I Возвращение К. достаточно оправдывалось: он в 4 месяца рассеяния запустил работу, теперь спустил ее, снова имеет свободное время. Поэтому В. П. ничего не заметила, но замечает: он с нею обходится не так, как с дру гимн. И почему он таскает с собою повсюду Лопухова?
II Разговор. К. говорит: счастлива женщина, которая имеет такого мужа как Л., называет ее, нет, под другим именем. 1/2 III. III. Через полтора месяца В. П. бежит к мужу: Я люблю его
- Ну, так что ж? - Нет, я ему сказала, чтоб он не бывал у нас.
IV Через три дня. Муж говорит: Верочка [не лучше ли было бы нам поселиться], я давно не виделся с родными, я съезжу.
- Как? Ты смеешь? Сцена.
3/4 III. V. Через неделю. Нет, мой друг, прости меня, я не могу жить без него, но как я люблю тебя.
1/2 IV. VI. Она стеснена - Л. думает: когда переедем на дачу, ничего - переезжают - сначала действительно ей легче.
1/2 IV. VII. Через два месяца. Нет, то же, потому что зависимость от доброты, милости мужа.
VIII. То, что в начале повести.
IX. Приходит ригорист.
Глава IV. 1. Письмо Л. - 2. Ответ В. и К. 3. 4-й сон
Верочки. 5 глава готов план. 5. Через полгода: буду медиком. Может быть, в 4 главе только.}
Возобновление частых посещений Кирсанова объяснялось очень натурально: пять месяцев он был слишком отвлечен от занятий и запустил много работы. Потому он должен был долго сидеть над нею, не разгибая спины; теперь он справился с нею и может свободнее располагать своим временем.
И действительно, это было прекрасно и не возбуждало никаких сомнений в Вере Павловне. И, с другой стороны, Кирсанов выдерживал свою роль с прежней безукоризненной артистичностью. Он боялся за себя, что когда он войдет к Лопуховым после ученого разговора с своим другом, {когда он войдет ~ другом, вписано.} несколько сконфузится или покраснеет от волнения, или {Далее было: будет слишком избегать смотреть на Веру Павловну} в глазах его отразится его волнение, когда он в первый раз взглянет на Веру Павловну, или что он будет слишком заметно избегать смотреть на нее в весь вечер, - нет. Он остался и имел полное право остаться доволен собою за минуту встречи с нею: приятная дружеская улыбка человека, который очень рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен был отрываться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и любезный разговор человека, на душе у которого нет никакой заботы, {мысли} нет никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно льются у него с языка; если бы вы были самая злая сплетница и смотрели на него с величайшим желанием найти что-нибудь не так, вы не увидели {не заметили} бы в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что может приятно убить, от нечего делать, вечер в обществе своих хороших знакомых.
А если первая минута была так хорошо выдержана, то что значит выдержать себя в остальной вечер? А если первый вечер он умел выдержать себя, то было бы трудно ему держать себя в следующие {в остальные} вечера? Ни одного слова, {Далее было: ни одного взгляда} которое не было бы совершенно свободно и беззаботно, ни одного взгляда, который не был бы хорош и прост, прям и дружествен - и только.
Но - если он держал себя не хуже прежнего, то глаза, которые смотрели на него, уже были расположены замечать многое, чего не замечали прежде, чего и не могли бы заметить никакие другие глаза, - да, никакие другие глаза не могли бы заметить: сам Лопухов удивлялся непринужденности, которая ни на один миг не изменила Кирсанову, - но гостья недаром пела и заставляла читать {Вместо: заставляла читать - было: читала} дневник. Слишком зорки8 становятся глаза, когда эта гостья шепчет на ухо.
Даже и эти глаза не могли увидеть ничего, - но они не видели многих мелочей, которые увидели бы теперь, - и то, что они не видели их, что этих мелочей, незаметных ни для кого другого, не было, {Далее было: эти глаза, которые указывают, что написано в дневнике в недоставало} - этого уже было довольно, чтобы глаза заметили: тут что-то не так.
Вот, например, Вера Павловна с мужем и Кирсановым отправились на маленький очередной вечер к Мерцаловым. Почему Кирсанов не вальсирует на этой бесцеремонной вечеринке, где сам Лопухов вальсирует, потому что здесь такое правило: если ты семидесятилетний старик, но попался сюда, дурачься вместе с другими, - ведь никто здесь ни на кого не смотрит, у каждого одна мысль: побольше шуму, побольше движенья, то есть побольше веселья каждому и всем. Кирсанов начал вальсировать, - но зачем он несколько минут не начинал? Неужели стоило думать: решиться или не решиться на такой подвиг? Если б не стал вальсировать, дело было бы наполовину открыто тут же; если б он стал вальсировать и не вальсировал с Верою Павловною, дело вполне раскрылось бы тут же, - но он был слишком ловкий артист в своей роли, - ему не хотелось вальсировать с Верою Павловною, поэтому вздумал было он вовсе не вальсировать; но - вальсировал и с нею точно так же, как с другими, потому от его недолгого колебанья, не имевшего никакого видимого отношения {видимой связи} ни {ни к нему} к Вере Павловне, ни к кому на свете, остался в ее уме только маленький, самый легкий вопрос, - вопрос, который сам по себе был бы заметен даже для нее, несмотря на шепот гостьи-певицы, если б та же певица не нашептывала беспрестанно таких же самых маленьких, самых ничтожных вопросов.
Почему, например, когда они {Далее было: возвращаясь} на другой день условились ехать в оперу на "Пуритан" {"Elis } и когда Вера Павловна сказала мужу: "миленький, ты не любишь этой оперы, {Далее начато: зачем тебе} ты будешь скучать, {Далее было: не езди, мы} я поеду с Александром Матвеевичем, - ведь для него всякая опера наслаждение, кажется, если б я или ты написали {сочинили} оперу, он и ту стал бы слушать", - почему Кирсанов не поддержал мнение Веры Павловны, что "в самом деле, {Далее было начато: а. тебе чуть б. тебе чуть ли не} Дмитрий, я не возьму тебе билета", - почему это? То, что миленький все-таки едет, это, конечно, ничего, ведь он теперь повсюду провожает жену по ее же просьбе, раз она его попросила: "отдавай мне больше времени", {"больше времени отдавай мне",} и он с той поры никогда не забывает этого, - это так; но ведь Кирсанов не знает этой причины; почему ж он не поддержал мнения Веры Павловны? Конечно, это пустяки, и Вера Павловна не помнит их, почти не замечает, но эти пустяки, почти незаметные, все-таки производят и производят свое дело, - и, например, такой разговор уж весьма много подвигает дело.
Между другим разговором сказали несколько слов {Текст: Между ~ слов вписан.} о Мерцаловых, у которых были накануне, похвалили их согласную жизнь, заметили, что это редкость, {Далее было: в семьях} - это говорили все, и в том числе Кирсанов заметил: "как я уважаю такого мужа, как Мерцалов, перед которым жена может совершенно свободно раскрывать свою душу, - как счастлива должна быть такая жена, у которой никогда не было и не будет мысли, что она должна сколько-нибудь опасаться мужа или остерегаться перед ним!"
Только сказал Кирсанов - и каждый из них троих думал сказать то же самое, но случилось сказать Кирсанову, - но зачем он это сказал? Что это такое значит? Ведь если понять это с известной стороны, что такое это? Это похвала Лопухову, это прославление счастья Веры Павловны с Лопуховым. Конечно, это совершенно применяется к Мерцаловым; конечно, это может сказать человек, совершенно не думающий ни о ком, кроме них, - а предположим, что он думает и о Мерцаловых и вместе еще о ком-нибудь другом? Тогда, конечно, он говорил это о Лопухове и о Вере Павловне и сказал это для Веры Павловны, зачем же он это сказал?
Это повторение в духе басни о волке и ягненке, это всегда так бывает: {Вместо: Это ~ бывает, - было: а. как вы изложили б. Это повторение [наоборот] в противоположном смысле} если явилось в человеке настроение {Вместо: если ~ настроение - было: а. Начато: тогда мы не б. это говорит так : если возбудить такое настроение, что один человек хочет владеть} искать чего-нибудь, он находит во всем то, чего ищет, - пусть не будет никакого следа, а он все-таки видит след; пусть незаметно и тени, {Вместо: и тени было: никакой тени} а он все-таки видит не только тень того, что ему нужно, он видит все, что ему нужно, видит уж в самых несомненных чертах, и эти черты с новым взглядом, с каждой новой мыслью ему делаются все яснее. А тут, кроме того, был действительно очень осязательный факт, который раскрывал все: ясно, что Кирсанов уважает Лопуховых, {Веру Павловну} - зачем же он слишком на два года расходился с ними? Ясно, что он человек вполне порядочный, - каким же образом он выставлялся тогда человеком пошлым? Пока Вере Павловне не было надобности думать об этом, она и не думала, как не думал Лопухов; {Далее было: Ей не было надобности подумать - и вся история скоро стала ясна ей, как Лопухову, - а когда стало ясно ей, что Кирсанов любит ее, ей стало ясно, отчего ей было скучно, когда он [перестал] два месяца тому назад перестал бывать у них, отчего она читает в дневнике и видит в нем [необыкновенные] новые строки, ее смутившие.
Это открытие зрело в ней медленно, незаметно для нее самой, - и вот однажды [поутру] посла обеда она сидела в своей комнате и читала.} теперь ее влекло {тянуло} думать.
Медленно, незаметно для нее самой зрело в ней это открытие. {Перед фразой: Медленно ~ открытие. - дата: 1 февр} Все накоплялись мелкие, почти забывавшиеся впечатления слов и поступков Кирсанова, на которые никто другой не обратил бы внимания, которых она сама почти не замечала, а только подозревала, предполагала; медленно росла {медленно росло это из главного недоумения} занимательность {важность} вопроса: "почему же он почти три года {Вместо: почти три года - было: а. Начато: один б. более два года } избегал ее?" {Далее было: а. и как можно так бороться б. и росло мнение } Медленно укреплялась мысль: "такой человек не мог удалиться по чувству мелочного тщеславия, которого в нем решительно нет", - и за всем этим, неизвестно к чему думающимся, еще смутнее и медленнее поднималась из немой глубины жизни в сознание мысль: "почему же я думаю о нем? что он такое для меня?"
И вот, однажды, после обеда, Вера Павловна сидит в своей комнате, {Далее было: и думает} шьет и думает. Начала она думать спокойно, но являлись воспоминания, вопросы, - мелкие, немногие, - росли, умножались, - и вот они тысячами роятся перед ее мыслью и все растут, все растут и все сливаются в один вопрос, роковой, форма которого все проясняется: "что ж это такое со мной? о чем я думаю, что я чувствую?" - и пальцы Веры Павловны забывают шить, и шитье опустилось из "пустившихся рук, и Вера Павловна немного побледнела - вспыхнула, побледнела больше, {сильнее} и как огонь коснулся ее запылавших щек, и они побелели, как снег, - она вскочила и, вся дрожа, с блуждающими глазами вбежала в комнату мужа, - бросилась на колени к нему, {Далее было: как огонь загорелись} судорожно обняла его, склонила голову к нему на плечо, чтоб {Далее было: обняла} поддержало оно ее голову, чтоб скрыло {чтоб скрыть} оно лицо ее, и задыхающимся голосом проговорила:
- Милый мой, я люблю его, - и зарыдала.
- Что ж такое, моя милая Верочка, чем же тут огорчаться тебе? - сказал Лопухов, лаская жену.
- Я не хочу обижать тебя, мой милый, я хочу любить тебя.
- Что ж, постарайся, посмотрим, - если можешь, прекрасно; {Далее было: ведь ты знаешь, что я тебя люблю} дай идти времени, {Далее было начато: обдумай, увидишь силу своего чувства, если нет, тогда увидишь, что [тебе] тут} успокойся. Ты не можешь обидеть меня - ведь ты ко мне {Далее было: расположена} очень сильно расположена, - как же ты можешь обидеть меня? - Он стал гладить ее волоса, поцаловал ее в голову, {в лоб,} стал пожимать ее руку; {Вместо: стал ~ руку; - было: взял ее руку} она долго рыдала, но постепенно успокоивалась.
Лопухов давно уж ждал этого признания, потому и принял его с видимым хладнокровием, - но как бы ни были мы приготовлены к тяжелому для нас событию, оно все-таки тяжело действует на нас, когда совершается.
- Я не хочу с ним видеться, я скажу ему, чтоб он перестал бывать у пас, - говорила Вера Павловна.
- Как сама рассудишь, мой друг, как лучше для тебя, так и сделай. А когда ты успокоишься, мы посоветуемся. Ведь мы с тобою, что бы ни случилось, не можем не быть друзьями? Дай руку, - пожми мою, - видишь, как хорошо? Каждое из этих слов говорилось после долгого промежутка, а промежутки были наполнены тем, что он цаловал ее волосы, ласкал ее, как брат огорченную сестру. - Помнишь, мой друг, что ты мне сказала, когда мы с тобою стали женихом и невестою? "Ты выпускаешь меня на волю!" - Опять молчание и ласки, - помнишь, как мы с тобою говорили в первый раз, что значит любить человека - радоваться тому, что хорошо для него, делать все, что нужно, чтоб ему было лучше, - так? - Опять молчание и ласки. {Далее было: кто любит, тому} - Что тебе лучше, то и меня радует, {Далее было: а если б я стал мешать тому, что} - но ты посмотришь, как тебе лучше. - Опять молчание и ласки. - Зачем же огорчаться? Если с тобою нет беды, какая беда может быть со мною?
В этих тихих, отрывочных словах, повторявшихся по многу раз, прошло много времени, одинаково тяжелого и для Лопухова, и для Веры Павловны. Но, постепенно успокоиваясь, Вера Павловна стала наконец дышать легче. Она обняла {стала ласкать снова} мужа крепче прежнего и все твердила: "Я хочу тебя любить, мой милый, тебя одного, не хочу любить никого, кроме тебя".
Он не говорил ей, что это теперь уж не в ее силах, - надобно было дать пройти времени, чтоб {чтоб она} ее силы восстановились успокоением на какой-нибудь мысли, все равно.
Лопухов успел написать и отдать служанке {Было: и оставить у Маши} записку к Кирсанову, на случай, если он приедет: "Прошу тебя, Александр, не ходи теперь; не будь и завтра; если не получишь от меня новой записки, приезжай послезавтра. Особенного ничего нет и не будет, но мне надобно отдохнуть дня два". Ему надобно отдохнуть! И нет ничего важного!
