Из писателей XVI века, защищавших католицизм и всемирное владычество папы, одиноко стоит Кампанелла. Он не богослов, а философ, не политик, а мечтатель. Это опять один из тех оригинальных людей XVI столетия, в которых сочетаются самые разнородные элементы, в которых глубокое стоит рядом с фантастическим и даже нелепым. Кампанелла двадцать семь лет просидел в неаполитанских тюрьмах, обвиненный в заговоре против испанского правительства, которое в то время там владычествовало, а между тем он с полным убеждением проповедовал всемирную испанскую монархию, подчиненную высшему руководству папы.
С эпохою Возрождения философия, как и политика, освободилась от подчинения религии и сделалась самобытною наукою с чисто светским характером. Первый толчок этому направлению дали греки, которые, переселившись в Западную Европу, пробудили в ней стремление к самостоятельному изучению классиков. В половине XV столетия, после Флорентийского собора, Гемистий Плефон и кардинал Виссарион распространили между западными учеными поклонение Платону. Наука на Западе была уже к этому приготовлена. Последняя эпоха схоластики привела, как мы видели, к развитию идеализма; но схоластический идеализм, пытавшийся сочетать две разнородные области, сверхъестественную и естественную, не в состоянии был сладить с своею задачею. Он скорее вел к разобщению двух сфер, нежели к их соединению. Пробовали прибегнуть к мистицизму, но последний не мог дать твердых начал для науки. Классический идеализм пришел на помощь умам, искавшим исхода; он удовлетворил возникшей потребности и сделался точкою отправления для нового развития мысли. Скоро платонизм овладел умами. Во Флоренции основалась платоническая академия, корифеями которой были Марсилио Фичино и граф Пико делла Мирандола. Сочинения греческого философа переводились и толковались учеными; у Марсилио Фичино стоял бюст Платона как предмет религиозного поклонения. Явились и новые перипатетики, уже отвергавшие схоластику и следовавшие чистому учению Аристотеля. Таковы были Помпонацци, Цезальпин. Но все это было только начало. Скоро философия приняла более самостоятельное направление. Появились мыслители с новыми системами, пытавшиеся привести весь умственный мир к общим началам, ими самими выработанным. Эти попытки не представляют той зрелости и той логической связи, как системы Нового времени. У философов XVI века мысль находится еще более или менее в хаотическом состоянии, где перемешиваются разнородные направления. Но все элементы будущего развития находятся уже здесь в зачатках. Если мысль имеет менее стройности и последовательности, зато в ней более полноты и менее односторонности. Коренные же начала и здесь те самые, которые лежат в основании всякой философии.
Главным центром этого умственного движения была Италия. Четыре имени выделяются здесь из остальных, как мыслители высшего разряда: Кардан, Телезио, Бруно, Кампанелла. В них выражаются и основные направления философии.
Кардан примыкает к пробудившемуся в Италии классическому идеализму. Высшим началом бытия он ставит Единое, Совершенное, то, что заключает в себе все, к чему все стремится. Это и есть Добро, или Бог, единый в троичности Силы, Мудрости и Любви. Бог, по определению Кардана, есть сознающая себя жизнь любви. В нем все сущее достигает совершенной гармонии, которая состоит в согласии противоположностей. В природе же все слагается из трех начал: материи, формы и деятельности, их сочетающей, последняя есть душа вещей. Человек - цель творения, средоточие бытия, соединяющий земное с небесным. И он везде стремится к полной гармонии жизни, к сочетанию различного. Одна противоположность вызывает в нем другую, до тех пор, пока он не достигает совершенного согласия.
Если Кардан держался проложенного уже пути, то Телезио старался пробить новую дорогу. Он является родоначальником сенсуализма Нового времени и опытного направления наук. Уже в средние века номиналисты, особенно позднейшие, производили познание от внешних чувств, но у них эта теория сочеталась с схоластикою. Телезио отверг всякие схоластические приемы и требовал, чтобы человек читал в книге природы, отправляясь от того, что есть. Однако в собственной своей системе он далеко не осуществил своего требования: и он хотел сочетать материалистические начала с религиозными, принимая, впрочем, последние как плод философской мысли. Бог, по его учению, создал прежде всего материю, без которой ничто не может быть, ибо без нее нет силы, так же как и наоборот, нет материи, которой бы не была присуща сила. Мы видим здесь положение, повторенное новейшими материалистами. Телезио строит всю природу из двух основных сил, холода и тепла, от которых происходят все вещи. Опытный путь очевидно уступает здесь место чисто произвольной конструкции. Возродившийся в этой системе материализм нашел более последовательного продолжателя в Ванини, который погиб на костре, затем несколько позднее в Гассенди, который воскресил учение эпикурейцев; опытная же метода обрела в конце этого периода высшего своего представителя в лице великого Бэкона, положившего основание изучению естественных наук. Бэкон указал на Телезио как на одного из своих предшественников.
