КОРОЛЕВСКИЙ АЛХИМИК
Берлин в волнении
Пока д’Антреколль бродил по Кин-те-чену, смотрел на пылавшие печи и распивал чай у мандарина, в Европе тоже не дремали.
Не успело еще первое письмо д’Антреколля попасть в холеные руки отца Орри, — еще португальский корабль, везший это письмо, огибал мыс Доброй Надежды, — а уже в Германии произошло событие, нашумевшее на всю Европу.
Дрезденская посудная фабрика вдруг выпустила чашки из настоящего, белого фарфора.
Кому и как удалось раскрыть старинную тайну? Сначала этого никто не знал. А мы, если хотим узнать, как это случилось, должны вернуться назад — к 1701 году.
В один серый октябрьский день Берлин был в большом волнении. Толстые бюргеры оживленно беседовали на улицах:
— Слыхали, сосед? Тысяча талеров тому, кто приведет к бургомистру этого шалопая! Тысяча талеров за мокроносого мальчишку, хе-хе!
— Ого! — отвечал, сосед, куривший у окна трубку, — мальчишка-то не простой, он делает золото!
— Кто делает золото? Никто не может сделать золото! — пищал глуховатый старичок, набивая нос табаком.
— Аптекарь Цорн говорит, что мальчишка наколдовал ему золота на полдуката!
— Не может быть! — поднимала брови нарядная горожанка. — Я сколько раз видала его в аптеке. Лентяй и ротозей, каких немало, да вдобавок заспанный всегда, как тюлень!
— Потому он и был заспанный, что ночи напролет варил свое золото, — объяснял сосед, важно подняв палец к носу.
Аптекарские ученики в плащах и круглых шапочках спорили за кружками пива громче обыкновенного.
— Он кипятил ртуть в колбе и вдруг видит: на дне — золото! — говорил один, тараща глаза от волнения.
— Ерунда! — кричал другой. — Это нищий грек, старый Ласкарис, подарил ему пузырек с волшебной тинктурой; она любой металл превращает в золото.
В аллее Под Липами останавливались кареты с гербами на дверцах. Расфранченные господа выходили навстречу друг другу и шептались. Высокие парики кивали, трости с серебряными набалдашниками постукивали о землю в такт шопоту.
— Слыхали, барон? Наше новоиспеченное величество сильно нуждается в червонцах. Король не упустит молодца, который делает золото!
— Как же, как же!.. Уже послана за ним погоня, двенадцать человек с лейтенантом во главе!..
— Можно ожидать войны, барон. Можно ожидать войны с Саксонией из-за мальчишки.
— Слыхали? Слыхали? — шуршали сухие листья, кружась по аллее.
Виновник всех этих слухов, девятнадцатилетний юноша, оцененный в тысячу талеров, тем временем трясся на плохой лошаденке по дороге в саксонский город Виттенберг.
Когда ему попадались по пути прусские солдаты в голубых мундирах, он гнал лошадь без памяти, словно убегал от смерти. Но, переехав саксонскую границу, он успокоился и, вынув из дорожного мешка какое-то письмо, ласково его погладил. На конверте было написано: «Господину Кирхмайеру, ректору Виттенбергского университета».
Заходящее солнце ударило лучами в верхушку сельской колокольни. Круглое окошко под крышей вспыхнуло золотом, как червонец.
— Золото! — прошептал юноша, вздрогнув, как будто вспомнил что-то страшное. Потом он тряхнул головой, усмехнулся и подхлестнул лошадь.
Вдалеке уже виднелись красноватые башни Виттенберга, города ученых профессоров и веселых студентов.