-- Стой, извозчик, вон, y того дома... Твой руку, Иечка... Приехали, ну, помогай тебе Бог!
Андрей Аркадьевич первый выскочил с пролетки и протянул руку сестре.
Они ехали сюда около часа. Извозчик им попался очень плохой, да и расстояние с дальней окраины Петербургской стороны до одной из самых захолустных улиц Песков было не малое.
Шел дождь пополам со снегом. Стояли огромные лужи на улице. Катили экипажи с поднятыми верхами. Пешеходы сновали под зонтиками по скользким сырым тротуарам. Безотрадная картина поздней гнилой Петербургской осени встретила в этот день только выписавшуюся из больницы Ию. И сам дом, около которого остановился их возница, имел такой же безотрадный вид. Небольшой деревянный особняк с облупившейся краской даже и при освещении осеннего вечера выглядел очень непрезентабельно и угрюмо.
Такие дома составляют теперь большую редкость в столице и попадаются только на самых глухих окраинах её. И место, где поселился Андрей Басланов с семьей, казалось очень глухим и отдаленным от центра.
-- Послушай, Андрюша, да ведь тебе отсюда приходится ежедневно в Академию ездить... Как же ты можешь такую даль переносить? Ведь сколько времени терять приходится даром на одни поездки, -- не могла не заметить Ия, пока Андрей Аркадьевич звонил y входной двери.
-- И время даром на проезд тратишь, да и устаешь ты, Андрюша, по всей вероятности не мало? -- допытывалась сестра.
-- Это пустое, Иечка, -- с беззаботным смехом отвечал сестре Басланов, -- что касается усталости, то не такой я еще старик, сестренка, чтобы уставать из-за таких пустяков, a расстояние велико, это ты, пожалуй, справедливо говоришь. Но, с этим мириться можно, когда, благодаря отдаленности от центра, снимаемый нами особняк стоит пустяки, и благодаря этому деньги, ассигнованные нами на наем более удобной квартиры, мы можем тратить на другое, необходимое в жизни...
Но на что именно мог тратить Андрей излишек, остававшийся от платы за квартиру при таких условиях, Ии так и не пришлось узнать.
Дверь отворилась и на пороге её показалась очень нечистоплотного вида прислуга с подоткнутым подолом, босая, в засаленном клетчатом переднике.
-- Что это, Марья, вы открываете? Куда же Даша девалась? -- морщась при виде её неряшливой особы, спросил Андрей Аркадьевич.
-- Ушла, барин, Даша... Проскандалили они с молодой барыней все утро. Апосля собрала свой сундук и уехала. За пачпортом обещалась ужо зайтить. Барыня и по сейчас вне себя лежит на диване, -- обстоятельно докладывала кухарка.
-- Ах, ты, Господи -- опять неприятности! Нетти нервничает, она такая слабенькая, хрупкая, a прислуга так груба! -- сорвалось смущенно с губ Андрея Аркадьевича и, наскоро сбросив пальто на руки встретившей их служанки, он прошел в гостиную. Ия последовала за ним. Уже с порога прихожей молодую девушку поразили стоны и вскрикивания, несшиеся из соседней комнаты.
Когда она вошла туда, то увидела нарядно, совсем не по домашнему, одетую молодую даму, лежавшую на кушетке с лицом полуприкрытым носовым платком, который она держала y глаз. Черные волосы молодой женщины, выбившись из прически, беспорядочными прядями сбегали вдоль спины. Прерываемым слезами и всхлипыванием голосом она кричала:
-- Это невозможно!.. Это несносно!.. Я не хочу такой жизни!.. Я не потерплю её! Она погубит меня!.. Мое здоровье!.. Мои нервы... Каждая служанка, каждая ничтожная девчонка смеет грубить мне, урожденной княжне Вадберской! Да я за это на нее в суд подам... В тюрьму ее посажу! Я не прощу ей -- этой негодной Дашке того, что она осмелилась наговорить мне!..
