Пороховой заговор
В особенности грандиозен заговор, устроенный иезуитами против жизни преемника Елизаветы, Якова I. Яков не был ненавистником католиков, он был человек бесхарактерный, а потому больше всего боялся всяких осложнений. Чтобы сломить недовольство католиков, он даровал им веротерпимость, объявил амнистию тем из них, которые были осуждены Елизаветой. Но относясь благожелательно к католикам, Яков в то же время запретил въезд в Англию иезуитам. Это он сделал не потому, что был их врагом, а потому, что боялся, что с их появлением начнутся смуты и недоразумения.
Тогда иезуиты задумали одним ударом не только лишить жизни короля, но и освободиться от его родственников и всех наиболее видных протестантов.
Задуманный план был грандиозен по своим размерам, а потому, конечно, для осуществления его пришлось положить немало труда. Прежде всего необходимо было найти людей. С целью организации заговора в Англию отправился сам провинциал Англии -- Генри Гарнет с несколькими лучшими членами ордена. Каждый из них отправился своей дорогой под чужим именем. В Англии о. Гарнет прежде всего обратился к английскому католику, Роберту Кетесби, дворянину из очень хорошей фамилии. Он раскрыл ему план своего приезда и склонил его на свою сторону. Осторожно присматриваясь к людям, иезуиты постепенно приобрели и еще несколько энергичных сторонников своего плана. Оставалось приступить к делу. Была темная ноябрьская ночь 1604 года. Все уже спали, только дом Кетеби жил какой-то особенной жизнью. Около него то и дело появлялись таинственные фигуры и неслышно скрывались в воротах. Это заговорщики собирались на совещание. Гостей встречал приветливый хозяин и отводил их в дальние комнаты. Когда собрались, то о. Джерар исповедал всех и причастил. Каждый должен был дать такую клятву: "Именем Св. Троицы и принимаемого причастия клянусь, ни прямо, ни косвенно, ни словом, ни делом ничего никому не выдавать о том, что знаю и что узнаю; клянусь, без согласия моих соучастников не отступаться от нашего предприятия; клянусь, жертвовать жизнью и членами моего тела за нашу единоспасающую веру и за все, за что прикажут ее священники".
После присяги Кетеби изложил свой план.
-- Убить короля, -- начал он, -- очень легко и есть множество верных средств сделать это. Но это ни к чему не поведет, потому что и принц Уэльский, и герцог Иорский, и жена его и дочь останутся в живых и наследуют ему. Наконец, если бы даже удалось перебить всех их, то останется парламент, останутся могущественные пэры и представители, в которых протестантизм найдет себе достаточную опору и без королевской фамилии. Стало быть, нечего и рассчитывать на верный успех, если мы не сумеем одним ударом истребить их всех. Этой цели мы можем достигнуть, подведя под здание парламента подкоп, и положить туда пороха. Когда король, по обыкновению, в сопровождении всего семейства будет открывать парламент, мы подожжем порох и погребем в развалинах дворца короля, весь королевский дом и весь парламент!...".
Сначала грандиозность замысла ошеломила всех. Но потом согласились, что это наиболее верный путь для достижения поставленной цели. Томас Винтер пришел в смущение и нерешительно возразил:
-- В числе лордов и представителей, -- сказал он, -- есть и католики; особенно же много их будет между зрителями, которые обыкновенно стекаются на открытие парламента; стало быть, нам придется погубить много верующих, погубить их, не дав им покаяться. Можно ли брать на себя такой грех?
Но эти сомнения тотчас развеял о. провинциал Генри Гарнет, наиболее почитаемый из всех иезуитов.
-- В осажденной крепости, -- заявил он, -- есть всегда какие-нибудь единоверцы или соотечественники осаждающих; тем не менее, осаждающие стреляют в город, хотя бы от этого потерпели их союзники. Следовательно, план Кетсби надо принять потому, что при взрыве парламента еретиков погибнет несравненно больше, чем верующих.
После такого авторитетного разъяснения всякие сомнения были рассеяны и единогласно решили план, предложенный Кетсби, осуществить. После этого заговорщики помолились Богу, а Гарнет благословил их, предав проклятию в следующих словах:
-- Боже, истреби эту неверную нацию, сотри ее с лица земли, дабы мы могли с радостным сердцем воздать должную хвалу Господу Нашему, Иисусу Христу!
