Дух лорда Честерфильда,

или

ИЗБРАННЫЯ МЫСЛИ

ИЗЪ НРАВОУЧИТЕЛЬНЫХЪ ЕГО СОЧИНЕНІЙ И ПИСЕМЪ КЪ СЫНУ СВОЕМУ.

Съ Англинскаго перевелъ

И. . . . . Л. . . . .

ПРЕДУВѢДОМЛЕНІЕ

Между высокими особами протекшихъ временъ большее вниманіе на себя обращаютъ рѣдкія качества Графа Честерфильда, именитаго по остротѣ и благоразумію своему Британскаго Вельможи, отличвшагося равномѣрно въ свѣтскомъ обхожденіи, въ Государственныхъ дѣлахъ и наукахъ. Сей знаменитый мужъ со здравымъ разсужденіемъ объединялъ совершенное познаніе рода человѣческаго; былъ превосходный человѣкъ и пріятный собесѣдникъ. Исполненъ будучи столь рѣдкихъ дарованій и любезныхъ свойствъ, по всей справедливости могъ онъ быть совершеннымъ наставникомъ благороднаго юношества и къ воспитанію онаго проложить новой путь: по полезной сей обязанности безъ сомнѣнія не принялъ бы онъ на себя, если бы къ щастію послѣдующихъ временъ, не имѣлъ сына, котораго, съ отеческою горячностію любилъ и коего воспитаніе въ теченіе несколькихъ лѣтъ было главнѣйшимъ его упражненіемъ.

Слѣдующіе листы содержатъ избраннѣйшія мысли наставленій его , содержащихся въ письмахъ къ сыну своему, коего намѣренъ онъ былъ образовать отличнымъ человѣкомъ, какимъ самъ былъ. Въ сей книжкѣ найдетъ читатель превосходнѣйшія его мнѣнія о различныхъ предметахъ , разумныя примѣчанія о человѣкѣ и нравахъ, полезныя наставленія служащія къ пріобрѣтенію добродѣтели, вкуса и в 23; жливости. Хотя начальныя статьи сего сочиненія покажутся съ перваго взгляда маловажными потому, что въ нихъ говорится более o наружномъ усовершенствованіи человѣка: однако въ отношеніи къ послѣдующимъ могутъ почесться необходимыми. Ибо сколь бы внутреннія качества ни были изящны; но небудучи облечены пріятною наружностію, теряютъ много своей цѣны. А какъ въ человѣкѣ не столь скоро прозябаютъ умственныя способности какъ тѣлесныя, то образуя въ юношахъ послѣднія, пролагаемъ путь къ разверзтію первыхъ. По таковымъ причинамъ уповаю, что книжка сія можетъ быть полезною какъ юношеству, такъ родителямъ и воспитателямъ служитъ руководствомъ въ общеполезной ихъ обязанности.

О ВНИМАНІИ.

Человѣкъ не можетъ быть ни способнымъ къ дѣлу, ни пріятнымъ, если не можетъ или не старается устремлять своего вниманія на настоящій предметъ, и нѣкоторымъ образомъ не изгоняетъ изъ мыслей своихъ на то время всѣхъ другихъ. Еслибы такой человѣкъ находясь на вечеринкѣ, на ужинѣ, или при какихъ либо другихъ увеселеніяхъ занимался въ мысляхъ своихъ рѣшеніемъ какой нибудь Эвклидовой задачи, то могъ бы почесться худымъ гостемъ, и чудное бы представлялъ лице въ бесѣдѣ; или если бы въ кабинетѣ своемъ уча какую ни будь проблему, занимался такъ-же минуетомъ, думаю весьма бы слабымъ былъ математикомъ.

Въ теченіи цѣлаго дня довольно найдется времени для каждаго дѣла, если каждую вещь порознь исправлять будемъ; но не найдется довольно времени и въ цѣлый годъ, если вдругъ двумя вещами заниматься будемъ.

Сіе постоянное и ничемъ инымъ не прерываемое вниманіе къ одному предмету, есть надежный знакъ превосходнѣйшаго ума, такъ какъ суетливость и смущеніе суть необманчивые признаки слабаго и легкомысленнаго ума.

По истинне ни чего безъ вниманія не должно чинить; неимѣніе вниманія, отъ слабости мыслей происходящее, есть явный знакъ или глупости, или сумозбродства. Не только вниманіе ко всякой вещи имѣть должно, но еще скорость вниманія, или мѣткость. На примѣръ: вступая въ бесѣду столь скорое примѣчаніе имѣть должно, чтобы вдругъ примѣтить всѣхъ въ горницѣ находящихся; ихъ движенія, взоры и рѣчи: однакожъ не осматривая ихъ нарочно и не показывая такого вида, будто старается ихъ примѣчать. Сія скорая и скрытная примѣтливость великую въ жизни приноситъ пользу и къ пріобрѣтенію ея употребить должно великое раченіе; на противъ того безпечность и не вниманіе на то, что около насъ произходитъ, чинитъ человѣка подобнымъ глупому или безумцу. Глупый не имѣетъ мыслей, безумный или сумазбродный лишился ихъ; а невнимательный человѣкъ не имѣетъ ихъ на нѣкоторое время.

Словомъ: познанія свѣта, какъ важнѣйшей изъ всѣхъ наукъ, никогда не можно пріобрести безъ великой внимательности; и я знаю многихъ старыхъ людей, кои хотя долго уже жили въ свѣтѣ, однакожъ въ разсужденіи знанія онаго, по легкомысленности своей и невнимательности могутъ почесться дѣтьми.

Нѣкоторыя наружныя обыкновенія и образъ поступокъ, коимъ всякъ сообразуется, скрываютъ нѣсколько истинну и придаютъ почти всякому общее наружное другъ съ другомъ подобіе. Однимъ только вниманіемъ можно проникать сквозь сію завѣсу и познавать точныя качества людей. Есть еще маловажныя вещи имѣющія отношеніе къ надмѣнности и самолюбію, врожденнымъ человѣку, кои не обходимое вниманіе наше заслуживаютъ по тому, что служатъ не оспоримымъ доказательствомъ почтенія и уваженія нашего къ тѣмъ особамъ, которымъ мы оныя оказываемъ. На примѣръ, ежели позоветъ кого нибудь къ себѣ обѣдать или ужинать, то должно привести на память, не примѣтилъ ли ты, что званый гость особенное какое нибудь кушанье любитъ, и стараться онымъ его поподчивать. Многіе люди имѣютъ свои слабости, имѣютъ отвращеніе, или отмѣнную охоту къ какимъ нибудь вещамъ. Если бы мы осмѣяли человѣка за то, что не любитъ держать у себя въ домъ кошекъ или неѣстъ сыру, и по невнимательности или небрежности своей предлагали бы ему о томъ, чего онъ не любитъ; то во первыхъ почелъ бы онъ себя оскорбленнымъ, а во вторыхъ осмѣяннымъ, и помнилъ бы какъ то, такъ и другое. На противъ того стараніе наше въ доставленіи ему любимой вещи и въ удаленіи отъ него того, чего не любитъ, показываетъ по крайней мѣрѣ, что онъ есть предметомъ нашего вниманія; симъ можетъ быть еще болѣе пріязни его снискиваемъ, нежели оказаніемъ какой нибудь важной услуги. Чемъ маловажнѣе таковыя вещи, тѣмъ большее вниманіе наше къ человѣку доказываютъ и слѣдовательно, тѣмъ болѣе снискиваемъ его къ намъ расположеніе.

Да посовѣтуетъ всякъ съ собственнымъ своимъ сердцемъ и да приведетъ себѣ на память сколь много не упущеніе бездѣльныхъ вещей оказываемое намъ другими ласкаетъ нашему самолюбію и тщеславію, коимъ каждый изъ смертныхъ подверженъ. Вообразимъ сколь много преклоняютъ и привлекаютъ они насъ къ такому человѣку и сколь благосклонно пріемлемъ мы отъ такого человѣка его слова, или поступки. Таковыя причины равномѣрное и для насъ въ другихъ произведутъ дѣйствіе.

О ОТСУТСТВІИ ДУХА.

Отсутствіе духа, есть знакъ или слабоумія или какой нибудь страсти томящей человѣка: въ бесѣдъ такой человѣкъ совершенно непріятенъ. Онъ ни какъ не можетъ наблюдать общихъ правилъ вѣжливости; порядочнымъ образомъ не вступаетъ въ разговоръ: но пристаетъ къ нему совсѣмъ не къ стати, будто отъ сна пробудившись. Онъ принимаетъ на себя такой видъ, какъ будто важными мыслями занятъ, но по справедливости ни о чемъ не думаетъ. Съ перваго виду не узнаетъ даже и искреннѣйшихъ своихъ друзей и отвѣтствуетъ имъ какъ будто бы въ величайшихъ заботахъ находится, Оставляетъ свою шляпу въ одной горницѣ, трость въ другой, и неотмѣнно оставилъ бы въ третьей свои башмаки, если бы пряжки въ томъ ему не препятствовали. Сіе есть истинной знакъ ума или совершенно слабаго, что кромѣ одного предмета въ другъ, ни чемъ неможетъ заниматься; или столь глубокомысленнаго, что преисполненъ будучи великими и важными предмѣтами, на другія вниманія своего обратить не можетъ. Невтонъ, Локкъ и неболѣе пяти или шести особъ отъ сотворенія міра, имѣли право важными мыслями заниматься по причинѣ обширныхъ размышленій, коихъ требовали ихъ изслѣдованія. Но на сіе ни кто иной кромѣ ихъ не имѣетъ права, а въ другихъ совершенно сіе нетерпимо.

Тотъ ни мало не способенъ ни къ дѣламъ ни къ бесѣдъ, кто не можетъ обращать вниманія своего на настоящіе предметы, каковы бы они ни были.

Лучше быть въ бесѣдъ съ мертвымъ, нежели съ безпечнымъ, и невнимательнымъ человѣкомъ: ибо хотя мертвый ни какого не причиняетъ мнѣ удовольствія, покрайней мѣрѣ не оказываетъ презрѣнія. Напротивъ того безпечной человѣкъ весьма явно невниманіемъ своимъ даетъ знать, что не удостоиваетъ меня своего уваженія. Сверхъ сего невнимательный человѣкъ ни какъ не можетъ примѣтить ни нравовъ, ни обыкновеній въ бесѣдъ бывающихъ. Хотя бы во всю свою жизнь входилъ онъ въ наилучшія общества, однако ни мало бы отъ того не учинился разумнѣе: все равно, съ глухимъ или невнимательнымъ человѣкомъ обращаться. По справедливости напрасно и обращаться съ человѣкомъ, о коемъ знаемъ мы, что не только насъ не слушаетъ, но даже ни о чемъ не думаетъ и ни чего не разумѣетъ.

О НЕПРИСТОЙНОСТИ.

Многіе весьма достойные и разумные люди имѣттъ нѣкоторые чудные пріемы, худые навыки и неблагопристойность въ поступкахъ, кои столь великое отвращеніе къ нимъ вселяютъ, что другія изящныя ихъ дарованія или достоинства ни какъ онаго прекратить не могутъ.

Неблагопристойность произходитъ отъ двухъ причинъ, или отъ необращенія въ добрыхъ обществахъ, или отъ невнимательности.

Когда невѣжливый человѣкъ вступаетъ въ бесѣду, то часто случается, что шпага у него попавшись промежъ ногъ или принудитъ его упасть, или по крайней мѣрѣ спотыкнуться; когда оправится онъ отъ такого безпорядка, то становится въ такомъ мѣстѣ горницы гдѣ не должно; тамъ находясь вскорѣ роняетъ свою шляпу, а поднимая ее упускаетъ изъ рукъ свою трость, поднимая же трость, не отмѣнно опять уронитъ свою шляпу; такъ что четверть часа пройдетъ, пока онъ совершенно оправится. Когда пьётъ чай или кофе, то безъ сомнѣнія мараетъ свою губу, роняетъ или чашку или блюдце и обливаетъ чаемъ или кофемъ у себя платье. За столомъ тѣмъ болѣе являетъ онъ знаковъ своей нерасторопности, чемъ болѣе дѣлать чего нибудь ему достается; онъ держитъ ножикъ, вилку и ложку совершенно инымъ образомъ нежели другіе, беретъ кушанье ножикомъ, съ великою себѣ опасностію, чиститъ въ зубахъ вилкою и тою же ложкою, которою самъ ѣстъ, накладываетъ изъ блюдъ кушанье. Если же придется ему что разнимать, то никогда не можетъ попасть на суставъ, усиливается напрасно перерѣзать кость и брызжетъ подливкою въ лицо гостямъ. Каплетъ на себя похлебкою и жиромъ, хотя по примѣру другихъ салфетку продѣваетъ сквозь кафтанную петлю или за галстукъ закладываетъ. Когда пьетъ, то кашляетъ въ стаканъ и брызгаетъ на всѣхъ сидящихъ въ бесѣдѣ. Сверхъ всего того имѣетъ онъ чудныя поступки; нюхаетъ табакъ, дѣлаетъ разные непристойные пріемы, такъ что всю бесѣду тѣмъ въ великую скуку приводитъ. Руки причиняютъ ему великое безпокойство, если въ нихъ ничего нѣтъ, и не знаетъ ихъ куда дѣвать; но безпрестанно то за пазуху кладетъ, то въ карманы. Одѣяніе имѣетъ онъ не по обыкновенному, словомъ все дѣлаетъ не такъ какъ другіе. Все сіе хотя не есть какая либо вина, или преступленіе: но непріятно и смѣшно и всѣ тѣ кои хотятъ нравиться въ бесѣдѣ, должны избѣгать сего рачительно.

Изъ сего изображенія всѣхъ неблагопристойностей удобно вывести можно то, что благопристойность чинить повлѣваетъ; сверхъ сего соображаясь съ должнымъ вниманіемъ обыкновеніямъ порядочныхъ людей и такихъ кои видѣли свѣтъ, можетъ не совсѣмъ и обращавшійся человѣкъ къ тому привыкнуть.

Равнымъ образомъ тщательно избѣгать должно непристойностей въ израженіяхъ и въ рѣчахъ, какъ то противныхъ природному языку рѣченій, старинныхъ словъ и простонародныхъ приговорокъ, кои доказываютъ обращеніе съ худыми и низкими людьми. Такъ на примѣръ, вмѣсто того чтобъ сказать, что вкусы у людей различны, каждой имѣетъ свой, еслибы кто сказалъ простою пословицею, всякъ молодецъ на свой образецъ или д. т. п. изъ сихъ словъ всякъ о такомъ человѣкъ будетъ увѣренъ, что онъ никогда не бывалъ въ добрыхъ обществахъ и ни съ кѣмъ не обращался кромѣ слугъ и служанокъ. -- Съ великимъ стараніемъ избѣгать такъ-же должно несвязности въ мысляхъ; на примѣръ: позабытіе именъ, ошибки въ произношеніи ихъ, говорить: Господинъ такой то, какъ бишь его зовутъ, Госпожа, какъ бишь ее, почитается за весьма нелѣпое и непристойное. Называть другихъ не свойственными именами и прозваніями какъ то: вмѣсто Государь мой, говорить господинъ, вмѣсто Ваше Высокоблагородіе, Ваше Высокородіе и Высокопревосходительство. Начинать какое нибудь повѣствованіе не помня его совершенно и на срединѣ быть принуждену прервать его извиненіемъ, что позабылъ прочее, есть дѣло весьма непріятное и грубое. Во всемъ что ни говорить должно быть чрезвычайно точну, ясну и порядочну; иначе же вмѣсто увѣдомленія и забавы другихъ, раздражишь ихъ и наскучить.

О ЗАСТѢНЧИВОСТИ.

Застѣнчивость есть такъ-же порокъ свойственый молодымъ людямъ, кои кажутся испужавшимися, если кто нибудь изъ высокихъ особъ съ ними говорить начнетъ, краснѣютъ, запинаются, такъ что иногда и нужнаго отвѣт дать не могутъ. Симъ образомъ не основательно опасаясь, чтобъ ихъ не осмѣяли, становятся подлинно смѣшными.

Весьма великая есть разность между скромностію и непристойною застѣнчивостію, которая тѣмъ бываетъ смѣшнѣе, чемъ скромность похвальнѣе: однакожъ быть простакомъ столь же не похвально, какъ и быть безстыднымъ; и безъ сумнѣнія навлечемъ себѣ презрѣніе, если, вступя въ бесѣду не можемъ говорить съ людьми, не измѣнясь въ лицъ, или не пришедъ въ смущеніе. Недовѣрчивый, боязливый и застѣнчивый человѣкъ, какія бы достоинства въ себѣ ни имѣлъ, не можетъ хорошо обходиться въ свѣтъ; его малодушіе всегда приводитъ его въ бездѣйствіе, а хитрый, безстыдный и нахальный человѣкъ во всякомъ случаѣ его превыситъ.-- Все различіе состоитъ въ одномъ обыкновеніи. Что почитается безстыдствомъ въ поступкахъ у одного, то у другаго пріемлется за настоящее и благопристойное увѣреніе. Человѣкъ разумный и знающій свѣтъ, съ такимъ же постоянствомъ и твердостію защищаетъ свои права и домогается своихъ предмѣтовъ, какъ и самый нахалъ, а.можетъ быть еще и болѣе онаго; но съ тою только разностію, что всѣмъ своимъ поступкамъ придаетъ видъ скромности. -- Сіе большую имѣетъ силу и гораздо привлекательнъе; на противъ того тѣже самыя дѣла худой возъимѣютъ успѣхъ, если въ исполненіи ихъ употреблена будетъ чрезмѣрная пылкость и безстыдство.

Вообще молодые люди стыдятся ходить въ бесѣды. Если мы не хотимъ въ оныхъ казаться отъ другихъ отмѣнными, то чего намъ стыдиться? За чемъ же не итти въ большую бесѣду съ такою же вольностію_ и простотою, какъ въ собственную свою горницу? Порокъ и невѣжество суть единыя токмо вещи, которыхъ намъ стыдиться должно: но естьли мы онымъ не причастны, то можемъ ходить всюду безъ 6оязни и замѣшательства. Ни что столь не побуждаетъ молодаго человѣка вступать въ худыя сообщества, какъ застѣнчивость. Въ самомъ дѣлъ не можетъ онъ ни какъ понравиться, если самъ въ себѣ увѣренъ, что онъ другимъ непріятенъ.

Нѣкоторые ощущая тягость и неудобства застѣнчивости, предаются другимъ излишествамъ, и становятся нахальными, по примѣру воровской отъ чрезвычайной опасности становятся отчаянными, но и сего рачительно убѣгать должно, ибо нѣтъ ни чего поноснѣе какъ нахальство. Средина между сими двумя крайностями, означаетъ благовоспитаннаго человѣка, которой во всякой бесѣдѣ твердъ и свободенъ, скроменъ безъ застѣнчивости и смѣлъ безъ нахальства.

Худаго воспитанія человѣкъ всегда стыдится и смущается, когда вступаетъ въ бесѣду, приходитъ въ разстройку когда кто съ нимъ поговоритъ, отвѣчаетъ съ трудностію и не знаетъ куда дѣвать своихъ рукъ: но человѣкъ знающій свѣтъ входитъ въ бесѣду съ пріятною и благопристойною сановитостію, вольно и безъ всякаго смущенія. Высокія званія его не ослѣпляютъ; онъ безъ всякой разстройки отдаетъ должное имъ почтеніе, и съ равномѣрною свободою духа говорить можетъ съ Государемъ, какъ и съ подданнымъ его. Таковая польза происходитъ отъ того если человѣкъ съ младыхъ лѣтъ входитъ въ добрыя бесѣды и обращается съ вышшими себя. Благовоспитанный человѣкъ обращается съ низшими себя безъ малѣйшей надменности, а съ вышшими со всякимъ почтеніемъ и не принужденно. Къ сему присовокупить можно, что человѣкъ хотя не отмѣнныхъ дарованій, но благороднаго поведенія. Гораздо лучше пріемлемъ бываетъ въ обществѣ, нежели человѣкъ съ высокими достоинствами: но незнающій свѣтскаго обращенія. Скромность соединять должно съ учтивою и непринужденною сановитостію.

О БЕСѢДАХЪ.

Имѣть входъ въ добрыя общества, а наипаче при первомъ вступленіи въ свѣтъ, есть надежнѣйшій способъ къ полученію добрыхъ впечатлѣній. Подъ словомъ добрыхъ обществъ и бесѣдъ не должно разумѣть такія сборища, кои сами называютъ или почитаютъ себя добрыми: но такія кои состоятъ наипаче (хотя не совершенно) изъ особъ высокаго произхожденія, чина, и достоинства; ибо люди хотя и не знатные родомъ, или чиномъ", но отличающіеся какимъ нибудь особымъ достоинствомъ или превосходствомъ въ свободныхъ знаніяхъ или наукахъ, весьма часто и по всей справедливости имѣютъ въ оныя доступъ. Доброе общество состоитъ изъ людей различнаго званія; многіе низкой породы, безъ всякихъ чиновъ и достоинства получаютъ въ оныя входъ или собственнымъ своимъ проворствомъ, или по одобренію какой нибудь знатной особы. Въ такомъ обществъ или бесѣдъ неоспоримо научиться можно благопристойнымъ поступкамъ и лучшимъ рѣчамъ: ибо такія только бесѣды полагаютъ точную цѣну тѣмъ вещамъ, кои называются нарѣчіемъ и обыкновеніемъ добрыхъ обществъ (bon ton); ибо ни въ какомъ другомъ мѣстъ оныхъ нельзя приобрѣсти.

Общество людей высокаго состоянія, не можетъ почесться добрымъ обществомъ, въ означенномъ смыслъ сего слова, если не будетъ состоять изъ людей добраго поведенія и съ довѣренностію: ибо и знатнѣйшаго состоянія люди, бываютъ столь же глупы, столь невѣжливы и столь же не годны, какъ и люди самаго низкаго состоянія. Равномѣрно и общество изъ людей весьма низкаго званія состоящее, какія бы личныя ихъ достоинства или дарованія ни были, не можетъ назваться добрымъ, и по сему; въ такія общества не часто вступать, хотя и не совсѣмъ ихъ презирать должно.

Бесѣда состоящая совершенно изъ ученыхъ людей, хотя всякаго почтенія достойна, не можетъ однакоже называется въ нашемъ смыслъ доброю: ибо ученые люди не могутъ имѣть не принужденныхъ и вѣжливыхъ поступокъ свѣтскихъ, потому что они въ большомъ свѣтѣ не обращаются. Если можно и въ такой бесѣдѣ съ пользою участвовать, то не худо входить въ оную временно; да и въ другихъ бесѣдахъ будутъ насъ болѣе почитать потому, что мы съ учеными обращаемся.

