ВЕК КОМНИНОВ (1081 — 1204)
I
ИМПЕРАТОРЫ ДИНАСТИИ КОМНИНОВ
Так же как Капетинги во Франции, Комнины принадлежали к крупному феодальному роду, и их вступление на престол, казалось, знаменовало торжество крупной военной аристократии. Как и Капетинги, Комнины сумели восстановить поколебленную власть императора, укрепить государство, истощенное тридцатилетней анархией и, несмотря на возраставшие трудности, дать ему еще столетие величия и славы. Правда, время было слишком сурово, обстановка слишком затруднительна, чтобы Комнины полностью могли вернуть Византии ее былой блеск и процветание.
Турки оставались в Иконии; на Балканах при помощи разраставшейся Венгрии славянские народы создали почти независимые государства; наконец, на Западе подымалась серьезная опасность в результате грандиозных и несвоевременных захватнических устремлений Византии, честолюбивых политических планов, порожденных первым крестовым походом, и экономических вожделений Венеции. Несмотря на все это, Комнины озарили империю последним лучом величия, и в период упадка на протяжении последующих столетий народы Византии очень часто вспоминали век Комнинов как самую блестящую и счастливую эпоху.
Выходцы из крупной аристократической и военной семьи, императоры рода Комнинов были прежде всего солдатами. Но этим не исчерпывается их характеристика. Алексей, основатель династии (1081—1118), был человеком умным, твердым и тонким; крупный полководец, ловкий дипломат, превосходный администратор — он оказался именно тем человеком, который был необходим в период кризиса, переживаемого империей. И действительно, он прекрасно сумел дать отпор внешним врагам империи и восстановить порядок и власть внутри страны. Не менее выдающимся государем оказался его сын и наследник Иоанн (1118—1142). Новый император получил суровое воспитание и отличался строгим нравом, пренебрежительным отношением к роскоши и удовольствиям, обладал нежным и великодушным характером и осторожным умом; благодаря своему высокому моральному облику, он заслужил прозвище Иоанна Превосходного (Калоян). Отважный, мечтающий о военной славе, он прекрасно представлял себе задачи императора и ставил перед собой весьма высокие политические идеалы. Его отец защитил границы; он мечтал их раздвинуть, вновь завоевать потерянные провинции империи и вернуть ей былое величие. Сын Иоанна Мануил (1143—1180) был самым обаятельным из Комнинов. Умный, любезный и великодушный, он был одновременно и византийским басилевсом — культурным, просвещенным, даже богословски образованным — и западным рыцарем. Этот поразительно отважный воин более чем кто-либо другой из греческих государей имел склонность к западным нравам, и латиняне, на которых он во многом был похож, восхищались им больше, чем каким-либо другим императором. Поклонник роскоши и наслаждений, он прославился в XII в. своими похождениями. Вместе с тем это был крупный и весьма честолюбивый политический деятель; его завоевательные планы, по большей части совершенно утопические, простирались на всю современную ему Европу. Он потребовал от империи непомерного напряжения всех сил и этим истощил ее и приблизил к гибели; но тем не менее в силу грандиозного размаха своих замыслов и настойчивого стремления осуществить их он остается, быть может, последним великим государем, занимавшим императорский трон. Наконец, Андроник (1183 — 1185), последний и самый своеобразный из Комнинов, соединял с великолепными дарованиями политического ума и военной храбрости, с еще более редкими качествами изящества и обаяния дух интриги и авантюры, отсутствие совестливости и морального чувства, порой свирепость и жестокость, что в целом делает его одной из самых ярких фигур византийского мира. Прославившись своими романическими похождениями и скандальной жизнью, Андроник, при вступлении на престол, давал современникам основания думать, что по своим высоким качествам «он мог быть равен самым великим». Он мог бы стать спасителем и обновителем империи; но он лишь ускорил ее падение. Менее чем через двадцать лет после него — двадцать лет, полных анархии — Константинополь был захвачен латинянами (1204), и империя, восстановленная Комнинами, распалась на клочки.
II
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА КОМНИНОВ (1081—1180)
Политика на Балканах . К концу XI в. господство империи на Балканах было сильно поколеблено. От Византии начали отпадать ее недовольные вассалы — славяне. Хорватия с 1076 г . стала независимым королевством; Сербия, вновь восставшая в 1071 г ., почти не признавала византийского господства; придунайская Болгария была занята печенегами, а ее западную часть лишь с трудом удалось подчинить игу Византии. Во Фракии проявлялась беспокойная религиозная оппозиция — ересь богомилов, которая с X в. чрезвычайно развилась в стране, целиком населенной павликианами, и служила, как это всегда бывало в Византии, средством для проявления национального антагонизма. Но особенно опасной была разраставшаяся по ту сторону Дуная Венгрия, которая стремилась играть крупную политическую роль и занять в ущерб Византии ее место в делах Балкан.
