Общія черты Екатерины II и ея правленія.-- Заботливость ея о воспитаніи великаго князя Павла Петровича и объ его здоровьѣ.-- Доброе свойство ихъ взаимныхъ отношеній.-- Иностранцы писавшіе въ то время о Россіи.
"Lee législateurs ont la première place dans le temple de la gloire."
Voltaire.
Россія была въ продолженіи тридцати четырехъ лѣтъ предметомъ постоянной, дѣятельной и мудрой заботливости Екатерины II. Личность свою и наслѣдника своего престола считала она тѣсно связанными съ благоденствіемъ подвластнаго ей народа. Многія изъ принятыхъ ею мѣръ и нововведеній относились къ улучшенію быта огромнаго большинства населенія Имперіи, то-есть меньшей братіи, о которой вообще въ ту пору на Западѣ очень мало заботились. Вотъ почему такъ-называемый Екатерининъ вѣкъ былъ до 19го февраля 1861 года самымъ популярнымъ у насъ царствованіемъ. Быть-можетъ поэтому же и попеченія великой монархини объ ея малолѣтнемъ сынѣ въ глазахъ потомства и историка исчезаютъ какъ капля въ морѣ среди попеченій которыя ея всеобъемлющая дѣятельность посвящала Россіи.
Екатерина, безспорно, принадлежала къ числу самыхъ свѣтлыхъ умовъ своего времени. Притомъ умъ ея имѣлъ направленіе, такъ сказать, мужественное, чисто положительное, практическое, и однимъ изъ замѣчательнѣйшихъ свойствъ его было то что, слѣдя, напримѣръ, за ходомъ какой-либо негоціаціи, какого-нибудь государственнаго дѣла или за развитіемъ законодательнаго вопроса, она не только никогда не теряла изъ виду сущности его въ общемъ объемѣ (ensemble), но и ни одной мелкой подробности. Девизомъ императрицы было полезное, {На любимой ея печати вырѣзаны были улей, кустъ цвѣтовъ и надпись: полезное. Подобный гербъ данъ былъ ею Вольному Экономическому Обществу. См. стр. VI предисловія къ исторіи онаго, А. И. Ходнева, С.-Петербургъ. 1866 г.} и въ бумагахъ, на которыя намъ придется ссылаться, мы не найдемъ ни; одной фразы, гдѣ бы высказывалось какое-либо преувеличенное чувство. Вездѣ преобладаютъ искренняя любовь къ Россіи, уваженіе къ ея обычаямъ и преданіямъ, справедливая гордость женщины знающей себѣ цѣну, характеръ пылкій и энергическій, желаніе совершить что-либо достославное или взять верхъ надъ политическимъ соперникомъ; но при этомъ много осторожной, разсудительной сдержанности и терпѣнія. Когда же отъ занятій государственныхъ у Екатерины остается досужное время, то и тутъ выступаютъ на сцену не воображеніе и женская чувствительность, а остроуміе и игривыя шутки. {См. ниже въ настоящемъ очеркѣ записочки Екатерины II къ барону Черкасову, No V и XII, и весь второй изъ описываемыхъ нами двухъ эпизодовъ ея царствованія.}
Но именно пылкость характера Екатерины убѣждаетъ насъ въ томъ что она не умѣла любить вполовину. И въ самомъ дѣлѣ, при всѣхъ своихъ обширныхъ занятіяхъ, она успѣвала очень рачительно пещись о своемъ малолѣтнемъ сынѣ.
Въ концѣ 1762 года, то-есть вскорѣ послѣ ея воцаренія, когда Даламберъ отказался отъ сдѣланнаго ему предложенія взять на себя воспитаніе цесаревича за 100.000 франковъ жалованья, императрица написала ему собственноручное и чрезвычайно настойчивое письмо, которое показываетъ, вопервыхъ, до какой степени въ глазахъ ея судьба наслѣдника была тѣсно соединена съ будущностью русскаго народа, а вовторыхъ, съ какой вообще возвышенной точки зрѣнія смотрѣла она на призваніе того и другаго.
