На бугре показался всадник. Ветер трепал льняные волосы на голове. Заслонив ладонью глаза, он пытливо всматривался в даль.
Солнце поднималось над горизонтом. Озаренные багровым светом волны тихо бежали к берегу, гулко разбиваясь о камни. За бугром вздымались острые вершины соснового бора.
Всадник повернул в лес. Конь шел шагом по узкой тропе.
Кругом было тихо. Изредка хрустел попавший под копыто сучок.
Порой дорогу пересекали полувысохшие болотца. Тогда под копытами хлюпала вода.
Наконец лес стал редеть. Всадник выехал в низину, вызревающая желтая рожь колыхалась и шуршала. Конь пошел по меже.
Десятка два крестьян работали на поле. Когда всадник поравнялся с ними, его окликнули:
— Эй! Пельгусий!.. Откуда едешь?
Всадник указал рукой в сторону моря.
— Рыбу ловил?
Пельгусий отрицательно покачал головой.
Натянув поводья, он остановил коня и крикнул:
— Эй, Укко! Вейнелайнен!
Молодые карелы, бросив работу, подошли к нему.
— Добрый день, староста! Что надо? — спросил один из них, отирая ладонью вспотевшее лицо.
— Море сторожить надо, — хмуро сказал всадник. — Ваша очередь.
— Работы много, — ответили парни. — К вечеру пойдем.
Пельгусий кивнул головой.
— Так, так, ладно… Стрелы с собой возьмите. К ночи к вам опять заеду, — и тронул повод.
Проехав часть поля, он повернул в лес. Где-то высоко в ветвях перекликались дрозды. Дятлы гулко долбили сосновые стволы.
Узкая тропа вилась впереди.
Деревья редели. Сквозь просветы проступала синяя полоса воды. Пахнуло дымком.
На краю береговой косы дымил костер. Четыре человека сидели вокруг огня. Увидав Пельгусия, они вскочили.
Он подъехал к костру, сошел с коня, держа в руке повод.
— Какие вести?
— Рыбу жарим, — отвечали сторожа. — Хочешь есть?
Пельгусий, не ответив, воткнул копье в землю, привязал к нему ременный повод, присел к огню.
Ему подали пахнущую дымом рыбу. Он взял ее и стал есть.
Места, которые объезжал Пельгусий, назывались по имени жившего здесь карельского племени водян, или вожан, Водской пятиной. Это была пятая часть древних новгородских владений.
Вожане пахали землю, сеяли лен, охотились в лесах за разным зверем, ловили рыбу. Жили они мирно, платили дань вольному Новгороду и охраняли свою землю вдоль побережья Финского залива.
Порядком смены караулов ведал староста Пельгусий. В среде своих соплеменников он пользовался глубоким почетом.
Время было неспокойное. Древняя Русь имела много врагов. Каждый день можно было ожидать внезапного нападения. С суши грозили бедой Литва и ливонские рыцари — немцы. С моря могли приплыть норвежские викинги или шведы, совершавшие на своих кораблях воинственные набеги на балтийское побережье.
Над Невой, далеко уходя в море, висел туман. У берега он клубился и таял.
На длинной поросшей тальником песчаной косе, покачиваясь, пылал огонь.
Подъехав ближе к сторожевому посту, Пельгусий заметил, что люди спят. Только один из сторожей, повернувшись спиной к костру, пел or скуки уныло и протяжно:
Иэй!.. Туман! Иэй, туман, туманок…
Иэй!.. По морю туман, иэй, похаживае…
Соскочив с коня, Пельгусий стал будить спящих.
— И-е! Иэй! — закричал он. — Вставайте! Тайнелайнен, Кокко, Юмала! Вставайте!.. Смотреть надо. И-эй!..
Подняв охрану на ноги и разбранив за леность, Пельгусий сел в седло и поехал дальше. С моря тянул ветер. Завеса тумана редела.
Вдруг сквозь мглу что-то блеснуло. Пельгусий остановился, всматриваясь в задернутую дымкой, глухо гулящую морскую даль.
Далеко, у края горизонта, ползли, двигаясь к берегу, смутные тени.
Вот над свинцовой рябью показался парус. За ним другой, третий.
Белые корабельные крылья росли, приближались. Пельгусий смотрел, не шевелясь, не отводя глаз от сливающегося с волнами тумана.
Корабли плыли к берегу. Все явственней становились их очертания. Вот один повернулся боком. Мелькнула золоченая голова коня, украшавшая носовую часть. Пельгусий сразу понял, кто эти пришельцы.
Он поскакал к сторожевым огням, отчаянно вопя сквозь свистевший ветер:
— Враги! Враги!
Подъехав к ближайшему костру, он ударил копьем по пылавшему валежнику так, что искры разлетелись в разные стороны.
Люди вскочили в испуге, не понимая, что случилось.
— Иэй! — закричал Пельгусий. — Шведы пришли Беда будет! Гаси огонь! — и поехал дальше.
Стража разбросала костер.
Пельгусий спешил к лодкам. Бросив коня, он сорвал причал и прыгнул в челн. Оттолкнувшись веслом от берега, стал торопливо грести. Рябь побежала от весел.
