...давно прочел, и оказалось, что совсем не гениальная.
Напрасно Вы приписываете Мусе Терапани привет для меня -- она меня никогда не видела.
Зощенко здесь нравится девицам. В особенности -- как в лавку пришли с лошадью, лавочник гонит, а лошадиный хозяин удивляется: только что сидели с ней в пивной, и заведующий даже очень веселился. -- Это из книжки "Тяжелые времена". Фамилия главной любительницы -- Ольга Пояркова.
Впрочем, она сказала, что была бы очень польщена, если бы к ней зашел (даже!) я (на безрыбье и рак рыба). "Даже" относится не к "зашел", а к "я" и должно обозначать мою скромность.
Один раз вечером я обогнал пять евангелисток и трех евангелистов. Они пели благочестивый интернационал:
"Никто не даст нам избавленья,
Ни меч, ни царь и ни герой.
Дарует нам освобожденье
Один Спаситель наш Святой".
Остального я не слышал.
А как Вы получите котика, раз кошка осталась в девицах?
Продолжение опять на другой стороне.
Я называю Вас по имени и отчеству, потому что Марья Ивановна так называет, а я считал, что она столичное обхожденье знает тонко.
Какого цвета было платье без рукавов? Его вид я представляю себе так:
<рисунок>
очень славненькое, с бантиком и кружевцами, для рук -- дырки.
Я здесь уже два раза пил хлебное вино -- это бывшее "очищенное" (а еще раньше -- "русская горькая").
В "Красной Ниве" я читал рассказ Федина про бочки: вот теперь я из современной литературы начитан уже не в одном Юркуне.
Если, когда выйдет четвертый "Ковш", мне его пришлют, то буду начитан еще больше (Полонская, Тихонов, Вс. Рождественский, М. Слонимский, К. Федин. В. Андреев и многие другие).
Ольга Пояркова выпросила мой портрет с усами и с бородой (такой я был в марте 1916 г.). Если я буду иметь у нее дальнейшую славу, я напишу.
Л. Добычин.
Брянск МВБ, Привокзальная, 2.