Однажды старец позвал к себе Латышова и сказал ему:
-- Решил я, Иван Гаврилович, покинуть тебя! И, видя недоумение в лице Латышова, прибавил:
-- Народу много ходит ко мне, беспокоят. Хочу отдохнуть, уединиться, побыть с самим собою и Богом. Никому не говори, что я ушел и куда ушел. Найду себе место, извещу тебя.
На просьбы Латышова остаться, старец ответил решительным отказом.
Рано утром, когда чуть забрезжился восток и все еще спали, Федор Кузьмич тихонько собрался и ушел. Некоторое время он бродил одинокий по тайге, скрываясь от людей, и наконец решил основаться около деревни Коробейниковой, находящейся в десяти верстах от Краснореченска. Выбрав удобное уединенное место для жилья, старец попросил Латышова перенести сюда свою келью.
Однако трудно было Федору Кузьмичу остаться в неизвестности. Скоро молва разнеслась по округе, что любимый народом старец живет около деревни Коробейниковой, и опять толпы народа стали приходить к старцу со своими нуждами и заботами. Стар стал Федор Кузьмич, трудно ему было беседовать с народом, утомляли его многочисленные посетители. Он стал отказывать большинству в приеме и только с некоторыми избранными беседовал. Иногда он на целый день запирался в келье, никого к себе не впускал: читал и молился.
Новое место, однако, старцу не понравилось. Только три года прожил он здесь, а потом задумал опять вернуться к своему почитателю Латышову. Латышов был очень рад возвращению старца и построил ему новую келью в стороне от дороги, на горе, в густом кустарнике. Здесь Федор Кузьмич стал вести жизнь еще более затворническую. По слабости здоровья он уже не мог совершать отдаленных прогулок по деревням, пришлось бросить занятие физическим трудом. Приобретенная им популярность становилась ему в тягость. Он перестал совсем почти принимать к себе посторонних людей. Только некоторые близкие люди имели к нему постоянный доступ. В числе друзей его в это время был и преосвященный Афанасий Иркутский, который иногда приезжал навестить старца и оставался у него иногда в келье по нескольку дней сразу. Часто бывал и духовник Федора Кузьмича, отец Петр.
Но скоро наиболее преданным человеком и лучшим другом старца стала молодая девушка, дочь одного бедного краснореченского крестьянина, Александра Никифоровна, известная впоследствии под именем "майорши" Федоровой.
Александра Никифоровна рано лишилась родителей -- и ее, круглую сироту, взял к себе местный священник отец Поликарп. Она была девушка впечатлительная и замкнутая. Раннее сиротство и жизнь в чужой семье сделали ее не по летам серьезной. Она всех как-то дичилась, держалась особняком. Всегда бывая в церкви вместе с отцом Поликарпом, она скоро стала глубоко религиозной. Любимым чтением ее было жития святых отшельников, и их жизнь сделалась для нее идеалом. Умная от природы, добрая и отзывчивая, она скоро вся отдалась служению на пользу ближнего.
Александре Никифоровне было всего двенадцать лет, когда она в первый раз увидела Федора Кузьмича. Эта встреча имела решающее значение в ее жизни. Кругом говорили о нем, об этом необыкновенном человеке, и она уже заранее его полюбила, заранее перед ним преклонялась. Когда она увидала его впервые, задумчиво и величественно прошедшего по деревне, она вся застыла, замерла и долго, едва сдерживая дыхание, шла за ним и не могла оторвать от него своих глаз.
С тех пор, как только старец появлялся в селе, она старалась найти его и где-нибудь, незаметно притаившись, из-за угла смотрела на него, слушала его беседы и старалась не проронить ни одного слова. В нем так живо воплотился идеал того отшельника, который рисовало ей ее воображение.
Священнику не нравилось, что девочка слушает беседы старца, и он ей запретил ходить на эти беседы. Тогда она стала ходить тайно.
Часто она бродила вокруг кельи старца и ждала, когда он выйдет, чтобы издали посмотреть на него. Он никогда не говорил с ней и, наверное, не замечал ее.
