Есть сочетания слов, в которых таится волнующая музыкальность, в которых поет непревзойденная нежность.
И если скажут: русские женщины! -- много скажут.
Ибо есть у сердца своя сокровенная память, и как же забыть ему княгинин возок в безлюдных сугробах сибирских, и худые плечики Наташи Ростовой, и холодный гелиотроп -- цветы Ирины, и вальс, и смерть Анны Карениной, и убитую грозою Катерину, и трех сестер, и наш старый дом с мезонином!..
-- Мисюсь, где ты?..
Их вышвырнули за борт,-- и они голодают, и продают свою молодость, и Константинополь покупает ее.
Американские матросы, быть может, краса и гордость грядущих революций, греческие купцы, армянские аматеры, сосредоточенные турки, завсегдатаи кофеен, пароходные агенты, менялы и автономные бездельники -- все покупают и все продают горькую усладу человеческой катастрофы.
Что еще недоброго может случиться с нами?!
Какое сырье еще может поставить сэру Ллойд Джорджу инженер-технолог Красин?..
И по скольку английских фунтов придется заплатить советским золотом за консервы и за бисквиты, розданные на островах Принкипо во имя гуманности и международной справедливости.
О, сэр!
Русские это неблагодарный народ.
Они до сих пор не могут постигнуть и оценить гениальной политики, одевавшей в английские шинели русских офицеров, изливавшейся в тостах прикомандированных генералов, дававшей интервью рептильной мрази и кончившей бисквитами и инженером Красиным.
И, забыв все, они способны поднять шум только из-за того, что отдыхающие под Версальской сенью черномазые проходимцы топчут какой-то гелиотроп, никому ведь не нужный...
Желчь и слезы -- на много ли они поднимут маслянистую воду Босфора, на берегах которого дописывает история одну из горчайших русских страниц?..
Кто и когда прислушивался к жалобам бессилия, к угрозам немощи?.. И к кому обращать свою боль и свою нежность, если не к ней же самой.
-- Мисюсь, где ты?!
1920