УСМИРЕНИЕ БУНТА. ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ. ОТЪЕЗД
Накормив гостей всем, что нашлось лучшего в кладовой, Робинзон рассказал вкратце свою историю.
Капитан и его товарищи слушали с жадным вниманием и приходили в неописанное изумление перед всем, что они видели и слышали. Больше всего капитана поражало устройство жилища и укрепления, его защищающие. Робинзон обещал показать впоследствии все остальное хозяйство, теперь же торопился вернуться к более неотложному делу.
— На корабле осталось около двадцати человек команды, — сказал капитан, — все они более или менее замешаны в бунте. По морским же законам бунт на судне карается смертной казнью. Зная это, конечно, они будут отчаянно защищаться, потому что им нечего терять!
Это была правда, и все глубоко призадумались.
В это время с корабля раздался пушечный выстрел. Капитан встрепенулся.
— Это знак, чтобы посланные на остров возвращались! — воскликнул он, — я слышал, как они сговаривались! Что нам делать?
— Посмотрим, как сложатся обстоятельства, — ответил Робинзон, — теперь же, по-моему, надо привести в негодность ваш баркас, чтоб он не мог им пригодиться. Потом ничего не будет стоить починить его, пока же возьмите топор, прорубите ему дно и унесите парус!
Помощник капитана и пассажир поспешно пошли исполнять приказание, с корабля, между тем, раздавался выстрел за выстрелом. Наконец, в подзорную трубу Робинзон увидел, что от него отчаливает шлюпка с людьми, их было десять, как он разглядел позже. Тогда, вооружившись как следует, все спустились на берег и, спрятавшись в густой чаще, стали выжидать.
Ехавшие, между тем, приблизились к берегу и поплыли вдоль него, вероятно, высматривая баркас. Заметив, что им было нужно, они повернули к берегу и причалили.
Яростные крики донеслись до спрятавшихся через несколько минут; потом громкие голоса людей, вступивших, по-видимому, в горячий спор. Вскоре лодка снова отчалила. Капитан в ужасе схватил Робинзона за руку.
— Они уезжают! Они уезжают совсем! — воскликнул он. — Вероятно, они решили, что те все перебиты, и хотят по добру по здорову уносить ноги! Корабль снимется с якоря, уйдет и будет для нас окончательно потерян!
Новая мысль мелькнула в голове Робинзона.
— Подождите, может быть, мне удастся остановить молодцов! — сказал он, усмехнувшись. Затем приставил руки ко рту и закричал изо всех сил:
— Ого-го!
На лодке, очевидно, услышали, весла поднялись неподвижно в воздух. Тогда, дав знак помощнику капитана, они уже в два голоса снова прокричали свое ого-го!
Лодка быстро повернула снова к берегу, люди радостно и дружно откликнулись громким криком.
— Идите и старайтесь увлечь их подальше вглубь. На острове нет опасностей! — быстро распорядился Робинзон. Сам же с капитаном, прокравшись ближе к берегу, замер в кустах. Вновь приехавшие оставили двоих на лодке, сами же торопливо пошли по направлению доносившегося голоса. Между тем, солнце было уж близко к закату, и скоро должна была наступить темнота. Два оставшиеся матроса вышли на берег и развели маленький костер вблизи лодки.
— Не пристрелить ли их без дальних разговоров? — спросил капитан Робинзона.
Тот покачал головой.
— А каковы эти парни?
— Они молоды и глупы! — ответил тот, — оба в первый раз пустились в плавание.
— Тогда не попробовать ли вам сговориться с ними добром? — посоветовал Робинзон. — Окликните их и потолкуйте. Остальные ушли далеко, и сила на нашей стороне!
— Том Браун, Джек Смит! — громовым голосом вдруг крикнул капитан. — С вами говорит тот, которого вы хотели убить, как изменники и последние негодяи! Встаньте и слушайте!
Оба матроса вскочили на ноги, дрожа всем телом и дико озираясь. Свет от костра мешал им видеть во мраке, сами же они были прекрасно освещены.