Иногда она видела "дедушку", работавшего вместе с крестьянскими девушками в огороде и с завистью смотрела на них: как бы хорошо поработать вместе со старцем!..
Быть около "дедушки", помогать ему, слушать его, наконец, всю жизнь отдать ему -- стало ее мечтой. Ей хотелось хоть только поговорить с ним, приласкаться к нему. Не раз она высказывала эту мысль окружающим.
-- Нечего тебе беспокоить его, он с тобой и говорить-то не захочет, -- говорили ей.
И ей было страшно подойти и заговорить с ним самой.
Бродила однажды она по лесу и собирала ягоды. В поле было жарко, а в лесу так прохладно. Тишина кругом, только птички перекликаются. Радостно так было, хорошо на душе.
-- Вот в таких лесах, -- думала она, -- только еще более дремучих, живут угодники Божии.
И так хорошо, казалось ей, построить где-нибудь келийку и жить одной, далеко от людей...
Так раздумывая и мечтая, шла она и не заметила, как подошла к келье старца. Старец в огороде копал картофель. Она долго, притаившись, смотрела на него, и лицо его показалось ей таким тихим и добрым. Не удержалась, перепрыгнула через заплот и, вся волнуясь, протянула старцу корзинку с брусникой.
-- Не хочешь ли, дедушка, ягодок, -- сказала она срывающимся голосом.
Федор Кузьмич поднял голову. Вид стоящей перед ним девочки, в глазах которой так много было наивной детской любви, растрогал старца. Со слезами на глазах, он подошел к ней, наклонился, взял ее голову в руки и, поцеловав в лоб, сказал ей:
-- Спасибо, миленькая, разве ты не боишься подходить ко мне, ведь тебя за это бранить будут?..
-- Пускай, дедушка, бранят, пускай... Я вас полюбила, ягодок принесла, -- говорила, вся зардевшись от счастья, девочка, -- я давно хотела убежать к вам, да все боялась.
Старца тронула эта любовь к нему девочки, он посадил ее около себя, стал расспрашивать, как она живет, ходит ли в церковь, молится ли Богу. Александра Никифоровна своим простым детским языком рассказала ему о своей жизни, о своих мечтах, о своих планах. Как она давно хотела поговорить с "дедушкой" и как его боялась...
-- Ты хорошая девочка, -- сказал ей на прощанье старец. -- Захочешь со мной поговорить, приходи к старушкам Анне и Марфе, живут они на заводе, знаешь их?
-- Как не знать, дедушка, вы к ним всегда по праздникам заходите.
Не помня себя от радости, Александра Никифоровна возвратилась домой. Что-то новое билось, трепетало в груди. Целый вихрь новых мыслей. Мечта исполнилась, она теперь будет всегда видеть и говорить со старцем.
-- Пусть бранят меня, -- думала она, -- пусть! Надо перетерпеть. Пойду к старцу и буду ему помогать, не прогонит он меня.
В первый же праздник Александра Никифоровна после обедни пошла к старушкам. Те приняли ее ласково. Скоро пришел и Федор Кузьмич. Старушки, по. обыкновению, захлопотали, забегали, а старец, увидав Александру Никифоровну, подошел к ней и ласково поздоровался.
-- И ты пришла, а как же отец-то Поликарп?
-- Ничего, дедушка, я не боюсь теперь никого.
За самоваром старец разговорился. Стал вспоминать о России, о монастырях, рассказывал о жизни подвижников. Казалось, что Федор Кузьмич побывал во всех крупных монастырях, ибо все он их знал и обо всех рассказывал. Рассказывал старец увлекательно, картинно, и в воображении Александры Никифоровны рисовались эти волшебные богатые лавры, древние святыни, и так захотелось ей везде побывать и посмотреть на все самой.
-- Какой ты, дедушка, счастливый, везде был и все видел, а вот меня Бог, должно быть, не сподобит!
-- Как знать, -- сказал старец, -- может быть, и ты увидишь, ты еще молода...
Скоро Александра Никифоровна вся отдалась старцу. Целые дни она была или в его келье, или около, исполняла все его поручения, везде ходила за ним, чинила платье, готовила пищу. Когда же старец из села Краснореченского переехал в деревню Зерцалы, то и там навещала его ежедневно, иногда даже ночевала где-нибудь около кельи.
