Перевод с французского Владимира Кормана
Над Миссисипи пар, похожий на туман.
Здесь пекло. Юг. Заснули черепахи.
Зевает, челюсти раззявивши, кайман.
Там каждый зуб острей навахи.
Звонили к полднику, и вон из всех отверстий
с плантаций тростника и табака
сбежали все - не высмотришь пока
ни головы в причёске, как из шерсти.
Корзины не дождутся батраков,
А те уж спят под лёгкой сенью хижин.
Лучи отвесны. Каменеет жижа,
кормилица банановых кустов.
В компании у Джефферсона гонка.
Там грузят хлопок в кипах и тюках.
Теперь Юпитера позвали впопыхах.
Никак не сыщут чёрного мальчонку.
Юпитер - ненасытная душа.
На нём белейшая из всех рубашек
И жёлтый веер в обезьяньей ручке пляшет.
Сейчас на зов идёт он не спеша.
Хозяйку предпочёл он, нет сомненья,
Свернул, мечтатель, к Тильде по пути.
Там нужно веером прилежно потрясти,
и за старанье могут дать варенья.
Вошёл, и взор его эмалевый следит,
за бойкой мухой, залетевшей в гости.
Он скалит зубы из слоновой кости,
их блеск слегка кораллом губ прикрыт
Веранда полнится спокойными лучами,
прошедшими сквозь зелень крон.
За камышовыми завесами окон
весь двор заполнен яркими цветами.
Ни звука. Лишь скулит и возится щенок,
грифон из Кубы. Веер гонит воздух,
и пёсик миг молчит, себе давая роздых,
то тянется, то съёжится в клубок.
На жёрдочке два ара, как с балкона,
нет- нет, встряхнутся, бросят сонный взгляд:
на чёрного мальца с опаскою глядят,
а на щенка-гаванца - благосклонно.
Молоденький макак пресыщенного нрава
ведёт себя как местный президент,
вот дерзко уплетёт сейчас в один момент
надкушенную жёлтую гуяву.
Снаружи в камышах улёгся жабий гам.
Таинственно молчит трясина.
И пересмешники сидят по клеткам чинно,
не подражая голубям
Мисс Тильда Джефферсон - ленивая девица
с особою креольскою ленцой.
Ей нравится мечтательный покой.
В качалке ей превесело лежится.
Она - шатенка. Кожа - нет бледней.
И кровь её чиста и благородна.
Муслин - прозрачен. Скажет кто угодно:
она бела до корешков ногтей.
В качалке и удобно и не жёстко.
Она из тростника, но груз как невесом.
И Тильда мило розовым цветком
себе украсила причёску..
В углу - Евфразия в платке, он желтый с голубым.
Она - прислуга. Губы - толсты и пунцовы
и вечно хохотать без повода готовы,
сейчас пускают сигаретный дым.
Мисс Тильда Джефферсон в мечтах, пока сиеста.
И в мыслях у неё лишь милый друг.
Пока Юпитер машет веером вокруг.
Она глаза полуприкрыла, и ни с места.
В заветных грёзах - Дэйвис Брукс, моряк.
Он мнится Тильде над зыбями, у бушприта.
Юпитер обомлел... Увы! Укус москита.
Он чуть не плачет, взор его набряк.
Ей Дэйвис мнится загорелым молодцом
на шхуне с гордым именем "The Fly".
Он курит на борту, облокотясь на край.
На нём фуражка с длинным козырьком.
На шхуне крепкий такелаж, хоть качка, плавен ход.
От мачт, от парусов легли на воду тени.
Флажки трепещут. Волны в белой пене,
а Дэйвис Брукс - в плену своих забот.
Но Тильда улыбнулась. Прочь страданья!
(Умчалась шхуна в дальний путь).
Лишь пальчики дрожат, и с ними вместе грудь
слегка волнуется под тканью.
Итак, далёко в океане милый друг,
а тут десятка три плантаторов нестарых,
все кавалеры при своих сигарах,
собьются вечером у Тильды в тесный круг.
Увы! Юпитеру лирическая складка
чужда. Так взвыл, что слышно всем в дому.
И тут в углу - ей повод ни к чему -
забилась в хохоте Евфразия-мулатка.
Весь здешний круг к его страданью глух.
Макак, две птицы, пёс - сонливые созданья.
Сквозняк заносит в дом пчелиное жужжанье
и спелый сладкий ананасный дух.