— Заходите в кухню, Дмитрий Иваныч, — сказал Ведьмак. — Разрешите, я подыму штору, а то здесь темно, как в могиле. Не бойтесь, это очень смирная обезьяна, она вас не тронет. Макс, опять ты лезешь обниматься! Пошел вон, тебе говорят! Садитесь, пожалуйста, Дмитрий Иваныч.
Настя, на цыпочках побежала по коридору и остановилась перед дверью, ведущей на кухню, чтобы лучше слышать. Дверь была слегка приоткрыта, и в щелку она видела часть кухни. Вот здесь она сражалась с Максом. Теперь в кухне было светло и она через щелку видела голенища сапог Дмитрия Иваныча, который сидел на табуретке возле кухонного столика. Настя всегда побаивалась управдома, теперь он казался ей особенно страшным. Он пришел сюда за ней. В его руках находится ее судьба. Если Ведьмак выдаст Настю, он тут же побьет ее, как давеча бил Костю. А потом ее посадят в тюрьму. Дмитрий Иваныч заговорил и Настя вся обратилась в слух.
— Так вот, Шарль Альфредович, — спросил управдом, — не заходила к вам эта самая Настя?
— Маленькая девочка с косичками?
— Да, да, с косичками…
«Ох, он сейчас меня выдаст», — подумала Настя. Но Ведьмак ответил:
— Очень славная девочка. Нет, не заходила.
Настя облегченно вздохнула. Сердце ее преисполнилось благодарностью к Ведьмаку!
— Откуда же вы ее знаете? — спросил управдом.
— Часто встречал на дворе. Прекрасная, добрая девочка.
— Добрая-то она добрая, да набезобразничала так, что пришлось забросить все дела и пойти ее разыскивать.
— Она, кажется, дружит с вашим старшим сыном?
— Да, они набезобразничали вместе. Я даже, признаться, прибил немного Костю сгоряча. Он до сих пор лежит дома и плачет. Но я не думаю, чтобы он сам полез воровать. Его кто-нибудь подучил. Он, безусловно, тоже виноват, я его наказал, и еще накажу. Но если эта Настя мне попадется…
— Р-р-р-р! — раздался вдруг голос Макария.
— Кто это? — испуганно спросил управдом.
— Не беспокойтесь, Дмитрий Иваныч, это мой медведь. Он заперт. Если не ошибаюсь, Настя всегда нянчится с вашим младшим сыном. Много раз, проходя по двору, я видел, как она утирала ему нос своим платьицем. Я, конечно, не знаю, что они натворили, но почему вы думаете, что именно Настя учит вашего Костю дурному?
— Все так говорят, — ответил управдом. — Особенно гражданка из шестнадцатого номера ненавидит Настю. Она уверяет, что Настя хотела и ее сына испортить. Она даже милиции сообщила, что Настя портит здешних детей.
Настя чуть не упала, у нее задрожали колени, по щекам потекли слезы.
— Значит, дело настолько крупное, что в него вмешалась даже милиция? — спросил Ведьмак.
— А то как же? — ответил управдом. — Заведующий магазином, обнаружив исчезновение товара из склада, немедленно позвонил по телефону в милицию. Их всех троих застали на месте преступления.
— Троих? Вы до сих пор говорили только о двоих. А кто же был третий?
— Да сын этой самой гражданки из шестнадцатого номера, Вовочка. Только он утверждает, что ни в чем не участвовал, и пришел в подвал в самую последнюю минуту.
— Это такой толстый мальчик с противным капризным лицом? Знаю, знаю. Он всегда мне не нравился. Я много раз, глядя на него, думал, что он большой негодяй.
— Его мать клянется, что он отговаривал Настю и Костю воровать бутылки.
— Какие бутылки?
— С чернилами.
— Они станции бутылки с чернилами?
— Да.
— Макс, ты опять шаришь по полкам? Там нет ничего вкусного. Откуда они стащили?
— Из склада «Кооперуча».
— Это было часа полтора тому назад?
— Да, часа полтора — два.
— Макс, ты сейчас ел землянику и совсем не голоден. Склад «Кооперуча» находится в подвале под магазином?