Бесѣда состоящая изъ извѣстныхъ по остроумію своему людей и стихотворцевъ, весьма похвальна для молодыхъ людей, которые въ ней могутъ иногда только находить удовольствіе, если сами остроумны; но если онаго въ нихъ недостаетъ, то вступать въ такія бесѣды, есть только глупое честолюбіе. Однакожъ таковыя бесѣды учащать должно умѣренно, и съ разсудительностію. Остроумный человѣкъ или острецъ (bel esprit) есть названіе весьма непріятное, наводящее нѣкоторое опасеніе. Въ бесѣдѣ столь же люди опасаются вольнодумца, какъ женщины ружья, думая что оно само собою можетъ разрядиться и ихъ поранить. Однакоже бесѣды ихъ достойны посѣщенія; но сіе исключительно предъ прочими и не въ толь чрезвычайномъ стѣсненіи, чтобъ и самого почитали приверженныя къ таковому обществу.

Болѣе всего старайся бытъ въ бесѣдѣ съ вышшими тебя и ибо съ такими людьми, ты столько самъ возвышаешься, сколь унижается чрезъ обращеніе съ тѣми, кои тебя ниже. Когда я упоминаю о людяхъ вышшаго рода, то подъ симъ не должно разумѣть ихъ знатнаго произхожденія; но врожденное ихъ достоинство и цѣну, которую полагаетъ имъ свѣтъ.

Есть два рода бесѣдъ: одинъ извѣстенъ подъ именемъ изящныхъ обществъ (le beau monde), состоитъ изъ людей имѣющихъ доступъ ко двору и вѣдущихъ жизнь свою въ увеселѣніяхъ; другой же родъ состоитъ изъ такихъ, кои отличаются какимъ нибудь изящнымъ достоинствомъ, и превосходятъ другихъ особеннымъ и достохвальнымъ какимъ нибудь знаніемъ, или наукою.

Какъ можно убѣгай низкихъ обществъ, кои въ общемъ смыслѣ слова низки; низки въ разсужденіи чина, разстоянія, нравовъ и достоинствъ. Тщеславіе, источникъ многихъ глупостей человѣческихъ и даже нѣкоторыхъ преступленій, побуждаетъ иныхъ вступаній въ такія бесѣды, кой совершенно ихъ ниже, за тѣмъ чтобы въ нихъ быть первыми. Въ такихъ бесѣдахъ они повелители, ихъ однихъ похваляютъ, имъ удивляются: но напослѣдокъ разстроиваютъ они отъ того образъ своего поведенія и становятся неспособными для лучшихъ бесѣдъ.

Такимъ образомъ показавъ, какихъ бесѣдъ должно избѣгать и въ какія входить, предложу здѣсь:

ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ,

КОИ ДОЛЖНО НАБЛЮДАТЬ СООБРАЖАЯСЬ ОБЫКНОВЕНІЯМЪ БЕСѢДЫ.

Когда молодой человѣкъ еще въ свѣтѣ не обращавшійся въ первый разъ вступаетъ въ бесѣду, то намѣревается сообразоваться ей и подражать: но часто ошибается въ предмѣтахъ своего подражанія. Часто слышитъ онъ нелѣпое опредѣленіе нѣжныхъ и модныхъ пороковъ, и такъ въ бесѣдѣ примѣчаетъ онъ людей отъ прочихъ чемъ нибудь отличающихся и вообще удивленіе и почтеніе заслуживающихъ, и видя что они люди распутные, предавшіеся пьянству и мотовству, перенимаетъ ихъ пороки, пріемля ихъ недостатки за совершенства и думая, что всею знатностію и отличіемъ своимъ одолжены они тѣмъ порокамъ. Но совсѣмъ тому противное бываетъ; ибо оные люди приобрѣли себѣ доброе имя дарованіями своими, ученостію, вѣжливостію и другими истинными совершенствами, а за сіи общія и модныя слабости, отъ всѣхъ разсудительныхъ людей хулу и униженіе себѣ навлекаютъ. И такъ очевидно, что между такимъ множествомъ людей различныхъ нравовъ, добрыя наши качества, побуждаютъ другихъ, только прощать, а не одобрять въ насъ худыя.

Если человѣкъ къ нещастію своему зараженъ уже какими нибудь пороками, то пусть по крайней мѣръ доволенъ будетъ собственными своими, а не старается перенимать ихъ отъ другихъ. Перенятые пороки несравненно болѣе погубили молодыхъ людей, нежели врожденныя ихъ склонности.

И такъ станемъ подражать истиннымъ совершенствамъ добрыхъ обществъ, въ которыя мы вступать намѣрены, будемъ подражать ихъ учтивству, поступкамъ, пріемамъ, свободному и вѣжливому обращенію; но при томъ да памятуемъ, что сколь бы кто отъ другихъ ни отличался, однакожъ пороки, коимъ онъ подверженъ, суть его хула, и онымъ мы отнюдь подражать не должны: ибо они будутъ для насъ то же, что и бородавки на лицѣ произведенныя искусствомъ, изъ глупаго подражанія такимъ пригожимъ людямъ, кои съ оными уже родились. На противъ того должно помышлять, что гораздо лучше такому человѣку ихъ совсѣмъ не имѣть.

Предложивъ наставленія, посредствомъ коихъ можно, надѣяться пріема въ добромъ обществѣ, приступлю я къ предписанію правилъ обращенія.

ПРАВИЛА ОБРАЩЕНІЯ.

Находясь въ бесѣдѣ, говори часто, но недолго; ибо хотя симъ и не можешь нравиться, по крайней мѣрѣ не наскучишь своимъ слушателямъ.

Старайся узнать о качествахъ и расположеніи гостей, прежде нежели начнешь изъяснять свои мысли.

Въ бесѣдахъ бываетъ менѣе правомыслящихъ людей, нежели худо расположенныхъ, и болѣе такихъ, кои хотя заслуживаютъ сужденіе другихъ: но не терпятъ онаго надъ собою. И такъ если начнешь хвалить какую нибудь добродѣтель, коея нѣкоторые изъ бесѣды лишены, или хулить порокъ, коимъ другіе примѣтнымъ образомъ заражены, то такія твои разсужденія, хотя вообще и безпристрастно сказанныя, будутъ приняты на счетъ оныхъ людей и почтутся за личность. Сіе разсужденіе предостерегать тебя должно, чтобы ты самъ не былъ подозрѣвающъ и привязчивъ, и не бралъ бы на свой счетъ чужихъ рѣчей, потому только, что онѣ нѣкоторымъ образомъ могутъ къ тебѣ клониться.

Повѣсти разсказывай весьма рѣдко, и тогда только когда можно ихъ употребить къ стати да и то кратчайшимъ образомъ. Умолчивай о такихъ обстрятслъствахъ, кои до того дѣла касаются, и избѣгай отступленій. При томъ, же прибѣгать часто къ разсказамъ, есть знакъ, что имѣешь не достатокъ въ воображеніи.

Ни когда не хватай другихъ за пуговицу или за руку, съ тѣмъ чтобъ заставлять ихъ себя слушать: ибо если другой не желаетъ тебя слушать, то лучше тебѣ удержать свой языкъ, нежели его самаго.

Долгіе разскащики почитаются въ бесѣдъ за скучныхъ людей; шептать же на ухо или въ полголоса сказать нѣсколько словъ, почитается также за непристойность. Сіе есть знакъ невѣжливости и нѣкоторымъ образомъ пронырства. Но если въ бесѣдѣ какой нибудь изъ сихъ немилосердыхъ разскащиковъ поймавъ тебя станетъ что нибудь повѣствовать, то слушай его съ терпѣніемъ, (по крайней мѣрѣ съ наружнымъ вниманіемъ) если почитаешь за достойное его тѣмъ одолжить: ибо ни чемъ столько такого человѣка не одолжишь какъ терпѣливымъ слушаніемъ, и ничемъ столь много не оскорбишь, какъ или прервавъ рѣчь его въ срединѣ, или печальнымъ видомъ являя свое нетерпѣніе.

Нѣтъ ничего обиднѣе и не простительнѣе, какъ невниманіе рѣчамъ говорящихъ съ тобою людей. Я видалъ многихъ, коя въ то время когда съ ними говоришь, вмѣсто того чтобъ на тебя смотрѣть и со вниманіемъ слушать, устремляютъ свои глаза, либо на потолокъ, либо въ сторону, смотрятъ изъ окна, играютъ съ собакою, или скрипятъ табакеркою. Сіе есть знакъ слабаго и вѣтренаго ума, и таковая невѣжливосьь чрезвычайно оскорбительна; симъ даетъ съ твоей стороны рѣшительное мнѣніе, что каждой и самой бездѣльной предмѣтъ заслуживаетъ твое вниманіе болѣе, нежели все то, что говорящій съ тобою человѣкъ можетъ сказать. Помысли о чувствованіи огорченія, которое таковый поступокъ долженъ возродить во всякой душѣ имѣющей нѣкоторой родъ самолюбія. Человѣкъ какого бы чина и состоянія ни былъ, всегда имѣетъ нѣкоторой родъ тщеславія и самолюбія; даже и слуга твой лучше снесетъ отъ тебя побои, нежели явной знакъ твоего невниманія и презрѣнія. И такъ не только съ истиннымъ вниманіемъ слушай что тебѣ говорятъ, но и наружно оное ему являй.

Высочайшимъ степенемъ неучтивства почитается прерывать постороннюю рѣчь или своею рѣчью, или обративъ вниманіе всея бесѣды на какой нибудь другой предметъ. Гораздо лучше приставать къ чужому разговору, нежели самому подавать предметъ къ оному въ бесѣдѣ, въ которой находиться. Если ты въ чемъ свѣдущь, то, знаніе твое при чужомъ разговорѣ можетъ показать болѣе или менѣе, смотря по предмету; естьли же того ты не имѣешь, то гораздо тебѣ удобнѣе будетъ пристать къ такому разговору, которой начатъ другими.

Знаній своихъ ни когда нарочно не показывай кромѣ особенныхъ случаевъ. Оставляй сіе для ученыхъ людей и дѣлай такъ, чтобъ люди оныхъ отъ тебя допытывались, а не старайся самъ, ихъ показывать. По сему будутъ тебя почитать скромнымъ, и о знаніяхъ твоихъ большія вперишъ мысли. Ни когда не старайся показывать, что ты умнѣе или ученѣе общества, въ коемъ находишся. Человѣкъ старающійся о показаніи своей учености подаетъ тѣмъ случай другимъ себя спрашивать, если же найдется не столь свѣдущимъ какъ кaзался, то заслужитъ осмѣяніе и презрѣніе; въ другомъ же случаѣ почтутъ его за Педанта. Ни что столь не унижаетъ истиннаго достоинства во мнѣніи свѣта, какъ самохвальное показаніе онаго.

Когда возражаешъ или противурѣчишъ утвержденію, или мнѣнію чьему нибудь, старайся въ поступкахъ, въ видѣ, въ словахъ и въ самомъ голосѣ сохранить мягкость и вѣжливость, свободню и природную, а не притворную. Доказательство или споръ старайся окончать какою нибудь забавною шуткою, дабы чрезъ то показать, что не только ты не оскорбился тѣмъ; но и не хотѣлъ оскорбить твоего противника: ибо если на время пресѣчетъ споръ, то произойдетъ нѣкоторая перемѣна во мнѣніяхъ обѣихъ сторонъ.

Въ бесѣдахъ, въ коихъ находятся люди различныхъ свойствъ, старайся какъ можно избѣгать такихъ разговоровъ, въ которыхъ прибѣгать должно къ доказательствамъ, справкамъ и къ состязаніямъ, кои по справедливости производить на нѣкоторое время расстройку въ спорющихъ особахъ; а если спорющіеся начнутъ приходить въ жаръ и шумѣть, то старайся окончить оной какою нибудь учтивою и искусною шуткою.

Ни когда не должно утверждать чего нибудь съ жаромъ и крикомъ, хотя ты увѣренъ что справедливость на твоей сторонъ, но должно мнѣніе свое предлагать скромно и съ равнодушіемъ. Если же того нельзя учинить, то подтщися перемѣнить разговоръ такими словами: "намъ неможно другъ друга убѣдить, да и нѣтъ въ томъ нужды, то лучше обратимъ рѣчь нашу на иное что нибудь.

Надлежитъ памятовать о наблюденіи мѣстной свойственности во всѣхъ бесѣдахъ; ибо что свойственно для одной бесѣды, то часто почитается весьма несвойственнымъ для другой.

Шутки, острыя слова и побасенки, кои въ одной бесѣдъ почтутся хорошими, покажутся въ другой непріятными и скучными. Особливыя качества, навыкъ и обыкновенія бесѣды, могутъ придать слову или какому либо дѣйствію важность; но то же самое не будетъ уже имѣть равномѣрной важности, если не будетъ сопровождаться сими случайными обстоятельствами. Въ семъ случаѣ люди часто погрѣшаютъ: ибо почитая за хорошее то, что въ одной бесѣдѣ и при нѣкоторыхъ обстоятельствахъ причинило удовольствіе, повторяютъ съ нѣкоторою надмѣнностію въ другой, гдѣ оно или со всѣмъ не лѣпо, или будучи помѣщено не къ стати, покажется обиднымъ. Не взирая на то, дѣлаютъ они сіе съ глупымъ предувѣдомленіемъ: говоря, я вамъ скажу весьма прекрасное дѣло, или я вамъ скажу прекрасную въ свѣтѣ исторію. Симъ возбуждается великое ожиданіе, которое когда обмануто будетъ, заставляетъ по всей справедливости думать о семъ повѣствователѣ, что онъ глупъ.

При всякомъ случаѣ старайся не говорить о самомъ себѣ, если то возможно. Нѣкоторые сами зачинаютъ говорить о себѣ съ похвалою безъ всякой посторонней къ тому причины; ето знакъ великаго безстыдства. Другіе же въ семъ случаѣ съ большимъ искуствомъ по ихъ мнѣнію поступаютъ, выдумывая мнимыя обвиненія на себя, будто отъ другихъ нанесенныя, и жалуяся на клевету, которой ни когда не бывалъ, приносятъ свои на то оправданія, за тѣмъ только, чтобы имѣть случай изчислить всѣ свои многоразличныя добродѣтели. Сей тонкой покровъ скромности столь прозраченъ, что не можетъ сокрыть ихъ тщеславія даже и отъ такихъ, кои недальнимъ одарены проницаніемъ.

Другіе поступаютъ въ семъ съ большею скромностію и хитростію; признаютъ себя столь приверженными къ главнѣйшимъ добродѣтелямъ, что даже доходятъ въ томъ до слабости, и тогда увѣряютъ, что отъ сихъ слабостей происходятъ ихъ несчастія. "Они говорятъ, что не могутъ смотрѣть на людей поверженныхъ въ несчастіи, не сострадая съ ними и не стараясь имъ помочь. Не могутъ видѣть ближняго своего въ несчастіи не избавя его; хотя по справедливости обстоятельства не много къ тому имъ способствуютъ. Они не могутъ удержаться чтобъ не сказать справедливости, хотя то и не всегда добрыя слѣдствія имѣетъ. Словомъ, они признаются, что со всѣми сими слабостями, не способны жить въ свѣтѣ, а паче быть счастливыми; однакожъ они уже теперь столь устарѣли, что не могутъ принять противныхъ тому поступокъ, и для того должны такъ жизнь свою вести, какъ могутъ.

Хотя сіе покажется весьма смѣшнымъ и чрезвычайнымъ даже и на самомъ театрѣ, однакожъ весьма часто случается на общемъ позорищѣ сего свѣта. Таковое тщеславіе столь сильно имѣетъ вліяніе надъ природою человѣческою, что и въ самыхъ низкихъ показывается предметахъ; и мы видимъ людей добивающихся похвалы, въ такихъ вещахъ, въ коихъ хотябъ всѣ ихъ слова справедливы были, ни какой причины къ похвалъ не находится. Иной увѣряетъ, что онъ въ шесть часовъ проѣхалъ по почтѣ сто верстъ; можетъ быть, что сіе совсѣмъ не справедливо, но положимъ что правда; что же изъ того выдетъ? то только что можно почесть его хорошимъ гонцемъ, а большей похвалы онъ не достоинъ. Другой можетъ быть не безъ нѣсколькихъ клятвъ увѣряетъ, что онъ за однимъ посѣдомъ выпилъ восемь бутылокъ вина. За милость почесть можно, если такого человѣка почтутъ лжецомъ; но если слова его справедливы, то по всей справедливости почесть должно его скотомъ.

Есть тысяча такихъ дурачествъ и излишествъ, къ коимъ побуждаетъ людей тщеславіе. Единственный способъ къ избѣжанію таковыхъ золъ, есть то, чтобъ не говорить никогда о самомъ себѣ. Но если въ повѣствованіи принуждены иногда будемъ упомянуть о самихъ себѣ, постараться должны, не употребить ни одного слова, относящагося прямо, или постороннимъ образомъ къ снисканію себѣ похвалы. Каковы бы качества наши ни были, однакожъ ни кто объ нихъ не увѣрится по собственнымъ нашимъ словамъ. Что бы мы о себѣ ни говорили, не можемъ однако чрезъ то загладить своихъ недостатковъ, или большаго придать блеску совершенствамъ; на противъ того, болѣе тѣмъ окажемъ первые и потемнимъ послѣднія. Если умалчиваемъ о собственныхъ нашихъ достоинствахъ, то ни ненависть, ни негодованіе, ниже посмѣяніе не унизитъ и не помрачитъ похвалъ, кои мы по справедливости заслуживаемъ. Но если при всякомъ случаѣ приписываемъ себѣ похвалу, хотя подъ весьма искуснымъ закрытіемъ: однакожъ всякой стараться станетъ въ томъ намъ учинить препону, и мы чего добивались, въ томъ не будемъ имѣть успѣха

Прилагай всякое стараніе, чтобъ не казаться скрытнымъ или тайновиднымъ; сіе не только непріятнымъ почитается качествомъ, но и самымъ подозрительнымъ. Если ты являетъ себя: тайновиднымъ въ разсужденіи другихъ, то они въ самомъ дѣлъ такими будутъ въ разсужденіи тебя, и ты ни чего отъ нихъ не узнаешь. За верхъ всѣхъ наружныхъ способностей почитаю свободные, откровенные и разумные поступки; а между внутренними благоразуміе и осторожность, быть самому осторожну и даже притворною своею открытностію доводить другихъ до откровенности. Большая часть людей въ бесѣдѣ не пропустятъ ни единаго твоего нескромнаго и неосторожнаго выраженія, если только оное къ пользѣ своей употребить могутъ.

Когда ты съ кѣмъ говоришь, то всегда смотри ему въ лице; въ противномъ случаѣ почтутъ? что чувствуешь какое нибудь совѣсти своей зазрѣніе; сверхъ того теряетъ ту выгоду, что изъ лица ихъ не можетъ примѣчать дѣйствія рѣчами твоими надъ ними производимаго. Для познанія настоящихъ чувствованій въ другомъ, я вѣрю болѣе своимъ глазамъ нежели слуху: ибо по слуху доходятъ иногда до насъ такія рѣчи, какія желаютъ другіе до насъ допустить. Но посредствомъ зрѣнія постигаемъ иногда такія вещи, о коихъ другіе не хотятъ намъ объявить.

Частной хулы, ни слушать, ни разносить не должно; ибо хотя обезчещеніе другихъ и можетъ на нѣкоторое время удовлетворить злости, или гордости нашего сердца: однакожъ здравой разсудокъ выводитъ весьма непріятныя заключенія изъ такого расположенія. Въ хулѣ, такъ-же какъ въ кражѣ, тотъ кто принимаетъ, на равнѣ почитается съ укравшимъ.

Въ разговорахъ не критикуй цѣлыхъ обществъ или состояній, какого бы онъ рода ни были: ибо чрезъ то необходимо пріобрѣтешь себѣ великое число враговъ. Между женскимъ поломъ есть добрыя и худыя, такъ-же какъ и между мущинами; а можетъ быть найдется столько-же или еще и болѣе добрыхъ, нежели между мущинами. Ciе правило касается такъ же до приказныхъ, военныхъ, духовныхъ, придворныхъ людей, мѣщанъ и пр. всѣ они суть человѣки, подверженные одинакимъ страстямъ и чувствованіямъ, различаются только по своимъ навыкамъ отъ различнаго рода воспитанія происходящимъ; и такъ хулить какое нибудь изъ сихъ состояній вообще, есть дѣло не приличное благоразумію и справедливости. Частные люди иногда за сіе прощаютъ; не цѣлыя общества никогда.

Кривлянье почитаемое общимъ и наиболѣе любимымъ увеселеніемъ слабыхъ и низкихъ умовъ, находится въ крайнемъ презрѣніи у людей высокаго ума. Изъ всѣхъ шутокъ оно почитается подлѣйшимъ и принужденмѣйшимъ дѣйствіемъ. И такъ намъ не только онаго чинить, но и въ другихъ хвалить не должно. Сверхъ сего человѣкъ кривляньемъ другихъ забавляющій служитъ имъ посмѣшищемъ, и долженъ отъ нихъ претерпѣвать издѣвки; а издѣвки какъ уже я часто примѣчалъ суть непростительны.

Часто слышимъ мы въ бесѣдѣ такихъ людей, кои въ разговорахъ своихъ для нѣкотораго по мнѣнію ихъ украшенія, мѣшаютъ клятвы; но примѣтить должно, что никто столь не унижаетъ хорошаго имени доброй бесѣды какъ такіе люди. Низкаго воспитанія люди обыкновенно употребляютъ въ рѣчахъ божбу и бранныя слова: но божиться безъ всякой нужды, есть глупое, принужденное и худое дѣло.

Никогда не говори о своихъ или чужихъ домашнихъ обстоятельствахъ; что касается до твоихъ, то они для другихъ ничего не значатъ, но только скуку наводятъ; чужія же частныя обстоятельства для тебя ни мало не важны. Таковые предметы весьма завязчивы и можно почесть щастіемъ, если говоря о нихъ никого не обидишь. Въ семъ случаѣ не должно вѣрить наружности, которая часто столь бываетъ противна истинному положенію дѣлъ между мужьями и ихъ женами, родителями, ихъ дѣтьми, и мнимыми друзьями и пр. что съ наилучшими намѣреніями, чинимъ мы часто весьма не пріятныя ошибки,

Ни что болѣе устыдить человѣка не можетъ, какъ если шуточныя или забавныя слова его, или найдутся не по вкусу бесѣды, или не будутъ приятны; если вмѣсто ожиданной всеобщей похвалы примѣтитъ онъ въ слушающихъ молчаніе; или что еще и того хуже, если свою шутку или острое рѣченіе, принужденъ будешь объяснять. Смущеніе его при такомъ случаѣ удобнѣе можно вообразить, нежели описать.

