Древние называли историю наставницею жизни. С не меньшим основанием можно назвать ее наставницею мысли. История есть опыт человеческого рода, через который мысль приходит в самопознанию. Как природа физического организма познается из физиологического его развития, так разумные силы, составляющие естество человека, познаются из исторического их проявления. В истории мысли раскрывается ее существо и лежащие в ней законы; история служит ей и поверкою собственной ее деятельности. В отличие от физического организма, вечно прикованного к одним и тем же формам, мысль способна отрешиться от исторических начал. Мы видим, что иногда, отрицая свое прошедшее и черпая свое содержание из себя самой, она как бы создает из себя новый мир. В этом состоит величие разумной природы человека. Но эта возвышенная способность, главное орудие человеческого совершенствования, имеет свою оборотную сторону и неизбежно ведет к заблуждениям. Оторванная от исторических корней, мысль легко уносится в беспредельное пространство, теряя твердые точки опоры. Она впадает в односторонние направления, против которых возмущается жизнь. Стремясь по-своему переделать действительность, она оказывается бессильною перед этою действительностью. Высший закон, закон необходимости, снова вводит блуждающую мысль в должную колею и восстановляет порванную нить преемственного развития. Мало того: в общем ходе истории сами отклонения от исторического пути составляют не более как отдельные звенья в общей цепи явлений, связанных внутренним законом. Близорукому наблюдателю они кажутся началом совершенно нового порядка; истинный историк усматривает в них живую пить, соединяющую прошедшее с будущим. Эти явления служат переходом от низшего строя жизни к высшему, от недостаточного определения к более полному и широкому. Человеческой мысли свойственно двигаться через односторонние начала, чтобы достигнуть полноты развития. Она покидает историческую почву, но для того только, чтобы снова к ней возвратиться с более богатым содержанием.
Раскрывая таким образом совокупность проявлений мысли в преемственном ее ходе, история дает нам ключ к различению истинного от ложного, существенного и прочного от случайного и преходящего. Истинное в истории не всегда то, что ново. Нередко новое бывает выражением односторонних взглядов и еще чаще повторением старой односторонности, всплывающей вновь на поверхность при известном направлении умов. Истинно то, что прочно, что лежит в самой природе вещей, а потому проявляется всегда и везде. Вечная истина - старая истина. К истории вполне прилагается изречение великого германского поэта-философа: "старайся постигнуть старую правду".
Die Wahrheit war schon langst gefunden,
Hat edle Geisterschaft verbunden,
Das alte Wahre fass es an!
Поэтому историк должен относиться к явлениям прошедшего не с отрицательной, а с положительной стороны. Он должен отыскивать в них не то, что ложно, а то, что истинно. Когда мы изучаем предметы физической природы, мы смотрим на них как на известные проявления естественных сил и законов, которые в низших организациях выражаются положительным образом, точно так же как и в высших. Эту точку зрения следует приложить и к познанию умственного мира, не упуская из виду идеального совершенства как высшего требования духа, но стараясь постигнуть совокупность исторических явлений как разнообразные выражения этого самого духа. Только поверхностное понимание истории видит в ней одни заблуждения человеческого ума; более глубокое ее изучение убеждает нас, что в ней раскрывается сама истина. То, что называется заблуждением, обыкновенно не что иное, как односторонняя или относительная истина. Воззрение, которое слагается в систему, которое приобретает прочность и возводится на степень исторического явления, непременно имеет весьма существенные основы. Ложь заключается в нем главным образом в отрицании других начал, в том, что известное, совершенно истинное определение принимается за единственное или по крайней мере за преобладающее. Отсюда неверные выводы, которые дают ложный оттенок всей системе. Но если исторические заблуждения не что иное, как односторонние направления мысли, составляющие необходимое условие самого ее развития, то побороть подобное заблуждение можно не простым отрицанием, что было бы такою же односторонностью, а единственно признанием существенных его основ и введением его в общую связь исторических явлений, где оно займет подобающее ему место. В истории мысли каждая система представляет известную сторону истины, которой полнота раскрывается в совокупности всех воззрений, насколько они успели проявиться в действительности.
