(Закулисные сценки)
Палата, так сказать, левша.
Четыре партии левой -- союз демократов, радикалы, радикал-социалисты и социалисты соединились вместе и составляют "le bloc republicain { республиканский блок }".
Он и будет править Францией эти четыре года.
У них большинство голосов.
Следовательно, министерства будут только радикальные.
Реформ следует ожидать широких демократических.
Будет установлен подоходный налог.
Смерть всему клерикальному, ретроградному! Смерть также умеренному и постепенному, медлительному!
Такой показала себя новая палата при первом дебюте.
Избрание Буржуа и поражение Дешанеля, это -- программа, это -- марка, которую положила на себя палата.
Она открыла карты:
-- Вот каковы мы будем!
Показала свою силу и свой радикализм.
Это -- спектакль для публики. Мы с вами пройдём за кулисы.
-----
-- Messieurs, faites vos jeux! { Господа, делайте ваши ставки! }
Половина второго. Кулуары палаты напоминают кулуар большого и шикарного клуба в дни "больших сражений": когда какой-нибудь американец закладывает стотысячный банк.
Всё возбуждено.
"Делают игру".
-- Сто франков за Буржуа! -- предлагает кто-то.
-- Держу только двадцать!
-- Сто!
-- Двадцать!
-- Чёрт знает, что такое! Не могу найти человека, который поставил бы сто франков за Дешанеля!
Через полчаса выборы.
Все "демарши" сделаны. Остаётся последний -- сплетня.
Сплетня, которая распространена в Париже больше, чем в Царёвококшайске. Сплетня, которая могущественнее в Париже, чем в Карасубазаре.
-- Вы видели Дешанеля? Смотрите! Видите? Суетится, бегает! Ко всем подбегает, улыбается, жмёт руки, заискивает! Фи!
-- Позор! Позор!
-- Это что! Вы знаете, всю эту неделю он делал визиты всем вновь избранным кандидатам!
-- А театральные билеты!
-- Какие театральные билеты?
-- А как же! Он рассылает театральные билеты!
"Дорогой коллега! Сегодня жена не совсем здорова, и мы не можем ехать в театр. Позвольте предложить вам нашу ложу".
-- Если выберут Дешанеля, это будет успех его повара!
-- Повара?
-- А его знаменитые завтраки? Еженедельные завтраки, на которые он приглашает всех, направо и налево!
-- Какой же он Поль Дешанель? Это -- Paul Dejeunel {Игра слов: от фамилии Дешанель и слова déjeuner (фр. завтрак ).}!
-- M-lle Humbert!
Тут завязывается спор.
-- Позвольте! Позвольте! -- вмешивается сторонник Дешанеля. -- Поль Дешанель никогда не думал жениться на m-lle Humbert! Это m-me Humbert выдумала, чтобы прибавить себе кредита!
-- А я вам говорю, что хотел! Хотел! Хотел!
-- Никогда! Никогда! Никогда! А! Вы верите всему что рассказывала madame Humbert?! Тогда вам остаётся верить и в сто миллионов.
-- А я вам говорю, что Поль Дешанель...
Спор становится горячим.
-- Если выберут Буржуа, это решительно ничего не доказывает! -- ораторствует в другом месте сторонник Дешанеля. -- Это вопрос личных симпатий. Им нравится Буржуа! Вот и всё!
-- Ну, да! -- язвит сторонник Буржуа. -- Им захотелось президента с бородой!
-- Почему нет? Видеть четыре года перед собой одно и то же лицо! Захочется переменить! Вот и всё! Вот и всё! Нет, пусть бы выпустили против него Бриссона! Бриссон строг! Бриссона не любят! Бриссона забаллотировали бы! А Буржуа, -- он всем симпатичен. Это только вопрос личных симпатий, как видите! У него много личных друзей в палате!
-- У Буржуа много личных друзей даже среди правой, -- шипит кто-то, -- они будут вотировать за него по дружбе.
