— Ну, есть ли терпение с этим ребенком. Царица Небесная, не за грехи ли он послан мне! — восклицала с неподдельным ужасом добрая тетушка Агния, тряся разноцветными лентами своего белого чепца.
Тетушка Агния, обыкновенно тихая и кроткая, с утра до вечера занятая плетением кружев, теперь просто ходуном ходит от шалостей этого ребенка.
А ребенок, возбуждающий справедливое негодование доброй тетушки, или, вернее, смуглая, черноглазхая и черноволосая Женни, уже более получаса гоняется за поросятами по двору. Ей, кажется, доставляет невообразимое удовольствие мучить бедных животных, предварительно спугнув их внезапным нападением.
— И глупая собака Серко туда же!.. Носится с оглушительным лаем. Чудный пример подает ему Женни! Ну и племянница! Есть ли терпение с нею? Мальчишка, настоящий мальчишка!
Белый чепец тетушки грозит свалиться с головы. Разноцветные ленты развеваются вокруг раскрасневшегося лица, на котором застыло выражение недоумения, ужасного недоумения…
Бедная тетушка Агния!
Вот уже 20 лет проживала она в своем маленьком имении Курской губернии, надеясь провести мирно и тихо остаток дней своих, как вдруг неожиданное письмо от брата вверх дном перевернуло всю жизнь доброй тетушки.
Ее брат, большой любитель путешествий, проводивший все свое время в поездках, письменно просил ее взять из института на летние каникулы его сиротку дочку и приютить ее до времени у себя в имении.
И при всем том прилагались деньги на все необходимое для девочки…
Девочка как гром небесный свалилась неожиданно на голову тетушки. Тетушка положительно лишилась сна и аппетита, не явившихся и с приездом Женни, оказавшейся каким-то мальчишкой, с резкими манерами и звонким голос. По мнению тетушки она была даже не красива… даже дурна… положительно дурна собою… Глаза черные, черные как черешни, с круглыми иссиня-белыми белками, зубы острые, как у волчонка, и рот крупный, яркий, смеющийся… Ну, прямо-таки неприличный рот для барышни!
Одним словом, цыганка, совсем цыганка… И при этом какая-то необузданность, стремительность и вечное, неуместное веселье… И это барышня! Но, Боже мой, чему же их учили в институте? Скромность — первая наука, по мнению тетушки Агнии, а Женни настоящий мальчишка. О, когда она, тетушка, была молоденькой барышней, могла ли она скакать по полям на лошади, без седла, верхом (о, ужас!), вцепившись руками в гриву, как это делает Женни, или целыми часами гоняться по двору с собаками, испуская дикие крики.
Тетушка почти задыхается от прилива негодования, ленты пляшут дикий танец вокруг ее раскрасневшегося, как мак, лица…
И сегодня, как назло, сегодня Женни хуже обыкновенного, а она, тетушка, так рассчитывала на то, что сегодня-то уж Женни будет лучше, тише и благопристойнее. Сегодня тетушка ждала гостя. Гости редко появлялись в их тихом уголку, и когда ожидали гостей, тетушка весь дом вверх дном переворачивала.
Сегодня должен был быть в первый раз в доме тетушки новый доктор, — назначенный недавно из Петербурга в деревню. Доктор знал отца Женни и считался его приятелем; поэтому тетушке хотелось, чтобы Женни произвела на доктора хорошее впечатление, как и полагается вполне благовоспитанной барышне. Тетушка и сама принарядилась для такого почетного гостя, надела новый чепец с яркими лентами, который едва мог держаться на ее макушке.
Балконная дверь распахнулась с грохотом и шумом… Ну, не мальчишка ли это? Волосы спутаны… Глаза, как у разбойника!
— Что с тобою? — в ужасе восклицает тетушка.
Женни смотрит в недоумении. Что с нею? Голова на месте, руки и ноги тоже.
— Сударыня, не угодно ли вам привести себя в порядок, — дрожа от негодования, говорит тетушка, — да посидите час спокойно на месте, у нас будут гости!
— Уж не доктор ли, о котором вы говорили, тетушка? — догадывается она.
— Именно доктор, сударыня.
— Но я же здорова, да и вы, тетушка.
О, эта глупышка! Она воображает, что доктор должен только лечить.
Тем не менее тетушка собирает все свое мужество и читает наставление Женни, как надо держать себя.
