I.

За восемь лѣтъ до вступленія въ должность президента, при которомъ произошли событія, составляющія предметъ этого разсказа, прибылъ въ Уашингтонъ, съ цѣлію проститься съ родственникомъ, молодой офицеръ, покидавшій образованный міръ и отправлявшійся на отдаленный западный военный постъ. Его звали Филиппъ Треденнисъ, а родственникъ его былъ извѣстный энтомологъ, профессоръ Геррикъ. Въ ученыхъ кружкахъ смотрѣли на профессора Геррика съ уваженіемъ и завистью. Онъ поселился въ Уашингтонѣ потому, что тамъ были люди одинаковыхъ съ нимъ вкусовъ, и климатъ мягкій, здоровый. Онъ имѣлъ достаточно средствъ, чтобъ пользоваться полной независимостью и продолжать свои ученыя занятія для своего удовольствія, а не ради куска хлѣба. У него былъ спокойный, уютный домъ, хорошая, практичная жена и единственная дочь, которая воспитывалась въ одномъ изъ сѣверныхъ городовъ.

Объ этой дочери профессора Треденнисъ зналъ очень мало. Она была, по слухамъ, блестящимъ, привлекательнымъ существомъ, много веселилась, но рѣдко пріѣзжала домой на вакаціи, такъ какъ чаще уѣзжала съ матерью въ горы или на морской берегъ. Самъ профессоръ, повидимому, зналъ ее очень мало. Это былъ тихій, трудолюбивый человѣкъ, мало интересовавшійся окружающимъ міромъ и всегда приходившій въ удивленіе, когда жена заговаривала съ нимъ; однако, онъ обходился съ нею такъ нѣжно и внимательно, словно она была рѣдкимъ, единственнымъ въ своемъ родѣ жукомъ. Она не была блестящей или дальновидной женщиной, а ея идеи объ энтомологіи и другихъ наукахъ были очень смутны и не шли далѣе инстинктивной ненависти къ витринамъ, маленькимъ коробкамъ, длиннымъ булавкамъ, хлороформу и коллекціямъ.

Замѣчая отношенія профессора къ женѣ, Треденнисъ не удивлялся, что онъ слышалъ отъ него такъ мало о дочери. Почему онъ пользовался любовью своего родственника, онъ самъ не зналъ и объяснялъ себѣ это своей наклонностью къ молчанію, чтенію и научнымъ изслѣдованіямъ. Но что профессоръ его любилъ -- онъ ни мало не сомнѣвался. Онъ пригласилъ его къ себѣ въ Уашингтонъ, посѣтилъ съ нимъ Смитсонскій институтъ и, показывая ему всѣ драгоцѣнныя коллекціи, доставилъ ему массу драгоцѣнныхъ свѣдѣній. Онъ давалъ ему самыя рѣдкія книги изъ своей библіотеки и съ удовольствіемъ сидѣлъ подлѣ него, когда молодой человѣкъ занимался. Такимъ образомъ, между ними несомнѣнно существовали самыя дружескія отношенія, и еслибъ профессоръ имѣлъ привычку говорить о своей дочери, онъ непремѣнно говорилъ бы о ней съ своимъ юнымъ родственникомъ. Но Треденнисъ впервые услыхалъ ея имя въ устахъ мистрисъ Геррикъ, по прошествіи нѣсколькихъ дней послѣ пріѣзда въ Уашингтонъ.

-- Натанъ, сказала она однажды за обѣдомъ: -- Берта вернется домой во вторникъ.

Профессоръ положилъ ложку, словно убѣдившись, что не хочетъ болѣе супа.

-- Берта! произнесъ онъ:-- неужели! Въ будущій вторникъ? Намъ надо сдѣлать необходимыя приготовленія. Тебѣ нужно денегъ? Конечно, и много, потому что, какъ ты мнѣ кажется говорила, она вышла изъ школы.

-- Да, мнѣ понадобятся деньги для уплаты по ея счетамъ, отвѣчала мистрисъ Геррикъ:-- она привезетъ ихъ съ собою. Тетка заказала въ Нью-Іоркѣ все, что ей нужно.

-- Да, тамъ лучше; но что именно она заказала, Катринъ? спросилъ профессоръ.