И снова взрыв рыданий огласил комнату.
Сидевшая около исступленно плачущей молоденькой особы пожилая дама, в которой Ия с первого же взгляда узнала княгиню Констанцию Ивановну с её прекрасным южного типа лицом и резкими манерами итальянки-простолюдинки, старалась всеми силами успокоить расходившуюся дочь:
-- Полно, не плачь, Нетти... Нечего глаза по пустякам портить... И платье напрасно мнешь... Эка -- невидаль, подумаешь, -- с горничной посчитались... Всюду это случиться может... В каждой семье! Перестань же плакать! Вот и Андрей пришел и не один!.. Создатель мой! Дева Мария! Да ведь это она, красоточка Ия! Дитя мое, я узнала вас сейчас же, даром что вы ужасно похудели да побледнели!
Тут княгиня стремительно и шумно поднялась с места и с протянутыми руками устремилась навстречу Ии.
В ту же минуту оборвались слезы и стоны Нетти. Она отняла мокрый платок от распухшего лица и стремительно приподнялась с кушетки.
Её нарядное платье смялось, изысканная прическа растрепалась, красивое, как две капли воды похожее на лицо матери, личико изменилось и подурнело от портившего его выражения гнева.
-- AndrИ, AndrИ -- зашептала она, подзывай к себе мужа и с укором глядя в его смущенное лицо, -- как. мог ты меня оставить! Как мог ты уехать на целый день! Бог знает, что за ужас тут происходил без тебя! Эта дерзкая грубиянка осмелилась, наговорить мне Бог весть что! Надерзила и ушла... A мы тут оставайся и нянчи твоих прелестных племянничков, вместо того, чтобы ехать на раут к баронессе Икскюль. И куда ты пропал с утра? Где те был до позднего вечера? Почти до семи часов? Как тебе не жаль было оставить меня одну? -- потоком вопросов посыпалось на Андрея Аркадьевича и черные глаза Нетти снова наполнились слезами.
-- Деточка, успокойся, не плачь ради Бога. Я без вины виноват перед тобой, -- горячо целуя маленькие выхоленные ручки жены, проговорил Басланов, -- ты же знаешь, я никогда не оставлю тебя без нужды. Утро я провел в Академии, потом был в больнице, взял оттуда сестру и отвез ее в пансион, a потом заезжал к американцу Томсону условиться о покупке картины, затем снова заехал за Ией в пансион...
-- Противные картины, они только разлучают нас с тобой! -- не слушая мужа и надувая губки, произнесла Нетти,
-- Деточка, эти противные картины кормят нас, -- осторожно напомнил Андрей.
-- Очень это нужно! У папы есть пенсия. Нам бы на всех хватило!
Андрей Аркадьевич в ответ на эти слова покачал головой.
-- Ты же знаешь мой взгляд на такие вопросы, Нетти, -- серьезно проговорил он, -- да и не время говорить об этом. Займись лучше Ией, она так спешила к нам возобновить знакомство с тобой.
-- А, Ия, здравствуйте! Очень рада вас видеть! -- заученным тоном светской женщины произнесла Нетти, протягивая руку золовке. Ta приблизилась к ней и увидела перед собой официально улыбающееся ей лицо и чужие, далекие родственного чувства, глаза молодой женщины.
Что-то кольнуло в сердце девушки.
Предчувствие сказало ей, что вряд ли она сойдется когда-либо с этой пустенькой и бессодержательной Нетти. Но, желая сделать приятное Андрею, Ия ласково, по-родственному обняла невестку и поцеловала её горячую от недавних слез щеку.
-- Я очень рада увидеть вас снова, милая Нетти, и помочь вам в воспитании ваших маленьких племянников, -- проговорила она, пожимая руку молодой женщине.
