Двѣ стороны.

Отъ чего мы такъ часто ошибаемся? Отъ чего мы не достигаемъ цѣли въ нашихъ предпріятіяхъ? Отъ чего мы такъ часто пускаемся въ предпріятія безразсудныя, неудобоисполнимыя, и теряемъ, вмѣсто того, чтобы пріобрѣтать выгоды? Отъ чего происходитъ большая часть нашихъ глупостей?-- Отъ того, что мы чаще слѣдуемъ внушеніямъ страстей, нежели голое у разсудка. Страсти показываютъ намъ каждый предметъ, каждую вещь съ одной только стороны, а разсудокъ показываетъ двѣ стороны. Въ первомъ случаѣ мы увлекается блескомъ, наружностью и не видимъ препятствій: во второмъ, мы сравниваемъ, соображаемъ и извлекаемъ послѣдствія. Чтобы вы сказали о купцѣ, который покупалъ бы ларчикъ, не открывая его, или сторговалъ готовое платье, не посмотрѣвъ подкладки и изнанки?-- Вы назвали бы его легкомысленнымъ, а можетъ быть, и безразсуднымъ, а между тѣмъ большая часть людей такимъ образомъ исправляетъ всѣ дѣло свои, жилетъ на авось, и въ то же время смѣется надъ оплошностью другихъ. Придетъ ли время, когда мы сдѣлаемся умнѣе? Вѣроятно: только не сегодня и не завтра!

"Куда, пріятель?" спросилъ я Курбетина, который бѣжалъ съ такою поспѣшностью, что на нооороротѣ въ улицу, сшибъ мнѣ шляпу своимъ носомъ. "Съ поздравленіями," отвѣчалъ онъ, извинившись передо мною въ томъ, что онъ расшибъ себѣ носъ. "Я высмотрѣлъ мѣстечко, настоящій кладъ. Четыре тысячи жалованья, кромѣ награжденій и... но я теперь еще не знаю всѣхъ подробностей, а знаю только, что при этомъ мѣстѣ преуютная казенная квартира, дрова, свѣчи и т. п. Кромѣ того, начальники предобрые, и довольно часто представляютъ чиновниковъ къ орденамъ. Я обѣгалъ всѣхъ и каждаго изъ принадлежащихъ къ Департаменту; былъ у всѣхъ ихъ и моихъ пріятелей -- накланялся до сыта, напросилъ по самое нельзя -- и надѣюсь получишь мѣсто. Тогда-то заживемъ, пріятель! Приходи ко мнѣ обѣдать, ужинать, пить чай. Я тебѣ буду сообщать статейки -- у насъ много любопытныхъ извѣстій въ Департаментѣ...

Пріятель мой продолжалъ бы говорятъ до тѣхъ, поръ, пока не отморозилъ бы себѣ ушей въ добавокъ къ разбитому носу, если бъ я не прервалъ его. "Ты видишь во всемъ этомъ одну только сторону," сказалъ я. "Большое жалованье вещь прекрасная, но для этого надобно имѣть и большія способности, а ты, сколько мнѣ извѣстно, вовсе не приготовлялъ себя къ тому роду службы, который ты теперь избираешь себѣ, изъ приманки большихъ выгодъ. Награжденія даютъ только прилежнымъ чиновникамъ, а ты, признайся, гораздо лучше любишь бить баклуши по переднимъ, нежели слѣпить глаза и сушить мозгъ надъ дѣловыми бумагами. Вспомни о твоемъ любимомъ вистѣ, бостонѣ, о прогулкахъ за городомъ, о театрахъ, концертахъ, пріятныхъ бесѣдахъ съ дамами, и разсуди, легко ли тебѣ будетъ промѣнять все это -- на твои выгоды въ новомъ званіи. Казенная квартира очень хороша, когда въѣзжаемъ въ нее, но каково-то будетъ выѣзжать!-- И такъ прежде, чѣмъ искать мѣста, надлежало бы тебѣ взвѣсить безпристрастно свои способности на вѣсахъ здраваго разсудка, сообразить рогъ занятій съ своимъ характеромъ и привычнымъ образомъ жизни, связями въ обществахъ, однимъ словомъ, подлежало бы тебѣ разсмотрѣть обѣ стороны..." Но пріятель не дожидался окончанія моей рѣчи, онъ ускользнулъ отъ меня, и я въ нѣсколькихъ шагахъ увидѣлъ его разговаривающаго дружески съ швейцаромъ Вельможи, къ которому онъ вошелъ въ домъ, согнувшись въ огромныхъ дверяхъ, какъ будто ему надлежало пролѣзть въ подземелье.

