ПОЛИШИНЕЛЬ
МЕТР МИНЬЯР
Мы шагали по дороге в Регенсбург. После полудня небо закрылось тяжёлыми синеватыми тучами. Сразу похолодало. Налетел бешеный ветер, закрутил дорожную пыль воронками и, сгибая ивы, вывернул листья на серебристую изнанку. Крупная капля упала мне на нос.
- Бежим скорее под крышу. Сейчас дождь польет! - крикнул я.
Дождь хлынул яростный и холодный. Мы побежали, взявшись за руки, к хижине в стороне от дороги. Вдруг дождь стал больно сечь нам лица. Крупные беловатые градины запрыгали по потемневшей от дождя земле. Мы вбежали в распахнутую дверь хижины.
Это была заброшенная сторожка. Град оглушительно барабанил по крыше. Ветер завывал в ветках старого дуба. Я старался притянуть к косяку рассохшуюся дверь, когда увидел на дороге двух путников. Они ковыляли, согнувшись под косыми ударами града.
- Эй, - крикнул я, - идите сюда под крышу! Мужчина махнул мне рукой, а его спутница, бежавшая мелкими шажками, вдруг поскользнулась на сырой глине и упала. Мужчина бросился к ней, но тоже упал, и ветер вздул его плащ, как чёрный парус, над ящиком, привязанным к спине. Я кинулся к ним на помощь.
У мужчины вместо левой ноги была деревяшка. Он встал с трудом, ухватившись за мое плечо. Мы помогли встать его спутнице и повели её к хижине. Она чуть-чуть прихрамывала, но смеялась и лепетала что-то на непонятном языке.
Паскуале нашёл в углу охапку хвороста и уже свалил его в очаг.
- Пеппо, дай мне огниво! - крикнул он по-итальянски, когда мы переступили порог.
Я стал высекать огонь. Мужчина усадил свою спутницу на валявшийся в углу чурбан и снял ящик с плеч, тревожно спрашивая её о чем-то.
Она нагнулась, развязала мокрые башмаки. Её капюшон свалился, и мы увидели блестящие волосы и большие чёрные глаза. Её спутник, присев на земляной пол, помог ей стащить башмаки и озабоченно растирал ей левую щиколотку. Девушка вытянула вперед ногу в белом чулке, повертела ступней во все стороны, поднялась, встала на носки и вдруг рассмеялась, захлопав в ладоши. Она прошла несколько шагов на самых кончиках пальцев и помахала одной ногой в воздухе; её спутник довольно кивнул головой. Потом он обернулся ко мне.
- Благодарю за помощь, синьор, - сказал он по-итальянски. - Мадемуазель Розали чуть не сломала себе ногу. К счастью, это только ушиб, а мы уже перепугались. Ведь ножки мадемуазель Розали - это наш хлеб!
Я взглянул на его смуглое лицо с длинным тонким носом, обезображенное оспой. Его чёрные глаза приветливо блестели.
- Вы не итальянец, синьор? - робко спросил я.
- Увы, я только француз - Марсель Миньяр, или метр Миньяр, как зовёт меня публика, или Пти-Миньяр, как звали меня в полку, к вашим услугам! - весело раскланялся он, - А это - моя племянница, мадемуазель Розали!
Дым клубами валил из очага прямо в хижину. Девушка сняла мокрый плащ и повесила его к огню. На ней было сиреневое газовое платье, всё в серебряных блестках.
Ее плечи закрывал зелёный шарф. Никогда ещё не видел я такой красавицы.
Она подбежала к ящику и открыла дверцу в проволочной решётке. Тотчас же по её голой руке к плечу побежала белая мышка, а за ней другая и третья. Девушка целовала их и ласково уговаривала. Метр Миньяр тоже нагнулся к ящику и вынул из него двух мышек.
- Они испугались града, бедные крошки! - сказал он, опять обращаясь ко мне.