Вечер прошел спокойно, по-видимому. Вера Павловна половину времени тихо плакала одна, отсылая мужа из своей комнаты, половину времени он сидел подле нее и успокоивал ее все теми же немногими словами, - конечно, не словами, а тем, что голос его был ровен и спокоен, если не весел, то и не грустен, и лицо тоже, - наконец она стала сама как будто наполовину думать, что важного ничего нет, что она приняла за сильную страсть просто неважную мечту, которая рассеется в несколько дней, не оставив никакого следа, - нет, она не думала этого, она чувствовала, что это не так, но это думалось ей, глядя на спокойное лицо мужа, слушая его тихий, ровный голос, говорящий, что нет ничего важного, и она несколько ободрялась тем, что ей думалось это. Утомленная волнением, она крепко спала, заснув поздно, - и проснувшись, {Далее было: свежая, бод} чувствовала бодрость.
"Лучшее развлечение от мыслей - работа", думала Вера Павловна, и совершенно справедливо: "буду проводить целый день в мастерской, пока вылечусь; это мне поможет".
Она стала проводить целый день в мастерской. В первый день действительно несколько развлеклась от мыслей, во второй - только устала, но уж мало отвлеклась, в третий - и вовсе не отвлеклась от мыслей. Так прошло с неделю.
Борьба была тяжела; цвет лица Веры Павловны стал бледен. Но по наружности она была совершенно спокойна, старалась даже казаться веселой, и это удавалось ей. Но если никто другой не замечал ничего, то муж, конечно, очень хорошо видел все. {Далее было начато: Через неделю за чаем}
- Верочка, - начал он через неделю: - мы с тобою живем, исполняя старое поверье, что сапожник всегда без сапог, платье на портном сидит дурно. Мы учим других жить по нашим экономическим принципам, а сами не думаем устроить по ним свою жизнь. Ведь одно большое хозяйство выгоднее нескольких мелких? Я желал бы применить это правило к нашему хозяйству. Если мы станем жить с кем-нибудь, мы и те, кто с нами стал бы жить, могли бы сберегать почти половину своих расходов. {Далее начато: Как ты дум} Надобно только сходиться таким людям, которые могут ужиться. Как ты думаешь об этом?
Вера Павловна давно уж смотрела на него точно такими же подозрительными, разгорающимися от гнева глазами, как Кирсанов в день их ученого разговора. Когда он кончил, ее лицо горело.
- Я прошу тебя прекратить этот разговор. Он неуместен.
- Почему же, Верочка? я рассчитываю денежные выгоды. Люди небогатые, как мы с тобою, не должны пренебрегать ими.
- Со мною нельзя так говорить; я не позволю говорить со мною темными {Далее было: двусмысленными} словами. Смей сказать, что ты хотел сказать!
- Я хотел сказать, Верочка, что, принимая в соображение наши общие выгоды, было бы нам хорошо...
- Опять то же? молчи! Кто дал тебе право {Как ты смеешь} опекунствовать надо мною? Я возненавижу {ненавижу} тебя!
Она быстро встала, ушла в свою комнату и заперлась.
Это была первая и последняя их ссора.
До позднего вечера Вера Павловна просидела запершись, потом пошла в комнату мужа.
- Мой милый, я сказала тебе такие суровые слова. Но не сердись на них. Ты видишь, я борюсь. Вместо того, чтоб поддержать меня, ты хочешь помогать тому, против чего я борюсь, надеясь - да, надеясь - устоять.
- Прости меня, друг мой, за то, что начал так грубо. Но - ведь мы помирились? - поговорим.
- О да, помирились, мой милый, только не действуй против меня. Мне и против одной себя трудно бороться.
- Верочка, и напрасно. Ты дала себе время рассмотреть свое чувство, ты видишь, что оно серьезнее, чем хотела ты думать вначале, зачем мучить себя?
- Нет, мой милый, я хочу любить тебя и не хочу, не хочу обижать тебя.
- Друг мой, ты хочешь добра мне. Что ж ты думаешь, мне приятно или нужно, чтоб ты продолжала мучить себя? {Вместо: мне приятно ~ себя? - было начато: что ты добро делаешь мне, что мучаешь}
- Мой милый, но ведь ты так любишь меня!
- Конечно, Верочка, что об этом говорить. Но в чем же состоит любовь? Не в том ли, чтоб желать хорошего человеку, которого любишь, чтоб не быть для него причиною страданья? Вот мое чувство. Мучая себя, ты будешь мучить меня.
- Так, мой милый, но ведь ты будешь страдать, если я уступлю этому чувству, которое непонятно зачем родилось, которое я проклинаю.
- Как оно родилось, зачем оно родилось, это все равно. Этого переменить уж нельзя. Теперь остается только один выбор: или чтоб ты страдала и я страдал через это, или чтоб ты перестала страдать и я тоже.
- Но, мой милый, я не буду страдать, это пройдет. Ты увидишь, это пройдет.
- Благодарю тебя за твои усилия. Но знай, Верочка, они нужны кажутся только для тебя, не для меня. Я смотрю со стороны, мне яснее, чем тебе, твое положение, я знаю, что это будет бесполезно. Борись, пока достает силы; но {Далее было: но [знай, что] помни, что ты сво} обо мне не думай, что ты обидишь меня. Ведь ты знаешь, как я смотрю на это. Разве ты обманешь меня? Разве ты перестанешь уважать меня? Можно сказать больше: разве твое расположение ко мне, изменив характер, ослабеет? Напротив, не усилится ли оно оттого, что {Далее было: я стеснил} не нашла во мне врага? Не жалей меня, моя судьба нисколько не будет жалка оттого, что ты не лишишься через меня счастья. Но довольно. Об этом тяжело говорить. Только помни, Верочка, что я теперь сказал. Прости, Верочка. Иди думать или почивать. Не думай обо мне, думай о себе, - только думая о себе, ты можешь не делать и мне напрасного горя.
Через две недели, когда Лопухов сидел поутру в своей конторе, Вера Павловна провела все время в чрезвычайном волнении: {Против текста: Через две недели ~ волнении: - дата: 5-6 февр} она бросалась в постель, закрывала лицо руками, через четверть часа вскакивала, бросалась ходить по комнате, опускалась в кресла и опять ходила неровными, порывистыми шагами, {Далее было: и останавливалась} и опять ходила, и опять бросалась в постель, и несколько раз подходила к письменному столу, и стояла у него, и отбегала, и наконец села, написала несколько слов, - запечатала, - через полчаса схватила письмо, изорвала, сожгла, и опять написала, и опять изорвала и сожгла, и опять написала, и, {Далее было: хотела сжечь, но} быстро, быстро запечатав, побежала с ним в комнату мужа, бросила его на стол {было: верну} - и побежала в свою комнату, и бросилась в кресла, и сидела, закрыв лицо руками, час, полтора часа, {Далее было: звонок как будто "Далее было: дверь уж отворена} - и вот звонок: "это он", - она побежала в кабинет схватить письмо, изорвать, сжечь, "где ж оно? его нет, где ж оно?" - она торопливо перебирала бумаги - "где ж оно?" {Вместо: Через две недели ~ оно?" - было: Через две недели Лопухов, возвратись из своей конторы к обеду, нашел у себя на столе [письмо] запечатанное письмо [подписанное], надпись была рукою Веры Павловны [он со дня] - он знал содержание письма, - он со дня на день ждал разговора или письма. Вот содержание. (Далее без изменения следует текст письма, перенесенный ниже)} Но Маша уж отворяла дверь, и Лопухов видел, как промелькнула Вера Павловна из его кабинета в свою комнату, расстроенная, бледная.
Он прошел в кабинет, холодно и медленно осмотрел стол, - да, уж несколько дней он ждал чего-нибудь подобного, - вот письмо, без адреса, но ее печать, да, это она его искала теперь, или только что бросила, - нет, искала, бумаги в беспорядке, - но где ж ей было найти, когда она, еще бросая его, была в таком волнении, что {что бросая} оно, судорожно брошенное, проскользнуло через весь стол и упало на окно за столом. {Далее было: Лопухов знал содержание письма, - [это известная вещь] ход вещей}
"Мой милый, никогда не была я так сильно привязана к тебе, как теперь. Если б я могла умереть для тебя! Как рада была бы я умереть, если б ты стал от этого счастливее! Но прости меня, мой милый, я не могу жить без него. Я обижаю тебя, я убиваю тебя - мой друг, я не хочу этого, я делаю против своей воли. Прости меня, прости меня!"
С четверть часа, а может быть и побольше Лопухов простоял перед столом, потирая лоб, - оно, хотя удар и предвиденный, а все-таки больно, - хоть и обдумано и решено вперед все, что надобно сказать и сделать после такого письма или разговора, а все-таки не вдруг соберешься с мыслями. Но собрался же наконец, пошел прежде всего в кухню объясниться с Машею:
- Маша, вы, пожалуйста, погодите подавать на стол, пока я опять скажу. Мне то-то нездоровится, надобно принять лекарство перед обедом. Я потом скажу, когда подать. А сами вы не ждете, обедайте себе, да не торопясь; успеете, пока мне будет можно.
Из кухни пошел к жене. Она лежала, {Она вскочила} спрятавши лицо в подушки, и при входе встрепенулась:
- Ты нашел его, прочитал его? - боже мой, какая я сумасшедшая! Это неправда, что я написала, это горячка.
- Конечно, мой друг, этих слов нельзя принимать серьезно, потому что ты была слишком взволнована. Эти вещи так не решаются тобою. {Далее было: Но когда так взволнованно, то скорее всего} Мы успеем много раз подумать и поговорить спокойно, как о деле важном для нас. А я, мой друг, хочу рассказать тебе покуда о своих делах. Я успел в них сделать довольно много перемен, - все, какие было нужно, и очень доволен. Да ты слушаешь? {Далее было: Ведь это}
Разумеется, она и не знала, слушает она или не слушает, она могла бы только сказать, что как бы там ни было, слушает или не слушает, но что слышит, только не до того ей, чтоб понимать, что это ей слышно, - однако же все-таки слышно, и все-таки слышно, что дело о чем-то другом, не имеющем никакой связи с письмом, - и постепенно она стала нехотя слушать, потому что это успокоивает, и хоть долго ничего не понимала, но все-таки успокоивалась холодным и довольным тоном голоса мужа. А муж довольно подробно рассказывал, - да ведь она три четверти этого уж знает, но все-таки пусть он рассказывает; как он добр! - он довольно подробно рассказывает, что уроки давно ему надоели - и почему, в каком семействе или с какими учениками надоели, и как занятие в конторе ему не надоело, потому что оно важно, дает влияние на народ целого завода, и как он кое-что успевает там сделать развел охотников учить грамоте, выучил их, как учить грамоте, и вытянул от фирмы плату этим учителям - самую пустую, конечно - и помогает им, и как он старается оттягивать рабочих от пьянства, и насколько это ему удается, и мало ли что такое? А главное в том, что он порядком установился у фирмы как человек дельный и оборотливый, так что - заключение рассказа - самая приятная для него вещь: он получает место помощника управляющего заводом; {Далее начато: с жалов} управляющий будет только почетное лицо, с почетным жалованьем - один из товарищей фирмы, - а управлять будет он; это и сам управляющий говорит, что, дескать, куда же мне, вы лучше; мне жалованье, а я так только буду, - но и не в этом важность, а в том, что он получает 3500 р. жалованья, - почти на 1000 руб. больше, чем получал раньше всего и от литературной работы, и от уроков, и от места в конторе, стало быть можно бросить все, кроме завода, - и превосходно, - и рассказ продолжается почти полчаса, и при окончании его Вера Павловна уж может сказать, что действительно это хорошо, и уж может приглаживать волосы и идти обедать.
А после обеда Маша отправляется - на извозчике - с запискою {по поручению} от Лопухова, и через несколько времени является Рахметов, {Здесь и далее: Рахманов} а потом один за другим еще несколько студентов, и начинается ожесточенная ученая беседа с непомерными обличениями каждого чуть не всеми остальными во всяких неконсеквентностях, а некоторые изменники ученому прению помогают Вере Павловне кое-как убить вечер. И все это, разумеется, просто оттого, что Маша отвезла к Рахметову и двум-трем другим диспутантам записки: "Друзья, нынешний вечер у меня совершенно свободен, и я рад был бы погрызться {видеть} с вами и с теми из наших общих приятелей, которым нечего делать". Да, в этот раз Вера Павловна была безусловно рада своим молодым друзьям, хотя и не дурачилась с ними, а сидела смирно. Гости разошлись в два часа {Далее было: у Веры Павловны уже слипались глаза} - и прекрасно сделали, что так поздно. Вера Павловна, утомленная волнением дня, только что улеглась, как вошел муж.
- Друг мой Верочка, рассказывая про завод, я забыл сказать тебе одну вещь о своем новом месте, - это, однако, неважно, и говорить об этом не стоит, но все-таки скажу. Только прежде просьба: мне хочется спать, тебе тоже, так если чего не договорю об заводе, отложу до завтра, а нынче скажу только в двух словах. Видишь, какое условие выговорил я себе, когда принимал место помощника управляющего: что я могу вступить в должность, когда захочу, - хоть через месяц, через два. Вот я хочу воспользоваться этим временем, чтоб навестить своих родных, которых не видал уж пять лет, - пора навестить стариков, они соскучились. До свиданья, Верочка, спокойной ночи.
Когда Вера Павловна на другой день вышла из своей комнаты, Маша с Лопуховым уж набивали его вещами чемодан. И все время Маша тут была неотлучно, - Лопухов давал ей вещей свертывать, завертывать, что куда справиться Маше! "Верочка, помоги нам с нею и ты!" {Далее начато: А вот} И чай пили тут же, все трое, все разбирая и укладывая вещи, - некогда. А вот и половина одиннадцатого - пора ехать на железную дорогу.
- Милый мой, я еду с тобою.
- Верочка, я буду держать два чемодана, негде сесть. Ты садись с Машей.
- Не то, я говорю - в Рязань.
- А, если так, то Маша поедет с чемоданами, а мы сядем вместе.
Едут. На улице {На дороге} не слишком расчувствуешься в разговоре. И притом, такой стук от мостовой: Лопухов многого не дослышит, потому на многое и не отвечает.
- Я еду с тобою в Рязань, - твердит Вера Павловна.