Так шли годы. Из девочки подростка Александра Никифоровна превратилась во взрослую девушку. Но чувства ее к старцу не изменились, наоборот, они окрепли, получили более сознательный характер. По-прежнему она исключительно следовала советам старца и во всем ему подчинялась.
Давно у ней зародилась мысль посетить те места, о которых так хорошо, так увлекательно рассказывал старец, и вот теперь она задумала эту мысль осуществить.
Мысль об ее отъезде взволновала всю ее семью. Братья ни за что не хотели ее отпускать, им не нравились ее религиозные увлечения, и они стали уговаривать ее выйти замуж.
-- Как мне быть? -- спрашивала она старца, -- я не хочу замуж и никогда не выйду.
-- Ну зачем никогда, -- ответил ей старец. -- Выйдешь, когда придет время. А эти женихи тебе не годятся: ты непременно выйдешь за какого-нибудь офицера.
Девушка ответила братьям, что замуж не пойдет и чтобы они об этом не хлопотали.
Однажды она пришла к старцу и сказала:
-- Ну, дедушка, я решилась, хочу идти на богомолье, укажи мне путь, куда пойти.
Федор Кузьмич составил ей подробнейший план путешествия, указал все монастыри, куда, по его мнению, ей следовало зайти, дал ей адреса разных лиц, которые могли ей помочь в далеком и трудном путешествии.
-- Как бы мне увидать в России царя? -- спрашивала Александра Никифоровна старца.
-- А разве тебе хочется видеть царя?
-- Как же, батюшка, не хочется, все говорят царь, царь, а какой он из себя -- и не знаешь.
-- Погоди, -- сказал ей многозначительно старец, -- может быть, и не одного царя на своем веку увидать придется; Бог даст и разговаривать еще с ним будешь и увидишь тогда, какие цари бывают.
Простившись со старцем, Александра Никифоровна отправилась в путь. Бодро шла она по сибирским дорогам, терпеливо преодолевая встречающиеся на пути препятствия. Наконец кое-как добралась до Почаевского монастыря. Федор Кузьмич указал ей, что здесь живет одна добрая и простая графиня, которую следует ей отыскать.
Жутко было сначала Александре Никифоровне среди чужих людей, в чужом городе. Но скоро она освоилась и попривыкла. Расспросив кое-кого из местных жителей об адресе графини, она отправилась на розыски. Искать пришлось недолго. Разыскиваемая оказалась графиней Остен-Сакен. Узнав, что девушка пришла из Сибири от старца Федора Кузьмича, графиня очень приветливо обошлась с ней.
-- Такая молодая (Александре Никифоровне тогда было двадцать лет) и одна решилась на такое путешествие! -- удивлялась графиня.
-- Ну, а где же вы остановились? -- спрашивала она ее.
-- Да пока на постоялом дворе, -- ответила Александра Никифоровна, -- а потом где -- еще не знаю.
-- Нет, этого нельзя, -- ответила графиня. -- Переселяйтесь ко мне, у меня места достаточно, поживем вместе, потом поедемте к нам в Кременчуг.
Александра Никифоровна переехала к графине. Несколько дней пробыли они с графиней в Почаеве, а потом уехали в Кременчуг. В Кременчуге у графини был свой дом, здесь же жил и сам граф Остен-Сакен, человек очень богомольный. Он здесь лечился от полученной им на войне раны.
Александра Никифоровна всем очень понравилась и скоро стала в доме своим человеком. Открытый ее характер, любовное, мягкое отношение к людям и глубокая, непоказная религиозность -- все это невольно располагало к ней. Она много рассказывала о своей жизни в Сибири, о своем путешествии, и собиравшееся у графа общество с интересом слушало ее рассказы.
Один случай, имевший место в доме графа, оставил в ней неизгладимое впечатление.
Однажды вместе с графиней Александра Никифоровна вошла в большую залу графского дома, и вдруг остановилась и замерла от удивления. Перед ней на стене висел громадный портрет, на котором во весь рост был изображен военный. Лицо, рост, манера держаться как-то сразу напомнили старца Федора Кузьмича. Она остановилась и с глубоким волнением спросила пришедшую с ней графиню:
-- Кто это, графиня?
