В здешнем крае куница принадлежит к числу тех редкостей, на которые, где бы то ни было, обыкновенно сбегаются старый и малый, чтобы только взглянуть на них хотя один раз. Действительно, в южной половине Забайкалья куницы так редко попадаются, что на них смотрят, как на какую-нибудь диковинку, небывальщину. Даже многие здешние промышленники, можно сказать состарившиеся в лесу с винтовкой, не видали даже и шкурки куницы. По этому случаю, пожалуй, мне не следовало бы и упоминать об этом звере в своих заметках, касающихся только Восточной Сибири, но я надеюсь не надоесть читателю теми краткими описаниями куницы, которые займут несколько страниц в моих заметках и хотя несколько познакомят с бытом этого зверя в Забайкалье.
Куница по наружному виду весьма сходна с соболем; величина ее со среднюю домашнюю кошку; шерсть куницы жиже, светлее и короче соболиной, на спине и боках зверя она темно-кофейного цвета, на брюшке желтоватая, на ногах же темная; хвост у нее длинный, пушистый, темного же цвета. Глаза средние, черные, быстрые; уши маленькие, закругленные. Под горлом у куницы желтое пятно{15}. Голова плоская, маленькая. Тело длинное, ноги короткие и крепкие, пальцы свободные и вооружены маленькими острыми когтями, зубы страшные. В вонючих железах куницы имеют хорошее средство защиты против своих неприятелей.
Большие дремучие леса, удаленные от селений, составляют любимые места жительства куницы. Высоких, скалистых и утесистых гор она не любит; вот почему в Забайкалье, как крае чрезвычайно гористом, недаром называемом некоторыми даурской Швейцарией, и не водится куниц, тогда как в Западной Сибири, особенно в Киргизской степи, их довольно много.
Куница питается преимущественно мелкими птичками и истребляет их во множестве; она искусно и проворно ловит их не только на земле, но и на деревьях, находит их гнезда, пожирает молодых, выпивает яйца — словом, куница — бич мелких пернатых, хотя не брезгует и большими птицами и тоже ловит их в гнездах и на ночевках, особенно рябчиков, тетерь и куропаток. Мелкие птички до того ожесточены против куницы в тех местах, где зверь этот водится, что не в состоянии равнодушно смотреть на нее, и лишь только ее завидят, как тотчас начинают кричать, торопливо перелетать с дерева на дерево и тем предостерегать друг друга. Часто они, собравшись в одну стаю, с шумом и криком провожают бегущую куницу по нескольку десятков сажен; нередко целая стая налетает на самую куницу, как говорят, чоркает над нею и провожает ее, как хищную птицу. Кроме того, куница питается белками, мышами и другими мелкими зверьками, которым трудно спастись от быстрых преследований куницы как на земле, так и на деревьях. По тонкости своего тела куница даже залезает в небольшие норы и душит хозяев, как, например, бурундуков. Она ест даже мед, а некоторые утверждают, что в случае нужды употребляет в пищу различных насекомых и ягоды. Течка куниц бывает зимою в великом посту{16}. Самка ходит чреватою, как надо полагать, с небольшим два месяца и приносит 2-х и редко 4-х молодых, которые родятся слепыми. Куница сама себе гнезда не делает, а перед разрешением от бремени поселяется в беличьих или птичьих гнездах и в древесных дуплах. Молодые куницы скоро вырастают и тогда сами добывают себе пищу и отыскивают удобные жилища. Куница кормится большею частью днем, а ночью находится в гнезде. Она быстра на бегу и чрезвычайно жива во всех движениях; на деревья взбегает с удивительной быстротой и бегает по веткам, как белка, скачет с сучка на сучок, прыгает с ветки на ветку, с дерева на дерево так быстро, что в густом лесу мгновенно исчезает из глаз охотника.
Куница одарена тонким слухом, хорошим чутьем и острым зрением; она дика, боязлива и кровожадна; в одно мгновение она впивается своей жертве зубами в затылок, раздробляет кости, перегрызает жилы и с жадностью пьет теплую кровь. Преследуемая охотником, она сначала долго бежит по земле, а потом вдруг делает прыжки в сторону, заскакивает на деревья, хитро прячется в их ветвях и, спрятавшись таким образом, сидит чрезвычайно крепко, подпускает в меру охотника и выдерживает, не шевелясь, один и два промаха.
