Москва. 4 января 1872 года.
<В Петербург.>
Добрый, бесценный голубчик мой Аня, был сегодня у Каткова и -- опять затруднение: извинялся и просил повременить когда сведут счеты, которые еще свести не успели. Дело, думаю, решится завтра, но если и благоприятно, то вряд ли (с здешнею медлительностью и неаккуратностию) решится в один день. Думаю, однако, что никак позже 6-го или maximum 7-го не засижусь, тем более что проживаюсь ужасно, и не хватит, пожалуй, денег, хуже всего, если решение будет неблагоприятно, а я боюсь, что так, пожалуй, и будет, хотя Катков чрезвычайно желает сделать мне все, что возможно. От Каткова я прошел (в том же доме) к Воскобойникову (прежнему знакомому, а теперь работает у Каткова в редакции Москов<ских> Ведомос<тей>).124 От него я узнал, что счеты мои у них в большом беспорядке, но что он сам, по просьбе Аверкиева, проверял их третьего дня, и в результате должно быть 1300 руб. моего долга. (Заметь, что два последние забракованные ими листа романа в счет не вошли).125
Потом он мне сказал, что с прошлого года все выдачи денег производятся не иначе как с согласия Леонтьева, которому сам Катков уступил в этом добровольно деспотическую власть. Таким образом, все зависит от согласия Леонтьева, а в расположении этого человека ко мне я не могу быть уверенным.126 Воскобойников даже полагает, что Катков не отвечал мне сегодня единственно потому, что не успел еще переговорить с Леонтьевым, который очень занят в Лицее.127
Так что я опять совсем не уверен и, главное, если мне откажут, принужден буду с ними просто порвать, что уже очень худо.
Как я жалею, что написал тебе, чтобы ты мне с 4-го числа уже не писала. Можно бы было и 5-го написать без опасения, что мы с письмом разъедемся.
Твои письма, ангел мой, меня очень радуют. Но все ли у вас теперь хорошо? Рад за тебя и за Любу, что вы обе повеселились на елке. Поцалуй ее. Боюсь, что забудет обо мне. Что Федя? Здоров ли, тепло ли у вас? Топи, голубчик, если у вас чуть-чуть холодно. Сегодня здесь 20 градусов. Вчера Аверкиев принес утром мне билет в театр, и я видел его драму,128 после того у него обедал, а вечером был у Верочки. У них какое-то уныние и совсем нет денег. Я предлагал на перехватку по-братски у меня -- она не взяла, Но сегодня Соня должна была получить из Р<усского> Вестника 140 р.129
Вообще мне здесь скучно, а главное -- совершенная неизвестность. Завтра во в_с_я_к_о_м с_л_у_ч_а_е напишу тебе.
До свидания, голубчик, радость моя Аня. Обнимаю тебя от всего сердца. Признаюсь тебе, что я все еще крепко надеюсь. Вот черта: я рассказал Каткову, глаз на глаз, сюжет моего будущего романа130 и слышал от Аверкиева, что он уже рассказал сюжет двум лицам.
Если так, то не может же он относиться к моей просьбе пренебрежительно. (Иное дело Леонтьев).
Обнимаю детишек, Любочку, Федюрку. Корми их получше, Аня, не скупись на говядинку. Боюсь, что пристают к тебе кредиторы. Полякова боюсь ужасно.
До свидания, Ангел мой, цалую Любочку и Федю, обнимаю тебя, твой весь, тебя любящий
Федор Достоевский .
Что делаешь запись имения на брата -- это хорошо.131
Тебе все кланяются. Мое почтение Ольге Кирилловне 132 и супругу ее.