Трагическая семья. Над нею тяготеет древний "рок". Верещагины не умирают у себя в постели.
В.В. Верещагин утонул на "Петропавловске" [В.В. Верещагин погиб 31 марта 1904 г. на броненосце "Петропавловск" от взрыва японских мин. Смерть застигла его, когда он делал зарисовки в походном альбоме.].
Один из его братьев погиб под Плевной [Имеется в виду С.В. Верещагин.], и существует ужасное предположение...
Суровый художник вспоминал о своем покойном брате с особою нежностью, со страданием.
Брат Верещагина был оставлен во время отступления тяжело раненный... Существует предположение, что он был замучен баши-бузуками [Башибузуки (тюрк.) - солдаты нерегулярной конницы в Турции в XVIII-XIX вв.].
Другой брат, генерал, старик, застрелился в Петербурге два года тому назад [Имеется в виду А.В. Верещагин.].
Теперь застрелилась Лидия Васильевна Верещагина, вдова художника.
У всех еще в памяти В.В. Верещагин.
Могучая, стальная фигура. Блестящий, оголенный череп. Длинная, с сильной проседью, борода. Суровый, энергичный взгляд. Георгиевский крестик в петлице.
С этим суровым и доблестным украшением он не расставался никогда.
В Верещагине было нечто львиное. В его великодушии.
Весь свой огромный талант он отдал - войне с войной.
И в то же время он был воином.
Летел на войну. Жил на войне. Участвовал в военных действиях и принимал самое горячее участие в военных советах [В 1867 г., отправившись в действующую русскую армию в Туркестан как художник, Верещагин принимал непосредственное участие в боях при обороне Самаркандской цитадели (1868) и в других сражениях в Средней Азии. За храбрость был награжден Георгиевским крестом. В начале Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. он участвовал в минной атаке на Дунае, был ранен, после госпиталя вернулся в действующую армию. Находился при штабе М.Д. Скобелева.].
Так хирурга любят свое дело, и именно потому, что всю жизнь свою проводят за тяжелыми операциями, особенно ценят человеческое здоровье.
У него была львиная отвага.
Накануне переправы через Дунай главнокомандующий со свитой стояли на высоком берегу. Снаряды не долетали до них, ложились внизу, на берегу и у берега.
И вдруг видят: внизу, у самой воды, среди шлепающихся снарядов, сидит какой-то человек.
Посмотрели в бинокль:
- Верещагин!
Окрики не долетали до него. Кто-то вызвался с опасностью для жизни спуститься и передать художнику приказ. "Немедленно уйти".
- Что вы тут делаете?
- На этюде.
Верещагин зарисовывал "световые эффекты". Разрыв снарядов в воде.
- Это совсем не так страшно, как думает публика! - говорил мне один укротитель зверей. - Львы рычат ведь не только потому, что хотят разорвать. Часто он просто ласкается. Но у львов все страшно.
От его любопытства веяло чем-то страшным.
Он очень любил Скобелева [М.Д. Скобелев в свою очередь дружески относился к художнику. Воспоминания Верещагина о Скобелеве вошли в его книгу "На войне: Воспоминания о Русско-турецкой войне 1877 г." (М., 1902).].
И потому присутствовал при его вскрытии.
- Скобелев никогда не выдавал страха! - рассказывал Верещагин. - Но чего это ему стоило? Когда его вскрыли, я держал в руках его сердце. Оно разнималось по волокнам, как вареная говядина.
Он просил, чтобы приговоренных к смерти баши-бузуков повесили поскорее. Пока светло.
Чтоб "зарисовать".
Спокойно, без дрожи, по-львиному зорко, все схватывая, наблюдая, приcутствовал он при таких сценах, от которых охватывает ужас.