-- Платья и прочія принадлежности туалета. Ты знаешь, что ей надо будетъ выѣзжать въ нынѣшній сезонъ.

-- Выѣзжать, повторилъ профессоръ:-- надѣюсь, что это доставитъ ей удовольствіе, если она до сихъ поръ не выѣзжала. Но я не совсѣмъ это понимаю.

-- Выѣзжая въ свѣтъ, молодая дѣвушка посѣщаетъ балы, вечера, обѣды, завтраки, чего она не дѣлаетъ, находясь въ школѣ. Тетка ея, Марайя была очень строга въ этомъ отношеніи, и Берта тѣмъ болѣе будетъ наслаждаться своими выѣздами, что они ей въ диковинку. Она, вѣроятно, будетъ много веселиться зимой. Уашингтонъ лучшій городъ для выѣзда въ свѣтъ молодой дѣвушки.

Послѣ обѣда профессоръ удалился съ Треденнисомъ въ библіотеку, и первое его замѣчаніе, какъ ожидалъ молодой человѣкъ, касалось его дочери:

-- Странно, какую перемѣну производитъ нѣсколько лѣтъ, сказалъ онъ:-- маленькая рыжая дѣвочка превратилась теперь въ молодую дѣвицу, возвращающуюся изъ школы и готовящуюся выѣзжать. Въ дѣтствѣ она не была интересна, хотя увѣряли, что это былъ удивительно умный ребенокъ. Въ послѣдніе годы я очень рѣдко ее видалъ. Доктора сказали, что уашингтонскій климатъ нездоровъ для нея. Признаюсь, я ожидаю ее съ любопытствомъ. Мой взглядъ на молодыхъ дѣвушекъ очень смутный. Я всегда былъ библіотечной крысой. Я не знаю молодыхъ дѣвушекъ; я никогда ими не занимался. Нѣтъ, одну я знавалъ, но очень давно. Я былъ тогда молодымъ человѣкомъ. Она, кажется, была годомъ старше Берты. Она представляла очень любопытный предметъ для изученія. Она часто приводила меня въ тупикъ.

Онъ подошелъ къ столу и сталъ перебирать лежавшія тамъ бумаги.

-- У нея были сѣрые глаза, продолжалъ онъ, понижая голосъ:-- сѣрые глаза.

Онъ замолчалъ, и Треденнисъ думалъ, что профессоръ забылъ, о чемъ говорилъ, но тотъ продолжалъ послѣ трехъ минутъ молчанія:

-- Я былъ бы не прочь, чтобъ Берта походила на нее. Онѣ я думаю всѣ походятъ другъ на друга болѣе или менѣе, неправда ли?

-- Я думаю, отвѣчалъ Треденнисъ.

Онъ не считалъ себя авторитетомъ по этому вопросу.

-- У нея были сѣрые глаза, повторилъ снова профессоръ, смотря на огонь въ каминѣ:-- сѣрые глаза.

Съ этими словами онъ сѣлъ за свой письменный столъ и принялся за работу.

На слѣдующей недѣлѣ пріѣхала Берта и нагрянула, какъ вихрь, на мирное жилище профессора, съ своими сундуками, чемоданами, радостными надеждами на веселый сезонъ и только что проснувшимся сознаніемъ своихъ чаръ. Мистрисъ Геррикъ приняла материнское участіе въ предстоявшихъ ея дочери удовольствіяхъ, и даже слуги приняли участіе въ общей суматохѣ, которая объяла весь домъ и, проникнувъ, наконецъ, до кабинета профессора, разбудила его самого отъ энтомологическихъ мечтаній.

Въ продолженіи нѣсколькихъ дней, во время обѣда онъ пристально смотрѣлъ въ очки на свою дочь и она, наконецъ, весело воскликнула:

-- Я надѣюсь, что вы меня полюбите, папа, когда меня классифируете.

-- Что? промолвилъ профессоръ въ смущеніи.

-- Да, я жду каждую минуту, что вы меня тихонько повернете на спину, и пока я буду барахтаться, подробно опредѣлите всѣ мои признаки, потомъ хлороформируете и проткнете булавкой съ ярлыкомъ. Я знаю, что хлороформъ и булавка мнѣ не понравятся, но ярлыкъ возбуждаетъ мое любопытство. Нельзя ли, папа, вамъ удовольствоваться однимъ ярлыкомъ, безъ булавки.