Не повторяй въ одной бесѣдѣ того, что ты слышалъ въ другой. Вещи по видимому ничего незначущія, если будутъ перенесены, то возъимѣютъ гораздо важнѣйшія слѣдствія, нежели вообразить можно. Въ обращеніи находится нѣкоторой родъ общей тайной довѣренности, которою человѣкъ обязуется не выносишь изъ бесѣды ни чего, хотя о томъ ни кто ему не напоминаетъ. Перенощикъ такого рода подверженъ бываетъ премногимъ хлопотамъ и сплетнямъ, и въ какое общество ни вступаетъ, всегда принимаемъ бываетъ съ опасеніемъ и холодностію.

Всегда соображай свои рѣчи съ состояніемъ тѣхъ особъ, съ коими говоришь; ибо я думаю, что нельзя говоришь объ одной вещи и одинакимъ образомъ съ духовною особою, съ философомъ, военачальникомъ и женщиною.

Люди простаго или низкаго состоянія, когда по случаю вступаютъ въ добрую бесѣду, почитаютъ себя единственнымъ предметомъ ея вниманія. Если въ бесѣдъ перешептываются, то они увѣрены, что то объ нихъ; если смѣются, то надъ ними; и если скажутъ что нибудь двусмысленное, что развѣ съ величайшею натяжкою можетъ къ нимъ отнестись, то они всегда увѣрены, что то до нихъ касается. При такомъ случаѣ сперьва перемѣняютъ свой видъ, а потомъ гнѣваются. Вѣжливый человѣкъ рѣдко думаетъ, и ни когда не показываетъ вида, что онъ неуваженъ, презрѣнъ, или осмѣянъ въ бесѣдѣ; развѣ сіе столь явно учинено будетъ, что честь его потребуетъ отмстить за то надлежащимъ образомъ. На противъ того простой человѣкъ бы ваетъ сварливъ и привязчивъ, чрезвычайно чувствителенъ и вспылчивъ за бездѣлицу. Онъ почитаетъ, что его недовольно уважаютъ; думаетъ, то все, что ни говорятъ, все говорятъ на его счетъ. Если бесѣда смѣется, то онъ увѣренъ, что смѣется надъ нимъ; сердится, оказываетъ какую нибудь непристойность и сказавъ что нибудь грубое, заводитъ ссору, дабы защитить мнимую свою честь.

Самыя рѣчи простаго человѣка, показываютъ низкость его воспитанія и обхожденія. Они наипаче касаются до домашнихъ его дѣлъ, до его слугъ, до превосходнаго порядка наблюдаемаго имъ въ своемъ семействъ, и не большихъ приключеній въ его околодкѣ случившихся; все сіе повѣствуетъ онъ надутымъ образомъ, какъ будто важныя какія дѣла. Такого человѣка почесть можно болтуномъ.

Нѣкоторой родъ внѣшней сановитости во взорахъ и движеніяхъ придаетъ важность, не унижая тѣмъ ни остроумія ни ласковости. Безпрестанной смѣхъ и вѣтренная поворотливость въ поступкахъ, суть явные знаки непостоянства.

О БЕРЕЖЛИВОСТИ.

Глупый человѣкъ гораздо болѣе расточаетъ безъ всякой себѣ довѣренности или прибытка, нежели разсудительный, сохраняя при томъ и то и другое, Послѣдній употребляетъ свои деньги такъ-же какъ и свое время, изъ денегъ не тратитъ онъ ни полушки, а изъ времени ни минуты ни на что, кромъ того, что или полезно, или нравится ему и другимъ. Первый же покупаетъ то, что ему не нужно, а не платитъ за то, что нужно. Онъ неможетъ противустоять прелестямъ мѣлочныхъ уборовъ. Табакерки, часы, набалдашники и пр. приводятъ его въ настоящее разореніе. Слуги его и купцы сообразуясь его безпечности, стараются его обманывать; и въ краткое время онъ приходитъ въ удивленіе, что посреди всѣхъ таковыхъ излишностей, находится еще въ недостаткѣ истинныхъ утѣхъ и жизненныхъ необходимостей.

Безъ тщанія и бережливости величайшія богатства не могутъ удовлетворить всѣмъ нужнымъ издержкамъ; съ бережливостію же и малаго иждивенія на то довлѣетъ. Старайся, сколько возможно, платить за все покупаемое тобою наличными деньгами, и убѣгай векселей. Всегда плати самъ, а не чрезъ своего слугу, которой или выговариваетъ для себя по нѣскольку съ рубля, или требуетъ родарка за здержаніе своего слова, какъ они то называютъ. Если имѣешь счеты (какъ то за кушанье, питье, платье и другія вещи), то уплачивай оные порядочно, чрезъ каждой мѣсяцъ и при томъ самолично.

Не покупай никогда по излишней своей бережливости, такихъ вещей, кои тебѣ не нужны, по тому только что они дешевы; или по глупому тщеславію за тѣмъ, что онъ дороги. Держи счетъ приходу и расходу; ибо всякъ кто знаетъ, что онъ получаетъ и что издерживаетъ, ни когда не имѣетъ безпорядка въ дѣлахъ. Я не въ томъ сіе говорю смыслъ, что должно записывать всякую копѣйку, которую тратишь на бездѣлицы или что либо другое; такіе расходы не заслуживаютъ потерянія на нихъ времени и чернилъ. Оставляй такія тонкости глупымъ или неимущимъ; но памятуй что въ бережливости, такъ какъ въ другихъ случаяхъ жизни, должно имѣть надлежащее вниманіе къ достойнымъ предметамъ и должное презрѣніе къ малозначущимъ.

О ДРУЖЕСТВѢ

Молодые люди вообще въ поступкахъ имѣютъ неосторожную откровенность, которая дѣлаетъ ихъ жертвою и игралищемъ хитрыхъ и въ свѣтѣ обращавшихся людей. Каждаго плута или глупца, которой сказывается имъ другомъ, почитаютъ они такимъ и за таковое объявленіе мнимаго дружества платятъ нескромною и неограниченною довѣренностію, всегда къ своему вреду и раззоренію. Остерегайся таковыхъ предлагаемыхъ тебѣ дружествъ. Пріемли ихъ съ великою учтивостію, но притомъ и съ великимъ недовѣріемъ; плати за нихъ учтивостями, а не довѣренностію. Не думай что люди становятся друзьями, при первомъ свиданіи, или по краткомъ знакомствѣ. Истинное дружество, подобно медленно растущему древу, ни когда не можетъ принести пользы, если не будетъ основано на извѣданномъ и взаимномъ достоинствѣ.

Есть еще другой родъ мнимаго дружества между молодыми людьми, которое бываетъ на время искренно: по посчастію не долго продолжается. Сіе дружество сводятъ они скоро по той причинѣ, если по случаю отправляютъ одно дѣло, или вмѣстѣ предаются распутству. Таковое дружество, можно болѣе назвать заговоромъ противу непорочности нравовъ и добрыхъ качествъ, и надлежало бы по гражданскому законоположенію наказывать. Не взирая на то, молодые люди по безстыдству своему и глупости называютъ таковое единоумышленіе дружествомъ, ссужаютъ одинъ другаго деньгами, для худыхъ нуждъ; за соучастниковъ забавъ своихъ вступаютъ въ ссору наступательнымъ и защитительнымъ образомъ; говорятъ другъ другу все то, что знаютъ, а иногда еще и болѣе: но вдругъ какое нибудь приключеніе разрываетъ ихъ дружество, и тогда они другъ о другъ болѣе не думаютъ, кромѣ такихъ случаевъ, когда дѣло дойдетъ до осмѣянія глупой своей довѣренности.

Если кто употребляетъ сильныя узѣренія или клятвы для внушенія тебѣ такой вещи, которая сама по себѣ столь вѣроятна, что одного слова для того довольно бы было, то знай, что онъ тебя обманываетъ, и великую себѣ находитъ пользу въ томъ, чтобъ ты ему вѣрилъ, а безъ того не принималъ бы онъ столько на себя безпокойствъ.

Должно различать пріятелей отъ друзей; ибо весьма забавной и веселой пріятель можетъ учиниться, да и часто бываетъ весьма худымъ и опаснымъ другомъ. Люди весьма много заключать о тебѣ могутъ по мнѣнію своему о твоихъ друзьяхъ. За вѣрное можно положить, что человѣкъ, которой избираетъ себѣ другомъ или пронырливаго, или глупаго человѣка, имѣетъ въ намѣреніи какое нибудь худое дѣло, или тщится оное скрыть. Но если стараешся избѣгать дружества съ пронырливыми или глупцами, (когда только можно назвать сіе дружествомъ), то не должно такъ же безъ разсудка и безъ всякой нужды чинить ихъ себѣ врагами: ибо такого рода людей великое множество въ свѣтѣ. Что касается до меня, то я бы лучше избралъ надежное безпосредство, нежели союзъ или явную брань съ такими людьми. Можешь ты быть явнымъ непріятелемъ ихъ пороковъ и глупостей, но такъ чтобы они о томъ не вѣдали; ихъ вражда столь же опасна какъ и самое дружество. Остерегайся надлежащимъ образомъ почти всякаго человѣка; но старайся скрывать таковую твою осторожность. Весьма непріятно показывать противъ нихъ видъ осторожности, а весьма опасно оной не имѣть. Малые держатся настоящей средины; многіе смѣшнымъ образомъ содержатъ въ тайнѣ бездѣлицы и стараются имѣть осторожность въ разсужденіи ихъ, а многіе безразсудно сообщаютъ другимъ все, что имъ ни извѣстно.

О ВѢЖЛИВОСТИ.

Весьма справедливо опредѣляютъ, что вѣжливость есть произведеніе великой разсудительности, нѣкоторой части добродушія и отверженія своихъ выгодъ ради ближняго, въ надеждѣ получать отъ него равное себѣ снисхожденіе.

Одна только вѣжливость при перьвомъ свиданіи можетъ снискать намъ благосклонность отъ людей; но для извѣданія другихъ качествъ ихъ, болѣе потребно времени. Однакожъ вѣжливость состоитъ не въ низкихъ поклонахъ и въ наружныхъ знакахъ учтивства; но въ вольномъ учтивомъ и почтительномъ обращеніи.

Разсудительность, должна во многихъ случаяхъ руководствовать вѣжливостію: ибо что въ одно время одному человѣку кажется учтивымъ, то въ другое время и другому человѣку, покажется грубымъ. Однакожъ есть нѣкоторыя общія правила вѣжливости. Какъ на примѣръ: отвѣчать кому ни будь однимъ словомъ да, или нѣтъ, почитается за чрезмѣрную грубость, такъ-же если кто тебѣ другой говоритъ, а ты его съ надлежащимъ вниманіемъ не выслушаетъ или учтиваго не датъ отвѣта, то таковой поступокъ какъ уже выше сего сказано вперяетъ въ говорящаго съ нами человѣка такія мысли, что мы его презираемъ, и не почитаемъ достойнымъ нашего вниманія или отвѣта.

Вѣжливый человѣкъ старается всегда отвѣчать учтивымъ образомъ тѣмъ, кои съ нимъ говорятъ; садится ниже другихъ, развѣ только посадятъ его выше; все дѣлаетъ съ веселымъ, а не съ печальнымъ видомъ, какъ будто нехотя то дѣлаетъ.

Всего труднѣе пріобрѣсти, но всего нужнѣе имѣть совершенную вѣжливость, которая противна излишной чинности, неблагопристойной вольности и грубой заст ѣ нчивости. Иногда нужны для нея нѣкоторыя м ѣ стныя учтивства, нѣкоторой родъ твердости, а паче вн ѣ шняя скромность.

Добродѣтель и ученость подобно золоту имѣютъ существенную свою цѣну; но если не будутъ очищены, то теряютъ много блеску. Высвѣтленная мѣдь у многихъ людей большое вниманіе заслуживаетъ, нежели не обдѣланное золото. Сколько погрѣшностей во французахъ закрываетъ пріятная и не принужденная ихъ вѣжливость?

Лордъ Баконъ говоритъ, что пріятной видъ есть непремѣнное одобрительное писмо. Онъ есть пріятный предшественникъ человѣческаго достоинства, и пріуготовляетъ для него путь.

Вѣжливый человѣкъ долженъ знать обряды и различныя обыкновенія Дворовъ. Каждой Дворъ имѣетъ что нибудь особое, о чемъ посѣщающіе ихъ должны напередъ знать дабы избѣжать ошибокъ и непристойностей.

Весьма не многіе, и почти никто не упускаетъ оказывать почтенія вышшимъ себя. Человѣкъ обращающійся въ свѣтъ оказываетъ оное во всемъ его пространствѣ, но безъ всякаго принужденія и замѣшательства: на противъ того, человѣкъ которой не обращался въ добрыхъ бесѣдахъ, изъявляетъ оное безъ малѣйшей пріятности; всякъ видѣть можетъ что онъ къ тому не пріобыкъ и что оно ему стоитъ великаго труда: но я не видывалъ, чтобы и cамый невѣжа, непристойности оказывалъ въ такой бесѣдѣ, которую онъ почитаетъ. Въ таковыхъ бесѣдахъ одно только наблюдать должно, чтобы почтеніе, которое каждый исполнить желаетъ, оказывать непринужденнымъ, порядочнымъ и пріятнымъ образомъ.

Въ такихъ бесѣдахъ, въ коихъ люди бываютъ различныхъ состояній, всякъ въ нихъ участвующій, по крайней мѣръ на то только время, почитается равнымъ съ прочими; и слѣдовательно всякой истинное имѣетъ право наслаждаться въ ономъ учтивостями и вѣжливостію. Вольность тутъ позволительна: но безпечность, и нерадѣніе только запрещены. Если кто начнетъ съ тобою говорить глупо или легкомысленно; то поступишь ты не только грубо, но можно сказать совсемъ непристойно, если явнымъ невниманіемъ словъ его, дать ему знать, что ты его почитаешь или глупымъ, или вѣтреннымъ и недостойнымъ выслушанія. Еще большею грубостію почесть должно, если скажешь сіе женщинамъ, которыя какого бы состоянія нибыли, въ разсужденіи пола своего имѣютъ право требовать отъ мущинъ не только осторожной, но и съ услужливостію соединенной вѣжливости. Вѣжливой человѣкъ долженъ не только удовлетворять ихъ нуждамъ, желаніямъ, сообразоваться отвращенію, прихотямъ, затѣямъ и нѣкоторой ихъ наглости, но потворять и если можно предъугадывать и предускорять оныя. Не должно никогда похищать собственно для себя тѣхъ удобностей и пріятностей, на кои всякой въ бесѣдѣ имѣетъ право: какъ то лучшихъ мѣстъ, или лучшихъ кушаньевъ и пр. но на противъ того пристойнѣе лишать себя оныхъ и уступать другимъ, кои взаимнымъ образомъ и сами тебѣ оныя предложатъ; такъ что на конецъ и ты въ свою череду можетъ наслаждаться своею частію общаго права.

Есть родъ вѣжливости мѣстный и образъ ея перемѣняется не только по различнымъ странамъ, но и по различнымъ городамъ одной области. Разсудительной человѣкъ со вниманіемъ примѣчаетъ мѣстныя обыкновенія тѣхъ бесѣдъ, въ кои входитъ, поставляя себѣ образцемъ особъ, превосходнѣйшею вѣжливостію и благороднѣйшими поступками украшенныхъ. Онъ наблюдалъ какимъ образомъ поступаютъ они со своими начальниками, какъ обходятся съ разными себѣ и какъ принимаютъ нижшихъ себя, и не упускаетъ отъ своего вниманія ни единой изъ оныхъ малыхъ тонкостей, которыя для вѣжливости столь же важны, какъ тонкія оттѣнки для изящной картины, о коихъ простой народъ никакого не имѣетъ понятія, развѣ по сужденію знатоковъ о самомъ живописцѣ. Даже въ самомъ видѣ, одѣяніи, и движеніяхъ онъ имъ подражаетъ; но безъ всякаго принужденія и не рабски. Сіи личныя достоинства весьма важны. Онъ предварительно располагаютъ чувствованія другихъ въ нашу пользу, пока истинное наше достоинство не вперитъ въ мысли ихъ настоящихъ о насъ мнѣній. Однимъ словомъ, какъ для пріобрѣтенія почтенія и удивленія людскаго нужно имѣть честь и добродѣтель, такъ учтивство и вѣжливость необходимы для учиненія насъ пріятными въ обращеніи и общежитіи. Великія дарованія суть превыше общаго понятія: ибо общество не только ихъ не имѣетъ, на и въ другихъ не можетъ о нихъ судить. На противъ того всякъ можетъ судить о меньшихъ дарованіяхъ, какъ то: o учтивствѣ, привѣтливости и пріятномъ обхожденіи, потому что всякъ чувствуетъ добрыя оныхъ дѣйствія составляющія пріятность бесѣды.

Въ заключевіе всего скажу, что величайшая ученость безъ вѣжливости, есть непристойное и скучное педанство; что человѣкъ несовершенно вѣжливый неспособенъ для добрыя бесѣды, и въ ней бываетъ непріятенъ, и что невѣжливый человѣкъ какъ къ отправленію дѣлъ, такъ и къ бесѣдъ неспособенъ.

И такъ вѣжливость да будетъ важнѣйшимъ предмѣтомъ твоихъ мыслей и дѣйствій. Со тщаніемъ примѣчай поведеніе и поступки людей отличающихся своею вѣжливостію, подражай имъ и старайся еще превзойти. Будь увѣренъ, что вѣжливость въ разсужденіи свѣтскихъ качествъ столь же важна, какъ и любовь къ ближнему въ разсужденіи христіанскихъ добродѣтелей, при томъ же сколь великое придаетъ она украшеніе достоинствамъ и сколь часто закрываетъ недостатокъ оныхъ.

О ПРІЯТНОСТЯХЪ.

Желаніе нравиться есть половина науки быть въ обществъ пріятнымъ; все прочее зависитъ только отъ поступокъ, коимъ научиться можно посредствомъ вниманія, примѣчанія и часто изъ добрыхъ бесѣдъ. Тѣ, кои не стараются, не радятъ и ни мало не помышляютъ о томъ, чтобъ нравиться другимъ, безъ сомнѣнія никогда не могутъ понравиться. Искуство нравиться нужно весьма для свѣтскаго человѣка, но весьма трудно его приобрѣсти. Поступать такимъ образомъ, какъ желаемъ, чтобы другіе съ нами поступали, есть надежнѣйшій способъ нравиться. Рачительно примѣчай, что пріятное намъ въ другихъ, понравится и въ насъ другимъ. Если пріятно намъ снисхожденіе и вниманіе другихъ къ нашему нраву, вкусу, и нашимъ слабостямъ, то тоже самое снисхожденіе и вниманіе оказанное отъ насъ другимъ, безъ сомнѣнія и имъ понравится. Показывать сановитость, веселость, а иногда и бездѣлицами заниматься и тѣмъ, чемъ тогда занимается цѣлая бесѣда, есть вниманіе, которымъ каждой частной человѣкъ одолженъ обществу. Разсудительность и добродушіе суть первѣйшія руководства въ наукъ нравиться, а собственныя наши наблюденія и добрыя наставленія другихъ, должны дать оной истинный видъ и вкусъ.

Пріятное лице, видъ, и рѣчь суть главнѣйшія вещи, рѣчь выговоренная вѣжливымъ человѣкомъ привлекательнымъ образомъ, съ пріятностію и съ разстановкою, безъ сомнѣнія понравится; но таже самая рѣчь, если сказана будетъ нескладно, съ печальнымъ взоромъ отъ грубаго человѣка, то ни мало не понравится. Стихотворцы представляютъ всегда Венеру, сопровождаемую Граціями (пріятностями), означая тѣмъ, что и красота безъ оныхъ, немного значитъ. Минерва такъ-же должнабы имѣть трехъ Грацій; ибо безъ нихъ ученіе мало имѣетъ прелестей.

Если мы разсмотримъ сами въ себѣ, почему нѣкоторые нравятся и привлекаютъ насъ болѣе, нежели другіе равныхъ съ ними достоинствъ; то увидимъ,что первые имѣютъ пріятности, а послѣдніе оныхъ лишены. Случалось мнѣ видать женщинъ, кои съ прелестнымъ лицемъ соединяли порядочное расположеніе всѣхъ частей тѣла, но ни кому не нравились; на противъ того другія съ лицемъ посредственно красивымъ и статностію, плѣняли каждаго. По справедливости и Венера не столь плѣнитъ безъ своихъ Грацій, какъ онъ могутъ плѣнить безъ самой Венеры. Между людьми, сколь часто истинное достоинство бываетъ пренебрегаемо, худо пріемлемо, а иногда и отвергается потому, что не имѣетъ пріятностей. Напротивъ того гибкій человѣкъ имѣющій мало знаній, и еще меньше достоинствъ, но украшенный пріятностями, пріемлется хорошо, обласканъ и еще, въ нѣкоторыхъ возбуждаетъ въ себѣ удивленіе.

Теперь приступимъ къ изслѣдованію: какія суть оныя пріятности, и предложимъ нѣкоторыя наставленія къ пріобрѣтенію ихъ.

Первая поступь рѣшитъ часто на всегда щастіе и уваженіе человѣка. Если она пріятна, то люди почти противу своего хотѣнія увѣряются, что онъ имѣетъ достоинства, коихъ можетъ быть въ немъ и нѣтъ; на противъ того если она не пріятна, то они бываютъ о немъ худо предувѣрены, и не думаютъ чтобъ въ немъ были достоинства, коими можетъ быть онъ въ самомъ дѣлъ одаренъ. Если женщина уронитъ свое опахало, то самый невѣжливый человѣкъ въ Европѣ безъ сомнѣнія оное подниметъ и вручитъ ей; самый вѣжливый не болѣе того учинитъ. Однакожъ какое между обоими различіе! Послѣдній вручивъ оное съ пріятною расторопностію вселитъ добрыя о себѣ мысли; первой же на противъ того осмѣянъ будетъ за то, что не искусно оное учинилъ. Поступки благороднаго человѣка, должны быть благопристойны, и дѣйствія его исполнены пріятности. Онъ наипаче стараться долженъ о поступкахъ и пріемахъ своихъ, когда вступаетъ въ бесѣду: чтобы онъ были почтительны безъ низкости, свободны безъ чрезвычайной вольности, благородны безъ принужденности и вкрадчивы; но чтобъ подъ ними не скрывалось никакого коварнаго намѣренія. Какъ мущины, т акъ и женщины болѣе слѣдуютъ внушенію своего сердца, нежели разсудка. Путь къ сердцу находимъ мы чрезъ чувства; старайся понравиться глазамъ и слуху, тогда можетъ почесть, что половина дѣла сдѣлана.