-- Ну, не знаю, повторите ли вы мне это, когда познакомитесь с "моими маленькими плeмянникaми" -- загадочно подчеркивая последние слова, произнесла Нетти; и, снова обращаясь к мужу, быстро-быстро заговорила, сопровождая свои слова резкими, экспансивными жестами:
-- Вот именно из-за них-то весь сыр-бор и загорелся! Ты не можешь себе вообразить AndrИ, как они извели меня сегодня на уроке!.. Представьте себе, Ия, я ради скуки стала заниматься с этими милыми деточками по научным предметам и они меня окончательно вывели из себя... Так что я даже хотела их высечь.
-- Нетти! Нетти! -- вырвалось почти с ужасом y Андрея, в то время как Ия до боли закусила губы, чтобы не дать вырваться по адресу молодой женщины потоку негодования, вызванному словами последней.
-- Ну, так что же из этого? -- задорно, бросила мужу Нетти, -- ну да, хотела их высечь обоих... Так они были несносны! A эта грубая Дашка налетела на меня как курица-наседка и стала кричать, что часа не останется больше там, где пускают в ход розги... Ичто она Зинаиде Юрьевне пожалуется ,на меня и что здесь притесняют детей и Бог знает что еще наговорила, что и изверг-то я, и бессердечная, и чуть ли не палач. Словом, довела меня до слез... А сама ушла... И все из-за этих чудесных деточек... Кстати, пойдем к ним, Ия, я хочу познакомить вас с отчаяннейшей в мире породой маленьких людей, от которых нет никому ни минуты покоя в доме, -- сверкая все еще горевшими гневом и негодованием глазами, заключила Нетти.
Андрей Аркадьевич с укором взглянул на жену. Потом перевел глаза на Ию и снова обратился к Нетти.
-- Напрасно ты запугиваешь преждевременно сестру, деточка, -- обратился он к Нетти, -- Жура и Надя далеко не дурные дети. Правда, их жизнь до сих пор протекала на свободе, о них, в силу некоторых обстоятельств, некому было заботиться и манеры их, может быть, оставляют желать лучшего, но, в сущности, они -- добрые, славные дети и...
-- Добрые? Славные? Нет, это мне нравится! -- неожиданно прервала мужа сердитым голосом Нетти, и её южные глаза засверкали целым фейерверком негодования.
-- Нет, милая Ия, я больше слова не скажу об этих прелестных деточках... Вы сами увидите их и поймете, права я или нет. A AndrИ к ним слишком пристрастен. Идем же, идем к ним!
И, схватив Ию за руку, Нетти потащила ее из гостиной...
Княгиня поспешила за ними.
-- Возьмите и меня с собой. И я хочу присутствовать при первом знакомстве Ии с этими ангелочками, -- смеясь закричала она.
Из гостиной, большой комнаты в три окна, со старыми запачканными во многих углах обоями, обставленной, очевидно, на скорую руку самой разнокалиберной мебелью, Ия с обеими хозяйками прошла в столовую.
Здесь, посреди комнаты стоял неубранный стол с остатками от обеда на беспорядочно расставленных тарелках, и с корками хлеба, разбросанными по весьма сомнительной чистоты скатерти.
Из столовой все трое прошли в длинный темный коридор. Его дальний конец упирался в лестницу.
-- Поднимемся к ним. Детская находится наверху, -- предложила Нетти.
По шатким, скрипучим ступеням Ия вместе с хозяйками дома прошла во второй этаж. Три двери таинственно белели в верхнем тоже совершенно темном переходе.
-- Там кабинет papa, -- указывая рукой на правую, -- говорила Нетти, -- papa пишет свои мемуары о Турецкой войне и любит, тишину и уединение; там шкафная и комната для прислуги, -- указала она на противоположную стену, -- a это ваша обитель!
И при этих словах молодая женщина порывисто распахнула среднюю дверь:
При их появлении на пороге комнаты что-то быстро шарахнулось в сторону. Ия успела разглядеть только кусок необычайно яркой смеси розового с зеленым и голубым. И это розово-зелено-голубое забилось между комодом и рукомойником, находившимся в дальнем углу детской, небольшой комнаты, заставленной тремя кроватями и убогой сборной мебелью.
