В мрачном зале петербургского окружного суда кончилась одна из сессий присяжных заседателей.
Сессия была не из важных.
Колода без козырей.
Ни одного крупного процесса, которые останавливают общественное внимание. Так, уголовный мусор, уголовный хлам, уголовная мелочь.
Дела о третьей краже, о мелких подлогах, мошенничествах.
Там, где улики подтверждались, присяжные говорили:
-- Да, виновен.
Где собранные "улики" оказывались на суде пустяками, присяжные оправдывали.
При чём часто защитники, выпрашивая оправдание или снисхождение, говорили:
-- Он столько-то просидел в предварительном заключении!
Сроки всё очень большие, потому что следователей "по преступникам" очень мало, и следствия затягиваются надолго.
Итак, напоставляв приговоров, присяжные закончили свою сессию.
Но тут произошло нечто необычайное. По окончании последнего дела старшина присяжных встал и обратился к председателю не с обычной благодарностью:
-- За беспристрастное и внимательное ведение дела, благодаря которому мы, присяжные, могли со спокойной совестью постановлять наши приговоры!
Он сказал:
-- Совесть присяжных заседателей неспокойна. Мы оправдывали людей, впавших в грех только вследствие крайней нужды и несчастья. Людей не дурных. И отпускали их на волю. Куда? Куда пойдёт человек без поддержки, находящийся в крайней нужде, обесславленный своей "подсудимостью"? Какой другой путь, кроме пути преступления, открыт ему среди его нищеты, позора и беспомощности? Многие на суде оказывались невиновными. Но до суда они уж отбыли тяжёлое наказание, предварительное заключение. Почему? Только потому, что у них нечем было внести за себя залог, часто грошовый, ничтожный. Всё это глубоко волнует нас, представителей общественной совести. Нам, представителям общества, кажется, что общество сделало не всё, что оно обязано было сделать по отношению к этим несчастным, только отпустив их с миром, после долгого сиденья в тюрьме. Необходимо, кажется нам, создать попечение о тех, кто находится под предварительным следствием, и о тех, кто выходит из суда оправданным, но безо всего. Вот что подсказывает нам наша совесть, и мы обращаемся к вам, г-да судьи, не найдёте ли вы необходимым взять вместе с нами инициативу в учреждении такого попечительства?
Весть о необычном обращении старшины присяжных к председателю обежала суд и встретила у судей живейшее сочувствие.
Это было именно то, что тревожило часто и совесть судей, которым в их тяжёлом деле чаще приходится сталкиваться с несчастьем, чем с пороком.
Покойный И. Ф. Горбунов в шутливом письме к одному из своих московских приятелей писал:
"Петербург город большой, и воров в нём много. А которого вора поймают, того вора посадят и, подержав, отпустят. И опять тот вор воровать учнёт".
Эта поимка воров, сажание и потом опять отпуск, -- всё, в чём и состояло до сих пор дело правосудия, что-то вроде толчения воды в ступе.
-- И опять тот вор воровать учнёт.
Но почему учнёт?
Злая ли воля руководит человеком, когда он, выпущенный из тюрьмы, "опять ворует" от голода?
Это вопросы не только милосердия, но и общественной безопасности.
Если вы возьмёте все почти убийства с целью грабежа, -- вы увидите, что "зверские" герои их начинали с маленького.
Кража -- тюрьма. По выпуске из тюрьмы, по необходимости, -- новая кража. И так выше, выше по "лестнице преступлений".
И общество, в интересах не только милосердия, но и собственной безопасности, должно заботиться о том, чтобы человек, случайно впавший в преступление, затем силою обстоятельств не превращался в опасного злодея.
Подавая руку помощи человеку, совершившему кражу из нужды и отбывшему наказание, вы, быть может, спасаете общество в будущем от убийства целой семьи с целью грабежа.
Закон говорит:
"Если человек, который может быть отпущен под залог или поручительство, залога не вносит и поручительства не представляет, -- он должен содержаться до суда под стражей".
Закон написан в ограждение общества. И долг не только милосердия, но и справедливости -- избавить от ненужного мученья человека, пребывание которого в обществе сам закон не считает опасным.
Зачем, почему должен подвергаться, ещё без суда, ещё до суда, тяжкой каре? Только потому, что у него нет денег на грошовый залог?
Теперь в законодательном порядке разрабатывается гуманный проект. О приостановке наказания до выздоровления тех, кто заболеет во время отбывания наказания.
Их будут отпускать на попечение родных или попечителей.
Это справедливо и гуманно.
Больных, конечно, не наказывают.
Ну, а те больные, у кого нет родных, нет людей, которые взяли бы их на своё попечительство?
Они будут отбывать наказание и больные.
За что же? Только за то, что у них нет родных?
Там человек сажается в тюрьму, ещё неизвестно, виноватый или не виноватый, только потому, что у него нет денег на залог. Здесь больной подвергается наказанию только потому, что он одинок.