Он рассказывал о казни политических:
- Когда выдернут скамейку, - человек закрутится. Начнет быстро-быстро перебирать ногами, словно бежит. И локтями связанных рук делает движения кверху, - словно зарезанная птица бьется. Веревка крутится. Закручивается, останавливается и начинает раскручиваться. Сначала медленно потом быстрее, потом опять медленно. Опять остановка. И снова начинает крутиться в другую сторону. И так то в одну, то в другую сторону, все медленнее, короче, и наконец тело повисает. Под ним образуется лужица. А как казнь совершена, бросаются представители "лучшего общества" за куском веревки "на счастье в картах". Рвут друг у друга [Верещагин был свидетелем казни участников покушения на Александра II 1 марта 1881 г., состоявшейся на Семеновской площади в Петербурге 3 апреля того же года. Впечатления отразились в его картине "Казнь заговорщиков в России". Она входит в так называемую "Трилогию казней", которую также составляют картины "Подавление индийского восстания англичанами" и "Распятие на кресте у римлян".].
Он рассказывал, как писал свои картины.
Во всех жестоких подробностях.
У него были львиные движения.
Император Александр II с приближенными осматривал выставку его военных картин, которая завтра должна была открыться для публики.
Перед одной из них, особенно ужасной, передававшей особенно возмутительный эпизод войны, государь остановился:
- Этого не может быть! Это неправда.
Верещагин вынул нож, вырезал картину и разорвал ее.
- Что ж я мог сказать, когда я сам, своими глазами, видел эту сцену? [На выставке туркестанских картин Верещагина в Петербурге в 1874 г. Александр II и сановники из его окружения выразили недовольство тремя картинами ("Забытый", "Окружили - преследуют..." и "У крепостной стены. "Вошли!"") как порочащими честь русской армии. Художник сжег эти картины. Туркестанская серия не была приобретена царем. В окружении императора критически приняли и балканскую серию картин, выставленную в феврале 1880 г. Великий князь Александр Александрович писал одному из своих корреспондентов после ознакомления с каталогом: "Читая каталог картин Верещагина, а в особенности текст к ним, я не могу скрыть, что было противно читать всегдашние его тенденциозности, противные национальному самолюбию, и можно по ним заключить одно: либо Верещагин скотина, или совершенно помешанный человек!" (Верещагин В.В. Избранные письма. М., 1981. С. 238). Балканская серия также не была приобретена казной. Прусский военный атташе В. Вердер советовал Александру II купить и уничтожить эти картины. В антипатриотизме обвиняла Верещагина и пресса, наиболее яростно - газета "Новое время" (анонимная статья "Художник-сатирик" - 1880. No 1436).]
Зорким, львиным взглядом он видел то, что не видели другие.
Он говорил по поводу своей запрещенной серии картин "Святое семейство": ["Святое семейство" - одна из серии картин Верещагина на евангельские сюжеты (создана в результате поездки в Палестину); она изображала Христа в бытовой обстановке, среди братьев и сестер. Эти картины вызвали нападки со стороны католического духовенства на выставке 1885-1886 гг. в Вене. Кардинал Гангльбауер добивался закрытия выставки, имя художника поносилось в церковных проповедях и в печати. Под влиянием этой кампании монах-фанатик облил несколько полотен кислотой, картина "Святое семейство" была в результате уничтожена.]
- Рассказы о "доброй Деве Марии" живут в Иерусалиме среди женщин, матерей семейств. Мусульмане молятся Ей, когда у них заболевают дети. "Она любила детей". У нас рисуют Богоматерь молодою даже пред успением. Но женщины на Востоке рано старятся. Я хочу написать Ее "доброй бабусей". Бесконечно доброй. Такой, какой Она любила детей и какою дети любили Ее.
В Петербурге, после тяжелых рассказов о смертных казнях, я, возвращаясь от Верещагина поздно ночью, попал на пожар, на котором погибло 11 человек.
Дом был охвачен пламенем снизу.
Люди кидались из окон пятого этажа на вымощенный камнем двор.
Мы встретились с Верещагиным на следующий день.
Я рассказал ему виденный ужас.
Он заметил:
- Напрасно не написали. Репортеры наврали. "Хруск костей". Когда человек падает с большой высоты, никакого хруска не слышно. Тупой звук. Словно упал тяжелый, мягкий, плотно набитый мешок. Вы заметили?