В 1084 г . восстали еретики во Фракии, призвавшие себе на помощь печенегов. В два приема (1086 и 1088) варварские орды сокрушили византийскую армию, и Византии пришлось просить мира (1089). Но печенеги не замедлили вернуться. На этот раз Алексей Комнин нанес им на берегу Лебурния такое кровавое поражение (1091), что их можно было считать уничтоженными по крайней мере на одно поколение. Тем не менее они вновь явились в 1121 г . Иоанн Комнин нанес им новое поражение (1122). Отныне печенеги сходят с исторической сцены. Все же византийцы долго еще сохраняли воспоминание о них и ежегодно торжественно праздновали день их разгрома.
Но столкновение с печенегами было лишь незначительным эпизодом. Большие опасения внушала Сербия. Константин Водин подчинил Диоклею, Боснию, Рашку и основал единое государство, с которым Алексей Комнин не мог ничего поделать (1091—1094). К счастью для Византии, молодое королевство очень скоро распалось вследствие анархии. Иоанн Комнин воспользовался этим, чтобы вновь подчинить византийскому господству часть страны; однако Рашка осталась независимой; ей предстояло стать очагом национального сопротивления и возрождения королевства. Наконец, для того чтобы приостановить успехи Венгрии, расширявшейся в сторону Хорватии, Боснии, Далмации и дававшей чувствовать свое влияние в Сербии, имперская политика, согласно старинным приемам своей дипломатии, стремилась поставить там преданного Византии государя.
Венгрия, расположенная между Германской и Византийской империями, занимала важное место на европейской шахматной доске. Константинопольские государи стремились привлечь ее на свою сторону. Иоанн Комнин вмешался в венгерские распри, чтобы оказать поддержку Беле Слепому, сыну свергнутого короля Коломана, и хотя ему и не удалось восстановить Белу на престоле, он все же по договору от 1126 г . обеспечил для себя предмостное укрепление Браничевы. Мануил Комнин приложил еще больше усилий, чтобы приостановить захваты, совершаемые Венгрией, и вырвать из-под ее опеки славянские государства. Он вновь подчинил сербов византийскому господству (1151) и поставил им правителем Стефана Неманю (1163), который оказался, несмотря на отдельные проявления своеволия, верным и покорным вассалом, по крайней мере пока был жив император. Мануил в ряде удачных кампаний разбил венгров (1152 — 1154) и в 1156 г . принудил их к выгодному для империи миру. Когда затем умер король Гейза II (1160), Мануил вмешался в борьбу за престол и поддержал против Стефана III юного Белу, которого намеревался даже сделать своим зятем. Однако Венгрия все более определенно ориентировалась на Германию. Тогда Мануил возобновил войну (1165). Зегмин и Сирмий попали в руки византийцев; Далмация, давно уже потерянная, была вновь завоевана; победа при Зегмине вынудила, наконец, Венгрию к миру (1168). По этому миру империя получила Далмацию и часть Хорватии. Несколько лет спустя ставленник Мануила занял престол святого Стефана. Бела III (1173—1196), так же как и Стефан Неманя в Сербии, оставался верным вассалом Византии, пока был жив император. Все это были крупные достижения, оказавшиеся, к несчастью, эфемерными.
Восточная политика . Азия еще больше чем Балканы привлекала внимание Комнинов. В результате продолжительных успехов турок-сельджуков греки постепенно были изгнаны почти из всех восточных областей. Турецкий эмир Сулейман правил в Кизике и в Никее, и Алексей Комнин, занятый другими, более неотложными заботами, оказался вынужденным признать за ним эти завоевания (1082). В 1085 г . в руках неверных оказалась Антиохия. В Смирне эмир Чаха, (1089—1090), построив флот, стал грозить Константинополю. К счастью для Византии, смерть Малек-шаха (1092) повлекла за собой распад сельджукской империи. Греки воспользовались этим, чтобы вновь вступить в Вифинию, и новый иконийский султан Килидж-Арслан (1092—1106) был вынужден заключить мир.
Не меньшую выгоду извлек Алексей Комнин из первого крестового похода. Захват Никеи латинянами (1097) позволил ему отвоевать важную часть побережья Анатолии, Смирну, Эфес и т. д. И хотя император довольно скоро поссорился с крестоносцами, он тем не менее весьма ловко сумел извлечь пользу из того замешательства, в которое эти последние повергли неверных. К тому же смерть Килидж-Арслана I сильно ослабила Иконийский султанат. В 1116 г . император предпринял мощное наступление и после победы при Филомелии смог принудить турок к заключению мира. Когда умер первый Комнин, империя обладала в Анатолии Трапезундом и всем побережьем Черного моря до Антиохии, всей областью, расположенной на восток от линии, проходящей через Синоп, Гангр, Анкир, Аморий и Филомелии. Таким образом, в Азии, как и на Балканах, Алексей блистательно восстановил могущество Византии.
