то сколько нам нужно помощников и руководителей, чтобы пройти беспрепятственно мимо старейшин, властей, воздушных міроправителей, гонителей, мытареначальников?…» «Св. Ангелы мирно разлучиди нас от тела (эти слова влагает св. Отец в уста скончавшимся младенцам), и мы, имея добрых путеводителей, безбедно прошли мимо воздушных властей. Лукавые духи не нашли в нас того, чего искали; не заметили, чего хотели. Узрев тело без греха, они посрамились; увидев непорочную душу, устыдились; увидев неоскверненный язык, умолкли. Мы прошли мимо, и посрамили их. Сеть расторглась, и мы избавились. Благословен Бог, который не дал нас в их ловитву»^[1657]. И еще: «лежащие на одре с великою силою потрясают оный, и страшно взирают на предстоящих, тогда как душа силится удержаться в теле и не хочет разлучиться с ним, ужасаяся видения приближающихся ангелов. Ибо, если мы, смотря на страшных людей, трепещем; то какое будет наше мучение, когда увидим приближающихся ангелов грозных и неумолимые силы, когда они душу нашу повлекут и будут отторгать от тела, когда много будет она рыдать, но вотще и без пользы?»^[1658].

Тоже самое излагают, более или менее подробно, св. Василий великий^[1659], св. Григорий нисский^[1660], св. Епифаний^[1661], Евсевий кесарийский^[1662], Палладий еленопольский^[1663], Макарий александрийский^[1664].

2) После св. Кирилла александрийского это учение передают целый ряд учителей Церкви, разных мест и времен. Именно: Евсевий, епископ галликанский: «Пред разрешением от тела поздно будет душе раскаиваться в своих беззакониях. Увы! что будет с нею, когда виновники смерти (злые духи) начнут влачить ее по обширному воздушному пространству и водить темными путями?»^[1665].

Блаж. Иоанн милостивый: «Исходящи души из телесе и хотящи взыти на небеса, усретают ю лица бесов, и пытают первое лжи и клеветы. Да аще от того не покаялася будет, то удержана будет от бесов. И паки выше усретают беси душу, и пытают блуда и величания. Аще и сих покаялася будет, то избавится от них. И многа запинания и истязания души от бесов идущей до небесе. Посем ярости, зависти, оболгания, гнева, оклеветания, гордости, срамословия, непокорства, лихвы, сребролюбия, пиянства, злопомнения, чародеяния, потворов, объядения, братоненавидения, убийства, татьбы, немилосердия, блуда и прелюбодейства. И егда же окаянная та душа от земли до небесе идет, кроме еe святии ангели суть, и не помогают ей: но сама душа о себе слово отдает покаянием и добрыми делы, и боле всего милостынею. Егоже бо греха забвением зде не покается, то милостынею избавится от насилия бесовских мытарств»^[1666].

Препод. Максим исповедник: «Кто из подобных мне, оскверненный нечистотою грехов, не убоится присутствия св. ангелов, которые имеющего отъити из сей жизни, по повелению Божию, силою, гневно, и против воли его, изгонят из тела? Кто, сознавая за собою злые дела, не убоится встречи жестоких и немилосердых лукавых бесов?»^[1667].

И еще: св. Иоанн Лествичник^[1668], преп. Феодосий печерский^[1669], св. Кирилл туровский^[1670], Марк ефесский, Гавриил филадельфийский^[1671], св. Димитрий ростовекий^[1672] и друг.

3) Известно также, что учение о мытарствах вошло в жизнеописания Святых^[1673] и в самые свящ. песни и молитвы, употребляемые православною Церковию. Таковы:

В каноне Господу Иисусу и пресв. Богородице, поемом при разлучении души от тела всякого правоверного:

«Воздушного князя, насильника, мучителя, страшных путей стоятеля и напрасного сих словоиспытателя, сподоби мя прейти невозбранно от земли» (песнь 4, тр. 4).

«Убегнути мати варвар бесплотных полки, и воздушные бездны возникнути, и к небеси взыти мя сподоби, да тя вовеки славлю, Богородице» (песн. 8, тр. 2).

В осмогласнике св. Иоанна Дамаскина, в каноне усопшим:

«Егда плотского союза хощет душа моя от жития разлучитися, тогда ми предстани, Владычице, и бесплотных врагов советы разори, и сих челюсти сокруши, ищущих пожрети мя нещадно: яко да невозбранно пройду на воздусе стоящия князи тмы, Богоневестная» (гл. 2, субб. песн. 9, тр. 16)^[1674].

В каноне ангелу хранителю:

«Весь живот мой во мнозе протек суете, к концу приблизихся: молю тя, хранителя моего, буди ми защититель и поборник непоборим, егда прехожду мытарства лютого миродержца» (песн. 9, тр. 3)^[1675].

В молитве по четвертой кафизме:

«Господи мой, Господи, даруй ми слезы умиления…, яко да ими Тя умолю очиститися прежде конца от всякаго греха: страшно бо и грозно место имам прейти, тела разлучився, и множество мя мрачное и бесчеловечное демонов срящет» (Псалт. молитв. по 4 каф.).

Такое непрерывное, всегдашнее и повсеместиое употребление в Церкви учения о мытарствах, особенно же между учителями четвертого века, непререкаемо свидетельствует, что оно передано им от учителей предшествовавших веков и основывается на предании апостольском.

ІII. Очень естественно потому, что учение о мытарствах вполне согласно и с св. Писанием. В этом учении:

1) Говорится, что к людям умирающим, при разлучении их души от тела, являются ангелы Божии и духи истязатели. И сам Спаситель заметил: бысть умрети нищему и несену быти ангелы на лоно Авраамле, (Лук. 16, 22); а другому человеку сказал Бог: безумне, в сию нощь душу твою истяжут от тебе (— 12, 20), — истяжут, всего справедливее думать, духи недобрые^[1676]. Кроме того св. Писание учит, что ангелы вообще суть служебнии дуси, в служение посылаеми за хотящих наследовати спасение (Евр. 1, 14), что они заботятся о нас в продолжение всей нашей жизни (Пс. 90, 10, 11), суть наши неотлучные пестуны, руководители, особенно ангел–хранитель, даваемый каждому при крещении (Матф. 18, 10; Пс. 33, 8): очень естественно, если эти добрые духи не оставляют нас своею помощию и в тяжкия минуты смерти, — если они не отказываются сопутствовать нашей душе, руководить и поддерживать ее и в продолжение страшного, вовсе неизвестного ей, перехода из настоящей жизни в пределы вечности. С другой стороны учит св. Писание, что вся деятельность злых духов направлена постоянно к нашей погибели (Еф. 6, 12; 2 Тим. 2, 26; 1 Сол. 3, 5), что супостат наш диавол, с своими клевретами, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити (1 Петр. 5, 9); он ли упустит удобный случай сделать, если возможно, что–либо к погибели нашей души и в минуты разлучения еe от тела?

2) Говорится, что, по разлучении от тела, душа человека, совершая свой путь в мір высший чрез воздушные пространства, непрестаино встречает здесь падших духов. И слово Божие свидетельствует, что воздух как бы наполнен духами злобы поднебесной (Еф. 6, 12), — разумеется, наполнен не телесно, а духовно^[1677], — что князь их есть князь власти воздушные (Еф. 2, 2), и что, следовательно, душа человеческая, едва только исходит из тела, неизбежно вступает в их область.

3) Представляется, что эти темные духи, как мытари–истязатели, останавливают душу во время пути еe к небу на разных мытарствах, припоминают ей постепенно разные виды еe грехов и стараются всячески ее осудить, — между тем, как добрые ангелы, сопутствующие душе, в тоже время припоминают, противоположные грехам, еe добрые дела и заботятся ее оправдать. Очень естественна такая деятельность духов злобы: они не могут не знать и не помнить всех наших грехов, не могут не употреблять, при открывшемся случае, всех усилий, чтобы осудить нас, когда, по учению св. Писания, они суть постоянные ваши искусители и участники во всех ваших беззакониях (1 Сол. 3, 5; 1 Иоанн. 3, 8) и стремятся к одной цели, чтобы лишить нас вечного спасения (Лук. 8, 12; 1 Петр. 5, 8). Столько же естественна и означенная деятельность добрых ангелов, которые, будучи нашими наставниками во всяком добре и руководителями к вечному спасению (Евр. 1, 14), без сомнения, и знают наши добрые дела, и, по любви своей, не могут не содействовать вашему оправданию.

4) Представляется, что Бог не непосредственно творит суд частный над душою человека, по разлучении ее с телом, а попускает истязать ее духам злобы, как бы орудиям своего грозного правосудия, и вместе с тем употребляет в орудия своей благости ангелов добрых. Но если в при кончине міра, когда Господь явится во всей славе своей, чтобы судить живых в мертвых, Он не Сам непосредственно будет совершать все, относящееся к суду, а послет ангелы своя, которые соберут от царствия его вся соблазны и творящих беззаконие, отлучат злыя от среды праведных, и ввергнут их в пещь огненную (Матф. 13, 41. 49; снес. 24, 31): что удивительного, если и суд частный Он совершает не непосредственно, а чрез духов Eму служебных, разумеется, присутствуя при этом невидимо и Сам, как вездесущий? Равным образом, если известно, что до всеобщего суда, когда и падшие духи получат окончательно мзду свою (Иуд. 6), Бог попускает им вообще действовать против человека (Иов. 1, 12; 1 Петр. 5, 9), и иногда употребляет их еще на земле в орудия своего праведного гнева против грешников, как ангелы люты (Пс. 77, 49; 1 Кор. 6, 5): что удивительного, если Он попускает им быть такими же орудиями правды Его и во время частного суда над душами человеческими, употребляя в то же время орудиями благости своей ангелов добрых?

IV. Должно, однакож, заметить, что, как вообще в изображении предметов міра духовного для нас, облеченных плотию, неизбежны черты, более или менее, чувственные, человекообразные, — так, в частности, неизбежно допущены они и в подробном учении о мытарствах, которые проходит человеческая душа по разлучении с телом. А потому надобно твердо помнить наставление, какое сделал ангел препод. Макарию александрийскому, едва только начинал речь о мытарствах: «земные вещи принимай здесь за самое слабое изображение небесных»^[1678]. Надобно представлять мытарства не в смысле грубом, чувственном, а, сколько для нас возможно, в смысле духовном, и не привязываться к частностям, которые у разных писателей и в разных сказаниях самой Церкви, при единстве основной мысли о мытарствах, представляются различными^[1679].

II.

О МЗДОВОЗДАЯНИИ ПОСЛЕ ЧАСТНОГО СУДА.

§ 251.

Учение православной Церкви и состав этого учения.

О мздовоздаянии людям, которое бывает следствием частного суда над ними, православная Церковь учит: «хотя прежде последнего суда ни праведные, ни грешные не получают совершенного воздаяния за дела свои; но при всем том не все души находятся в одинаковом состоянии, и не в одно и тоже место посылаются» (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 61). «Веруем, что души умерших блаженствуют или мучатся, смотря по делам своим. Разлучившись с телами, они тотчас переходят или к радости, или к печали и скорби: впрочем не чувствуют ни совершенного блаженства, ни совершенного мучения. Ибо совершенное блаженство или совершенное мучение каждый получит по общем воскресении, когда душа соединится с телом, в котором жила добродетельно или порочно» (Посл. восточ. патриарх. о прав. вере чл. 18). Таким образом, православная Церковь различает двоякое мздовоздаяние после частного суда: одно для праведников, другое для грешников, хотя то и другое называет еще несовершенным, неокончательным.

§ 252.

Мздовоздаяние праведникам: а) прославление их на небеси — в Церкви торжествующей.

Мздовоздаяние праведникам, по воле небесного Судии, имеет также свои два вида: это — а) прославление их, хотя еще несовершенное, на небеси — в Церкви торжествующей, и — б) прославление их на земле — в Церкви воинствующей.

I. Действительность прославления праведников на небеси (еще неполного), вдруг по окончании частного суда над ними, и прежде последнего всеобщего суда (Прав. Исп. ч. 1, отв. на вопр. 67), несомненна:

1) Из св. Писания, которое представляет нам:

а) Ясное обетование Господа касательно этой истины. Христос–Спаситель, до пришествия которого сами праведники ветхозаветные находились душами своими во аде, и который имел крестом своим отверсть для людей вход в царство небесное, говорит в утешение Апостолам пред отшествием своим ко Отцу: в дому Отца моего обители многи суть; аще ли же ни, рекл бых вам: иду уготовати место вам. И аще уготовлю место вам, паки прииду и поиму вы к себе: да, идеже есмь аз, и вы будете (Иоан. 14, 2. 3). Вместе с тем Он молился ко Отцу: Отче! ихже дал еси мне, хощу, да, идеже есмь аз, и тии будут со мною: да видят славу мою, юже дал еси мне (17, 24). И, вися на древе крестном, сказал разбойнику покаявшемуся: аминь глаголю тебе, днесь со мною будеши в раи (Лук. 23, 43).

б) Живую уверенность св. Апоетолов в исполнении этого обетования. Так апостол Павел говорил о себе: обдержим есмь от обою, желание имый разрешитися и со Христом быти, много паче лучше: а еже пребывати во плоти, нужнейше есть вас ради (Филип. 1, 23. 24). И в другом месте: вемы, яко аще земная наша храмина тела раззорится, создание от Бога имамы, храмину нерукотворенну, вечну на небесех… Дерзаем же и благоволим паче отъити от тела, и внити ко Господу (2 Кор. б, 1. 8). Т. е. Апостол выражает, что, вдруг по разрушении земной храмины тела, праведников ожидает нерукотворенная храмина на небеси, вдруг по разрешении и отшествии их от тела они имеют внити ко Господу и со Христоми быти.

в) Наконец, действительное исполнение этого обетования.. Св. тайновидец, Иоанн Богослов видел окрест престола Божия на небеси двадесять и четыре престола и на них старцев, облеченных в белую одежду и имеющих златые венцы на главах (Апок. 4. 4); видел под небесным алтарем души избиенных за слово Божие и за свидетельство, еже имеяху (6, 9); и еще видел народ мног, от всякого языка. и колен и людей и племен, стоявший пред престолом и пред Агнцем и взывавший: спасение седящему на престоле Богу нашему и Агнцу (7, 9. 10).

2) Из св. Предания и постоянного верования Церкви. Свидетельства об этом находим:

В три первые века: a) у св. Климента римского: «Петр (апостол) от беззаконной зависти претерпел не одно, не два, но многие мучения, и таким образом, учинившись мучеником, отшел в подобающее место славы; Павел претерпел мучение от владычествующих, и таким образом переселился из сего міра, и перешел в место святое…; все роды, бывшие до сего времени, миновали, но усовершившиеся в любви, по благодати Божией, находятся в месте благочестивых: они явятся с пришествием царства Христова»^[1680]; б) в послании церкви смирнской о мученичестве св. Поликарпа: «он, терпением победив беззаконного начальника, и таким образом восприяв венец нетления, веселится ныне с Апостолами и всеми праведниками, славит Бога и Отца и благословляет Господа нашего, вождя душ и телес наших и пастыря вселенской кафолической Церкви»^[1681]; в) в послании церкви лионской и виеннской к церквам фригйской и азийской о мучениках: «они, одержав победу над всем, отходили к Богу; всегда любя мир и всегда предлагая мир, в мире и отошли они к Отцу»^[1682]; г) у св. Киприана: «все живы, говорит Апостол (Апок. 20), и царствуют со Христом, не только те, которые умерщвлены, но и те, которые, оставаясь твердыми в вере своей и страхе Божием, не поклонились образу зверя…»^[1683]; д) у св. Ипполита: «вы (пророки) имеете уже уготованный вам на небеси венец жизни и бессмертия»^[1684]; е) у св. Дионисия александрийского: «эти божественные мученики наши, приседящие ныне Христу, общники Его царствия, участники Его суда, произносящие вместе с Ним свои приговоры, — эти самые мученики принимали некоторых падших братий, виновных в коленопреклонении пред идольскими жертвенниками, — видя обращение и раскаяние их»^[1685]; ж) также — в Постановлениях апостольских^[1686], — у св. Игнатия Богоносца, Дионисия ареопагита, Афинагора, Климента александрийского и других^[1687].

В четвертом веке — а) у св. Григория Богослова — в надгробном слове Василию великому: «и теперь он на небесах, там, как думаю, приносит за нас жертвы и молится за народ, — ибо и оставив нас, не вовсе оставил…», и далее: «призри же на меня свыше, божественная и священная глава, и данного мне для моего вразумления, пакостника плоти (2 Кор. 12, 7) утиши твоими молитвами, или научи меня сносить его терпеливо, и всю жизнь мою направь к полезнейшему»^[1688]; б) у св. Ефрема сирина — в слове на почивших о Христе: «к вечным благам обращали они взор, к ним стремились, а потому и получили их; спешили, потому и вошли в отечество, в горний брачный чертог; текли, потому и достигли; постились, потому и веселятся; не оставались в нерадении, потому радуются; умудрились, потому что пренебрегли сею жизнию, отошли от нас, и пошли прекрасным и благоугодным путем своим, отошли, и переселились в страну святую и вечную»^[1689]; в) у св. Епифания: «святые суть в чести, покой их в славе, отшествие отсюда в совершенстве, жребий их в блаженстве, житие в обителях святых, торжество с ангелами, воздаяние во Христе Иисусе, Господе нашем»^[1690]; г) так же — у св. Иоанна Златоустого^[1691], св. Амвросия^[1692], св. Григория нисского^[1693], св. Василия великого и других^[1694].

Не упоминаем уже о писателях пятого и последующих веков, как то: Феодорите^[1695], Иерониме^[1696], Анастасии синаите^[1697], Григории великом^[1698], Иоанне Дамаскине^[1699] и других.

I. Место, куда отходят души праведников после частного суда, и самое их состояние там и блаженство, изображаются различно.

Место это, как в св. Писании, так и в писаниях св. Отцев, называется раем (Лук. 23, 43), лоном Авраама (Лук. 16, 32), царствием небесным (Матф. 5, 3. 10; 8, 11), царствием Божиим (Лук. 13, 28. 29; Матф. 6, 33; 1 Кор. 15, 50), домом Отца небесного (Иоан. 14, 2), градом Бога живого, Иерусалимом небесным (Евр. 12, 22; Гал. 4, 26)^[1700]. И, по учению православной Церкви, каким бы кто именем из числа упомянутых ни назвал место сие, не погрешит: только бы знал, что души скончавшихся праведников пребывают в благодати Божией, и, как гласят церковные песни, на небеси (Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 67)^[1701]. Мнение о некотором различии между раем, лоном Авраама и самым небом было мнением немногих^[1702].

Состояние душ праведных на небеси и их блаженство, хотя, без сомнения, не одинаковое, соответственно заслугам каждого (1 Кор. 3, 8), полагается: а) в покое или успокоении от трудов (Евр. 4, 3. 11; Апок. 14, 13); б) в непричастности никаким печалям и страданиям (Апок. 7, 16. 17); в) в возлежании, и след., в ближайшем общении с Авраамом, Исааком, Иаковом и прочими святыми (Матф. 8, 11; Лук. 8, 28. 29); г) во взаимном общении с тьмами ангелов (Евр. 12, 22. 23; Лук. 16, 22); д) в стоянии пред престолом Агнца, в прославлении Его и служении Ему (Ап. 7, 9–17); е) в сожитии (Иоан. 14, 3; Фил. 1. 26) и соцарствии со Христом (2 Тим. 2, 11. 12); ж) в лицезрении Бога (1 Кор. 13, 12; 2 Кор. 5, 8; Евр. 12, 14). «Ты божественная и священная глава, взывает св. Григорий Богослов в надгробном слове брату своему Кесарию, вниди в небеса, успокойся в недрах Авраамовых (что ни знаменовали бы оныя), узри лик ангелов, славу и великолепие блаженных, или лучше, составь с ними один лик и возвеселись… И да предстоишь великому Царю, исполняясь горнего света, от которого и мы, прияв малую струю, сколько может изобразиться в зерцале и гаданиях, да взойдем, наконец, к Источнику блага, чистым умом созерцать чистую истину, и за здешнее ревнование о добре обрести ту награду, чтобы насладиться совершеннейшим обладанием и созерцанием добра в будущем!» И вскоре потом, в другом надгробном слове сестре своей Горгонии, говорил к ней: «я уверен, что гораздо лучше и превосходнее видимого твое настоящее состояние — глас празднующих, веселие ангелов, небесный чин, видение славы, а паче всего чистейшее и совершеннейшее осияние всевышней Троицы, уже не сокрывающейся от ума, как связанного и рассеиваемого чувствами, но всецело целым умом созерцаемой и приемлемой, и озаряющей наши души полным светом Божества. Ты наслаждаешься всеми теми благами, которых потоки достигали до тебя еще и на земле, за искреннее твое к ним стремление»^[1703]. Так же изображали состояние душ праведных после частного суда св. Киприан, св. Иоанн Златоуст^[1704], св. Амвросий^[1705], Иларий и другие^[1706].

II. Впрочем, хотя души праведных, после частного суда, отходят на небо и удостаиваются блаженства; но это их блаженство не есть еще полное и совершенное, а только предначатие вечного блаженства. Ибо —

1) По учению Слова Божия, полное блаженство каждый человек получит уже после всеобщего суда, когда снова явится полным человеком в воскресшем теле своем: всем бо явитися нам подобает, говорил св. Апостол Христианам, пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2 Кор. 5, 10); прочее убо, писал он о самом себе, соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день онь праведный судия: не токмо же мне, но и всем возлюбившим явление его (2 Тим. 4, 8; снес. 1, 9. 10; Кол. 3, 4 и др.). И —

2) Те же самые Отцы Церкви, которые с несомненностию изображали блаженное состояние праведников на небеси, вдруг после их кончины, свидетельствовали вместе, что это их блаженство есть еще неполное. Например:·

Св. Григорий Богослов, вслед за тем, как выразил такое сильное благожелание скончавшемуся брату своему Кесарию — внити в небеса, упокоится в недрах Авраама, возвеселиться в лике ангелов и блаженных душ и предстоять пред Царем небесным, — продолжает: «для меня убедительны слова мудрых, что всякая добрая и боголюбивая душа, как скоро, по разрешении от сопряженного с нею тела, освободится отселе, приходит в состояние чувствовать и созерцать ожидающее ее благо, а по очищении, или по отложении (или еще, не знаю, как выразить) того, что ее омрачало, услаждается чудным каким–то услаждением, веселится и радостно шествует к своему Владыке; потому что избегла здешней жизни, как несносного узилища, и свергла с себя лежащие на ней оковы, которыми крыла ума влеклись долу. Тогда она в видении как бы уже пожинает уготованное ей блаженство. А потом и соприрожденную себе плоть, с которою упражнялась здесь в любомудрии, от земли, ее давшей и потом сохранившей, восприяв непонятным для нас образом в известным только Богу, их соединившему и разлучившему, — вместе с нею вступает в наследие грядущей славы»^[1707].

Св. Иоанн Златоуст, изобразивший блаженное состояние на небеси души св. Филогона посреди ангелов и святых пред лицом самого Бога^[1708], в других местах ясно учит: «Бог уготовал любящим Его то, чего око не видело, ухо не слышало, и что на сердце человеку не восходило; но они еще не получили, а ожидают, почивши в толикой скорби. Столько протекло лет, как они победили, а еще не получили уготованного: и вам ли печалиться, когда вы еще сражаетесь? Помыслите, — что вы, и сколько сидеть Аврааму и ап. Павлу, ожидающим, когда ты достигнешь совершенства, чтобы им тогда можно было получить мзду? Что сотворит Авель, который прежде всех победил и сидит неувенчанным? Что — Ной?… Видишь ли провидение Божие? Не сказал Апостол, да не без нас увенчаются, но — да не без нас совершенство приимут» (Евр. 11, 40)^[1709]. И еще: «хотя душа по смерти пребывает, и пусть будет она бесконечно бессмертна, каковою подлинно и есть, но без плоти она не получит тех неизглаголанных благ, равно как и не будет наказана. Ибо все откроется пред судом Христовым, да восприимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2 Кор. 5, 10)»^[1710].

Некоторые из древних учителей представляли, что души праведных до воскресения тел находятся не на небе, а собственно в лоне Авраама, в рае, который считали только преддверием неба^[1711]: мнение частное, но выражающее собою тоже общее верование Церкви, что до всеобщего суда нет еще совершенного блаженства для праведников.

Во свидетели этого верования можно привести еще: св. Афанасия великого, св. Амвросия, блаж. Августина^[1712], св. Григория двоеслова^[1713].

§ 253.

б) Прославление праведников на земле — в Церкви воинствующей: аа) почитание Святых.

Вместе с тем, как праведный Судия и Мздовоздаятель удостаивает праведников, по кончине их, прославления на небеси — в Церкви торжествующей, хотя еще предначинательного, Он удостаивает их прославления и на земле — в Церкви воинствующей^[1714]. Это прославление выражается тем, что Церковь земная: а) почитает скончавшихся праведников, как угодников и друзей Божиих; б) призывает их в молитвах, как предстателей пред Богом; в) чтит самые их мощи и другие останки; г) чтит их свящ. изображения или иконы.

Церковь Христова почитает праведников, не как богов каких, а как верных слуг, угодников и друзей Божиих; восхваляет их подвиги и дела, совершенные ими при помощи благодати Божией во славу Божию, так что вся честь, воздаваемая Святым, относится к величеству Божию, которому они благоугождали на земле своею жизнию; чествует Святых ежегодными воспоминаниями об них, всенародными празднествами, созиданием во имя их храмов и под. (Прав. испов. ч. III, отв, на вопр. 52; Посл. восточн. патр. о прав. вере отв. на вопр. 3)^[1715]. В таком смысле почитание Святых —

I. Совершенно согласно с св. Писанием. Св. Писание решительно запрещает воздавать кому–либо Божеское поклонение и служение (λατρεία), кроме единого истинного Бога (Втор. 6, 13; Ис. 42, 8; Матф. 4, 10; 1 Тим. 1, 17); но вовсе не запрещает этим воздавать надлежащее, разумеется, низшее почтение (δουλεία) и верным слугам Его, угодникам и друзьям, и притом так, чтобы вся честь относилась к Нему же единому, яко дивному во святых своих (Пс. 67, 36). Напротив, в ветхом Завете, в котором дан был закон: Господа Бога твоего да убоишися, и тому единому послужиши (Втор. 6, 13), богодухновенный Псалмопевец взывал: мне же зело честни быша друзи твои, Боже (Псал 138, 17), и сыны пророческие торжественно поклонишася до земли верному рабу и другу Божию — Елисею (4 Царст. 2, 15). Равным образом и в новом Завете сам Христос Спаситель, который подтвердил закон: Господу Богу твоему поклонишися, и тому единому послужиши (Матф. 4, 10), сказал верным ученикам своим: вы друзи мои есте, аще творите, елика аз заповедаю вам (Иоан. 15, 14), и засвидетельствовал пред ними: иже вас приемлет, мене приемлет: и иже приемлет мене, приемлет пославшаго мя (Матф. 10, 40), показывая, что честь, воздаваемая верным слугам Его и друзьям, относится к Нему самому. И тот же св. Апостол, который изрек: единому Богу честь и слава (1 Тим. 1, 17), изрек в другом месте: слава и честь всякому делающему благое (Рим. 2, 10).

II. Имеет несомненное основание в свящ. Предании. Доказательством тому служат:

1) Празднества, которые с самого начала своего Церковь Христова обыкла совершать в честь угодников Божиих. Книга Постановлений апостольских, перечисляя дни, когда рабы должны быть свободны от трудов, говорит: «да не работают во дни Апостолов: ибо они были наставниками вашими во Христе и даровали вам Св. Духа; да празднуют в день первомученика Стефана и во дни прочих св. мучеников, которые предпочли Христа своей жизни»^[1716]. Церковь смирнская (во 2 в.) в послании своем о мученичестве св. Поликарпа свидетельствует: «мы собрали его кости, — сокровище, драгоценнее дорогих камней и чище золота, — и положили их, где следовало. Туда, как только можно будет, мы станем собираться с веселием и радостию, — и Господь соизволит нам праздновать день его мученического рождения, как в память уже совершивших свой подвиг, так в научение и утверждение будущих подвижников»^[1717]. Равным образом и Христиане, бывшие зрителями мученической кончины св. Игнатия Богоносца (в нач. 2 в.), по их собственным словам, «заметили для себя день и час, дабы, собираясь во время его мученичества, иметь общение с подвижником и доблестным мучеником Христовым, поправшим диавола, и совершившим путь своего Христолюбивого желания во Христе Иисусе Господе нашем»^[1718] Потом об обыкновении Церкви праздновать ежегодно дни кончины мучеников свидетельствуют св. Отцы^[1719] и называют этот обычай древним^[1720]; свидетельствуют целые Соборы^[1721], и осуждают тех, которые не хотели участвовать в таких празднованиях: «аще кто, пришедши в надменное расположение, гнушаясь, осуждает собрания в честь мучеников и совершаемые в оных служения и памяти их: да будет под клятвою», — говорят в 20 правиле своем Отцы гангрского Собора, и в следующем правиле непосредственно присовокупляют: «сия же пишем, поставляя преграды не тем, которые в Церкви Божией, по писанию, подвижничествовати желают, но тем, которые и подвижничество приемлют в повод гордости, возносятся над живущими просто и, вопреки писаниям и церковным правилам, вводят новости… и, да речем вкратце, желаем, да бывают в Церкви вся, принятая от Божественных писаний и апостольских преданий».

2) Приношение бескровной жертвы, или совершение Литургии в дни памяти св. мучеников, священные бдения в честь их, похвальные слова. О первом ясно свидетельствуют еще Тертуллиан^[1722] и Киприан^[1723], а потом св. Иоанн Златоуст и блаж. Августин^[1724]. О вторых — св. Григорий нисский^[1725], св. Василий великий^[1726] и блаж. Феодорит^[1727]. А похвальные слова в честь мучеников и других Святых до нас дошли от Василия великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Григория нисского, Ефрема сирина и других^[1728].

3) Храмы Божии, которые издревле сооружались во имя Святых и в особенности мучеников, на местах их страдания и погребения, и назывались мартириями (от μάρτυρ мученик). О таких мартириях в древней Истре, Дафнах, Дрипии, Никомидии, Константинополе и других местах упоминают св. Златоуст^[1729], Евсевий^[1730], Августин^[1731]. Известен знаменитый храм во имя св. апостола Фомы, существовавший в Едессе^[1732], — еще более знаменитый во имя двенадцати св. Апостолов, построенный в Царьграде Константином великим^[1733], — и храм во имя св. апостола Иоанна близ Константинополя^[1734]. Известно также, что Собор ефесский собирался в церкви св. Марии, а халкидонский в церкви св. Евфимии^[1735].

4) Исповедания древних Христиан и в особенности пастырей Церкви, которые раскрывают и основания, и образ, и цель почитания Святых. Вот, например, что говорят:

Христиане смирнской церкви в послании о мученичестве св. Поликарпа: «Мы никогда не можем ни оставить Христа, который пострадал для спасения всего міра спасаемых, ни поклоняться (προσκυνείν) кому–либо другому: потому что Ему мы поклоняемся, как Сыну Божию, а мучеников достойно молим, как учеников и подражателей Господа, — любим, за их неизменную приверженность к своему Царю и учителю»^[1736].

Св. Василий великий: «Любителю мучеников наскучит ли когда творит память мучеников? Честь, воздаваемая добрым из наших сослужебников, есть доказательство нашего благорасположения к общему Владыке»^[1737]. «Когда пересказываем жития прославившихся благочестием, прежде всего Владыку прославляем в рабах Его; восхваляем же праведников засвидетельствованием о том, что знаем, и людей увеселяем слышанием прекрасного. Так жизнь Иосифа есть увещание к целомудрию, а повествование о Сампсоне — побуждение к мужеству»^[1738].

«Памятию мученика (Маманта) вся страна подвигнута; весь город принимает участие в празднике; не сродники стекаются на гробы отцев, но все притекают на место благочестия… Видишь, как чествуется добродетель. а не богатство. Так Церковь чем чтит предваривших, тем самым возбуждает живущих еще. Не домогайся, говорит она, ни богатства, ни мудрости міра престающей (1 Кор. 2, 6), ни славы увядающей, — все это исчезает вместе с жизнию: но будь делателем благочестия; оно и на небо вознесет тебя, оно приуготовит тебе и бессмертную жизнь, и продолжительную славу у людей»^[1739].