-- Не знаю, отвѣчалъ профессоръ, смотря на нее еще пристальнѣе. Послѣ этого онъ сталъ поощрять ее высказываться въ разговорахъ, что было не трудно, такъ какъ она была чрезвычайно искренняя особа, питала самыя нелогическія пристрастія, имѣла безконечныя романтическія фантазіи и живое представленіе объ интересовавшихъ ее предметахъ. Надо сознаться, что профессоръ ради ея веселой болтовни оставлялъ на время Соleoptera и Lepidoptera и цѣлыя утра проводилъ въ гостинной, среди легкомысленныхъ принадлежностей женскаго туалета. Кромѣ того, у него явилась привычка говорить о дочери, сидя съ Треденнисомъ.

-- Она привлекательная дѣвушка, сказалъ онъ однажды очень серьёзно: -- и по временамъ поглощаетъ все мое вниманіе. Она хаотична, нелогична, непрактична, не имѣетъ ни малѣйшаго понятія о томъ, что говоритъ, но ея нелѣпости отличаются умомъ. Да, ея глупости умны, хотя она этого не сознаетъ. Я все думаю объ ея будущемъ и о томъ, какъ потребности будущаго разовьютъ ея.

-- Я надѣюсь, что ее ожидаетъ въ будущемъ одно хорошее, отвѣчалъ Треденнисъ, смотря на огонь въ каминѣ: -- она теперь очень счастлива. Я никогда не видывалъ такого счастливаго существа.

-- Да, она очень счастлива, согласился профессоръ:-- это теперь только веселый, здоровый, молодой звѣрокъ. Она поетъ, смѣется и наряжается по непреодолимому инстинкту. Года черезъ два она совершенно измѣнится. Тогда она не будетъ уже такъ счастлива, но за то станетъ интереснѣе.

-- Интереснѣе! повторилъ тихо Треденнисъ.

-- Да, интереснѣе, продолжалъ профессоръ:-- она тогда узнаетъ многое о себѣ самой; но жаль, что подобныя открытія мѣшаютъ быть совершенно счастливыми. Никто изъ насъ не счастливъ.

Онъ замолчалъ, провелъ рукой по лбу и, неожиданно обратившись къ Треденнису, спросилъ:

-- Вы счастливы?

-- Д...да... Н...нѣтъ, отвѣчалъ онъ послѣ минутнаго колебанія.

Еще недавно онъ сказалъ бы рѣшительно да, но въ послѣдніе дни онъ какъ-то менѣе прежняго былъ увѣренъ въ своемъ счастьи, хотя не могъ ясно опредѣлить, чего ему недоставало.

-- Быть можетъ это потому, что я не смотрю на жизнь въ розовыя очки, прибавилъ онъ.

-- Но она смотритъ въ розовыя очки, замѣтилъ профессоръ:-- ко всему относится съ дѣтскимъ довѣріемъ, и этого довѣрія ничемъ не пошатнешь.

-- И не надо, сказалъ съ жаромъ Треденнисъ.

-- Но оно само пошатнется, отвѣчалъ профессоръ, снимая очки и обтирая ихъ кончикомъ бѣлаго платка:-- она будетъ умная женщина, и это большое несчастье для нея. Ея умъ будетъ такого рода, который приноситъ удовольствіе другимъ, а горе себѣ. Она одарена совѣстью и чуткими чувствами, а они будутъ дѣйствовать противъ нея.

-- Противъ нея? воскликнулъ Треденнисъ.

-- Она будетъ дѣлать ошибки и страдать за это сама, а не заставлять другихъ страдать. Она никогда не будетъ святой, но можетъ сдѣлаться мученицей.

Онъ поправилъ огонь въ каминѣ, и, снова обернувшись къ Треденнису, медленно прибавилъ:

-- Вамъ, не нравятся мои слова? Вы, вѣроятно, сердитесь на меня. Я въ ваши годы также разсердился бы на стараго ученаго, который вздумалъ бы подвергать анатомическому сѣченію хорошенькое молодое существо.

-- Я не хочу думать, чтобъ она могла быть несчастной, или дурной женщиной, произнесъ съ нетерпѣніемъ Треденнисъ.

