Мы сообщали в свое время своим читателям о двух заседаниях общества любителей духовного просвещения, из которых в одном г-н Филиппов читал свое рассуждение "о нуждах единоверия", а в другом профессор Петербургской духовной академии г-н Нильский предложил свои возражения против означенного 40 рассуждения. Так как в этом последнем заседании для обратных возражений со стороны г-на Филиппова не осталось времени (г-н Нильский кончил свою речь в половине двенадцатого), то решено было для окончательных объяснений между учеными соперниками назначить следующее заседание. Понятно, с каким любопытством ожидалась эта решительная встреча между доводами той и другой стороны и сколько занимательности по этому случаю обещало новое заседание Общества, которое и было наконец назначено на 28-е марта. Но каково же было общее разочарование, (когда, по прибытии в заседание, члены Общества узнали, что г-н Нильский, условившийся, как нам известно, предварительно с г-ном Филипповым о порядке предстоявшего им состязания, в заседание Общества не явился по причине, как мы слышали, внезапной болезни.

Откладывать долее объяснения с г-ном Нильским для г-на Филиппова не представлялось никакой возможности, так как и без того дело это затянулось и рассуждения по возбужденному им вопросу отодвинули на дальний план все другие дела Общества, и потому г-ном председателем было предложено г-ну Филиппову сообщить приготовленные им опровержения доводов г-на Нильского, несмотря на отсутствие противника.

Между тем из заявления г-на Филиппова, сделанного в начале его речи, мы узнали, что он особенно дорожил изустными, перед членами Общества, объяснениями с г-ном Нильским как с лучшим знатоком дела в Петербурге; что с этою целию он перед своим чтением обращался к совету Общества с просьбою пригласить г-на Нильского, в ту пору не бывшего еще членом Общества, хотя гостем и что, следовательно, самое появление возражений, предложенных г-ном Нильским в предшествовавшем собрании, было вызвано искренним желанием г-на Филиппова сколь возможно ближе уяснить как себе, так и Обществу существенные черты возбужденного им весьма важного для церкви и народа вопроса.

Конечно, и печатные объяснения, которые должны еще последовать между г-дами Филипповым и Нильским по этому делу, будут иметь свое значение и цену; но в печати гораздо легче уклониться от стеснительного возражения противника и вывернуться из такого состояния, при котором в случае изустного состязания пришлось бы поневоле положить оружие. Как долго можно вести заочную полемику против очевиднейших истин, тому примеров так много на каждом шагу, что мы считаем излишним на этом долее останавливаться. Можно, правда, и при устной беседе позволить себе то и другое; но это гораздо уже труднее, особенно при свидетелях.

За неимением достаточного времени объяснения г-на Филиппова только слегка коснулись первой части его рассуждения, в которой, как наши читатели припомнят, он доказывает, что некоторые из правил единоверия находятся в противоречии с постоянным воззрением церкви на свободу обряда, и вовсе не тронули вопроса о необходимости соборного пересмотра постановления 13 мая 1667 года, развитого в третьей части рассуждения. Речь его сосредоточена была преимущественно, почти исключительно, на вопросе о значении клятв, наложенных московским собором 1667 года, по которому между ним и г-ном Нильским возникло существенное разногласие и в котором заключается, по выражению г-на Филиппова, главный узел всего возбужденного им вопроса.

Г-н Филиппов полагает, как читателям "Гражданина" уже известно, что соборным определением 13 мая 1667 г. употребление двоеперстия и некоторых других особенностей дониконовского обряда было воспрещено на будущее время безусловно, что тот, кто после этого определения решился бы удерживать эти особенности, явился бы, в силу одного этого, противником собора и что такое воспрещение дониконовского обряда продолжалось до 1763 г., то есть до царствования Екатерины II, при которой круто изменился взгляд правительства на старообрядцев. Г-н Нильский же думает, что клятвенное запрещение собора 1667 г. относится не к употреблению дониконовского обряда, а только к таким лицам, которые из-за этого обряда оставляли сами церковь, хулили ее тайны и их совершителей, -- и что если бы человек от церкви не удалялся и просил бы только о том, чтобы ему дозволено было содержать дониконовский обряд, то церковная власть против этого собственно вооружаться не стала бы и к исполнению такого желания не встретила бы с своей стороны препятствий.

