Среди сорока томов державинского архива, хранящегося в рукописном отделе ГПБ им. Салтыкова-Щедрина (помимо того, значительное число рукописей находится в архиве Пушкинского Дома и др. хранилищах), тома 2, 4 и 5 содержат неопубликованные оригинальные и переводные прозаические произведения, оставшиеся не изданными даже в "Сочинениях Державина", выпущенных под редакцией Грота. Главнейшие из них, кроме уже упоминавшейся второй части "Рассуждения о лирической поэзии", вошедшей в 5-й том державинских бумаг, это помещенные во 2-й и 4-й тома восемь прозаических отрывков: "О поэзии и надежде", "О стихотворцах", "О государях философах", "О дружбе", "Благодарность", "Шутка", "Разговор короля с философом", "Не должно докучать", -- а также сохранившиеся во 2-м томе бумаг два связанных между собою текста: собрание высказываний "Мысли мои" (л. 139-152) и философское произведение (л. 170-211), которое автор не озаглавил, а составитель наиболее подробного на сегодняшний день комментария к нему В. А. Западов (Неизвестный Державин. -- В сб.: Известия АН СССР. Отделение литературы и языка, т. XVII, вып. I. М., 1958, с. 49-54) предлагает именовать "Трактатом" или "Рассуждением о науках, политике и морали". Возможно, отказ Грота напечатать их был вызван подозрением в том, что они носят переводной характер. Однако как описывавший державинский архив при поступлении его от Грота в Императорскую публичную библиотеку академик И. А. Бычков ("Отчет Императорской публичной библиотеки за 1892 г.". Спб., 1895, с. 11), так и изучавший его в недавнем прошлом В. А. Западов считали их аутентичными произведениями поэта. Тем не менее Грот оказался прав: в 1980 г. В. А. Западов, исправляя свою ошибку, пишет (см.: Проблемы изучения русской литературы, вып. 4. Л., 1980, с. 100, 124), что поначалу принятый им за оригинальный державинский текст "трактат" представляет собой "сокращение" философских произведений Френсиса Бэкона (1561 -- 1626). При всем том, сокращение это -- воспользуемся определением В. А. Западова -- "прелюбопытнейшее": при сопоставлении с исходным текстом выясняется, что рассуждения политика поэт преломлял по-своему, превращая их в иное произведение, во многом уже свое собственное, -- читатель может сравнить, например, помещенные в настоящем издании отрывки "О лихве", "О родителях и детях", "О супружестве и холостом состоянии", с соответствующими местами бэконовских "О достоинстве и приумножении наук" и "Опытов или наставлений нравственных и политических" по последнему изданию их на русском языке: Френсис Бэкон. Сочинения в 2-х т. М., 1977 -- 1978 (последовательно: т. I -- с. 469- 471; т. 2 -- с. 365-368). Примечательно, что в переложении Бэкона Державин снова перекликается с В. К. Тредиаковским, -- как удалось установить, в их распоряжении была одна и та же антология бэконовских произведений: Analyse de la philosophie de Bacon [par Alex Deleyre] avec sa vie traduite de l'anglois [de David Mallet, par Pouillot] t. 1-3, Amsterdam et Paris, 1755; Leyde, 1756. Перевод Тредиаковского озаглавлен так: "Житие канцлера Франциска Бакона. Перевел с французского на российский Василий Тредиаковский, профессор и член Санктпетербургския Императорския Академии Наук" (М., 1760); "Сокращение философии канцлера Франциска Бакона, том первый, переведено с французского Василием Тредиаковским в Санктпетербурге" (1760). Эта книга была прислана в числе других в 1786 г. Н. И. Новиковым Державину в Тамбов ("Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота", 2-е академическое издание, Спб., 1876, с. 654). К самой личности Бэкона Державин отнесся далеко не положительно: в стихотворении "На новый 1798 год" он его поставил в ряд с Мазепой -- "Баконов и Мазеп видали, / Которые хулу сплетали / На благодетелей своих", -- прибавив в "Объяснениях", что "Бакон, канцлер Великобритании, писал смертный приговор о казни графа Эссекса, своего благодетеля". Однако в своей работе над "трактатом" он, как показывает сличение с "Сокращением" Тредиаковского (ср. последовательно отрывки в нашем сборнике -- с его с. 36-62, 94-100, 108-114, 150-152, 177-180, 186-191), не воспользовался им, делая ее вполне самостоятельно. Настоящая небольшая подборка имеет главной целью пробудить внимание к несомненно необычному и важному произведению, получившемуся в итоге встречи идей русского государственного деятеля-поэта XVIII -- нач. XIX в. и английского канцлера-философа XVI -- нач. XVII в. "Трактат" требует подробного изучения и комментированного издания; но уже сейчас можно утверждать, что в нем Державин -- как он это сделал подобным же образом с "Начальными правилами словесности" аббата Шарля Баттё (1713 -- 1780) при написании "Разсуждения о лирической поэзии" (см. подробнее: Машкин А и а т. Эстетическая теория Баттё и лирика Державина. -- Вестник образования и воспитания. Казань, 1916, 5-6, с. 382-401), -- основываясь на чужих, показавшихся ему в чем-то сродными по духу мыслях, как на черновом подстрочнике, создал своеобразное новое сочинение, нечто вроде сокращенного очерка собственного мировоззрения и наставления молодым поколениям соотечественников.
Написаны "Мысли мои" и "трактат" около того же 1812 г., что и большинство произведений, включенных в настоящий сборник (водяной знак на бумаге "1811"); они представляют собой частично рукопись самого Державина, набросанную быстрым, местами труднопонятным почерком, частично отрывки, переписанные четким почерком писца с собственноручной правкой автора. За исключением извлечений, напечатанных в указанной выше статье В. А. Западова в 1958 г. (в данном издании они не повторены; см. там же и оглавление всего "трактата"), "Мысли мои" и "трактат" до сих пор не были опубликованы и печатаются впервые по рукописи в небольших, наиболее характерных для круга тем позднего Державина извлечениях. Пользуясь случаем, мы присоединяемся к высказанному В. А. Западовым более четверти века назад, но все еще не исполненному пожеланию выпустить в свет особый дополнительный 10-й том к "Сочинениям Державина" под редакцией Я. К. Грота, в который были бы включены выявленные за прошедшее столетие новые тексты поэта.
* * *
Светлое быстрое течение реки представляет нам нашу юность, волнующееся море мужество, а тихое спокойное озеро старость1.
Самое лучшее предзнаменование есть защищать свое отечество.
Истинное назначение человека есть общее, мудрецу и невежде.