Скоро Кетсби нашел очень подходящий для выполнения заговора домик. Правда, он был ветхий и давно продавался, не находя покупателя, но зато он был рядом с Вестминстерским дворцом, около него был садик, и вести подкоп под парламент из него было очень удобно. Когда дом был куплен, то в него незаметно переселились заговорщики. Никто не знал, что в нем живет так много народа. Ибо соседи видели только Томаса Кетсби, который на свое имя купил дом, да его слугу Бетси, остальные же скрывались и не показывались на улицу. С 10 на 11 декабря начали работать; всего за работой было двенадцать человек; работали день и ночь, сменяя друг друга. Приходилось торопиться, ибо открытие парламента было назначено на 7-ое февраля 1655 года. Работа шла успешно, но скоро заговорщики встретили большое затруднение для продолжения работы: вырытый подкоп уперся в толстый фундамент дворца, разобрать который было очень трудно. К их счастью открытие парламента было отложено, таким образом, заговорщики получили возможность окончить начатую работу. К марту месяцу они почти прорыли стену, как вдруг случилось происшествие, которое значительно облегчило работу. Когда заговорщики уже почти разобрали фундамент, вдруг по ту сторону стены раздались голоса. Сначала думали, что заговор открыт. Все почти бросились бежать из подкопа; остался только один Гай Фокс, который оказался смелее других. Он проделал в стене отверстие и получил возможность разглядеть тех, кто разговаривал за стеной. Оказалось, что под дворцом был подвал, который снимал торговец дровами и углем. Сам владелец подвала умер и наследники, не желая пользоваться подвалом, очищали его. Это неожиданное открытие не только успокоило заговорщиков, но даже открыло перед ними новые перспективы. Стоило только заарендовать подвал и заговорщики могли быть обеспечены, что заговор удался. Перси немедленно снял подвал и скупил уголь и дрова. Оставалось только наполнить подвал порохом, что они и сделали, привезя туда 36 бочек. Бочки были искусно прикрыты углем и дровами и, таким образом, скрыты от посторонних глаз.
Открытие парламента было назначено на 5 ноября 1655 года. В этот день "незримая рука" должна была наказать нечестивых. Во дворце совершались обычные приготовления и никто не подозревал, что должно свершиться нечто ужасное, что унесет много жизней.
Вечером, 28 октября, один из членов парламента лорд Моунтигль получил письмо, без подписи, написанное измененным почерком, изобличавшим, что автор его хотел скрыть свое имя. Содержание письма было такое. "Дружба, которую я питаю к вам, -- писал автор, -- и некоторым вашим друзьям, обязывает меня спасти Вас. Если вы дорожите жизнью, то найдете предлог не присутствовать при открытии парламента, ибо Бог и люди решили наказать безбожие нынешнего века. Прошу Вас, уважить этот совет и как можно скорее уехать в деревню. Страшный удар поразит парламент и незрима будет рука, которая нанесет его. Он придет и минует также быстро, как сгорит это письмо, которое прошу вас сжечь. Надеюсь, что Бог вразумит вас воспользоваться этим письмом".
Странное письмо смутило лорда. Для него было ясно, что замышляется какой-то заговор.
-- Но что же делать?
Скрыть письмо и уехать в деревню, как советует его автор -- это значит рисковать жизнью. Заговор может быть раскрыт, узнают о письме и тогда не избегнуть наказания!
После некоторого раздумья Моунтигль решил сообщить о нем министру графу Салисбери.
-- Странное письмо, -- ответил граф, -- я в нем ничего не понимаю. Это наверное мистификация, попугать Вас.
Однако он все-таки решил показать письмо королю.
Король Яков был большой трус и отнесся к письму иначе, чем его министр. Он испугался.
-- Но что значит это письмо?
Король долго вчитывался в написанное, вдумываясь в каждое слово, и его мысль остановилась на словах: "Готовится страшный удар, направленный незримою рукою", "опасность от него минует так же быстро, как сгорит письмо". Он решил, что готовят взрыв. О своих подозрениях он сказал Салисбери. Было решено осмотреть все подвалы Вестминстерского дворца и соседние погреба. А для того, чтобы заговорщиков поймать на месте преступления, было решено произвести обыск накануне открытия парламента. В ночь с 4-го на 5-е число лорд-камергер граф Соффольк с отрядом гвардии под начальством смотрителя дворца Виньярда отправились в подземелья. Граф осмотрел их и не нашел ничего подозрительного. В одном подвале он застал человека, который складывал дрова.
На вопрос: -- "Кто он такой?" -- Незнакомец ответил, что зовут его Джонсоном: служит он у сэра Томаса Перси, который приказал ему уложить закупленные дрова.
Граф решил, что это в порядке вещей и доложил королю, что он осмотрел все и не нашел ничего подозрительного. Однако его рассказ о человеке, складывавшем дрова, некоторым из министров показался странным. Король велел произвести вторичный обыск и для этой цели командировал мирового судью Невета.
Когда судья с отрядом стражи спустился в подвал, то там он нашел опять того же человека. Вид его был довольно странен: он был одет в ботфорты, как будто собирался в дорогу, в руках был потайной фонарь. После обыска у него нашли револьвер, кусок трута и три фитиля. Когда его схватили, то он оказал сопротивление. Судья Невет приказал немедленно произвести тщательный обыск во всем подвале. Скоро нашли 36 бочек, наполненых порохом, и все приспособления для взрыва. Тогда стало ясно значение письма, полученного лордом Моунтиглем.
На допросе Джонсон признался, что зовут его Раем Фоксом и что он намеревался взорвать дворец. Но упорно не хотел выдать сообщников. И только когда последние были уже, по его мнению, далеко, назвал некоторые имена.
Мы не будем приводить других рассказов о покушениях иезуитов, сказанного думаем, достаточно, чтобы составить себе представление об их деятельности.