О том, чего менее всего ожидала малютка
— Ди-ин-н-н-н-н-н-нь, — затрещал электрический звонок в квартире.
Марго стояла на площадке лестницы, прислушивалась к звукам электрического звонка, и ждала, что вот-вот перед ней откроется дверь.
Но не слышно было, чтобы кто-нибудь спешил к двери. В квартире было тихо и пустынно.
Марго позвонила еще раз.
— Ди-и-и-и-и-нь.
И снова прислушалась… Но снова было пустынно и тихо в генеральской квартире. Никто не шел на звонок.
Тогда Марго перегнулась через перила лестницы и позвала того самого мальчугана, который только открыл ей внизу дверь.
— Мальчик. Мальчик! Подите сюда.
Курносый «красавчик» с недовольным видом стал подниматься по лестнице во второй этаж.
— Чего вам надо?.. Зачем меня позвали? — проворчал он.
— Генерал Гродовцев дома? — спросила его Марго на своем плохом, не вполне понятном русском языке.
— А я почем знаю. Я намедни только из деревни приехал. Мамка и тятька знают. Вот вернутся из церкви, так ужо скажут. Подождите малость.
«Какой нелюбезный мальчик, — подумала Марго. — Как он грубо разговаривает со мною»…
Ей хотелось тотчас уйти, но пришлось дожидаться швейцара. На площадке лестницы, перед дверью генеральской квартиры, стояло мягкое кресло. Марго, набегавшаяся по рынку с Авдотьей, была бы рада-радехонька отдохнуть в мягком кресле, но не решалась сделать этого без спроса.
— Можно? — указывая рукой на кресло, обратилась она к мальчугану, не успевшему еще спуститься вниз.
— Чего это? — не понял тот.
— Можно отдохнуть, посидеть немножко? — объяснила Марго.
— Сиди, сколько угодно. На то кресло и поставлено, чтобы сидеть на нем…
— Да, да… — согласилась Марго и опустилась в кресло, с видимым удовольствием забираясь в него все глубже и глубже.
— Да ты из каких будешь? Чухонка или татарка? — осведомился мальчик, не без любопытства оглядывая Марго.
— Нет, я француженка из Парижа, — с трудом поняв его, ответила девочка.
— А-а!.. Я Париж знаю, — важно произнес мальчик. — Утром мамка меня туда за кипятком посылала.
Марго засмеялась невольно.
— Нет, нет, это не тот Париж… Мой — дальше… Ты, должно быть, ходил в чайную или в гостиницу, которая называется «Париж», а я жила в городе Париже. Далеко отсюда, очень, — старалась она объяснить мальчику.
— А ты что-ж это без языка сюда приехала? — заметив, наконец, что девочка неважно говорит по-русски, сердито обрушился на нее маленький швейцар.
— Как без языка? — удивилась та.
— Да нешто это язык. Ведь понять-то тебя мудрено очень.
Сказав это, мальчик громко захихикал. Марго покраснела и ничего не ответила. А тот, ворча себе под нос, пошел вниз.
Марго еще глубже уселась в кресло и стала терпеливо ожидать возвращения швейцара. Ноги, измученные ходьбой, у нее болели; глаза слипались от усталости, голова сама клонилась на грудь, сон все властнее овладевал Марго, и не прошло и пяти минут, как она захрапела на лестнице в удобном мягком кресле.
Много ли, мало ли спала девочка — она решительно не могла сообразить, когда проснулась. А проснулась она от прикосновения чьей то руки к ее плечу. Она испуганно открыла глаза.
Перед ней стоял толстый человек в одежде швейцара.
— Вы к генералу Гродовцеву, барышня? — обратился он вежливо к Марго. — Нет генерала здесь… Уехал он со всем семейством не то за границу, не то — в именье к себе… Нам неизвестно. Вернется только поздно осенью.
— Как? Как? — вырвалось у Марго. — Ведь он ждал нас к себе… Звал, приглашал… Мы нарочно ехали сюда.
— Кто ехал? — спросил, ничего не понимая, швейцар.
— Я и моя мама. Она в гувернантки была приглашена к генеральским детям… И я с ней…
— Это верно. Это я слышал, что перед отъездом ожидалась сюда француженка с дочкой. Да по дороге случилось несчастье, обе будто погибли, — так писали в газетах. Очень сожалел генерал. А дети ихние тоже… А потом взяли другую гувернантку. И недавно уехали… — закончил добродушно швейцар.
Точно гром грянул над головой Марго.
«Взяли другую гувернантку»… «Уехали»… «Вернутся только осенью», — звучали в ее ушах страшные, совсем неожиданные слова.
— Что же мне делать теперь? Куда идти? — заплакала Марго и, как бы не понимая всего ужаса своего положения, спустилась бегом с лестницы, прошла мимо озадаченного сынишки швейцара, открывшего перед ней тяжелую дверь, и вышла улицу.