Вотъ отрывокъ изъ этого письма на языкѣ подлинника, такъ какъ въ немъ много выраженій теряющихъ свою силу и значеніе въ переводѣ, хотя бы самомъ близкомъ паточномъ:
"Etre né ou appelé pour contribuer au, et même à l'instruction d'un peuple entier, et у renoncer,-- c'est, cerne semble, ne pas vouloir faire le bien, que vous avez à coeur. Votre philosophie est fondée sur l'humanité: permettez-moi de vous aire que, de ne point se prêter à la servir, tandis qu'on le peut, c'est manquer son but.... j'avoue que l'éducation de mon file me tient fort à coeur et voue si, que peutêtre je vous presse trop. Pardonnez mon indiscrétion en faveur de la cause et soyez assuré que c'est l'estime qui m'а rendue si intéressée. P. S. Dans toute cette lettre je n'ai employé que les sentiments, que j'ai trouvée dans vos ouvrages: vous ne voudriez pas voue contredire." {Claueen, Traite choisie de l'Histoire de Russie, St.-Pitersbourg, 1809, на стр. 149--151, подъ заглавіемъ: Vives instances d'une mère (Убѣдительная просьба матери ). "Быть рожденнымъ или призваннымъ содѣйствовать счастію и даже просвѣщенію цѣлаго народа и отказываться отъ сего,-- это, мнѣ кажется, значитъ не хотѣть дѣлать добро, которымъ вы дорожите. Ваша философія основана на любви къ человѣчеству; позвольте же вамъ сказать что не соглашаться служить ему, имѣя къ тому возможность, это то же что упустить изъ виду свою цѣль.... Сознаюсь, воспитаніе моего сына такъ близко моему сердцу, и вы мнѣ такъ, что я, быть-можетъ, слишкомъ настаиваю. Извините мою нескромность, принявъ во вниманіе поводъ къ ней, и будьте увѣрены, что именно уваженіе мое къ вамъ заинтересовало меня успѣхѣ дѣла. P. S. Во всемъ этомъ письмѣ я выставила тѣ аргументы которые нашла въ вашихъ сочиненіяхъ: не захотите же вы себѣ противорѣчить! "}
Извѣстно, что и энциклопедисту Дидро было сдѣлано подобное предложеніе, но, если не ошибаемся, только словесно и менѣе настойчиво. {Въ статьѣ г-на Щугурова, подъ заглавіемъ: Дидро (Осмнадцатый Вѣкъ, Москва, 1868 г., томъ I), ничего объ этомъ не сказано. Изъ нея видно что Дидро прибылъ въ Петербургъ послѣ бракосочетанія цесаревича и составилъ планъ русскихъ народныхъ училищъ.} Какъ бы то ни было, воспитаніе цесаревича, еще прежде этого, поручено было императрицей Елизаветой Петровной графу Никитѣ Ивановичу Панину, облеченному при семъ случаѣ въ званіе оберъ-гофмейстера его высочества. Приводить здѣсь программу воспитанія, которую онъ тогда представилъ, мы считаемъ излишнимъ, не найдя въ ней ничего существеннаго, а одни только весьма общія мѣста. Она напечатана почти цѣликомъ въ No 4 Журнала Зеркало Свѣта 1786 года. Свѣдѣніями о примѣненіи этой программы-инструкціи обязаны мы полковнику Порошину, который, бывъ сперва флигель-адъютантомъ Петра Ш, назначенъ былъ въ 1762 г., при вступленіи императрицы на престолъ, наставникомъ къ великому князю и оставался при немъ, подъ руководствомъ графа Панина, до 1768 года. Дневникъ свой велъ онъ съ сентября мѣсяца 1764 и за 1765 г. {С. Порошина, Записки служащія къ исторіи е. и. в. благовѣрнаго государя цесаревича и великаго князя Павла Петровичу С.-Петербургъ, 1844 года, и дополненіе къ нимъ за 1765 же годъ: Сто три дня изъ дѣтской жизни императора Павла Петровича ( Русскій Архивъ, 1869 г. No 1).}
За 1768 годъ мы имѣемъ свидѣтельство оспопрививателя Димсдаля. Онъ въ то время бывалъ ежедневно у цесаревича, и на стр. 321 сохранившейся въ государственномъ архивѣ записки о пребываніи его въ Россіи говоритъ: "что касается до воспитанія великаго князя, то едва ли есть принцъ которому оказано было болѣе вниманія (въ подлинникѣ: auquel on a rendu plus de justice). Онъ имѣетъ по всѣмъ наукамъ отличныхъ учителей, которые каждый день приходятъ его наставлять, и имъ онъ посвящаетъ большую часть своего времени. Утро проводитъ онъ весьма прилежно съ ними. Около полудня онъ отправляется изъявить свое почтеніе императрицѣ. Окончивъ обѣдъ, онъ возвращается къ своимъ учебнымъ занятіямъ, въ свои внутренніе покои, до самаго вечера." {См. переводъ съ французскаго, К. Д. Злобина, во II тонѣ Сборника Русскаго Историч. Общ. С.-Петербургъ, 1868 года. Докторъ Димсдаль былъ два раза въ Россіи: въ 1768 г. и въ 1781 г. Эта записка касается его первой поѣздки.}
