Конец повести Эстер
Вот уже целых семь счастливых лет, как я -- хозяйка Холодного дома. К тому, что я написала, осталось добавить всего лишь несколько слов; вскоре они будут написаны, и тогда я навеки прощусь с неведомым другом, для которого я все это пишу; я сохраню немало дорогих мне воспоминаний, надеюсь, кое-что останется в памяти и у него или у нее.
Милую мою девочку отдали на мое попечение, и я не расставалась с ней много недель. Ребенок, на которого возлагали столько надежд, родился раньше, чем могилу его отца обложили дерном. Это был мальчик, и мы с мужем и опекуном назвали его Ричардом в честь отца.
Помощь, на которую так надеялась моя дорогая подруга, пришла; но провидение прислало ее с иной целью. Младенец родился, чтобы вернуть жизнь и счастье матери, а не отцу, и он выполнил свое назначение. Когда я узнала, какие силы таятся в этой слабой ручонке, как исцеляет она своим прикосновением сердце моей любимой, вселяя в него надежду, я увидела новый смысл в господней благости и милосердии.
И вот мать и дитя постепенно окрепли -- я увидела, как моя дорогая девочка стала иногда выходить в мой деревенский сад и гулять с ребенком на руках. В то время я уже была замужем. Я была счастливейшей из счастливых.
Как раз в это время у нас гостил опекун, и однажды он спросил Аду, когда же она вернется домой?
-- Оба дома родные для вас, дорогая моя, -- сказал он, -- но старший Холодный дом претендует на первенство. Когда вы окрепнете, и вы и мой мальчик, переезжайте в свой родной дом.
Ада называла его "милым кузеном Джоном". Но он сказал, что теперь она должна называть его опекуном. Ведь отныне он будет опекуном и ей и мальчику; к тому же он давно привык, чтобы его так называли. Тогда она назвала его "опекуном" и с тех пор всегда называет его так. Дети даже не знают, что у него есть какое-нибудь другое имя.
Я сказала -- "дети", потому что у меня родились две дочки.
С трудом верится, что Чарли (а у нее все такие же круглые глаза, и она по-прежнему не в ладах с грамматикой) теперь замужем за нашим соседом-мельником. Но верится или не верится, а это правда, и сейчас, ранним летним утром, когда я, оторвав глаза от стола, за которым пишу, бросаю взгляд в окно, я вижу, что колеса их мельницы начинают вертеться. Надеюсь, мельник не избалует Чарли; но что поделаешь -- он в ней души не чает, а Чарли очень гордится своим браком, потому что муж у нее человек зажиточный и считался завидным женихом. Теперь у меня новая маленькая горничная, и, глядя на нее, мне кажется, будто время остановилось -- семь лет стоит так же неподвижно, как стояли мельничные колеса полчаса назад, -- а все потому, что крошка Эмма, сестра Чарли, теперь точь-в-точь такая, какою Чарли сама была когда-то. Что касается Тома, брата Чарли, не знаю, право, сколько он успел пройти по арифметике, пока учился в школе, но думаю, что до десятичных дробей все-таки дошел. Как бы то ни было, он работает у мельника, и он такой хороший, застенчивый парень -- всегда в кого-нибудь влюблен и всегда этого стыдится.
Кедди Джеллиби провела у нас свои последние каникулы и была еще милее прежнего -- только и делала, что до упаду танцевала с детьми и дома и в саду, словно уроки танцев ей ничуть не надоели. Теперь Кедди уже не нанимает кареты, но держит свою собственную, да и живет она в целых двух милях к западу от Ньюмен-стрит *. Работает она очень много, потому что ее муж (очень любящий муж) стал прихрамывать и почти не может ей помогать. Тем не менее она ничуть не жалуется на судьбу и с величайшей охотой делает все, что ей приходится делать. Мистер Джеллиби все свои вечера просиживает у нее, прислонившись головой к стене в ее новой квартире, как сидел в старой. Я слышала, будто миссис Джеллиби была жестоко уязвлена унизительным для нее Замужеством и ремеслом дочери; но эта язва, кажется, уже зажила. В колонии Бориобула-Гха она разочаровалась -- затея потерпела неудачу, потому что бориобульский царек вдруг решил обменять на ром всех колонистов, вернее -- тех, кому удалось выжить в тамошнем климате, -- но теперь миссис Джеллиби принялась добиваться того, чтобы женщины получили право заседать в парламенте, и Кедди говорила мне, что эта новая миссия требует еще более обширной корреспонденции, чем старая. Я чуть было не забыла о бедной дочурке Кедди. Теперь она уже не такая жалкая крошка, какой была, но она глухонемая. Пожалуй, нет на свете лучшей матери, чем Кедди, -- ведь как ни мало у нее свободного времени, она ухитряется изучать разные способы обучения глухонемых, чтобы облегчить жизнь своему ребенку.