Иоанн Комнин еще больше занимался положением в Азии. На Востоке он преследовал двойную цель: расширить византийскую границу до Антиохии и Евфрата и подчинить своему господству армянских правителей Киликии и латинские государства, родившиеся на Востоке в результате крестовых походов.
С самого начала своего правления (1119—1120) он отвоевал всю область, расположенную между долиной Меандра и Атталией, подчинив себе таким образом клин, образованный мусульманскими владениями на севере и юге Анатолии. С 1130 г . он начал действовать в Пафлагонии, и византийская армия дошла до берегов Галиса. Гангр и Кастамуни были отвоеваны у турок (1134), и давно утраченные земли вновь вернулись к империи. Впоследствии мы увидим, каким образом император заставил почувствовать свое могущество в Киликии и Сирии, как перед лицом армянских и латинских правителей он явился верховным главой и главнокомандующим, готовым вести их против неверных. До самого конца правления его главной заботой была борьба с мусульманами и отвоевание Азии. В 1139 г . он руководил экспедицией против Новой Кесарии; в 1142 г ., накануне своей смерти, он мечтал вновь завоевать Сирию.
Мануил Комнин первоначально продолжал политику своего отца. В 1146 г . он дошел до стен Икония. Но нападение норманнов и второй крестовый поход вынудили его сосредоточить все внимание на Западе (1147). Лишь значительно позднее он смог вновь обратить свой взор на Восток. Но в то время как он подобно отцу мечтал установить свое господство в армянских и латинских государствах и преуспел в этом, его политика в отношении турок оказалась и менее основательной и более слабой. В середине XII в. было бы достаточно одного мощного; удара, чтобы разрушить Иконийский султанат и отвоевать всю Азию до Тавра. Мануил, увлеченный честолюбивыми мечтами своей западной политики, не сумел нанести этот удар. Он дал обмануть себя внешними знаками подчинения, на которые не скупился ловкий султан Икония Килидж-Арслан II (1156—1192), и безрассудно предоставил ему возможность укрепиться, последовательно разбить своих противников и создать единое и мощное государство на месте мелких княжеств, чьи раздоры были так выгодны для империи. Вместо того чтобы действовать, Мануил в течение одиннадцати лет (1164—1175) ограничивался чисто оборонительной политикой, занимаясь укреплением своих границ; когда же наконец он понял опасность и начал наступление, было слишком поздно. Императорская армия потерпела при Мириокефале (1176) страшный разгром. Правда, успешные кампании в Вифинии и в долине Меандра (1177) частично сгладили несчастные последствия этого разгрома, но все же к концу правления Мануила мусульмане были гораздо сильнее, чем в начале его. Иконийский султанат стал грозным государством, а с 1174 г . в Сирии начал править Саладин.
Западная политика. Норманны и венецианцы . В эпоху Комнинов более тесные сношения между Византией и Западом создали для империи новые заботы и породили у ее правителей обширные честолюбивые планы. Ось византийской политики сместилась, и это принесло империи большие бедствия.
В тот момент когда Алексей Комнин вступил на престол, норманны Роберта Гюискара высадились в Эпире (1081). Император сумел ловко использовать против них союз с Венецией, дорого, впрочем, заплатив за него. Тем не менее императорская армия потерпела жестокое поражение в окрестностях Диррахия (1081), которым вскоре завладел Гюискар. В течение следующего года Боэмунд добился поразительных успехов в Эпире и Македонии, вплоть до Фессалии. Однако перед Лариссой он задержался на полгода и понемногу, вследствие упрямства императора, счастье ему изменило. Норманнская армия, уменьшившаяся в результате заболеваний, ослабленная наступлением греков и еще более дезорганизованная усилиями имперской дипломатии, принуждена была бить отбой. На море венецианцы разгромили норманнский флот (1085). Со смертью Роберта Гюискара положение византийцев было окончательно восстановлено. Норманнская опасность была устранена.
Вскоре, однако, она возникла вновь. В 1105 г . Боэмунд, ставший правителем Антиохии, обратился ко всему Западу с призывом к грандиозному походу против греков, а в 1107 г . он высадился в Валоне. Снова ловкий Алексей восторжествовал над противником. В 1108 г . вождь норманнов должен был подписать довольно унизительный мир, который подчинял его верховной власти империи. Для Византии это было большим успехом.
