"За два года". Сборникъ статей изъ "Искры". Часть первая.
(25 марта 1905 г., No 94).
Война или миръ? Этотъ вопросъ не сходитъ теперь со столбцовъ газетъ, онъ переворачивается на всѣ лады въ разговорахъ, служитъ предметомъ интервью съ "высокопоставленными" лицами, и каждый день телеграфная проволка разноситъ во всѣ концы міра самыя противорѣчивыя, но всегда почерпнутыя изъ "вполнѣ достовѣрныхъ источниковъ", свѣдѣнія насчетъ намѣреній правительства. Это значитъ, что вопросъ о заключеніи мира сталъ очереднымъ вопросомъ, что отъ мира мы, быть можетъ, не такъ далеки, какъ подчасъ кажется при чтеніи фанфаронадъ газетныхъ рептилій и интервьюируемыхъ "особъ".
Дыму безъ огня не бываетъ, и правительство отлично знаетъ, гдѣ тутъ огонь, на которомъ оно обожгло свои пальцы, знаетъ это и вся Россія, ибо, къ несчастію, эти горящіе пальцы -- живое тѣло народа, истекающаго кровью въ дикой бойнѣ, затѣянной во славу лѣсныхъ концессій "высокопоставленныхъ" особъ и ихъ фаворитовъ. Если вѣрятъ оффиціальнымъ цифрамъ, опубликованнымъ въ "Русскомъ Инвалидѣ", то уже болѣе 400000 выбитыхъ изъ строя стоили народу эти концессіи. Но, конечно, не размѣры этихъ потерь человѣческими жизнями заставляютъ правительство думать о мирѣ. Человѣческія жизни -- въ глазахъ правительствующей клики такой дешевый матеріалъ, что правительству, конечно, никогда не пришло-бы въ голову экономить имъ, разъ дѣло идетъ о такихъ "священныхъ" предметахъ, какъ лѣсопромышленное заведеніе на рѣкѣ Ялу.
Но есть цѣлый рядъ неустранимыхъ причинъ, которыя заставляютъ правительство серьезно подумать о томъ, какъ бы поскорѣе выпутаться изъ затѣянной имъ кровавой авантюры. Весь тихоокеанскій флотъ уничтоженъ, а составъ и качество вооруженной армады адмирала Рожественскаго заставляютъ опасаться, что одержанная побѣда при Гуллѣ, столь лестно оцѣненная международной комиссіей, будетъ и послѣдней. А между тѣмъ, безъ флота, болѣе того -- безъ побѣды на морѣ, нельзя и думать о побѣдѣ на сушѣ.
Но и на сушѣ дѣла обстоятъ не лучше. Послѣ Ялу, Кинчжоу, Ляояна, Янтая, Портъ-Артура, Шахи, Мукдена, Телина -- отъ русской арміи остались лишь жалкіе обломки, усталые, иззябшіе, голодные, деморализованные. Всѣ военныя репутаціи -- Стессель, Скрыдловъ, Куропаткинъ, Гриппенбергъ -- подорваны, забрызганы грязью во взаимныхъ попрекахъ и разоблаченіяхъ. Не осталось ни одного имени, которое могло-бы внушить довѣріе арміи и съ которымъ не связывалось-бы представленіе о неспособности, тупости, казнокрадствѣ, трусости. Правительственные генералы слишкомъ хорошо чувствуютъ безнадежность положенія и потому, обливая другъ друга помоями, тщательно уклоняются отъ "чести" главнокомандованія, навязывая ее сибирскому бурбону, который всей военной наукѣ японскаго главнаго штаба можетъ противопоставить одну только россійскую "лихость". А между тѣмъ, японская армія гонится за русской по пятамъ, обходитъ ее.
И съ какими мыслями, съ какимъ настроеніемъ идутъ войска въ бой? Можно поручиться, что по крайней мѣрѣ половина солдатъ и офицеровъ совершенно отчетливо сознаютъ истинную цѣну тѣхъ лѣсныхъ "священныхъ благъ", во имя которыхъ гонятъ людскія стада на убой. Съ такими мыслями, во имя такого знамени не одерживаютъ побѣдъ!