Въ конфектной лавкѣ я засталъ Амуркина, который конфектами услаждалъ романтическое свое существованіе. Онъ дожилъ до сѣдыхъ волосъ, влюбляясь безъ надежды во всѣхъ красавицъ и надѣясь жениться на каждой богатой невѣстѣ. Онъ высохъ отъ вздоховъ, сдѣлался косноязычнымъ отъ недокончанныхъ любовныхъ объясненій, и близорукимъ отъ нѣжныхъ взглядовъ. "Какъ я счастливь," сказалъ мнѣ Амуркинъ: "я живу теперь въ одномъ домѣ съ несравненною красавицею!" -- "Этимъ счастіемъ наслаждается и дворникъ того дома, въ которомъ обитаетъ твоя красавица," отвѣчалъ я. "Ахъ, но я влюбленъ!" -- "Прекрасно; но любитъ ли она тебя?" -- "Увы, она меня не знаетъ, она меня никогда не видала." -- "Вотъ это плохо." -- "Но она узнаетъ, она полюбитъ меня!" -- "Ради чего?" -- "Я ей посвящу жизнь мою, всѣ мои чувствованія, всѣ мои помышленія, всю мою нѣжность, мои таланты, заслуги..." -- "Но если она не имѣетъ нужды во всѣмъ этихъ сокровищахъ?" -- "Она богата, и не имѣетъ нужды ни въ чемъ, кромѣ нѣжнаго сердца." -- "Нужды своей она тебѣ не объявляла, а ея богатство не прибавило ни гроша къ твоей бѣдности." -- "Но благородные ея родители будутъ умѣть оцѣнить меня." -- "Ты не знаешь, по какому тарифу благородные родители станутъ цѣнить тебя." -- "Если родители не согласятся, то я готовъ похитить красавицу изъ третьяго этажа!" -- "Въ этомъ я ничего не предвижу, кромѣ сломанныхъ костей и знакомства съ сосѣдомъ твоимъ будочникомъ." -- "Жестокій человѣкъ!" воскликнулъ Амуркинъ: "ты лишаешь меня призрака счастія, и во всемъ видишь только одну сторону -- "Нѣтъ, извини," отвѣчалъ я хладнокровно: "ты именно смотришь на одну только сторону; но я, зная тебя двадцать лѣтъ, рѣшился сказать тебѣ правду, потому, что вижу двѣ стороны." -- Амуркинъ отвернулся отъ меня, и велѣлъ съ горя -- подать себѣ чашку шоколаду

