Когда составляется номер "Русского слова"?
Днем и ночью, в любую минуту вы можете позвонить в редакцию, вам ответит дежурный секретарь.
Секретариат "Русского слова" не прекращает работы круглые сутки.
Круглые сутки в редакцию поступают телеграммы, письма, сообщения, которые надо рассортировать и передать каждое в соответствующий отдел.
В 2 часа дня редактор и сотрудники собираются на редакционное совещание.
Тут происходит обмен мнений по поводу текущих событий.
Вырабатывается взгляд газеты на то или другое общественное явление.
Вырабатывается программа:
-- Как разработать, развернуть тот или другой вопрос?
Какие инструкции должно телеграфировать местным корреспондентам. Кого, с какими заданиями отправить в качестве специального корреспондента. Кому и какими статьями отозваться на явление.
Здесь намечается общий абрис завтрашнего номера.
Но только общий абрис.
Потому что самая работа начнется только с десяти часов вечера.
И номер наметится только к двум часам ночи.
Весь почти материал "Русского слова" поступает по телеграфу и телефону.
И работа в "Русском слове" совсем не похожа на работу редакций других газет.
Бывало не раз, что старые, опытные газетные работники, вступая в "Русское слово", через несколько недель отказывались:
-- Я лишился сна. Измучен нервным напряжением. Это интересное, живое, увлекательное, захватывающее дело. Но требует сверхчеловеческого напряжения. Никогда, нигде ничего подобного я не видел. Это какая-то Ниагара10 телеграмм.
С 10 часов вечера до 4 часов утра -- в течение шести часов -- надо получить, отредактировать и сдать в печать всю эту уйму самых разнообразных известий.
С 10 часов вечера начинается дождь телеграмм и телефонограмм и к 12-ти -- их ливень.
Телеграммы "Русского слова" имеют даже свою комическую историю.
Сначала телеграммы получались на главном почтамте и доставлялись, как все, обычными рассыльными.
Но число телеграмм росло и росло.
Рассыльные сбились с ног.
Они уже не могли доставлять других телеграмм, бегали только между почтамтом и редакцией.
Тогда почтамт решил завести для "Русского слова" особого верхового рассыльного.
Купили ему белую лошадь.
И по ночам эта бедная, линючая лошадь устилала своими белыми волосами путь между почтамтом и редакцией.
"Всадник без головы"11 мчался взад и вперед, все-таки не успевая перевозить телеграммы.
Наконец и лошадь загнали.
А число телеграмм все росло и росло.
В ужасе почтамт стал передавать телеграммы в ближайшее к редакции отделение.
Но там взмолились:
-- Мы от публики телеграмм не имеем возможности принимать. Завалены одними редакционными.
Когда какой-нибудь несчастный приходил ночью подать телеграмму, на него смотрели полубезумные глаза измученного телеграфиста:
-- Идите куда-нибудь в другое отделение. Здесь неизвестно, когда пойдет телеграмма. Все люди, все аппараты завалены телеграммами "Русского слова".
Почтамт открыл отделение специально для "Русского слова" поблизости от редакции.
Но и там рассыльных не хватало. Осталось одно:
-- Открыть для "Русского слова" отделение в самом здании газеты. Что и сделали.
Телеграммы поступают пачками.
Стенографистки часто до обморока от утомления, до истерического припадка принимают по телефону из Петрограда, Харькова, Нижнего Новгорода, Курска, Орла, Твери, Костромы, Казани, Ярославля, Тулы, Иваново-Вознесенска, Рыбинска, Владимира.
Все эти телеграммы, телефонограммы передиктовываются переписчицам-машинисткам и поступают к редакторам отделов.
Газета разбита на несколько отделов:
военный,
иностранной политики,
Петроград,
провинция,
Москва,
статей и фельетонов.
Во главе каждого отдела стоит свой редактор.
Главному редактору каждый из редакторов сообщает только самое важное, что получено в его отделе.
