Вечер 76.
Продолжение сказки о тафтяной мушке.
Неох по пути в Вильну нимало не думал, чтобы приключилось с ним какое-нибудь несчастье, ибо думаем мы всегда о благополучии, а о бедах дорогою никогда не воображаем. Он часто пересчитывал данные ему от господина деньги и содержал в твёрдой памяти, сколько их числом находилось. Некогда, сидя под деревом, пребывал он в сём упражнении и веселился, глядя на золото, на которое и солнце тогда смотрело, вышел при том из лесу домашний воин, который, определяясь в военную службу, не искал случая оказать храбрость свою над неприятелями, а оказывал её над приятелями, и воевал не за границей, а на своей земле и сбирал пошлину с праздношатающихся по улицам, а особенно с тех, которые не в указанные часы проезжали по дороге. Подошёл он к Неоху и, смотря весьма жадно на его золото, спрашивал:
" Сколько у тебя денег"?
Неох, как человек разумный, не хотел было дураку давать ответа, но как тот приставил к груди его копьё и хотел проколоть насквозь, тогда Неох, оробев, говорил:
" Тысяча двести восемь карбованцев".
" Положи их в мой карман"! - кричал ему лесной забияка.
Неох возмутился изрядно таким с ним обращением и вступил в борьбу, окончившуюся, правда, не в его пользу, и тем самым был принуждён исполнить его повеление.
Когда же тем дело окончилось, то разбойник продолжал говорить:
" Прощай, разживайся хорошенько и приходи опять на это место считать деньги, да сказывай другим, если имеешь богатых знакомых людей: мы рады гостям и не преминем попотчевать вас чем-нибудь лучшим, нежели теперь. Ступай, вот дорога в город".
Сказав сие, пошёл он в лес и запел весьма громогласно бурлацкую арию.
Неох сделался тогда похожим на того комедианта, который говорит монолог Гарпагона из комедии " Скупой", и бесился, может быть, больше, нежели то действующее лицо в театре. Однако ничто не помогало, верный счёт остался в его памяти, но деньги вышли из карманов, итак, опустив руки в оные, пошёл он по дороге, как человек бездельный или такой, который отстал на время от обоза, в котором всё его имение везётся в город. По счастью его находился он уже близко города и на другой день поутру умножил число виленских горожан знаменитой своей особою, поместился он в таком доме, в который никто, исключая нищей братии, не жаловал, для того, что ежели кто потеряет своё имение, тот непременно в нищие записываться был должен. Как только стал приходить вечер, то хозяйка принесла из чулана чашку и поставила её на стол, потом стали собираться таскающиеся по городу бесстыдные люди, и всякий, явившись, опоражнивал свою мошонку в поставленную хозяйкой чашку. И наконец, как все собрались, тогда хозяйка, сочтя, начала распоряжаться деньгами, половина оных послана была в кабак; бегал за вином хромой, однако скоростью превзошёл всякого скорохода. По принесении вина тянули оное весьма усердно все пришедшие гости, не позабывали так же попотчевать они и Неоха, после сели ужинать и прохожего посадили в большое место, кушанье их не носило в себе признаков бедности, а походило больше на то, какое бывает при великом довольствии.
В середине ужина спросила одна у Неоха, какого он состояния и каким случаем сделался так беден, что оказался здесь, и когда уведомила себя обо всём, тогда сказала ему с великой уверенностью, что он с завтрашнего дня будет богат и сделается хотя не большим, однако не последним господином.
" Благодарности я не требую, - говорила ему нищая, - для того что знаю довольно совесть молодых людей: они обещания свои пишут на воде. Много уже я вашей братии сделала благополучными, но не получила ни от одного ни копейки, мы очень дёшево продаём своё чистосердечие, многие, пользуясь стараниями нашими, нас же ещё поминутно гонят и притесняют. Бог им за это заплатит. Как бы ты думал, можно ли найти человека более способного творить любовные дела, чем нищую? Мы умеем принимать на себя различные облики и притворяться так искусно, что самого разумного человека провести можем. Есть у меня теперь на примете купеческая жена, она давно уже просила меня, что бы я приискала ей какого-нибудь красавца. Ты лицом очень не дурен, итак, можешь забавлять молодую ту женщину в скучные времена, то есть тогда, когда её мужа нет дома, а она очень богата. Надейся, я тебе доставлю изрядное местечко в этом городе, и ты не будешь иметь причины жаловаться на своё несчастье".
