(съ французскаго)
Въ холодномъ и темномъ подвалѣ
Могильною, сыростью вѣетъ,
По лѣстницѣ гладкой и скользкой
И плесень и мохъ зеленѣютъ;
На сводахъ сквозь сѣрыя плиты
Вода, словно слезы, сочится,
То падаетъ каплей тяжелой,
То змѣйкой по стѣнамъ струится.
Въ окно съ обветшалою рамой
Лишь трепетный лучъ проникаетъ,
И тусклымъ мерцающимъ свѣтомъ
Убогій подвалъ озаряетъ.
У рамы наукъ пріютился.
Съ зари, когда солнце восходитъ,
Трудяся до ночи глубокой,
Онъ длинныя нити выводитъ,
И бѣгая-взадъ и впередъ,
Онъ хитрую сѣтку плететъ.
Но вдругъ, словно чѣмъ-то испуганъ,
Работу паукъ прерываетъ,
И въ уголъ далекій подвала
Онъ взглядъ безпокойный бросаетъ.
А тамъ, на скамьѣ деревянной,
Товарищъ его молчаливый
Какъ онъ же, съ утра и до ночи глубокой
Работаетъ ткачъ терпѣливый.
Челнокъ то и дѣло проворно
По нитямъ натянутымъ ходитъ
И тонкую ткань дорогую
Изъ нитей сплетенныхъ выводитъ.
Сидитъ онъ худой, истомленный,
И ноги и руки въ движеньи,
Согнута спина надъ основой,
Нуждой безпощадной и грозной
Прикованъ къ работѣ суровой,
Какъ каторжный къ тачкѣ.
За днями
Дни идутъ унылой чредой,
Томительно-вяло, безцвѣтно,
И силъ нѣтъ бороться съ нуждой.
Въ подвалѣ, во всякое время,
Все тѣже и сырость и мракъ....
Ни осени ясной, ни лѣта
Давно ужь не знаетъ бѣднякъ.
Весною давно ужь не дышетъ
Онъ воздухомъ свѣжимъ въ ПОЛЯХЪ,
Не видитъ цвѣтовъ онъ душистыхъ
Въ угрюмыхъ и мрачныхъ стѣнахъ;
Цвѣты бы тамъ скоро погибли:
Неволя - вѣдь гибель всему.
Другимъ хоть но праздникамъ отдыхъ,
Нѣтъ отдыха въ праздникъ ему -
Работаетъ также какъ въ будни;
Нельзя ему время терять.
Онъ вечеромъ только выходитъ
На фабрику ткань свою сдать.
За трудъ непрерывный, тяжелый
Ничтожную плату беретъ,
Согнувшись подъ тяжестью пряжи
Уныло домой онъ бредетъ.
А дома все тѣ же заботы,
Все та же съ нуждою борьба...
За что бѣднякамъ только горе
Дала ты на долю судьба?
Но думой бѣдѣ не поможешь,
Скорѣй за работу опять!
Семьѣ нужны хлѣбъ и одежда
А какъ безъ труда ихъ достать?
О жалкій паукъ хлопотливый,
О ткачъ исхудалый, больной!
Одинъ у васъ трудъ безконечный,
Живете вы жизнью одной.
Вотъ сумерки сходятъ на землю,
Усталость ткача одолѣла,
Прервалъ онъ работу дневную -
Не въ мочь ужь, спина заболѣла,
И слабость въ руіхѣ утомленной...
Тоскливо онъ взглядъ устремилъ
Туда, гдѣ паукъ хлопотливый
Тенеты воздушные свилъ.
Вотъ солнце скрывается въ тучахъ,
Багряною краской облитыхъ;
Въ подвалъ яркій лучъ проникаетъ,
Играя на стеклахъ разбитыхъ.
Привольно бродить въ такой вечеръ
Въ зеленыхъ лѣсахъ или въ полѣ,
Вдыхать въ себя воздухъ здоровый,
Любуясь природой на волѣ...
Вдругъ вѣтромъ повѣяло южнымъ.
Врывался свѣжей волною,
Доноситъ онъ звонъ колокольный...
Запахло весенней травою -
И смолкли вечерніе звуки...
Теперь-бы уйти изъ подвала
Туда, гдѣ просторъ и свобода...
Счастливы цвѣты полевые!...
Ткачу стало грустно и больно,
Отпала охота къ работѣ,
Постылъ ему трудъ подневольный!
А сѣрый паукъ неподвижно
Въ раскинутыхъ нитяхъ сидитъ,
Спокойно онъ ждетъ, притаяся,
И жертву свою сторожитъ.
Жужжа и играя на солнцѣ
Вдругъ муха запуталась въ сѣть,-
Вертится, трепещетъ и рвется,
Но нѣтъ уже силъ улетѣть.
Опасность близка! Вотъ проворно
Паукъ, и голодный, я злой,
Приблизился къ жертвѣ... ударилъ
За жизнь часъ борьбы роковой.
Отчаянно плѣнница бьется,
Вѣдь всякому жизнь дорога,
Но нѣтъ, не уйти ей отъ злобы
И силы гнетущей врага.
Онъ липкими нитями крылья
И станъ ея тонкій обвилъ,
Окуталъ ихъ саваномъ пыльнымъ,
Клещами ей тѣло сдавилъ -
И жизнь въ ней погасла. Прощальнымъ
Подвалъ озарился лучомъ
И мракъ наступилъ. Утонула
Въ немъ жертва съ своимъ палачомъ.
Задумался ткачъ и печально
Поникъ головой на станокъ;
Нахлынули горькія мысли -
Онъ думалъ: и въ мірѣ людскомъ
Все тѣже вражда и стремленье...
Но вдругъ въ головѣ утомленной
Мелькнуло отраднымъ лучомъ
Сознанье, что хлѣбъ его добытъ
Тяжелымъ, но честнымъ трудомъ.
Что жизнью своею не губитъ,
Не грабитъ онъ жизни чужой,
Не смоченъ чужою слезою
И кровью кусокъ трудовой!
И сердце та мысль облегчила,
Гукамъ его силъ придала,
Охотнѣй онъ сѣлъ за работу.
Работа спорѣе пошла.
Желѣзный рычагъ, поднимайся,
За дѣло, кормилецъ-станокъ!
Водимый рукою привычной,
Ходи ты быстрѣе, челнокъ.
Сплетайтеся тонкія нити
Въ прозрачную, легкую ткань,
Винты, приходите въ движенье,
Несите труду свою дань!
И долго отчетливо слышенъ
Въ глубокомъ безмолвьи ночномъ
Станка оживленнаго рокотъ,
Глухой и порывистый громъ.
"Дѣло", No 11, 1867