О сколько-нибудь значительномъ усиленіи арміи и думать нельзя. Провозная способность сибирской дороги мала, а, благодаря потерѣ огромнаго количества съѣстныхъ и боевыхъ припасовъ, пушекъ, аммуниціи и пр. въ Мукденѣ, ее приходится загромождать грузами. Но мало того. Вопреки тѣмъ милліонамъ солдатъ, которые находится въ "распоряженіи" правительства на бумагѣ, на самомъ дѣлѣ оно не можетъ отправлять теперь много новыхъ войскъ на Востокъ. Возстаніе, городское и сельское, охватившее почти вою Россію, вспыхивающее то тутъ, то тамъ, требуетъ огромнаго количества войскъ для войны внутренней и заставляетъ отодвигать на задній планъ войну внѣшнюю, Впрочемъ, обѣ войны имѣютъ въ виду одну цѣль -- сохраненіе и укрѣпленіе существующаго режима, и потому весьма естественно, что правительству незачѣмъ посылать свое воинство за тридесять земель, когда и въ исконныхъ россійскихъ Горѣловыхъ и Неѣловыхъ такъ много простора для подвиговъ во славу престолъ-отечества. Почти ежедневно пестрятъ гавоты извѣстіями, что та или другая часть войска, предназначенная къ отправкѣ на Дальній Востокъ, была задержана для усмиренія "любезныхъ вѣрноподданныхъ". Говорятъ о новой мобилизаціи. Еще вопросъ, будетъ ли она дѣйствительно объявлена, и не есть ли это -- одинъ изъ тѣхъ "грозныхъ" слуховъ, распуская которые, правительство, съ той наивной вѣрой въ чужую глупость, которая иногда встрѣчается у испытанныхъ мошенниковъ, силится придать себѣ страшный видъ, думая такимъ образомъ ввести въ обманъ добрыхъ людей и выторговать лучшія условія мира. Не говоримъ уже о томъ, что вновь мобилизуемыя войска могли-бы прибыть на театръ войны въ лучшемъ случаѣ черезъ нѣсколько мѣсяцевъ. Но если мобилизація и будетъ объявлена, то можно уже теперь сказать, что она далеко не дастъ правительству тѣхъ силъ, о которыхъ оно разглагольствуетъ. Изо дня въ день приходятъ вѣсти объ отказѣ регулярныхъ войскъ идти на войну. Можно предвидѣть, что огромное число запасныхъ вовсе не явится къ призыву, а явившись, откажется идти на войну. Новой мобилизаціей правительство навяжетъ себѣ на шею столько хлопотъ съ призванными подъ знамена запасными, что, пожалуй, эти хлопоты потребуютъ большей затраты силъ, чѣмъ дастъ сама мобилизація. Но болѣе того. Мобилизація теперь, когда вся страна превратилась въ пороховой погребъ, готовый вспыхнуть отъ малѣйшей искры, можетъ вызвать страшный взрывъ народнаго гнѣва и послужить исходной точкой революціоннаго подъема, который въ щепки разнесетъ все зданіе стараго порядка...
Наконецъ, и денежныя средства правительства изсякаютъ. Иностранные кредиторы наотрѣзъ отказались ссужать новые милліоны сомнительному должнику, а черствое сердце французскихъ денежныхъ мѣшковъ съ полнымъ равнодушіемъ относится въ горькимъ попрекамъ въ "измѣнѣ" былой "дружбѣ". На 8 милліардовъ франковъ продала русскаго народа самодержавная бюрократія французскимъ "друзьямъ", но теперь и "друзья" увидѣли, что дальше распродавать Россію въ сколько нибудь солидныхъ размѣрахъ -- уже не во власти правительства, ибо Россія явно выходитъ изъ рабства. Двери заграничныхъ банковъ захлопнулись передъ русскимъ абсолютизмомъ, чтобы съ тѣмъ большею предупредительностью настежь раскрыться передъ японскимъ микадо. Правительству осталось только обратиться въ внутреннему займу, дѣйствительныя условія котораго, особенно размѣры "вознагражденія", получаемаго банками, столь чудовищны, что тщательно скрываются отъ нескромныхъ взоровъ. Но дѣлать внутренній ваемъ, при теперешнихъ обстоятельствахъ, значитъ чинить кафтанъ по образцу знаменитаго Тришки. Если даже г.г. купцы, требовавшіе "участія народныхъ представителей въ контролѣ за государственнымъ бюджетомъ", не устоятъ передъ соблазномъ тѣхъ милліоновъ, которые даруются имъ на счетъ народа "по случаю" займа, и продадутъ за эту золотую синицу тощаго журавля своего либерализма, то можно во всякомъ случаѣ предвидѣть, что въ карманъ правительства попадетъ въ дѣйствительности лишь ничтожная доля тѣхъ 200 милліоновъ, которые придется уплатить народу, если только онъ захочетъ платить всѣ тѣ долги, которые оставить ему въ наслѣдство промотавшійся режимъ.