-- Она не будетъ дурной женщиной, это не въ ея натурѣ, отвѣчалъ профессоръ:-- но счастлива она можетъ быть при одномъ условіи.

-- При какомъ?

-- Выйти замужъ за хорошаго человѣка, котораго она глубоко и страстно любила бы, но это такъ рѣдко случается.

Треденнисъ почувствовалъ, что покраснѣлъ и былъ очень доволенъ, что помѣщался въ темномъ углу, такъ какъ профессоръ смотрѣлъ на него, хотя и разсѣянно.

-- Она, вѣроятно, выйдетъ замужъ за человѣка, котораго будетъ любить, сказалъ Треденнисъ не совсѣмъ твердымъ голосомъ.

-- Да, если она не сдѣлаетъ ошибки, выйдя за человѣка, который будетъ ее любить. А такихъ людей она встрѣтитъ много, и если въ числѣ ихъ попадется человѣкъ привлекательный, то ея судьба будетъ рѣшена.

Онъ помѣшалъ уголья въ каминѣ и, посмотрѣвъ съ прежнимъ разсѣяннымъ видомъ на Треденниса, направился къ своему письменному столу.

Лично эту молодую дѣвушку Треденнисъ зналъ очень мало. Столько предметовъ интересовали ее въ одно время, что она не могла сосредоточить своего вниманія на одномъ изъ нихъ, а любимецъ отца врядъ ли и возбуждалъ ея интересъ. Ей было не до него. Она считала его серьёзнымъ молодымъ человѣкомъ, который, хотя и былъ далеко не глупъ, но болѣе слушалъ, чѣмъ говорилъ.

-- Индѣйцы будутъ ему подъ пару, сказала она однажды своей матери:-- и онъ навѣрное имъ понравится. Онъ не сочтетъ ихъ легкомысленными, какъ меня. Я видѣла, что онъ такого обо мнѣ мнѣнія, когда надняхъ говорила при немъ о моихъ новыхъ платьяхъ. Какъ вы думаете, мама, я слишкомъ много говорю о платьяхъ? Во всякомъ случаѣ, я думаю о нихъ еще болѣе. Я право умру съ горя, если они не будутъ хорошо сидѣть. Вѣдь это натурально, мама, и современемъ пройдетъ.

Она причесывалась, стоя передъ зеркаломъ и, обернувшись къ матери съ гребенкой въ рукахъ, повторила:

-- Вѣдь это пройдетъ. Я теперь точно въ лихорадкѣ. Я хочу, чтобъ все было хорошо, хочу веселиться, но не желаю быть слишкомъ легкомысленной, т. е. глупой.

Она откинула назадъ свои рыжевато-каштановые волосы и уставилась на мать большими глазами.

-- Всѣ дѣвушки, я думаю, легкомысленны, не правда ли, мама? прибавила она.

-- Я не называю это легкомысліемъ, отвѣчала ея мать, добрая, но простая женщина, не обижавшаяся, что дочь ея, равно какъ и мужъ, гораздо умнѣе ея.

Въ эту минуту она понимала лишь одно: что распущенные волосы увеличивали красоту дочери, и поспѣшила это сказать.

-- Тебѣ это очень идетъ, Берта, прибавила она:-- и надо придумать прическу въ этомъ родѣ.

-- Я не могу выѣзжать въ свѣтъ съ распущенными волосами, сказала задумчиво Берта:-- я уже пережила возрастъ распущенныхъ волосъ, какъ вѣроятно переживу и свое легкомысліе.

Она снова повернулась къ зеркалу и продолжала причесываться. Вскорѣ прическа, самая простая и граціозная, была окончена.

-- Я постараюсь не быть такой легкомысленной, промолвила молодая дѣвушка.

Спустя часъ, она сошла внизъ къ обѣду, вѣроятно, еще подъ впечатлѣніемъ своей рѣшимости. Треденнису показалось, что она никогда не была такъ обворожительна.

Онъ стоялъ одинъ у камина и сомнительно смотрѣлъ на что-то, находившееся у него рукахъ. Она вошла въ комнату такъ тихо, что, увидавъ ее, онъ вздрогнулъ. На ней было гладкое свѣтло-сѣрое платье изъ очень мягкой матеріи съ кружевной косынкой на шеѣ.

