Ректору ГИЖа
Уважаемый товарищ ректор!
Пишу это на предмет полного искоренения нижеперечисленных лиц. В противном случае советской периодической прессе угрожает гибель со всеми ее приложениями. А лица эти по вашему ведомству.
Итак: глава 1. АЛЬБЕРТ
"Подъезжая к сией станции и глядя на природу в окно, у меня свалилась шляпа" - такое написал незабвенный писатель Антон Павлович Чехов. Но он это написал в "Жалобной книге", а не в книге со звучным и привлекательным названием "Под восточной звездой" (библиотека "Огонька"). Ее - эту книгу можно иметь у любого газетчика за 15 коп., а в ней на стр. 9-й:
"...они не думают о том, что прямо из мавританских зал этого дворца им предстоит поездка через бурное море, прячась под кучей просоленных брезентов на палубе рабочей шхуны".
Это на 9-й странице, которая следует, как известно, за 8-й, а 8-я роковая. До 8-й плыл автор Альберт Сыркин более или менее благополучно, а на 8-й плюнул, махнул рукой и перестал бороться с хитрым русским языком. И начались аварии:
"... нефть куда-то возилась в грязных цистернах"...
Протестую, как читатель, заплативший за "Звезду" 15 коп. Даже за такую ничтожную сумму ничего этого не может быть на свете, если и "возилась", то не куда-то, а если "куда-то", то не "возилась". А возили ее, проклятую нефть! Возили ее! Возили!! Она - неодушевленная дрянь.
Положим, глагол каверзный. Вообще путаница и непонятно.
"...Он не захотел ехать в Москву, а в ы з в а л с я дипломатическим курьером в Карс!" (стр. 17).
Может быть два решения: или не хватает четырех слов, сам вызвался поехать в качестве дипломатического курьера, или - что ужаснее всего - не нефтяной ли это истории повторение: "его вызвали"? (Вызвался - вызвали, как возилась - возили?)
О, если так! Тогда Альберту очень плохо в волнах русского языка. И ему действительно нехорошо, и именно на стр.10-й:
"Энвер-Паша былой диктатор Турции, руководитель армянских резней..."
Энвер-Паша - плохой человек, но множественного числа у слова "резня" нет. Это печально. Русский язык недостаточно усовершенствован, но нету. Слову "резь" посчастливилось, - имеет "рези", но они не всегда армянские.
Армянская же всегда резня, сколько бы раз негодяй Энвер ее ни устроил. Кстати, об армянах: слова "порядконаводитель" (стр. 17) нету тоже. Слово "консула", если говорить откровенно, заменено в русском языке словом "консулы". "Лы". Что может быть ничтожнее! А между тем меняет все!
Или: "Год до него погиб..." (стр. 11). Нет, не погибал! За год до него он погиб! (Речь идет о бароне Унгерне фон Штернберг.)
Здесь уместно (барон... паша) вернуться к Энверу: никто не поверит Альберту Сыркину, что Энвер ходил в серой барашковой ш а п к е с э с к о р т о м подобострастных адъютантов.
Какой ты подобострастный ни будь, нет такой шапки на земном шаре!
А если бы и была, то находилась бы она не на Энвер-Паше, а в Кремле, рядом с царь-колоколом и пушкой. Царь-шапка.
Альберт открыл миллионы "малярийных бацилл" на стр. 13-й. Нету малярийной бациллы в природе, и нечего на нее клеветать. Никакая бацилла малярии не вызывает.
Но не бывает там разных выражений - как-то: "...Флаги их гордо ежедневно полоскались над унылыми стенами" (стр. 21) и "...помогающем созидаться и строиться пробуждающемуся Востоку" (стр. 19), и "... скоро затем опять шатался со мной по Закавказью" (стр. 17) Не бывает, чтобы пробирались делегаты по бурному Черному морю, "о к у т а н н о м у сплошной с е т ь ю плавучих м и н..." (стр. 9). Восьмое чудо такие мины, которые, будучи плавучими, сетью окутывают.
Одним словом, такая книжка не стоит 15-ти копеек.
Глава 2: ИМЕНА ИХ ТЫ, ГОСПОДИ, ВЕСИ
Но куда же "Восточной звезде" до "Вечерней Москвы".
Компании захотел - ступай в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда, значит, на небе, так вот как на ладони все видишь!
Это Николай Васильевич Гоголь про "вечорку" сказал. Только он не знал, что в ней не один кавалер, а несколько, и каждый из них рассказывает изумительные вещи. Про пуговицы из крови и про памятник собаке, про новоизобретенную самим же кавалером теорию происхождения рака и про дерево-людоед, про золотую лихорадку и о том, какая погода будет на земном шаре через 1 миллион лет.
Пища эта может удовлетворить самую жадную любознательность. Но только "о д н о г о д о в а л о г о" ребенка, как назло, не существует. Бывает двухгодовалый, возможен трехгодовалый, и несомненен "годовалый", хотя бы его и напоили бензином вместо лекарства. Можно поверить и в кавалерские рассказы об омоложенном миллионере, спившемся от радости, но ни в коем случае нельзя верить, что "вчера днем по г у с т о м у дыму, замеченному с каланчи в районе Останкино, в ы е х а л а Сухаревская часть" (э 94). Что Сухаревские пожарные - лихие ребята, известно всем, но такая штука и им не под силу! Сухаревский брандмейстер - не Илья-пророк.
Кавалер "Ю.Л." побывал на выставке птиц. Обливаясь кровавым потом, сочинял Ю.Л. отчет об этой выставке (э 92) и все-таки жертвой пал в борьбе с роковой. "О б р а щ а ю т в н и м а н и е бронзовые и белые и н д е й к и, - написал предвиденный автором "Ревизора" персонаж - любитель выставок и не добавил, "на кого" или "на что" обращают свое внимание поразившие его птицы. Хуже, чем "Ю.Л.у" - пришлось "Приму", побывавшему "На берегах Юкона". Прим хотел поделиться с публикой ощущениями, полученными им от картины и игры какой-то актрисы, и сделал это таким образом:
"В ней, как всегда, в п е ч а т л я е т грубоватая простота"...
- Черт знает что! И чина нет такого! Одним... Одним словом, так больше невозможно.
Прошу их усмирить.
"Журналист", 1925, э 6-7