Он любил жестокую точность.
- Эта сюита Сэн-Санса вам нравится потому, что он взял темой целиком настоящий мотив. Из жизни. В полночь напев муэдзина. Я в Алжире не спал по ночам, чтоб послушать, как ночью звучит над заснувшей землею с минарета призыв муэдзина. Отсюда музыка Сэн-Санса.
- Какая фантастическая игра красок! - нельзя было удержаться от восхищения при виде его "Восхода солнца на вершинах Гималаев" [Речь, вероятно, идет о картине "В Индии. Снега Гималаев" (1875). По впечатлениям от поездок по Индии в 1874-1876 и 1882-1883 гг. Верещагин написал серию картин.].
- А все правда. Я неделями мерз в горах, карауля ясное утро, чтоб горы не были покрыты тучами. И дождался. Увидел!
По-львиному он любил пустыню. Ночь. Поля, от которых веет смертью. Зорко смотрел. Чутко слушал. И находил интерес там, где мы чувствуем только ужас.
Как лев, он жил со своей львицей уединенно, вдали, в пустыне, вдвоем.
Хотя и около самой Москвы. За Даниловской слободой, за Серпуховской заставой. Здесь сибирская глушь в XVI веке, - хотя всего час езды от столицы. Кругом кирпичные заводы и ломка глины.
Отсюда каждый праздник "доставляют" в Павловскую больницу насмерть избитых и убитых людей.
Какое бездорожье, ухабы, рытвины, трясина. Какие дикие, живописные косогоры.
Среди этого, вдали от человеческого жилья, стояла:
- Усадьба Верещагина.
На четвертый, на пятый звонок вам с недружелюбным удивлением отворял одичавший старик.
- Да вам кого? Верещагина, говорите? Василья Васильевича? Надоть? Ну, если надоть, - уж пойдемте!
И вел вас аллейкой, двором, охраняя от огромных лохматых черных "невиданных" псов.
- Из Америки. Из моего путешествия привез [В 1901-1902 гг. Верещагин ездил с выставкой своих картин по городам США.]. Особая порода. Потомки тех, которые стерегли негров на плантациях. Разорвут. Звери.
Дом, строгий, простой, с деревянными неоклеенными стенами, - почти целиком состоял из огромной светлой мастерской. От него кругом веяло суровостью, величием и жутью.
- Вот кожаный складной стул Скобелева, на котором он сидел, следя за боем.
Сколько сражений видел он.
- Вот значок Скобелева.
Вышитый, если не ошибаемся, его матерью.
- Вот план взятия крепости такой-то в Испании. Видите, все исписано рукой Скобелева. По этому плану взят Геок-Тепе [Геок-Тепе - крепость в Туркмении (вблизи Ашхабада), которую в 1881 г. штурмом взяли русские войска.].
Куда ни взглянешь, - этюды умирающих, раненых, эскизы трупов, убитых, замерзших.
Кровь, страдания, смерть.
Настоящее логовище льва с разбросанными остатками добычи.
В Верещагине текла суровая, сибирская кровь.
Фамилия его, - от сибирского слова "верещага" [Верещагой в Сибири называли яичницу с поджаренным хлебом.], - говорит о сибирском происхождении их семьи.
Товарищей он не знал.
Других художников не любил, как другие художники не любили его.
В знакомых не нуждался.
"Поклонников" встречал неприветливо.
- Мне хотелось бы приобрести что-нибудь ваше, глубокоуважаемый Василий Васильевич. Хотя небольшую, знаете, вещицу!
- К вашим услугам. Что угодно?
- Вот хоть это.
- Это?
Две полосы. Зелень и небо. Заметка из записной книжки художника. Для памяти. Подобрал интересный оттенок цвета.
- Цена - пятьсот рублей.
- Пятьсот?.. Но я с удовольствием. Только... Василий Васильевич... здесь подписи нет... Уж будьте любезны подписать... Пожалуйста!
