В ночь со второго на третье декабря в доме у директора королевской фабрики Иоганна Бётгера была крупная игра.
«Иоганн Бётгер проиграл большую сумму денег итальянцу, называющему себя графом Бураттини. Третьего декабря, в восьмом часу утра, Иоганн Бётгер вышел из дому. Я последовал за ним, как обычно. Придя на Старую площадь, он вошел в церковь Екатерины, где в левом приделе к нему подошли итальянец Бураттини, называющий себя графом, и другой итальянец, называющий себя секретарем графа. Удалившись в затененный колоннами угол, они стати беседовать. По словам, долетевшим до меня, я понял, что итальянцы предлагали Иоганну Бётгеру бежать из Саксонии и продать секрет фарфора за 100 тысяч талеров, обещая ему уплату долгов в Дрездене и милость одной коронованной особы. Они передали Иоганну Бётгеру письмо, прочитав которое, он задумался и обещал дать ответ нынче ночью. Все трое условились встретиться ночью на Каменном мосту и разошлись. Иоганн Бётгер направился в Альбрехтсбург, а итальянцы в трактир, где они проживают.
Я последовал за Иоганном Бётгером и, показав караулу пропуск его величества, прошел на фабрику. Придя на фабрику, Иоганн Бётгер снял свой кафтан и, надев рабочее платье, пошел в мастерские. Это дало мне возможность вынуть из кармана его кафтана полученное им от итальянцев письмо и доставить его вашему величеству…»
Август скомкал донесение шпиона и схватил приложенное письмо, на котором стояли печать прусского короля и собственноручная подпись: «Фридрих».
— Схватить эту гадину, заковать, на виселицу его! Нет, сначала на дыбу! Вот где измена, вот — в самом сердце фабрики! Бётгер — предатель, клятвопреступник! Вот его благодарность за всю нашу любовь к нему! — кричал Август прямо в лицо Фюрстенбергу, задыхаясь от гнева и бегая по кабинету. Он остановился и топнул ногой. — А вы — вы всегда защищали его! Я бы давно вздернул его на виселицу, этого шарлатана-алхимика, но вы говорили: «Нет, он себя еще оправдает». Вот он оправдал себя, ваш талантливый химик!
Август передохнул и разразился снова:
— Мало ему того, что мы дали ему свободу ходить по улицам, что я платил его долги, что он жил, как принц, что я ежедневно осыпал его благодеяниями, — ему этого было мало! Он предал меня тем же пруссакам, от которых я когда-то спас его жизнь. Я отогрел змею на своей груди!
Август растрогался своей добротой и был готов пустить слезу. Фюрстенберг смущенно молчал. Может быть, он вспоминал тот вечер, семнадцать лет тому назад, когда молодой студент, рыдая, просил отпустить его на свободу — учиться в университете — и клялся, что он не знает секрета золота. Может быть, Фюрстенберг не был уверен, что Август ежедневно осыпал химика благодеяниями.
— Но, ваше величество, — сказал он наконец, — ведь мы не знаем, что ответит Бётгер агентам прусского короля. Может быть, он еще откажется. Подождем до ночи!
— Как! — заорал Август, — мы будем ждать, чтобы он сегодня передадим рецепт массы! Вы с ума сошли! Арестовать его немедленно, посадить в тюрьму! Слышите?
Фюрстенберг, опустив голову, вышел из комнаты.