Но спрашивается: дает ли нам история достаточно явлений для всестороннего понимания истины? Не находимся ли мы еще в начале развития? На этом возражении останавливаться нельзя. Нет сомнения, что полное познание истины может быть только венцом всего развития человечества. Но, с другой стороны, было бы так же ошибочно думать, что в прошедшем истина находится только в смутных зачатках, что будущее готовит человеческому разуму, может быть, новые, неведомые доселе откровения. Если истинно то, что вечно, что лежит в самом существе мысли, что проявляется как необходимое требование во всех ее отношениях к внешнему миру, то будущее не даст нам ничего существенного, что бы не было в прошедшем. Оно может принести большую полноту содержания, но оно не изменит самых начал, ибо начала, вытекающие из природы вещей, всегда одни и те же. Поэтому мы видим в истории мысли постоянное повторение одних и тех же воззрений, которые возвращаются в силу необходимости, как скоро человеческий ум, стараясь исследовать предмет, переходит одну за другою все разнообразные его стороны.
Достоверность этого положения вполне подтверждается историею политических учений, которая представляет нам не только лучшее руководство к познанию основных начал государственной жизни, но вместе и самый удобный путь к уразумению истории вообще.
В истории можно различить две главные области, в которых вращается и действует человеческий разум: теоретическую и практическую. Познание теоретического развития мысли в ее чистоте дает нам история философии; высшая же сфера практической жизни есть государство. История политических учений занимает средину между обоими, между философским ходом мысли и практическим развитием государственных учреждений. В ней как в зеркале отражается то и другое. С одной стороны, она находится в непосредственной связи с историей философских систем, которые заключают в себе и политические теории; с другой стороны, она идет параллельно с движением жизни, то руководствуясь ее требованиями и почерпая из нее свои начала, то направляя ее своими идеями. Таким образом, здесь на общей почве изображается не только преемственный ход мысли, но и сам ход жизни. Поэтому в истории политических учений всего удобнее исследовать историческое развитие человечества и отыскать управляющие им законы.
С первого взгляда воззрения на государственную жизнь представляются бесконечно разнообразными. Здесь проявляются самые противоположные требования и точки зрения. На этой почве, скорее всего, разыгрываются и страсти, ибо государство, обнимая под своим верховным владычеством всю совокупность человеческих интересов, слишком близко касается всех. Идеалисты и реалисты, либералы и консерваторы, богатые и бедные - все обращаются к нему для исполнения своих желаний и надежд. Одни отправляются от существующего, другие хотят переделать по-своему весь общественный быт; одни видят в личности источник и цель всего политического устройства, другие смотрят на свободу как на революционное знамя, против которого следует всеми силами бороться. Каждый воздвигает свою систему, стараясь оправдать свои требования высшими началами общежития. Внимательное изучение политических теорий убеждает нас, однако, что все это разнообразие взглядов сводится к некоторым основным группам, которые постоянно повторяются в истории, а исследование самого содержания систем показывает, что эти группы соответствуют основным элементам государственной жизни. Нет и не может быть сколько-нибудь серьезной теории, которая отправлялась бы от несуществующих данных; это было бы чистым безумием. Каждая содержит в себе относительную истину; каждая берет положительное, лежащее в самом существе государства начало и развивает его во всех его последствиях. Но обыкновенно она упускает из виду, что это начало не единственное, что есть и другие, столь же существенные и необходимые, как и первое. Отсюда односторонность, которая проявляется в ложных выводах и положениях. Таким образом, либерализм отправляется от несомненно верного начала свободы, но когда он свободу ставит краеугольным камнем всего общественного здания, подчиняя ей все остальное, он доходит до анархических положений. Точно так же и социализм основывает свои требования на высшем начале государственной жизни, на общественном благе, но, развивая это начало в ущерб остальным, он доходит до отрицания свободы, собственности и семейства. Однако сама эта односторонность воззрений возбуждает реакцию в человеческом уме. В действительности, государство как цельный организм представляет сочетание разнообразных элементов, которые все связаны между собою, восполняя друг друга. Человеческая мысль, устремленная на изучение политической жизни, может в данном случае остановиться на одном элементе, пренебрегая остальными; но она немедленно чувствует потребность восполнения и переходит к другому. Этого требует как логическая связь мысли, так и внутренняя связь предмета, и это должно повторяться всякий раз, как мысль обращается к изучению предмета. Вследствие того мы видим в истории политических учений постоянное повторение одних и тех же групп, которые, следуя друг за другом в известном порядке, образуют в своей совокупности полный цикл учений о государстве. Отличие позднейших циклов от предшествующих состоит в большем или меньшем развитии начал, в методе исследования, иногда в примеси посторонних элементов; но существенное содержание остается то же. Мысль не в состоянии выйти из этих пределов, ибо для нее нет иных элементов, кроме существующих, кроме тех, которые лежат в самой природе государства.