Тем не менее в последующие годы норманнское королевство обеих Сицилий продолжало непрестанно расти. Уже Рожер II внушал сильное беспокойство Иоанну Комнину, искавшему против него поддержки в Германии (1137). Через десять лет произошел разрыв. В 1147 г . норманнский флот появился в Архипелаге, опустошил Эвбею и Аттику, разграбил Коринф и Фивы и перевез в Палермо ремесленников, работавших в шелковых мастерских этих двух крупных ремесленных городов. Мануил Комнин, занятый другими делами, сначала ничего не мог поделать против этого вторжения. Но вскоре благодаря союзу с Венецией он вернул Корфу (1149) и перенес войну в Италию, где занял Анкону (1151). И все же, несмотря на смерть Рожера II (1154) и на большую коалицию, которую византийская дипломатия сумела ненадолго составить против короля Сицилии, византийцы ничего не добились ни на суше, ни на море. В 1158 г . Мануил вынужден был подписать с Вильгельмом I мир, оказавшийся весьма непрочным, ибо отношения между двумя государствами оставались напряженными: Запад ни под каким видом не желал видеть Италию подчиненной византийскому влиянию; особенно обеспокоена была Венеция, союзница Византии в былые времена. Сначала венецианцы охотно поддерживали византийцев против норманнов и за свою помощь получили от Алексея Комнина широкие торговые привилегии на всем Востоке (1082). Но несмотря на добрые политические отношения, дерзость венецианских купцов вскоре стала живо задевать византийцев. Уже Алексей, чтобы несколько ослабить монополию венецианцев, пожаловал аналогичные привилегии пизанцам (1111). Иоанн Комнин отказался возобновить договор с Венецией, и хотя после четырех лет войны (1122—1126) император оказался вынужденным уступить, он старался по крайней мере, как и его отец, нейтрализовать венецианское влияние посредством договоров с Пизой (1136) и Генуей (1143).
Мануил также сначала усиленно искал союза с Венецией против норманнов и платил за него широкими уступками (1148). Но разлад между Византией и Венецией непрерывно увеличивался. Высокомерие, и резкость венецианцев раздражали греков; с другой стороны, честолюбивые планы Мануила в отношении Италии беспокоили Венецианскую республику; когда император занял Анкону и захватил Далмацию, Венеция поняла, что ее господству на Адриатике грозит опасность. Отныне разрыв стал неизбежным. Мануил вызвал его, приказав арестовать всех венецианцев, обосновавшихся в империи (1171). В ответ на это республика послала свой флот занять Хиос и опустошить острова Архипелага и заключила союз с королем Сицилии. Мануил уступил (1175) и вернул венецианцам их привилегии. Но отношения оставались такими же натянутыми и недружелюбными, как и с норманнами, и близился день, когда норманны и венецианцы заставили империю жестоко почувствовать эту вражду.
Византийская империя и крестоносцы . Крестовые походы еще больше обострили антагонизм между византийским Востоком и латинским Западом.
Когда армии первого крестового похода появились под стенами Константинополя (1096), Алексей Комнин, обращавшийся к поддержке Запада только в случаях нужды в наемниках, был чрезвычайно обеспокоен экспедицией, смысла которой он не понимал, тем более, что одним из ее военачальников был его старинный враг Боэмунд. Однако, несмотря на насилия, которые позволяли себе латиняне, несмотря на плохо скрытые наглость, жадность и честолюбие крупных баронов, император попытался достигнуть с ними соглашения: слишком слабый, чтобы их изгнать, он постарался их использовать. Оценив положение, он льстил себя надеждой, что ему удастся завербовать крестоносцев на службу империи, связать их вассальной присягой и использовать для завоевания Азии. Сначала, казалось, он в этом преуспел. Руководители крестоносцев один за другим принесли Алексею присягу и обязались вернуть ему все города, некогда принадлежавшие империи, какие они захватят у турок (1097). Именно в силу этого соглашения отвоеванная Никея была возвращена грекам, и несколько византийских отрядов отправились вначале вместе с крестоносцами. Но когда после взятия Антиохии крестоносцы, забыв свои обещания, отдали город Боэмунду (1098), когда затем они отказались дожидаться императора, чтобы идти на Иерусалим (1099), наступил разрыв. Алексей не мог простить Боэмунду его захватов; не лучше были отношения и с латинянами, обосновавшимися в Сирии. Неудача крестового похода 1101 г ., которую на Западе ставили в вину грекам, еще более углубила разлад. Неудачное выступление Боэмунда против империи (1107) увеличило неприязнь латинян к Византии. В действительности крестоносцы были более виновны, чем император; тем не менее по всему Западу распространялась легенда, возбуждавшая вражду, против Византии. Между двумя мирами возникла пропасть.