Под окном захрустел песок, мелькнула серая шляпа… Тетушка машинально оправляет чепец и делает Женни отчаянные знаки уйти.
Но Женни и не думает слушаться. Она впивается любопытными глазами в пожилого человека с загорелым лицом и коротко подстриженной седой бородкой. Он, в свою очередь, несказанно поражен видом девочки, растрепанной, смуглой и красной, как рак.
— Лев Александрович Брянский, — представляется доктор тетушке.
Та хочет познакомить его с Женни… Но, о, ужас! Женни уже нет на прежнем месте!
— Фекла! Фекла! — неистово кричит тетушка, — позовите барышню, скажите, чтобы шла сейчас.
Бедная тетушка! Она не воспитывалась в институте и сделала промах в том, что так громко закричала при госте.
А Женни уже стоит в дверях, чинная и приглаженная, около нее Серко. Спокойно подает она доктору свою тоненькую, смуглую ручку.
Он расспрашивает ее о деревне, о полях, о Серко. Она отвечает совсем как подобает барышне, учащейся в институте.
Тетушка успокаивается. По лицу ее расползается довольная улыбка… Доктор заводит речь об институте.
— О, она великолепно училась, — неожиданно восклицает тетушка (неученая лентяйка, по ее мнению, не может никому понравиться), — великолепно, особенно по Закону Божьему… Сколько тебе было по Закону, Женни?
— Пять.
И цыганские глаза Женни шаловливо искрятся.
— Ну, да, у них пятибалльная система, — поясняет довольная тетушка.
— Нет, — неожиданно заявляет Женни, — при двенадцатибалльной — пять, и из русского пять, а из истории три, и из географии три, а там все колы, колы, колы… — и глаза уже совсем смеются.
Боже мой, что сталось с этим ребенком? Тетушка как на иголках и поминутно меняется в лице. Даже доктор смутился. Женни уже не остановить никакими силами. Она хохочет, как мальчишка, ужасно разевая рот, точно забавляясь мучениями тетушки… Один Серко сочувствует ей, умильно вертит хвостом и заглядывает в лицо.
Доктор стал прощаться.
Женни присмирела на минуту и стала снова «барышней», но только на минуту… Как только серая шляпа скрылась за изгородью сада, Женни неистово захохотала, Серко залаял, оба с шумом помчались в сад и пошла потеха!
Тетушка только зажала уши и поспешила в кухню жаловаться Фекле.
Бедная тетушка Агния!
Доктор не приходил больше к тетушке и Женни. Подошли Петровки, — начались сенокосы, Женни целые дни проводила в лугах, и тетушка могла отдохнуть душою.
Как-то вечером доктор вышел прогуляться по лесу и у самой опушки встретился с Женни, сопровождаемой Серко… Она шла медленно, как бы усталая, теребя уши своего мохнатого друга.
— Здравствуйте, милая барышня! — произнес он.
— Ах!.. — вздрогнула девочка от неожиданности.
Раздается оглушительный лай Серко.
— Здравствуйте… тубо!.. Серко… глупый, чего надрываешься… ведь знакомый.
Они идут рядом, некоторое время молча. Доктор прерывает молчание:
— Хорошо… вечер славный… Вы гуляли?
— Нет… да… — путается Женни и ужасно краснеет.
Доктор видит ее смущение и очень удивляется.
— Она, верно, скрывает какую-нибудь шалость… Удивительная проказница-девочка! — мелькает в его голове. Женни все еще смущена. Чтобы как-нибудь дать ей оправиться, доктор спрашивает:
— Как поживает тетушка?
— Ворчит на меня по обыкновению: «Мальчишка, совсем мальчишка!» — говорит Женни и, сморщив личико, делается замечательно похожей на добрую тетушку.
Доктор неудержимо смеется.
— Какая вы славная девочка, — говорит он, невольно любуясь веселым ребенком.
Тетушка приятно поражена, увидя Женни умницей.
К довершению благополучия, Женни разливает чай. Этого еще никогда не было. Тетушка счастлива, тетушка ликует… Нужды нет, что Серко положил морду на чистую скатерть и обнюхивает масленку, что крышка от чайника летит на пол из неловких рук Женни и бьется вдребезги, что чай, наконец, перекипел на самоваре и отдает веником, — Женни мила, предупредительна, скромна, чего же больше? Тетушка довольна… Добрая тетушка!..