В тот же миг взгляд Ии встретился с прелестными ясными, как небо голубыми, детскими глазенками, в упор устремленными на нее.
-- Жура, подойди сюда... A где Надя? -- обратилась. Нетти к голубым глазкам.
Маленький голубоглазый мальчик лет девяти, с длинными, как y девочки, локонами, вьющимися по плечам, выступил вперед, для чего-то прикрывая рукой левое колено.
-- A Надя где? Изволь отвечать!
Глаза Нетти сердито сверкнули. Но мальчик, по-видимому, ничуть не испугался гнева своей молоденькой тетки.
-- Надя сейчас придет, -- отвечал мелодичный голосок в то время, как голубые глазенки без тени смущенья с любопытством разглядывали Ию.
-- Вот рекомендую нашего сорвиголову. Его зовут Журой, Евгением. Советую быть с ним построже; да и с его сестрицей тоже. Из рук вон какие оба проказники и упрямцы, -- слегка подталкивая мальчика к Ии, проговорила княгиня Констанция Ивановна.
Молодая девушка протянула руку ребенку. Тот подал свою, которой только что довольно удачно прикрывал огромную дыру на чулке, как раз на коленке.
-- Ах, Создатель мой, опять разорвал чулок, это возмутительно! -- сердито крикнула Нетти, с силой дернув мальчика за руку, так что вся его миниатюрная фигурка пошатнулась, как шатается молодое деревцо под напором ветра, и, экспансивно жестикулируя, заговорила:
-- Вы не поверите, Ия, сколько с ними забот и хлопот! Все на них горит, как в огне, прислуга не успевает штопать и чинить за ними. Одних сапог сколько перенашивают, если бы вы знали. Никаких сил с ними нет. На них не напасешься. Вот уж сказать по правде, послал papa этакую обузу Господь! -- И Нетти, говоря это, с откровенной злобой поглядывала на мальчика. Тот отвечал ей далеко не доброжелательным взглядом, глядя исподлобья своими чудесными, но совсем не кроткими голубыми глазенками.
Вдруг легкий шорох послышался в углу. Шорох и как будто шелест шелкового платья. Все невольно посмотрели в ту сторону, откуда доносился шум.
-- Боже мой, Надя! Зачем ты залезла туда?
В два прыжка Нетти очутилась y комода, протянула руку в отверстие, образовавшееся между ним и умывальником, и извлекла оттуда довольно необычайную фигурку.
Если бы в наш век были чудеса, Ия приняла бы непременно за чудо зрелище, открывшееся её глазам: она увидела второго мальчика Журу или вернее точную копию Журы, одетую, однако, довольно своеобразно: длинная розовая, шелковая, старинного покроя юбка, в которой путалась миниатюрная фигурка ребенка, окружала ее. Зеленый, в виде кафтана, лиф сидел мешком на хрупких детских плечах, и голубой шарф широко опоясывал узенькую, как y куклы, талию. Пепельные локоны, приподнятые кверху и зачесанные в высокую вычурную прическу, увенчивались небольшим дамским чепчиком, какие носились при наших бабушках в дни их юности несколько десятков лет тому назад.
Миниатюрная хрупкая фигура ребенка совсем утонула в этом странном допотопном наряде. A худенькое, бледное с голубыми жилками на висках и лбу личико, озаренное парой таких же прекрасных голубых глаз, как y Журы, выглядело так забавно в этом старообразном наряде, что Ия, взглянув на него, не могла удержаться от улыбки.
Но ни княгиня, ни её дочь не разделяли, по-видимому, впечатления молодой девушки.
Нетти густо покраснела. Все лицо Констанции Ивановны тоже залило краской негодования и гнева.
-- Дрянная девчонка! -- вскричала она, сопровождая свои слова резкими жестами, -- ты опять украла ключ от шкафной? Опять рылась в сундуках и унесла прабабушкино платье? -- накинулась она на маленькое существо в столь своеобразном одеянии.