И тот уже по внутреннему редакционному телефону решает совместно с ними:
-- Как печатать это известие? Разверстать ли его на две колонки? Не разбить ли на шпоны? Не набрать ли крупным шрифтом? Какой поставить заголовок? Как сделать, чтобы обратить на него особое внимание читателя?
-- Не написать ли по этому поводу статьи? Кому поручить писать? Когда? Сегодня ли? Завтра?
Все эти вопросы должны быть разрешены в несколько минут. Звонят звонки бесчисленных городских, междугородных телефонов. В обоих этажах редакции трещат машины переписчиц. По бесконечным коридорам раздаются крики:
-- Петроград вызывает!
-- С Харьковом готово.
-- Нижний Новгород у телефона.
Мечутся рассыльные с материалом в типографию, с гранками из типографии.
Иногда известие:
-- Со стенографисткой обморок.
А в кабинетах редакторов тишина.
Заваленные гранками, они со своими помощниками редактируют поступающий материал.
Каторжная работа!
Часто к трем часам все, кажется, готово.
А в три поступает телеграмма, которая все переворачивает вверх дном.
Известие, перед которым меркнет все остальное в отделе.
То, что казалось важным без четверти три, в три часа, с получением этого известия, потеряло всякое значение.
И все надо переделывать сначала.
То, чему было отдано 100 строк, надо сделать на десять.
Главный редактор с двух часов не сводит глаз с циферблата.
На учете каждая минута.
Чтобы везде поспеть и разлететься сегодня по всей России, газета не должна опоздать ни на минуту.
Опоздание на минуту -- опоздание на поезд.
А на поезде опоздать на минуту или на сутки -- не все ли равно?
Внутренние редакционные телефоны работают.
Выпускающий газету из типографии сообщает главному редактору о ходе работ:
-- Набора слишком много.
-- Петроград прислал еще 400 строк.
-- Из провинции прислали мало материала.
-- Война будет 2000 строк.
Главный редактор отдает телеграфные распоряжения по отделам:
-- Господа, сжимайте материал. Материала слишком много.
-- Сдавайте только самое главное.
И наконец:
-- Через столько-то минут прием материала будет прекращен.
-- Сдача материала окончена.
Кроме, конечно, самых важных известий. Для них нет ни сроков, ни законов. Есть одно:
-- Надо напечатать.
В четыре часа утра из типографии раздается:
-- Строк в номере столько-то. Набора сделано столько-то. Отложить столько-то.
Каждый день откладывать приходится около 2000 строк.
Интересный материал, но есть еще интереснее.
Отложено -- похоронено. Завтра нахлынет новый материал.
Главный редактор сообщает по отделам:
-- В общем отложить надо столько-то. По сколько откладываете?
Происходят трагикомические сцены.
Каждый редактор -- патриот своего отдела. У каждого:
-- Все самое важное.
-- Я могу отложить 100 строк. И то с трудом.
-- В нашем отделе нужно 200.
-- Невозможно.
-- Надо.
Несколько минут торга по телефону.
И разметка сделана.
Посланы в типографию гранки, которые печатать и которые надо отложить.
Ад окончен.
Замолкли звонки телефонов.
Больше не мечутся рассыльные.
По лестнице быстро бегут стенографистки, переписчицы, помощники редакторов отделов, хроникеры.
В коридорах живая человеческая речь.
Редакторы отделов сходятся в кабинет главного редактора.
И вот около половины пятого звонок из типографии.
-- Сошлось! Номер сверстан.
Нет ни пробела, ни "хвоста" -- лишнего материала.
Строчка в строчку.
Каторга окончена12. До завтра.
Все расходятся. Остается только выпускающий на случай:
-- Вдруг получится какое-нибудь колоссальной важности известие.
Работа, огромная, колоссальная, идет ровно, мерно, точно.
Как заведенные часы.
В такой организации большая заслуга редакции и издательства. Ведь издавать газету с таким колоссальным тиражом, такого нового для России типа -- дело совершенно новое.
Его поставить стоило большого, очень большого труда.