-- Разве ты не знаешь, милая, -- ответила та, не заметив ее волнения, -- это покойный император, Александр Павлович.
Долго и внимательно всматривалась Александра Никифоровна в черты лица государя и, чем больше смотрела, тем больше находила сходство со старцем. В тяжелом раздумье пришла девушка к себе в комнату, долго не могла заснуть, и какая-то щемящая тоска давила ее сердце.
Осенью, 1849 года в г. Кременчуг приехал император Николай Павлович и остановился у своего давнишнего приятеля графа Остен-Сакен. За несколько дней стали торопливо готовиться к приезду гостя, все волновались, но больше всех была смущена и взволнована Александра Никифоровне. Ей невольно вспомнились слова старца: "Бог даст и разговаривать с царем будешь, увидишь тогда, какие цари бывают". Так скоро исполняются слова "дедушки". Весь день она была в трепетном ожидании. Она никак не могла представить себе, что будет жить с государем в одном доме, постоянно встречаться с ним и разговаривать запросто, как с самым обыкновенным человеком...
Государь приехал, пробыл в доме графа целые сутки, говорил с Александрой Никифоровной запросто, как с давно знакомым человеком, много шутил и смеялся. Долго потом она думала об этом и не могла понять, как это все случилось, не сон ли это?
Государь очень заинтересовался молодой девушкой и охотно с нею беседовал. Из ее простых, немудрых рассказов он знакомился с тем, как живут люди на далекой окраине, которую он, наверное, никогда не увидит.
-- Ну, ну, богомолка, рассказывай, сколько у вас за свадьбы берет? -- спрашивал ее, шутя, Николай Павлович.
Александра Никифоровна сначала несмело, а потом очень спокойно и охотно рассказывала Государю о жизни сибирских крестьян: чем они занимаются, какие у них промыслы, какие обычаи, что едят, чем торгуют. Много смешного рассказывала из своего путешествия. А Государь с графом слушают да смеются.
-- Вот, -- говорит Государь Остен-Сакену, -- какая у тебя смелая гостья приехала, всю Сибирь прошла и ничего не боится.
-- А чего же мне бояться-то, -- ответила Александра Никифоровна, -- со мною Бог, да со святыми молитвами, великий старец Федор Кузьмич! А вы все, -- добавила она, -- такие добрые, все меня угощаете!..
Граф засмеялся на слова девушки, а Государь насупился и замолчал. Странно это показалось Александре Никифоровне.
-- Почему ему стало неприятно, когда я упомянула о старце, ведь все его так любят?
И опять тяжелые мысли зашевелились у нее в голове, и ушла она в тяжелом раздумье.
Уезжая, Николай Павлович сказал Александре Никифоровне:
-- Если будешь в Петербурге, заходи во дворец. Я тебе оставлю записку. Покажешь ее, нигде не задержат. Расскажешь мне о своих странствованиях, а если в чем будешь нуждаться, обратись ко мне, я тебя не забуду.
Впоследствии Александра Никифоровна, действительно, получила от графа Остен-Сакена пропуск, но им не воспользовалась.
Почти три месяца Александра Никифоровна прожила в доме графа Остен-Сакена. Обходила ближние монастыри, но далеко не уходила. Наконец в 1852 году решила вернуться домой.
С нетерпением ждал ее старец. Сильно он скучал по ней. Когда она пришла к нему, он, со слезами на глазах, обнял ее и поцеловал и долго не мог успокоиться. Александра Никифоровна подробно рассказала ему о своих странствованиях, о монастырях, в которых была, о том, как жила у графини. Старца особенно заинтересовал рассказ ее о встрече с Государем.
Старец слушал все со вниманием, от времени до времени вставлял свои замечания, а потом вдруг задумался.
Задумалась и Александра Никифоровна, посмотрела на сидевшего в молчании старца и вдруг вспомнила виденный ею у графа портрет покойного Государя и сказала, обращаясь к старцу.
-- Батюшка, Федор Кузьмич. Как вы на императора Александра Павловича похожи!