Человѣкъ въ поступкахъ благородной не теряетъ своей внимательности и при выборъ увеселеній. Въ карточной игрѣ не будетъ онъ играть въ самыя простыя игры; изъ тѣлесныхъ же упражненій не станетъ забавляться мячикомъ, городками и другими играми: ибо извѣстно, что оныя для него низки. Я долженъ такъ-же сказать, что играніе на какомъ нибудь инструментъ, для благороднаго человѣка не весьма прилично. Музыка по всей справедливости полагается въ число свободныхъ художествъ: но свѣтскій человѣкъ которой играетъ на какомъ нибудь инструментъ нѣкоторымъ образомъ унижаетъ свое достоинство. Если ты любишь музыку, то слушай ее, плати музыкантамъ, кои для тебя играютъ, но самъ никогда не играй. Сіе приводитъ человѣка иногда въ посмѣяніе и униженіе, принуждаетъ вступать въ худыя общества и терять время, которое могло бы быть употреблемо на другое лучшее дѣло.

Старайся приобрѣсти модную способность говорить о бездѣлицахъ, что употребительно во всѣхъ изящныхъ обществахъ и что сколь само по себѣ ни мало, однакожъ во всякихъ бесѣдахъ и при столѣ употребляется. Таковыя рѣчи касаются до общественныхъ произшествій въ Европѣ, и о семъ гораздо приличнѣе въ бесѣдахъ говорить. Часто рѣчь идетъ о числѣ, добротѣ, военномъ устройствъ и одѣяніи войскъ различныхъ Европейскихъ державъ; иногда о фамиліяхъ, бракахъ, сродствѣ Государей и знатныхъ особахъ; а иногда о великолѣпіи публичныхъ увеселеній, баловъ, маскерадовъ и пр. При такихъ случаяхъ не худо такъ-же знать говорить и о кушаньяхъ, и быть такъ-же въ состояніи разсуждать о приготовленіи и вкусѣ вина. Хотя сіи вещи по справедливости весьма малозначущи, но весьма часто встрѣчаются, то должно о нихъ говорить съ вѣжливостію и пріятностію.

Должно содержать себя опрятно. Нечистота во рту имѣетъ худыя слѣдствія: ибо она производитъ гнилость и нестерпимую боль въ зубахъ, и другимъ весьма противна, по тому что производитъ весьма худой запахъ.

Сіи малыя вещи можетъ быть покажутся ничего не значущими и не достойными упоминанія; но когда воспомнимъ, что великое множество малыхъ вещицъ, кои всякой чувствуетъ, но ни кто описать неможетъ, способствуютъ къ составленію цѣлаго, чемъ нравишься можно, то я думаю, что не должно называть ихъ бездѣлицею. -- Сверхъ сего чистое бѣлье и чистота тѣлесная, какъ для здравія нужны, такъ и для того, чтобы не возбудить въ другихъ къ себѣ отвращенія. Я всегда почиталъ непреложнымъ положеніемъ, которое въ жизни моей видѣлъ оправданнымъ, что нерадивый человѣкъ въ двадцать лѣтъ, бываетъ неопрятнымъ въ сорокъ, и нестерпимымъ въ пятдесятъ лѣтъ своей жизни.

Примѣчай со вниманіемъ, какія слова употребляютъ вѣжливые люди при засвидѣтельствованіи поздравленій и сожалѣнія, начальникамъ своимъ, нижшимъ себя и равнымъ. Перенимай ихъ видъ и голосъ: ибо все то относится къ искуству нравиться. --

Въ бесѣдахъ есть родъ нарѣчія и изящныхъ рѣченій, которыя всякой благородный человѣкъ долженъ совершенно знать, на какомъ бы онъ языкѣ ни говорилъ. Французы великое къ тому употребляютъ раченіе, да и языкъ ихъ, на которомъ можно говоришь отборными словами, поможетъ имъ въ томъ чрезвычайно.-- Нѣжность въ выговорѣ есть отличительный знакъ лучшаго состоянія людей и добраго общества.

Одѣяніе есть одно изъ различныхъ принадлежностей входящихъ въ науку нравиться, и потому не малый предмѣтъ вниманія; ибо мы всегда по одеждѣ судимъ о состояніи и качествахъ людей. Излишность въ одеждѣ означаетъ недостатокъ въ разсудкѣ. Благоразумные люди тщательно убѣгаютъ отличности въ платьѣ, они стараются только о чистотѣ. Должно одѣваться по примѣру разумныхъ и лучшаго состоянія людей того мѣста, въ которомъ находишся. Если одѣваться будешь пышнѣе нежели они, то почтутъ тебя за глупца, еслижъ хуже, то сіе поставится въ непростительное нерадѣніе. Но для молодаго человѣка пристойнѣе одѣваться съ излишествомъ, нежели съ недостаткомъ; излишество въ семъ случаѣ проходитъ съ лѣтами, и разсужденіемъ умѣрено быть можетъ.

Различіе въ одеждѣ между порядочнымъ человѣкомъ и глупцомъ состоитъ въ томъ, что глупый думаетъ заслужить себѣ уваженіе своимъ платьемъ; но разсудительный человѣкъ надъ тѣмъ смѣется, хотя и самъ того не пренебрегаетъ. Есть великое множество излишнихъ обыкновеній сего рода, кои поелику ни какой винности въ себѣ не заключаютъ, то и заслуживаютъ, чтобы разсудительные люди ихъ исполняли. Діогенъ Циникъ былъ умной человѣкъ, потому что презиралъ обыкновенія: но глупымъ за то почесться можетъ, что презрѣніе свое явно оказывалъ.

Должно стараться имѣть хорошую походку; совершенное пренебреженіе одѣянія и вида, есть поруганіе наносимое обыкновеніямъ и модѣ. Женщины весьма разборчивы въ разсужденіи модныхъ качествъ и вѣжливости; невѣжливый человѣкъ никогда не получитъ ихъ похвалы, которая не по достоинству, но по числу женщинъ важна.

Когда мы въ день однажды одѣнем ся, то не должны уже послѣ того болѣе о томъ пещися; и не прилагая единственнаго старанія о збереженіи платья, должно поступать столь же непринуждено и свободно, какъ будто на насъ онаго нѣтъ.

Танцованіе хотя столь же бездѣльная вещь, однакожъ есть одно изъ сихъ употребительныхъ дурачествъ, которому разсудительные люди иногда принуждены сообразоваться; но если они то и дѣлаютъ, то должны дѣлать превосходно.

Пить за здоровѣе выходитъ теперь изъ обыкновенія, и почитается неучтивствомъ въ хорошей бесѣдѣ. -- Обыкновеніе встарину ввело сіе въ общее употребленіе, но просвѣщенные нынѣшніе нравы, почитаютъ сіе за нелѣпое и простонародное дѣло. Что можетъ почесться грубѣе или смѣшнѣе какъ безпокоить людей за обѣдомъ не нужными поклонами? И такъ должно воздерживаться отъ сего страннаго обыкновенія въ такихъ мѣстахъ, гдѣ оно вышло изъ употребленія, а сообразоваться при такихъ только столахъ, гдѣ оно еще наблюдается.

Смѣлость часто несправедливымъ образомъ почитается безстыдствомъ. Что до меня касается, то я въ томъ ненахожу безстыдства, на противъ того почитаю чрезвычайною пользою, если кто вступаетъ во всякую бесѣду съ равнодушіемъ и твердостію; если же кто сего не можетъ дѣлать, тотъ не можетъ вступать хорошо. Все, что дѣлаемъ съ нерѣшительностію и смущеніемъ, то дѣлаемъ худо; и если человѣкъ не во всякой бесѣдѣ свободенъ, или смѣлъ, того ни когда небудутъ уважать или хорошо принимать. Увѣренность и смѣлость, подъ покровомъ внѣшнія скромности очищаютъ путь достоинствамъ, кои безъ того лишились бы всей бодрости по причинъ трудностей въ пути встрѣчающихся; на противъ того явное безстыдство есть шумный и наглый предшественникъ безразсудности и худыхъ качествъ.

Разсудительной человѣкъ можетъ спѣшить, но ни когда не суетится, зная, что все чинимое съ торопливостію худо удается. Онъ можетъ спѣшить отправленіемъ дѣла, но при томъ старается, чтобъ поспѣшность не чинила препятствій въ надлежащемъ отправленіи онаго. Малоумные всегда суетятся, если предмѣтъ кажется имъ великимъ; они бѣгаютъ, торопятся, смущаются, приходятъ въ замѣшательство; хотятъ всѣ дѣла отправить разомъ, и ни одного къ окончанію не приводятъ. Но разсудительный человѣкъ для окончанія предпріемлемаго дѣла 6еретъ время для того нужное; а поспѣшность его въ отправленіи онаго, видна только по безпрестанному къ нему прилѣжанію; онъ исполняетъ то съ равнодушіемъ и оканчиваетъ прежде нежели начнетъ другое.

Частой и громкой смѣхъ показываетъ глупость или развращенной нравъ. Онъ есть способъ, посредствомъ котораго чернь изъявляетъ глупое удовольствіе при зрѣніи глупыхъ дѣлъ и того, что ей забавнымъ кажется. По моимъ мыслямъ, нѣтъ ни чего столь не похвальнаго и невѣжливаго какъ громкой смѣхъ. Истинное остроуміе не полагаетъ своего удовольствія въ возбужденіи смѣха; такую малость не почитаетъ оно труда достойною: но увеселяетъ разумъ и побуждаетъ оказываться на лицѣ знакамъ пріятности. Низкое кощунство или странныя приключенія возбуждаютъ всегда смѣхъ; разсудительные и вѣжливые люди должны сего избѣгать. Если человѣкъ вознамѣрившійся сѣсть, представляя себѣ, что позади его стоитъ стулъ, упадетъ назадъ потому, что онаго тамъ нѣтъ, то приведетъ тѣмъ всю бесѣду гораздо въ большій смѣхъ, нежели остроумнѣйшій человѣкъ сіе доказываетъ ясно, сколь смѣхъ есть низкое и непристойное дѣло. Я не упоминаю о непріятномъ шумѣ и безобразномъ положеніи лица, которыя не пристойной смѣхъ производитъ.

Многіе по простотѣ своей приобрѣли весьма непріятную и глупую привычку смѣяться при всякомъ словѣ, и я знаю весьма хорошаго состоянія людей, кои малѣйшей вещи пересказать безъ смѣху не могутъ; сіе незнакомыхъ принуждаетъ почитать ихъ при первомъ взглядъ на сумасшедшихъ.

Весьма важно для человѣка писать хорошо письма: ибо сіе дарованіе нужно какъ для дѣлъ такъ и для удовольствія. Ошибки въ правописаніи или въ самомъ слогъ простительны однимъ только женщинамъ; да и въ оныхъ сей недостатокъ не совсѣмъ извинителенъ. Письма Цицероновы суть совершеннѣйшій для того образецъ.

Письма должны быть вольнаго и не принужденнаго слога и изъявлять мысли наши столь же хорошо и обстоятельно, какъ будто мы лично говорили съ тѣми людьми, къ коимъ оные посылаемъ.

Наилучшіе образцы для писемъ суть Цицеронъ, Кардиналъ д'Оссатъ, Госпожа Севинье и Графъ Бюсси Рабютень.-- Цицероновы письма къ Аттику и другимъ искреннимъ пріятелямъ суть наилучшіе образцы въ дружескомъ слогъ.-- Простота и ясность писемъ Кардинала д'Оссата показываютъ, какимъ образомъ должно писать дѣловыя письма. Что касается до веселыхъ и забавныхъ, то нѣтъ лучше писемъ Графа Бюсси и Госпожи Севинье. Они столь просты, что подобны болѣе вольнымъ разговорамъ двухъ остроумныхъ особъ, нежели письмамъ.

Чистота въ складываніи, запечатаніи и надписи, не должна такъ-же быть пренебрегаема. Въ самой наружности письма заключается нѣчто нравящееся или противное, а потому и заслуживаетъ сіе нѣкоторое вниманіе.

При вступленіи въ свѣтъ молодой человѣкъ ничего столь опасаться не долженъ, какъ имѣть что нибудь въ себѣ смѣшное, и для того великой трудъ къ избѣжанію отъ того употребить надлежитъ. Сіе будетъ нѣсколько его унижать даже и во мнѣніи разсудительнѣйшихъ люд.ей, но въ мысляхъ прочихъ совершенное ему наноситъ безчестіе. -- Многіе приходили въ замѣшательство потому, что приобрѣли себѣ какое нибудь смѣшное названіе. Причины смѣшныхъ названій между благовоспитанными людьми суть вообще не большія недостатки во нравѣ, выговорѣ, видѣ или поступкахъ. Названіе заики, моргуна вялаго, кортаваго, розини, кривоногаго, присоединенное къ настоящему имени большее наноситъ оскорбленіе, нежели вообразить возможно; и такъ убѣгая сихъ не большихъ недостатковъ можетъ избѣгнуть осмѣянія.

Для приобрѣтенія пріятнаго произношенія читай въ слухъ каждой день въ присутствіи твоихъ пріятелей, и проси ихъ чтобъ прерывали твое чтеніе и поправляли тебя, если ты гдѣ читаешь скоро, не наблюдаешь надлежащей разстановки, ударенія или выговариваетъ слова не внятно. Можешь такъ-же и одинъ читать и исправлять свое произношеніе по слуху. Старайся не оголять своихъ зубовъ во время чтенія или разговоровъ, и выговаривать раздѣльно каждое слово; что должно на ипаче наблюдать при звучныхъ и конечныхъ буквахъ. Паче всего старайся измѣнять свой голосъ смотря по предмету и избѣгать единогласія.

Нѣкоторые когда говорятъ, то затворяютъ почти со всѣмъ свой ротъ, и такъ болтаютъ, что ихъ не можно почти понять. Другіе столь часто и скоро говорятъ, что еще и больше ихъ разумѣть нельзя, иные же столь громко, какъ будто говорятъ съ глухими; а другіе столь тихо, что не можно ихъ разслушать. Всѣ сіи навыки непристойны и отвратительны. Они суть отличительные признаки простыхъ людей, которые не имѣли ни малаго о томъ попеченія во время своего воспитанія.

Слогъ есть одежда мыслей. Сколь бы онъ нибыли истинны; но если словъ твой сухъ, не складенъ и грубъ, то и мысли твои покажутся столь же не складны и столь же худо приняты будутъ какъ и самъ ты, сколь бы впрочемъ статенъ ни былъ, если будешь одѣтъ въ замаранное, изорванное, и гнусное платье. Не каждаго разумъ можетъ судить о вещи, о которой ты говоришь; но каждаго слухъ судитъ и можетъ болѣе или менѣе судить о слогѣ твоемъ.

На какомъ бы ты языкъ ни писалъ или говорилъ, старайся пріобыкнуть къ исправности и чистотѣ слога;

Кто не лишился употребленія своихъ глазъ и правой руки, тотъ можетъ писать всякимъ почеркомъ какимъ ему угодно; но ни что такой хулы недостойно, какъ марать по примѣру дѣтей учащихся писать. Я не желаю, чтобъ ты писалъ размашистымъ и кудрявымъ почеркомъ, но благообразнымъ, чоткимъ и вольнымъ письмомъ, и притомъ что бы скоро. Чтожъ касается до исправности и чистоты твоего писанія, то одно изъ примѣчанія грамматическихъ писателей: а другое изъ изящнѣйшихъ сочинителей почерпнуть можно.

Употребленіе простонародныхъ р ѣ ч еній, въ разговорахъ есть явный знакъ худой бесѣды и худаго воспитанія. Пословицы и обыкновенныя приговорки суть цвѣты простонароднаго краснорѣчія. Нѣкоторые вмѣсто украшенія примѣшиваютъ въ разговорахъ грубыя и нѣжному слуху противныя рѣченія; такъ какъ ученыя женщины мѣшаютъ въ рѣчахъ своихъ францускія слова. Человѣкъ большаго свѣта ни когда не прибѣгаетъ къ пословицамъ, и простонароднымъ поговоркамъ; но съ великимъ раченіемъ старается говорить исправно, по грамматически и произносить надлежащимъ образомъ.

Ворчанье про себя, стукъ пальцами, шарканье ногами и другіе тому подобные непристойные навыки, поелику суть недостатки добронравія, то должно ихъ тщательно убѣгать, какъ явныхъ знаковъ не уваженія нашего къ присутствующимъ особамъ.

Кушать весьма скоро или весьма медлѣнно, и нагнувшись на тарелку есть знакъ невѣжи. Такъ-же принюхивать кушанье когда уже несешь оное въ ротъ весьма не учтиво. -- Если не нравится тебѣ предложенная яства, то не трогай ее; а нюхая или осматривая оную даешь знать своему пріятелю, что ты его охуждаешь, за то что предложилъ тебѣ нездоровую яству.

Въ заключеніе сего скажу, что ни когда не должно ходить скоро; сіе почитается знакомъ простаго воспитанія, не пристойнымъ благородному человѣку, хотя сіе терпися въ купцѣ.

Смотрѣть пристально въ лице встрѣтившемуся съ тобою человѣку, есть такъ-же дѣйствіе невѣжества; симъ даешь знать, какъ будто ты примѣтилъ что нибудь чудное въ его лицѣ и осуждаешь его тайно.

ПОЗНAHIE СВѢТА.

Во время юности нашей должны мы стараться о пріобрѣтеніи всевозможныхъ знаній. Хотя въ сіе время вѣтренности и разсѣянія не имѣемъ мы случая оныхъ употреблять, однакожъ придетъ время, въ которое онѣ намъ необходимы будутъ для нашей жизни.

Познаніе свѣта пріобрѣтается не въ уединеніи, но въ самомъ свѣтъ. Книги не могутъ оному научитъ; однакоже вниманію твоему могутъ представить такія вещи, коихъ безъ того не возмогъ бы ты знать. При томъ если сравнишь собственныя твои примѣчанія въ разсужденіи рода человѣческаго съ наблюденіями изъ книгъ почерпнутыми, то сіе весьма поможетъ тебѣ найти истинну.

Для познанія свѣта потребно столько же вниманія и раченія, какъ и для познанія наукъ, но гораздо болѣе остроумія и разсмотрительности. Я знаю многихъ пожилыхъ людей, кои всю свою жизнь препроводили въ большомъ свѣтѣ; но съ такою вѣтренностію и не вниманіемъ, что они и теперь столь же мало свѣтъ знаютъ, какъ знали и въ пятнадцать лѣтъ. Не льсти себѣ надеждою, что можешь почерпнуть сіе познаніе свѣта изъ легкомысленныхъ разговоровъ пустыхъ бесѣдъ; тебѣ далѣе должно проникать. Ты долженъ столько же смотрѣть на внутренность людей, какъ и на ихъ наружность. И такъ съ величайшимъ раченіемъ вникай во нравы всѣхъ тѣхъ, съ коими ты знаешся; старайся узнать господствующія къ нихъ страсти, слабости, тщеславіе, глупости и прихоти; тщися познать такъ-же всѣ справедливыя и несправедливыя, умныя и глупыя побужденія человѣческихъ дѣяній, кои изъ существъ разумомъ одаренныхъ претворяютъ насъ въ непостоянныхъ и тщеславныхъ тварей,

Нѣтъ въ свѣтѣ столь незначущихъ и маловажныхъ людей, кои бы по времени и случаю небыли въ чемъ нибудь тебѣ полезны; но всегда отрекутся споспѣшествовать твоей пользѣ, если ты имъ окажешь презрѣніе. Ошибки часто прощаемы бываютъ: но презрѣніе никогда. Врожденное въ насъ честолюбіе Бсегда о томъ напоминаетъ. И такъ не позабывай скрывать съ великимъ раченіемъ твое презрѣніе къ другимъ, хотя оно и справедливо, если не хочешь изжить себѣ непримиримыхъ враговъ. Люди не столь стараются скрывать свои преступленія, сколь слабости и несовершенства; и если скажешь ты человѣку, что ты его почитаешь глупымъ, не знающимъ, или невѣжливымъ и грубымъ, то онъ за то тебя гораздо болѣе возненавидитъ, нежели за то, когда бы ты сказалъ ему что онъ плутъ. Нѣтъ большаго поруганія, если кто старается дать другому возчувствовать его предъ собою недостатокъ въ знаніяхъ, достоинствѣ, богатствъ и пр. Въ первомъ случаѣ таковой поступокъ доказываетъ невѣжливость и злое сердце, а въ послѣднихъ двухъ случаяхъ несправедливость, потому что ни то ни другое не состоитъ въ его возможности и власти. Вѣжливость и добросердечіе побуждаютъ насъ стараться отдавать другимъ преимущество, а не огорчать и уничижать ихъ. Сверьхъ того сіе способствуетъ намъ къ пріобрѣтенію друзей, а не враговъ. Безпрестанное стараніе нравиться, есть нужнѣйшая вещь для науки нравиться: оно льститъ самолюбію тѣхъ, коимъ мы оное оказываемъ; привлекаетъ и плѣняетъ гораздо болѣе, нежели другія важнѣйшія вещи. Каждой человѣкъ обязанъ нѣкоторымъ образомъ исполнять должности общественной жизни; но сіи должности зависятъ отъ собственнаго хотѣнія и суть произвольная жертва вѣжливости и добросердечія; ихъ пріемлютъ, помнятъ, и вознаграждаютъ тѣмъ же самымъ. Наипаче же женщины имѣютъ особливое на нихъ право и всякое въ разсужденіи ихъ упущеніе, есть грубая невѣжливость.

Никогда не должно чинить такихъ порывовъ? къ коимъ нѣкоторые молодые люди пристрастны, состоящихъ въ обличеніи слабостей и недостатковъ другаго, или для увеселенія бесѣды, или для показанія своего предъ нимъ превосходства. Симъ дѣйствіемъ можемъ мы на тотъ случай возбудить смѣхъ въ бесѣдъ; но пріобрѣтемъ себѣ враговъ навѣки. Даже и тѣ, кои съ нами въ мѣстѣ смѣются, разсудивъ о томъ, будутъ послѣ насъ опасаться и презирать. Сіе есть знакъ развращеннаго сердца; доброе же сердце желаетъ лучше скрывать слабости и нещастныя недостатки другихъ, нежели ихъ обнаруживать. Если мы одарены остроуміемъ, то употреблять его должны къ тому, чтобы имъ людей увеселять, а не огорчать; подобно, солнцу въ умѣренныхъ поясахъ, можемъ мы остротою блистать, а не чернить.

