Московско-Курская дорога находится в моем районе. Мое, стало быть, дело потолковать о финале именитой Кукуевки. Финал этот не блестящ и ни на грош не эффектен. Никого не засадили, никого не сослали, никому внушения не сделали, а только взыскали штраф в размере трех тысяч пятисот рублей. Только...

Удовольствие спустить поезд с насыпи и отправить на тот свет сотню человеческих душ стоит, значит, ровно 3500 рублей. Запишу эту цифру в каталог кушаньев, вин, водок и прочих удовольствий. Авось, когда разбогатею, вздумается побаловаться, пощекотать свое нёбо дорогим перышком. Для "хорошего" инженера и посредственного железнодорожника бросить pour plaisir какие-нибудь 3500 руб. так же тяжело, как обыкновенному смертному купить на гривенник персидского порошку. В самом деле, что значат эти 3500 руб.? Поедет хороший инженер в "Стрельну", покушает там стерляжьей ухи с кайенским перцем, запьет шампанским, послушает цыганок... Из "Стрельны" катнет он в первый этаж "Эрмитажа" -- вот вам и все 3500 руб. по самому экономическому счету! Платили мы за ученую свинью клоуна Танти две тысячи, для того чтобы иметь удовольствие скушать ее, отчего же не заплатить почти столько же за чреватую впечатлениями Кукуевку? Заплатить -- раз плюнуть! Лишь бы для вкусового органа оригинально выходило...

* * *

Известный своими добродетелями, грамотный (зри его письмо в "Новостях дня") папаша собственных детей, Солодовников даст и больше для вкусовых и прочих нервов. Денег у него и куры не клюют. Он тоже обитает в моем районе, и поговорить о его деле, которое тоже кончилось на днях, -- мое дело. Петербургская судебная палата, отменив приговор окружного суда, обязала папашу выплачивать детям и "ей" только по 2000 каждому. То есть по стольку, сколько стоит свинья клоуна Танти.

Дети сугубого миллионера, загребающего деньжищи лопатою, будут получать до совершеннолетия только по 2000; ну, а сколько получит с папаши доктор разных прав и не прав -- Лохвицкий? Думаю, что сей человек много бы потерял, если бы поменялся своим гонораром с папашиными детьми.

* * *

По Москве ходит и упорно держится в народе один зловредный слух. Говорят, что известный (Москве, но не России) г. Шестеркин хочет сотворить "газету". Не хочется верить этому слуху.

Считался доселе г. Шестеркин гражданином полезным и благонамеренным. Уважали его и протоиереи, и диаконы, и сахаровские певчие, и даже содержатель "некурящего" трактира Егоров. Правда, он несколько горяч, молод душой, всюду сует свой шестеркинский нос не в свое дело, мнит себя между купечеством Плевакой, но ведь все это пустяки, мало умаляющие его гражданские добродетели. Считался благонамеренным, и вдруг -- слухи! То говорили, что он записался в кандидаты городского головы, а теперь толкуют, что он хочет издавать в Москве с нового года "Московскую летопись", газету полотерно-литературно-портерную. Говорят, что он хочет сотворить это будто из зависти к Н. И. Пастухову, нажившему своей газетой дом, лошадей и право говорить своим сотрудникам "ты", и из зависти к Липскерову, который, с тех пор как начал издавать свои "Новости дня", носит сапоги на двойной подошве, пьет чай внакладку и ходит в дворянские бани. Не позавидовал милый человек "Русским ведомостям" или "Руси", а знал, кому позавидовать! И он станет теперь уловлять вкусы москвичей! И он начнет сочинять "почты амуров" да статьи под громко-пошлыми заглавиями, вроде: "Купец в Соболевом переулке подрался" или "Дайте ему в шею!"... Расти, портерная пресса! Твое время!

Но кес-ке-се {что такое (франц. qu'est ce que c'est).} наше время? Время, когда "ваше степенство г. Шестеркин", и не козырная шестерка, может туза убить, как в игре, которая называется "пьяницами". Не робейте посему!

* * *

И мужик орет, и медведь орет, и сам черт не разберет, кто кого дерет. Певец Корсов, как вам известно, таскал к мировому певца Закжевского за клевету. Закжевский был присужден к аресту, и с г. Корсова, таким образом, было снято подозрение в содержании клики шикальщиков, подозрение скверное, ни на чем не основанное (как показал суд) и чести болтунам не делающее. Суд кончился, но не умолкла опера. Что еще нужно этой опере, трудно разобрать. Стали носиться слухи, что "товарищи" не желают служить вместе с г. Корсовым, что сам г. Корсов не хочет служить с "товарищами", что в опере, и так страшно бедной порядочными голосами, предстоят отставки и проч. Обидно, что вся эта болтовня несется не из трактира Саврасенкова, не из-под Сухаревой башни, а из самой оперы, из среды Иоаннов Лейденских, Фаустов и Маргарит. Не хотят люди понять, что эта болтовня болтается не на поучение, не на пользу, а в угоду зевающих брандахлыстов и за пятачок витийствующих ротозеев! Не умно, не смешно и не весело, а только жаль. Жаль, что в такое хорошее место, каковым должна быть опера, залезают и прививаются инстинкты опереточных кумушек.

* * *

Недаром ваш Суворин величает нашего Гилярова "стилистом, философом" и проч. Поглядите-ка, какую штуку стилистнул этот стилист и какую философию съерундил этот философ!

В одном из последних нумеров своей газеты он советует "неразумным" хозяйкам бросать раков не в кипяток, как это обыкновенно делается, а в холодную воду. "Раки понемножку привыкают к теплу и во всяком случае, неприметно для них, окажутся в том же кипятке". Консерватор заступился за раков -- это так и следует. Это так же естественно, как если бы он заступился за Пихно. Но предоставляю "неразумным" хозяйкам и кухаркам растолковать разумному ракофилу, что едва ли возможно даже самому чахоточному раку умереть "неприметно" в медленном огне. Умы!!!