9 февраля 1876 г. Петербург
9 февраля СПб.
Милостивый государь,
Федор Михайлович.
Мое письмо к Вам совершенное безумие: я не знаю Вас, я Вас никогда не видала, даже не искала случая увидеть, хотя, конечно, могла бы; я видела только Ваш портрет, превосходной кисти, правда, я ходила для него несколько дней сряду в Академию.1 Это было уже давно, 4 года, кажется, как я не видала его, да и нет нужды: до сих пор впечатление так свежо, как будто я вижу его перед глазами. Я не помню отзывов о сходстве или несходстве его, но я убеждена, что он похож; я вижу в нем Вашу душу, внутреннее сходство, таким именно Вы должны быть. Вы, конечно, заметите в этих словах воровство у Вас же:2 но это иначе и не может быть, я целиком сошла со страниц. Ваших произведений. Я тоже Ваше произведение и подобие. Во многих, во всех почти Ваших типах я узнаю то себя, то Вас. Позвольте заимствовать у Вас еще одну фразу. "Мы с вами одного безумия люди".3 Конечно, это сильная дерзость -- сравнивать себя с Вами. Вы - знаменитость, талант, великий ум, даже более, но не смею высказывать всего, чтоб не походило на лесть, я - ничто, я даже не романистка, не студентка, не акушерка, даже не благотворительница; я просто очень несчастный человек из породы неудачников, только очень сильно чувствующий. Уже давно, с самой первой молодости я стою на распутье не двух, а целых десятков дорог; случай или собственная воля толкают то на ту, то на другую, но не сделаешь и десяти шагов, как начинаешь раздумывать: нет, то не настоящая, надо идти по другой, а там опять то же, и не подвигаешься таким образом ни на шаг. Сегодня готов отдать последнюю каплю крови за "меньшого брата", а завтра увлекаешься всеобщим стремлением к наживе и думаешь только о том, как бы урвать кусок. -- Но Вам, конечно, нимало не интересно, что я за человек, и не для того я начала писать Вам, чтобы многоглагольствовать о себе. Я хотела Вам выразить свое сочувствие, свое глубокое уважение, свое благоговение перед Вами, перед Вашим талантом, умом, сердцем. Зачем понадобилось это выражение? Не знаю, но мне кажется, что у Вас бывают часто ужасно тяжелые минуты в жизни, не легко она должна проходить у Вас, хотя, конечно, внешних обстоятельств Вашей жизни я почти не знаю, кроме некоторых весьма известных фактов. Сужу я только по Вашим произведениям, я сжилась с ними, полюбила и привыкла узнавать в них Вас. -- Самые произведения Ваши, доставляя Вам множество почитателей, возбуждают в то же время и бессмысленные глумления. Вчуже противно читать и слушать, как люди, не стоящие Вашего мизинца, вдобавок не понимающие и не способные понять Вас, осуждают Вас и подсмеиваются над Вами с высоты своего пошлого, тупого, дальше своего носа ничего не видящего самодовольства. Или какой-нибудь "Заурядный читатель", третирующий Вас снисходительно-покровительственно.4 Для Вас, конечно, такие критики должны казаться чрезвычайно комичными. Но не всегда человек настроен смеяться, бывает совсем противоположное, мрачное настроение, и тогда уже не смех, а злобу, негодование, горечь должно возбуждать такое бестолковое лаянье. И вот тогда-то трогает сочувствие всякого живого существа, даже ласка бессловесного животного смягчает несколько сердце. Если мое письмо застанет Вас в такую минуту и пробудит в Вас доброе чувство, если Вы даже просто рассмеетесь его глупости и на минуту забудете горе, я буду довольна. Я не ожидаю от Вас ответа, конечно. Вам не следует останавливаться ни для того, чтобы бросить камнем в каждую лающую на Вас собаку, ни для того, чтобы погладить собаку, приласкавшуюся и лизнувшую Вам руку. Я даже не подписываю своей фамилии, чтобы Вы не увидели в моем письме какой-нибудь задней мысли. Это просто уста глаголют и рука пишет от "избытка чувств".
Прочитав письмо, я вижу, что оно бред и дикость и что совсем не то и гораздо более я хотела сказать, но боюсь и этим надоесть Вам, боюсь, что сама, начав обдумывать, не решусь послать его. Пусть же идет оно, как вышло, ведь я пишу не для рисовки. Вот что, между прочим, я хотела сказать. Я не прошу у Вас ответа, но это для многих интересный вопрос. Займитесь им в Вашем "Дневнике", и Вы окажете услугу многим. Что делать и куда идти такой женщине, как я (а подобных бездна). У меня есть сила, здоровье, молодость еще и энергии еще немного сохранилось, а увлечения так и очень много, есть и желание работать, есть и познании кой какие, нет только, главное, инициативы и мало веры.5
И еще хотела сказать, что если б понадобился Вам человек вполне преданный, до фанатизма, готовый для Вас на все, в огонь и в воду, на преступление, на подвиг, то располагайте мною, кликните меня.
A. M
Печатается по подлиннику: ИРЛИ, No 29 928.
Автор письма неизвестен. Однако письмо чрезвычайно характерно для целой группы читателей "Дневника писателя", среди которой большинство составляли молодежь и женщины, необычайно сочувственным отношением к Достоевскому и стремлением обращаться к нему за разрешением основных жизненных вопросов. Видимо, имея в виду письмо А. М. и многие ему подобные, Достоевский отметил в майское выпуске "Дневника писателя": ""Дневник писателя" дал мне средство ближе видеть русскую женщину; я получил несколько замечательных писем: меня, неумелого, спрашивают они: "что делать?" Я ценю эти вопросы и недостаток уменья в ответах стараюсь искупить искренностью" (23, 28).
1 Речь идет о портрете Достоевского кисти В. Г. Перова, созданном в 1872 г. по заказу П. М. Третьякова и выставлявшемся в Петербурге на передвижной выставке в декабре 1872 г. См.: Лит. наследство. М., 1973. т. 86. С. 122--123.
2 А. М. пересказывает мысль Достоевского, высказанную им в статье "По поводу выставки", вошедшей в "Дневник писателя" 1873 г. "Портретист <...> знает на практике, что человек не всегда на себя похож, а потому и отыскивает "главную идею его физиономии", в момент, когда субъект наиболее на себя похож в умении приискать и захватить этот момент и состоит дар портретиста" (21, 75)
3 Фраза эта из романа "Подросток". См.: 13, 417.
4 Заурядный читатель" псевдоним А. М. Скабичевского (1838--1910), критика народнической ориентации, сотрудника газеты "Биржевые ведомости", журнала "Отечественные записки", впоследствии -- "Русского богатства" и др. Выступал с критикой Достоевского с демократически-народнических позиций. Возможно, автор письма имеет в виду статью Заурядного читателя "О г-не Достоевском вообще и о романе его "Подросток"" (Биржевые ведомости. 1876, 9 янв. No 8; см.: 17, 353--354), а также его критический отклик на выход январского выпуска "Дневника писателя" на 1876 г. (Биржевые ведомости. 1876. 6 февр, No 36: см.: 22, 291 и 295--296).
5 К вопросу о роли женщины в современном русском обществе Достоевский не раз обращался в "Дневнике писателя" на 1876 г. Возможно, что откликом на письмо А. М. является ряд высказываний во второй главе майского выпуска "Дневника писателя", вызванных также и рядом других материалов: "Одна несоответственная идея", "Несомненный демократизм. Женщины" (23; 21, 27--28). "Опять о женщинах" в июньском выпуске (23, 51--53) и др.