Дворец
Шла вторая половина пятницы; машины медленно ползли по Драмменсвей. После того как Фрёлик свернул на старую дорогу, ведущую в горы Лиер, движение стало свободнее. В Хурумланне ему не попалось почти ни одной встречной машины, особенно после того, как он покинул шоссе. Грунтовая дорога петляла между фермами. Время от времени он замечал рядом с домами собак – лаек или сенбернаров. Псы спали, положив головы на передние лапы. Услышав рокот мотора, они вяло приоткрывали один глаз и провожали машину взглядом. Потом по обеим сторонам дороги пошли поля и луга. Ему пришлось проехать по старому мосту, перекинутому через ручей. Какой-то смельчак, очевидно считавший себя крутым фермером, выгнал коров пастись на утес. Коровы лениво паслись на каменистом пастбище и, равнодушно жуя, топтались рядом с шалашом из грубо обтесанных кольев.
После того как асфальт закончился и дорога пошла по лесу, все ориентиры пропали. Каменистая тропа была очень сухой, хотя дождь закончился всего несколько часов назад. Вверх взметались клубы пыли. Фрёлику пришлось закрыть все вентиляционные отверстия. Сквозь густую листву деревьев светило солнце. По обочинам дороги попадались зеленые почтовые ящики. Значит, жилье недалеко. Иногда на развилках Фрёлик видел следы от гусениц трактора или коровьи тропы, которые уводили в никуда. Он проехал бы нужный поворот, если бы не увидел красную газонокосилку Гунарстранны. Раз нашел газонокосилку, можно считать, приехал. Так было всегда, и всякий раз ему казалось, что дорога занимает больше времени, чем в прошлый приезд. Он проехал мимо луга, на котором паслись стреноженные красавцы кони с блестящими шкурами. Чуть дальше виднелся загон с просевшей крышей. Кони задергались, когда мимо них проехала машина. Дальше пошли дачные домики с разноцветными почтовыми ящиками. Фрёлик притормозил, увидев большой зеленый контейнер для мусора. Выше, на склоне, под сосной стояла газонокосилка Гунарстранны. Фрёлик поставил свою машину рядом с газонокосилкой. Из багажника он достал спальный мешок, мясо для гриля, шесть банок пива и бутылку виски «Баллантайн». Запер машину и неуклюже побрел по тропинке между деревьями, которая вела в святая святых Гунарстранны: в хижину, которую он называл «Дворцом».
Своего босса он нашел на веранде. В белом спортивном костюме Гунарстранна выглядел непривычно, как будто вывалялся в муке. В шезлонге сидело нечто белое; сверху торчала голова, с боков – руки. На перилах стояли тяжелые, почти неношеные, кроссовки. В пальцах существо разминало самокрутку.
Фрёлик начал с того, что он узнал от брата Хеннинга Крамера.
– Машина, «ауди», тоже принадлежит брату. Хеннингу разрешалось брать машину, когда брат уезжал из города. В последний раз его не было десять дней; по его словам, в основном Хеннинг жил с матерью, но и за его квартирой присматривал. Возможно, он там ночевал время от времени. В этот раз они ни о чем специально не договаривались, только что Хеннинг заскочит к брату и польет цветы. В том числе и тот кактус.
Гунарстранна спустил ноги с перил, встал и подложил в кирпичную жаровню угля. Сухо потрескивал огонь.
– Принеси стаканы, – распорядился он, доставая маринованное мясо из упаковки.
Фрёлик зашел в широкие застекленные двери. Кухню и гостиную разделял большой стеллаж. Он взял с полки две большие пивные кружки.
– Я приготовил салат, – буркнул Гунарстранна и одобрительно кивнул, когда Фрёлик разлил пиво.
– Брат говорит, что Хеннинг часто бывал в его квартире. А еще они недавно разговаривали по телефону. Хеннинг звонил ему в четверг.
– Когда? – спросил Гунарстранна.
– В восемь вечера по нашему времени. Поскольку Хеннинг сам позвонил ему, брат считает это доказательством самоубийства. Он, мол, хотел убедиться, что ему никто не помешает, когда он будет вешаться.
– Почему?
– Во-первых, потому, что на Филиппинах было три часа утра. Хеннинг уважал брата и ни за что не позвонил бы ему, если бы не особый случай. В основном он спрашивал, когда брат вернется домой. Хеннинг раньше никогда не звонил брату, когда тот находился за границей.