-- Буржуа, если и выберут, то выберут только по знакомству.
-- Позвольте, если выберут Дешанеля, что это значит? -- провозглашает кто-то. -- Его выберут, потому что он прощает штрафы!
-- Как штрафы?
-- Штрафы, которые накладываются всякий раз, как президент палаты призывает депутата к порядку со внесением в протокол. Штраф на полумесячное жалованье. Дешанель потом вычёркивает штраф, -- Бриссон никогда. Оттого и в прошлый раз выбрали не Бриссона, а Дешанеля. Это просто! Это ясно! Депутаты рассуждают: "ну, её к чёрту, и политику, если это стоит 375 франков!"
-- Позвольте! Что такое Дешанель? Арривист! Карьерист!
-- Академик!
-- Написал каких-то десять книжонок!
-- Две! Только две! Я сам видел, -- только две!
-- Да и тех никто не читает!
-- Читают из уважения к его отцу!
Право, даже не подумаешь, что находишься среди депутатов. Совершенные кумушки из Торжка.
Я встречаю одного из ближайших друзей Дешанеля.
-- Как дела?
У него удручённый вид.
-- Нам не везёт. Только что узнал, что мы теряем два голоса. Икс, оказывается, никогда не приходит на первое заседание палаты!
-- Почему?
-- Представьте! Боится какого-нибудь происшествия! Говорит: "такой тревожный день". Такая у него примета. Смешно! Законодатель и приметы! А Игрек третьего дня вывихнул себе руку. Верный был голос, но упал с извозчика. И что за охота людям в такую скверную погоду выезжать из дома!
Сторонник Дешанеля с отчаянием пожимает плечами.
Но:
-- Le jeu est fait! { Ставки сделаны! }
Все сплетни пущены.
-- Rien ne va plus. { Ставок больше нет. }
Барабаны грохнули "поход". Все сняли шляпы. Построенные в две шеренги, солдаты берут на караул.
Барабаны гремят в "зале Лаокоона", так что цилиндры дрожат в руках.
Между двумя шеренгами солдат проходит старший по возрасту депутат, Ролин, чтобы председательствовать во время выборов.
80-летний старик розовый и выхоленный, с седыми бакенбардами, с самой чиновничьей физиономией. Совсем председатель суда.
Впереди два пристава.
По бокам у Ролина два офицера с саблями наголо.
За ним опять два пристава.
Барабаны грохочут. Шествие тянется медленно.
Словно беднягу ведут на эшафот.
За ним идут его помощники в этом заседании, -- четыре самых молодых депутата.
Словно его четыре сына, которые сейчас останутся сиротами.
Старичок поднимается на президентскую трибуну, звонит и читает по тетрадке свою речь.
Старичка никто не слушает, старичка никто не слышит, но старичку все аплодируют.
Старичок никакой гадости не скажет.
-- Палата приступает к выборам...
-- Избран Леон Буржуа!
Вся левая разражается громом аплодисментов.
-- Vive la republique! Vive la republique! { Да здравствует республика! }
На правой поднимается длинная-длинная фигура Мильвуа, редактора националистской газеты "La Patrie { Отечество } ".
-- Республика ни при чём в таких выборах! -- кричит он.
-- Сейчас вскочит Бодри д'Ассон! -- предвкушают все.
-- Это вы, националисты, не имеете ничего общего с республикой! -- кричат с левой.
-- Vive Bourgeois! { Да здравствует Буржуа! }
-- Долой клерикалов!
И Бодри д'Ассон вскакивает на скамейку.
Маленький старик с огромной седой бородой, -- Бодри д'Ассон одна из самых интересных фигур парламента.
В частной жизни, это -- тихий, мирный, добрый старичок, весь ушедший в дела благотворительности.
В палате, это -- "зверь". Это l'enfant terrible { ужасный ребенок } палаты депутатов.
"Рыцарь короля".
Он вечный представитель Сабль-д'Олонн.