Капитан, между тем, объявил, что он не только спасен и свободен, но нашел сильных союзников и приглашает изменников немедленно принести повинную, в противном же случае они будут убиты без всякой пощады. Парни тут же повалились на землю и стали убеждать, что они никогда и не собирались примыкать к бунтовщикам, но только под страхом расстрела исполняли их волю.
Робинзону показалось, что те говорят искренно, капитан и он вышли из лесу и предстали перед испуганными матросами. Кажется, им показалось, что перед ними грозный дух леса, потому что только строгий окрик капитана помешал им удариться в бегство.
Узнав, что первая партия вся сдалась, они усердно стали молить позволить им встать на защиту капитана и бороться за возвращение ему корабля.
Крики ушедших, между тем, раздавались все глуше, наконец, затихли совсем.
Долго сидели в ожидании Робинзон с капитаном и матросами, их начало клонить ко сну. Вдруг из темноты вынырнула фигура Пятницы. Смеясь, наклонился он к уху своего друга:
— Все устали, ходить не могут… Легли! Тот белый, что с нами, сторожит пещеру. Я ушел, хочешь, один перебью всех? Кричали много, теперь лежат.
Но Робинзону не хотелось крови, он предложил капитану другой способ. Ночь была безлунная, и под деревьями стояла полная тьма. Хорошо бы всем отрядом подойти к неприятелю и при помощи двух матросов, удостоенных доверия капитана, предложить им сдаться, припугнув крупными силами, пришедшими ему на помощь. Все согласились и двинулись в путь, нарочно громко бряцая оружием и стараясь шумом изобразить большой отряд. Этот нехитрый прием снова увенчался успехом.
Люди с неспокойной совестью всегда бывают пугливы. Заслышав движенье, один из бунтовщиков; тревожно окликнул:
— Эй, кто идет там?
Матрос, назначенный для переговоров, заорал во все горло:
— Дик, это ты? И другие с тобой вместе?
— Ну, да, конечно! Это ты, Том?
— Да, да, это я! Пришел вам сказать, чтобы вы бросали оружие и сдавались скорей, не то вы пропали!
— Да кому же сдаваться-то? Этот остров как заколдованный: никого не видно, а лодка оказалась испорченной, и теперь нас два часа водила нечистая сила, пока мы не свалились с ног от усталости. Где же люди с баркаса?
— Они убиты все до одного, а мы взяты в плен! Наш капитан нашел здесь сильное подкрепление сдавайтесь же скорей!
— Ладно, Дик! Видно, ничего не поделаешь, мы совсем измучены. Но где же они? Кому нам сдаваться? Скажи им, что мы согласны!
Тут выступил сам капитан:
— Эй Дик, и все вы там! — закричал он, — узнаете вы мой голос? Так слушайте же: только тем, кто сдастся сию минуту, обещаю я пощаду!
Тогда бунтовщики смиренно сложили все бывшее у них оружие и выразили готовность присоединиться к отряду капитана.
Пятница, два матроса и первый пассажир подошли и крепко связали им руки, потом Робинзон приказал под конвоем отвести их на «дачу», вблизи которой они случайно находились.
Люди были совсем измучены и голодны, на счастье, кладовая «дачи» была хорошо снабжена провизией, костер вскоре разложен, Пятница взялся за стряпню, и через час все были накормлены. Затем пленников заключили в ограду, убрали лестницы и Пятница с матросами, зарядив ружья, взялись сторожить их. Впрочем, никто, кажется, и не помышлял о побеге, пленники немедленно повалились на солому и заснули, очень довольные, по-видимому, таким оборотом дела.
На другое утро капитан отправился вести переговоры сперва с теми, что были заключены в пещеру, потом с остальными. Тем и другим он сказал приблизительно одно и то же.
