Подьячий неделец,

Хотя и был писец,

Но страшный был глупец,

И сверх того еще церковный он певец.

Хоть пения его попы и не желали,

Однак по должности из церкви не гоняли,

Вопил подьячий там,

Хоть много и мешал другим он голосам;

Но думал так, что он их украшает

И сладостно поет, коль оных заглушает.

И так обедню всю подьячий тот гагакал,

Пастух за клиросом обедню всю проплакал;

Подьячий, думая, что голосом его

Тронулся сей простак,

Того для у него

Спросил он так:

"О чем, бедняжка, ты так много горевал?"

А тот ему сказал:

"Тому уж две недели,

Как волки у меня козленка съели.

Как вспомню я о нем, родимый мой, когда,

То плачу завсегда.

А ты, кормилец мой, так тонко воспевал,

Точнехонько как мой козленочек блеял".