Тамъ, въ прошедшемъ -- блескъ разсвѣта...

Тамъ, въ прошедшемъ -- блескъ разсвѣта,

Полдня знойнаго лучи;

Наcтоящее согрѣто

Блѣднымъ пламенемъ свѣчи,

Позади остались гдѣ-то

Къ прежнимъ радостямъ ключи;

Лишь мечты о царствѣ свѣта --

Все, какъ прежде, горячи.

Кругозоръ свѣтлѣй и шире,

Проникаетъ глубже взглядъ,

Но рѣдѣетъ въ этомъ мірѣ

Дорогихъ и близкихъ рядъ.

Въ звукахъ рѣзкихъ и докучныхъ,

Раздающихся вокругъ,

Слышу меньше струнъ созвучныхъ,

Отвѣчаетъ рѣже другъ.

Рано листья облетѣли,

И въ безмолвіи ночномъ

Заунывный стонъ мятели

Раздается за окномъ.

И пока не глянутъ въ очи

Утра новаго лучи --

Ты гори во мракѣ ночи,

Огонекъ моей свѣчи!

О. Чюмина.

"Русское Богатство", No 1, 1902.

СНЫ.

Мнѣ снится иногда, какъ будто я иду

Среди безмолвія равнинъ однообразныхъ,

И путь мнѣ кажется одной изъ безобразныхъ

Тяжелыхъ грёзъ, томящихъ насъ въ бреду.

Все также тучъ нависшихъ вереница,

Все та же сѣрая, безрадостная мгла,

И даже мысль живая замерла,

Какъ на лету подстрѣленная птица...

А прежде снились мнѣ: заоблачная высь

И горы чудныя съ ихъ дѣвственной вершиной,

И мысли къ небесамъ сіяющимъ неслись

Свободной стаею орлиной.

Мнѣ снилися огни тропическихъ свѣтилъ,

И ночи темныя и волны океана,

Вспѣненныя во тьмѣ порывомъ урагана:

Борьба могучая несокрушимыхъ силъ.

Теперь подобныхъ сновъ ужъ я не вижу болѣ,

Равниной плоскою печально я бреду;

Какъ узникъ, много лѣтъ томящійся въ неволѣ --

И я конца пути -- освобожденья жду.

О. Чюмина.

"Сѣверный Вѣстникъ", No 10, 1895