Начальник острова, в виду раскаяния людей, которых сбили с толку, дарует им жизнь, но он властен только в своих владениях. Когда же корабль придет в первый же европейский порт, то их непременно повесят, потому что бунт на море карается всей строгостью законов. Только одной заслугой могли бы они попытаться искупить свою вину — помощью своей против бунтовщиков, завладевших кораблем. В этом случае он со владельцем острова будут стараться испросить им прощение перед властями.
Все эти люди, не уверенные до сих пор в том, что доживут до вечера, с восторгом ухватились за свое спасение. Они обещали драться до последней капли крови за восстановление капитана в его правах и говорили, что будут его неоплатными должниками на всю жизнь.
Когда капитан рассказал Робинзону о том, чем кончились его переговоры, тот посоветовал все же не доверять недавним изменникам до конца. Пусть передаст им, что начальник острова (никто не угадывал, что звероподобное существо и есть как раз то могущественное лицо) требует, чтоб капитан отобрал десятерых более надежных и, вернув им оружие, дал возможность доказать свое раскаяние, шестеро же остальных должны остаться пока заложниками и, если товарищи их изменят своему долгу, то все они будут немедленно повешены на берегу в виду корабля.
Мера эта оказалась очень хороша: уж дело заложников было внушить остальным, что, видно, с начальником шутки плохи и что необходимо оправдать оказанное им доверие.
Теперь у капитана был отряд в десять человек, кроме его помощника. Пассажир и Пятница должны были остаться, чтобы стеречь и кормить пленников.
С корабля снова раздался пушечный выстрел, должно быть, там недоумевали и тревожились. Необходимо было действовать.
Капитан очень опасался матроса-бунтовщика, захватившего власть в свои руки. Он считал того очень опасным человеком, готовым на всякую жестокость, и тревожился за жизнь несчастных пассажиров, запертых в трюме.
Так или иначе, но решено было сегодня же открыть военные действия против неприятеля. Баркас был старательно зачинен, отряд поделен на две части, по пяти человек в каждом. На баркасе начальство принять должен был капитан, на шлюпке — его помощник. Видимо, заметив движение на берегу, пальбу с корабля прекратили, но капитан не спешил выехать, ожидая наступления вечера, чтоб заговорщики в темноте не могли разобрать сразу, кто именно будет находиться в лодках.
Наконец, все было готово. Робинзон с капитаном сердечно обнялись, оба были в глубоком волнении: все будущее их зависело от исхода дела.
Капитан обещав в случае успеха дать семь пушечных выстрелов. Солнце садилось, пора было отчаливать. Долго следил Робинзон за удаляющимися лодками, пока они не потеряли ясные очертания в отдалении. Долго сидел в задумчивости совсем один в своем жилище. Что даст завтрашний день? Ожидание было слишком томительно, но ночь наступила, и работой, его обычным средством, нельзя было успокоить себя. Вдруг ударила пушка! Робинзон весь вздрогнул и замер в ожидании, его сердце словно перестало биться. Раз, два, три… Семь выстрелов один за другим прокатились в ночной тишине!
Рис. 19. Шлюпки поплыли к кораблю.
Не будучи в состоянии справиться со своим волнением, Робинзон опустился на землю и зарыдал. Свобода! Неужели свобода, и кончено его долголетнее заключение? До утра нельзя было ожидать вестей, но долго не мог успокоиться Робинзон и только под утро заснул глубоким сном.
Его разбудил гром новых выстрелов, таких близких, словно пушки стояли у порога его дома. Быстро вскочил он, в эту минуту он услышал голос капитана, который громко звал его. Он стоял над крепостью, на горе и, схватив лестницу, Робинзон поспешно поднялся к нему. Тот крепко обнял его.
— Мой дорогой друг! Мой избавитель! Вот мой корабль, он принадлежит вам!
Робинзон оглянулся на море и понял, почему выстрелы показались ему так громки: корабля уже не было на старом месте, он стоял теперь совсем близко от берега, как раз против его бухты. На всех мачтах его пестрели флаги.