Не лучше обстояло дело и во время второго крестового похода (1147). Правивший тогда Мануил, так же как и Алексей, был чрезвычайно озабочен появлением под стенами столицы больших армий, предводительствуемых германским королем Конрадом III и французским королем Людовиком VII. С немцами он сумел кое-как договориться и быстро от них избавился; с французами же у него обнаружилось столько разногласий, что был момент, когда крестоносцы подумывали о захвате Константинополя. Когда в этой обстановке выяснилась неудача крестового похода, ее приписывали прежде всего коварству византийцев, чья жадность действительно была возмутительной, и Запад намеревался даже одно время направить крестовый поход против Византии, чтобы отомстить за крах экспедиции (1150).
Впрочем, имперская политика по отношению к латинянам, обосновавшимся на Востоке, оправдывала это недоверие и усугубляла вражду между двумя мирами.
Норманнское княжество в Антиохии, образованное после первого крестового похода, было чрезвычайно стеснительным для византийцев вследствие притязаний его руководителей Боэмунда и Танкреда. Византийцы изо всех сил боролись против него и оружием и дипломатией; был момент, когда договор 1108 г ., навязанный Боэмунду, обеспечил, казалось, успех имперской политике, подчинив Антиохию верховной власти Византии. Но этот договор никогда не выполнялся. Приходилось все начинать сначала.
Иоанн и Мануил Комнины занялись этим с еще большим рвением. Оба они мечтали действительно установить свою власть в армянских княжествах Киликии и в латинских государствах Сирии, и им удалось этого добиться.
К 1131 г . Лев, правитель Армении, значительно расширил свои владения за счет византийской Киликии и заключил союз с соседними государями Антиохии, которых Византия всегда считала своими взбунтовавшимися вассалами. Иоанн Комнин воспользовался первым удобным случаем для вмешательства. Он подчинил себе Киликию (1137), заставил Раймунда Тулузского, князя Антиохии, принести вассальную присягу и в 1138 г . возглавил большую экспедицию против мусульман как настоящий повелитель французской Сирии. Ему удалось овладеть Антиохией, но это не удовлетворило его честолюбия. В 1142 г . он вновь появляется в Киликии, чтобы создать из земель армянских княжеств и Антиохии удел для своего любимого сына Мануила. Смерть помешала осуществлению его намерений (1143), и князь Антиохийский счел момент подходящим, чтобы взять реванш и восстановить свою независимость. Вскоре Мануил дал ему понять, что намеревается продолжать политику своего отца.
Раймунд, потерпев поражение, должен был явиться с повинной в Константинополь и признать себя вассалом императора (1145). Несколько позднее, в 1158 г ., Мануил еще решительнее подчеркнул свою роль верховного повелителя. Он завоевал Киликию, жестоко покарал Рено Шатильонского, князя Антиохии, и во главе всех латинских правителей Сирии совершил торжественный въезд в Антиохию.
Даже иерусалимские короли испытывали византийское влияние; они поставляли имперской армии солдат, заключали с Комнинами династические браки (со своей стороны и Мануил в 1161 г . женился на латинской принцессе Марии Антиохийской), совместно с греками совершали походы в Египет (1169). Византийская культура проникала во французскую Сирию, где, впрочем, был весьма значителен и личный авторитет Мануила. Казалось, что честолюбивые замыслы Византии осуществились. Во всяком случае, истощая силы латинян Сирии, Византия ослабила силу их сопротивления неверным; но главное, она еще более углубила ненависть, какую питал к ней Запад.
Завоевательная политика Комнинов . Обширные и безрассудные цели политики Мануила на Западе окончательно противопоставили друг другу эти два мира.
Как многие из их предшественников, Комнины мечтали восстановить свою власть над Римом, будь то посредством силы или путем союза с папством, и разрушить Западную империю, факт существования которой всегда представлялся им узурпацией их прав. Особенно старался осуществить эти мечты Мануил Комнин. Мы уже видели, что победа над норманнами побудила его вторгнуться на полуостров, что в Венгрии, как и в Италии, он столкнулся с Германской империей, где с 1152 г . правил Фридрих Барбаросса. Можно с уверенностью сказать, что западная политика занимала существенное место в помыслах императора и что в продолжение всего своего царствования он упорно преследовал различными средствами — и оружием, и дипломатией — намеченную им честолюбивую цель.
Разрыв между Барбароссой и папой (1158) дал Мануилу повод сблизиться с Римом. Он принял сторону Александра III (1161) и подал ему надежду на восстановление церковного единства; за это он мечтал получить от него императорскую корону на Западе. Одновременно он направил свои дипломатические усилия на то, чтобы поднять против Барбароссы его врагов, поддерживал Ломбардскую лигу, субсидировал Анкону, Геную, Пизу, Венецию. Помимо этого, продолжая интриговать в Италии и в Германии, Мануил мечтал установить соглашение с германским императором. Из этих сложных утопических проектов не получилось ничего реального. Папа не мог согласиться стать византийским епископом в Риме, который был бы превращен в столицу восстановленной империи; итальянские республики не доверяли честолюбивым проектам Мануила; Барбаросса, выведенный из терпения двуличной политикой греков, становился явно враждебным и угрожающим (1177).