Материализм вел к раздроблению сил природы; Джордано Бруно хотел привести их к единству, возведя их к первоначальному источнику, к Бытию, от которого все происходит. Бруно переносит неоплатонические начала в новый мир, он является предшественником Спинозы. Так же как последний, исходя от единства субстанции, лежащей в основе всех вещей, он развил систему натуралистического пантеизма. И он был предан огню инквизициею.
Наконец, представителем спиритуализма является Кампанелла. Он старался соединить воззрения Телезио на материальный мир с католическим православием и с собственными философскими началами. Исходная точка его учения лежит в мысли, в самопознании. "Я познаю себя, следовательно, я есмь" - это основное положение Декарта было уже высказано Кампанеллою, который взял его у Августина. Познавая себя, я познаю себя мыслящим и хотящим, следовательно, и сущим, т.е. имеющим силу мыслить и хотеть. Эти три первоначальные определения - сила, разум и воля, или сила, мудрость и любовь, составляют мое бытие. Но познавая себя, я вместе с тем познаю себя ограниченным: к моему бытию присоединяется небытие. Вне меня есть другие вещи, которые я также познаю. Познавать я могу только тождественное со мною, ибо познание есть усвоение предметов разумом; следовательно, и бытие других, познаваемых мною вещей состоит в силе, мудрости и любви. Всякая вещь имеет первоначальную силу, которая дает ей бытие; она сознает это бытие, ибо иначе она не могла бы сохранить себя: насколько у нее есть сознания, настолько есть и бытия; наконец, она любит свое бытие, почему и стремится к самосохранению. Таким образом, мироздание представляет совокупность живых и сознающих себя сил. Каждая из них составляет единицу, нераздельную в себе, но отличающуюся от других. Этим самым каждая вещь является ограниченною: к бытию присоединяется в ней небытие. Отсюда ясно, что для полноты познания необходимо возвыситься к такому бытию, которое не имеет в себе небытия, к первоначальной причине всего сущего. Это и есть Бог, который состоит также из троичности Силы, Мудрости и Любви. В нем как в верховном бытии заключается сущность всех вещей, т.е. их идеи. Познавая себя, Бог познает и вещи, а познавая вещи, он их творит. Творение есть проявление божественного познания, исходящего из Мудрости. Как верховный Разум, Бог располагает все мироздание в предустановленном, неизменном порядке. Действия трех первоначальных причин суть необходимость, судьба и гармония; первая есть выражение Силы, вторая - Мудрости, третья - Любви. Когда мы смотрим на отдельные явления, нам кажется, что в мире многое происходит случайно, но в сущности все совершается по закону необходимости. Человек в мироздании является высшим существом: он не только вращается в ограниченном бытии и познании, как другие вещи, но он имеет и высший разум, неизреченное истечение Божества; этим разумом он восходит к познанию Бога. Однако в настоящей жизни, заключенной в ограниченной сфере, это познание неполно. Отсюда человек выводит, что у него есть цель высшая, загробная. К ней он должен стремиться, возводя к Богу все свои мысли, желания. Руководителем служит ему религия, которая поэтому составляет высшую связь человечества.
Прилагая эти начала к практической области, Кампанелла пришел к необходимости всемирной монархии, управляемой папою как высшим представителем мудрости на земле. Он изложил свои мысли об этом предмете в не дошедшем до нас сочинении "О папской монархии"*. Сознавая однако, что для создания подобного государства нужна первоначальная сила, Кампанелла искал князя, который мог бы завоевать весь мир. Он нашел его в испанском короле, в руках которого с обширными владениями в Европе соединялось господство над всем Новым Светом. С этою мыслью Кампанелла написал любопытную книгу "Об Испанской монархии", в которой он указывал королю средства для достижения желанной цели.