- Да ведь у тебя не приготовлены вещи, как же ты поедешь? Собирайся, если хочешь, только я тебя прошу вот о чем: подожди моего письма, оно придет завтра же, я отдам его на дороге.
Как она его обнимала на галерее станции, с какими слезами цаловала, отпуская в вагон!
А он на прощанье только все толковал про свои заводские дела да про то, как будут рады ему его старики, {родные} и только на прощанье: {Далее начато: помни}
- Ты написала вчера, что никогда еще так не была привязана ко мне, как теперь, - это правда, мой друг. И я привязан {тоже к тебе привязан} к тебе не меньше, чем ты ко мне. А расположение к человеку - желание счастья ему. А счастья нет без свободы. Ты не хотела бы стеснять меня - и я тебя тоже. И если б ты стала стесняться меня, ты бы меня огорчила. Так не делай этого, а пусть будет с тобою, что тебе лучше. А там посмотрим. Когда мне воротиться, ты напиши. Я пришлю адрес. До свиданья, мой друг. Второй звонок, слишком пора. До свиданья, мой друг.
Это было в конце апреля. В половине июня Лопухов возвратился. Пожил недели три в Петербурге, потом опять уехал в Москву, по заводским делам, 9 июля, а 11 июля поутру произошло недоумение {произошла сцена} в гостинице на станции железной дороги по случаю невставанья {пропажи} приезжего и сцена на каменноостровской даче. Теперь проницательный {догадливый} уж не промахнется в отгадке того, кто это застрелился или не застрелился. "Лопухов", говорит проницательный читатель. - "Как?" - "Да он и не застрелился". - "Так куда ж он девался? и как фуражка его оказалась простреленною по околышу?" - "Нужды нет, я знаю, что не застрелился", ломит себе проницательный читатель. Ну, бог с тобою, как знаешь, - ведь тебя ничем не урезонишь. {ведь с тобою не столкуешься. Текст: и только на прощанье ~ не урезонишь - переписан набело }
Часа через три после того, как ушел Кирсанов, Вера Павловна опомнилась, и одною из первых ее мыслей было: "нельзя же так оставить мастерскую". {Перед текстом: Часа через три ~ мастерскую - дата: 6-7 февр} Да, хоть Вера Павловна и обольщала себя мыслью, что мастерская идет сама собою, но ведь в сущности знала, что только обольщает {утешает} себя этим, а в самом деле для мастерской необходима руководительница. Но теперь дело уж почти установилось, и {Далее было: Мерцалова может делать больше ее ожидания} хлопот по руководству им можно было иметь довольно мало. У Мерцаловой было двое детей, но час-два в день она могла уделять на мастерскую - она наверное не откажется, ведь она и теперь много занимается ею. Вера Павловна начала разбирать свои платья, свои вещи для продажи, а сама послала Машу - сначала к Мерцаловой, просить ее приехать к ней, потом к торговке старым платьем, Рахели, очень ловкой торговке, одной из самых оборотливых евреек, но доброй знакомой Веры Павловны, с которой - как со всеми порядочными людьми почти все еврейские мелкие торговцы и торговки - Рахель была безусловно честна.
Когда Маша выходила из ворот, ее встретил Рахметов, уж с полчаса бродивший около дачи.
- Вы уходите, Маша? Надолго?
- Часа на два.
- Вера Павловна остается одна?
- Да.
- Так я зайду, посижу вместо вас, может быть ей случится какая-нибудь надобность.
Кроме Маши и равнявшихся ей или превосходивших ее {Вместо: равнявшихся ~ ее - было: ей подобных} простотою души и платья, все немного побаивались Рахметова, но Маша и подобные ей и превосходившие ее {Далее было: простодушные и} сильно благоволили к нему. Он вошел, раскланялся с Верою Павловною, сказал, что он знает все и приехал посидеть у нее вечер - на всякий случай, не понадобятся ли ей услуги, - услуги бы были нужны, пожалуй, хоть сейчас: помогать в разборке вещей, и всякий другой на его месте и был бы приглашен, и сам вызвался бы в одну и ту же секунду и занялся бы этим; но {Далее было: он был совершенно особенный человек} Вера Павловна поблагодарила его за внимательность, не попросила пособить ей разбирать вещи, и он не вызвался, а сказал: "так я буду сидеть в кабинете, если что будет нужно, позовите", преспокойно ушел в кабинет, долго выбирал, какую книгу ему взять, наконец выбрал из полного собрания сочинений Ньютона тот том, где было "Толкование на Апокалипсис", {Далее было: самый удобный для чтения} и принялся очень внимательно читать: "да, эта сторона знания до сих пор оставалась у меня пробелом. Ньютон писал это толкование, когда был наполовину человеком в здравом уме, наполовину помешанным. {Вместо: когда был ~ помешанным - было: сохраняя с одной стороны силу ума, был наполовину После: помешанным - было: Интересно видеть, как отразилось это} Книга классическая по вопросу о смешении безумия с умом, - ведь оно почти во всех книгах и почти во всех головах, но здесь оно {Далее было: в классической форме} должно быть в образцовой форме: во-первых, гениальнейший ум образцовый, во-вторых, и примешанное к нему безумие признанное, бесспорное безумие. Значит, {Потому} книга капитальная по своей части. Черты общего явления должны выказаться здесь рельефнее, чем где бы то ни было, и никто не может сомневаться в том, что это черты именно того явления, которому принадлежат, - смешения безумия с умом. Надобно изучить".
Если б я был художником вроде наших великих художников, я бы не должен был упоминать о появлении Рахметова, потому что он не принял существенного участия в ходе рассказываемого мною дела. Если б я был истинным художником, {Далее начато: а. он б. Рахметов был бы} я взял бы предметом для рассказа те стороны жизни, {Далее было: а. Начато: кружка, описы б. Лопухова и Кирсанова в. кружка} в которых Рахметов был главным действующим лицом. Но с такою великою задачею я не справился бы, потому что я не художник, а {Далее было: а. рассказываю б. описываю} без Рахметова все-таки не обойдется в моем рассказе, потому что я все уж не такой же писатель, как наши великие художники, которые имеют куафферские и фокуснические {Вместо: куафферские и фокуснические - было: а. философские б. водевильные} понятия о требованиях искусства, - я рассказываю все, {я описываю лишь} что нужно для оттенения главных лиц и положений моего рассказа, а Рахметов полезен для этого. {Было начато: а без Рахметова они были бы}
Главные лица моего рассказа, Вера Павловна, Лопухов, Кирсанов, огромному большинству читателей будут представляться лицами идеальными, пожалуй даже невероятными. {Далее начато: Но люди, которые} А те читатели, которые сами близко знают людей этого типа, скажут, что все трое они - люди нисколько не выше общего уровня своего типа, {Далее было: Рахметов был} так на них и смотрят все хорошие их знакомые, то есть сами люди в их роде. Но Рахметов и в их кругу считался человеком особенным. Таких людей немного, но {Далее было: а. они важны по их б. важны очень} знать их тоже не мешает, - они и оттеняют собою массу {остальную массу} людей своего типа, таких, как Вера Павловна, Кирсанов и Лопухов, да {Далее было: Рахметов, служили очевидным исключением} и сами по себе важны: {Далее было: а. Начато: Это - те б. Каждый из них [тот, сам, который стоит тысячи, это соль со} это двигатели двигателей, {Далее было: это соль соли земли} это теин в чаю, {Далее было: никотин в эфире, букет в благородном вине, [хинин] [это соль] [никотин] теобромин в шоколаде Против этой фразы дата: 7 февр} букет в благородном вине, это соль соли земли. Я встречал человек шесть таких людей.
Тот из них, которого я встречал в кругу {в кружке} Лопухова и Кирсанова и о котором поэтому говорю здесь, служит живым доказательством, что {Далее было: бывают исключения из правила} рассуждения Лопухова и Алексея Петровича {Далее было: о полянах и почве} в третьем сне {В рукописи ошибочно, вместо: во втором} Веры Павловны о полянах и почвах требуют оговорки: в самой гнилой поляне выделяются маленькие клочочки, на которых можно вырасти здоровому колосу. Генеалогия {Далее было: всех почти героев останавливается} Веры Павловны, Кирсанова, Лопухова не восходит никак дальше дедушек с бабушками. {Далее начато: Фамилия} Рахметов был из фамилии, известной с XIII века, {известной с времен Симеона Гордого} - в числе татарских "темников" (корпусных начальников), вырезанных в Твери вместе с их войском за покушение обращать народ в магометанство, был Рахмет; {В рукописи: Рахман} у него был сын Латыф - Михаил, {Вместо: Михаил - было: Иеремия} рожденный от жены русской, насильно взятой им, племянницы {дочери} тверского "дворского" (нечто вроде французских майордомов и коннетаблей); {Далее было: жена} за мать был пощажен и сын, {Далее было: служивший у тверского} и от него пошли Рахметовы. Они в Твери были боярами, в Москве стали окольничими, в Петербурге в прошлом веке бывали генерал-аншефами, - конечно, не все, потому что фамилия разветвилась очень многочисленная, {Текст главы "Особенный человек" до слов: очень многочисленная - был перебелен автором (см. ниже, стр. 719-722).} - генерал-аншефских чинов недостало бы на всех. Прапрадед нашего Рахметова был приятелем И. И. Шувалова, который и восстановил его из опалы, постигшей за дружбу с Минихом. Прадед поссорился за рысаков с А. Орловым и опять попал в немилость. Дед провожал Александра в Тильзит и пошел бы дальше всех, но потерял {попал} карьеру за дружбу с Сперанским. Отец служил без удачи и без падений, в сорок лет вышел в отставку генерал-лейтенантом и поселился в одном из своих поместий, {Далее начато: на низ} разбросанных {Далее было: от Суры} по верховью Медведицы; поместья были, однако, не очень велики - всего душ тысячи три, а детей на деревенском досуге явилось много, человек восемь, потому наш Рахметов был человек небогатый: {Далее было: а. Начато: именья отец б. но ему досталось} он получил около 400 {500} душ да тысяч восемь {двенадцать} десятин земли. Как он распорядился с душами и с землею, это не было никому известно, {Далее начато: а. но все-таки он имел б. у него осталось почти тысяча} да и то, что у него есть поместье, почти никому не было известно, не было известно и то, что из 8000 десятин земли он удержал за собою 1000 десятин и имел до 3000 рублей дохода, от отдачи их в аренду. Известно было только, что он из тех Рахметовых, все бывавших предводителями, {Далее было: и попечителями гимназий [в трех уездах] трех губерний} между которыми есть богатые помещики, но что он сам проживает в год рублей 400, - для студента тогда это было очень много, но для помещика из Рахметовых слишком уж мало; потому думали, что из какой-нибудь захиревшей и обеспоместившейся ветви их.
Теперь ему было 22 года, а студентом он был с 16 лет, - но на три года он покидал университет - вышел из второго курса, {Далее было: скитался по} поехал в свое поместье, распорядился, победив сопротивление {Вместо: победив сопротивление - было: выдержав [борьбу] сопротивление)} опекуна, потом скитался по России и, между прочим, отвез двух человек в Казанский, пять человек в Московский университет - это были его стипендиаты. А сам он хотел жить в Петербурге, потому в Петербург не привез никого, и потому никому не было известно, что у него не 400, а больше 2000 руб. дохода. Теперь это стало известно, и как стало известно, это мы сейчас увидим. - Итак, за два года до той поры, как теперь сидел он за толкованием Ньютона на Апокалипсис, он возвратился в Петербургский университет, поступил на филологический факультет, - раньше был на естественном, - и он оставался в Петербурге в университете еще два года.
Но если никому не были известны родственные и денежные отношения Рахметова, зато все, кто его знал, знали его под двумя прозвищами: одно уже попадалось в этом рассказе - "ригорист" - его он принимал с обыкновенною своею легкою улыбкою мрачноватого удовольствия, - но когда его называли Никитушкою, или Ломовым, или по полному прозвищу Никитушкою Ломовым, он улыбался широко и сладко, - и имел полное , потому что не получил от натуры, а приобрел силою воли право носить это славное между миллионами людей имя. Но из 60 губерний только 8 {6} знают это славное имя, {Вместо: это славное имя, - было: кто это,} читателям остальным надобно объяснить. Никитушка Ломов был бурлак, ходивший по Волге {Далее начато: от Р} лет 20-15 тому назад, - это был гигант геркулесовской силы: 15 вершков ростом, он был так широк в груди и в плечах, что весил 15 пудов, хотя не был толст, а только плотен, - какой он был силы, об этом довольно сказать одно: {Вместо: об этом ~ одно: - было: это свидетельство довольно точно} он получал плату {жалованье} за четырех человек. Когда судно приставало к городу и он шел по улице, по дальним переулкам раздавались крики парней: "Никитушка Ломов идет, Никитушка Ломов идет", и все бежали на улицу, идущую от пристани к рынку, по-волжскому базару, и толпа народа валила за своим богатырем. {Вместо: по дальним переулкам ~ богатырем было: за ним валила толпа народу: Никитушка Ломов идет. Никитушка Ломов идет, - спешили парни из дальних переулков [сбегаясь к нему] и бежали к нему толпами}
Рахметов в 16 лет был юношею обыкновенным, довольно большого роста, довольно крепким, {Вместо: обыкновенным ~ крепким, - было: среднего роста, довольно здоровым,} но далеко не замечательным по силе, - из десяти встречных {Далее было: наверное трое были} юношей его лет наверное трое были сильнее его. Но на половине 17-го года он вздумал, что нужно приобрести физическое богатырство, и он начал работать над собою: стал заниматься гимнастикою, - но ведь это только школа, {упр После: школа начато: изящество и искусство пользоваться} это хорошо, но ведь этого мало; вдвое больше времени - на несколько часов в день - он становился чернорабочим по работам, требующим силы: таскал дрова, рубил дрова, тесал камни, ковал железо, - много работ он менял, получая из каждой новой работы новое развитие каких-нибудь мускулов, и принял боксерскую диету: {Вместо: принял ~ диету; - было: завел атлетическую диету} стал пить и есть все, что имеет" репутацию укреплять мускулы, стал питаться почти исключительно бифштексом, {Вместо: пить и есть ~ имеет - было: чай и все, что не имело мясом,} почти сырым, и с тех пор жил так до той поры, как мы его видим, через год после начала этих занятий он отправился в свое странствованье, и тут еще занимался развитием силы: был пахарем и раз {и одно лето} прошел всю Волгу от Дубовки до Рыбинска бурлаком, - сказать, что он хочет быть бурлаком, показалось бы хозяину судна и бурлакам верхом нелепости, и его не приняли бы {Вместо: сказать, что ~ не приняли бы - было: могли его не принять} бурлаком, - он не так и сел на судно, а как пассажир, {простой пассажир} но, подружившись, стал помогать тянуть лямку и через неделю запрягся в нее, как следует настоящему рабочему, - скоро заметили, как он тянет, начали пробовать силы, - он перетягивал четверых, пятерых не всегда, - тогда ему было 20 лет, и товарищи по лямке прозвали его младшим братишкой Никитушки Ломова. На следующее лето он ехал на пароходе, - один из простонародья, толпившегося на палубе, оказался его прошлогодним товарищем по лямке, и таким-то образом его спутники-студенты узнали, что его следует звать Никитушкою Ломовым. Действительно, он приобрел непомерную силу. "Так нужно, - говорил он, - это полезно, это может пригодиться, сила дает уважение и любовь у простых людей".