Есть великое множество неогорчительныхъ дѣйствій необходимыхъ для свѣтской жизни, коихъ исполненіе чемъ скорѣе воспослѣдуетъ, тѣмъ большую привлечетъ намъ отъ другихъ любовь, тѣмъ скорѣе приведетъ насъ въ довѣренность. Юноши по побужденію живости и пылкости своего возраста почитаютъ ихъ безполезными и отвергаютъ такъ какъ безпокойныя: послѣдующее въ пожилыхъ лѣтахъ знаніе свѣта и опытность, напоминаютъ имъ важность оныхъ, но уже нѣсколько поздо. Главнѣйшее изъ сихъ дѣйствій есть обузданіе нашихъ страстей, равнодушіе и спокойствіе на лицѣ, препятствующія другимъ изъ словъ, дѣлъ и даже взоровъ познавать тѣ страсти или чувствованія, кои гнѣздятся въ нашемъ сердцѣ, и открытіе коихъ подаетъ хладнокровнымъ и искуснымъ людямъ великія надъ нами выгоды, не только въ важныхъ дѣлахъ, но и во всѣхъ обыкновеннѣйшихъ приключеніяхъ нашея жизни. Человѣкъ, которой неможетъ слышать не пріятныхъ для него вещей, безъ явныхъ знаковъ гнѣва или перемѣны въ лицъ, такъ же и пріятныхъ, безъ внезапнаго восхищенія и веселаго вида, удобно подпадаетъ подлогамъ хитраго человѣка или наглаго глупца. Первый возбудитъ съ намѣреніемъ въ тебѣ радость или удовольствіе, дабы неосторожными словами или взорами твоими воспользовавшись, посредствомъ оныхъ весьма удобно отгадать тайности твоего сердца, отъ коего ключь ты долженъ самъ хранить, и ни кому не повѣрять; послѣдній же нелѣпостями своими безъ всякаго намѣренія произведетъ тѣ же самыя открытія, коихъ другіе непреминутъ употребить въ свою пользу.

Если ты чувствуешь, что тебя тревожатъ внезапные порывы страстей или неистовства, (ибо я не нахожу между ими различія развѣ только то, что человѣкъ однимъ долѣе зараженъ бываетъ нежели другимъ), и то вознамѣрься внутренно неговорить ни слова во все то время, пока оныя въ себѣ ощущаешь.

Однимъ словомъ, старайся во власти своей содержать страсти и наружной видъ, такъ чтобы ни въ томъ, ни въ другомъ не показывалось примѣтной перемѣны, что бы ты внутренно ни ощущалъ; хотя сіе весьма трудно, но не невозможно. Разсудительной человѣкъ, не только непокушается на невозможную вещь, и при томъ ни какими трудностями не преодолѣвается: но напротивъ того усугубивъ свою тщательность и прилѣжаніе, наконецъ всѣ препятствія превозмогаетъ. Во всякомъ случаѣ, гдѣ благоразуміе повелѣваетъ настоять и когда явная польза за онымъ дѣйствіемъ слѣдуетъ, то трудности да одушевляютъ твое тщаніе, а не отвращаютъ тебя отъ предпріятія. Если одинъ способъ не удаченъ, то испытай другой; будь дѣятеленъ, настой, и получишь желаемое. Нѣкоторымъ должно совѣтовать, нѣкоторымъ ласкать, иныхъ устрашать, а другихъ раздражать; но наконецъ если искусно приступить къ дѣлу, настоящимъ образомъ оное поведешь, и неутомимо нападать будешь съ слабыхъ ихъ мѣстъ, то достигнешь своего намѣренія. Должно съ осторожностію такъ-же избирать къ тому и время; каждой человѣкъ имѣетъ по временамъ свои слабости (Mollia tempora): но сіе не во всякое время случается. Если ты придешь къ человѣку съ дѣломъ въ такое время, когда умъ его занятъ чемъ нибудь другимъ, когда сердце его наполнено печалію, гнѣвомъ или какимъ либо другимъ непріятнымъ чувствованіемъ, то избраніе такого времени въ собственной тебѣ вредъ обратится.

Дабы судить о внутреннемъ расположеніи другихъ, старайся познать самого себя внутренно, ибо люди въ семъ случаѣ другъ другу подобны, хотя иной имѣетъ въ себѣ одну господствующую страсть, а другой другую, однакожъ дѣйствія ихъ одинаки и что можетъ тебя привлекать или отвращать отъ другихъ, нравиться тебѣ или огорчатъ, то взаимнымъ образомъ будетъ и другихъ къ тебѣ привлекать или отвращать, нравиться или огорчать. Если по внимательномъ наблюденіи примѣтишь ты всѣ дѣйствія твоего ума, свойство твоихъ страстей, и различныя причины движущія твоею волею; то можешь удобно познать и весь человѣческій родъ. На примѣръ: если ты почитаешь за обиду, когда кто другой дастъ тебѣ возчувствовать свое превосходство, а твое недостаточество въ знаніяхъ, дарованіяхъ, въ достоинствѣ или богатствѣ, то безъ сомнѣнія и ты весьма стараться будешь не показывать твоего превосходства, хотя бы ты его въ самомъ дѣлъ имѣлъ, наипаче предъ такимъ человѣкомъ отъ коего ты желаешь заслужить благоволеніе или доброе слово, пользу, почтеніе или дружество. Если непріятныя внушенія, коварныя насмѣшки или многократныя противурѣчія тебя огорчаютъ, и на гнѣвъ подвисаютъ, то захочешь ли ты употреблять оныя въ такихъ мѣстахъ и случаяхъ, гдѣ желаешь нравиться и снискать другихъ къ себѣ привязанность? Безъ сомнѣнія ты того не захочешь, и я увѣренъ, что ты желаешь нравиться во всѣхъ мѣстахъ. -- Непохвальная склонность къ острымъ и колкимъ словамъ и коварное одобреніе, съ которымъ оныя вдова обыкновенно пріемлются, болѣе нежели другія мнѣ извѣстныя дѣла, пріобрѣтали непріятелей тѣмъ, кои думали посредствомъ острыхъ словъ въ бесѣдахъ показаться: но болѣе еще тѣмъ, кои думая, что могутъ остро шутить неудачно въ томъ поступали. Если кто будетъ говорить такія рѣчи на твой щетъ, (какъ-то иногда случиться можетъ), то разсуди порядочно о чувствованіяхъ огорченія, гнѣва и мщенія возбужденныхъ оными въ сердцѣ твоемъ и помысли, прилично ли благоразумно, такимъ же способомъ возбудить въ другихъ равныя къ тебѣ чувствованія? Сущая глупость за шутку потерять пріятеля; но еще большая глупость за одно острое слово, изъ безпристрастнаго къ тебѣ человѣка, учинить врага. Когда такія рѣчи скажутся на твой щетъ, то благоразумнѣйшее есть дѣло, не подавать вида, что ты почитаешь ихъ до себя касающимися: но скрывать и ни малѣйшаго не показывать признака внутренняго твоего гнѣва. Если же будутъ столь явны, что уже ты не можешь притвориться въ невѣденіи ихъ, то смѣйся вмѣстѣ со всею бесѣдою надъ самимъ собою; признайся, что шутка оная прекрасна, и не показывай ни чего кромѣ пріятнаго вида; но не отмщевай за то равномѣрнымъ образомъ: ибо чрезъ то дашь знать, что ты почитаешь себя обиженнымъ и болѣе являешь надъ собою побѣду, которую бы ты могъ сокрыть. Когда сказанная вещь въ самомъ дѣлъ обидна твоей чести, или клонится къ осужденію твоего нрава, то помни, что къ отмщенію того двѣ вещи суть необходимы для благороднаго человѣка, или чрезвычайное учтивство или р ѣ шительная твердость.

Ежели кто тебя съ намѣреніемъ обругаетъ или будетъ поносить, то срази его вдругъ; но если безъ намѣренія тебя обидитъ, то гораздо лучше ему отмстить чрезмѣрною твоею учтивостію, хотя внутренно и стараешься что нибудь ему противное учинить и отплатить за его непріятное привѣтствіе, можетъ быть и съ лихвою. Сіе не можетъ почесться ни вѣроломствомъ, ни коварствомъ: но если бы ты въ самое то время являлъ обидѣвшему тебя знаки почтенія и дружества, то сіе за коварство можетъ быть принято, чего я не только отнюдь не похваляю; но напротивъ того ненавижу. Все учтивости по общему смыслу не что иное суть, какъ сообразованіе поступковъ нашихъ съ обыкновеніями, для сохраненія спокойствія и добраго порядка въ обществѣ; пріятностей онаго не должно разрушать частными огорченіями и ревностію.

Словомъ, постанови въ поведеніи твоемъ непремѣннымъ себѣ правиломъ: не подавать ни малаго знака гнѣва, если ты ему нѣкоторымъ образомъ удовлетворить не можешь; на противъ того всегда стараться показывать тамъ пріятной видъ, гдѣ не можетъ явно отмстить. Не было бы на свѣтъ ни одного живаго человѣка, если бы не скрывали истинныхъ причинъ гнѣва, встрѣчающихся въ жизни нашей на всякой день. Кто не можетъ обладать своими страстями, тотъ пусть оставитъ свѣтъ и удалится въ уединеніе, въ какую нибудь необитаемую пустыню. Показывая безразсудной и безвременной гнѣвъ, даетъ право гнѣваться на себя тѣмъ, кои могутъ тебя обидѣть, и коимъ ты ни чего худаго учинить не можешь, и подаешь имъ тотъ самой случай, котораго они можетъ быть желали сами, для прерванія съ тобою пріязни и для нанесенія тебѣ обиды. Напротивъ того, кроткіе поступки принудятъ ихъ по крайней мѣрѣ не выходить изъ предѣловъ благопристойности, и тѣмъ обуздать или обнаружить ихъ злость. Сверхъ сего взмѣрчивость, тяжелой и сварливой нравъ, весьма противны благопристойности.

Хотя всѣ люди одинакимъ одарены сложеніемъ, однакожъ разныя принадлежности столь различно соразмѣрены въ каждомъ человѣкъ, что, нѣтъ двухъ совершенно другъ другу подобныхъ и нѣтъ ни одного, которой бы во всякое время равныя соблюдалъ свойства. Человѣкъ съ величайшими способностями дѣлаетъ иногда слабости; надмѣнный человѣкъ чинитъ подлѣйшія дѣла; честнѣйшій человѣкъ безчестный, а злѣйшій иногда добрыя дѣла. Къ познанію качествъ человѣка, много споспѣшествуютъ господствующія въ немъ страсти; но пока не познаешь дѣйствія меньшихъ его страстей и прихотей, но тѣхъ поръ не можешь узнать въ немъ важнѣйшихъ качествъ. Быть честнымъ человѣкомъ есть общее качество рода человѣческаго, не оспоривай сего, -- въ противномъ случае почтутъ тебя или завистливымъ, или злымъ: но при томъ и не довѣряй сей честности до такого степени, чтобъ положить на нее твою жизнь, имѣніе или доброе твое имя. Можетъ случиться, что такой честной человѣкъ будетъ твоимъ соперникомъ въ силѣ, прибыткѣ или въ любви, -- трехъ страстяхъ, кои честность подвергаютъ часто опаснѣйшему искушенію, въ которомъ она не рѣдко съ души совращается. Сперва самъ въ себѣ разбери сего честнаго человѣка, и тогда будешь въ состояніи судить, сколь далеко довѣренность твоя къ нему простираться можетъ.

Если ты хочешь снискать особую любовь и пріязнь нѣкоторыхъ людей изъ мужескаго или женскаго пола, то старайся узнать особенныя ихъ изящества, если оныя въ нихъ есть, такъ же господствующія въ нихъ слабости, коимъ всякой подверженъ; отдавай совершенную справедливость первымъ, при томъ послабляй и послѣднимъ. Много есть различныхъ предметовъ, въ коихъ нѣкоторые особенно желаютъ превосходить другихъ и хотя любятъ слышать похвалы воздаемыя истинному ихъ превосходству, однакоже болѣе льстятся похвалами въ томъ, чемъ желаютъ другихъ превосходишь, но сумнѣваются. Кардиналъ Ришелье, безъ сомнѣнія величайшій Министръ своего времени, а можетъ быть и другихъ временъ, по смѣшному тщеславію желалъ прослыть такъ же лучшимъ стихотворцемъ. Онъ завиствовалъ Корнелію старшему въ его славѣ, и приказалъ написать критику на его трагедію Сидъ. И такъ тѣ, кои хитро ему ласкали, мало говорили ему о его искуствѣ въ государственныхъ дѣлахъ или слегка только о томъ упоминали: но что бы больше пріобрѣсти его къ себѣ благоволенія, то похвалами превозносили его остроту и стихотворческій духъ. По чему же, по тому что о превосходствѣ въ одномъ былъ онъ уже увѣренъ, о превосходствѣ же въ другомъ дѣлъ еще не довѣрялся.

Господствующую въ человѣкѣ страсть весьма удобно познать можно по тому, о чемъ онъ болѣе всего говоритъ: ибо каждой говоритъ о томъ, чемъ онъ наиболѣе, старается подать другимъ хорошія о себѣ мысли. Если растрогаешь его въ такомъ случаѣ, то знай, что растрогаешь весьма чувствительно.

Женщины вообще заняты однимъ предметомъ,-- красотою, ради которой съ охотою пріемлютъ онъ всякія и самыя чрезвычайныя ласкательства. Природа, едвали въ свѣтъ произвела столь безобразную женщину, которая бы не уважила ласкательствъ приносимыхъ ея наружности. Ежели лице ея столь отвратительно, что она нѣкоторымъ образомъ и сама должна то сознать, по крайней мѣръ ея видъ и осанка по мнѣнію ея, недостатки лица вознаграждаютъ. Если ея станъ обезображенъ, то опа увѣрена, что красота лица ея оной недостатокъ замѣняетъ. Когда же и то и другое худо, то утѣшается по крайней мѣръ тѣмъ, что имѣетъ другія пріятности, нѣкоторую осанку, и такъ называемое нѣчто (je ne sais quoi), привлекательнѣйшее нежели самая красота. Справедливость сихъ слезъ видѣть можно изъ чрезвычайнаго раченія и разборчивости употребляемой безобразнѣйшими женщинами въ платьѣ и нарядахъ. Женщина не сумнѣвающаяся въ превосходствѣ красоты своей, менѣе всѣхъ. чувствуетъ похвалы, которыми прельстить ея осыпаетъ; она увѣрена, что таковая похвала по всей справедливости ей принадлежитъ и потому мало ее трогаетъ. Такой женщинѣ можно ласкать въ разумѣ, которымъ хотя она и одарена, однакожъ всегда сумнѣвается, что люди не полную ей въ томъ отдаютъ справедливость.

Не понимай словъ моихъ въ ложную сторону и не думай, чтобъ я одобрялъ, подлое и поносное ласкательство. Ни какъ нс ласкай ни чьимъ порокамъ и злодѣяніямъ, на противъ того гнушайся ихъ и испровергай. Однакожъ нѣтъ ни единаго человѣка въ свѣтѣ, которой бы непослаблялъ людскимъ слабостямъ и смѣшному, но невинному тщеславію.-- Если мущина желаетъ, чтобъ почитали его умнѣйшимъ, а женщина красивѣйшею; нежели каковы они въ самомъ дѣлѣ, то заблужденіе ихъ утѣшительно для ихъ самихъ, въ разсужденіи же другихъ невинно. Я бы желалъ лучше снискать ихъ къ себѣ пріязнь чрезъ наслажденіе, нежели учинить себя врагами, обличая ихъ заблужденія безъ всякой нужды.

Вообще подозрѣвай всѣхъ, кои наружностію являютъ, что привержены особенно къ какой нибудь добродѣтели, кои возвышаютъ ее предъ прочими, и нѣкоторымъ образомъ стараются въ другихъ вселить мысли, что они одарены ею исключительно. Подозрѣвай ихъ, говорю я, по тому что они вообще обманщики. Однако не будь такъ же увѣренъ, что они всегда таковы: ибо мнѣ случалось иногда знать набожныхъ, кои подлинно вели святую жизнь; отважныхъ, кои имѣли истинное мужество; охотниковъ говорить нравоученія, имѣющихъ безпорочные нравы и жеманныхъ, кои истинно были цѣломудры. Старайся проникнуть во внутренность сердецъ ихъ столь далеко, сколько проницательность твоя тебѣ позволитъ: но никогда не суди о другомъ по общему объ немъ слуху, которой хотя вообще бываетъ справедливъ въ разсужденіи отличительнѣйшихъ качествъ ихъ нрава, однакожъ оказывается не справедливымъ въ нѣкоторыхъ подробностяхъ.

Всегда остерегайся такихъ, кои по краткомъ знакомствъ, безъ всякихъ отъ тебя заслугъ, добровольно предлагаютъ тебѣ дружество и довѣренность; знай, что сіе для собственной своей пользы они чинятъ, но по общему сему мнѣнію не отвергай ихъ грубымъ образомъ. Испытуй далѣе и смотри, не происходятъ ли сіи неожидаемыя предложенія, отъ пылкости или неразумія, не съ намѣренія ли, или съ какой нибудь хитрости: ибо плутовство и глупость часто имѣютъ одинакіе признаки. Въ первомъ случаѣ нѣтъ ни какой опасности въ принятіи таковыхъ предложеній, valeant quantum valere possunt. Въ противномъ же случаѣ принятіе ихъ полезно по тому, что можно тебѣ обратить ударъ на того, кто оной на тебя возноситъ.

Если человѣкъ употребляетъ сильныя увѣренія и божбу для внушенія тебѣ такой вещи, которая столь явна и столь вѣроятна, что и одного слова для того довольно бы было, то будь увѣренъ, что онъ лжетъ и находитъ великую себѣ въ томъ пользу, чтобъ ты ему повѣрилъ; а безъ того не чинилъ бы онъ себѣ столько безпокойствъ.

Молодые люди весьма не воздержны въ своемъ дружествѣ, наипаче основанномъ на взаимныхъ утѣхахъ, которое часто имѣетъ худыя слѣдствія. Побуждаемы будучи пылкостію и неопытностію своего возраста, разгорячась увеселеніями, а болѣе ещё можетъ быть виномъ, обязуются, и въ самомъ дѣлѣ въ то время надѣются обязаться вѣчнымъ другъ къ другу дружествомъ, и безъ всякой осторожности изливаютъ одинъ другому сокровеннѣйшія чувствованія своей души. Но послѣ столь же не осторожно разрушаютъ сію взаимную довѣренность, сколь неосторожно ее учинили: ибо новыя утѣхи и новыя мѣста разрываютъ сей слабый союзъ, и тогда то оная неосторожная довѣренность во зло употребляется. Въ обществѣ молодыхъ людей яви свои дарованія и превзойди, если можешь, другихъ во всѣхъ общественныхъ увеселеніяхъ и забавахъ, свойственныхъ юношеству. Повѣряй другимъ забавныя и бездѣльныя твои произшествія, но важныя намѣренія твои храни въ тайнѣ. Повѣрь ихъ испытанному твоему другу, болѣе опытному нежели ты, и которой будучи въ различномъ съ тобою состояніи не можетъ учиниться тебѣ соперникомъ. Я не совѣтую тебѣ полагаться на иройственную добродѣтель рода человѣческаго; не надѣйся и не думай, чтобъ твой товарищъ всегда былъ твоимъ другомъ въ разсужденіи предмета, къ которому вы обое стремитесь.

Притворное невѣдеиіе есть весьма нужная часть познанія свѣта. На примѣръ: весьма благопристойно казаться незнающимъ о такихъ вещахъ, о коихъ тебѣ хотятъ говорить; и когда кто тебѣ скажетъ: слыхали ли вы о такой то вещи? отвѣтствуй, что не слыхалъ и позволь ему продолжать свое повѣствованіе, хотя ты давно уже то знаешь. Нѣкоторые находятъ удовольствіе въ повѣствованіи онаго, думая, что они могутъ пріятно разсказывать; другіе надѣются тѣмъ похвалиться, что они скорѣе другихъ могли что нибудь узнать; иные же по тщеславію своему хотятъ показать, что они заслужили отъ другихъ довѣренность. Всѣ таковые безъ сомнѣнія обманутся въ своей надеждѣ и слѣдовательно огорчатся, если ты скажешь имъ, что ты уже слышалъ о чемъ они хотѣли тебѣ разсказывать.-- Притворяйся всегда невѣдущимъ, (исключая только искреннѣйшаго твоего друга) если гдѣ касается до хулы и безславія другихъ, хотя ты весьма много уже и до того слыхалъ: ибо оскорбленная сторона почтетъ пріемлющаго хуленіе, равнымъ хулителю, такъ какъ украденныя вещи принимающаго почитаютъ равнымъ самому вору. Когда же о такихъ вещахъ будутъ всѣ говорить, то старайся наказывать, что ты сумнѣъваешся, хотя совершенно тому вѣришь, и всегда старайся оное уменшать.-- Должно сіе притворное невѣденіе наипаче показывать при обстоятельныхъ и подробныхъ частныхъ повѣствованіяхъ, оно почесться можетъ способомъ къ узнанію оныхъ: ибо большая часть людей тщеславяся показаніемъ своего предъ другими превосходства, хотя на минуту и въ самыхъ бездѣльныхъ вещахъ, скажутъ тебѣ скорѣе то, чего имъ не слѣдуетъ говорить, нежели то, о чемъ ты еще не знаешь. Сверхъ того притворное сіе незнаніе вселитъ въ другихъ мысли, что ты къ такимъ вещамъ не внимателенъ и по тому ни какихъ не имѣешь худыхъ намѣреній. Однакожъ лови нужныя для тебя произшествія, и старайся увѣдать о нихъ съ разсужденіемъ, а не въ видѣ настоящихъ вопросовъ, чемъ заставишь другихъ остерегаться; а если часто повторять станешь, то наскучишь. Иногда показывай, будто вѣришь такимъ вещамъ, о коихъ ты знать желаешь, при чемъ кто нибудь ласковымъ и услужливымъ образомъ скажетъ тебѣ настоящую правду. Иногда говори что ты такъ и такъ слышалъ; а иногда показывай, что болѣе знаешь нежели въ самомъ дѣлъ, дабы узнать то, что тебѣ надобно; но избѣгай какъ можно прямо выспрашивать.

Человѣческая природа одинакова во всемъ свѣтѣ: но дѣйствія ея столь перемѣшаны воспитаніемъ и навыками, что тотъ, кто хочетъ обстоятельно ее познать, долженъ разсмотрѣть ее подъ всѣми видами. Напримѣръ: честолюбіе бываетъ равномѣрно въ придворномъ, военномъ и духовномъ человѣкѣ, но по причинѣ различнаго ихъ воспитанія и навыковъ употребляютъ они различные способы къ его удовлетворенію, учтивство или склонность угождать, или обязывать другихъ, есть одинаково во всѣхъ странахъ: но такъ называемая вѣжливость, или способъ исполнять оную склонность, различенъ по всѣмъ странамъ и можетъ почесться свойственнымъ всякому мѣсту; а по тому разсудительный человѣкъ подражаетъ и сообразуется правиламъ вѣжливости свойственнымъ тому мѣсту, въ коемъ онъ находится. -- Сообразованіе и преклоненіе нашихъ нравовъ необходимо нужны въ свѣтскомъ житіи; но въ такихъ только случаяхъ кои сами по себѣ не худы. Мягкой и гибкой нравъ есть полезнѣе всего. Онъ можетъ обращаться отъ одного предмета къ другому, пріемля на себя образъ свойственный каждому. Съ важнымъ человѣкомъ можетъ онъ быть сановитымъ, пріятнымъ съ весельчакомъ, вѣтреннымъ съ легкомысленнымъ человѣкомъ.