-- Отвратительный ребенок! Ее следует высечь за такие проделки! -- закричала в свою очередь Нетти, бледная от душившего ее гнева. -- Сейчас же сними все это и приходи ко мне вниз. О, я сумею расправиться с тобой. Слышишь?
Она быстро подошла к ребенку и изо всей силы ущипнула Надю за маленькое ушко.
Пронзительный крик огласил комнату. В тот же миг мальчик очутился перед молодой Баслановой. Его худенькое, бледное личико побледнело еще больше, a голубые глаза сердито засверкали, когда он заговорил, обращаясь к тетке, волнуясь и дрожа всем телом:
-- Вы не смеете! Вы не смеете! Не смеете бить Надю... Обижать ее... И называть воровкой не имеете тоже никакого права! Я дедушке скажу и маме тоже... Мы y вас ничего не воровали... Мы только захотели поиграть прабабушкиным платьем... Надя в гости ко мне, как будто, приехала... A я хозяин, будто, был... Мы бы поиграли и повесили снова все на место... A в сундук мы не лазили... честное слово, нет. Платье Даша еще вчера вывесила проветрить от моли... И дверь в шкафную открыта была... Мы ключа не таскали... A Надю я не дам обижать... Она слабая женщина, она сама не сможет за себя заступиться. Я должен быть её защитником! Я её брат...
-- Что?.. Как ты смеешь говорить так со мной, негодный мальчишка! Тебя из милости держат y нас в доме! Мы тебя с твоей сестрой кормим, поим и одеваем, a ты еще смеешь так дерзко разговаривать с твоими благодетельницами, -- закричала Нетти, топая ногами и с угрожающим видом наступая на мальчика.
-- Нетти, не волнуйся! Право же, не волнуйся... Дева Мария! Стоит ли портить здоровье из-за чужого ребенка! -- успокаиваясь прежде дочери, говорила Констанция Ивановна.
-- Оставьте, maman! Неужели вы не видите, до чего доходит нахальство этого дерзкого мальчишки! Мы облагодетельствовали его с головы до ног, a он...
-- Неправду вы говорите, -- послышался звонкий голосок и маленькая девочка выступила вперед.
Теперь, когда брат и сестра находились один подле другого, можно было вполне уверенно сказать, что это были дети-близнецы.
Ии сразу понравились они оба. Было что-то милое, смелое и чистое в обоих личиках с одинаковыми глазами и чертами лица, тонко и изящно обрисованными, отдаленно напоминавшими Ии лицо старого князя Юрия Львовича.
Девочка совсем близко подошла к Нетти и без тени смущения смотрела в её лицо.
Этот взгляд окончательно вывел из себя молодую женщину.
-- Ах, ты, бессовестная, -- пронзительно выкрикнула Нетти, -- да как ты смеешь грубить мне так! Да я... я... тебя... я... тебя...
Злые слезы задрожали снова в её голосе. Она задыхалась... Целый поток негодующих, гневных слов и упреков вырвался из её рта. И бессильная разделаться с племянницей в присутствии Ии молодая Басланова схватилась за голову, бросилась в близ стоявшее кресло и разрыдалась навзрыд. Её слезы со вскрикиваниями и воплями, пересыпанными жалобами и упреками, подняли на ноги весь дом.
Андрей Аркадьевич, успевший переодеться в рабочую блузу и растиравший в это время краски в своей студии, находившейся в дальнем конце дома, первый прибежал в детскую и с волнением и тревогой бросился к жене.
-- Деточка моя... Нетти -- моя крошка... Что с тобой? Что случилось? О чем ты плачешь, ангел мой, да ответь же мне!
-- Дети... Противные, несносные дети... Они доведут меня до могилы, -- они убьют меня! -- нашла, наконец, в себе силы между рыданиями простонать молодая женщина.
Андрей Аркадьевич с укором взглянул на племянников.