Вражеский флот приближался к опустевшему берегу.
Большое шведское войско плыло к устью Волхова чтобы начать поход на вольный торговый Новгород. Далеко опередив его, мчался легкий челнок Пельгусия.
Доплыв по Волхову до городской пристани, Пельгусий выскочил на берег. Было утро. Новгород еще спал. Видя бегущего по улице косматого карела с шапкой, зажатой в кулак, редкие прохожие останавливались и, думая, что это бежит вор, кричали:
— Эй! Стой! Куда?
Добежав до княжьего двора, Пельгусий ловко миновал зазевавшегося часового и, проскочив в ворот добрался до главного терема.
Воин Савва дремал на крыльце. Услышав скрип ступеней, он вскочил и схватил незнакомца за шиворот:
— Ты что?
— Князя нужно! — вырываясь, бормотал Пельгусий. — Враг пришел. Пусти!
— Какой враг? — шумел Савва. — Стой! Тебе говорят!
Крик разбудил спавших в сенях сторожей. Они выскочили на крыльцо.
— Ребята, — деловито бросил им Савва, — помогай! Вяжи вора!
Князь Александр Ярославович выглянул в окно спальни и, увидев отбивающегося от сторожей человека, крикнул:
— Что случилось? Кого ловите?
— Человек какой-то, княже, — отвечал Савва. — Должно, вор.
— Веди ко мне! — сказал князь. — Да потише.
Пельгусия повели наверх.
— Кто таков? — спросил князь.
Карел упал в ноги.
— Шведы пришли.
— Где они? — спросил Александр.
— Далеко. С моря пришли… Шнявы[1]. Много их. Ох! Беда!.. — Речь карела была непонятна, отрывиста.
Князь усадил его на лавку и стал расспрашивать. Пельгусий комкал шапку, рассказывал.
— Так, — сказал Александр Ярославович, внимательно выслушав его. — Меча ищут, что ж. Эй, Савва! Беги в звонницу!
Воин выскочил из горницы.
Вскоре тревожно загудел вечевой колокол. Во дворах захлопали калитки. Со всех концов Великого Новгорода потянулся на Софийскую сторону народ, недоумевая, откуда в столь раннее время пришла беда.
Вече уже гудело от разноголосого говора. В толпе мелькали бороды купцов, бледные лица мастеровых и высокие шапки бояр.
У вечевой башни собрались знатные люди Новгорода.
Александр Ярославович вышел на помост и поднял руку. Шум стих.
— Слушай, господине! — крикнул он. — С Ильменя идут шведы полонить наши вольности. Будем ли боúться, господине?
— Головы положим за Великий Новгород! — отвечала площадь.
Сквозь толпу пробирался всадник в крылатом шлеме и латах.
— Свей, свей! — шептали в толпе.
Видя воина в незнакомом одеянии, горожане отступали, пропуская его вперед.
Это был посол шведского вождя Биргера. Добравшись до помоста, он потребовал князя.
Александр Ярославович подошел к краю помоста.
— Что тебе нужно? — спросил он.
Посол молча протянул ему грамоту.
Александр Ярославович пробежал ее глазами.
«Князь, — писал Биргер. — Я стою уже на земле твоей. Ратоборствуй, если посмеешь».
— Слушай, господине вольный Новгород! — крикнул князь. — Враг уже на нашей земле!.. Нас немного, но, сила не в числе, а в правде.
— Все как один пойдем за тобой! — загудело вече. — Веди нас!..
— Будем ли просить помощи из других городов? — спросил Александр Ярославович.
— Сами одолеем! — отвечала площадь.
Александр Ярославович указал послу на гудящее море голов:
— Вот… Иди и передай Биргеру все, что видишь и слышишь.
Новгородцы шли лесными дорогами, чтобы не попасть в засаду. Впереди ехала дружина и шли боярские полки. За ними шагала, вооруженная пиками, топорами и дрекольем, пешая рать из ремесленников и крестьян, поднявшихся на защиту родной земли.
Шли быстро. Пельгусий ехал впереди, указывая путь. Александр Ярославович ехал рядом с ним.
По дороге присоединились отряды ладожан. Он спешили на помощь Новгороду. Хотя их было немного, но все же это была подмога.
Новгородская рать подошла к устью реки Ижоры впадающей в Неву. Было раннее утро. В лесу перекликались птицы. Высланные вперед лазутчики донесли, что шведы стоят лагерем в ложбине, выставив по краям обступающего ложбину леса свои дозоры.
Александр Ярославович остановил рать, раздели полки, чтобы напасть на шведов с разных сторон. Передовой полк под начальством Сбыслава Якуновича должен был ударить в середину вражеского войска. Другой конный полк, Ратмира, — с левого фланга. Ладожане — с правого. Гаврило Олексич, лучший витязь с отборными воинами, — отрезать шведов от кораблей. Кожевнику Мише с отрядом охотников было поручено подойти со стороны реки к шведским судам и поджечь их.
Всем ратникам приказано было идти тихо, не звенеть оружием.