Из этого ясно, какое важное значение имеет история политических учений для науки о государстве. Каждый цикл учений представляет всю совокупность элементов государственной жизни, а все циклы, вместе взятые, заключают в себе полное и всестороннее развитие этих элементов. Каждая теория занимает здесь свое место, являясь представительницею известной стороны предмета. Все содержание государственной жизни возводится таким образом к сознанию и развивается как ряд следующих друг за другом политических систем.
Для уразумения истории политической мысли нужно, следовательно, знать, каковы основные элементы государства. Без сомнения, лучшим указанием служит здесь само изложение дела. Изучение истории дает нам и познание существенного ее содержания, которое должно выясниться в конце, как результат исследования. Но читателю нужна руководящая нить, а для этого необходимо предпослать изложению предмета некоторые общие понятия, которые в последующем найдут свое оправдание. Притом эти понятия так просты и ясны, что они говорят сами за себя. Полное изложение науки даст только новое подтверждение их достоверности.
Итак, что такое государство и каковы существенные его элементы? Государство есть известная форма человеческого общества. Основные его элементы те самые, из которых составляется всякое общество; они вытекают из самой природы общежития. Всякое общество, имеющее сколько-нибудь прочное устройство, есть союз людей, образующих одно целое. Следовательно, в понятии об обществе прежде всего представляется соединение отдельных лиц в одно целое, а для этого необходимо подчинение разрозненных воль единой общественной воле. Без такого подчинения нет устроенного общества, нет целого и членов, а есть только случайное собрание людей, за которым следует столь же случайное их разобщение. Человек как свободное существо имеет личные, эгоистические стремления, он нередко действует в ущерб другим. Общежитие невозможно там, где этим стремлениям предоставляется полный простор, где каждый может безнаказанно вторгаться в область чужой воли, а так как на добровольное воздержание нельзя рассчитывать, то остается прибегнуть к принуждению. Необходима общественная сила, подчиняющая себе силы частные. Это и есть общественная власть, представительница единства союза. Она составляет первый и основный элемент всякого общества, а тем более, как увидим далее, государства. Она дает обществу бытие, ибо без нее нет единства, нет целого, а есть только разрозненные члены.
Однако существование общественной власти и подчинение частей целому не уничтожают свободы членов. Человек по природе своей существо свободное. Таким он остается и в обществе. Он подчиняется общежитию, но имеет при этом в виду удовлетворение личных своих целей, которые не достигаются в одиночестве. Сожительство с другими подвергает его свободу ограничениям, но не уничтожает ее совершенно. Повинуясь власти, человек не становится рабом, который служит выгодам другого. Между господином и рабом, собственно говоря, нет человеческого общества, ибо нет отношения лица к лицу, а есть только отношение лица к вещи, к живому орудию. Во всяком другом обществе, а потому и в государстве свободное лицо с его правами, с его интересами составляет коренной и необходимый элемент.
Свобода выражается в праве; человек имеет права, потому что он свободное существо. Но кроме прав он имеет и обязанности. Человек не только свободное, но и разумное существо, а потому он свои действия возводит к общим правилам, которыми определяются его отношения к другим. Эти общие правила составляют закон, истекающий из разума и налагающий на человека нравственное принуждение или обязанность. Закон есть третий и необходимый элемент всякого общества. Без него есть только произвол власти, уничтожающей свободу, или безграничная свобода, разрушающая общежитие. Закон заключают в себе нравственное начало государственного устройства.