Таким образом, притягательное действие, которое оказывал на Мануила Комнина Запад, оказалось бедственным для империи. Своими симпатиями к латинянам Мануил раздражал греков; с другой стороны, его честолюбивые замыслы привели к тому, что весь 3апад объединился против Византии; империя была истощена чрезмерным напряжением, которого требовала от нее его политика. Казалось, что Мануил стяжал империи несравненную славу во всем мире и сделал Константинополь центром европейской политики; но по существу, когда он умер (1180), Византия оказалась разоренной и ненавидимой латинянами, готовыми в любой момент напасть на нее. В то же время в стране назревал серьезный внутренний кризис.
III
ПРАВЛЕНИЕ КОМНИНОВ И ВИЗАНТИЙСКАЯ КУЛЬТУРА XII в.
Три первых императора из дома Комнинов прилагали большие усилия к тому, чтобы вернуть власти императора ее былое могущество, а империи расцвет. Они сделали очень многое для реорганизации армии, главным образом путем увеличения числа наемников, толпами являвшихся с Запада; с другой стороны, они несколько неблагоразумно пренебрегали флотом, чрезмерно доверяя союзу с Венецией и ее флоту, с помощью которого они рассчитывали обеспечить свое господство на морях; но в целом они все же сумели создать грозную военную силу, способную и защитить восстановленную империю и поддержать окрепшую императорскую власть. Как Алексей, так и Иоанн тщательно заботились о финансах; и хотя налоги были действительно обременительны, а фискальная тирания тяжела для подданных, хотя правление Мануила обошлось империи слишком дорого вследствие расходов, которых требовали войны, дипломатия и пристрастие императора к роскоши, — тем не менее в XII в. Византийская империя была богата, и ее торговля действительно процветала, несмотря на ошибки экономической политики, которая допускала постепенное вытеснение на восточных рынках греков иностранцами, несмотря на растущие притязания торговых итальянских городов, все более и более использовавших империю в своих интересах и обосновавшихся в ней как в завоеванной стране.
С другой стороны, Комнины проявляли большое внимание к церкви. Они с одинаковым усердием подавляли и ереси и свободную мысль, когда эта последняя проявилась в возрождении платоновской философии в стенах Константинопольского университета. Они тщательно следили за нравами духовенства и особенно старались сделать более простой и назидательной жизнь монахов, для которых в конце XI в. святой Христодул, при поддержке Алексея Комнина, основал образцовый монастырь в Патмосе (1088). Они увеличивали в Константинополе количество благочестивых учреждений: монастырей, больниц, церквей, причем самой замечательной из них была церковь Вседержителя, созданная императором Иоанном с целью превратить ее в крупный центр монашества и странноприимства и одновременно наделить ее такой же ролью, какая во Франции принадлежала собору Сен-Дени. Наконец, можно назвать немного дворов, столь изящных и утонченных, как двор Комнинов. Влахернский дворец в глубине Золотого Рога, куда императоры перенесли свою резиденцию, был, по свидетельству современников, чудом роскоши и красоты. Здесь вокруг государя; особенно в эпоху Мануила, собиралось общество, поглощенное развлечениями и празднествами, были позаимствованы даже некоторые излюбленные развлечения Запада, например турниры и мистерии; в этом обществе большое место занимали интриги и авантюры, женщины блистали там своим кокетством и изяществом, и весь этот юный, пылкий и полный страстей мирок равно интересовался как истинной наукой, так и оккультизмом, магией и астрологией.
Для того чтобы определить уровень духовной культуры, которого достигла в XII в. Византия, достаточно назвать имена таких писателей, как Анна Комнина, Никифор Вриенний, Никита Акоминат и Евстафий Фессалоникский. Началось подлинное возрождение классического духа и античной традиции. Императоры оказывали покровительство ученым и эрудитам, богословам и риторам, чье красноречие было украшением всех торжественных церемоний, а также придворным поэтам, таким, как Феодор Продром, автор ряда остроумных и забавных поэм. Искусство с неменьшим блеском продолжало традиции предшествующего столетия, и его влияние распространялось из глубины Востока до крайних пределов Запада.