По истиннѣ ни что столь не привлекаетъ, какъ свободное и пріятное сообразованіе поступковъ своихъ нравамъ, навыкамъ и даже слабостямъ другихъ. Молодой человѣкъ долженъ сообразоваться всему. Во всѣхъ добрыхъ случаяхъ долженъ онъ быть такимъ, какимъ былъ Алкивіадъ въ худыхъ. -- Долженъ быть Протееімъ приемлющимъ удобно и сохраняющимъ съ пріятностію всякой видъ. Жаръ, хладнокровіе, роскошь, воздержаніе, важность, веселость, обряды, вольность, ученіе, бездѣлицы, дѣла и увеселенія суть виды, кои онъ долженъ имѣть способности принимать, оставлять, или по случаю перемѣнять съ такою же вольностію, съ какою онъ беретъ и кладетъ свою шляпу.

Молодые люди думаютъ, что всякое дѣло производить должно съ жаромъ и усиліемъ; что тихость есть подлость, а уклончивое снисхожденіе почитаютъ обыкновеннымъ убѣжищемъ малодушія и слабости. Сіе ложное мнѣніе отъемлетъ отъ нрава ихъ нѣжность и мягкость, а вселяетъ буйность и грубость. Глупые, кои безпрестанно попадаются въ обманы, сохраняютъ въ поступкахъ своихъ оные недостатки на всю свою жизнь; но разсудительнаго человѣка, нѣкоторые опыты и размышленіе принуждаютъ скоро ихъ покидать. Когда они получше познаютъ самихъ себя и другихъ, то найдутъ, что здравой разсудокъ въ десяти случаяхъ, девять разъ долженъ слѣдовать превозмогающей его власти сердца и страстей; слѣдовательно девять разъ, имѣютъ они дѣло съ побѣдителемъ, а не съ побѣжденнымъ: но съ побѣдителями какъ тебѣ извѣстно, должно обходиться весьма учтивымъ, привлекательнымъ и вкрадчивымъ образомъ.

По нещастію молодые люди всегда почитаютъ себя довольно умными, такъ какъ пьяные думаютъ, что они еще довольно трезвы. Остроту предпочитаютъ они опытности, которую называютъ холодностію. -- Однакожъ они не совсемъ обманываются; ибо хотя острота безъ опытности опасна, однакожъ и опытность безъ остроты вяла и недостаточна. Соединеніе сихъ обоихъ свойствъ, хотя рѣдко случающееся, почесться можетъ совершенствомъ. Сынъ мой! ты можешь ихъ соединить, если тебѣ угодно: ибо я всю опытность мою представляю къ твоимъ услугамъ, но въ вознагражденіе за то, не требую ни единой капли твоей остроты. -- употребляй оба сіи свойства въ свою пользу, и да ободряютъ онѣ взаимно другъ друга. Здѣсь подъ юношескою остротою разумѣю и живость юношей, и надѣяніе на свои силы, препятствующія имъ видѣть трудности или опасности какого либо предпріятія; но не полагаю я подъ симъ названіемъ того, что глупые простолюдины называютъ бойкостію, которая побуждаетъ ихъ поступать плутовски, защищать свое званіе, подозрѣвать, чтобы кто не унизилъ ихъ чести и чинить дерзкіе отвѣты, при маловажныхъ случаяхъ. Сіе есть зло, или злый духъ, которой изгонять должно, да изыдетъ и внидетъ во стадо свиное.

Въ заключеніе всего скажу: ни когда не презирай старыхъ твоихъ пріятелей ради новыхъ или болѣе знатныхъ, что будетъ весьма неблагородно съ твоей стороны, и такое упущеніе ни когда отъ нихъ не простится. Старайся какъ можно приобрѣсти болѣе личныхъ пріятелей, а менѣе непріятелей. Подъ именемъ пріятелей разумѣю я не искреннихъ и довѣренныхъ друзей, коихъ ни единый человѣкъ во все теченіе своея жизни не можетъ имѣть и шести; но разумѣю пріятелей въ общемъ смыслъ сего слова: то есть, людей, которые бы говорили о тебѣ хорошо, и соотвѣтственно собственной своей пользѣ, желали тебѣ болѣе добра, нежели зла.

О ЛЖИ.

Нѣтъ ни чего столь поноснаго, подлаго и смѣшнаго, какъ ложь. Она есть произведеніе злости, коварства, или тщеславія; ни когда однакожь не достигаетъ своей цѣли ни въ которомъ изъ сихъ случаевъ, ибо ложь всегда поздо или рано обнаруживается. Ежели посредствомъ злобной лжи оскорбимъ мы чью нибудь честь, или доброе имя, то по справедливости обидимъ его на краткое время; но напослѣдокъ мы же отъ того болѣе потерпимъ; ибо коль скоро о томъ узнаютъ, то хула обратится на собственную нашу главу, и все то, что бы мы ни сказали послѣ къ охужденію такого человѣка, хотя справедливое, почтется клеветою. Двусмысленностію, и различными увертками для прикрытія лжи чтобъ тѣмъ избѣгнуть стыда, показывается какъ наша боязнь такъ и самая ложь обнаруживается. Сіе служитъ не столько къ уменшенію, сколь къ увеличенію стыда нашего; тѣмъ являемъ мы низкость и подлость и должны надѣяться, что съ нами поступать будутъ другіе какъ съ подлыми людьми. Если по нещастію нашему учинимъ какую нибудь ошибку, то, благороднѣйшее дѣло признаться въ ней откровенно; сіе есть единственное средство къ поправленію ея и къ снисканію прощенія. Для избѣжанія настоящей опасности употреблять двусмысленныя слова, увертки или хитрыя замашки, есть презрительное дѣло, знакъ великой боязни, и исполняющій оное заслуживаетъ всякое наказаніе.

Есть такъ-же люди подверженные другому роду лжи, которой почитаютъ они невиннымъ и которой въ нѣкоторомъ смыслъ въ самомъ дѣлъ невиненъ по тому, что ни кому кромѣ ихъ самихъ не вредитъ. Сей родъ лжи есть произведеніе тщеславія на глупости основаннаго. Онъ состоитъ въ томъ, что люди разныя чудныя дѣла себѣ приписываютъ; увѣряютъ, что видали такія вещи, коихъ въ самомъ дѣлъ ни когда не бывало; что видали вещи, какихъ въ самомъ дѣлъ ни когда не видывали, хотя оныя и есть, по тому что почитаются зрѣнія достойными. Если что нибудь достойное примѣчанія учинено, или сказано было въ какомъ нибудь мѣстѣ, или въ какой бесѣдѣ, то увѣряютъ, что они то сами слышали или видѣли. -- Далѣе, что дѣлали такія дѣла, на кои другіе отважиться не смѣли, или не могли исполнишь. Всегда поставляютъ себя героями въ собственныхъ своихъ повѣствованіяхъ и думаютъ снискать тѣмъ себѣ уваженіе на то только время. На противъ того по всей справедливости навлекаютъ только осмѣяніе, презрѣніе и при томъ нѣкоторую недовѣренность; ибо всякъ не безъ основанія заключитъ, что тотъ кто лжетъ ради тщеславія, не усумнится солгать болѣе для прибытка. Если бы я увидѣлъ что нибудь чрезвычайное, которое почти невѣроятнымъ кажется, то бы я о томъ лучше умолчалъ, нежели захотѣлъ другому подать хоть на минуту сумнѣніе, o неложности моего сказанія. Извѣстно, что не столь важно для женщины сей хранить цѣломудріе, сколь для мущины почитаться вѣроятія достойнымъ. По справедливости женщинъ возможно быть добродѣтельною, хотя она не весьма цѣломудренна; но мущинѣ безъ строгой справедливости, не можно быть добродѣтельну. Пороки въ бѣдныхъ женщинахъ суть по большей части тѣлесныя слабости; но ложь въ мущинѣ есть порокъ разума и сердца.

Ни что, кромѣ справедливости, не можетъ въ свѣтѣ сохранить нашей совѣсти и чести невредимыми. Въ томъ состоитъ не только наша должность но и польза; въ доказательство сему служитъ примѣчаніе, что глупѣйшіе люди бываютъ крайніе лгуны. Безопасно судить мы можемъ о справедливости человѣка, по силѣ его разума.

О САНОВИТОСТИ ВЪ ПОСТУПКАХЪ.

Нѣкоторая сановитость въ обращеніи необходимо нужна для доставленія почтенія и уваженія наилучшимъ качествамъ въ человѣкъ.

Непристойное скаканіе, бѣганіе, частой и громкой смѣхъ, шутки и безразсудно вольное обхожденіе, навлекаютъ презрѣніе людямъ съ достоинствами и со знаніями. Таковыя свойства приличны весельчаку, а весельчакъ не можетъ почесться достопочтеннымъ человѣкомъ. Неосторожное и чрезмѣру вольное обхожденіе оскорбляетъ вышшихъ, заставляетъ тебя болѣе еще отъ нихъ зависѣть и угождать имъ съ подлостію; а подчиненнымъ твоимъ подаетъ справедливыя, но при томъ безпокойныя и не подлежащія права равенства. Очень шутливый человѣкъ, малымъ разнствуетъ отъ шута, и свойства обоихъ такихъ человѣковъ ни малаго къ остроумію отношенія не имѣютъ. Если кого нибудь хорошо принимаютъ или желаютъ имѣть въ бесѣдъ, не по его достоинству и поступкамъ, но по какой нибудь другой причинѣ, то его ни мало въ оной не почитаютъ; а только принимаютъ затѣмъ, чтобы къ тому намѣренію употребить. Нѣкоторыхъ желаемъ мы имѣть у себя затѣмъ, что они хорошо поютъ; иныхъ призываемъ на балъ за тѣмъ, что хорошо танцуютъ; приглашаемъ другихъ къ ужину за тѣмъ, что они весьма шутливы и веселы; иныхъ просимъ къ себѣ по тому, что они славные игроки или много могутъ пить. Однакожъ таковыя свойства суть подлыя отличія, поносныя преимущества кои ни почтенія, ни уваженія не заслуживаютъ. Если кого желаютъ имѣть въ бесѣдъ ради какого нибудь токмо его свойства, то ни за чемъ инымъ въ оную его уже не позовутъ, и слѣдовательно ни какого почтенія не будутъ оказывать, каковы бы впрочемъ его достоинства ни были.

Сановитость въ поступкахъ не только отличается отъ высокомѣрія, какъ истинная храбрость отъ задорной смѣлости, или истинное остроуміе отъ шутовства; но и совершенно не можетъ съ онымъ вмѣстѣ быть: ибо ни что столь не унижаетъ человѣка какъ высокомѣріе. Надмѣнность высокомѣрнаго человѣка гораздо чаще сопровождается осмѣяніемъ и презрѣніемъ, нежели негодованіемъ, -- подобно тому, какъ купцу за товары свои много просящему даемъ нарочно весьма малую цѣну; на противъ того не торгуемся много съ такимъ, которой объявляетъ настоящую и умѣренную цѣну.

Подлое ласкательство и безразсудное потаканіе столь же много унижаетъ человѣка, сколь неосторожное противурѣчіе и шумной споръ въ отвращеніе приводитъ.

Простонародныя и низкія изреченія, непристойные поступки и пріемы весьма уничижительны, по тому что они бываютъ знакомъ или весьма ограниченнаго ума, или низкаго воспитанія и обращенія.

Легкомысленное любопытство въ бездѣльныхъ вещахъ, и тщательное вниманіе къ малозначущимъ предметамъ незаслуживающимъ вниманія ни на минуту, весьма унижаютъ человѣка, которой по тому, не безъ справедливости, почитается неспособнымъ къ важнѣйшимъ дѣламъ. Кардиналъ де Рецъ весьма скоро позналъ слабоуміе Кардинала Шиги по одному только случаю, когда сей говорилъ, что писалъ однимъ перомъ цѣлые три года, и что оно еще и въ то время не испортилось.

Нѣкоторая степень внѣшней сановитости во взорахъ и поступкахъ придаетъ достоинство, неунижая ни мало остроумія и благопристойной ласковости, кои въ себѣ сановитость заключаетъ. Безпрестанной смѣхъ и вѣтренная поворотливость, суть явные признаки легкомыслія. Кто суетится, тотъ показываетъ тѣмъ, что начатое имъ дѣло не по его силамъ. Поспѣшность и торопливость суть весьма различныя вещи, какъ уже выше сего сказано.

Человѣкъ, которой терпѣливо сноситъ отъ другихъ побои, столько же имѣетъ храбрости, сколь человѣкъ, всякими пороками и злодѣяніями искаженный, имѣетъ какого нибудь рода достоинства. Внешняя благопристойность и сановитость въ поступкахъ весьма много всякому человѣку препятствуетъ унижаться, чтобы безъ того съ нимъ воспослѣдовать могло. Благопристойность хотя бы по одному только притворству исполняема была, однако всегда имѣетъ такія же слѣдствія.

ТИХОСТЬ ВЪ ПОСТУПКАХЪ СОЕДИНЯТЬ ДОЛЖНО СЪ ТВЕРДОСТІЮ ДУХА.

Нѣтъ правила столь общественнаго и столь нужнаго во всѣхъ случаяхъ жизни, какъ соединять благородство въ поступкахъ съ твердостію духа. Первое свойство превратится въ низкое и боязливое снисхожденіе и человѣкоугодіе, если не будетъ поддерживаемо и охраняемо послѣднимъ: но и послѣднее превратилось бы бъ буйность и наглость, еслибы не было умѣряемо и смягчаемо первымъ; не взирая на сіе рѣдко свойства сіи въ одномъ человѣкъ соединены бываютъ. Человѣкъ горячаго и пылкаго сложенія, неукротимымъ духомъ одаренный, презираетъ первое свойство, и думаетъ до всего достигнуть послѣднимъ. Можетъ быть по какимъ нибудь чрезвычайнымъ приключеніямъ онъ иногда и получитъ успѣхъ, когда дѣло имѣетъ со слабыми и боязливыми людьми; но обыкновенное свойствъ его дѣйствіе бываетъ такое, что онъ обижаетъ, огорчаетъ, приходитъ въ ненавистъ и лишается успѣха. На противъ того хитрой и пронырливой человѣкъ надѣется достигнуть всѣхъ своихъ намѣреній одною тихостію въ поступкахъ. Онъ принаровляется ко свойствамъ людскимъ; кажется что не имѣя собственныхъ своихъ мнѣній, рабски пріемлетъ настоящее мнѣніе съ нимъ тогда находящагося человѣка, старается только приобрѣсти почтеніе глупыхъ; но лишь только свойство его явнымъ учинится, то приобрѣтаешь презрѣніе каждаго. Умный же человѣкъ (весьма отличающійся отъ лукаваго и буйнаго) соединяетъ тихость въ обхожденіи съ твердостію духа.

Пользы происходящія отъ соединенія сихъ свойствъ суть удивительны и противны другъ другу. На примѣръ: если ты имѣешь власть и можешь повелѣвать, то повелѣніе твое отданное съ тихостію и скромностію исполнено будетъ добровольно, охотно и слѣдовательно съ добрымъ повиновеніемъ; напротивъ того, если со строгимъ видомъ дано будетъ, то болѣе будутъ объ немъ судить, нежели исполнять. Ибо здравое разсужденіе показываетъ, что гдѣ имѣешь право повелѣвать, тамъ повиновеніе себѣ найдешь; но въ самое то время, кротость въ поступкахъ придавъ большую силу сему повиновенію, учинитъ оное пріятнымъ и всевозможнымъ образомъ умягчитъ въ повинующемся огорчительное чувствованіе подчиненности.

Если ты намѣренъ искать какой нибудь милости, или просить того, что тебѣ слѣдуетъ, то долженъ чинить сіе съ кротостію. Въ противномъ случаѣ, тѣ кои намѣрены отказать тебѣ въ прошеніи, большій къ тому возъимѣютъ поводъ, дабы отмстить за твою при прошеніи грубость; сверьхъ того твердымъ настояніемъ и благопристойною скромностію показать ты долженъ твердость и рѣшительность. Настоящія причины дѣлъ человѣческихъ рѣдко бываютъ истинны, наипаче у людей высокаго состоянія, кои часто по докучливости и боязни то дѣлаютъ, въ чемъ нежелали бы отказать такимъ, кои по всей справедливости и по достоинству имѣютъ на то право. Кротостію и смиреніемъ привлеки ихъ сердца если можетъ, по крайней мѣръ не подавай причины къ оскорбленію; но при томъ старайся показать столько рѣшительности и твердости духа, чтобы поколебать ихъ склонность къ спокойствію; вселить нѣкоторое опасеніе и чрезъ сіе получить то, чего бы они по побужденію справедливости или добродушія не захотѣли учинить.-- Сердце высокихъ людей столь же ожесточено къ чувствованію нуждъ и нещастій человѣческихъ, какъ у врачей къ сочувствованію тѣлесныхъ немощей, но всякой день они видятъ оныхъ множество, какъ справедливыхъ такъ и ложныхъ, и незнаютъ различить первыхъ отъ послѣднихъ. И такъ должно прибѣгать не къ единому ихъ правосудію и человѣколюбію: не и къ другимъ чувствованіямъ;-- ихъ милость должно снискивать пріятностями; любовь ихъ къ покою разрушать неутомимою докучливостію и возбуждать въ нихъ опасеніе благопристойнымъ внушеніемъ неукротимаго и непоколебимаго гнѣва. Сіе правило есть единственный способъ къ приобрѣтенію любви безъ презрѣнія, и ко вселенію въ другихъ страха, безъ ненависти. Оно составляетъ достоинство качествъ, котораго каждой разумной человѣкъ достигать долженъ.

Въ заключеніе вышеписаннаго скажу, что если ты ощущаешь въ себѣ пылкость нрава, которая противу всякаго чаянія побуждаетъ тебя къ неосторожнымъ шуткамъ или грубымъ выраженіямъ, съ твоими начальниками, равными, или подчиненными, то имѣй чрезвычайную противу того осторожность, обуздывай себя рачительно и призови пріятности въ твою помощь. При первомъ побужденіи пылкой твоей страсти молчи по тѣхъ поръ, пока несмягчишься; и самую наружность твою такъ расположить старайся, чтобы внутреннихъ движеній сердца твоего не можно было примѣтить. При отравленіи важныхъ дѣлъ бываютъ несказанныя отъ сего пользы.-- Но при томъ не показывай ни снисхожденія, ни тихости въ нравъ, ниже слабаго желанія угождать -- чтобы ни ласковыя слова, ни учтивства, ни ласкательства не побуждали тебя отступить ни на пядь отъ тѣхъ намѣреній, кои чинить тебѣ разсудокъ и благоразуміе повелѣваютъ. Не оставляй твоего предпріятія; съ твердостію настой и найдешь, что большая часть вещей до коихъ мы добиваемся, суть возможны. Уступчивая и боязливая скромность всегда принуждена бываетъ претерпѣвать обиды и оскорбленія отъ несправедливыхъ и нечувствительныхъ: но скромность сопровождаемая твердостію и рѣшительностію, всегда бываетъ почитаема и увѣнчеваема успѣхомъ.

Въ дружествъ твоемъ и союзахъ, такъ-же и во враждахъ правило сіе особливо полезно. Твердость твоего духа, да сохраняетъ и привлекаетъ къ тебѣ любовь другихъ: но при этомъ поступки твои да препятствуютъ врагамъ твоихъ друзей учиниться твоими. Непріятели твои да обезоружатся кротостію твоихъ поступковъ; но при томъ да возчувствуютъ непоколебимость твоего гнѣва: ибо великое есть различіе между слабымъ и рѣшительнымъ защищеніемъ себя; первое есть знакъ малодушія, послѣднее же всегда основано на благоразуміи и справедливости.

Нѣкоторые не могутъ обращаться вольно и учтиво съ тѣми, коихъ почитаютъ себѣ совмѣстниками или противниками, но безъ сихъ случайныхъ обстоятельствъ они любили бы ихъ и почитали. Находясь съ такими людьми въ бесѣдѣ, показываютъ они въ разсужденіи ихъ свое опасеніе и другія непристойности; ищутъ случаевъ къ оказанію сихъ чувствованій, и такимъ образомъ изъ временныхъ и случайныхъ противниковъ дѣлаютъ ихъ себѣ врагами. Сіе показываетъ великое малодушіе и столь же вредно, какъ и при отправленіи дѣлъ безвременное негодованіе. Важное дѣло всегда будетъ имѣть желаемый успѣхъ, если произведеніе его руководствуется здравымъ разсудкомъ и истиннымъ благоразуміемъ. Въ таковыхъ случаяхъ гораздо лучше быть учтиву, обращаться вольно и безъ всякаго принужденія съ такимъ человѣкомъ, коего намѣреніямъ вопреки дѣйствуемъ: сіе обыкновенно называется великодушіемъ; но по справедливости назваться можетъ здравымъ разсужденіемъ и благоразуміемъ. Способъ въ исполненіи какого нибудь дѣла, столь же бываетъ важенъ какъ и самое дѣло, а иногда еще и важнѣе. Благопріятностію можемъ иногда снискать себѣ врага, а обидою иногда друга, смотря по различію способовъ въ произведеніи того употребляемыхъ. На конецъ, кротость въ поступкахъ соединенная съ твердостію духа, есть краткое, но полное описаніе человѣческаго совершенства въ разсужденіи свѣтскихъ должностей, закономъ и нравственнымъ ученіемъ предписываемыхъ.

О НРАВСТВЕННЫХЪ КАЧЕСТВАХЪ.

Нравственныя качества человѣка должны быть столь безпорочны, чтобы ни малѣйшаго на нихъ подозрѣнія не падало. Малѣйшее въ нихъ пятно или порокъ пагубенъ. Ни что столь не унижаетъ и не охуждаетъ человѣка, какъ порокъ, по тому что онъ возбуждаетъ ненависть и презрѣніе. Есть однакожь такіе пагубные люди въ свѣтъ, кои презираютъ всѣ понятія о нравственномъ добрѣ и злѣ; кои утверждаютъ, что они относятся къ мѣсту и зависятъ совершенно отъ обычаевъ и нравовъ различныхъ странъ. Есть даже такіе развратники, кои проповѣдуютъ и распространяютъ повсюду нелѣпыя и безчестныя познанія, но невѣрятъ онымъ сами. Убѣгай сколько можешь обращенія съ такими людьми, кои показываютъ нѣкоторой родъ недовѣрчивости и хулятъ тѣхъ людей, съ которыми обращаются. Но естьли по какому нибудь случаю попадешь въ такую бесѣду, то остерегайся, чтобъ по снисхожденію, по благопристойности или развеселившись когда, не похвалить ниже принять столь безчестныхъ мнѣній. При томъ не старайся ихъ оспоривать и не вступай въ порядочныя разсужденія о такихъ предметахъ, кои того не стоятъ. Вмѣсто всѣхъ разсужденій говори имъ, что они то въ шутку сказываютъ, что ты имѣешь лучшее о томъ мнѣніе, нежели какъ бы они желали и увѣренъ, что они не станутъ сами исполнять распространяемаго ими мнѣнія: однакожь въ мысляхъ своихъ замѣть ихъ и потомъ на всегда опасайся.