Это ему засело в голову с половины семнадцатого года, потому что с этого времени и вообще начала развиваться его особенность. Шестнадцати лет он приехал в университет в Петербург обыкновенным хорошо кончившим курс гимназистом, обыкновенным хорошим юношею {молодым человеком} и прожил месяца {Вместо: и прожил месяца - было: но месяца через} три-четыре по-обыкновенному, как живут начинающие студенты первого курса. Но стал он слышать, что есть между студентами особенно умные головы, которые и думают не так, как другие, и занимаются, как волы, - тогда таких людей между студентами было очень мало, - и узнал с десяток имен этих людей. Они заинтересовали его, - он стал искать знакомства с кем-нибудь из них, и ему случилось сойтись с Кирсановым, - и началось его перерождение в человека особенного, в будущего Никитушку Ломова и ригориста. Жадно слушал он в первый вечер Кирсанова, плакал, прерывал его слова восклицаниями {проклятиями} проклятий тому, что должно погибнуть, благословений тому, что должно жить. {Далее было: и не спал но} "Какие же книги мне начать читать?" Кирсанов указал. Он на другой день с 8 часов ходил по Невскому, от Адмиралтейства до Полицейского моста, выжидая, какой немецкий или французский книжный магазин первый отопрется, взял, что нужно, и читал больше трех суток сряду - с 11 часов утра четверга до 7 часов вечера воскресенья - 80 часов. Первые две ночи не спал так, на третью выпил 8 стаканов крепчайшего кофе, - до четвертой ночи не хватило силы ни с каким кофе, - он повалился и проспал на полу {Далее начато: почти} часов 15. Через неделю он пришел к Кирсанову требовать указаний {объяснений} на новые книги и объяснений и подружился с ним; потом через него подружился и с Лопуховым. Через полгода, хотя ему было только 17 лет, а уже по 22 года, {В рукописи ошибочно: часа} они не считали его молодым человеком сравнительно с собою, и уж он был особенным человеком.
Какие задатки для того лежали в прошлой его жизни? Не очень большие, но лежали. Отец его был человек деспотического характера, очень умный, образованный и ультраконсерватор - в том же смысле, как Марья Алексеевна, но честный. Это бы еще ничего. Но мать, женщина довольно деликатная, страдала от тяжелого характера мужа. И это бы еще ничего, - было еще вот что: {Далее было: он влюбился в одну из любовниц} на пятнадцатом году он влюбился в одну из любовниц отца, произошла свирепая история, ему было жалко женщины, сильно пострадавшей через него. Мысли стали бродить {Вместо: стали бродить - было: бродили} в нем, и Кирсанов был для него тем, чем Лопухов для Веры Павловны. Задатки в прошлой жизни были; но чтоб стать таким особенным человеком, конечно, главное - натура.
Незадолго перед тем временем, как вышел он из университета и отправился в свое поместье, потом скитаться по России, он уж принял оригинальные принципы и нравственной, и умственной жизни. Он сказал себе: "я не пью ни капли вина; я не прикасаюсь к женщине" - а натура была, конечно, кипучая. "Зачем ты так делаешь, эта крайность вовсе не нужна". "Нужно. Мы требуем для людей полного наслаждения жизнью, - мы должны своею жизнью свидетельствовать, что мы требуем этого не потому, что лично мы хотим удовлетворения своим страстям, что не для себя лично мы этого требуем, а для человека вообще, - что мы говорим только по принципу, по убеждению, а по личному пристрастию". Поэтому же он стал и вообще вести самый суровый образ жизни. Чтобы стать и продолжать быть Никитушкою Ломовым, ему нужно было есть говядину {мясо} - и много: {много мясного:} он ел ее много. Но он жалел каждой копейки на какую-нибудь пищу, кроме мяса, - кроме мяса, он ел только все самое дешевое, - от белого хлеба он отказался, ел только черный; - у него было положено: есть свежие огурцы только с того времени, как они начинали продаваться в Петербурге по 50 коп. за сотню. У него по нескольку месяцев не бывало во рту куска сахару, никакого фрукта, {яблока} куска телятины или пулярки. {Далее было начато: Но когда он обедал у} На свои деньги он ничего подобного не покупал: "не имею права тратить деньги на прихоть, без которой можно обойтись", - а ведь он был воспитан на роскошном столе и имел гастрономический вкус, - но, однако, когда ему случалось обедать за чужим столом, он ел многие из этих {Вместо: многие из этих было: эти} блюд, других не ел и за чужим столом, - причина различия была основательная: "то, что ест хоть по временам простой народ, и я могу есть при случае. {при счастливом случае} Того, что никогда не доступно простому народу, я не должен есть" - поэтому он абсолютно не ел абрикосов, {персиков} яблоки ел абсолютно, апельсины ел в Петербурге, в провинции не ел, потому что в Петербурге ест, в провинции не ест их простой народ; {Вместо: яблоки ел ~ народ; - было: но апельсины ел} пастеты ел, потому что хороший пирог не хуже пастета, и слоеное тесто знакомо вкусу простого народа, но сардинок не ел. Одевался он очень бедно и в остальном вел спартанскую жизнь, - между прочим, не допускал даже тюфяка и спал на войлоке, даже не разрешая себе свернуть его вдвое.
Было у него угрызение совести: он не бросил курить. Это была единственная его слабость. Из 400 р. его расхода до {около} 150 выходило у него на сигары, - "гнусная слабость", как он выражался. Только это и давало некоторую возможность отбиваться от него: если уж начинал он слишком доезжать {доезжать кого} своими обличениями за гнусные прихоти, тот ему говорил: "да ведь ты же куришь сигары", тогда Рахметов приходил в двойное ожесточение, но половина его укоризн уже обращалась {относилась} на себя, и противнику все-таки доставалось {становилось} меньше.
Он успевал делать страшно много, потому что и в распоряжении временем наложил на себя такое же обуздание всяких прихотей, как в материальных вещах: ни четверти часа не пропадало у него на развлечения, отдыха ему не было нужно по целым месяцам. Все было рассчитано, каждый шаг должен был иметь свое законное оправдание. В кругу приятелей, сборные пункты которых были у Лопухова и у Кирсанова, {Вместо: сборные пункты ~ Кирсанова, - было: центрами которого были Лопухов и Кирсанов,} он бывал никак не чаще, чем сколько нужно, чтоб оставаться в тесных отношениях к этому кругу. "Это нужно, - говорил он, - нужно на всякие случаи иметь тесную связь с каким-нибудь довольно большим кругом людей". {Это нужно ~ людей", вписано.} Кроме того, он никогда у кого не бывал иначе как по делу, и ни пятью минутами больше, чем нужно по делу, и у себя никого не принимал и не держал иначе как на том же правиле: он без околичностей объявлял гостю: "мы переговорили о вашем деле, теперь позвольте мне заняться другими делами, потому что надобно дорожить {Вместо: надобно дорожить - было: я дорожу} временем". Когда началось его возрождение, он почти все время проводил в чтении, - но это продолжалось лишь немного больше полугода, - когда он увидел, что приобрел систематический образ мыслей в духе, принципы которого нашел справедливыми, он тотчас же сказал себе: "Теперь чтение стало делом второстепенным. Я с этой стороны готов для жизни". И он стал отдавать чтению только время, свободное от других дел, а такого времени оставалось у него мало. {Вместо: отдавать ~ мало - было: а. читать очень мало [в год] - в последние два года, он б. [но читал| читать только в свободное время} Но, несмотря на это, он расширял свои знания с изумительною быстротою - в 22 года он был человеком очень основательной учености, потому что и тут поставил себе правилом: роскоши и прихоти никакой; только то, что нужно. А что нужно? Он говорил: "По каждому предмету капитальных сочинений очень немного. Во всех остальных повторяется, разжижается, портится то, что все заключено в этих немногих. Надобно читать только их, всякое другое чтение напрасная трата времени. {Далее было: Поэтому каждую прочитанную} Я читаю только такие книги, из которых каждая делает ненужным для меня чтение сотни книг, читаемых другими. Я читаю только самобытное, и лишь настолько, чтоб знать эту самобытность". Поэтому, например, нельзя было никакими силами заставить его читать Маколея, - четверть часа посмотревши на разные страницы разных томов его, он сказал: "ничего самобытного. Я знаю все материи, {все материи вписано.} из которых набраны эти лоскутья". Два романа Жорж Занда он прочел с наслаждением, - посмотрев на третий, он сказал: "видно, что в остальных не найду больше ничего, кроме того, что уже в двух, мною прочтенных. Поэтому больше читать не нужно". Из Теккерея - только "Ярмарку суеты", - начал читать "Пенденниса", сказал: "видно, что больше ничего не нужно: будет только повторение".
Гимнастика и чтение были личными занятиями Рахметова, - но они занимали разве четвертую часть его времени, в остальное время он занимался чужими делами, {Вместо: в остальное ~ делами - было: но чем занят он в остальное время, этого никто не мог бы определить, но всякий из его знакомых знал, что у него ни одна минута не проходит без дела и что он очень много } постоянно соблюдая то же правило, как в чтении: не тратить время на второстепенных людей и дел, заниматься только капитальными, {Далее было начато: от которых зависит} забота о которых уж избавляет его от надобности заниматься второстепенными, изменяющимися от главных. {Против текста: Гимнастика ~ от главных. - дата: 8 февр} Например, кроме своего круга, он знакомился только с людьми, имеющими влияние на других; {Далее было: а. с мелкими б. но кто} кто не занимал самостоятельного положения, не был авторитетом для какого-нибудь круга, тот никакими способами не мог даже войти в разговор с ним; он говорил: "вы меня извините, мне некогда", и отходил. Но точно так же никак не мог избежать знакомства с ним тот, с кем познакомиться хотел он, - он приходил к вам и говорил: "Мне нужно познакомиться с вами: Если у вас теперь нет времени для разговора, то назначьте". На мелкие ваши дела он не обращал никакого внимания, хотя бы вы были ближайшим его знакомым и упрашивали его вникнуть в какое-нибудь ваше затруднение. "Мне некогда", говорил он и отворачивался; но в важные дела, когда было нужно, {Далее было: он вмешивался} по его мнению, он вмешивался без всяких околичностей, хотя бы никто этого не желал. "Я должен", говорил он. {хотя бы никто ~ он. вписано.} Какие вещи он делал и говорил в этих случаях, уму непостижимо. Да вот, например, мое знакомство с ним. Я в первый раз увидел его у Кирсанова. Прежде я не слышал его фамилии - он только что вернулся тогда в Петербург из своего странствия. Он мою фамилию знал. {Далее было: я [едва] лишь только обменялся} Он вошел после меня. Я был единственный незнакомый ему человек в обществе. Он, как вошел, отвел Кирсанова в сторону и, указав глазами, сказал несколько слов. Кирсанов отвечал тоже несколько слов и был отпущен. Через минуту Рахметов сел прямо против меня и начал смотреть мне в лицо. Я был раздосадован - он рассматривал меня без церемонии, как {как кусок} будто перед ним не человек, а портрет; я нахмурился, - ему не было никакого дела, {Далее было: я собирался} - так прошло минуты две. После того он сказал мне: "Г-н N, мне нужно с вами познакомиться. Я вас знаю, вы меня нет. Прошу вас спросить обо мне у хозяина и у других, кому вы наиболее доверяете из этой компании". Встал и ушел в другую комнату. {из комнаты} "Что это за чудак?" - "Это Рахметов, он хочет, чтоб вы спросили, заслуживает ли он доверия, безусловно; и стоит ли внимания, - он поважнее всех нас здесь вместе взятых", сказал Кирсанов; другие подтвердили. Через пять минут он опять вернулся в комнату, где сидели все мы. В весь вечер не сказал со мною ни слова, да и с другими не говорил почти ничего - разговор шел не ученый и не важный. - "Десять часов? В десять часов у меня есть дело в другом месте. Мне пора уйти. {Вместо: В десять часов ~ уйти. - было: Десять часов, мне пора [сказал он] уйти.} N, - он обратился ко мне, - я должен сказать вам несколько слов. {Далее начато: я спросил} Когда я отвел Кирсанова {хозяина} в сторону спросить его, кто вы, я указал на вас глазами, потому что ведь вы и без того должны были бы заметить, что я спрашиваю о вас, кто этот один; следовательно, не делать жестов, натуральных при таком вопросе, было бы напрасно. Когда вы будете дома, чтоб я мог зайти к вам?" Я тогда не любил новых знакомств, а эта навязчивость уж вовсе не правилась мне. "Я только ночую дома, весь день мой занят", сказал я. "Но ночуете дома? так можно в то время, как вы воротитесь ночевать". - "Я возвращаюсь поздно". - "Например?" - "Часа в два, в три". - "Это все равно, назначьте время". - "Если вам непременно угодно, завтра в половине четвертого". - "Конечно, я должен принимать ваши слова за насмешку и грубость, но это все равно; а может быть и то, что у вас есть свои причины, может быть даже заслуживающие одобрения. Хорошо, я буду у вас завтра в половине четвертого". Я пришел в трепет. "Нет, уж если вы так решительны, то я завтра весь день дома. Заходите когда вам удобнее". - "Хорошо. Например, в десять часов утра вы будете один?" - "Да". - "Я зайду". Он пришел и точно так же без околичностей приступил прямо к делу, по которому почел нужным познакомиться со мною. Мы поговорили с полчаса; о чем мы говорили - это неважно для читателя, довольно того, что он говорил "да", я говорил "нет", он говорил "вы обязаны", я говорил "нисколько". Через полчаса он сказал: "Вижу, что продолжать бесполезно. Ведь вы сами знаете, что я человек, заслуживающий безусловного доверия?" - "Да, мне это сказали и это я сам вижу теперь". - "И вы все-таки остаетесь при своем?" - "Остаюсь". - "Знаете вы, что из этого следует? - то, что вы или лжец, или дрянь". Что бы вы сделали с другим за такие слова? А он говорил таким тоном судебного приговора, без всякого личного чувства, да и сам был так странен, что смешно было обижаться. "Да, одно из двух, может быть то и другое вместе", отвечал я, засмеявшись. "Нет, только одно из двух. Если вы говорили искренно, - вы дрянь; но я полагаю, что у вас {Было: что вы сказали не искренно} на душе не то, что на языке, - и что вы фальшивый человек". {Вместо: фальшивый человек - было: лжец После: человек - было: Да [это может быть] это хорошо. Прощайте.} - "Как вам угодно". - "Прощайте. В том и в другом случае знайте, что я совершенно доверяю и когда вы найдете нужным, я готов возобновить наш разговор".