Куница никогда не бегает, как, например, может бегать собака, кошка, лисица; она всегда скачет, как хорек, так что бег ее состоит из прыжков, а потому след куницы на рыхлом снегу кажется как бы от большого зверя, потому что она, прыгая, ставит обе ноги вместе и аккуратно попадает задними в следы передних. Редко, и то только на твердом снегу, можно заметить отпечатки задних ее лапок, опушенных мягкою шерстью.
По редкости куниц в южной половине Забайкалья промысла за ними вовсе нет, а бьют их случайно, большею частью из винтовок, и ловят в поставушки, приготовленные на других зверей. В тех же местах, где они водятся в изобилии, их добывают так: охотник обыкновенно после порошки, особенно выпавшей с вечера, рано утром отправляется с собакой и с ружьем пешком, а лучше верхом, и, найдя свежий куний след, не спуская собаки, делает сначала округу, то есть окидывает след и смотрит, вышла куница из обойденного места или нет. Если вышла, он делает другой округ, и так далее до тех пор, пока куница не будет обойдена; если нет, то сразу пускает собаку на след и смотрит куницу по деревьям, не сидит ли она притаившись где-нибудь на сучке, не прыгает ли по веткам, потому что куница, взбуженная собакой, сначала долго бежит по земле, делает сметки, всячески обманывает собаку и потом обыкновенно заскакивает на деревья. Буде где есть на деревьях дупла — сорочьи, вороньи или беличьи гнезда, то их не надо пропускать без внимания, ибо куницы нередко в них прячутся, завидя охотника или собаку; надо постучать палкой в то дерево, и тогда куница, буде она тут, выскочит из гнезда или дупла, причем зевать не следует, а стрелять по ней немедля, потому что она в случае мешкотности охотника может скоро уйти и снова скрыться, особенно в густом хвойном лесу. Вот почему охоту за куницами в лиственичном лесу предпочитают. Если же куница после порошки на землю не сходила, то нужно ее отыскивать верхним следом, то есть нужно смотреть на упавший снег с сучьев и ветвей, потому что куница, прыгая с дерева на дерево, роняет с веток снег, который, падая на ровную снежную поверхность, оставляет ямки, направление которых показывает ту сторону, куда пошла куница верхом. Но таким образом следить куниц хорошо только в тихую погоду, в ветреную же невозможно, потому что снег, сдуваемый ветром с ветвей, падая вниз, делает такие же знаки. Словом, охота за куницами чрезвычайно сходна с охотой за белками; вся разница заключается в том, что куница боязливее белки, менее доверчива, бежит далеко от собаки, а потому убить ее несравненно труднее белки.
При этой охоте достоинство собаки состоит в том, чтобы она, завидя куницу, тотчас давала бы знать хозяину голосом и следила бы ее не только по полу, но и верхним следом. Следовательно, требования совершенно сходны с качествами хорошей белковой собаки, и поэтому нельзя думать, чтобы хорошая белковая собака была негодна на охоте за куницами. Кроме того, в тех местах, где куниц водится много, их ловят в пасти особого устройства и загоняют в тенета, как соболей.
Кунья пасть делается очень просто, но, чтобы ловить их, нужно много навыка и опытности в постановке ловушки и в выборе для нее места. Для большего успеха пасти делаются с ранней осени, но не настораживаются, для того чтобы молодые куницы заранее к ним привыкали и впоследствии их не боялись. Охотники, привычные к этому делу, еще по теплу, осенью, выбирают хорошие места, где куницы больше бегают, и делают несколько пастей таким образом: поперек звериных троп кладут на землю две жерди и вдавливают их в землю так крепко, чтобы они выше земли приметны не были, и в таком расстоянии друг от друга, чтобы между ними могла лечь третья, боевая, жердь. Впереди лежащих жердей с одного конца вбивают две довольно толстые сошки и на вилки их кладут перекладину, а на нее одним концом боевую жердь, которая другим концом лежит на земле между концами вдавленных в землю жердей. В таком виде пасть стоит до тех пор, пока не придет время ловить куниц. Боевая жердь делается несколько длиннее лежащих и потолще; для большей тяжести на нее навязывают камни, чтобы она била сильнее и крепче. Жерди, сошки и перекладина от коры не очищаются, на них еще нарочно оставляют сучки и листочки, особенно на боевой жерди, чтобы она имела вид упавшего деревца. Около пастей, с боков, наваливают хворосту, рубят небольшие деревца, чтобы куницы, бегая по тропе, непременно подбегали под пасти. Поздней осенью и зимою, когда куницы выкунеют и получат хорошие зимние шкурки, пасти настораживаются, то есть боевая жердь снимается с перекладины и подчинивается обыкновенным способом.