Робинзон чуть не лишился чувств. Вот к его услугам стоит у порога дома большое океанское судно, которое доставит его куда угодно! От волнения он не мог выговорить ни слова, язык не слушался его. Если б капитан не поддержал его своими сильными руками, он бы упал на землю. Бережно дал он Робинзону глотнуть какого-то крепкого зелья из дорожной бутылочки, он и сам опомниться не мог от радости. Потом вкратце рассказал о всем случившемся. Никак не ожидал он, что дело обойдется так легко. Под прикрытием темноты ему удалось за командой своей подняться на палубу и, пока остальные вступили в переговоры с бунтовщиками, пробраться с одним матросом к входу в трюм. Оглушив ударом приклада часового, они взломали дверь и выпустили заключенных, сообщив им вкратце все происшедшее. Те выразили полное согласие встать на защиту капитана, всегда относившегося к ним с величайшей заботливостью. Переговоры, между тем, еще не приходили к определенному концу. Заслышав о сильном отряде, пришедшем на помощь капитану и о товарищах-заложниках, большинство склонялось к покорности, и только новый капитан да его помощник повар — негр, отчаянный головорез, с ругательствами и угрозами пытались отстоять свою власть.
Незаметно подкравшись сзади, капитан вихрем налетел на злодея и с криком: «Сдавайся, негодяй!» — схватил его крепко за руки. Матросы, приехавшие с ним, бросились на помощь, а сзади бежали пассажиры, вооружаясь чем попало на пути и громкими криками приветствуя капитана. Самозванца и негра живо скрутили по рукам и ногам и бросили в трюм. Все было кончено!
Теперь капитан предложил Робинзону спуститься вниз, сказав, что он привез ему кое-какие вещи, которые, по его мнению, могли бы ему пригодиться.
Пятница, прибежавший, тоже взволнованный, на берег, помог двум матросам переправить в жилище несколько больших тюков.
Это был поистине роскошный подарок! Сахар, вино, пшеничная белая мука, табак, ветчина, конфеты разных родов, а, главное, капитан позаботился богато снабдить Робинзона одеждой и бельем. Он привез полдюжины новых полотняных рубах, шляпу, башмаки, чулки и пару совершенно нового платья.
Дрожащими руками перебирал Робинзон эти давно невиданные вещи. Пятница, сгоравший от любопытства, и капитан торопили Робинзона примерять скорее обновки. Какое странное чувство испытал тот в европейской одежде! Словно Пятница, одевший впервые меховую куртку, не знал он, куда девать руки и ноги. Впрочем, он быстро забыл свою неловкость, занявшись Пятницей, который не хотел ни за что отстать от своего друга, и видя всех кругом одетыми, непременно просил одеть и его. Полная матросская форма с красным платком на шее и белым воротником удивительно пошла к нему, и только боязнь попортить эти сокровища помешала тем бешеным прыжкам, которыми он обычно выражал свою радость.
Между тем, шлюпка за шлюпкой приставали к берегу и, за исключением караула, оставленного на корабле, все матросы выстроились на берегу. Заложники были выпущены из заточения и с удовольствием присоединились к остальным.
Капитан просил разрешения у Робинзона представить ему всю команду и торжественно вывел его на берег. Матросы приветствовали их радостными криками.
Пятница не преминул тоже следовать в нескольких шагах за своим другом, необыкновенно гордый почестями, воздаваемыми тому.
Робинзон ответил на приветствие и пригласил матросов отдохнуть и пообедать на его острове, куда они явились теперь не в качестве врагов, но желанных гостей. Не мало было хлопот Пятнице! Как жалели они, что ни отец Пятницы ни испанец еще не возвращались! Но, неся свою сторожевую службу, добродушный парень успел подружиться со своими пленниками и теперь, при содействии их, живо взялся за устройство пира.
Рис. 20. Совещание Робинзона с капитаном.
Несколько козлят поплатились жизнью, две большие корзины изюма, кокосовые орехи, различные плоды были предоставлены гостям, в помощь той провизии, за которой послали на корабль.