А между тем он был чрезвычайно деликатен, и свои ужасные вещи говорил так, что {Далее было: нельзя действительно} рассудительный человек действительно никак не мог ими обижаться. Например, всякое щекотливое объяснение он начинал так: "Вам известно, что я буду говорить без всякого личного чувства; если мои слова будут неприятны, вперед прошу извинить их; но я сам не обижаюсь ничем, что говорится добросовестно, по убеждению, с желанием пользы, без намерения оскорблять; требую {советую} того же и от других. Впрочем, как скоро {Текст: но я сам ~ как скоро - вписан.} вам покажется бесполезно продолжать слышать мои слова, я остановлюсь: мое правило - предлагать мое мнение, не навязывать его никому" - и действительно, он не навязывал: никак нельзя было спастись от того, чтоб он, когда ему казалось нужным, не высказал вам своего мнения настолько, чтоб вы могли понять, о чем и в каком смысле он хочет говорить. Но он делал это в двух-трех словах не более и после того {он делал ~ после того вписано.} спрашивал: {Далее было начато: Угодно} "Теперь вы знаете, каково было бы содержание разговора. Угодно вам иметь его?" Если вы говорили "нет", он кланялся и уходил.
Года через два после того, как мы видим Рахметова сидящим у Веры Павловны, читающим Ньютоново толкование на Апокалипсис, он уехал из Петербурга, сказав нескольким ближайшим из своих знакомых, что ему здесь нечего больше делать. {Далее было: что он сделал все что мог и [по] [нас оставляет] [узнали, что он покидает своих знакомых] уехал за границу} Он продал свою землю, получил за нее около 35000, заехал в Казань {в Москву} и Петербург, роздал около 5000 своим семи стипендиатам, чтобы они имели средства для окончания курса. {Далее было: и потом скрылся неизвестно куда} Тем и кончается его достоверная история. Куда он девался из Москвы неизвестно. Когда {Но когда} прошло несколько месяцев и не было никаких слухов о нем, {Далее начато: а. люди Рахметова, знавшие б. Начато: стипендиаты начали раскрываться} люди, знавшие о нем что-нибудь, кроме известного всем, перестали скрывать эти вещи, {Далее было: скрывать которые не должен был никто} о которых по его просьбе молчали, пока он жил между нами. Тогда-то мы узнали {Вместо: мы узнали - было: заговорили} и то, что у него были стипендиаты, {Далее было: узнали и многое другое, о чем рассказывать было бы долго, о чем довольно было рассказать один-два анекдота} и вообще многое из того {Вместо: многое из того - было: много подробностей} об его личных {домашних} отношениях и домашней жизни, что рассказано {Далее было начато: мной до того времени как он исчез, мы знали только его манеры в} мной; узнали и множество другого, поразившего нас своей чрезвычайностью или несоответственностью с нашим прежним мнением о Рахметове как о человеке чрезвычайно сухом. Рассказывать все было бы здесь неуместно, довольно будет двух анекдотов, открытых нам Кирсановым. {узнали и множество ~ Кирсановым, вписано.}
За год перед тем, как исчезнуть, Рахметов сказал Кирсанову: {Вместо: сказал Кирсанову - было: пришел спросить у Кирсанова} "дайте мне порядочное количество {Вместо: порядочное количество - было: большую банку} мази для заживления ран от острых орудий", {острых орудий", вписано.} Кирсанов дал огромную банку, {огромную банку, вписано.} думая, что Рахметов хочет отнести это лекарство в какую-нибудь артель плотников {плотничью артель} или других рабочих, которые часто подвергаются порезам. На другое утро хозяйка Рахметова в страшном испуге прибежала к Кирсанову. "Батюшка лекарь, не знаю, что с моим жильцом сделалось, - вся кровать в крови, а он говорит: "ничего", - спаси, батюшка, {спаси, батюшка, вписано.} боюсь смертного случая. Ведь он такой до себя безжалостный". Кирсанов поскакал. Рахметов отпер дверь без противоречия, - и Кирсанов {Рахметов ~ и Кирсанов вписано.} увидел удивительную вещь. {Далее начато: Войлок} Спина и бока рубахи Рахметова были облиты кровью, войлок, на котором он спал, тоже, - в войлоке были натыканы сотни мелких гвоздей остриями вверх, высовываясь из него на полвершка: Рахметов пролежал на них ночь. "Что это вы делаете?" - "Так, пробую. Нужно. Неправдоподобно, но на всякий случай нужно. Вижу - могу". Из этого видно, что хозяйка могла бы тоже кое-что порассказать о Рахметове, - но в качестве простодушной и простоплатной старуха была без ума от него, и уж конечно от нее нельзя было ничего добиться. Она и в этот-то раз побежала к Кирсанову только потому, что сам Рахметов позволил ей это для ее успокоения: она слишком плакала, думая, что он хочет убить себя.
Месяца через два после этого, - дело было в мае, - Рахметов пропадал на неделю, этого тогда никто не заметил, {Далее было начато: Но заме Против текста: спина и бока ~ не заметил, - дата: 9 февр} потому что так бывало нередко. Но заметили после того, что он довольно долго был угрюм, - не раздражался против себя напоминаниями о гнусной его слабости, о сигарах, и даже не улыбался широко и сладко при имени Никитушки Ломова. {Далее было: а. Дело объяснилось тем, что у него была л б. Начато: Конечно, тогда никому из нас не было охоты заниматься этим} Теперь Кирсанов рассказал, что Рахметов был влюблен. Любовь началась событием, достойным Никитушки Ломова. Рахметов шел из первого Парголова в город, по соседству Лесного института. Он шел, задумавшись, глядя в землю, и был пробужден из глубокого раздумья отчаянными криками женщины - взглянул: лошадь, почти уж поровнявшаяся с ним, испуганно несла шарабан, в котором сидела дама; он бросился на середину дороги, но уж не успел схватить за повод, - лошадь была уж впереди, - он успел только схватиться за заднюю ось шарабана - и остановил лошадь, но упал, {Далее было: и лошадь поволокла его} - подбежал народ, остановили лошадь, подняли его, - у него были довольно сильно разбиты локти, грудь, - но главное, колесом вырвало у него порядочный кусок мяса из правой ноги. Дама уж опомнилась и приказала отнести его к себе. Он согласился, потому что чувствовал большую слабость, {Далее было: едва успел} сказал, чтоб послали непременно за Кирсановым, не за каким-нибудь другим доктором. Кирсанов нашел его очень ослабевшим от потери крови. Он пролежал дней десять. Спасенная дама, конечно, ухаживала за ним сама; ему было нечего делать по слабости, оттого он говорил с нею - ведь все равно время пропадало бы даром; дама была вдова лет 19, {Далее начато: с порядочн} женщина не бедная и вообще совершенно независимого положения, умная, порядочная; речи Рахметова очаровали ее. Он в нее тоже. Она считала его по платью и по всему человеком, не имеющим решительно ничего, потому первая призналась ему и предложила венчаться. "Я с вами был откровеннее, чем с другими, - вы видите, что {Далее было: моя обязанность не допускает женитьбы} такие люди, как я, не имеют права связывать чью-нибудь судьбу с своею". - "Да, это правда, - сказала она, - вы не можете жениться", и отдавалась ему. "Нет, и этого я не могу принять, - сказал он: - я должен подавить в себе любовь: {Далее было: а. Начато: когда вы б. когда б я не был робким} привязанность к вам связала бы мне руки, я не должен любить". Эта сцена продолжалась с утра до вечера в последний день, когда он уже мог встать. {идти.} Когда Кирсанов рассказал, стали припоминать {Когда Кирсанов рассказал нам это, мы припомнили} многое, показывающее, как сильно он страдал: например, в разговорах со мною, - он, вскоре после нашего первого разговора, {после ~ разговора, вписано.} полюбил меня за то, что я смеялся над ним, - ведь смех смеху рознь, {Далее было: и, около этого времени, у нас с ним было два-три дела, по которым мы виделись.} - и около этого времени, да и потом нам с ним нужно было иногда видеться, - так, в разговорах со мною вырвались у него в ответ на мои насмешки такого рода слова: {Далее было начато: вы правы, да, мне лучше было бы умереть, чем} "Да, вы правы: меня надобно жалеть, жалейте, жалейте: ведь и я тоже {тоже человек, которому} не отвлеченная идея, а человек, которому хотелось бы жить, ну да это пройдет", прибавил он, - и действительно прошло. Проницательный читатель, может быть, догадается по этому, что я знал о Рахметове больше, чем говорю, - может быть, я поставил себе правилом не противоречить проницательному читателю, - но мало ли что я знаю, да ему этого не нужно знать, потому что он проницателен. Но действительно я не знаю, где он теперь, и что с ним, и увижу ли я его когда-нибудь. Об этом я знаю только, что знают все его знакомые {Вместо: все его знакомые, - было: Кирсанов и мы все После: знакомые - было начато: а. куд б. через год именно встре}, именно вот что. Когда прошло три-четыре месяца после того {Вместо: Когда ~ после того, - было начато: а. Когда о нем не было б. Когда прошло несколько}, как он пропал из Москвы, и не было никаких слухов о нем, все мы предположили, что он отправился путешествовать. И эта догадка, кажется, верна, по крайней мере она подтверждается вот каким случаем:
Через год после того, как он пропал, один из знакомых Кирсанова встретил {Далее было: на железной дороге} в вагоне по дороге из Вены в Мюнхен {Далее было начато: русского, наружность и манеры которого сходились с рахметовскими, по его мнению, вероятно} Рахметова, который говорил ему, что проехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался столько, сколько было ему нужно, чтоб иметь достаточное представление о нравах, понятиях, образе жизни, степени благосостояния всех главных составных населения; {Далее начато: потом несколько дней} жил {жил по нескольку дней} для этого в городах и в селах, ходил пешком из деревни в деревню; старался {Далее было: приискать себе какие-нибудь занятия и благодаря} потом точно так же познакомился с населением северной Германии, и за тем был в немецких частях Австрии, {Далее было начато: едет в [Южн] Юго} за тем же едет в Баварию, {Далее было: а. и все с б. и потом} оттуда поедет {Далее начато: а. Рей б. Герм} по Вюртембергу и Бадену, - потом точно так же займется другими европейскими странами, {Далее было начато: а. и по б. по которым не так в. и думает объехать потом г. на это} для знакомства с Францией, Испанией, Италией, Англией, по его расчету, нужно ему будет года два, потом он поедет в Америку, {Далее начато: все с} потому что Северо-Американские штаты всего более {Далее было: интересуют его} на земном шаре интересуют его; что {Далее начато: изу} не знает, возвратится ли он в Россию, или найдет себе дело в Северо-Американских штатах, - если найдет, то, может быть, и не возвратится, - но вероятнее, что возвратится, потому что, кажется, {Далее было начато: а. что Россия более б. Россия имеет более надобности} в России будет он - через несколько времени, теперь нет - полезнее, чем в Северной Америке.
Все это очень похоже на Рахметова. {Далее было: Начато: а. По наружности б. Лета, наружность в. Голос} Наружность, {Голос,} лета этого проезжего, {Далее было: [тоже] сходство его лица, по мнению рассказчика, тоже} насколько мог припомнить рассказчик, тоже сходились с рахметовским, {Вместо: с рахметовскими - было: а. с приметами б. с наружностью Рахметова} но наш рассказчик не обратил тогда особенного внимания на своего собеседника {Вместо: на своего собеседника - было: на встретившегося} и мог описывать его только {Вместо: и мог столько - было: не мог описать его довольно} общими выражениями, так что полной достоверности нет, - по всей вероятности, это был Рахметов, а впрочем, кто ж знает? Очень может быть, что и не он. {Вместо: и не он. - было: и не Рахметов вовсе. Мало чудаков на свете?}
Так вот какой был господин, сидевший в кабинете Кирсанова над толкованием на Апокалипсис. {Текст: Через год после того ~ Апокалипсис вписан. Первоначальный перебеленный вариант текста: но мало ли что я знаю ~ на Апокалипсис - см. на стр. 782-723.}
"Ну, - думает проницательный читатель: {Далее было: конечно, появление этого лица} - теперь главным лицом будет Рахметов и заткнет {побьет} за пояс всех, и Вера Павловна в него влюбится, и начнется с Кирсановым та же история, какая была с Лопуховым". Ничего этого не будет, проницательный читатель: Рахметов просидит вечер {вечер допоздна} и поговорит с Верой Павловной, которая нисколько не подумает влюбиться в него, и {и пойдет} потом уйдет, и после того о нем уже не будет никакого помина в романе, и то, что он поговорит с нею, будет разделяться на две половины: одну половину его слов, которую я тебе не передам, мог бы сказать ей всякий из товарищей Рахметова, мог сказать Мерцалов, могла бы сказать Мерцалова, которая вот уж и подъезжает к даче, {Далее было: могла бы сказать Маша, могла бы Рахель, которая через час} а другую половину того, что он сказал ей, я передам тебе, {Далее было: но эту половину} и ты сам увидишь, что от этой половины уж ровно ничего не может и не должно будет произойти. {Далее было: и Вера Павловна, может, через несколько времени стала бы все это думать} Так что Рахметов только и сделает, что посидит вечер, да и уйдет, а действующим лицом, ни главным, ни не-главным - никаким не будет он в моем романе.