Федор Кузьмич вздрогнул от неожиданного вопроса, побледнел, нахмурил брови и вдруг гневно заговорил:
-- А ты почем знаешь? Кто это тебя научил так сказать мне?
Испугалась Александра Никифоровна гнева старца, не поймет никак, на что он гневается.
-- Никто, батюшка, -- говорит, -- я это так, спроста сказала. Я видела во весь рост портрет императора Александра Павловича у графа Остен-Сакена, мне и пришло на мысль, что вы на него похожи и так же руку держите, как он!"
Ничего не ответил ей на это старец, тихо вышел в другую комнату, и Александра Никифоровна видела, как он рукавами рубахи вытер катившиеся из глаз слезы.
Грустно и тяжело стало на душе у Александры Никифоровны, и, печальная, она в этот раз ушла от старца.
Жизнь Александры Никифоровны потекла по-старому. По-прежнему всю свою любовь, всю энергию она отдавала старцу: жила около него, заботилась о нем, почти что молилась на него. И он ей платил тем же. Из всех окружавших его людей он выделял ее, больше всех и с какой-то особенной теплотой с ней беседовал, внимательно следил за ее жизнью и давал ей нужные советы. Это была трогательная идеальная любовь двух людей, связанных единством мыслей, единством настроений. У старца не было детей, и он всю свою любовь отдавал привязавшейся к нему девушке; она не испытала родительской ласки, и для нее любовь старца была истинным утешением в жизни.
Много женихов сваталось за Александру Никифоровну, всем нравилась эта добрая и тихая девушка. Настаивали на выходе замуж и братья: они боялись, что постаревшая и не вышедшая замуж Александра Никифоровна вернется к ним, и им придется ее кормить. Все эти разговоры волновали и обижали девушку, и не раз она приходила к старцу и спрашивала его в тоске:
-- Как же быть, дедушка?..
Старцу не нравились эти разговоры, он не хотел, чтобы она выходила замуж.
-- Погоди, успеешь еще! -- каждый раз говорил он ей, -- за твою доброту Бог тебя не оставит, и царь позаботится наградить тебя за твое обо мне попечение...
И Александра Никифоровна успокаивалась и опять с прежней энергией отказывалась от замужества.
Видя, что братья во что бы то ни стало хотят выдать ее замуж, старец и им говорил:
-- Не трогайте ее, она не останется на вашей шее и не будет нуждаться в вашем хлебе: сам царь наградит ее казною.
Под влиянием уговоров старца братья скоро оставили Александру Никифоровну в покое.
Так прожила она около старца еще пять лет.
Скоро у Александры Никифоровны опять явилось желание пойти на богомолье. Старец не только не удерживал ее, но, наоборот, своими беседами скорее вызывал и укреплял в ней это желание. Он опять составил ей план путешествия, подробно наметил места, где она должна побывать, указал лиц, которые ей могут быть полезны.
-- В особенности побывай, -- говорил он, -- в Киево-Печерской Лавре. Есть там так называемые пещеры, и живет в этих пещерах великий подвижник Парфений и еще один старец Афанасий; живут они -- один в дальних, а другой в ближних пещерах. Отыщи их ты непременно, попроси их помолиться за тебя, расскажи им о житье своем. В особенности не забудь побывать у Парфения. Если он спросит, зачем ты пришла к нему, скажи, что просить его благословения; ходила по святым местам и пришла из Красной речки; что бы ни спрашивал тебя, говори ему чистую правду, потому что великий это подвижник и угодник Божий.
На прощанье долго они беседовали. Много рассказывал старец о прошлой жизни. Рассказывал о Петербурге, о царе, о разных войнах, свидетелем которых ему пришлось быть.
-- Губят эти войны безвинный народ, -- закончил свою беседу старец.
Тяжело было расставанье. Оба поплакали, как бы предчувствовали, что больше не увидят друг друга. Потом Федор Кузьмич осенил Александру Никифоровну широким крестом, крепко поцеловал ее и проводил за ворота.
Больше он ее не видал...
Александра Никифоровна в своем путешествии придерживалась указаний старца и везде, куда она приходила, ее встречали тепло и радушно. Всякий старался услужить ей, облегчить ей путь.