Изъ числа нашихъ литераторовъ, П. К. Щебальскому удалось положительно доказать, посредствомъ свѣдѣній извлеченныхъ имъ изъ 400 писемъ и записокъ Екатерины II къ воспитателю цесаревича и вице-канцлеру графу Н. И. Панину, { Русскій Вѣстникъ за іюнь 1863 г.} напечатанныхъ во второй книгѣ Чтеній въ Московскомъ Обществѣ Исторіи и Древностей за 1863 годъ, что если императрица не очень входила въ воспитаніе великаго князя, предоставивъ въ этомъ отношеніи полную свободу графу Панину, то въ ту эпоху къ которой относится эта переписка, а именно въ 1764--1765 гг., когда наслѣднику престола было 10 и 11 лѣтъ (Павелъ I родился 20го сентября 1754 года), {Это число значится на гробницѣ императора Павла и подтверждается Порошинымъ на стр. 3 его Записокъ. } отношенія между матерью и сыномъ были очень хорошія. П. К. Щебальскій замѣчаетъ, что въ такой возрастъ между ребенкомъ и матерью, не занимавшеюся непосредственно его воспитаніемъ, не могло еще быть ни особенной близости, ни обмѣна мыслей, словомъ, того что составляетъ основу привязанности въ людяхъ постоянно занятыхъ важными общими вопросами. Но какъ тогда, такъ и въ послѣдствіи времени (въ 1768 г.), великій князь и государыня видѣлись почти ежедневно и иногда по нѣскольку разъ въ день. {Порошинъ и Димсдаль.}
Если заключеніями. К. Щебальскаго коснулись преимущественно добраго свойства взаимныхъ отношеній между матерью и сыномъ, то мы, съ своей стороны, нисколько не затруднимся вывести, въ подкрѣпленіе нашей темы, по его же выпискамъ изъ корреспонденціи императрицы съ Панинымъ, что она, въ продолженіе малолѣтства цесаревича, постоянно и чрезвычайно нѣжно заботилась объ его здоровьѣ. Панинъ едва ли не каждый день обязанъ былъ доносить ей о состояніи здоровья своего питомца; въ отвѣтныхъ письмахъ ея чисто встрѣчаются выраженія: "Сыну моему скажите мое благословеніе; увѣрьте генералъ-адмирала {Павелъ I, сохранивъ и по воцареніи званіе генералъ-адмирала, оказалъ заслуженному президенту государственной адмиралтействъ-коллегіи Ив. Лог. Голенищеву-Кутузову: "Не могу уступитъ тебѣ свой чинъ; но жалую тебя въ адмиралы I класса!" (Единственный примѣръ такого производства въ рангъ фельдмаршала).} въ моей нѣжной пріязни (tendresse); радуюсь что онъ здоровъ и веселъ"; приглашая его въ Петергофъ къ 29му іюня, она приказываетъ взять въ дорогу шубы великаго князя и, однажды, получивъ за нѣсколько дней до празднованія восшествія своего на престолъ извѣстіе что наслѣдникъ въ С.-Петербургѣ не совсѣмъ здоровъ, она пишетъ изъ Петергофа Панину: "Не лучше ли будетъ, чѣмъ рисковать его въ слабости перевозить, чтобъ я въ городъ пріѣхала для праздника? Мнѣ отселѣ гораздо свободнѣе подняться, нежели вамъ сюда, безъ поврежденія здоровья сына моего." Письма великаго князя радовали императрицу; она ихъ хвалила Панину, и когда наслѣдникъ, безъ своего воспитателя, гостилъ у ней въ Петергофѣ, и она захворала, то она написала Панину что во время ея болѣзни цесаревичъ сидѣлъ у ея кровати (стр. 756 и 757 той же статьи).
Намъ, быть-можетъ, возразятъ, что заботливость Екатерины II о физическомъ благосостояніи великаго князя Павла Петровича, а въ послѣдствіи и о женитьбѣ его, была главнымъ образомъ основана на разчетахъ и интересахъ династическихъ. Замѣтимъ однакожь, что такой взглядъ скорѣе можетъ быть допущенъ относительно женитьбы цесаревича; что же касается до попеченій о здоровьѣ малолѣтняго сына, то они несомнѣнно имѣли источникомъ материнское сердце. Во всякомъ случаѣ, каждый слѣдъ заботливости великой монархини о наслѣдствѣ ея престола драгоцѣненъ для потомства, какъ доказательство ея любви къ Россіи.