Так как принятый г-ном Филипповым способ объяснения с г-ном Нильским, состоявший в том, что он приводил подлинные слова тех документов, на которые ссылался как г-н Нильский, так и он сам, -- так как, говорим, подобный способ изложения предмета доставлял присутствовавшим возможность активного участия в прениях, то мы, по ближайшим ознакомлениям с источниками, не колеблясь окажем, что в этом собственно вопросе г-ну Нильскому устоять против доводов его противника нет, по нашему убеждению, ни малейшей возможности. Не говоря уже про многочисленные свидетельства исторических документов, с совершенною ясностию подтверждающих взгляд г-на Филиппова на эту сторону дела, мы не можем пройти молчанием того, что в собственных статьях г-на Нильского, напечатанных в "Христианском чтении" за 1870 г., г-ном Филипповым отысканы и сообщены слушателям такие мнения, которые, если бы только скрыть имя автора, были бы непременно приписаны г-ну Филиппову или же его безусловному единомышленнику, но уж никак не г-ну Нильскому.

Дело это выяснилось до такой степени, что даже г-н Чельцов, возражавший г-ну Филиппову после его объяснений и все доступные ему средства употреблявший для защиты положений г-на Нильского, в этом собственно пункте согласился с г-ном Филипповым и нашел, что эту слишком очевидную истину доказывать с такими усилиями было, по его мнению, как бы излишне. Г-н Чельцов упустил при этом из виду одно маленькое обстоятельство: что против этой-то очевидности в прошлом заседании Общества г-н Нильский именно и возражал в продолжение двух часов и что главная цель заседания 28 марта в том именно и состояла, чтобы разрешить разногласие, возникшее по этому собственно предмету. Впрочем, г-н Чельцов вообще в этом вопросе человек чужой и возражения его имели вид каких-то подневольных, "как будто тяжкий совершал он долг". Не всегда верный логике, но не лишенный дара свободного изустного изложения, он на этот раз, вопреки обыкновению, как-то мялся и путался и, вероятно, вследствие смущения, весьма понятного в человеке, мало с предметом знакомом, допустил в своей речи несколько весьма важных ошибок, которых в обычном и спокойном состоянии он, вероятно бы, не сделал. За всем тем самое свойство этих ошибок, которое изобличает странную неточность, сбивчивость общих богословских понятий, подействовало на нас болезненно, как признак весьма неудовлетворительного состояния науки даже в высших духовных заведениях.

ПРИМЕЧАНИЯ

Автограф неизвестен.

Впервые напечатано: Гр, 1873, 2 апреля, No 14, стр. 433--434, с подписью: Ф.Д.

В собрание сочинений впервые включено Л. П. Гроссманом в издании: 1918, т. XXII, стр. 219-223.

Печатается по тексту первой публикации.

Авторство Достоевского, помимо подписи "Ф. Д.", подтверждается следующими данными: 1) включением статьи, как принадлежащей писателю, в библиографический указатель А. Г. Достоевской (см.: А. Г. Достоевская. Библиографический указатель сочинений и произведений искусства, относящихся к жизни и деятельности Ф. М. Достоевского. СПб., 1906, стр. 43); 2) письмом Т. И. Филиппова к Достоевскому от 30 марта 1873 г. (см.: ЛН, т. 15, стр. 150--151), в котором в тезисной форме изложено содержание предполагаемого отчета о заседании Общества 28 марта и которое несомненно послужило Достоевскому источником для написания статьи; 3) заметкой "От редакции <"Гражданин", 1873, 30 апреля, No 18>" (см. ниже, стр. 531.)

Стр. 139. Мы сообщали в своей время ~ свои возражения против означенном рассуждения. -- В 1872 р. в Петербурге был открыт Отдел Общества любителей духовного просвещения в правом свободного обсуждения на своих заседаниях различных церковных вопросов. Достоевский не раз посещал эти заседания. В начале 1873 г. состоялись три заседания, посвященные вопросу "о нуждах единоверия" (последнее -- 28 марта 1873 г.). Отчеты о диспуте были опубликованы в "Гражданине" (см.: Гр, 1873, 22 января, No 4, стр. 92; 29 января, No 5, стр. 154--155; 5 марта, No 10, стр. 284; 2 апреля, No 14, стр. 433-434).