Между тѣмъ, пока мы разговаривали къ Амуркинымъ, я примѣтилъ у окна моего должника, который, стараясь, чтобъ я его не увидалъ, закрывался листомъ Сѣверной Пчелы, притворяясь, будто онъ читаетъ ее съ величайшимъ вниманіемъ. "Читай, читай на здоровье," сказалъ я: "не вычитаешь ли въ газетѣ, что надобно въ срокъ платить долги?" -- "Ахъ, извини, почтеннѣйшій!" все кликнулъ должникъ: "я вовсе не видалъ тебя ... я былъ углубленъ въ чтеніе.... На дняхъ, я уплачу тебѣ съ благодарностію." -- "Но я слыхалъ, что ты получилъ деньги изъ деревни." -- "Это правда, (когда ты уже знаешь), но ты знаешь также, что теперь деньги рѣдки, и я пустился въ спекуляціи." -- "Надлежало бы спросить меня, пожелаю ли я пустить мои деньги на спекуляціи, вмѣстѣ съ твоими." -- "Но ты такъ добръ..." -- "Тѣмъ болѣе причинъ заплатить долгъ." -- "Послушай," сказалъ мнѣ должникъ, понизивъ голосъ и оглядываяся на всѣ стороны: "ты знаешь, какъ счастливо и какъ искусно играетъ въ карты Паролькинъ: я ему далъ въ половину двѣ тысячи рублей, и надѣюсь...." -- "Извини, но одна пословица твердитъ, что надежда мать глупцевъ." -- "Ты всегда шутишь, но Паролькинъ такъ счастливъ!" -- "Счастіе перемѣнчиво, а особливо въ картахъ, въ женщинахъ и въ искательствѣ." -- "Паролькинъ искусенъ." -- "Въ этомъ рукодѣльи искуству нѣтъ предѣловъ: найдутся искуснѣе Паролькина." -- "Но онъ такъ остороженъ!" -- "Гдѣ дѣйствуютъ страсти, тамъ осторожности нѣтъ мѣста." -- "Кромѣ того," сказалъ должникъ: "я повѣрилъ четыре тысячи рублей одному спекулатору, который купилъ весьма дешево самое лучшее шампанское вино, и продаетъ его вдвое." -- "Хорошее вино не покупается дешево, а тѣмъ болѣе дурное не продается дорого." -- "Покупка сдѣлана по случаю." -- "Подобный случай, можетъ быть, заставитъ твоего спекулатора продать вино еще дешевле." -- "Это быть не можешь!" -- "Почему жъ? что случилось съ однимъ, можетъ случиться и съ другимъ." -- "Помилуй, братецъ!" сказалъ должникъ въ досадѣ: "ты видишь во всемъ одну только сторону.-- "Напротивъ того, я вижу обѣ стороны, и полагаю, что самая лучшая сторона въ этомъ дѣлѣ, была бы та, когда бы ты, получивъ деньги, тотчасъ уплатилъ мнѣ долгъ."