– В четверг вечером… Интересно, чем я тогда занимался, – пробормотал инспектор себе под нос.
– Я-то был в кино, – заметил Фрёлик.
– Тратишь свою жизнь на кино?
– Я ходил не один, а с дамой. И потом, боевика я еще не видел! Кстати, это тот самый фильм, что смотрела Катрине Браттеруд перед смертью. А у одного из персонажей там бородка точь-в-точь как у Крамера. Более того, он очень на него похож.
– Да что ты… И кто он – положительный герой или злодей?
– Злодей, – усмехнулся Фрёлик.
– О чем они говорили?
– Кто?
– Хеннинг с братом.
– О жизни, о смысле жизни, о том, в самом ли деле все предрешено, или человек волен изменить свою судьбу и свою жизнь.
– Такой разговор не обязательно свидетельствует о депрессии и склонности к самоубийству, – заметил Гунарстранна. – Подобные вопросы возникают и от любопытства.
– В таком случае он мог бы и подождать, когда брат вернется домой.
– У него могли быть другие причины для звонка. Может быть, он пытался что-то сказать… в конце концов, он был личностью философского склада.
– Но если он потом покончил с собой…
– Мы не знаем, в самом ли деле он покончил с собой, – возразил Гунарстранна. – Разве ты никогда не задавался вопросами, кто ты и откуда?
– Да ведь все очевидно…
– Я имею в виду – разве ты никогда не осознавал себя смертным и не гадал, в чем смысл жизни, в чем ее цель?
Фрёлик ухмыльнулся в бороду, но сразу посерьезнел, когда заметил, как смотрит на него Гунарстранна.
– Нечасто. – Он пожал плечами.
Инспектор наградил Фрёлика раздраженным взглядом.
– Когда-нибудь такие вопросы тебя непременно заинтересуют. Они интересуют всех. Может быть, Крамер просто бил мимо цели. Его брат не знает, где Хеннинг мог спрятать предсмертное письмо?
– Нет.
Фрёлик посмотрел в кружку. Пена оседала на стенках, как паутина. На янтарной жидкости вскипали пузыри. Франк поднес кружку ко рту и с удовольствием выпил.
Гунарстранна вышел в широкие двери, ведущие на кухню, и долго рылся в шкафу. Франк стал смотреть на лес, за которым шли поля, которые, в свою очередь, вели к устью голубого Драмменфьорда. Вдали на воде белели яхты. Они держались вместе, и Фрёлик решил, что там проходит какая-то регата.
Гунарстранна принес тарелки и салат на белом деревянном подносе. Он накрыл на стол и положил мясо на решетку. Оно аппетитно зашипело, пошел ароматный дымок.
– Вот ты бы повесился в квартире брата? – спросил Гунарстранна, откручивая колпачок с бутылки виски и нюхая содержимое.
– У меня нет брата.
Гунарстранна смерил его суровым взглядом. Фрёлик поспешил оправдаться:
– Начнем с того, что я бы не повесился – ни в доме у родственников, ни где бы то ни было.
– В том-то и дело, – кивнул Гунарстранна, наливая виски в колпачок, пробуя его, закрывая глаза и морщась. – Типичный самоубийца пытается покончить с собой не один раз. Он отдаляется от общества, жалеет себя; он намекает всем, как ужасна жизнь. Но Хеннинг Крамер так себя не вел.
– Да, брат был в полном шоке… ты ведь и сам видел. Я отвез его к матери. Он сказал, что поживет у нее несколько дней. После того как Хеннинг умер, их осталось всего двое. Отец умер несколько лет назад… погиб в автокатастрофе.
– Хеннинг Крамер – нетипичный самоубийца, – убежденно повторил инспектор. – Самоубийство похоже на перевернутую воронку. Все начинается с незначительных сигналов, которые посылаются в разные стороны, но по мере развития психоза самоубийство превращается в своего рода манию.
– Ничего подобного нам о нем не известно. Хотя он мог регулярно бывать у психиатра.
– Вряд ли. Все сотрудники реабилитационного центра должны проходить подробный медосмотр. Туда бы ни за что не взяли человека, который лечится у психиатра.