В доброй Сабль-д'Олонн, "верной своему королю", имеют о Франции своё, особое, представление.
Столетие пронеслось над миром, не коснувшись Сабль-д'Олонн, защищённой дремучими сосновыми лесами.
В доброй Сабль-д'Олонн, где носят "старые французские шляпы" с лихо загнутым бортом, предполагают, что Францией "временно правят якобинцы", но верят, что вот-вот придёт король и всех прогонит.
В Сабль-д'Олонн никто не посмеет сунуться поставить свою кандидатуру против Бодри д'Ассона.
Сабль-д'Олонн верно старику Бодри д'Ассону, который верен своему королю.
Бодри д'Ассон, несомненно, самый искренний из депутатов.
В то время, как другие находят возможным смеяться, шутить, Бодри д'Ассон принимает всё не иначе, как серьёзно.
Он болезненный старик. У него падучая.
И старик до такой степени близко принимает к сердцу всё, что происходит в палате, что доводит себя до припадков.
Он никогда ничего не говорит, -- на это у старика не хватает спокойствия.
Но он считает своею обязанностью вскочить на скамейку и крикнуть в лицо всей палате:
-- Vive la roi! { Да здравствует король! }
И часто падает в корчах, среди невообразимого гама и улюлюканья, крича свой боевой клич:
-- Vive la roi!
К этому надо добавить, что обыкновенно Бодри д'Ассон кричит это в самые неподходящие минуты.
Но это ничего не значит!
По мнению Бодри д'Ассона, всегда хорошо крикнуть:
-- Да здравствует король!
Для него весь мир делится на две неравные половины. "Le roi { Король } ", Бодри д'Ассон и Сабль-д'Олонн. Всё остальное -- жиды и франкмасоны.
Он заслышал боевой клич врагов:
-- Vive la republique!
Он вскочил на скамейку. Его седая борода развевается. Он машет руками.
Он кричит благим матом, громовым голосом:
-- Долой жидов! Долой франкмасонов!
Палата хохочет.
Даже правая не может сдержать улыбки. Левая вопит:
-- У-у-у! У-лю-лю!
-- A bas la calotte { "Долой скуфейки", т. е. "долой клерикалов". }!
-- Vive la republique!
Лицо Бодри д'Ассона начинает дёргаться.
-- Vive la roi!
Соседи и единомышленники стаскивают старика за фалды со скамейки.
Но он скрестил на груди руки и вопит навстречу всем улюлюканьям и крикам в упор:
-- Vive la roi!
-----
Итак, Поль Дешанель пал.
Скажу словами Козьмы Пруткова:
-- И всё, что было в нём приятного, исчезло вместе с ним!
А это был молодой человек, приятный во всех отношениях.
Я не знаю, какой скульптор шил ему фраки. Но фрак Поля Дешанеля, как Акрополь, поражал гармонией своих линий.
Парижане говорят:
-- На свете нет более прямой линии, чем пробор Поля Дешанеля!
Говорят, что его причёсывали математики, определяя пробор при помощи геометрических инструментов.
Он был законодателем мод.
И по поводу его свадьбы возник мировой вопрос:
-- Можно ли венчаться в сюртуке?
Поль Дешанель венчался в сюртуке. Значит, можно. Значит, должно.
Об этом писали газеты всего цивилизованного мира. Даже Японии! Не было ничего только в китайских!
Его цилиндр блестел, как ничей. Он один знает секрет заставлять цилиндр так ослепительно блестеть.
И как он надевал цилиндр в знак того, что объявляет заседание прерванным!
Парижане говорили, что депутаты нарочно затевают шум в палате, чтоб лишний раз взглянуть:
-- Как Поль Дешанель наденет цилиндр!
И "взять фасон".
Когда, стиснутый между двумя офицерами с саблями наголо, он проходил по залу Лаокоона между двумя шеренгами солдат, -- в воздухе, потрясённом барабанным грохотом, разливался неизречённый аромат.
