Посвящено Эдмону и Жюлю де Гонкурам
Я помню звёздный свет и небо без луны,
не в силах позабыть той летней ночи-свахи.
Мы были, губы сжав, в мечты погружены.
А волны отошли, и пели черепахи.
Зелёный с алым цвет мешался с серебром -
огни светили с мачт, со звёздами не споря.
Весь порт и корабли объяты были сном,
и город тоже спал вверху, над ширью моря.
Песок вокруг блестел от пенных одеял.
Чернели островки утёсника и дрока.
Ночной архипелаг дивил и чаровал.
И, где ни ставь пяту - не миновать потока.
Нас плотно облекла почти слепая мгла,
а лес нас окунул в густые ароматы.
Куда бы я ни шёл, куда бы ты ни шла,
мы превращались там в два нежных автомата.
Друг друга полюбив, мы знали, что роман
приходит в этот день к печальному итогу.
Её любовь я вёз с собой - как талисман -
в Австралию - Увы! - в неблизкую дорогу.
Кто скажет, сколько клятв и сколько страстных слов
уже срывалось с уст бессчётного народа ?
Их больше, чем летит репья от лопухов
в порывах всех ветров над дюнами и в воду.
Не раз сказав: "Прощай!" - мы мучались впотьмах
в тревоге - будто нас она четвертовала.
А буйство дальних волн и крики черепах
звучали, доходя до звёздного причала.
О память! Ты страшней, чем шпаги-душегубки!
Забвения прошу, а ты разишь в упор.
Когда она ушла, в глазах мелькнули юбки,
прорезав светлым тьму - как яркий метеор.
Ах, юбки, я всегда их вижу, рад - не рад,
как вдруг, на фоне дюн, они, шурша, в крахмале,
точь-в-точь, как, с ходом вниз, и марсели шумят,
передо мной тогда сквозь темень просверкали.
Я сел на пакетбот и ткань моей мечты
лелею в тишине на рюшевом диване.
Но в памяти моей - колючие кусты -
утёсник на скале в лохмотьях хрупкой рвани.
Под вечер, бросив свой таинственный закут,
здесь бурые коты садятся возле рубки,
и, юбками шурша, идут на полуют
попутчицы мои - как белые голубки.
На судне как-то в ночь, когда подул Зюйд-Вест,
влюблённые нигде угла не находили.
С эбеновых небес сиял им Южный Крест,
и воздух напоён был запахом ванили.
Я снова вспомнил нас - двоих, под светом звёзд -
когда до нас дошёл, а мы немели в страхе,
хрипящий звук волны в нечеловечий рост -
сипел и выл прилив и тёрлись черепахи.
Куда бы я ни шёл, куда бы ты ни шла,
мы помнили о том, что близок час прощанья,
но всё-таки любовь сгорала не дотла,
и ты, стремясь помочь, давала обещанье...
Когда и звёздный свет и свет над кораблём,
сливаясь меж собой, дают цветное пламя,
я вижу вновь тот порт, объятый тихим сном,
безлунный небосвод - и вновь живу мечтами.
Вольный перевод с французского Владимира Кормана.