В латинских государствах Сирии, в Венеции и норманнской Сицилии церкви и дворцы строились и украшались по византийскому образцу. Греческие художники украшали мозаикой церкви в Вифлееме и Торчелло, соборы Кефалу, Мартораны и Палатинскую часовню в Палермо; еще поныне собор святого Марка в Венеции, со своими пятью куполами, богатством мрамора и серебряных и золотых украшений, красотой своей мозаики и пурпурно-золотым мерцанием, озаряющим его своды, дает наиболее точное представление о блеске Византии в эту эпоху. Даже романское искусство заимствовало у Византии некоторые черты своей архитектуры и многочисленные декоративные мотивы. Своим богатством, красотой памятников, роскошью дворцов, реликвиями, хранившимися в церквах, Константинополь возбуждал восхищение всего мира, и все те, кто побывал в нем, возвращались ослепленными его великолепием.
«Константинополь — это слава Греции, — говорит Эвд де Дейль, — он знаменит своими богатствами, но в действительности его сокровища превышают славу о них».
«За исключением Багдада, — пишет Веньямин из Туделы, — во всем мире нет равного ему города». Как сообщает Робер де Клари, в то время говорили, что «две трети мирового достояния находятся в Константинополе, а одна треть рассеяна по всему свету».
Византийская столица, согласно одному остроумному определению, была Парижем средневековья. Она была, по словам Виллардуэна, «самым богатым городом мира», городом, «царившим над всеми городами». Но это было опасное благоденствие, ибо наряду с восхищением оно возбуждало всеобщую зависть и дорого обошлось империи в момент, когда обнаружилась ее слабость.
IV
ВИЗАНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ В КОНЦЕ XII в. (1181—1204)
Пока был жив Мануил Комнин, его ум, энергия и ловкость обеспечивали внутренний порядок и поддерживали авторитет Византии за пределами империи. Когда же он умер, все здание начало трещать. Так же, как и в эпоху Юстиниана, честолюбивые имперские политики XII в. лелеяли слишком обширные планы. Как и тогда, перемена политики оказалась тяжелой и разорительной. Вмешиваясь без нужды в дела Запада, питая безрассудные мечты о грандиозных завоеваниях, приводившие в беспокойство латинян, Мануил в то же время не замечал близкой опасности, встававшей с Востока, и довел империю до крайнего истощения. Как только власть оказалась в более слабых руках, обнаружились грозные последствия вызванных им во всем мире чувств: мести, ненависти и зависти.
Алексей II, сын Мануила, был ребенком; его мать, регентша Мария Антиохийская, была латинянкой по происхождению и опиралась на латинян; вследствие этого она не пользовалась популярностью. Андроник Комнин использовал общее недовольство, чтобы сделаться императором (1182—1185), Этот последний представитель Комнинов мог бы быть великим государем. Он понял, что могущественные феодалы были опасны для империи, и жестоко подавлял их: восстание Исаака Ангела в Вифинии было потоплено в крови (1185). Он преобразовал администрацию, сократил расходы, облегчил налоги, словом, вступил на верный путь, чтобы стать популярным, когда внешние события — война с норманнами, завершившаяся взятием ими Фессалоники (1185), война с венграми, окончившаяся потерей Далмации (1185), привели к его низложению. Новое восстание (1185) возвело на трон Исаака Ангела и ускорило разорение империи. Исаак (1185—1195) совершенно не обладал качествами, необходимыми для предотвращения грозившего кризиса. Его брат Алексей III (1195—1203), свергнувший его с престола, был нисколько не лучше. Империя готова была рухнуть.
Императорская власть, поколебленная рядом восстаний и непрестанными заговорами, была чрезвычайно слаба. В столице чернь диктовала свои законы правительству; в провинциях поднимала голову аристократия, империя постепенно распадалась. Исаак Комнин объявил себя независимым на Кипре (1184), Гавр — в Трапезунде; крупные феодальные фамилии Кантакузинов, Вранов, Сгуров выкраивали себе владения из лоскутьев монархии. Повсюду царили беспорядок и нищета: налоги были непомерны, казна пуста, торговля пришла в упадок. Деморализация распространилась повсюду, даже в церкви; покидавшие монастыри монахи усиливали беспорядок; в этот период монастырская реформа была необходима более, чем когда-либо. Везде ослабевали эллинские традиции, угасало чувство патриотизма.
Внешняя опасность была еще более серьезной. На Балканах славяне сбросили иго империи. В Сербии Стефан Неманя простер свою власть на Герцеговину, Черногорию, придунайскую часть Сербии и основал большое государство. Под руководством Петра и Иоанна Асеней восстали болгары и валахи (1185); при поддержке Куманов и при помощи Стефана Немани они начали быстро продвигаться вперед. Исаак был разбит при Веррее (1190) и при Аркадиополе (1194). Так образовалась Валахо-Болгарская империя, достигшая своего расцвета при царе Иоаннице, или Калояне (1197 — 1207). По договору 1201 г . Алексей III должен был подтвердить все болгарские завоевания — от Белграда до Черного моря и Вардара. Немного времени спустя болгарский правитель добился от Иннокентия III титула царя и учреждения независимой церкви (1204). Это было полным уничтожением дела Иоанна Цимисхия и Василия II.