Она прибыла в Петербург, а оттуда задумала пробраться на Валаам. Через одного генерала ей удалось устроиться на одном пароходе вместе с императрицей Марией Александровной. Императрица узнала, что на пароходе едет девушка-богомолка из Сибири и заинтересовалась ею. Александра Никифоровна долго беседовала с государыней, много ей рассказывала из своих впечатлений и очень понравилась.
После долгих странствований по различным монастырям Александра Никифоровна наконец попала в Киев.
Пошла прежде всего в Печерскую лавру. Отстояла утреню и вечерню. Торжественное богослужение, богатство лавры, множество богомольцев -- все это произвело на нее сильное впечатление. Светло и радостно стало у нее на душе, и невольно вспомнила она "дедушку".
-- Как-то он там без меня? -- думала она. и так захотелось ей поговорить со старцем, поделиться с ним своей радостью.
Пошла к схимнику Парфению. Встретил ее изможденный седой старец и сурово спросил:
-- Зачем ты ко мне пришла, чего тебе от меня надо?
-- Я издалека, отец Парфений, из Сибири, -- ответила девушка, -- принесла тебе поклон от старца.
Узнав, откуда она, старец стал приветлив, обласкал Александру Никифоровну и сказал ей:
-- Зачем тебе мое благословенье, когда у вас на Красной речке есть великий подвижник и угодник Божий. Он будет столпом от земли и до неба!
Радостно стало на душе у девушки, когда она услышала такое мнение отца Парфения о старце, близким и дорогим стал ей и сам отец Парфений.
Она стала ему рассказывать о своем путешествии по Сибири, о монастырях, которые она посетила, о своих планах на будущее. Понравилась отцу Парфению та простота, то увлечение, с которым рассказывала девушка, и он спросил ее:
-- Что же теперь ты думаешь делать?
-- Думаю домой скорее вернуться, к старцу; слаб уж он стал, пожалуй, и не увидишь его, умрет.
Отец Парфений задумался над словами девушки, а потом сказал ей:
-- Нечего тебе делать в Сибири, оставайся здесь, поговей у меня, а когда причастишься Святых Тайн, я укажу тебе, куда отправиться.
Как ни хотелось Александре Никифоровне вернуться к старцу, но сильно обрадовалась она, что будет на исповеди и причастится у отца Парфения, и осталась в лавре.
Каждый день она ходила в церковь к обедне и к вечерне, усердно молилась и с трепетом ждала, когда наконец она сподобится пойти к старцу на исповедь. Когда это наконец случилось, она весь день была радостна и весела.
Однажды, когда Александра Никифоровна собралась уходить от отца Парфения, у которого она была на обычной беседе, старец ей сказал:
-- Если кто-нибудь будет звать тебя в Почаев, то поезжай туда, приходи тогда ко мне, я тебя благословлю.
Александра Никифоровна удивилась словам отца Парфения; только что недавно она говорила ему, что была там и рассказывала ему о своих впечатлениях. Думая, что старец забыл об этом, она возразила ему:
-- Но ведь я уже была там.
-- Все равно, поезжай, -- ответил отец Парфений.
Странными показались ей слова старца. В большом смятении ушла она от него. Долго бродила по лавре и все старалась понять смысл этих загадочных слов.
-- Зачем он это сказал? -- спрашивала она себя и не находила ответа.
Хотелось ей уехать домой к Федору Кузьмичу -- там все так ясно, спокойно и радостно, -- и не могла: боялась ослушаться старца.
Не спала всю ночь и думала о том же.
Наутро встала с тяжелой головой, с какой-то тоской в душе и пошла к обедне, стала подальше от людей, в самый темный угол церкви перед образом Богородицы, упала на колени и долго неустанно молилась. Слезы текли у нее из глаз, но она не обращала на них внимания. Не заметила, как кончилась обедня и разошелся народ, и только наступившая внезапно тишина заставила ее прийти в себя. Она поспешно встала и оглянулась кругом. Гасили свечи, молящихся в церкви почти уже никого не было. Тогда недалеко от себя она заметила какого-то военного, который внимательно смотрел на нее. Александра Никифоровна встала с колен и заторопилась уходить, офицер последовал за ней. Когда они вышли из храма, офицер неожиданно спросил ее:
-- О чем вы так горько плакали?