_____________________
* Он сам ссылается на это сочинение, см.: De Monarchia Hispanica. Amstelod, 1653. С. 8: "...sicut in monarchia papali ostendi", также с. 31.
_____________________
Для основания и устройства всякого государства, говорит Кампанелла, нужно содействие трех причин: Бога, мудрости и случая. Последний состоит в умении пользоваться временем и обстоятельствами. Все эти причины в совокупности называются судьбою, которая не что иное, как согласное их действие. От нее рождается фортуна, от нее исходит успех всякого человеческого предприятия.
Кампанелла рассматривает эти три причины в отношении к предполагаемой Испанской монархии. Необходимо, говорит он. начать с Бога, ибо человек свободен только в своей воле, а не в своих действиях, которые определяются цепью причин и следствий, восходящих к первой причине. На основании пророчеств, в которых открывается воля Божья, Кампанелла доказывает, что приближается конец света и что человечество находится уже в том периоде развития, когда все должно подчиниться святым и церкви. Испанский же король предназначен приготовить папе владычество над всей землею.
Переходя затем к другой причине, к мудрости, Кампанелла старается доказать политическими соображениями, что всемирный монарх, исповедующий христианство, непременно должен подчиняться папе. Очевидно, говорит он, что князь, который имеет над собою высшего, управляющего посредством религии, как, например, папу, никогда без согласия последнего не может достигнуть всемирного владычества. Религия господствует над человеческою душою, а от настроения душ зависят и успех оружия, и все средства, которыми приобретается царство. Поэтому герои, которые хотели основать всемирную монархию, всегда старались придать себе религиозный характер; так поступали Александр Великий, Юлий Цезарь, который непременно хотел быть первосвященником, наконец, Магомет. Если испанский король желает достигнуть такого же могущества, он должен основать новую религию, но этого не допустит ни разум, ни Бог. Новые религии, вообще, возвещаются только при создании новых государств, но если в существующих уже государствах происходят религиозные перемены, то это скорее ведет их к падению. Между тем папе Христос вручил оба меча, и светский, и духовный. Имея даже один из них, который дает ему религиозную власть над душами, он может легко противодействовать всякому монарху, ему враждебному. Напротив, кто будет действовать ему в угоду, тот имеет все условия успеха. Поэтому, если испанский король хочет основать всемирную монархию, ему необходимо соединиться с папою. Он должен велеть повсюду проповедовать, что приближается конец света, когда будет одно стадо под одним пастырем, и что он призван быть как бы новым Киром, которому предназначено собрать это стадо воедино. Для осуществления этого плана первым делом должно быть искоренение протестантской ереси, которая отрицает папскую власть. Кроме того, Кампанелла советует королю всеми мерами стараться привлечь к себе вообще духовенство. С этою целью он должен показывать в делах веры даже большую ревность, нежели сам папа, епископов же полезно постоянно занимать какими-нибудь новыми предложениями, касающимися религии, например канонизациею святых и т.п. Следует также духовных лиц приобщать к суждениям о государственных делах и даже придавать их в качестве советников полководцам на войне.
Кампанелла рассматривает далее другие требования мудрости, а также обстоятельства, представляемые случаем, которым мудрость должна пользоваться. Сюда относятся добродетель короля, доброта законов, благоразумие совета, правда чиновников, повиновение вельможей, количество и дисциплина войска, прочность казны, любовь народа, проповеди в пользу власти, наконец, согласие в собственных владениях и раздоры в соседних. Все эти статьи обсуждаются одна за другою, большею частью в нравственном духе, но нередко и с значительною долею политической хитрости. Хотя Кампанелла восстает на Макиавелли, называя его злодеем (scelestus), однако подчас собственные его советы отзываются тем же направлением.