– На медосмотре выявляется не все, – усмехнулся Фрёлик. – Крамер курил марихуану, которую выращивал дома. В комнате в квартире у его матери на подоконнике настоящая теплица!
Гунарстранна досадливо вздохнул.
– И все же он, наверное, был сильно подавлен, – продолжал Фрёлик. – Если он убил ее… Катрине.
– В том-то и дело!
Оба постояли, задумавшись и глядя вдаль.
– А он мог, – повторил Фрёлик, скрещивая руки. – Вполне возможно, он и убил ее.
– Тогда как ее украшения попали к Скёу? – спросил Гунарстранна.
– Понятия не имею.
– Реймонду Скёу придется потрудиться, чтобы объяснить, как у него очутились украшения Катрине!
Оказалось, что Фрёлик еще не закончил с Крамером.
– Судя по показаниям таксиста, которого я допрашивал, Крамер беззастенчиво лгал насчет того, что случилось в ту ночь.
– Но зачем ему потом убивать себя?
– Невыносимо стало жить.
Оба невольно улыбнулись – уж больно высокопарной вышла фраза.
Гунарстранна перевернул мясо на гриле. Франк отпил еще пива и залюбовался окружающей красотой. Потом он сказал:
– Итак, вот что нам известно. Девушку убили, а Хеннинг Крамер солгал насчет того, чем он занимался в ту ночь. Пока нам известно лишь, что у Хеннинга имелась возможность забрать ее украшения. Судя по всему, он мог и продать их Скёу. – Он показал на небо, где с юга наползали облака. – Смотри… Скоро опять будет гроза.
Гунарстранна несколько секунд смотрел в небо, затем достал сигарету, чиркнул зажигалкой, прикрыл ладонью язычок пламени.
– Такие же тучи всегда видно над Несодденом, когда мы в Осло. Здесь дождя не будет; его отнесет дальше, к фьорду.
Он ткнул вилкой в кусок мяса, проверяя, как оно прожарилось, и еще раз перевернул его.
– Вопрос сводится к тому, зачем Крамеру забирать ее украшения, – сказал он после долгого молчания. – Зачем он, убив Катрине, раздел ее и снял с нее украшения?
– Чтобы сбить нас со следа, – быстро ответил Фрёлик, но, заметив выражение лица Гунарстранны, перешел в оборону: – Понятия не имею, о чем он думал, я не могу влезть к нему в голову. И тем не менее он… То есть убийца… наверняка снял с нее украшения. А зачем? Может быть, хотел оставить их себе на память или подумал, что они ему еще пригодятся.
– А может быть, тот, кого мы ищем, просто ограбил ее, – тихо сказал Гунарстранна. У него засвербило в горле – приближался очередной приступ кашля.
– Только не Хеннинг. Если мотив – ограбление, тогда убийца, скорее всего, Скёу. – Фрёлик скептически поморщился.
Гунарстранна с трудом отдышался и принялся рассуждать вслух:
– Реймонд Скёу – идеальный преступник. Он склонен к насилию; он натыкается среди ночи на полуодетую красотку, на девушку, с которой его когда-то связывали тесные отношения и которую он избивает в приступе ревности. Понятно, он мог забрать ее украшения. Правда… в таком случае все наши версии трещат по швам. И все потому, что Крамер солгал. Черт! – Гунарстранна хватил кулаком по столу.
– Как бы там ни было, мы должны найти Скёу, – сдержанно ответил Фрёлик. – Кроме того, Герхардсена можно вычеркнуть из списка подозреваемых.
– Пока еще мы никого ниоткуда не вычеркиваем! – раздраженно рявкнул Гунарстранна.
Фрёлик вздохнул:
– Наверняка известно лишь одно: Хеннинг ездил на ту парковку у озера. Показания таксиста подтверждают его слова.
– Ну и что?