На Западе горизонт был еще мрачнее. Во время мятежа, вознесшего на трон Андроника Комнина, резня 1182 г., жертвой которой оказались проживавшие в Константинополе латиняне, развязала войну с норманнами. Впрочем захват Фессалоники армией короля Сицилии не повлек за собой дальнейших успехов, и Исааку удалось отразить захватчиков (1186). Но вследствие этих событий старинная вражда между Западом и Византией возросла еще больше. К этому же повели политические промахи, допущенные по отношению к Фридриху Барбароссе во время третьего крестового похода (1189). Был момент, когда германский император намеревался вместе с сербами и болгарами захватить Константинополь, и крестоносцы двинулись в империю как заклятые враги. Генрих VI, сын Барбароссы, был еще более опасным противником, особенно после того, как вместе с владениями норманнских королей он унаследовал и их честолюбивые планы. Он мечтал о завоевании Востока и требовал от Алексея возврата всех территорий, некогда захваченных норманнами (1196); в ожидании же этого, он принудил императора платить ему дань.
Но особенную тревогу возбуждала Венеция. Она тоже жаждала отомстить за резню 1182 г., и чтобы успокоить ее, Исаак должен был в 1187 г . возместить ей все убытки и предоставить обширные привилегии. В 1198 г. Алексею III пришлось еще увеличить эти уступки, действенность которых он, впрочем, ослабил, уступив подобные же права генуэзцам и пизанцам. Помимо этого, венецианцы чувствовали, что ожесточенная ненависть греков грозила и их торговле и безопасности; когда же дожем Венеции стал Энрико Дандоло (1193), возникла мысль, что наилучшим средством как для разрешения кризиса и удовлетворения накопившейся ненависти латинян, так и для обеспечения интересов Венеции на Востоке было бы завоевание Византийской империи. Враждебность папы, домогательства Венеции, озлобление всего латинского мира — все это вместе взятое предопределило тот факт, что четвертый крестовый поход обратился против Константинополя. Истощенная, ослабленная развитием на востоке Европы славянских государств Византия оказалась неспособной сопротивляться угрожавшему ей натиску западных войск.
Четвертый крестовый поход . Алексей III, свергнув и ослепив своего брата Исаака, в 1195 г . заключил в тюрьму вместе с павшим императором и его сына, юного Алексея. В 1201 г . молодой принц бежал и явился на Запад, прося поддержки против узурпатора. Это был как раз тот момент, когда войска четвертого крестового похода собрались в Венеции. Венецианцы охотно ухватились за представившийся им предлог вмешаться в византийские дела, а щедрые обещания, которые расточал Алексей, легко одержали верх над угрызениями совести крестоносцев. Таким образом ловкая политика дожа Дандоло обратила против Константинополя ту экспедицию, которая готовилась освобождать Святую Землю. В начале 1203 г . было окончательно подписано соглашение с претендентом на византийский престол; 27 июня 1203 г . латинский флот бросил якорь перед Константинополем, Город был взят штурмом (18 июня 1203 г .) , и Исаак Ангел вместе с сыном Алексеем VI вновь занял престол. Однако согласие между византийцами и латинянами длилось недолго. Новые императоры оказались не в силах выполнить свои обещания; крестоносцы, особенно венецианцы, предъявляли все большие и большие требования. 25 января 1204 г . всенародное восстание свергло ставленников Запада, и власть перешла в руки Алексея V Мурзуфла. Примирение становилось невозможным. Латиняне решили уничтожить Византийскую империю. 12 апреля 1204 г . Константинополь снова был взят штурмом и жестоко разграблен. И в то время как остатки византийской аристократии и духовенства спешили укрыться в Никее, чтобы затем попытаться восстановить оттуда империю, победители, в соответствии с договором о разделе, подписанным в марте 1204 г ., делили между собой добычу. Балдуин Фландрский сделался императором и воссел на трон Комнинов (май 1204 г .), Бонифаций Монферратский стал править в Фессалонике; венецианский патриарх занял патриарший престол в Константинополе; на всей территории завоеванной империи возникали феодальные сеньории. Венецианцы, ловкие дельцы, с особенным старанием обеспечивали себе на всем Востоке пункты, важные для развития их торговли и колониального могущества. Казалось, что наступил конец Византии; и действительно, событие 1204 г . было для Византийской империи ударом, от которого она уже никогда не смогла оправиться.