Зачем же мною он выведен в романе и так подробно описан? - Вот, ты попробуй, проницательный читатель, угадаешь ли это? А это будет сказано тебе на следующих страницах, когда Рахметов уйдет, в самом конце этой главы, угадай-ко, кто там будет, - угадать не трудно, если ты имеешь хоть малейшее понятие о художественности, {Далее было: а. о рассказе б. о художественности рассказа} о которой ты так любишь толковать; Рахметов выведен для исполнения главного требования художественности. Нутко, отгадай, какое это требование и зачем он выведен? {Далее было начато: а. Порядочный читатель б. Неглупый читатель} Читательница и простой читатель, не толкующие о художественности, - они знают, - а попробуй-ко отгадать ты.
Приехала Мерцалова, потужила, поутешала; сели пить чай, - обедать так и не обедала Вера Павловна, - к чаю позвали Рахметова, он с четверть часа посидел {Далее начато: покуда пили} с ними, покуда пили чай, послушал, как они убиваются, {Далее было: и сам пожалел действительно, сказав что это} высказал два раза мнение, что это безумие, то есть не то, что они убиваются, а застрелиться {Вместо: то есть ~ застрелиться - было: то есть не убиванье о Лопухове, и то что они убиваются, - а стреляться было уж конечно безумие} от чего бы то ни было, кроме слишком мучительной физической болезни или для предупреждения {избежания} какой-нибудь мучительной неизбежной смерти, высказал это мнение раза три-четыре в немногих, но сильных словах, по своему обыкновению, потом поклонился и ушел опять в кабинет дочитывать свою занимательную книгу. {Далее начато: Приехала Маша и Рахель}
Через несколько времени после чаю приехал полицейский чиновник сообщить жене застрелившегося дело, которое теперь уж было совершенно разъяснено, Рахметов {Рахметов встретил} сказал, что жена уж знает и толковать с нею нечего; чиновник был очень рад, что избавился от раздирательной сцены, и уехал. Потом явились Маша и Рахель, началась разборка и оценка платья и вещей - Рахель нашла, что за все, кроме хорошей зимней шубы, которую не советовала ей продавать - ведь понадобится, может быть, через три месяца делать новую, {Текст: хорошей ~ новую - вписан.} - можно дать 450 руб., действительно, больше не стоило и по внутреннему убеждению Мерцаловой, таким образом, часам к десяти торг был кончен, Рахель заплатила 200 рублей больше у нее не было, остальные пришлет через три дня через Мерцалову, забрала вещи и уехала. Мерцалова посидела еще с час, - но пора домой, кормить грудью ребенка, - и уехала, пожалевши, что не может оставаться дольше, и сказавши, что приедет завтра проводить на железную дорогу.
Когда Мерцалова уехала, Рахметов сложил Толкование на Апокалипсис, поставил на место и послал Машу спросить Веру Павловну, может ли он войти к ней. - Может. - Он вошел.
- Вера Павловна, {Далее было: прошу вас [верить, что меня можно слушать] слушать меня хладнокровно, потому что результат моего р} я могу теперь в значительной степени утешить вас, - теперь это уже можно. Таков этот общий результат моего посещения, смею вас уверить; вы знаете, я не говорю напрасных слов. Да, я могу в очень значительной степени утешить вас. Предупредив вас об этом, начинаю излагать дело в порядке. {Текст: я могу ~ в порядке - вписан.} Я вам сказал, что встретился с Александром Матвеевичем {Далее было: а. что от него б. и что он не} и что знаю все. Это действительно правда. С Александром Матвеевичем я, точно, встретился; {Далее начато: а. но он б. но все} и, точно, я знаю все, - но я не говорил, что знаю все от Александра Матвеевича, - и действительно я знаю все не от него. Дмитрий Сергеевич, который просидел у меня часа два после того, как написал записку, столь огорчившую вас, - он-то и просил меня посидеть у вас этот вечер, зная, что вы будете очень огорчены, и {Далее было: и предвидя, что вам понадобится чья-нибудь помощь} дал мне к вам поручение. {Далее было: сказать вам о последнем при} Меня он выбрал посредником потому, что знает меня как человека, который с безусловной буквальностью исполняет поручение, за которое возьмется, и не может быть отклонен от исполнения {от буквального исполнения} обязанности никаким чувством, никакими просьбами. Он предвидел, что вы будете умолять о нарушении его воли, и надеялся, что я, не тронувшись вашими мольбами, исполню его поручение. Оно состоит в следующем: он, уходя для того, чтоб "сойти {"исчезнуть} со сцены", - ведь он так выражается в записке, полученной вами? - будем употреблять это выражение, потому что оно совершенно верно и очень счастливо выбрано, - уходя от меня, чтобы сойти со сцены, он оставил мне другую записку к вам.
Вера Павловна вскочила:
- Давайте, где она?
- Ее содержание успокоительно. Но - вот в этом и заключается мое поручение - я должен только показать вам ее, чтобы вы прочли, но в ваши руки я ее не отдам, потому что она не должна остаться в ваших руках, - и, чтоб не иметь надобности отнимать ее у вас силою, я покажу вам ее только тогда, когда вы сядете, сложите руки на коленях и дадите мне слово не поднимать их, - тогда я положу записку на стол перед вашими глазами.
Если б тут был кто-нибудь посторонний, он, каким бы чувствительным сердцем ни был одарен, не мог бы не засмеяться {не улыбнуться} над этою торжественною обрядностью. Но Вере Павловне, конечно, не до того было, чтобы забавляться забавною стороною приготовлений Рахметова, - она терпеливо села, сложила руки и сама не менее забавным, {торжественным,} то есть раздирающим душу, безумным голосом вскрикнула: "клянусь!"
Рахметов положил на стол лист {пол-листа} почтовой бумаги, на котором было только десять-двенадцать {пять-шесть} строк.
Вера Павловна, едва бросив на них взгляд, - вспыхнула, вскочила и, совершенно забывая о всяких клятвах, бросилась рукою схватить записку - но записка была уж далеко, в поднятой руке Рахметова.
- Я предвидел это - и потому, как вы могли заметить, не отпускал своей руки от записки, - точно так же я буду продолжать держать этот лист за угол все время, пока он будет лежать на столе. Потому все ваши попытки схватить его будут напрасны.
Вера Павловна опять села и сложила руки. Рахметов опять положил {разложил} перед ее глазами записку. Она двадцать раз перечитывала, вся дрожа от волнения. Рахметов стоял очень терпеливо, так прошло с четверть часа. Наконец, Вера Павловна подняла {спокойно подняла} руки: {руки и глаза:}
- Как он добр, как он добр!
- Я не вполне разделяю ваше мнение и почему, мы объяснимся. Это уж не будет исполнением его поручения, {Далее было: а. но, сколько я могу судить б. но он только поручил} но выражением моего собственного мнения, которое я выразил и ему в это последнее наше свидание. Его поручение состояло в том, чтобы я показал вам эту записку и потом сжег ее. - Вы довольно видели ее?
- Еще, еще.
Она опять уселась, сложа руки, он опять положил записку и стоял с прежним терпением, может быть, целые полчаса; она {Далее было: старалась запомнить форму} впивалась глазами в записку, {Далее было: будто для того, чтоб врезалась в память форма каждой буквы} потом опять закрыла лицо руками: "как он добр, как он добр!"
- Насколько могли вы изучить его записку, вы изучили ее. Если б вы были в спокойном состоянии духа, то не только вы знали бы ее наизусть, - форма каждой буквы навеки врезалась бы в вашей памяти, так долго и внимательно смотрели вы на нее. Но в таком волнении, в каком вы были, законы запоминания {памяти} нарушаются, и память скоро может изменить вам. {Далее было: А записка должна быть уничтожена.} Предусматривая этот шанс, я списал копию с записки, и вы всегда можете видеть у меня эту копию, когда вам будет угодно. Со временем я, вероятно, даже найду возможным отдать вам ее. А теперь, я полагаю, уж можно сжечь записку, и тогда мое поручение будет совершенно кончено.
- Покажите еще.
Он опять разложил записку. Вера Павловна на этот раз беспрестанно поднимала глаза от записки - видно было, что она заучивает ее наизусть и поверяет, твердо ли выучила. Через несколько минут она вздохнула и перестала поднимать глаза от записки.
- Теперь, как я уж вижу, достаточно. Пора. Уж поздно - около 12 часов, а я еще хотел изложить вам свой взгляд на это дело, {Вместо: взгляд ~ дело было: мнение об этом деле} потому что считаю полезным для вас выслушать мое мнение. {Вместо: выслушать мое мнение. - было: а. услышать б. узнать мой взгляд Далее было: Позвольте сжечь} Вы согласны?
- Да. {Рахметов, вы добрый ангел}
Записка в ту же секунду запылала в огне свечи.
- Ах! - вскрикнула Вера Павловна, - я не то сказала, зачем? {Против фразы: Ах ~ зачем - дата: 10 ф}
- Да, вы сказали, что согласны слушать меня. Но уж все равно. Надобно же было когда-нибудь сжечь. И притом осталась копия. Теперь. Вера Павловна, я выражу вам свое мнение о деле. Я начну с вас. Вы уезжаете. Почему?
- Мне будет тяжело оставаться здесь, вид мест, которые напоминали бы прошлое, расстроивал бы меня.
- Да, это чувство неприятно. Но неужели так много легче было бы вам в другом месте? Ведь очень немногим легче. Что же сделали? Для получения ничтожного облегчения себе вы бросили {пожертвовали} на произвол случая {судьбы} 50 человек, судьба которых от вас зависела. Хорошо ли это?
Куда девалась скучная торжественность тона Рахметова! Он говорил легко, просто и свободно.
- Да, но ведь я хотела просить Мерцалову.
- Это не так. Вы не знаете, в состоянии ли Мерцалова заменить вас в мастерской. Ведь ее способность к этому еще не испытана. А ведь тут требуется способность довольно редкая. Десять шансов против одного, что вас некому заменить и что ваш отъезд губит мастерскую. Хорошо ли это? Какая нежная заботливость о маленьком облегчении для себя и какое бесчувствие к судьбе других! Вы лишили благосостояния 50 человек. Из-за чего? Из-за маленького удобства для себя. Как вам это нравится?
- Почему же вы не остановили меня?
- Ведь вы бы не послушались, и потом я знал, что вы скоро возвратитесь, {Далее было: в таком случае перемена этого города} стало быть дело не будет иметь ничего важного, и его ведь вы уже решили, еще даже не зная, согласится ли Мерцалова. Она, вероятно, согласилась?
- Да, с удовольствием, - сказала Вера Павловна, думая, что это служит некоторым извинением ей перед обличителем. {суровым обличителем.}
- Значит, дело решено - она заменяет вас?
- Решено.
- Без всякой справки о том, согласны ли {Далее было: на то} те 50 человек на такую перемену - не хотят ли они чего-нибудь другого, не хотят ли они чего-нибудь лучшего? Какой деспотизм! Вы кругом виноваты. Эта история еще не кончена. Но, мимоходом, еще одна ваша вина по другому случаю. Вы теперь спокойны?
- Почти.
- Как вы думаете, спит Маша? Нужна она вам теперь?
- Нет.
- Не надобно ли вспомнить, что, может, ей хочется спать? Ведь уж первый час, а ей вставать рано. Кто должен был вспомнить об этом: вы или я? Я пойду скажу ей, что вы сказали, что она может ложиться. Кстати, соберу что там есть вам поужинать, - ведь вы ныне не обедали? А теперь, я думаю, аппетит уже есть?
- Да, - сказала Вера Павловна, уж улыбнувшись.
- С моей стороны это не подвиг, что я вспомнил о вашем аппетите - мне самому хочется есть, я сам тоже плохо пообедал.
Рахметов принес холодное кушанье, оставшееся от обеда, приборы, все. Сели ужинать.
- Ах, Рахметов, каким добрым ангелом вы для меня стали с этою запискою, - но зачем же вы так долго мучили меня?
- Надобно было, чтоб видели, в каком вы расстройстве, и чтоб известие разнеслось для достоверности события, вас расстроившего. Теперь Мерцалова, Рахель, Маша - три источника достоверности события. Из-за этого можно потерпеть несколько часов - не правда ли? Ведь вы захотели бы притворяться, да и невозможно подделаться под натуру. Натура всегда действует вернее. Так казалось Дмитрию Сергеевичу.
- Это он придумал? Ах, как добр и умен!
- Да, это дело он обдумал хорошо. Но о нем мы после, надобно ли его хвалить вообще. Теперь пока еще о вас. А, кстати, о вас: ведь у вас, вероятно, найдется бутылка вина? Где она? Вам не мешает выпить.
- В той комнате, в буфете.
Рахметов стал угощать Веру Павловну хересом - заставил ее выпить две рюмки.
- Рахметов, да ведь вы совсем не такой, как я думала, - отчего вы всегда такое мрачное чудовище, а теперь вы очень милый, веселый человек?
- Вера Павловна, ведь теперь я исполняю веселую обязанность - отчего же мне не быть веселым? Но ведь этот случай большая редкость. Вообще видишь невеселые вещи - вот и бываешь мрачным чудовищем. Только, Вера Павловна, уж если у нас дошло до таких откровенностей обо мне, - пожалуйста, пусть будет секрет, что я не мрачное чудовище. Мне легче исполнять мои обязанности, когда вообще не замечают этой стороны моего характера. {Далее начато: А видели вы меня} Да, Вера Павловна, хотелось бы быть веселым. А, однако, это пустяки - ведь следствие о ваших преступлениях еще не кончено.
- Докончите, их уж три - невнимательность к Маше...