Право и обязанность, свобода и закон - таковы противоположные элементы общественной жизни; один элемент личный, другой отвлеченно общий. Они приводятся к единству общественною властью, которая определяет права и обязанности людей и заставляет лицо подчиняться закону. Но и власть, будучи представляема человеческою волею, а потому заключая в себе личный элемент, может произвольно нарушать закон и уничтожать свободу. Со своей стороны, свобода может оказывать неповиновение власти и закону. Наконец, закон может быть притеснителен для граждан и не обеспечивать силу власти. Эти три элемента существуют рядом и могут приходить друг с другом в столкновение. Между тем правильное общежитие требует согласной их деятельности, это цель, к которой стремится каждое общество. И так как цель всякой деятельности есть известное благо, которое имеется в виду, то целью общества будет общее благо, которое состоит именно в гармоническом развитии и соглашении противоположных элементов общежития. Это цель не внешняя, а внутренняя, истекающая из самой природы общества, ибо сама она не что иное, как осуществление этой природы в действительном мире. Это не только ближайшая, практическая цель, которая может быть разнообразна и изменчива, а высшая и полная, единая Для всех, определяемая самою идеею общества, одним словом, цель идеальная. Идеею называется вообще начало руководящее, ведущее к цели. Идея вещи есть сама сущность или мыслимая природа вещи, как внутренняя, конечная цель ее развития. Общество по своей идее представляется гармоническим сочетанием разнообразных элементов, и осуществление этой идеи составляет высшее его назначение. Это идеал, к которому оно стремится. Таким образом, общая цель или идея связывает противоположные общественные элементы и делает из них одно органическое целое. В силу этой внутренней, живой связи общество является организмом. Власть дает ему первоначальное, внешнее единство; общая цель дает ему единство внутреннее, окончательное. Поэтому этот четвертый элемент всякого общества есть вместе последний и высший, ибо он связывает все остальные.
Таковы четыре основных элемента всякого общества: власть, закон, свобода и общая цель. Каждый из них может сделаться точкою отправления для известного воззрения на государство. Действительно, в истории политических учений мы встречаем четыре главные школы, которые возвращаются постоянно, в каждую эпоху развития политической мысли. Эти четыре школы можно назвать: общежительною, нравственною, индивидуальною, идеальною.
Все означенные элементы государства представляются, с одной стороны, как требование разума, с другой - как явление жизни, ибо государство есть вместе и внешний факт, подлежащий изучению, и произведение разумной воли человека, которая собственные свои определения переносит на внешний мир. Отсюда двоякая точка зрения, происходящая от двоякого пути познания. Умозрение и опыт - два противоположных, но восполняющих друг друга способа исследования истины. В умозрении мысль отправляется от требований разума, в опыте - от явлений жизни. Высшее их единство, идеальная цель науки, состоит в соединении обоих, в возведении совокупности явлений к общим разумным началам. Но такая полнота познания, где умозрение и опыт взаимно проникают и восполняют друг друга, представляется завершением науки. Она же вместе с тем является первоначальною исходною точкою мысли, когда последняя не различает еще путей исследования, но обнимает совокупность явлений в первобытной цельности миросозерцания. Между этими двумя границами в последовательном движении мысли преобладает то одна точка зрения, то другая, и этим обозначаются различные периоды развития науки. Таким образом, в истории следуют друг за другом периоды рационализма, где господствует умозрение, реализма, где преобладает опыт, и синкретизма, или универсализма, где обе методы сочетаются, и в основание полагаются начала, общие обоим. Но на какую бы точку зрения ни становился человеческий разум в познании политической жизни, везде повторяются те же четыре основных воззрения на государство, ибо других элементов в государстве нет, а потому мысль по необходимости вращается в этом круге. Вследствие этого каждый из означенных периодов представляет отдельный, полный цикл политических учений.