Нравственное начало является, впрочем, преобладающим. Король, говорит Кампанелла, должен прежде всего отличаться мудростью и добродетелью. Кто не умеет управлять собою, тот не может управлять и государством. Необходимо притом, чтобы князь не только казался добродетельным, но и действительно был таковым, следуя примеру папы и епископов. Кампанелла дает много советов насчет личного поведения монарха, он входит в подробности даже супружеской жизни и деторождения. Относительно законодательства он утверждает, что не следует издавать новых законов, ибо достаточен закон христианский совокупно с римскою мудростью. Законы, говорит Кампанелла, должны быть таковы, чтобы народ соблюдал их из любви, а не из страха. Тиран, который в законодательстве имеет в виду только себя, разрушает собственную власть. Закон должен быть согласен и с обычаем, и даже с климатом, в котором живут люди. Далее, насчет вельможей или баронов Кампанелла советует не давать им соединяться между собою и увеличивать свою силу, ибо через это они могут сделаться опасными для монарха. Из остальных советов любопытно то, что Кампанелла говорит о народной любви. Он восстает против тех, которые утверждают, что властитель должен сеять раздоры между подданными. Это правило, говорит он, нелепо по многим причинам. Оно делает из князя тирана, который заботится о себе, а не об общем благе; вследствие этого в народе возбуждается к нему не любовь, а ненависть и страх. Кроме того, когда подданные живут в согласии, они тверже стоят против врагов. Поэтому мудрые законодатели всегда старались соединить граждан взаимною любовью. Для этого существуют разные средства. Прежде всего согласию способствует единство религии, ибо ничто так не разделяет людей, как различие вероисповедания. Затем во всесветной монархии к той же цели ведут взаимные браки и торговые сношения между народами. Наконец, необходимо установить среди граждан равенство, которое одно в состоянии уничтожить зависть, грабительство, роскошь, ненависть и изнеженность. Между тем, говорит Кампанелла, в христианском мире господствует заблуждение, в силу которого один является совершенным бедняком, а другой имеет несметные богатства. И тот. кто получает огромные доходы, все употребляет на собак, лошадей и шутов, на блестящие золотом покровы коней или, что еще хуже, на любовниц. Когда же бедный вчиняет иск против кого-нибудь из этих людей, то не только он не добьется своего права, но скорее он должен бежать или погибнуть где-нибудь в темнице; богатый же все себе забирает, потому что все судьи подкупны, зло, наиболее пагубное для государства. Богачи, правда, являются обыкновенно весьма щедрыми относительно своих слуг, но и это скорее служит во вред государству, нежели в пользу, 1) потому что эти слуги преданы единственно господину и готовы за ним следовать даже против царя; 2) потому что они через это становятся изнеженными, гордыми, льстецами. Это как бы школа людей самых подлых и ленивых, которые потом, обзаведясь семействами, своими кознями угнетают низшие классы и повсюду распространяют яд своего беззакония. Для устранения подобных зол король должен водворять в народе равенство, запрещая вельможам держать многочисленную прислугу. С тою же целью следует только половину податей брать с низших классов, а другую взимать с высших.
Но, как сказано, Кампанелла не всегда остается верен нравственным началам. Политик иногда берет верх над нравственным философом, и тогда он рекомендует относительно народа совершенно иные средства. "Несомненно, говорит он, что народ, особенно в столь обширном государстве, сильнее, нежели король совокупно с его друзьями и воинами. По крайней мере это так в христианском мире, хотя у турок оно не совсем достоверно. Необходимо, следовательно, принимать меры, чтобы народ не восстал почему-либо на короля и не сверг с себя его власти. С этою целью монарх должен главным образом заботиться о том, чтобы разные племена, входящие в состав государства, не имели между собою связи и чтобы они, будучи в унижении, не находили главы, на которого бы могли полагаться в случае восстания. Но более всего, говорит Кампанелла, общественный мир зависит от духовенства и в особенности от проповедников, которым народ верит и которых он слушается. Они обещают ему вечные блага, которые он может приобрести, презирая временные; они говорят ему, что повиновение царю угодно Богу и что, вынося напасти, подданные от Бога получат награду. Этим способом устраняются возмутители и предупреждаются восстания. Поэтому первое орудие власти - язык, а второе уже - меч. Это ясно из примера людей, которые своею речью увлекали за собою народы. Чтобы побороть великих возмутителей и особенно еретиков, Кампанелла советует учредить хорошую семинарию молодых проповедников, вроде тех, которые заведены иезуитами. Он видит в этом лучшее орудие для будущего всемирного государства.