- Это не преступление: Маша не погибала оттого, что потирала бы сонные {сонные вписано.} глаза лишний час, и она, бедняжка, делала это с приятным чувством, что исполняет свой долг, - это не преступление, а проступок, - но два великих преступления в деле: безжалостность и деспотизм. - Да? - Да, Вера Павловна, и в том же деле с мастерской еще третье преступление, самое тяжелое. Учреждение, которое более или менее хорошо соответствует здравым идеям об устройстве быта, которое служит {Далее было: подтверждением} более или менее важным подтверждением совершенной практичности их, - а ведь этих доказательств еще так мало, они так драгоценны, - это учреждение вы подвергали риску погибнуть - обратиться из доказательства практичности в доказательство непрактичности ваших убеждений, - убеждений, благотворных для человечества; вы подавали аргумент против святых {святых вписано.} ваших убеждений защитникам мрака и зла. Это, Вера Павловна, {Далее было: измена, ренегатство - сдел} то, что на церковном языке называется грехом {преступлением} против Духа святого, о котором говорится, что все другие грехи могут быть отпущены человеку, но этот - никак, никогда. Так ли, преступница? Но хорошо, что это все так кончилось и что ваши грехи {Далее начато: еще только в} совершены только вашим воображением. {Далее было: Но послушайте, Рахметов, от преступницы перейдемте к преступлению. Вы [сказали] восклицаете, Вера Павловна: какой добрый, какой добрый - [а] да, когда уж нельзя было отвертеться Против этой фразы дата: 11 ф} А ведь вы покраснели, Вера Павловна? {Далее было: а. В самом деле б. Разумеется} хорошо, я вам доставлю утешение: {Далее было: ваши грехи совершены только в вашем воображении, - я вам покажу человека, который сделал дурное не в воображении, -} если б вы не страдали тогда очень сильно, вы не совершили бы их и в воображении, - значит, настоящий преступник и по этому делу тот, кто так сильно расстроил вас. Кто эта такой, как вы думаете? вы все твердите: "как он добр, как он добр!"
- Как, по-вашему, он виноват {тут виноват} в том, что я страдала?
- А кто же? и все это дело {и это дело} - он вел его очень хорошо, но как оно могло возникнуть, зачем оно возникло? Зачем весь этот шум? Этому ничему вовсе не следовало быть. {Далее было: если бы он умел [держаться] поступать как должно}
- Да, я не должна иметь этого чувства, но ведь я не звала, я старалась подавить его.
- Я вовсе не о том говорю; {Далее было: что за важность в вашем чувстве, - вот о чем я говорю - то, что одно важно, а я} ему необходимо надобно было возникнуть, как скоро даны характеры ваш и Дмитрия Сергеевича, - не в той, так в другой форме оно все равно развилось бы, - видите, ведь любовь к другому здесь уж только последствие, причина в несходстве характеров - ведь он сам теперь говорит это; вы не могли надолго остаться довольны вашими отношениями - он старше вас, он опытнее вас, он должен был это предвидеть {Далее было: он его увидел только тогда, когда} и заранее приготовить вас к этому, чтоб вы не пугались и не убивались, а он понял {увидел} это лишь тогда, когда последствие {когда все дело} уж явилось. {Далее было: что это за человек}
- Рахметов, я не должна слышать вас, - вы осыпаете предо мною упреками человека, которому я бесконечно обязана.
- Нет, Вера Павловна, не прежде, {Далее было: вам должно слушать} не было должно {не было нужно [пока не было решено], пока он не принял этого решения} слушать: теперь это полезно для вас, - почему, вы сами увидите через несколько времени, - ведь {я ведь} до сих пор молчал же - ведь вы знаете, что нельзя было бы избежать, чтоб я не сказал и раньше, если б считал нужным, - но я молчал, хотя сильно досадовал, - я говорю не потому, что мне хочется, я говорю только то, что нужно, и не раньше того, чем нужно. Верьте этому. Вы видите, как я выдержал записку целых девять часов в кармане, хотя мне и жалко было смотреть на вас. {Далее начато: Поверьте же, что я не} Было нужно молчать о ней - я и молчал. Значит, если я теперь не молчу об этом, то нужно говорить.
- Почему ж нужно? Если вы теперь скажете, я не буду слушать вас.
- Решительно?
- Решительно. {Далее было: Очень жаль, что вы заставляете меня прибегать}
- Хорошо. Я предвидел и этот шанс {Далее было: а. Вот вам б. Ну} и принял свои меры. Ну, записку, которая сожжена, написал он сам, - а вот эту он написал по моему совету. Эту я могу оставить вам, потому что она не документ. Извольте. - Рахметов передал Вере Павловне записку:
"Милый друг, Верочка, выслушай все, что тебе будет говорить Рахметов. Я не знаю, что такое будет он говорить, но я знаю, не будет говорить ничего, кроме того, что нужно будет тебе выслушать. Твой Д. Л."
Вера Павловна бог знает сколько раз цаловала эту записку. {Далее было: Говорите, я обязана слушать. Но}
- Зачем же вы не отдавали мне ее? У вас, может быть, есть еще что-нибудь от него?
- Нет, больше ничего нет, потому что больше ничего не было нужно. Почему не отдавал? Пока не было надобности в ней, зачем же было отдавать ее?
- Боже мой, да для доставленья мне удовольствия иметь несколько строк от него после нашей разлуки.
- Через несколько времени вы увидите причину. {Далее было начато: а. конечно, что б. в отношении этой записки в. не так драгоценна в том отношении, чтоб стоила хлопот} Так я могу теперь говорить?
- Да, я обязана слушать. {Далее было: а. Пожалуйста, б. Но положим}
- Он не замечал того, что должен был заметить; это произвело {принесло} дурные последствия, но он не виноват, что не замечал, - что ж делать? - я хочу сказать: пусть он не замечал, - это все равно, он все-таки должен был на всякий случай приготовить вас к чему-нибудь подобному - просто как делу случайности, которой нельзя желать, которой незачем ждать, но которая может случиться, - ведь за будущее никак нельзя ручаться, какие случаи могут в нем представиться; как мог он оставлять вас в таком состоянии мыслей, что, когда произошло это, вы не были приготовлены? {Далее было: Знаете, отчего это было? От эгоизма - он мог бы не отдавать себе отчета, как не отдавал себе отчета в этом; он не удовлетворялся чем-нибудь} это уж прямо дурная вещь, положим, он делал бессознательно, не по расчету, - но ведь натура и сказывается в том, что делается бессознательно, {Далее было: не по расчету, без} само собою, приготовить вас к этому не соответствовало его выгодам, он этим ослаблял ваше сопротивление {вашу борьбу} чувству, которое было бы не согласно с его интересами, - в вас возникло такое сильное чувство, что сильнейшее ваше сопротивление осталось напрасно, - но ведь это опять случайность, что представилось с первого же раза именно такое сильное чувство, - именно такого сильного чувства могло вовсе не представиться никогда; {Далее было; повстречайся вам} будь чувство внушено вам человеком, менее заслуживающим его, хотя все-таки достойным, чувство было бы слабее, и вы тогда при сохранении полной силы к сопротивлению могли бы одолеть это чувство. {Далее было: Но [такое] подобное чувство, которое может} Но {Далее было: конечно более чем редки случаи такого сильного} такое сильное чувство, против которого всякое сопротивление бесполезно, - редкое исключение, гораздо больше шансы такого чувства, которое можно одолеть, если сила сопротивления совершенно не ослаблена. Вот он для этих-то вероятных шансов и не хотел ослаблять его. Как вам это нравится? {Далее было: пусть ты бы страдал}
- Это неправда, Рахметов, он не скрывал от меня своего образа мыслей. Его убеждения так же хорошо известны мне, как вам.
- Конечно, Вера Павловна. {Далее было начато: Но значит это не то, когда вы все так} Скрывать - это было бы уж слишком. Мешать развитию в вас убеждений, которые соответствуют его собственным убеждениям, для этого притворяться думающим не то, что думаешь, - это было бы уж прямо бесчестным делом. Я вовсе не хотел этого сказать. Он человек очень хороший, - как же не хороший? {Далее было начато: Если бонне был человеком очень хорошим, тогда} Я сколько вам угодно буду хвалить его. Он очень благородный человек. Я только говорю, что он кое-что просмотрел и что это кое-что было очень важно. Из-за чего вы мучились? Он говорил мне - да тут нечего и говорить, это было ясно само по себе - из-за того, чтоб не огорчать его. Как же могла оставаться в вас эта мысль, что это огорчит его? Ей не следовало оставаться. Какое тут огорчение? Это глупо. Что за ревности такие?
- Вы не признаете ревности, Рахметов?
- В развитом {порядочном} человеке ей не следует быть. Это искаженное чувство, это фальшивое чувство.
- Но, Рахметов, если не признавать ревности, из этого выходят страшные последствия.
- Для того, кто имеет ее, они страшны, - для того, кто не имеет ее, в них нет ничего не только страшного, даже важного.
- Но вы проповедуете безнравственность, Рахметов.
- Вам так кажется, после четырех лет жизни с ним? Вот в этом-то он и виноват. {Далее было: Разве безнравственность то, что мы понимаем вещи в их естественном виде? Скажите, был ли кто-нибудь в претензии на то, если б мы подружились с вами, - если б, например, я стал довольно часто ездить с вами в оперу?} Скажите, сколько раз в день вы обедаете?
- Один.
- Был бы кто-нибудь в претензии на то, что вы стали бы обедать два раза? Вероятно, нет. Отчего же вы этого не делаете? Вы боитесь огорчить кого-нибудь? Вероятно, просто потому, что это вам не нужно, что этого вам не хочется. А ведь обед - ведь это приятно. {Далее начато: Только} Но вам довольно одного. А если б вам пришла фантазия или болезненная охота обедать по два раза - удержало бы вас от этого опасение огорчить кого-нибудь? Нет, если б кто-нибудь огорчался этим или запрещал бы вам это, вы стали бы только скрываться - стали бы только кушать блюда {дурные блюда} в плохом виде, {Далее начато: [и без удобства, извиняясь за] без салфеток, у плиты } кушать кое-как, пачкали б руки от торопливого хватания кушанья, пачкали б ваше платье оттого, что прятали бы его в карманы, - только. Вопрос тут вовсе не о нравственности или безнравственности, а просто о {Далее было: контрабанде и} только, {Так в рукописи.} хорошая ли вещь контрабанда. Что мне не нужно, того я не стану делать, хотя бы это никого не огорчало; что мне нужно, я сделаю, {Вместо: нужно, я сделаю - было: хочется, то я сделаю, хотя бы} не останавливаясь тем, что это кому {Так в рукописи.} неприятно. Вот вам и все. Конечно, бывают исключения, - но ведь вы знаете жизнь, знаете, что этих исключений очень мало и что те люди, которые удерживаются чувством долга, - только люди {люди только} благородные, для которых всего менее нужно беречь фальшь из опасения, {Вместо: для которых ~ опасения, было: а. которые не стали бы дурно б. которые всего нуждаются в фальши в. для которых всего менее нужна фальшь, чтоб} чтоб они не стали безнравственны. Фальшь никого не удерживает от поступка, она только ведет к тому, что и поступки становятся фальшивы. Разве вам не известно это?
- Конечно, известно. {Далее начато: а. О чем мы б. О какой же безнравственности}
- Где ж вы после этого отыщете нравственную пользу в поддержке понятия о ревности? {Далее было: - Но, Рахметов, назовите это не ревностью - все равно, ведь, наконец, больно ж, если вы любите кого-нибудь, а он не [любит вас] отвечает вам любовью.
- Это другое дело. Может быть, я хотел бы теперь играть в [преферанс] пикет, а вы не хотите, мне очень огорчительно это. Что ж это, ревность во мне? И почему вы не хотите? Просто потому, что не хотите, а не потому, чтоб кто-нибудь стал ревновать? Нет, или потому, что вы вообще не хотите играть в преферанс, или потому, что не хотите играть со мною.
- Но я могу не хотеть играть с вами потому, что играю в пикет с другим.
- Тогда ваше чувство и будет ревность.
- Что ж, вы}
- Боже мой, да ведь это я все знаю.
- И все-таки мучились бог знает сколько месяцев? И из-за чего? Из-за каких пустяков какие тяжелые {тяжелые вписано.} мученья, сколько расстройства для всех, - очень спокойно могли бы вы все трое {вы все трое вписано.} жить по-прежнему, как жили за год, - или как-нибудь переместиться на одну квартиру, или разъехаться на три квартиры - или как там вам вздумалось, - и по-прежнему пить чай втроем, и ездить в оперу втроем, - к чему этот шум? К чему эти катастрофы? И все оттого, что у вас оставалось понятие: "я убиваю его", чего вовсе не было бы тогда; и теперь, действительно, всем троим было много приятней.
- Нет, Рахметов, вы говорите ужасные вещи.
- Опять ужасные вещи? {Далее было: Да ведь это делается на каждом шагу - посмотрите} Для меня ужасны - шум из-за пустяков и неприятности из-за вздора. Вот что ужасно, и во всем этом он виноват.
- Но вы говорите то, что говорят проповедники безнравственности. Вы проповедуете то, что было во времена Регентства.
- Вера Павловна, времена Регентства вовсе не были безнравственнее других. Раньше было гораздо больше безнравственности, чем при регенте: при Людовике XIV - больше, при Людовике XIII - еще больше, и чем дальше назад, тем все больше и больше, - а ближе к нашему времени, тем все меньше, а чем дальше будет идти время, тем все меньше будет ее оставаться, и отчего? оттого, что положение женщины улучшается, она больше сознает свое достоинство и лучше сохраняет его. Дело в том, чтоб развивать в людях чувство человеческого достоинства, а не в том, чтобы поддерживать предрассудки. Разве вы этого не знаете? Дело в том, чтобы не было обмана; дело в том, чтоб не было вертопрашества, - то и другое зависит от того, чтоб человек был развит, - развивайте человека, не забивайте ему голову вздором, вздор ничему не помогает.
- Итак, по вашему мнению, вся наша история - глупая мелодрама? {глупый фарс}
- Да, только с трагическим содержанием, - в том, что вместо простых, обыкновенных разговоров самого спокойного содержания вышла раздирательная мелодрама, виноват Дмитрий Сергеевич. Ну, да он довольно поплатился за нее. Мир его памяти - выпейте еще рюмку за его память и ложитесь спать, - я достиг своей цели: теперь уж три часа, - если вас не будить, вы теперь проспите долго; {если ~ долго; вписано.} я и сказал Маше, чтоб она не будила вас раньше половины одиннадцатого, так что завтра вы едва успеете напиться чаю, как уж вам пора будет на железную дорогу, - ведь если и не успеете уложить всех вещей, не беда, скоро вам привезут их, да и воротитесь скоро, а ведь теперь вам будет тяжело с Машею: ведь вы не должны же показывать, что вы совершенно спокойны, - еще хуже было бы с Мерцаловой, - я зайду к ней рано завтра и скажу, чтоб она не приезжала сюда, потому что вы долго не спали и не надо вас будить, а ехала бы прямо на железную дорогу, - кажется, устроить таким образом будет всего легче для вас.
