В июльский полдень брел пешком
Еврей-торговец. Нос крючком,
Крючком и трость, сюртук до пят,
Цилиндр, напяленный назад, -
Таков был Айзик Шифельсон.
(Точь-точь как здесь изображен).
Вот домик Фитиха. Еврей
Испуган лаем у дверей.
Щенки забрались под сюртук
И с лаем клочья рвут от брюк.
Рванулся Айзик, но шалишь!
Вцепились крепко Плум и Плиш.
И вот, от брюк его щенки
Большие вырвали куски.
- "Теперь я знаю вашу прыть,
Я знаю, как мне поступить!"
И, к изумлению собак,
Взяв шляпу в зубы, точно рак,
К дверям попятился бедняк.
Тут быстро в дверь толкнулась мать.
- "В чем дело?" - хочется ей знать, -
Но чуть ступила за порог,
Как Айзик сбил мамашу с ног...
- "Гевалт! Гевалт!" - еврей вопит,
И Фитих сам к нему спешит.
- "Вей-мир! Огромные куски
Из брюк мне вырвали щенки.
Платите, сударь, за беду, -
Не то пожалуюсь суду!"
Что ж делать?.. Фитих огорчен,
Но заплатить он принужден.
Он смотрит строго на детей: -
- "Вот, мол, плоды таких затей!
Платить я должен из-за вас;
Из-за щенков, из-за проказ
Чуть не попались мы под суд..."
Но те и ухом не ведут.
Бормочет Шлих: "Скандал вполне!
Платиться, к счастью, не мне!"