Что же касается до иностранныхъ писателей, то они большею частію проходятъ молчаніемъ эпоху малолѣтства великаго князя Павла Петровича. Имѣя лишь самыя поверхностныя понятія о нашемъ отечествѣ и его потребностяхъ, они обращали свое вниманіе преимущественно на придворныя интриги того времени, причемъ ограничивались анекдотическою стороной исторіи, передавая потомству много преувеличенныхъ слуховъ, а порой и чистые вымыслы.
Впрочемъ, хотя еще до вступленія своего въ семью европейскихъ государствъ Россія была у иностранцевъ какъ бѣльмо на глазу, и хотя памфлеты на русское правительство появлялись и въ XVIII столѣтіи, особенно въ Германіи, но вообще на Западѣ было тогда не много дѣйствительно вліятельныхъ умовъ, и Екатеринѣ II легко было расположить къ себѣ Вольтера, Руссо, Даламбера, Дидро и Гримма.
Вслѣдствіе сего, при Екатеринѣ II недоброжелательство къ Россіи было исключеніемъ въ европейской публицистикѣ, и Екатерина могла восхищаться тѣмъ что Вольтеръ величалъ ее сѣверною Семирамидой (la Semiramis du Nord), и что принцъ де-Линъ ставилъ ее на ряду съ Лудовикомь XIV и Петромъ I, называя ее Catherine le Grand. Ей до того удалось очаровать Вольтера что онъ, по поводу Наказа, отдавалъ ей предпочтеніе предъ Солономъ, Ликургомъ и Юстиніаномъ, да кромѣ того еще выхвалялъ ее за то что она требовала отъ Поляковъ вѣротерпимости, и настойчиво совѣтовалъ ей прогнать Турокъ въ Азію и перенести свою столицу въ Константинополь. { Oeuvres comptées de Voltaire, Parie, 1822, tome 58, Correspondance avec les Souverains, p. 278--277, lettres: 14, 16, 18 et 19.}
Въ Англіи распространены были предубѣжденія не столько противъ нашего правительства, сколько противъ всѣхъ слоевъ русскаго общества, и эти предубѣжденія довольно забавно оспаривалъ оспопрививатель Димсдаль въ упомянутой уже нами запискѣ о пребываніи своемъ въ Россіи, увѣряя что нигдѣ не замѣтилъ остатковъ варварства; что, напротивъ того, высшій классъ вѣжливъ, а народъ добродушенъ, смѣтливъ и услужливъ (стр. 322 записки Димсдаля).
Впрочемъ, изъ всѣхъ иностранныхъ авторовъ писавшихъ о царствованіи Екатерины, быть-можетъ только принцъ де-Линь и французскій посолъ графъ Сегюръ { Oeuvres du Prince de Ligne, volumes, Bruxelles, 1860,-- и Mémoires ou souvenirs et anecdotes, par le Comte de Ségur, de l'Academie Franèaise, Pair de France, 2 edition, Paris, 1827, 3 volumes.} провели нѣсколько лѣтъ въ Россіи. Другіе, {Напр. Histoire de Catherine II par J. Castera, Paris, an VIII, 4 тома. Это былъ одинъ изъ самыхъ ожесточенныхъ ея противниковъ.} а въ числѣ ихъ и наѣзжавшіе къ намъ дипломатическіе агенты, чернили наше тогдашнее правительство общимъ, голословнымъ выраженіемъ: detestable administration intérieure, mécontentement presque ini ver sel, { La Cour de Russie il y a cent ans (1726--1783), ex traits des dépêchés des Ambassadeur de France et Berlin, 1868, p. 279.} и слишкомъ мало знали наше отечество чтобъ быть въ состояніи оцѣнить значеніе для него тѣхъ мѣръ которыя предпринимала женщина, такъ долго державшая твердою рукой кормило государственнаго правленія. Французскіе дипломаты наперерывъ тѣшили самолюбіе Лудовика XV и односторонность его министра графа Шуазеля внутренними раздорами и безденежьемъ Россіи. Прочитавъ одну изъ депешъ французскаго посла при своемъ дворѣ, Екатерина II написала вице-канцлеру графу Панину: "Куда какъ Шуазель знающъ о нашемъ положеніи!" {Статья П. K. Щебальскаго: Переписка Екатерины II cъ гр. Папинымъ. } Такіе отзывы о великомъ царствованіи всего лучше доказываютъ какъ мало вниманія заслуживаютъ и въ настоящее время сужденія иностранцевъ о Россіи.