- С подписью? С подписью цена три тысячи рублей.
- Три тысячи?!
- Вам хочется иметь "Верещагина"? Что - безразлично. Ведь это имеет смысл только для меня. Штрих для картины. Для вас никакого интереса. Но вам нужен непременно "Верещагин"! Что-нибудь "поменьше", "подешевле". Но "Верещагин"! Для "имени", для коллекции, "для комнат". Это стоит три тысячи рублей!
- Право... извините... не могу таких денег...
- Да вам что нужно? Картина? Если только это картина! Картина стоит триста, подпись - три тысячи.
И смотрит холодно, спокойно. "Поклонник" не знает, как ему уйти:
- Такой тяжелый человек!
Мало кто звонился у этого негостеприимного дома. Здесь, как лев со львицей, вдали от всех жил Василий Васильевич с "подругой дней его суровых" [Парафраз строки из стихотворения А.С. Пушкина "Няне" (1825).] и со своими царственными замыслами:
- Показать, что такое война.
- Дать того Наполеона, который был в действительности [В 1880-1890-х гг. Верещагин создал серию картин, посвященных Отечественной войне 1812 г.].
- Показать, что такое смертная казнь.
- Написать священную историю в земной правде. И, - была такая мысль:
- Показать наказывающим наказание. Поехать и написать каторгу. Лидия Васильевна, и молодою еще женщиной, разделяла его суровое уединение.
А они были люди с любовью к жизни, как все.
Василий Васильевич любил рассказывать и слушать, у него была масса юмора, он любил смешить и смеяться, хохотал громко и любил вызывать смех.
Лидия Васильевна с интересом следила за жизнью по газетам: смеющийся фельетон был ее любимым чтением.
Но, подозрительные и чуткие, как пара львов, они сторонились людей и настораживались, когда приближался:
- Чужой.
Сами не подходили ни к кому, и к ним трудно было подойти. И от удовольствий их веяло суровостью. Для удовольствия они проводили лето на Северной Двине. Василий Васильевич покупал барку. Поселялись в барке и спускались на ней вниз по реке.
То плыли, то приставали на недели к пустынному берегу.
Василий Васильевич писал этюды. Лидия Васильевна варила уху и жарили рыбу. Временами лев покидал свое жилище и уходил на царственную охоту.
Отправлялся в путешествие по Индии.
По Америке.
Почуял в адмирале Макарове "Скобелева моря" и ушел на Дальний Восток [С адмиралом С.О. Макаровым Верещагин был знаком со времени Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Получив разрешение главнокомандующего русскими войсками А.Н. Куропаткина, он уехал на Дальний Восток 28 февраля 1904 г.].
Львица оставалась одна, ждать возвращения супруга с добычей. И однажды лев ушел на охоту и не вернулся. Львица осталась одна.
И в самой смерти ее - страдающая львица.
Она кончила с собой "за три дня до смерти".
Не боялась умереть, но не хотела умирать.
И в то время, как все кругом думали только, как бы продлить, какой бы то ни было ценой продлить жизнь, - она твердою рукой перерезала нить жизни и страданий.
Женщина из "семьи богатырей".
Комментарии
Впервые: Рус. слово. 1911. 2 марта. Печатается по: Дорошевич В. Верещагины. На фонд имени Верещагина. Пб., 1913. Ранее Дорошевич посвятил художнику фельетон "В.В. Верещагин" (Одесский листок. 1896. 6 окт.), в котором вспоминал о своем посещении выставки картин, посвященных Русско-турецкой войне:
"Он крупный мыслитель, глубокий историк, тонко понимающий философ истории, но свои идеи он умеет излагать удивительно просто. Как думают и излагают гении.
Он писал войну такой, какова она есть, - и этим заставил ужаснуться.
И в том, что в обществе поселились вражда и ужас к войне, Европа обязана в значительной степени картинам Верещагина...
Если будут создавать величайший из памятников, украшающих землю, - памятник "людям мира", то изображение В.В. Верещагина будет, несомненно, красоваться среди "апостолов мира"".