-- Папа еще не вернулся? спросила она, и потомъ быстро прибавила, смотря во всѣ стороны:-- гдѣ здѣсь геліотропъ?

Дѣйствительно, въ комнатѣ сильно пахло геліотропомъ.

-- Вотъ, отвѣчалъ Треденнисъ, подавая букетъ геліотроповъ:-- я увидѣлъ ихъ на окнѣ у садовника и принесъ домой. Право не знаю, можно ли носить эти цвѣты, но я очень люблю ихъ запахъ.

Она взяла букетъ и прильнула къ нему лицомъ.

-- Я очень ихъ люблю! воскликнула она: -- они такіе прелестные.

Вдругъ она подняла голову и покраснѣла.

-- Я не знаю, промолвила она въ смущеніи:-- вы не сказали, что... они для...

-- Для васъ, закончилъ ея фразу Треденнисъ: -- да, они для васъ, если вы желаете. Я не знаю почему, но, смотря на нихъ, я подумалъ о васъ.

-- О, вы очень добры. Я, право, рада этимъ цвѣтамъ. Я всегда ихъ любила.

Она снова прильнула лицомъ къ букету и онъ, смотря на нее, спрашивалъ себя мысленно, отчего онъ вдругъ почувствовалъ себя счастливымъ.

Черезъ нѣсколько минутъ, она снова посмотрѣла на него.

-- Жаль, что сегодня не первый мой балъ, сказала она:-- я бы надѣла эти цвѣты. Отъ васъ я получила первый свой букетъ. Я очень этому рада.

-- Если я буду здѣсь въ день вашего перваго бала, отвѣчалъ Треденнисъ:-- то я вамъ принесу такой же букетъ, если вы позволите.

-- Развѣ вы уѣзжаете? спросила она невиннымъ, безсознательнымъ тономъ сожалѣнія, отъ котораго сердце его забилось.

-- Меня могутъ потребовать каждую минуту, отвѣчалъ онъ.

Черезъ нѣсколько минутъ, онъ сидѣлъ въ креслѣ профессора, а она подлѣ него на табуреткѣ съ геліотропами въ волосахъ и въ корсажѣ. Она болтала со своей обворожительной прелестью, и хотя Треденнисъ зналъ, что его присутствіе не производило никакого впечатлѣнія на молодую дѣвушку, но былъ доволенъ, что впервые попалъ въ заколдованный кругъ ея невинныхъ радостей и интересовъ.

Въ ея голосѣ звучала непривычная мягкость и это придало храбрости Треденнису. Она даже выказала сочувствіе къ его будущности. Профессоръ часто называлъ свою дочь итальянскимъ словомъ "simpatica", и Треденнисъ теперь вполнѣ соглашался съ нимъ.

-- Мы, вѣроятно, васъ не увидимъ нѣсколько лѣтъ, сказала она подъ конецъ:-- я не хочу даже объ этомъ думать, прибавила она съ свѣтлой улыбкой.-- Когда мы съ вами снова увидимся, то вы, конечно, будете важной особой, покрытой звѣздами, лентами, и кожей съ череповъ индѣйцевъ.

-- А что съ вами случится въ это время?

-- О, много, очень важное для меня, но, въ сущности, пустяки. Я все это время буду веселиться и чувствовать себя очень счастливой.

-- Я бы желалъ застраховать вамъ это счастье, сказалъ тихо Треденнисъ, чувствуя, что все его существо какъ бы просыпается къ новой жизни.

Она слегка вздрогнула, и на лицѣ ея показалась тѣнь тревоги.

-- О, отвѣчала она:-- развѣ вы думаете, что я не буду счастлива? Нѣтъ причины, чтобъ я не была счастлива. Я надѣюсь, что буду счастлива. Я, право, не знаю, что станется со мною, если я не буду счастливой. Я даже не могу себѣ этого представить.

-- Не всѣ счастливы, промолвилъ Треденнисъ почти дрожащимъ голосомъ.

-- Но я всегда была счастлива, отвѣчала она, жалобно смотря на него:-- конечно, это не причина, но мнѣ кажется этого достаточно.

-- Не смотрите на меня такъ, я не могу видѣть васъ грустной. Еслибъ я могъ цѣною какихъ бы то ни было жертвъ или страданій...

Пламенная искренность его тона заставила ее вздрогнуть.