Св. Иоанн Златоуст: «Скажи мне, где гроб Александров? Укажи и скажи, в который день он умер? А гробы рабов Христовых славны, и находятся в царственном городе; дни кончины их известны; ибо составляют торжество для целой вселенной. Александрова гроба не знают и свои; а гроб Христов знают и варвары. И гробы рабов Распятого блистательнее царских дворцов, не только по величине и красоте строений; ибо и в сам они превосходнее; — но, что гораздо важнее, по ревности стекающихся к ним. Ибо и тот, кто носит багряницу, приходит лобызать гробы сии, и стоит пред ними, и молит Святых, чтоб предстательствовали за него пред Богом. В предстательстве уже умершего, скинотворца и рыбаря, имеет нужду облеченный в диадиму»^[1740].

Салвиан: «Я чту всех их (Святых) не иначе, как подражателей Христа; не иначе чествую, как члены Христовы, и для того только воспомянул об них, чтобы быть достойным их памяти»^[1741].

Блаж. Августин: «Христианский народ чествует память мучеников торжеством веры (religiosa soleranitate)…, но так, что мы не приносим жертвы (sacrificemus) никому из мучеников, а только Богу мучеников, хотя и устрояем олтари в память мучеников… То, что приносится, приносится Богу, увенчавшему мучеников, в память тех, которых Он увенчал… Мы чтим мучеников тою честию любви и общения (cultu dilectionis et societatis), которою и в этой жизни чествуются святые Божии человеки… Но тем чествованием (cultu), которое по–гречески называется служением (λατρεία) и есть собственно Божеству подобающее служение (servitus), мы и не чтим, и не учим чтить никого, кроме одного Бога»^[1742].

Отцы второго никейского Собора, VІІ–го вселенского: «Храним слова Господни, апостольские и пророческие, чрез которые мы научились чтить и величать (τιμάν καί μεγαλύνειν), во–первых, собственно и истинно Богородицу, — и св. ангельские силы, Апостолов, Пророков и славных мучеников, святых и богоносных учителей, и всех святых мужей, и просить их предстательства: потому что они могут соделать нас угодными Царю всех — Богу»^[1743].

Св. Иоанн Дамаскин: «Должно почитать Святых, как друзей Христовых, как чад и наследников Божиих… Они царствовали и господствовали над страстями, и сохранили невредимым подобие образа Божия, по которому сотворены…; они добровольно соединились с Богом, приняли Его в жилище своего сердца, и, приобщившись Его, сделались по благодати тем, чем Он есть по естеству. Как же не почитать тех, которые суть и слуги, и друзья, и сыны Божии? Честь, воздаваемая усерднейшим сослужителям, доказывает любовь к общему Владыке. Святые соделались сокровищницами и чистыми жилищами Бога; вселюся в них, говорит Бог, и похожду, и буду им Бог (2 Кор. VI, 16)… Как же не почитать одушевленные храмы, одушевленные жилища Божии?.. Истинно, должно почитать, воздвигать во имя их храмы Богу, приносить дары, чтить дни памяти их и в оные веселиться духовно… Будем почитать Богородицу, как истинную матерь Божию, пророка Иоанна — как предтечу и крестителя, апостола и мученика: ибо, как сказал Господь, не восста в рожденных женами болий Иоанна Крестителя (Матф. 11, 11). И он был первый проповедник царствия Божия. Будем почитать Апостолов, как братий Господа, как самовидцев и служителей Его страдания, ихже Бог и Отец предуведе и предустави сообразных быти образу Сына своего (Рим. 8, 29; 1 Кор. 12, 28); во–первых, Апостолов, во–вторых, Пророков, в третьих, пастырей и учителей (Еф. 4, 11). Будем почитать мучеников Господних, избранных из всякого звания, как воинов Христовых, крестившихся крещением смерти Его, как участников в страданиях и славе Его, и их чиноначальника, архидиакона Христова, апостола и первомученика Стефана. Будем почитать преподобных Отец наших и Богоносных подвижников, претерпевавших более продолжительное и трудное мученичество совести, иже проидоша в милотех, в козиих кожах, лишени, скорбяще, озлоблени, в пустынях скитающеся и в горах, и в вертепах, и пропастех земных, ихже не бе достоин мир (Евр. 11, 37. 38). Будем почитать живших до благодати Пророков, патриархов, праведников, предвозвестивших пришествие Господа. Взирая на образ жизни всех сих Святых, поревнуем их вере, любви, надежде, ревности, житию, твердости в страданиях, терпению даже до крови, дабы и нам с ними сподобиться венцов славы»^[1744].

В таком смысле почитание Святых, без всякого сомнения, не покажется нееообразным никому из людей здравомыслящих.

§ 254

бб) Призывание Святых.

Почитая Святых, как верных слуг, угодников и друзей Божиих, св. Церковь вместе с тем призывает их в молитвах, не как богов каких, могущих помогать нам своею собственною силою, а как предстателей наших пред Богом, единым источником и раздаятелем всех даров и милостей тварям (Иак. 1, 17), — как предстателей и ходатаев наших, имеющих силу ходатайства от Христа, который един есть в собственном смысле и, самостоятельный ходатай Бога и человеков, давый себе избавление за всех (1 Тим. 2, 5)^[1745] (Прав. Испов. веры ч. IIІ, отв. на вопр. 52; Посл. восточн. патр. о прав. вере чл. 8).

Св. Писание преподает нам этот догмат, когда — а) научает обращаться к молитвам Святых, как сильным пред Богом; когда — б) вместе с тем показывает, что Святые и по отшествии на небо могут слышать наше призывание их, и — в) наконец, свидетельствует, что они не престают молиться за оставшихся на земле братий своих и помогать им.

1) Мест первого рода немало в свящ. книгах. Так, в ветхом Завете читаем, что — а) сам Бог повелел Авимелеху просить молитв за себя у Авраама, говоря: пророк есть, и помолится о тебе, и жив будеши (Быт. 20. 7); б) повелел потом согрешившим друзьям Иова просить молитв сего праведника: идите к рабу моему Иову… Иов же раб мой помолится о вас, понеже точию лице его прииму: аще бо не его ради, погубил бых убо вас (Иов. 42, 8), и — в) что Иудеи, убежденные столь ясными повелениями Господа в силе и действенности молитв праведников, просили себе молитв у Самуила, который отвечал им: не буди мне, еже отступити от Господа Бога моего, и не вопити о вас с молением (1 Цар. 7,8; снес. 12, 23), и действительно возопи ко Господу о Израили, и послуша его Господь (— 9). В новом Завете туже истину заповедал св. апостол Павел собственным примером, когда, при всей своей святости, многократно просил себе молитв у благочестивых учеников своих: молю же вы, братие, Господем нашим Иисусом Христом и любовию духа, споспешествуйте ми в молитвах о мне к Богу (Рим. 15, 30); или: братие, молитеся о нас (1 Сол. 5, 25), бдяще во всяком терпении и молитве о всех святых, и о мне (Еф. 6, 18. 19; снес. Кол. 4, 3; 2 Кор. 1, 10. 11). А св. апостол Иаков, наставляя Христиан вообще молиться друг за друга, и след., просить друг у друга молитв, замечает в особенности: много бо может молитва праведнаго споспешествуема (Иак. 5, 16). Если же Слово Божие заповедует обращаться к молитвам Святых, пока они еще на земле, и называет эти молитвы сильными пред Богом и спасительными для нас; если, следовательно, такое призывание Святых, еще живущих с нами, нимало не оскорбляет благости Отца небесного и не уничижает достоинства нашего Спасителя, единого ходатая Бога и человеков^[1746]: не тем ли более мы должны обращаться к молитвам Святых, когда они переселяются на небо, и приходят в ближайшее общение с Господом? Не тем ли сильнее может быть тогда их предстательство за нас пред престолом Вседержителя, как предстательство угодников Его, уже прославленных? Не тем ли менее оскорбительно и для благости Отца небесного, и для достоинства нашего Искупителя, может быть призывание Святых, уже соделавшихся наследниками Богу и сонаследниками Христу (Рим. 8, 17)?

2) В объяснение того, что Святые, и по отшествии своем на небо, несмотря на отделяющее их от нас расстояние, могут слышать наши молитвы и знать наши нужды, св. Писание представляет многие разительные примеры. Так оно свидетельствует, что угодники Божии, которых мы призываем в молитвах, находясь еще в теле, нередко имели дар прозирать во глубину сердца человеческого, как св. Петр прозрел в сердце Анании (Деян. 5, 3), и знать события, совершавшиеся в отдаленности, как Елисей узнал о поступке Гиезия (4 Цар. 4, 19. 25. 26), и, что еще удивительнее, открывал царю израильскому все тайные намерения двора сирийского (4 Цар. 6, 12). Свидетельствует, что Святые, находясь еще на земле, проникали духом в мір горний, и одни видели сонмы Ангелов, как Иаков (Быт. 32, 1) и Елисей (4 Цар. 6, 17), другие удостаивались созерцать самого Бога, как Исаия (6, 1–5) и Езекииль (Езек. 2, 1–8), третьи восхищались до третьего небесе, и слышали там неизреченные глаголы, как св. Павел (2 Кор. 12, 2–6). Свидетельствует, наконец, что Святые на небеси равни суть ангелом (Лук. 20, 36), которые действительно знают внутреннее состояние и обращение грешников к Богу: ибо радость бывает пред ангелы Божиими о едином грешнице кающемся (Лук. 15, 10), — что Авраам, находясь на небеси, мог слышать вопль богача, страждущего во аде, несмотря на великую, отделяющую их пропасть, и что этот праотец сказал богачу между прочим: братия твои имут Моисея и пророк, да послушают их, — чем ясно выразил, что, находясь на небеси, праведники имеют возможность знать совершающееся на земле, после их кончины: ибо Моисей и Пророки жили после Авраама (Лук. гл. 16). Без всякого сомнения, все это примеры не какого нибудь естественного ведения человеческого, а ведения благодатного, вследствие чрезвычайных дарований от Бога; но почему же не допустить, что души праведников на небеси удостаиваются все такого же высочайшего просвещения от Бога, — что, предстоя непосредственно Его престолу, они созерцают происходящее на земле в свете лица Божия^[1747]? Ныне видим, пишет св. Апостол, якоже зерцалом в гадании, тогда же лицем к лицу: ныне разумею отчасти, тогда же познаю, якоже и познан бых (1 Кор. 13, 12).

3) Наконец, из св. книг мы удостоверяемся, что Святые, отшедшие на небо, имея возможность знать наши нужды и слышать наши молитвы, действительно предстательствуют за нас пред престолом Вседержителя. Некогда сам Бог говорил Иеремии: аще станут Моисей и Самуил пред лицем моим, несть душа моя к людем сим… Кто умилосердится к тебе, Иерусалиме; и кто поскорбит о тебе, или кто пойдет молити о мире тебе (Иер. 15, 1. 5)? Этими словами Господь показал, что Моисей и Самуил, давно уже умершие, могли ходатайствовать пред Ним за иудеев. Иуда Маккавей видел в видении Онию, умершего первосвященника, который и сам молился за вся люди иудейские, и, указывая на иного мужа, с ним бывшего, сказал Иуде: сей есть братолюбец, иже много молится о людех и о святем граде, Иеремия Божий пророк (2 Макк. 15, 12. 14). Отсюда должно заключить, что в Церкви иудейской несомненно существовало верование в предстательство Святых скончавшихся за живущих. В новом Завете св. апостол Петр довольно ясно обещает ученикам не прекращать своего попечения об них пред Богом и после своей смерти, говоря: потщуся же и всегда имети вас по моем исходе память о сих творити (2 Петр. 1, 15). А св. Иоанн Богослов удостоился видеть в откровении на небеси, как двадесят и четыре старцы падоша пред агнцем, имуще кийждо гусли и фиалы златы полны фимиама, иже суть молитвы святых (Апок. 5, 8), и потом, как дани быша Ангелу фимиами мнози, да даст молитвам святых всех на олтарь златый, сущий пред престолом, и как изыде дым кадильный молитвами святых от руки Ангела пред Бога (Апок. 8, 3. 4).

I. На основании свящ. Писания и вместе свящ. Предания, св. Церковь всегда содержала учение о призывании Святых, с полною уверенностию в их предстательстве за нас пред Богом на небеси. Это учение и верование Церкви находим:

1) Во всех древних литургиях. В литургии св. апостола Иакова говорится: «Особенно же творим память о святой и славной Приснодеве, блаженной Богородице. Помяни Ее, Господи Боже, и по Еe чистым и святым молитвам пощади и помилуй нас…»^[1748]. Тоже встречается в литургиях, известных под именами св. апостола Петра и евангелиста Марка^[1749], в литургиях Василия великого и Иоанна Златоустого^[1750], в чине римском и требнике св. Григория великого^[1751]. Св. Кирилл иерусалимский, изъясняя литургию Церкви иерусалимской, замечает: «потом поминаем (принося бескровную жертву) и прежде почивших, во–первых, патриархов, пророков, апостолов, мучеников, чтобы их молитвами и предстательством принял Бог моление наше»^[1752].

2) В древних сказаниях о св. мучениках. Свидетеля мученической кончины св. Игнатия Богоносца (в начале ІІ–го века) говорят: «Возвратившись домой со слезами, мы имели всенощное бдение…; потом, немного уснувши, некоторые из нас увидели внезапно восстающего и обнимающего нас, а другие также увидели молящегося за нас блаженного Игнатия»^[1753]. Повествование о мучениках сциллитанских, пострадавших в 200 году, составленное современником–очевидцем, заключается следующими словами: «скончались Христовы мученики месяца июля в 17 день и ходатайствуют за нас пред Господом И. Христом»^[1754]. Св. Максим, пострадавший в 250 году, сказал, между прочим, своему мучителю: «благодать Христа, молитвами всех Святых, соделает меня здравым во веки…»^[1755]. Евсевий передает сказание о мученице третьего века Потамиене, что она, идя на смерть, обещалась защищавшему ее от языческой черни воину Василиду, по отшествии своем, молить за него Господа, и что, спустя три дня после мученической своей кончины, она, как засвидетельствовал сам Василид, явилась ему ночью, и возложив на главу его венец, сказала, что она молилась за него Господу и молитва еe услышана^[1756]. Св. Григорий Богослов рассказывает о другой мученице третьего века, св. Иустине, что она, желая соблюсти свое девство посреди обольщений, «молила Деву Марию помочь бедствующей деве»^[1757].

1) В писаниях древних учителей Церкви. Например:

Св. Дионисия ареопагита: «Что молитва Святых еще при жизни их, а тем более по смерти, приносит пользу только достойным святых молитв, — этому научают нас истинные предания мудрых…. Так неисполнимою и суетною надеждою обольщается тот, кто просит молитв Святых, и отвергает свойственные им святые дела, не радит о божеских дарованиях, и отступает от яснейших и спасительных заповедей»^[1758].

Св. Киприана: «Будем взаимно памятовать друг друга…, будем везде и всегда молиться друг за друга… И если кто из нас прежде отойдет туда (на небо). по благоволению Божию: да продолжится пред Господом наша взаимная любовь, и да не престанет пред милосердием Отца молитва за наших братий»^[1759].

Евсевия кесарийского: «У нас обычай и посещать гробы (Святых), и совершать здесь молитвы, и чтить блаженные их души, — и это признаем мы делом справедливым»^[1760].

Св. Василия великого — в слове на сорок мучеников: «Сколько употребил бы ты труда найти и одного молитвенника за себя ко Господу! — И вот сорок молитвенников, воссылающих согласную молитву. Идеже еста два или трие собрани во имя Господне, ту есть посреде их (Матф. 18, 20); а где сорок, там усомнится ли кто в присутствии Божием? К сорока мученикам прибегает утесненный, к ним притекает веселящийся, — один, чтобы найти избавление от трудных обстоятельств, — другой, чтоб охранять его благополучие. Здесь встретишь благочестивую жену, молящуюся о чадах, испрашивающую отлучившемуся мужу возвращения, а болящему здравия. — Прошения ваши да будут приличны мученикам. Юноши да подражают им, как сверстникам; отцы да молятся о том, чтобы быть родителями подобных детей… Святый лик! священная дружина! непоколебимый полк! общие хранители человеческого рода! добрые сообщники в заботах, споспешники в молитве, самые сильные, ходатаи, светила вселенной, цвет церквей! Вас не земля сокрыла, но прияло небо; вам отверзлись врата рая»^[1761].

Св. Григория Богослова — в надгробном слове отцу: «Я уверен, что теперь молитвами произведет он больше, нежели прежде учением; поколику стал ближе к Богу, сложив с себя телесные оковы, освободившись от брения, омрачающего ум, непокровенным представ к непокровенному первому и чистейшему Уму, сподобившись (если могу так смело выразиться) ангельского чина и дерзновения»^[1762]. В похвальном слове св. Киприану: «ты же милостиво призри на меня с высоты, управляй моим словом и жизнию, паси сию священную паству, или будь моим сопастырем, направляй ее, сколько возможно, к лучшему, гони от нее прочь беспокойных волков и всех, гонящихся за слогами и речениями, подавай нам наиболее совершенное и светлое озарение Святой Троицы, которой ты предстоишь ныне, которой и мы поклоняемся»^[1763].

Св. Иоанна Златоустого: «Молитвы Святых имеют очень великую силу, но только когда мы сами раскаиваемся (во грехах) и исправляемся… Впрочем, сие говорю не для того, чтобы не призывать Святых в молитвах, но для того, чтобы мы не ленились и, предавшись беспечности и сну, не возлагали на других того, что должны сами делать»^[1764]. «Зная сие, возлюбленнии, будем прибегать к предстательству Святых, и призывать их, чтобы они за нас молились; но не будем только полагаться на их молитвы, а и сами станем действовать по примеру их, как должно»^[1765].

Св. Ефрема Сирина: «Победоносные мученики, добровольно претерпевшие скорби, из любви к Богу и Спасителю, и имеющие дерзновение пред самим Владыкою, ходатайствуйте, о Святые, за нас расслабленных и грешных, и исполненных лености, да приидет на вас благодать Христова, и просветит сердца всех ленивых, чтобы возлюбить нам Господа»^[1766].

Так же — св. Амвросия^[1767], св. Григория нисского^[1768], Дидима александрийского^[1769], Феодора гераклийского^[1770], Иеронима^[1771], Феодорита^[1772], Августина^[1773] и других^[1774].

2) В Деяниях Соборов. Так, Отцы четвертого вселенского Собора, выслушав послание Флавиана, единогласно воскликнули: «Вечная память Флавиану!.. Флавиан живет по смерти: мученик, да молится за нас»!^[1775]. На седьмом вселенском Соборе Отцы, рассуждая о почитании и призывании Святых, между прочим, положили: «Если кто не исповедует, что все Святые, сущие от века и угодившие Богу, как до закона, так под законом и под благодатию, досточестны (τίμιους) пред Ним по душе и по телу, или не просит молитв Святых, как имеющих позволение предстательствовать за мір (υπέρ τού κόσμου πρεσβεύειν), ΠΟ церковному преданию: анафема»^[1776].

Не опустим без внимания и того, что учение о призывании и предстательстве Святых содержат и исповедуют, согласно с православною Церковию, и все иномыслящие Христиане, отделившиеся от нее древле: не только латиняне, но и несториане^[1777], Абиссинцы^[1778], Копты^[1779], Армяне^[1780], кроме одних протестантов^[1781].

§ 255.

вв) Почитание св. мощей и других останков угодников Божиих.

Воздавая надлежащее почитание угодникам Божиим, переселившимся душами своими на небо, потому особенно, что в них почивал и почивает сам Бог, един Святый и во Святых почивающий, св. Церковь, естественно, вместе с тем чествует и оставшиеся на земле мощи или телеса угодников, которые так же удостоились быть храмами Св. Духа (1 Кор. 6, 19; снес. 3, 16. 17), и другие останки Святых, получившие от них или чрез них освящение, каковы — риза и пояс Богоматери, вериги св. апостола Петра и под. (Простр. хр. катих. о чл. IX).

I. Это столько естественное чествование св. мощей и других останков угодников Божиих находит для себя твердое основание в том, что сам Бог благоволил почтить и прославить те и другие бесчисленными знамениями и чудесами. Так —

1) В св. Писании читаем: а) что тело одного мертвеца, едва только коснулось костям пророка Елисея во гробе его, тотчас ожило, и мертвый восстал (4 Цар, 13, 21; снес. Сирах. 48, 14. 16)^[1782]; б) что самая милоть Илии, оставленная им Елисею, разверзла прикосновением своим воды Иордана для перехода последнему пророку (4 Цар. 2, 14; снес. 8); в) что даже платки и полотенца св. апостола Павла, полагавшиеся, в отсутствии его, на недужных и одержимых бесами, исцеляли болезни и прогоняли нечистых духов (Деян. 19, 12).

2) В истории Церкви находим бесчисленное множество подобных чудес, которые совершал Господь чрез мощи и другие останки святых для всех, притекавших к ним с верою. Об этом свидетельствовали с совершенным убеждением еще древние св. Отцы и учители Церкви пред своими современниками, нередко призывая их самих во свидетели истины. Например:

Св. Григорий Богослов — в слове св. мученику Киприану: «Вы сами должны воспомнить все прочее, как то: изгнание бесов, исцеление болезней, предведение будущего. Все сие, при помощи веры, может подавать даже прах Киприанов, как знают изведавшие сие опытом, от которых и нам передана память о чуде, и будет передаваться будущим временам»^[1783]. И в другом слове: «они (св. мученики) прославляются великими почестями и праздниками, они прогоняют демонов, врачуют болезни, являются, прорекают; самые тела их, когда к ним прикасаются и чтут их, столько же действуют, как святые души их; даже капли крови и все, что носит на себе следы их страдания, так же действительны. как их тела»^[1784].

Св. Амвросий — в слове при открытии мощей св. Гервасия и Протасия: «Вы узнали и даже сами видели многих, освободившихся от демонов, а еще больше таких, которые, лишь только касались одежды Святых руками, тотчас исцелялись от своих немощей. Возобновились чудеса древнего времени с тех пор, как чрез пришествие Господа Иисуса излилась на землю благодать обильнейшая: вы видите многих, исцелившихся как бы некоторою тенью Святых. Сколько убрусцев передаются из рук в руки! Сколько одежд, которые были возлагаемы на священнейшие останки и от одного прикосновения соделались целебными, испрашивают (верующие) друг у друга! Все стараются хоть несколько прикоснуться, и тот, кто прикоснулся, здрав бывает»^[1785].

Св. Ефрем Сирин: «И по смерти действуют они (мученики), как живые, исцеляют больных, изгоняют бесов, и силою Господа отражают всякое лукавое влияние их мучительского владычества. Ибо святым мощам всегда присуща чудодействующая благодать Святого Духа»^[1786].

Св. Иоанн Златоуст: «Не только тела, но и самые гробницы Святых исполнены благодати. Ибо если во время Елисея совершилось нечто подобное, и мертвый чрез прикосновение ко гробу его разрешился от уз смерти и возвратился к жизни: тем более ныне, когда благодать обильнее и действия Духа плодотворнее, естественно прикасающемуся с верою к самой гробнице (Святых) извлекать из нее великую пользу. Посему Бог и оставил нам мощи Святых, желая как бы рукою привести нас к той ревности, какая была в них, и даровать нам некоторую пристань и надежное врачевство против зол, отвсюду нас окружающих»^[1787]. «Кости Святых… покоряют и подвергают истязаниям демонов, разрешают связанных жестокими их узами… Прах, кости и пепел мучат существа невидимые»^[1788]. «Не на то смотри, что лежит пред тобою нагое и лишенное душевной деятельности тело мученика, но на то, что в нам присутствует иная, бо́льшая самой души сила — благодать Святого Духа, которая своими чудодействиями удостоверяет нас в истине воскресения. Ибо если Бог сообщил мертвым и превратившимся в прах телам такую силу, какою не обладает никто из живых: то кольми паче даст Он им, в день воздаяния, жизнь лучшую и блаженнейшую прежней»^[1789].

Блаж. Августин, в частности, повествует о многих чудесах, совершившихся в его время, при многочисленных свидетелях, от мощей св. мученика Стефана, и замечает: «Не прошло и двух лет, как эти мощи находятся в Иппоне, и хотя не все, совершившиеся с того времени, чудеса преданы письмени, однакож число записанных восходит до седмидесяти. А в Каламе, где мощи св. мученика пребывали с давних пор, и где более заботятся собирать сведения о чудесах, число их восходит несравненно выше»^[1790].

Такие же свидетельства о чудесах, совершавшихся во все века от мощей и вообще останков угодников Божиих, встречаются непрерывно у последующих учителей Церкви^[1791] и историков^[1792], также в жизнеописаниях Святых^[1793] и других сказаниях, продолжающихся до настоящего времени^[1794].

3) Особенно разительнейшее чудо, которым Господь прославляет тела многих угодников своих, есть их нетление, когда осуществляются на деле — и предсказание царя–пророка: не даси (Господи) преподобному твоему видети истления (Пс. 15, 10), исполнившееся прежде всего на первенце из мертвых, Иисусе Христе (Деян. 2, 27), — и благожелание древнего мудреца израильского праведникам: кости их процветут от места их (Сирах. 46, 14; сн. 49, 12; Ис. 58, 11)^[1795]. Это нетление св. мощей, это изъятие их чудодейственною силою Божиею из всеобщего закона тления, как бы в живой урок нам о будущем воскресении тел и в сильнейшее побуждение для нас — почитать самые телеса прославляемых Богом праведников и подражать вере их^[1796], не подлежит ни малейшему сомнению. В Киеве и Новгороде, Москве и Вологде, и во многих других местах нашего Богохранимого отечества открыто почивают многие нетленные останки: св. угодников, и непрестающими чудесами для притекающих к ним с верою громогласно свидетельствуют о истине своего нетления^[1797].

II. Вместе с тем, как Господь Бог во все времена прославлял самые останки угодников своих бесчисленными чудесами, св. Церковь также во все времена, последуя свящ. преданию, оказывала св. останкам надлежащее почтение.

1) Это почтение выражалось: а) в благоговейном собирании и хранении останков угодников Божиих, как известно еще из сказаний второго века о мученичестве св. Игнатия Богоносца^[1798] и Поликарпа^[1799], и из свидетельств последующего времени^[1800]; б) в торжественных открытиях и перенесениях св. мощей^[1801] ·, в) в построении над ними св. храмов или алтари^[1802]; г) в установлении празднеств в память их открытия или перенесения^[1803]; д) в путешествиях к св. гробницам и украшении их^[1804]; е) в постоянном правиле Церкви — полагать в основание алтарей мощи св. мучеников и иначе не освящать храмов^[1805]. И не только на одни тела или мощи угодников Божиих простиралось уважение Христиан, но и на самые орудия страданий и смерти мучеников^[1806], на самые вещи, которыми Святые пользовались при жизни. Так Евсевий свидетельствует: «кафедра Иакова, который первый епископство над иерусалимскою церковию получил от самого Спасителя (в христианской Церкви были предания, что Иаков рукоположен во епископа самим Спасителем) и Апостолов, и которого божественное писание (Гал. 1, 19) нарицает братом Христовым, — сохранилась еще доселе. Тамошние братия преемственно блюдуть ее и этим ясно показывают всем, как древние и нынешние Христиане благоговели и благоговеют пред святыми мужами за их любовь к Богу»^[1807].

2) Св. Отцы и учители Церкви постоянно возбуждали и поддерживали в Христианах это уважение к св. останкам угодников Божиих, объясняли истинный дух его, ограждали от неправомыслящих. Например:

Св. Иоанн Златоуст говорил своим слушателям — в похвальном слове Игнатию Богоносцу: «Будем вседневно притекать к сему Святому для приятия от него духовных даров. Всякий, приступающий к нему с верою, приобретает великие блага. Ибо не только тела, но и самые гробы Святых преисполнены духовных даров благодати… Посему я призываю всех вас, — в печали ли кто, в болезни ли, в обиде ли, в другом ли каком мирском несчастии, или во глубине греховной, — теките сюда с верою: вы получите помощь, и с великою радостию возвратитесь отсюда, приобретши одним воззрением облегчение совести вашей… Сие сокровище благопотребно для всех, сие пристанище надежно — и для несчастных, ибо освобождает их от бедствий, — и для счастливых, ибо утверждает их счастие, — и для болящих, ибо возвращает им здравие, — и для здравых, ибо отвращает болезни»^[1808]. В похвальном слове св. мученикам Иувентину и Максиму: «Будем всегда приходить к ним, прикасаться к раке их и с верою объимать останки их, дабы от них привлечь на себя какое–либо благословение. Ибо, как воины, показывая царю полученные ими от неприятелей раны, смело говорят с ним; так и сии мученики, нося на руках усеченные главы свои, и выступив на среду, удобно могут испросить у Царя небесного все, что только захотят»^[1809]. В похвальном слове египетским мученикам: «Если в прежнее время люди, совершившие чудные дела, призывали в помощь имена святых мужей, Авраама, Исаака и Иакова, и от одного воспоминания сих имен получали великую для себя пользу, умилостивляя ими Бога: то тем паче можем умилостивить Его мы, которые прибегаем не только к воспоминанию имен, но и к самым телам подвизавшихся за имя Божие»^[1810].

Блаж. Иероним писал к пресвитеру Руперию: «не говорю, — мы чтим (colimus et adoramus) останки мучеников, да не послужим твари более, нежели Творцу. Но мы чествуем (honoramus) останки мучеников, чтобы Божески чтить (ut adoremus) Того, коего они суть мученики. Чествуем слуг, чтобы чествование их восходило ко Владыке, который сказал: иже вас приемлет, мене приемлет (Матф. 10, 40)»^[1811] ·

Отцы седьмого вселенского Собора постановили: «Господь наш Иисус Христос даровал нам мощи Святых, как спасительные источники, многообразно изливающие благодеяния на немощных. Итак дерзнувшие отвергать мощи мучеников, о которых знали, что оне подлинные и истинные: если это епископы или клирики, — да низложатся; а если иноки и миряне, — да лишатся приобщения»^[1812].

§ 256.

гг) Почитание св. икон.

Почитая Святых, переселившихся на небо, и чествуя их священные останки на земле, православная Церковь благоговейно употребляет и почитает и свящ. изображения угодников Божиих, вместе с изображениями самого Господа Бога и ангелов. Догмат об иконах со всею раздельностию изложен седьмым вселенским Собором так: «последующе Богоглаголивому учению святых Отец наших и преданию кафолическия Церкви (вемы бо, яко сия есть Духа Святаго, в ней живущаго), со всякою достоверностию и тщательным рассмотрением определяем: подобно изображению честнаго и животворящаго креста полагати во святых Божиих церквах, на освященных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях, честные и святые иконы, написанные красками и из дробных камений, и из другого способнаго к тому вещества устрояемыя, якоже иконы Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, и непорочныя Владычицы нашея святыя Богородицы, такожде и честных ангелов, и всех святых и преподобных мужей. Елико бо часто чрез изображение на иконах видимы бывают, потолику взирающии на оные подвизаемы бывают воспоминати и любити первообразных им, и чествовати их лобызанием и почитательным поклонением, не истинным, по вере нашей, Богопоклонением, еже подобает единому Божескому естеству, но почитанием по тому образу, якоже изображению честнаго и животворящаго Креста и святому Евангелию, и прочим святыням, фимиамом и поставлением свещей честь воздается, яковый и у древних благочестный обычай был. Ибо честь, воздаваемая образу, преходит к первообразному, и поклоняющийся иконе поклоняется существу изображенного на ней. Тако бо утверждается учение святых Отец наших, сиесть, предание кафолической Церкви, от конец до конец земли приявшие Евангелие» (Книг. правил. стр. 5. 6). Из этих слов видно, что св. Церковь заповедует: а) не только употреблять св. иконы в храмах, в домах и других местах для того, чтобы они возбуждали нас к воспоминанию Бога и Святых Его и к подражанию им, но — б) и почитать или чествовать свящ. изображения, — чествовать не Богопоклонением или служением (λατρεία), которое подобает единому Божеству, а только почитательным поклонением (τιμητική προσκύνησις)^[1813], и вместе выражать это чествование каждением пред св. иконами фимиама, поставлением свеч и под., — чествовать не самые иконы безотносительно, не дерево и краски, а так, чтобы честь, воздаваемая образу, переходила к первообразному, и поклоняющийся иконе поклонялся существу изображенного на ней (подробнее см. Прав. Испов. ч. III, отв. на вопр. 55; Посл. восточн. патриарх. о прав. вере отв. на вопр. 3). След., православная Церковь равно осуждает: а) и древних иконоборцев, которые отвергали как почитание св. икон, так самое их употребление^[1814]; б) и новых, т. е. протестантов, которые хотя допускают употребление св. икон для украшения храмов или для напоминания о Боге, но не принимают их почитания^[1815]; в) и, наконец, всех тех, которые чтут иконы безотносительно, поклоняются им, как кумирам или идолам, или боготворят их^[1816].