И такъ вотъ положеніе: ни флота, ни арміи, ни денегъ; рабочее возстаніе, крестьянское возстаніе, возстаніе на окраинахъ; полная дезорганизація въ правительственной верхушкѣ, дезорганизація въ земствѣ, въ городскомъ самоуправленіи, во всемъ обществѣ. Съ такимъ капиталомъ войнъ вести нельзя. И какъ ни парадируетъ правительство своею "твердою" рѣшимостью продолжать войну "во что-бы то ни стало", никто не можетъ уже обманываться насчетъ того, что въ дѣйствительности оно очень и очень серьезно подумываетъ о мирѣ. Равные сенсаціонные олухи, пускаемые чуть не каждый день о посредничествѣ то Германіи, то Англіи, то Франціи, то Соединенныхъ Штатовъ -- это пробные шары. Подозрительная свобода, которую правительствующіе держиморды предоставляютъ россійской прессѣ въ обсужденіи вопроса о мирѣ и его условіяхъ,-- это средство нащупать почву. Правительство предало народъ, когда затѣяло въ своихъ интересахъ войну. Теперь оно собирается снова предать его, заключивъ въ своихъ интересахъ миръ.
Съ самаго начала войны соціалдемовратія требовала мира. Она не перестаетъ требовать его и теперь, и не перестанетъ, доколѣ длится преступная война. Но миръ, котораго требовала и требуетъ соціалдемократія, это -- не тотъ миръ, который хочетъ и можетъ заключитъ самодержавная бюрократія. При заключеніи мира правительство будетъ заботиться объ одномъ: о своемъ собственномъ сохраненіи и укрѣпленіи, о томъ же, о чемъ оно заботилось, вовлекая страну въ ужасную войну. Оно не остановилось передъ колоссальными жертвами народною кровью и достояніемъ при объявленіи войны; не остановится оно и передъ пожертвованіемъ всѣми интересами народа при заключеніи мира: разореніе всей страны, огромное бремя долговъ, остановка всего хозяйственнаго развитія страны, увѣковѣченіе крестьянскихъ голодовокъ,-- все это въ глазахъ самодержавной бюрократіи ничто, если жертвы эти приносятся на ея алтарь. Соціалдемократія требуетъ другого мира. Странѣ приходится расплачиваться за преступленія правительства, ей приходится нести жертвы за грѣхи его. Соціалдемократія требуетъ, чтобы эти жертвы были сведены до возможнаго минимума. Единственная цѣль, которой правительство все подчинитъ при заключеніи мира -- это самосохраненіе. Соціалдемократія же требуетъ, наоборотъ, чтобы абсолютизмъ, прежде всего палъ жертвой войны, потому что паденіе его облегчитъ странѣ бремя тѣхъ жертвъ, которыя неизбѣжно падутъ на нее въ результатѣ преступной и позорной войны, затѣянной самодержавной бюрократіей.
Война не знаетъ сентиментальности. Не знаетъ ее и побѣдитель. Онъ беретъ отъ побѣжденнаго все, что можетъ. Чѣмъ сильнѣе побѣжденный, тѣмъ меньше жертвы, требуемыя отъ него побѣдителемъ. Но абсолютизмъ -- это полный маразмъ Россіи, и при сохраненіи его нѣтъ мѣры тому вознагражденію, которое потребуетъ побѣдоносная Японія. Мнимо-конституціонная монархія -- это слабость Россіи, и потому и въ этомъ случаѣ странѣ придется расплачиваться въ усиленномъ размѣрѣ за пораженіе правительствующихъ авантюристовъ. Демократическое народовластіе -- это сила Россіи, это -- свобода для несвязаннаго никакими путами развитія классовой борьбы, а слѣдовательно, для максимальнаго, при условіяхъ капиталистическаго хозяйства, развитія производительныхъ силъ страны, для максимальнаго, въ обстановкѣ классоваго государства, развитія всѣхъ матеріальныхъ и духовныхъ рессурсовъ ея; и потому демократическое народовластіе обезпечиваетъ наиболѣе выгодныя для страны, наиболѣе "почетныя" условія мира. Можно поручиться, что воинствующая японская буржуазія съ безконечно большимъ удовольствіемъ встрѣтила бы миръ, заключенный абсолютизмомъ, чѣмъ миръ, заключенный свободной россійской демократіей, и въ этомъ отношеніи чувство горячей симпатіи объединяетъ японскаго микадо съ россійскимъ абсолютизмомъ; какъ русскій абсолютизмъ поддерживаетъ господство турецкаго султана, потому что ему выгодна слабость Турціи, такъ японскій микадо будетъ готовъ поддерживать господство русскаго абсолютизма, потому что ему выгодна слабость Рсосіи.