Запылали костры, веселые песни раздались около них, пассажиры корабля, высыпав на палубу, махали платками и тоже кричали что-то в свою очередь.
Робинзона потянуло побыть одному: он так отвык от людей. Он скрылся в свою пещеру и, присев к своему столу, за которым столько лет сидел один, прислушивался к крикам и пенью с смешанным чувством глубокой радости и самому непонятной печали.
Капитан попросил позволения войти: оставалось еще не мало дел, о которых им надо было посоветоваться. Главное заключалось в том, что необходимо было скорее довезти всех пассажиров до цели их путешествия, потому что иначе могло не хватить запасов.
— А кто они такие и куда едут? — спросил Робинзон.
— Это все мои соотечественники-англичане, бедняки, не нашедшие счастья на родине, — ответил капитан. — Я везу их в Южную Америку с тем, чтобы на свободных землях они основали свое новое хозяйство. Среди них и земледельцы, и мастеровые, так что, помогая друг другу, при удаче и усердии, они смогут вести сносную жизнь.
Неожиданная мысль вдруг блеснула в голове Робинзона.
— А что если бы я предложил им основать колонию на моем острове? — сказал он. — Земля здесь плодородна, природа роскошна и дает человеку все, что ему нужно. И никто не обидит их здесь!
Капитану эта мысль очень понравилась, и он обещал не позже завтрашнего дня переговорить со старшиной переселенцев.
Второй вопрос касался судьбы двух разбойников, засаженных в трюм. Держать ли их там до прихода в какой-нибудь порт и там передать в руки властей, или пристрелить немедленно?
Но Робинзону была тягостна мысль о казни, он не хотел брать на себя лишения себе подобного лучшего блага — жизни.
— А не согласились ли бы они высадиться и примкнуть к какой-нибудь колонии в Южной Америке? — спросил он. — Здесь я бы не хотел их оставлять среди людей, знавших их раньше, но на новой земле, среди новой обстановки, может быть, взялись бы они, за честный труд?
Капитан согласился попробовать поговорить с ними, и на другое утро отплыл на корабль.
В полдень вернулся он со старшиной и еще тремя переселенцами в качестве выборных. Все они, наслушавшись рассказов матросов, были в неописанном восторге от предложения. Когда же Робинзон показал им свои стада, поля, заросли винограда, как раз находившегося в поре созревания, то эти бедные, исхудалые люди не находили слов от радости. Решено было, что завтра придут на берег люди, искусные в плотничьем ремесле, и возьмутся за устройство временных жилищ для всех.
Рис. 21. Робинзон обращается с речью к выборным из переселенцев.
Но этот день окончился еще одним событием неожиданным для большинства.
К вечеру, с началом прилива, вдали показались три лодки. Сторожевой матрос дал знать капитану об этом и запросил, не нужно ли дать залп по ним, потому что лодки, по-видимому, индейские и весьма вероятно, что несут неприятеля?
Робинзон поторопился объяснить капитану, в чем дело, и вышел на берег для встречи новых гостей.
Пятница уж в нетерпении кружил по берегу, наконец, не выдержал, сбросил свою нарядную одежду и вплавь пустился навстречу лодке, в которой зоркие глаза его уж заприметили отца. Каково было общее удивление приехавших, когда вместо пустынного, необитаемого острова, они увидели шумную толпу на берегу, а на воде плавно покачивающийся большой океанский корабль! Бедняки, одичавшие, изнуренные, радостно смотрели на европейцев, и им казалось, что новая и прекрасная жизнь ждет их теперь. Приезжим тоже сладили на берегу шалаши на скорую руку.
Утром Робинзон пришел познакомиться со всеми и обсудить их дальнейшие намерения.
Оказалось, что пять молодых матросов обзавелись там женами — индианками, которые не захотели расставаться со своими мужьями и теперь приехали вместе с ними. Это были молодые, здоровые женщины, их лица были кротки и приятны, но они, видимо, были испуганы невиданной картиной.