Филиппов Тертий Иванович (1825--1899) -- консервативно-славянофильский публицист, член кружка В. П. Мещерского и редакции "Гражданина", выступавший на страницах газеты-журнала со статьями, посвященными церковным вопросам; охарактеризован в "Гражданине" как "почтенный сотрудник, который занимается вопросами о единоверии и вообще старообрядстве от дней своей юности <...> был, пока жил в Москве, постоянным участником в прениях с раскольниками, происходивших в ту пору около Кремлевских соборов" (Гр, 1873, 5 марта, No 10, стр. 284). См. о нем подробнее: Д, Письма, т. III, стр. 305--306; ЛН, т. 83, стр. 330. Оппонент Филиппова -- Иван Федорович Нильский (1831--1894) -- профессор Петербургской духовной академии, специалист по истории русского раскола, автор труда "Семейная жизнь в русском расколе" (СПб., 1869).

Стр. 141. ... соборным определением 18 мая 1667 е. со препятствий. -- Патриарх Никон (1605--1681) провел в 1653--1656 гг. при поддержке царя Алексея Михайловича ряд церковных реформ (исправление богослужебных книг и церковного обряда). Соборное определение 13 мая 1667 г. подтвердило законность сделанных Никоном исправлений церковных книг и чинов и запретило употребление дониконовского обряда, что явилось причиной раскола в православной церкви (см.: Макарий. 1) Патриарх Никон в деле исправления церковных книг и обрядов. М., 1881; 2) История русского раскола, известного под именем старообрядства. СПб., 1855). Изложение соборного определения 13 мая 1667 г. дано Т. И. Филипповым в его "Чтении" 26 февраля 1874 г. (Гр, 1874, 11 марта, No 10, стр. 294--296). В царствование Екатерины II и Павла I по просьбе старообрядцев им было разрешено употребление дониконовского обряда, однако соборное определение 1667 г. не было пересмотрено. Т. И. Филиппов высказывал мысль о необходимости созыва нового собора, который снял бы "клятвы" и запреты с употребления дониконовского обряда. Единоверцы, "нуждам" которых был посвящен диспут, -- старообрядцы, желавшие соединиться о православной церковью при условии сохранения особенностей дониконовского обряда. Диспут "О единоверии", начатый в Обществе любителей духовного просвещения в 1873 г., завершился только в 1874 г. Итоги диспута изложены в редакционной статье "Гражданина" "Разъяснение некоторых сторон вопроса о нуждах единоверия" (Гр, 1874, 17 июня, No 24, стр. 642-645)

Стр. 141.... в собственных статьях г-на Нильского, напечатанных в "Христианском чтении" за 1870 г.... -- Речь идет о статьях Нильского, озаглавленных "О единоверии (по поводу современных толков литературы)" (Христианское чтение, 1870, NoNo 1, 2, 5).

1 Эта статья без достаточных на то оснований была приписана Достоевскому Г. Ф. Коган (см.: ЛН, т. 83, стр. 330). Авторство Достоевского вызывает сомнение, поскольку уже в No 16 "Гражданина" от 22 апреля 1874 г. было опубликовано заявление "От редакции", в котором оповещалось, что с настоящего номера Достоевский "по расстроенному здоровью принужден <...> сложить с себя обязанности редактора журнала" (стр. 445). Маловероятно, чтобы вскоре после ухода с поста редактора он стал бы писать пространную редакционную статью о единоверии, требующую специальных познаний и далекую от его творческих интересов. Кроме того, в отличие от комментируемой статьи Достоевского статья "Разъяснение некоторых сторон вопроса о нуждах единоверия" написана сухо, сдержанно и носит более теоретический характер.

Стр. 141. ... даже г-н Чельцов, возражавший г-ну Филиппову... -- Чельцов Иван Васильевич -- профессор церковной истории Петербургской духовной академии; в 1871--1874 гг. -- редактор журнала "Христианское чтение".

Стр. 142. ... "как будто тяжкий совершал он долг". -- Достоевский перефразирует здесь слова Сальери из трагедии Пушкина "Моцарт и Сальери" (сцена II); ср.:

... Эти слезы

Впервые лью: и больно и приятно,

Как будто тяжкий совершил я долг,

Как будто нож целебный мне отсек Страдавший член.