-- Жура! Надя! Неужели? Неужели же вы это довели вашу тетю до такого состояния? -- обратился он к ним. И так как близнецы молчали и глядели исподлобья на своего молодого дядюшку смущенными глазами, Андрей Аркадьевич уже непосредственно обратился к Ии, в то время как княгиня Констанция Ивановна поила водой все еще бившуюся в истерике Нетти.
-- Скажи, пожалуйста, как это могло случиться, Иечка? Объясни, ради Бога, в чем дело?
Последняя поспешила прийти к нему на помощь. Своим ровным, спокойным голосом Ия рассказала брату всю происшедшую только что на её глазах сцену. Всегда справедливая и разумная, она незаметно для самих детей оправдала их в глазах брата, совершенно невиновных по её мнению, или, если и виновных, то только в том разве, что они взяли без спросу из шкафной прабабушкины наряды и кринолин.
По мере того, как говорила Ия, затихали рыдания Нетти, а когда молодая девушка замолкла, Нетти уже стояла перед ней, вытянувшись во весь рост, уязвленная, негодующая, с пылающим лицом и блестящими злыми глазами.
-- Так вот вы как, сестрица! Оправдываете в глазах AndrИ этих несносных детей, которых каждый признает виновными... Это значит демонстрация против меня? Однако, вы не педагогичны, милая сестрица. Нельзя в присутствии детей показывать им, что они правы, и порицать поступки их воспитателей.
Эти слова как обухом по голове ударили Ию.
-- Бог знает, что вы говорите, Нетти, -- возмутилась она, -- да разве я порицала ваш поступок?.. Что вы! Я только восстанавливала истину и передавала Андрею факты, какими они были на самом деле, -- оправдывалась она.
-- Неправда, неправда! -- заволновалась больше прежнего Нетти, -- вы исказили факты. Дети были грубы, дерзки, а, вы... вы...
-- Что здесь за шум? Нетти, дитя мое, что тебя так волнует? А?.. Ия Аркадьевна, добро пожаловать, душевно рад вас видеть y нас! -- послышалось с порога комнаты и, обернувшись к двери, Ия увидела высокого статного старика с седыми усами и густой не по летам, но уже совершенно белой шевелюрой.
Его лицо с правильными чертами носило на себе отпечаток достоинства и благородства. Военный сюртук отставного генерала, облегавший его прямую стройную фигуру, еще более молодил шестидесятилетнего князя Юрия Львовича.
Ия нашла его мало изменившимся со дня их последней встречи в "Лесном".
-- Здравствуйте, здравствуйте, Ия Аркадьевна, чрезвычайно рад снова увидеться с вами. A особенно счастлив, что вы не отказались воспитывать моих проказников, -- и говоря это, Юрий Львович протянул одну руку Ии, другой потрепал густые локоны Нади, успевшей броситься к нему и прильнуть лицом к руке деда, в то время, как Жура тоже подбежал к нему и обнял его с другой стороны.
По заплаканным глазам Нетти и по встревоженным, расстроенным лицам окружающих Юрий Львович догадался сразу о происшедшем здесь недоразумении.
-- Опять баталия? -- улыбаясь, пошутил он, стараясь шуткой восстановить желанное спокойствие.
-- Жура, Надя, чем снова провинились, молодцы? Ну-ка, пожалуйте к ответу! В "дежурную комнату" на караул, шагом марш! -- скомандовал он, смеясь, и дети, расцветшие в один миг от его шутки, бросились наперегонки вдоль неосвещенного коридора, по направлению кабинета Юрия Львовича.
-- Напрасно ты балуешь их, Жорж, -- произнесла недовольным голосом княгиня, покачивая головой, -- и так с ними сладу совсем нет. Разумеется, раз они видят в тебе поддержку...
-- Ты забываешь, Констанция, что этих детей нельзя подводить под общую мерку, -- серьезным и грустным голосом, перебивая жену, произнес князь, -- вам, Ия Аркадьевна, я расскажу когда-нибудь о судьбе этих бедных малюток. Будьте снисходительны к ним. Об этом просит вас их старый дед.
