Подьячий неделец,
Хотя и был писец,
Но страшный был глупец,
И сверх того еще церковный он певец.
Хоть пения его попы и не желали,
Однак по должности из церкви не гоняли,
Вопил подьячий там,
Хоть много и мешал другим он голосам;
Но думал так, что он их украшает
И сладостно поет, коль оных заглушает.
И так обедню всю подьячий тот гагакал,
Пастух за клиросом обедню всю проплакал;
Подьячий, думая, что голосом его
Тронулся сей простак,
Того для у него
Спросил он так:
"О чем, бедняжка, ты так много горевал?"
А тот ему сказал:
"Тому уж две недели,
Как волки у меня козленка съели.
Как вспомню я о нем, родимый мой, когда,
То плачу завсегда.
А ты, кормилец мой, так тонко воспевал,
Точнехонько как мой козленочек блеял".