Я погладил мышку, сидевшую на его плече. Мышка встала на задние лапки, быстро-быстро шевеля белыми усиками и розовым носом, обнюхала мой палец и вдруг юркнула в карман своего хозяина. Только тонкий хвостик, как бело-розовый шнурочек, остался снаружи на потертом бархате куртки.
Дождь лил как из ведра. В открытую дверь он нахлестал целую лужу. Вместе с метром Миньяром нам удалось прикрыть дверь. Тогда сучья в очаге затрещали, дым потянулся в трубу, в хижине стало уютнее.
Паскуале, сидя на полу, глазел на мышек. Их было двенадцать. Они шустро бегали из верхнего этажа своей клетки в нижний, по пути отгрызая крошки от хлебных корочек, засунутых между прутьями клетки.
Скоро мы узнали, что мышки эти дрессированные, - метр Миньяр дает мышиные представления, а мадемуазель Розали ходит по канату.
- О, мадемуазель Розали - большая артистка! - воскликнул метр Миньяр, подняв плечи и зажмурив глаза. - Мы идём сейчас в Регенсбург, а наши вещи отправлены вперед на тележке. А вы, мои маленькие друзья, куда идете?
Мы сказали, что тоже идём в Регенсбург и будем учиться музыке и пению у синьора Рандольфо Манцони.
Метр Миньяр высоко поднял брови.
- О, у самого Манцони? Это знаменитый музыкант! Мы слушали его новую оперу в Мюнхене. Так так... - Он покачал головой и задумался. - А чем вы занимались до сих пор, мои друзья? - вдруг спросил он, приветливо улыбаясь.
Мы ответили ему, что работали в марионеточном театре мейстера Вальтера.
Метр Миньяр пришёл в восторг.
- Значит, вы тоже артисты! Мы с вами товарищи! О, театр марионеток - ведь это настоящее искусство! - И он попросил нас показать кукол.
Мы развязали мешки и вынули наших актёров. Метр Миньяр тотчас же надел маленького Пульчинеллу на одну руку, пуделя - на другую и, смеясь, стал разыгрывать тут же придуманную комедию. Он подносил Пульчинеллу к мышиной клетке. Пульчинелла сначала лукаво выглядывал из-за угла, потом, приложив палец ко рту, подкрадывался к дверце и старался её открыть. Тут пудель набрасывался на него сзади и оттаскивал его прочь за край балахончика. Пульчинелла дрался с пуделем, опять открывал дверцу и падал в испуге навзничь перед выглянувшей мышкой. Мадемуазель Розали заливалась смехом.
- Polichinelle! Qu'il est beau ce petit Polichinelle! - говорила она.
- Она говорит, что ваш Полишинель очень хорошенький! - сказал метр Миньяр.
Тогда мы показали им, как пляшет Нинетта, старая подруга наших странствий. Они хлопали в ладоши и кричали "браво". Мадемуазель Розали сама попробовала водить Нинетту, а потом спросила что-то по-французски.
- Мадемуазель Розали спрашивает, можно ли сделать куклу, которая ходила бы по канату, размахивая флажками? - перевёл нам метр Миньяр.
Я задумался, вспоминая канатных плясунов, виденных ещё в Венеции. Я старался представить себе канат и вагу с нитками - и вдруг сообразил, как это можно сделать.
- Можно, можно! - закричал я, смеясь от радости. У меня даже руки зачесались поскорее сделать марионетку, такую же гибкую и красивую, как мадемуазель Розали, которая ходила бы по канату.
Мадемуазель Розали весело схватила меня за руки, и мы закружились по хижине. Потом она опять сказала что-то.
- Она просит, чтоб вы сделали ей такую марионетку, - сказал метр Миньяр.
Я кивнул головой. Паскуале дёрнул меня за рукав.
- Пеппо, ведь мы завтра идём к синьору Манцони.
- Ничего, я успею сделать, - ответил я.
Дождь кончился. В разрывах туч виднелось зеленоватое вечернее небо. Мы собрали наши пожитки и весело двинулись в путь.
Еще не затихший ветер обдавал нас хрустальным дождём с дубовых веток.