Я, кажется, никогда не кончу рассказывать о Кедди, -- вот и сейчас вспомнила про Пищика и мистера Тарвидропа-старшего. Пищик теперь служит в таможне, и весьма успешно. Мистер Тарвидроп-старший так растолстел, что кажется, будто его вот-вот удар хватит, но он по-прежнему рисуется своим "хорошим тоном" в общественных местах, по-прежнему наслаждается жизнью на свой лад и по-прежнему пользуется тем, что в него слепо верят. Он все так же покровительствует Пищику и, кажется, даже завещал юноше свои любимые французские часы, которые висят на стене в его будуаре... но принадлежат не ему.
Первые же деньги, которые нам удалось скопить, мы употребили на расширение своего уютного домика -- пристроили к нему специально для опекуна маленькую Брюзжальню и самым торжественным образом открыли ее, когда он приехал к нам погостить. Я стараюсь писать все это в легком тоне, потому что приближаюсь к концу своей повести и чувствую, как переполнено мое сердце, а когда пишу об опекуне, то и вовсе не могу удержаться от слез.
Глядя на него, я всегда вспоминаю о том, как наш бедный дорогой Ричард назвал его добрым человеком. Аде и ее прелестному мальчику он стал горячо любящим отцом; а со мной он все тот же, каким был всегда; так как же мне назвать его? Он лучший и самый близкий друг моего мужа, он любимец наших детей. Мы любим его глубочайшей благоговейной любовью. Но хотя он всегда представляется мне каким-то высшим существом, я чувствую себя с ним так просто, так легко, что сама себе удивляюсь. Я не утратила ни одного из своих прежних ласкательных имен и прозвищ, не утратил и он своего, и когда он гостит у нас, я всегда сижу рядом с ним в своем старом кресле. "Старушка", "Хлопотунья", "Хозяюшка" -- так зовет он меня по-прежнему, а я по-прежнему отвечаю: "Да, дорогой опекун!"
С тех пор как он подвел меня к крыльцу нашего дома, чтобы я прочла его название, я ни разу не замечала, чтобы ветер дул с востока. Однажды я сказала опекуну, что теперь как будто никогда не бывает восточного ветра, а он сказал: что правда, то правда, в самом деле не бывает; в один памятный день ветер навсегда перестал дуть с востока.
Мне кажется, что моя дорогая подруга стала еще красивее прежнего. Скорбь, омрачившая Аду и теперь исчезнувшая, как бы омыла ее невинное личико, и оно стало каким-то возвышенно непорочным. По временам, когда я поднимаю глаза и вижу, как она в черном траурном платье, которого еще не снимает, дает урок моему Ричарду, я чувствую, -- трудно это выразить! -- как приятно мне было бы знать, что она поминает в своих молитвах свою милую Эстер.
Я назвала мальчика "мой Ричард"! Но ведь он говорит, что у него две мамы, и я одна из них.
Сбережений у нас немного, но мы живем в достатке и ни в чем не нуждаемся. Всякий раз, как я выхожу из своего дома с мужем, я со всех сторон слышу, как благословляют его люди. Всякий раз, как я вхожу в чужой дом, чей бы он ни был, я слышу хвалы моему мужу или читаю их в благодарных глазах. Всякий раз, как я вечером ложусь спать, я засыпаю с уверенностью, что сегодня он облегчил чьи-то страдания и утешил человека в беде. Я знаю, что многие, очень многие неизлечимые больные в последний свой час благодарили его за терпеливый уход. Разве это не богатство?
Люди хвалят даже меня, как жену своего доктора. Людям приятно встречаться даже со мной, и они ставят меня так высоко, что это меня очень смущает. Всем этим я обязана ему, моему возлюбленному, моей гордости! Это ради него меня любят, так же как я делаю все, что делаю в жизни, ради него.
