Ни в одном Бэдэкере, ни в одном Guide Bieu, ни в одном проспекте Кука и сына ничего об этом не сказано; значит, об этом стоит рассказать.

...За чертой города, где уже дымят фабричные трубы, буйно растет трава, а белое вино -- на целых пять су дешевле,-- минуя Pont de Clichy, меж двух берегов зеленоватой Сены, на безымянном узком острове, который ждет еще своего Беклина, вы увидите кладбище, о котором не знают ни Кук, ни сын его.

Сам Плутон не мог бы выбрать места более меланхолического и уединенного.

Тишина и покой разлиты в блаженном воздухе, напоенном легким дыханием резеды, облеченном ароматом бледных роз и сладчайшей горечью лилий на несравненных и тонких стеблях.

Заботливо подстрижены аллеи, шуршит гравий под ногой, склоняются нежно анютины глазки над мрамором могильных плит.

Время стирает надписи -- и уже с трудом различает глаз строки, выгравированные скорбью и безнадежностью.

"Верному спутнику моей жизни и моего одиночества, единственному свидетелю и горя, и радости, и единственному утешению в жестоких печалях, которых было много..."

Две биографии, две книги двух разъединенных жизней: одной, которая зябла, другой, которая согревала.

Или вот еще: за низкой бронзовой оградой -- колонна из серого гранита; если быть внимательным, можно прочесть:

"Милой моей Cocotte, такой веселой-веселой, и вдруг ушедшей навсегда..."

И какие только странные прозвища, какие ласковые имена и сокращенные неразлучным общением сочетания не изобретала человеческая Нежность для нечеловеческой Преданности!..

И За-за, и Фру-Фру, и Ки-ки, и То-то, и Лулу, и Лолот, и Фифишка...

И потом еще имена, уже чеканные и значительные:

Трезор и Маркиз, и Диана, и Неро, и Трильби, и Лорд, и просто Джим, и просто Джэк...

Но не слишком удивляйтесь, о леди и джентльмены, столь нарочитой пестроте и столь неисчерпаемой краткости, ибо говорил же я вам, что с равнодушием шагал ваш голубой Гид по мосту Clichy и не остановился он пред старыми воротами, за которыми среди лилий, резеды и роз погребены целые поколения, целая раса,-- аристократических догов, с редким достоинством носивших свой шотландский, мышиного цвета коверкот; и избалованных, привыкших к шелковым подушкам болонок; и огромных, рыжих сенбернаров, спасавших человеческие жизни; и миниатюрных своенравных левреток, требующих поклонения и ухода; и раздраженных, желчных мопсов, страдавших одышкой и подагрой; и по-сумасшедшему веселых фоксов, которые грызли и ножки золоченых стульев, и туфельки, шитые бисером; и распутных красавцев,-- имевших бесконечные связи,-- пуделей, всегда остриженных по моде; и тонконогих борзых, чутких и нервных, как влюбленные ревнивцы; и пушистых, мохнатых лягавых; и еще смешных, уморительных пойнтеров, которых водят в летний сад; и еще много, бесконечно много других -- неизвестных пород и неизвестной расы...

Учительницы музыки, которые не вышли замуж; одинокие мисс -- в рыжеватых веснушках; бездетные генеральши и по десяти лет не выходящие из спальни старухи; обманутые невесты и подозрительные ростовщицы, благотворительницы и вдовы, набожные и оскорбленные, расточившие себя или обокравшие других,-- но почти всегда женщины и всегда одинокие,-- это их слабыми и печальными руками и их любовью, неразделенной на земле, построено кладбище, единственное в мире!..

Единственное, ибо вы не встретите на нем ни братских могил, ни оскорбительных делений на кварталы -- христианские, мусульманские, иудейские.

И, пожалуй, только здесь, на собачьем кладбище, не колеблют и не оспаривают преходящие ухищрения жизни великой монистической сущности смерти.

Сидя на скамье подле фамильного склепа, в котором погребены старик Боб, его верная подруга Бобэт и дети их Бобби и Топси, я думаю о стране, где собак хоронят, как людей, и -- о далекой своей родине, где людей убивают, как собак.

А впрочем... на протяжении столетий -- разве не все человечество и разве не больше всего боялось сентиментальности, которую оно загнало в кинематограф или в бульварный роман.

И только в антрактах между кровавыми Олимпиадами своих войн и бездарными столпотворениями своих революций оно разрешает себе помечтать под веткой сирени или пролить слезы над какой-нибудь экранной дребеденью.

И поэтому, кроме рыжеватой мисс, кто простит сентиментальный вздох над могилой грациозной Cocotte, такой веселой-веселой и вдруг ушедшей навсегда...

ПРИМЕЧАНИЯ

Парижские заметки. Сентиментальные прогулки.-- ПН, 30 июня, 1920. Под рубрикой "Парижские заметки". Бэдэкер -- путеводитель, по имени немецкого издателя Карла Бедекера (1801--1859), основавшего издательство путеводителей по различным странам. Guide Bieu -- путеводитель. Pont de Clichy -- мост Клиши в Париже. Беклин -- Арнольд Бёклин (1827--1901), швейцарский живописец, сочетал натуралистическую достоверность с фантастикой. Плутон -- владыка подземного царства (римск. миф.) Cocotte -- кокотка.