-- Берта! продолжалъ онъ:-- Берта...

Онъ самъ не зналъ, что скажетъ далѣе, но въ эту минуту вошелъ въ комнату профессоръ, голодный, разсѣянный, и слова замерли на губахъ Треденниса.

-- Здѣсь цвѣты, сказалъ старикъ, съ удовольствіемъ вдыхая въ себя благоуханіе геліотроповъ:-- какіе цвѣты?

Берта встала и подошла къ нему. Треденнисъ смотрѣлъ на ея граціозную фигуру съ какимъ-то смутнымъ сознаніемъ, что онъ потерялъ нѣчто, чего ему никогда уже не найти.

-- Это геліотропы, сказала она:-- мнѣ принесъ ихъ Филиппъ. Это мой первый букетъ, и я сохраню его до старости.

Прошла еще недѣля и Треденнисъ покинулъ Уашингтонъ. Случайно его отъѣздъ совпалъ съ первымъ баломъ Берты. Онъ приготовлялся къ отъѣзду, она -- къ первому балу, и въ эту недѣлю они видѣлись очень мало. За обѣдомъ она была такъ весела и счастлива, что профессоръ нашелъ ее болѣе, чѣмъ когда достойной спеціальнаго изученія. Онъ даже обнаружилъ большой интересъ къ ея бальному платью, какъ будто оно было рѣдкимъ научнымъ предметомъ.

-- Она очень счастлива, повторилъ онъ нѣсколько разъ Треденнису въ этотъ вечеръ.

Экипажъ, который долженъ былъ отвезти Треденниса на желѣзную дорогу, прибылъ къ дверямъ профессорскаго дома въ одно время съ каретой для Берты.

Она была уже готова и смотрѣлась въ зеркало, держа въ рукѣ букетъ розановъ и геліотроповъ, посланный ей Треденнисомъ.

-- Карета готова, миссъ, доложилъ слуга:-- и мистеръ Треденнисъ желаетъ съ вами проститься.

Черезъ нѣсколько секундъ, Треденнисъ, стоя въ сѣняхъ, увидалъ на лѣстницѣ Берту. Она бѣжала въ своемъ бальномъ бѣломъ платьѣ, съ блестящими, какъ звѣзды, глазами и его букетомъ въ рукахъ.

-- Благодарю васъ, сказала она, подойдя къ нему: -- я этотъ букетъ также сохраню. Посмотрите, что я сдѣлала, прибавила она, указывая на завядшій цвѣтокъ, засунутый въ свѣжій букетъ:-- я хотѣла имѣть одинъ цвѣтокъ отъ перваго букета.

И она протянула ему руку съ нѣжной улыбкой.

-- Такъ вы дѣйствительно сохранили букетъ? спросилъ Треденнисъ.

-- Да, отвѣчала она просто: -- я его сохраню до своей смерти. Но какъ жаль, что вы уѣзжаете. Какъ бы я желала отправиться съ вами на этотъ балъ.

-- Мнѣ нельзя терять на минуты. Прощайте.

Минутное облако омрачило ея счастливое лицо.

-- Какъ жаль, что на свѣтѣ бываютъ разлуки, промолвила Берта.

Нѣсколько мгновеній они смотрѣли другъ на друга, и ея рука лежала въ его рукѣ. Потомъ явились мистеръ и мистрисъ Геррикъ.

-- Поѣзжайте вы впередъ, сказалъ Треденнисъ:-- я хочу видѣть васъ по долѣе въ послѣдній разъ.

-- Это не послѣдній разъ, а первый, воскликнула Берта: -- это мой первый балъ и сердце мое сильно бьется.

Она весело засмѣялась и, выйдя на улицу за матерью, на минуту остановилась въ дверяхъ, освѣщенная свѣтомъ лампы изъ сѣней.

-- Папа, воскликнула она:-- я васъ не спросила, нравится ли вамъ платье?

-- Да, дитя мое, очень нравится, отвѣчалъ профессоръ, но голосъ его дрожалъ.

Берта вскочила въ карету.

Черезъ минуту уѣхалъ и Треденнисъ, и въ глазахъ его долго мерещилась лучезарная фигура молодой дѣвушки, въ бѣломъ платьѣ и съ букетомъ въ рукахъ.