Этим, однако, еще не вполне исчерпывается предмет. Кроме воззрений, истекающих из собственно государственных начал, есть еще теории, основанные на отношении государства к другим человеческим союзам. Начала, господствующие в последних, переносятся иногда на государство. Таких союзов три: семейство, гражданское общество и церковь; четвертый есть государство. Вглядываясь в существо этих четырех форм человеческого общежития, легко видеть отношение их к четырем основным элементам всякого общества. Каждая из них заключает в себе все общественные элементы: власть, закон, свободное лицо и общую цель, ибо без совокупности их общество немыслимо; но преобладание одного элемента над другими дает обществу тот или другой строй, а так как основных элементов четыре, то и общественных союзов будет четыре. Первый союз - семейство. Оно основано на полном внутреннем согласии членов, на взаимной любви, которая составляет жизнь семейства. Отдельные лица не имеют здесь своих особых интересов, но все сливается в один общий семейный интерес, который связывает всех. Это цельный, органический союз, созданный самою природою; это вместе с тем и идеал человеческого общества. Следовательно, здесь преобладает начало общей цели, составляющей внутреннюю связь всех элементов и приводящей их к гармоническому единству. Второй союз, гражданское общество, заключает в себе совокупность всех частных отношений между людьми. Здесь основное начало - свободное лицо с его правами и интересами. Здесь господствует частное или гражданское право с различными его формами: владение, собственность, договор. Третий союз, церковь, воплощает в себе начало нравственно-религиозное, в нем преобладает элемент нравственного закона. Наконец, четвертый союз, государство, господствует над всеми остальными. Он представляет собою преимущественно начало власти, вследствие чего ему принадлежит верховная власть на земле. Это отличительный признак государства. Однако в политическом теле заключаются и все другие элементы, а потому возможно перенесение на него начал, господствующих в других союзах. Такое смешение союзов бывает и в действительности, но еще более в теории. Отсюда происходят воззрения на государство, которые в противоположность первым, основным, можно назвать второстепенными. Из перенесения на государство начал семейного быта возникает учение патриархальное, из построения государства на началах частного права - учение патримониальное, или вотчинное, наконец, из подчинения государства началам церковным - учение теократическое. Последнее имеет наибольшее значения и в жизни, и в теории, ибо Другие союзы, семейство и гражданское общество, естественно подчиняются государству; церковь же, господствуя в нравственно-религиозном мире, нередко предъявляет притязание и на владычество в области политической. Притом теократическое учение дает государству высшее освящение, возводя его к верховному началу бытия, к Богу. Преобладание воззрений, исходящих из Церковных начал, характеризует целые эпохи в историческом развитии государств.
Таковы главные группы, к которым можно привести все разнообразие политических учений. Как видно, они вытекают из самого существа предмета. Теперь спрашивается: в каком порядке следуют они друг за другом? В чем состоит закон исторического развития политической мысли?
Постоянное повторение в истории одних и тех же учений указывает на присутствие одних и тех же элементов, но не означает совершенного их тождества. Что прежде существовало в зародыше, то впоследствии является во всей полноте своих определений. Общий закон развития вещей состоит в том, что из первоначального единства выделяются различия, и затем различия опять сводятся к единству. Так в физическом организме разнообразие частей заключается сначала в семени, потом органы мало-помалу выделяются из слитного состояния, до тех пор, пока они не получат полной своей определенности; наконец, плодом развития является возрождение первоначального единства, произведение семени, дающего жизнь новой особи. Духовное развитие отличается от физического тем, что оно совершается посредством сознания и свободы. В силу этих присущих мысли начал каждый элемент получает здесь самостоятельность, противополагается другим, становится центром особой группы явлений. Мысль двигается через односторонние определения, путем раздвоения и борьбы, чтобы достигнуть окончательной своей цели, высшего единства познания. То же происходит и в истории человечества, ибо закон развития везде один. Человечество отправляется от первоначального единства, развивает из него противоположные определения и опять сводит их к единству, стремясь к высшей гармонии жизни. История политических учений с поразительною ясностью и в малейших подробностях подтверждает этот закон, который один дает ключ к пониманию всемирной истории, а потому к разрешению главных вопросов, занимающих человечество.