На куниц пасти настораживаются весьма чутко, чтобы при малейшем прикосновении до сторожка или продетой симы пасть тотчас упадала, ибо зверь этот чрезвычайно осторожен и боязлив. Иногда пасти эти делают поедными, то есть к сторожку привязывают поедь или приманку, наживу, обыкновенно рябчика или маленькую птичку, до которых куница большая охотница. Если же пасти простые, сделанные на тропах, то куницы, бегая по ним, задевают продетые сторожевые симы (обыкновенно сделанные из белого конского волоса), спускают пасти и попадают в них. Куниц ловят и в небольшие капканчики, которые ставят на их тропах.
Кроме вышеописанной лесной или древесной куницы, есть еще так называемые домовые, или каменные, куницы, которых в Забайкалье вовсе нет, а потому я о них умолчу. Домовая куница отличается от лесной тем, что имеет под горлом белое, а не желтое пятно. Мех ее достоинством и прочностию хуже меха лесной куницы. Домовая куница любит селиться вблизи жилых мест, даже в самых селениях, особенно в старых зданиях, и приносит большой вред домохозяевам, опустошая их птичники.
Здесь куньих мехов в продаже нет вовсе; в тех же местах, где они водятся, куньи шкурки продаются от 3 до 5 и даже более рублей серебром за штуку. Шкурка с куницы снимается чулком.
Мне говорил здешний промышленник, что он однажды нашел в лесу след какого-то незнакомого ему зверя. Это было зимою. Он из любознательности выслеживал этого зверя целый день, отыскать не мог, запоздал и должен был ночевать в лесу. Утром, на другой уже день, он снова отправился следить; вскоре, услышав лай собаки, бросился на него и увидел на дереве притаившегося «рыжего соболя», как он говорил; подкравшись к нему, он выстрелил и убил диковинного зверя, долго вертел его в руках и не мог хорошенько решить, кого он убил. Дорожа своей находкой, промышленник, не сняв шкурки, целиком привез ее домой. Не один десяток раз показывал он свою добычу другим зверовщикам, но никто из них не мог решить задачи, хотя некоторые из них и утверждали, что это соболиный князек, но охотник не верил, не снимал шкурки и дождался сборщика пушнины, который был еще так добросовестен (а это бывает редко), что не обманул его, дал ему настоящую цену и сказал, что это куница. Вроде этого был и со мной случай. Бывши в тайге по службе, приехал я в один из удаленных казачьих караулов на китайской границе, остановился у зажиточного казака и нечаянно увидел в казенке (в клети, амбарушке) подвешенную к потолку неободранную куницу. Меня это заинтересовало; я спросил хозяина, что это значит. «А так, — говорил хитрый сибиряк, — не признаем, что за зверь, что за диковина такая. С месяц тому назад убил я его на белковье и не знал, кого мне бог дал, и чтобы не обмишениться в цене, так и привез его домой. И старожилы-то наши, старые зверовщики, толку дать не могут… говорят, что, мол, это князек какой-то!.. Так поэтому-то я и припрятал было; старики говоривали, что их (князьков) при доме держать дородно (хорошо). Не знаю, правда ли, нет ли?.. Господь их знает!» «Эх ты, чудак! — говорю я, — Ведь это куница», — и тут же растолковал ему, в чем дело. «Ну, правду же и есть сказывал мне один торгаш, дружный мне поселенец, что это, как ты бишь ловко назвал, куница, чево ли?.. Так я не поверил ему, думал, что врет варначина[40], а оно и взаболь так вышло…» — проговорил хозяин и искренне пожал мне руку…
А вот и еще интересный случай. Торгующий купец, приехав тоже в одну станицу Забайкалья, увидел нечаянно только что сшитые из куниц рукавички. Он сначала промолчал, чтобы не подать виду, что он за ними гонится и что это мех довольно дорогого зверя. Потом, поторговав товаром, неожиданно спросил хозяина: «А что, друг, продай-ка мне твои рукавицы, у меня вон и есть, да не теплы, а я тебе дам за них новые юфтовые сапоги да кирпич чаю…» Тот долго не думая согласился. Купец не вытерпел, сказал ему всю истину: хозяин схватился за голову, да уже поздно. «А ведь я-то, дурачина, издержал на них две шкурки, совершенно по незнанию; то-то нас дураков бить надо!» — говорил старик, почесывая затылок. Из этого легко увидеть, какая редкость куница в Забайкалье.
Совсем другое дело —