- А какой же и вы добрый, Рахметов! {Далее было: Это еще не велико достоинство, Вера Павловна.}
- Ну, скажи же теперь, проницательный читатель, зачем выведен Рахметов, который теперь ушел и уж больше не явится в моем рассказе? {Далее начато: а. Как б. Какая художественная потребность в. Ты знаешь, что ему не скрыться от тебя} Ты уже знаешь от меня, что это фигура, не принявшая никакого участия в действии. {Вместо: Ты уже ~ в действии. - было: а. Ты знаешь уж от меня, что эта фигура, стоя совершенно неподвижно, не имевшая никакого участия б. Начато: Ты знаешь, что теперь спросят от тебя}
- Неправда, - говорит самодовольно проницательный читатель, - Рахметов принес записку, от которой...
- Уж очень ты плох {Плох ты, как я} в знании художественности, о которой столько толкуешь; после этого, по-твоему, и Маша действующее лицо в романе? Ведь она в самом начале его принесла письмо, от которого {Далее было: произошла сцена, заставившая } пришла в ужас Вера Павловна? И Рахель действующее лицо, потому что купила вещи и дала деньги, без которых Вера Павловна ведь не могла бы уехать? И Матрена действующее лицо, потому что сходила купить вина, без которого Марья Алексеевна не пришла бы в умиление, помнишь, после возвращения с Конногвардейского бульвара? И профессор N действующее лицо, потому что рекомендовал Веру Павловну в гувернантки г-же Б., без чего не вышло бы сцены возвращения с Конногвардейского бульвара? Может быть, и Конногвардейский бульвар действующее лицо, потому что без него ведь не было сцены свидания на нем и возвращения с него? Плох, плох ты, братец мой, в художественности-то. Говори, объясни, {Далее было: Действующие лица в романе только появляются какие ж это действующие лица?} какие же действующие лица? {Вместо вписанного: Плох ~ лица? - начато: Плох, плох ты, брат - ты ведь} И Гороховая улица действующее лицо, потому что ведь без нее не было бы {Далее было: и стоящих на ней домов, в том числе} и дома Сторешникова, - значит, и всего романа не было бы? {Далее было: а. и приказчик в погр б. дверь в погребе} Ну, положим, что все это, по-твоему, действующие лица, так ведь о них же и было сказано по пяти слов или того меньше, потому что действие-то их такое, которое больше пяти слов не стоит, - а посмотри-ко, сколько страниц отдано Рахметову? {Далее начато: а. Вера Павловна - самое главное действующее лицо, а б. что ж это такое? в. Да Рахметов не только}
- А, теперь знаю, - говорит проницательный читатель: - Рахметов выведен затем, чтоб произнести приговор о Вере Павловне и Лопухове, - он нужен для разговора с Верою Павловною.
- Все-таки ты плох, государь мой, - как раз наоборот понимаешь дело, разве нужно было выводить особенного человека затем, {только затем,} чтоб он сказал свое мнение о действующих лицах? Это, может быть, делают твои великие художники, - я не знаю, {Далее начато: я что-то давно бросил читать} - а у меня все-таки побольше смысла в голове и побольше понимания условий художественности. Я так не сделаю, чтоб родить на свет божий дармоеда только затем, чтоб он говорил. {Далее было: а. и вот почему б. я думаю вот как} Нет, государь, поэтому вовсе не было нужно Рахметова. Сколько раз сама Вера Павловна, Кирсанов, Лопухов выражали мнение о своих отношениях и действиях? Ведь они люди не глупые, {Далее было: и рассудительные} они могут рассудить, что хорошо, что нет, - и неужели ты думаешь, что сама Вера Павловна, когда на досуге стала бы припоминать все, что наделала в этот день суматохи, не осудила бы свою забывчивость {Вместо: сама ~ забывчивость - было: самой Вере Павловне не пришло бы в голову, когда успокоилась бы и могла бы рассудить на досуге, стала бы припоминать все, что наделала в этот день суматохи, и осудила бы свои действия точно так же, как осудила свою забывчивость} о мастерской точно так же, как осудил ее Рахметов? И неужели ты думаешь, что Лопухов сам не думал о своих отношениях к Вере Павловне всего того, что говорил Вере Павловне Рахметов? {В рукописи ошибочно: Лопухов.} Он все это думал, государь мой, {Далее было: и через несколько страниц ты увидишь доказательства тому} - порядочные люди сами думают о себе все то, что может кто бы то ни было другой сказать в осуждение {в порицание} им, потому-то они и порядочные люди, - ведь это только ты, государь мой, это знаешь. {Далее было: Так видишь ли, проще всего мне было бы в этом случае, если уж мне [непременно] казалось непременно нужно б высказать порицание поступков Веры Павловны и Лопухова, проще я мог обойтись} Очень плох ты, государь мой, по части художественных соображений, {Далее было: да и по части здравого смысла тоже} я тебе скажу больше: неужели ты полагаешь, что Рахметов, разговаривая с Верою Павловною, действовал независимо от Лопухова? Нет, государь мой, он был в этом случае только орудием Лопухова и сам очень хорошо знал, что он тут только орудие Лопухова, - и Вера Павловна догадалась об этом через день или через два, - и в ту самую минуту догадалась, как только Рахметов раскрыл рот, если б не была так взволнована. Вот как на самом-то деле были вещи, - неужели ты и этого-то не понял? Конечно, Лопухов во второй записке говорил совершенно справедливо, что ни он Рахметову, ни Рахметов ему ни слова не говорил о том, каково будет содержание разговора Рахметова с Верою Павловною, да ведь Лопухов хорошо знал, какой человек Рахметов, и что Рахметов думает о каком деле, и как Рахметов будет говорить в каком случае; ведь порядочные люди очень хорошо понимают друг друга, и не объяснившись между собою: Лопухов мог бы вперед чуть не слово в слово написать все, что будет говорить Рахметов с Верою Павловною, - именно потому-то {затем} он и поручил именно Рахметову быть посредником. Видишь ли, я еще дальше посвящу тебя в психологические тайны: Лопухов очень хорошо знал, что все, что теперь думает про себя он, Лопухов, будет через времени думать о нем и сама Вера Павловна, как только пройдет ее первая горячка восторженной благодарности; так вот видишь ли, {Далее было: по его теории эгоизма} следовательно, в окончательной развязке он ничего не проигрывает оттого, что посылает к ней Рахметова, который будет ругать его, - все равно она и сама ведь дошла бы очень скоро до такого же мнения, напротив, он от этого выигрывает в ее уважении: ведь она очень скоро сообразит, что он предвидел содержание разговора Рахметова с нею и нарочно устроил этот разговор, - вот она и подумает: "ах, какой он благородный человек - не отвиливал от появления в моем уме тех мыслей о нем, которые не могли уж не явиться раньше или позже, а напротив, позаботился, чтоб они были вызваны в моем уме как можно поскорее, именно в этот день суматохи, потому что в этот день мне были полезны, - ведь хотя я и сердилась на Рахметова, что он бранил его, а ведь я понимала, что Рахметов в сущности говорит правду, - а я тогда очень была подавляема слишком тяжелой признательностью к его великодушию, - вот он позаботился поскорее облегчить мне это иго и послал Рахметова снять его - благородный человек!" Видишь, государь, какие хитрецы благородные-то люди, - не такие, как ты, - видишь, государь мой, как играет в них эгоизм-то, - не так, как в тебе, государь мой, {Далее начато: а. потому что свое наслаждение б. чтобы тебя считать} - потому что удовольствие-то они находят не в том, в чем ты, государь мой, - они, видишь ли, высшее наслаждение свое находят в том, чтоб люди, которых они уважают, думали о них как о благородных людях, и для этого, государь мой, они по своему эгоизму хлопочут и придумывают всякие штуки так же усердно, как ты для своих целей; только цели-то у тебя и у них разные, потому и штуки-то придумываются неодинаковые тобою и ими: ты придумываешь пошлые и гадкие, {Далее было: штуки, а они} вредные для других штуки, а они придумывают честные, полезные для других штуки. {Далее было: [Плохо]. [А ты этого] Плох ты, государь мой, и по части здравого смысла, что ничего этого не понял}
- Так видишь, государь мой, зачем же после этого те мысли {Далее было: которые были в голове у Лопухова и у} о Вере Павловне, которые скоро были бы сами собою в голове Веры Павловны, и те мысли о Лопухове, которые тогда уже были в голове Лопухова и скоро были бы сами собою в голове Веры Павловны, сообщил я тебе не как их мысли, а сообщил тебе разговор Рахметова с Верой Павловной? Понимаешь ли ты теперь, что {Далее было: Рахметов говорил с Верою Павловною} если сообщается тебе этот разговор, то его, {Далее было: важность тут} значит, нужно {Далее было: именно то, чтобы Рахметов говорил с Верою Павловною} сообщить тебе не только те мысли, которые составляли сущность разговора, но именно разговор? Зачем же нужно сообщать именно разговор? Затем, {После: Затем - следует: мой} что он разговор Рахметова с Верою Павловною, - понимаешь ли ты теперь? Все нет еще? Хорош, однако, ты, - плох по части здравого-то смысла, плох. Ну, если два человека, то из этого разговора бывает более или менее виден характер этих людей понимаешь теперь, к чему идет дело? Характер Веры Павловны был ли тебе достаточно знаком до этого разговора? Конечно, был - из того, как она в нем держала себя, ты не узнал о ней ничего нового - ты знал, что она и вспыхивает, и шутит, и что прочь она покушать, когда аппетит, {когда чувствует аппетит,} и, пожалуй, выпить рюмку хереса {Далее было: а. это только ты непочтителен с женщиною б. это ты все знал} - значит, разговор нужен для характеристики не Веры Павловны, - а кого же? Ведь только двое разговаривают-то - она да Рахметов, так кого ж из двух? - Для характеристики Рахметова, - говорит проницательный читатель. - Ну вот, молодец, угадал, за это люблю. Так видишь ли, совершенно наоборот против того, как представлялось было тебе: не Рахметов выведен для того, вести разговор, а разговор сообщен только для того, чтоб еще более познакомить тебя с Рахметовым, - из этого разговора ты увидел, что Рахметову хотелось бы выпить хереса, а хереса он не пьет, - что Рахметов не безусловно "мрачное чудовище", - напротив, когда он может, когда он за каким-нибудь приятным делом забывает на минуту свои грустные думы, свои жгучие заботы, то он и шутит, и {Далее было: и пустословит, а пожалуй, даже не прочь был бы сделать комплимент.} весело болтает; {Далее было: а ведь ты этого не знаешь, сколько бы ты по своей проницательности не думал, что уж} - "да только, говорит, редко это мне удается, и горько, говорит мне, что мне это так редко удается, ну да что, {Далее было: а, говорит, вот я из-за того и бьюсь, что хотел бы то было несколько по } я, говорит, сам не рад, что я мрачное чудовище, да уж обстоятельства-то таковы, что человек с моею пламенною любовью к добру не может не быть мрачным чудовищем, - а кабы не это, говорит, так я был бы, может быть, такой веселый человек, что целый бы день шутил, да пел, да плясал {танцовал После: плясал - было: понял ли ты теперь, проницательный} - вот, говорит, каковы мои обстоятельства, и вот, говорит, каков мой характер".
- Понял ли ты теперь, проницательный читатель, что хотя много {Вместо: много - было: а. вот б. вдвое больше} страниц употреблено на прямой рассказ о том, какой человек был Рахметов, но нужно, в сущности, еще гораздо больше страниц употребить на то, чтоб только познакомить тебя с этим лицом, {фигурою} которое вовсе не действующее в романе, - ведь и длинный разговор этот с Верою Павловною нужен только для этого. Скажи же мне теперь, зачем выведена и так подробно описана эта фигура?
- Я все пристаю к тебе с прежним вопросом. Помнишь, что я тогда тебе сказал: "для удовлетворения главному требованию художественности", додумался ли тогда? {Далее было: а. какого б. и вот нет?} Видно, что нет, {Далее было начато: если бы знал} а то не говорил бы такого вздора. Видишь ли, в чем оно состоит: первое требование художественности состоит {Далее было: а. в том, чтобы уб б. в таком свете видел и в такой обстановке } вот в чем: надобно изображать так, чтоб читатель представлял себе предметы в истинном их виде. Например, если хочешь изобразить дом, то надобно достичь того, {достичь того, вписано.} чтобы он читателю представлялся домом, а не лачужкою и не дворцом; если я хочу изобразить обыкновенного человека, то надобно мне достичь того, чтоб он не представлялся читателю ни гигантом, {Начато: голиаф} ни карликом. Прекрасно. Я хотел изобразить обыкновенных порядочных людей нового поколения и изобразил {выставил} троих таких людей - Веру Павловну, Лопухова, Кирсанова. {Далее было: Порядочные люди видят, что это очень обыкновенные люди, вовсе не исполины} Такими я считаю, такими они сами себя считают, такими считают их все их знакомые - то есть такие же люди, как они, такими же увидят их в моем рассказе все порядочные люди: {Далее было: да, это самые обыкновенные люди, ни} хорошие люди, очень хорошие люди, но нет в них ничего высокого и превыспреннего. Но ты, проницательный читатель, сбился бы с толку, тебе они показались бы лицами идеализированными до неправдоподобия, до невозможности. {Вместо: лицами ~ до невозможности - было: героями, людьми на ходулях , идеалами} Ты так низок перед ними, что хотя они {Далее было: тебе показались бы парящими на облаках, как} просто-напросто ходят по земле, но тебе показались бы парящими на облаках, потому что ты смотришь на них из преисподней трущобы. {Далее начато: Что они} Сколько я тебя ни уверял бы в противном, они тебе показались бы героями. {а. исполинами б. гигантами} Где я говорил о них это? Что я рассказывал о них такого? Я изображал их с любовью и уважением, потому что каждый порядочный человек стоит любви и уважения, - но где я преклонялся перед ними? Я люблю их, и только, - чего же их не любить? Это еще не значит, что уж выше и прекраснее их я не знаю никого и ничего, что они для меня - идеалы людей, что я хотел выставить их идеальными людьми. {Далее начато: Что они} А тебе, проницательный читатель, показалось бы это. Что они делают превыспреннего? - не делают подлостей, не трусят, стараются поступать честно, насколько достает сил, {Далее было: не плуты, не дрянные - они обыкновенные люди} - они делают только то, что делают все обыкновенные люди их типа, - мне хотелось и представить их такими, не больше. Надеюсь, что это мне удалось. {Далее начато: Надеюсь, что тебе}