Испанская монархия представляла в глазах Кампанеллы начало силы, папская власть воплощала в себе мудрость, в дополнение необходимо было изобразить и идеал любви. Кампанелла видел этот идеал в первой христианской общине, где братство вело к коммунизму. С другой стороны, изучение классиков воодушевило его в пользу Платоновой республики, которая представляла развитие тех же начал. Кампанелла захотел сам начертать образ идеального государства, оставив в стороне свои планы всемирной монархии и приспособляя классические предания к своей метафизике. Это он сделал в сочинении, которому он дал название "Город Солнца" (Civitas Solis).
Кампанелла не упоминает об "Утопии" Мора; но он очевидно имел ее в виду. Само изложение, так же как в Утопии, имеет форму разговора. Генуэзский путешественник описывает великому мастеру Гошпитальных рыцарей виденный им около Индии город Солнца. Сначала изображаются великолепные здания, которыми город украшен, потом повествователь переходит к образу правления и к общественному устройству. Верховная власть вручена здесь священнику, которого жители на своем языке называют Солнцем, но которого европейцы назвали бы метафизиком. Он судья светских и духовных дел, которые все подлежат его верховному решению. Под ним состоят три помощника, Пон, Син и Мор, т.е. Сила, Мудрость и Любовь. Первому поручены дела войны и мира, которыми он распоряжается самовластно, подчиняясь одному Солнцу. Второй заведует науками и искусствами, имея под собою столько подчиненных, сколько есть отдельных наук. Третьему, наконец, вверено попечение о деторождении: он обязан смотреть, чтобы порода сохранялась возможно лучшая. Он же заведует воспитанием детей, а также медициною, земледелием - одним словом, всем, что относится к пище, одежде и народонаселению.
Таково устройство правления. Что касается до общественного быта, то в городе Солнца господствует полный коммунизм. У граждан все общее, не только имущества, но и жены. Этим устраняются эгоизм и все дурные наклонности человека, остается одна любовь к общему благу. Другие люди думают, что необходимо каждому иметь свой дом, свою жену и своих детей; солярийцы не признают этого, полагая, вместе со св. Фомою, что деторождение установлено для сохранения рода, а не лица и что поэтому размножение народонаселения касается не частных лиц, а общества. В городе Солнца все, что относится к этому делу, заведуется общественными властями и совершается по их приказанию. Воспитание детей, разумеется, также общее. И здесь руководителями являются сановники, которые назначают каждому его ремесло, смотря по характеру и по созвездию, под которым он родился. Поэтому все исполняют свое дело хорошо и с любовью, так как труд их отвечает естественным их наклонностям. Способнейшие в каждой отрасли знаний определяются к общественным должностям. Кандидаты на должности предлагаются сперва начальниками в большом совете, составленном из всех граждан выше двадцати лет, здесь всякий может высказать о них свое мнение. Затем происходит окончательный выбор в более тесном совете, где заседают все должностные лица и граждане выше пятидесяти лет. Для того чтобы быть избранным в метафизики, необходимо основательно знать все науки; поэтому здесь управлять государством может только гений, который своею мыслью проник в самую сущность вещей. Это сан пожизненный, так же как и должности трех ближайших его подчиненных. Остальные чиновники могут быть сменяемы по воле народа, эти же четыре переменяются только тогда, когда по общем совещании они найдут лицо, более достойное занимать их место, нежели они сами. Тогда они добровольно уступают ему свое звание.
Кампанелла входит в значительные подробности насчет образа жизни, верований и философских мнений солярийцев; но все эти фантастические описания имеют весьма мало интереса. Очевидно, что здесь новой и серьезной мысли нет никакой. Коммунистические начала доведены до еще большей крайности и односторонности, нежели у Мора, вследствие чего общественное устройство, изображенное Кампанеллою, является еще менее сообразным с природою вещей и с естестаом человека. Поэтому его сочинение далеко не получило такой известности, как "Утопия". В истории науки оно не имеет значения. Кампанелла как философ занимает одно из первых мест в ряду мыслителей XVI века, как публицист он стоит весьма низко. В его учении соединяются различные элементы нравственного закона: и религиозный, и философский, и политический; он старается сочетать власть, закон и любовь, или общее благо, но все это бродит у него в хаотическом беспорядке. Он является здесь не столько двигателем науки, сколько образцом тех странностей, в которые впадали даже сильные умы того времени.