Нѣтъ ни чего столь нѣжнаго какъ нравственныя качества въ человѣкѣ, отъ соблюденія чистоты ихъ великая произтекаетъ польза. Если оныя подозрѣвать будутъ въ несправедливости, злости, вѣроломствъ, лжи и пр: то всѣ другія дарованія и знанія ни когда не приобрѣтутъ имъ ни почтенія, ни дружества, ни уваженія. И для того совѣтую сохранять добрыя качества нрава со всевозможною осторожностію, и величайшее стараніе прилагать, чтобы не сказать, или не учинить чего нибудь, что бы самымъ легкимъ образомъ могло ихъ опорочить. При всякомъ случаѣ показывай себя другомъ, но не присяжнымъ защитникомъ добродѣтели. Полковникъ Картнерсъ (которой былъ извѣстный въ свѣтъ плутъ и всевозможными злодѣяніями накопилъ себѣ величайшія богатства) чувствуя вредъ происходящій отъ злаго нрава, сказалъ некогда: что хотя онъ не далъ бы ни полупенса за добродѣтель, однако за доброй нравъ заплатилъ бы десять фунтовъ стерлинговъ, по тому что посредствомъ онаго могъ бы приобрѣсть сто тысячь фунтовъ. И такъ возможноли, чтобы чесганый человѣкъ пренебрегъ то, что хитрый плутъ за столь драгоцѣнное почитаетъ?

Изъ вышеупомянутыхъ пороковъ есть одинъ, коему люди добраго воспитанія и добраго нрава по ложнымъ понятіямъ искуства, проворства и своего защищенія подпадаютъ. Оный порокъ есть ложь, хотя всегда болѣе другихъ сопровождается безчестіемъ и потерею. Но уже выше сего далъ я мнѣніе мое о семъ предмѣтѣ, и такъ статью сію заключу прошеніемъ о прилаганіи величайшаго раченія къ сохраненію чистоты нравственныхъ качествъ, о храненіи ихъ отъ прикосновенія всякаго порока, зла или слабости, и тогда избѣгнетъ всякаго подозрѣнія. Безчестіе и клевета не могутъ тамъ дѣйствовать, гдѣ нѣтъ слабости, они увеличиваютъ только ихъ, а не выдумываютъ.

ПРОСТЫЯ ПРИМѢЧАНІЯ.

Ни когда неупотребляй и не одобряй простыхъ примѣчаній. Они суть обыкновенной предметъ остряковъ, вольнодумцовъ (bel esprit) и глупцовъ. Тѣ кои истиннымъ одарены остроуміемъ имѣютъ крайнее къ таковымъ предметамъ отвращеніе и даже не хотятъ осмѣивать глупыхъ рѣчей таковыхъ мнимыхъ остроумцевъ о сихъ замѣчаніяхъ, вѣра есть любимѣйшій ихъ для злословія предметъ. Она, по мнѣнію ихъ есть обманъ священнослужителей, произведеніе ихъ пронырства, распространяемое духовенствомъ каждой вѣры, для приобрѣтенія власти и прибытка. Отъ сего нелѣпаго и ложнаго положенія произтекаютъ ихъ разговоры, нестерпимыя издѣвки и ругательства надъ духовенствомъ. Хотя бы въ семъ состояніи священникъ какой либо вѣры, публичнр или тайно невѣрилъ и былъ развратенъ; однакожъ по мнѣнію моему, сіи духовные весьма подобны другимъ людямъ, слѣдовательно нельзя быть ни лучшимъ, ни хуждшимъ для онаго состоянія. Но ежели между ими есть и отличные отъ другихъ въ разсужденіи вѣры, нравственности или по крайней мѣръ благопристойности, то сіе произходятъ отъ ихъ воспитанія и рода жизни. Другой простой и обыкновенной предметъ для мнимыхъ остроумцевъ и безвкусныхъ ихъ шутокъ есть супружество. По мнѣнію ихъ, каждой человѣкъ живетъ со своею женою въ крайней ненависти, хотя въ обществѣ совершенно тому противное показываетъ; что мужъ безъ сомнѣнія желаетъ своей женъ всякаго зла, а жена также проклинаетъ своего мужа. На противъ того я думаю, что люди по причинѣ брачныхъ обрядовъ надъ ними совершенныхъ, ни болѣе, ни менѣе женъ своихъ не любятъ. Въ етомъ дѣлѣ безпрестанное сожитіе производитъ въ нихъ большую любовь или ненависть, смотря по взаимной ихъ другъ ко другу приверженности: но сіе равномѣрнымъ образомъ случилось бы надъ человѣкомъ и женщиною живущими вмѣстѣ и безъ брачнаго сочетанія.

Есть такъ же весьма старое и простое примѣчаніе, что Дворы суть жилища лжи и притворства. Сіе такъ какъ и другія общія примѣчанія есть нелѣпо. По справедливости ложь и притворство находятся при дворахъ: но гдѣ ихъ не можно обрѣсти? Сельскія хижины такъ же не безъ оныхъ, только съ худшими обыкновеніями. Два крестьянина живущіе въ сосѣдствѣ въ одной деревнѣ, употребляютъ столько же хитростей; чтобы перебить другъ друга при продажѣ своихъ продуктовъ на рынкѣ, или съ обидою другова такъ же стараются заслужишь милости своего Господина, какъ и двое придверныхъ стараются наперерывъ о снисканіи благоволенія своего Государя. Что бы стихотворцы ни писали о сельской невинности и справедливости, и о вѣроломствѣ Дворовъ, хотя бы глупые тому и вѣрили: однакожь сіе есть не оспоримая истинна,-- что пастухъ такой же человѣкъ какъ и Министръ; свойства и страсти у нихъ одинаки, только въ образъ оныхъ есть различіе.

Сіи и многія другія обыкновенныя примѣчанія о народахъ и состояніяхъ (иногда столь же ложныя сколь справедливыя) суть бѣдное прибѣжище людямъ не имѣющимъ ни остроты ниже способности выдумывать, но старающихся блеснуть въ бесѣдѣ заемнымъ остроуміемъ. -- Таковыхъ безстыдныхъ обезьянъ привожу я обыкновенно въ смущеніе, показывая весьма холодной видъ, въ то время когда они ожидаютъ, что я смѣяться буду надъ ихъ шутками; или равнодушнымъ видомъ сказавъ: хорошо и такъ? какъ будто они ничего остраго не сказали и что я ожидаю еще впредь чего нибудь замысловатаго. Сіе приводитъ ихъ въ смущеніе, потому что не находятъ въ себѣ другаго къ разговору предмета, и однимъ только родомъ шутокъ забавляютъ всякаго. Разсудительный человѣкъ не прибѣгнетъ ни когда къ сему роду бездѣлицъ, и крайнее къ онымъ имѣетъ презрѣніе. Онъ находитъ въ иныхъ вещахъ довольно предметовъ для полезныхъ и забавныхъ разговоровъ; можетъ остроумно говорить безъ насмѣшекъ, или простыхъ примѣчаній, такъ же можетъ быть сановитъ не сидя въ безмолвіи.

О КРАСНОРѢЧІИ.

Краснорѣчіе или искуство говорить хорошо, полезно во всякомъ родъ жизни и необходимо нужно въ большей части состояній. Человѣкъ не можетъ безъ онаго отличиться ни въ духовномъ, ни въ свѣтскомъ состояніи, ниже въ какомъ либо именитомъ собраніи; даже и въ обыкновенномъ разговорѣ, тотъ кто приобрѣлъ свободное и привычное краснорѣчіе, кто говоритъ чисто и явственно, великое преимущество имѣть будетъ предъ тѣми, кои говорятъ не хорошо и не чисто. Долгъ краснорѣчія есть увѣреніе, а стараніе нравиться есть первый шагъ къ увѣренію. Для человѣка говорящаго въ общенародномъ мѣстѣ, весьма полезно понравиться своимъ слушателямъ, и вниманіе ихъ на себя обратить; сего безъ помощи краснорѣчія ни какъ учинить не можно,

Извѣстно, что раченіемъ и прилѣжностію каждой человѣкъ можетъ учиниться довольно изряднымъ Ораторомъ; ибо краснорѣчіе зависитъ отъ примѣчанія и рачительности. Каждой человѣкъ можетъ если ему угодно вмѣсто худыхъ словъ и рѣчей выбирать лучшія и говорить чисто; въ повѣствованіяхъ вмѣсто темности и безпонятія можетъ соблюсти ясность и ничего неупустить; въ дѣйствіяхъ и поведеніи вмѣсто неблагопристойностей можетъ имѣть пріятности. -- Однимъ словомъ, трудами и прилѣжаніемъ каждой человѣкъ можетъ научиться говорить весьма пріятно, и въ сей способности коею превосходимъ мы звѣрей, достойно такъ же труда превосходить и другихъ людей.

Демосѳенъ почиталъ столь нужнымъ говорить хорошо, что хотя отъ природы былъ гугнивъ и тихой голосъ имѣлъ; однакожь прилѣжаніемъ вознамѣрился довершить сіи недостатки. Клавъ по часту небольшія камешки себѣ въ ротъ излѣчился онъ наконецъ отъ своего заиканія и мало до малу укрѣпилъ свой голосъ. Когда чрезъ довольно долгое время ежедневно говорилъ громко и раздѣльно: Въ вѣтренную и бурную погоду часто выходилъ онъ на берегъ морской, гдѣ говорилъ во весь голосъ, дабы тѣмъ пріучить себя къ шуму и ропоту народныхъ собраній Аѳинейскихъ, въ коихъ должно было ему говорить. Симъ чрезвычайнымъ стараніемъ, внимашельностію и безпрестаннымъ чтеніемъ лучшихъ писателей учинился онъ столь превосходнымъ Ораторомъ, что не только въ его вѣкъ, но и въ послѣдующія времена, даже въ другихъ странахъ подобнаго ему не бывало.

На какомъ бы кто языкѣ ни говорилъ, долженъ онъ говорить онымъ чисто и по грамматическимъ правиламъ. Не довольно того чтобъ мы разумѣли не худо какой нибудь діалектъ, должно еще стараться говорить онымъ исправно; въ семъ намѣреніи должно со вниманіемъ читать лучшихъ писателей и примѣчать, какъ благовоспитанные и большаго свѣта люди говорятъ. Вообще простые люди говорятъ худо; они употребляютъ не благопристойныя и низкія изреченія, чего отмѣннѣйшіе люди ни когда не дѣлаютъ. Весьма часто соединяютъ они единственное число со множественнымъ, смѣшиваютъ мужеской родъ съ женскимъ и рѣдко употребляютъ надлежащія времена. Для избѣжанія сихъ погрѣшностей, должны мы вникать въ слогъ лучшихъ писателей, и примѣчать ихъ выраженія; не должны такъже пропускать ни единаго слова, коего совершенно не разумѣемъ, непонявъ совершенно настоящаго его знаменованія.

Извѣстно, что отъ природы должно имѣть свойства, дабы быть стихотворцемъ, но каждой по произволенію своему можетъ учиниться Ораторомъ: ибо чтобъ быть стихотворцемъ, на то требуется нѣкоторой родъ силы и живости разума; но для достиженія Ораторства довлѣютъ вниманіе, чтеніе и прилѣжаніе.

О ПЕДАНТСТВѢ.

Каждое превосходство и каждая добродѣтель имѣетъ свойственныя себѣ пороки или слабости, а если преступитъ извѣстные предѣлы, то превратится совершенно въ оныя. Щедрость часто превращается въ расточительность, бережливость въ скупость, мужество въ наглость, осторожность въ боязливость. -- Я думаю, что гораздо болѣе разсудка потребно для надлежащаго управленія добродѣтелями нашими, нежели для избѣжанія противныхъ имъ пороковъ. Порокъ самъ по себѣ столь безобразенъ, что при первомъ взглядъ вселяетъ въ насъ отвращеніе, и едва бы когда могъ насъ обольстить, если бы не имѣлъ вида какой нибудь добродѣтели. Но добродѣтель сама по себѣ столь прекрасна, что при перьвомъ взглядъ плѣняетъ. Если же далѣе познана будетъ, то привлекаетъ еще болѣе, и какъ въ другихъ красотахъ излишество почитаемъ мы непристойнымъ, такъ и въ семъ случаѣ разсудокъ необходимо нуженъ, для умѣренія и направленія дѣйствій столь превосходной вещи, Такимъ же образомъ и великая ученость, естьли не будетъ сопровождаема здравымъ разсудкомъ, весьма часто вовлекаетъ насъ въ заблужденія, гордость и педантство.

Нѣкоторые ученые люди, надмѣваясь своимъ просвѣщеніемъ, говорятъ обо всемъ утвердительно и рѣшать, такъ сказать все безъ апелляціи. Слѣдствіемъ онаго бываетъ то, что люди огорчась обидою, и угнѣтеніемъ озлобленные вооружаются, и для сверженія съ себя тиранскаго ига прибѣгаютъ къ законной власти. Чемъ болѣе ты знаешь, тѣмъ умѣреннѣе долженъ поступать; скромность есть надежнѣйшій путь къ удовлетворенію твоего тщеславія. Даже и въ такихъ случаяхъ гдѣ ты увѣренъ о справедливости твоего мнѣнія, кажтся что нѣсколько сомнѣвается. Предлагай другимъ мнѣнія свои, а не говори о нихъ съ рѣшительнымъ видомъ; если хотя и убѣдитъ другихъ, то кажись, что тебя такъ-же убѣдить можно.

Иные для показанія своей учености, или часто по предувѣренію школьнаго воспитанія, всегда говорятъ о древнихъ, какъ о нѣкоихъ существахъ превыше человѣчества, а о новѣйшихъ, такъ какъ о такихъ тваряхъ, кои ниже человѣка. Не ходятъ ни куда безъ какой нибудь классической книги, а иногда и двухъ; пріемлютъ мысли древнихъ; ни какихъ новѣйшихъ сочиненій не читаютъ и стараются доказать, что въ теченіи послѣднихъ семи сотъ лѣтъ не учинено ни малѣйшаго приумноженія ни въ какой наукѣ или знаній.-- Ни мало не охуждаю я симъ знанія древнихъ сочиненій, но еще меньше желаю, чтобы ты хвалился своею къ нимъ приверженностію. Говори о новѣйшихъ безъ презрѣнія, а о древнихъ писателяхъ безъ обожанія; суди о всѣхъ ихъ, по ихъ достоинству а не по вѣкамъ въ кои они жили; и если случится тебѣ когда имѣть при себѣ какого нибудь классическаго писателя Елзевирова изданія, то ни когда не показывай его и даже со всѣмъ не упоминай о немъ.

Нѣкоторые страстные любители (школьныхъ) учебныхъ книгъ, всѣ нравоученія какъ до общественной такъ и частной жизни касающіяся, почерпаютъ изъ подобныхъ случаевъ встрѣчающихся въ древнихъ писателяхъ, не разсуждая о томъ, что отъ самаго сотворенія міра не бывало ни когда двухъ случаевъ одинъ другому подобныхъ. Такъ же что ни когда не бывало чтобъ какое нибудь произшествіе извѣстное въ исторіи случилось нынѣ со всѣми подобными обстоятельствами; однакожь знать его должно за тѣмъ, чтобы быть въ состояніи о немъ разсуждать. Разсуждай о самомъ произшествіи и различныхъ случаяхъ съ онымъ сопряженныхъ, и поступай разсужденію сему соотвѣтственно. Не ссылайся на свидѣтельства древнихъ стихотворцевъ или историковъ. Пріемли въ разсужденіе свое, если тебѣ угодно такіе случаи, кои по видимому сходны; пріемли ихъ не въ руководство, но въ помощь.

Есть еще другой родъ ученыхъ людей, кои хотя говорятъ съ меньшими доказательствами и рѣшительностію, однакоже не менѣе наглы. Таковы суть тѣ хвастливые Педанты, кои разговоры свои даже съ женщинами украшаютъ текстами изъ Латинскихъ и Греческихъ писателей, и кои представляютъ себя столь хорошо знающими Греческихъ и Римскихъ писателей, что называютъ ихъ нѣкоторыми именами или прозвищами, надѣясь тѣмъ вселить высокія мысли о ихъ знаніи. Омира называютъ они древнимъ; Горація хитрымъ плутомъ; вмѣсто Виргилія говорятъ Маронъ; вмѣсто Овидія Назонъ. Сему послѣдуютъ часто глупцы кои совсѣмъ ничему не учились; но только выучили наизусть нѣкоторыя имена или стишки изъ древнихъ писателей, которые они совсѣмъ не къ стати и нагло во всѣхъ бесѣдахъ говорятъ, надѣясь чрезъ то прослыть учеными. И такъ если хочешь избѣгнуть съ одной стороны Педантства, а съ другой стороны чтобъ не подозрѣвали тебя въ невѣжествѣ, то воздерживайся отъ ученаго хвастовства. Говори такимъ языкомъ, какимъ говорятъ въ той бесѣдѣ, въ которой ты находишся; говори онымъ чисто и съ другимъ не перемѣшивай. Ни когда не кажись разумнѣйшимъ, ниже ученѣйшимъ тѣхъ людей съ коими въ бесѣдъ находишся. Носи ученость свою, такъ какъ часы въ особомъ карманѣ и не вынимай безъ всякой нужды за тѣмъ только, чтобы показать, что ты ее имѣешь. Если у тебя спросятъ которой часъ, то скажи; но не провозглашай о томъ ежеминутно, безъ всякаго о томъ спросу, подобно ночному караульщику.

О ЗАБАВАХЪ.

Многіе юноши предаются такимъ забавамъ, къ коимъ не имѣютъ ни малаго вкуса, а если и прилѣпляются къ нимъ, то по одному только названію. Они часто столь сильно обманываются, что почитаютъ распутство забавою.-- Пьянство разрушающее тѣлесное здравіе и разстроивающее душевныя силы; можетъ ли почесться забавою? -- Игра, вовлекающая человѣка въ тысячи безпокойствъ, повергающая его въ бѣдность и дающая видъ на вѣки буйнаго безумія, можетъ ли такъ-же почитаться изящнымъ увеселеніемъ?

Утѣхи суть скалы, о которые разбивается большая часть молодыхъ людей. Они пускаются за оными на всѣхъ парусахъ: но безъ компаса для направленія ихъ плаванія, и безъ разсудка могущаго управлять кораблемъ; и потому вмѣсто удовольствій, огорченія и стыдъ суть слѣдствіе ихъ путешествія.

Предавшимся забавамъ человѣкомъ въ общемъ смыслъ сего слова почитается тотъ, кто горькой пьяница, совершенный плутъ и лжецъ. Если cравнимъ настоящее наслажденіе утѣхъ съ неизбѣжными оныхъ слѣдствіями, то иногда разсудокъ нашъ можетъ опредѣлить оныхъ выборъ.

Мы можемъ наслаждаться изящными яствами и виномъ, но избѣгать вреда отъ излишняго ихъ употребленія происходящаго. Можемъ позволить другимъ поступать по своей волѣ не выговаривая явно и строго за ихъ излишества; но твердо вознамѣриться должны не разстроивать собственныхъ нашихъ способностей и тѣлеснаго здравія въ угожденіе другихъ; кои себя не жалѣютъ. Играть можемъ мы для снисканія удовольствія, а не огорченій. Въ большихъ бесѣдахъ можемъ мы играть на бездѣлицы, для увеселенія и болѣе потому, чтобы сообразоваться обыкновеніямъ. Въ добрыхъ бесѣдахъ, не терпятъ пьяныхъ, такъ-же не пріятно смотрятъ на того, кто деретъ на себѣ волосы и клянется, за тѣмъ что проигралъ болѣе нежели можетъ заплатить и отвращаются отъ распутныхъ, изможденныхъ невоздержаніемъ и безчестнымъ житіемъ. Тѣ, кои оные недостатки имѣютъ, не составляютъ доброй бесѣды, а если когда и допускаются въ оную, то съ великимъ нехотѣніемъ. Человѣкъ слѣдующій изящнымъ обыкновеніямъ и утѣхамъ, наблюдаетъ всевозможную благопристойность, по крайней мѣрѣ ни когда не пріемлетъ на себя вида пороковъ; а если по нещастію и случится ему какой нибудь имѣть, то удовлетворяетъ ему съ нѣжностію, изящнымъ и тайнымъ образомъ.

Такое же вниманіе должны мы имѣть при увеселеніяхъ какъ и при самомъ ученіи. -- Въ ученіи должны примѣчать и разсуждать о всемъ томъ что читаемъ; а при увеселеніяхъ должны быть внимательны и осторожны во всемъ что видимъ и слышимъ, и не должны ни когда говорить о дѣлахъ въ присудствіи нашемъ учинившихся по примѣру нѣкоторыхъ глупцовъ, что о нихъ не помнимъ, по тому, что въ то время о другомъ думали.-- За чемъ же о иномъ въ то время думать? за чемъ же туда и приходить? гдѣ бы намъ быть ни случилось, то должны всегда имѣть глаза и уши съ собою. Должно выслушивать все то, что намъ ни говорятъ и примѣчать все что дѣлается; но только такъ, чтобъ не почли присмотрщикомъ: ибо люди примѣтя сіе насъ будутъ остерегаться.

Всѣ газардныя игры и такія увеселенія, въ коихъ ни разсудокъ, ни чувства не имѣютъ участія, доказываютъ легкомысленность и служатъ обыкновеннымъ прибѣжищемъ слабымъ умамъ, кои или не мыслятъ или не любятъ мыслить. Но забавы благороднаго человѣка, или услаждаютъ его чувства, или изощряютъ его разумъ.

Есть свободныя и не свободныя удовольствія, какъ свободныя и не свободныя науки. -- Мерзское пьянство, безразсудное обжорство, любленіе лошадей, полевыя забавы; какъ то охота, бѣгъ на лошадяхъ, почитаются гораздо ниже честныхъ и работныхъ ремеслъ портнаго и чеботаря.