Пельгусий вместе с лазутчиками вызвался снять дозорных. Осторожно пробираясь меж кустов, он по полз к опушке леса. Лазутчики следовали за ним.
Шведский лагерь еще спал в раскинутых палатках не ожидая нападения. Кое-где пылали костры. Люди у костров дремали, завернувшись в широкие плащи.
Еле слышно продвигаясь, Пельгусий подкрался к первому дозорному и оглянулся. Лазутчики подползали к остальным.
Пельгусий хрустнул веткой. По этому знаку лазутчики бросились на дозорных.
Пельгусий ударил часового мечом.
Потом бросился к следующему. Огромного роста швед отбивался мечом от наседавших на него двух русских разведчиков.
Схватив лежавшее на земле копье, Пельгусий метнул его в шведа. Копье, со свистом разрезав воздух, вонзилось в руку. Швед выронил меч, и разведчики тут же зарубили его.
У ближайшего к дозорным костра проснулся один из воинов и поглядел на опушку. Но там уже все было кончено. Короткий, еле слышный шум борьбы сменился тишиной.
Подходившие к лагерю головные отряды Новгородцев с нетерпением ждали условного сигнала.
— Почто медлит Пельгусий? — сказал Сбыслав Якунович. — Уж не ударить ли нам не выжидая?
Но Александр Ярославович отрицательно махнул рукой.
Вдруг в лесу защебетали птицы: одна, другая, третья. Это лазутчики извещали, что перебили дозорных.
Тотчас передовой полк Сбыслава Якуновича ворвался в середину лагеря, рубя не успевших взяться за оружие шведов.
Новгородцы ворвались в лагерь…
Другой конный полк, Ратмира, ударил с левого фланга, пробиваясь к центру, где стояла палатка Биргера с золотым верхом.
Шведы пытались объединиться, построиться в боевой порядок. Но новгородцы наседали и расстраивали их ряды. Битва перешла в рукопашную схватку.
Только на правом крыле шведским копьеносцам удалось построиться. Они начали теснить ладожан. Но ловкий новгородец Яков Половчанин, с горстью храбрецов обойдя их, ударил с тыла и снова смял строй копьеносцев.
Воин Савва с несколькими товарищами тем временем пробился к златоверхому шатру Биргера и подсек столб. Шатер упал. Шведы, думая, что вождь их убит, бросились к кораблям. Кожевник Миша с отрядом пехоты уже поджег корабли. Пожар увеличил панику среди врагов.
Биргер и лучшие рыцари, оттеснив новгородскую пехоту, кинулись к оставшимся судам. Новгородцы пустились за ними в погоню.
Витязь Гаврило Олексич, преследуя Биргера, въехал по трапу на судно. Но шведы подрубили доски, конь оступился, и витязь упал в воду.
Пельгусий поспешил к нему на помощь и помог выбраться вместе с конем на берег. Гаврило Олексич въехал на другой корабль, рубя всех, кто попадался навстречу.
А Пельгусий впереди пешего отряда с мечом в руках ворвался на судно, где был Биргер. Шведы отчаянно дрались, защищая своего военачальника. Меч Пельгусия упорно прокладывал дорогу сквозь толпу телохранителей. Кругом него падали порубленные люди. Но новгородцев было мало.
Заметив, что Пельгусий хочет добраться до шведского вождя, Александр Ярославович бросился с запасной дружиной на подмогу храброму вожанину. Став рядом, они прорубались сквозь толпу.
Пельгусий убил трех шведов, прикрывавших Биргера. Александр Ярославович рванулся вперед и достал шведского вождя мечом. Но лезвие скользнуло, оцарапав только Биргеру лицо. Лучшие шведские воины бросились на помощь и заслонили своего предводителя. Сын Биргера упал, сраженный Пельгусием. Не спастись бы и Биргеру, если б не случайная удача. Соседней шняве удалось поднять паруса. Она пристала к судну, на котором защищался Биргер, и, зацепившись крючьями за борт, приняла к себе вождя. Отойдя на середину реки, шнява присоединилась к остальным судам, спасавшимся от преследования.
Новгородцы досадовали, что нет ладей, не на чем догнать врагов, уходящих на всех парусах вниз по реке. Новгородские ратники бежали по берегу, размахивая мечами и вызывая шведов на новую битву. Но те уходили все быстрее.
Над рекою сгущались сумерки. Надвигалась ночь. Александр Ярославович приказал бить отбой, прекратить бесполезное преследование врага.
Отойдя к противоположному берегу, подальше от места битвы, шведы, не зажигая огня, всю ночь хоронили убитых и наутро покинули Ижору, торопясь уйти в открытое море. На трех судах они увозили тела знатных рыцарей, чтобы похоронить их в отечестве.
Русская рать возвратилась в Новгород с пленниками и богатой добычей. Горожане вышли навстречу победителям с хлебом-солью. Радостно звонили колокола… Пять дней праздновал народ победу и в честь ее прозвал Александра Ярославовича Невским.
А Пельгусий вернулся из Новгорода домой и по-прежнему продолжал охранять границу русской земли.