I. Учение православной Церкви об иконах имеет твердые основания в св. Писании^[1817].

1. Церковь употребляет св. иконы (образа) во храме и других местах для благоговейного воспоминания Господа и Святых Его. И, по свидетельству Писания, сам Бог повелел Моисею устроить ковчег завета и поставить его в важнейшей части первого ветхозаветного храма — во святом святых (Исх. 25, 10 и след.; 26, 33; Втор. 10, 1–5). А ковчег завета был не что иное, как видимый образ присутствия Бога невидимого, — образ, всегда напоминавший иудеям Иегову и возводивший мысль их к первообразу: и бысть, говорится о Моиеее, егда воздвизаху кивот, и рече Моисей: востани Господи (Числ. 10, 34). Пред Господем плясати буду…, буду играти и плясати пред Господем, — сказал Давид в ответ на укор дочери Сауловой Мелхолы за плясание его пред ковчегом завета (2 Цар. 6, 21). Сам Бог повелел Моисею сделать два изваянных изображения херувимов и поставить их во святом святых по двум сторонам очистилища, которое покрывало ковчег и служило как бы престолом Иеговы (Исх. 25, 19–22); повелел так же сделать истканные изображения херувимов на церковной завесе, отделявшей святое святых от святилища (Исх. 26, 31–33), подобно тому, как ныне иконостас отделяет алтарь от самого храма; а вместе сделать такие же изображения херувимов на тех попонах виссонных, которые покрывали не только верх, но и стороны скинии и служили для нее вместо стен (Исх. 26, 1. 37). Известно также, что сам Бог повелел Моисею воздвигнуть медного змия в пустыне (Числ. 21, 8); а этот змий был собственно образом нашего Спасителя, вознесшегося на крест (Иоан. 3, 14. 15).

Устрояя другой постоянный храм Богу, Соломон, по образу скинии, поставил в нам, по самой средине святого святых, два, сделанные из кипариса и позлащенные, изображения херувимов, которые одними крылами своими соприкасались друг к другу, другими достигали противоположных сторон храма (3 Цар. 6, 27; 2 Парал. 3, 10–13), изваял и написал херувимов на всех стенах храма (3 Цар. 6, 29; 2 Пар. 3, 7), соткал такие же изображения херувимов за церковной завесе (2 Пар. 3, 14). И Бог не только не осудил за то Соломона, но еще выразил особенное свое благоволение и к строителю храма, и к самому храму: услышах глас молитвы твоея, сказал Господь Соломону, и моления твоего, имже молился еси предо мною: сотворих ти по всей молитве твоей: и освятих храм сей, егоже создал еси, еже положити имя мое тамо во веки: и будут очи мои ту, и сердце мое во вся дни (3 Цар. 9, 3).

Если же Сам Бог заповедал употребление св. изображений в скинии и вне скинии, и одобрил употребление их в храме Соломоновом: то почему же они не могут быть употребляемы в храмах новозаветных и вне храмов?

1. Церковь почитает св. иконы, и выражает это почитание различными образами. Так точно, по повелению самого Бога, почитала и Церковь ветхозаветная бывшие в ней свящ. изображения. И именно:

Мы поклоняемся св. иконам или образам: и иудеи поклонялись кивоту завета, служившему образом присутствия Божия. Возносите Господа Бога нашего, и поклоняйтеся подножию ногу Его, яко свято есть, — говорил богодухновенный пророк Давид (Пс. 98, 5), — а под подножием ног Божиих он разумел кивот завета Господня (1 Пар. 28, 2). Поклонялись иудеи и вообще храму Господню, образу и сени небесных (Евр. 8, 5; Исх. 33, 10), в котором и на завесе и на всех стенах находились изображения херувимов: воста царь израильский от земли, говорится о св. Давиде, и умыся и помазася, и измени ризы своя, и вниде в дом Божий, и поклонися ему (2 Цар. 12, 20). Вниду в дом твой, взывает сам Давид, поклонюся ко храму святому твоему, в страсе твоем (Пс. 5, 8).

Мы чествуем св. иконы каждением пред ними фимиама. И из св. Писания известно, что сам Бог заповедал кадить фимиамом над кивотом: да кадит над ним Аарон фимиамом сложеным благовонным рано рано…, фимиам всегдашний присно пред Господем в роды их (Исх. 30, 7, 8; снес. 40, 5); запо–ведал также кадить фимиамом над олтарем кадильным, находившимся противу завесы, на которой, как уже сказано, были свящ. изображения херувимов (Исх. 40, 26. 29; снес. 2 Парал. 26, 16–19; Лук. 1, 9).

Мы чествуем св. иконы возжением пред ними свечей. И в той же самой заповеди, которою повелел Господь первосвященнику иудейскому кадить над кивотом, говорится о возжении пред ним светильников: егда устрояет светила, да кадит над ним: и егда вжигает Аарон светила с вечера, да кадит над ним (Исх. 30, 7. 8). Кроме того Господь повелел Моисею поставить светильник с седмью светилами пред завесою к южной стороне ее, который возжигали священники иудейские непрестанно от вечера до заутра (Исх. 26, 34; Лев. 24, 2–4).

2. Церковь, однакож, употребляя и почитая св. иконы, воздает честь не самим иконам безотносительно, не древу и краскам, а относя ее к первообразам, на иконах изображенным, и вместе осуждает тех, которые чествуют иконы безотносительно, поклоняются им, как кумирам, боготворят их. И в этом случае Церковь поступает совершенно по Писанию. Ибо, хотя сам Бог повелел Моисею поставить в скинии ковчег завета, воскурять пред ним фимиам, возжигать светильники, даже поклоняться пред ним, повелел также сделать подобия или изображения херувимов, украсить ими все стены храма и завесу, пред которою постоянно горел седмисвещный светильник и воскурялся фимиам, — и воздвигнуть медного змия в пустыне; но в тоже время Бог заповедал Моисею да не будут тебе бози инии разве мене. Не сотвори себе кумира, и всякого подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонишися им и да не послужиши им: аз бо есмь Господь Бог твой (Исх. 20,2–5). Это значит, что израильтяне должны были не только не почитать каких–либо богов иных, языческих, не только не творить себе кумиров или подобий каких–либо предметов небесных, земных и преисподних, с целию поклоняться и служить им, но должны были и те подобия или изображения, которые заповедал им сам Бог, не безотносительно чествовать, не принимать их за богов, за кумиры, — а так, чтобы вся честь, воздаваемая, например, кивоту завета, восходила к самому Иегове, которому кивот служит только как бы подножием ног. И вот потому–то, когда, с течением времени, иудеи начали поклоняться мед–ному змию в пустыне, как кумиру и боготворить его, — царь Езекия, несмотря на то, что он был воздвигнут Моисеем по повелению самого Бога, сокрушил этого змия, и заслужил за то одобрение (4 Цар. 18, 4; Прав. Испов. ч, III, отв. на вопр. 56).

II. Имея столь ясные основания в св. Писании ветхого завета, догмат о св. иконах имеет еще более ясные и ближайшие основания в свящ. Предании нового завета. Один из вселенских учителей веры, Василий великий, так говорит в своем исповедании: «приемлю и св. Апостолов, Пророков и Мучеников, и призываю их к ходатайству пред Богом, да чрез них, т. е. по их предстательству, милостив будет мне человеколюбец Бог и да подаст мне оставление прегрешений. Почему чту и начертания их икон и поклоняюсь пред ними, особенно же потому, что оне преданы от св. Апостолов и не запрещены, но изображаются во всех наших церквах»^[1818]. Св. седьмый вселенский Собор, исследовавший впоследствии, по его собственным словам, со всякою достоверностию и тщательным рассмотрением, догмат об иконопочитании, точно также назвал этот догмат, — как мы видели, — преданием кафолическия Церкве, от конец до конец земли приявшия Евангелие. Доказательствами этого предания служат:

1) Два древнейшие сказания. Первое — о том, что сам Господь наш И. Христос благоволил изобразить чудесным образом свой лик на плате и послать этот нерукотворенный образ к Авгарю, едесскому владельцу^[1819], — сказание, которое не усомнились признать истинным и Отцы VIΙ вселенского Собора^[1820]. Другое — о том, что один из четырех евангелистов, Лука, знавший живописное искуство, писал и оставил после себя иконы Божией Матери^[1821], которые с благоговением передавались и передаются из рода в род в Церкви православной^[1822].

2) Письменные свидетельства древних об употреблении и почитании св. икон в три первые века. Так, Тертуллиан упоминает об изображениях Спасителя на церковных потирах в виде доброго пастыря^[1823]. Тот же Тертуллиан, Минуций Феликс и Ориген свидетельствуют, как язычники укоряли Христиан за то, что они будто бы боготворили кресты, т. е. почитали свящ. изображения креста, на котором распят Господь Спаситель^[1824]. Евсевий рассказывает, что он видел начертанные красками иконы апостолов — Петра и Павла и самого Спасителя, сохранившиеся от древних Христиан, которые обращались из язычества^[1825]. Климент александрийский, кажется, указывает на употребление в его время многих икон не только Спасителя, но и Патриархов, Пророков и Ангелов, когда говорит о Христианине: «останавливая взор на изящных изображениях, он мысли устремляет на многих, прежде его достигших совершенства, Патриархов, премногих Пророков, бесчисленных Ангелов, и на самого Господа всех, научающего нас, что и мы можем иметь жизнь, сообразную с сими высокими образцами»^[1826]. Св. Мефодий патарский ясно выражается: «иконы ангелов Его (Бога), начал и властей, устрояемые из золота, мы делаем в честь и славу Его»^[1827].

3) Вещественные памятники действительного употребления и почитания св. икон в три первые века. Разумеем свящ. изображения, находимые в катакомбах, пещерах, усыпальницах мучеников, куда удалялись первенствующие Христиане на молитву во дни гонений, — сделанные на стенах, гробницах, сосудах, светильниках, картинах и под. Изображения эти представляют, большею частию, Спасителя в виде Пастыря, подъявшего на рамена свои заблудшую овцу; пресв. Деву Богородицу в венце или осиянии, держащую на руках предвечного Младенца, также в сияющем венце; двенадцать Апостолов, рождество Спасителя и поклонение Ему волхвов, чудесное насыщение пятью хлебами множества народа, воскресение Лазаря; из ветхозаветной истории — ковчег Ноев с голубицею, жертвоприношение Исаака, Моисея с жезлом и скрижалями, Иону, извергаемого рыбою, Даниила во рву, трех отроков в пещи и проч.^[1828]. Некоторые из этих изображений с несомненностию относятся ко второму веку^[1829] ·, наибольшая часть с полною вероятностию — вообще к периоду гонений на Церковь, обнимающему три первые еe столетия^[1830]. А употребление этих изображений в тех именно местах, куда собирались Христиане для Богослужения, и где приносили бескровную жертву; изображения Спасителя и Богоматери в сияющих венцах, — чем издревле выражалось особенное почтение^[1831]; наконец, прямые упреки язычников, будто Христиане боготворили кресты, — свидетельствуют, что в три первые века Христианства св. иконам было воздаваемо и надлежащее чествование. Если Христиане, как несомненно, чтили изображения креста Господня: могли ли они не чтить изображения самого Господа, которые несомненно употребляли?

Должно, однакож, заметить, что в три первые века Христианства, по тяжким обстоятельствам Церкви, употребление в ней св. икон не было в ней ни так открыто, ни так повсеместно, как с последующего времени. Посреди непрерывных гонений от язычников, когда Христиане принуждены были скрывать и часто переменять места своего Богослужения, и когда постоянно должны были опасаться, как бы предметы их благоговейного чествования — св. иконы не подверглись поруганию от гонителей, — и нужда, и благоразумие, и самое почтение к иконам требовали употреблять их не всюду и скрывать их, или даже в некоторых местах не употреблять вовсе. По крайней мере, известно, что язычники иногда с укором спрашивали Христиан: «почему не имеют они никаких известных изображений»^[1832].

4) Свидетельства об употреблении и почитании св. икон в четвертом и пятом веке, оставленные современниками. Из этих свидетельств видно, что —

а) Иконы употреблялись тогда во храмах. Так кроме св. Василия великого, ясно сказавшего, что в четвертом веке они изображались во всех церквах^[1833], св. Григорий Богослов упоминает, в частности, об изображениях на сводах храма, построенного его родителем в Назианзе^[1834]; св. Григорий нисский повествует, что храм св. мученика Феодора весь был украшен изображениями его страданий вместе с изображением Спасителя^[1835]; Астерий, епископ амасийский, описывает икону св. мученицы Евфимии, представляющую также еe страдания и находившуюся в одном из халкидонских храмов, построенном во имя еe^[1836]. В пятом веке — Павлин ноланский и Сулпиций Север украсили построенные ими церкви многочисленными иконами, заимствованными из нового и ветхого завета, чтобы эти иконы, как говорит первый, служили для народа вместо книг и письмен^[1837]; св. Нил, ученик Златоуста, на вопрос префекта Олимпиодора, какими изображениями украсить ему храм, который он намеревался построить, дал совет — украсить алтарь крестом, а стены храма изображениями из истории ветхого и нового завета^[1838].

б) Иконы употреблялись тогда и вне храмов, — в домах и других местах. Евсевий повествует о живописном изображении, находившемся на месте явления Бога Аврааму у дуба мамврийского вместе с двумя ангелами, и представлявшем это событие^[1839], и об иконах царя Константина, которые, по смерти его, распространились между жителями столицы и даже всей империи^[1840]. Св. Григорий Богослов упоминает об иконе св. Полемона в жилище некоего юноши^[1841]; св. Григорий нисский — об иконе, представлявшей жертвоприношение Исаака^[1842]; св. Амвросий — об иконах св. апостола Павла^[1843]; св. Иоанн Златоуст — об изображениях св. креста и на домах, и на стенах, и на дверях^[1844], также в пустынях, на торжищах, при путях, на горах и других местах^[1845]. В пятом веке блаж. Августин говорит об иконах Христа Спасителя вместе с апостолами Петром и Павлом, находившихся во многих местах^[1846], и об иконах жертвоприношения Исаакова, также находившихся во многих местах^[1847]; блаж. Феодорит — о небольших изображениях св. Симеона столпника, которые прибивали в Риме на всех дверях работных храмин, надеясь чрез то иметь себе защиту и безопасность^[1848]; Феодор–чтец повествует о некоем Юлиане следующее: «схваченный вдруг своими служителями, в присутствии и гражданских начальников, в епископском доме, он, когда был принуждаем предать проклятию постановления халкидонского Собора, то, преклонясь пред иконами умерших священнослужителей, архиепископов Флавиана и Анатолия, которые изображены были в Константинополе, и которыми утвержден был сей халкидонский Собор, громко воззвал: если не хотите допустить правил вышеупомянутого святого Собора; то предайте проклятию и иконы епископов, и изгладьте имена их из священных списков»^[1849].

в) Иконам воздавалось тогда надлежащее чествование. Св. Василий великий, как мы видели, засвидетельствовал, что он чтит иконы и поклоняется пред ними^[1850], и ученик его и преемник рассказывает о нам: «стоял однажды преподобный Василий пред иконою Владычицы нашей, на которой начертан был и лик славного мученика Меркурия, — стоял он, молясь о погибели отступника и безбожного мучителя Юлиана, и от сей иконы получил о сам откровение»^[1851]. Юлиан отступник укорял Христиан за то, что они до обожания чтут изображения креста^[1852], — и Астерий амасийский, описывая подробно, как представлена была на иконе история страданий св. мученицы Евфимии, говорит: «далее видна темница, в которой сидит достойная уважения девица в темноцветной одежде одна, простирает руки свои к небу, и призывает на помощь Бога облегчить несчастия ее. Во время молитвы является над головою еe то знамение, которому Христиане поклоняются, и которое везде изображают (знамение креста)»^[1853]. Блаж. Феодорит и Филосторгий свидетельствуют, что изображениям царя Константина Христиане оказывали великое почтение, поклонялись им, возжигали пред ними свечи, курили фимиам и под.^[1854].

Излишне было бы приводить свидетельства последующего времени об употреблении и почитании икон в Церкви, когда, по мнению самих иномыслящих^[1855], с пятого века это существовало уже несомненно^[1856].

ІII. Новым побуждением к чествованию св. икон служат те бесчисленные знамения и чудеса. какие благоволил Господь совершать чрез иконы для верующих. Сказаниями об этих чудесах наполнены летописи как Церкви вообще, так в особенности Церкви нашей^[1857]. Некоторые иконы Христа Спасителя, Его пречистой Матери, святителя Николая и других угодников Божиих, по обилию совершавшихся от них чудес, издревле известны под именем чудотворных, и, находясь в разных местах православной Церкви, по устроению благодеющего нам Господа, доселе не престают быть как бы протоками или проводниками Его спасительной для нас чудодейственной силы^[1858].

IV. Здравый разум, с своей стороны, не может не признать всей естественности и благотворности употребления и почитания св. икон в православной Церкви.

По естественному влечению нашего сердца, кого мы истинно любим и почитаем, того желали бы, как можно чаще, видеть, тому всегда готовы оказывать знаки своего искреннего почтения. Не имея возможности часто видеть лица, нами любимые и уважаемые, мы, по тому же влечению, стараемся иметь, по крайней мере, их изображения, — и изображениями отца, матери, брата и других близких сердцу и достопочитаемых особ украшаем наши жилища, и как бы переносим на эти образы ту любовь и почтение, какие чувствуем к их первообразам. Не естественно ли после сего и Христианам иметь и почитать свящ. изображения своего Господа, преблагословенной Девы–Богородицы, св. ангелов и прославленных уже Богом человеков? Не естественно ли поклоняться пред этими изображениями в том духе, чтобы честь, воздаваемая нами иконам, восходила к самим первообразам, ими преднаписуемым? Возможно ли, чтобы кто–нибудь истинно почитал лицо изображаемое, и в тоже время ругался над его изображением?

Представляя пред очами нашими лики нашего Господа и Его пречистой Матери, лики Ангелов и Святых, и разнообразные свящ. события из истории ветхого и нового завета, св. иконы живо напоминают нам о самых первообразах, на них изображенных, а вместе о тех бесчисленных благодеяниях, которые они совершили для нас и совершают, о тех отношениях, какие мы обязаны иметь к ним, о тех высоких подвигах благочестия, которые они завещали нам для подражания, и таким образом возбуждают и питают в сердцах наших чувствования веры, надежды, любви и вообще всех добродетелей христианских. Иконы в этом смысле, по выражению древних, суть как бы книги, общедоступные и удобопонятные для всех, образованных и необразованных, написанные, вместо букв, лицами и вещами^[1859]. И эти книги могут даже сильнее действовать на нас, нежели книги обыкновенные: потому что, когда мы читаем или слушаем изложенное в письмени сказание о каких–либо лицах или вещах, то обыкновенно представляем еще их как бы в отдалении от себя, и только воображаем их: а когда, напротив, смотрим на самые изображения лиц и вещей, то как бы видим их живыми пред собою прямо, непосредственно поражаемся ими. Пример Марии египетской, которая, увидев однажды случайно икону Богоматери, сияющей непорочностию и чистотою, до того была поражена, что немедленно решилась оставить прежний порочный образ жизни и обратиться к Богу, — равно как пример нашего великого князя Владимира, столько поразившегося изображением страшного суда, служат ясными тому доказательствами^[1860].

V. Вооружающиеся против почитания св. икон выставляют преимущественно следующие возражения:

1) «Сам Бог запретил почитание всяких кумиров и изображений, когда дал заповедь: не сотвори себе кумира, и всякаго подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонишися им, ни послужиши им (Исх. 20, 4)». Но чтобы правильно понимать эти слова, надобно брать их в полном составе речи, которая читается так: аз есмь Господь Бог твой, изведый тя от земли египетския, от дому работы. Да не будут тебе бози инии разве мене. Не сотвори себе кумира, и всякаго подобия…; да не поклонишися им, ни послужиши им: аз бо есмь Господь Бог твой, Бог ревнитель (ст. 2–5). Очевидно, что Бог запрещает здесь, во–первых, творить кумиры и всякие подобия собственно богов иных, ложных, и, во–вторых, запрещает поклонение и служение этим подобиям именно Божеское, какое подобает Ему одному. Но мы творим и употребляем свящ. изображения не ложных богов, а Бога истинного и Святых Его, в которых Он почивает; мы поклоняемся и воздаем чествование св. иконам, не как богам каким или идолам, а только относительно, т. е. относя наше чествование к первообразам, на иконах изображенным. В этом смысле Бог не только не запретит употребление и почитание свящ. изображений, напротив, как мы видели, даже заповедал его, повелев Моисею устроить ковчег завета, бывший для иудеев видимым образом присутствия Иеговы, поставить во святом святых изображения двух херувимов, украсить такими же изображениями завесу и самые стены скинии, воскурять пред ковчегом и завесою фимиам, возжигать светильники и проч.

2) «Древние язычники укоряли Христиан за то, что они не имели у себя свящ. изображений, — и защитники Христианства не отвергали этого укора, замечая, что образ Божий начертан в душе самого человека»^[1861]. Но — а) язычники укоряли Христиан собственно за то, что они не имели у себя кумиров, изваяний (simulacra), какие были у язычников, — а христианские иконы не то, что кумиры; — б) укоряли за то, почему Христиане не имели у себя известных (nota) или открытых изваяний, напротив, старались постоянно скрывать предметы своего почтения, — а это отнюдь не значит, будто Христиане вовсе не имели у себя изображений; в) язычники вместе с тем укоряли Христиан и за то, будто они не имели храмов и жертвенников, — но так как это последнее совершенно ложно, то можно судить, что несправедлив и первый укор; г) защитники Христианства, отвечая на эти укоры язычников, если умалчивали о христианских иконах, то точно так же умалчивали и о христианских храмах и жертвенниках, хотя последние несомненно существовали^[1862]; умалчивали, конечно, потому, что не хотели выдавать врагам своего дела и обнаруживать пред ними святыни, которую Церковь действительно тогда скрывала.

3) «Древние учители Церкви ставили почитание икон в преступление еретикам — гностикам и последователям Карпократа»^[1863]. Но не почитание икон вменяли в преступление древние учители означенным еретикам, а то, что эти еретики — а) наравне с изображениями Христа Спасителя и апостола Павла чтили изображения Гомера, Пифагора, Платона, Аристотеля, и притом — б) воздавали всем этим изображениям чествование божеское, по обрядам языческим, и след., впадали в идолопоклонство^[1864].

4) «Один из соборов Испании, ельвирский, бывший в 305 году, 36–м правилом своим прямо запретил употребление икон во храмах»^[1865]. Но — а) прежде всего этим правилом несомненпо предполагается, что иконы употреблялись тогда во храмах; б) правилом запрещалось изображать на стенах храмов собственно то, что Христиане боготворят (quod colitur et adoratur), т. е., как догадываются^[1866], изображать Бога в Его существе, которое невидимо и неизобразимо; в) не невероятна, впрочем, и другая догадка, что правило это постановлено по обстоятельствам места и времени: в Испании свирепствовало тогда гонение Диоклитианово, и язычники, часто вторгаясь в христианские храмы, подвергали поруганию свящ. изображения Господа и Угодников Его, — в предотвращение сего и принято было на время означенное правило^[1867].

§ 257.

Мздовоздаяние грешникам: а) их наказание во аде.

Точно так же, как праведники вдруг по смерти тела и частном суде над ними восходят душами своими на небо и удостаиваются блаженства, грешники отходят душами своими во ад — место печали и скорби, хотя как первые не чувствуют еще совершенного блаженства, так и последние до всеобщего суда не терпят совершенного мучения.

I. Грешники отходят, вдруг после смерти и частного суда, душами своими в место печали и скорби.

1) Эту истину возвестил сам Христос Спаситель. Во первых, — когда сказал: не бойтеся от убивающих тело, и потом не могущих лишше что сотворити. Сказую же вам, кого убойтеся: убойтеся имущего власть по убиении воврещи в дебрь огненную (Лук. 12, 4. 5). А во–вторых и еще яснее — в притче о богатом и Лазаре: бысть умрети нищему, и несену быти ангелы на лоно Авраамле: умре же и богатый, и погребоша его. И во аде возвед очи свои, сый в муках, узре Авраама издалеча и Лазаря на лоне его: и той возглаш, рече: отче Аврааме, помилуй мя, и посли Лазаря, да омочит конец nepcma своего в воде, и устудит язык мой: яко стражду во пламени сeм. Рече же Авраам: чадо, помяни, яко восприял еси благая твоя в животе твоем, и Лазарь такожде злая: ныне же зде утешается, ты же страждеши (Лук. 16, 22–25).

2) Эту истину всегда содержала св. православная Церковь и проповедывала устамя своих пастырей. Вот, например, слова:

Св. Иустина мученика: «Вы нимало не погрешите против наших предков (скончавшихея в язычестве), если согласитесь ныне перейти на сторону, противоположную их заблуждению. Они теперь, вероятно, томимые поздним раскаянием, мучатся во аде и если бы возможно было им известить вас оттуда, что последовало с ними по окончании настоящей жизни, — вы подлинно узнали бы, от каких зол они желали бы вас предохранить»^[1868].

Св. Киприана: «Пусть боится смерти тот, кого, по отшествии от міра, будет мучить непрестающими казнями вечный пламень… К прохладе призываются праведники, к наказанию похищаются грешники»^[1869].

Илария: «То — не своенравный гнев, когда погибают от пути праведнаго (Пс. 2, 12), да не обольщает себя кто–либо нескоростию казни по медленности суда. Вскоре разгорается ярость (— 13): ибо тотчас нас приемлет к себе адский мститель, и, отходя от тела, если мы так жили, мы немедленно погибаем от пути праведного. Свидетелями нам служат евангельский богач и нищий, из которых одного ангелы поместили в жилищах блаженных и в лоне Авраама, а другого тотчас прияла область казни. И так скоро постигло этого умершего наказание, что братья его находились еще в живых. Нет там отлагательства или медленности…»^[1870].

Св. Ефрема сирина: «Когда исполнился предел жизни грешника, приходит посланный грозный ангел, который требует души его и говорит: «кончен путь твой в этой жизни; иди теперь в другой мір, иди в место свое». И после сего оставляет он приятности жизни сей, которыми думал наслаждаться вечно, и, влекомый лукавыми ангелами, пойдет на место мучения, и увидев оное, прийдет в трепет, и будет ударять себя в лицо руками, озираясь туда и сюда, и намереваясь бежать. Но бежать невозможно, потому что уводящие держат его крепко связанным. Тогда удерживающие его ангелы скажут ему: от чего приходишь в робость, жалкий? Что возмущает, что печалит тебя? Чего боишься, бедный? Чего трепещешь, несчастный? Сам ты уготовал себе место сие. Пожни, что посеял»^[1871].

Св. Иакова низибийского: «Вера наша учит, что, когда умирают люди, души праведных отходят к Богу, а души грешных — в геенну»^[1872].

Св. Василия великого: «Смерть не зло: разве кто назовет злом смерть грешника; потому что для него перехождение отсюда бывает началом мучений во аде»^[1873]. «Никтоже да льстит себе суетными словесы (Еф. 5, 6). Ибо внезапу нападет на тебя всегубительство (1 Сол. 5, 3), и постигнет переворот, подобно буре. Прийдет грозный ангел, насильно поведет я повлечет душу твою, связанную грехами, часто обращающуюся к тому, что оставляет здесь, и рыдающую безгласно, потому что уже сомкнулось орудие плача. — О, сколько ты будешь терзать сам себя! Как восстанешь, без пользы раскаиваясь в своих начинаниях, когда увидишь светлость праведников при торжественном раздаянии даров и унылость грешных в самой глубокой тме? Что скажешь тогда — в сердечной твоей муке? Увы мне, что не сверг я с себя тяжкого бремени греха, когда так легко было сложить его, но привлек кучу этих зол! Увы мне, что не омыл я своей скверны, но заклеймен грехами! Теперь был бы я с ангелами, теперь наслаждался бы я небесными благами. О, лукавые мои рассуждения! За временное наслаждение греха бессмертно мучусь, за удовольствие плоти предан теперь огню»^[1874].

Так же учили: Тертуллиан, Климент александрийский, св. Григорий нисский^[1875], Иероним^[1876], Августин^[1877] и другие^[1878] ).

II. О месте, куда отходят души грешников после частного суда, равно как о самых их страданиях там, можно сказать весьма немного.

Место это называется в св. Писании и в писаниях древних учителей Церкви: адом (Лук. 16, 23; Деян. 2, 51), тьмою кромешною (Матф. 22, 13; 25, 30. 46), темницею духов (1 Петр. 3, 18), бездною (Лук. 8, 31), преисподнею (Филип. 2, 11), геенною (Матф. 5, 22; 10, 28), пещию огненною (Матф. 13, 50; Лук. 12, 2)^[1879] и другими именами, которые, впрочем, все выражают одну мысль, что место для душ, отшедших отсюда во грехах, есть место осуждения и гнева Божия (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 68). Где именно находится ад, или геенна, об этом были только мнения. Одни, на основании слов Писания (Числ. 16, 30–34; Иезек. 26, 20; 31, 18 и др.), представляли себе ад во внутренности или чрезвычайной глубине земли, в преисподней^[1880]. Другие, как, например, св. Иоанн Златоуст, полагали, что геенна находится вне міра^[1881]. Но всего лучше помнить здесь слова того же Златоуста: «спрашиваешь, где и в каком месте будет геенна? Но что тебе до этого за дело? Нужно знать, что она есть, а не то, где и в каком месте скрывается… Итак, будем доискиваться не о том, где она, но как избежать ее»^[1882].

Мучения грешников во аде, сколько можно догадываться на основании Писания, состоят в том, что они — а) удалены от Света лица Божия (Матф. 7, 23) и заключены в темницу духов (1 Петр. 3, 18), — а одно это отвержение от Бога есть уже наказание величайшее^[1883]; б) лишены участия в царствии небесном, в блаженстве праведников, а ввержены во тьму кромешную (Матф. 22, 13); в) чувствуют угрызения совести за свои грехи, которая терзает их непрестанно, как червь не умирающий (Марк. 9, 44); г) находятся в сообществе злых, отверженных духов; д) наконец, терпят разные положительные муки (Лук. 16, 23; Матф. 22, 13 и др.)^[1884]. Впрочем, должно помнить, что мучения грешников во аде, без сомнения, не одинаковы, а, по праведному (хотя и частному) суду Божию, соразмерны преступлениям каждого (Лук. 12, 47. 48). И соответственно этому, можно думать, что ад имеет свои частные обители, затворы и хранилища душ (3 Езд. 4, 32. 35. 41), свои особые отделения, из которых одно называется собственно адом, другое геенною, третье тартаром, четвертое озером огненным и т. под. По крайней мере, есть в Апокалипсисе место, где ад и озеро огненное различаются (20, 13. 14).

III. Эти неодинаковые мучения грешников во аде после частного суда не суть, притом, мучения полные и совершенные, а только предначинательные. Ибо, как учит Слово Божие, полное и решительное мздовоздаяние грешникам будет уже в скончание века сего, когда послет Сын человеческий ангелы своя, и соберут от царствия его вся соблазны, и творящих беззаконие. И ввергнут их в пещь огненну (Матф. 13, 41. 42; снес. 2 Кор. 5, 10). И учители Церкви также говорили:

Св. Иустин: «души благочестивых находятся в лучшем месте, а нечестивых и злых — в худшем, ожидая дня судного»^[1885].

Св. Афанасий: «самая радость, которую ощущают теперь души Святых, есть наслаждение частное, как и печаль грешников есть наказание частное. И как, когда Царь призывает друзей своих, чтобы разделять с ним трапезу, равно и осужденных, чтобы наказать их, то званные на вечерю даже до часа вечери пребывают в радости пред домом царя, и осужденные, быв заключены в темнице, доколе не придет Царь, предаются печали: так должно думать и о душах праведников и грешников, ныне преселившихся туда от нас»^[1886].