– Допустим, ее убил Хеннинг, – хладнокровно продолжал Фрёлик. – Хеннинг и Катрине тесно общались… Возможно, он знал и о Реймонде Скёу, и о том, как Скёу с ней обращался. Возможно, Катрине рассказала ему, что Скёу вломился к ней в офис. В конце концов, перед тем как ехать в гости, Катрине со многими говорила по телефону; возможно, в числе прочих она звонила и Хеннингу. Ты только представь себе… Они вдвоем в машине. Красавица блондинка, полуголая, счастливая. Он смотрит на нее и заводится. Допустим, они не были настроены на одну волну. Ему хотелось секса; она мечтала о лучшей жизни. Он обнял ее. Она попыталась вырваться, отшутиться, но он ее не отпускал. Он потерял самообладание, изнасиловал Катрине и задушил ее. Если следовать логике преступника, естественно было снять с нее всю одежду и все украшения, чтобы замести следы. В то же время он не дурак, знает об анализе ДНК и понимает, что на ней найдут его сперму. Поэтому он начал выкручиваться. Наврал, что сексом они занимались по взаимному согласию. А после всего снял с нее украшения. Может быть, потом он их продал!
– Немного натянуто, – возразил Гунарстранна.
– Ладно, предложи что-нибудь получше.
– Предлагаю поесть, – сказал Гунарстранна, перекладывая мясо на тарелку.
Некоторое время они молча ели салат, стейки и свежий белый хлеб. Пили холодное пиво. Фрёлик даже представить себе не мог, что трудный день окончится так хорошо.
Молчание нарушил Гунарстранна:
– Во-первых, Хеннинг признал, что забрал Катрине от дома Аннабет Ос. Реймонд Скёу мог прятаться у дома и поджидать Катрине. Ведь явился же он в тот день к ней на работу! Возможно, он поехал в Холменколлен за ней и Эйдесеном, но наверняка мы ничего не знаем. Далее, Скёу видит, как Катрине садится в машину Хеннинга. Он едет за ними. Сначала Хеннинг и Катрине поехали в Акер-Брюгге и купили еду в «Макдоналдсе». Потом уехали. По словам Хеннинга, на парковку возле Ингирстранда за ними въехала какая-то машина.
Гунарстранна замолчал и задумался.
Фрёлик подлил им обоим пива.
На перила села трясогузка и затрясла хвостом.
– У нас зрители, – оживился Фрёлик. – Шпион!
– Если сосредоточиться и мыслить логически, – продолжал Гунарстранна, – становится ясно, что речь, скорее всего, идет о спонтанном нападении. Как только мы доберемся до Скёу, отправим его на анализ ДНК-Анализ будет готов через две недели; тогда мы будем точно знать, его ли кожу нашли под ногтями у жертвы. А как только на его одежде обнаружатся ее волосы, дело можно считать раскрытым.
– Интересно, где сейчас Скёу?
– Наверное, в Швеции, – проворчал Гунарстранна, намазывая хлеб маслом. – Это тоже типично. Я уже ловил двоих убийц, которые думали, что они могут ускользнуть в Данию или Швецию и вздохнуть свободно. Через пару недель Скёу вернется, и тогда он наш.
Двое полицейских смотрели в небо. Гунарстранна жевал и думал. Фрёлик закинул ногу на ногу и расслабленно подставил лицо солнцу.
– Не помню, чтобы я видел на Крамере царапины, – сказал наконец Гунарстранна.
Фрёлик просиял. Значит, босс еще не отказался от мысли о том, что убийца – Крамер.
– Мы ведь не знаем, где она его поцарапала, – откликнулся он. – Все выяснится только на вскрытии.
Гунарстранна вдруг улыбнулся, как будто только что вспомнил, что он – хозяин, а Фрёлик – гость.
– Рад тебя видеть, – улыбнулся он.
– Спасибо. И за угощение тоже.
– Тебе спасибо. Ты в шахматы играешь?
Сердце у Фрёлика упало. Шахматы! Совсем как дома. Он знал, что в шахматах одна фигура называется «слон», а другая – «конь». Одна из них может перескакивать другие фигуры и двигается углом. Чтобы потянуть время, он отпил еще пива. Шахматы! Там либо король, либо королева должны стоять на клетке D1.
– Так я и знал, – сказал довольный Гунарстранна. – Хороший полицейский любит шахматы.
Франк тяжело вздохнул. Откровенно говоря, шахматы он терпеть не мог. Что за игра, в которой всегда нужно принимать стратегические решения, думать на три хода вперед…
– Играть мне приходится редко, – осторожно ответил он.
– Ладно! – Гунарстранна повел его внутрь, к низкому столику с черной столешницей. – Вечер пятницы, мы в глуши, виски, пиво и шахматы, – с улыбкой продолжал он. – Ты очутился в раю!