1321 г.

Перевод Д. Д. Минаева (1876 г.).

Его Императорскому высочеству Государю наследнику цесаревичу Великому князю Александру Александровичу всепреданнейше посвящает переводчик Дмитрий Дмитриевич Минаев.

Часть I.

Ад.

Песнь I.

Когда-то я в годину зрелых лет

В дремучий лес зашел и заблудился,

И понял, что назад дороги нет ( Потерян был прямой и верный след...).

Нет слов таких, что б ими я решился

Лес мрачный и угрюмый описать,

Где стыл мой мозг, и ужас тайны длился:

Так даже смерть не может устрашать...

Но в том лесу, зловещей тьмой одетом,

Средь ужасов обрёл я благодать.

Попал я в чащу дикую, нигде там

Я не нашёл, объят каким-то сном,

Знакомого пути по всем приметам.

Пустыня предо мной была кругом,

Где ужасом невольным сердце сжалось.

Я увидал перед собой потом

Подножие горы. Она являлась

В лучах светила радостного дня

И светом Солнца сверху позлащалась,

Прогнавшим страх невольный от меня.

В душе моей изгладилось смущенье,

Как гибнет тьма от яркого огня.

Как выброшенный на берег в крушенье

В борьбе с волной измученный пловец

Глядит назад, где море в исступленье

Ему сулит мучительный конец,

Так точно озирался я пугливо,

Как робкий, утомившийся беглец,

Что б ещё раз на страшный путь тоскливо,

Переводя дыхание, взглянуть:

Доныне умирало всё, что живо,

Свершая тот непроходимый путь.

Лишившись сил, как труп, в изнеможенье

Я опустился тихо отдохнуть,

Но снова, пересилив утомленье,

Направил шаг вперёд по крутизне,

Всё выше, выше каждое мгновенье.

Я шёл вперёд, и вдруг навстречу мне

Явился барс, покрытый пёстрой кожей

И с пятнами на выгнутой спине.

Я, как врасплох застигнутый прохожий,

Смотрю: с меня он не спускает глаз

С решимостью, на вызов не похожей,

И заграждает путь, на нём ложась,

Так что я думать стал об отступленье.

На небе утро было в этот час.

Земля очнулась после пробужденья,

И плыло Солнце в небе голубом,

То Солнце, что во дни мира творенья

Зажглось впервые, встречено кругом

Сияньем звёзд с их ясным, кротким светом...

Одобренный весёлым светлым днём,

Румяным и торжественным рассветом,

Я выносил без страха барса гнев,

Но новый ужас ждал меня при этом:

Передо мной вдруг оказался лев.

Назад закинув голову, он гордо

Шёл на меня - стоял я присмирев.

Смотрел в глаза так алчно он и твёрдо,

Что я, как лист, затрепетал тогда,

Гляжу: за ним видна волчицы морда.

Она была до ужаса худа:

Ненасытимой жадностью, казалось,

Волчица подавляема всегда.

Уже не раз перед людьми являлась

Она, как гибель их... В меня она

Чудовищными взглядами впивалась,

И стала вновь отчаянья полна

Моя душа. Исчезла та отвага,

Которая вести была должна

Меня на верх горы. Как жадный скряга

Рыдает, потерявши капитал,

В котором видел счастье, жизни благо,

Так перед диким зверем я рыдал,

Путь пройденный теряя шаг за шагом,

И снова вниз по крутизне сбегал

К тем безднам и зияющим оврагам,

Где блеска Солнца видеть уж нельзя,

И ночь темна под вечно чёрным флагом.

С стремнины на стремнину вниз скользя,

Я человека встретил той порою.

Безмолвие собой изобразя,

Он словно так приучен был судьбою

К молчанию, что голос потерял.

Увидев незнакомца пред собою

В пустыне мёртвой, громко я воззвал:

" Кто б ни был ты - живой иль привидение,

Спаси меня"! И призрак отвечал:

" Когда--то был живое я творенье,

Теперь перед тобой стоит мертвец.

Я в Мантуе рождён в одном селенье,

В Ломбардии жил прежде мой отец.

Жизнь начал я при Юлии ( имеется в виду Юлий Цезарь, римский диктатор) и в Риме

В век Августа ( Октавиан Август - первый римский император) жил долго, наконец,

Когда богами ложными своими

Считали люди идолов. Тогда

Я был поэт, писал стихи и ими

Энея воспевал и те года,

Когда распались стены Илиона ( Трои)...