Чѣмъ болѣе прилѣжимъ мы къ дѣламъ, тѣмъ лучше ощущаемъ наши увеселенія. Утреннее напряженіе разума, нашего къ ученію подаетъ намъ вкусъ къ утѣхамъ по вечеру, такъ какъ тѣлесныя упражненія возбуждаютъ позывъ на ѣду. Дѣла и забавы въ настоящемъ смыслѣ взятыя взаимно другъ другу помогаютъ, и совсѣмъ одно другому не противны, какъ глупые о томъ думаютъ.-- Не можно настоящимъ образомъ вкушать забавъ, если не предваримъ ихъ упражненіемъ въ дѣлахъ. Рѣдко тѣ исполняютъ хорошо важныя дѣла, кои кромѣ того ничего не дѣлаютъ. Но когда я говорю о забавахъ, то разумѣю о изящныхъ увеселеніяхъ разумомъ одаренныхъ тварей, а не . скотскихъ утѣхахъ развратныхъ людей.

О ПРЕДРАЗСУЖДЕНІЯХЪ.

Не полагайся слѣпо на то, что ты въ нѣкоторыхъ книгахъ читаешь, или слышишь въ бесѣдахъ тобою посѣщаемыхъ, не разсмотрѣвъ напередъ справедливо-ли оно или нѣтъ; отъ сего принужденъ ты вдаваться будешь въ предразсужденія, вмѣсто того чтобъ послѣдовать разсудку, и вмѣсто изъисканія истинны будешь слѣпо послѣдовать заблужденіямъ.

Содержи въ дѣятельности и въ безпрестанномъ употребленіи твой разсудокъ; размышляй со испытаніемъ о всякой вещи и входи въ ея подробности, дабы быть въ состояніи судить о ней здраво и зрѣло. Чтобы разсудокъ твой не полагался слѣпо на мнѣнія чужія, и тѣмъ въ поступкахъ чтобъ не допускалъ тебѣ заблуждаться и въ обращеніи поставлять себѣ образцомъ другихъ. Будь бдителенъ,-- если же въ юности сіе пренебрежешь, то возжелаешь такимъ учиниться когда уже поздо будетъ. Совѣтуйся по чаще съ собственнымъ твоимъ разсудкомъ. Не говорю я что онъ во всемъ можетъ быть истиннымъ твоимъ руководителемъ. Ибо и разсудокъ человѣческой часто заблуждаетъ; однакожь онъ можетъ быть надежнѣйшимъ указателемъ. Книги и обращеніе оному помогутъ; но не послѣдуй всему слѣпо и безъ всякаго разбора. Разсматривай все посредствомъ разсудка; онъ есть правило данное намъ отъ Бога и долженствующее служить намъ руководствомъ. -- Изъ всѣхъ безпокойствъ неубѣгай безпокойства думать, такъ какъ многіе то дѣлаютъ. Большая часть рода человѣческаго едвали почесться можетъ мыслящею. Понятія простаго народа суть почти всѣ отъ другихъ занятыя; правда гораздо полезнѣе, чтобы оныя въ такомъ состояніи находились, по тому что такія общія предразсужденія, сколь бы онъ ни были грубы и нелѣпы, болѣе способствуютъ къ общему порядку и спокойствію, нежели различныя умствованія и мудрованія.

Мѣстныя предразсужденія приемлются и содержатся только простыми людьми, но ни малаго дѣйствія не имѣютъ надъ просвѣщенными, учеными и разсудительными умами. Есть однакожь стольже ложныя хотя не столь нелѣпыя понятія, кои пріемлются отъ людей превосходнѣйшаго и просвѣщеннѣйшаго ума, болѣе по тому что они не хотятъ употребить нужнаго труда къ изслѣдованію, надлежащаго вниманія къ испытанію оныхъ и проницательности могущей опредѣлить истинну. Таковыхъ предразсужденій можешь ты избѣгнуть безпрестанною рачительностію и вниманіемъ твоего разсудка.

О ВѢРѢ.

Заблужденіе и неразумѣніе во мнѣніяхъ сколь бы грубы ни были, если на честности основаны, заслуживаютъ сожалѣніе, но не наказаніе или осмѣяніе. О слѣпотѣ понятія столь же сожалѣть должно какъ и о слѣпотѣ глазъ. Не можетъ поставиться въ посмѣяніе или въ преступленіе человѣку, если онъ въ обоихъ случаяхъ потеряетъ правый путь. Любовь къ ближнему повелѣваетъ намъ стараться наставить его на путь истинный, доказательствами и увѣреніями; но таже любовь къ ближнему запрещаетъ намъ наказывать или посмѣяваться его нещастію. Каждой человѣкъ ищетъ истинны: но Богу извѣстно, обрѣлъ ли кто ее?-- Противно справедливости гнать и сущая нелѣпость осмѣивать людей за отличныя ихъ мнѣнія, отъ коихъ по убѣжденію разсудка своего отстать они не могутъ. Виновенъ тотъ кто распространяетъ или исполняетъ ложь, а не тотъ кто честно и откровенно ей вѣритъ.

О УПОТРЕБЛЕНІИ ВРЕМЕНИ.

Сколь мало помышляемъ мы о употребленіи и драгоцѣнности времени! Всѣ о томъ говорятъ, но никто не исполняетъ, каждой глупецъ препровождающій небрежно время свое въ бездѣлицахъ, часто употребляетъ въ рѣчахъ какую нибудь простую пословицу, означающую драгоцѣнность и скоротечность, времени. По всей Европѣ на солнечныхъ часахъ дѣлаютъ въ разсужденіи сего надписи, такъ что ни кто не препровождаетъ своего времени, не слыша, или не видя многократно сколь нужно употреблять оное во благо и сколь потеряніе его не возвратно. -- Молодые люди почитаютъ, что еще много остается у нихъ впредь времени, и что сколь бы много безполезно его ни тратили, однако еще довольно онаго у нихъ останется; такъ великія богатства служатъ для нѣкоторыхъ побужденіемъ къ раззорительной расточительности. Но всѣ сіи увѣщанія безполезны, если здравый разсудокъ къ исполненію ихъ не будетъ побуждать.

Время драгоцѣнно, а жизнь кратка, слѣдовательно не надобно терять ни единой минуты напрасно. Разсудительные люди зная на что болѣе употреблять свое время, препровождаютъ оное или въ снисканіи себѣ полезнаго, или въ забавахъ; они ни когда небываютъ праздны, но всегда заняты или увеселеніями, или ученіемъ. Есть общее правило, что праздность есть мать пороковъ. Извѣстно такъ же, что лѣность глупымъ прилична, и что нѣтъ ни чего презрительнѣе лѣнивца. Блюститель нравовъ Катонъ, премудрый и добродѣтельный своего времени Римлянинъ говаривалъ часто, что о трехъ только дѣлахъ сожалѣлъ онъ въ своей жизни: во первыхъ о томъ, что открылъ тайну своей женѣ; во вторыхъ что нѣкогда ѣздилъ въ одно мѣсто моремъ, въ то время когда могъ прибыть туда сухимъ путемъ, а в третьихъ, что препроводилъ одинъ день не учинивъ ничего.

Есть пословица, что денежка рубля бережетъ; принаровляя сie изреченіе ко времени совѣтую не тратить напрасно ни минуты, ибо минута сбережетъ цѣлой часъ. Во весь день дѣлай что нибудь и не трать напрасно получасовъ и четвертей, коихъ въ теченіе цѣлаго года накопится весьма много. На примѣръ: днемъ бываютъ краткіе промежутки между ученіемъ и забавами; вмѣсто того чтобъ въ сіи минуты сидѣть праздно и отъ скуки зѣвать, возми какую нибудь хорошую книгу и прочитай ее до конца. Ни когда не занимай ума своего въ одно время двумя вещами; и читая книгу не пробѣгай ее поверхностно, но каждое примѣчанія достойное мѣсто прочитай по два раза. По крайней мѣрѣ не начинай читать другова, пока не поймешь совершенно перваго, и по тѣхъ поръ не покидай книги, пока всего содержанія понятіемъ твоимъ не объимешь; а ежели сего исполнять не будешь, то памятованіе твое о предметѣ читанной книги не долѣе недѣли продолжится. Я совѣтую между прочимъ читать слѣдующія книги: Маркизы де Ламбертъ наставленiе ея сыну и дочери, нравоучительныя правила Кардинала Реца, Рошефокольтовы нравственныя разсужденія, Г. Лабрюйера о нравахъ, Фонтенеля, О множеств ѣ міровъ, І озіи Чильда о торговл ѣ, Болингброковы сочиненія; для слога же читай его прим ѣ чанія на Аглинскую исторію; Пуффендорфа о прав ѣ народомъ (Jus Gentium) и Гроція о правахъ войны и мира (Grotius de jure belli et pacis). Во время праздныхъ получасовъ или по краткости свободнаго времени, читай остроумныя и замысловатыя сочиненія; но ни минуты не употребляй на негодныхъ авторовъ ни изъ древнихъ, ни изъ новѣйшихъ.

Забавы, кои не безчестны разумомъ одаренному существу, ни мало не почитаю я праздностію или потеряніемъ времени; на противъ того нѣкоторое время употребленное на таковыя забавы есть время съ пользою препровожденное.

Какое бы ты ни имѣлъ дѣло, исполни его какъ можно скорѣе; не въ половину, но окончай его, если можно безъ остановки. Дѣломъ не должно шутить и при исполненіи его заниматься бездѣлицами; не думай такъ какъ Феликсъ нѣкогда сказалъ Апостолу Павлу: "Нын ѣ убо иди, время же получивъ призову тебя". -- удобнѣйшее время для дѣла есть самой первой случай. Разсудительной человѣкъ знаетъ всегда назначить себѣ время для ученія и для дѣлъ, гораздо болѣе теряется времени посредѣтвомъ худаго выбора не свойственныхъ увеселеній и забавъ.

Поспѣшность есть душа дѣла: но ни что столь не способствуетъ къ поспѣшности, какъ порядокъ (Method), по которому каждую вещь исполнять ты долженъ и держись онаго не нарушимо, сколько тебѣ не ожидаемыя приключенія то позволятъ. Назначь день и часъ въ недѣлѣ для счетовъ, и держи ихъ всѣ въ одномъ мѣстѣ въ надлежащемъ порядкѣ; по сему не можно тебѣ будетъ употреблять на нихъ много времени и не можешь ни когда быть обманутъ. Какія бы письма и бумаги у тебя ни были имѣй сокращенную изъ нихъ выписку и клади въ надлежащія мѣста, такъ чтобы въ случаѣ нужды могъ ты о чемъ нибудь справиться. Положи такъ же себѣ правило и въ чтеніи, и посвяти на оное нѣкоторую часть утра; упражняйся въ немъ постоянно и безпрерывно, а не отрывочно и безъ всякаго правила, такъ какъ нѣкоторые читаютъ мѣлочныя сочиненія изъ разныхъ писателей и о разныхъ предметахъ. Записывай для памяти въ особую книжку все то, что ты читаешь, не для педантическихъ ссылокъ, но для того чтобы тебѣ читаннаго не позабыть. При чтеній Исторій употребляй Ландкарты и хронологическія таблицы, и по часту въ оныя посматривай, безъ нихъ исторія не что иное есть, какъ не связное собраніе произшествій.

Можетъ быть скажешь ты по примѣру многихъ молодыхъ людей, что наблюденіе порядка и правилъ весьма тягостно, что оные предписаны только для глупыхъ, и суть мучительное обузданіе благородному духу и юношеской пылкости. Но я въ противность тому утверждаю, что оное доставитъ болѣе времени и вкусу для увеселеній; такъ что вмѣсто причиненія тебѣ безпокойства если исполнять сіе будешь цѣлой мѣсяцъ безпрерывно, скучно уже будетъ отъ того отстать. Дѣла придаютъ большую охоту и вкусъ увеселеніямъ, такъ какъ тѣлесное упражненіе возбуждаетъ позывъ на пищу; слѣдовательно не можно дѣла отправлять безъ наблюденія постояннаго порядка. Оно предуготовляетъ охоту къ увеселеніямъ, и зрѣлище, балъ или собраніе гораздо болѣе увеселенія подаетъ такому человѣку, которой первую дня того часть препроводилъ за дѣломъ, а не въ праздности. Я скажу такъ же, что красивая женщина покажется гораздо прелѣстнѣйшею такому человѣку, которой упражняется въ ученіи или въ дѣлахъ, нежели праздношатающемуся. Равномѣрная неращетность господствуетъ всемъ поведеніемъ такого человѣка, и увеселенія его стольже глупы и неосновательны, какъ и всѣ другія дѣла.

Я надѣюсь что ты стараешся заслужить свои увеселенія, и по тому вкушаешь ихъ пріятность: ибо есть много такихъ, кои хотятъ прослыть веселыми людьми (Man of pieasures), но по справедливости ни въ какомъ увеселеніи не имѣютъ вкуса. Они перенимаютъ увеселенія другихъ безъ всякаго различія и безъ всякаго себѣ услажденія. Я знавалъ такъ же, что иные перенимали излишества другихъ, по тому что почитали ихъ благородными, хотя они столь же безобразными на нихъ кажутся, какъ и чужое платье. Если ты хочешь отличиться въ забавахъ, то не перенимай чужихъ, а имѣй свои.

Нѣкоторые почитаютъ за увеселеніе не упражняться въ ученіи и быть безъ дѣла. Но какая въ томъ утѣха? они со всѣмъ ни чего не дѣлаютъ и лучше бы было, если бы то время проспали. Они привыкаютъ къ праздности; только такія мѣста посѣщаютъ, гдѣ непринужденно и безъ всякой осторожности поступать могутъ Старайся убѣгать сей напрасной траты времени, и чтобъ всякое мѣсто, куда входишь, было для тебя или зрѣлищемъ пріятныхъ и непорочныхъ забавъ,или училищемъ къ пользѣ твоей служащимъ; чтобъ всякая бесѣда, въ которую ты вступаешь, служила къ услажденію твоихъ чувствъ или къ разпространенію знаній, или къ образованію твоего поведенія и нрава.

Если случится, что надобно употребить два или три часа лишнихъ для какого нибудь нужнаго дѣла, то займи ихъ отъ твоего сна. Шесть или по крайней мѣръ семь часовъ сна обыкновенно весьма довольно для всякаго человѣка: если же кто больше спитъ, то сіе значитъ сонливость и лѣность, весьма нездорово и тяжело. Когда по случаю какое нибудь дѣло или увеселенія принудятъ тебя просидѣть до четырехъ или пяти часовъ утра, то вставай въ обыкновенную пору, дабы тебѣ не потерять драгоцѣннаго утренняго времени, и чтобъ сіе принудило тебя въ слѣдующую ночь ранѣе лечь спать.

Паче всего остерегайся быть вѣтреннымъ. Вѣтренный умъ всегда бываетъ занятъ, но весьма маловажными дѣлами; малые предметы почитаетъ онъ за великіе и на бездѣлицы употребляетъ то время, которое долженъ бы былъ употребить для важныхъ вещей.-- Игрушки, бабочки, раковины, насѣкомыя, суть предметы глубокомысленныхъ его разсужденій. Въ бесѣдахъ разсматриваетъ онъ не нравы людей, но ихъ платье.-- Съ большимъ вниманіемъ таковые люди смотрятъ въ Ѳеатрахъ на декораціи, нежели на связь представляемаго зрѣлища; при Дворъ болѣе на чиноположенія, нежели на онаго политику. Таковое употребленіе времени есть сущая онаго трата.

Въ заключеніе сего скажу: что лѣность, праздность и нѣга весьма не приличны и опасны для молодаго человѣка; по истеченіи сорока лѣтъ твоея жизни можетъ безъ охуленія быть онымъ иногда подверженъ. Во всякомъ случаѣ опредѣли, хотя и непріятнымъ тебѣ покажется, входить въ отличныя и лучшія бесѣды того мѣста, въ которомъ ты находишся, или по достоинству, или по ученію, или по остроумію и вкусу людей оныя составляющихъ. Сіе подастъ о тебѣ доброе мнѣніе въ лучшихъ бесѣдахъ, въ кои входить ты будешь потомъ.

Зная истинную цѣну времени, пользуйся имъ и не теряй ни единаго мгнояенія напрасно. Праздность, измѣненіе и отлаганіе до другаго времени да пребудутъ отъ тебя удалены. Ни когда не откладывай до завтра того, что сего дня можешь исполнить. Сіе поставлялъ себѣ правиломъ славный и нещастный Голландской Пенсіонеръ де Витъ, которой строго оному послѣдуя не только довольно находилъ времени къ отправленію дѣлъ республики: но могъ еще вечера препровождать въ собраніяхъ и ужинать въ гостяхъ, какъ будто не было у него ни какого дѣла, ни заботъ.

О ТЩЕСЛАВІИ.

Всевозможнымъ образомъ убѣгай тщеславія, такъ какъ обыкновенной слабости неиспытаннаго юношества; наипаче того рода тщеславія, которое разумному человѣку навлекаетъ нареканіе глупца,-- нареканіе, которые если пріобрѣтешь однажды, то сложить съ себя гораздо труднѣе, нежели духовный чинъ. Нельзя себѣ представить сколь многими способами тщеславіе разрушаетъ собственныя свои намѣренія. Человѣкъ рѣшительно судяшій о всякой вещи, весьма часто являетъ свое невѣжество, а болѣе еще свое высокомѣріе. Иной по тщеславію своему старается нравиться женскому полу; онъ поощряется къ тому полученнымъ отъ знатныхъ и прекрасныхъ дамъ ободреніемъ и вступаетъ иногда съ одною какою нибудь весьма въ тѣсную связь. Если таковая связь на справедливости основана, то нѣсколько низка; если же на обманъ то безчестна; но въ обоихъ случаяхъ теряетъ онъ доброе имя, котораго снисканіе ему нужно. Нѣкоторые ласкаютъ своему тщеславію маловажными внѣшними предметами, кои ни какого къ нимъ отношенія не имѣютъ, какъ на примѣръ: знатною породою, родствомъ или знакомствомъ съ людьми отличнаго достоинства и высокаго чина. Они безпрестанно говорятъ о своихъ знатныхъ предкахъ, сродникахъ, покровителяхъ, или искреннихъ друзьяхъ, съ коими они едва имѣютъ знакомство. Но допустимъ, что все говоримое ими справедливо, чтожь изъ того выйдетъ? большія ли они по сему имѣютъ достоинства? ни какъ нѣтъ. На противъ того принятіе случайныхъ достоинствъ доказываетъ въ нихъ недостатокъ истинныхъ: ибо богатой человѣкъ никогда въ долгъ не занимаетъ. Предположи себѣ непреложнымъ правиломъ никогда хвастовѣки не показывать тѣхъ качествъ, коими надѣется пріобрѣсти честь или похвалу. Скромность есть надежнѣйшій способъ къ полученію искомаго одобренія. Не нужное изъявленіе храбрости можетъ сдѣлать то, что истинно храбраго человѣка почитать будутъ за нахала, такъ же хвастовство въ остроуміи изъ человѣка изящныхъ дарованій содѣлаетъ глупца. Подъ сею скромностію ни мало не разумѣю я боязливости и непристойной застѣнчивости. Напротивъ того будь внутренно твердъ и непоколебимъ, знай собственную твою цѣну, какова бы она ни была и правилу сему соразмѣряй твои поступки; но весьма остерегайся показывать, что ты знаешь собственную свою цѣну. Какія бы ты ни имѣлъ истинныя достоинства, другіе люди о томъ узнаютъ; вѣдай при томъ, что люди увеличиваютъ собственныя свои открытія, а уменшаютъ открытія другихъ.

О ДОБРОДѢТЕЛИ.

Добродѣтель паче всѣхъ другихъ свойствъ должна заслуживать все твое и каждаго человѣка вниманіе. Она состоитъ въ дѣланіи добра и наблюденіи справедливости, не только въ поведеніи: но и въ самыхъ дѣлахъ. Дѣйствія ея полезны всему роду человѣческому, а въ особливости самому себѣ. Добродѣтель заставляетъ насъ сожалѣть и помогать въ злощастіи человѣка; она побуждаетъ насъ къ распространенію правосудія и добраго порядка въ обществъ, и споспѣшествуетъ всему тому, что служитъ ко всеобщему благу. Она подаетъ самимъ намъ внутреннее утѣшеніе и удовольствіе, котораго ни что другое въ насъ произвести и ни что онаго лишить насъ не можетъ. Всѣ прочія пользы зависятъ столько же отъ другихъ, какъ и отъ насъ. Богатство, власть, и величіе могутъ отняты быть насиліемъ и несправедливостію другихъ, или какими нибудь иными неизбѣжными приключеніями: но добродѣтель одна только зависитъ отъ насъ и ни кто лишить насъ ея не можетъ. Болѣзнь можетъ истребить въ насъ всѣ тѣлесныя пріятности: но неможетъ лишишь добродѣтели, ниже удовольствія посредствомъ оной ощущаемаго. Добродѣтельный человѣкъ при всякихъ въ жизни случающихся нещастіяхъ находитъ внутреннее въ себѣ утѣшеніе и сердечное удовольствіе, которое чинитъ его гораздо щастливѣйшимъ предъ человѣкомъ имѣющимъ всѣ жизненныя выгоды, но злымъ. Если человѣкъ пріобрѣлъ великую власть и богатства посредствомъ лжи, пронырства и угнѣтеній, то не можетъ ими наслаждаться, по тому что совѣсть будетъ его мучить и безпрестанно приводить на память тѣ способы, коими онъ снискалъ оныя. угрызеніе совѣсти его, не дастъ ему ни на минуту отдохновенія и злодѣйотва его будутъ ему въ самомъ снѣ мечтаться, а днемъ если когда бываетъ на единѣ и когда имѣетъ время мыслить, то станетъ приходить въ задумчивость и уныніе Онъ страшится всякой вещи и поелику увѣренъ, что родъ человѣческій долженъ его ненавидѣть, то имѣетъ причину думать, что старается ему отмстить при всякомъ возможномъ случаѣ. На прошивъ того добродѣтельный, въ какой бы ни находился бѣдности, или злощастіяхъ, добродѣтель его всегда сама въ себѣ находитъ награжденіе и подаетъ ему утѣшеніе во всякихъ горестяхъ. Спокойствіе и удовольствіе его совѣсти днемъ производитъ въ немъ пріятныя чувствованія, а ночью подаетъ ему покойной сонъ: съ удовольствіемъ можетъ онъ препроводить время въ уединеніи и не приходить въ ужасъ отъ собственныхъ своихъ мыслей. Добродѣтель открываетъ всюду себѣ пути, блещетъ сквозь мракъ уединенной жизни, и рано или поздо всегда награждается.

Лордъ Шефшесбури говоритъ: что, онъ желалъ бы быть добродѣтельнымъ ради самаго себя, хотя бы ни кто того не зналъ; такъ какъ старается о чистотѣ своей одежды, хотя ни отъ кого не надѣется посѣщенія.

Конецъ.