Заказ был выполнен, однако наши работы с Федоровым на этом не кончились. Старый патрон калибром 7,62 мм с выступающей закраиной был мало пригоден для новых автоматических винтовок. Федоров к этому времени закончил разработку нового малокалиберного, более совершенного патрона, то-есть без закраин, затруднявших его продвижение, и с улучшенными баллистическими качествами. При испытании в 1913 году этот патрон дал отличные результаты. После этого было заказано 200 тысяч патронов и 20 винтовок соответствующего калибра для более широких испытаний. Нам предстояла большая работа, но начать ее не пришлось. После объявления войны Федоров был немедленно командирован в Японию закупать винтовки для армии. Я поступил мастером на завод.
Работа на заводе была мало интересная, и рассказывать о ней не стоит. Зато вечера я мог целиком отдавать изобретательству.
А нужно сказать, что многолетняя работа с Федоровым мне очень многое дала. Благодаря Владимиру Григорьевичу я в совершенстве изучил все известные в то время оружейные системы, научился разбираться в них, познал основные принципы и тайны оружейной автоматики.
У Федорова я прошел своеобразную изобретательскую и техническую школу, которая мне дала больше знаний, чем ораниенбаумская мастерская с ее случайными гостями — иноземными изобретателями.
Благодаря Владимиру Григорьевичу я начал разбираться и в вопросах теории оружейного дела.
В 1906 году, когда началась наша совместная работа, Владимир Григорьевич издал свой труд «Основания устройства автоматического оружия». Этот труд был в то время первым и единственным учебником по оружейной автоматике. Автор его чрезвычайно просто и доступно разбирал все известные оружейные системы, критически оценивая их достоинства и недостатки.
Свой труд Владимир Григорьевич подарил мне. Эта книга стала моим учебником на многие годы.
Все, что мне было непонятно, Владимир Григорьевич охотно разъяснял. Так на протяжении ряда лет я сочетал практическую работу с учебой.
То, что мне самому удалось сделать боевой автомат по чертежам Федорова, укрепило веру в собственные силы. Пора было, наконец, осуществить свою мечту — заняться самостоятельной изобретательской работой. Я поставил перед собой задачу сконструировать автоматический карабин, который был бы прочным, легким и удобным оружием. Были у меня мысли и о пулемете, но я остановился на карабине. Это казалось более простым делом.
И вот после работы я оставался в цехе и трудился над своим изобретением.
Это было нелегко. Даже если бы в рабочее время я ничего не делал, то все равно беспрерывный оглушающий шум цеха снижал бы мою работоспособность. Но работы было достаточно, и я брался за свой карабин обычно утомленным, измученным.
К концу недели я совершенно выбивался из сил. Родные советовали мне бросить эту затею. Но я не сдавался, не отказывался от своих замыслов, не хотел оставить работу незавершенной.
После воскресенья я, как правило, принимался за дело с новым азартом. Воскресный день я всегда проводил среди природы. И она словно вливала в меня свежие силы, прогоняя усталость и хворь.
Я очень любил рыбную ловлю и охоту, а в грибное время со страстью собирал грибы. Если выдавался хороший день, мы отправлялись за грибами большой компанией с друзьями по работе, с женами и детьми. Выходили рано, чуть свет. Часов в девять разводили костер, готовили завтрак, а в полдень устраивали привал.
К этому времени обычно уже было набрано порядочно грибов, наши жены выбирали лучшие из них для обеда. За обедом много шутили, пели песни и на час, на два укладывались спать. Отдохнув, снова отправлялись за грибами и возвращались домой под вечер с полными кузовами.
Жизнь проходила в тяжелой работе, и поэтому даже краткий отдых казался счастьем. Культурные развлечения: театр и кинематограф — тогда были недоступны рабочему человеку.
Было у меня в то время еще одно желание: построить небольшой собственный домик. Это стало необходимостью: у меня росло четверо детей. Таскаться с ними по частным квартирам было тяжело и неудобно.
Хотелось при домике разбить огород, развести небольшой садик и зажить по-человечески, в своем углу, никому не мешая и ни от кого не завися.
Я скопил немного денег и купил участок около Разлива, но на домик так и не мог заработать. Еще тогда, когда мы работали над автоматом, Федоров обещал поделиться премией, которую сулили ему за автомат. Но разразившаяся война разрушила наши мечты и планы…
Работу над карабином мне пришлось вести урывками. Завод снабжал фронт, времени на свои дела у меня почти не оставалось.
Когда производство для фронта наладилось, я опять задумался над своим изобретением. Но директор завода генерал Залюбовский словно угадал мою мысль (он терпеть не мог самоучек) и решил избавиться от надоедливого изобретателя. По его приказу я был командирован в Ораниенбаум, где требовался опытный мастер для какого-то важного дела.
Узнав, что работа там немаленькая, я переехал в Ораниенбаум с семьей и поселился в пустовавшей сторожке при имении одного старого отставного генерала. Сторожка стояла в стороне от дороги, и мы жили тихо и мирно. Жена перевезла с собой все хозяйство с курами и гусями, прикупили пару индюшек.
Для семьи этот тихий уголок оказался очень подходящим. Дети целыми днями были на воздухе.
Мне поручили сделать для полигона движущиеся мишени. Ни чертежей, ни рисунков у начальства не оказалось, а работа была срочная. Я призадумался… И решил — дай попытаю свои силы. Прикинул, как проще и легче, да и представил свой чертеж.
Начальник полигона Филатов, хорошо помнивший меня, не стал долго рассматривать мой чертеж, а сказал:
— Делай, Дегтярев, как считаешь нужным, а я на тебя надеюсь.
Я увлекся поручением Филатова. Движущихся мишеней, по-моему, в то время у нас не было. Значит, их следовало создать самому, а это уже походило на изобретение.
Над первой моделью мне пришлось потрудиться немало, а потом дело пошло легче, и я перестал задерживаться в мастерской.
Однажды, возвращаясь к себе в сторожку, слышу какой-то крик. Взглянул из-за кустов, а у дома жена и дети ревут в голос, и тут же ходит мелкими шагами красный, обрюзгший генерал Ставский и сердито шамкает:
— Негодники, индюков развели. И меня, генерала, дразнят. Да вы знаете ли, кто я? Да я вас… чтоб сегодня же не было негодной птицы. Терпеть не могу эту тварь.
Накричавшись вдоволь, он ушел. А я, опасаясь неприятностей, велел прирезать индюшек.
Скоро мне представился случай вернуться в Сестрорецк. Перед нашим отъездом прибыл выписанный мной из Тулы отцовский токарный станок. Я очень обрадовался старому другу моей юности и увез его с собой в Сестрорецк. Теперь уже грозный директор завода был мне не страшен, я мог доделывать карабин дома.
И примерно через год, то-есть в 1916 году, мне удалось завершить свою работу.
Сделанный мною автоматический карабин получил хороший отзыв Федорова, но продвинуть его в производство мне удалось лишь после Великой Октябрьской революции.
В 1916 году в Ораниенбауме были отлажены шестьдесят автоматов Федорова, сделанных для войсковых испытаний еще до войны. Ими вооружили группу солдат и после надлежащего обучения отправили на фронт. Так еще в первую мировую империалистическую войну на фронте появились русские автоматчики, вооруженные отечественными автоматами.