Дня два назад, нахлопотавшись к вечеру, -- надо было приготовиться к приезду моей дорогой подруги, опекуна и маленького Ричарда, которые прибудут завтра, -- я пошла немного посидеть на крыльце, милом, памятном крыльце, и вдруг Аллен вернулся домой. Он спросил:
-- Что ты здесь делаешь, бесценная моя хозяюшка? А я ответила:
-- Луна светит так ярко, Аллен, а ночь так прекрасна, что мне захотелось тут посидеть и подумать.
-- О чем же ты думала, моя милая? -- спросил Аллен.
-- Какой ты любопытный! -- отозвалась я. -- Мне почти стыдно говорить об этом, но все-таки скажу. Я думала о своем прежнем лице... о том, каким оно было когда-то.
-- И что же ты думала о нем, моя прилежная пчелка? -- спросил Аллен.
-- Я думала, что ты все равно не мог бы любить меня больше, чем теперь, даже останься оно таким, каким было.
-- Каким было когда-то? -- со смехом проговорил Аллен.
-- Ну да, разумеется, -- каким было когда-то.
-- Милая моя Хлопотунья, -- сказал Аллен и взял меня под руку, -- ты когда-нибудь смотришься в зеркало?
-- Ты же знаешь, что смотрюсь; сам видел.
-- И ты не видишь, что никогда еще ты не была такой красивой, как теперь?
Этого я не видела; да, пожалуй, не вижу и сейчас. Но я вижу, что дочурки у меня очень хорошенькие, что моя любимая подруга очень красива, что мой муж очень хорош собой, а у моего опекуна самое светлое, самое доброе лицо на свете, так что им совсем не нужна моя красота... даже если допустить...
КОММЕНТАРИИ
Столбенс -- исковерканное название Сент-Олбенса -- старинного города, находящегося в 20 милях от Лондона на месте римского поселения (V в. н. Э.) Веруламиум.
Бездомный, без матери и без отца... -- строки из старинной английской баллады.
...читала о дочери правителя... -- Имеется в виду библейский эпизод о воскрешении Иисусом дочери правителя Иевфая.
...долине теней закона... -- Диккенс пользуется здесь библейским образом "долины теней смерти", популяризированным английским писателем второй половины XVII века Д. Беньяном (1628-1688) в аллегорическом романе "Путь паломника" (1678-1684).
Аргус -- в древнегреческой мифологии стоглазый великан -- сторож.
Йорик -- певец -- герой романа английского писателя Л. Стерна (1713-1768) "Сентиментальное путешествие" (1768).
Бибо -- "Я пью" -- форма первого лица от латинского глагола "Бибера" (Bibere) -- "пить".
Харон -- лодочник -- перевозчик душ умерших (древнегреч. миф).
"Феникс". -- Диккенс называет пожарную машину "Фениксом" по аналогии со сказочной птицей, возрождающейся из собственного пепла (египетск. миф.).
Гайд-парк -- самый обширный лондонский парк, расположенный в западной части города, где происходят военные парады и выступления политических ораторов.
...митинга в Манчестере... -- 40-е годы XIX века в Англии были отмечены многочисленными рабочими волнениями в Манчестере и других промышленных городах.
"...и скоро вернется к ней..." -- строки из популярной в XIX веке английской песенки "Покинутая девушка".
Королева Каролина. -- Каролина (1768-1821) -- жена короля Георга IV.
Пан -- в древнегреческой мифологии бог лесов, покровитель стад. Впоследствии стал символическим божеством, олицетворяющим природу.
Тоунтонская долина -- местечко в графстве Кент.
Колесо Иксиона. -- Иксион -- герой одного из древнегреческих мифов. За оскорбление богини Геры был прикован Зевсом в Тартаре к вращающемуся огненному колесу.
...будто пепел где-то сыплется на пепел... -- перефраз слов заупокойной молитвы.
Кеннингтон -- район в южной части Лондона.
Монумент -- дорическая колонна, воздвигнутая в лондонском Сити по проекту архитектора Кристофера Ренна в память о пожаре 1666 года. Колонна находится вблизи того места, где пожар был остановлен.
...историю ...Дэниела Дансера... а также -- историю мистера Ивса... -- Дэниел Дансер и мистер Ивc -- известные английские ростовщики, жившие в XVIII веке.
Карл Второй (1630-1685) -- английский король (1660-1685), в лице которого была восстановлена после буржуазной революции королевская власть и династия Стюартов.