Он проходил, а в воздухе всё ещё пахло ландышами, фиалками, резедой и гвоздикой.
Если б тут была корова, она съела бы Поля Дешанеля, приняв его за букет цветов!
Съела бы раньше, чем его съели радикалы!
Ах, эти духи Поля Дешанеля! Говорят, из-за них произошла целая трагедия.
Один молодой офицер, красивый как Аполлон, женатый, -- он был влюблён и любим.
Однажды после караула в палате он влетел к своей жене.
Прекрасная блондинка, с волосами, как золотая спелая нива, с глазами, как васильки, кинулась ему навстречу.
И... отшатнулась.
Лицо её исказилось неимоверным страданьем.
Глаза были полны ужаса, словно она увидала перед собой мышь или льва.
Она крикнула только:
-- Прочь!
И как была, не надев даже шляпки, кинулась из дома.
Офицер бросился за ней, но она вскочила у подъезда на единственного извозчика и исчезла.
Страшная мысль пронизала голову несчастного:
-- Помешалась!
Он побежал искать её по всему городу и, конечно, первым долгом бросился к её родным.
Старик-тесть встретил его, суровый и мрачный, со зловеще сжатыми губами, на пороге своей гостиной:
-- Ни шагу дальше, нечестивец.
И побледнел, как покойник.
"Они помешались всей семьёй! Это фамильное!" решил офицер.
В эту минуту вошёл комиссар полиции.
-- Представитель закона! -- обратился к нему старик-тесть. -- Я просил вас за тем, чтобы констатировать супружескую неверность мужа моей дочери!
Офицер зашатался:
-- Мою? Неверность?!
-- Доказательства налицо! -- продолжал тесть. -- Мой зять... мне мерзко произносить это слово... этот господин явился к своей жене... к моей несчастной дочери... прямо после свидания, не потрудившись даже переодеть мундира! Какой цинизм! Понюхайте этого господина, г. комиссар! И скажите нам своё мнение.
-- Я был на карауле... в палате... -- лепетал несчастный.
Но комиссар понюхал его, по-видимому, с удовольствием, -- понюхал ещё раз, ещё. Хитро подмигнул и сказал:
-- Хе-хе! Это пахнет не палатой! Я должен вам сказать, что дама, о которой идёт речь, душится великолепными духами. Mes compliments! { Мои комплименты! }
-- Достаточное это доказательство измены? -- тревожно спросил тесть.
-- О, совершенно! -- успокоил его комиссар полиции и развернул портфель, чтобы писать протокол.
Тут только несчастный сообразил в чём дело.
-- Да поймите вы! -- крикнул он. -- Я... я шёл рядом с Полем Дешанелем!
Тогда всё объяснилось.
Хорошо пахнул Поль Дешанель!
Это был баловень судьбы.
В сорок лет академик, президент палаты депутатов, будущий...
Он уже произнёс своим избирателям речь "о правах и обязанностях президента республики" так, как их понимает он, Поль Дешанель.
Я бродил в кулуарах среди депутатов, журналистов.
-- Бедный Дешанель!
-- Кончен!
-- Ну, что ж! -- храбрился кто-то из сторонников. -- Не президент палаты, будущий президент совета одного из министерств!
-- При радикальной-то палате?! -- улыбались ему в ответ.
-- Есть и другие посты в республике! -- храбрился другой.
Ему отвечали тоже улыбкой:
-- Три с половиной года осталось Лубэ, а потом семь лет будет Вальдек-Руссо. До Елисейского дворца очень далеко!
И мне вспоминалось, как в прошлом году я был на процессе Веры Жело.
-- Но судят не её! -- говорили в коридорах. -- Доказывают, что не виновен Эмиль Дешанель. Только и всего
-- Это и есть главное! -- находили все нормальным. -- Речь идёт об отце Поля Дешанеля! Шутка! Будущий президент...
С тех пор прошёл всего год.
Так тонут...
Так прошёл этот "исторический" день.