Св. Амвросий: «пока ожидается исполнение времени, души (умерших) ожидают себе должного воздаяния. Одних ждет наказание, других награда, — и однакож ни те не остаются без страдания, ни эти без наслаждения»^[1887].

Св. Иоанн Златоуст: «что и души грешников по смерти не могут здесь пребывать, послушай богача, который много о сам просил, и не получил желаемого. Если бы сие возможно было, то он сам пришел бы и возвестил о происходящем там. Из сего видно, что души по отшествии отсюда уводятся в некую страну, и уже не имея возможности возвратиться оттуда, ожидают страшнаго онаго дня »^[1888].

Блаж. Августин: «все души, отшедшие из міра имеют различные себе воздаяния, добрые имеют радость, злые мучения. Но когда последует воскресение: тогда и радость добрых сделается полнее, и мучения злых будут тягчае, поколику они начнут страдать вместе с телом»^[1889].

§ 258.

б) Возможность для некоторых грешников получать облегчение и даже освобождение от наказаний адских, по молитвам Церкви.

Впрочем, преподавая учение, что все грешники, после смерти своей и частного суда над ними, равно отходят во ад — место печали и скорби, православная Церковь в тоже время исповедует, что для тех из них, которые до разлучения с настоящею жизнию покаялись, только не успели принести плодов, достойных покаяния (каковы; молитва, сокрушение, утешение бедных и выражение в поступках любви к Богу и ближним), остается еще возможность получать облегчение в страданиях и даже вовсе освобождаться от уз ада. Такое облегчение я освобождение могут получать грешники не по собственным каким–либо заслугам или чрез раскаяние. (ибо после смерти и частного суда нет места ни для покаяния, ни для заслуг), но только, по бесконечной благости Божией, чрез молитвы Церкви и благотворения, совершаемые живыми за умерших, а особенно силою бескровной Жертвы, которую в частности приносит священнослужитель для каждого Христианина о его присных, вообще же за всех, повседневно, приносит кафолическая и апостольская Церковь (Прав. испов. ч 1, отв. на вопр. 64. 65; Послан. вост. патриарх. о прав. вере чл. 18).

I. Это учение о возможности для грешников, умерших с покаянием, получать облегчение и даже освобождение от мучений ада, по молитвам еще живущих братий и их благотворениям (цель которых есть также возбуждение в других молитвы о преставившихся), или, что то же, по молитвам Церкви силою бескровной Жертвы, — имеет основание в св. Писании. Там —

1) Заповедуется нам вообще молиться друг за друга (Иак. 5, 16), молиться за вся человеки (1 Тим. 2, 1; снес. Еф. 6, 18. 19), без означения места, времени и других обстоятельств. След., мы должны молиться за ближних наших и тогда, когда они находятся вместе с нами, и тогда, когда бывают в отсутствии; и тогда, когда они живут еще на земле, и тогда, когда чрез смерть переселяются в мір другой: ибо аще, живем, аще умираем, Господни есмы (Римл. 14, 8), и умершие, как и живущие, равно для Бога живи суть (Лук. 20. 38).

2) В частности: в предохранение нас от молитвы за ближних, неугодной Богу и бесплодной для них, дается другая заповедь; аще кто узрит брата своего, согрешающа грех не к смерти: да просит, и даст ему живот, согрешающим не к смерти; есть грех к смерти: не о том глаголю, да молится (1 Иоан. 5, 16). Но все, умершие с истинным раскаянием, свободны от смертного греха уже потому одному, что они раскаялись: «ибо грех к смерти есть, — говорят отцы седьмого вселенского Собора, — когда некие, согрешая, в неисправлении пребывают, и жестоковыйно восстают на благочестие и истину…, в таковых несть Господа Бога, аще не смирятся и не истрезвятся от своего грехопадения» (правил. 5). След., все умершие с истинным покаянием, хотя бы прежде и находились в смертных грехах, а тем более, если не находились, принадлежат к числу тех ближних наших, за которых заповедано нам молиться. Одни умершие в смертных грехах, в нераскаянности и вне общения с Церквию, не удостаиваются еe молитв, по этой заповеди апостольской.

3) Говорится, что молитвы наши за ближних могут быть для них вообще благотворны даже в нравственном отношении (2 Сол. 1, 11. 12; Еф. 6, 18. 19), что особенно много может молитва за ближних праведнаго поспешествуема (Иак. 5, 16), и что, в частности, наши молитвы за братий, не находящихся в смертном грехе, могут подавать им живот (Иоан. 5, 16). След., хотя мы не понимаем, каким образом действуют наши молитвы на ближних наших, пока они еще в настоящей жизни (тем не менее молитвы действенны и спасительны для них. Точно так же, не постигая и того, как могут действовать наши молитвы на скончавшихся братий наших с истинным покаянием, мы не в праве сомневаться в действенности и спасительности для них этих молитв.

4) Говорится, что всякая наша молитва к Богу, след., и молитва за ближних, как живых, так и умерших, может быть сильна и действенна только тогда, когда возносится во имя Господа Иисуса (Иоан. 14, 14), который един есть ходатай Бога и человеков (1 Тим. 2, 5); что, в особенности, Он примирил нас с Богом и искупил от всякого греха, когда принес Ему на кресте в умилостивительную жертву самого Себя — собственное тело и собственную кровь (Евр. 9, 14. 26; 10, 10), и что в таинстве Евхаристии доселе приносится Богу та же самая умилостивительная жертва, преломляется то же самое честное тело нашего Искупителя за живот міра (Иоан. 6, 51), и проливается та же самая честная кровь Его во оставление грехов (Матф. 26, 26–28; Лук. 22, 19. 20). След., если когда наша молитва, как за живых, так равно и за умерших братий наших, может быть угодна Богу и благотворна для них, то преимущественно в то время, когда она бывает соединена с приношением за них бескровной умилостивительной жертвы.

5) Говорится: иже аще речет слово на Сына человеческаго, отпустится ему: а иже речет на Духа Святаго, не отпустится ему ни в сей век, ни в будущий (Матф. 12, 32), — откуда естественно заключать, что отпущение грехов грешникам возможно и по смерти их^[1890]. Равным образом говорится, что Господь Иисус имать ныне ключи ада и смерти (Апок. 1, 18), — след., может отверзать ими затворы адовы и освобождать оттуда узников. Но так как, по смерти, для самих грешников не остается места, ни для покаяния, ни для заслуг; то объяснить эту возможность отпущения грехов грешникам и освобождения их от уз ада нет другого способа, кроме того, что Господь совершает это по молитвам Церкви и в силу бескровной, умилостивительной жертвы, приносимой за умерших. О скончавшихся с хулою на Духа Святого, или, что то же, в смертном грехе, и не раскаявшихся Церковь не молится, — и вот потому–то, как сказал Спаситель, хула на Духа Святого не отпустится человеку ни в сей век, ни в будущий.

6) Повествуется, что еще в Церкви ветхозаветной существовал обычай молиться за умерших. Так во дни благочестивого вождя иудейского, Иуды маккавея, когда, при обозрении павших на поле сражения, найдена была в их одеждах добыча от даров идольских (за что собственно они пали), все иудеи, благословивше правый суд Господень, к молению обратишася, моливше, да сотворенный грех весьма изгладится (2 Макк. 12, 39–42). А сам Иуда маккавей, тогда же собрав дары истинному Богу, послал в Иерусалим принести за грех мертвых жертву, предобре и благочестно творя, о воскресении помышляя…, отонюду же за умерших моление сотвори, яко да от греха очистятся (43–46).

II. В новозаветной Церкви поминовение усопших, как предание апостольское, существует с самого еe начала. Доказательством тому служат:

1) Все древние литургии, как те, которые употреблялись или употребляются в Церкви восточной — православной, известные под именами: св. Иакова, брата Господня^[1891], св. Василия великого, св. Иоанна Златоустого, св. Григория двоеслова; так и литургии Церкви западной: римская, испанская или мозарабская, галликанская и другие; наконец, литургии различных неправославных сект, издревле существующих на востоке: яковитов, коптов, армян, ефиопов, сирийцев, несториян и прочих. Из всех этих литургий, как ни многочисленны они и разнообразны, нет ни одной, в которой бы не находились молитвы за умерших^[1892]. Знак, что от дней самих Апостолов, предавших Церкви чин божествеяной литургии, не было времени, когда бы Христиане не молились за своих усопших братий и при том при отправлении важнейшего из своих общественных богослужений^[1893].

2) Свидетельства св. Отцов и учителей Церкви, из которых одни прямо называют поминовение усопших преданием апостольским, а другие, по крайней мере, говорят о действительном его существовании в Церкви.

Из числа первых укажем на свидетельства:

Св. Дионисия ареопагита: «священнослужитель творит молитву над усопшим и, по молитве, целует его, а затем все предстоящие, в молитве же, просят бесконечную благость Божию, да простит усопшему все грехи, по немощи человеческой соделанные, и упокоит его в свете и стране живых, в недрах Авраама, Исаака и Иакова, в месте, откуда удалены всякая болезнь, печаль и воздыхание»… И спустя несколько: «об упомянутой молитве, которую произносит священнослужитель над покойником, перешедшее к нам от наших Богодухновенных наставников предание изложить необходимо»^[1894].

Св. Афанасия великого: «Богоглаголивые Апостолы, освященные учители и духовные отцы, по достоинству их, будучи исполнены Божественного Духа и по мере вместимости приявшие, исполнившую их восторга, силу Его, богодухновенными устами богоугодно учредили литургии, молитвы, и псалмопения, и годичные воспоминания об усопших, каковое обыкновение благодатию человеколюбивого Бога даже доныне усиливается и распространяется от восток солнца до запад, на севере и юге, в честь и славу Господа господетвующих и Царя царствующих»^[1895].

Св. Григория нисского: «ничего без рассуждения, ничего бесполезного не предано от Христовых проповедников и учеников и не принято повсеместною Церковию Божиею, но это есть дело весьма богоугодное и полезное — при божественном и преславном таинстве совершать поминовение об усопших в правой вере»^[1896].

Св. Иоанна Златоустого: «не напрасно узаконено Апостолами творить пред страшными тайнами поминовение об усопших: они знали, что великая бывает от сего польза для усопших, великое благодеяние»^[1897]. «Не напрасно бывают приношения за усопших, не напрасно моления, не напрасно милостыни: все это установил Дух Святой, желая, чтобы мы получали пользу друг чрез друга»^[1898].

Св. Иоанна Дамаскина: «таинники и самовидцы Слова, покорившие круг земный, ученики и божественные Апостолы Спасителя не без причины, не напрасно и не без пользы установили при страшных, пречистых и животворящих тайнах совершать поминовение о верных усопших, что от конец до конец земли владычествующая апостольская и соборная Церковь Христа и Бога и содержит твердо и беспрекословно с того времени даже доныне, и до кончины міра содержать будет. Ибо вера христианская, чуждая заблуждений, ничего бесполезного не приняла, и не стала бы ненарушимо содержать во веки, но все полезное, Богоугодное и весьма спасительное»^[1899].

Прямо и ясно говорят о существовании в Церкви обычая молиться за умерших: а) Тертуллиан: «приношения за умерших мы творим ежегодно в день их кончины»^[1900]; б) Киприан: «епископы, наши предшественники, благочестиво рассуждая и заботясь о спасении, определили, чтобы ни один умирающий брат не возлагал после себя попечительства и покровительства на священнослужителя, и если бы кто сие сделал, то не творили бы за того приношения, и жертва о успении его не совершалась бы: ибо не заслуживает именоваться в молитве священников пред олтарем Божиим тот, кто хотел отвлечь от него священников и слуг олтаря»^[1901]; в) Евсевий: «весь народ, вместе с священнослужителями, не без слез и глубоких воздыханий, возносил к Богу молитвы о душе Царя и этим исполнял желание боголюбезного»^[1902]; г) Кирилл иерусалимский: «поминаем и прежде почивших, во–первых, Патриархов, Пророков, Апостолов, Мучеников, чтобы их молитвами и предстательством принял Бог моление наше; потом молим о преставившяхся святых отцах и епископах, и вообще о всех из нас прежде почивших, веруя, что превеликая будет польза душам, о которых моление возносится, в то время, как святая предлежит и страшная жертва»^[1903]; д) Амвросий: «даруй, Господи, покой рабу Твоему Феодосию (императору), тот покой, который предуготовал Ты рабам Твоим»^[1904]; е) Ефрем сирин: «если подзаконные священники служебными приношениями очищали грехи убиенных на брани, так как оскверненных беззакониями, о коих упоминается в Писании (2 Макк. 12): то кольми паче священники нового завета Христова могут действительно очищать долги отшедших от земли грешников святыми приношениями и молитвами уст своих»^[1905]. Не упоминаем об Арнобие, Епифание, Григорие Богослове, Августине и многих других^[1906], — тем более, что, по сознанию даже иномыслящих, все св. Отцы и учители Церкви, в продолжение первых тринадцати веков, единогласно учили молиться за умерших^[1907].

III. В писаниях древних учителей Церкви находим и сообразные с Словом Божиим объяснения, почему и как наши молитвы могут быть благотворны для скончавшихся в вере и покаянии.

1. Наши молитвы за умерших, милостыни и особенно приношение бескровной жертвы умилостивляют к ним Бога, который сам заповедал нам молиться за ближних (Иак. 5, 16; 1 Иоан. 5, 16) и многократно благоволил являть милость свою одним по вере и предстательству других (Матф. 8, 13; 9, 2; 15, 28).

Мысль эту раскрывают:

Св. Кирилл иерусалимский: «хочу я вас и примером уверить, — ибо, я знаю, многие говорят: какая польза душе, с грехами или без грехов отходящей от міра сего, если она поминается в молитве? — И что, если бы какой Царь послал досадивших ему в ссылку, а их ближние потом, сплетши венец, принесли бы ему оный за терпящих наказание; то не сделал ли бы он им облегчение наказания? Таким образом, и мы за усопших, если они и грешники, принося Богу молитвы, не венец соплетаем, но Христа, закланного за наши согрешения, приносим, умилостивляя за них и за нас человеколюбца Бога»^[1908].

Св. Иоанн Златоуст: «когда весь народ и свящ. собор стоят с простертыми к небу руками, и когда предлежит страшная жертва: как не умилостивим мы Бога, молясь за них (умерших)? Но это о тех только, которые в вере умерли»^[1909]. И в другом месте: «есть еще, по истине, есть возможность, если хотим, облегчить наказание скончавшегося грешника. Если будем творить о нам частые молитвы и раздавать милостыни: то хотя бы он был и недостоин сам по себе, Бог услышит вас. Если Он ради апостола Павла спас других, и ради одних щадил других: то как не сделает того же самого и для нас»^[1910]?

Блаж. Августин: «не должно сомневаться, что молитвы св. Церкви, спасительная жертва и милостыни, совершаемые за души умерших, вспомоществуют им к тому, чтобы Господь был к ним милостивее, нежели сколько заслужили они по грехам своим. Ибо вся Церковь соблюдает это, как преданное от Отцев, чтобы за скончавшихся в общении тела и крови Христовой молиться, когда воспоминаются они в свое время при самом жертвоприношении, и выражать, что жертва приносится и за них. Кто также усомнится, что и дела милосердия, совершаемые для умилостивления за них, приносят пользу тем, за которых не всуе воссылаются Богу молитвы»^[1911]?

2. Наши молитвы точно так же могут помогать и умершим, как помогают они живущим еще на земле, но разлученным от нас по телу, братиям нашим, находящимся в путешествии, в плену, в заточении, в темнице, и как помогают молитвы родителей их немощным детям (Фил. 1, 4. 19; Кол. 1, 9; 2 Тим. 1, 3; 2 Кор. 1, 11; Деян. 12, 5. 12). На эту черту сходства указывали:

Св. Епифаний: «живые и оставшиеся (на земле) веруют, что отшедшие и умершие не лишены бытия, но живы пред Богом. Как св. Церковь научает нас о путешествующих братиях молиться, с верою я упованием, что совершаемые о них молитвы полезны им: так надобно разуметь и о молитвах, совершаемых об отшедших от міра сего»^[1912].

Cв. Афанасий великий: «приносящий жертву за усопшего должен тоже иметь в мыслях, что имеющий малолетнего сына, слабого и немощного, который, когда сын его занеможет, с верою приносит за него в храм Божий свещи и фимиам с елеем, и все сие сожигает за отрока, но не сам отрок все сие держит и приносит, как бывает с отрицаниями и обетами при общественном возрождении. Так должно себе представлять, что и усопший сам держит и приносит свещи и елей, и все дары, приносимые для спасения его: и таким образом благодатию Божиею не суетны будут усилия к достижению того, к чему он стремится с верою»^[1913].

3. Наши молитвы могут действовать непосредственно на души скончавшихся, если только они скончались в правой вере и с истинным раскаянием, т. е. в общении с Церковию и с Господом Иисусом: потому что в сам случае, несмотря на видимое удаление от нас, они продолжают вместе с нами принадлежать к одному и тому же телу Христову (Еф. 1, 23; Кол. 1, 18), в котором точно также не может не сохраняться сочувствия и взаимного влияния между членами, как естественно существует оно между всеми членами нашего тела (1 Кор. 12, 26), и как обнаруживается оно и во внешней природе между существами одного рода, живущими хотя отдельно, но одною жизнию. «Для умерших, говорит св. Ефрем сирин, благодетельны поминовения, совершаемые святыми во время их жизни. Смотрите, вот и пример сему представляют некоторые творения Божии, как то виноград — его зреющие грозды в поле и выдавленное вино в сосудах: когда созреют ягоды на виноградной лозе, тогда вино, стоящее в доме неподвижно, начинает пениться и волноваться, как бы желая убежать. Тоже бывает, кажется, и с растением — луком: ибо как скоро начнет созревать лук, посаженный в поле, в то же время дает отпрыски и лук, в доме находящийся. Итак если и растения имеют между собою такое соощущение: то не более ли для умерших ощутительны молитвенные приношения? Когда же благоразумно согласишься на то, что сие происходит сообразно с природою тварей: то представляй себе, что ты начаток тварей Божиих»^[1914]. Равным образом и другой св. Отец замечает: «как бывает с заключенным в сосуде вином, которое, когда цветет виноград в поле, слышит запах и цветет вместе с ним, так думай и о душах грешников: они получают некоторое благодеяние от приносимой за них бескровной жертвы и благотворения, как знает и повелевает единый Владыка живых и мертвых, Бог наш»^[1915].

4. Наши молитвы могут быть благотворны для скончавшихся в правой вере и с истинным раскаянием потому, что, отшедши в иной мір в общении с Церковию, они при том в самих себе перенесли туда начаток добра или семя новой жизни, которое только не успели сами раскрыть здесь, и которое, под влиянием наших теплых молитв, при благословении Божием, может мало–помалу развиться и принести плод, как развивается доброе семя в земле под живительным влиянием солнца, при благорастворении воздуха. Между тем, как для скончавшихся в нечестии и нераскаянности и совершенно погасивших в себе дух Христов (1 Сол. 5, 19) ничего не помогут никакие молитвы живущих еще братий, подобно тому, как ничего не

могут сделать для оживления гнилых семян, потерявяшх начало растительной жизни, ни влияние солнца, ни благорастворенный воздух, ни питательная влага. Так рассуждали, например:

Блаж. Августин: «нимало не должно сомневаться, что (молитвы св. Церкви, спасительное жертвоприношение и милостыни) приносят пользу умершим, — но лишь тем, которые прежде смерти жили так, чтобы по смерти все это могло быть для них полезным. Ибо для отшедших без веры, споспешествуемой любовию, и без общения в таинствах, напрасно совершаются ближними дела того благочестия, коего залога они не имели в себе, когда находились здесь, не приемля или всуе приемля благодать Божию, и сокровиществуя себе не милосердие, а гнев. Итак, не новые заслуги приобретаются для умерших, когда совершают за них что–либо доброе знаемые, а только извлекаются последствия из прежде положенных ими начал»^[1916].

Св. Иоанн Дамаскин: «каждый человек, имевший в себе малую закваску добродетелей, но не успевший оную превратить в хлеб, — поелику, не смотря на свое желание, не мог сего сделать или по лености, или по беспечности, или по тому, что отлагал со дня на день, и сверх чаяния постигнут и пожат кончиною, — не будет забыт праведным Судиею и Владыкою, но Господь по смерти его возбудит его родных, ближних и друзей, направит мысли их, привлечет сердца и преклонит души к оказанию пособия и помощи ему. И когда Бог подвигнет их, а Владыка коснется сердец их, они поспешат вознаградить опущение умершего. А тот, кто вел жизнь порочную, которая была вся усеяна тернием и исполнена скверн и нечистот, который никогда не внимал совести, но с беспечностию и ослеплением погружался в мерзость похотей, удовлетворяя всем пожеланиям плоти, и нимало не заботясь о душе, — которого все мысли заняты были плотоугодием, и в таковом состоянии постигнут кончиною, сему никто не прострет руки, но так будет с ним поступлено, что ему не подадут помощи ни супруга, ни дети, ни братия, ни родственники, ни друзья: поелику Бог не призрит на него»^[1917].

ΙV. Наконец, нужным считаем, хотя кратко, разрешить некоторые вопросы и недоумения, которые или сами собою возникают в уме при рассматривании церковного учения о молитвах за умерших, или предлагаются неправомыслящими.

1) «О всех ли умирающих без покаяния и приобщения св. Христовых таин, не должно молиться?» Нет, св. Церковь строго различает тех, которые умирают в нераскаянности и без приобщения Христовых таин по собственной вине и упорству, и тех, которые только не успевают пред своею кончиною сподобиться таинства покаяния и евхаристии потому, что подвергаются, по независящим от них причинам, внезапной или насильственной смерти. Вследствие сего тогда, как, например, о вольных самоубийцах или нераскаявшихся еретиках Церковь не молится, о всех чадах своих, скончавшихся напрасною смертию, она, с сокрушением истинной Матери, умоляет Господа помиловать их и взывает: «яже покры вода, и брань пожат, трус же яже объят, и убийцы убиша, и огнь яже попали, верныя, Милостиве, в части учини праведных» (Канон. в Субб. Мясопуст. песн. 1, тр. 4). «Яже уби меч, и конь восхити, град, снег и туча умноженная; яже удави плинфа, или персть посыпа, Христе Спасе наш, упокой» (— песн. IV, 4). «Умершим напрасно от случаев. от клича же зельного, скорого течения и заушения, удавления же от искреннего, и лягания, Господи славы, верою усопшим ослаби во веки» (— песн. VIII, тр. 4). «Умершие Божиим прещением, смертных громов всяких, с небесе изнесенных, земли расседшейся, морю восшумевшуся, вся верные, Христе, упокой» — (песн. IX, тр. 3)^[1918].

2) «Для чего молиться за тех умерших, которые покаялись пред смертию, и след., получили уже от Господа чрез таинство покаяния прощение и разрешение грехов своих?» Но, во первых, все ли кающиеся пред смертию приносят надлежащее покаяние, искреннее, глубокое, живое, вполне достаточное для того, чтобы удостоиться от праведного Судии совершенного разрешения от грехов? Все ли даже бывают способны к такому покаянию в тяжкие и страшные минуты смерти? Для всех этих покаявшихся, очевидно, необходимо предстательство Церкви, которое бы могло восполнить то, чего у них недоставало. Во–вторых, от приступающих к таинству покаяния требуется (§ 224), чтобы они не только исповедывали пред Богом свои грехи, но потом действительно обратились от них и принесли плоды, достойные покаяния (Иезек. 18, 21. 22; Матф. 3, 8; Деян. 3, 19; Апок. 2, 5). А все, умирающие вскоре после принесенного ими покаяния, не успевают самым делом оправдать и докончить то, чему в покаянии полагают только начало. Вот это–то недостающее у всех, умирающих вскоре после покаяния, и восполняет мало–помалу Церковь своими молитвами (Посл. восточ. Патр. о прав. вере чл. 18). В–третьих, для того чтобы удостоиться по смерти небесного блаженства, недостаточно только получить от Бога прощение грехов, а необходимо действительно очиститься от грехов и исцелиться: ибо грешник, и прощенный, но остающийся со грехами своими, чувствовал бы себя не на месте посреди праведных небожителей пред лицом Святейшего Святых, и был бы даже неспособен, по духовной расстроенности своей, ко вкушению райского блаженства. Но молитвы Церкви, благотворения, совершаемые живыми за умерших, и особенно приношение бескровной жертвы, как мы видели, могут способствовать всем, скончавшимся с семенем новой жизни, чтобы это доброе семя мало–помалу раскрылось в них, возрасло в древо, принесло плод, и чтобы таким образом они всецело обновились и совлеклись ветхого человека.

3) «Как согласить предстательство Церкви и молитвы живых за умерших с учением Слова Божия, что Христос есть един ходатай Бога и человеков (1 Тим. 2, 5), и принес совершенное удовлетворение за всех грешников (Гал. 3, 13; Евр. 7, 27)?» Точно так же, как соглашаются предстательство Церкви и молитва живых за живых, которые заповедует само же Слово Божие (Иак. 5, 17). Церковь предстательствует пред Богом за умерших, как и за живых, не собственным именем, а именем Господа Иисуса (Иоан. 14, 13. 14) и силою Его же бескровной жертвы, которую не престает приносить о спасении всех живущих и умерших. Церковь заботится своими молитвами и ходатайством только усвоить чадам своим бесконечные заслуги единаго Ходатая Бога и человеков, давшаго себе избавление за всех.

4) «Как согласить учение о благотворном влиянии молитв церковных на умерших с учением Слова Божия, что лежит человеку единою умрети, потом же суд (Евр. 9, 27), и что на суде Бог воздаст каждому по делам его (Рим. 2, 6)?» По смерти, действительно, бывает для каждого суд Божий и мздовоздаяние, но суд только частный и мздовоздаяние еще нерешительное. И в этом–то снова обнаруживается бесконечная благость и милосердие к нам Господа, что, даже по смерти после частного суда, Он не окончательно наказывает грешников, а только предначинательно, и оставляет еще длинный период времени, в продолжение которого семя добра, с каким переходят покаявшиеся грешники в вечность, могло бы развиться в них и очистить их от всякой скверны под благотворным влиянием молитв Церкви. По истечении уже этого периода, когда бесконечная благость Господа успеет, так сказать, совершить все, что можно совершить для блага искупленных Его честною кровию, бесконечная правда Его произведет всеобщий и последний суд, на котором окончательно воздаст каждому по заслугам^[1919].

5) «Если и по смерти отпущаются некоторым Христианам грехи, вследствие молитв Церкви: то как же исполнится слово Апостола, что в день последнего суда приимет кийждо. яже с телом содела (2 Кор. 5, 10)? Слово Апостола непреложно, и оно исполнится, как на всех людях, так точно и на Христианах, которые, по смерти, силою молитв церковных удостоятся получить отпущение грехов. Ибо эти Христиане сами, находясь еще в теле, положили начало к тому собственным раскаянием во грехах пред своею кончиною, и таким образом, еще в теле, соделались достойными молитв церковных и способными воспользоваться ими за гробом.

6) «Если и умершие с покаянием грешники находятся во аде: то как же вспомоществуют освобождению их молитвы Церкви, когда из ада нет избавления и на небо оттуда не преходят (Лук. 16, 27)?» Правда, в одном месте св. Писания говорится, что из ада нет избавления и перехода на лоно Авраамово; но в другом месте читаем, что Христос–Спаситель нисходил, по смерти, душею своею во ад, яко Бог, чтобы проповедать там избавление, и, как верует Церковь, извел оттуда всех ветхозаветных праведников или всех уверовавших в Него (1 Петр. 3, 19; Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 49). Что же отсюда следует? То, что, если для одних, каков был евангельский богач (Лук. 16, 26), нет избавления из ада, для других, именно верующих в Господа Иисуса, оно соделалось возможным после того, как Он уже разрушил ад и извел оттуда многих. Как на небе, соответственно нравственному состоянию праведников, есть обители многи и различные мздовоздаяния (Иоан. 14, 2): так, без сомнения, и во аде, соответственно неодинаковому нравственному состоянию грешников, есть свои различные обители, затворы и хранилища душ (3 Ездр. 4, 32. 35. 41); и тогда, как в одних из этих страшных обителей, подобно евангельскому богачу, страждут во пламени умершие в нераскаянности и неверующие (Лук. 16, 23), в других могли обитать, — конечно, без подобных страданий — даже ветхозаветные праведники до самого пришествия к ним Христова, и могут обитать умершие с истинным покаянием и верою в Господа Иисуса грешники; как из первых обителей или затворов адских нет избавления для узников по самому их нравственному состоянию: так из обителей последнего рода такое избавление уже было для праведников ветхозаветных и может быть для скончавшихся в вере и покаянии грешников. И в темницах обыкновенных бывают преступники такие, для которых, по законам, невозможно избавление и уже определена смертная казнь, и преступники, менее виновные, которые, при помощи ближних, могут получать и часто получают свободу: тоже самое должно представлять и о темнице духов — аде (1 Петр. 3, 19). Посему–то православная Церковь молит Господа о избавлении именно из ада, а не из какого–либо другого места^[1920], душ, отшедших из міра с покаянием, как особенно видно из следующей молитвы еe в день св. Пятидесятницы: Владыко всех, Боже спасителю наш, надеждо всех концев земли и сущих в мори далече, иже и в сей последний и великий спасительный день пятидесятницы праздника тайну святыя и единосущныя и соприсносущныя, и неразделимыя и неслиянныя Троицы показавый нам, и наитие и пришествие святаго и животворящаго твоего Духа, в виде огненных языков, на святыя твоя апостолы излиявый и благовестники тех поставивый благочестивыя нашея веры, и исповедники, и проповедники истиннаго богословия показавый: иже и в сей всесовершенный и спасительный праздник, очищения убо молитвенная, о иже во аде держимых, сподобивый приимати, великия же подаваяй нам надежды ослабления содержимых от содержащих я скверн, и утешению Тобою ниспослатися: услыши нас смиренных, и Твоих раб молящихтися, и упокой души рабов Твоих, прежде усопших, на месте светле, на месте злачне, на месте прохлаждения: отонудуже отбеже всякая болезнь, печаль и воздыхание, и учини духи их в селениях праведных, и мира и ослабления сподоби их: яко не мертвии восхвалят Тя, Господи, ниже сущии во аде исповедание дерзнут принести Тебе, но мы живии благословим Тя и молим, и очистительные молитвы и жертвы приносим Тебе о душах их» (Послед. Пентек. мол. 5).

7) «Почему Церковь повелевает молиться за умерших и вообще творить поминовения об них, преимущественно в третий, девятый и сороковой день после их кончины?» Прежде всего заметим, что этот обычай существует в Церкви издревле: о нам ясно говорится еще в книге Постановлений апостольских^[1921]; потом более или менее ясно — у св. Ефрема сирина, Макария александрийского, Амвросия, Палладия, Исидора пелусиота — учителей четвертого или начала пятого века^[1922]; далее со всею ясностию — в новеллах императора Иустиниана, у Евстратия, константинопольского пресвитера (660), у св. Иоанна Дамаскина, Филиппа пустынника (1095) и других^[1923]. Но объяснение этого обычая находим у немногих, хотя неодинаковое, впрочем вообще согласное с духом благочестия. Так в книге Постановлений апостольских читаем: «третий день по кончине умерших должно проводить в псалмопениях, чтениях и молитвах ради Того, кто в третий день воскрес из мертвых; девятый — в воспоминание живых и умерших; сороковой — по древнему примеру; ибо столько дней народ оплакивал Моисея; наконец, день годичный — в память самого умершего»^[1924]. У св. Макария александрийского говорится, что в продолжение сорока дней душа умершего странствует по мытарствам, и поминовение еe в третий, девятый и сороковой день соответствует возношениям ее ангелами в эти именно дни на поклонение небесному Судии, который, наконец, в сороковой день опредедяет ей известиую участь до последнего суда^[1925]. Евстратий, константинопольский пресвитер и Филипп пустынник излагают следующее объяснение: в третий день творится первое торжественное поминовение усопшего в соответствие тому, что в третий день воскрес Христос и в первый раз явился ученикам своим; в девятый день творится такое же поминовение, — так как чрез восемь дней в девятый после воскресения Господь вторично явился ученикам своим; наконец, в сороковой день совершается последнее такое же поминовение потому, что в сороковой день Господь в последний раз явился Апостолам и вознесся на небеса^[1926]. Писатели последующего времени представили и другие благочестивые объяснения этого древнего обычая Церкви^[1927].