А ты зачем стремишься вниз сюда,

В обитель скорби, скрежета и стона?

Зачем с пути к жилищу вечных благ

Под благодатным блеском небосклона

Стремишься к тьме неудержимо так?

Иди вперёд и не щади усилий"!

И, покраснев, ему я сделал знак

И вопросил: " Ужели ты Вергилий ( Вергилий любимый поэт Данте. Аллегорически Вергилий - просвещённый разум, исторически - певец времён Римской империи),

Поэтов всех величие и свет?

Пусть о моём восторге и о силе

Моей любви к тебе, святой поэт,

Расскажет слабый труд мой и творенья,

И то, что изучал я много лет

Великие твои произведенья.

Смотри: я перед зверем трепещу,

Все жилы напряглись. Ищу спасенья,

Певец, твоей я помощи ищу".

" Ты должен поискать пути иного.

И этот путь я указать хочу, -

Услышал я из уст поэта слово, -

Знай, страшный зверь-чудовище давно

Путь этот заграждает всем сурово

И губит и терзает всех равно.

Чудовище так жадно и жестоко,

Что вечно не насытится оно

И жертвы рвёт в одно мгновенье ока.

К нему на смерть несчётное число

Творений жалких сходит издалёка, -

И долго будет жить такое зло,

Пока Пёс ловчий ( так Данте называл владетеля Вероны, Канагранде делла Скала, своё прозвище он получил потому, что его мать во время беременности видела во сне, что она разрешилась от бремени щенком) с зверем не сразится,

Что бы вредить уж больше не могло

Чудовище. Пёс ловчий возгордится

Не жалким властолюбием, но в нём

И мудрость и величье отразится,

И родиной его мы назовём

Страну от Фельтро и до Фельтро. Силы

Италии он посвятит, мы ждём,

Что с ним опять воспрянет из могилы

Италия, где прежде кровь лилась,

Кровь девственной воинственной Камиллы ( древнеримская героиня, дочь царя вольсков Метеба),

Где Турн и Нис нашли свой смертный час.

Преследовать от града и до града

Волчицу эту будет он не раз,

Пока её не свергнет в кратер ада,

Была откуда изгнана она

Лишь завистью... Спасти тебя мне надо

От этих мест, где гибель так верна,

Иди за мной, тебе не будет худа,

Я выведу, - на то мне власть дана, -

Тебя чрез область вечности отсюда,

Чрез область, где услышишь ты во мгле

Стенания и вопли, где, как чуда,

Видения умерших на земле

Вторичной смерти ( то есть небытия) ждут и не дождутся

И от мольбы бросаются к хуле.

Потом перед тобою пронесутся

Ликующие призраки в огне,

В надежде, что пред ними распахнутся,

Быть может, двери в райской стороне

И их грехи искупятся страданьем.

Но если обратишься ты ко мне

С желанием в раю быть, - тем желаньем

Давно уже полна душа моя, -

То есть душа другая: по деяньям

Она меня достойнее, и я

Ей передам тебя у райской двери

И удалюсь, печаль свою тая.

Я был рождён в иной и тёмной вере,

К прозрению не приведён никем,

И места нет теперь мне в райской сфере,

И я пути не укажу в Эдем.

Кому подвластны Солнце, звёзды эти,

Кто царствует в веках над миром всем,

Того обитель - рай... На этом свете

Блаженны все, Им взысканные"! Стал

Тогда искать опоры я в поэте.

" Спаси меня, поэт! - я умолял, -

Спаси меня от бедствий ты ужасных

И в область смерти выведи, что б знал

Я скорбь теней томящихся, несчастных,

И приведи к священным тем вратам,

Где Пётр Святой обитель душ прекрасных

Всё стережёт. Я быть желаю там".

Мой проводник вперёд шаги направил,

И следовал я по его пятам.

Из песни III.

Надпись на вратах ада.

" За мной - мир слёз, страданий и мучений,

За мною - скорбь без меры, без конца,

За мной - мир падших душ и привидений.

Я правосудие высшего Творца,

Могущества и мудрости создание

Творение Небесного Отца,

Воздвигнутое раньше мирозданья.

Передо мной прошёл столетий след,

Удел мой - вечность, вечность наказанья,

За мной ни для кого надежды нет"!

Над входом в Тартар надпись та чернела.

Я страшные слова прочёл. " Поэт,

Смысл этих слов, - воскликнул я несмело, -

Наводит страх"! Вергилий угадал,

Что сердце у меня оледенело.

" Здесь места страху нет", - он отвечал.