Но тѣ колоссальныя жертвы, которыя народъ уже понесъ въ затѣянной правительствомъ войнѣ, и тѣ огромныя усилія, которыя онъ уже сдѣлалъ въ борьбѣ за миръ не должны повести въ усиленію самодержавной бюрократіи и къ ослабленію всѣхъ силъ страны. сДа здравствуетъ миръ! и -- долой самодержавіе!" эти два лозунга должны отнынѣ неразрывно сплестись въ нашей агитаціи", писали мы при полученіи извѣстія объ объявленіи войны (см. стр. 635--636), и то же самое можно повторить и теперь. Соціалдемократія требуетъ мира во что бы то ни стало! Это значитъ прежде всего: она требуетъ уничтоженія абсолютизма во что бы то ни стало! Долой самодержавіе!-- это первое условіе того мира, котораго соціалдемократія всѣми силами добивается и будетъ добиваться.
Итакъ, соціалдемократія всѣ усилія должна употребить, чтобы заставить прекратить войну; но точно также должна она употребить всѣ усилія, чтобы не самодержавная бюрократія заключала миръ. Скорѣйшее уничтоженіе абсолютизма -- вотъ единственное разрѣшеніе вопроса о войнѣ и мирѣ, которое приведетъ къ наиболѣе благопріятнымъ результатамъ для развитія всей страны вообще и для интересовъ пролетаріата въ особенности. Тяжесть войнъ, которыя ведетъ буржуазія, тяжесть того "почетнаго" мира, который она можетъ заключить при пораженіи, тоже падаетъ почти цѣликомъ на плечи рабочаго класса; но еще въ большей мѣрѣ падаетъ на его плечи тяжесть войны и мира самодержавной бюрократіи, ибо двойной грузъ -- и абсолютизма и имущихъ классовъ -- ложится на него. Самодержавная бюрократія можетъ укрѣпить свою позицію при заключеніи мира лишь на счетъ трудящихся классовъ, и на ихъ же счетъ покроетъ буржуазія тѣ убытки, которыми грозитъ ей миръ, заключенный абсолютизмомъ. Нести двойную тяжесть значитъ для пролетаріата совершенно напрасно расплачиваться слишкомъ дорогой цѣной за ту войну, которая кромѣ жертвъ ничего ему и не могла дать. Если ему суждено еще нести тяжелыя цѣпи капиталистической эксплуатаціи, то его собственные интересы настоятельно требуютъ, чтобы онъ поспѣшилъ мощнымъ революціоннымъ порывомъ сбросить съ себя ржавыя оковы стараго режима.
Быть можетъ, правительство все же успѣетъ заключить миръ до своего паденія. Но тогда самыя условія заключеннаго имъ мира, который не можетъ не быть раззорительнымъ для всей страны, дадутъ огромный толчекъ революціи. Быть можетъ, и многіе признаки говорятъ за это, правительство попытается прикрыть свой постыдный миръ авторитетомъ подтасованнаго "народнаго представительства" -- земскаго собора, составленнаго изъ креатуръ правительства, назначенныхъ министрами, или выбранныхъ имущими классами. Въ такомъ случаѣ, соціалдемократія заранѣе объявитъ измѣнникомъ народу и предателемъ всякаго, кто посмѣетъ отъ имени народа вступать въ позорную сдѣлку съ правительствомъ. Рабочій классъ возложитъ всю моральную и матеріальную отвѣтственность за условія мира на членовъ этого земскаго собора, и революція потребуетъ и ихъ вмѣстѣ съ самодержавной бюрократіей въ отвѣту.
Немедленный соэывъ Учредительнаго Собранія, свободно выбраннаго всеобщимъ равнымъ, прямымъ и тайнымъ голосованіемъ, для заключенія мира -- вотъ чего добивается соціалдемократія. И отъ Учредительнаго Собранія же потребуетъ революціонный пролетаріатъ такого рѣшенія вопросовъ о государственныхъ долгахъ, о распредѣленіи налоговъ, о конфискаціи имѣній и капиталовъ, принадлежащихъ удѣламъ, церквамъ, монастырямъ и всѣмъ лицамъ, виновнымъ въ затѣянной войнѣ, которое облегчитъ бремя жертвъ, возложенныхъ правительственной войной, правительственнымъ пораженіемъ и попустительствомъ имущихъ классовъ на все трудящееся населеніе Россіи.