Смутилась Александра Никифоровна. Но офицер спросил так просто, и в голосе его было так много участия и теплоты, что она искренно ответила ему:
-- He знаю, куда идти... Хочется вернуться домой, а старец Парфений советует отправиться в Почаев.
-- А куда же вы хотите домой вернуться?
-- В Сибирь, на Красную речку.
И она рассказала ему, что там в Сибири ждет ее старец Федор Кузьмич, великий подвижник.
Долго они шли и разговаривали, пока Александра Никифоровна не рассказала своему неожиданному знакомцу всю свою жизнь.
С глубоким вниманием прослушал офицер ее рассказ. Когда она кончила, он сказал:
-- Старца Парфения нужно послушать. Поезжайте в Почаев. Поедемте кстати имеете, я туда же еду, а теперь я вам предложу отправиться ко мне чай пить.
Смутило Александру Никифоровну предложение офицера -- боялась она идти к незнакомому человеку, а с другой стороны, так тоскливо было оставаться одной, и она нерешительно спросила его:
-- А вы семейный?
-- О, да, у меня большое семейство, -- ответил офицер. И, заметив ее замешательство, прибавил:
-- Вы не бойтесь, у меня останавливаются разные странницы, меня все здесь знают -- я майор Федоров.
Девушка успокоилась и пошла за ним.
Пришли они в большой деревянный дом, наполненный народом: здесь были и мужчины, и женщины.
-- Вот мое семейство, -- сказал майор Федоров, указывая на своих жильцов.
И Александра Никифоровна увидела, что все жильцы такие же, как она богомольцы-странники. Скоро она познакомилась со всеми и стала в этой родной ей среде своим человеком.
Майор Федоров провел Александру Никифоровну на другую половину дома, которую он занимал сам, и велел накормить ее.
Здесь Александра Никифоровна прожила два дня. Каждый день по нескольку раз виделась она с майором Федоровым, подолгу иногда они сидели и разговаривали. Нравилась ей его доброта, с которою он относился к людям, сердечность и внимание, которые он проявлял по отношению к ней. Какое-то теплое хорошее чувство зашевелилось в ней к нему. Ложась спать, иногда она долго думала о нем, вспоминая различные фразы, слова из их разговора:
-- Вот если бы за такого выйти замуж, -- мечтала она засыпая, -- так и старец бы, наверное, благословил.
На третий день майор Федоров сказал ей, что собирается ехать в Почаев, и спросил ее, не хочет ли она ехать с ним вместе.
Александра Никифоровна обрадовалась предложению.
-- Я бы с удовольствием поехала, -- ответила она, -- да у меня нет паспорта. Старому срок вышел, а новый из дому не присылают; братья хотят, чтобы я вернулась, и нарочно задерживают.
-- Это пустяки, -- ответил майор, -- я ваш паспорт. Со мною можете быть вполне спокойны, вас никто не обидит. Если для вас служит препятствием только это, то поедемте.
Александра Никифоровна поехала. Когда подъезжали к Почаеву, то девушка с тревогой спросила своего спутника:
-- Где же я остановлюсь? У меня там никого нет знакомых.
-- Не беспокойтесь, -- ответил ее спутник. -- Я вас направлю к двум очень добрым и богобоязненным старушкам, моим хорошим знакомым. У них вы прекрасно устроитесь.
Александра Никифоровна очень скоро разыскала старушек. Когда они узнали, кто ее послал к ним, то приняли очень радушно. Накормили и напоили ее и вообще выказывали всякое внимание.
Много говорили хорошего про майора Федорова.
-- Богобоязненный человек, -- говорили они, -- много добра делает людям.
Приятно почему-то было ей слышать эти похвалы, и сама она стала рассказывать старушкам то хорошее, что знала о нем.
Долго разговаривали они в этот вечер, и сладким спокойным сном заснула Александра Никифоровна.
