Магер в своей рецензии на книгу К. Ваккернагеля {См. "Pädagogische Revue", 1844, No 1.} весьма остроумно разделяет неудачных преподавателей отечественного языка на след. три статьи: 1) нигилистический формализм: рациональные дидактики учат науке немецкого языка (deutsche Sprachlehre), прежде чем дадут своим ученикам самый язык (Вурст, Шерр, Гонкамп, Прейсс и мн. др.); 2) мизологический материализм: пиэтисты-романтики заботятся только об одном языке, не желая ничего знать о науке об языке, и с некоторого времени проповедуют крестовый поход против школьных грамматик (Гинтер, Гильсманн, К. Ваккернагель); 3) между теми и другими стоят те педагоги, которые, не пускаясь в умствования и теории, нашли себе жалкую посредственность и идут по старинной избитой колее.
Столь же метко разделяет Магер и грамматики: 1. Грамматика, как полицейское предписание, какою представили ее Готтшед, Аделунг, Гейнзиус, Гейзе и др., по образцу Доната и французов. Хотя и с этой точки зрения в грамматике есть польза, ибо надобно в разговоре и письме избегать ошибок, однако такая наука нисколько не образует ума.
2. Систематическая грамматика (Беккер, Герлинг, частью и Шмиттеннер), которая, думая изложить организм языка, дает только логическую систему; такая грамматика ищет сущности вещей не в самом языке, а в значении, т. е. она предлагает не частную логику того или другого языка, но всеобщую, к которой приурочивает все языки. Вместе с этим опускает она часть лексическую, определение смысла отдельных слов и выражений.
3. Положительная грамматика: а) Гримма историческая и сравнительная в тесном смысле, б) Боппа сравнительная в обширном смысле, в) Раппа и Вохера физиологическая.
4. Истинно философская, или, точнее, психологическая грамматика, начала которой положены В. Гумбольдтом и для которой надобно еще работать.
Магер, как философ-гегелист, в этой последней грамматике видит соединение всех достоинств систематической и положительной грамматики. Он весьма удачно определяет значение отечественного языка и отношение его к иностранным: "Родное воззрение на мир не должно стесняться и помрачаться изучением чужих языков; напротив того, должно просветляться и обогащаться сродными с ним стихиями; изучением отечественного языка становимся мы истинными соучастниками своего народа и наследниками его духа, так что всяк образованный в своем языке может сказать: "la nation -- c'est moi" {"Нация -- это я".}; обучение латинскому, греческому, французскому языку должно из нас сделать не греков, не французов, а граждан всему миру, и не таких, которые живут только так называемыми идеями и, стремясь быть везде, нигде не находят себе места, но мировых граждан в добром смысле, которые, хотя больше всего любят свою отчизну и служат ей, однако умеют ценить все истинное, благое и прекрасное, наслаждаться и пользоваться всем, что предлагают чуждые народы, отделенные от нас пространством и временем. Поелику мы живем и непрестанно обращаемся в родном языке и посредством его усвоили себе особенный способ к составлению общих понятий и категорий, то уже каждое дитя бессознательно носит в себе ключ к аналогии, коим открывает смысл даже и того, что слышит только впервые. Такой инстинктуальной понятливости нет у того, кто сначала учится чуждому языку; генетическою методою образуется ученик не в пример скорее, чем обыкновенною грамматическою наших школ".