А вот обещание уж и исполнено. Молодец г. Тимаев; право, хорошо.
"Не все народы,-- говорит он в начале своей новой книжки,-- одинаково важны для истории: некоторые народы исчезли, оставив только имя своему потомству; другие народы содействовали к развитию образования; третьи способствовали к распространению образования; четвертые разрушительными появлениями и набегами задерживали ход образования. Поэтому народы могут быть разделены на исторические и неисторические; так, древние греки и римляне, новейшие французы, англичане, германцы суть вполне исторические народы] напротив того, готтентоты, негры, калмыки, якуты суть не исторические народы". Готтентоты, калмыки, якуты, вероятно, и по мнению г. Тимаева не содействовали развитию или передаче образования; значит, ни ко вторым, ни к третьим народам они не принадлежат: что же они -- четвертые народы, которые разрушительными появлениями и набегами задерживали ход образования? Или они -- те народы, которые "исчезли"? Вот видите ли, г. Тимаев, прежде, чем печатать исторические учебники, надобно самому выучиться писать с толком; иначе не попадешь в число "писателей, благотворителей и друзей человечества", которые "сильно подвигают вперед общество". Впрочем, кажется, что г. Тимаев может "преимущественно явиться деятелем в истории" как художник: в своих маленьких книжках он часто проявляет поэтический склад души, Начнет, например, говорить о рыцарских замках и прибавит, что в наше время их развалины "служат жилищем воронам и летучим мышам"; или, начнет говорить о Фридрихе II Гогенштауфене и очень мило обрисует "прекрасную Италию с ее светлым небом, чудным климатом и роскошною природою". Книжка у него очень маленькая -- всего страничек 300 самого маленького формата -- и напечатана крупным шрифтом; кажется, негде было бы разгуляться,-- нет, он умеет распорядиться местом, все важное успеет сообщить. Например: в кратком учебнике иной не нашел бы места поразговориться о домашних делах Рудольфа, графа Габсбургского, до его избрания в императоры1; а г. Тимаев открыл возможность рассказать нам следующий, конечно, очень важный исторический факт: "В это время в южной Германии, Швабии, жил Рудольф, граф Габсбургский, отличавшийся отвагою, благочестием, справедливостью и добротою, так что он был любим своими подчиненными. Однажды Рудольф Габсбургский ехал верхом на коне и встретил священника, шедшего с святыми дарами к больному; благочестивый Рудольф сошел с коня, предложил его священнику для переправы через речку и потом подарил коня священнику". Это очень хорошо. Дошла у г. Тимаева очередь до Венеции,-- он и тут успел заметить, что "длинные и легкие гондолы отличались изяществом и роскошью: но с XVI века все гондолы делались черными". Да ведь XVI век, если не ошибаемся, принадлежит уже не к средней, а к новой истории; что же краткому учебнику истории средних веков до того, в какой цвет стали красить гондолы с XVI века? Словом сказать, книжка г. Тимаева написана как будто бы стенографом со слов бойкого мальчика, кото"рый так и режет свой ответ на экзамене; чего, чего не подвернется под язык этому мальчику! Случилось ему прочитать балладу Шиллера в переводе Жуковского,-- он вклеит ее в ответ; случилось прочесть в старинном "Живописном обозрении" статейку о гондолах,-- он и гондолы всунет в ответ; а вдруг порадует вас и таким рассказцем: "Из преемников Роллона замечателен герцог Роберт, по прозванию Дьявол2. Сначала Роберт-Дьявол вел самую преступную жизнь; он жил в твердом замке среди дикого леса, составил себе толпу отважных товарищей, с которыми он нападал на монастыри и замки, грабил их и убивал путешественников, купцов и горожан; отец его, опечаленный поведением сына, умер с горя. Однажды, как рассказывают, Роберт ограбил один замок и велел привести к себе владетеля замка; но так как владетеля не было, привели владетельницу замка, и Роберт узнал в ней свою мать. Она упрекала Роберта и говорила, что он хочет и ее низвести в могилу, как и отца. Это произвело сильное впечатление на Роберта; он переменил образ жизни, распустил своих товарищей и сам, как кающийся грешник, отправился к святым местам в Иерусалим и в Рим. Получив от папы прощение грехов, он возвратился в Нормандию и сделался одним из лучших герцогов норманских" (стр. 104). Выслушав такой эпизодец, экзаминатор сурового свойства морщит брови и мычит: "не к делу рассказываете, не о том вас спрашивают; о Роберте-Дьяволе могли бы вовсе вы и не упоминать; он лицо неважное; вы бы учились хорошенько, а то, верно, в театре часто бываете, балеты смотрите, да нам на экзамене их и отвечаете". Но экзаминатор игривого свойства подмаргивает суровому товарищу и хихикает: "зачем же (хи, хи, хи! закрываясь платком) Роберт-Дьявол велел привести владетельницу замка? что он с ней хотел сделать?" (Опять закрывается платком и хихикает; весь класс вторит ему громким хохотом; бойкий отвечающий мальчик сам улыбается и переминается.)
В предисловии к "Изложению русской истории" г. Тимаев говорит: "этот учебник составлен преимущественно для женских учебных заведений". Не знаем, для каких заведений преимущественно составлен "Учебник истории средних веков"; но если также для женских, г. Тимаев -- большой шутник.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Фридрих II Гогенштауфен (1194--1250) -- император Священной римской империи. -- Рудольф Габсбургский (1218--1291) -- германский император с 1273 года.
2 Баллада Шиллера в переводе Жуковского -- "Граф Габсбургский", в которой описывается случай с графом Габсбургским, рассказанный в тексте.-- Роллон (X век) -- нормандский вождь и первый герцог Нормандии.-- Роберт Дьявол -- нормандский герцог в начале XI века.
ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИЕ И БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ КОММЕНТАРИИ
Впервые напечатано в "Современнике" 1861 г., кн. V, отдел "Соплеменное обозрение. Новые книги", стр. 149--151, без подписи авторе. Перепечатано в полном собрании сочинений 1906 г., т. VIII, стр. 179--181. Печатается по тексту "Современника".