Утром только что возвратились от обедни и стали чай пить, вдруг приходит какой-то монах и просит пожаловать Александру Никифоровну к преосвященному Исидору.
Странным показалось Александре Никифоровне это приглашение: никогда преосвященный не видал ее и не мог даже знать о ее существовании. Да и она никогда Исидора не видала. Не поверила она монаху.
-- Зачем я к нему пойду? -- сказала она, -- преосвященный меня не знает. Не обман ли какой-нибудь?
Монах ушел, а старушки стали раздумывать, чтобы могло значить это странное приглашение. Обмана не могло быть, ибо монаха они знали, -- это был, действительно, послушник Исидора.
Через несколько минут монах опять пришел и сказал, что преосвященный еще раз просит Александру Никифоровну к себе по важному делу.
Делать нечего, надо было идти.
-- Только вы меня проводите, -- сказала она старушкам, -- а то я боюсь.
Старушки проводили ее до преосвященного.
Исидор принял Александру Никифоровну очень радушно. Усадил около себя, велел подать кофе. Скоро завязалась оживленная беседа.
-- Я много об вас слышал, -- сказал ей преосвященный, -- от кого, говорить не буду, и мне было
интересно поговорить с вами. Расскажите мне, как у вас живут в Сибири, как вы путешествовали.
Александра Никифоровна вновь рассказала то, что уже рассказывала много раз. Подробно остановилась на жизни старца Федора Кузьмича и горячо и много говорила о нем.
-- Смотрю я на вас и удивляюсь, как это вы в ваши годы решаетесь так путешествовать? -- в раздумье сказал Исидор.
Не поспела Александра Никифоровна ответить, как Исидор встал, прошелся несколько раз по комнате, потом подошел к ней и сказал:
-- Я вас пригласил сюда по одному делу. Не удивляйтесь тому, что я вам скажу. Вы вот блуждаете по свету одна-одиношенька, и страшно вам, наверно, иногда становится. Мой вам совет: выходите замуж, а я вам отыщу жениха хорошего.
Слова преосвященного были так неожиданны, что Александра Никифоровна смешалась и не знала, что ответить.
-- Я знаю, что вы мне скажете, -- продолжал Исидор. -- Вы скажете, что дали обет служить Богу. Но ведь этот обет нисколько не препятствует замужеству. Выйдете вы замуж за человека достойного, все помыслы которого так же, как и ваши, направлены к Богу, и вы вместе будете служить одному делу.
Видя ее нерешительность, он спросил ее:
-- Ну разве старец Федор Кузьмич, которого вы так почитаете, запретил вам выходить замуж?
-- Нет, -- еще больше волнуясь, ответила Александра Никифоровна. -- Он мне сказал, что я выйду замуж за военного.
-- Вот-вот, -- обрадовался преосвященный. -- старец -- великий прозорливец, он. наверное, и думал о том человеке, которого я имею в виду! Вы догадываетесь, конечно, о ком я говорю, -- опять более спокойно заговорил Исидор. -- Майор Федоров -- человек в высшей степени достойный, богобоязненный. Вы ему сразу понравились, и он вас полюбил. Да и вы к нему, кажется, относитесь хорошо. Он просит вашей руки.
-- Как же, отец преосвященный, так вдруг, -- заговорила Александра Никифоровна, -- у меня и метрик-то нет.
-- Это ничего, -- ответил Исидор, -- я немедленно их вытребую и никаких препятствий к браку не будет. Ну, значит, согласны, и прекрасно. -- И он позвонил.
Вошел майор Федоров, дожидавшийся у преосвященного в кабинете.
-- Она согласна, -- сказал ему Исидор и, взяв их за руки, громко и торжественно произнес:
-- Благословляю Вас, живите в любви и в вере в Бога, и Бог вас не оставит.
Исидор, действительно, скоро вытребовал с Красной речки метрику для Александры Никифоровны, и она вышла замуж за майора Федорова.
Так Александра Никифоровна стала майоршей Федоровой: предсказание старца исполнилось.
Пять лет прожила Александра Никифоровна замужем. На пятом году майор Федоров скончался. Александра Никифоровна вернулась на родину, но старца в живых уже не застала.