Мужья их сообщили Робинзону, что не имеют ни малейшего намерения возвращаться в Европу и приехали теперь упрашивать Робинзона позволить остаться на его острове, чтобы работать под его руководством. Трое из шестнадцати испанцев успели умереть, схватив тропическую лихорадку, остальные же восемь человек бросились на колени перед Робинзоном, умоляя его ходатайствовать перед капитаном о том, чтоб он взял их с собой в Европу, в качестве ли матросов, или пассажиров, но его желанию.
Через два дня готовы были палатки для переселенцев, и начался перевоз их и их имущества на остров. С глубоким волнением вступали они на эту прекрасную землю, где ожидал их дружеский и теплый прием.
Когда все были в сборе, и англичане, и пятеро испанцев с женами, Робинзон захотел показать им все, чего достиг он своим упорным трудом. Он повел всех осмотреть слое жилище с его жилой частью к кладовыми, укрепления, защищающие его, и рощи, насаженные у подножья горы. Затем показал поля, покрытые поспевающим хлебом, загоны для нескольких стад ручных коз, прелестный уголок, где находилась его «дача», окруженная плодовыми деревьями и кокосовыми пальмами; объяснил, что лес, покрывающий остров, заключает в себе огромные сокровища, что земля плодородна и легко поддается обработке.
Два дня длился осмотр, и все ниже кланялись ему люди при встрече, все удивленнее покачивали головами и перешептывались между собой. Молодые же более бурно выражали свой восторг. Наконец, вечером Робинзон всех собрал вокруг себя:
— Друзья мои! — сказал он им, — вот я показал вам все, чего добился за мою одинокую жизнь здесь. Только последние пять лет разделял мое одиночество мой дорогой друг Пятница, но двадцать три года я не видел человека. Всего, что я показал вам, я добился один, долгим, упорным трудом, бесконечным терпением и настойчивостью. Я вижу, вам понравилось мое хозяйство. Подумайте, насколько легче предстоит жизнь вам! Вас много, общий труд неизмеримо легче. Дружными усилиями вы создадите себе прекрасную жизнь. Живите, как братья, помогайте друг другу, вы будете щедро вознаграждены изобилием тех даров, которые вам даст природа. Я уверен, что вы легко обеспечите не только свою жизнь, но и накопите излишки для торговли. Корабли будут заходить к вам, забирать у вас хлеб и другие продукты и привозить вам те товары, которые вам будут нужны. Но не ленитесь, трудитесь усердно и любите друг друга!
С глубоким умилением подошли к Робинзону выборные от поселенцев, от лица всех благодарили его и обещали твердо держаться его советов.
Капитан, между тем, торопил с отплытием, потому что дождевая полоса была уже не за горами, и нужно было уйти заблаговременно в другие места.
Робинзон был один в своем жилище, когда к нему подошел Пятница. Лицо его было печально, и губы дрожали.
— Ты будешь ехать, друг!.. Обо мне не думаешь… Убей, я не хочу остаться без тебя… — проговорил он, со слезами на глазах.
Робинзон протянул к нему руки и ласково усадил у своих ног, как много раз сидели они вместе во время своих вечерних бесед.
— Напрасно ты думаешь, мой дорогой друг, что я не думаю о тебе! — начал он, — я много и долго соображал, как сделать так, чтобы тебе было лучше. Если б ты поехал со мной, конечно, тебе интересно было бы посмотреть на новые места, новую жизнь и все диковинки Англии. Но там у нас с тобой уж не нашлось бы общей работы, как здесь. Мы не стали бы жить общей жизнью. Мне придется или служить где-нибудь или заняться торговлей, а ты будешь чувствовать себя всем чужим, да и мы с тобой не сможем, как здесь, проводить целые дни вместе. Волей-неволей ты станешь слугой моим, а не товарищем и другом, как здесь…
Внимательно слушал Пятница, но все ниже опускал он голову.