8) «Не суетны ли наши молитвы за умерших, когда мы с достоверностию не знаем, какая их постигает участь, и, может быть, многие, за которых мы молимся, находятся уже в царствии небесном, а другие, по частному суду Божию, принадлежат к числу отверженных?» Не смотря на все это, наши молитвы об умерших не суетны. Церковь научает нас молиться за всех, скончавшихся в православной вере и с покаянием, исключая явных нечестивцев и нераскаянных; во о ком принять, о ком отвергнуть наши молитвы — это уже принадлежит Господу, который знает сущые свои и достойные Его милости (2 Тим. 2, 19). Наши молитвы о тех, которые, быть может, находятся уже на небеси или в числе отверженных, если не полезны им, зато и не вредны. Но наши молитвы о всех, благочестно скончавшихся, только не успевших принести плодов достойных покаяния, и потому не удостоившихся еще царствия небесного, без всякого сомнения, им полезны. А кроме того молитвы за умерших во всяком случае полезны самим молящимся, по слову Псалмопевца: молитва моя в недро мое возвратится (Пс. 34, 13), и Спасителя: мир ваш к вам возвратится (Матф. 10, 13). «Если кто–нибудь, — замечает св. Иоанн Дамаскин, — хочет помазать больного миром или иным священным елеем, то сперва делается причастным помазания сам, то есть, помазующий, а потом помазует больного: так всякий, подвизающийся о спасении ближнего, сперва получает пользу сам, потом приносит оную ближнему: ибо не неправосуден Бог, чтобы забыть дела, по слову божественного Апостола»^[1928].

9) «Если Церковь молится за всех, с покаянием скончавшихся, и еe молитвы сильны пред Богом и благотворны для них: то все, за кого она молится, спасутся, и никто не лишится блаженства?» На это скажем вместе с там же св. Иоанном Дамаскиным: «пусть так, и — о, если бы сие исполнилось! Ибо сего–то и жаждет, и хощет, и желает, о сам радуется и веселится преблагий Господь, да никто не лишится божественных даров Его. Ибо неужели ангелам Он уготовал награды и венцы? Неужели для спасения духов Он пришел на землю, нетленно воплотился от Девы, соделался человеком, вкусил страдания и смерть? Неужели ангелам Он скажет: приидите, благословении Отца моего, наследуйте уготованное вам царствие? Ты не можешь сего сказать, противник; но все Он уготовал для человека, за которого и пострадал. Ибо кто, составив пир и созвав друзей, не пожелает, чтобы они все пришли, и насытились благ его? Иначе для чего ему и пиршество готовить, как не для того, чтобы угостить друзей своих? И если мы о сам только заботимся, то что сказать должно о великодаровитом, едином по естеству, преблагом и человеколюбивом Боге, который, раздавая и подавая, более радуется и веселится, нежели тот, кто приемлет и приобретает себе величайшее спасение»^[1929]? Надобно также не забывать, что обители у Отца небесного многи и степени блаженства вечного будут весьма различны, соответственно самому достоинству тех, которые удостоятся этого блаженства.

§ 259.

в) Замечание о чистилище.

С учением православной Церкви о возможности для некоторых грешников освободиться из уз ада, по молитвам живущих, имеет некоторое сходство учение римской Церкви о чистилище, хотя имеет и свое отличие. Чтобы правильнее судить о том и другом, надобно вникнуть, как излагают это учение сами римские богословы.

I. Они различают в учении о чистилище две части: существенную, или то, что определено их Церковию и преподается, как догмат, и несущественную — то, что Церковию их не определено и составляет предмет богословских мнений. К первой части относят только два положения: а) есть чистилище, т. е. такое место или состояние очищения (status expiationis), в котором души умерших, не получивших еще разрешения каких–либо легких грехов, или и получивших разрешение грехов, но не понесших при жизни временного наказания за грехи, терпят мучения для удовлетворения правде Божией — до тех пор, пока чрез эти мучения не очистятся и не соделаются достойными вечного блаженства; б) душам, находящимся в чистилище, весьма много помогают молитвы о них Церкви, милостыни и особенно приношение бескровной жертвы. К несущественной части относят решение вопросов: а) есть ли чистилище определенное какое–либо место, или нет, и где оно находится; б) какие мучения терпят там души, и огнь чистилищный есть ли вещественный, или метафорический; в) сколько времени души находятся в чистилище; г) как вспомоществуют им молитвы Церкви и проч.^[1930].

II. Останавливаясь мыслию на существенной части римского учения о чистилище, находим в ней и сходство с учением православной Церкви о молитвах за умерших и несходство.

1) Сходcтво — в основной мысли (идее). Ибо как римская, так и православная Церковь учат: а) что души некоторых умерших, именно умерших в вере и с покаянием, но не успевших при жизни принести плодов достойных покаяния, и след., не успевших заслужить от Бога полного прощения своих грехов и самым делом очиститься от них, терпят мучения, пока не удостоятся действительно такового прощения и не очистятся;

б) что в этом случае вспомоществуют душам умерших молитвы о них живущих еще братий о Христе, милостыни и особенно приношение бескровной жертвы.

2) Несходство — в частностях. Ибо — а) по учению православной Церкви, души означенных умерших терпят мучения потому, что они, хотя покаялись пред кончиною, но не успели принести плодов, достойных покаяния, не успели заслужить от Бога полного прощения грехов, самым делом очиститься от них, и чрез то освободиться от естественных следствий греха — наказаний; а, по учению римской Церкви, души этих умерших терпят в чистилище муки собственно потому, что не терпели на земле временного наказания за грехи для удовлетворения правде Божией, и терпят именно для того, чтобы удовлетворить ей; б) по учению православному, означенные души очищаются от грехов и заслуживают от Бога помилование не сами собою и не чрез свои мучения, но по молитвам Церкви, силою бескровной жертвы, и эти–то молитвы не только помогают страждущим, облегчают их участь, но и освобождают их от мучений (Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 64); а по учению римской Церкви, души очищаются в чистилище и удовлетворяют правде Божией чрез самые свои страдания, в чем бы ни состояли они, и молитвы церковные только способствуют облегчению этих страданий^[1931].

3) Впрочем, обе указанные разности в римском учении о чистилище с учением православным о молитвах за умерших, хотя касаются частностей, тем не менее важны и не могут быть приняты: потому что обе несправедливы и низвращают самую основную мысль догмата.

а) Несправедлива, как мы уже видели в своем месте^[1932], та мысль, будто грешники покаявшиеся должны еще принести некоторое удовлетворение правде Божией за свои грехи, потерпев для сего какое–либо временное наказание, и будто не претерпевшие такого наказания здесь должны потерпеть его в чистилище для той же самой цели: полное и даже преизбыточествующее удовлетворение правде Божией за всех грешников принес однажды навсегда Христос–Спаситель, подъявший на Себя и все грехи міра и все казни за грехи. А грешники, чтобы получить от Бога совершенное прощение грехов и избавиться от всяких наказаний за грехи, должны только усвоять себе заслуги Искупителя, т. е. уверовать в Него, истинно раскаяться во грехах и принести плоды, достойные покаяния — добрые дела. След., если некоторые грешники, покаявшиеся пред своею кончиною, подвергаются по смерти мучениям, то потому единственно, что не успели еще вполне усвоить себе заслуги Спасителя, по слабости ли веры в Него, или по недостаточности покаяния, а главное потому, что не принесли плодов, достойных покаяния, и самым делом не очистились от грехов, как и учит православная Церковь.

б) Несправедлива и другая мысль, будто грешники очищаются в чистилище и удовлетворяют правде Божией чрез самые свои мучения. Как бы ни понимали огнь чистилищных мучений, в смысле ли буквальном, или метафорическом: ни в том, ни в другом случае нельзя приписывать ему таких действий. Если это огнь вещественный: то он, по самой природе своей, не способен очищать душу — существо простое — от скверн духовных. Если — огнь метафорический, т. е. внутренние терзания самой души при постоянном сознании своих прежних грехов и глубокое сокрушение об них: и все это не может очищать душу в жизни загробной, потому что там нет уже места ни для покаяния, ни для заслуг, ни для какого–либо личного самоисправления, — как веруют и римские католики. А пока человек остается во грехах, неочищенным и необновленным: до тех пор, сколько бы ни терпел мучений, он не может удовлетворить правде Божией одними страданиями своими, и избавиться от этих неизбежных следствий греха (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 66).

в) Если души некоторых умерших терпят в чистилище мучения потому собственно, что необходимо самим грешникам покаявшимся понести некоторое временное наказание за грехи для удовлетворения правде Божией, и если эти души чрез самые свои мучения в чистилище действительно очищаются и удовлетворяют за себя Богу: то спрашивается, к чему служат им молитвы и вообще всякое предстательство Церкви? Находящиеся в чистилище, очевидно, должны мучиться дотоле, пока сами собою не принесут требуемого от них удовлетворения и не очистятся чрез свои мучения; если же молитвы Церкви только ослабляют и облегчают эти мучения, то они (молитвы) не только не сокращают, напротив еще продолжают период пребывания душ в чистилище, и след., не столько полезны, сколько вредны. Не явно ли ниспровергается этим основная мысль догмата о молитве за умерших?

III. Обращая внимание на несущественную часть римского учения о чистилище, составляющую предмет богословских мнений, усматриваем в ней еще более разностей с учением православной Церкви о молитвах за умерших, хотя разностей, по внутреннему их значению, не важных. Укажем здесь на две, более замечательные.

1) Православная Церковь учит, что нет по смерти среднего разряда людей между спасаемыми, отходящими на небо, и погибающими, отходящими во ад; нет среднего особого места, где бы находились души покаявшихся пред кончиною, за которых она молится, а все они отходят также во ад, откуда только могут освобождаться по еe молитвам (Прав. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 64; Посл. восточн. патриарх. о прав. вере чл. ХVІІІ). Наибольшая часть римских учителей принимают чистилище за особое — среднее место, и помещают его то в соседстве ада— во внутренности земли, то в соседстве неба, то на воздухе, хоть другие признают чистилище только за особое состояние душ, а не особое место, и замечают, что души, находящиеся в этом состоянии, могут нести свое временное наказание и очищаться в том же самом месте, где находятся и осужденные на вечные муки (т. е. во аде), подобно тому, как в одной темнице могут быть заключены люди двоякого рода: и осужденные на заключение только до известного времени, и осужденные — навсегда^[1933].

2) Православная Церковь решительно отвергает огнь чистилищный, огнь в собственном смысле, будто бы очищающий души (Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 66). Весьма многие римские богословы принимают этот огонь за действительный и вещественный (верование, почти общепринятое в самом народе римского исповедания), и потому, в доказательство своего учения, стараются собирать из св. Писания и из писаний древних учителей Церкви места, в которых, по–видимому, упоминается о таком огне^[1934]. Другие, напротив, понимают чистилищный огнь в смысле не собственном, за мучения духовные, и потому не приводят уже в своих трактатах о чистилище подобных доказательств ни из Слова Божия, ни из писаний отеческих, присовокупляя, что сами древние учители имели об этом огне только мнения и мнения различные^[1935], — почему излишне было бы и опровергать означенные доказательства. Третьи, наконец, вообще замечают, что Церковь их не определила, в чем состоит огнь чистилищный, вещественный ли он, или невещественный, и потому понимать его так или иначе — не относится к вере^[1936].

Не упоминаем о других мнениях касательно чистилища, каковы например: a) о том, долго ли находятся в нам души, и все ли равное время; б) наказания, какие они там испытывают, сильнее ли наказаний настоящей жизни, и слабее ли адских; в) молятся ли там души за самих себя и за нас, еще живущих; г) упражняются ли в добрых делах и подоб. Этим мнениям не приписывают почти никакой цены сами римские богословы, и занимаются ими весьма немногие^[1937].

§ 260.

Нравственное приложение догмата о суде и мздовоздаянии частном.

1) Лежит человеком единою умрети, потом же суд (Евр. 9, 27): да делаим же дела Призвавшего нас к жизни, дондеже день есть: приидет нощь, егда никтоже может делати (Иоан. 9, 4)! Да подвизаемся во благочестии, пока продолжается еще для нас времи подвигов и заслуг; настанет суд, на котором последует уже каждому самое справедлиное мздовоздаяние. Поспешим каяться во грехах своих и исправляться, пока то и другое для нас возможно: после смерти и частного суда ни покаяние, ни исправление не могут уже имет места.

2) Разлучившись с телами своими, души человеческие проходят мытарства: о, дал бы Господь каждому из нас пройти сей страшный путь беспрепятственно и небоязненно! Будем молиться об этом и за себя, и за ближних, отходящих в вечность, как наставляет нас св. Церковь; а вместе постараемся, каждый, и сами заблаговременно приготовить свою душу к этим страшным, но праведным истязаниям, очищением еe от грехов, умножением добродетелей, укреплением еe в вере, любви и уповании на Бога.

3) После частного суда Господь определяет праведникам небесное блаженство, хотя еще не полное, не окончательное, а грешникам — адское мучение, хотя также не полное я не совершенное: размышление о том и другом да послужит для нас всегдашним побуждением удерживаться от грехов и идти путем праведных!

4) Прославляя праведников на небеси, и даруя им там сугубую благодать молитися за ны, Господь тем самым научает нас прославлять их и на земле, как верных слуг, угодников и друзей Его, чтить самые их свящ. изображения и останки, и призывать их в молитвах, как наших предстателей и молитвенников пред Ним… Не престанем же, по руководству православной Церкви, воздавать праведникам, прославленным на небеси, подобающее чествование и притекать к их заступлению и ходатайству пред Богом во всех наших нуждах.

5) Определяя грешникам на частном суде предначинательные наказания во аде, Господь по бесконечной своей благости, если только они скончались в вере и покаянии, оставляет еще им возможность до самого последнего суда освобождаться от уз ада, если не чрез собственные заслуги, то по ходатайству Церкви, по молитвам и благотворениям людей, живущих еще на земле: кто ж из нас, по чувству одной христианской любви к ближним, не сознает себя вполне обязанным молиться за своих усопших братий, совершать в память их милостыни, приносить о спасении их чрез пастырей Церкви бескровную жертву?… Кто не сознает, как важно и необходимо нам грешным заботиться о том, чтобы отойти в вечность с верою и покаянием, и таким образом не лишиться возможности и надежды получить спасение?…

ЧЛЕН II.

О БОГЕ, КАК СУДИИ И МЗДОВОЗДАЯТЕЛЕ ДЛЯ ВСЕГО РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО.

I.

О ВСЕОБЩЕМ СУДЕ.

§ 261.

Связь с предыдущим, день всеобщего суда, неизвестность этого дня и признаки его приближения, в особенности явление антихриста.

I. Суд частный, которому подвергается каждый человек по смерти своей, не есть суд полный и окончательный, и потому естественно заставляет ожидать еще другого суда, полного и решительного. На частном суде получает мздовоздаяние только душа человека без всякого участия тела, хотя и тело разделяло с нею дела ее, добрые и злые. После частного суда и для праведников на небеси и для грешников во аде открывается только предначатие того блаженства или мучения, которое они заслужили. Наконец, после частного суда для некоторых грешников остается еще возможность облегчать свою участь и даже освободиться из уз ада, если не чрез собственные заслуги, то по молитвам Церкви.

Но приидет некогда день, последний день для всего рода человеческого (Иоан. 6, 39. 40), как бывает последний день для каждого человека порознь, день кончины века и міра (Матф. 13, 39), как бывает день смерти человека, — приидет день , уставленный Богом, в оньже хощет Он судити вселенней в правде (Деян. 17, 31), т. е. произвести суд всеобщий и решительный. Этот день, потому, называется в Писании днем судным (Матф. 11, 22. 24; 12, 36; 2 Петр. 2, 9), днем суда (2 Петр. 3, 7), днем гнева и откровения праведнаго суда Божия (Рим. 2, 5). Называется также днем Сына человеческаго (Лук. 17, 22. 24. 26), Господним (2 Петр. 3, 10; 1 Сол. 5, 2), Христовым (2 Сол. 2, 2; Фил. 1, 10; 2, 16), днем Господа нашего Иисуса Христа (2 Кор. 1, 14; 1 Кор. 1, 8; 5, 5), потому что Он явится тогда на землю уже во славе своей, чтобы судить живых и мертвых, — днем великим (Деян. 2, 10; Иуд. 6) по тем великим событиям, которые тогда совершатся.

II. Когда приидет этот великий, предуставленный день, Господу неугодно было открыть нам, для нашей же нравственной пользы. О дни том и часе никтоже весть, ни ангели небеснии, токмо Отец мой един (Матф. 24, 36), сказал Христос ученикам своим, вопрошавшим Его о сам: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во своей власти (Деян. 1, 7). И присовокупил: бдите убо, яко не весте, в кий час Господь ваш приидет (Матф. 24, 42). Будите готови: яко, в оньже час не мните, Сын человеческий приидет (— 44). Блюдите, бдите и молитеся: не весте бо, когда время будет (Матф. 13, 33); а яже вам глаголю, всем глаголю: бдите (— 37). Впрочем, для ободрения праведников и вразумления грешников, бесконечно Благий и Премудрый, как сам непосредственно, так и чрез Апостолов, благоволил предуказать некоторые знамения своего второго пришествия и кончины века, некоторые признаки приближения великого дня судного. Главнейшими из таких признаков будут:

1) С одной стороны, необычайные успехи добра на земле — распространение Евангелия Христова во всем мире. И проповестся сие евангелие царствия по всей вселенней, во свидетельство всем языком, и тогда приидет кончина (Матф. 24, 14), сказал сам Спаситель. Что же касается до иудеев, — об них засвидетельствовал св. Апостол Павел, когда писал к Христианам из язычников: не хощу вас не ведети тайны сея, братие, да не будете о себе мудри, яко ослепление от части Исраилевы бысть, дондеже исполнение языков внидет. И тако весь Исраиль спасется (Рим. 11, 26. 26). Итак, несомненно, что прежде, нежели Господь снова приидет на землю с целию судить живых и мертвых, во всей точности осуществится Его последняя заповедь, данная Им пред вознесением на небо Апостолам и их преемникам: шедше научите вся языки (Матф. 28, 19), шедше в мір весь, проповедите Евангелие всей твари (Марк. 16, 15). Не останется ни одного уголка земли, куда не проникнет проповедь Евангельская; не будет ни одного народа и племени, которые не услышат слова спасения.

2) С другой стороны, необычайные успехи зла и явление на земле антихриста. В последния дни, говорит св. Апостол Павел, настанут времена люта. Будут бо человецы самолюбцы, сребролюбцы, величавы, горди, хульницы, родителям противящиися, неблагодарни, неправедни, не любовни, не примирительни (продерзиви, возносливи, прелагатае), клеветницы, невоздержницы, не кротцы, неблаголюбцы, предателе, нагли, напыщени, сластолюбцы паче, нежели Боголюбцы, имущии образ благочестия, силы же его отвергшиися (2 Тим. 3, 1–5). Дух злобы, как бы предчувствуя близость своей конечной погибели, употребит все свои усилия и козни, чтобы противодействовать успехам Евангелия, чтобы одних из верующих отторгать от веры, а других увлекать в сети нечестия (1 Тим. 4, 1–3), и дело дойдет до того, что Сын человеческий пришед убо обрящет ли (си) веру на земли (Лук. 18, 8), и за умножение беззакония изсякнет любы многих (Матф. 24, 12). Не довольствуясь обыкновенными своими средствами, диавол воздвигнет тогда, по допущению Божию (2 Сол. 2, 11)^[1938], чрезвычайное для себя орудие в лице антихриста, чтобы вести чрез него брань с царством Христовым.

III. Имя антихриста употребляется в св. Писании в двояком смысле: а) в смысле общем, и означает всякого противника Христу (άντί–χριστος), противоборствующего успехам Евангелия и низвращающего или отвергающего его догматы (1 Иоан. 2, 22; 4, 3; 2 Иоан. 7); б) в смысле особенном, и означает собственно противника Христу, имеющего явиться пред кончиною міра для противодействия Христианству (2 Сол. 2, 3–12; 1 Иоан. 2, 18). О лице этого антихриста, его свойствах и действиях есть в Слове Божием учение прямое и довольно ясное, и есть только намеки и таинственные предсказания, смысл которых для нас недоступен, и на основании которых издревле существовали между учителями Церкви одни частные мнения.

1) Из ясного учения об антихристе, изложенного преимущественно во втором послании к Солунянам (гл. 2), видно, что он —

а) Будет определенное лицо и именно человек, но только человек беззаконный под особенным действом сатаны. Открыется, говорит св. Павел, человек беззакония, сын погибели…, беззаконник, егоже есть пришествие по действу сатанину (2 Сол. 2, 3. 8. 9). И св. Отцы и учители Церкви — Ириней, Ипполит, Тертуллиан, Евсевий, Иоанн Златоустый, Амвросий и другие единогласно признавали антихриста за определенное лицо и за человека^[1939]. Касательно же отношения к нему диавола одни полагали, что антихрист будет как бы сыном или исчадием сатаны^[1940]; другие, — что сатана как бы поселится в нам, и будет употреблять его орудием, действуя в нам сам собою^[1941]; третьи, — что в лице антихриста воплотится непосредственно сам диавол^[1942].

б) Будет по характеру своему отличаться необычайною гордостию и выдавать себя за Бога: противник и превозносяйся паче всякаго глаголемаго бога или чтилища, якоже ему сести в церкви Божией, аки богу, и показующу себе, яко бог есть (2 Сол. 2, 4).

в) Для достижения своей цели будет проповедывать ложное учение, противное спасительной вере Христовой, учение обольстительное, которым и увлечет многих, слабых и недостойных: его пришествие… во всякой лести неправды в погибающих: зане любве истины не прияша, во еже спастися им. И сего ради послет им Бог действо льсти, во еже веровати им лжи: да суд приимут вси не веровавшии истине, но благоволившии в неправде (— 2, 10–12).

г) В подтверждение своего учения и для большего обольщения людей, будет совершать ложные знамения и чудеса: его пришествие по действу сатанину во всякой силе и знамениих и чудесех ложных (— 9)^[1943].

д) Наконец, погибнет от действия Христа Спасителя, когда Он приидет судить живых и мертвых: явится беззаконник, еюже Господь Иисус убиет духом уст своих, и упразднит явлением пришествия своего (— 8).

2) На основании некоторых намеков в Слове Божием и таинственных предсказаний об антихристе, издревле существовали о нам следующие мысли:

а) Он произойдет от колена Данова. Это выводили из слов патриарха Иакова: да будет Дан змий на пути, седяй на распутии (Быт. 49, 17); из слов Иеремии: от Дана слышано бысть ржание коней его (8, 16), и особенно из того, что в Апокалипсисе (гл. 7) при перечислении всех колен Израилевых, из которых в каждом запечатлено Ангелом по дванадесяти тысяч рабов Божиих, вовсе не поименовано одно колено Даново^[1944].

б) Будет могущественный властелин, который похитит себе власть насильно и распространит свое влияние на все народы. Ибо у пророка Даниила говорится: и сотворит по воли своей, и царь возвысится и возвеличится над всяким богом (Дан. 11, 36; сн. 7, 24), и в Апокалипсисе: и даде ему змий силу свою, и престол свой, и область великую (13, 2), и дана бысть ему область на всяком колене (людей) и на языцех и племенех (— 7)^[1945].

в) Воздвигнет сильное гонение на Христиан, будет требовать себе от всех поклонения Божеского, многих увлечет, а тех, которые не последуют ему, будет предавать смерти. И дано бысть ему брань творити со святыми, и победити я (Апок. 13, 7; снес. Дан. 7, 21). И поклонятся ему вси живущии на земли, имже не написана суть имена в книгах животных агнца, заколенного от сложения міра (— 8). И дано бысть ему дати дух образу зверину, да проглаголет икона зверина, и сотворит, да иже аще не поклонятся образу звериному, убиени будут (— 15)^[1946].

г) Для противодействия антихристу, Бог пошлет с неба двух свидетелей, которые, как говорится в Апокалипсисе, будут прорицати истину, сотворят чудеса, и, егда скончают свидетельство свое, будут умерщвлены змием, потом чрез три с половиною дня воскреснут и вознесутся на небеса (Апок. 11, 3–12). Под этими двумя свидетелями, по догадкам, некоторые разумели Еноха (на основании Сирах. 44, 15) и Илию Фесвитянина (на основании Малах. 4, 6; Сирах. 48, 9. 10)^[1947].

д) Владычество антихриста будет продолжаться только три с половиною года. Ибо в книге пророка Даниила говорится: и дастся в руку его даже до времене, и времен, и полувремене (7, 25; снес. 12, 7)^[1948], и в Апокалипсисе: и дана бысть ему область творити месяц четыредесят два (13, 5), — и град святый поперут четыредесять и два месяцы (11, 2). Там же о двух свидетелях, которых пошлет Бог для противодействия антихристу, замечено, что они прорицати будут дней тысящу двесте и шестьдесят (11, 3), и о жене, облеченной в солнце (т. е. о Церкви), повествуется, что она бежа от змия в пустыню, идеже име место уготовано от Бога, да тамо питается дний тысящу двести шестьдесят (12, 6), и действительно препитана бяше ту время и времен и пол времени, от лица змиина (— 14)^[1949].

Неизлишне заметить, что предсказания об антихристе не раз уже прилагаемы были к разным лицам. Одни, по свидетельству блаж. Августина, видели антихриста в Нероне^[1950]; другие видели — в гностиках^[1951]; третьи — в римском первосвященнике или вообще в папстве: — мысль возникшая и довольно распространенная в средние века на западе между многими сектантами^[1952], но особенно усилившаяся с появления протестантских обществ^[1953], проникшая в их богословские системы и многократно раскрытая в особых сочинениях^[1954], — и под.

§ 262.

События, имеющие совершиться в день всеобщего суда, и их распорядок.

1. Действия антихриста на земле будут продолжаться до самого дня суднаго. В этот же великий день совершатся следующие великие события: приидет с неба Господь–Судия живых и мертвых (Лук. 17, 24; 1 Кор. 1, 8), который упразднит антихриста явлением пришествия своего (2 Сол. 2, 8); по гласу Господа воскреснут мертвые на суд (Иоан. 5, 25; 6, 54), и изменятся живые (1 Кор. 15, 51. 52); произойдет самый суд над теми и другими и вообще над всем миром (Иоан. 12, 48; Рим. 2, 5. 6); последует кончина міра (Матф. 13, 39) и благодатного царства Христова (1 Кор. 15, 24).

2. Эти великие события совершатся одно за другим так быстро, или даже так совместно, что разделять их между собою и строго показать их преемственность почти невозможно. Впрочем, для удобнейшего рассмотрения каждого из них не несправедливо будет расположить их, применятильно к главной нашей мысли о всеобщем суде, в таком порядке: 1) предварительные обстоятельства всеобщего суда: а) пришествие Господа–Судии живых и мертвых, б) воскресение мертвых на суд, по гласу Господа (Иоан. 5, 25), и изменение живых; 2) самый суд, его действительность, образ и свойства; 3) наконец, сопутствующие обстоятельства всеобщего суда: а) кончина міра и преобразование его посредством огня (ибо нельзя же представить, чтобы это совершилось до суда, прежде воскресения мертвых и изменения живых, которые, иначе, должны бы сгореть вместе с землею (2 Петр. 3, 10) и не могли бы остаться в живых до самого пришествия Господа (1 Кор. 15, 51), занимаясь своими обыкновенными делами (Матф. 24, 37–41); б) кончина благодатного царства Христова и начало царства славы.

§ 263.

Предварительные обстоятельства всеобщего суда: а) пришествие Господа–Судии живых и мертвых.

Пришествие Господа на землю, как Судии живых и мертвых: вот первое великое событие, которое совершится в последний день міра!

1) Действительность этого будущего, второго пришествия Господа на землю со всею ясностию засвидетельствована в св. Писании. Он сам говорил: приити имать Сын человеческий во славе Отца своего со Ангелы своими: и тогда воздаст комуждо по деянием его (Матф. 16, 27), и говорил несколько раз, излагая самые подробности своего пришествия (Матф. 24, 27–30; 25, 31–42; Марк. 8, 38; Лук. 12, 40; 17, 24; Иоан. 14, 3). Ангелы, явившиеся Апостолам во время вознесения Господа на небо, возвестили им: сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте его идуща на небо (Деян. 1, 11). Апостол Иуда приводит в своем послании пророчество еще Еноха, седьмого от Адама: се приидет Господь во тмах святых Ангел своих, сотворити суд о всех, и изобличити всех нечестивых о всех делех нечестия их, имиже нече–ствоваша, и о всех жестоких словесех их, яже глаголаша нан грешницы нечестивии (Иуд. 14–15). Другие Апостолы часто напомииали Христианам об этом втором пришествии Господа, то для утверждения их в вере и благочестии (1 Иоан. 2, 28; Тит. 2, 12. 13), то для удержания их от осуждения ближних (1 Кор. 4, 5), то для возбуждения верующих к бодрствованию и постоянной готовности (1 Сол. 5, 2–6), то для утешения их в скорбях (1 Петр. 4, 13).

2) Образ второго пришествия своего изобразил Господь следующими чертами:

а) Оно будет быстрое и внезапное. Якоже молния исходит от восток и является до запад, тако будет пришествие Сына человеческого (Матф. 24, 27; снес. Лук. 17, 24). Якоже бысть во дни, Ноевы, тако будет и пришествие Сына человеческого (— 37).

б) Прежде всего, как бы предтечею небесного Судии, явится на небеси Его крест: и тогда явится знамение Сына человеческаго на небеси: и тогда восплачутся вся колена земная (— 30)^[1955].

в) Вслед за тем увидят земнородные самого Судию, грядущего на облацех небесных, окруженного бесчисленными сонмами Ангелов: и узрят Сына человеческаго, грядущаго на облацех небесных с силою и славою многою (— 30), со ангелы святыми (Марк. 8, 38).

3) По характеру и цели своей, второе пришествие Господа на землю будет совершенно отлично от первого. Тогда Он приходил в уничижении, смирил себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Фил. 2, 3); Его преследовали, подвергали бесчисленным оскорблениям и поруганиям, распяли, как злодея. Теперь Он приидет во славе своей и вси святии ангели с ним, и сядет на престоле славы своея (Матф. 25, 31); теперь все земнородные ясно увидят, как Бог его превознесе и дарова ему имя, еже паче всякого имене (Фил. 2, 9), и поклонится ему всяко колено небесных и земных и преисподних: и всяк язык исповест, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца (— 10. 11). Тогда Он приходил, не да послужат ему, но послужити, и дати душу свою избавление за многих (Матф. 20, 28), не да судит мірови, но да спасется им мир (Иоан. 12, 47). Теперь приидет — судити вселенней в правде (Деян. 17, 31) и потребовать отчета от всех земнородных, как воспользовались они Его заслугами, как усвоили себе спасение, купленное Его кровию, и воздать комуждо по деянием его (Матф. 16, 27).

Православная Церковь, считая догмат о втором пришествии Господа одним из основных своих догматов, всегда исповедывала его в самом своем символе словами: «и паки грядущаго со славою судити живым и мертвым»… И православные учители, изъясняя эти слова символа оглашенным, говорили: «мы проповедуем пришествие Христово не одно только, но и другое, которое будет гораздо славнее первого. Ибо в первом доказал Он свое терпение, а во второе явится в венце Бога Царя…. В первое пришествие Он лежал в яслях, обвитый пеленами; во второе одевется светом, яко ризою (Пс. 103, 2). В вервое претерпе крест, о срамоте нерадив (Евр. 12, 2); во второе приидет, в сопровождении воинства ангельского, во славе… Приидет Спаситель не для того, чтобы опять судиму быть, но приидет судить судивших Его. Тот, который прежде, будучи судим, молчал, припомнит законопреступным, явившим при кресте дерзость свою, и скажет: сия сотворил еси, и умолчах (Пс. 49, 21). Как домостроитель, пришел Он тогда, увещаниями заставляя людей; а ныне по необходимости, хотя бы и не хотели, они подвергнутся Его владычеству»^[1956].

§ 264.

б) Воскресевие мертвых и изменение живых.