И седая голова князя низко склонилась перед молодой девушкой движением, исполненным изящества и достоинства.
-- Ну, теперь начнется еще худшее баловство! -- процедила Нетти сквозь зубы. -- Успокойтесь, papa, -- насмешливо произнесла она, поджимая губки, -- Ия явится достойной последовательницей вашей теории по вопросу воспитания и уже ни в каком случае не обидит ваших любимцев.
-- О, я не сомневаюсь в этом, -- не замечая иронии дочери, отвечал старик. Потом, предложив руку Ии, он провел ее в кабинет, "дежурную комнату", как называл по старой памяти князь свою скромную горницу, сравнивая ее шутя с той полковой дежурной комнатой, где вместе с товарищами проводил в дни молодости самые приятные часы.
Это была большая комната, сплошь заставленная книжными шкафами. Широкий зеленый кожаный диван и такие же тяжелые кресла, оружие, развешанное на стене, портреты родных и полковые группы наполняли это скромное, единственное строго-выдержанное во всем доме помещение.
На огромном письменном столе, занимавшем почти добрую треть комнаты, были разложены какие-то рукописи, исписанные мелким, как бисер, характерным почерком князя. A над столом подле портретов княгини Констанции и Нетти находилось изображение молодой женщины или девушки в простом домашнем платье, с гладко причесанной аккуратной головкой.
Тонкое, полное ума и затаенной воли лицо, с упорной линией губ и энергичным подбородком очень напоминало лицо самого князя. В нем было то же изящество, тоже благородство линий, но вместо выражения обаятельной доброты, столь присущей лицу Юрия Львовича, черты молодой особы, изображенной на портрете, дышали упорным и стойким характером.
-- Моя старшая ,дочь, Зинаида, мать этих клопов, -- заметя любующийся изображением взгляд Ии, поспешил пояснить князь.
A "клопы", между тем, успели уже взгромоздиться на диван и занялись дедушкиным "арсеналом", как они называли коллекцию оружия, развешанную на стене. Казалось, вся неприятная история, только что разыгравшаяся в детской, была ими уже забыта.
-- Дедушка, позволь мне подержаться только за эфес твоей шпаги... Надя боится, a я ничуточки не бойсь -- возбужденно кричал Жура, блестя глазенками. -- Ия Аркадьевна, Ия Аркадьевна, -- как уже к старой знакомой обращался он к Ии, -- здесь сделана надпись, глядите, написано: за храбрость. Сам Государь дал эту саблю нашему дедушке, когда он с горстью молодцов-солдатиков взял неприятельский редут. И эту шпагу и Георгиевский крест наш дедушка получил на войне с турками.
-- Знаете, Ия Аркадьевна, -- соскакивая с дивана, заговорила и Надя, -- дедушка наш был ужасно храбрый герой!.. И Жура таким же героем хочет быть. Он тоже храбрый, весь в дедушку! Только маленький, a когда вырастет, просто прелесть какой солдат из него будет.
-- Я кавалеристом буду, как дедушка. Я лошадей люблю!.. A вы видели дедушкину лошадь, Ия Аркадьевна? Вот дедушкин Разбой. Смотрите, какой красавец!
И Жура, схватив за руку Ию, потащил ее к изображению лошади, висевшему в раме на стене.
-- Все это прекрасно, мои милые, -- взяв за руки детей и притягивая их к себе, проговорила Ия, -- и лошадей любить хорошо, и солдатом-защитником отечества тоже быть похвально, a вот расскажите вы мне лучше, чем вы занимались до меня, чему учились, что успели пройти? Читать и писать, конечно, вы умеете, что еще знаете, кроме этого? -- задала вопрос Ия своим будущим питомцам. Но им не пришлось отвечать ей. Дверь кабинета в эту минуту распахнулась и княгиня Констанция Ивановна позвала всех к столу.