— Да, конечно, под магазином.
— Макс, если ты не оставишь кастрюли в покое, я отдам тебя обратно в зоологический сад. А знаете, Дмитрий Иваныч, Настя ведь не участвовала в похищении бутылок с чернилами.
— Позвольте! Вы видели, как они их таскали, что ли!
— Я видел, — сказал Ведьмак.
Настин рот сам собой раскрылся от изумления. Такого оборота дела она не ожидала. Так, значит, Ведьмак действительно следил за детьми сегодня утром!
— Как раз в это время, — продолжал Ведьмак, — я зашел к «Кооперуч» купить разноцветной бумаги для оклейки моего нового барабана. В «Кооперуче» приказчик долго лазил по полкам. Мне стало скучно ждать, и я заинтересовался квадратным отверстием в полу, находившемся в углу магазина. Это, очевидно, был вход в склад. Я подошел к нему и заглянул вниз.
Настино внимание напряглось до крайности. Она старалась не проронить ни слова.
— Внизу было темно, и я ничего не мог разглядеть. Но меня привлек легкий шорох, доносившийся из подвала. «Крысы!» подумал я. А крысы — моя слабость. Люблю крыс. Умнейшие животные, замечательно поддаются дрессировке. Хотел уж я попросить заведующего магазином, чтобы он разрешил мне поставить в складе крысоловку, как вдруг слышу крысы мои разговаривают. Два голоса, детские.
— Только два? — спросил Дмитрий Иваныч.
— Да, только два.
— Ну, видите, Вовочка, значит, сказал правду — он в краже не участвовал.
— Нет! — вдруг во все горло заорал Ведьмак и стукнул кулаком по столу. — Нет! он сказал неправду. Он соврал, чтобы уберечь свою шкуру! Там было два голоса, и один из этих голосов был Вовочкин голос!
— А другой?
— Другой был Костин.
Управдом молчал.
— Ах, Максинька, сколько раз я тебя просил не надевать, кастрюль на голову, — заворчал Ведьмак. — Батюшки, ну что ты наделал! Ведь в этой кастрюле повидло. Ты теперь такой липкий и сладкий, что тебя мухи заедят. Пойди, посмотри на себя в зеркало.
— Послушайте, Шарль Альфредович, а что же они говорили? — спросил управдом.
— Да уж лучше не повторять, что они говорили. Впрочем, ваш Костя не хотел брать бутылок. Его подговаривал Вовочка. Он советовал Косте продать бутылки и купить футбольный мяч.
— Язва! — выругался управдом. — Если он теперь мне попадется!..
— Ну, Максинька, тебе, друг мой, придется принять ванну. Вы уже уходите, Дмитрий Иваныч? Всего доброго. Я запру за вами дверь. Имейте в виду, что все, о чем мы сейчас с вами говорили, я готов когда угодно повторить милиции.
Шерсть Макса слиплась и торчала клейкими пучками. По морде и по плечам несчастной обезьяны текло повидло. Ведьмак посадил своего косматого друга в большой таз, вылил на него ведро воды и начал намыливать. Максу было холодно, он дрожал мелкой дрожью и тихонько выл. Ведьмак мылил и тер его немилосердно и так вошел в свою работу, что даже ни разу не обернулся. А за его спиной стояла Настя и плакала.
— Шарль Альфредыч, — причитала она сквозь слезы. — Я давно хотела сказать вам… Ведь это мы принесли чучело… Мы думали, что вы злой, что вы кошек душите, а вы оказались такой добрый… Мне очень стыдно теперь, я бы с удовольствием бросила это поганое чучело в печку…
Хлюп! хлюп! хлюп! — пенилось мыло под ловкими пальцами Ведьмака. Настя плакала все тише и наконец попросила:
— Шарль Альфредыч, сделайте так, чтобы Костю тоже не посадили в тюрьму.
— Не посадят, — ответил Ведьмак, продолжая свою работу. — Ну, идите домой, уже пора, мама верно вернулась из прачешной. Да захлопните получше дверь, а то Максик мокрый, как бы не простудился. И, если захотите, приходите ко мне в гости еще раз.