В тот же последний день (Иоан. 6, 40, 44) и в то же самое время, как будет совершаться с небеси славное нисшествие Господа на землю, окруженного небожителями, Он послет пред собою ангелы своя с трубным гласом велиим (Матф. 24, 31), и мертвии услышат глас Сына Божия (Иоан. 5, 25): яко сам Господь в повелении, во гласе Архангелове, и в трубе Божии снидет с небесе, и мертвии о Христе воскреснут первее: потом же мы живущии оставишии… изменимся (1 Сол. 4,16. 17; 1 Кор. 15, 52).

I. Что воскресение мертвых действительно будет, —

1) Эта истина известна была еще в Церкви ветхозаветной (Деян. 23, 6; 24. 5). Посреди тяжких страданий праведный Иов утешал себя мыслию: вем, яко присносущен есть, иже имать искупити мя, и на земли воскресити, кожу мою, терпящую сия (Иов. 19, 25). Благочестивые братья Маккавейские, вкусившие мученическую смерть от Антиоха, также утешали и подкрепляли себя словами: Царь міра, умерших нас своих ради законов, воскресит нас в воскресение живота вечнаго (2 Макк. 7, 9; снес. 11, 14). Иуда Маккавей послал во Иерусалим богатую жертву за грехи падших на брани своих единоверцев, предобре и благочестие творя, о воскресении помышляя (— 12, 43). Марфа, сестра Лазаря, когда Господь Иисус сказал ей воскреснет брат твой, отвечала: вем, яко воскреснет в воскрешение, и последний день (Иоан. 11, 23. 24).

2) Эту истину со всею ясностию засвидетельствовал и подтвердил сам Христос Спаситель, когда в ответ Марфе заметил: аз есмь воскресение и живот: веруяй в мя, аще и умрет, оживет (— 25), и еще прежде, когда пред всеми иудеями двукратно возвестил: аминь аминь глаголю вам, яко грядет час и ныне есть, егда мертвии услышат глас Сына Божия, и услышавше оживут, и потом: яко грядет час, в оньже вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда (Иоан. 5, 25. 28. 29).

3) Эту истину проповедывали св. Апостолы. Петр и Иоанн, вскоре по вступлении их на апостольскую проповедь, заключены были иудеями в темницу, за еже, как повествует св. Лука, учити им люди и возвещати о Иисусе воскресение мертвых (Деян. 4, 2). Апостол Павел свидетельствовал о себе, что он упование имеет на Бога, яко воскресение хощет быти мертвым, праведником же и грешником (Деян. 24, 15; снес. 17, 18. 32; 23, 6). В другом месте тот же Апостол относит истину воскресения мертвых к коренным истинам Христиан–ства (Евр. 6, 2), а в третьем выражается еще сильнее, указывая на тесную связь еe с истиною воскресения Христова и со всею вообще проповедию Евангельскою: аще Христос проповедуется, яко из мертвых воста, како глаголют нецыи в вас, яко воскресения мертвых несть: и аще воскресения мертвых несть, то ни Христос воста. Аще же Христос не воста, тще убо проповедание наше, тща же и вера ваша. Обретаемся же и лжесвидетеле Божии, яко послушествовахом на Бога, яко воскреси Христа: егоже не воскреси, аще убо мертвии не востают. Аще бо мертвии не востают, то ни Христос воста: аще же Христос не воста, суетна вера ваша (1 Кор. 15, 12–17).

4) Эту истину всегда содержала и преподавала св. Церковь, как одну из главнейших, в самым своих символах^[1957]; исповедывали св. мученики, идя на вольную смерть^[1958]; защищали апологеты Христианства против язычников и еретиков^[1959]; раскрывали пастыри и учители, нередко даже в нарочитых сочинениях^[1960], называя ее истиною существенною в христианской вере и основною^[1961].

II. Возможность воскресение мертвых также не должна подлежать сомнению.

1) Христос Спаситель указывал на эту возможность и словом и делом. Словом, когда саддукеям, отвергавшим воскресение мертвых, сказал: прельщаетеся, не ведуще писания, ни силы, т. е. могущества Божия (Матф. 22, 29), и еще ближе, когда, изъясняя плоды таинства Евхаристии, засвидетельствовал: ядый мою плоть, и пияй мою кровь, имать живот вечный, и аз воскрешу его в последний день. Плоть бо моя истинно есть брашно, и кровь моя истинно есть пиво. Ядый мою плоть, и пияй мою кровь во мне пребывает и аз в нам. Якоже посла мя живый Отец, и аз живу Отца ради: и ядый мя, и той жив будет мене ради (Иоан. 6, 54–57). Делом, когда действительно воскрешал мертвых еще во дни служения своего на земле (Лук. 7, 14; 8, 49; Иоан. 11, 44), воскресил в минуты смерти своей, невидимою силою, телеса многих Святых во Иерусалиме (Матф. 27, 52. 53), ц наконец воскрес сам (1 Кор. 15, 20 и др.).

2) Апостолы, в объяснение той же возможности воскресения мертвых, указывали: а) на всемогущество Бога Отца: Бог и Господа воздвиже, и нас воздвигнет силою своею (1 Кор. 6, 14);

б) на отношение к нам Сына Божия: Христос воста от мертвых, начаток умершим бысть… Якоже бо о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут (— 16, 20. 22), иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы его, по действу, еже возмогати ему и покорити себе всяческая (Фил. 3, 21); в) на отношение к нам Духа Святого животворящего: аще Дух воскресившаго Иисуса от мертвых живет в вас, воздвигий Христа из мертвых оживотворит и мертвенная телеса ваша, живущим Духом Его в вас (Рим. 8, 11); г) на символы воскресения в природе: речет некто: како востанут мертвии; коим же телом приидут; безумне, ты еже сееши не оживет, аще, не умрет: и еже сееши, не тело будущее сееши, но голо зерно, аще случится, пшеницы или иного от прочих. Бог же дает ему тело, якоже восхощет, и коемуждо семени свое тело (1 Кор. 15, 35–38).

3) Св. Отцы и учители Церкви, побуждаемые возражениями язычников и еретиков, старались с особенною подробностию раскрывать возможность воскресения мертвых. Для этой цели:

а) Объясняли ту мысль, что в мiре вообще ничто не уничтожается и не исчезает, а все остается целым во власти и деснице Вседержителя^[1962]; что наши тела теряют бытие чрез смерть только для нас, а не для Бога, который совершенно знает все, даже малейшие, частицы каждого умершего тела, хотя бы они рассеялись повсюду и соединились с другими телами, и всегда силен воссоединить эти частицы в прежний организм^[1963].

б) Припоминали разные чудесные исцеления болезней, о которых повествуется в библии^[1964], разные воскрешения мертвых^[1965], и особенно воскресение самого Господа Иисуса^[1966].

в) Обращались ко внешней природе и приискивали в ней образы и подобия воскресения, каковы: прозябение растений из семени, брошенного в землю и сгнившего^[1967], ежегодное обновление природы^[1968], обновление дня^[1969], пробуждение от сна^[1970] и под.

г) Говорили о силе и действенности Христианских таинств: крещения, в котором мы всецело, и душою и телом, возрождаемся для жизни вечной^[1971]; миропомазания, в котором не только душа наша, но и тело запечатлеваются несокрушимою печатью Св. Духа, Господа животворящего^[1972]; евхаристии, в которой как душа, так равно и тело наше, питаются животворящим телом и кровию самого Жизнодавца и приискренне соединяются с Ним^[1973].

д) В частности, в ответ на то возражение, что воскресение мертвых для нас непостижимо, указывали на другие, не менее непостижимые для нас, предметы, каковы: рождение каждого человека^[1974], первоначальное образование тела человеческого из персти земной^[1975], сотворение міра из ничего^[1976] и под.

ІII. На основании Слова Божия, вслед за св. Отцами Церкви, можем рассуждать о самой необходимости воскресения мертвых.

1) Слово Божие учит, что Сын Божий приходил на землю с целью спасти нас от греха и от всех следствий греха (Матф. 18, 11; Тит. 2, 14; Евр. 2, 14. 15), и что Он приобрел для нас своими заслугами даже более, нежели сколько потеряли мы во Адаме (Рим. 5, 15. 17). Но одно из гибельнейших следствий греха есть смерть; оброцы греха смерть (Рим. 6, 23); одна из величайших наших потерь во Адаме — потеря жизни даже по телу (Быт. 3, 17). Итак, по самому cуществу Христианства необходимо, чтобы, якоже о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси некогда ожили (1 Кор. 15, 22), чтобы не только был побежден первый наш враг — диавол, но упразднился и последний враг — смерть (1 Кор. 15, 26). Иначе цель пришествия Христова на землю, цель всего Христианства не будет достигнута вполне: человек спасется не весь, враги его будут не все побеждены, во Христе мы получим менее, нежели сколько потеряли во Адаме.

2) Св. Отцы и учители Церкви утверждали, что воскресения наших тел требуют и правда Божия и премудрость. Правда: ибо тело человека участвует как в добрых делах души, так и в ее беззакониях; след., по справедливости должно участвовать и в еe вечных наградах или наказаниях^[1977]. Премудрость: ибо, по премудрости, Бог создал человека двухчастным, из тела и души, чтобы в этом виде он достигал своего предназначения; след., премудрость Божия не оправдалась бы от дел, если бы, рано или поздно, тело человека, по разлучении с душою, снова не, соединилось с нею для составления полного человека^[1978].

IV. Воскресение мертвых будет всеобщее и одновременное. Т. е. — а) воскреснут все люди: якоже о Адаме вси умирают, такожде о Христе вси оживут (1 Кор. 15, 20); б) — не только праведные, но и грешные: воскресение хощет быти мертвым, праведником же и грешником (Деян. 24, 15); в) воскреснут все вместе, и праведные и грешные: грядет час, в оньже вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда (Иоан. 5, 28. 29). Эту всеобщность и одновременность воскресения мертвых единогласно признавали св. Отцы и учители Церкви^[1979].

V. По качествам своим воскресшие тела —

1) Будут существенно те же, какие соединены были с известиыми душами в продолжение настоящей жизни. Это видно:

а) из самого понятия о воскресении, которое означает восстановление и оживление того же самого, что умерло, а не образование или сотворение чего–либо нового^[1980]; б) из примера Христа Спасителя, воскресшего из гроба в своем собственном теле (Иоан. 20, 25–27); в) из ясных мест Писания, где говорится, что именно сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и услышавше оживут (Иоан. 5, 28), что подобает тленному сему облещися в нетление, мертвенному сему облещися в бессмертие (1 Кор. 15, 53)^[1981]; г) из постоянного и единогласного учения св. Отцев и учителей Церкви^[1982].

2) Но, с другой стороны, будут и отличны от настоящих тел: потому что восстанут в виде преображенном, по подобию воскресшего тела Христа Спасителя, иже, как говорит Апостол, преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы его (Фил. 3, 21). В частности, это отличие будущих, воскресших тел наших, от настоящих св. Павел изображает следующими словами: сеется в тление, востает в нетлении: сеется не в честь, востает в славе: сеется в немощи, востает в силе: сеется тело душевное, востает тело духовное (1 Кор. 15, 42–44). Т. е. воскресшие тела будут:

а) Нетленны и бессмертны, — как сказал еще Спаситель: сподоблшиися век он улучити и воскресение, еже от мертвых, ни женятся, ни посягают, ни умрети бо ктому могут (Лук. 20, 35. 36); как изъясняет ту же мысль далее сам же св. Павел: подобает бо тленному сему облещися с нетление, и мертвенному сему облещися в бессмертие (1 Кор. 15, 53), и как единогласно учили св. Отцы Церкви^[1983].

б) Славны или светоносны, — подобно телу Христа Спасителя, когда он преобразидся на Фаворе (Фил. 3, 21), и согласно Его Божественному обетованию: тогда праведницы просветятся яко солнце в царствии Отца их (Матф. 13, 43)^[1984].

в) Сильны и крепки, — как не причастные ни изнеможению^[1985], ни вообще немощам настоящей жизни^[1986].

Г) Духовны, которые, в противоположность нынешнему душевному, перстному или грубо–вещественному телу, явятся весьма тонкими, легкими^[1987], небесными (1 Кор. 15, 48. 49), не будут иметь нужды ни в пище, ни в питии (1 Кор. 6, 13)^[1988], сделаются непричастными и другим телесным потребностям, подобно духам бесплотным — Ангелам (Лук. 20, 36; Матф. 22, 30)^[1989].

1) Впрочем, необходимо заметить:

а) Что все означенные свойства воскресших тел, хотя они открыты нам в Слове Божием, мы опредедить ныне с точностию не в состоянии, как сознавались и древние знаменитые учители Церкви: «оно (воскресшее тело), говорит св. Кирилл иерусалимский, будет духовное, чудное, такое, коего свойств изъяснить, как должно, мы не можем»^[1990].

б) Что все означенные свойства будут, несомненно, принадлежать телам воскресших праведников, предназначенных для вечного блаженства, во не все — телам воскресших грешников^[1991]. По крайней мере, никак нельзя сказать, что и последние тела востанут в славе и просветятся, когда это свойство ясно приписывается самим Спасителем одним только праведникам (Матф. 13, 43), и было бы совершенно несообразно ни с заслугами воскресших грешников, ни с назначением их для адских мучений^[1992]. Можно с достоверностию утверждать только одно, что и тела грешников восстанут нетленны и бессмертны: потому что это свойство усвояет Апостол вообще телам воскресшим, когда говорит о всех умерших: вострубит бо, и мертвии востанут нетленни (1 Кор. 15, 52. 53). «Мы востанем, учил также св. Кирилл иерусалимский, и все будем иметь вечные тела, но не все подобные. Если кто праведен, получит тело небесное, в котором бы мог он, как надлежит, обращаться с Ангелами; если же кто грешен, получит вечное тело, долженствующее терпеть мучение за грехи, дабы вечно гореть в огне и не разрушаться»^[1993].

в) Что тела самих праведников не все будут иметь означенные свойства в одинаковой мере, по крайней мере, не все одинаково просветятся, а соответственно заслугам каждого праведника. Ибо св. Апостол ясно говорит: ина слава солнцу, ина слава луне, ина слава звездам: звезда бо от звезды разнствует во славе. Такожде и воскресение мертвых (1 Кор. 15, 41. 42)^[1994].

4) Были еще некоторые частные мнения или гадания касательно других свойств воскресших тел, как то: касательно их пола, возраста и под.; но мнения такие, о которых нельзя сказать ничего решительного, по недостатку прямого откровенного учения. Одни, например, думали, что, по воскресении тел, различие в полах упразднится^[1995]; другие напротив, что оно останется^[1996]; третьи, наконец, полагали, что все умершие восстанут в одном мужеском поле, — мнение, против которого вооружался блаж. Августин^[1997]. Одни гадали, что все умершие, и старцы, и мужи, и юноши, и дети, восстанут в одном и том же возрасте — в мере возраста исполнения Христова (Еф. 4,13)^[1998]; другие говорили, что не в одном, хотя и не допускали, чтобы младенцы и юноши воскресли в возрасте младенческом и юношеском, а не в зрелых летах^[1999].

VI. Раскрыв, сколько для нас нужно и полезно, тайну будущего воскресения мертвых, св. апостол Павел открыл вместе и другую тайну относительно тех, которые останутся живыми до дня второго пришествия Христова. Се тайну, писал он коринфским ученикам своим, которым только что изложил учение о воскресении, се тайну вам глаголю: еси бо неуспнем, вси же изменимся. Вскоре во мгновение ока, в последней трубе: вострубит бо, и мертвии востанут нетленни, и мы изменимся: подобает бо тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в бессмертие (1 Кор. 15, 51–53). Как ни кратки эти слова, но из них очевидны три следующие истины:

1) Изменение живых в последний день совершится так же быстро, как и воскресение мертвых: вскоре во мгновение ока в последней трубе.

2) Изменение живых последует от той же самой причины, от того же всемогущего гласа Христова, от которого воскреснут и мертвые, и в одно и тоже время, а не прежде: вострубит бо, и мертвии востанут нетленни, и мы изменимся (снес. 1 Сол. 4, 15).

3) Изменение живых будет состоять в том же, в чем и воскресение мертвых, именно: нынешиие тела наши, тленные и мертвенные, преобразятся в нетленные и бессмертные: подобает бо тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в бессмертие (53)^[2000].

Объяснить для себя это будущее изменение живых мы так же не в состоянии ныне, как не в состоянии объяснить будущее воскресение мертвых.

§ 265.

Самый суд всеобщий: его действительность, образ и свойства.

Вслед за тем, как явится на землю в славе своей Судия живых и мертвых, и по гласу Его воскреснут мертвые и изменятся живые, начнется самый суд над ними, — суд всеобщий.

См. также Тертулл. Apolog. c. 18; Const. Apost. V, 7; Илар. in Ps. LI, n. 10; Кирил. алекс. de adorat. in spir. et verit. lib. XVII; in Joann. IV, 51; Феодорит. in 1 Corinth. VI, 51.

I. Действительность всеобщего суда непререкаемо засвидетельствована в тех же самых свидетельствах св. Писания и св. Предания, в которых засвидетельствована действительность второго пришествия Господа и воскресение мертвых: ибо одно с другим связано неразрывно. Так —

1) Христос Спаситель ясно учил: Отец не судит никомуже, но весь суд даде Сынови… Область даде ему и суд творити, яко Сын человечь есть, не дивитеся сему: яко грядет час, в оньже вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда (Иоан. 5, 22. 27–29). И в другое время: приити имать Сын человеческий во славе Отца своего со Ангелы своими: и тогда воздаст комуждо по деянием его (Матф. 16, 27; снес. 7, 21–23; 11, 22. 24; 12, 35. 41. 42; 13, 37–43; 19, 28–30; 24, 30; 25, 31–46).

2) Св. Апостолы проповедывали не с меньшею ясностию: (Бог) уставил есть день, в оньже хощет судити вселенней в правде, о муже, егоже предъустави, веру подая всем, воскресив его от мертвых (Деян. 17, 31). Се приидет Господь во тмах святых Ангел своих, сотворити суд о всех, и изобличити всех нечестивых о всех делех нечестия их (Иуд. 14. 15). Всем бо явитися нам подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2 Кор, 5, 10; снес. Рим. 2, 5–7; 14, 10; 1 Кор. 4, 5; Еф. 6, 8; Кол. 3, 24. 25; 2 Сол. 1, 6–10; 2 Тим. 4, 1; Апок. 20, 11–15).

3) Св. Церковь всегда содержала и исповедывала эту истину, как одну из главнейших. В символе так–называемом Апостольском говорится: «(верую во Христ а) вознесшегося на небеса, откуда приидет Он судить живых и мертвых»; в символе Никеоцареградском: «и паки грядущаго со славою судити живым и мертвым»; в символе Афанасиевом: «приидет судити живых и мертвых, егоже пришествием вси человецы воскреснут с телесы своими, и воздадут о своих делех ответ». То же повторяют в своих писаниях св. Отцы и учители Церкви; Поликарп^[2001], Иустин^[2002], Тертуллиан^[2003], Киприан^[2004], Кирилл иерусалимский^[2005], Иоанн Златоуст^[2006] и другие^[2007].

II. Образ всеобщего суда, начертанный в Слове Божием, представляет нам:

1) Судию, седящего на престоле славы: егда приидет Сын человеческий в славе своей, и вси святии Ангели с ним: тогда сядет на престоле славы своея (Матф. 25, 31).

2) Исполнителей воли Его и как бы соучастников в суде. Исполнителями воли Его будут Ангелы: и послет Ангелы своя с трубным гласом велиим, и соберут избранные его от четырех ветр, от конец небес до конец их (Матф. 24, 31), и соберут от царствия его вся соблазны, и творящих беззаконие (— 13, 41), и отлучат злые от среды праведных (— 49). Соучастииками в суде будут Святые, по крайней мере, совершеннейшие из Святых, каковы св. Апостолы: аминь глаголю вам, сказал Христос ученикам своим, яко вы шедшие по мне. в пакибытие, егда сядет Сын человеческий на престоле славы своея, сядете и вы на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевома (Матф. 19. 28). Не весте ли, вопрошал св. Павел Коринфян, яко святии мірови имут судити (1 Кор. 6, 2)^[2008].

3) Подсудимых. На суд предстанут; а) все люди, живые и мертвые: и соберутся пред ним вси языцы (Матф. 25, 32), — пред Богом и Господем нашим Иисус Христом, хотящим судити живым и мертвым в явлении его и царствии его (2 Тим. 4,1): яко той есть нареченный от Бога судия живым и мертвым (Деян. 10, 42); б) праведные и злые: всем бо явитися нам подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2 Кор. 5, 10; снес. Иоан. 5, 29; Рим. 2, 6. 7)^[2009]; в) не только все люди, но и падшие духи, которых, по свидетельству Апостола, Бог не пощаде, но пленицами мрака связав, предаде на суд мучимых блюсти (2 Петр. 2, 4; снес. Иуд. 6).

4) Предмет суда. Предметом суда будут — а) не только дела человеческие: так как Господь воздаст коемуждо по делом его (Рим. 2, 6; снес. 2 Кор. 5, 10; Иуд. 15)^[2010]; б) но и слова: глаголю же вам: яко всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нам слово в день судный (Матф. 12, 36); в) и самые сокровенные помышления: ибо приидет Господь, иже во свете приведет тайная тмы, и объявит советы сердечныя: и тогда похвала будет комуждо от Бога (1 Кор. 4, 5; снес. Апок. 2, 23)^[2011].

5) Разлучение праведных от грешных. И разлучит их друг от друга, якоже пастырь разлучает овцы от козлищ. И поставит овцы одесную себе, а козлища ошуюю (Матф. 25, 32. 33).

6) Произнесение Судиею приговора тем и другим. Тогда речет царь сущим одесную его: приидите благословеннии Отца моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира (Матф. 25, 34). … Тогда речет и сущим ошуюю его: идите от мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (— 41).

Св. Отцы и учители Церкви признавали это изображение всеобщего суда несомненно истинным, и оставили на него свои толкования^[2012]; но нередко замечали, что оно не должно быть понимаемо во всех своих подробностях буквально и человекообразно. «Писание, говорит св. Василий великий, представляет сие олицетворенно, не потому что Судия каждому из нас будет предлагать вопросы, или давать ответы судимому, но чтобы внушить нам заботливость, и чтобы мы не забыли подумать о своем оправдании. Вероятно же, что какою–то несказанною силою, во мгновение времени, все дела нашей жизни, как на картине, напечатлеются в памяти нашей души. И таким образом услышим сие: ныне объидоша их совети их; противу лицу ми быша (Осии, 7, 1). И книги, упоминаемые у Даниила (— 7, 10), что иное означают, как не возбуждение Господом в памяти человеческой образов всего соделанного, чтобы каждый вспомнил свои дела, и чтобы мы видели, за что подвергается наказанию»^[2013]. «Не должно думать, что пришествие Господа будет местное и плотское, но надобно ожидать Его во славе отчей вдруг в целой вселенной»^[2014]. «Не должно думать, что много потратится времени, пока каждый увидит себя и дела свои; и Судию и следствия Божия суда, неизреченною силою, во мгновение времени представит себе ум, все это живо начертает пред собою, и во владычественном души, как бы в зеркале, увидит образы соделанного им»^[2015].

III. По представленному изображению суда, имеющего быть при кончине міра, можно заключать и о свойствах этого суда. Он, очевидно, будет —

1) Всеобщий: потому что будет простираться на всех людей, живых и мертвых, добрых и злых, на самих даже ангелов падших: тогда имать Господь судити вселенней (Деян. 17, 31)^[2016].

2) Торжественный и открытый: потому что Судия явится во всей славе своей со всеми святыми Ангелами, и произведет суд пред лицем целого міра, небесного, земного и преисподнего^[2017].

3) Строгий и страшный: потому что совершится по всей правде Божией, и только одной правде; то будет день гнева и откровения праведного суда Божия (Рим. 2, 5)^[2018].

4) Решительный и последний: потому что неизменно определит на всю вечность участь каждого из подсудимых (Матф. 25, 46).

§ 266.

Сопутствующие обстоятельства всеобщего суда: а) кончина міра.

В тот же последний день, в который совершится последний суд Божий над всем міром, последует и кончина міра.

I. В св. Писании ясно показаны: а) действительность или достоверность этого будущего события; б) его сущность и образ, и в) тесная связь со всеобщим судом.

1) Действительность. Что существующий мір будет иметь конец, это — а) предсказал еще в ветхом завете Псалмопевец, взывая к Богу: в началех ты, Господи, землю основал еси, и дела руку твоею суть небеса; та погибнут, ты же пребываеши; и вся яко риза обетшают, и яко одежду свиеши я (Пс. 101, 26. 27); б) засвидетельствовал в новом завете сам Христос Спаситель, когда говорил: небо и земля мимоидет (Матф. 24, 35; снес. 5, 18), и дал обетование ученикам своим: се аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Матф. 28, 20). Что конец міра последует именно в тот день, в который совершится и всеобщий суд, это видно: а) из слов Спасителя в притче о семени: жатва кончина века есть, а жатели Ангели суть. Якоже убо собирают плевелы, и огнем сожигают: тако будет в скончание века сего…, изыдут Ангели, и отлучат злые от среды праведных (Матф. 13, 39. 40. 49; снес. 24, 29); б) из слов св. апостола Петра: нынешняя небеса и земля темже словом сокровенна суть, огню блюдома из день суда и погибели нечестивых человек (2 Петр. 3, 7).

1) Сущность и образ. Кончина міра будет состоять не в том, будто он совершенно разрушится и уничтожится, а в том, что он только изменится и обновится посредством огня. Та погибнут, сказал Псалмопевец о нынешнем небе и земле; но далее объяснил свою мысль: яко риза обетшают и изменятся (Пс. 101, 26. 27). И св. Петр, сказав, что нынешние небеса и земля огню блюдутся на день суда, продолжает: приидет же день Господен, яко тать в нощи, в оньже небеса убо с шумом мимоидут, стихии же сжигаемы разорятся, земля же и, яже на ней, дела сгорят; и еще: егоже ради небеса жегома разорятся, и стихии опаляеми растаются (2 Петр. 3, 10. 12); — но непосредственно затем присовокупляет: нова же небесе и новы земли по обетованию его чаем, в нихже правда живет (— 13). Св. Иоанн Богослов, действительно, и видел в откровении небо ново и землю нову: первое бо небо и земля первая преидоша (Апок. 21, 1).

2) Тесная связь со всеобщим судом. На эту связь указывает св. апостол Павел словами: чаяние твари откровения сынов Божиих чает. Суете бо тварь повинуся не волею, но за повинувшаго ю на уповании: яко и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих (Рим. 8, 19–21). Вследствие падения человека вся тварь невольно покорилась работе истления, и совоздыхает, и соболезнует с нами (— 22). Когда окончится дело восстановления человека: тогда, по томуже закону, должна и тварь освободиться от своей работы и вообще от гибельных следствий греха. Но дело восстановления человеческого окончится всеобщим судом, на котором и последует откровение сынов Божиих. След., вместе с тем и сама тварь должна освободиться от работы истления в свободу славы чад Божиих; весь мір вещественный должен очиститься от гибельных следствий греха человеческого и обновиться. Это–то обновление міра и совершится в последний день посредством огня, так что на новом небе и новой земле не останется уже ничего греховного, а будет жить одна правда (2 Петр. 2, 13).

II. Все изложенные мысли о кончине міра проповедывали и св. Отцы и учители Церкви. Например:

Св. Ириней: «не сущность и не вещество творения упраздняется (ибо истинен и силен Тот, кто устроил его), но преходит образ міра сего, т. е. то, в чем произошло расстройство… Когда же прейдет этот образ и человек обновится и восстанет для нетления, тогда явится новое небо и новая земля^[2019].

Св. Кирилл иерусалимский: «приидет с небес Господь наш Иисус Христос, приидет со славою при скончании міра сего в последний день. Ибо будет скончание міра сего, и сотворенный мір сей обновится. Поелику разврат, татьба и любодеяния и всякой род грехов разлияся по земли, кровь, с кровьми (Осии 4, 2) смесилась в мiре: то, чтоб сие чудное обиталище тварей не осталось навсегда исполненным беззакония, прейдет мір сей, дабы снова явиться лучшим… Свиет Господь небеса не для того, чтоб истребить оные, но чтобы опять явить их в лучшем виде. Выслушай слова пророка Давида: в началех ты, Господи, землю основал еси, и дела руку твоею суть небеса (Пс. 101, 26). Та погибнут, ты же пребываеши (— 27). Но, скажет кто–либо, почему же, он говорит ясно: погибнут? Сие видно из последующего: и вся яко риза обетшают, и яко одежду свиеши я, и изменятся. Ибо как о человеке говорится, что он погибает, как то сказано: видите, како праведный погибе, и никтоже не приемлет сердцем (Ис. 67, 1), между тем, как он ожидает воскресения: так равно ожидаем некоторого воскресения и небу»^[2020].

Св. Василий великий: «предвозвещением догматов о скончании и изменении міра служит и то, что предано нам ныне кратко в самых начатках богодухновенного учения: в начале сотвори Бог. Начавшееся со временем по всей необходимости и окончится во времени. Если имеет начало временное, то не сомневайся о конце… Но они (ученые язычники) не нашли одного из всех способа, как уразуметь Бога, Творца вселенной праведного Судию, воздающего каждому достойно по делам, и как вместить в уме, вытекающую из понятия о суде, мысль о скончании; потому что міру необходимо измениться, если и состояние душ перейдет в другой род жизни. Ибо как настоящая жизнь имеет качества, сродные сему міру: так и будущее существование наших душ получит жребий, свойственный своему состоянию»^[2021].

Блаж. Иероним: «ясно показывается (Пс. 101, 27), что кончина и погибель міра означает не обращение его в ничто, но изменение в лучшее. Равным образом и то, что написано в другом месте: будет свет луны, аки свет солнца (Ис. 30, 26), значит не погибель прежнего, но изменение в лучшее. Размыслим о сказанном: преходит образ, а не существа. То же выражает и св. Петр (2 Петр. 3, 13)… Не сказал; узрим иные небеса и иную землю, но прежние и древние измененными на лучшие»^[2022].

Так же учили: Иустин мученик, Афинагор, Тациан, Феофил антиохийский, Минуций Феликс, Ипполит, Мефодий и другие^[2023]. Пятый вселенский собор, опровергая разные заблуждения оригенистов, торжественно осудил и то их лжеучение, будто вещественный мір не преобразится только, но совершенно уничтожится^[2024].

§ 267.

б) Кончина благодатного царства Христова и начало царства славы; замечание о хилиазме или тысящелетии Христовом.

Вместе с кончиною міра вещественного и преобразованием его в мір новый, лучший, последует кончина и благодатного царства Христова, и откроется вечное царство Божие, царство славы.

I. Первую мысль — о кончине в то время благодатного царства Христова ясно выразил св. апостол Павел, когда, говоря о будущем воскресении мертвых во второе пришествие Спасителя, писал Коринфянам: якоже о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут. Кийждо же во своем чину: начаток Христос, потом же Христу веровавшии в пришествие его. Таже кончина, егда предаст царство Богу и Отцу, егда испразднит всяко начальство и всяку власть и силу. Подобает бо ему царствовати, дондеже положит вся враги под ногами своими. Последний же враг испразднится смерть (1 Кор. 15, 22–26; снес. Матф. 13, 24. 30. 39). А этот последний враг испразднится именно тогда, когда не только воскреснут все люди и соделаются нетленными (— 52), но и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих (Рим. 8, 21), и когда будет слово написанное: пожерта, бысть смерть победою. Где ти, смерте, жало; где ти, аде, победа (1 Кор. 15, 54. 55)?

II. В подтверждение же той мысли, что, вслед за кончиною царства благодати, откроется новое царствие Божие, царство славы, в котором Господь, купно со Отцем и Св. Духом, будет царствовать вечно^[2025], служат:

1) С одной стороны — а) слова Спасителя: тогда (т. е. непосредственно после всеобщего суда и след., после кончины царства благодати) праведницы просветятся, яко солнце, в царствии Отца их (Матф. 13, 43), и еще: будет плач и скрежет зубом, егда узрите Авраама и Исаака и Иакова и вся пророки в царствии Божии, вас же изгонимых вон: и приидут от восток и запад и севера и юга, и возлягут в царствии Божии (Лук. 13, 28 29); б) свидетельство св. Апостола Павла, что, по воскресении мертвых, плоть и кровь царствия Божия наследити не могут (1 Кор. 15, 50), неправедницы царствия Божия не наследят (1 Кор. 6, 9; снес. Гал. 5, 21; 2 Сол. 1, 5).