Встреча с Женни у опушки леса и ее смущение очень удивили доктора. Он дал слово отцу Женни писать ему все, что касалось девочки… Что Женни веселая хохотушка, проказница и шалунья — это не могло огорчить ее отца, но что она способна на какую-нибудь злую шалость, которую хочет скрыть от тетушки и его — друга ее отца, — это не нравилось доктору.
Он решил узнать, зачем ходит в лес Женни, и на другой же день пошел в тот же час, как и накануне, к лесной опушке, в надежде встретить там Женни.
И доктор не ошибся.
Она выходила из леса в обществе Серко.
— Зачем вы были в лесу? — спросил он девочку.
Женни испуганно подняла глаза. И снова покраснела.
— Ах… не спрашивайте, я не могу сказать… И пожалуйста не говорите тетушке о том, что встретили меня, — произнесла она тихо.
— Нет, тут что-то кроется, — подумал доктор, — и я должен узнать это… Ее отец очень просил меня сообщать ему все про его шалунью-дочку.
И доктор простился с девочкой, решившись узнать ее секрет во что бы то ни стало.
_____________
На другой день он решил отправиться к тетушке и поговорить с нею о Женни.
Едва он переступил порог калитки, как тетушка со съехавшим набок чепцом вылетела к нему навстречу с бесконечными жалобами. Теперь она уже не стесняется «доктора», видя в нем близкого человека, искренно преданного ей и Женни.
— С ней нет никакого сладу, — кричит тетушка, потрясая лентами, — нет терпения… Она мальчишка, настоящий мальчишка!
И целый поток жалоб выливается наружу из груди тетушки.
— Подумайте только… она на голубятне… она гоняет голубей, как уличный мальчишка… Это дело кучера Евграфа… Боже мой, и как она лезла, как она туда лезла, если б вы видели, милый доктор.
И при одном воспоминании об этом тетушка так и закипает гневом.
— Доктор, здравствуйте, — откуда-то сверху раздается звонкий голосок Женни.
Он поднимает голову и видит ее трепаную, смеющуюся, с распущенной косой, какою видел ее в первый день знакомства.
— Не прыгай, не прыгай! — кричит тетушка, воображая, что Женни прыгнет с трехсаженной вышины.
Всего можно ожидать от этого мальчишки… А «мальчишка» через две минуты уже с ними в комнате.
Она вбегает веселая, радостная и с размаху бросается на стул.
— Он выздоровел! Он выздоровел! — кричит она так громко, точно тетушка и доктор совсем глухие.
— Кто выздоровел? — удивляется доктор.
— Да сторож Терентьич, что живет в лесу. Я его вылечила! Он один с маленькой внучкой живет… Вас еще не было, когда он заболел… Внучка ко мне прибежала и стала просить вылечить дедушку. Ну, я и принялась бегать в лес, тихонько от тетушки… Тетушка меня бы не пустила. Она всяких болезней боится, а за меня особенно. А я ему хины из тетушкиной аптечки брала и носила да и съедобное заодно… Ведь он лежит, бедный старичок, и стряпать не может. А внучка у него еще маленькая и ей не справиться. Вот я и была у них за лекаря и кормильца-поильца. Оттого-то я и бегала в лес каждый вечер и очень боялась, чтобы встречами со мною вы, доктор, не выдали бы меня тетушке! — неожиданно заключила Женни и весело рассмеялась.
Тетушка заохала, заволновалась…
— Но ты могла заразиться, Женни!.. Боже мой! Боже мой!
— У Терентьича была сильная простуда, а от простуды не заражаются! — торжествующе отвечала Женни.
— Но почему же вы меня не позвали? — поинтересовался доктор.
— А вы уже тогда приехали, когда Терентьичу много легче стало, — отвечала девочка.
— Я его вылечила, — заключила она с гордостью, подняв головку.
— Милая, славная девочка, — произнес мысленно доктор, — а я еще заподозрил вас в злой шалости.
— Сегодня же напишу вашему папе и поздравлю его с такой чуткой, милой дочкой… — заключил он вслух.
И ласково улыбаясь Женни, доктор погладил её по головке. Женни смутилась, покраснела… Ей было и приятно, и неловко, что её хвалят…
Но в следующую же минуту ее смущение прошло… Она с грохотом отодвинула свой стул, свистнула Серко и с хохотом помчалась за ним по аллее сада, к полному ужасу доброй тетушки.
