Фамилия Демидовых у сыгравших выдающуюся роль в развитии уральской горнозаводской промышленности, хорошо известна. Впервые она прозвучала в России в XVIII веке.
В 1702 году Никите Демидовичу Антюфееву (Антуфьеву, впоследствии Демидову), выходцу из тульских оружейников, Петр I передал в собственность казенный Невьянский завод, положивший начало династическому промышленному комплексу на Урале. Исключительная энергия и предприимчивость позволили Никите в короткие сроки провести разведку доселе неисследованного края, закрепив за собой рудные месторождения, и создать за 20 лет пять новых заводов.
В 1726 году Демидовым было пожаловано потомственное дворянство. Сын Никиты Акинфий значительно приумножил богатства отца и превратился в одного из богатейших людей России. Живя в Невьянске, он лично руководил обширным заводским делом, был рачительным хозяином и тонким знатоком горнозаводского производства. За свою жизнь Акинфий Никитич расширил отцовское наследие почти в три раза, введя в строй 18 новых железоделательных и медеплавильных заводов.
Всего на протяжении XVIII века Демидовыми было построено на Урале 40 заводов, в том числе Верхнейвинский, Бисертский, Шайтанский, Висимоуткинский; по два (Верхне- и Нижне-) Кыштымских, Сергинских, Салдинских. При этом техника и технология на демидовских предприятиях соответствовали уровню лучших металлургических заводов Западной Европы, а изготавливаемое железо, отмеченное заводской маркой "Старый соболь", было самого высокого качества. Оно ежегодно поставлялось в Адмиралтейство, из него отливали артиллерийские орудия, снаряды и якоря.
Демидовы прославились и тем, что вели широкую меценатскую и благотворительную деятельность, помогая развитию образования, науки, культуры. Неоднократно делали крупные денежные пожертвования Московскому университету, первому в России коммерческое училищу и Московскому воспитательному дому.
Из всех представителей династии Демидовых XVIII века нас будет интересовать один -- младший сын Акинфия Никитича Никита Акинфиевич (1724-1787). Любимец отца, он неотлучно находился при нем, живя в Невьянском заводе, и с детства приучил себя обстоятельно вникать в заводское дело. В итоге из него получился весьма предприимчивый и удачливый горнозаводчик. Получив шесть заводов Нижнетагильской части наследства (прочие достались его братьям), он сумел значительно приумножить доставшееся ему состояние.
В 1779 году Никита Акинфиевич учредил при Академии художеств премию и медаль "За успехи в механике".
Кроме того, Никита Акинфиевич делал крупные пожертвования на Урале: на создание в Пермском наместничестве Приказа общественного призрения, на организацию медицинского обслуживания заводского населения. В 1765 году по предписанию Н. А. Демидова в Нижнетагильском заводе была открыта горнозаводская школа (одна из первых на уральских заводах), преобразованная впоследствии его сыном в Выйское училище. Понимая необходимость в образованных технических специалистах, он отправлял одаренных крепостных для учебы на лучшие российские и западноевропейские металлургические предприятия.
Н. А. Демидов не получил систематического образования, но при этом сумел все же прослыть человеком просвещенным, любителем наук и искусств, покровителем ученых и художников. Он имел замечательную библиотеку, регулярно выписывал и читал все книжные и журнальные новинки.
В биографии Никиты Акинфиевича был один примечательный период: его заграничное путешествие, растянувшееся на два года восемь месяцев.
Сам по себе факт этот вполне заурядный для тогдашних дворян: поездки по странам Европы вошли в моду еще с петровского времени. Путешествовали и многие из Демидовых. Так, Акинфий Демидов пополнял профессиональные знания в Саксонии, где находились знаменитые рудники и плавильные заводы и не менее знаменитые мастера горнозаводского дела.
Старший брат Никиты Акинфиевича, Прокофий, получив наследство, сразу отправился путешествовать по Голландии, Англии, той же Саксонии, где не только проматывал деньги (а это он умел как никто другой), но и присматривался к местным порядкам и обычаям -- например, к работе воспитательных домов.
Племянники Н. А. Демидова, Александр, Петр и Павел Григорьевичи, много лет провели за границей, изучая химию, минералогию, рудное дело в Англии, Швеции и Норвегии, слушая лекции по ботанике и естественной истории в знаменитом Упсальском университете, наслаждаясь художественными и природными красотами Италии и Швейцарии, Франции и Голландии.
Что же необычного было в путешествии Никиты Акинфиевича Демидова? Во-первых, Никита Акинфиевич ездил, будучи уже зрелым, 46-летним мужчиной, а заграничные поездки с целью получения образования, как правило, совершали в молодом возрасте.
Во-вторых, и это главное, по возвращению из Европы он опубликовал дневник своего путешествия под названием "Журнал путешествия его высокородия господина статского советника... Никиты Акинфиевича Демидова по иностранным государствам...".
Всю жизнь Н. А. Демидов занимался самообразованием, дневник его путешествия -- лучшее тому доказательство: поездка заметно расширила его кругозор, обогатила культурный багаж, умножила познания в самых разных областях, позволила приобщиться к западноевропейской культуре.
Н. А. Демидов, как и многие представители его рода, да и вообще дворян "галантного века", был заядлым коллекционером. Поэтому он не только повсеместно осматривал выставки, музеи, картинные галереи, памятники архитектуры, но, стремясь пополнить уже принадлежавшие ему естественнонаучные и художественные собрания, с увлечением искал в ходе поездок разного рода коллекции, -- покупал, например, изделия из янтаря, минералы, камни, редкие растения, экзотические деревья. В разных городах Демидов целенаправленно посещал аукционы, лавки с изделиями местных ремесленников, мастерские художников, где приобретал все, что представлялось ему достойным внимания: картины и золотые табакерки, подсвечники и вазы, прочие предметы декоративно-прикладного искусства. В Париже он вместе с Дидро даже отбирал произведения живописи для Екатерины II.