2) С другой — слова: а) Ангела–благовестника пресв. Деве о Христе–Спасителе: царствию его не будет конца (Лук. 1, 33); б) Апостола Петра: обильно приподастся сам вход в вечное царство Господа нашего и Спаса Иисуса Христа (2 Петр. 1, 11); в) Апостола Павла: вся терплю избранных ради, да и тии спасение улучат, еже о Христе Иисусе, со славою вечною (2 Тим. 2, 10); верно слово: аще бо с ним умрохом, то с ним и оживем: аще терпим с ним, и воцаримся (— 11); аще (есмы) чада и наследницы: наследницы убо Богу, снаследницы же Христу: понеже с ним страждем, да и с ним прославимся (Рим. 8, 17); и избавит мя Господь от всякаго дела лукава, и спасет в царствие свое небесное: емуж слава во веки веков, аминь (2 Тим. 4, 18); г) наконец самого Спасителя в Апокалипсисе Иоанна Богослова: побеждающему дам сести со мною на престоле моем, якоже и аз победих, и седох со Отцем моим на престоле его (3, 21).

3) Св. Отцы и учители Церкви, вслед за св. Писанием, также учили, что всеобщим судом окончится царство благодати и откроется царство славы^[2026]. Вот, например, слова:

Св. Зенона веронского: «Апостол Павел (1 Кор. 15, 24) говорит о временном вочеловечившегося Бога царстве, по скончании которого сей приидет и сотворит суд живым и мертвым, что подтверждает самая связь речи, в которой говорится, что Христос должен царствовать со святыми своими до тех пор, пока не прекратит всякое начальство, всякую власть и силу, пока не низложит всех врагов под ноги свои, пока не истребится последний враг смерть (1 Кор. 15, 24–26). Но Евангелист Лука (1, 34) и Соломон (Прем. 3, 4–8) разумели первоначальную власть, в которой имея непрерывное от века и до века участие, Сын никогда не получал царства от Отца, и никогда не будет передавать его Отцу. Ибо он всегда царствовал с Отцом своим, как Сам говорит: царство мое несть от міра сего (Иоан. 18, 36). Яснее выразил сие Апостол Павел: сие бо да весте, говорит он, яко всяк блудник или нечист или лихоимец, иже есть идолослужитель, не имать достояния в царствии Христа и Бога (Еф. 5, 5), показывая тем, что едино есть царствие Отца и Сына»^[2027].

Св. Кирилла иерусалимского: «царствовать будет во веки Тот, который будет судить живых и мертвых, который за живых и за мертвых умер, как говорит Павел: на сие бо Христос и умре и оживе, да и мертвыми и живыми обладает (Рим. 14, 9) Дерзнул некто говорить, что по скончании міра Христос не будет царствовать; дерзнул утверждать, что Слово, из Отца исшедшее, паки возвратившись в Отца, не будет более существовать. Богохульствует таким образом к своему осуждению: ибо не внимал словам Господа: Сын пребывает во век (Иоан. 8, 35), не внимал словам Гавриила: и воцарится в дому Иаковли во веки, и царствию Его не будет конца (Лук. I, 33)… И хочешь ли узнать, от чего те, которые учат противному, дошли до такого безумия? Читали они со злым намерением добрые слова Апостола: подобает бо ему царствовати, дондеже положит вся враги под ногама своима (1 Кор. 15, 25). И говорят, что когда враги низложены будут к ногам Его, то Он не будет более царствовать; но говорят худо и бессмысленно. Ибо Тот, который царствовал прежде, нежели низложил врагов, не будет ли тем паче царствовать после того, как победит их?»^[2028].

ІII. После всего, сказанного нами о всеобщем суде с его обстоятельствами, предварительными и сопутствующими, само собою определяется, как должно смотреть на учение о хилиазме (χιλιασμός — тысящелетие) или о тысящелетнем царстве Христовом. Сущность этого заключается в следующем: «Задолго до кончины міра Христос опять приидет на землю, поразит антихриста, воскресит одних праведников, устроит новое царство на земле, в котором праведники, в награду за свои подвиги и страдания, будут царствовать вместе с Ним, в продолжение тысячи лет, наслаждаясь всеми благами временной жизни; затем уже последуют второе всеобщее воскресение мертвых, всеобщий суд и всеобщее вечное мздовоздаяние». Впрочем, учение хилиастов известно было в двух видах. Одни говорили, что Христос, когда устроит на земле тысящелетнее царство свое, восстановит Иерусалим во всей красе, снова введет исполнение обрядового закона Моисеева со всеми жертвами, и что счастие праведников будет состоять во всевозможных чувственных удовольствиях. Так начал учить в первом веке еретик Керинф, проникнутый ложными верованиями иудейскими и гностическими^[2029], а за ним продолжали другие иудействовавшие еретики: евиониты^[2030], монтанисты^[2031], и в четвертом веке — еретик Аполлинарий с своими последователями^[2032]. Другие, напротив, утверждали, что блаженство праведников во время тысящелетнего царства Христова будет состоять только в удовольствиях невинных, чистых, духовных, и вовсе не проповедывали ни о возобновлении тогда Иерусалима, ни о восстановлении обрядового закона Моисеева. В таком виде мнение о тысящелетии в первый раз высказано было Папием, жившим еще в век Апостольский^[2033], затем встречается у Иустина мученика, Иринея, Ипполита, Мефодия и Лактанция^[2034]; в позднейшие времена возобновлено, с некоторыми особенностями, анабаптистами, последователями Шведенборга и другими мистиками и иллюминатами^[2035]. Но ни в первом, ни в последнем своем виде учение о тысящелетии не может быть принято православным Христианином. Ибо:

1) В обоих своих видах оно основывается на предположении, будто воскресение мертвых будет двукратное; первое за тысячу лет до кончины міра, воскресение одних праведников; другое пред самою кончиною міра, когда воскреснут и грешники, и последуют всеобщий суд и вечное мздовоздаяние. Между тем как сам Спаситель со всею ясностию учил, что будет только одно воскресение мертвых всеобщее в последний день, что, по гласу Его, вместе восстанут тогда из гробов своих и праведники и грешники, и непосредственно приимут от Него последний суд и окончательное мздовоздаяние (Иоан. 5, 25. 28. 29; 6, 40. 54; Матф. 13, 40–42; 25, 31–46).

2) В обоих своих видах допускает пришествие Христа Спасителя на землю за тысячу лет до кончины міра, вопреки учению Слова Божия, которое проповедует только два пришествия Христова: первое уничиженное, когда Он приходил искупить нас, второе — славное, имеющее быть при самой кончине міра, когда явится Он судить живых и мертвых (Матф. 13, 40–43; 24, 27–51; 25, 31–46).

3) В обоих своих видах допускает, что, по окончании царства благодати и прежде царства славы, будет еще какое–то среднее, третье царство Христово, для которого чрез тысячу лет настанет конец, — между тем как Слово Божие учит только о двух царствах Христовых, царстве благодати, которое будет продолжаться до самой кончины міра и всеобщего суда (1 Кор. 15, 25), и царстве славы, которое начнется непосредственно после всеобщего суда и не будет уже иметь конца (Лук. 1, 33; 2 Петр. 1, 11).

4) В первом своем виде противоречит, в частности, тому учению Слова Божия, что в воскресение мертвых ни женятся, ни посягают (Матф. 22, 30; Лук. 20, 34), что несть царство Божие брашно и питие (Рим. 14, 17), и что обрядовый закон Моисеев, имевший только прообразовательное значение до пришествия Спасителя, отменен Им навсегда и заменен законом совершеннейшим, новозаветным (см. § 146).

5) Если учения о хилиазме в последнем его виде держались и некоторые из древних учителей Церкви — Иустин, Ириней, Мефодий: то держались единственно, как частного мнения, а не как догмата, по свидетельству самого же Иустина, который замечает, что так он думает вместе с некоторыми, а многие Христиане чистой и православной веры не разделяют его верования^[2036]. Это тем несомненнее, что —

6) Другие учители Церкви в тоже время прямо восставали против учения о хилиазме, каковы: Каий, пресвитер римский^[2037], св. Дионисий александрийский^[2038], Ориген^[2039], Евсевий кесарийский^[2040], Тихон африканский^[2041], Василий великий^[2042], св. Григорий Богослов^[2043], св. Епифаний^[2044], блаж. Иероним^[2045], Филастрий^[2046] и блаж. Августин^[2047], — называя чаяния хилиастов пустыми выдумками, баснями смешными, нелепыми, совершенно противными св. Писанию^[2048].

7) Если и можно было держаться учения о хилиазме, как частного мнения: то лишь до тех пор, пока не выразила об этом своего голоса Церковь вселенская. Но когда второй вселенский Собор (в 381 г.), осуждая все заблуждения еретика Аполлинария, осудил и учение его о тысящелетии Христовом, и для того внес в самый символ веры слова о Христе: «его же царствию не будет конца», — держаться этого учения, даже в качестве частного мнения, совершенно непозволительно православному Христианину.

8) В доказательство своих мыслей, хилиасты обыкновенно указывали и указывают на 20–ю главу Апокалипсиса, в которой излагается видение Иоанна Богослова, как Ангел, имеющий ключи ада, сошел с небеси, связал и заключил диавола в бездну на тысячу лет, как было потом первое воскресение, когда последователи Христовы ожиша и воцаришася со Христом тысящу лет, как, по истечении тысячи лет, разрешен будет сатана от темницы… на мало время, и изыдет прельстити языки, сущия на земли, и вскоре последует суд над всеми мертвецами воскресшими и вечное мздовоздаяние им и диаволу. Но —

а) Известно, что Апокалипсис есть книга пророческая и глубоко таинственная, смысл которой в точности нам недоступен. А толковать буквально места пророческие, если они представляются в этом виде противоречащими другим местам Писания, прямым и ясным, совершенно противно правилам свящ. Герменевтики, которая справедливо предписывает в подобных случаях изъяснять пророчества в смысле таинственном: потому что Бог, давший людям откровение, сам себе противоречить не может.

б) Сколько возможно проразумевать таинственный смысл 20–й главы Апокалипсиса, лучшие толкователи его, вслед за блаж. Августином, изъясняли эту главу так: под именем Ангела, сошедшего с неба и имеющего ключи ада, разумеется Ангел завета — Господь Иисус, приходивший на землю, чтобы смертию своею упразднить имущаго державу смерти, сиречь диавола (Евр. 2, 14), разрушить на земле дела диавола (1 Иоан. 3, 8) и изгнать его вон (Иоан. 12, 31). Под именем связания и заключения диавола в темницу разумеется то, что Господь своею проповедию, своими многократными опытами изгнания бесов из людей и особенно своею смертию, действительно, изгнал диавола вон, связал крепкого (Матф. 12. 29), совлек его начала и власти, изведе в позор дерзновением, победив их на кресте (Кол. 2, 16). Под именем тысящелетняго царства Христова разумеется весь неопределенный период времени с самого начала благодатного царства Христова на земле, или собственно с тех пор, как соделалась вера Христова при Константине великом торжествующею и господствующею в мiре до скончания века, — соответственно тому, как у Псалмопевца: помяну в век завет свой, слово, еже заповеда в тысящы родов (Пс. 104, 8), выражение: в тысящы родов означает неопределенно все будущие роды человеческие до конца міра. Под именем первого воскресения разумеется воскресение людей в Христианстве духовное, которое начинается чрез обращение их, оправдание и возрождение, соответственно словам: востани спяй, и воскресни от мертвых, и осветит тя Христос (Еф. 5, 14; снес. Иоан. 5, 24), и оканчивается, когда души истинных Христиан переселяются из настоящей жизни, бывшей для них как бы смертию, в истинную жизнь со Иисусом Христом. Далее — разрешение диавола от темницы на мало время, чтобы прельстить языки, — означает явление на земле антихриста незадолго перед самою кончиною міра. Наконец суд над всеми мертвецами ожившими и мздовоздаяние как им, так и диаволу — это всеобщий, последний суд и последнее мздовоздаяние^[2049].

II.

О МЗДОВОЗДАЯНИИ ПОСЛЕ ВСЕОБЩЕГО СУДА.

§ 268.

Связь с предыдущим и свойства этого мздовоздаяния.

В заключение всеобщего суда праведный Судия произнесет свой окончательный приговор и праведникам и грешникам, — скажет первым: приидите благословеннии Отца моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения міра (Матф. 25, 34); скажет последним: идите от мене проклятии в огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (— 41)^[2050]. И тотчас идут сии в муку вечную: праведницы же в живот вечный ( — 46). Это мздовоздаяние после всеобщего суда будет полное, совершенное, решительное. Полное; т. е. не для одной только души человека. как после частного суда, а для души вместе и для тела, — для полного человека. Совершенное: потому что будет состоять не в предначатии только блаженства для праведников и мучения для грешников, как после частного суда, а во всецелом блаженстве и мучении, соответственно заслугам каждого. Решительное: потому что для всех пребудет неизменным во веки, и ни для кого из грешников не останется никакой возможности освободиться когда–либо из ада, как остается она для некоторых после частного суда (Прав. испов. ч. 1, отв. на вопр. 60. 68; снес. §§ 252. 257. 258).

§ 269.

Мздовоздаяние грешникам: а) в чем будут состоять их муки?

Мучения, на которые будут осуждены грешники праведным судом Божиим, Слово Божие изображает разными чертами и с разных сторон. Оно упоминает:

1) Об удалении грешников от Бога и их проклятии. Идите от мене проклятии (Матф. 25, 41), скажет им грозный Судия, — не вем вас…, отступите от мене вси делателие неправды (Лук. 13, 27; снес. Матф. 7, 21). И это удаление от Бога и проклятие будет для несчастных само по себе величайшим наказанием. «Для имеющего чувство и разум, замечает св. Иоанн Златоуст, быть отверженным от Бога значит вытерпеть уже геенну»^[2051]. «Нестерпима геенна и мучение в ней; впрочем, если представить и тысячи геенн, то все это ничего не будет значить в сравнении с несчастием лишиться оной блаженной славы, возненавидену быть от Христа и слышать от Него: не вем вас, и обвинение, что мы, видя Его алчущего, не напитали! Ибо лучше подвергнуться бесчисленным ударам молнии, нежели видеть кроткое лицо Господа, от нас отвращающееся, и ясное око Его, не могущее взирать на нас»^[2052]. Надобно помнить: а) что грешники будут удалены от Бога навсегда, т. е. навсегда лишатся этого высочайшего Блага, в котором одном только могли бы найти полное удовлетворение всех потребностей своей души, созданной по образу Божию; б) что они будут отвержены своим Отцом, своим Спасителем, который заботился о них с такою бесконечною любовию, излил на них столько милостей, и уже никогда не удостоятся узреть светлого лика Его, никогда не внидут в радость Господа своего; в) что не развлекаемые более ни міром, ни плотию, которые в настоящей жизни заставляли их постоянно забываться, они тем сильнее будут чувствовать томительную жажду души своей, по естеству стремящейся к Богу, — жажду ничем не удовлетворяемую. Тогда настанет для несчастиых смерть вторая (Апок. 20, 14), смерть лютейшая в вечном удалении от Источника жизни.

2) О том, что грешники будут лишены всех благ царствия небесного, которых удостоятся праведники. Сам Спаситель засвидетельствовал, что тогда, как мнози от восток и запад приидут и возлягут со Авраамом и Исааком и Иаковом в царствии небеснем, недостойные сынове царствия изгнами будут во тьму кромешнюю (Матф. 8, 11. 12; снес. 22, 13), и, находясь в муках, будут зреть Авраама издалеча и праведников на лоне его (Лук. 16, 23). «Это лишение благ, рассуждает св. Златоуст, причинит такую муку, такую скорбь и тесноту, что если бы и никакая казнь не ожидала согрешающих здесь, то оно само по себе сильнее геенских мук может растерзать и возмутить наши души»… И далее: «многие безрассудные желают только избавиться геенны: но я считаю гораздо мучительнейшим геенны наказанием не быть в оной славе; и тому, кто лишился ее, думаю, плакать должно не столько о геенских мучениях, сколько о лишении небесных благ; ибо это одно есть жесточайшее из всех наказание^[2053]. «Знаю, что многие ужасаются только одной геенны; но я думаю, что лишение оной славы есть мучение жесточайшее, нежели геенна»^[2054].

3) О месте, куда удалены будут грешники, и об их сообществе. Место это называется то бездною, страшною и для самих демонов (Лук. 8, 31), то адом (Лук. 16, 22), или землею тмы вечныя, идеже несть света (Иов. 10, 22), то геенною огненною (Матф. 5, 22. 28), пещию огненною (— 13, 60), езером огненным и жупельным (Апок. 19, 20; 20, 14; 21, 8). И в таком–то месте грешники, в продолжение целой вечности, не будут видеть вокруг себя никого, кроме отверженных духов з лобы, бывших главною причиною их погибели (Матф. 26, 41). «Кто на земле грешил, говорит св. Ефрем Сирин, и оскорблял Бога, и скрывал дела свои, тот будет ввержен во тму кромешнюю, где нет ни луча света. Кто таил в сердце своем лукавство, и в уме своем зависть, того сокроет страшная глубина, полная огня и жупела. Кто предавался гневу и не допускал в сердце свое любви, даже до ненависти к ближнему, тот предан будет на жестокое мучение аггелам»^[2055].

4) О внутренних мучениях грешников во аде. Тогда исполнятся на них во всей обширности слово Апостола: скорбь и теснота на всяку душу человека, творящаго злое (Римл. 2, 9). Воспоминание протекшей жизни, которую так безрассудно погубили они на порочные дела, непрестанные укоры совести за все, когда–либо соделанные беззакония, позднее сожаление о том, что не воспользовались Богодарованными средствами ко спасению, тягостнейшее сознание, что уже нет возможности покаяться, исправиться и спастися, — все это будет терзать несчастных непрестанно. И рекут в себе кающеся и в тесноте духа воздыхающе: заблудихом от пути истиннаго, и правды свет не облиста нам, и солнце не воссия нам. Беззаконных исполнихомся стезь и погибели, и ходихом в пустыни непроходимыя, пути же Господня не уведехом. Что пользова нам гордыня·, и богатство с величанием что воздаде нам; преидоша вся яко сень, и яко весть претекающая… Тако и мы рождени оскудехом, и добродетели убо ни единаго знамения можем показати, во злобе же нашей скончахомся (Прем. Солом. 5, 3. 6–9. 13). «Те, — пишет св. Василий великий, которые делали зло, воскреснут на поругание и стыд, чтобы увидеть в самих себе мерзость и отпечатление соделанных ими грехов. И, может быть, страшнее тмы и вечного огня тот стыд, с которым увековечены будут грешники, непрестанно имея пред глазами следы греха, соделанного во плоти, подобно какой–то невыводимой краске, навсегда остающейся в памяти души их»^[2056].

5) О внешних мучениях грешников во аде. Эти мучения представляются в св. Писании под образами червя неумирающего, и гораздо чаще — огня неугасающего. Христос Спаситель, предохраняя нас от соблазнов, сказал между прочим; аще нога твоя соблазняет тя, отсецы ю: добрее ти есть внити в живот хрому, неже две нозе имущу ввержену быти в геенну, во огнь неугасающий: идеже червь их не умирает, и огнь не угасает (Марк. 9. 45. 46; снес. 44. 48); в притче о богатом и Лазаре заметил, что богач, находящийся по смерти своей во аде, страждет во пламени (Лук. 16, 24), и на всеобщем суде произнесет грешникам: идите от мене, проклятии во огнь вечный (Матф. 25, 41). Св. апостол Павел так же свидетельствует, что будущий Судия живых и мертвых во огни пламенне, даст отмщение неведущим Бога и непослушающим благовествования Господа нашего Иисуса Христа (2 Сол. 1, 8). Так учили и св. Отцы Церкви, например: а) Св. Василий великий: «потом (т. е. после суда) к совершившему в жизни много худых дел приставляются страшные и угрюмые ангелы, у которых и взор огненный, и дыхание огненное, по жестокости их воли, и лица подобны ночи, по унылости и человеконенавидению; потом непроходимая пропасть, глубокая тма, огонь несветлый, который во тме содержит попаляющую силу, но лишен светозарности; потом какой–то ядоносный и плотоядный червь, пожирающий с жадностию, никогда не насыщаемый, и своим пожиранием производящий невыносимые болезни; потом жесточайшее из всех мучений — вечный позор и вечный стыд»^[2057]; б) Св. Иоанн Златоуст: «услышавши об огне, не думай, будто тамошний огонь похож на здешний; этот, что захватит, сожжет и изменит на другое; а тот, кого однажды обымет, будет жечь всегда и никогда не перестанет, почему и называется неугасимым. Ибо и грешникам надлежит облечься бессмертием, не в честь, но чтобы быть всегдашним напутием тамошнего мучения: а сколь это ужасно, того и представить ум никогда не может; разве из опытного познания маловажных бедствий можно получить малое понятие о тех великих мучениях. Если ты будешь когда в бане, натопленной сильнее надлежащего, то представь себе огонь геенский; и если ты когда будешь гореть в сильной горячке, то перенесись умом к оному пламени: и тогда будешь в состоянии хорошо понять это различие. Ибо если баня и горячка так мучат и беспокоят нас: то что мы будем чувствовать, когда попадем в ту огненную реку, которая будет течь пред страшным судилищем»^[2058]?!

Что такое этот червь неумирающий и огнь неугасающий, от которых грешники будут мучиться во аде, Слово Божие не определяет. И потому св. Иоанн Дамаскин выразился: «грешники преданы будут огню вечному, не такому вещественному, какой у нас, но такому, какой известен одному Богу»^[2059]. Вообще же древние учители Церкви представляли, что огонь адский не будет похож на здешний, какой мы знаем^[2060], будет жечь, но ничего не сожигать и не истреблять^[2061], будет действовать не только на тела грешников, но и на души и на самих духов бесплотных–демонов^[2062], будет какой–то мрачный, без света^[2063] и таинственный^[2064]. Некоторые только думали, что этот огнь неугасающий и червь неумирающий могут быть понимаемы в смысле переносном, как символы жесточайших мучений адских^[2065], что червь выражает преимущественно внутренние угрызения совести, а огнь страшные мучения внешние^[2066].

6) О следствиях всех этих мучений, внутренних и внешних, каковы: плач и скрежет зубов, отчаяние, погибель вечная. Ту будет плачь и скрежет зубом, не раз повторял Спаситель о геенне (Матф. 8, 12; 13, 42. 50; 25, 30). Между нами и вами, сказал праведный Авраам богачу, находящемуся во аде, пропасть велика утвердися, яко да хотящии прейти отсюда к вам, не возмогут, ни иже оттуду к нам преходят (Лук. 16, 26). Иже муку приимут, засвидетельствовал Апостол о грешниках, погибель вечную (2 Сол. 1, 9; снес. Матф. 10, 28; Фил. 3, 19). «Когда отойдем туда, рассуждает св. Златоуст, то, если покажем и самое сильное раскаяние, никакой уже не получим от того пользы; но, сколько ни будем скрежетать зубами, сколько ни будем рыдать и молить тысящекратно, никто и с конца перста не капнет на нас, объятых огнем: напротив мы услышим то же, что и оный богач, — что пропасть велика между нами и вами утвердися (Лук. 16, 28)… Будем скрежетать зубами от страданий и мук нестерпимых, но никто не поможет. Будем крепко стенать, когда пламень сильнее станет охватывать нас, но не увидим никого, кроме мучимых вместе с нами и кроме великой пустоты. Что сказать о тех ужасах, которые мрак будет наводить на наши души»^[2067]? «Каково будет, говорил так же другой св. Отец, состояние тела у подвергшегося этим нескончаемым и нестерпимым мучениям там, где огонь неугасимый, червь бессмертно мучительствующий, темное и ужасное дно адово, горькое рыдание, необычайные вопли, плач и скрежет зубов, и нет конца страданиям? От всего этого нет избавления по смерти, нет ни способов ни возможности избыть горьких мучений»^[2068].

§ 270.

б) Степени адских мучений.

Впрочем, хотя все грешники подвергнутся адским мучениям, но не все в одинаковой степени: одни будут наказаны больше, другие менее, каждый соразмерно грехам своим. Эту истину —

1. Ясно возвещает св. Писание. Христос Спаситель сказал, что раб, ведевый волю Господина своего, и не уготовав, ни сотворив по воли его, биен будет много, — не ведевый же, сотворив же достойная ранам, биен будет мало (Лук. 12, 47. 48); что фарисеи, иже снедают домы вдовиц, и виною далече молятся: сии приимут лишше осуждение (Лук. 20, 47); что отраднее будет земли Содомстей и Гоморстей о день судный, неже граду тому, в котором не примут Апостолов (Матф. 10, 15), а Тиру и Сидону отраднее, нежели Хоразину и Вифсаиде (11, 21. 22). Св. Апостол учил, что праведный Судия на всеобщем суде воздаст комуждо по делом его (Рим. 2, 6).

2. Столько же ясно проповедывали св. Отцы и учители Церкви. Например:

Св. Василий великий: «надобно знать, что выражения: биен будет много, и биен будет мало, означают не конец, а разность мучения. Ибо, если Бог есть праведный Судия, не только добрых, но и порочных, воздающий каждому по делам его, то иный может быть достойным огня неугасимого, или слабейшего, или более пожигающего, другой — червя неумирающего, но опять или сноснее, или нестерпимее причиняющего боль, по достоинству каждого, и иной — геенны, в которой, без сомнения, есть разные роды мучений, и другой — тьмы кромешной, где один доведен только до плача, а другой, от усиленных мучений, и до скрежета зубов. Самая тьма кромешная, без сомнения, показывает, что есть в ней нечто и внутреннее. И сказанное в Притчах: во дне ада (9, 18), дает разуметь, что некоторые, хотя во аде, но не во дне ада, терпят легчайшее мучение. Это можно и ныне отличать в телесных страданиях. Ибо один болен лихорадкою с припадками и другими недугами; другой чувствует только лихорадку, и то не в равной степени с другим; иный же не имеет лихорадки, а страждет болью в каком–либо члене, и то опять более, или менее другого»^[2069].

Св. Ефрем сирин: «разные есть роды мучений, как слышали мы в Евангелии. Есть тма кромешная (Матф. 8, 12): а из сего видно, что есть и другая тьма глубочайшая; геенна огненная (Матф. 5, 22) — иное место мучения; скрежет зубом (Матф. 13, 42) — особое также место; червь неусыпающий (Матф. 9, 48) — в ином месте; езеро огненное (Апок. 19, 20) — опять иное место; тартар (2 Петр. 2, 4) — также свое место; огонь неугасающий (Марк. 9, 43) — особая страна; преисподняя (Фил. 2, 10) и пагуба (Матф. 7, 13) — на своих местах; дальнейшие страны земли (Еф. 4, 9) — иное место; ад, где пребывают грешники, и дно адово — самое мучительное место. На сии–то мучения распределены будут несчастные, каждый по мере грехов своих, или более тяжких или более сносных, по написанному: пленицами своих грехов кийждо затязается (Притч. 5, 22), биен будет много и биен будет мало (Лук. 12, 47. 48). Как есть различия наказаний здесь, так и в будущем веке»^[2070]. «Иначе мучится прелюбодей, иначе блудник, иначе убийца, иначе вор и пияница»^[2071].

Св. Иоанн Златоустый: «кто большее получил наставление, тот должен вытерпеть большую казнь за преступление. Чем мы сведущее и могущественнее, тем тяжелее будем наказаны за грехи. Ежели ты богат, от тебя требуется больше пожертвований, нежели от бедного; ежели умен, больше послушания; ежели облечен властию, покажи блистательнейшие заслуги. Так и во всем прочем ты дашь отчет по мере сил своих»^[2072]. «Отходящий туда со множеством и добрых и злых дел получит некоторое облегчение и в наказании и муках тамошних: напротив, кто не имея добрых дел, принесет только злые, тот, сказать нельзя, сколько постраждет, будучи отослан в вечную муку»^[2073].

Так же учили — св. Киприан^[2074], блаж. Иероним^[2075], блаж. Августин^[2076] и другие.

§ 271.

в) Вечность адских мучений.

Но различаясь между собою по степени, мучения грешников во аде нимало не будут различны по отношению к продолжительности: потому что для всех будут равно вечны и нескончаемы.

I. Св. Писание, действительно, изображает эти мучения грешников —

1) Вечными. Сам Спаситель засвидетельствовал, что после всеобщего суда Он скажет грешникам: идите от мене проклятии во огнь вечный…, — и идут сии в муку вечную (Матф. 25, 41. 46). В послании апостола Иуды читаем: Содома и Гоморра, и окрестные их грады, подобным им образом преблудившя, и ходившя в след плоти иныя, предлежат в показание огня вечнаго, суд подъемше (— 7). Апостол Павел выражается, что грешники муку приимут погибель вечную от лица Господня, и от славы крепости его: егда приидет прославитися во святых своих, и дивен быти во всех веровавших (2 Сол. 1, 9. 10). В Апокалипсисе говорится, что дым мучения грешников во веки веков восходит: и не имут покоя день и нощь (14, 11), и что диавол и клевреты его, вместе с которым отъидут в геенну грешники, мучени будут день и нощь во веки веков (20, 10).

2) Нескончаемыми. Эту нескончаемость мучений грешников: а) предсказал еще пророк Исаия: червь их не скончается и огнь их не угаснет (Ис. 66, 24); б) потом — св. Иоанн Предтеча, свидетельствуя о Христе Спасителе: емуже лопата в руце его, и отребит гумно свое, и соберет пшеницу свою в житницу, плевы же сожжет огнем негасающим (Матф. 3, 12); в) наконец, сам Спаситель в следующей сильной речи: аще соблазняет тя рука твоя, отсецы ю: добрее ти есть беднику (без руки) в живот внити, неже обе руце имущу внити в геенну, во огнь неугасающий, идеже червь их не умирает, и огнь не угасает. И аще нога твоя соблажняет тя, отсецы ю: добрее ти есть внити в живот хрому, неже две нозе имущу ввержену быти в геенну, во огнь неугасающий, идеже червь их не умирает, и огнь неугасает. И аще око твое соблажняет тя, исткни е: добрее ти есть со единем оком внити в царствие Божие, неже две оце имущу ввержену быти в геенну огненную, идеже червь их не умирает, и огнь не угасает (Марк. 9, 43–48; снес. Матф. 18, 8).

II. Православная Церковь всегда веровала, что мучения адские будут вечны. Веру свою она выразила — а) торжественно на пятом вселенском Соборе, когда осудила лжеучение оригеново, будто демоны и нечестивые люди будут страдать во аде только до опре–деленного времени, и затем снова будут восстановлены в свое первобытное, невинное состояние^[2077]; б) так же в символе Афанасиевом, где читаем: «благая содеявшии пойдут в жизнь вечную; злая же в огнь вечный». В частности, это верование Церкви ясно исповедывали и проповедывали еe учители и прежде пятого вселенского Собора. Таковы:

Св. Климент римский: «бессмертны все души и нечестивых, для которых лучше было бы, если бы оне не были нетленны: потому что, мучась бесконечным мучением в огне неугасающем и не умирая, они не будут иметь конца своему бедствию»^[2078].

Св. Поликарп: «ты грозишь мне огнем горящим временно, и вскоре угасающим; потому что не знаешь об огне будущего суда и вечного мучения, который уготован нечестивым»^[2079].

Св. Иустин мученик: «что он (диавол) с своим воинством и людьми последующими ему, будут посланы в огнь и будут там мучиться в бесконечные веки, — это предвозвестил Христос»^[2080].

Св. Ириней: «кому скажет Господь: отъидите от мене проклятии во огнь вечный, те будут осуждены навсегда»^[2081]. «Вечны и без конца будут блага, дарованные от Бога; потому и лишение их будет вечно и без конца, подобно тому, как в безграничном свете ослепившие самих себя или ослепленные другими навсегда лишены приятности света»^[2082].

Св. Кирилл иерусалимский: «если кто грешен, получит вечное тело, долженствующее терпеть мучение за грехи, дабы вечно гореть в огне и не разрушаться»^[2083].