Два периода всемирной истории представляют нам развитие политической мысли в ее чистоте: древний, классический мир и новый, европейский. На востоке, в этой колыбели человечества, политика сливается еще с религиею; мысль не успела отрешиться от первоначальной своей теократической основы. Религия представляет ту область духа, которая, возводя все явление к Божеству, сводит все разнообразные стороны человеческой жизни к общему синтезу. Поэтому религия господствует неограниченно в первоначальный период развития человечества, когда все заключается еще в первобытном единстве. Таково состояние восточных народов. Но сама эта цельность жизни мешает свободному развитию отдельных элементов. Поэтому Восток коснеет в неподвижности. Развитие человечества начинается там, где различные области духа освобождаются от теократических уз. В классическом мире мысль получает чисто светское направление, государство - чисто гражданское развитие. За синтезом следует период анализа, за первобытным единством - разложение.
Это свободное развитие мысли дало обильную пищу как философии древних, так и политической науке, которая состояла у них в непосредственной связи с философией. Но, исчерпав свое содержание, древний мир падает, и на развалинах его является новый религиозный синтез. Снова теократические начала пытаются наложить свою печать на все стороны человеческого духа. Однако христианство далеко не в такой степени подчиняет их себе, как религии восточные. Оно берет в свое ведение одну только отвлеченно-общую, нравственную сторону человека. Указывая ему цель небесную, загробную, оно предоставляет земной жизни, светской области, значительную свободу. Поэтому христианские народы сохраняют способность к развитию. Даже в средние века, в эпоху самого сильного преобладания теократии, мы видим робкое, но постоянное движение мысли, и в философской области, и в политической. В этом движении мысль укрепляется более и более, до тех пор, пока наконец, отрешаясь от теократических начал, она снова принимает чисто светское направление. За синтезом опять следует период анализа, который характеризует настоящую, не завершенную еще эпоху развития человечества.
В чем же состоит отличие этого нового периода от прежнего? С возрождением политической мысли в ее чистоте опять выступают те же самые учения, какие появлялись и в классическом мире. Однако между теми и другими мы замечаем и разницу. Новая европейская история существенными чертами отличается от древней. Одна представляет путь от единства к раздвоению, другая - от раздвоения к единству. Отсюда различие в исходной точке, в воззрениях на государство и в последовательном движении идей.
В древнем государстве, по крайней мере в цветущие его времена, преобладала еще первобытная цельность жизни; все элементы соединялись здесь в первоначальной гармонии. Ни личность с ее правами и интересами, ни общее нравственное начало не получили еще самостоятельности; они не успели еще освободиться от безграничного владычества политической области. Государство поглощало их в себе, обхватывая собою все стороны жизни. Вне государства человек не имел значения. Само понятие о человеке как о нравственном существе, как о лице, имеющем права, не существовало. Был только гражданин, который один считался полноправным; раб же низводился на степень вещи. Еще менее существовали понятия о церкви и о гражданском обществе как отдельных союзах. Политический союз был началом и концом всего. Поэтому древнее государство имело гораздо более цельности и художественности, нежели новое. Оно представляло изящную, но узкую рамку, в которую человеческая жизнь при дальнейшем развитии не могла вмещаться. Это и привело его к падению.
Личность и нравственное или общечеловеческое начало явились в нем разлагающими элементами. Они расстроили художественную полноту политического организма и наконец довели его до разрушения. Древнее государство не могло вынести ни развития личных интересов, ни расширения тех начал, на которых держалось общественное здание.
Этот характер древней жизни отразился и на политическом мышлении, которое усвоило себе понятие о государстве, выработанное действительностью. Последнее служило ему точкою отправления. Государство представлялось древним философам как цельный организм, данный самою природою, которого корни скрывались в глубокой древности. Им не нужно было трудным процессом мысли выводить его значение из субъективных потребностей человека. Они прямо видели в государстве осуществление высшего порядка, идей правды и добра, которым человек призван служить. Таким образом, исходною точкою древнего мышления был данный факт, объект. Дальнейшее развитие мысли, так же как и жизни, состояло в проявлении субъективных элементов, личных и отвлеченно нравственных, и в разложении ими цельности государства. Но величайшие умы древности стараются противодействовать этим разрушительным стремлениям. Они сами прибегают к субъективному началу, к умозрению, чтобы доказать разумность объективного порядка. Однако неизбежный исторический закон, давая большую и большую силу разлагающим элементам, приводит наконец к падению и древнюю жизнь, и древнюю мысль.