В то же время Н. А. Демидова, как промышленника, неизменно интересовали фабрики и заводы самого разного профиля, рудники и шахты. Так, составляя маршрут поездки по Англии, он включил в него промышленный район Бирмингема, один из наиболее развитых и передовых в то время центров британской металлургической и машиностроительной промышленности. В Берлине Демидов посетил королевскую фарфоровую, в Женеве -- часовую фабрики, во Фрейберге спускался в шахту, где добывалась серебряная руда.
Всю жизнь Н. А. Демидов сохранял живой интерес к кузнечному, оружейному, литейному делу, при этом он накопил достаточно глубокие познания в области техники, был даже склонен к техническому творчеству и обладал определенными изобретательскими способностями. Во всяком случае он проявлял неизменное внимание ко всем новшествам и изобретениям, с которыми сталкивался в других странах.
В Европе Демидов не упускал случая посетить крупные научные центры, педантично осматривал частные научные коллекции, обсерватории, кабинеты натуральной истории, кунсткамеры, лаборатории, библиотеки, ботанические сады. Кроме того, в объекты его посещений входили учебные и благотворительные учреждения, больницы и дома инвалидов.
В целом "Журнал путешествия..." представляет собой интереснейший памятник русской мемуарной литературы XVIII века. Благодаря ему стали известны многие события этого вояжа, точный маршрут, ежедневные впечатления и встречи, прогулки, увеселения, покупки и цены за них; в него заносились самые разнообразные сведения, все любопытное, занимательное, необычное, что встречалось Демидову и его спутникам.
Кроме того, "Журнал..." рисует подробности тогдашних путешествий, вкусы, привычки и интересы путешественников, среди которых было немало представителей известных русских дворянских фамилий.
* * *
Книга, которую вы раскрыли, написана и издана в первый раз в конце XVIII века. Это было время становления русской орфографии в ее нынешнем виде и совсем иной пунктуации. Тогда еще только входили в обиход многие заимствованные из языков Западной Европы слова. Немножко по-другому склонялись существительные и спрягались глаголы.
Например, к конце XVIII века писали то расчет, то ращет, чаще збор, чем сбор и не считались ошибками написания блиская вместо близкая, разставленные вместо расставленные, к вечерни вместо к вечерне, в Сибире вместо в Сибири и т. п.
Писать "как говорю" и писать по правилам, то есть проверяя все безударные гласные и сомнительные согласные -- эти два принципа пока еще уживались в душе грамотного человека. В прилагательных мужского рода в именительном падеже единственного числа как под ударением, так и без ударения тогда писали окончание -ой (дорогой, большой -- и красной, маленькой, дружной), потому что именно таким было произношение. А в родительном падеже единственного числа писали окончание -аго (большаго, стараго) -- опять церковнославянское влияние! -- хотя говорили, как и мы, на -ово.
Все эти странности старого правописания в нашем издании устранены, чтобы не морочить голову людям, и так не без труда усваивающим правила орфографии современной. Но есть вещи, которые так просто не выправишь. Кое-где попадаются "не наши" формы падежей: творительного множественного числа -- и другими разными образы (вместо современного образами), вещьми (вместо вещами); родительного единственного числа -- от пожару, из мрамору (вместо от пожара, из мрамора); предложного единственного числа -- в погребу (вместо в погребе) и т. п.
Иногда встречаются архаичные формы родительного падежа прилагательных: блаженные памяти Петра (блаженной памяти Петра), в честь Пресвятыя Богородицы (в честь Пресвятой Богородицы). Нередки формы среднего рода множественного числа с окончанием -ы вместо -а (чучелы, деревцы).
Язык все время (хотя и очень медленно) изменяется, и каждый век по-своему хранит следы таких изменений.
Особенно это проявляется в лексике. Многие слова не встречаются в нашей современной речи (о значении некоторых вы догадаетесь без труда, толкование других обнаружите в примечаниях). Отчетливо видно, как идет процесс языкового заимствования: французские слова vase, tribune, niche пока еще воспринимаются русскими как слова мужского рода (ведь во французском произношении они оканчиваются на согласный) и только в XIX веке они оформятся по женскому роду -- ваза, трибуна, ниша. А вот слово госпиталь (тогда чаще гошпиталь) пока принадлежит к женскому роду (морская гошпиталь), так же как мавзолей пока выглядит как мавзолея (видима мавзолея кардинала Мазарина).
Иногда автор колеблется: то напишет "вода составляет каскаду" (женский род), то восхитится, что "здесь находится превосходный каскад" (мужской род).
Нередко иностранная лексика записывается так, как она выглядит в иностранном языке, но русскими буквами (вене катр су, по французски vingt quatre s ous -- 24 су), при этом автор не всегда задумывается о произношении, а просто передает иностранное слово по-буквенно: милади -- англ. Mylady, браселет -- франц. bracelet.
Так что, читая книгу, вы не только вместе в Н. А. Демидовым познакомитесь с тогдашней Европой, но и ощутите языковую ситуацию в России той поры.
Для облегчения восприятия текста "Журнала путешествия..." в нем выделено 11 тематических разделов. Заглавные буквы и пунктуация приведены к современным нормам.