После ужина скинули все с себя верхние и весьма ветхие одежды, и сколько сии были дурны, столько исподние хороши, умылись все водою и показались Неоху, как будто бы они совсем переменились и бросили желание быть нищими. Потом легли все спать попарно, и надобно знать, что не на худых притом постелях. Неох, попавшись в такую сверхъестественную шайку, весьма много размышлял об их искусстве и думал, что они, конечно, учились входить в сердца людей и, умиляя их, выманивали милостыню, потому что не всякому удаётся иного жестокосердного привести к умилению, что бы он, соболезнуя бедному, уделил от имения своего кроху ради имени Христова.
Поутру встали они весьма рано, натёрлись несколько сажей и грязью и, облачившись во вретище, пошли, куда каждого нужда посылала. Неох провёл целый день в ожидании своего благополучия и старался искоренить из себя всякое пренебрежение к нищим.
К вечеру собрались они по-прежнему, а та, которая его обнадёжила, пришла в полном удовольствии и сказала Неоху, что она уже всё сделала, что касается до начала.
" А оканчивать ты сам должен, - промолвила она ему, - Теперь оставим об этом говорить, а будем счастливо веселиться".
Итак, другая ночь во всём подобна была первой, и сказывали они ему, что всякая бывает такова и они не имеют причины о чём-нибудь задумываться и живут спокойнее всякого иного гражданина.
На другой день, когда взошло Солнце, повела сия проворная Ириса принуждённого волокиту к купеческой жене, которая весьма учтиво приняла надобного ей человека и, не дав ещё ему вымолвить слова, подарила сумму денег, а старухе, ибо она была уже в весьма преклонных летах, дала счётом. Сочинитель спрашивает читателя, что должно говорить Неоху в таком случае? Он не обращался ещё с купеческими жёнами, у которых не только обхождения, но и любовные дела называются иначе, и они никогда не говорят, что женщина такая-то любит своего сидельца, а всегда так: она, сударыня, пускает с ним амуров. Итак, придя в новый свет, должно иметь новые приёмы. Неох как определил себя быть человеком разумным, то в одну минуту выучил он наизусть купеческую нумерацию, которую они употребляют в пускании тех самых амуров. Я бы хотел. Что б кто-нибудь угадал, как он начнёт обходиться с сею посадской и не начнёт ли торговать её сердцем, ибо пришёл он хотя и не в лавку, однако к такой особе, которая всяким товарам знает справедливую цену.
" Государыня моя! - говорил ей Неох, - Как вижу я, что ты на сии деньги, которые мне дала, хочешь купить моё сердце"?
" Избави меня, Боже! - отвечала ему купчиха, - это, я думаю, вам только задаток, и знаю, что сердце ваше весьма многих денег стоит, а как негде пока взять такой суммы, то, я думаю, поверите вы мне его на вексель, взяв наперёд проценты на год. А вексель по-белорусски значит расписка, то я вместо бумаги напишу имя ваше на моём сердце и с сих пор готова буду всегда к вашим услугам".
Таким стилем выражались наши любовники и после сих слов связались весьма тесным знакомством, ибо любовь всякое сердце равно поражает. Многие говорят, что девушки, читая романы и любовные басни, научаются из них приманивать к себе верхоглядов, то есть любовников, но сия степенного гражданина жена. Не разумея и не читая никакой светской книги, так исправно влюбилась, что могла бы занять самое лучшее место в Овидиевых " Превращениях", и ежели бы дошло дело до спора, то бы посрамила она собой и саму любовную богиню, трудно только начать. А за началом окончание и само последует. Таким образом сделался Неох знакомым сему дому и начал таскать из него барыши и проценты.
Хозяин старался умножить свои доходы, а жена принялась делать расходы, и оба трудились весьма в своём деле. Неох от того богател и щеголял так, как ему вздумается, в ожидании своего благодетеля, владельца табакерки. Город удивлялся его достатку, и соседи завидовали его счастью, однако, может быть, не знали, откуда оно происходит, а, быть может, и разумели, того я не ведаю, только знаю эту пословицу: " Шило в мешке не утаится".