— Мне самому очень тяжело расставаться с тобой, продолжал Робинзон, но я думаю, тебе лучше будет остаться. Здесь твой старый отец, здесь знакомое тебе дело, здесь будут у тебя друзья. Поезжай к своему племени, выбери себе там жену, как сделали это испанцы, привези ее сюда, живи с ней мирно и хорошо, и ты будешь счастлив, дорогой Пятница. В Англии холодно и люди часто недобры, здесь земля прекрасна, и твоя жизнь будет легка и радостна!
Теперь Пятница поднял голову и смотрел перед собой с легкой улыбкой. В его воображении, вероятно, рисовалась картина семьи, друзей, радости старика-отца, которому не придется разлучаться с ним. Он глубоко вздохнул.
— Хороший друг! — проговорил он. — Всегда говоришь правду! Всегда знаешь, как надо! Как скажешь — сделаю. Только Пятнице много больно! — Он приложил руку к сердцу и горячо заплакал, прислонив голову к коленам друга. Не мог удержаться от слез и Робинзон. И он знал, что не встретит уж в жизни такого верного, преданного друга.
Чтоб утешить немного его, Робинзон сказал, что все жилище свое, с палаткой, кладовыми и двором, он дарит Пятнице с его будущей семьей. Его же назначит он старшим в земледельческих работах, чтобы все переселенцы обращались к нему за советом в новом для них месте.
— Ты их научишь так работать, как работали мы с тобой, и даже лучше, потому что вас будет много! — закончил он.
Пришел день отплытия.
Погода была прекрасная, и корабль заманчиво покачивался на водах, готовый к дальнему пути. Испанцы, взятые на корабль в качестве матросов, были уже на своем месте, два бунтовщика, находившиеся еще в заключении, должны были быть выпущены в первом городе, чтобы дать им возможность взяться за честный труд.
Все новые обитатели острова собрались на берегу для торжественных проводов Робинзона.
Разбирая свои вещи, он взял с собой на память меховую одежду, самодельную корзину с изюмом и клетку для попугая. Все это было перевезено уже накануне на борт корабля, в его каюту, только Поль сидел теперь на его плече и, испуганный толпой, цепко держался за него и прижимался к щеке.
Раздались прощальные клики, все махали зелеными ветвями в знак привета. Пятница, рыдая, бросился к нему на шею.
— Приезжай, друг! Приезжай опять! Помни Пятницу! — едва проговорил он.
Вот уж отчалила шлюпка, вот пристала она к борту корабля, там взвился дымок и прощальный пушечный выстрел прокатился в утреннем воздухе. Подняли якорь, надулись паруса, и забурлила вода под носом судна.
Робинзон стоял на палубе, со стороны, обращенной к острову, и в глубоком волнении смотрел на удаляющиеся зеленые берега. Ему казалось, словно какая-то часть его остается там, и слезы застилали его глаза. Сколько радостей, горестей, труда лежит позади! Прощай, прекрасный остров!
Рис. 22. Переселенцы провожают Робинзона.
Когда все скрылось из глаз, и кругом раскинулась одна водная гладь, он стал спокойнее, сел, и новые думы охватили его. Что ждет его впереди? Вот скоро будет он среди своих соплеменников, снова увидит города, снова приблизится к жизни образованных людей. Он узнает о новых открытиях и изобретениях, книги и произведения искусства будут к его услугам… Но в то же время снова встретит он праздность, богатство, полное довольство одних и непосильный труд и горькую бедность других, снова увидит неправду и притеснение слабого сильным. Как отвык он от этого!
Не начнет ли снова манить его тогда прежняя скромная трудовая жизнь среди прекрасной природы? Не пожалеет ли, что покинул ее?
Долго сидел в задумчивости Робинзон, потом встал, полный мужества и бодрости: он будет жить и служить правде, о которой так много думал в одиночестве. Если же силы его ослабеют и жизнь в Англии сделается невыносимой, то ничто не помешает ему снова вернуться на родной остров, где он прожил двадцать девять лет, к прежней трудовой, справедливой и счастливой жизни и к верному другу Пятнице.