Итак, развитие древнего мышления обозначает процесс постепенного разложения государственного организма. Это путь от единства к раздвоению.
Результатом этого движения было распадение общества на два отдельных союза, основанных на двух противоположных началах общежития. Церковь явилась представительницею нравственно-религиозного элемента; гражданское общество, напротив, строилось на началах частного права, в основании которых лежит лицо с его частными интересами. Таков был характер средневековой жизни. Он объясняет новое водворение теократических начал, связанное с преобладанием нравственного элемента.
Понятно, что при таком раздвоении общества столкновения были неизбежны. Понятно также, около каких вопросов должно было вращаться политическое мышление средних веков. Оно состояло главным образом в споре между светскою властью и церковною; теократический синтез, заключая в себе одну только нравственную сторону жизни, оставлял место для противодействия. Однако так как нравственное начало имеет значительное влияние на все остальное, а светская область являлась представительницею низшего порядка, то и сами защитники светской власти не могли не подчиниться в сильной степени церковному направлению. Вследствие этого средневековое мышление носит на себе характер преимущественно теократический.
Спор как в действительности, так и в теории, кончился в пользу светской власти. Иерархия, основанная на чисто нравственном начале, не в силах была покорить себе политический мир. С этим вместе прекращается раздвоение. Общество, усталое от борьбы, ищет успокоения под сенью возрождающейся государственной власти. Над противоположными союзами, на которые распадался средневековой порядок, над церковью и гражданским обществом, воздвигается новое государство. С тем вместе и мысль, совлекая с себя теократическую печать, снова принимает чисто светское направление. Но исходная точка была здесь совершенно иная, нежели в древнем мире. Новые мыслители видели перед собою не веками установленный политический организм, а хаос средневековых сил, столкновения властей, беспредельное насилие, вытекающее из господства частного права в общественной области. Государство представлялось им существенною потребностью мирного сожительства, необходимым выходом из анархии. Они заботились не об устройстве цельного организма, а об установлении первоначальных условий общежития и прежде всего власти, охраняющей порядок. Эти условия они выводили логическим путем из требований разумного общежития. Следовательно, точка отправления была здесь субъективная: потребность человека выйти из анархического состояния и установить лучший порядок. Первоначальный путь мышления был также субъективный: рационализм. Впоследствии мышление, развиваясь, проходит один за другим все остальные политические элементы и наконец достигает понятия о государстве как о цельном организме. В способе познания оно точно так же от умозрения переходит к опыту, от субъекта - к объекту. Но несмотря на это возвращение к точке зрения древних, содержание мысли, прошедшее через долгий исторический процесс, является уже в ином виде, нежели прежде. В древности разнообразные элементы человеческого общежития заключались еще в первобытном единстве, поглощаясь государственным началом; в новом мире эти элементы получили уже полное развитие, и если они снова подчиняются государству, то несмотря на то они сохраняют относительную самостоятельность. Это результат, добытый историею. Отсюда гораздо полное понятие о личной свободе и гораздо более широкое развитие индивидуальных учений в новом мире, нежели в древнем. В этом заключается и причина развития экономических начал, основанных на свободе труда и имеющих целью удовлетворение частной жизни. Отсюда, с другой стороны, большее развитие нравственного элемента, отрицание рабства, независимость церкви. Отсюда, наконец, и высшее значение монархии, которая сводит к единству стремящиеся врозь элементы. Одним словом, мы замечаем здесь большую ширину и разнообразие жизни и мысли при меньшей их гармонии.
Таким образом, древнее мышление и новое отличаются как воззрением на государство, так и ходом своего развития. Основные элементы политической жизни и здесь, и там одни и те же, но строение их различно. В древности преобладают единство и гармония, в новом мире - ширина и разнообразие. Пути же мышления прямо противоположны: один есть путь постепенного разрушения государства, другой - путь постепенного его созидания. Древнее мышление отправляется от объекта, от понятия о государстве как цельном организме; субъект является здесь элементом разлагающим. Новое мышление, напротив, исходит от субъекта, который строит из себя весь объективный мир. Таким образом, конец древнего мышления есть начало нового, и конец нового есть возвращение к началу древнего.