Св. Василий великий: «Господь то решительно говорит, что идут сии в муку вечную (Матф. 25, 46), то отсылает иных во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом (— 41), а в другом месте именует геенну огненную, и присовокупляет: идеже червь их не умирает, и огнь не угасает (Марк. 9, 47. 48), и еще древле о некоторых предрек чрез Пророка, что червь их не скончается, и огнь их не угаснет (Ис. 66, 24): потому, если при таком числе подобных свидетельств, находящихся во многих местах богодухновенного Писания, многие еще, как бы забыв о всех подобных изречениях и определениях Господних, обещают себе конец мучению, чтобы свободнее отважиться на грех: то сие, конечно, есть одна из козней диавольских. Ибо если будет когда–нибудь конец вечному мучению, то и вечная жизнь, без сомнения, должна иметь конец. А если не смеем думать сего о жизни, то какое основание полагать конец вечному мучению? И мучению и жизни равно придается одно слово: вечный. Сказано: идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный»^[2084].

Св. Иоанн Златоустый: «пусть будет так, что ты проживешь и много лет и не испытаешь никакой перемены; что же это в сравнении с бесконечными веками и с тяжкими и несносными оными муками? Здесь и счастие и несчастие имеет конец, и притом самый скорый: но там то и другое продолжается в бессмертные веки, и своим качеством столько различны от здешних, что и сказать нельзя… Если кто скажет: как же душа может стать на такое множество мук, когда при том она будет терпеть наказание бесконечные веки? Такой человек пусть подумает о том, что бывает здесь, как часто доставало многих на продолжительную и тяжкую болезнь. Если они и скончались, это не потому, чтобы душа совершенно истощилась, но потому, что тело отказалось служить, так что, если бы оно не уступило, то душа не перестала бы мучиться. Итак, когда душа получит нетленное тело, тогда ничто не воспрепятствует мучению продлиться в бесконечность… Посему не будем располагаться ныне так, как будто бы чрезмерность мучений могла истощить нашу душу: ибо в то время и тело не испытает сего (истощания), но будет вместе с душою вечно мучиться, и другого конца не будет»^[2085].

Такие же мысли находим: у Тертуллиана^[2086], Феофила антиохийского^[2087], Киприана^[2088], Минуция Феликса, Ипполита, Афанасия^[2089], Григория Богослова^[2090], Илария, Иеронима и других^[2091].

III. Несправедливо называют учение о вечности мучений адских противоречащим здравому разуму.

1) Всякий здравомыслящий согласится, что до тех пор, пока грешник пребудет грешником и не очистится от своих грехов, он — а) необходимо останется пред лицом святейшего и правосуднейшего Существа чадом гнева (Еф. 2, 3); б) необходимо останется неспособным к наслаждению небесным блаженством, как слепый неспособен наслаждаться красотами природы, человек душевный — принимать то, яже Духа Божия (1 Кор. 2, 14), и в) никак не может освободиться от естественных, неизбежных следствий греха, — укоров совести и других мучений. Кто же в состоянии доказать, что падшие духи и люди, которые осуждены будут праведным судом Божиим во огнь вечный, когда–либо очистятся от своих грехов? Напротив, о падших духах известно, что хотя протекли уже целые тысящелетия, как они пали, хотя они испытывают уже заслуженное наказание и вполне знают ожидающую их участь, однакож не только не исправились и не исправляются, а еще более преуспевают во зле и противлении воле Божией, так что обращение к добру для них сделалось нравственно невозможным (§§ 68. 154). Равным образом, мы знаем по опыту, что иногда и люди, при всей непродолжительности земной жизни, до того навыкают известным порокам, что, несмотря на все побуждения, на все даже усилия исправиться, не могут исправиться и умирают во грехах своих. Представим же, что эти люди, как при жизни не воспользовались пособиями благодати Божией, так и по смерти неспособны и недостойны будут воспользоваться спасительными действиями молитв церковных, и до самого второго пришествия Господа и всеобщего суда, может быть, в продолжение целых столетий и тысящелетий, будут только более и более застаревать во зле: не естественно ли думать, что и для этих несчастных соделается навсегда нравственно–невозможным исправление и очищение от грехов? А если и падшие духи, и люди грешники могут навсегда, или во веки, остаться грешниками: то нельзя отвергать и вечности их мучений.

2) «Бог, говорят, благ: как согласить вечные мучения грешников с Его бесконечною благостию?» Бог, действительно, бесконечно благ; но благость не есть единственное Его свойство, — Он вместе и бесконечно истинен, бесконечно свят, бесконечно правосуден, и все эти, как и все другие совершенства Его, бесконечные сами в себе, соразмеряют одно другое в Его действиях по отношению к тварям. Благость Божия уже успела проявиться по отношению к грешникам во всей своей силе: по единой благости Господь даровал нам бытие; по единой благости отечески промышляет о нас; по единой благости Он помиловал нас, когда мы пали во Адаме; по единой бесконечной благости не пощадил предать за нас на смерть самого единородного своего Сына; по единой благости дарует нам все средства ко спасению во Иисусе, изливает на нас вся Божественные силы, яже к животу и благочестию (2 Петр. 1, 3), тысящекратно прощает нам грехи, когда мы приносим покаяние; по единой благости устроил так, чтобы и по смерти до самого всеобщего суда мы могли пользоваться спасительными действиями молитв церковных. Что же неестественного, если за таким проявлением бесконечной благости Всевышнего, по отношению к грешникам, последует, наконец, проявление и бесконечной Его правды? Он не престанет быть благим и тогда, когда грешники будут мучиться во аде; но только по отношению к ним будет действовать не по благости своей, которая, так сказать, уже вся излилась на них прежде и не обрела в них ничего достойного, а по совершеннейшей правде, — не престанет быть благим: потому что и после всеобщего суда во веки веков не престанет проявлять бесконечную любовь свою ко всем тем людям, которые прежде умели воспользоваться Его благостию, и вообще ко всем достойным своим тварям.

3) «Бог высочайше правосуден: сообразно ли с Его правдою за временные преступления наказывать вечными мучениями?» Но важность греха нельзя соразмерять одною продолжительностию его совершения: и величайшие беззакония (отцеубийство и под.) могут совершаться мгновенно, а незначительные — очень медленно. Важность греха определяется по величию того лица, против которого совершен он; по состоянию лица согрешившего; по ясности закона, который нарушен; по силам и средствам к исполнению закона, какие имел согрешивший; по качеству и количеству побуждений, которые могли удержать его от греха; по раскаянности или нераскаянности грешника и под. Представим же теперь, что грешники, которых осудит небесный Судия на страшном судилище, согрешали во время своей, хоть и не продолжительной, жизни против самого Существа высочайшего, и, может быть, попрали самого Сына Божия, скверну возмнив кровь заветную, еюже освятились, и укорили Духа благодати (Евр. 10, 29); представим, что эти люди согрешали большею частию не по слабости или увлечению а при ясном сознании своего проступка, намеренно, по злой воле; что они нарушали самые ясные законы Божии, данные в откровении, естественном и сверх естественном; имели все благодатные силы и все возможные побуждения к исполнению закона; причинили, может быть, величайший вред ближним своими грехами, и, наконец, умерли не только не исправившись, но и не принесши покаяния. Не по всей ли справедливости такие грешники должны подвергнуться наказаниям вечным? И нарушится ли сколько–нибудь правда Божия, когда она будет казнить собственно грех, который, как неочищенный никаким покаянием, останется в них и с ними навсегда?

4) «Бог бесконечно премудр: как же оправдается Его премудрость, если грешники будут страдать вечно, когда Он создал нравственные существа для блаженства»? Бог, действительно, создал нравственные существа, между прочим, и для блаженства (§ 59); но под тем непреложным условием, чтобы они сами, как свободные, стремились к этой цели по указанному им пути, чтобы они сами соделали себя и способными к блаженству и достойными его. А единственный путь к блаженству, единственное средство для нравственных существ соделаться способными к нему и достойными его есть благочестивая жизнь. След., если грешники не удостоятся предназначенного для нравственных существ блаженства, напротив заслужат себе вечную казнь, — причиною тому они сами, и премудрость Божия, призвавшая их к достижению блаженства только под условием, останется во всей своей силе. Надобно притом помнить, что и блаженства вечного достигнут многие и весьма многие нравственные существа, тьмы тем добрых Ангелов и бесчисленные сонмы праведников, и что, следовательно, и эта цель мироздания, избранная премудростию Божиею, будет достигнута.

§ 272.

Мздовоздаяние праведникам: а) в чем будет состоять их блаженство?

I. Сколько, с одной стороны, мрачными чертами изображает Слово Божие участь грешников после всеобщего суда: столько же, с другой, светлыми и радостными участь праведников.

1) Они наследуют уготованное им царство от сложения мира (Матф. 26, 34), — царство, которое называется также царством небесным (Матф. 5, 3. 10; 19, 23. 24), царством Божиим (Марк 9, 47; 10, 23; 1 Кор. 15, 50), царством Отца (Матф. 13, 43; снес. 26, 29), царством Господа Иисуса Христа (2 Петр. 1, 11; 2 Тим. 4, 18; Апок. 1, 9); называется еще градом Бога живаго. (Евр. 12, 22), домом Отца (Иоан. 14, 2).

2) В этом царстве, граде, доме Божием первым источником блаженства для праведников будет постоянное их сопребывание, сожительство с самим Богом и Господом Иисусом Христом, и постоянное соучастие в Божественной славе, сколько то возможно для твари. Да не смущается сердце ваше, говорил Спаситель ученикам своим пред своим отшествием из міра, веруйте в Бога, и в мя веруйте. В дому Отца моею обители многи суть; аще ли же ни, рекл бых вам: иду уготовати место вам. И аще уготовлю место вам, паки прииду и поиму вы к себе: да идеже есмь аз, и вы будете (Иоан. 14, 1–3). И потом — в молитве ко Отцу: Отче, ихже дал еси мне, хощу, да идеже есмь аз, и тии будут со мною: да видят славу мою, юже дал еси мне, яко возлюбил мя еси прежде сложения міра (17, 24). Наконец в Апокалипсисе засвидетельствовал: побеждающему дам сести со мною на престоле моем, якоже и аз победих, и седох со Отцем моим на престоле его (— 3, 21; снес. Матф. 19, 27–29). Св. Апостол Павел писал Христианам: верно слово: аще бо с ним умрохом, то с ним и оживем: аще терпим, с ним и воцаримся (2 Тим. 2, 11. 12), и тако всегда с Господем будем (1 Сол. 4, 17). Тогда праведники явятся действительно наследницы убо Богу, снаследницы же Христу (Рим. 8, 17).

3) Пребывая постоянно с Господом в царствии небесном, праведники удостоятся зреть Триипостасного лицем к лицу:

блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Матф. 5, 8). И в этом лицезрении Всесовершенного будут непрестанно обретать:

а) Полное удовлетворение для своего ума, жаждущего истины: видим ныне (Бога), говорит св. Апостол, якоже зерцалом в гадании, тогда же лицем к лицу. ныне разумею от части, тогда же познаю, якоже и познан бых (1 Кор. 13, 12). Тогда, еже от части, упразднится (— 10), вера упразднится, и настанет одно непосредственное видение (2 Кор. 5, 7).

б) Полное удовлетворение для своей воли, жаждущей добра: блажени алчущии и жаждущии правды, яко тии насытятся (Матф. 5,6). По мере того, как праведники более и более будут созерцать и постигать умом своим совершенства Всесовершенного, они более и более будут воспламеняться к Нему любовию, которая, по слову Апостола, николиже отпадает (1 Кор. 13, 8), более и более усовершаться в безусловном повиновении Его святейшей воле и нравственном уподоблении Ему: возлюбленнии, говорил св. Иоанн Богослов, ныне чада Божия есмы, и не у явися, что будем: вемы же, яко егда явится, подобни ему будем: ибо узрим его, якоже есть (1 Иоан. 3, 2. 3).

в) Полное удовлетворение для своего сердца, жаждущего блаженства. Ибо чрез самую любовь свою удостоятся ближайшего общения и единения с Богом, источником блаженства: Бог любы есть, и пребываяй в любви, в Бозе пребывает, и Бог в нам пребывает (1 Иоан. 4, 16). Тогда–то исполнятся на них, во всей силе, слова Спасителя: да вси едино будут: якоже ты, Отче, во мне, и аз в тебе, да и тии в нас едино будут… Аз в них, и ты во мне, да будут совершени во едино (Иоан. 17, 21. 23).

4) Блаженному состоянию праведников по душе будет соответствовать в царствии небесном состояние их по телу. Кроме того, что их тела, как мы уже видели, восстанут для будущей жизни нетленными, славными или светоносными, сильными, духовными (§ 264), они будут изъяты от всех нужд жизни настоящей. Не взалчут ктому, говорит тайнозритель о Святых на небеси, ниже вжаждут, не имать же пасти на них солнце, ниже всяк зной (Апок. 7, 16). И отъимет Бог всяку слезу от очию их, и смерти не будет ктому: ни плача, ни вопля, ни болезни не будет ктому (— 21, 4).

5) Ко всему этому присовокупится ближайшее, блаженнейшее соотношение праведников между собою и с Ангелами. Ибо все не только приступят, но и действительно приобщатся ко граду Бога живаго, Иерусалиму небесному и тмам Ангелов, торжеству и Церкви первородных, на небесех написанных (Евр. 12, 22. 23); все возлягут со Авраамом, и Исааком, и Иаковом в царствии небеснем (Матф. 8, 11); все едино будут (Иоан. 17, 21), будучи связаны между собою узами чистейшей взаимной любви, как дети одного общего Отца, который будет всяческая во всех (1 Кор. 16, 26).

6) Вообще же блаженное состояние праведников на небеси будет таково, что ныне мы ни представить, ни изобразить его не можем: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим его (1 Кор. 2, 9; снес. 1 Иоан. 3, 2).

II. Согласно со св. Писанием, изображали будущее блаженство праведников св. Отцы и учители Церкви. Например:

Св. Иустин мученик: мы научены, что люди, если согласно с Его (т. е. Божиим) намерением, окажутся достойными по делам своим, удостоятся жить с Ним и царствовать с Ним, сделавшись нетленными и бесстрастиыми. Ибо каким образом в начале создал Он несуществовавших, таким же, думаем, образом, по милости своей, удостоит нетления и сожития с собою тех, которые любили благоугодное Ему»^[2092].

Св. Киприан: «какая будет слава, какая радость — удостоиться того, чтобы зреть Бога и вместе со Христом, Господом Богом твоим, вкушать радость спасения и вечного света; приветствовать Авраама, и Исаака, и Иакова, и всех Патриархов, и Пророков, и Апостолов, мучеников; вместе со Святыми и другими Божиими наслаждаться сладостию дарованного бессмертия, — и получить то, чего око не видело, ухо не слышало и что на сердце человеку не восходило»^[2093]!

Св. Ефрем сирин: «приидите ко мне вси труждающиися и обремененнии, и аз упокою вы в горнем граде, где все Святые мои упокоеваются в великой радости… Там Авраамово лоно приемлет претерпевших скорби, как прияло некогда нищего Лазаря; там отверзаются сокровища вечных благ моих; там горний Иерусалим — матерь первородных; там блаженная земля кротких. Приидите ко мне вси, и аз упокою вы, упокою там, где все тихо и безмятежно, где все светло и приятно для зрения, где нет ни обидящего, ни притесненного, где нет уже ни греха, ни покаяния, где свет неприступный и радость неизглаголанная…, где нет ни труда, ни слез, ни работы, ни попечения, ни сетования…, где нет ни диавола, ни смерти, ни поста, ни печали, ни ссоры, ни рвения, но радость и мир, упокоениеи восторг…, где глас празднующих, где открываются недоведомые сокровища мудрости и ведения… Там тьмы Ангелов, торжество первородных, престолы Апостолов, первоседалища Пророков, скиптры Патриархов, венцы Мучеников, похвалы праведных; там отложена награда и уготовано место для всякого начала, власти и чина. Приидите ко Мне вси алчущие и жаждущие правды, и Я исполню вас благами, каких возжелали вы, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2, 9)»^[2094].

Св. Василий великий: «Царство небесное есть созерцание. Теперь, как в зеркале, видим тени вещей; а в последствии, освободившись от сего земного тела и облекшись в тело нетленное и бессмертное, увидим их первообразы. Увидим же, если жизнь свою управим по прямому пути, и будем заботиться о правой вере, без чего никто не узрит Господа»^[2095].

Св. Григорий Богослов: «Первые (т. е. праведники) наследуют неизреченный свет и созерцание святой и царственной Троицы, которая будет тогда озарять яснее и чище, и всецело соединится со всецелым умом (в чем едином и поставляю особенно царствие небесное)»^[2096]. «Думаю, что оно не иное что есть, как достижение чистейшего и совершеннейшего. А совершеннейшее из всего существующего есть ведение Бога. Сие–то ведение частию да храним, частию да приобретаем, пока живем на земле, а частию да сберегаем для себя в тамошних сокровищницах, чтобы в награду за труды приять всецелое познание Святые Троицы, что́ Она, какова и колика (если позволено будет выразиться так), в самом Христе Господе нашем, которому слава и держава во веки веков»^[2097].

Св. Иоанн Златоустый: «Представь себе состояние той жизни, сколько возможно это представить, ибо к надлежащему изображению еe не достанет никакого слова; только из того, что слышим, как бы из каких–нибудь загадок, мы можем получить некоторое неясное представление о ней. Отбеже, сказано, болезнь, и печаль, и воздыхание (Ис. 35, 10). Что же может быть блаженнее этой жизни? Не нужно там бояться бедности и болезни; не увидишь ни обижающего, ни обижаемого, ни раздражающего, ни раздражаемого, ни гневающегося, ни завидующего, ни распаляемого гнусною похотью, ни мучимого заботою о снискании потребного к жизни, ни скорбящего о начальстве и власти: ибо вся буря наших страстей затихнувши перестанет, и все будет в мире, веселии и радости, все тихо и спокойно, все день и ясность, и свет, свет не этот нынешний, но другой во столько крат светлее этого, во сколько этот (солнечный) ярче света от свечи. Ибо там свет не помрачается ни ночью, ни набегом облаков; не жжет и не палит тел: потому что нет там ни ночи, ни вечера, ни холода, ни жара, ни другой какой перемены времен; но иное какое–то состояние, такое, которое узнают одни достойные. Нет там ни старости, ни спутников старости; но все тленное изгнано, потому что повсюду господствует нетленная слава. А что всего этого важнее, — это непрерывное наслаждение общением со Христом, вместе с Ангелами, с Архангелами, с горними силами. Посмотри теперь на небо, и перейди мыслию к тому, что выше неба, представь себе преобразованною всю тварь: потому что она не останется такою; но будет гораздо прекраснее и светлее, и сколько золото блестящее олова, столько тогдашнее устройство будет лучше настоящего, как блаженный Павел говорит: яко и сама тварь свободится от работы истления (Рим. 8, 21). Ныне она, как причастиая тлению, терпит многое, что свойственно терпеть таким телам: но тогда, совлекшись всего этого, представит нам нетленное благолепие. Так как она получит тела нетленные, то и сама уже преобразится на лучшее. Ни в чем не будет тогда смятения и борьбы, потому что велико будет согласие в лике Святых, по причине непрерывного взаимного между всеми единомыслия. Не нужно там бояться ни диавола и демонских козней, ни угрозы геенской, ни смерти — ни этой нынешней, ни той, которая гораздо страшнее этой; но всякий такого рода ужас прекращен будет»^[2098].

Подобное же находим у Феофила антиохийского, Афинагора, Иринея, Климента александрийского^[2099], Амвросия^[2100], Илария^[2101], Августина^[2102] и других^[2103].

§ 273.

б) Степени блаженства праведников.

Блаженство праведников на небеси, общее для всех их, будет, однакож, иметь свои степени, соответственно нравственному достоинству каждого. Эта истина, вытекающая из самого понятия о бесконечном правосудии Божием, о различии заслуг праведников и о неодинаково раскрывшейся в них способности к наслаждению блаженством, —

1) Ясно засвидетельствована в св. Писании. Ее выразил Господь Иисус, когда сказал: в дому Отца моего обители многи суть (Иоан. 14, 2), и еще: приити имать Сын человеческий во славе Отца своего со Ангелы своими: и тогда воздаст комуждо по деянием его (Матф. 16, 27); приемляй пророка во имя пророче, мзду пророчу приимет: и приемляй праведника во имя праведниче, мзду праведничу приимет; и иже аще напоит единаго от малых сих чашею студены воды, токмо во имя ученика, аминь глаголю вам, не погубит мзды своея (10, 41. 42); также, когда предложил притчу о талантах, за различное употребление которых верные рабы получили от своего владыки различные награды (Лук. 19, 17–20). Столько же определенны слова св. апостола Павла: кийждо Свою мзду приимет по своему труду (1 Кор. 3, 8); сеяй скудостию, скудостию и пожнет: а сеяй о благословении, о благословении и пожнет (2 Кор. 9, 6).

2) Многократно повторяется в писаниях св. Отцев и учителей Церкви, как то: Иринея^[2104], Феофила антиохийского^[2105], Климента александрийского^[2106], Тертуллиана^[2107], Илария^[2108], Феодорита^[2109], Августина^[2110] и многих других. Приведем слова:

Св. Ефрема сирина: «Многими обителями у Отца Спаситель называет меры разумения водворяемых в оной стране; разумею же те различия и разности, с какими наслаждаются там, сообразно с своим разумением. Ибо Господь наименовал многие обители, не по разности мест, но по степени дарования. Как лучами солнца чувственного наслаждается всякий по мере чистоты зрительной силы и впечатления, и как от одного светильника, освещающего один дом, каждый луч бывает различен, между тем как свет не делится на многие светильники: так в будущий век все праведные водворятся нераздельно, в одной радости. Но каждый в своей мере озаряется единым мысленным Солнцем, и по степени достоинства почерпает радость и веселие, как бы в одном воздухе и месте, седалище, созерцании и образе. И никто не видит меры и высшего и низшего, чтобы, смотря на превосходящую благодать другого и да свое лишение, не иметь в этом для себя причины к скорби и беспокойству. Да не будет сего там, где нет ни печали, ни воздыхания; но всякий, по данной ему благодати, в своей мере веселится внутренно, а по внешности у всех одно созерцание и одна радость»^[2111].

Св. Василия великого: «поелику многи обители в дому Отца (Иоан. 14, 2), и различные жребии назначены в земле наследия, которую наследят кротцыи (Матф. 5, 4): то явно, что иные упокоятся во светлости Божия явления, а иные под покровом небесных сил, другие же во славе света закроются как бы дымом»^[2112]. И в другом месте: «покой, которым упокоится Господь, есть честь, которая по правосудию Божию будет уделяема по заслуге дел. Ибо одних почтит большими почестями, а других меньшими; потому что звезда от звезды разнствует во славе (1 Кор. 15, 41). И поелику многи обители у Отца (Иоан. 14, 2): то одних упокоит в состоянии более превосходном и высоком, а других в низшем, но все, ради чести, будут иметь покой»^[2113].

Св. Григория Богослова: «каждая из добродетелей есть особливый путь ко спасению, и несомненно приводит к одной какой–либо из вечных и блаженных обителей. Ибо как различны роды жизни, так и обителей у Бога много (Иоан. 14, 2), и они разделяются и назначаются каждому по его достоинству. Посему пусть один исполняет сию добродетель, другой — другую, иной многие, а кто–нибудь, если возможно, и все; только да шествует каждый безостановочно, да стремится вперед и следует неуклонно по стопам того доброго путеводителя, который прямо направляет стезю его, и тесным путем, сквозь узкие врата (Матф. 7, 14) выводит на широту блаженства небесного»^[2114].

Св. Иоанна Златоустого: «в сам (т. е. в различии мздовоздаяния) убеждает нас не только наше умозаключение, но и Слово Божие. Ибо сам (Иисус Христос) говорит: воздаст комуждо по деянием его (Матф. 16, 27). Да не только в геенне, но и в царстве найдешь множество различий: в дому Отца моего, говорит, обители многи суть (Иоан. 14, 2); и: ина слава солнцу, и ина слава луне (1 Кор. 15, 41). И что удивительного в этом, что (Апостол) представил такое различие, когда еще говорит, что там будет и такое раздичие, какое есть между одною звездою и другою»^[2115]?

§ 274·

в) Вечность блаженства праведников.

Если мучения грешников во аде представляются страшными особенно потому, что никогда не будут иметь конца: то, с другой стороны, и блаженство праведников на небеси становится еще вожделеннее оттого, что точно также будет нескончаемо во веки.

I. В св. Писании это блаженство —

1) Прямо называется вечным. И именно: а) вечным животом: и аз живот вечный дам им и не погибнут во веки, и не восхитит ux никтоже от руки моея (Иоан. 10, 28; снес. 3, 16); аз есмь воскрешение и живот: веруяй в мя, аще и умрет, оживет; и всяк живый и веруяй в мя, не умрет во веки (11, 25. 26; снес. 8, 51; 1 Кор. 15, 26); и сие есть обетование, еже сам обеща нам, живот вечный (1 Иоан. 2, 25; снес. Тит. 1, 2); и идут… праведницы в живот вечный (Матф. 25, 46); б) вечным царством Иисуса Христа: сице бо обильно приподастся вам вход в вечное царство Господа нашего и Спаса Иисуса Христа (2 Петр. 1, 11); в) вечным спасением: аще и Сын бяше, обаче навыче от сих, яже пострада, послушанию: и совершився бысть всем послушающим его виновен спасения вечнаго (Евр. 5, 8. 9); г) вечным наследием: сего ради новому завету ходатай есть, да смерти бывшей, во искупление преступлений бывших в первом завете, обетование вечнаго наследия приимут званнии (9, 15); д) вечною славою в противоположность временным страданиям и печалям: Бог всякия благодати, призвавый вас в вечную свою славу о Христе Иисусе, мало пострадавшия, той да совершит вы, да утвердит, да укрепит, да оснует (1 Петр. 5, 10); еже бо ныне легкое печали нашея, по преумножению в преспеяние тяготу вечныя славы соделовает вам: не смотряющим вам видимых, но невидимых: видимая бо временна, невидимая же вечна (2 Кор. 4, 17. 18).

2) Представляется под такими образами, которые показывают, что оно никогда не будет иметь конца. Предетавляется — а) как сокровище неоскудевающее на небеси: сотворите себе влагалища не ветшающа, сокровище неоскудеемо на небесех, идеже тать не приближается, ни моль растлевает (Лук. 12, 33; снес. Матф. 6, 20); б) как пребывающее, постоянное имение на небеси: узам моим спocmpaдacme и разграбление имений ваших с радocmию приясте, ведяще имети себе имение на небесех пребывающее и лучшее (Евр. 10, 34); в) как наследие нетленное и неувядаемое: благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, иже по мнозей своей милости порождей нас, во упование живо воскресением Иисус Христовым от мертвых, в на–следие нетленно и нескверно и неувядаемо, соблюдено на небесех вас ради (1 Петр. 1, 3. 4); г) как неувядаемый венец славы: явльшуся пастыреначальнику, приимете неувядаемый славы венец (— 5, 4); д) как всегдашнее пребывание со Христом: и тако всегда с Господем будем (1 Сол. 4, 17; снес. Иоан. 12, 26; 17, 24; Рим. 8, 17. 29. 30).

II. Вечным и нескончаемым изображали блаженство праведников на небеси и св. Отцы и учители Церкви. Например:

Св. Феофил антиохийский: «тем, которые, по терпению доброго дела, ищут нетления, Он дарует жизнь вечную, радость, мир, покой, обилие благ, ихже око не виде, ухо не слыша и на сердце человеку не взыдоша »^[2116].

Св. Ефрем сирин: приидите ко мне вси, и аз упокою вы там, где великий дар, несравненная радость, неизменное веселие, непрекращающееся песнопение, немолчное славословие, непрестанное благодарение, непрерывное богословие, нескончаемое царство, несметное богатство, беспредельные веки, бездна щедрот, море милосердия и человеколюбия, и все, что не может быть изглаголано человеческими устами, высказывается же только в гаданиях»^[2117]. «Если кто пойдет сими узкими вратами и сим тесным путем: то приимет он блаженное воздаяние, воздаяние небесное, которому не будет никогда конца»^[2118].

Иларий: «таково наследие святого: жизнь, и нетление, и царство, я вечное сожительство с Богом»^[2119].

Св. Иоанн Златоуст: «То, что будет после (всеобщего суда), какое изобразит нам слово, т. е. происходящую от сообщения со Христом сладость, пользу и веселие? Ибо душа, получивши опять свое благородство и пришедши наконец в состояние с дерзновением видеть своего Господа, нельзя сказать, какое обретает наслаждение, какую выгоду в том, что увеселяется не только обладаемыми благами, но и уверенностию, что сии блага никогда не окончатся. Итак радость эту невозможно вполне ни словом изобразить, ни умом постигнуть»^[2120].

Так же учили: Климент александрийский^[2121], св. Киприан^[2122], св. Амвросий^[2123], св. Григорий Богослов^[2124], св. Василий великий^[2125] и другие^[2126].

§ 275.

Нравственное приложение догмата о суде и мздовоздаянии всеобщем.

Догмат о последнем суде и о последнем, вечном мздовоздаянии праведникам и грешникам, которым окончится все домостроительство нашего спасения, есть один из числа самых назидательных догматов для христианской нравственности.

1. Бог уставил есть день, в оньже хощет судити вселенней ( Деян. 17, 31); но когда приидет этот день, — никому из нас неизвестно: бдите. убо, заповедал нам сам Спаситель, яко не весте ни дне, ни часа, в оньже Сын человеческий приидет (Матф. 25, 13).

2. Господь приидет с небеси во всей славе со всеми Ангелами своими, и произведет суд всеобщий, открытый и торжественный, правосуднейший и страшный: о, кто постоит тогда пред грозным Судиею! Аще праведник едва спасется, нечестивый и грешный где явится (1 Петр. 4, 18)? Что будем чувствовать мы, когда внезапно увидим себя ошуюю Его, когда все наши недостойные дела, мысли, желания обличатся пред целым міром, горним и дольним, когда услышим наконец страшный приговор: отыдите от мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (Матф. 25, 41)? Что будем чувствовать, когда в тоже время увидим праведников одесную Владыки, и слуха нашего коснется призывание, обращенное к ним: приидите благословении Отца моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира (— 34)?

3. Настоящий мір, к которому мы бываем так привязаны, тогда мимоидет: земля и яже на ней дела сгорят (2 Петр. 3, 10). Что ж останется нам от всех этих сокровищ, о которых мы столько заботимся? К чему послужит нам вся эта мирская слава и честь, за которыми столько гоняемся, все эти мирские удовольствия, на которые истрачиваем нередко наши силы и здоровье?

4. Муки грешников во аде будут муки вечные: пройдут века за веками, тысящелетия за тысящелетиями; потеряется всякое счисление времен, — а конца мучениям адским не будет… Можно ли не содрогнуться при одной мысли об этом? Как не возненавидеть грех, со всеми его приманками и обольщениями, если бы только мы живо представляли, к чему он нас приведет? Как не возлюбить покаяния, которое одно может очистить нас от грехов и предохранить от вечных мучений?

5. Невыразимо сладостно будет блаженство праведников на небеси: они внидут в радость Господа своего, и этой радости никтоже возмет от них во веки веков. Для такого ли высочайшего и нескончаемого блаженства не отвергнуться от міра и всех дел его, не посвятить себя всецело на служение Богу, не решиться на все подвиги и труды, какие предписывает нам св. вера?

О, если бы мы чаще и внимательнее размышляли о том великом дне (Деян. 2, 20), — дне гнева и откровения праведнаго суда Божия (Рим. 2, 5), которым окончится некогда все домостроительство нашего спасения! Если бы живее и раздельнее представляли те бесконечные блага, которые уготованы праведникам на небеси, и те вечные мучения, которые ожидают грешников во аде! Сколько побуждений мы находили бы для себя удерживаться от грехов и подвизаться во благочестии!

Даруй же нам, Господи, всем всегда живую и неумолкающую память Твоего будущего, славного пришествия, Твоего последнего, страшного суда над нами, Твоего праведнейшего и вечного мздовоздаяния праведникам и грешникам, — да, при свете ее и Твоей благодатной помощи, целомудренно и праведно и благочестно поживем в нынешнем веце (Тит. 2, 12), и таким образом достигнем, наконец, и вечно блаженной жизни на небеси, чтобы всем существом славословить Тебя, со безначальным Твоим Отцем и пресвятым и благим и животворящим Твоим Духом, во веки веков.