...скованных взглядом василиска... -- Василиск -- сказочное чудовище с телом петуха и хвостом змеи, убивающее своим взглядом.
...шестьсот пятьдесят восемь джентльменов... -- число членов английского парламента во времена Диккенса.
Франкмасон -- член тайного религиозного и философского общества франкмасонов (франц. "вольные каменщики"). Организации франкмасонов, выросшие из цеховых корпораций строителей, возникли в Англии в начале XVIII века. Созданные затем во всех европейских странах масонские "ложи" объединяли в XVIII веке людей, не чуждых либеральных и просветительских взглядов. В XIX веке масонские организации были оплотом политической реакции.
Сомерс-Таун -- район Лондона к северо-западу от Сити.
Веруламская стена. -- Имеются в виду развалины стен древнего римского поселения Веруламиум, существовавшего в Англии в V веке н. э.
Флора (лат. "цветок") -- древнеримская богиня цветения и весны.
Дил -- город-порт в графстве Кент.
Высокой церкви, или Низкой церкви... -- Речь идет о двух направлениях англиканской церкви. Высокая церковь требовала слияния церкви с государством и признавала ряд католических обрядов, отвергавшихся Низкой церковью.
...крови одного нормандского рода... -- Старейшая английская знать ведет свое происхождение от норманских завоевателей Англии (XI в.).
Бедлам -- психиатрическая больница в Лондоне, основанная в 1547 году и названная в честь св. Марии из Вифлеема. (Бедлам -- искаж. Вифлеем.)
...той неугомонной особы... -- Имеется в виду героиня трагедии Шекспира "Макбет" (1606) леди Макбет.
Смешная, правда? -- Баккет (bucket)-по-английски ведро.
"Поверьте, когда б эти милые юные чары" -- популярный романс на слова известного ирландского поэта Т. Мура (1779-1852).
Дуврский замок -- старинный замок в городе-порте Дувре, находящемся в графстве Кент, на берегу пролива Па де Кале.
Авгуры -- в древнем Риме жрецы -- предсказатели будущего по полету и крику птиц.
Геральдическая, палата -- корпорация, объединяющая обладателей дворянских гербов, созданная в Англии по указу короля Ричарда III (1452-1485).
Королевская академия -- английская Академия художеств, основанная в 1768 году.
...с видом Венеры, выходящей из волн морских... -- Древнеримская богиня любви и красоты Венера, по преданию, родилась, выйдя из морской пены.
...Юпитер, который похищает предмет своей нежной страсти. -- Речь идет об эпизоде из древнеримской мифологии: бог-громовержец Юпитер похищает деву Семелу, окутав ее облаком.
Олмэк -- здание в центре Лондона, снимавшееся для аристократических балов.
Хайгетская таможенная застава. -- Хайгет -- северный район Лондона. Название заставы сохранилось за местом у Хайгетских ворот, откуда начиналась Великая Северная дорога, построенная в XIV веке.
....когда сэр Лестер внесет туда билль о своем разводе. -- Билль -- законопроект, вносимый в парламент. Согласно английскому законодательству дворянину для совершения развода необходимо проведение через парламент так называемого "частного билля".
Дракон Скука -- аллегорический персонаж из поэмы крупнейшего английского порта эпохи Возрождения Э. Спенсера (1552-1599) "Королева фей" (1589-1596).
...в битве при Ватерлоо. -- Близ бельгийской деревни Ватерлоо в 1817 году англо-прусская армия одержала решительную победу над войсками Наполеона.
...в одном йоркширском поселке. -- Йоркшир -- самое большое графство Англии, расположенное на северо-востоке страны.
Я, как жена Цезаря... -- намек на латинскую поговорку "Жена Цезаря выше подозрений".
"Дом, который построил Джек" -- шутливая детская песенка из сборника "Песни нянюшки".
Вавилонское смешение -- смешение языков, происшедшее по библейскому сказанию при постройке Вавилонской башни.
Фатима, Синяя борода -- персонажи сказок французского писателя Ш. Перро (1628-1703).
Сильфида. -- Сильфы -- в кельтской и германской мифологии духи воздуха.
...к западу от Ньюмен-стрит. -- В западных кварталах Лондона расположены дома знати и крупной буржуазии.
Б. Томашевский и Д. Шестиков