Вышедши на улицу, я встрѣтилъ Пигмейкина, который отъ литературныхъ неудачъ высохъ до такой степени, что походитъ болѣе на пряничнаго пѣтушка, нежели на сына Аполлонова. Ножки его, подобныя удивительнымъ знакамъ, едва поддерживали согнутое вопросительныхъ знакомъ туловище. Пигмейкинъ встрѣтилъ меня сардоническимъ смѣхомъ, потянулъ силою обратно въ конфектную лавку и, отведши въ уголокъ, началъ изъ всѣхъ кармановъ вынимать критики, антикритики, сатиры, эпиграммы, надписи къ портретамъ и т. п. "Куда, братецъ, стремишься съ этимъ грузомъ?" сказалъ я.-- "Послушай, любезнѣйшій," воскликнулъ Пигмейкинъ: "я потѣшу тебя." -- "Слушать глупостей и злости я не люблю, и вмѣсто потѣхи соскучусь. Но скажи, пожалуй, изъ чего ты столько бѣснуешься?" -- "Какъ изъ чего? Противъ меня составилась литературная партія изъ завистниковъ моей славы и моихъ дарованій; они смѣютъ говоришь, что мои планы оригинальны только одною глупостью, что стихи мои водянисты, проза суха; доказываютъ это, выискиваютъ изъ меня цѣлыя страницы, однимъ словомъ, не признаютъ великаго моего таланта во всѣхъ родахъ Словесности... " -- "Перестань молоть вздоръ," сказалъ я, "есть отъ чего въ отчаяніе прійти!" -- "Но ты не знаешь коварства моихъ враговъ: они работаютъ день и ночь, трудятся, продаютъ свои сочиненія, публика ихъ читаетъ, и они живутъ препорядочно! Вотъ этого-то я никогда имъ не прощу, и потому, на пагубу ихъ, я вознамѣрился издавать Журналъ, въ которомъ, на каждой страницѣ, буду обнаруживать ихъ ошибки, негладкости слога, опечатки..." -- "И такъ, твой Журналъ будетъ состоять изъ ошибокъ, неровностей и опечатокъ: поздравляю впередъ твоихъ читателей! Послушай, любезный Пигмейкинъ, гнѣвъ дурной совѣтникъ, а самолюбіе еще худшій судья. Публика не любитъ строптивыхъ и самонадѣянныхъ писакъ, и потому, своими критиками ты не угодишь ей. Сколько мнѣ извѣстно, ты не довольно ученъ, не довольно начитанъ, чтобы сдѣлать твой Журналъ разнообразнымъ и занимательнымъ; ты не легко пишешь прозою и еще тяжелѣ стихами, чтобы самому наполнить листки, а хорошіе сотрудники нынѣ весьма рѣдки. Примись-ка, братецъ, за ученіе, ты еще молодъ, и знаешь столько въ Исторіи, что Катонъ Цензоръ, въ шестьдесятъ лѣтъ научился по Гречески." -- Пигмейкинъ отвѣчалъ мнѣ сардоническимъ смѣхомъ, или, лучше сказать, Русалкинымъ хохотомъ. "Ты во всемъ видишь одну сторону," примолвилъ онъ. "Нѣтъ, именно я вижу двѣ стороны, и отъ того разстаюсь съ тобою: прощай! "

Проходя мимо овощной лавки, я услышалъ, что кто-то зоветъ меня густымъ басомъ. Это былъ толстый судья, который съ торжествующимъ линемъ сидѣлъ предъ огромнымъ блюдомъ устрицъ, "Садись и ѣшь!" сказалъ онъ. "Готовъ, но мнѣ право совѣстно разорять тебя: жалованье твое не велико, а семейство многочисленно." -- Судья разсмѣялся. "Пожалуйста, не заботься," примолвилъ онъ: "эти устрицы -- моя челобитные: глотай и концы въ воду!" -- "Но если кончикъ останется на берегу, и если по немъ доберутся до тебя и проглотятъ въ свою очередь: тогда денежка, сбереженная на черный день, весьма пригодится." -- "Пустяки, ты видишь одну только сторону!" -- "Правда, что другая сторона нѣсколько темна, и ее трудно разсмотрѣть хорошенько," сказалъ я, и принялся за устрицы, игравшія ролю челобитчиковъ.

Чрезъ мѣсяцъ послѣ этихъ встрѣчъ, я узнавъ, что Курбетинъ лишился своего мѣста за неспособность къ исправленію своей должности; что Амуркина принудили вѣжливо выбраться изъ дому и не вздыхать подъ окномъ: что должникъ мой потерялъ безъ возврату свои деньги; что Пигмейкинъ не нашелъ читателей, и что судья потерялъ свое мѣсто и находится въ плохихъ обстоятельствахъ. Всѣ сіи несчастія произошли отъ того, что эти господа въ дѣлахъ своихъ смотрѣли только на одну сторону.

Изъ этихъ примѣровъ, кажется, надлежало бы мнѣ извлечь урокъ для себя. Но такова слабость человѣческая, что я, смотря съ одной стороны на эту статью, рѣшился ее напечатать, и читатели, разсмотрѣвъ обѣ стороны, можетъ быть станутъ бранить меня. Читать дѣлать? въ своемъ дѣлѣ мудрено видѣть вмѣстѣ двѣ стороны. Ѳ. Б.

"Сѣверная Пчела", No 4, 1826